Город из Лепестков Хризантем (гет)

Черные тени стремительно отделились от его ног, выросли и превратились в больших чудовищ наподобие того, что встретило меня на станции. Они бежали быстро, но мы были быстрее, и вскоре черный зверь уже пересек мост и стремительно ворвался на главную улицу, распугивая всех жителей. Но дальше он бежать не стал, а резко свернул на более узкую второстепенную улочку, а затем снова — в проулок, а там неожиданно остановился.

— Я не могу увести тебя из города! — услышала я запыхавшийся голос Куроко, он обернулся снова человеком, потому что сил не осталось.

После этой бешеной гонки двигаться я не могла, поэтому Куроко бережно держал меня на руках, притаившись в углу проулка.

— Ты должна найти способ выбраться сама.

— Но… Как же… — пыталась я что-то возразить.

— Я могу отвлечь их, чтобы они потеряли твой след… — его слова начали вдруг тонуть в пространстве, а я стремительно погружалась в сон, теряя сознание. — Доберись до трамвая… Только так ты сможешь уехать в свой мир… Я отвлеку их… А теперь спи…

— Подожди… — из последних сил я еще пыталась возражать, но Куроко что-то сделал со мной — я почувствовала, как его пальцы легко нажимают мне в область шеи, и провалилась в сон.

* * *

Когда я открыла глаза, Куроко уже не было. Слышался шум, чьи-то невнятные голоса, крики, возня. Вскоре мой разум вернул контроль над телом, оно заныло от боли. Надо мной, в узком проеме деревянных крыш, медленно плыли густые белые облака, я даже увидела в вышине стаю белых птиц, что летели клином, и подумала о том, куда же могут лететь эти птицы в потустороннем мире? Может быть, здесь тоже есть теплые страны? Есть юг, куда они стремятся, чтобы перезимовать? А птицы вскоре улетели и оставили меня одну с моей болью, которая тут же сковала и стала нашептывать мне, травя меня своим ядом. И я заплакала.

Я не могла ни оказаться на другом конце мира, ни провалиться под землю, ни улететь в облака, я была здесь, на этой неудобной лежанке, со своей невыносимой болью в теле и в душе, со своими кошмарами. Тут я услышала, как недалеко от меня что-то с грохотом упало с высоты, затем послышался мужской громкий и недовольный крик. Мне стало страшно, и я без промедления повиновалась порыву: спустила ноги с лежанки и вслушалась в происходящее. А звуки все приближались в мою сторону, вот-вот все действие должно было развернуться передо мной, я с нарастающим напряжением наблюдала из своего укромного места на улицу.

И тут снова грохот! Это ящики ударились об угол дома и с треском разлетелись в щепки, в этот же момент в проулок, где я находилась, хохоча, свернула девочка лет восьми. На голове у этой девчушки из-под копны густых огненно-рыжих непричесанных волос возвышались лисьи ушки, а за спиной развевались три очень пушистых хвоста. Девочка-лисичка в свою очередь тоже заметила меня, ее взгляд изменился. Она так удивилась, будто человека раньше в своей жизни не видела, и не заметила торчащей под ногами палки, о которую она споткнулась и, пролетев вперед, растянулась на грязной земле проулка.

— Где она?! — через секунду послышались разгневанные крики за поворотом, и перед входом в проулок остановились два низкорослых существа в набедренных повязках, похожих на гигантские картофелины: сморщенные, шершавые, с тонкими ногами и руками, с длинными носами, покрытыми мелкими бородавками, с большими красными глазами, над которыми сидели густые черные, стоящие торчком, брови. Оба преследователя держали в руках свернутые хлысты.

— А-а-а! Вот она! — показала на девочку-лисичку один из картофелин. — Держи ее!

Они вбежали в проулок, и меня, огромного гиганта по сравнению с собой, почему-то не заметили. А в это время девочка-лисичка уже оправилась от позорного падения и попыталась встать, но вдруг вскрикнула от боли, когда ступила на левую ногу и снова упала.

— Ха! — торжествующе, злобно вскричала одна картофелина. — Теперь не убежишь, воровка! — и размахнулась своим хлыстом, девочка попробовала увернуться, но хлыст опутал ей руку.

— Попалась! — процедил второй из картофелин, скалясь в кривой ухмылке и показывая на свет не менее кривые зубы разной длины.

— Эй! — вдруг воскликнула я, поддавшись импульсу. — Ей же больно!

Обе картофелины тут же обернулись на мой голос и, увидев стоящего перед ними великана, отпрыгнули назад от удивления, но кнут не бросили.

— Зачем вы обижаете эту девочку? — кричала я на перепуганную живую картошку.

— Она…

— Она воровка! Она украла у нашего босса деньги!

— Они обворовывали бедных лавочников, — вдруг запротестовала девочка-лисичка, — вымогали у них деньги!

— Молчи! — злобно взвизгнула картофелина.

