Цунами (гет)

Гермиона как раз закончила укладывать вещи, когда увидела нитку, вылезшую из тканевого мешочка с лицевой стороны вышитого на нём узора. Попытка оторвать её вручную, привела к тому, что шёлковая нить врезалась в кожу. Не поддалась.

Гермиона не сдавалась. Ткань всё больше деформировалась, по мере того как нитка вытягивалась.

Ножницы. Нужны ножницы. Гермиона забыла об их существовании, пока не наткнулась на них рассеянным взглядом. Она не пользовалась ими с тех пор, как состригала отросшие волосы Гарри. Во время скитаний по британским лесам и топям ей приходилось заменять мальчишкам и парикмахера, и повара, и медика. Рон величал её мастерицей на все руки. Когда не находился под тлетворным влиянием медальона.

Что стало с его телом? Оно сгнило среди развалин дома Лавгудов, или Ксенофилиус соизволил его похоронить? А Гарри? Ему наверняка повезло меньше. Волдеморт не мог упустить возможность продемонстрировать труп заклятого врага всей стране. Может, тело Гарри поместили в саркофаг, как те мумии, что хранились в «Мёртвой голове» до пожара? Раньше Гермиона запрещала себе думать о столь страшных вещах, но теперь её разум был кристально чист, а сердце наполняло умиротворение. Все её беды казались далёкими и незначительными, а проблемы — решаемыми. И, что самое главное, их решение больше не лежало на её хрупких плечах. Ей не о чем беспокоиться. Не надо думать. Её дело — собрать багаж. Она его выполнила и осталась довольна собой. Почему она не занималась этим раньше? Круглые сутки. Складывать книги, блузки и юбки гораздо проще, чем бороться с тёмными силами. И почему она не покинула Британию, как предлагал Снейп? Она могла найти родителей, осесть у побережья в милейшем домике на сваях, посадить во дворе фиалковое дерево — у самой веранды, чтобы цветы, опадая, засыпали дощатый пол…

На выходе из комнаты на глаза попалась лежащая на трюмо энциклопедия рун. Когда-то Гермиона ею зачитывалась, но сейчас… она значила не больше, чем разлагающиеся останки Рональда — Рональда с порванной осколком щекой. Ох уж этот осколок… Сколько раз Гермиона видела его в ночных кошмарах до минувшей ночи, когда снов не было вовсе. Почему он будоражил её прежде? Она не понимала. Но нельзя не отметить, у Лавгудов был чудесный сервиз. Суповую тарелку украшал цветочный орнамент… Красный. Красный, как кровь, красный…

Гермиона с блуждающей улыбкой спустилась на первый этаж и поздоровалась с сэром Гектором в холле. Он печально покачал головой и зацокал языком.

— Моя дорогая… Как мне жаль.

— Вы принесли что-то интересное? — Гермиона кивнула на чемоданчик в руке алхимика.

Гектор вздохнул и выдавил улыбку.

— Я усовершенствовал рецепт «Красного пегаса». Северус помогал мне.

«Что говорят в таких случаях?»

— Как мило с его стороны!

— Лет через пятнадцать-двадцать я замолвлю за него словечко перед членами «С.Э.О.З.». — Дагворт-Грейнджер понизил голос. — Не говори Лорелее. Она будет ревновать.

Гермиона часто-часто закивала.

— Ты вовремя, друг мой! — сказал Гриндевальд, выкатившись из гостиной. — Зелье…

— Со мной! — Гектор похлопал по чемоданчику. — Мне удалось снизить токсичность, Геллерт! Это прорыв! Я приготовил столько «Красного пегаса», что его хватит на кавалерийский полк.

— Вряд ли человеку, умирающему от смертельного проклятья, понадобится столько.

— Если бы у нас были слёзы феникса, мы бы замедлили распространение проклятья, — вслух загоревал Гектор. — Но где же их достать?

— Отдай «Красный пегас» Гермионе, она отвечает за мой багаж.

Чемоданчик перекочевал ей в руки.

— Ты возьмёшь её с собой после… После всего? Геллерт, друг мой, оставь её мне. Я пригляжу за ней.

