Незначительная фигура (джен)

Шесть шагов до стены — и шесть шагов назад, до окна. Посмотреть на город — и снова назад, снова шесть шагов. Меня переполняют энергия, желание что-то делать… И я хожу, успокаиваю себя.

Не время суетиться. Иногда стоит действовать согласно пословице — «семь раз отмерь, один раз отрежь». Главное сейчас не ошибиться. Иначе быстро стану на голову короче.

Прежняя жизнь мне нравилась больше. Обычный молодой холостяк. Работа-дом, работа-дом, отпуск, море… Бытовой комфорт, полная определенность с планами. Найти жену, завести детей, посадить дерево. В свободное время смотрел аниме, читал фантастику и фэнтези, а когда не хватало оригинальных произведений, приступал к фанфикам.

Теперь же… Теперь я не знаю, доживу ли до завтра.

Мне не повезло стать «попаданцем». Я читал про людей, которые оказываются внезапно в чужом мире или даже чужом теле — как в прошлом, так и в вымышленных мирах, но никогда не думал, что меня ждет та же участь. Не знаю, кто или что надо мной пошутил — но теперь я живу в Вестеросе… Век бы его не видеть!

Нет, пожалуй, посмотреть выдуманный мир — это очень неплохо. Пройтись по Королевской гавани, посмотреть на обитель королей, черепа драконов, на Старков, посетить Септу Бейелора… Одно дело читать книги, а другое видеть все вживую. Я смотрел сериал, но продюсеры страшно сэкономили на декорациях. В сериале все очень блекло, серо, не показано даже приблизительно буйство красок, разнообразие и яркость нарядов… Даже золотые плащи городской стражи в сериале совсем не золотые!

Кстати, я немного покопался в доставшейся мне от Слинта памяти и понял — вокруг книжная реальность. Сериал и книга похожи, особенно в первом сезоне, но с самого начала авторы сценария завысили возраст персонажей. В сериале Дейенерис взрослая девушка, а здесь ей примерно двенадцать — Драконий камень взяли ровно столько лет назад. Да и Эддард Старк не похож на Шона Бина. Может, ему повезет?

Вестерос — поразительное зрелище. Королевская гавань — город контрастов. Серость, пыль, грязь — и яркие наряды людей, даже бедняки стремятся носить что-то яркое, хоть заплатку. Убогие лачуги, трущобы африканского города — и рядом величественные стены твердыни Мейегора, поражающие воображения развалины Драконьего логова, изумительной красоты Септа Бейелора…

Только вот мне выпал не туризм, не прогулка с фотоаппаратом по достопримечательностям, а эмиграция. А это совсем иное дело.

Могло быть хуже. Я, по крайней мере, не Робб Старк при въезде в Близнецы и не Джоффри на собственной свадьбе, не Эддард Старк на ступенях Септы Бейелора… И даже не Дейенерис Таргариен во время брачной ночи с Дрого.

Останавливаюсь и нервно смеюсь. Да, хорошо, что я не Дейенерис.

Мне повезло. Я вселился в человека своего пола и всего на семь лет старше меня реального, мог бы стать и Уолдером Фреем… Маленький, малоизвестный персонаж третьего плана. Кто помнит Яноса Слинта? Кроме кучки фанатов «Игры престолов» — никто.

У Мартина огромное количество персонажей, в памяти читателей и телезрителей отложились немногие. Старки, Дейенерис, Ланнистеры… Уверен, такие фигуры как Бейлиш или Варис проходят у простых людей как «хитрый мужик» или «лысый хитрый мужик», а Слинт относится к категории «а это вообще кто?». К счастью, я как раз из фанатов и неплохо разбирался в мире льда и пламени, да и память Слинта помогала мне, заполняя пробелы в знаниях, подсказывая факты, которых не было в книгах — или которые были, но я позабыл. Я читал Мартина, спорил на одном фанатском форуме, но не знаю книги наизусть.

Подхожу к столу и, взяв лист, обмакиваю перо в чернильницу и начинаю выводить на бумаге буквы, постукивая ногой по полу в такт имперского марша из Звездных войн.

Совершенно секретно

Личное дело Слинта Яноса, командующего Золотыми плащами.

Характеристика на члена…

На минутку замираю, а потом вывожу:

Казнокрадо-рэкетирской партии Вестероса с 283 года Слинта Яноса

Истинный болван. Характер вздорный, невыдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения — все офицеры платят ему дань.

Безукоризненно выполняет свой служебный долг, если дадут взятку. Беспощаден к врагам тех, кто ему платит. Отличный спортсмен: второе место в чемпионате Королевской гавани по казнокрадству. Женат на хорошем приданом и прилагающейся к нему страшной женщине. В связях, порочащих его, замечен много и часто.

Будет отмечен благодарностью короля за то, что поможет арестовать Эддарда Старка. За преданную службу королеве Серсее и лорду Бейлишу зачислен Тирионом в ряды Ночного дозора. За неподчинение приказам лорда-командующего уволен из Ночного Дозора через отсечение головы.

Удивительно, но на бумаге ни одной кляксы, все закорючки местного алфавита выведены идеально ровно. Янос Слинт, как ни странно, умел хорошо писать, отец в прямом смысле слова вбил в него эту науку, а я получил вместе с телом все навыки. Вчера пробовал размяться с мечом и показал неплохие результаты, даже поколотил пару солдат, хотя в прежней жизни владел клинком на уровне Арьи Старк — знал лишь, что нужно колоть острым концом.

Мне досталось все, что знал и умел Слинт. Я умею говорить и писать на местном языке, не путаюсь, к кому и как обращаться и как кланяться. Помню в лицо и по именам всех бесчисленных знакомых Слинта и его подчиненных.

Мне тридцать шесть лет — я стал старше на семь лет, тело заплыло жиром, но это не так страшно. Я помню многое из прочитанного в прежней жизни, примерно знаю, что будет в Вестеросе и Эссосе в ближайшие несколько лет… и совершенно не представляю, чем это закончится. «Ветров зимы» я так и не успел дождаться, не говоря уже о последнем томе.

Я командующий гарнизоном Королевской гавани, у меня под рукой две тысячи плохоньких, но солдат, и обязанность охранять порядок и закон в городе.

И что мне с этим делать?

Не знаю.

Еще хотя бы неделю назад… Или лучше две, окажись я всего на две недели раньше — все было бы иначе, можно было бы попытаться что-то сделать. Но я перенесся в Вестерос вчера, а сегодня, всего час назад, в столицу тайно ввезли короля.

Роберт Баратеон проехал через городские ворота. Ночью. Не в седле, а в карете мелкого лорда... и возвращался он с охоты, в телеге везли тушу убитого королем кабана.

Я прекрасно помню сюжет Игры престолов и знаю, что дело идет к буре. А я рядом с её эпицентром.

За что мне это? Я был обычным человеком. Никому не делал большого зла, не делал и большого добра. Не занимался научными исследованиями ни в какой секретной лаборатории, не увлекался мистикой… Последние пять лет проработал простым учителем физики. Кому я помешал?

Миг переноса я не помню. Не помню, что последнее я видел. Наверное, просто заснул над тетрадками. Или я был в сарае, варил стекло? Было у меня такое необычное хобби, делать вещи по старинным технологиям.

Не знаю, за что мне это… Но я постараюсь выкарабкаться.

* * *

Наверное, я бы сбежал в Эссос. На Стену ехать мне откровенно неохота, там можно жить, если не дерзить Джону Сноу, но уж слишком холодно. Грядущая война с одичалыми и нашествие живых мертвецов не прибавляет Стене привлекательности, и даже в Дозоре бывают интриги и заговоры.

Я не смог бы остаться и служить Ланнистерам. Один из первых приказов Серсеи — убить всех бастардов Роберта, а я не подниму руку на ребенка.

Возможно, я выбрал сторону из-за Арьи и Сансы. Лорд Слинт неоднократно видел дочерей Старка издалека, и я любопытства ради вызвал в памяти их лица — а потом подумал, что же будет с этими девочками потом… И вспомнил о младенце Барре, дочери Роберта, убитой по приказу Серсеи, вспомнил и о прочих ужасах Игры престолов. Наверное, я выбрал сторону из благородства. По крайней мере, мне хочется так думать.

А может, дело в том, что тогда был всего мой второй день в новом мире? И я все еще не воспринимал окружающую действительность всерьез, для меня Вестерос был еще абстракцией, а рассуждения о том, что делать Яносу Слинту — просто фантазией? Может быть, поэтому я решился на авантюру? Или дело в том, что во мне жила странная и нелепая надежда, что если я поломаю «сценарий», меня вышвырнет обратно?

Так или иначе, но, приняв величественную позу, я махнул рукой и сказал «жребий брошен». Я поставил себе три цели: выжить самому, сделать лучше Вестерос и по возможности спасти Старков. Но как это сделать?

Первым делом я постарался вспомнить, что же было в книгах. Потом сложил это со знаниями Слинта… и убедился, что смерть Эддарда Старка очень логична.

В самом деле…

Сейчас, примерно в это время, у постели умирающего короля Эддард пишет под диктовку Роберта завещание. Короля мне не спасти, в эту эпоху рана в живот смертельна, здесь нужен хороший хирург с инструментами и лекарствами, а лучше целая больница. Будь хоть пара недель в запасе, я бы попробовал предотвратить встречу короля с кабаном. Роберт Баратеон плох как правитель, но лучше он на троне, чем гражданская война.

По завещанию регентом при наследнике Роберта должен стать Эддард Старк. Эддард еще, помнится, чуть изменит текст, упомянув вместо «Джоффри» абстрактного «наследника» или как-то так. Сам Старк хочет передать престол Станнису, следующему по очереди из настоящих Баратеонов, а для этого нужно арестовать Серсею, Джоффри и прочих Ланнистеров.

Беда Старка в том, что у него мало войск. Я позабыл цифру из книги, но память Слинта услужливо подсказывает — меньше сотни человек из Винтерфелла. У Ланнистеров примерно столько же, около сотни солдат и дюжина рыцарей. Сил мало… И очень скоро Эддард решит привлечь к заговору «Золотых плащей», которыми командую я. Сделает это через Петира Бейлиша.

Старк не учел один маленький нюанс. Станнис это последний человек, кого мы с Бейлишем хотим видеть на троне. Мы оба погрязли в коррупции и казнокрадстве… И нам не нужен патологически честный король, не умеющий прощать. Если Станнис отрубил пальцы Давосу, спасшему его жизнь, за прежние грехи, то чего лишимся мы? Мне дороги все части тела, особенно голова, и Яносу Слинту и Петиру Бейлишу тоже.

Результат выступления Старка был немного предсказуем. Для всех, кроме Старка. Увы, его талант к интригам можно принять за «абсолютный ноль».

А мне-то что делать?

У меня около суток. Старк напишет завещание, поговорит с Бейлишем, Бейлиш съездит ко мне и уговорит действовать вместе, Старк «обрадует» Сансу тем, что они вернутся домой, Санса сбегает к Серсее… Все случится следующим вечером. А может, раньше? Может и раньше. В середине дня или даже утром. Но точно не ночью — на момент ареста Арья была на уроке, а их по ночам не проводят.

Самый первый план, родившийся в моей голове, был до безобразия прост. Следовать канве книжных событий до самого ареста Старка. И потом скомандовать арестовать не Старка, а Серсею. Раз-два — и в дамки.

Я немного обдумал план, пофантазировал, что мне делать дальше, как потом подружиться с Мелисандрой или сбежать к Дейенерис…

— Идиот! — воскликнул я на всю комнату. Пожалуй, слишком громко, за дверью послышалось шебуршание. Надо следить за собой, уже мешаю спать караульному.

Обмакнув перо в чернила, я быстро нарисовал высокий кол, а на нем свою голову. Вот что меня ждет на самом деле.

Люди не юниты в компьютерной игре. Недостаточно отдать команду «атаковать», «добывать минералы» или «построить зиккурат», чтобы они засуетились. Надо быть уверенным, что приказ будет действительно выполнен. На этом погорел Эддард Старк — и я чуть не повторил его ошибку.

У каждого из людей Слинта есть свои интересы, и Станнис на троне или Старк у трона им так же не интересен, как и самому Слинту. Это же одна мафия! Из семи капитанов королевской стражи только один более-менее приличный человек, Джаселин Байуотер, но он предан Баратеонам, а Джоффри официально Баратеон! А простые стражники? Они, как минимум, заколеблются, засомневаются!

С одной стороны — приказы королевы, юного короля, авторитет династии и дон Бейлиш. С другой — никому не интересный лорд с далекого севера и я, нелюбимый начальник, которому многие должны денег, и очень многие метят на мой пост… Интересно, мне отрубят голову сразу в тронном зале или подождут до Септы Бейелора? И не устроят ли офицеры драку за право первому всадить нож в мою спину, доказав преданность новому королю?

Впрочем, солдаты не будут ничего решать. Не успеют. Рядом с Джоффри обычно есть Сандор Клиган… и он отреагирует быстро. Не успею я закончить слова про арест — и моя голова покатится по тронному залу.

Можно меня поздравить, я побил рекорд Старка по глупостям в интригах. Тщательнее надо быть, тщательнее. Как говорила Серсея — «в игре престолов ты либо побеждаешь, либо погибаешь». Третьего не дано.

А если иначе? Не дожидаться переворота? Прямо сейчас поднять солдат и двинуть на Королевский дворец? Солдат проинструктируем заранее, с офицерами переговорю… Если их убедить заранее, то не будет никакой сумятицы. Бейлиша арестовать сразу — и кляп в рот или голову с плеч…

Не выгорит. Красный замок — это, как ни странно, замок, быстро его не взять. Правда, на воротах стоят мои люди… Могут и пропустить. Но офицеры не согласятся менять власть. Станнис-король им банально невыгоден. Предложение пойти поштурмовать дворец во имя Станниса приведет лишь к тому, что меня скрутят и отправят в темницу…

Этот план еще хуже.

А если заручиться поддержкой кого-то авторитетного? Например, Эддарда Старка, десницы короля. Собрать войско, прикрываясь якобы приказом Старка, двинуть его к дому Эддарда, вытряхнуть его из постели и убедить возглавить? Пусть зачитает завещание, по которому он регент, я пообещаю награду всем подчиненным… И уже совсем иное дело. Уже не «сбрендивший командующий городской стражей отдает странные приказы», а «городская стража выполняет приказ законного десницы», совсем другое в глазах солдат… Главное — дать людям немного времени принять то, что Старк регент. И теперь даже если Серсея будет что-то орать, все будет ясно — дамочка лезет в регенты против воли мужа, она мятежница… Желательно сразу воткнуть ей в рот кляп, чтобы не подкупила солдат.

Солдат и офицеров можно обмануть. Мы не отбираем трон у бастарда Джоффри, не отдаем его нелюбимому никем Станнису. Мы просто помогаем нашему законному королю Джоффри и его деснице взять власть, устранив Серсею. Что потом король поменяется, людям необязательно знать.

Я невольно улыбнулся и нарисовал другую картину — такой же кол и уже голову Серсеи. Впрочем, художник из меня как балерина. Увидев этот рисунок, Серсея велела бы меня казнить за оскорбление своей персоны… Если бы кто-то сказал ей, что это её голова…

Послышались шаги, и дверь приоткрылась. В комнату вошла женщина. Старше меня, с неправильным, некрасивым лицом, кривым носом и некрупной обвислой грудью. Моя жена. Стоит ли говорить, что Вестерос не дошел до бритья ног, да и мылись здесь не каждую неделю?

И не такое большое было приданое… Что же Слинт на неё польстился?

Не только приданое, тесть занимал неплохой пост. После восстания Роберта я стал капитаном городской стражи, а вот в командующие меня продвинул в том числе этот брак...

Память вдруг подсказывает вид любовниц Слинта, и я слегка вздрагиваю. Толстые, необъятные женщины с усиками и сросшимися бровями… Не мой типаж, совсем не мой.

— Янос, что происходит?

— Иди спать! Завтра расскажу.

Немного твердости в голосе — и жена уходит. Чудеса! Уверен, услышь об этом Слинт, он бы не поверил. Вчера она пыталась меня гонять — как настоящего Слинта, но получила отпор. Видимо, погнутый при ударе об стену подсвечник произвел на неё впечатление…

Я прошелся по комнате и посмотрел на еще темное небо. Сейчас нет и полуночи. Когда все начнется? У меня еще несколько часов, и следует хорошенько обдумать план. Какие у нас минусы?

Например, не получится подойти с войском к дому Старка перед штурмом Красного замка. Потому что Эддард Старк расположился в этом замке, в башне десницы. А это значит, что у меня будет мало времени на уговоры. Съездить вначале самому?

В Королевской гавани немало шпионов. Как скоро Варису и Бейлишу доложат, что я поехал к Старку? Король умирает, и тут, несмотря на глубокую ночь, командующий столичным гарнизоном едет к деснице… к которому никогда не ездил. Зачем? Лунатизм? Или они что-то замыслили? Я бы на месте Бейлиша тут же метнулся к городской страже, распропагандировал её, и к моему возвращению это было бы уже не мое войско.

Получается, что я не могу договориться со Старком заранее.

Отсюда проблема, что если Эддард Старк решит вести себя не так, как я задумал? Например, откажется распечатывать завещание, мол, только на заседании Малого совета, или возжелает, чтобы мы немедленно дали клятву верности Станнису? Или скажет что-то вроде «Роберт еще жив, и я не хочу омрачать его последние минуты кровопролитием в его доме, приходите позже»? Да самое банальное, увидит солдат у стен крепости, решит, что это переворот, и скомандует своим людям драться?

Кстати, фразу про последние минуты я где-то слышал.

Покопавшись в памяти, я пусть и не сразу, но нашел ответ.

В сериале этого не было. А вот в книге — да, помню. Ренли предложил Старку собрать своих и его людей и немедленно арестовать королеву. Мысль, кстати, здравая — Янос Слинт подсказывает, что несколько десятков воинов Ренли точно найдет, их мало, но это превосходные бойцы, один Лорас Тирелл чего стоит. Тут он настоящий терминатор, как в книге, один из лучших рыцарей Вестероса, несмотря на юность, а не кудрявое нечто из сериала. Не гламурный гей, а настоящий боевой гомосек…

Воины Ренли, да воины Старка, да плюс внезапность — неплохой шанс побить Ланнистеров. Какой простой и изящный план! Пожалуй, в голове Ренли что-то есть. А вот Старк план отверг, чистоплюй, зато потом побежал к Бейлишу и Слинту. Практически сам себя затащил на эшафот. Интересно, что потом делал Ренли? Где он был при аресте Старка?

Я этого не помнил, но логика подсказывала, что, скорее всего, Ренли сделал ноги почти сразу после отказа Старка — по крайней мере, потом он объявился в Хайгардене, где женился на Маргери и объявил себя королем. Впрочем, это неважно.

Не имеет значения, кто и что потом сделал. Сейчас мысли должны быть направлены лишь в одну сторону. Мне нужно организовать переворот, не имея верных людей, союзников и времени.

Может, это невозможно?

Может, стоит сыграть в другую игру? Например, чуть позже сбежать из Королевской гавани? С собой для очистки совести прихватить Арью да Сансу, девочек послать на север, а сам — на восток. Где там ныне Дейенерис? Уже овдовела или еще нет?

План упирается в отсутствие верных людей и возможное противодействие Вариса и Бейлиша. Повяжут в воротах или у причала.

Или попробовать уговорить Джоффри? Мол, пусть Старк мерзнет на стене в компании насильников да убийц — это куда страшнее, чем отсечение головы?

Может, кстати, сработать. Без казни Старка Тайвин не будет занят войной с северянами, его войско придет к Королевской гавани и подавит восстание что Станниса, что Ренли. Тирион не станет десницей и не отправит меня на стену. В Вестеросе воцарится тишь да благодать, а отдельно взятый командующий городской стражей останется на теплом месте и будет иметь несколько лет на подготовку перед встречей с Дейенерис. Уж за несколько-то лет я придумаю, как не стать обедом для драконов.

А если не удастся? Может, тогда сказать солдатам «стоп» и сообщить, что я подчиняюсь приказам регента, а не юного короля? Королева Серсея меня за это наградит… если солдаты подчинятся, а то ведь Джоффри отдаст другой приказ, и полетят уже две головы.

Или все-таки организовать переворот?

Но как?

Действовать я начал еще до всех раздумий. Первый свой приказ я отдал, как только узнал о ранении короля: велел поднять всю стражу и собрать её у моего дома. Я еще не знал, как буду действовать, но уже собирал войска. Объяснение для окружающих было простое — «на всякий случай». Я ведь знаю лишь то, что в город ввезли раненого короля, и только потому, что мне доложили стражники на воротах. Вдруг это переворот, мятеж? На всякий случай я отправил гонцов в Красный замок за инструкциями.

С точки зрения закона я чист. С королем что-то стряслось — и командующий городской стражей приготовился к неприятностям и запросил начальство, что делать: как официальное, мастера над законом лорда Ренли и даже десницу короля лорда Старка, так и неофициальное, Бейлиша. Суетится командующий, не то за свое место боится, не то выслужиться хочет. Бывает.

Пока я думал, пытался найти идеальное решение моих проблем, перебирая одну комбинацию за другой, шло время. Гонцы скакали, стража собиралась.

Два моих посланца вернулись почти одновременно. Ренли приказал отменить тревогу и спать, а Бейлиш велел усилить гарнизон Красного замка. Я подумал — и отправил туда три сотни человек под командованием Джаселина Байуотера, самого честного из офицеров, самого независимого от Бейлиша. Что бы ни случилось — все решится в Красном замке. Войска нужны именно там.

Надеюсь, внешне, в глазах Бейлиша и Вариса, мои действия выглядят безупречно. Слинт выполнил приказ неофициального начальства и направил самого исполнительного и сообразительного подчиненного.

Провожая солдат и Байуотера, я с трудом удержался от совета. Мне очень хотелось напомнить капитану, что приказы после смерти Роберта имеет право отдавать только регент, а не юный король и не его мать. Но я сдержался, ведь кто знает, на кого на самом деле работает Байуотер и к чему приведет мой совет?

Городская стража собиралась, я мерил шагами кабинет, думал и порой пересчитывал построившихся рядом с моим домом бойцов. Для солдат есть семь казарм в разных частях города — у Драконьих ворот, на Сапожной площади, в Красном замке и в иных местах, многие солдаты живут в своих домах, а офицеры обычно рассеяны по всему городу. С одной стороны, Золотые плащи могут быстро выставить в любой точке города небольшой отряд, а с другой — собираться в единый кулак им очень долго.

Повезло, что я догадался сразу поднять городскую стражу по тревоге. Сейчас у меня где-то полторы тысячи солдат, считая ушедших к Красному замку, а еще пять сотен только добираются. Не прибыл даже один из семи капитанов, не говоря уж о многих десятниках и простых бойцах.

Вскоре после ухода Байуотера прибыл гонец с ответом от Старка. Эддард велел собрать войска и ждать. Значит, пора выступать. Медлить нельзя.

Гонцы принесли мне главное: расстановку фигур. Бейлиш у себя дома, спал, пока его не поднял мой человек. Дальше он наверняка поедет в Красный замок, побудет там, пока его не разыщут люди Старка, поговорит с ним и лишь тогда направится к казармам. Ренли был в Красном замке, Старк — у короля, мой человек увидел его, лишь когда тот вышел. Значит, завещание написано. Мне надо торопиться. Впрочем, не явись последний гонец, я бы выступил максимум через полчаса.

Я спустился во двор и отдал приказ:

— Коня!

Моментально подвели моего коня, уже давно оседланного, и я вскочил в седло. В другой жизни я катался на лошади лишь в детстве, на пони в парке. От Яноса Слинта мне достались и навыки верховой езды.

— Не знаю, что происходит, — сказал я подъехавшим ближе четырем капитанам и нескольким десятникам. — Но наш мастер-над-законами велел идти к нему.

— И что ему надо? — спросил сам себя Аллар Дим. Очень мерзопакостный рыцарь, но он моя правая рука, ближайший соратник. Каков поп, такой и приход…

Мы поехали. В последний момент я обернулся — у окна второго этажа, держа в руке свечу, стояла жена Слинта. Бедная женщина, если я проиграю, ей не поздоровится.

Я оставил одного капитана собирать остальную стражу, а сам с остальными силами выступил в поход. Никто в моем войске не знал, что Ренли велел разойтись по домам — с гонцом говорил только я, и сразу же после этого отправил его с поручением к самым дальним воротам.

Приказ Ренли понятен. Он не доверяет городской страже. Он не знает, как обернется дело, может, переворот, может, бегство — и пусть ненадежные войска не путаются под ногами.

Интересно, сколько ему потребуется времени, чтобы поговорить со Старком, добраться до дома, собрать своих сторонников, принять решение и сбежать? Полагаю, немного. И часть этого времени уже потрачено — пока до меня добирался гонец.

— Янос, мы едем к лорду Ренли через Риверран? — на лице подъехавшего Алларда Дима написано недоумение. Я специально делал крюк, чтобы добраться до резиденции Ренли со стороны городских ворот, чтобы перехватить его, но не объяснять же это Диму?

Я смачно выругался и пошутил, мол, лошадь по привычке несет меня к трактиру, Алан Дим и другие офицеры весело засмеялись. Мы свернули на боковые улицы, идя уже в нужном направлении. Не такой большой крюк, как я хотел, но ничего, сойдет. Главное, чтобы люди Ренли не сбежали, увидев на горизонте мое войско

Никакое войско не может идти бесшумно. По мостовой били ноги солдат да конские копыта, люди переговаривались, кто-то шутил и смеялся, другие пели, третьи ругались, лязгало оружие и броня, трещали горящие факелы… Наверное, мы разбудили половину столицы.

