Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

«Плачет Белоснежка — вот оно пришло!

Насилие(1)!..»

Гермионе не давало покоя всё, что рассказал ей Темный Лорд.

Гарри Поттер — ее кузен! Нарцисса и Беллатриса с Лили Поттер — сводные сестры!

У Волдеморта появился еще один Хоркрукс, кроме Нагайны.

Да к тому же это открытие, что ее дочь может перенимать эмоции Гарри. Ожидаемое, но всё равно неприятное и ужасное.

А еще Гермионино любопытство теперь нещадно беспокоил загадочный флакон с сиреневой пробкой, некое воспоминание Темного Лорда, из-за которого Северус простил тому убийство своей возлюбленной. Действительно ли простил?

Вроде как, да. Помнится, много лет назад Снейп упоминал, рассказывая Гермионе о своих отношениях с матерью Гарри, что недавно ему стало известно нечто такое, чего он никогда не сможет ей извинить и что теперь он больше не считает себя повинным в ее смерти.

Так что же такого совершила Лили Поттер в ту роковую ночь?

Флакон не шел у Гермионы из головы.

Даже в сизом тумане Тэо она бесконечно, раз за разом, только и делала, что проникала в спальню Северуса и находила там загадочное воспоминание. Но стоило ей коснуться его неспокойной поверхности в каменном Омуте памяти, как видение обрывалось, занозой мучая разум молодой ведьмы.

Но это было так глупо.

Мало того, что она никакого права не имела влезать в личную жизнь мастера зелий и красть у него воспоминания, подаренные Волдемортом. Это бы еще полбеды. Но ведь флакона может не оказаться в его комнате, она может его не найти, или же Снейп застанет ее за этим занятием… Да всё, что угодно!

Это было глупо до безумия.

«Глупо до безумия», — в очередной раз сообщила себе Гермиона в следующий понедельник вечером, отослав Рона сообщить Женевьев об отмене дополнительных занятий и стуча в спальню профессора зельеварения.

Проникать сюда в его отсутствие она не решилась — что-то могло стеречь помещение, когда нет хозяина, подать ему сигнал вынуться или запомнить, кто и зачем нарушил границы личного пространства преподавателя. Нет, в эту комнату нужно было попасть с разрешения ее владельца.

— Кадмина? Что-то произошло?

Снейп, представший перед ней на пороге в неизменном черном облачении, посторонился и впустил нежданную гостью в комнату, смерив предварительно долгим удивленным взглядом.

— Да, — с жаром кивнула женщина, — произошло! Северус, мне нужна твоя помощь. — И она заговорила быстро, озвучивая придуманный заранее и многократно повторяемый до того текст: — Вот уже почти неделю, как меня мучает бессонница. Совершенно ничего не помогает — дай мне какое-нибудь снадобье, сильное и действенное.

— Вы пробовали отвар белладонны?

— Разумеется! — досадливо бросила Гермиона, быстро озирая комнату у него за спиной. — Мне нужно что-то посложнее. Пожалуйста.

— Сейчас?

— Было бы здорово. Я просто сойду с ума, если не избавлюсь от этой бессонницы, — и она бросила на волшебника умоляющий взгляд, в котором действительно плескалось что-то, очень похожее на безумие: искорки неуемного и изнывающего от нетерпения любопытства.

— Хорошо, я схожу в лабораторию и через полчаса что-нибудь вам пришлю.

— Давай я подожду тебя, Северус, — Гермиона как можно непринужденнее опустилась на небольшой диван. — Здесь, — добавила она. — Не нужно ничего готовить, просто принеси что-то подходящее. А я подожду.

— Ладно, — странным голосом промолвил он. — Как вам будет угодно. Ждите.

И Снейп, войдя в трансгессионный круг, исчез с легким хлопком.

Сердце у Гермионы забилось очень быстро.

Она вытащила из кармана палочку и неверной рукой подняла ее, собираясь с духом.