— Behalt deine Freunde nah, behalt deine Feinde näher⁽¹⁾, — произнёс Гриндевальд. — Мисс Грейнджер составит мне компанию там, куда я направляюсь. Откладывать больше нельзя. Альбус давно догадался, кто скрывается под именем Вальтера Эйгенграу. Однако у моего старого друга есть одно забавное качество: он выжидает до последнего и не может ничего с собой поделать. Я познакомился с Дамблдорами летом тысяча восемьсот девяносто девятого. Я приехал к тётушке, и она свела меня с соседским пареньком — единственным волшебником-ровесником в округе. Помню, как он представился, и я не смог сдержать смех. Мой новый знакомый был рыжим и веснушчатым. Родители должны были назвать его Рори⁽²⁾, Флинном⁽³⁾ или Роуэном⁽⁴⁾, но никак не Альбусом⁽⁵⁾. Первые дни он сторонился меня, хотя по всему было видно, что перекинуться словечком ему страсть как хотелось. Мне, признаться, тоже. Я умирал от скуки. Летние ночи пьянили. Однажды в лунном свете я увидел наистраннейшую картину: из соседнего дома вышла женщина с девочкой. У последней к ноге был привязан колокольчик. Крохотный, как на ошейнике у кошки. И двигалась девочка в точности, как зверёк: ступала неслышно, замирала при шорохе, ластилась к женщине и вновь убегала. Оказалось, это сестра Альбуса — Ариана. Мать выводила её на прогулку, когда никто не видел. А на следующую ночь женщину заменил дуболом Аберфорт. Потом я застал за этим делом и самого Альбуса, окликнул его и спросил, почему он пасёт девчонку, как козу. Он мне врезал сначала по-маггловски, потом извинялся. В письмах. Так мы и сошлись. Альбус оказался превосходным собеседником и одарённым волшебником. Между дискуссией о том, почему «банкир» во всех смыслах низменная профессия в Магической Британии, и цитированием «Паноптикума» Бентама, он рассказал о трагедии, произошедшей с его сестрой в нежном возрасте. На неё напали магглы, когда увидели, как та колдует. Отец Альбуса убил их и сел в Азкабан. С тех пор Ариана ушла в себя. Жалкое зрелище, Гектор. Я имел возможность наблюдать за ней пару месяцев, а Альбус… Альбус как-то признался, что мать хотела, чтобы он покинул Хогвартс после пятого курса, устроился в лавчонку в магическом квартале да помогал с Арианой. Кендра Дамблдор контролировала каждый шаг несчастной дочери, подавляла в ней магию, прятала от людей, оправдывая все ограничения заботой и любовью. После смерти матери сыновья продолжили начатое ею дело. Правда в том, что тотальная опека только усугубляла состояние девочки. Ариана жила в уверенности, что она — чудовище, боялась собственной тени и полностью зависела от других людей. Дамблдоры варились в аду, который сами же и построили.

— Ты никогда не рассказывал о знакомстве с Альбусом.

Гриндевальд пожал плечами.

— Несмотря ни на что это было беззаботное время. Прости, в глаз что-то попало.

Алхимик наклонился к нему, приняв его жалобу за чистую монету.

— Может, зреет ячмень?

Геллерт дежурно улыбнулся.

— Ты не изменился с годами, Гектор. Передо мной всё тот же учёный, испугавшийся собственной тени⁽⁶⁾ и шагнувший в пропасть.

— Я всегда был простоват для тебя, Геллерт.

— И неизменно полезен.

— Так что стало с девочкой — сестрой Альбуса?

— Ариана погибла. Печальное стечение обстоятельств… Альбус до сих пор винит во всём себя. В равной мере за то, что не защитил сестру, как и за облегчение, которое испытал с её смертью. Я знаю, чувствую. Он боится вмешиваться, боится брать ответственность за чужие жизни. Альбус будет стоять с ведром воды посреди горящего дома, но не использует его, пока огонь не оближет ему пятки. Потому что страх сделать всё ещё хуже парализует его волю. Но Блэки… Эти особы устроят потоп, чтобы затушить спичку. Ткни в любого — и уйдёшь с откушенным пальцем. Когда Регулус заключит сделку с Авроратом и начнёт давать показания, тебя, Гектор, обвинят в пособничестве мне и укрывательстве. Ты понимаешь, что должен сделать?

