Телохранители для Магистра (джен)

Ричард озадаченно разглядывал лежащие перед ним на столе три листа бумаги. Честно признаться, увиденные рисунки его несказанно удивили. Создавалось впечатление, что своим маленьким сеансом гипноза он на какое-то время образовал некую связь между тремя детьми. На одном — чаша была нарисована лишь контурно, на другом — наоборот прорисована тщательно, до мелочей, а на третьем — вообще вид сверху. И на каждом рисунке рядом с ней были изображены фрагменты узоров, так, как их запомнили Гарри, Драко и Гермиона. В самой чаше вроде бы не было ничего необычного, так, что-то среднее между кубком и супницей на ножке. Проблема была в другом, в чем именно, владыка Д'Хары не знал, но дорого заплатил бы, чтобы узнать это.

Мужчина перевел взгляд на нервно ерзающих в своих креслах маленьких волшебников, ждущих его вердикта. Они такие разные, терпеть друг друга не могут, но вместе с тем со временем из них вышла бы отличная команда.

Хорошие они все-таки ребята...

Но что это?

Ричард еще раз, словно бы безо всякого интереса скользнул взглядом по разложенным на столе рисункам, пытаясь поймать неожиданно мелькнувшую и пропавшую мысль.

Да, так и есть, все так, как он и подумал — если смотреть на узоры под другим углом и соединить между собой, то многое становится понятным.

— Поздравляю, дамы и господа, кажется, нас только что нашли неприятности, — мрачно сообщил он собравшимся в его кабинете.

— Что вы имеете в виду, Магистр Рал? — тут же всполошилась Бердина. — Это из-за этих рисунков? — спросила она, наклоняясь, чтобы через плечо своего господина рассмотреть, что же ему так не понравилось. — Хм, вроде бы ничего необычного, — закончив осмотр, неуверенно заключила Морд-Сит.

— А разве ты не видишь? — спросил у неё император, поочередно указывая на узоры, изображенные на рисунках Поттера, Грейнджер и Малфоя. — Тебе не кажутся знакомыми эти рисунки? Ты и Кара должны были видеть их раньше.

Бердина несколько минут внимательно рассматривала указанные линии и завитушки.

— Простите меня, Магистр Рал, я что-то не припоминаю, — наконец сказала она.

— Вы знаете, что это за чаша? — нетерпеливо подскочила на своем кресле Гермиона.

Лица двоих гриффиндорцев и одного слизеринца посветлели, им казалось, что сейчас, несмотря на мрачный настрой, мужчина скажет им: «Да, знаю. И без труда смогу отправить вас домой». Однако следующие же слова боевого чародея поставили жирный крест на их мечтах:

— Нет, моя дорогая, — отрицательно качнул головой владыка Д'Хары, тем временем аккуратно складывая один из рисунков пополам и отрывая от него кое-что, по его мнению, лишнее. — Но зато теперь я точно знаю, что эта чаша действительно имеет отношение к нашему миру, — пояснил он, принимаясь изувечивать следующий лист.

— Какое отношение? — нахмурился Гарри.

— Самое, что ни на есть, прямое, — с мрачной усмешкой отозвался хозяин Народного Дворца, заканчивая с третьим рисунком.

Юные волшебники с возмущением и тревогой наблюдали за тем, как уничтожаются плоды их трудов, но сказать что-либо по этому поводу не смели.

— Смотри, Бердина, а так, узнаешь? — обратился к своей телохранительнице Ричард, складывая из обрывков рисунков фигуру.

Д'харианка вгляделась в получившуюся композицию и едва сдержала пораженный вскрик. Когда Лорд Рал особым образом сложил узоры, нарисованные детьми, стало заметно то, что ранее ускользало от неё. Внутренний круг, означающий мир живых, внешний круг — граница мира мертвых. Квадрат, вокруг которого описан внешний круг и в который вписан внутренний — символизировал завесу, разделяющую миры. Звезда в центре — символ света Создателя, а восемь лучей, исходящие от этой звезды, обозначают магические силы, пронизывающие и мир живых, и мир мертвых. Благодать — древний символ, обозначающий Создателя, жизнь, смерть, волшебный дар и Подземный мир. Бердина не раз видела его, когда листала древние книги в поисках необходимой своему господину информации, да и в дневнике Коло он встречался едва ли не через страницу. Но это еще было не самым шокирующим — приглядевшись, Морд-Сит с трудом, но узнала узоры, завитушки и письмена вокруг Благодати. Их она тоже уже встречала раньше, но не так часто, как древний символ магов — всего пару раз. Точно такая же система украшала печально известные шкатулки Одена.

— Добрые духи! — пораженно выдохнула женщина.

— Теперь ты понимаешь? — тихо спросил её Ричард.

— Да, Магистр Рал, — побледнев так, что казалось, будто бы её лицо по цвету сравнялось со стенами Народного Дворца, ответила Бердина.

— Что случилось? Что происходит? Почему вы нам ничего не рассказываете? — запаниковала Гермиона.

Из непрошибаемо уверенной в себе всезнайки она превратилась в маленькую испуганную девочку, коей она собственно и являлась. Что же касается её товарища по факультету, то он выражал свое волнение более спокойным образом — Гарри забрался на кресло с ногами и, обхватив колени руками, мелко дрожал.