Немногие бодрствующие обыватели тушили свечи и закрывали ставни — им непонятно, кто идет по улицам, и люди предпочитают прятаться. Королевская гавань еще помнит погром, устроенный Ланнистерами, горожане тут осторожны. Но я был уверен, за нами следили, и чьи-то ноги несли Варису и Бейлишу весть — войска идут.

Лишь пройдя немного с войском по городу я понял, какую же глупость совершил. Лорд Ренли наверняка испугается, сбежит, только заслышав поступь моих солдат. Это будет самым правильным, логичным действием! А мне потом придется арестовывать Старка да объяснять Бейлишу, зачем я вывел войска…

Оставалось надеяться, что всех запутает мой маневр, и Ренли, который не будет ждать войска с этой стороны и хотя бы заинтересуется, кто это идет, и Вариса с Бейлишем, которые потратят время на раздумья, куда и почему я иду столь странным маршрутом…

До резиденции Ренли уже было недалеко. Повезло, что он жил не в Красном замке, а в помпезном доме неподалеку от него. Кажется, он издавна принадлежал Баратеонам.

Здания становились все богаче и роскошнее, все больше возвышалась громада Красного замка, венчающая собой холм Эйегона… Величественное зрелище. Я любил прогулки по ночным городам... Только до сей поры гулял с хорошей компанией или любимой девушкой, а вот вместе с маленькой армией как-то не приходилось.

Впереди раздался топот копыт — и на большом расстоянии перед нами осадили коней несколько десятков всадников. Ехали в ночи, без факелов, довольствуясь лишь светом почти полной луны, без знамен… Интересно.

Сделал жест рукой, останавливая стражу. Потом, чуть сжав бока коня, выехал вперед. За мной без спроса последовал Аллар Дим.

Чужие всадники были напряжены, готовы в любой момент сорваться с места и не то пойти на прорыв, не то развернуться. От них отделилось тоже двое. Рыцарь в зеленых доспехах и еще один, в светлой броне с узорами. Они въехали в полосу лунного света, и я увидел лица. Янос Слинт узнал обоих.

Первый выглядел как молодой Роберт Баратеон. Высокий, черноволосый и красивый мужчина — у него не было бы отбоя от девушек, обращай он на них внимание. А может, и обращает, но не попадается? Слухи о нем и Лорасе могут быть ложью. А второй — Лорас Тирелл, совсем юнец, я его представлял совсем другим.

— Лорд Ренли! — я чуть поклонился, насколько позволил надетый доспех и то, что я сижу на лошади. — Городская стража по вашему приказанию прибыла. Мы готовы выполнить любой ваш приказ по поддержанию правопорядка и законности в городе!

— Вроде еще не пил, — позади послышался удивленный шепот Аллара Дима. Такие обороты немного не в моем стиле. Надо быть осторожнее, это все нервы, хорошо хоть не ляпнул «во имя свободы и демократии», «социалистической законности» или другую неподходящую чепуху.

Ренли вздрогнул и обменялся взглядом с Лорасом, а потом как-то странно посмотрел на меня.

— Сир Слинт, подъедьте ближе.

Я приказал Аллару Диму вернуться, и он нехотя развернул лошадь. Сам я направился к Ренли и Лорасу. Они внимательно смотрели на меня, но руки обоих были далеки от оружия. Хороший знак… Впрочем, Янос Слинт никогда не считался отличным мечником, уж не Лорасу его бояться.

Мы остановились друг напротив друга. Наверное, от волнения все мои мысли сводились к тому, какой ориентации эти двое. В сериале все однозначно, в книге — нет, я лично не разглядел никаких намеков, хотя люди на форуме что-то такое находили. Как будто сейчас это имело значение. В Игре престолов надо выбирать союзников не по сексуальным взглядам.

— Лорд Ренли, я слышал, король Роберт смертельно ранен.

— Да, — взгляд его необычайно внимательный и цепкий. — Кто приказал вам прибыть сюда, сир Янос?

— Я сам. Не люблю Ланнистеров, лорд Ренли.

Баратеон и Тирелл снова обменялись взглядами.

— И ваши люди не любят Ланнистеров? Сколько их у вас?

— Они любят золото. Здесь тысяча двести, — Ренли неожиданно присвистнул. — В Красном замке четыре сотни, лорд Ренли.

— Было не больше сотни, — вмешался Лорас. В голосе его слышится обвинение и недоверие.

— Я усилил гарнизон.

— Почему вы пришли ко мне?

— Лорд Старк слишком щепетилен, сомневаюсь, что он решится нанести удар.

— Вы правы, лорд Слинт, — ответил Ренли, немного задумавшись. — Лорд Старк не только щепетилен, но и скуп. Что же хочет лорд Бейлиш и где он?

«Лорд» — интересное обращение. Ибо Слинты никакие не лорды, и это общеизвестно. А Ренли, похоже, до сих пор не верит, что я пришел сам.

— Я не знаю его желаний, лорд Ренли. Я знаю только свои. Получить полное прощение за все прошлые ошибки, небольшой замок на берегу моря… И разрешение допросить и казнить Бейлиша.

— Вот как? — на лице Ренли написано удивление. Я-то был человеком Бейлиша. — Вы считаете, его есть за что казнить?

— Лорд Ренли, уверяю вас, Бейлиш расскажет о страшных злодеяниях. К тому же, можно смело вешать всякого, пробывшего мастером над монетой хотя бы три года, а он проработал вдвое от этого.

Ренли откинул голову и весело засмеялся.

— То есть мастером над монетой вы, лорд Слинт, стать не хотите? — спросил он с улыбкой.

— Я знаю свое место, лорд Ренли. Мне не прыгнуть выше головы.

— Ценное качество. Лорд Слинт, я вас, оказывается, совсем не знал… Не будь за вами «золотых плащей», я бы решил, что вас подменили… Что вы думаете о лорде Старке?

— Из него выйдет хороший регент на время грядущей войны с Ланнистерами, но в мирное время он слаб, и лучше, если бы этот пост занимал кто-то более искушенный в столичной жизни.

— В вашу голову забредают очень интересные мысли, лорд Слинт. Вы получите полное прощение за все прошлые грехи, я дам вам титул и земли, ваши сыновья станут оруженосцами у достойных рыцарей. Но вы сумеете доказать лорду Старку вину Бейлиша? Он его считает своим союзником.

— Неделя — и Бейлиш признается, лорд Ренли, и так, что Старк поверит ему.

— Что ж, я понял вас, лорд Слинт, — глаза Ренли сверкнули. — Я захватил с собой деньги. По два дракона рядовому, четырнадцать десятникам и две сотни капитанам хватит?

— Да, лорд Ренли.

Ренли обладал немалой харизмой и даром убеждения. Недолгий разговор с офицерами, короткая речь перед солдатами — и городская стража готова идти с ним на край света. Такая же харизма была у Роберта, Янос помнил его молодым.

В замок оказалось удивительно легко попасть. Обычно на ночь запирали ворота и поднимали подъемный мост, но не сегодня. Как ворота в Навесной башне открыли, ввозя умирающего короля, так и не закрывали. И здесь распоряжается лучший из капитанов! Непорядок, в городской страже царил настоящий бардак усилиями Слинта, но сейчас это мне на руку.

В воротах нас пропустили без всяких проблем, потому как их контролировала исключительно городская стража, и они, конечно же, не стали мешать сослуживцам и своему командиру.

Красный замок делился на несколько изолированных друг от друга частей, как подобает всякому хорошему замку. Вначале Западный двор, тут есть и хозяйственные постройки вроде кухни, и такие объекты, как тронный зал. Потом, через мост и через еще одни ворота, — Восточный двор. Тут стоит, помимо прочего, башня десницы, в которой живет Нед Старк и его люди, и казарма Золотых плащей — одна из семи городских казарм. Там сидит две сотни моих людей, еще столько же рассеяны по всему замку.

Далее дворцовая лестница с множеством поворотов, она ведет во Внутренний двор. Там башня Королевской гвардии, там Твердыня Мейегора, крепость внутри крепости. И именно в Твердыне Мейегора находятся умирающий король, Серсея и Джоффри.

У Серсеи около сотни солдат и дюжина рыцарей, все гвардейцы Ланнистеров жили в Западном дворе — и это правильно, Роберт не подпускал чужих солдат близко, не все мозги он пропил.

— Проверить казармы! — первый приказ, что я отдал, входя через ворота.

— Господин, большинство гвардейцев там, — доложил мне стоящий на воротах десятник. Память упорно отказывалась выдавать его имя. — Королева хотела их призвать в Твердыню Мейегора, но сир Барристан разрешил пропустить только рыцарей.

Логично, Серсея решила подтянуть войска ближе. Но ввод чужих войск в святая святых вызвал непонимание у королевских гвардейцев, что тоже логично. Роберт еще жив, Серсея пока никто. Не за это ли потом прогнали Барристана из гвардии?

— Где Байуотер?

— На Малых воротах, господин командующий.

Прекрасно, он как раз контролирует ворота между западным и восточным двором.

— Как пройдем — закройте ворота и запритесь наверху. Никого не выпускать. Возможно столкновение с гвардейцами Ланнистеров. Королева пыталась убить короля.

— Неведомый! — воскликнул десятник и поклялся, что они никого не выпустят, а я сказал, что оставляю тут две сотни человек.

— Я и не знал, что Роберт женат на кабане, — засмеялся Ренли, когда мы отъехали чуть дальше от ворот. — То-то мне показалось знакомым его хрюканье. Лорд Слинт, гвардейцами займемся позже. Сейчас главное — королева.

— Полностью согласен, милорд.

Впереди предстояло самое опасное. Путешествие мимо башни десницы. Вряд ли сейчас лорд Старк спит, и проход больше тысячи солдат привлечет его внимание. На это у меня была заготовка.

— Аллар, когда мы войдем в ворота, скачи к башне десницы. Передай ему, что сир Барристан приказал ввести в Твердыню Мейегора Золотых плащей и что он просит направить северян присмотреть за казармами Ланнистеров.

— Он подозревает Серсею в покушении на короля и собирается арестовать её, но просит лорда Старка убедиться, что гвардейцы Ланнистеров ей не помогут, — добавил лорд Ренли.

Я посмотрел на Ренли по-новому. Пожалуй, у него есть недюжинный ум. Я рассчитывал, что услышав про просьбу, Старк тут же забудет обо всем и займется ланнистерскими гвардейцами. Но идея с королевой еще лучше!

— Она отравила вино, из-за чего король пропустил удар кабана, — предложил я версию, и Ренли чуть улыбнулся.

— Именно так.

Почти полная луна, яркое небо с незнакомыми звездами, легкий ветерок… Ночь хороша… И топот почти тысячи человек по двору. Внутри бурлит адреналин, мир меняется, в голове неожиданная ясность мыслей и решимость. Отступать некуда. Сейчас я творю историю. И это мне по силам.

Дворцовый переворот — это несложно.

Враг может быть силен, у него может быть тысячи и тысячи солдат, множество сторонников, но решает все тот, у кого больше солдат здесь и сейчас. Серсее не помогут ни гвардейцы Ланнистеров, ни армии Тайвина — их не будет в твердыне Мейегора.

Я читал про многие дворцовые перевороты. Чтобы захватить власть в огромной империи, хватает порой всего одной-двух сотен солдат. Елизавете Петровне, например, хватило как раз столько. Или другой пример, у герцога Бирона были верные люди, а его брат командовал гвардейским полком. Но в ночь переворота герцога охранял другой полк, чей командир велел пропустить два десятка человек, которые вынесли герцога из дворца, а потом другие люди вошли в дом его брата и тоже унесли его в тюрьму.

Мой переворот отчасти напоминал путч генералов против Гитлера летом сорок четвертого. У заговорщиков не хватало верных соратников и подконтрольных войск, они использовали немало лжи, чтобы привлечь на свою сторону людей, присвоить себе право командовать. Не повезло, проиграли. Гитлер выжил при взрыве и убедил людей следовать его приказам.

Нам — повезет.

Уже везет. Гвардейцы Ланнистеров предпочли сидеть в казармах и не высовываться. Разумеется, проход ночью Золотых плащей вглубь Красного замка явление необычное, но они не считают нас врагами, да и руководство наверняка у Серсеи. К тому же казармы гвардейцев в дальнем от нас углу двора, их отсюда даже не видно из-за огромного здания, внутри которого тронный зал.

Через Малые ворота мы прошли с небольшой заминкой, Байуотер задумался, стоит ли нас пропускать. Уверен, в одиночку я бы потратил куда больше времени, но Ренли выехал вперед, сказал пару фраз — и все. Вот что значит харизма, титул и должность мастера-над-законами.

Байуотера я послал к внешним воротам, подальше от Старка, а здесь оставил другого офицера и три сотни человек. Еще полсотни пошли к башне Вариса. Я бы бросил мастера-над-шептунами в темницу, но Ренли велел его аккуратно и с уважением доставить в Твердыню Мейегора.

Ленинский принцип — «брать мосты, вокзалы, почту, телеграф, телефон» я помнил, а Ренли дошел до всего своим умом. Так что мы выделили людей и на башню Верховного мейстера, проконтролировать, чтобы он не отправлял сообщений, и на калитки в стенах.

Башня десницы. В окнах свет, я слышал шум собирающихся людей, вниз спускались сонные северяне, на ходу надевая амуницию. С удивлением они смотрели на идущих мимо солдат. Неда Старка нет. Может, слушает Аллара Дима, может, отдает приказы или занят дочерьми… Нет и Бейлиша, чего я опасался. Интересно, они сейчас совещаются, лорд Бейлиш уже покинул замок, или еще не пришел?

Дворцовая лестница, какая же она длинная…

Память Слинта подсказывала мне, как он много раз ходил здесь. А впервые это было еще в восстание Баратеона. Тогда на ступенях лежали тела в золотых плащах — городской стражи, тщетно пытавшейся задержать войско Ланнистеров. И просто тела слуг, бежавших наверх. Я помню, молодой Слинт тогда прошелся по замку, удовлетворяя любопытство и ища, что украсть.

Я помню слишком много. Не всех слуг убили сразу — некоторых пытали, узнавая, где ценности. Женщин насиловали, я видел их измученные тела, до которых никому не было дела. Я видел тела детей прислуги. Видел Рейенис Таргариен, девочку лет четырех, которой человек Ланнистеров нанес с полсотни ударов ножом. Видел кровь на стенах в покоях семьи принца Рейегара.

Я помню слишком много…

Надеюсь, этого не повторится. Солдаты Ланнистеров не возьмут город вновь.

Надеюсь, у меня получится сделать этот мир капельку лучше. Здесь слишком много зла и жестокости, слишком много.

Внутренний двор. Впереди Твердыня Мейегора.

Мост опущен. Не зря вперед поскакал Лорас Тирелл с устным приказом якобы «десницы» — не поднимать мост, не запирать ворота, пропустить войска.

— Не понимаю, где гвардейцы? — удивился Ренли, а потом пояснил: — Сир Борос стоял с этой стороны моста, сир Престон с другой.

Вскоре мы узнали ответ. Престон Гринфилд лежал на земле со связанными руками и без сознания — он пытался подать сигнал, но Лорас его вырубил сильным ударом. А вот Борос Блаунт сидел рядом с хмурым видом — как я потом узнал, он просто не решился вмешиваться, испугался стали Лораса.

— Сир Лорас, я восхищен вашим мастерством, — произнес я и увидел краем глаза улыбку на лице Ренли. Что ж, теперь я царедворец, и придется льстить, много и мало. Тем более что юноша, быстро и без шума вырубивший одного из лучших воинов семи королевств, действительно достоин восхищения.

Мы двинулись вперед. Янос Слинт почти не бывал в Твердыне Мейегора, и нас вел Ренли. Удивительно, но мы не видели ни одного королевского гвардейца, хотя они не могли нас не слышать. Может, они охраняют Роберта? Не было никого, даже слуг — наверное, все уходили с нашего пути.

Здесь, в этих переходах, я понял свою ошибку. Столь громадное войско мне просто не нужно, хватило бы всего пары сотен человек на замок, остальных можно оставить снаружи, у казарм Ланнистеров. Сейчас мои люди наверняка разбредаются по замку… и грабят его. К утру тут не останется ничего ценного, и служанок остается только пожалеть. Может, попросить лорда Старка навести порядок после переворота?

Люди встретились лишь у покоев Серсеи. Почти два десятка рыцарей в доспехах и алых плащах Ланнистеров и два белых гвардейца. У всех обнажены мечи.

— Что это значит, сиры? — спросил вышедший вперед королевский гвардеец с каштановыми волосами. Увы, из всей белой гвардии Слинт знал лишь Барристана и Джейме.

— Сир Арис, мы пришли, чтобы арестовать Серсею Ланнистер по обвинению в покушении на жизнь короля, — Ренли говорил совершенно спокойно, размеренным вежливым тоном, держа руку далеко от меча.

Арис Окхарт, вот кто это. В Пире Стервятников его соблазнила Арианна Мартелл, вовлекла в заговор, и он погиб.

— Король смертельно ранен кабаном, вам ли это не знать, лорд Ренли, — сказал второй гвардеец с абсолютно безжизненным, непроницаемым лицом. Он говорил спокойно, будто констатировал факт.

Дверь открылась, и к нам вышла Серсея Ланнистер. Величественная и прекрасная, в темном наряде, со следами слез на щеках. С неё можно было писать картину безутешной вдовы.

Какая же она красивая… Траур ей определенно к лицу.

— Лорд Ренли, ваш брат еще жив, а вы уже затеяли мятеж? — спросила она с тонкой улыбкой, заглядывая в глаза каждому из нас. — Сиры, неужели вы поддались на этот глупый обман? Всем известно, что мой муж Роберт тяжело ранен кабаном, я была в этот день в столице. Сиры, еще не поздно одуматься, склонитесь перед Джоффри, законным наследником Роберта Баратеона, и он простит вас… Арестуйте мятежника, пытающегося узурпировать трон в обход братьев и племянников!

Что-то было в королеве такое странное, завораживающее — никто не посмел её перебить, а после её слов повисла в воздухе тишина.

— Серсея из дома Ланнистер, — произнес я отчего-то торжественным тоном. — Вы обвиняетесь в том, что велели своему кузену дать Роберту вино с зельем, помутившее его разум, и ослабившее его руку на охоте…

— Сир Слинт, мой муж всегда пил.

— Отпираться бесполезно, ваш кузен уже признался во всем! Сдавайтесь, вашу судьбу решит суд. Он рассказал все. Вы дали ему мехи, сказали, что это любимое вино Роберта, вы…

Я смотрел на бледную Серсею, видел, как она дрогнула… Еще немного, ну же! Я знаю, твоя психика неустойчива, ты впадаешь в истерики, ты крайне мнительна… Еще немного…

Нет. Моих слов мало, чтобы вывести её из себя…

— Вы…

— Ваш собственный родич, ваш валонкар свидетельствует против вас.

Валонкар. Младший брат по-валирийски. Слово, услышанное некогда Серсеей в пророчестве, в которое она верила всю жизнь. Кузен — он по сути тоже младший брат, только двоюродный.

Стоило только мне произнести это слово, как Серсея переменилась в лице, с неё слетели всякая величественность и спокойствие, на лице застыл неописуемый ужас, тут же сменившийся гневом.

— Лансель! Мерзкий предатель! Нет!

Серсея вдруг развернулась и почти бегом скрылась в своих покоях, откуда донесся истошный крик: «Джоффри!»

Арис Окхарт медленно вышел из строя и развернулся спиной к нам, а лицом к гвардейцам Ланнистеров.

— Сиры, вы все слышали. Вложите оружие в ножны.

Второй гвардеец встал рядом с ним, а потом люди Ланнистеров переглянулись — и один за другим убрали мечи.

— Сир Арис, сир Мур, я прошу вас караулить у покоев моих племянников, — произнес Ренли, обращаясь к белым гвардейцам. — Сир Пламм, и вы, сиры, прошу вас проследовать к людям дома Ланнистеров и поведать о случившемся. Я не хочу, чтобы из-за преступления одной вздорной женщины лилась кровь хороших воинов.

Переворот свершился.

Могло быть и хуже. Мы бы прорубились через этот заслон, неизбежно прорубились… Но теперь мне придется объяснять, что такое валонкар и почему я его произнес. Ничего, придумаем что-нибудь, как и что делать со Станнисом, Варисом, Иными и прочими врагами! Самое трудное позади.

Я никогда так не ошибался.

Лорд Ренли Баратеон стоял у подножья Железного трона и разглядывал его. Это зрелище впечатлило Ренли в день, когда он с братом впервые вошел в Тронный зал, впечатляло его и ныне. Больше тысячи мечей, сплавленные огнем Балериона Черного Ужаса, скованные рукой самого Эйегона Завоевателя поражали воображение.

Эйегон Первый был гением, он создал шедевр, никем не превзойденный. Троны Штормовых королей, королей Горы и Долины, королей Запада и Севера забыты всеми. О Дубовом троне в Хайгардене поется в паре песен, не более, но про Железный трон знают даже простолюдины.

Интересно, каково сидеть на нем? Роберт жаловался, что тяжело и неудобно, затекает спина, болит задница, и с высоты плохо слышно бормотание внизу. Эйериса Безумного зарезали прямо на этих ступенях, Джейме как-то показывал, на какой именно. Мейегора Жестокого трон убил сам, если верить старой легенде.

Скоро Ренли проверит, каково сидеть на нем. Скоро.

Еще недавно, считанные часы назад, казалось, что впереди жестокая война за право жить. Когда Эддард Старк в приступе типично северного благородства и слабоумия отверг план переворота, Ренли понял — нужно бежать. Серсея и Ланнистеры жадны до власти, и им чуждо милосердие. Если он останется в столице, то умрет. У Ренли и у Тиррелов есть только один шанс выжить — повторить восстание Роберта.

У Простора сильнейшая армия в Вестеросе. Войско Штормовых земель одно из лучших, оно велико, рыцари доблестны и умелы. Если действовать быстро и вместе, то есть неплохой шанс.

Ренли из дома Баратеонов, первый этого имени… Звучит.

Против двух королевств выступят все остальные. Ланнистеры, Север, Речные Земли, Королевские, Долина… Дорн останется в стороне — Мартеллы ненавидят Ланнистеров, но между ними и Тиррелами вражда, особенно между их знаменосцами.

Два владения против пяти. Шанс есть. Можно успеть занять столицу, разбить Ланнистеров до того, как подойдут Север и Долина. Есть надежда на Серсею — она злобна и глупа, она может поссориться со Старком и изгнать его… или даже убить, но на такой подарок судьбы Ренли не мог и надеяться. Серсея не Эйерис Безумный, самое большее — Старк уедет в Ночной дозор.

Но внезапно все переменилось. Благодаря кому? Яносу Слинту, которого Ренли искренне считал полным ничтожеством. Ленивый начальник городской стражи, только и умевший, что обирать горожан да торговать должностями. Его род обеднел настолько, что отец Слинта работал мясником в Чаячьем городе.

Увидев впереди чужое войско, Ренли испугался. Неужели Серсея оказалась проворней? Он торопился покинуть город, да так, что не успел предупредить всех друзей — близнецы Редвины опять ночевали в каком-то борделе, и слуги не нашли их.

Ренли повернул бы коня, надеясь уйти от погони, если бы не был уверен, что все ворота уже заперты. Будь он на месте Серсеи, он бы вначале послал гонцов к воротам и лишь потом отряд с приказом арестовать. Оставалось только надеяться, что это не за ним… Интересно, Роберт во время восстания тоже чувствовал подобную смесь страха и надежды, переходящую потом в упоительный восторг? Быть может, в Каменной септе, когда его прятали от людей Таргариенов…

Теперь же в восстании нет нужды. Власть Ланнистеров свергнута в столице, и скоро падет и на Утесе Кастерли. Одна земля не выстоит против всего Вестероса.

Дверь открылась, и в зал вошел Лорас в броне и со шлемом в руках. Он еще не успел снять доспехи, его роскошный плащ был весь в пыли, от него несло потом, своим и лошадиным.

— Все рыцари из Западных земель арестованы, — сказал он, подойдя ближе.

— Прекрасно, — кивнул Ренли. — Пусть с ними хорошо обращаются. Многие потом станут нашими вернейшими союзниками.

— Пес сбежал.

— Где же он был?

— В борделе, гулял с самого вечера.

— Бедные шлюхи, — вздохнул Ренли. — Лучший воин Серсеи провел переворот в борделе. Лорас, может мне набирать гвардию Штормового предела из женщин? Они хотя бы не ходят к шлюхам.

— Только не из дорниек, они могут…

— Жаль, говорят, у Оберина Красного змея как раз семь дочерей, — Ренли усмехнулся. — И всех он учит владеть оружием.

— Восемь, — скривился Лорас.

— Еще лучше, одна будет в резерве. Где сейчас Пес?

— Серсея послала за ним человека, тот обшарил половину Королевской гавани. Когда они подъехали к Красному замку, мы были уже внутри. Стража вместо того, чтобы впустить его и задержать, отогнали Пса выстрелами.

— Идиоты, — припечатал Ренли, а потом фыркнул. — Или наоборот, умные. Мало кто рискнет выйти против Пса, его боятся даже рыцари, не то что простые стражники, которые с трудом отличают один конец меча от другого.

— Простолюдины всегда отличались подлостью и хитростью… — Лорас вдруг улыбнулся. — Ренли, я сейчас своими глазами видел, как Слинт уговаривает браавосийца дать ему уроки.