— Да-да! Дорогу в моё старое убежище в горах не знает никто. Я поселюсь там, мне не привыкать жить отшельником. Жаль, сейчас зима. Но весной зацветёт множество интересных трав…

— Оборви все связи на какое-то время. И мне придётся обременить тебя. С тобой отправится Натаниэль Нотт с маленьким племянником.

Гектор с задумчивым видом огладил бороду.

— Потеснимся. Трансфигурируем кладовую во что-нибудь приличное. Но… Я никогда не имел дело с детьми.

— Напрасные страхи! Я видел тебя с весёлым карапузом на коленях! Вы поладите!

— О! Это славно! — Обрадовался Гектор. — Ты предупредил Лорелею об угрозе, или мне стоит об этом позаботиться?

— В эту минуту миссис Роули любуется сицилийскими пляжами, заливая песок слезами тоски по оставшемуся на холодном острове супругу. Хорошо иметь международный порт-ключ под рукой. Осталось предупредить фрау Блоксберг. После смерти Хуго её характер окончательно испортился. Она отправилась в Мунго вопреки моему слову. Что прикажешь с ней делать?

— Геллерт, неужели мы снова прощаемся на несколько лет? — с дрожащим подбородком спросил Дагворт-Грейнджер. — Ты не говоришь, куда направляешься.

— Когда мы увидимся в следующий раз, я буду другим человеком. Воды чудесного фонтана избавят меня от проклятья, моё тело окрепнет, вернётся молодость… — Гриндевальд рассмеялся. — Ты и не узнаешь меня! А до тех пор мне придётся скрываться. Однако прятаться лучше всего на самом видном месте. Я не прощаюсь.

— Ещё оно прозрение из будущего?! Ты видел фонтан?!

— Видел. Он был великолепен! Его воды никогда не замерзают. Его чаша бела, как снег. Он дышит волшебством тех редких счастливчиков, что нашли к нему тропу.

По ступеням парадной лестницы кто-то спускался. Гермиона подняла глаза на Натаниэля, держащего на руках маленького Теодора.

— А вот и мой проводник к сему чуду света. — В голосе Гриндевальда сквозил холод. — Гектор согласился предоставить вам кров и рабочее пространство для завершения работы.

— Вы так и не скажете, куда уезжаете? — спросил Нотт.

— Надеюсь, недостаток доверия между нами достаточно веская причина, чтобы держать вас в неведении? Вы расшифруете карту и покажете мне дорогу к фонтану. До тех пор мисс Грейнджер побудет со мной. И мой вам совет: поторопитесь. Я не могу похвастаться крепким здоровьем. Стоит мне почувствовать, что смерть подобралась слишком близко, и я отправлю мисс Грейнджер в мир иной на разведку.

— Как мне с вами связаться, когда я закончу с картой?

— Вам? Никак, — ответил Гриндевальд. — Антонин будет навещать вас. Докладывайте ему обо всех подвижках.

Натаниэль не питал иллюзий: сопротивление бесполезно.

— Хорошо. — Он повернулся к Гермионе. — Берегите себя.

* * *

Они остались одни.

— Признаться, я даже немного скучаю без ваших душеспасительных бесед о милосердии, — произнёс Гриндевальд с хрипотцой в голосе. Он смотрел в окно, из которого открывался вид на фонтан с маленькой гаргульей. — Приободритесь, Гермиона. Нотт приложит все усилия, чтобы спасти вас. А почему?

— Он… — Гермиона подыскала подходящее слово, — …джентльмен.

— Да, человек чести. Такое случается, когда большую часть жизни проводишь в глуши. За примером далеко ходить не надо — посмотрите на Гектора. Я мог бы шантажировать Натаниэля жизнью Теодора, но тогда им бы в первую очередь двигала ненависть. Не люблю, когда меня ненавидят. Волшебники горазды на сглаз одним словом.

Он шутил. Гермиона свела брови. Как отреагировать? Команды не было. Ей подыграть ему? Похихикать в кулачок? Что делают люди в таких случаях? А впрочем… не всё ли равно?

