Телохранители для Магистра (джен)

Магистр Рал ждал их почти на том же самом месте, где проснулись поутру Гарри, Драко и Гермиона в свой первый день в этих землях. Прямо на зелёной траве был расстелен большой алый ковер с вытканной на нём заглавной литерой «Р» — судя по всему, император, особо не задумываясь, для пикника приказал взять первое, что попалось ему на глаза. На нём с максимальным комфортом расположились сам хозяин Народного дворца и, к огромному изумлению юных волшебников — Бердина. Боевой чародей и его грозная телохранительница в ожидании своих гостей кормили с рук маленьких бурундучков и тихо о чем-то переговаривались. А в углу ковра стояло несколько больших корзин, от которых исходили весьма аппетитные запахи, к которым с интересом принюхивались зверьки. От такой сюрреалистической картины, совершенно не вяжущейся в его представлении с могущественным правителем огромной страны и суровой Морд-Сит, Драко споткнулся на ровном месте и пропахал бы носом зелёную травку, если бы его вовремя не подхватили Поттер и Грейнджер.

Всполошенные произведённым ребятами шумом бурундучки разбежались. Заметив это, Бердина резко вскочила и принялась оглядываться в поисках предполагаемой угрозы цепким взглядом человека, привыкшего ждать опасности от даже, на первый взгляд, совершенно безобидных вещей или людей. В то время как сам Лорд Рал даже и бровью не повел — он знал, кто пришел, едва юные волшебники вошли в Сад Жизни, благодаря их пусть и слабенькой, но все же ощутимой для хозяина Народного Дворца магической силе. Увидев с опаской наблюдающих за её действиями детей, голубоглазая шатенка вполне добродушно улыбнулась им и вставила эйджил в специальное крепление на бедре. В какой момент телохранительница выхватила свое оружие, никто из троих юных волшебников так и не понял, однако уровень её подготовки впечатлял.

— Доброе утро, Драко, Гарри, Гермиона, — назвав каждого из юных волшебников по имени и тепло им улыбнувшись, поприветствовал их император.

— Ваше величество..., — потупившись, сделала неуклюжий книксен гриффиндорка, на что её товарищ по факультету застыл изваянием, явно не зная, что ему делать. Слизеринец же на это только презрительно фыркнул и почтительно поклонился правителю Д'Хары.

— Магистр Рал, — ледяным тоном поправила девочку Бердина.

— Ричард, — мягко возразил император, послав успокаивающую улыбку своей телохранительнице. — Прошу вас, подходите, присаживайтесь, у меня тут полно всяких вкусностей, — приглашающе махнул он рукой детишкам. Тех не нужно было упрашивать дважды, и уже через минуту юные волшебники с комфортом разместились на расстеленном ковре и присоединились к Лорду Ралу, с энтузиазмом потрошащему корзины с припасенной им снедью.

В эту их встречу говорил преимущественно владыка Д'Хары. Гарри, Драко и Гермиона задавали интересующие их вопросы, а он старался как можно более подробно ответить на них. Ни у кого из ребят так и не хватило духу назвать императора могущественной державы Ричардом, так что разговор получился несколько официальным. Неизвестно, как там у него обстоят дела с владением своей магией, а способностью рассказывать так, чтоб у его слушателей дух захватывало, боевой чародей владел в совершенстве.

Юные волшебники как завороженные слушали мужчину, приятным голосом рассказывающего им о том, каким же образом простой лесной проводник стал Магистром Ралом. Рассказ получился долгим и обстоятельным, потому что нередко мужчине приходилось делать небольшие лирические отступления, чтобы разъяснить кое-какие моменты. А кое-что ему пришлось и опустить — судя по облегченному вздоху, вырвавшемуся в какой-то момент из груди Бердины, внимательно слушающей и периодически вставляющей свои комментарии по ходу повествования. В процессе ремарок императора всеобщими усилиями было выяснено, что Гарри, Гермиона и Драко оказались не в прошлом, как сначала предположила любознательная гриффиндорка, а совершенно в другом мире. Проще говоря, на языке любителей фэнтезийных романов, юные волшебники были типичными «попаданцами». Император закончил свой рассказ историей о том, как ему с помощью Первого правила волшебника удалось убить злобного тирана, желающего захватить власть над миром, так и о том, что в последствии оказалось, что этот злобный тиран — его настоящий отец.

— А что это за правило? — тут же заинтересовался Гарри, в кои-то веки опередив Драко и Гермиону. — И сколько этих правил вообще?

— Мне известно только одиннадцать, но, возможно, существуют еще какие-то, — неопределённо пожал плечами Ричард Рал. — И первое правило волшебника гласит: люди глупы. Они верят лжи, если хотят, чтобы она была правдой, или боятся, что она может быть правдой. Нужно всегда помнить, что это правило распространяется на всех, и знать, что уязвим и ты, — прикрыв глаза, глухим голосом процитировал слова своего деда император.

Юные волшебники замолчали, задумавшись над смыслом первого правила волшебника. Это было красиво, логично и правильно. Однако полностью оценить мудрость чародеев древности они не смогли в силу своего юного возраста. А император... император молчал, явно вспоминая что-то не слишком радостное для себя. Кажется, ему дорого пришлось заплатить за знание этого правила. Глядя на его застывшее бесстрастной маской лицо с красивым, мужественным профилем двое гриффиндорцев и один слизеринец как никогда остро почувствовали разделяющую их пропасть.