Ричард перевел взгляд на третьего из этой маленькой компании гостей из иного мира и поразился, насколько отрешенным был взгляд Драко. В каких же облаках витает его новый подданный?

— Почему же вы молчите, Лорд Рал? — нервно вскрикнула девочка. — Мы имеем право знать правду! В конце концов нас это тоже касается!

Император вздохнул: как бы ему не было тяжело и неприятно вспоминать былое, но все-таки придется.

Владыка Д'Хары не любил вспоминать, как именно ему удалось избавиться от Имперского Ордена, потому что от этих воспоминаний веет приютом для умалишенных. Против него — могущественное оружие чародеев древности, заключенное в людскую оболочку, во главе практически несокрушимой орды, включающей в себя темных ведьм и волшебников. У него — почти что ноль знаний о магии, магический меч, армия раз в десять меньшая, чем у противника, горстка союзников с даром, а позади него мир, которому угрожает смертельная угроза. Плюс три шкатулки Одена, за которыми охотится враг, которые, если правильно их открыть, дают своему обладателю неограниченную власть. И как у него, чародея-недоучки, не умеющего сознательно пользоваться своим даром, могло выйти что-либо путное? Ричард Рал в своем репертуаре — сделал нечто невероятное, но даже не понял, что именно и как.

Юная мисс Грейнджер права, и они действительно имеют право знать правду. Вот только какую правду, если он и сам еще не до конца разобрался в происходящем? Пока же Ричард только и мог, что теряться в догадках по этому поводу. Откуда в родном мире этих детей взялась чаша с выгравированными на ней узорами со шкатулок Одена и несущая на себе знак Благодати? Учитывая, что он оставил их в Храме Ветров после того, как...

Тут мужчина еще раз пристально вгляделся в юных волшебников, словно бы пытаясь найти то, чего не увидел раньше. Добрые духи, неужели его незваные гости прибыли из того мира, что он создал с помощью злополучных шкатулок, чтобы избавиться от армии Имперского Ордена?

«Нет, это не возможно!» — уверял себя Магистр Рал, но интуиция боевого чародея, помноженная на чутье Искателя Истины, на два голоса нашептывали ему, что еще как возможно.

Хотя, нет, какое-то несовпадение получается. Он специально создавал мир без магии, чтобы переселить в него тех, кто оную не приемлет. Спрашивается тогда, откуда на Земле, откуда пришли Гарри, Драко и Гермиона, разумеется, если он её создал, взялась магия? То ли у шкатулок Одена свое представление о том, каким должен быть мир, лишенный её, то ли Ричард чего-то напутал... Учитывая его везение и почти один большой пробел в освоении своего дара, скорее всего, верно именно последнее предположение. Тогда тут же возникает следующий вопрос: как могло такое случиться, что за год здесь в мире детей прошла такая уйма времени? Нет, один он в этом не разберется, ему нужна помощь людей, сведущих в вопросах магии. И если к Зедду, Никки, Натану и Сестрам Света он без проблем может обратиться за помощью, то вот с повелительницей предела Агаден — озерной ведьмой Шотой — ему лишний раз не хотелось бы связываться. Слишком уж это чревато проблемами.

Магистр Рал резко выдохнул, как перед прыжком в воду, и со всей доступной ему серьёзностью посмотрел на нервничающих волшебников. Гермиона, Гарри, а так же вернувшийся из заоблачных далей Драко под суровым взглядом стальных глаз встрепенулись и попытались сидя изобразить стойку «смирно». И, нужно отметить, у них это почти получилось.

С тех пор, как Ричард начал войну с Имперским Орденом и подчинил себе Срединные земли, ему частенько приходилось пользоваться такими взглядами, так что он уже привык к ответной реакции собеседников. Пришлось научиться в экстренных условиях, чтобы хоть как-то осаживать представителей различных государств и народностей, с которыми ему приходилось иметь дело. После победы над Джеганем ему сполна пригодилось это умение, когда Народный Дворец наводнили полчища дипломатов, готовых буквально на все, чтобы получить выгодные условия для своих государств и народов. Магистр Рал тогда впервые понял своих предков — через одного садистов и диктаторов, что предпочитали покорять государства силой и насаживать на захваченных территориях военную тиранию. Но, ничего не попишешь, раз взялся играть в гуманизм и либерализм, приходилось терпеть. Правда терпеть пришлось недолго — шныряющие где попало акулы дипломатии сначала до чертиков достали любящих во всем порядок Морд-Сит, а потом кое-кто умный решил устроить покушение на него и Кэлен. Разобравшись с горе-убийцами, Кара при поддержке мужа взашей вытолкала из Народного Дворца всех представителей государств, так что с тех пор встречи с дипломатами у него проходили строго по расписанию два раза в год — зимой и летом. На этот период Ричард и его приближенные отправлялись на две недели в Эйдиндрил, где во дворце Исповедниц устраивали приёмы.

— История эта долгая и неприятная, уходящая корнями в далекое прошлое, да и я еще ни в чем до конца не уверен, чтобы с уверенностью что-либо заявлять, — наконец проговорил император.