— Вы спасли Нотту жизнь. Невидимый долг давит на него сильнее, чем камень данной вам клятвы — на моё сердце. Я почувствовал кратковременное облегчение, словно ноша стала меньше. Происки вашего ненаглядного? Ещё один крестраж разрушен. Или два… А ведь я всерьёз рассматривал возможность сделать из внука Арктуруса верного помощника. Недолго. Качество важнее количества, а Блэки чересчур своевольны. Том взял на себя риск, приняв двоих из них в свои ряды. Теперь мы знаем, что вероятность удачного исхода составляет пятьдесят на пятьдесят.

Геллерт вздохнул и достал из-за пазухи стопку бумаг.

— Узнаёте? Заметки Аластора Грюма, которые вы прихватили с собой из будущего. Почти все страницы выцвели, но одна выглядит так, словно написана вчера. Выжимка из дела Барти Крауча-младшего. Здесь только голые факты. Например, что он убил отца. Или вот… сбежал из Азкабана, инсценировав свою смерть.

— Верно, — поддакнула Гермиона.

— Как ему это удалось? Тут не указано.

— Грозный Глаз не хотел порочить память о бывшем начальнике. Мистер Крауч помог сыну сбежать. Миссис Крауч приняла Оборотное зелье и во время посещения заключённого поменялась с ним местами. Вскоре она скончалась в тюрьме. Мистер Крауч некоторое время держал сына дома под чарами подчинения воли и…

Гермиона не знала, почему её слова рассмешили Гриндевальда.

— Селина — потрясающая женщина! Сколько нерастраченной любви…

— Организм миссис Крауч был ослаблен болезнями, а её сына — тяжёлыми условиями заключения, — зачем-то посчитала нужным добавить Гермиона. — Дементоры не заметили подмену.

— А люди бы заметили? — живо поинтересовался Гриндевальд.

— Это риторический вопрос.

— Что вы можете рассказать о Крауче-младшем?

— Он сдал двенадцать СОВ, — нехотя ответила Гермиона, естественно, посчитав успехи в учёбе одной из самых важных характеристик.

Зачем её заставляли думать, вспоминать, ворошить прошлое? Она не желала. Ей нравилось стоять в пылинках золотого света и изучать разводы на паркете, мысленно их дорисовывать, придавать им в уме другую форму.

— Что насчёт личных качеств?

— Он был сумасшедшим.

Гриндевальд повернул к Гермионе голову.

— Крауч-младший превратил тело отца в кость и закопал на территории школы.

— Полагаю, он разрушил органику и «вытянул» её из кости, чтобы ищейки Аврората ничего не нашли по запаху… — задумчиво проговорил Геллерт. — Сложнейшая цепочка заклинаний. Этот мальчик — алмаз, требующий огранки!

Верно. Как она раньше не подумала? Герр Гриндевальд совершенно прав. Сын Крауча очень талантлив. Гении склонны к эксцентричным поступкам. Ну убил и убил… Ей плевать.

— Что ж… нам пора. Уберите каминную решётку — и в путь. Вы же никому не говорили, куда мы отправляемся?

— Нет, — бесхитростно ответила Гермиона, помогая Гриндевальду въехать в очаг.

— Я в вас не сомневался. Вернее, в себе. Предупредите меня, если Империус начнёт спадать. Вы узнаете об этом, когда почувствуете душевную боль — она похожа на копошение насекомых в загнивающей ране.

— Я не хочу испытывать боль! Конечно, я предупрежу!

— Как думаете, как скоро вас начнут искать?

Гермионе вновь пришлось напрячься. Она зачерпнула горсточку летучего пороха и застыла. «Кто может меня искать?»

— Альбус или Регулус, — подсказал Гриндевальд.

— Но Регулус обещал, что всегда сможет меня найти. — Она с нежностью улыбнулась. На сердце стало так тепло, словно его коснулся свет патронуса, разбивая ледяную скорлупу апатии. — У меня есть плюй-камень из его игрового набора. Регулус заколдовал его.

— Давайте-ка его мне. Вдруг потеряете.

Свободной рукой Гермиона сняла с шеи кулон с «камышовым котом» и передала Геллерту. Тот выглядел таким серьёзным, действительно переживал за сохранность её талисмана. Зря она засомневалась отдавать или нет. Всего на секунду, но…

— Мне нравился этот дом, — сказал её спутник. — Вы ничего не забыли? Упаковали граммофон? Мои пластинки?..

— Каждую в отдельный футляр.

— Тогда бросайте порох!

