Сердце змеи (гет)

Минули первые две недели, не запомнившиеся Миранде почти ничем. На это время самой обсуждаемой фигурой в Хогвартсе внезапно стала профессор Паркинсон, потеснив даже Гарри с Роном и Гермионой — все курсы успели познакомиться с ее манерой преподавания, и эксцентричность преподавательницы впечатлила даже самых равнодушных. Пожалуй, ее уроки были сейчас самыми интересными, и Миранда в свободное время довольно часто сидела в библиотеке, читая книги о способах защиты от проклятий.

— Когда ты успеваешь делать все остальное? — недоуменно спросила Гермиона, когда они вместе как-то вечером сидели в читальном зале. Миранда с интересом изучала книгу из рекомендованного Ребеккой списка литературы, Гермиона обложилась учебниками по Трансфигурации и строчила мелким почерком эссе для Монтгомери. — По-моему, в последнее время ты ничем, кроме Защиты от Темных Искусств не занимаешься, но на занятиях всегда все знаешь…

Миранда только пожала плечами, перекладывая на край стола выполненную накануне письменную работу для Слизнорта.

— В прошлом году я училась на дому. Часть школьной программы мне уже знакома.

Гермиона взглянула на нее недоверчиво, но ничего не сказала. Эссе по Зельеварению было написано рукой Миранды, списать его было неоткуда — и Гермионе пришлось смириться с мыслью, что на последнем курсе Миранда внезапно превратилась в вундеркинда. Миранда ей сочувствовала — уступать позицию отличницы той явно было тяжело.

Через две недели, на первых выходных октября, традиционно должен был состояться первый поход в Хогсмид, и в воскресенье после обеда к Миранде неожиданно подошел Майкл Корнер и пригласил пойти вместе. Она не очень удивилась и постаралась сформулировать отказ как можно тактичнее. И, видимо, перестаралась — под конец ее извинения Майкл выглядел не удрученным, а, скорее, задумчивым, точно прикидывал, как можно было бы ее переубедить. На ее беду, их с Корнером разговор произошел, когда мимо проходили близнецы Патил, и Парвати, вне всякого сомнения, сразу поняла, какая сцена тут разворачивается. Миранда только мысленно застонала.

В башню Гриффиндора она вернулась только вечером. В гостиной было шумно, весело — студенты разных курсов, разбившись на компании, проводили свободное время, болтая и смеясь. Кто-то играл в плюй-камни и шахматы, кто-то угощал одноклассников присланными из дома сладостями… Невилл любовно обстригал колючки с выведенного им самим растения, на редкость уродливого и чахлого. Гарри, Джинни, Рон и Гермиона расположились у камина и негромко разговаривали. Даже сейчас на них были устремлены многие любопытные и восхищенные взгляды.

Миранда незаметно поднялась в спальню и привычным движением открыла сундук, чтобы проверить, на месте ли кольцо. Последние две недели она его не носила, но уже сомневалась, что в этом был смысл: за эти дни ее эмоциональное состояние не улучшилось. На душе по-прежнему было тяжело, отсутствие крестража облегчения не принесло. Значит, не в нем была проблема? Но тогда что за тень она видела тем вечером в комнате?

Пальцы продолжали шарить в сундуке под стопками одежды, и Миранда внезапно ощутила слабое беспокойство. Летние мантии, свитер… Запасные перья, пузырек с чернилами… Пижама… деньги… Кольца не было.

Испытывая не столько испуг, сколько недоумение, она начала быстро вытаскивать из сундука вещи и складывать рядом. Открылось дно в том углу, где всегда лежал крестраж. Убедившись, что там его нет, Миранда взялась за разбор вещей уже всерьез и опустошила сундук целиком, а потом устало оглянулась на кровать, на которой высилась гора ее одежды, и откинула со лба волосы. В душе медленно разворачивалось чувство страха.

Крестраж исчез.

Она точно знала, что не потеряла его и не переложила в другое место; каждый вечер Миранда проверяла этот импровизированный тайник, и все две недели крестраж лежал в углу сундука. Куда он мог деться?!

Миранда запустила руку в волосы и как следует дернула.

Думай, думай, думай.

Украли? Но кто? Если вор и был, то в башню Гриффиндора он мог попасть, только зная пароль, а в эту спальню могла зайти только девушка. Никому не было известно, что у нее есть это украшение, никто, кроме Теи и Вильгельмины, его не видел. Узнав, что это крестраж, она следила особенно тщательно за тем, чтобы серебряная цепочка всегда была надежно спрятана за воротом, и сохранность кольца проверяла, только когда рядом никого не было.