А потом слегка взмахнула кнутом, и девочка-лисичка замерла — ее янтарные глаза заволокла бело-молочная пленка, а руки упали на землю, словно это были простые тряпки. Я смотрела на все это с удивлением и злобой, но вдруг поняла, что имею неоспоримое преимущество в росте и силе, как великан, и, сделав шаг в сторону обеих картофелин, закричала:

— Что вы с ней сделали, гнилые картофелины?! А ну отпустите ее!

— А как тебе вот это, дылда! — спохватился овощ, размахнулся своим кнутом, и я почувствовала, как маленькая кисточка на кончике кнута даже через одежду прижгла мне кожу. Было больно и неприятно, словно бы я неаккуратно сунула руку в крапиву. Потом жестокая картофелина слегка тряхнула рукой, и я ощутила, как покалывает и немеет в кончиках пальцев той руки, вокруг которой обвился кнут.

Я не собиралась терпеть незаслуженное наказание от уродливых овощеголовых притеснителей,и мне хватило силы выдернуть кнут из их рук.

— А-а-а-а! — закричали оба картофелины сразу. — На нее не действует!

— А ну, пошли прочь отсюда, пока я не запекла вас в мундире! — грозно произнесла я и топнула ногой для пущего эффекта.

В панике картофелины бросили кнут, на котором держали девочку, и бросились наутек, чуть не налетев на стену позади себя. Когда обе картофелины скрылись за углом, я подошла к бедняжке лисичке. Ее глаза все еще были белы как снег. Тогда я аккуратно сняла с ее руки кнут и откинула его в сторону, затем потрясла ее за плечи.

— Ты меня слышишь? — сказала я.

Еще несколько секунд взгляд маленькой лисички бесцельно смотрел мимо меня, а потом белая пелена начала уходить, и взгляд ее желтых глаз вновь стал наполняться жизнью.

— А-а-а! — вдруг закричала она и, в попытках отползти подальше от меня, снова оперлась на больную ногу.

— Спокойно! Спокойно! — я выставила раскрытые ладони вперед. — Я прогнала этих картофелин!

— Кого? — удивленно уставившись на меня, спросила лисичка.

— Ну этих… С кнутами. Они были похожи на большие картофелины, — не удержалась я и весело хмыкнула.

— А, эти… — задумчиво произнесла девочка, потирая руку, вокруг которой недавно был обвит кнут.

— Больно, наверное? — сочувственно поинтересовалась я, глядя, как она натирает обожженное место.

— Ничего! — сказала та бодро и слегка улыбнулась. — К синякам не привыкать.

Она отодвинула рукав своего красного кимоно, с разноцветными рисунками в виде актеров театра «Кабуки», только здесь фигурки актеров в смешных и страшных масках были маленькие и исполняли разные миниатюрки — то это было сцена драки, то любви, и я, посмотрев на ее руку, ужаснулась от увиденного: все, от запястья до локтя, украшал один большой ярко-лиловый синяк.

— Боже мой! — проговорила я в ужасе. — Долго заживать будет. А теперь еще и нога… Позволь я тебе помогу.

И я протянула руки, чтобы поднять ее и перенести на мою твердую и неудобную лежанку. Я подумала, что это все же лучше, чем она будет сидеть в грязи на сквозняке. Но девочка вдруг недоверчиво отшатнулась.

— Чего это ты ко мне руки тянешь? Не надо! — огрызнулась она.

Я замешкалась от такой неожиданной грубости, а девочка, виновато прошептав себе под нос, добавила:

— Я сама.

— Брось сопротивляться, я лишь хочу перенести тебя на мою лежанку, все лучше, чем сидеть в грязи! — я пыталась выглядеть максимально добродушно. — А ругать меня будешь потом.

Пока я переносила ее на лежанку, лисичка молчала, продолжала смотреть на меня с удивлением, кажется, не каждый день она встречала в этом городе людей. Я ступала аккуратно, боясь поскользнуться, ведь проулок действительно напоминал загон для скота: черные разводы на белой штукатурке стен, слой грязи на земле, обильный мусор, валялись разбитые и гниющие ящики, и запах гнилой еды в дальнем конце проулка шел из открытой бочки.

— Давай посмотрим, что там у тебя, — проговорила я серьезным и убедительным голосом врача. — Мой отец учил меня, как оказывать первую помощь, — говорила я, пока брала маленькую ножку лисички, снимала красную замшевую туфельку и осматривала ногу. — Он когда-то давно служил в армии. Был в горячих точках, еще до того, как встретил мою маму, и многому там научился. А потом и мне кое-что показал…

Я дотронулась до лодыжки, от чего девочка взвизгнула.

— Понятненько, — констатировала я. — Сильный ушиб, все опухло, сустав двигается, значит, это не вывих. Синяк пройдет, но пока лучше тебе полежать здесь, пока боль не утихнет.

— Почему ты мне помогаешь? — удивленно и спокойно произнесла та.

— Я… Я не знаю. Просто я почувствовала, что должна тебе помочь. Должна была прогнать тех гадких… кто бы они ни были. Ты ребенок, вряд ли ты совершила что-то ужасное.