Она бросила.

— Поместье Краучей! — воскликнул Геллерт.

* * *

— Всё-таки вы зря отказались от госпитализации, — с укором произнёс Гриндевальд. Он отхлебнул жасминового чая и постучал ложкой об ободок чашки. — Это неразумно — рисковать здоровьем.

— Куда более рискованно ложиться в Мунго, — возразил Бартемиус, вынув сигару изо рта. — Враги повсюду. Всё в порядке. В меня влили целую канистру обезболивающего зелья и выделили колдомедика, который будет меня навещать.

— В Мунго сейчас много работы, а вам нужен постоянный присмотр. У меня на примете есть прекрасная целительница. Не пожалеете.

— Воспользуюсь вашей рекомендацией.

— Что вы думаете делать с ногой, мой друг? Вырастить кости можно за пару суток, но мышцы… Процедура весьма болезненная и длительная.

— Я уже заказал протез на первое время. Аластор Грюм порекомендовал отличного мастера-ремесленника. Ногу я всегда успею вырастить.

— Вы просто хотите эпатировать подчинённых деревянной лапой гарпии.

— Вы опять подтруниваете надо мной. — Крауч хмыкнул, чтобы скрыть собственный смешок, и поёрзал в мягком кресле в попытке сесть ровнее. В результате клетчатый плед, скрывавший ноги, свесился на пол. — Оставлю эту прерогативу аврору Грюму. Мой протез будет неотличим от живой ноги. При этом мне не придётся стричь ногти. А пока я попрошу вашего совета в выборе самоходного кресла.

— Никакого терпения, — пробормотала миссис Крауч, поставив перед Гермионой плетёное блюдо с булочками к чаю. Затем она подобрала плед, чтобы получше накрыть колени мужа, но тот не дал ей дотронуться до повреждённой ноги, вырвав одеяло из её рук. Проявление заботы от ближнего у людей, подобных Краучу, вызывало лишь раздражение. Вчера он был здоров, а сегодня не мог сделать и шага без помощи.

— Министр мёртв! — процедил Крауч. — Но это ещё полбеды. До вашего прихода, Вальтер, я получил сову от Руперта Макмиллана — второго заместителя министра. Этот трус подал в отставку. Первый заместитель опередил его на несколько часов — прислал ко мне эльфа с запиской прямо в палату посреди ночи. Оба боятся, что Волдеморт открыл охоту на правящую верхушку.

— В отсутствие министра и его заместителей именно глава Департамента правопорядка обязан взять бразды правления в свои руки, не так ли? Вы же не откажетесь от ответственности из-за полученного увечья? Хаос нужно предотвратить.

Крауч долго молчал. Сигара медленно тлела в его пальцах. Струйка дыма тянулась к листьям монстеры у него над головой. Воздушные корни спадали вниз, словно гигантские черви. Это растение, прекрасно чувствующее себя в офисных центрах у магглов, выглядело достаточно причудливо, чтобы сойти за волшебное. Такое же росло в фойе частной клиники Грейнджеров. Папа как-то рассказывал Гермионе, что европейцы, впервые столкнувшиеся с монстерой в тропических лесах, находили человеческие скелеты в её бесконечно длинных узловатых корнях — истлевшие тела заплутавших путников, многие-многие годы служившие каркасом для лианы. Неудивительно, что за растением закрепилась репутация убийцы, который хватает людей «щупальцами» и выпивает их жизненные соки.

Гермиона смотрела на Крауча, сидящего в тени причудливых листьев монстеры, и её пульс частил под бешеным напором какого-то первобытного ужаса. Вот бы кинуться наутёк, но тело не слушалось. Пальцы стали холодными, а бока чашки — скользкими. Чтобы не уронить её, Гермиона поставила посуду на столик.

— Скоро выборы, — заметила Селина. — В случае победы, ты и так бы получил должность министра магии, дорогой. Это судьба.

— Послушайте умную женщину, Барти, — добродушно сказал Геллерт.

— Я не верю в судьбу! Но вы правы, Вальтер. Я должен взвалить эту ношу на себя, потому что это мой долг перед нацией.