— Наш лорд-мясник поупражняться в фехтовании и не нашел ничего лучше, чем выбрать водяного плясуна? — Ренли хлопнул в ладоши и рассмеялся. — Забавное зрелище. Мясник, танцующий с тоненьким клинком…

— Его не испортить — орудует мечом как вертелом. Но Слинту отказали — мол, его позвал на службу лорд Старк, но посоветовали другого браавосийца.

— Даже чужеземец понимает, лучше учить северного дикаря, чем простолюдина. Лорас, на следующем турнире нас ждет увлекательное зрелище! Мясник, вообразивший себя лордом.

— Слинта просто убьют, если у него хватит глупости полезть на ристалище. Борова не научишь фехтовать.

— Поставим другого командующего стражей, — Ренли пожал плечами. — Верного нам. Слинт почти простолюдин, ему незнакомы верность и честь. Он предал Бейлиша, предаст и снова. Побудет командующим до конца войны, а затем уйдет жить в свои владения, в Ночной дозор или в землю.

— Ренли, зачем нам отдавать Бейлиша? Он может быть полезен.

— Уже поздно, друг мой, Бейлиша уже отвели в темницу. Он скользкий тип, его лучше убрать. Лишняя фигура на доске кайвассы. Пойми, Лорас, сейчас он союзник Эддарда Старка… Его арест ссорит Слинта со Старком, а это на пользу нам. И самое главное, Лорас, убирая Бейлиша, мы освобождаем место в Малом совете. Уверен, Гарлан прекрасно справится с должностью мастера-над-монетой.

— Ты как всегда расчетлив, Ренли.

— Расчет как раз то, что нам нужно. Нам предстоит длинная партия, Лорас. Её конец предопределен. Ланнистеры скоро падут. Эддарда Старка тяготит столица, он глуп и ничего не смыслит в интригах. Старк слишком честен, чтобы вернуться в Винтерфелл, он исполнит последнюю волю Роберта, как бы он ни тосковал по своим сугробам и дикарям.

— Он будет нам мешать.

— Да, но пройдет всего несколько лет, Джоффри вырастет, нужда в регенте отпадет, и Старк уедет на свой Север. Станнис сам настроит мальчика против себя, у него удивительный талант ссориться с людьми. Власть сама окажется у нас, просто больше не будет рук, способных её взять.

— Не у нас, Ренли, власть будет у Джоффри. Ты уверен, что сможешь управлять им?

— Он злобен и глуп, но разве мы не управляемся с злобными и глупыми псами? Они жрут то мясо, которое мы им даем, терзают тех, на кого мы их спустим. Побольше вина, шлюх, охоты — и Джоффри будет неинтересно ничто другое. Если окажется слишком глуп и злобен — в наших лесах еще есть кабаны.

— Леди Оленна захочет выдать…

— Ей лишь бы пристроить Маргери. Лорас, когда будешь у бабушки, расскажи ей о существовании Томмена и Мирцеллы.

— Ренли, а если… — взгляд Лорас обращенный на Железный трон, был красноречивее тысячи слов.

— Я помню, что ты мне предлагал ночью. Тогда это был единственный шанс. Сейчас… Джоффри, Томмен и их сыновья — мои наследники. Десница тоже сидит на Железном троне. Если власть будет у меня, то какая разница, как зовут короля?

Король Роберт умер около полудня. Не знаю, насколько это совпадает с книгой или сериалом. Говорят, перед смертью он пришел в себя, попросил привести Неда, потребовал свой молот и тут же потерял сознание, после чего скончался.

Я в этот момент был в темнице и там услышал бой всех колоколов столицы. Позже за мной пришел сам Лорас Тирелл, совсем не печальный, только очень усталый. Он привел меня в зал Малого совета, где был лишь мастер-над-законами, крайне задумчивый. Судя по двум полупустым бутылкам вина, заседание совета уже прошло.

Интересно, Эддард Старк уже заявил, что Джоффри — сын Джейме, или нет? Я очень рассчитывал, что он решит подождать прибытия Станниса.

— Возьмите вино, лорд Слинт, — скомандовал Ренли. — Выпьем же за помин души моего брата Роберта.

Мы выпили. Необычное здесь, в Вестеросе, вино. Вкусное, терпкое…

— Вот прощение всех ваших преступлений, лорд Слинт, какими бы они ни были, — Ренли пододвинул мне свиток, украшенный большими печатями, и поморщился. — Лорда Старка было трудно убедить, он вам не доверяет.

Я быстро пробежал взглядом свиток. Все как я и хотел… И даже более чем — я вернулся к самой первой строчке, снова и снова её перечитывая. «Именем Роберта Баратеона…»

Документ подписали еще при жизни Роберта? Или Старк посчитал неправильным и бесчестным раздавать помилование именем заранее незаконного короля?

— Милорд, не расскажете, как он воспринял новость об аресте Серсеи?

— Лорд Старк был потрясен, — Ренли вздохнул. — Казалось, вот-вот — и он её прикажет отпустить, но благоразумие победило. Лорд Старк очень злился из-за обмана… О боги, почему северяне столь помешаны на чести?

— У них зимой так холодно, милорд, что замерзает все кроме чести, — не очень удачно пошутил я. Но Ренли засмеялся.

— Прекрасно сказано, лорд Слинт. Кстати, что вы выберете? Замок в Штормовых землях или любое владение в Западных? Кроме Утеса Кастерли и тех замков, чьи лорды перейдут на мою сторону?

— Боюсь, милорд, когда вы разобьете Ланнистеров, на вашу сторону перейдут все, даже покойные Рейны и Тарбеки, — Лорас и Ренли рассмеялись. — Я был бы горд получить земли под вашей рукой.

— У меня есть два выморочных замка и еще один с юной девицей, подходящей вашему сыну. Прибудет мой мейстер, расспросите подробно о землях и выберете любой.

— Спасибо, милорд.

— У вас ведь нет герба? — на лице Ренли прорезался интерес.

— Нет, милорд.

— Я придумаю вам герб. Мало кто может похвастаться тем, что создал новый герб для нового дома.

— Почту за честь, милорд. Я не сомневаюсь в вашем вкусе и чувстве прекрасного.

— В гербе обязательно должно быть золото, — тихо, сам себе, сказал Ренли Баратеон. — Цвет плаща городской стражи и один из двух цветов Баратеонов…

— И цвет металла, что любит лорд Слинт, — улыбнулся Лорас, а я рассмеялся:

— Милорд, неужели во всем Вестеросе найдется кто-то, кто не любит золото или предпочитает ему серебро или медь?

— От северян можно ждать чего угодно, — засмеялся Ренли, а потом указал на свиток. — Как видите, лорд Слинт, я держу слово. Какие обвинения вы хотите предъявить Бейлишу?

— Казнокрадство. Лорд Бейлиш придумал немало интересных способов обогатиться. Свои бордели он строил не за свои деньги. Мне удастся вернуть многие деньги в казну.

— Неплохо, но этого мало.

— Вымогательство. Всякий торговец в Королевской гавани платит два налога, в казну — и ему.

— Вы даже не планируете больше собирать второй налог сами? — Ренли улыбнулся. — Не боитесь, что вас не поймут ваши же воины?

Вот как… об этом я не подумал, просто не успел, но у Ренли есть прекрасное объяснение тому, что я затребовал себе Бейлиша. Честолюбивый Янос Слинт решил не только обзавестись титулом, но и захватить себе всю финансовую «империю» Бейлиша. По сути — подвинуть своего начальника по «теневой» линии… А поживиться есть чем. Бордели, доли в купеческих организациях, дома и мастерские. Все это тянет на сотни тысяч драконов.

— Милорд, я предлагаю своего рода реформу. Второй налог уменьшаем наполовину, но поднимаем официальный налог. Казна собирает больше, торговцы отдают меньше. Я и мои люди не отдаем ничего никакому Бейлишу, и у нас остается больше, чем раньше. Все довольны, кроме Бейлиша.

Я сказал это специально — пусть не думает, что Янос Слинт хочет себе слишком многого. И заодно это будет намеком, если Ренли захочет получать дань вместо Бейлиша — пусть озвучит сейчас. Буду только рад платить, чем больше я нужен лорду Ренли, тем больше у меня шансов. Сейчас моя ставка на него — а дальше будет видно.

— Вы мыслите словно мастер-над-монетой… Не хотите на этот пост?

— После того, как я сам рассказал вам, что делать с мастерами-над-монетой?

Мы втроем рассмеялись.

— Впоследствии, милорд, неофициальный налог можно убрать полностью — но придется заменить почти всех капитанов и две трети десятников. Это работа не на один год.

— Королевству пойдет только на пользу, если городская стража будет крепка, неподкупна и абсолютно верна. Я могу только одобрить это начинание, я все-таки мастер-над-законами. Уверен, своей реформой вы повысите поступление в казну от города наполовину.

Я всеми силами постарался скрыть удивление. Похоже, Ренли понял меня по-своему: я хочу устроить «чистку» в городской страже, чтобы поменять ненадежных людей на своих. И только что он дал мне благословение, но в ответ потребовал выжать из города деньги.

Нет. Не правильно читаю между строк. Ренли сказал сколько денег я должен отдать в казну, значит, остальное можно оставить себе. Он не обложил меня налогом, а напротив, дал «премию».

— Я делаю все, что в моих силах, милорд.

— Вернемся к лорду Бейлишу. Казнокрадство и вымогательство — весомые обвинения, возможно, их хватит для лорда Старка, но сами понимаете — Бейлиш будет очернять и вас. Вам известно еще что-нибудь?

— Уверен, в прошлом Бейлиша найдется какое-нибудь темное пятно, убийство или интрига. При мне он хвастался излишне близким знакомством с Лизой Аррен.

— Мужество лорда Бейлиша достойно восхищения, не многие способны на такое даже ради высокой должности, — заметил Ренли с непроницаемым выражением лица. — Скажите, лорд Слинт, как поживает бывшая королева? Мне сообщили, вы заставили солдат выстукивать ломами стены в темнице?

— Я боюсь скрытых ходов, милорды. Мы нашли один и замуровали. Королева плачет, ругается, просит пощадить детей — как и в своих покоях.

— Чем же её так напугало слово валонкар? И что оно значит?

Я так и думал, что услышу этот вопрос. Наверное, я зря продемонстрировал, что знаю что-то необычное. С другой стороны, без этого погибло бы два десятка человек, не меньше, и возможно среди них был бы и я.

— Младший брат по-валирийски, — сказал Лорас и произнес длинную фразу на незнакомом мне языке.

— Простите, милорд, я не знаю валирийского. Только пары дюжин слов, из которой добрая часть ругательства… — а это действительно правда. Как-то Слинт снял в борделе элитную проститутку, изображавшую из себя валирийскую принцессу и пополнил свой словарный запас… — Лорд Бейлиш любил поговорить, и однажды он упомянул, что Серсея не любит Тириона из-за пророчества, в котором валонкар должен убить её с детьми. Я запомнил эту историю из-за её нелепости и рискнул.

— Лорд Бейлиш всегда поражал меня своими знаниями. Удивительнее только знания лорда Вариса… Лорд Слинт, завтра проводите меня в темницу, я хочу взглянуть на Серсею.

— Как вам будет угодно, милорд. Король не изъявлял желание поговорить с матерью?

— В ближайшие дни Джоффри будет настолько увлечен вином и шлюхами, что не заметит, если сгорит вся Королевская гавань.

— Неужели лорд Старк поставляет ему шлюх?

— Старку плевать на мальчика. Уверен, Роберт был бы рад, узнав, как я воспитываю его сына, — Ренли засмеялся. В его голосе мне вдруг почудилась грусть. Все же Роберт был его братом. — Скоро приедет Станнис и научит мальчика умеренности.

«А заодно — настроит короля против себя, — подумал я. — Между строгим дядей и дядей, позволяющим развлечения, мальчик выберет, разумеется, второго. Прекрасно! Лорд Ренли не только решает тактическую проблему — отвлекает короля, но и стратегическую, приближает его к себе!»

Мы поговорили еще о разных планах, о погребении короля и об обеспечении безопасности. Я осторожно высказал мысли о войне с Ланнистерами, и мне удалось убедить Ренли расширить штат городской стражи до четырех тысяч человек. Он предупредил, что уже написал в Штормовой предел, и оттуда скоро прибудет войско, которое поможет с защитой города.

Выйдя из зала Малого совета, я прошелся по замку, окидывая его хозяйским взором. Он совершенно не пострадал в переворот, если не считать пропавших ценностей и вина из подвалов. Смена власти вышла абсолютно бескровной — мне есть, чем гордиться. Выжили даже солдаты Ланнистеров — они сдали оружие и сейчас изо всех сил пили в своих казармах, заливая вином страх перед Тайвином. За вино им платила казна — изящный ход со стороны Ренли. Думаю, тем, кто не пошевелил пальцем, когда арестовывали дочь Тайвина, лучше не приезжать в Ланниспорт, а эмигрировать в Эссос.

Около ворот я увидел странное зрелище — трое северян сопровождали молодую и красивую девушку, почти девочку, с младенцем на руках.

— Кто это? — спросил я грозным тоном. — Куда вы её ведете?

— Приказ лорда Старка, — доложил самый молодой северянин, а потом отчего-то смутился. — Милорд десница велел нам её разыскать и привести с ребенком, обращаться мягко.

Что за женщина с ребенком могла потребоваться лорду Старку?

Я подошел ближе к девушке, насторожившейся от моих действий.

— Мальчик, девочка?

— Девочка, милорд…

Ребенок как раз распахнул глаза… Голубые глаза. Волосы не видны из-за чепчика, но, готов поспорить, черные. Надо проверить, не появился ли в замковых кузнях новый подмастерье.

Это Барра, последняя дочь Роберта Баратеона от проститутки. В книге убита вместе с матерью Алларом Димом по приказу Слинта и Серсеи. Как же можно поднять руку на младенца? Не представляю…

Разумеется, лорд Старк не оставил борьбу. Он не выступил сразу, он признал королем Джоффри, собирает бастардов и ждет… очевидно, приезда Станниса?

Пока все идет, как я и предполагал.

Лорд Ренли принял мои объяснения или сделал вид что принял, лорд Старк смирился, что переворот прошел без него. Осталось всего ничего. Пережить приход Станниса, интерес к моей персоне со стороны Вариса, войну с Ланнистерами и самое страшное — общение с законной женой.

Похоже, у меня есть шансы выжить в Вестеросе.

Варис медленно шел по стене Красного замка к своей башне, размышляя о превратностях судьбы и о своих планах.

Многие люди, считающие себя умными, строят сложные, длинные планы… которые рушатся из-за любой мелочи. Когда в одну и ту же игру играют десятки игроков, немудрено, если что-то пойдет не так.

Люди — не фигуры кайвассы, у каждого есть свои желания и воля, и иногда даже самая ничтожная фигура может сыграть не так, как рассчитывалось.

Например, командующий Золотыми плащами Янос Слинт.

Еще несколько часов назад казалось, что — все, в Вестеросе власть захватят Ланнистеры, и придется перекраивать планы, но вдруг человек Бейлиша внезапно бросает своего покровителя и свергает Серсею. Говорят, Слинт сделал это по приказу Ренли — но маленькие пташки уже напели Варису, что Ренли не знал о своем приказе, пока не встретил на улице Золотых плащей.

На самом деле это можно было предвидеть. В прошлом Слинт был офицером городской стражи Чаячьего города — и вовремя перешел на нужную сторону в восстание Баратеона, в решающий момент открыв ворота. В награду Слинт получил должность в столице, Джон Аррен не доверял стражникам Таргариенов. Но кто помнит столь давние события? Забыл уже и сам Варис, видя перед собой лишь заплывшего жиром нечистого на руку человека, слепо пляшущего под дудку Бейлиша… Но, оказывается, Слинт еще молод в душе.

Удивляет не предательство Слинта, а его расторопность, слишком быстро действовал командующий городской стражей, слишком уверен был в своих силах. Это не в его характере, обычно Слинт медлил и не торопился. Надо будет уточнить, выяснить, сам ли он догадался или за ним кто-то стоит, вдруг в Королевской гавани объявилась новая сила или проснулась старая.

Игроков в Вестеросе немного, куда меньше, чем фигур, мнящих себя игроками. Из списка можно вычеркнуть Ланнистеров и Бейлиша — их слуга не стал бы играть против них. Разумеется, можно вычеркнуть и мастера-над-шептунами.

Аррен мертв, Варис лично убедился в этом. Это не Ренли, не Тиррелы, у них не было никакой связи с Слинтом, но надлежит все проверить, твердо убедиться в этом.

Остается только Питцель. Цитадель могла вступить в игру, но Великий мейстер догадывается об истинном происхождении детей Серсеи и о том, что Станнис тоже догадывается об этом. Насколько Ренли и Роберт умели внушать преданность и находить друзей, настолько их брат умеет внушать страх и наживать врагов. Питцель стал бы расчищать дорогу Станнису, если только это дорога на тот свет.

Быть может, новый игрок? Мартеллы? Принц Доран и его брат ненавидят Ланнистеров и мечтают о мести. Раньше дорнийцы связывали свои мечты с возвращением Таргариенов, но они могли устать ждать… Через кого бы им действовать? Этот кто-то, несомненно, здесь.

Следует проверить, нет ли у Слинта связей с Мартеллами, проверить, где все дочери Оберина, это может быть их игра, не Дорана. Надо присмотреть за Цитаделью, домами Простора и проверить связи с Браавосом. У Железного банка длинные руки. Следует изъять одного любопытного человека из королевской темницы и хорошенько поговорить.

Во всех случаях не виден мотив действий, но не виден — не значит, что его нет. Варис давно знал — не следует отбрасывать даже мельчайшие намеки. Тени не появляются просто так. Если есть тень, значит, её кто-то отбрасывает.

Скорее всего, Янос Слинт действовал сам, вспомнив молодость, но следует проверять все, даже самые ничтожные подозрения.

Ирония судьбы — Слинт своими руками расчистил дорогу к трону Станнису, а значит, сам себя отправил в отставку или даже в Ночной дозор. Станнис не потерпит Слинта в командующих городской стражей несмотря ни на какие помилования.

Станнис не умеет прощать, он до сих пор ненавидит лордов Простора за осаду Штормового предела. Он не умеет прощать и утопит в крови Западные земли, он постарается делить новые владения справедливо и наживет тысячи врагов. Его ныне опасаются в Просторе и на Железных островах, а будут ненавидеть, он приобретет врагов в Долине и иных землях. Станнис может поссориться даже со Старком. Станнис — это война… и магия, проклятая магия. Близ его жены вертится асшайская ведьма.

Магия — тонкая, сложная материя, и границы её неизвестны. Воевать против неё кажется невозможным. Как можно устроить заговор против человека, который способен увидеть в огне покушение на себя?

Но как бы ни были драконы сильны и мощны — их истребили. Чародеи могущественны — но миром правит не сила, а ум. Ведьму можно победить. Достаточно послать несколько десятков человек убить её. Высматривая в огне будущее, она не сможет увидеть все будущее, все варианты!

Станнису придется уйти и чем быстрее, тем лучше. Следует постараться и сохранить Ренли в столице, как и Слинта — он будет полезен, у него есть влияние на Золотых плащей. Потом немного подтолкнуть, навести на мысль — и на Железном троне воссядет новый король, четвертый за последний месяц. Подданные скоро начнут путаться, как зовут их правителя.

Младший из Баратеонов наделен умом и харизмой, он умеет вести людей и, как Роберт, способен прощать и находить друзей. Ренли объединит расколотое королевство, и станет популярным королем, он умеет внушать преданность и любовь.

Станнис — это война, Ренли — мир. Тиреллы наверняка выдадут за него Маргери, чтобы укрепить своё влияние на династию. Вестерос будет силен и прочен… пока это будет нужно.

У Ренли есть и другое важное достоинство. Он последний из Баратеонов. Если Ренли убьют заговорщики, желающие посадить на трон, например, Эдрика Шторма, то Вестерос останется без законного короля и с ненавистью к тем, кто убил Ренли.

Мейстеры говорят, что природа не терпит пустоты… И Варис найдет, чем заполнить эту пустоту. Мальчик растет и скоро будет готов к правлению. Будут готовы и Золотые мечи, и кхал Дрого созреет идти через море навстречу славе и смерти.

Хорошие планы сильны тем, что допускают отклонения от них, этого не понимали предки Вариса и потому вновь и вновь проигрывали. Они возводили слишком хрупкие здания на негодном фундаменте. Но выводы сделаны. Бейлиш решил вести свою игру и чуть было не обрушил все равновесие при дворе, Серсея сыграла неправильно и убила Роберта слишком рано, внезапно вылез Янос Слинт… Но планы Вариса не нарушились, а напротив, чуть-чуть приблизились к финалу. Лишние фигуры слетели с доски, слетят и другие.

Скоро Железный трон получит законного владельца. Пять раз спор пытались решить мечом и пять раз проиграли, но интриги помогают там, где бессильна сталь. Борьба, длящаяся почти столетие, завершится.

— Доброе утро, — сказал я, протаскивая в дверь большую корзину.

На аккуратно заправленной кровати сидел Лансель Ланнистер. Выглядел он как молодая копия Джейме — недаром Серсея затащила его в постель. Точнее, затащила бы, не вмешайся я.

Лансель посмотрел на меня с немым вопросом, и я качнул головой. Суд не сегодня.

— Итак, у нас сегодня хорошее вино, — я достал из корзины две бутылки, — мясо, еще теплое, сыр, лепешки и мед, все как вы просили.

— Арборское? — Лансель широко улыбнулся, понюхав вино. — Спасибо, лорд Слинт.

— А это я взял от себя, — на стол легла толстая рукопись. — «Путь к Семерым», написано во времена Бейелора Благословенного.

— Благодарю вас, лорд Слинт, — на лице Ланселя искренняя улыбка, он действительно мне благодарен.

Знал бы он, что оказался в камере по моей вине. Я помнил из книг — Роберту подливал вино его сквайр, кузен Серсеи, и сказал об этом при аресте королевы. Ренли вспомнил, какой из двух сквайров подавал меха, да и сама королева в гневе назвала имя Ланселя. Его задержали в городе в ночь переворота.

— Сир Лансель, все, что я узнаю о вас, внушает мне доверие, — сказал я, сев на табурет рядом с узником. — Я верю, вы человек чести. Если вы дадите мне слово, что не сбежите и не будете говорить никому о наших беседах, то завтра вас сопроводят в септу.

— Лорд Слинт, клянусь своей честью, что не сбегу, и единственное, что сорвется с моих уст, это молитвы и слова покаяния! — говоря это, он положил руку на «Семиконечную звезду», библию семибожия.

— Сир Лансель, я вам верю.

— Благодарю вас, лорд Слинт, — Лансель замялся, а потом задал вопрос: — Как она?

— Увы, Серсея по-прежнему далека от Семерых и по-прежнему возводит напраслину на вас…

Лансель нахмурился и на мгновение сжал кулаки, а затем зашептал молитву. Что ж, чем больше я общаюсь с ним, тем больше верю — он мог примкнуть к «воробьям», радикальному религиозному течению. В книге его сподвигло к вере ранение, сейчас арест.

— Я буду молиться, чтобы Семеро смилостивились над ней.

— Я уверен, ваши молитвы для Серсеи будут значить больше, чем любые другие.

— Я вспомнил еще некоторые её грехи, — Лансель дал мне несколько исписанных листов пергамента.

— Спасибо, сир.

Убедить сотрудничать Ланселя оказалось несложно. Для него грубый, жирный, шпыняющий его Роберт был Королем с большой буквы, ставленником высших сил, а верность ему — не пустой звук. Я напомнил юному романтику о долге, рассказал, что грозит ему как пособнику королевы и почти цареубийце…

Сыграл я и на другом — сказал, что Серсея обвиняет его во всем, якобы это он предложил подпоить короля крепленым вином. А потом подвел к камере Серсеи и дал постоять десяток секунд — она тут же излила на него свой богатый внутренний мир: поток ругани и обвинений.

Осталось только проявить каплю жалости и сострадание, заверить, что верю ему, а не Серсее, пообещать помочь, заступиться перед Старком и молить Семерых смягчить гнев короля и десницы…. И Лансель заговорил.

Он охотно давал показания, пообещал выступить в суде, запросил перо, бумагу и стал активно вспоминать все плохое, что помнил о Серсее. Лансель пылал пламенным гневом к «предавшей» его Серсее и очень хотел из обвиняемых в цареубийстве стать свидетелем. Я это обещал и собирался сдержать слово.

— Быть может, мне стоит еще раз поговорить с ней?

— Нет, сир, не стоит. Увидев вас, она снова даст волю гордыне, гневу и ненависти, и это только отдалит её от Семерых.

— Вы правы, милорд, — Лансель тяжело вздохнул. — Я буду молиться, чтобы Семеро вывели её душу из пучины греха.

— Будем надеяться, что они услышат эти молитвы. У вас будут какие-нибудь просьбы?

— Нет, сир.

— Я зайду вечером, дабы вместе вознести молитву Семерым.

— Я буду ждать вас, — сказал он абсолютно искренне, а потом, когда я уже был в дверях, спросил: — Лорд Слинт, у вас все в порядке?

— Почти. А почему вы спрашиваете?

— Вы плохо выглядите.

— За последние две недели с переворота я спал самое большее пять часов подряд, в другие ночи и того меньше. Работы невпроворот.

Заперев камеру Ланселя, я взял другую корзину и пошел дальше по коридору. Вниз, на следующий уровень, к тем преступникам, которые были по-настоящему опасны.

Я не соврал, я действительно вымотался и до смерти хотел спать, но, увы, некоторые вещи нельзя никому поручить. Например, особо важных преступников.

На двери Серсеи висело три замка, и я по очереди отпер их.

