Город из Лепестков Хризантем (гет)

Сторож сада, однако, подкрался незаметно.

— Кто здесь?! — пробурчал сердитый голос.

Я развернулась на голос и обомлела — у того, кто нашел нас в саду, была голова без лица. От страха Ита выронила из рук все фрукты, что у нее были.

То существо без лица было похоже на обычного человека: телосложение среднего мужичка лет сорока пяти, почти полностью лысого, только с маленьким пучком волос, собранным в тугой конский хвостик на затылке. В сером кимоно и с большим фонарем, подвешенным на деревянную палку. Я с огромным трудом могла сдержаться, чтобы не закричать, даже закрыла себе рот рукой, и тут же рядом стояла Ита, глаза которой чуть не вылезли из орбит. Лисичка вдруг пикнула, готовая завизжать, но я успела тоже закрыть ей рот рукой.

— Воруете у госпожи, негодяи?

Я удивилась: зачем ему фонарь, если у него нет глаз? Еще у него был меч, с виду настоящий, самурайский, и свободной рукой он держался за его ножны, чтобы пустить его в ход незамедлительно, если попытаемся бежать.

— Эй, слышь, Кацухиро! Я тут воров поймал! Крали фрукты прямо из сада госпожи, — обратился безликий к кому-то еще.

— Вижу! Вижу! — ехидно произнес второй голос, будто радовался, что поймал лису в курятнике.

Мне даже оборачиваться не хотелось, чтобы вновь не уткнуться взглядом в очередного чудовищного почти-человека, а вот Ита обернулась на новый голос и опять чуть не закричала, так что мне пришлось снова закрыть ей рот рукой.

— Может, отведем их к госпоже? Пусть сама решает, что делать с этими воровками, а, Кацухиро? — сказал первый безликий, водя вокруг нас фонарем.

— Точно! — подхватил второй. — Отведем к госпоже! Пусть решает.

— Вот ты, длинная, — первый с силой толкнул меня рукой вперед, — шагай за Кацухиро, и мелкая пусть идет следом. А вздумаете дурить, мы изрубим вас на куски и отдадим поварам нашей госпожи, авось из вашего мяса получится что-нибудь вкусное.

После этого первый безлицый придвинулся ко мне слишком близко, и я почувствовала, как встают дыбом волосы у меня на затылке.

— Пошли за мной, воровки, — с явной злобой пробурчал голос Кацухиро, и мы двинулись по саду.

— Ты знаешь, кто это? — шепотом спрашивала я Иту, пока мы шли.

— Молчать, — рявкнул безлицый, что шел сзади.

Но Ита ничего не ответила, а только подняла на меня глаза, на которых блестели слезы, и помотала головой; я попыталась приобнять ее, чтобы немного успокоить, но Ита вдруг с силой резко и злобно оттолкнула мою руку и отошла.

Я могла понять ее, ведь фактически из-за меня мы оказались в такой ситуации, и у нее было право сердиться. Когда помогаешь незнакомцам, кажущаяся безопасной дорога может привести к большим неприятностям. Но как бы дико ни звучало, плен, в котором мы оказались, меня пока устраивал, ведь если рассудить, то лучше мне было быть схваченными этими чудовищами, намерения которых мне были неизвестны, нежели оказаться в руках Кости, где я наверняка погибла бы.

Пока мы шли через большой сад, я пыталась понять, как мне и Ите выбраться отсюда, и я не хотела отчаиваться, пока своими глазами не увижу ту госпожу, к которой вели нас сторожа.

Нас вывели из сада на дорожку, которая была выложена камнями и хорошо освещена бумажными фонарями, висящими на воткнутых по бокам дорожки бамбуковых шестах. Только тут я заметила, что у этих безлицых есть, так сказать, глаза — огромное множество больших и маленьких глаз были расположены на красных, неестественно толстых ступнях, они все были широко открыты и буквально пялились на нас с Итой, а когда глаза увидели, что я тоже смотрю на них, то как живые расступились, и на открытом участке кожи образовались сначала губы, потом они разомкнулись, открывая рот, полный черных зубов.

Рот гаркнул так, что я подпрыгнула:

— Чего пялишься?!

Я тут же отвернулась.

Дорожка пролегала мимо плотно закрытых деревянных панелей, за которыми, в хорошо освещенном помещении, царила праздничная суета — звенели железные кастрюли, шкворчало масло на сковородке, стучали тарелки, дзынькали бокалы и не смолкали возбужденные голоса, а еще на улицу просачивались очень вкусные запахи, от которых потекли слюни.