Но если исключить вероятность, что какому-то гриффиндорцу взбрело на ум похитить ее вещь, значит…

Это ведь не просто украшение. Учитывая, что в него заключен осколок души темного волшебника, предмет обретает собственную волю и в некотором роде сознание. Может, Том, поняв, что на нее рассчитывать не стоит, взял дело в свои руки и нашел себе новую марионетку?

Мерлин, но если на факультете сейчас есть человек, околдованный лордом Волдемортом…

Впрочем, нет, все не так плохо. Кольцо забрали лишь сегодня — кого бы крестраж ни подчинил себе, прошло слишком мало времени, и воля этого человека не могла быть сломлена целиком. Вора еще можно уговорить одуматься…

Но на полпути к двери Миранда снова остановилась. Стоит ли делать эту информацию достоянием гласности? Не лучше ли действовать так же, как она поступала всегда — осторожно и скрытно? Да, это займет больше времени, но…

Но на осторожность нет времени. На Гриффиндоре не меньше тридцати девушек и девочек, и ей придется присмотреться к каждой — и это при условии, что кольцо похитил именно гриффиндорец. Пока она будет втихую наблюдать за ними в попытках вычислить вора, может пройти черт знает сколько недель, а то и месяцев — а Том, надо полагать, это время терять зря тоже не станет и приложит все силы для того, чтобы подчинить себе жертву полностью. Рискнуть все равно необходимо.

Она спустилась по винтовой лестнице обратно в гостиную, где ей пришлось выпустить из палочки в воздух сноп ярко-золотых искр, чтобы привлечь к себе внимание. Под взглядом нескольких десятков удивленных глаз ей сразу стало неуютно; голоса постепенно смолкли, и в гостиной Гриффиндора воцарилась тишина. Невилл отложил в сторону садовые ножницы, Гарри, откинувшийся на спинку дивана, приподнялся, чтобы лучше ее увидеть. Гермиона оторвалась от очередной книги, которую листала, пока Рон и Джинни играли в шахматы.

— Прошу прощения, что отвлекаю, — теперь ее голос перемежался лишь с треском пламени в камине, и Миранда заставила себя говорить громко и уверенно. — Я только что обнаружила, что у меня пропало кольцо. Оно всегда лежало на одном месте, и переложить куда-то я его не могла, как и оно само не могло закатиться в дальний угол.

Послышались шепотки — из этих слов явственно следовало, что Миранда обвиняет кого-то в воровстве.

— Ты полагаешь, что кто-то из нас его украл? — осведомилась черноволосая Ромильда Вейн холодно, на что Миранда твердо сказала:

— Да, — ропот в гостиной усилился, и ей пришлось повысить голос, чтобы все услышали. — Я никого не обвиняю и не собираюсь прямо сейчас идти к Макгонагалл. Но я прошу вернуть мне мое кольцо. Это… фамильная реликвия, артефакт со своими магическими свойствами, который может быть опасен для постороннего человека, не имеющего кровного родства с моей семьей. Не связывайтесь с ним, это плохо кончится.

Мысленно она похвалила себя за находчивость. Наверное, еще в прошлом году подобная манера говорить об украшении как об одушевленном предмете показалась бы какой-то дикой. Но за эти две недели гриффиндорцы явно набрались новых впечатлений на уроках Ребекки, которая во всех красках рассказывала им про проклятия, наложенные на предметы, и вполне могли представить, что и на кольце Миранды лежит похожее проклятие, безвредное лишь для Фростов. Потому никакого удивления на лицах одноклассников так и не проступило.

Она не особо рассчитывала, что вор немедленно начнет публично каяться и принесет ей украденное на блюдечке с голубой каемочкой, и потому ушла обратно в спальню убирать вещи в сундук. Там по-прежнему было темно и пусто, и Миранда занялась уборкой, надеясь, что вот-вот дверь откроется, и кольцо Серпентины ей вернут. Но этого так и не произошло.

Она допоздна пролежала в кровати с книгой, но только после возвращения Лаванды и Парвати поняла, что сегодня ждать дальше бессмысленно. Одноклассницы продолжали болтать между собой, но на этот раз не пытались вовлечь ее в разговор, и вообще было заметно, что Миранду они подчеркнуто игнорируют. Ну понятно — решили, что свои слова о краже она адресовала в первую очередь им, своим соседкам…

Отложив книгу на тумбочку, она погасила свет и откинулась на подушку, разглядывая темный полог над собой. Внутри все больше разрасталась тревога — и не только из-за пропажи кольца, а… скорее, это было что-то на интуитивном уровне.