Если Лансель выглядел так, будто только-только попал в темницу, то королева сильно изменилась. Грязные, запутавшиеся волосы, лихорадочный взгляд, впавшие щеки… Сейчас она напоминала ободранную кошку.

И это сделал я. Серсея не шла на сотрудничество. Первые два дня я выводил её из себя провокационными вопросами, заставляя проговариваться. Так, например, после разговора о бастардах Роберта она выпалила, что велела родившихся от него близнецов утопить в колодце, а мать, простую служанку, продать.

Я применил даже своего рода пытки — днями и ночами у двери её камеры пели «Рейнов из Кастамере». Исполнителей я нашел в темнице, по очереди выводил заключенных и заставлял петь… пообещав тому, кто вставит в текст больше оскорблений Ланнистерам, бутылку вина. Музыкальным слухом обладали единицы, но заключенные искренне старались.

Потом, когда Серсея дошла до точки кипения, я подобрал к ней ключ. Мерзкий, плохой ключ, и мне было стыдно, что я его использую, но главное — на пятый день она стала говорить со мной обо всем. Что не сделаешь ради всеобщего блага!

— Что с моими детьми? — Серсея впилась в меня совершенно безумным взглядом.

— Живы, — я постарался сказать это как можно равнодушнее и отвернулся, выставляя на стол хлеб и вино. В первые дни я давал кипяченую воду, но после того, как королева чуть не загнулась от поноса, заменил на вино. Как выяснилось, слугам было лень кипятить воду, и они её разбавляли сырой. — Вы закончили?

Я взял со стола несколько листов пергамента и быстро просмотрел их. Неплохо, но мало, слишком мало. Любопытно — я совсем забыл про этот эпизод, хотя это как-то вспоминал Джейме, кажется в «Пире Стервятников».

Серсея уже настолько сдалась, что вспоминает те преступления, о которых я даже и не заикался…

— Вы недостаточно откровенны. Распишите подробнее инцидент в Дарри, как вы уговаривали Джейме отрубить руку Арье. Распишите, что бы вы сделали с Робертом, если бы он проснулся в этот момент. Вечером я зайду к вам, и если мне не понравится прочитанное, то письмо Мирцеллы отправится в огонь.

На мгновение в глазах Серсеи проскочил гнев, но лишь на миг…

— Я напишу, будьте вы прокляты!

Бейлиш содержался на самом нижнем этаже, прямо в пыточной камере. Мы разминулись в ночь переворота — он уже поговорил с Эддардом и поехал ко мне домой договариваться о мятеже. Вместо меня Бейлиш застал две сотни боеготовых стражников и сразу же повел их к Красному замку — участвовать в штурме, но опоздал. Его вызвал к себе поговорить лорд Ренли, и Петир Бейлиш очнулся в тюрьме.

У Бейлиша была устойчивая психика, сильная воля и недюжинный ум. С ним было труднее всего. Мне пришлось опуститься до физических пыток. У меня не было палача, которому можно довериться, поэтому пришлось фантазировать самому. Благодаря памяти Слинта я нашел в городе пару глухих, и они не давали Бейлишу спать и заставляли стоять по стойке смирно, а воду выдавали лишь через день.

Один прием я позаимствовал у Рамси Болтона.

Ночью в камеру к Бейлишу пришли несколько людей в плащах Ланнистеров, вывели его из камеры, сказали, что лорд Тайвин взял Королевскую гавань и хочет видеть его, потом швырнули меня в эту же камеру, содрали камзол… У всех был характерный говор Западных земель.

На выходе из тюрьмы Бейлишу, страдающему от жажды, дали напиться. Он жадно глотнул пересохшими губами из чаши и отбросил её — вода была соленая. Тут же опустилась решётка, отрезая такую близкую свободу, и Бейлиша, вопящего, потащили обратно в камеру.

Пять дней он терпел, но на шестой не выдержал и начал каяться в разных грехах…

Я был неопытным следователем, но знал простейшие приемы, как, например, снова и снова возвращаться к некоторой теме, ловя людей на нестыковках и обмане. Папки с «уголовными делами» росли и ширились.

— Добрый вечер, лорд Бейлиш, — я нарочно соврал про время, сбивая узника с толку. — У меня накопилось множество вопросов к вам.

Выглядел некогда гордый лорд ужасно. Спутанные волосы, измученный взгляд, постаревшее лицо, седина… Выбритая макушка мне напоминала фильм «Зеленая миля», как и кресло с ремнями рядом. Но это не электрический стул, а куда хуже.

Я подозвал слуг, ждущих за дверью.

— Не надо! Я все скажу!

— Надо, Петир, надо.

Мы потащили кричащего и брыкающегося Бейлиша к стулу, потом привязали его. Особое внимание я уделил двум ремням, фиксирующим его голову. Затем внесли ведро воды и поставили его перед Бейлишем. Его глаза расширилось от ужаса, он задрожал.

Что же я делаю…

— Вы мне снова солгали, лорд Бейлиш. Вы солгали о доходах сети борделей, солгали насчет связей в таможне… Сейчас вы снова подумаете, а потом поговорим.

— Я скажу! Да, я соврал, на самом деле…

— Подумайте хорошенько, что скажете, у вас будет время.

Он кричал и обещал быть откровенным, клялся Старыми и Новыми богами, сыпал цифрами и фактами. Но слуга по моей команде вылил ведро в бачок над головой Бейлиша. Затем я улыбнулся ему и приоткрыл кран. На выбритую макушку заключенного упала первая капля, и он завопил от ужаса.

На первый взгляд — ничего особенного, но когда капли равномерно падают на голову секунда за секундой, минута за минутой…

Слуги взяли факел и вынесли из камеры. Я запер лорда Бейлиша и прислонился к стене. Мои пальцы дрожали и с большим трудом справились с крышкой фляжки с вином. Скоро, очень скоро мой узник станет откровенным.

Постепенно, капля за каплей, я выдаивал с Бейлиша информацию, но иногда мне становилось страшно от моих действий. Не стану ли я чудовищем вроде Рамси Болтона? Я утешал себя тем, что допрашиваю и пытаю людей, виновных в тяжких преступлениях, и более того — развязавших гражданскую войну в другой реальности, и тем, что рано или поздно я принесу благо Вестеросу, в том числе и благодаря тому, что узнаю от узников.

Но все равно… допросы, пытки. Это слишком для меня. Но необходимо.

Лансель, Серсея и особенно Бейлиш отнимали у меня силы и время. Но кроме допросов были и иные занятия.

Например, текучка. От смены власти в городе не перестали происходить убийства, ограбления и тому подобное, а значит, у городской стражи оставалось много работы. Всегда много работы.

В прошлой жизни я полгода отработал в полиции, сразу после армии, но ушел, заново поступил в институт, из которого вылетел по юношеской дури, и доучился до конца. Не смог служить в полиции, не мое это было, не мой стиль жизни. Но судьба жестоко посмеялась надо мной, закинув на пост командующего городской стражи… который, по сути, самый главный полицейский в столице.

Но мне было мало этого, я еще занялся удвоением стражи. Причем не просто так — основной целью было сделать новую стражу менее коррумпированной, более боеспособной и преданной мне. Работы в этом направлении было столько, что хотелось изобрести порох и застрелиться.

Но я занимался не только стражей и узниками. В один из первых дней хорошенько подумал и начал перестройку темниц. Ни один узник не должен сбежать оттуда против моей воли, а еще нужно предусмотреть то, что я сам могу оказаться в любой камере.

Я старательно присваивал «наследство Бейлиша» — приходилось помнить и о друзьях Слинта, и тщательно продумывать все так, чтобы меня потом никто не мог ни в чем обвинить. Тут было над чем поломать голову.

На фоне стольких дел сущим отдыхом было фехтование — я нанял себе мастера, чтобы отточить навыки. Изначально планировал Сирио Фореля, но он уплыл в Винтерфелл вместе с Арьей и Сансой. К счастью, я успел повидаться с Форелем, и он мне дал адрес хорошего учителя, тоже браавосийца. Джейме Ланнистером мне никогда не стать, но фехтовальщиком «выше среднего» — почему бы и нет? Упражняясь с клинком я расслаблялся, отдыхал душой — воистину, лучший отдых это смена деятельности.

Дел было много. Я мотался по столице, решая тысячу и один вопрос одновременно, беседовал с заключёнными, пытаясь выудить из них ценную информацию, фехтовал, отчитывался перед мастером-над-законами…

Я исхудал, не видел жену, так и не познакомился с детьми и любовницами Слинта, ел и пил в случайных местах. Мне некогда даже было задуматься над дальнейшими планами, над интригами в семи королевствах, о Станнисе, Варисе, Белых ходоках и драконах, я падал и засыпал.

Бывшие друзья и знакомые Слинта думали, что я сошел с ума от страха за пост и от желания выслужиться, не понимали, что со мной происходит. Несколько раз заводили разговоры о прошлом, словно пытались убедиться, что я действительно Янос Слинт. Многие старались мне помочь. Аллар Дим, например, попытался меня напоить, а потом притащил проститутку. Я обнял её и заснул от усталости, и меня не беспокоили до полудня — Дим запретил пускать ко мне кого-либо.

Разумеется, так не могло продолжаться вечно, но я надеялся, что после прибытия Станниса всем будет не до моих странностей.

Я пахал не только от желания все успеть — но и желая забыться, желая не думать о том, что никогда не увижу дом и родных, что застрял в средневековье… и о том, что делают здесь. Янос Слинт любил выпить, и доставшиеся от него привычки требовали, чтобы я утопил горечь потерь в вине. Но это кратчайший путь к смерти, и отнюдь не из-за алкоголизма. Играть пьяным в Игру престолов подобно смерти.

Поэтому я топил себя в работе.

И мне это удавалось.

Это случилось, наверное, на третьей неделе после переворота — я уже потерял счет дням, погрузившись в работу. Я торопился по каким-то своим делам, выезжал из Красного замка, и на подъемном мосту меня догнал всадник.

— Лорд Слинт, вас просит к себе лорд Эддард Старк, десница короля.

Я одернул поводья коня и повернулся. Передо мной был северянин, это же слышалось и в его речи. Благодаря навыкам Слинта я легко различал, из какого региона Вестероса родом человек, я мог даже узнать по говору, из какого вольного города Эссоса прибыл купец.

Судя по одежде — простой слуга, но с северянами не всегда угадаешь, многие носят небогатые наряды. Конь неплохой, значит, если слуга, то самого Старка.

— Веди.

Я поехал к башне десницы. Оцепенение и безразличие ко всему, довлевшее надо мной в последние дни, моментально слетело с меня. Интерес власть имущих не к добру.

Меня позвал десница короля, а значит, будет задавать неудобные вопросы, и я даже догадываюсь о ком. От того, как я отвечу, зависит дальнейшая моя судьба. Интересно, в Королевской гавани Эддард по-прежнему лично рубит головы? С простыми преступниками справляется палач Золотых плащей, а для особо важных раньше был сир Илен Пейн, и сейчас его место вакантно...

Старк сидел за столом и что-то выводил пером на пергаменте. Он совсем не похож на Шона Бина. Сейчас, впервые за все время, обращаю внимание, насколько он молод. Всего лет тридцать-тридцать пять, не больше. Практически мой ровесник. У меня есть знакомые, которые в этом возрасте только-только обзаводятся семьей и еще прожигают жизнь в ночных клубах, а он правитель целого государства и глава большого семейства, его старший сын может водить войска…

Были знакомые, Саша, были. Пора свыкнуться — теперь твой дом Вестерос, и здесь другой подход к возрасту. Робб Старк в четырнадцать командовал армией, Дейенерис захватывала города. Тридцать-тридцать пять это уже очень и очень много.

— Лорд Слинт, — Старк произнес мой титул так, что сразу ясно, насколько он меня презирает, и как он меня оценивает. — Я требую, чтобы вы немедленно освободили лорда Бейлиша.

Взгляд его холоден и тяжел. Эддард слабый политик, но он потомок Старков, которые восемь тысяч лет правили Севером, и сам он много лет был лордом Винтерфелла, самовластным хозяином огромного региона. И это чувствовалось, это пробирало до печенок!

— Лорд Старк, — сказал я как можно тверже, каких же усилий мне это стоило! — Вы десница короля и регент, ваше слово для меня — закон. Но прошу вас прежде выслушать, в чем обвиняют лорда Бейлиша.

Старк поиграл желваками, потом резко произнес:

— Говори!

— Я прочитаю вам только пару страниц, написанных мною со слов лорда Петира Бейлиша, и на каждой стоит его роспись — «с моих слов записано верно», — произнося это, я скинул со спины рюкзак и достал из него толстую папку с бумагами, потом несколько мучительно долгих секунд боролся под тяжелым взглядом Старка с завязками.

Я настолько боялся потерять ценные бумаги, что изобрел рюкзак и таскал их всегда с собой вместе с бутылкой вина, грамотой о помиловании и золотом в соседнем отделении. Я как-то показал другое отделение стражникам, и не зря, до моих ушей уже донесся шепот: Янос Слинт настолько любит вино, что постоянно таскает его с собой.

Не то, не то, не то… Вот.

Я кашлянул, а потом произнес:

— Лорд Старк, я писал со слов Бейлиша, ничего не меняя. Итак…

«Я знал, что лорд Старк, приехав в Королевскую гавань, начнет искать убийц Джона Аррена. Поэтому я решил направить его поиски по ложному следу и заодно поссорить его с Ланнистерами. Я убедил Лизу написать письмо Кейтилин особым, секретным шифром, который знали только…»

Лорд Старк переменился в лице, попытался встать, но не смог — подвела больная нога, еще не до конца зажившая рана, полученная от Джейме Ланнистера.

Я прекрасно понимал, что Эддард Старк не будет доверять показаниям Бейлиша — можно выдумать все, что угодно, выпытать любое признания… И поэтому первым делом выбил из Бейлиша информацию по делам вокруг Старков. Теперь я зачитывал то, что знал только ограниченный круг лиц, что не мог знать ни Слинт, ни даже Варис, только мой узник!

Многого не знал и я, например, способа доставки писем. Уверен, о некоторых деталях не писал сам Джордж Мартин.

Старк бледнел, краснел, стискивал кулаки и скрежетал зубами.

«Вопрос: Как вы убедили Лизу Аррен?

— Как обычно.

— Поясните.

— Страх и похоть. Я рассказал, что так будет лучше для Робина, что это скроет наше преступление, а потом хорошенько оттрахал. Чуть не задушил подушкой — она так кричала…»

— ЧТО?!

Эддард Старк все-таки встал, абсолютно бледный, требовательно протянул руку — и я вложил в неё лист из протокола допроса. Он поднес его к лицу и долго смотрел расфокусированным взглядом, читая, а потом рухнул на кресло, снова перечитал показания и отбросил их в сторону.

«…Желая углубить рознь между Ланнистерами и Старками, я солгал, что кинжал принадлежит Бесу. Я не знал, что Кейтилин похитит Тириона, я не рассчитывал…» — я зачитал другой лист, и Старк еще больше побледнел.

— Ложь, все ложь, на юге царит одна ложь, — пробормотал он, затем залпом выпил бокал вина. — О боги, милосердные боги, почему так! Он же клялся мне, ей… Одна ложь. Садитесь, лорд Слинт… Это он пытался убить Брана? Зачем?

— Лорд Старк, Бейлиш лишь солгал про кинжал, — произнес я, опустившись на указанное мне место. — Вашего сына выкинул в окно любовник Серсеи. Мальчик лазил по башне и застал их в неурочную минуту. Я, увы, пока не добился от неё имени мерзавца, но уверяю вас…

— Не стоит, — Старк повел рукой. — Это мне ведомо…

Прекрасно, что он не вдается в подробности. Я специально не расспрашивал Серсею об инцесте. Если я узнаю, что Джоффри и Томмен бастарды Джейме, то потом придётся объяснять лорду Ренли, почему не сказал ему, а если расскажу, то он организует новый переворот и возведет себя на трон вместо Станниса. Ренли возьмет власть и погибнет, благодаря Мелисандре.

— Милорд, кинжал принадлежал Роберту, но…

— Серсея могла его украсть, Роберт никогда не был внимателен к мелочам, — в глазах и голосе Эддарда появилась нескрываемая тоска.

Я кивнул. Не время сейчас открывать правду. Серсея клянется, что она не посылала убийцу с кинжалом — и я ей верю. Использовать приметное оружие мог только редкостный глупец, имеющий доступ ко всем сокровищам Роберта и испытывающего при этом неприязнь к детям Старков. В окружении Роберта Баратеона, кроме Серсеи, был только один такой человек…

— Зачем лорд Бейлиш, — Старк выплюнул это имя словно ругательство, — хотел поссорить меня и Ланнистеров?

— Он считал, что пока вы будете враждовать, он может обделывать свои темные дела за вашей спиной и наращивать свое влияние и могущество, помогая вам бороться с Ланнистерами… В перспективе он надеялся с вашей помощью утвердиться в Орлином гнезде, женившись на Лизе Аррен. Еще он считал, что скроет свое преступление.

Старк не стал спрашивать, что за преступление. Он снова наполнил бокал, выпил и замолчал надолго. Снова выпил. Этак он превратится во второго Роберта. Он помолчал еще немного, а потом задал другой вопрос:

— Кто убил Джона Аррена? — каждым словом Старка, наверное, можно было забивать гвозди.

— Петир Бейлиш уговорил свою любовницу Лизу Аррен подлить яд. Бейлишу стало известно, что лорд Аррен узнал о некоторых махинациях и хочет сослать его в Ночной дозор. Лиза Аррен рассчитывала выйти замуж за любовника.

— Позор… Кругом измена, ложь, и обман… — произнес Старк, а потом вздохнул и снова налил вина. — Отведите меня в тюрьму. Я хочу взглянуть в его глаза.

— Лорд Старк, Бейлиш искусно мешает ложь с правдой, и очень трудно отделить одно от другого. При вас он может пытаться оправдаться или, напротив, клеветать на честных людей. Прошу вас, дайте мне закончить дело. Дайте мне еще месяц, и Бейлиш расскажет обо всех преступлениях, и я передам его на ваш суд.

— У вас месяц, потом король решит его судьбу, — изрек твердым тоном Старк, и я не сразу понял, что он имеет в виду. Неужели Бейлиша будет судить Джоффри?

Нет. Законный король в глазах Старка только один. Станнис Баратеон.

Месяц. Я это запомню. Уверен, срок крайне завышен. Станнис, как только получит письмо от Старка, так немедленно поплывет в Королевскую гавань, нести возмездие во имя Рглора... Точнее возмездие во имя справедливости — он еще не сменил веру. Скоро его корабли появятся близ столицы. Мне следует подготовиться.

— Благодарю вас, лорд Слинт, за то, что вы раскрыли мне глаза на преступления этого человека. Прошу, оставьте меня, теперь мне следует о многом подумать.

— Раскрывать преступления — мой священный долг, как начальника городской стражи.

Придет время, и я обязательно поговорю с Эддардом Старком, но не сегодня. После обеда поеду к оружейникам и закажу для него подарок — кинжал из Драконьего стекла. Немного обсидиана найдется в столице. При вручении скажу, что по легенде именно такими оружием бились его предки в Долгую ночь, и вверну фразу про то, что Иных убивали либо им, либо валирийской сталью. Пусть Старк выбросит подарок, пусть повертит пальцем у виска — но он запомнит этот случай и когда придет время вспомнит.

Еще один кинжал следует отправить в Черный замок, лорду-командующему Ночного дозора.

У меня есть шанс сохранить голову при Станнисе, я могу неплохо устроиться при Ренли или Дейенерис, у меня были бы шансы при дворе Джоффри или Эйегона шестого — но единственный король, при котором мне абсолютно ничего не светит, это Король Ночи. И надо будет придумать что-то еще, не ограничиваться намеками. К счастью, у меня и всего Вестероса есть еще немного времени в запасе.

Разумеется, никто не дал мне обещанного месяца. Корабли Станниса появились близ Королевской гавани через девятнадцать дней после переворота.

К этому моменту с запада уже шли тяжелые новости. Джейме Ланнистер еще до того, как узнал о перевороте, разбил войско Речных земель и сейчас терзал Речные земли. Эдмур Талли слал панические письма, жалуясь на разорение земель, и собирал новую армию у своей столицы. В книгах Роббу пришлось снимать осаду с Риверрана, значит, скоро новая битва, которую Эдмур проиграет и я не могу ничем помочь.

Варис докладывал — из Ланниспорта уже выступило другое войско, во главе с самим Тайвином, и скоро оно войдет в Речные земли. В Малом совете спорили, куда двинется Тайвин — напрямик к столице вдоль Черноводной или севернее, через Харренхолл, отрезая Королевскую гавань от армий Севера и Долины.

Меня трижды вызывали на Малый совет и расспрашивали об укреплениях столицы и боеспособности королевской стражи. Высокие лорды были не в состоянии что-то решить. Оборонять столицу от Тайвина не было сил, а бросить не давали престиж и честь. Вся надежда была на то, что подкрепления подойдут раньше, чем Ланнистеры.

В Хайгардене и Штормовом пределе собирали знамена, Робб Старк вышел из Винтерфелла и должен был уже быть рядом с перешейком. В столицу стягивались отряды войск из Королевских земель, прискакали первые рыцари Штормовых земель, чьи владения ближе всего к столице.

Мы — сильнее. У нас больше сил, но они разбросаны по большой территории, а противник мобилизован. У Ланнистеров одна надежда — на блицкриг, и я уверен, они это понимают.

У меня прибавилось работы, в город пришли первые беженцы, стремительно росла преступность, подскочили цены… Я подал идею заполнить склады столицы и начать приготовления к осаде — и забыл, что инициатива наказуема. Заняться этим пришлось мне.

Вестерос стремительно втягивался в большую войну. Мои действия не принесли мира, но полностью изменили расстановку фигур. Вместо пяти группировок — все против Ланнистеров.

Старки не в ссоре с троном, а, напротив, поддерживают династию. Ренли все еще в столице, он и не думает пока провозглашать себя королем. В книжной реальности, полагаю, он выступил просто потому, что у него не было иного выхода — Ланнистеры не дали бы ему ни капли власти. Сейчас столица его.

Пожалуй, мне будет, чем гордиться, когда рухнет блицкриг Ланнистеров. Да, Западные земли зальют кровью, погибнут тысячи и тысячи людей… Но лучше пусть страдает один Запад, чем весь Вестерос. Тем более что Ланнистеры виноваты в войне — они вторглись в Речные земли еще при жизни Роберта. Они сами ведут свои земли к краху.

На что они надеются? На то, что не дадут их врагам соединиться? Разобьют вначале армию Речных земель, потом возьмут столицу, потом расправятся с северянами и войском Тиреллов и Ренли? Слишком хрупки надежды. С другой стороны, на что-то надеялись в ставке Гитлера в сорок четвертом и даже в сорок пятом?

Корабли Станниса появились на девятнадцатый день. Значит, еще день-два, Станнис договорится со Старком, быть может, предъявит доказательства Ренли… И у нас будет новый король. Так я думал.

Я сетовал лишь, что не успел выжать всю информацию из Бейлиша, и надеялся, что у Станниса не дойдут руки, и у меня останется еще несколько дней на допросы.

Иногда, в редкую свободную минуту я размышлял, кого же поддержать, Ренли или Станниса, если они разругаются. И тот, и тот король были по-своему выгодны Вестеросу и мне. В Ренли меня пугала его молодость, малоопытность и самое главное, Мелисандра в противниках. В Станнисе — возможный конфликт с Тиреллами, его беспощадность и та же Мелисандра, но уже в союзниках. Я взвешивал все за и против и даже подкидывал монету, но не выбрал никого. Была надежда что сильные мира сего решат вопрос без меня, например Варис или Питцель тихо спровадят Станниса в лучший мир — или он отправит туда их, громко и публично, что тоже неплохо.

* * *

Прибытие Королевского флота — неординарное событие. Неудивительно, что встречать вышел весь город, даже король. Жизнь в средневековье скучная, мало новостей, мало событий, культурных мероприятий.

Мне пришлось немало потрудиться, обеспечивая правопорядок. Собрать стражу, продумать, где ее расставить, раздать инструкции, еще раз хорошенько обдумать, как и где будут стоять зрители и стража… Массовые мероприятия не терпят поверхностного отношения. Чуть ошибся — и все, здравствуй, Ходынка. Я не имел никакого опыта, но меня выручала память Слинта и его навыки.

Флагман Станниса, трехпалубная галера «Ярость» с тремя сотнями весел, причалила первой. Аккуратно и ровно галера подошла к пирсу, остановилась, и несколько человек тут же примотали свисающие с неё веревки к тумбам на берегу. Кажется, это называется «пришвартоваться», а обратный процесс — «отдать концы».

С «Ярости» спустили трап, и по нему сошел закованный в доспех лысый мужчина с квадратным подбородком. Лорд Станнис Баратеон.

На его груди был черный олень на золоченом фоне, и над кораблями реяло знамя Баратеонов, никакого огненного сердца Владыки Света. Это хороший знак…

Так и должно быть.

В книгах Станнис перешел в новую веру не сразу, он обратился к чужим богам, лишь когда растаяла надежда на помощь людей. И даже потом, когда Мелисандра доказала свою полезность, Станнис пытался обойтись без неё. Не взял красную жрицу к Черноводной, долго отказывался приносить в жертву Эдрика Шторма… Станнис никогда не был марионеткой Мелисандры. Я помню об этом, я спросил о характере Станниса на одном интернет-форуме. Интересно, в «Ветрах зимы» он сожжет Ширен или нет? Книги не сериал, в них море несовпадений.