Потом дорожка сделала поворот к другому дому, нас заставили снять обувь и оставить у крыльца. Затем нас повели по широкому деревянному проходу вглубь особняка, мимо необычного, как мне показалась, места: там, на песке, стояли разного размера камни, а вокруг них, словно гребнем, были проделаны борозды.

За следующим поворотом нас встретили еще более непонятные создания, чем эти безлицые, хотя и не такие жуткие. Если честно, я сначала не поняла, что увидела. Только спустя несколько секунд я с уверенностью могла сказать, что перед моими глазами предстали зонты — японские бумажные зонты из промасленной бумаги, я такие видела в мультиках, но эти зонты были как будто живые: пара очень красивых и накрашенных женских глаз располагались прямо на белой бумаге с изображением летящих журавлей, маленький ротик с тонкими губками, густо накрашенными красной помадой, и одеты они были в красивые кимоно, а из длинных рукавов высовывались белые широкие ленты.

Зонты приветственно улыбнулись Коцухиро при встрече.

— С возвращением, Кацухиро-сама! — мелодичными женскими голосами хором проговорили живые зонтики и поклонились. — Все ли спокойно в саду у госпожи? — после поклона вежливо поинтересовались они.

Безлицые тоже в ответ учтиво поклонились, а потом ответили.

— Вот, воришек поймали в саду, Каса-сама, — Кацухиро кивком указал на меня с Итой. — Ведем к госпоже, пусть решает, что с ними делать.

Зонтики охнули от таких слов, прикрыв рты рукавами, и удивленно округлили глаза.

— Конечно! Конечно! — заверещали зонтики. — Мы проводим вас. Госпожа будет оповещена об этом происшествии.

И после этих слов зонты развернулись и, в прямом смысле этого слова, запрыгали по крыльцу.

"Вот же подпевалы", — подумала я.

Нас привели ко входу в большую комнату, видимо, за ней и ожидала нас госпожа, я поняла это, когда увидела, насколько красиво и богато здесь смотрелись раздвижные деревянные панели и светильники по сравнению с другими комнатами, к тому же они не состояли из отдельных маленьких ячеек, как остальные, а были одной большой картиной, на которой был нарисован красный лев, приживший правой лапой огромный зеленый шар.

Девушки-зонты остановились по обе стороны двери и как по команде сели; я увидела, как их кимоно немного распахнулось снизу, и на свет показался самые обыкновенные деревянные палки.

"Действительно, зонтики!" — подумала я.

Синхронно они распахнули створки, нас впихнули в очень просторную комнату, а двери за нами незамедлительно закрылась, и безлицые тут же кинулись на пол кланяться, тогда как я и Ита остались стоять.

И перед нами предстала госпожа этого особняка.

— Госпожа Футакучи-сама, — не поднимая головы, произнес первый безлицый, который и поймал нас в саду, — я поймал двух воришек, которые воровали у вас яблоки и груши. Я привел их на ваш суд, госпожа, решайте.

Затем, не говоря ни слова, госпожа махнула рукой, и оба прислужника убрались так быстро, что я даже не успела заметить, как они исчезли. Мы остались одни — я и Ита, которая дрожала, как осиновый лист на ветру, и прижалась ко мне, ища укрытия за моей спиной и, казалось, забыв, что пять минут назад была зла на меня. И опять же я не могла ее за это винить.

Чтобы понять, почему мы так сильно испугались, нужно непременно присутствовать на этом ужине…

Метров в пяти от нас мягкий пол заканчивался, дальше возвышался настил из татами, где на толстой шелковой подушке сидела очень красивая женщина в великолепном темно-фиолетовом кимоно с изображением крупных белых цветков сакуры. Ее взгляд был очень печален, а голова слегка наклонена, но она не смотрела на нас, а была словно не здесь, а где-то в другом месте, очень далеком. Перед ней стоял низенький черный столик, точно в центре которого находилась маленькая белая чашечка, наполненная рисом; женщина очень изящным движение парных палочек в руке хватала маленькие щепотки риса и не спеша отправляла себе в рот, а потом долго пережевывала, перед тем как взять следующею порцию… Ну а ее длинные, черные, как тень, волосы, казалось, вели свою собственную жизнь и были похожи на щупальца спрута. Бесцеремонно, жадно, дико они хватали еду со множества тарелок, подносов и таких же маленьких столиков, что были расставлены позади женщины на татами, и неистово отправляли туда, что явно находилось на затылке у этой госпожи. К слову, ни к чему, кроме своей маленькой чашки с рисом, госпожа в сиреневом кимоно не притронулась, и более того, даже не смотрела в сторону этих изысканных яств. Мусор, тарелки, куски еды летели во все стороны, засоряя настил, но несмотря на это, пожирание не останавливалось ни на секунду. Мне слышалось отвратительное причмокивание и чавканье, от чего захотелось убраться отсюда подальше, чтобы только не слышать этих ужасающих звуков.