— Акцио, флакон с сиреневой пробкой! — наконец велела ведьма, вспоминая о том, что Снейп может возвратиться с минуты на минуту.

О том, как она будет класть свою добычу на место в случае, если удастся незаметно взять ее, Гермиона пока не думала.

Из дальнего высокого комода раздались шуршание и стук, но женщина, испытавшая в этот миг настоящее ликование, не успела подойти к нему — с таким же едва слышным хлопком в комнату вернулся Снейп. Он в молчании застыл посреди трансгрессионного круга, пристально глядя на свою гостью. Даже легкой тени удивления не промелькнуло на его бледном лице.

Гермиона потупилась и даже, кажется, покраснела.

Мастер зелий выдержал паузу, а потом поставил на стол небольшую колбу, которую перенес с собой.

— Это мне? — робко спросила Гермиона, пытаясь сгладить дикую неловкость.

— Это вам не поможет, — отрезал Снейп, морщась. — У вашей бессонницы, кажется, совсем иные причины. К примеру, слишком длинный нос.

И с этими словами он пошел к заветному комоду, где волновался околдованный, но не находящий выхода, флакон. Раскрыл один из ящиков, достал оттуда шкатулку и, приподняв крышку, поймал на лету поплывший было к Гермионе сосуд. Голубоватое матовое стекло и широкая сиреневая пробка.

— В сущности, мне совершенно плевать, — громко объявил Снейп, не поворачиваясь к ведьме. — Теперь. — Он побарабанил пальцами свободной руки по комоду. — Я больше шести лет не притрагивался к этому воспоминанию. Да и до того только трижды пытался пересмотреть его. Стоило избавиться от этой порнографии давно, вот, пожалуй, и случай.

Он повернулся к Гермионе. Женщина уткнулась виноватым взглядом в прикроватный коврик.

— Понимаешь, просто mon Pére не захотел рассказывать мне о том, что такого случилось в ту ночь, — залепетала она. — Мы недавно говорили… И я… И он…

— Если бы ваш отец не хотел, дабы вы узнали с подробностями, — тут Снейп премерзко усмехнулся, — что произошло в ту ночь, он не рассказывал бы вам детально, где об этом можно проведать. Ловите, — Снейп кинул ей флакон, и Гермиона с невольной жадностью схватила его. — Тщеславие, — продолжал он, — магглы включили в семерку самых страшных грехов. Идите, Кадмина. Только держите эту дрянь подальше от несовершеннолетних детей.

— Почему? — удивилась уже направившаяся к двери Гермиона.

— Увидишь, — едва слышно буркнул Снейп, отворачиваясь и давая понять, что аудиенция окончена.

* * *

«Любопытство они вообще в грехи не включали», — думала Гермиона, выливая вязкие и тягучие мысли в Омут памяти, который притащила из кабинета окклюменции в свою спальню.

Итак, перед ней воспоминание Лорда Волдеморта о Той Самой Ночи. Пожалуй, и без тайны Снейпа оно стоит довольно дорого. А так — тем более!

Гермиона с трепетом заглянула в каменный сосуд…

Он шел по темной улице, и цель его пути была видна, как на ладони: заклинание Доверия разрушено, хотя они об этом еще не знают…

Он двигался тише, чем мертвые листья, скользившие по тротуару… Поравнялся с тёмной изгородью и преодолел ее.

Они не задернули шторы, он прекрасно видел их, сидящих в маленькой комнате: высокий черноволосый парень в очках выпускал струи разноцветного дыма из своей волшебной палочки, чтобы развлечь маленького мальчика в синей пижаме. Ребенок смеялся, пытаясь поймать дым, схватить его маленькой рукой.

Дверь открылась, и вошла мать, сказала что-то — слов он не расслышал. Ее длинные темно-рыжие волосы падали на лицо. Отец взял ребенка на руки и передал ей; бросив палочку на диван, потянулся, зевая…

Калитка скрипнула, открываясь, но Джеймс Поттер этого не слышал. Белая рука Волдеморта достала палочку из-под мантии, указала на дверь, которая тут же распахнулась.