— Ваши первые шаги в новом статусе критически важны для установления контроля над ситуацией. Я вижу, что вы растеряны. Позвольте мне дать парочку советов. Напишите подчинённым, пусть подготовят официальное заявление для прессы, назначьте встречу с главами всех департаментов. Вы уже нашли нового секретаря?

— Проклятье! Ещё нет! Карнелл бесследно исчез. Не знаю, что и думать. Он был ответственным сотрудником. Пожиратели смерти ведут охоту за моими людьми, они могли добраться и до него.

— Тогда почему бы вам не взять на это место мисс Грейнджер? Она исполнительна, аккуратна, пунктуальна и достаточно красноречива, чтобы сочинить соболезнования в связи с трагической гибелью министра.

Селина мягко улыбнулась гостье.

— Разве мисс Грейнджер не ваша помощница, Вальтер?

— Она будет рада отдохнуть от меня.

— Я надеюсь быть вам полезной, мистер Крауч, — подала голос Гермиона. Слова прозвучали чужеродно, словно их вырвали силой. — Хотя бы пока вы не поправитесь.

— Пожалуйста, соглашайся, Барти! — воскликнула Селина. — Я заперта в доме. К нам никто не заходит из-за наложенного тобой Фиделиуса. Сам ты всегда занят, а Барти в нескольких милях отсюда. Мне не с кем обмолвиться и словом. Винки способна поддержать разговор только о моющих средствах. На кухню я её не допускаю — эльфийка очень рассеянная — может, запросто, насыпать в кастрюлю хлорки вместо куриной смеси. Гермиона станет моим спасением в четырёх стенах!

— Хорошо-хорошо, — сдался Крауч, замахав кистью, словно отгонял назойливое насекомое.

— К слову, как поживает ваш сын? — спросил Гриндевальд. — Соскучился по родным берегам?

— Очень! — опередила мужа Селина. — Его приветы наполнены бесконечной тоской по дому!

— Можно подумать, он уехал на курсы творческого письма, — пробурчал Крауч-старший, встопорщив усы.

— Не будьте так строги к нему, мой друг, — проговорил Гриндевальд. — У вас талантливый и разносторонний мальчик. У него пытливый ум. Готов поспорить, он интересуется даже маггловскими науками.

— Как вы узнали? — ахнула миссис Крауч. — Химия — его любовь.

— Интуиция, Селина. — Геллерт подмигнул.

— Здесь нечем гордиться, — осёк жену Бартемиус. Он отправил сигару в пепельницу и призвал к себе чистый пергамент.

Разгадав его замысел, Гриндевальд предупредительно протянул перо.

— Оно волшебное. Чернила не нужны.

— Вы не перестаёте меня удивлять. — Крауч потёр лоб запястьем. — Все эти неприятности действительно выбили почву у меня из-под ног. Пожар, нападение, смерть Гарольда…

— Быстрая адаптация к новым обстоятельствам — единственный ключ к успеху.

Гриндевальд потянулся к столику, чтобы водрузить на него опустевшую чашку и опрокинул чайник. Крышечка слетала. Жасминовый чай вылился на скатерть через горлышко и носик.

— О Мерлин! Мне так жаль! — воскликнул Геллерт.

— Ничего страшного! — Селина взмахнула палочкой, убрав пролитую жидкость. — Я заварю ещё.

— Вы нас балуете. Божественный напиток. Так и пил бы его каждый день.

Миссис Крауч зарделась. Она ушла, забрав чайник и испорченные, залитые салфетки.

— Вам повезло с женой, — сказал Геллерт.

— Селина бывает излишне эмоциональна. Сын — её копия, разве что не так плаксив. Я не поощряю его увлечение маггловскими науками. Смешивать магию с ними опасно, а он именно это и делает, наплевав на мой запрет.

— С такими интересами из него выйдет неплохой невыразимец. Всё лучше, нежели Пожиратель смерти.

— Не в бровь, а в глаз, Вальтер.

— Какое-то время вы будете привязаны к коляске и скованы в движениях. В доме есть охрана?

— Лишнее! — отрезал Крауч. — Мы с Руфусом провели ритуал Фиделиуса. Я — Хранитель.

— Кто ещё сюда вхож, кроме Скримджера и меня?

— Карнелл. И, по вашей просьбе, с сегодняшнего дня — мисс Грейнджер. — Крауч перевёл настороженный взгляд на Гермиону. Она склонила голову набок, точно кукла на прилавке магазина игрушек. — С ней что-то не так.