— Воришки, говоришь… — громко пропищал голос, не переставая жевать, при этом губы женщины были неподвижны. — Ну давай посмотрим на них, госпожа!

Женщина слегка подняла брови, и вот только тогда я поняла, что сейчас она смотрит именно на нас.

— Ну-у-у! — протянул пискляво-визжащий голос. — Мятежный дух, который уже давно потерял одну часть себя и почти утратил вторую, и… Человек! — удивленно взвизгнул голос. — Интересно. Очень интересно.

Ее щупальца вдруг перестали хватать и запихивать в затылок еду, все побросали и потянулись к нам. Я могла поклясться, что в тот момент перестала дышать, почувствовала, как волосы по всей моей голове встают дыбом, но я ничего не могла сделать и только безропотно наблюдала, закованная в оковы страха, как сальные волосы госпожи Футакучи дотрагиваются до меня.

— М-м-м, — смакуя каждое прикосновение, произнес голос, — какая нежная кожа. Ни худа, а в меру упитанна. Отмытая...

Я чувствовала, как ее волосы-щупальца залезают ко мне под одежду, обвиваются вокруг моей талии, касаются груди, а затем шеи, сдавливая ее, За моей спиной негромко вскрикнула Ита, видимо, эти волосы и до нее добрались.

— Что же мне с вами делать? — ее голос стал звучать спокойно, будто я пойманная в смертельные объятья удава жертва.

— Отрубить руки за воровство!

Наступила пауза, видимо, монстр обдумывал этот вариант всерьез.

— Не-е-ет, — промурлыкал удав, — зачем же портить столько прекрасное и юное тело. А может… — волосы уже полностью оплели меня и Иту, продолжая все же двигаться у меня под одеждой. — МНЕ СЪЕСТЬ ВАС?

В ту же секунду волосы стянули нас похлеще самой тугой веревки и, подняв над полом, быстро пронесли над головой госпожи, и я наконец увидела, чтобы было у этой женщины сзади и кто с нами разговаривал. Огромный рот, наполненный десятками длинных кривых зубов, в которых застряли кусочки еды, а еще из того рта ужасно воняло падалью.

— РАБОТА! — закричала я в голос первое, что пришло мне в голову, когда я кожей почувствовала близость зубов этой твари.

— Что? — недоуменно проговорил голос, снова вернувшись в свое пискляво-визжащее состояние.

— Работать! Мы будем у вас работать! — проговорила я после того, как дала себя пару секунд прийти в себя.

— Но у меня и так полно работников.

— Мы… Мы отработаем все, что украли, а вы сможете съесть еще больше еды! — лихорадочно пыталась я раскрутить ту мысль, что пришла мне в голову. — Мы будем помогать на кухне, в саду, да где угодно. Лишние руки — больше угощений!

Как я вообще додумалась до такого, до сих пор понять не могу, но глядя на реакцию этого существа, я поняла, что попала в точку. Видимо, у чудища поменялись планы, оно расхотело нас есть и вернуло на порог комнаты, хотя волосы все еще продолжали крепко держать нас. Спустя мгновение, я услышала, как Ита шепчет что-то про себя, но шорох ее губ был настолько тихим, что я ничего не смогла разобрать.

— Ну что ж, — вдруг подал голос писклявый монстр, — вы можете мне сослужить. Отправлю вас в услужение моей домоправительнице, будете ей помогать.

И только тогда щупальца отпустили нас и вернулись к новому неистовому поглощению оставшихся блюд, как будто, пока разбирались с нами, успели проголодаться.

— Спасибо, госпожа Футакучи! — сказала я и поклонилась.

— КАСА! — неожиданно взвизгнул голос.

Из-за раздвижных панелей, через которые мы вошли, запрыгал и встал рядом со мной тот живой зонтик-девушка, которая встретила нас, когда мы шли сюда. Зонтик очень учтиво поклонился и проговорил нежным женским сопрано:

— Слушаю вас, госпожа Фатакучи-сама.

— Отведи этих двоих к Фуруи Моппу, пусть пристроит их куда нужно, — чавкая и не переставая запихивать себе в рот все новые и новые порции еды, пропищал голос.

— Как прикажете, госпожа. — зонтик снова поклонился учтиво и плавным движением рукава, откуда высовывался конец ленты, показал нам пройти в боковую дверь.