Он переступал порог, когда Джеймс выбежал в коридор. Это было просто, слишком просто: тот даже не захватил с собой оружие…

— Лили, возьми Гарри и уходите! Это он! Быстрее! Бегом! Я его задержу!

Задержишь вот так с пустыми руками?

Волдеморт рассмеялся, прежде чем произнести роковые слова.

— Авада Кедавра!

Зеленый свет заполнил коридор и осветил детскую коляску, прижатую к стене, перила, вспыхнувшие как лампы — и Джеймс Поттер упал, словно марионетка с обрезанными нитями.

Волдеморт слышал, как Лили кричит наверху, запертая — но если будет благоразумна, ей нечего бояться… Он взошел по ступеням, с легкой улыбкой слушая, как она делает попытки забаррикадироваться… Многоуровневая защита Дамблдора лишила обитателей дома последнего спасения — возможности трансгрессировать. И у нее тоже не было при себе палочки… Как они глупы, как доверчивы, думая, что друзья обеспечат их безопасность и оружие можно отложить хоть на секунду!

Он заставил дверь открыться, пробившись через поспешно сваленные перед ней стулья и коробки одним легким движением палочки… И вот она: стоит с ребенком на руках.

При виде Него эта совсем еще юная девочка бросила сына в колыбель за спиной и широко раскинула руки, как будто это могло помочь, как будто, если она закроет ребенка собой, он выберет ее и оставит дитя невредимым…

— Только не Гарри, не Гарри, пожалуйста, не Гарри!

— Отойди, — тихо сказал Волдеморт.

— Не Гарри, пожалуйста, нет, убейте меня вместо него!

Темный Лорд медленно приблизился к застывшей с мольбой на лице ведьме. В ее глазах сияла страшная решимость. Он улыбнулся, задумчиво наклонив голову.

От нее волнами исходил животный страх, страх самки, детенышу которой угрожает опасность. Она смотрела в его красные глаза и заслоняла собой ребенка.

Темный Лорд медленно и задумчиво опустил палочку в карман черной мантии и сделал еще один шаг вперед. Теперь он стоял прямо перед ней.

Во взгляде больших зеленых глаз страх смешивался с трепетом и… любопытством. Лили облизнула пересохшие губы.

— Ради Гарри я готова на всё, — дрогнувшим голосом прошептала она.

— Ребенок умрет, — склонил голову Волдеморт.

— Умоляю вас…

Он поднял руку и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Тело Лили пробила дрожь, и она вжалась в прутья колыбели. Женщину знобило.

— Где Джеймс?

— Твой муж мертв.

Она содрогнулась от ужаса, но не отрывала от него трепещущего взгляда. А Волдеморт смотрел в ее глаза и улыбался. Он наслаждался этим коктейлем эмоций, которым она угощала его через свои огромные зеленые глаза.

Жить как белые мотыльки…

Темный Лорд был мужчиной, и его привлекали женщины. Маг никогда не испытывал недостатка в подобном внимании; и в последние годы убедился, что его особенно привлекают не те, кто боготворит его и преклоняется перед ним. Хотя в истинно преданных есть свой особый шарм. Но было еще множество женщин, которые заводили его, возбуждали — те, кто ненавидел его, боялся и ненавидел, должен был ненавидеть… Должен был, и каждый раз, когда он того хотел, Темный Лорд читал в их сверкающих испуганных глазах вожделение.

Женщин привлекают сила и власть, очень многих. Слишком многих.

И насилие…

Не только женщин, просто его самого мужчины в этом плане не интересовали. Вот и опять… Эта молодая мать, только что потерявшая мужа, осознающая, что сейчас Он убьет ее ребенка и ее саму. Она знала это. Она была готова растерзать его, и вместе с тем…. От его взгляда, от его близости в ней разгоралось адское, страшное, постыдное… но огненное желание.