Но, видимо, Ричард Рал, к своим и так выдающимся способностям, обладал еще и телепатическими талантами, потому как быстро заметил это и самым непринужденным тоном попросил ребят еще раз поведать ему о том, каким образом они оказались в Д'Харе.

На просьбу Магистра Рала в полной мере отозвался только Гарри, которому уже успело порядком надоесть, что зазнайка Грейнджер и ублюдок Малфой вечно затыкают его на задний план. Эдак ведь кто-то подумает, что его дядя был прав, когда говорил, что он маленькое ничтожество. Мальчик-Который-Выжил принялся с энтузиазмом рассказывать всю историю, начиная от отвратительнейшего поведения белобрысого поганца на уроке полетов и заканчивая полуночной дуэлью. Во время своего повествования, довольный тем, что его впервые внимательно слушает сам император Рал, гриффиндорец самодовольно поглядывал на своих однокашников, совершенно не замечая, что их мысли витают где угодно, но только не здесь.

Когда рассказ Гарри подошел к кульминации, то есть когда речь зашла о странном артефакте-чаше, император встрепенулся:

— А как выглядела эта чаша? — перебив вдохновенно вещающего гриффиндорца, отрывисто спросил владыка Д'Хары.

— Я... я не помню... все так неожиданно произошло, — растерянно протянул мальчик.

— А вы? — Лорд Рал перевел взгляд на двоих оставшихся детишек.

Грейнджер и Малфой вернулись из своих заоблачных далей и в один голос заявили то же самое, что и Поттер — для них все тоже произошло слишком неожиданно и слишком быстро.

— Ну хоть что-то же вы должны помнить! — воскликнула Бердина. — Цвет, размер, из чего была сделана и такое прочее... Да хоть рисунки на ней!

Боевой чародей ненадолго задумался, а потом улыбнулся — судя по всему, ему в голову пришла замечательная на его взгляд идея. Впрочем, как показывал опыт голубоглазой Морд-Сит, примерно девяносто восемь процентов идей её господина были замечательными, что признавали не только д'харианцы, но и весьма сведущие люди из других стран.

— Скажите, чисто теоретически, если у вас было бы несколько листов бумаги с карандашами, вы смогли бы нарисовать мне эту чашу-артефакт по памяти? — с самым заговорщическим видом поинтересовался у них мужчина.

Юные волшебники неуверенно переглянулись — честно говоря, их способности к рисованию были более чем скромными, кроме разве что Драко, которого как-то пытались обучать приходящие учителя. «Мы попробуем» — как можно более обтекаемо проговорил слизеринец под недовольное бурчание Мальчика-Который-Выжил, которому откровенно не понравилось, что за него что-то решает Малфой.

— Вот и отлично, — довольный тем, что все разрешилось наилучшим образом, заявил император, выразительно посмотрев на свою телохранительницу.

Бердина же в ответ состроила совершенно бесстрастное лицо и одарила своего господина взглядом из разряда: «То не я ли побежала?». Магистр Рал нахмурился, сразу же превращаясь в сурового властителя, перед которым трепетали короли и королевы Нового и Древнего мира, но на его телохранительницу это не оказало никакого действия. Шутливый взгляд, обращенный в сторону императора, говорил: «Когда это я спрашивала вашего мнения о том, как мне вас охранять?». Ричард тяжело вздохнул и решил перейти к тяжелой артиллерии — «щенячьим глазкам». Средство, безотказно работающее на его жене — суровой и прекрасной Матери Исповеднице, а так же на девяноста процентах половозрелых женских особях... не сработало! Морд-Сит вздрогнула, но устояла. Император тяжело вздохнул и пробормотал: «Ладно, Владетель с тобой».

— Что ж, тогда давайте перейдем в мой кабинет, думаю, нам всем там будет удобнее, — улыбнулся владыка Д‘Хары, принимая сидячее положение.

Гарри и Гермионе не нужно было повторять дважды, они уже порядком засиделись и были не прочь прогуляться, пусть даже и до кабинета правителя могущественной державы. А вот Драко наоборот, не спешил вставать с роскошного алого ковра, послужившего покрывалом для сегодняшнего пикника.

— Магистр Рал, я хотел бы поговорить с вами, — неожиданно серьезно проговорил мальчик и тут же добавил, посмотрев на Морд-Сит и своих однокашников. — Наедине.

Боевой чародей послал выразительный взгляд Бердине и попросил её проводить гриффиндорцев до выхода из Сада Жизни. И, что удивительно, на этот раз телохранительница даже и не вздумала противиться, просто молча кивнула и ушла, уведя Поттера и Грейнджер за собой.

— Так о чем ты хотел поговорить со мной, Драко? — мягко спросил император, внимательно разглядывая юного волшебника и с удивлением отмечая, что из взгляда Малфоя пропадает неуверенность и робость, сменяясь какой-то мрачной решимостью. Однако вместо того, чтобы толково объяснить, в чем же дело, слизеринец вскочил на ноги, резко выдохнул, будто перед прыжком в холодную воду и... опустился на колени.

— Магистр Рал ведет нас.

Магистр Рал наставляет нас.

Магистр Рал защищает нас.

В сиянии славы твоей — наша сила.

В милосердии твоем — наше спасение.

В мудрости твоей — наше смирение.

Вся наша жизнь — служение тебе.

Вся наша жизнь принадлежит тебе, — тихо проговорил он ошарашенному Ричарду.