Что-то грядет. Что-то должно произойти.

* * *

Помещение без окон было освещено парой десятков свечей — они были расставлены на импровизированном алтаре у стены и стояли на полу, образуя круг. Углы комнаты тонули во мраке. Несмотря на закрытую дверь, сквозняк умудрялся дотянуться сюда через щели старого дома, и язычки пламени дрожали и подпрыгивали, пуская во все стороны загадочные пляшущие тени. Из-за них глиняные фигурки странных существ на алтаре казались живыми, а грани хрустальных флаконов с кровью тускло мерцали.

На полу, внутри образованного горящими свечами круга, лежало старинное платиновое кольцо в форме змеи с крупным изумрудом, казавшееся совершенно инородным элементом в этой картине.

Человек в черной мантии усмехнулся, рассматривая его.

Девчонка оказалась куда глупее, чем он думал поначалу. Умыкнуть крестраж у нее из-под носа было очень легко. Неужели она на самом деле думала, что, спрятав кольцо в самом очевидном месте, решит проблему?

Впрочем, не стоило делать поспешных выводов. Однажды эту долговязую воблу уже недооценили, за что и поплатились. Да и сейчас она смогла сообразить, что ей в руки попал крестраж — значит, не такая уж она тупица.

Тем приятнее будет убить ее, когда план наконец-то осуществится.

Весь магический мир сейчас безмятежно спит, наивно полагая, что со смертью лорда Волдеморта темные времена закончились, а впереди волшебников ожидают лишь процветание и благодать. И никто не подозревает, что еще немного — и самый могущественный темный маг вернется к жизни, обретет былую власть, и на этот раз противостоять ему никто не сможет…

Дверь скрипнула, приоткрываясь, из коридора упал луч света, нарушая идеальное состояние святилища. Человек в черном с огромным трудом подавил раздраженный вздох и лишь после этого обернулся. На пороге Добрев морщился от тяжелого для неподготовленного человека запаха курившихся благовоний. На тело на полу он не обратил никакого внимания.

— Это оно? — кивок в сторону кольца. — Все по плану?

Человек в черном склонил голову. Добрев на миг помедлил.

— А девчонка? — наконец спросил он.

— Похоже, пока ни о чем не подозревает, несмотря на намеки, — человек в черном побарабанил пальцами по деревянной поверхности алтаря. — Правда, ей может хватить ума спрятаться и затаиться, когда обо всем станет известно.

Добрев покачал головой и положил ладонь на ручку двери, собираясь уходить.

— Маловероятно, — заявил он задумчиво. — Если пятьдесят лет назад благородство и решимость у нее из ушей лезли… Хотя, конечно, она могла и поумнеть за это время… Ладно, приступай.

Дверь за ним закрылась, и человек в черном сразу наколдовал друг за другом Запирающие и Заглушающие чары, а затем еще раз осмотрелся, чтобы убедиться, что все готово. Объемная книга лежала на алтаре, открытая на странице с нужным заклинанием. Рядом стояла жертвенная чаша с кинжалом внутри. Свечи на полу замкнуты в просторный круг, внутри которого свободно лежал бесчувственный маг, чьей душе предстояло быть выпитой крестражем и чье тело должно было стать вместилищем для души Темного Лорда. На свечи наложено специальное заклинание, благодаря которому круг стал непроницаемой клеткой, откуда своими силами не выберется ни одно живое существо.

Конечно, лорду Волдеморту, когда он обретет тело, едва ли сильно понравится очутиться взаперти, но человек в черной мантии много раз представлял грядущую встречу и продумывал все возможные линии поведения, чтобы заставить темного мага прислушаться к его доводам. И тому придется согласиться на условия, которые представит неожиданный спаситель — а иначе человеку не было никакого резона возвращать мага к жизни. На идеи чистоты крови ему было, по большому счету, плевать.

Пора.

Ритуал, хотя и экспериментальный, много раз доработанный и переработанный, проходил как по нотам. Несмотря на богатый опыт за плечами, человеку еще ни разу не приходилось возвращать крестражи к жизни, и к возбуждению примешивались новые эмоции — азарт, любопытство… Долго же он ждал этого момента! И теперь ему никто не помешает, никто ничего не сможет сделать…

Магия сгущалась в воздухе, закручивалась спиралями, пламя свечей вспыхнуло ярче и сильнее, точно прибавили огня в газовых рожках. Удушливый дым от сожженных костей мертворожденного младенца и сушеных трав заволок небольшое помещение. Голос человека становился все громче и звонче от слишком сильных эмоций, заклинание близилось к концу… И вот, наконец, уверенный страстный голос резко смолк, как если бы оперную арию внезапно оборвали на высокой ноте. Человек опустил взгляд.