Сейчас, когда власть у него почти в руках, нет нужды прибегать к потусторонним силам, к сомнительной помощи жрицы. Станнис-то, на самом деле, не верил ни в каких богов.

Вслед за Станнисом с корабля сошло полсотни человек, все в доспехах. Интересно, кто из них Луковый рыцарь? Ни один человек не похож на актеров из сериала, поэтому я мог узнать Давоса только по гербу или по руке. Интересный человек, было бы любопытно с ним познакомиться.

— Сиры, будьте готовы увести короля, — вдруг сказал Барристан другим белым гвардейцам. — Лорд Янос, я жду вашей…

— Сир Барристан! — перебил его Ренли. — Станнис последний человек, от которого можно ждать измены!

— У него слишком много воинов, — отрезал Барристан. — Лорды и сиры, я рассчитываю на вашу поддержку…

— Пусть только попробует, — хвастливо воскликнул Джоффри и положил руку на меч. — Я лично отрублю ему голову.

Я внимательно взглянул на Станниса. В отличие от Ренли я знал, что тот может выступить против Джоффри. Но сейчас у него всего пятьдесят воинов… У нас больше. Может, Станнис просто опасается нападения?

С корабля свели нескольких лошадей, специально для Станниса и самых знатных лордов. Взобравшись в седло, Станнис подъехал ближе. Больше всего в нем поражало лицо — казалось, он в принципе не способен смеяться.

— Остановитесь, сир, — попросил его Барристан. — Я не сомневаюсь в вашей чести и чистоте ваших замыслов, но прошу вас остановиться. Моя честь не дает мне позволить приблизиться к королю стольким воинам.

— Джоффри — не король, — произнес на всю Королевскую гавань Станнис.

«Он совсем дурак?» — подумал я. Станнис не договорился ни с кем, не переговорил, сразу с места в карьер…

Но тут я понял, что дурак здесь отнюдь не Станнис. Его войско тут, на пирсе и на причаливающих кораблях, а наше рассеяно по столице. Сейчас у Джоффри примерно три сотни человек, двести мои люди, остальные — Старка и других лордов, до остальных далеко. У Станниса всего пять-шесть десятков, но этого хватит, чтобы продержаться до подхода подкрепления или даже захватить короля…

Словно молния ударила меня. Люди Старка… Старка!

— Сир Барристан! Арестуете его! — приказал Джоффри и выхватил меч.

— Лорд Станнис, — голос Барристана оставался спокойным, но он положил руку на меч. — Возможно, вы не получили вести, но ваш брат, король Роберт Баратеон, первый своего имени, скончался, оставив трон своему сыну…

Многие расслабились, я обернулся и увидел, как Джоффри опустил вздернутый меч, как на губах Ренли всплыла насмешливая улыбка, он явно собирался отпустить шутку по поводу Станниса, пропустившего смену власти.

— Мой брат Роберт не оставил законного потомства. Джоффри, Мирцелла и Томмен — плоды кровосмесительной связи между Серсеей и её братом Джейме.

— Прекрасно! Прекрасная выдумка! — в повисшей тишине раздался голос Ренли, полный веселья. — Вот чем ты занимался почти год на Драконьем камне, сочинял небылицы. И что, теперь ты хочешь, чтобы мы склонились перед тобой?

— Я законный король андалов, ройнаров и первых людей.

— Сир Барристан! Арестуйте его! — проорал Джоффри.

— Лорд Станнис, прошу вас спешиться и отдать свое оружие, — Барристан собирался выполнить приказ своего короля.

Удивительно, но в воздухе висела абсолютная тишина. Слышно было, как переступают копытами кони людей Станниса.

— Постойте, сир, — Эддард Старк говорил твердо, без капли сомнения в голосе. — Клянусь своей честью, это правда.

— Лжец! Изменник! Отрубите ему голову! — провизжал Джоффри, указывая мечом на Эддарда. — Я ваш король!

Королевские гвардейцы дернулись, но Барристан остановил их жестом.

Вот и настал момент истины. Сейчас я мог поддержать Станниса или возразить. У меня были аргументы, уж очень зыбкие у него доказательства. Возразить, засыпать аргументами, предложить решить дело Большим королевским советом — на съезде всех знатных лордов королевства... Поклонник законности Станнис согласится и проиграет на совете, его не хотят видеть королем. Все это я не раз продумывал — и, возможно, при других обстоятельствах я бы принял иное решение.

Но сейчас передо мной не два пути, а, на самом деле, три. Я поддерживаю Станниса и помогаю ему стать королем. Я выступаю против, засыпаю аргументами и он соглашается на Большой совет, где проиграет... Или я выступлю против, а Станнис не захочет слушать или поймет свои шансы на совете и попробует решить дело силой — здесь и сейчас.

У меня сейчас больше войск под рукой — но, уверен, на "Ярости" сидит еще немало воинов и они поспешат на помощь Станнису. И все остальные корабли тоже наверняка не пусты. Станнис мог привезти несколько тысяч воинов. Мы проиграем. Но у Станниса недостаточно сил, чтобы не дать нам сбежать. В Красный замок? Тупик, возьмут штурмом или измором. В Штормовой предел или Хайгарден. Собрать войска, за нас Штормовые земли и Простор, за Станниса Север и Речные земли, Тайвин третья сторона. Шансы есть, но если вмешается Мелисандра, то будет худо. Но насколько?

— Дети королевы Серсеи совсем не похожи на Роберта Баратеона, — раздался скрипучий голос мейстера Питцеля. — Сам Роберт иногда выражал сомнение в своем отцовстве.

Что это, неужели старичок решил перебежать на другую сторону? Я-то считал, что он человек Ланнистеров… Наверное, Питцель решил, что Джоффри проиграл.

Да, такой человек Ланнистеров, что в каноне подсунул Эддарду книгу о родословных…

Бегство и война или поддержка Станниса? Слишком ненадежен первый путь, слишком опасен, легко можно погибнуть. И неправильно это, начинать войну. Второй — тоже полон опасностей и риска. Но...

Я уже подстраховался на случай ареста, не стоит бояться правосудия короля, главное чтобы он не казнил на месте, а отправил в тюрьму, хоть на одну ночь. И здесь нет Мелисандры. Правление Станниса будет недолгим... или нет? Он может и выкарабкаться.

Сейчас стоит выбор между кровавой гражданской войной с неизвестным итогом и новым переворотом со столь же неясным результатом. Не знаю, какой путь лучше для меня, но для Вестероса лучше если все решиться в стенах Красного замка.

— Я видел четырех бастардов Роберта, они все темноволосы и голубоглазы, — вид Станниса говорил о том, что его оскорбляет недоверие. — В книге мейстера Маллеона перечислены все браки Баратеонов и Ланнистеров, и все дети в них были темноволосы и голубоглазы.

Ренли стоял с ошарашенным видом и смотрел на Станниса будто видел его впервые. Жаль что я далеко от него, можно было бы перемолвиться словом. Лорас разглядывал галеру, словно прикидывал сколько там еще кроется воинов... Уверен, много — наверняка Станнис не стал выводить всех сразу, опасаясь что короля увезут в замок.

— Милорды, клянусь своей честью, все сказанное правда, — повторил Старк. Над ним могли иронизировать, его могли играть в темную — но в глазах Вестероса его слово ценилось.

— Милорды! — как только Старк умолк, я поспешил сказать свое слово. — В последние дни я допрашивал королеву Серсею. Она призналась, что убила мужа, опасаясь, что он узнает о её измене.

Серсея еще мне не признавалась в инцесте, поэтому я и обошел этот вопрос.

В тишине раздался смешок.

— Милорды, у меня отпали все сомнения, Джоффри не сын Роберта, — усмехнулся Ренли и снова издал смешок. — Надо же, мой брат обрюхатил половину Вестероса, а Джейме в это время заделал детей его жене… Какая ирония.

Он смеялся почти так же, как когда впервые услышал это от меня — после разговора со Старком я пересказал нашу беседу Ренли и, разумеется, упомянул про измену Серсеи. Но у него, похоже, не хватило фантазии вообразить, что дети Роберта рождены не от него. Или решил пока не торопиться?

— Сир Барристан, вложите свой меч в ножны, — приказал Станнис. — И принесите клятву своему законному королю.

— Вы… Вы… изменник! Вы все изменники! Убейте их всех, лорд Старк! Я приказываю вам! Слинт, Барристан, сир Трант, сир Окхарт, сиры… Убейте изменников! Я ваш король! Убейте, убейте! — Джоффри лихорадочно смотрел по сторонам и кричал, размахивая мечом, по его щекам текли слезы, он кричал и кричал, а потом вдруг побежал вперед, к Станнису.

Это было неожиданно… и многие еще в глубине души считали Джоффри королем, не успели принять мысль о его происхождении. Никто не посмел его задержать. Или ему просто позволили решить дело в поединке?

Он добежал и даже замахнулся мечом, Станнис выхватил свой меч, неожиданно ярко вспыхнувший, словно тысячи солнечных зайчиков отразились от него.

Джоффри не добежал, до Станниса было еще пять-десять шагов, их мечи не столкнулись, я это видел и был готов в этом поклясться. Но Джоффри вдруг споткнулся и упал на брусчатку. Упал, попытался встать и захрипел, дергаясь, словно по нему некто пропускал разряды тока…

Не было ничего — ни удара меча, ни свиста стрелы. Сам Станнис с изумлением смотрел на свой сияющий клинок и на Джоффри, затем убрал меч в ножны — и мучения мальчика прекратились. Он скрючился и застонал.

Я посмотрел на Станниса, посмотрел за него… Сердце мое пропустило удар. На палубе «Ярости» стояла женщина в алом.

Мелисандра.

Она здесь.

Немедленно, даже не заезжая в Красный замок, Станнис направился в Септу Бейелора на коронацию. Не делают так дела, надо хотя бы немного подготовиться. Но Станнис торопился, слишком торопился.

Я был на коронации. Септа Бейелора изумительно красива, но я заходил в храмы в прошлой жизни. Исаакиевский собор, Храм Спаса-на-Крови на голову превосходят главный храм Вестероса.

Верховный Септон, волнуясь, второпях читал молитвы. Судя по шепоту людей, что-то на коронации было не так, Станнис вел себя не совсем верно, вроде бы оказывал мало уважения статуям Семерых… но я так и не понял, в чем дело. Ни я, ни Слинт в тонкостях обрядов семибожия не разбирались. Я не вслушивался в разговоры — все силы уходили на борьбу со сном. Как назло, веки словно налились свинцом, и я порой выпадал из реальности. Мне срочно следовало выспаться.

Королева Селисса в Септу не вошла. Я потом узнал, что она с некоторыми рыцарями и Мелисандрой разожгла большой костер в развалинах Драконьего логова и возносила там молитвы… что, разумеется, не вызвало симпатий простых людей и знати. Вера в Рглора была в Королевской гавани чуждой и непонятной. Это они еще не знают о некоторых «милых» традициях новой религии.

Многие горожане надеялись, что Станнис будет разбрасывать монеты, выйдя из Септы, но король оказался скуп — люди напрасно прождали его, и я слышал недовольный ропот и даже отдельные выкрики в пользу Ланнистеров, Джоффри и покойного Роберта.

После коронации был пир, на который меня никто не пригласил. Да и кто я? Выскочка, недавно ставший лордом, почти никто. Я не сильно расстроился и занялся делами — переписывая набело протоколы допроса, приводя в порядок дела. Возможно, завтра Станнис потребует у меня уголовные дела Серсеи и Бейлиша.

Вечером меня навестил Аллар Дим.

— Янос, тебе королева не говорила об инцесте? — спросил он с порога.

— Нет, — я отложил в сторону перо и очень внимательно посмотрел на него. Руки далеко от меча, одежда плотно облегает тело — никаких кольчуг внизу. Один, за дверью нет других капитанов. Меня не планируют убивать. — Она не настолько дура, чтобы признаваться в таких вещах.

— Вот мерзость! — воскликнул Дим и добавил с десяток непристойных слов в адрес Серсеи. — Все так хорошо начиналось! Лорд-пересмешник поет в клеточке, где его золото, столица наша, ни с кем не надо делиться… Живи и радуйся! И из-за одной бабы… Янос, у меня есть приятели, бывавшие на Драконьем камне, они говорили о тамошних порядках. Станнис не знает пощады, буквально молится на закон и на «справедливость». Редкий месяц обходится без того, что он вешает кого-то за кражу. Он вешает даже за медяки! А ты слышал про «Лукового рыцаря»? Контрабандиста, что спас его от голода…

— И Станнис отсек ему пальцы, — я перебил его и вздохнул. — Я слышал, Аллар, слышал.

— Почему ты ничего не делаешь?! — воскликнул Аллард, и я наконец понял, что с ним. Он боится, до смерти боится. — Думаешь, тебя защитит помилование? Оно подписано именем незаконного короля! И даже если защитит, то как жить под властью Станниса?!

— Скажи, ты видел, кто стоит на воротах замка?

— Люди с Драконьего камня, — ответил Аллард, пожав плечами. — Станнис нам не доверяет.

— И правильно делает. У него больше людей, чем у нас, и поэтому он еще король.

— Если прийти к лорду Ренли…

— То у Станниса будет по-прежнему больше людей. Ни лорд Ренли, ни сир Лорас, никто другой не заменят нам армию! Все люди короля за стенами замка, собраны в единый кулак. Он сделал выводы из падения Серсеи. Что мы сделаем с этой мощью?

Аллар Дим нахмурился, потом без спроса схватил со стола мою бутылку вина и отхлебнул из неё. Жаль, придётся теперь выливать неплохое вино.

— И что ты будешь делать?

— Ждать и надеяться, а что еще остается?

— Тогда купи веревку покрепче и намыль хорошенько.

— До этого не дойдет. Аллар, если меня потащат на виселицу, я заявлю, что готов принять черное. Король поборник законов, он не откажет.

— В последние дни я тебя не узнаю, Янос, ты сошел с ума.

— Что ж, тогда беги. Это разумный выход. Беги сегодняшней ночью, Аллар. Я буду играть по-крупному. Знаешь бордель на улице Роз?

— Причем тут это?

— В его подвале бочонки с золотом. Это вам наследство от лорда Бейлиша, его последний тайник. Только будь добр вывозить бочки в золотых плащах, и чтобы вас видели!

— Вынесем, — Аллар кивнул. — Прощай, лорд Слинт. Ты был хорошим человеком, с тобой можно было вести дела. Если сбежишь в Эссос, ищи нас в Пентосе или Браавосе.

* * *

На рассвете галлея «Шепот ветра» унесла с собой в Пентос всех капитанов городской стражи, кроме Байуотера, и дюжину десятников. Они не захотели испытать на себе правосудие Станниса. Еще пять десятников и полсотни стражников ушли сушей, решив затеряться в Вестеросе.

Я ждал всего от Станниса. Боялся, что получу приказ идти на Стену или окажусь в тюрьме. Думал, что обо мне могут забыть, или что получу отставку. Ждал, что меня вызовет к себе Станнис и о чем-то расспросит, или вызова от Мелисандры…

Можно было бежать и направиться в Эссос. Я знал, где-то на востоке набирает силу Дейенерис Таргариен, и у неё крайне мало верных людей. Войти к ней в ближний круг было бы несложно. Но уйдя на восток, я лишусь возможности влиять на события в Вестеросе. Я прикинул все за и против и рискнул, надеясь на помилование, удачу и в крайнем случае — на Ночной дозор.

Станнис, резко захватив власть, нарушил все мои планы. Я рассчитывал, что он решит вначале разобраться что к чему в столице, переговорит со Старком и другими людьми, замыслит переворот… а там Варис не даст ему захватить власть, возможно с моей помощью. Или Станнис попытается опереться на стражу — и мы сделаем то же, что сделал в книгах Слинт со Старком.

Король переиграл меня, привел слишком много войск, действовал слишком быстро… Это будет уроком мне — надо тщательнее просчитывать ходы другой стороны. И теперь я мог лишь надеяться, что Станнис не станет меня арестовывать и что он окажется лучшим королем, чем я думал.

В прошлой жизни я встречал фанатов Станниса, но себя к ним не относил. Роберт и Ренли прекрасно умели находить друзей, а Станнис — увы, лишь врагов. Он мне не нравился своей негибкостью, недипломатичностью. Жёсткий и непреклонный король это не то, что сейчас нужно Вестеросу. Не говоря уж о том, что непонятно, что взбредет ему в голову относительно меня.

С другой стороны, знай я о планах Станниса, что бы удалось изменить? Сказать Ренли об измене Серсеи? Он бы попытался сесть сам на трон и провозгласил себя королем. Итог известен — Тень и смена власти.

Разве что можно было притащить большее войско на причал и сразу на месте казнить Станниса именем Джоффри. Расстрелять из арбалетов, например. Пожалуй, я проиграл именно там, в порту Королевской гавани. Не предусмотрел, не догадался, расслабился…

Впрочем, вряд ли помогло бы. Мелисандра может предвидеть будущее и нашептала бы Станнису иной план. Вплоть до визита Тени уже ко мне.

В следующий полдень Станнис Баратеон устроил прием в тронном зале и я пошел туда, терзаемый сомнениями и страхом.

Я стоял вместе с сотнями знатных рыцарей и лордов, слышал речи короля и придворных… и шепотки о себе. Сын мясника — клеймо, от которого мне не отмыться. Вестерос — сословное общество, что уж тут поделаешь.

Железный трон здесь совсем не такой как в сериале. Не большое кресло из мечей, а огромное возвышение в три или четыре человеческих роста, с высоты которого королю открывается вся зала. И мечи, мечи, множество мечей врагов Таргариенов. Трон в реальности впечатляет куда больше, чем он же в сериале, но, как ни странно, он менее практичен. Он слишком высокий и, полагаю, с него король слышит не всё, что говорят внизу.

Станнис восседал на троне в одеждах цвета Баратеонов без единого намека на Владыку Света, у подножия стояли его жена Селисса и дочь Ширен. Королева, на мой взгляд, весьма страшненькая, а Ширен очень не повезло. Хорошее, милое личико, пусть и с оттопыренными ушами, но щека обезображена Серой хворью… Увы, она выглядит куда страшнее себя в сериале.

Рядом с королевской семьей гвардейцы и Малый совет. Хороший признак — Мелисандра далеко от трона, она стоит в толпе среди людей Станниса.

У каждого лорда и рыцаря свой герб, яркие, раскрашенные одежды — в глазах порой рябит. Некоторые, видимо, худородные, одеты в цвета Баратеонов. Интересно, где здесь Давос Сиворт? У него на гербе, кажется, корабль и луковица. Я вглядывался в толпу, но так и не увидел Давоса.

Тем временем король с высоты Железного трона раздавал земли, карал и миловал, и от того, что он делал, у меня порой вставали дыбом волосы.

Призвали всех гвардейцев Ланнистеров. Им Станнис предложил выбор. Поклясться ему в верности, быть повешенными или надеть черное. Зря. Будь король чуть тоньше, чуть дипломатичнее, дождись он хотя бы суда над Серсеей — и многие бы присягнули ему. А так... Взыграла гордость, некоторые даже избрали смерть.

Отправился на Стену Илин Пейн, верный палач короля — он был из Западных Земель, отправились иные лорды и рыцари.

Станнис действовал с грацией и изяществом носорога. Он был пугающе прям и беспощаден.

Ренли остался на своем посту, как и Питцель. Вариса арестовали прямо посреди приема, но я был уверен, он скоро сбежит. Старк получил приказ выехать на Север сразу после суда над Серсеей, дабы возглавить войско и идти к Трезубцу. Десницей стал Алестер Флорент, какой-то родственник королевы, мастером-над-монетой — один из лордов Узкого моря. Мастер-над-кораблями — еще один ставленник Станниса.

Имя Давоса ни разу не прозвучало. Я читал немало фанфиков, и обычно Давос — ближайший советник Станниса чуть ли не с восстания Роберта. Но это не так, сейчас Давос — простой рыцарь. Он близок к королю, но далеко не на первом месте. В книге он стал десницей лишь после Черноводной, когда у Станниса осталось слишком мало верных людей. Кого-то даже сожгли за измену…

Настал и мой черед. Назвали мое имя.

Я подошел к подножью Железного трона. Какой же он высокий вблизи…

— Лорд Янос Слинт, — заговорил Станнис. — Вам следовало бы назначить тяжелейшую кару за предыдущие преступления. Но десница короля, лорд Эддард Старк, даровал вам прощение, а голос десницы — голос короля.

Я перевел дух. Кажется, усекновение разных частей тела откладывается.

— Я недоволен состоянием дел в Королевской гавани. Город погряз в грязи, в разврате, на улицах грабят и убивают даже знатных лордов. Вы оставите свой пост. Я назначаю вас мастером-над-темницей.

Вокруг раздались смешки, кто-то веселился, до меня донеслись разные реплики «поделом мяснику», «как раз по уму»…

Что ж, могло быть и хуже. Все равно я планировал уходить в отставку.

— Воля моего короля — закон для меня, — произнес я первую пришедшую на ум пафосную фразу и низко склонился.

— Лорд Слинт, через десять дней суд над Серсеей и её бастардами. Вы мне предоставите её признания и все доказательства, что успели добыть.

— Да, ваше величество.

— Сколько вам нужно времени, чтобы закончить допросы лорда Бейлиша?

— Четырнадцать дней, ваше величество, — сказал я, низко поклонившись. — Преступления его очень велики.

— У вас семь дней. Лорд Слинт, вы отвечаете головой за жизнь лорда Бейлиша, он должен предстать перед судом живым. Сир Давос Сиворт, — призвал король, и я с любопытством стал смотреть на протискивающегося через толпу человека. Невысокий, с короткой бородой, с простым лицом, в коричневом камзоле с вышитым на нем черным кораблем, на парусах которого белая луковица. Вот ты какой, Давос Сиворт.

— Сир Давос Сиворт, вы назначаетесь командующим городской стражей. Лорд Слинт передаст вам все дела. Идите, лорд Слинт.

Я ушел в толпу, слыша остроты знатных лордов. Их потешало, что сына мясника сменил бывший контрабандист, и многие шутили, как Давос станет бороться с контрабандой. Зря смеются, уверен, он будет честен и беспощаден.

— Сир Давос, вам поручается нанять и обучить еще три тысячи стражников. Закройте все бордели, вам дается три дня, чтобы выставить всех шлюх из города. Отныне и впредь в Королевской гавани не будет разврата. Здания возьмите под казармы для стражи, все найденные деньги отобрать в казну, имущество распродать.

— Слышал бы это король Роберт, — раздался чей-то шепоток.

Давос осторожно высказал мнение, что не стоит закрывать бордели, потом то же озвучили другие члены Малого совета, Ренли предложил их обложить тройным налогом, дабы поправить казну и «вернуть все, что было в них вложено нашим братом».

Но Станнис оказался непреклонен.

Можно поздравить короля, он выбрал прекрасного человека на роль командующего Золотыми плащами… И устроил большую глупость с борделями.

Прием продолжился. Король призвал бастардов Роберта. Барре и Джендри он назначил небольшое содержание за счет казны, как и Мие Стоун, что ныне пребывает в Орлином Гнезде. Эдрик Шторм, сын Роберта от знатной дамы, между прочим, кузины королевы Селиссы, получил какие-то земли на Мысе Гнева.

О других бастардах Роберта король, видимо, не знал… Их было шестнадцать, согласно пророчеству Серсеи. Четверых сегодня назвали, еще двоих Серсея в прошлом велела бросить в колодец в Ланниспорте, где еще десять? Видимо, Роберт развлекался не в столице.

Неожиданно я кое-что вспомнил и попытался донести до короля… И лишь потом сообразил, что слишком нагло и вызывающе себя веду, говорю в неурочный момент и без спроса. Передо мной все-таки король.

— Ваше величество, в Каменной септе живет девица Колла, по словам её матери, зачатая перед Колокольной битвой его милостью королем Робертом, — произнес я, смотря в недовольное лицо Станниса.

— Пусть её доставят ко мне, если в ней есть кровь Баратеонов, она получит деньги. И впредь, лорд Слинт, не испытывайте мое терпение и обращайтесь ко мне, когда подобает. Вас помиловали за прошлые деяния, но не за будущие!

Суров Станнис, суров — и в данном случае прав.

Король раздавал земли и должности и стремительно лишал их других, и шепот против него рос. Мало кому понравилось правосудие Станниса. То ли еще будет. Чем суровей Станнис, тем лучше — он своими действиями сам приближает развязку, вызывая недовольство людей.

Как и приказывал король, на седьмой день я передал ему бумаги Бейлиша. Станнису потребовалась всего одна ночь, чтобы прочитать все. В следующий полдень начался суд.

Разумеется, Бейлиш пытался отомстить за арест, заключение и пытки.

— Лорд Станнис, вы судите меня за казнокрадство и мошенничество, и при этом даровали помилование моим ближайшим подручным… Вот какова ваша справедливость!, — так говорил он на суде, вызывая недюжинный гнев у Станниса. — Знайте, я раскрыл Яносу Слинту все свои богатства — проверьте, сколько он сдал в казну!

Разумеется, Станнис решил разузнать куда делось добро Бейлиша… Конечно же, я это предвидел и почти всё имущество отдал в казну, хотя меня откровенно душила жаба.

Золото, серебро и медь, хранившиеся у Бейлиша бочками, пришлось сдать, как драгоценности, и счета в Железном банке, как и склады товара… Казна получила баснословную сумму в полтора миллиона золотых. Похоже, Бейлиш был самым богатым человеком Семи королевств, не считая Ланнистеров и Тиреллов. Для сравнения, Янос Слинт за годы упорного казнокрадства скопил сумму в тринадцать тысяч золотых — и она была просто колоссальной по меркам Вестероса. Насколько я помню книги, общий долг королевства составлял шесть миллионов!