— Глупости. Она абсолютно счастлива. — Гриндевальд закашлялся. — Ну и надымили вы, Барти. Придётся отказаться от этой привычки. Я не выношу табак. — Он достал палочку и очистил воздух от едкой примеси.

— Египетские сигареты, — отвлёкшись от Гермионы, сказал Крауч и сгрёб портсигар в карман домашнего халата. — Подарок посла. Не ворчите. Я забыл, что вы не курите.

— Я ворчу? Что ж… Может быть. А ещё я завидую, — произнёс Геллерт, рассматривая рукоять собственной палочки. — Не вам, конечно. Тому. Завидую и злюсь, как лежащая на илистом дне финикийская трирема, взирающая из леса водорослей на новенький линкор. На старости лет я оглядываюсь назад и вижу, что многие мои ученики и бывшие соратники испугались и спрятали свои таланты, дабы не привлекать внимание, открестились от того, чему я их учил. Когда я призвал их, как было условлено ещё сорок лет назад, на мой порог явились единицы.

Снаружи закаркала птица. Гермиона поморщилась от горлового скрежета ворона, хлопнувшегося на голую ветку за окнами.

— Наконец-то, — прошептал Геллерт. — Антонин непростительно задержался.

— Неужели это ваш человек?! — Бартемиус приподнялся на вытянутых руках. — Долохов! Что он тут делает? Я видел его превращение. Он анимаг?

— Можно сказать и так.

— Он спас меня вместе с каким-то парнем. Ещё один ваш подчинённый?

— О нет. Вы выжили по счастливой случайности. Антонин счёл вашу смерть несвоевременной, а Регулус… Предположу, что дело в пресловутом милосердии. У меня его нет. Как и времени поддерживать беседу. Я узнал всё, что нужно. Авада Кедавра!

Зелёная вспышка ослепила Крауча, влилась в него через поры.

— Дверь, — бросил Гриндевальд.

Гермиона встала и заперла комнату, оставив ладонь на округлой ручке. В то же время Геллерт щелчком пальцев заставил окно открыться перед вороном.

— Заходи, дом прямо перед тобой.

Долохов влетел в комнату, принял человеческий облик и мотнул головой, взлохматив кудри.

— Отлежаться бы недельку.

— Не неси чушь. Ты ещё молод, чтобы жаловаться. Времени нет. — Гриндевальд достал фляжку и отхлебнул из неё, после чего его тело начало изменяться. Он принимал облик убитого, пока Долохов бесцеремонно освобождал покойника от халата.

— Осторожнее. Не сломай зачарованное перо, — предупредил Гриндевальд. — Оно запомнило его почерк. Уничтожь коляску. Я закажу новую. Давай сюда халат.

— Столько хлопот, Геллерт. Знал бы, не спасал этого дурошлёпа.

— Всё сложилось как нельзя лучше.

— Что делать с телом?

— У меня есть идея. Видишь это чудесное растение? У него большой горшок.

* * *

— Чай готов! — Селина заглянула в комнату и сникла. — Герр Эйгенграу меня не дождался? Я такая копуша!

— Он плохо себя почувствовал, — доложила Гермиона. — Просил его извинить.

— Дорогая, я выпью за него. Чай действительно волшебно пахнет, — поправив плед, сказал новый хозяин дома.

Миссис Крауч просияла.

— Барти, я и не надеялась, что когда-либо услышу от тебя подобное!

1) Держи друзей поблизости, а врагов ещё ближе (нем.)

Вернуться к тексту

2) Значение имени Рори в ирландской культуре — «рыжий король».

Вернуться к тексту

3) Ирландское имя, означающее «красноватый» или «румяный».

Вернуться к тексту

4) Шотландское имя, означающее «рябиновый».

Вернуться к тексту

5) Имя Альбус происходит от латинского слова «albus», что означает «белый» или «светлый».

Вернуться к тексту

6) Ранее Гектор рассказывал, что в юности испугался броккенского призрака во время сбора трав в горах и полетел бы в пропасть, если бы его не спас Геллерт. Броккенский призрак — это оптическое явление, возникающее, когда тень человека проецируется на облака или туман.

Вернуться к тексту