— Но, но… но… — протянула лисичка. — Ты же совсем меня не знаешь. А вдруг я заодно с ними, вдруг я преступница, и как только ты отвернешься, я наброшусь на тебя! — в последних ее словах прозвучала угроза.

— С такой ногой вряд ли, — улыбалась я, пытаясь скрыть страх.

А ведь в ее словах была правда, я ничего не знала об этом мире и этом городе. Из всех моих местных знакомых один оказался огромным оборотнем, а второй пытался меня убить, притворяясь любимым человеком.

— Заодно ты с ними или нет, дело твое. Как только пройдет боль в ноге, можешь идти, куда захочешь, и я тебя больше не потревожу. Пока отдохни, — мне вдруг стало грустно от своих слов, я-то в глубине души надеялась, что эта встреча окажется приятной.

Я села недалеко от нее, на край соломенной лежанки, проулок накрыла тишина. Я могла слышать завывание ветра в железной трубе на крыше, постепенно вновь погружаясь в черное болото своих безрадостных мыслей. Через некоторое время, когда я обернулась узнать, как там мой пациент, я никого не увидела. Неужели я так сильно ушла в свои мысли, что не заметила, как она встала и ушла? Я вздохнула и мысленно пожелала ей удачи, чтобы она снова не попалась этим картофелинам.

Мое внешнее спокойствие шло вразрез с внутренними ощущениями. Я пребывала в панике, потому что не знала, что мне делать. Для себя я решила, что как только улица станет безлюдной, пойду искать остановку трамвайчика.

Как вдруг…

— Эй! — меня окликнул голос, и сразу уже я подняла глаза. — Лови.

Я в последний момент успела поднять руки и поймать… Яблоко.

— Голодная? — радостно проговорила треххвостая лисичка, улыбаясь, и, пройдя деловито мимо меня, запрыгнула на лежанку. — Я Ита. А тебя как зовут?

— Саша… — ответила я, не веря своим глазам. — А ты почему вернулась?

— Ну, знаешь… — протянула Ита, откусив большой кусок яблока, продолжила с набитым ртом: — За мной должок. Хоть я и не просила, ты вступилась за меня. Поэтому это будет моей благодарностью. Ты помогла мне, я помогу тебе.

— Ну-у-у. Раз ты этого так хочешь, — я пожала плечами, потом взглянула на Иту, и та только «угукнула», продолжая наслаждаться яблоком, откусывая от него большие куски. — Я сижу босая в грязном проулке, у меня нет ничего, кроме этой вонючей соломы. Это ужасно смешно, но я даже не знаю, где я. Мне бы очень пригодилась твоя помощь. Отведи меня на станцию, где стоит желтый трамвай.

Ита помолчала немного, подняв глаза к небу.

— Ты хочешь, чтобы я проводила тебя на вокзал?! К дыре? Я уже и не помню, когда я там была в последний раз.

Я недоуменно уставилась на нее.

— Ну-у-у… Как тебе сказать, этот трамвайчик — есть дыра, или нора, ну в общем — выход из города. Но станция уже давно не работает. Вернее, работает, но только когда привозит кого-нибудь, а уехать не получится. Обратно она не пускает.

Я продолжала недоуменно пялиться на Иту, пока та настороженно не отодвинулась от меня и не пробурчала:

— Ты так смотришь, как будто не понимаешь, о чем я говорю.

— Если честно, то не очень, — я нахмурилась. — А он сказал, что я смогу уехать.

— Кто? — удивленно спросила Ита.

— Неважно. Я вижу, с твоей ногой все в порядке. Чудеса! — отмахнулась я. — Ну так ты меня отведешь?

— Отведу, — уверенно произнесла Ита, спрыгивая с лежанки. — Пошли через главную улицу, так короче.

Я последовала за девочкой-лисичкой прочь из проулка. У меня в голове творилась полная каша — какая нора, какая дыра? И если Куроко сказал, что я смогу уехать, то смогу ли я уехать? Эта девочка-лисичка говорила обратное! И прежде, чем что-то решить, я бы хотела получить больше информации, а пока подумала: «Буду слушать и запоминать!»

Мы миновали маленькую второстепенную улочку, где сновали разнообразные существа всех размеров и цветов, которые при этом косились на меня подозрительными взглядами, когда я проходила мимо, я боязливо улыбалась, чтобы казаться безобидной, и старалась уступать всем дорогу, дабы не нарываться на неприятности, так как мне хотелось побыстрее убраться из этого города. Глупо было расслабляться, ведь меня искали. Я поняла это, когда моя нога вступила на переполненную главную улицу, и тут же увидела его — то существо, что встречало меня на станции. Оно сидело на крыше одного из домов, крутило белым лицом из стороны в сторону, словно ястреб, выискивающий свою добычу. Все так же красиво переливалось его тело с мерцающими звездами на ночном небе. Вот только большая белая маска на лице выражала злобу.

Я тут же отступила назад в тень косой улочки, пока оно меня не заметило.