Наверное, Бейлиш говорил правду на допросе, он был совершенно один, за ним никто не стоял, иначе бы мои мелкие кусочки уже давным-давно плавали в сточных канавах. Но за него не мстили. Бейлиш талантливый одиночка. Ловкость рук, милость десницы короля — и всего за несколько лет он стал богатейшим человеком Вестероса. И почти все богатства протекли сквозь мои пальцы, словно вода...

Но кое-что я рискнул присвоить.

До самого приезда Станниса все золото, что ранее поступало в карманы Бейлиша, стекалось ко мне. Более того, предвидя смещение с должности, я вместе со своими людьми стал собирать дань авансом за будущий год. Аллар Дим и другие отлично понимали, что могут лишиться постов, и спешили урвать кусок. В моих карманах осело около восьми тысячи золотых. Огромная сумма.

У Бейлиша хранились долговые расписки нескольких сотен людей с разных концов Вестероса. Почти все пришлось отдать королю, но три десятка я успел реализовать, продав их самим должникам с огромной скидкой. Еще полторы тысячи. Никто из должников не подтвердил, что расписки когда-либо существовали.

Бейлиш имел долю в почти любом бизнесе столицы. Я объехал всю Королевскую гавань и продал бумаги другим владельцам — с большой скидкой. Еще двадцать тысяч.

Затем капитаны королевской стражи мне подали идею, и ночью сгорел один из складов, набитый дорогими тканями. Другое дело, что склад опустел незадолго до этого. Потом сгорел бордель, в котором Бейлиш хранил часть казны, и, туша огонь, люди наткнулись на бочонки с монетами и все их растащили… Только бочонки с золотом были наполовину пусты, но кто это заметит? Сгорело и несколько драгоценных камней, алмазы это чистый углерод, а он горит… Беда только, что сейчас их толком не умеют обрабатывать, и поэтому алмазы ценятся не как на Земле.

Еще один тайник Аллар Дим с товарищами разграбил перед самым бегством — часть золота из него было украдено мной заранее.

На допросе Бейлиш немного рассказал, как иногда делал деньги, и я воспользовался его схемой. У меня была печать мастера-над-монетой, полный доступ к бухгалтерским книгам и память Слинта, которая хранила имена и характеристики людей. Несколько купцов стали счастливыми кредиторами государства, не дав ему ни копейки. Я увеличил долг казны на сорок тысяч золотых, получив за это четверть суммы наличными.

Прошло две недели — и я стал богаче на тридцать четыре тысячи золотых, которые сдал в Железный банк вместе с накоплениями Слинта. Будем надеяться, что банкиры Браавоса меня не обманут.

Бейлиш старательно пытался меня утопить. Прямо перед судом я снова подверг его пытке бессонницей, и Бейлишу было трудно мыслить, но он собрался с волей. Станнис справедлив и не знает пощады, меня бы не спасло, что я вернул полтора миллиона государству. Но Бейлиш называл цифру за цифрой, сдавал богатство за богатством — и выяснялось, что я все отдал королю.

Как ни странно, мне повезло, что на троне именно Станнис — другой бы король сдал меня палачу, где рано или поздно я признался во всех грехах. Но у нового короля своеобразное понимание справедливости — в пыточную я не попал.

Но уверен, если бы не помощь Ренли и вызванных свидетельствовать горожан, дружно отказывающихся от существования долгов, меня бы осудили. Помог мне и Старк. После того, как Петир Бейлиш заявил, что лишил невинности не только Лизу Аррен, но и Кейтилин, Старк яростно вступался за любого, на кого возводил вину Бейлиш…

Причем про Кейтилин это был не навет. Судя по нашим беседам, Бейлиш по-своему до сих пор любил её и действительно верил, что провел ночь с ней. Это случилось после его дуэли с Брандоном Старком, Бейлиш поправлялся от ран, и к нему ночью пришла девушка. Уверен, его обманули — то была не Кейтилин, а влюбленная в него Лиза, что-то такое с трудом припоминаю не то в книгах, не то в форумных теориях…

Суд продолжался всего сутки. В следующий полдень Петира Бейлиша признали виновным в убийстве Джона Аррена вместе с Лизой Аррен, в казнокрадстве и многих иных делах. Его повесили в тот же день, перед смертью лишив титула, отобрав земли и все богатство. Станнис оказался недипломатичным и не дал Эддарду лично отрубить голову мерзавцу.

Бейлиш мог бы жить и жить, если бы не мое вмешательство — но его казнь я воспринял с облегчением и радостью. Слишком много я узнал о его незаконных делах и воспылал искренней ненавистью. И слишком сильно он меня старался утопить.

Пытки, финансовые махинации, казнокрадство, радость от чужой смерти… все чаще и чаще я задавал себе вопрос, во что я превращаюсь, кем становлюсь.

Но я сумел договориться со своей совестью.

На все был один ответ — ради блага всего Вестероса. Универсальное оправдание многих тиранов — цель оправдывает средства.

Память Слинта хранила ужасные картины, леденящие душу любого нормального человека. Он был городским стражником, вначале в Чаячьем городе, потом в Королевской гавани. Он был на самом высоком посту. Слинт прошел войну…

Янос Слинт видел немало. Увидел и я. Достаточно проехаться по городу, чтобы ужаснуться условиям, в которых живут люди. Я заезжал и в бедные кварталы, с надежной охраной, и картины жизни там еще долго снились мне.

Средневековье жуткое место, а Вестерос — особенно…

Голод, нищета, ужасная детская смертность, грязь, насилие, тысячи пороков.

Больше меня злило то, что я не в силах это поменять. Я не могу улучшить жизнь людей, ведь кто я? Лорд-выскочка, у которого нет почти никакой силы. Что бы я ни делал, власть будет у других. Я не великий интриган, как Варис или Бейлиш, в Игре престолов я быстро погибну.

Была надежда на Дейенерис. Она всегда воспринимала близко к сердцу страдания людей и искренне желала им добра. Только вот выходило у неё обычно не добро, а наоборот. Астапор разрушен и обезлюдел, Миэрин голодает и в осаде… Сумеет ли она справиться с Вестеросом?

Нет, не сумеет. И не потому, что ей не хватит сил, воли, знаний… Против неё объективные процессы развития общества. Сейчас в Вестеросе основа войска — тяжелая рыцарская конница. Экономика, транспорт, связь развиты недостаточно хорошо, казна не может содержать регулярную армию, а значит, есть только один способ прокормить рыцарей — раздать им земли. Феодализм.

У Дейенерис есть три дракона, но они не заменят ей армию. Рыцари нужны, а значит, будет и феодализм. Пусть даже Дейенерис напишет самые справедливые законы, пусть она сменит лордов на наисправедливейших и честнейших людей или даже на клонов Станниса Баратеона… Пройдет поколение-другое, и все вернется на круги своя.

Законы природы не побороть. Даже если Дейенерис построит общество всеобщего счастья, пройдет немного времени, и мы придем к тем же порядкам.

Казалось, здесь нет выхода. Я уже было впал в отчаяние. Не сразу, не в первый день и не в первую неделю, но я придумал, что мне делать. Законы природы обрекают нас на феодализм и мерзости… но они не обрекают нас навечно!

Именно поэтому на следующий день после казни Бейлиша я приехал к одному из приютов для подкидышей.

Таких учреждений в Королевской гавани три с половиной десятка. Часть содержит казна и церковь, часть, как этот, горожане, некоторые, как ни странно, бордели — у многих работниц там дети. Я уже побывал в пяти приютах. Память Слинта подсказала те, где начальство неплохо заботится о детях и мало ворует, а сам приют неплохо устроен.

— Ваш визит честь для нас, лорд Слинт, — поклонился Элберт, мастер-над-приютом, невысокий мужчина лет тридцати.

— Я хочу посмотреть, как живут ваши воспитанники.

— Прошу вас, милорд, идемте за мной.

Маленькое двухэтажное здание, чистое внутри. Мебели мало, вокруг снуют дети. Кому-то явно малы штаны и рубахи, одежда в заплатках и не раз заштопана, но она цела и чиста. Неплохо — как и в других лучших приютах.

Для общего развития пару дней назад заглянул в самый худший приют… и только чудом никого не убил! Я немедленно прискакал к Давосу Сиворту, пожаловался ему, и на следующее утро все виновные уже были повешены. У Станниса очень быстрое правосудие.

— Сколько у вас детей?

— Тридцать девять воспитанников от совсем младенцев до четырнадцати лет.

Попросил показать спальни. Несколько комнат, в которых выставлены кровати с соломенными тюфяками. Всюду чисто и опрятно, но видна жуткая бедность. Денег, разумеется, не хватает.

Кухня. Самая обычная кухня Вестероса — антисанитария, тараканы, по моим сапогам пробежалась мышь. Будь здесь проверка от санэпидемстанции, приют бы закрыли и посоветовали сжечь. От греха подальше. Вместе со всем кварталом. Но я встречал места и хуже.

Судя по тому, что я видел, питаются дети неплохо. Еда есть и разнообразная, пусть и дешевая.

— Много у вас людей?

— Ваша милость, воспитанники выполняют большинство работ сами. Сейчас у нас две кормилицы для младенцев.

— Прачки? Кухарки?

— Милорд, на кухне руководит моя жена, все делают дети. Прачек нет, ваша милость. Нам с трудом хватает денег на одежду.

— Что происходит с детьми потом?

— Ваша милость, часть вербуются на корабли, некоторых берут в услужение, изредка становятся наемниками или идут служить Семерым. Милорд, три года назад мы помогли стать одному мальчику подмастерьем у ткача.

«Другие идут в криминал и бордели» — продолжил я мысленно за него.

Судьба детей-сирот в Вестеросе незавидна. Да и на Земле им тяжело.

— Много умирает?

— Дети есть дети, милорд, — Элберт вздохнул, в его голосе слышалась искренняя печаль. — Боги часто забирают их к себе. Из трех подкидышей двое доживают до взрослого возраста.

Киваю. На самом деле очень неплохо по средневековым меркам.

Мы прошлись по всему приюту. Я внимательно рассматривал каждую комнату. Всюду чистота, бедность. Спросил, кто учит вере — и мне тут же назвали имя септона, приходящего два раза в неделю.

— А что у вас здесь? — спросил, разглядывая небольшую светлую комнату.

Длинный стол, вдоль него лавка. Одна из стен обшита досками, вся в каких-то белых разводах. В углу лохань с водой, из которой торчит охапка прутьев. Странное помещение, похоже на обеденную залу — только кухня-то на первом этаже.

— Милорд, здесь я учу их грамоте, — пояснил Элберт извиняющимся тоном. — Все же больше шансов устроиться в жизни, ваша милость.

— Вы правильно делаете. Люди должны быть грамотными.

Управляющий приютом расплылся в радостной улыбке. Похоже, нечасто ему попадались лорды с такими же взглядами. Нечасто.

— У вас есть дети?

— Да, милорд, боги даровали нам четверых, — мимо нас пронеслись по коридору двое мальчиков, и Элберт указал на одного. — Мой второй сын.

Никакого отличия в одежде и внешнем облике я не заметил. Что же, похоже, управляющий честный человек, что редкость для Вестероса. Но не первый такой, что я встретил. Может, мне повезет, и он согласится.

Мы заходим в кабинет Элберта, я первым делом вручил ему пожертвование — семь драконов, довольно внушительная сумма для приюта. Потом немного прощупал его и начал серьезный разговор.

— Я получил земли на мысе Гнева, у меня скопилось немало денег за время службы в страже. Я хочу организовать в своих владениях приют — сейчас много сирот из-за начавшейся войны, а будет еще больше. Я хочу, чтобы юношей обучали мечу и копью, чтению, письму, счету и иным наукам, что я посчитаю важным. Лучшие из них получат место у меня на службе. Но я никогда не занимался детьми, я даже не знаю, во сколько мне обойдется содержание приюта. Мне нужен человек, который всем этим займется.

— Милорд, ваше предложение честь для меня, я бы с радостью согласился, но я не могу оставить своих воспитанников, они для меня как дети. — Элберт низко поклонился, выражая искреннюю жалость каждым словом и жестом.

— Возьмите всех с собой, я достаточно богат, чтобы содержать и их.

— Прошу простить меня, милорд, за дерзкий вопрос, но насколько большой приют вы собираетесь содержать?

«В идеале на несколько сотен человек на каждом курсе», — эту мысль я, конечно же, не озвучил. Меня сочтут сумасшедшим.

— Это зависит от того, на сколько детей у меня хватит денег. Поэтому мне нужен ваш совет.

Мы поговорили с Элбертом до самого позднего вечера. Он рассказывал, во сколько обходится приют, приводил бухгалтерию, потом мы обсуждали, чему учить детей и систему образования… До концепции классно-урочной системы и учебников этот мир еще не дошел, я буду первым.

Он согласился, а я получил первые цифры, отталкиваясь от которых, можно строить свои планы. Первый из воспитателей уже есть. Будут и другие. Теперь дело за мастером над колоколами, мне нужно найти хорошего специалиста, умеющего держать язык за зубами. Какое счастье, что в Вестеросе льют прекрасные колокола… А в недрах выбранных мною земель есть олово.

Не сразу, не за один год и не за десять, но я изменю этот мир к лучшему. Надеюсь, я успею увидеть плоды своих трудов...

Я прожил уже немало дней в Вестеросе и почти утратил первоначальный восторг и любопытство. В первые дни я интересовался каждым встреченным персонажем книги и порой испытывал восторг, от того что могу посмотреть на настоящего Эддарда Старка и его дочерей, на Серсею, Вариса и многих других.

Но все же меня тянуло к знакомым персонажам, хотелось взглянуть на них и сравнить с впечатлением из книг и сериалов. С Мелисандрой я не удержался и решил навести визит. Но я пришел к ней не только из праздного любопытства — сейчас она одна из ключевых фигур в Семи королевствах, от неё зависело многое, и я обязан знать как можно больше о ней, и личная беседа и впечатления от общения очень мне пригодятся.

Разумеется, я подумал и о риске. Но что мне грозило? Вряд ли Мелисандра кидается с заклятьями на первого встречного. Подойду, расспрошу о её религии — пусть думает, что я решил сделать карьеру, примкнув к «людям королевы» — кучке новообращенных в веру в Владыку света, группирующуюся вокруг Селиссы Флорент. На всякий случай я сделал несколько домашних заготовок для беседы, но лучше бы к ним не прибегать. Впрочем, что может случиться?

Я ошибался.

Попасть к Мелисандре оказалось несложно, к ней был абсолютно свободный доступ. Я просто поднялся на холм Рейнис, зашел в руины Драконьего логова и стал ждать, смотря, как она творит молитву у костров.

Яркое пламя, неожиданно меняющее цвет, неровные, мечущиеся туда-сюда тени, загадочные слова на незнакомых языках пробирали до печенок. Пробирали и слова молитвы на языке Вестероса.

Прежде я любил использовать красивые цитаты из фильмов и книг, вворачивая их к месту и не к месту. Не стала исключением и фраза из молитв Рглору. «Дорогая, не возражай, я тебя провожу до подъезда, ибо ночь темна и полна ужасов». «Поехали домой, завтра рано вставать, а ночь темна и полна ужасов».

Только теперь, стоя у молитвенного костра, я ощутил, что это на самом деле значит. Здесь чувствовалось, что ночь темна, и я понимал, что имеется ввиду не время суток, а Долгая ночь, время Иных. Ад на Земле. И лишь свет Рглора, Владыки Света, способен развеять эту тьму.

Я смотрел в пламя и видел картины. Образы, расплывчатые образы рождались в меняющемся пламени и исчезали, в искрах возносясь ввысь. Немного прошлого, настоящего, будущего. Казалось, в ушах звучал чей-то голос, красивый низкий голос.

«Всю историю мира, от самого его сотворения идет борьба между светом и тьмой, между Рглором и Великим Иным. Рглор есть свет, он озаряет собой всю вселенную, и каждый тянется к нему, каждая частичка мира. Некоторые отвергают Рглора и свет, но что есть отсутствие света? Тьма. Они сами выбирают тьму. Люди без света — Иные, только еще живые. Они служат Великому Иному, они его воины, цель их жизни — гасить свет в чужих душах. Они могут отрицать это, иметь самые благие намерения, но без света нельзя получить благо, во всех делах их направляет Великий иной. Все зло и несправедливость от тех, кто отринул свет в себе.

Есть только один путь в этой жизни. Принять в себя свет Рглора, его огонь, стать его верным рыцарем и паладином. И когда внутри тебя пылает свет, не страшна никакая тьма, ибо самая густая тьма беспомощна перед искрой света.

Бог огня — щедрый бог. Он дает великие силы своим последователям. Ты, Янос, видел капельку силы, искру его пламени — магию, сразившую Джоффри. Красные жрецы могут многое. Видеть, что было и что будет, исцелять раны, творить великие чудеса и даже воскрешать умерших. Рглор дает нам великую силу и великую награду.

Склонись, Янос, перед Владыкой Света, приблизься к нему, и ты получишь все. В твоей душе великие амбиции и великие желания, и он видит это. Склонись, и все богатства мирские падут к твоим ногам. Поклонись, назови Рглора своим богом, и твои мечты и желания осуществятся…»

На какой-то миг я почти увидел реализацию моих планов и желаний. Я видел, как возвращаюсь домой, в мой родной, настоящий дом на Земле. Видел его порог и входную дверь, слышал голоса родных. Еще шаг — и я смогу их обнять, взгляну в их лица… Родители, брат…

Видел и другое. Люди в форме, которую я еще не нарисовал, маршируют по улицам Королевской гавани. Видел, как преобразуется столица, исчезают трущобы и грязь с улиц, город покрывается фонарями, по нему едут машины… и на вершине холма Рейнис на месте Септы Бейелора пылает огромный неугасимый огонь, в который бросают всех мерзавцев и подонков, недостойных светлого будущего, принося их в жертву великому Владыке Света.

Пламя.

Люди в нем, кричащие и корчащиеся от боли.

«Нет! — прокричал я, не открывая рта и до боли сжал кулаки. — Нет!».

— Склонись перед волей Владыки Света, и он поможет тебе. Чего ты желаешь?

— Счастья. Счастливого и справедливого общества, чтобы люди забыли всю мерзость, что творится сейчас, — сказал я и лишь потом понял, что произнес это вслух. Сказал совершенно автоматически, не задумываясь, будто мной управлял кто-то другой.

— Ты не лжешь, слова твои путаны, но от чистого сердца. Ты хочешь нести людям свет, значит, ты уже принял Владыку Света своим сердцем. Прими это и разумом. Склонись перед Богом Огня, служи Азор Ахаю и вместе с ним меняй мир, как ты хочешь.

На мгновение я захотел это сделать. Я почти это сделал. Я смотрел в огонь и видел, как все будет, стоит только преклонить колени и нестерпимо хотел это сделать.

На стене каркнул ворон, и наваждение пропало.

Передо мной было лишь затухающее пламя. Люди уже давно разошлись. Я стоял один и смотрел в огонь. Он ждал, алчно трещал и мечтал, когда я склонюсь. Мечтал меня поглотить.

Люди, приносимые в жертву. Магия, основанная на крови. Воскрешение, но не полноценное, какое-то уродливое — я помнил, как изменился Дондаррион после многих оживлений, помню и о леди Бессердечной. Помнил и о тенях, что рожала Мелисандра. Если Владыке Света служат тени, то какой он — Владыка Света?

Рглор… Я чувствовал — он существует. Но я не видел бога, способного любить и прощать. Рглор не бог, он лишь могущественный демон, как и Великий Иной — только несет не мороз, а пламя.

— Нет, эта вера для меня чужда, — произнес я вслух, потом, улыбнувшись, мысленно пропел.

Никто не даст нам избавленья:

Ни бог, ни царь и не герой.

Добьёмся мы освобожденья

Своею собственной рукой.

Виденья ложь. Электрические фонари? Автомобили? На это не хватит и пяти жизней! Нет, Рглор не та сила, перед которой я склонюсь.

— Лорд Слинт, каждый человек выбирает, кому служить, либо Владыке Света, либо Великому Иному. И вы вольны выбирать — между жизнью, полной свершений и славы, или смертью, а затем — вечной ночью.

Я обернулся, чтобы посмотреть на говорившую.

Высокая женщина в алом. Волосы цвета меди, глаза с неестественными, красными радужками. Она красива, очень красива. На шее алый рубин. Я помню что он скрывает согласно сериалу.

Мелисандра.

— Выбирая, кому служить, вы выбираете свою судьбу.

Сердце мое сжалось от страха.

Сейчас я говорил с ней. Она влезла в мою голову. Значит, это провал. Это конец. Она знает все, абсолютно все. Я проиграл. Зря я ввязался в «Игру престолов», лучше бы спокойно плыл по течению, держался Ланнистеров. Зря я вообразил, будто смогу решить проблему Станниса и его ведьмы, или её решит за меня Варис. Это было слишком самонадеянно. Зря я пришел познакомиться с Мелисандрой, зря решил посмотреть на неё!

— Это бесполезно, Янос, — Мелисандра посмотрела на мою руку, сжимающую рукоять меча. — Без воли Владыки Света не прольется ни одна капля моей крови. Сталь не причинит мне вреда.

Она права. Она может многое. Я сам видел, как она скрутила Джоффри в мгновение ока.

Это конец.

«Быстрее, Саша, возьми себя в руки! — прикрикнул я на самого себя. — Не факт, что она знает все, по крайней мере, обращается она не по тому имени! Надо взять себя в руки и вспомнить домашние заготовки! Соберись!».

— Вы для Владыки Света открытая книга, а он говорит со мной, посылает мне видения, тайны, прочитанные в вашей голове.

«Не факт. Наверняка он читает не все — а ей передает еще меньше! Я помню твою ошибку — предвидела Черноводную, но не поняла, помню, ты спутала Арью и Джейни Пуль в последней книге! У вас явно испорчен телефон, помехи на линии связи! Тебе дано видеть события из будущего — но не их причины»

— Что ж, тогда вы знаете, что Азор Ахай — не Станнис Баратеон? — выпалил я и тут же вздрогнул от ужаса. Не так я планировал разговор, не так! Я хотел плавно подвести жрицу к мысли, что есть еще целых две неплохих кандидатуры. Это все нервы, расшатанные церемонией и видениями!

— Он принц, что был обещан. Он потомок Эйгона V, как и предсказывали, рожденный меж дыма и соли, он вынул из огня свой клинок…

— Есть еще один. Сын Рейегара Таргариена. Рожденный на краю Дорна, в дыму от пожара войны и в соли от пролитых слез. Он уже на Стене, он скоро станет лордом-командующим Ночного дозора и сразится с Иными. Но затем его предадут, и он умрет… чтобы возродиться в дыму и соли…

Глаза Мелисандры широко распахнулись, она смотрела на меня с изумлением — и сомнением.

Значит, она меня не расколола до конца. «Владыка Света» — или что там вместо него — ретранслировал ей какие-то поверхностные образы, не все, что я знаю.

Добавляю еще одну заготовку. Когда-то я читал теорию, что Мелисандра — это Шира Морская Звезда или её дочь, дожившая благодаря своей магии до этого дня… То есть она сестра или племянница Бриндена Риверса, который вроде бы и есть «трехглазый ворон», чародей, живущий за Стеной. Хрупкая теория… но если это так, то Мелисандру она заинтересует, если нет — просто добавит загадочности, собьет столку.

— За ним следит старый, очень старый чародей. Он намного пережил свой срок. Он следит за Азор Ахаем, у него тысяча и один глаз.

Я вижу это — Мелисандра чуть вздрагивает. Угасшее было пламя на мгновение взмывается вверх, будто кто-то подбросил дров.

Я угадал?

Или случайно попал в цель? Она просто знает, кто такой «трехглазый ворон»?

А вот сейчас все решится. Она поверит мне, вызовет на разговор. Или применит магию, чтобы вытащить из меня все, что я знаю? Или что?

Сейчас решится все.

— Что увидят глаза, если это глаза ложных богов? — спросила Мелисандра и вдруг улыбнулась, а тон её стал снисходительно-покровительственным. — Вам ведомо многое, Янос. Не знаю, кто говорит с вами. Владыка Света, Великий враг или просто наш… друг. Вы слышите многое, Янос, но вы просто не понимаете. Кто такой Азор Ахай, не знает никто, кроме Владыки Света.

— Но… Вы говорили, что…

— Я верю, что Станнис Баратеон — Азор Ахай, и надеюсь на это. Я помогаю ему быть Воином света. Рглор дает мне силы, а значит, в моих трудах есть смысл. Другие жрецы ищут других Воинов света. Кто-то назовет имя Дейенерис и будет помогать ей, кто-то считает, что это сын Рейегара, один мой собрат в Речных землях идет за простым южным лордом.

— Я не понимаю вас!

— Идет великая битва, Янос. Битва Света и Тьмы, сражение Бога Огня и Великого Иного. От Азор Ахая зависит все. Владыка Света дает нам туманные знаки, у которых много толкований. Разве можно в такой борьбе полагаться лишь на одно мнение? Мы поможем всем, кто может быть Азор Ахаем — а Владыка Света укажет, кто из них истинный избранник.

Я по-новому взглянул на алую жрицу. Как все неожиданно рационально… Я-то рассчитывал увлечь Мелисандру, надеялся, что она будет думать о Джоне Сноу и Дейнерис, что она отвлечется от грядущих событий. Маленькая страховка, еще один камушек на другую чашу весов. Возможно камушек, возможно — песчинка.