Старинное кольцо тряслось и дрожало, как живое, наполняя внезапную тишину частым дребезжащим звуком. Его колотило с такой силой, словно кто-то невидимый должен был вырваться изнутри, и человек против воли затаил дыхание, наблюдая за происходящим.

Так же внезапно кольцо успокоилось и покатилось по полу — обычное ювелирное украшение, пусть и баснословно дорогое. Подрагивая от нетерпения, человек перевел взгляд на бесчувственное тело на полу. Тщательно продуманный ритуал сработал идеально, осталось правильно провести переговоры с воскресшим темным магом. Но, если из крестража воскреснет тот, кто был ближе к лорду Волдеморту, чем к Тому Реддлу, прийти к согласию будет куда проще…

Тот, кто лежал на полу, так и не пошевелился, и человек в черной мантии нахмурился. Почему он не просыпается?

Направив палочку на тело, он уверенно произнес:

— Оживи!

Ему в лицо уставились какие-то мутные, неприятные глаза на мертвенно-белом, покрытом испариной лице.

— Где я? — слабо спросил хриплый голос, сменившийся кашлем, а затем на лице отразилось узнавание. — Что ты здесь делаешь?

Лицо человека в черном исказилось от ярости, и он выплюнул:

— Отключись!

Неудавшаяся жертва вновь потеряла сознание, а человек взмахнул палочкой, убирая запирающее заклинание, и одним прыжком очутился внутри круга. Длинные пальцы схватили кольцо, и человек прислушался. Никакого биения жизни, кольцо было пустым и мертвым, обычная безделушка! Он знал, что чувства его не обманывают, и в ярости отшвырнул украшение в сторону.

Склонившись над телом, он дотронулся волшебной палочкой до его лба, но вновь не ощутил ничего, только жизнь того, кто лежал сейчас перед ним без движения. Почему он все еще жив?! Крестраж должен был поглотить эту душу целиком, жертва не могла выжить!

Тихо зарычав от бессильной злобы, человек вскочил на ноги и заозирался по сторонам, точно пытался увидеть что-то, невидимое обычному глазу. Гнев душил его, не давал нормально дышать. Не сработало! Крестраж больше не крестраж, но осколок души не вселился в предложенное ему тело, к которому его должен был привязать ритуал!

Вывод один — ему удалось сбежать! Но как?! Ритуал был продуман и многократно переделан, были учтены все тонкости и нюансы, осечки быть не могло! Лорд Волдеморт должен был очнуться здесь, взаперти, и должен был принять условия своего спасителя, чтобы обрести свободу! Ради этого все и затевалось, только это и имело смысл! А сейчас что? Где его искать, куда этот осколок души ускользнул?! И как, во имя всех духов, теперь можно перетащить самого опасного темного волшебника на свою сторону?!

Проклятая девчонка во всем виновата! Она все испортила, помешала, больше некому! И он заставит ее поплатиться! О, расплачиваться она будет долго — так долго, что пожалеет, что ей все это время сохраняли жизнь!

Правда, едва ли это хоть как-то поможет в решении внезапно возникшей проблемы под названием «Восставший из мертвых самый опасный маг столетия»…

Взвыв от собственного бессилия, человек саданул кулаком по стене, до крови сдирая кожу.

* * *

В нескольких сотнях миль от Хогвартса, в Годриковой впадине, стояла спокойная осенняя ночь. Волшебники и магглы, жившие здесь бок о бок, мирно спали, улицы стояли пустые. Закрылся на ночь паб, выпустив последних посетителей, в витринах немногочисленных магазинов темно. Свет не горел ни в одном окне, даже одиночные автомобили не проезжали.

На втором этаже полуразрушенного дома Поттеров открыл глаза темноволосый молодой человек лет восемнадцати-девятнадцати на вид. Некоторое время он неподвижно лежал, чувствуя спиной шероховатые доски пола и бездумно глядя в разломанный потолок, с которого свисали потемневшие и прогнившие от времени балки и стропила. Он плохо помнил, как очутился здесь; последние воспоминания переплетались между собой, образуя странные, смешанные картины в памяти.