— Что вы делаете? — прошептала Лили Поттер дрогнувшим голосом. — Перестаньте…

— Я ничего не делаю, — усмехаясь от своей откровенности, тихо сказал Темный Лорд.

Он протянул руку и обхватил Лили за талию, оттягивая от детской колыбели и толкая в сторону большой кровати со столбиками. Она уперлась в широкий быльчик и спиной прижалась к одному из столбов. Она горела.

— Теперь я вижу, у Северуса есть вкус, — Темный Лорд говорил медленно, двумя руками развязывая пояс ее халата, — ты сможешь поблагодарить его за свое спасение.

— Северус! — глаза Лили блеснули огнем. — Просил вас пощадить меня?

— Ты очень дорога ему.

— Так где же он? Всё что он смог сделать — просить ВАС?! — голос Лили сорвался, потому что его руки скользнули под ее облачение, и женщина вжалась спиной в дерево, не сдержав стона.

— Это не так мало, как тебе кажется, — прошептал Темный Лорд ей в ухо, проводя рукой вдоль застежек своей одежды — они послушно разомкнулись. — Это может сохранить тебе жизнь. И ты вольна не говорить Северусу, — он сделал короткую паузу, — об этом.

Темный Лорд резко вошел в ее тело, и ведьма вздрогнула, из ее груди вырвался стон. Она впилась руками в плечи своего будущего убийцы. Лили была отвратительна сама себе, она ненавидела всё своё существо за то, что не хотела, чтобы это заканчивалось.

Вот она еще раз вздрогнула, а через пару минут и он отступил от нее прочь. Взмах бледной кисти — и крючки на мантии застегнулись сами собой. Лили тяжело дышала и с трудом подняла взгляд на него.

— Пожалуйста, не трогайте Гарри, — хрипло прошептала она.

— Прости. Это невозможно.

Женщина застонала и спрыгнула на пол, делая несколько легких, преисполненных отчаяния шагов к нему и приникая губами к его губам. Во время поцелуя уста Темного Лорда дрогнули в улыбке.

Рыжая ведьма отскочила от него, трясущейся рукой направляя на своего врага его же собственную волшебную палочку. Он не удивился, не вздрогнул. Он чувствовал, как она вынимает палочку из кармана его мантии. Он стоял и улыбался.

— Я должна спасти Гарри, — прошептала Лили.

Он молча, всё с той же ухмылкой шагнул к ней. Опустил ее руку с его палочкой и прижал бедра женщины к своим, запечатлевая на ее губах еще один долгий поцелуй.

Он сжал свою палочку поверх ее руки. Женщина вздрогнула и отпрянула от него, закрывая собой кроватку, в которой стоял малыш, заинтересованно наблюдавший за происходящим.

— Отойди, — тихо сказал Темный Лорд, поднимая палочку. — Отойди, иначе мне придется убить тебя.

— Умоляю… — снова прошептала рыжая ведьма.

Их глаза встретились. Она не отойдет.

Очень жаль…

— Авада Кедавра, — с сожалением сказал Темный Лорд, направляя палочку на Лили Поттер.

— Мама? — проговорил ребенок, когда женщина упала во вспышке зеленого света.

Темный Лорд засмеялся. Высоким, холодным ледяным смехом. Вытащил из-за пояса меч Гриффиндора, с таким трудом доставшийся ему несколько лет назад, и швырнул на пол между собой и колыбелью. Указал палочкой на "избранного ребенка". Как просто…

— Авада Кедавра…

Всё не так. Всё пошло не так.

Он был ничем, только боль и ужас, он должен спрятаться, но не здесь среди обломков разрушенного дома, где остался истошно кричащий ребенок. Далеко… Очень далеко…

— Нет! — застонал он.

— Нет! — вскрикнула Гермиона, выныривая из каменной чаши воспоминаний назад, в реальный мир.

___________________

1) Припев песни группы Агата Кристи «Насилие».