— Планы Владыки Света трудно понять непосвященному. Вы никогда не думали, почему король Станнис оставил вас в живых? Почему он согласился с помилованием, дарованным тем, кто не имел права миловать, дарованным задним числом? Почему вы еще не на Стене?

Я нервно сглотнул. Неужели…

— Владыка Света показал мне, что вы сыграете важную роль в его планах. Откроете Азор Ахаю глаза на врагов рядом с ним. Поэтому я заступилась за вас. Идите, Янос. У вас еще есть время, чтобы склониться перед волей Владыки Света. Если попробуете встать на пути Станниса Баратеона — умрете и вы, и ваши союзники.

Я вздрогнул. Она знает о наших планах. Варис ошибся.

Суд состоялся в тронном зале.

Станнис, суровый и величественный, сидел на Железном троне. Как и прежде, рядом стояла его семья. Теперь к ним добавилось пятеро судей — Эддард Старк, Ренли Баратеон, Великий мейстер и Верховный септон. Не знаю, кто посоветовал включить Питцеля и главу церкви, но он дал дельную рекомендацию. Лучше, если королеву осудят не просто лорды, а еще и Цитадель с Верой.

В последние дни я заботился о Серсее. Хорошая постель, служанка, помогающая одеваться и следить за волосами, ванна, вкусная еда и фрукты, даже прогулки на свежем воздухе. Я хотел, чтобы бывшая королева как можно лучше выглядела на суде. А еще мной двигала жалость. За время допросов во мне развилось что-то вроде «стокгольмского синдрома», только наоборот. Я чувствовал жалость к Джоффри, к Серсее… нечто подобное было даже по отношению к Бейлишу.

Я поговорил с Давосом, а он убедил короля — и вечером перед судом Серсее дали увидеться с детьми. Вначале я привел из другой камеры Джоффри, потом люди Старка доставили Мирцеллу и Томмена — их содержали не у меня, а в башне десницы в неплохих условиях.

Я не присутствовал на встрече Серсеи с детьми, но видел их слезы, когда они расставались.

Эти слезы по моей вине. Я сверг Серсею, я привел её сюда, а скоро и возведу на эшафот. Впрочем, лучше слезы Серсеи, чем её жертв. Она сама выбрала свой путь, когда зачала троих детей не от короля, когда решила бороться за власть вместо того, чтобы бежать, когда способствовала смерти мужа.

Я помнил о приказе Серсеи об истреблении детей Роберта — и это придавало мне сил и уверенности в своей правоте.

На суд собрался, казалось, весь Вестерос. Сотни знатных лордов и рыцарей толкались в зале, было и яблоку негде упасть. Все шумели, переговаривались и ждали, большинство веселилось. Они пришли смотреть не на торжество правосудия, а на интересное шоу.

Я ловил взгляды, полные презрения, обращенные ко мне. Видел, что люди опасаются и боятся короля. Удивительно, но между мной и Станнисом есть кое-что общее — нас обоих не любят в Королевской гавани.

Пробил колокол. Станнис отдал приказ, и в зал ввели Серсею.

Она шла, будто на свою коронацию, гордая, сильная и прекрасная. Этого у неё не отнять. Увы, Серсее катастрофически не хватало ума и доброго сердца. Я помню её главы в последних книгах — королева была ненамного адекватнее Эйриса Безумного, она тщательно искала врагов и находила их на ровном месте. Мнительная, жестокая, неумная, гордая, жадная до всего, особенно до власти, женщина…

Суд начался.

Мне выпала нелегкая роль обвинителя, Станнису понравилось, как я подготовил доказательства… единственное, что он поправил, чтобы я не забывал обращаться ко всем по титулу, даже к Серсее. Она все еще королева.

Я зачитал обвинения. Их ровно три. Организация убийства Роберта Баратеона, супружеская измена, отягощённая инцестом и рождением бастарда, выданного за законного сына, и последнее -покушение на жизнь Брандона Старка.

Начали с убийства короля.

Вызвали Ланселя. Он охотно дал показания, рассказал о том, как королева дала ему «любимое вино короля», и о том, что Роберт на охоте был пьянее, чем обычно — это подтвердили и Ренли, и Барристан. Я зачитал признания королевы.

Серсея не сопротивлялась, не пыталась бороться — она потратила все силы на другое. На ругань, на оскорбление Ланселя, обещала, что Тайвин убьет его младших братьев и отдаст солдатам его сестру и мать. Сомневаюсь, что Тайвин так поступил бы с семьей своего любимого брата.

Я выполнил свое обещание кузену королевы.

— Ваше величество, милорды, господин Великий мейстер, ваше святейшество, — я обратился к судьям. — Сегодня вы решаете судьбу не только бывшей королевы Серсеи, но и сира Ланселя Ланнистера. Его вина несомненна, он сам дал королю Роберту Баратеону вино, убившее его. Но сир Лансель не знал, что вино подменено. Он не желал нашему королю зла, он не мог и помыслить, что король погибнет.

— Если бы я знал, я бы скорее отрубил себе руку, чем подал проклятое вино! — выкрикнул Лансель с абсолютно искренним лицом. Он действительно говорил, что думал, я уже разобрался в нем.

— Он лишь выполнял свой долг оруженосца. Он подал королю не то вино — но я не вижу преступления. Сир Лансель не преступник, он такая же жертва безумства бывшей королевы Серсеи, как и король Роберт. Наш король мертв, а на чести сира Ланселя и на его совести теперь огромное пятно. Я прошу вас освободить сира Ланселя.

Серсея, конечно же, разразилась оскорблениями. Станнис встал с трона и призвал её к молчанию. Лансель впился взглядом в короля, губы его шептали молитву.

— Оттягивать решение нет нужды, — произнес Станнис. — Сир Лансель из дома Ланнистер, я, Станнис из дома Баратеон, именуемый первым, король андалов, ройнаров и Первых людей, лорд Семи Королевств, защитник государства, признаю тебя невиновным в убийстве моего брата короля Роберта. Ты готов принести клятву верности своему законному королю?

— Готов, ваше величество! — на лице Ланселя было написано абсолютное счастье.

— Подойди!

Ланнистер медленно и осторожно ступая приблизился к подножию трону, встал на колени и протянул руки вперед. Станнис спустился вниз, взял ладони Ланселя в свои руки, и они стали обмениваться клятвами.

Средневековье. Не только вассал присягает сюзерену, но и наоборот — сюзерен вассалу. Конечно, тут не европейское средневековье, тут свой, особенный тип феодализма, не имеющий земных аналогов, но общие черты есть… Причем не только европейские, например, межевые рыцари мне напоминали японских ронинов.

Я тем временем утихомиривал Серсею. Ей было важно лишь, что Ланселя простили — но не то, что это добрый знак, и, скорее всего, её сын останется в живых.

Решение Станниса радовало меня не только потому, что я искренне симпатизировал Ланселю. Король справедлив, и еще есть шанс на лучший сценарий для него и для нас. Но от него и от Мелисандры можно ждать всего.

Разбирательство об измене Серсеи вышло долгим. Зачитывались строки из родословной книги, Эддард Старк клялся, что слышал признание королевы. В суд привели Джоффри, Мирцеллу и Томмена, а также бастардов Роберта, как из Королевской гавани, так и недавно доставленных в столицу.

Мне было любопытно взглянуть на новых персонажей. Милый мальчик Эдрик, удивительно похожий на Роберта. Надеюсь, теперь никому не придется спасать его от костра. Младенец Барра — кем надо быть, чтобы поднять на неё руку? Джендри, еще один юный Роберт, только осторожно смотрящий по сторонам, будто ожидающий подвоха в любую секунду. Здесь ему не суждено познакомиться с Арьей Старк, девочка уже уплыла домой. Разбитная девица Колла, бросающая жгучие взгляды налево и направо, её еле-еле успели привезти из Каменной септы… Я не помнил ничего о ней из книг и удивился, узнав, что дочь короля проститутка. Но, похоже, этот образ жизни ей был по нраву, и она искала клиентов прямо здесь.

О Мие Стоун я тоже почти ничего не помнил. Вроде бы она работала перевозчицей в Орлином гнезде, её доставил в столицу самый быстроходный корабль Чаячьего города. Она оказалось высокой красивой голубоглазой девушкой, чью стройность подчеркивал мужской наряд. Взгляд смелый, но не наглый. Она весь суд стояла рядом с Джендри и глазела по сторонам или о чем-то шепталась с братом. Эх, будь я чуть моложе…

Все дети Роберта разные и при этом удивительно похожие на него, в отличие от золотоволосых детей Серсеи, в которых нет ни капли от Баратеонов. С Баррой и Коллой привели их матерей, обе были светловолосые. Матери Эдрика, Мии и Джендри увы, уже умерли.

— Сир Лансель, вы, как известно, очень похожи лицом и статью на вашего кузена Джейме. Я прошу вас подойти к вашим племянникам. Лорд Ренли, про вас говорят, что вы одно лицо с вашим покойным братом, и я прошу вас подойти к вашим племянникам.

Лансель и Ренли заняли указанные места, и я обратился к аудитории.

— Лорды, сиры, взгляните своими глазами. Даже слепец увидит, что бастарды короля Роберта по крови Баратеоны, а в детях Серсеи нет ни капли от Роберта, зато с избытком крови Ланнистеров!

Томмену все нипочем, он смотрел широко распахнутыми глазами по сторонам, ему все было любопытно и интересно. Мирцелла старше и понимала гораздо больше, она стояла рядом с младшим братом с крайне бледным личиком и держала его за руку. Джоффри в нескольких шагах от них, он угрюмо молчал и смотрел исподлобья, молчала и Серсея. Мне удалось донести до них мысль, что «законные дети Роберта Баратеона» лишние в игре престолов и умрут, а вот «бастарды Серсеи от собственного брата» имеют неплохие шансы остаться в живых.

Можно было просто ограничиться признанием королевы или даже клятвой Старка, что он слышал её признание. Но всегда можно сказать, что слова вытянуты силой или ложью. Поэтому пришлось показать и бастардов, и родословную книгу. На самом деле это зыбкие аргументы, их может разбить в пух и прах любой здравомыслящий человек, но у меня нет ничего лучшего. До открытия ДНК и появления тестов на отцовство еще не один век.

Демонстрация бастардов сильно подействовала на людей, чтобы утихомирить поднявшееся возмущение, пришлось прикрикнуть самому королю. Наконец, когда тишина установилась, Станнис спросил с вышины трона:

— Серсея, рожденная в доме Ланнистер, по браку Баратеон, признаете ли вы себя виновной в озвученных обвинениях?

— Признаю, — глухо сказала Серсея, смотря прямо на Станниса с каким-то вызовом. — Джоффри, Мирцелла и Томмен зачаты мною от брата Джейме.

Новая волна возмущения и гнева.

Я видел, что Серсее хочется многое прокричать этим людям. Видел, как у неё стиснуты кулаки и губы, как побелело её лицо. Я изучил её за время допросов. Она была на грани взрыва, но держалась из последних сил. Вызов во взгляде — это все, что она сейчас могла себя позволить. Серсея боялась за своих детей…

Разные вопросы и ответы, церемониальные формальности...

Дело Брана пролетело быстро и незаметно, мало кого оно здесь волновало. Что публике какой-то сын северного лорда, выброшенный в окно, когда есть дела поинтереснее для сплетен — измена королевы с собственным братом.

Наконец пришло время голосования судей. Станнис не стал разворачивать процесс на несколько дней, мы уложились всего в один.

Разумеется, Серсею признали виновной. Старк сказал просто и лаконично: «виновна», Ренли чуть подробнее, пояснив свое решение, а Великий мейстер и Верховный септон произнесли долгую нравоучительную речь, оба говорили о вредности кровосмешения — но каждый с точки зрения своей организации.

— Серсея, рожденная в доме Ланнистер, по браку Баратеон, ты признана виновной в кровосмешении и прелюбодеянии, в обмане короля, в убийстве своего мужа и короля Роберта Баратеона, в соучастии в покушении на жизнь Брандона из дома Старков, — слова Станниса были тяжелы, словно чугун, они падали в абсолютной тишине. — Я, Станнис из дома Баратеон, именуемый первым, король андалов, ройнаров и Первых людей, лорд Семи Королевств, защитник государства, приговариваю тебя к смерти.

Серсея вздрогнула, но она держалась, только лицо стало еще бледнее. Джоффри колотила дрожь. Томмен зажимал уши руками, а поверх его ладошек лежали руки плачущей Мирцеллы. Господи, за что это им? Бедные дети…

— Завтра тебя, как уличенную в прелюбодеянии, проведут голой по улицам. Тебе отсекут правую руку, как виновной в цареубийстве, а затем сожгут на костре вместе с твоими бастардами.

Мир покачнулся перед моими глазами.

Как же так…

Это же дети, маленькие дети…

Где твоя совесть, Станнис Баратеон? Где твоя честь? Благородство? Все затмило желание справедливости?

Такого не может быть! Станнис не мог так поступить! Не мог! Тут что-то не так!..

Серсея издала вопль, в которым не было ничего человеческого. Толпа покачнулась. Лорд Старк обернулся и что-то сказал королю, сказал и Ренли, и мейстер Питцель, и Верховный септон, и сир Барристан…

Толпа бушевала, Золотые плащи еле держали людей… К подножью трона вдруг пробилась Мия Стоун, тащившая за собой упирающегося Джендри, за ними шел Эдрик Шторм. Мия встала на колени, и её братья последовали за ней… Потом к ним присоединилась Ширен.

Я не слышал, что они говорили, в моих ушах все еще звучал вопль Серсеи. Джоффри что-то кричал, а Мирцелла прижимала к себе Томмена и плакала.

Что ж, оставалось только одно…

Вдруг в толпе я увидел лицо Мелисандры. Она смотрела мне прямо в глаза и улыбалась. А потом покачала головой.

Мы еще посмотрим, кто кого.

— Времени мало, милорды, — произнес Варис низким бархатным голосом. — Одним побегом, сир Давос, не исправить дела. Истинная беда не в приговоре детям Серсеи, а в том, что Станнис безумен, как был безумен Эйерис. Рано или поздно он заполнит страну криками сжигаемых людей, вызовет ту же ненависть, что последние Таргариены, и последует вслед за ними.

— Я не буду в этом участвовать, — луковый рыцарь был упрям и верен королю. — Я не предатель.

Давос встал, собираясь уйти. Рука Лораса легла на меч. Разумеется, его не выпустят живым, на кону стоит слишком многое… Если дело дойдет до этого, вступлюсь и предложу связать до конца переворота. Пусть живет на Стене.

Зря Варис его привлек. Конечно, Давос важная фигура, как командующий Золотыми плащами, но можно было обойтись без него. Зря.

— Сир Давос, я предлагаю вам не изменить королю Станнису, а спасти его от самого страшного врага. Спасти от самого себя. Если бы кто-то в свое время заставил Эйериса Безумного отказаться от власти и уйти в Ночной дозор, то Эйерис был бы до сих пор жив. Были бы живы и его жена, и его дети, и внуки, и тысячи и тысячи других людей… Но Эйериса не остановили — и он вызвал ненависть, погубил дом Таргариенов, всех близких и всех, кто был с ним, — голос Вариса мягко обволакивал сознание, казалось, он словно гипнотизирует, казалось, что Варис полон печали и скорби.

— Помогите нам, сир Давос. Не ради детей Серсеи, не ради себя и своих детей, которых тоже затронет безумие Станниса, не ради королевы Селиссы и принцессы Ширен — помогите нам ради самого Станниса Баратеона. Помогите нам спасти его от самого себя.

Давос сел на стул, сгорбившись и словно постарев на много лет. Рядом сидел столь же угрюмый Старк. Его оказалось гораздо проще убедить — Варис так же проводил параллели с Безумным королем. Я знаю, в душе Эддарда еще не зажили раны от потери отца и брата. Он согласился преступить через честь, скрепя сердце.

Повезло, что с нами Варис.

Не только я подготовился к возможному аресту и принял меры. У Мастера-над-шептунами хватало верных людей и его заключение продлилось недолго — Вариса даже не довели до темниц. «Пташки» из засады расстреляли стражу из арбалетов. Варис скрылся, а потом пришел к Ренли и к другим, плетя нити заговора. Паук, настоящий паук.

Я примкнул к заговору, разочаровавшись в Станнисе. Я переоценил его — он все-таки оказался жесток, все-таки решил начать сжигать людей заживо. Рано или поздно Станнис обрушит на Вестерос чудовищную гражданскую войну — и надо остановить его, пока не поздно… И неизвестно, что увидит в огне Мелисандра. Она может однажды решить сжечь и меня. А еще я помнил лицо Мирцеллы, помнил совсем еще маленького Томмена…

Желание выжить и сочувствие к другим людям — вот что толкнуло меня на измену королю. Старком двигает сочувствие к детям Серсеи. Варис просто хотел убрать Станниса. Ренли не любил своего брата и был не против примерить корону на себя. Лорас, будучи Тиррелом опасался Станниса и агитировал друга. Вот и все мотивы переворота.

Полагаю, если бы не Старк, то Ренли и Варис стали бы действовать после того, как догорели костры Серсеи и её детей, дождавшись что Станнис уберет возможных претендентов на трон. Но Эддард Старк желал спасти детей, и Варис не стал откладывать.

— Я уйду в Ночной дозор вместе с ним, — глухо произнес Давос.

Жаль. Он был бы полезен. Умен, честен, знает слово верность.

Не стоит сожалеть. Ссылка на Стену не смерть, это другая жизнь, и не самая плохая. Ночному дозору тоже нужны люди — учитывая, что ждет нас впереди. Джону Сноу пригодится умный союзник.

— Наши земли рядом, сир Давос, — я положил ему на плечо руку. — Обещаю, я помогу вашей жене и детям.

— Благодарю вас, милорд.

— И я помогу им, ваши дети вырастут рыцарями и благородными людьми, — торжественно пообещал Ренли. — Действовать во время казни нельзя. Станнис не доверит охрану эшафота городской страже, он возьмет своих людей. Надо выступать сейчас. Милорды, сиры, мы немедленно расходимся, собираем своих людей и будим моего брата.

— В Красном замке несут службу только люди Станниса, — Эддард был угрюм и погружен в тяжелые мысли. — Сколько бы мы ни собрали, у нас будет меньше воинов. Нам не обороняться, нам штурмовать, а каждый воин на стене стоит десятерых у её подножья.

— В замке есть ваши люди, лорд Старк, они нам откроют ворота.

— Лорд Ренли, у меня шесть дюжин человек. Их не хватит на двое ворот и твердыню Мейегора.

— Увеличим их число, — Ренли широко улыбнулся. — Возьмем моих лучших людей, переоденем в плащи северян, и они незаметно войдут внутрь.

— Можно провести людей и оружие в бочках с припасами, — Лорас подал идею, но я и Давос покачали головой.

— Бочки проверяют, сиры и лорды, — спокойно разъяснил Давос, пока я вспоминал кадры из «Хоббита». — Солдаты берут из них понемногу на свой стол.

— Король Станнис вынес урок из судьбы Серсеи, сменив охрану, но позабыл историю столицы, — Варис мягко улыбнулся. — Красный замок закончили строить в правление Мейегора Жестокого. Он настолько боялся заговора, что велел сделать тайные ходы в стенах. Потом другие короли и десницы прорыли немало новых ходов. Кто-то надеялся вовремя сбежать, кто-то скрытно посещал бордели или места для тайных встреч. Но мало кто задумывался, что по любому ходу можно пройти в две стороны. Во время Танца драконов королевская семья дорого заплатила за беспечность и страхи предков…

— Простите, лорд Варис, но меня больше беспокоит не прошлое, а Мелисандра, — невежливо перебивать мастера-над-шептунами, но мои нервы были слишком взвинчены. — Я говорил вам, она знает все, она может предвидеть будущее. Какой толк от ваших тайных ходов, если нас будут ждать?

— О, друг мой, вы можете забыть о леди Мелисандре. Сейчас она смотрит в пламя и видит лишь свою смерть, — Варис печально улыбнулся. — Лишь одну смерть. Целая стая моих пташек караулит её, дюжина убийц идет за леди Мелисандрой, и даже один Безликий.

— Безликий?! — в изумление пришли многие, в том числе я. До Браавоса плыть немало дней, и Варис мог бы получить Безликого, если бы сделал заказал еще при жизни Роберта!

— Да, Безликий из Браавоса, мне пришлось пообещать ему целую гору золота. Мастера своего дела стоят немало, — Варис вдруг послал мне улыбку. — Кстати, вы, лорд Слинт, уже знакомы с ним. Помните того узника, что я забрал у вас?

«Я даже могу сказать тебе, что человека зовут Якен Хгар», — я ответил Варису лишь в мыслях, выразив на словах изумление и недоверие.

За всеми делами совершенно позабыл, что в тюрьме должен быть Якен Хгар. В книге он поехал к Стене вместе с другими узниками и Арьей Старк. Тут его забрал Варис… Жаль, что упустил этого человека… Но смог бы я договориться с ним?

Интересно, как Якен со своими способностями оказался в заключении?

— Решено! — Ренли хлопнул по столу и встал. — Милорды, расходимся. Через два часа встретимся у…

— Речных ворот, — посоветовал Варис. — Я проведу вас в Твердыню Мейегора по потайному ходу. Не советую ничего есть, в тоннелях очень сильно пахнет. Нам будет непросто убедить короля Станниса. Чтобы запутать леди Мелисандру, мы пойдем четырьмя отрядами, я дам проводников. Лорд Старк, вы поведете северян, лорд Ренли, за вами ваши люди, сир Лорас, вы поведете часть городской стражи, и вы, лорд Слинт, возьмете оставши...

— Шаги! — вдруг произнес Давос, подняв голову. — Сюда идут люди, много людей!

— К оружию! — резко скомандовал Лорас, выхватывая меч.

Мы моментально вынули клинки и повернулись к двери. Я заметил, как Давос подскочил к окну и выглянул вниз, затем ругнулся и схватил Вариса за камзол левой рукой. Правой он сжимал маленький мешочек на груди.

— Потайной ход? Где потайной ход?

— Нет, — выдавил из себя испуганный мастер-над-шептунами. — Не здесь.

Удивительно, но единственная мысль, что билась в моей голове, это «инстинкты контрабандиста не пропьешь». Давос первым почуял опасность и первым сообразил бежать.

Двери распахнулись, и я увидел копья, много копий. Два десятка стражников в доспехах, выставившие вперед копья. Импровизированная фаланга в узком коридоре. Нам не прорваться… Даже Лорас опустил свой меч.

— И ты, брат мой? — из-за копий донесся голос Станниса, усталый и измученный. — И вы, лорд Старк? И даже ты, мой верный Давос Сиворт… Вот цена твоей верности.

— Все, как и показало пламя, ваша милость, — я узнал Мелисандру. — Все, как и показало нам пламя еще много дней назад. Стоило вам пригрозить сжечь детей Серсеи, как колеблющиеся отвернулись от вас. Владыка Света предупреждал, вы видели в огне, как они вас убьют.

— Клянусь Семерыми, мы не убили бы вас, ваше величество, — рука Давоса по-прежнему сжимала мешочек на груди. Я вспомнил, там лежат косточки пальцев, отсеченные Станнисом. Давос верил, что они приносят ему удачу. — Лишь Ночной дозор.

— Ложь, пламя показало иное!

— Кругом измена, трусость и обман, — произнес Станнис глухим голосом. Я увидел его бледное и постаревшее лицо позади копейщиков. — Сдайте оружие, сиры.

— Чтобы умереть на костре? — Лорас фыркнул и снова поднял меч. — Ну уж нет! Я рыцарь и предпочту добрую сталь огню!

— Лучше погибнуть сейчас, чем сгореть вместе с Серсеей. Её общество мне порядочно надоело, не хочу умирать с ней. — Ренли тоже достал меч. — Брат мой, ты понимаешь, что после нашей гибели от тебя отвернется и Простор, и Штормовые земли, и Север, и Семеро знают, что еще!

— Я законный король…

— И Эйерис им был. В Вестеросе нет других Баратеонов, а значит, лорды призовут Визериса Таргариена или выберут новую династию. Ты недолго просидишь на троне. Брат мой, сложи оружие и распусти солдат. Мы еще можем уладить дело миром. Мы и вправду не хотели проливать ничью кровь.

— Я законный король Вестероса, а вы — мятежники, пойманные с поличным. Сложите мечи. Даю слово, вы умрете не на костре, я… — Станнис осекся. Раздвигая стражников, к нам вышла Красная жрица, загадочно и грозно улыбаясь. Руки она держала за спиной.

— Узрите мощь Владыки Света!

Резкий жест рукой — и она что-то швырнула в нас. Затем мгновенно закрыла дверь, оставаясь снаружи.

— Что это? — спросил лорд Старк, разглядывая упавший к его ногам большой шар из пергамента. От него поднималась тонкая струйка дыма.

— И это все, что может Владыка Света? — фыркнул Ренли, рассматривая второй шар.

— Это… Это же… — глаза Вариса округлились.

— Граната! — прокричал я, бросаясь к окну.

Рядом сверкнула резкая сине-зеленая вспышка, раздался грохот. Потом еще, уже от Старка. Повинуясь вбитым в армии правилам, я, полуоглушенный, полуослепленный, рухнул под стол, прикрываясь руками от новых взрывов.

Кто-то что-то кричал, кто-то ударил меня по руке, вышибая меч, кто-то скрутил руки. Я сопротивлялся, пытался лягаться и кусаться, но было слишком поздно. Рядом кого-то били, кто-то орал от боли, кто-то сыпал оскорблениями...