Затем он поднялся на ноги и без волшебной палочки, небрежным движением кисти наколдовал себе мантию, соткавшуюся из воздуха. Молодой человек полной грудью вдохнул сырой осенний воздух и закашлялся — за столько месяцев легкие отвыкли от работы, и с непривычки закружилась голова. Босые ноги ощущали холод пола, глаза быстро привыкли к темноте и теперь вылавливали детали обстановки — он словно находился в эпицентре взрыва. Большую часть второго этажа снесло начисто, вокруг валялись остатки мебели, стекла, какой-то мусор. На стенах — почерневшие обрывки некогда веселых ярких обоев, которыми можно было обклеить только детскую. По углам висела застарелая паутина, деревянные полы были почти уничтожены дождями, снегом и ветром.

На красивом лице со впалыми щеками промелькнуло узнавание, и молодой человек скривился в отвращении, осматриваясь по сторонам, а аристократичные пальцы рефлекторно дернулись в поисках несуществующей волшебной палочки.

Лестница на первый этаж давным-давно была уничтожена, но молодой человек этого точно не заметил — он просто взлетел в воздух и плавно спустился вниз с такой непринужденностью, будто продолжал идти по ступенькам. Магические силы вернулись к нему в полной мере, и отсутствие палочки почти не причиняло неудобства.

Он с некоторой поспешностью вышел из дома, с которым у него были связаны самые отвратительные воспоминания в его жизни, бросил презрительный взгляд на памятную доску у калитки, где оставили разноцветные росписи множество волшебников и волшебниц, и неторопливо начал спускаться по улице. В нем медленно поднималось ощущение восторга и торжества — от возможности обрести контроль над собственным телом, чувствовать под ногами твердую землю, ощущать на лице холодный воздух, свободно использовать магию…

Быть живым.

Ничто не могло сравниться с этим. Бессмертие было самой лучшей вещью на свете, и он был тысячу раз прав, когда поставил себе цель добиться его любой ценой! Только благодаря своей предусмотрительности и стремлению раздвинуть границы возможного он снова был жив, снова мог колдовать, а не гнил в могиле! Ради этого стоило создать крестражи, хотя его гениальная затея в итоге вышла из-под контроля. Кто же знал, что чертов мальчишка окажется еще одним крестражем — неучтенным, о котором он даже не подозревал!

А она говорила, что вечная жизнь того не стоит…

Дома закончились. Он стоял на площади с военным мемориалом — при его приближении мемориал преобразился, и взору предстала совсем другая скульптура — мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках. При виде этого памятника в душе молодого человека на миг всколыхнулась застарелая ненависть, которая постепенно сменилась другими чувствами — удовлетворением, триумфом, предвкушением, ощущением собственного превосходства. И, глядя на композицию из трех человек, юноша улыбался — недобро, презрительно, с твердой уверенностью в собственных силах.

Он снова жив и полон сил. Он смог переиграть старика, он выжил и готов действовать. О, это будет захватывающая игра — ведь никто из его врагов не ожидал, что он вернется… И прошлых ошибок он не совершит. На этот раз свою партию он разыграет просто блестяще.

Окажись в этот момент рядом случайный прохожий — и он бы не сдержал дрожи, разглядев, как в темных глазах молодого человека полыхнули багровые искры.

Подняв лицо к небу, юноша на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением безграничной свободы, самой жизни, а затем трансгрессировал.

На улицах Годриковой впадины снова ни души.

* * *

Следующим утром Миранда проснулась, когда Парвати и Лаванда уже заканчивали собираться на завтрак. Не поздоровавшись и вообще проигнорировав ее существование, девушки молча ушли в Большой зал, и только после этого Миранда отбросила одеяло. К Мерлину их всех. Ее задача — вернуть крестраж, все остальное второстепенно.

Она застелила кровать и взмахом палочки открыла крышку сундука. Чтобы достать свежую блузку, она обошла кровать, и в этот миг что-то привлекло ее внимание в зеркале, висевшем в спальне. Буквально краем глаза, уже почти пройдя мимо, Миранда успела заметить, как что-то изменилось, и сделала аккуратно два шага назад, чтобы вновь появиться в зеркале. Затем, холодея, медленно приблизилась к плоской поверхности, рассматривая свое отражение и с какой-то обреченностью понимая, что искать крестраж уже поздно.

Под правой ключицей чернела небольшая татуировка змеи — настолько темная и четкая, точно выжженная на коже, что казалась живой, и можно было рассмотреть каждую деталь искусного рисунка.