Прошло несколько минут, зрение, слух и разум стали потихоньку возвращаться. Меня подняли на ноги, скрутив руки за спиной. Рядом стоял молодой темноволосый парень с разбитым в кровь лицом, неподалеку вязали другого, еще борющегося… Как же их зовут? Один мужик не мог стоять, из ушей у него текла кровь… Странное дело, я не видел никаких ран.

Не осколочная граната. Светошумовая. Да какие могут быть осколки от пергаментной оболочки? Магия или порох? Хотел бы я знать… а еще лучше полежать. Голова болит.

Откуда-то издалека, словно из-под воды, донесся глухой голос:

— Я, Станнис из дома Баратеон, именуемый первым, король андалов, ройнаров и первых людей, лорд Семи Королевств, защитник государства, признаю вас, Ренли из дома Баратеон, Эддард из дома Старков, Лорас из Дома Тиррелл, Янос из дома Слинт, сир Давос Сиворт, лорд Варис, виновными в измене королю и государству и приговариваю вас к смерти. Вас повесят завтра, вместе с бастардами Серсеи.

— Ваше величество, — возмутилась было какая-то женщина, но её тут же прервали.

— Я устроил проверку, как ты и говорила. Твои чары не ошиблись, они и вправду предатели. Но неужели ты думаешь, что я действительно сожгу детей и знатных лордов? Я не Эйерис Безумный! В темницу их!

В темницу! Значит, еще поживем! Прекрасно!

Я не выдержал и захохотал.

Самоисполняющееся пророчество.

Как она не понимает!? Мелисандра сама создает будущее, которое видит в огне, пытаясь его предотвратить!

Это самоисполняющеся пророчество.

Как она этого не понимает?

Я смеялся, пока нас волокли к темнице, смеялся, и когда закрыли дверь камеры. Стражники решили, что я сошел с ума, как и мои товарищи по несчастью. Ренли сказал что-то вроде «Лорд Янос оказался хитрее всех и сбежал от правосудия», чем вызвал новую бурю смеха с моей стороны. Я смеялся и смеялся, кажется, уже в камере я снова и снова бормотал «самоисполняющееся пророчество».

Наверное, внезапный арест и суровый приговор сильно ударили по моей психике, и так расшатанной жизнью в новом мире.

Мне повезло — спустя какое-то время холод пола темницы вернул мне способность соображать, вывел из состояния шока.

Какая ирония судьбы. Я столкнулся с излюбленным приемом авторов, с пророчеством, исполняющимся потому, что в него верят и пытаются предотвратить. Самый древний пример — миф об Эдипе. Отцу Эдипа, царю Фив, предсказали, что его сын вырастет, убьет его и женится на своей матери. Он поверил и велел отнести мальчика в лес. Но Эдип как-то выжил и вырос, не зная, кто его родители. Потом он случайно встретил на дороге царя Фив, поссорился с ним и убил… А затем спас город и в награду получил царицу в жены.

Другой пример — «Гарри Поттер». Темный маг Волдеморт охотился на главного героя потому что однажды предсказали, что явится волшебник, который сможет Волдеморта победить, и тот нашел подходящую кандидатуру — Гарри Поттера, и стал пытаться его убить…

Или ближе, пророчество Мелисандры о Черноводной. Она предсказала Станнису, что его разобьет Ренли, увидев воина в зеленых доспехах, возглавляющего атаку. Станнис убил брата и получил часть его войска, но в битве на Черноводной Гарлан Тирелл надел доспехи Ренли, многие подумали, что их король жив, и опять сменили сторону…

Интересно, если я оказался в мире льда и пламени, то быть может, кто-то сейчас готовится к урокам в Хогвартсе, ремонтирует световой меч, готовится оборонять Минас-Тирит или идет в бой с именем Бога-Императора Человечества на устах?

Я вспомнил о существовании порнорассказов и снова засмеялся. Кому-то очень повезло… а кому-то напротив, рассказы могут быть очень разными.

Не сразу, но ко мне вернулась способность рассуждать и концентрироваться на текущей задаче. Я собрал волю в кулак и встал с пола.

Да, я в камере смертников. Утром меня ждет петля.

Но даже сейчас я могу сказать — все идет по плану.

Я предусмотрел и это.

Глупо строить планы, беря в расчет только выигрышные варианты, надо думать и о самых плохих. Например, я зашил в воротник яд — лучше так, чем костер. Но отрава не понадобится.

Если бы меня потащили на эшафот, я бы изъявил желание надеть черное. Уверен, Станнис отпустил бы нас на Стену. Для него это лучший выход. Казнив нас, Станнис получает войну с половиной королевства, а если сослать в Ночной дозор, то есть неплохие шансы на примирение с Роббом и лордами штормовых земель.

Но выехать в Ночной дозор не значит доехать. В свое время корабль Эйгора Риверса перехватили на полпути, почему бы друзьям Вариса не спасти его, а заодно и меня? Не получится? Что ж, жизнь есть и на Стене.

К счастью, мне не придется уповать на милосердие короля, на помощь друзей Вариса. Я подготовил себе страховку заранее, еще до прибытия Станниса. И если получится — все сложится лучше, чем я рассчитывал.

Изначально я планировал, что Станниса свергнут Ренли и Варис с моей небольшой помощью. Бессмысленно состязаться в прямой войне с королем, у которого есть красная жрица, способная предвидеть будущее и родить тень, которая устранит любого претендента на трон. Есть надежда только на переворот, что Мелисандру обманут… Король умер от удара или отрекся, да здравствует король! Север останется нейтрален и не только он, сохраняется единство Вестероса — кроме, конечно, Ланнистеров, но есть шанс примириться даже с ними. Призрачный шанс, Тайвин вряд ли простит позор и унижение. И ладно, разгром одного великого дома и передел его земель отлично сплотит Вестерос.

Станнис вынес суровый приговор детям Серсеи — отлично, удалось затащить и Старка в заговор, привязываем Север и Речные земли еще ближе к нам.

Арестовали всех?

Еще лучше, у меня есть шанс спасти кучу людей, в том числе будущего короля, и получить их благодарность и что-то более весомое.

Я осторожно ощупал стены. Так и есть, это камера нижнего уровня, глубже только пыточная. Стена с дверью — обычный камень. Слева и справа, где другие камеры — тоже камень. А вот позади кирпич.

Он появился тут недавно. Я боялся побега заключенных, боялся тайных ходов и заложил кирпичом ту стену, где мог быть проход. Так я говорил всем, кто интересовался. Разумеется, это вряд ли понравилось Варису, но он не стал ничего предпринимать. Мастер-над-шептунами хороший игрок и не стал смахивать с доски фигуру, которая ведет себя непонятно, решил выждать и посмотреть.

Но здесь крылась еще одна причина. Не было смысла доводить кирпичную стену доверху, этого и не делали, между стеной и потолком оставалась щель… Никто не знал, что я лично выложил в каждой камере еще два ряда кирпичей.

И, разумеется, никто не знал, что в верхних рядах каждый из кирпичей я расколол вдоль, что в верхних рядах только половинки кирпичей. Несколько бессонных ночей, и тайники готовы. Хорошо, что у меня был опыт — с отцом обкладывал баню.

Подойдя к стене, я, встав на цыпочки, опустил пальцы в нишу, образованную верхними рядами кирпичей. Кончики пальцев коснулись холодного металла, и я чуть было не заорал от радости. Спасен!

Из тайника я извлёк короткий меч, кинжал, длинный тонкий металлический стержень и нечто очень удивительное для Вестероса. Гаечный ключ. Играя в престолы, надо помнить, что можешь легко оказаться в темнице, и я сделал тайники в каждой камере. Соломинка в руках утопающего… Но сейчас я держался лишь за неё.

Надеюсь, этой соломинки хватит. Я прожил в Вестеросе чуть больше месяца, мне еще рано умирать! У меня столько замыслов!

Сердце мое колотилось как бешеное, я почти подбежал к двери. Меня обуял страх. Вдруг я не успею, вдруг за мной придут раньше?

Вначале я просто хотел положить в каждую камеру ключи от двери. Потом сообразил — здесь на камерах висячие замки, их не открыть изнутри. Я пытался придумать разные хитрости, вроде вынимания дверных петель, проектировал новые тайные ходы, но потом нашел простое и изящное решение.

Каждая дверь запиралась на огромный массивный замок, настоящее произведение искусства. Дужка замка соединяла две петли, одна на дверном косяке, другая на самой двери. Раньше обе петли крепились гвоздями… Но под предлогом укрепления дверей я провел небольшую модернизацию.

В Вестеросе уже умели нарезать резьбу, мастера сделали комплект болтов и гаек за огромную сумму в пять драконов. Любопытный нюанс — о стандартизации тут никто не слышал, гайки и болты нарезались вручную и подгонялись друг под друга, и нельзя было поменять гайки. Хромал и размер ключей, несмотря на то, что я собственноручно сделал чертежи. Пришлось подбирать, чтобы ключ в камере мог отвинтить нужные гайки, парочку я даже забраковал.

Интересно, что подумал Варис, когда узнал о моем заказе?

— Раз, два, три… четвертая! — изнутри к двери вдоль косяка я прибил медные пластины, чтобы замаскировать нововведения. Прибил очень короткими гвоздями.

Просунув гаечный ключ в щель между деревом и четвертой пластиной, я поднажал, потом еще и еще… Медь подавалась, но очень медленно. В темноте очень тяжело работать, но в этих темницах узникам не давали свет. Зря, надо будет это исправить, нельзя так издеваться над людьми.

Я успел проклясть идею с пластинами, гвозди, что сэкономил и не стал заказывать кузнецу гвоздодер и все на свете, но вскоре кусок меди был в моих руках. На дереве я нащупал три гайки, а затем, смешивая ругань и молитвы, отвернул их все.

Раньше петлю держали гвозди, а я прикрепил её тремя болтами, проходящими дверь насквозь. Теперь, если выбить болты заранее припасенной железякой, то можно выйти из камеры. Да, замок по-прежнему скрепляет две петли… Но одна петля прикреплена к косяку, а вторую ничто не связывает с дверью!

Казалось, вот-вот сердце выскочит из груди.

Сейчас все решится, жить мне или умереть. Сейчас. Пол в коридоре густо застелен соломой, чтобы никто не слышал падения болтов на камень… Но из-за соломы и толстой двери не слышно, ходят ли снаружи стражники.

Что им там делать? У них есть своя каморка, в ней тепло и хорошо, в кладовке оставалось еще мясо и точно было вино. Они, наверное, в ней, они всегда там сидели. Но что, если…

Рискнем. Ждать смысла нет. Стражник может прийти в коридор в любую минуту — и в любую минуту уйти. Я не знаю, есть ли кто-то снаружи или нет, и не узнаю.

Я приставил тонкий стержень к кончику болта. Ударил несколько раз рукоятью кинжала, выбивая из двери болт. Затем сделал то же самое с остальными двумя… и выругался.

Дверь открывалась вовнутрь. Ручки у меня нет.

Я покрылся холодным потом.

Все предусмотрел, конечно же. Упустил маленький нюанс... Вот удивятся на рассвете стражники, дверь отперта, а приговоренный к казни сбежать не смог.

— Спокойно, Саша, все будет хорошо, — сказал я сам себе и вставил кинжал в щель между дверью и стеной. Немного, по миллиметру, но дверь поддавалась.

Дверь приоткрылась, и я в последний момент удержал торжествующий крик. В коридоре факелы отбрасывали свет и тени на стены, и слышались голоса.

— Ты с ума сошел? — сказал какой-то незнакомый мужчина. — Думаешь, она не пожалуется королю?

— Кто будет слушать? Её завтра повесят!

Я прикрыл дверь, оставив крохотную щель, и слушал. Судя по голосам, там всего двое стражников и они далеко, в другом углу коридора.

— Станнис услышит — и нас повесят рядом. Он беспощаден ко всем, кто берет женщин против их воли. Говорят, он это дело вообще не любит. Будь его воля, он бы и за поход к шлюхам вешал.

— Девка-то шикарная, да еще дочь короля, — мечтательно произнес первый стражник.

О ком это они? Мирцелла не дочь Роберта, Ширен тут нечего делать, и она совсем ребенок, Дейенерис на другом континенте...

— Ну так думай не членом, а головой. Эта-то все скажет, а малявка нет, не сообразит.

— А какое удовольствие? Сисек нет, задницы тоже, совсем маленькая. Слушай, темненькой все равно висеть, давай её задушим, скажем, сама повесилась.

— Повесилась из страха перед повешением? А если король велит посмотреть мейстеру, и тот заглянет под юбку? Идем к малявке, у неё тоже есть щель. Идем, — раздалось лязганье замка. Потом по моим ушам ударил крик Мирцеллы, резко оборвавшийся.

Подонки! Выскочив из камеры, я метнулся в другой конец коридора. Сейчас я ничего не соображал от гнева и ненависти к уродам-стражникам, к Вестеросу и порядкам в нем, ненавидел этих стражников всей душой и желал их крови.

Именно поэтому я ворвался в дверь, из-за которой раздавались негромкие крики.

Я воткнул меч в стоявшего ко мне спиной и боровшегося с завязками брюк стражника. Другой, держащий извивающуюся Мирцеллу за руки, поднял голову при моем приближении и закричал…

Меч с хрустом вошел в тело, я дернул его назад и с ужасом понял, что клинок застрял. Все привычки, рефлексы Слинта словно испарились — я беспомощно дернул клинок еще раз. Умирающий упал, жутко крича и дергаясь. Хорошо, что я захлопнул за собой дверь, меньше шансов что услышат.

Третий стражник швырнул в меня факел, и я чудом увернулся от него.

Трое. Их трое.

Нет, теперь двое.

Оба стражника достали мечи, я выставил вперед кинжал.

Это конец, их клинки длиннее моего. Бежать некуда, я сам закрыл дверь.

— Это лорд Слинт, — произнес удивленный стражник.

Незнакомые лица. Люди Станниса, не мои. Плохо.

— Берем живьем, король нас осыплет золотом, — предложил второй и ухмыльнулся. — Сдавайтесь, милорд!

— Идиот, он нас повесит, когда узнает, чем мы занимались! Режем и тащим в другую камеру.

— Попробуйте! — я сорвал с себя плащ и намотал на руку. Мой учитель фехтования показывал, как наброшенной тканью можно запутать клинок… Будь здесь один противник, у меня был бы шанс.

Стражники расходились, заходя с двух сторон. Соображают, решили взять меня в клещи. Повернусь к одному, получу мечом от другого.

В темноту отползала Мирцелла, всхлипывая и пытаясь поправить задранное платье. Если она сейчас догадается, чем-нибудь швырнет в стражника, если даст мне хотя бы одну секунду…

Нет, пустое. Это конец.

Глупая смерть. Все планы коту под хвост. Надо было вытащить из камеры кого-нибудь еще, а потом спасать Мирцеллу. Поторопился, болван, и погубил и себя, и её, и множество других хороших людей.

Идиот.

Двое против одного. Сейчас бросятся. Это конец. Как же не хочется умирать тут в одиночестве, в темноте…

Если там наверху кто-то есть, молю вас, дайте мне сил. Не ради меня, ради других… Ради Мирцеллы, Томмена и тысяч других, кого я могу спасти.

Мне просто не хватило опыта, какой-то ничтожной согласованности между моими навыками и рефлексами тела. Я много тренировался с клинком, но не привык всаживать в живую плоть, вот меч и застрял. Вот и остался с кинжалом да плащом перед двумя воинами.

Не только. Есть еще кое-что.

Почему бы и нет?

— Хотите стать лордами?

Стражники остановились, посмотрели друг на друга и синхронно ухмыльнулись.

— Решил нас подкупить? — спросил заходивший слева.

— Да. Лорд Ренли за помощь в аресте Серсеи дал мне титул и замок. Подумайте, что он даст вам за спасение жизни?

Правый из воинов задумался, а второй снова ухмыльнулся.

— Ничего. Красный замок набит воинами, вы не сбежите.

— Лорд Варис знает тайные ходы.

— Бринден, может… — начал второй стражник.

— Они не будут платить, — произнес левый и сделал шаг ко мне. — Зачем? Нас просто прирежут, как только…

Я выхватил из-за пояса гаечный ключ и метнул его в голову правому стражнику, а затем швырнул плащ в левого и рывком сократил расстояние. Он почти уклонился от плаща.

Почти не считается. Плащ дал мне считанные мгновения — их хватило, чтобы нанести удар.

Сзади раздался крик боли. Попал.

Удар, еще удар, стражник закричал, дернулся, пытаясь высвободиться из наброшенного плаща. Еще удар. Я отскочил от него и вовремя — ко мне бросился его товарищ.

У него была отвратительная подготовка, стражник махал мечом словно дубиной, а я все же унаследовал кое-что от Яноса Слинта, и за месяц кое-что вбил в меня браавосец. От ударов я уклонялся, пытаясь уличить момент, чтобы ударить самому.

Дверь распахнулась, стражник дернулся и повернулся в её сторону. Я набросился на него, рывком преодолев разделяющее нас расстояние, и всадил в живот кинжал, потом еще и еще.

Он закричал, дернулся, но я крепко держал его и бил кинжалом, снова и снова, забыв обо всем…

Рядом раздался крик, перешедший в бульканье. Кто-то ухватил меня за плечи и оттащил от стражника, кто-то жестко схватил мою руку, не давая воспользоваться кинжалом.

— Лорд Слинт, успокойтесь!

Сильная пощечина привела меня в чувство.

Лорас?

Откуда?

В камере стояло двое. Лорас с мечом, по которому стекало что-то красное, и Варис.

— Лорд Слинт, пользуясь случаем, спешу поблагодарить вас за тайник в камере. Способ, которым вы подготовили побег, очень остроумен.

— Вы… вы нашли?

— Да, затем освободил Лораса, спасибо другому вашему тайнику. Надо спешить, лорд Слинт.

Вот как. Оказывается, нельзя недооценивать узников. Оставленным мной шансом мог воспользоваться не только я! Это будет мне уроком, не надо считать других людей глупее себя.

Я посмотрел по сторонам. Увидел труп с торчащим из спины коротким мечом, тело с разрезанным горлом — Лорас добил мою вторую жертву, взглянул на третьего человека, еще дергающегося и слабо стонущего, прижавшего руки к животу.

В ноздри неожиданно шибанул запах крови.

Это я? Я убил этих троих? Я сделал это? Господи…

Мне стало дурно, и я согнулся, выплескивая на пол содержимое желудка.

— Лорд Слинт, придите в себя, — сказал Лорас, хватая меня за плечо и встряхивая. — Идемте!

— Ваше поведение невежливо по отношению к юной леди, — улыбнулся Варис, он сейчас помогал подняться рыдающей Мирцелле, ноги совсем не держали девочку. — Поспешим, нас ждет король.

— Спасите… пожалуйста, спасите Томмена, — прошептала девочка. — Он хороший, спасите его!

— Мы спасем всех, — произнес я, выпрямляясь. — Спасем всех, обещаю.

Как обычно представляют себе тайный ход люди, насмотревшиеся голливудских фильмов? Скорее всего, как просторный подземный коридор с факелами на стенах, потайные двери, приводимые в действие сложными механизмами, и сокровищница в глубине.

На самом деле тайные ходы Красного замка были невероятно узкими, Варис не просто так набирал в свои «пташки» детей. Широкий проход не разместить внутри стены. Больше всего потайные коридоры Красного замка напоминали мне темные и узкие тоннели Киево-Печерской лавры или Аджимушкайских каменоломен.

Наверное, наше путешествие будет мне сниться в кошмарах. Очень узкие проходы, нависший потолок давил на психику, вокруг царила почти полная темнота — факел загораживали спины идущих впереди. Тяжелее всего было подниматься в узкой трубе с маленькими высеченными в камне ступеньками, за которые я еле-еле цеплялся пальцами. Подъем казался воистину бесконечным.

Удивительно, но легче всего чувствовала себя Мирцелла, она была удивительно ловкой, словно обезьянка. И где только научилась? Поначалу я слышал, как Варис отчитывал её и требовал, чтобы она не забегала вперед. Потом природа взяла свое, Мирцелла устала, и Ренли задал резонный вопрос, почему мы не оставили ее где-нибудь внизу, под присмотром Мии Стоун. Увы, раньше это не пришло никому в голову, мы все спорили и решали, как правильнее брать власть и просто позабыли про прихваченную с собой Мирцеллу. Хорошо, что в темницах не оказалось Томмена, с двумя детьми мы бы намаялись.

Подъем давался мне тяжело. Как назло, Янос Слинт был слишком толстым. Я успел изрядно похудеть, но все равно застрял в самом узком месте. Поначалу поддался панике, но спас меня юмор. Когда Эддард Старк стал меня проталкивать вперед, я подумал, как хорошо, что и Лорас, и Ренли идут впереди, и расхохотался.

— Не волнуйся, сейчас лорда Слинта вытащат, — донесся до меня шепот Мии Стоун.

— Мирцелла, ты слышала сказку про Винни-Пуха? — спросил я, пока позади Эддард Старк и Давос совещались, что лучше — толкать меня вверх или тянуть вниз.

— Нет, — ответила она, в голосе её слышался страх. — Не слышала.

— Тише! — прошипел сверху Варис.

— Жил да был Верховный лорд медведей Винни-Пух… — начал я шепотом.

Я старательно рассказывал сказку, чтобы отвлечь напуганную девочку… и, разумеется, отвлечь себя, напуганного не меньше. Тем более что тема была подходящая — визит лорда Пуха к лорду Кролику и крайне узкий вход в подземный замок.

В конце концов меня пропихнули вперед, и мы продолжили путь, только теперь в каждом узком месте, когда я с трудом протискивался вперед, лорд Ренли повторял «все потому, что кто-то слишком много ест» и смеялся. Но сильнее всего он засмеялся, когда сам зацепился одеждой за выступ в стене.

— Лорд Янос, не вздумайте рассказывать эту сказку на Севере и при Мормонтах, — предупредил меня Старк. Из-за темноты не было видно выражения лица, и я не понял, он шутит или говорит на полном серьезе.

— Здесь!

Спереди дохнуло восхитительным свежим воздухом, и мы по очереди выбрались из тайного хода. Как же тут удивительно просторно!

— Где мы? — спросил Лорас, оглядываясь по сторонам. — Это не сокровищница.

Мы были в странной комнате, напоминающей балкон излишне бережливой хозяйки, забитый всяким хламом. Раньше здесь жили — посреди комнаты стояла кровать, было несколько стульев и стол у окна, а потом сюда кто-то навалил сундуки, груды одежды, какие-то доспехи, книги, несколько игрушек… Пыль покрывала все толстым слоем. И Слинту эта комната казалось знакомой.

— Это дарили Джоффри, — Ренли не без труда пробрался ближе ко входу и поднял небольшой молот безо всяких украшений, не считая вырезанных оленей на ручке, пару раз махнул им и поставил на землю. — Легкий.

— И это? — спросил Лорас, подцепив двумя пальцами свисавшее с сундука платье маленькой девочки с вышитым красным драконом на груди.

— Нет, это не его, — Варис грустно вздохнул и, покопавшись в углу, вытащил два меча. — Вооружайтесь, милорды.

Очень неплохие клинки, но с драконами на рукоятях. Видимо, поэтому они не в сокровищнице, а в этом складе ненужных вещей.

— Еще один подарок Джоффри, — Ренли взял молот стоящий у самой двери, куда больше предыдущего. — На последний день рожденья. Возьму его.

— Меньше шума, — Варис перехватил руку Мирцеллы, протянувшуюся к стоявшей у дальней стены арфе.

Кусочки мозаики сложились в моей голове.

— Это комната Рейегара. Я был здесь после штурма…

И тогда пол здесь был залит кровью. Кровь была даже на стенах — кровь Рейенис Таргариен, дочери Рейегара. Её мать и брата убили несколькими этажами ниже, а она прибежала сюда и спряталась под кровать отца, думая, что он её защитит. Но Амори Лорх нашел девочку. Сколько ей было, три года? Два? Четыре? Неважно…

Будь проклят Тайвин Ланнистер!

— Ниже комнаты, где жил Джоффри, еще ниже — комнаты Томмена и Мирцеллы, сейчас там Ширен, еще ниже — покои Станниса, в самом низу — королевы Селиссы, — рассказал Варис. — Обычно у каждой двери по два стражника, сейчас короля с королевой караулит две дюжины рыцарей с Драконьего камня.

— Откуда вы знаете? — спросил Старк. Варис мягко улыбнулся.

— Пока вы толкали лорда Слинта, пташка принесла мне весть.

— Два десятка слишком много, у нас три хороших бойца, а эти доспехи на нас не налезут, — произнес Лорас, положив в груду вещей ржавый нагрудник с драконом.

— Возьмем арбалеты Джоффри, их у него несколько дюжин, — махнул рукой Ренли. — Я не люблю это оружие, но если врагов слишком много, лучше уполовинить их число.

— Полторы дюжины, — сказал Варис.

— С десяток стражников выведем из строя, — Лорас заметно повеселел.

— Их много, — Старк оставался по-прежнему хмурым.

— Нас пятеро мужчин, трое — хорошие бойцы, двое тоже знают с какой стороны рукоять у меча, — Лорас несколько раз взмахнул для пробы выбранным клинком. — У нас есть шансы.

— Я с вами, — Мия Стоун ловко и изящно прошла к двери, не задев ничего в комнате, картинно забросила на плечо легкий молот Джоффри, а потом взмахнула им.

Ренли неожиданно расплылся в широкой улыбке.

— Вылитый Роберт. Если будешь дальше себя вести в том же духе, я тебя узаконю!

— Ой! — Мия вдруг потеряла равновесие и чуть не заехала молотом в грудь Ренли, но он в последний момент отскочил в сторону и ухватил её за руки, не давая выронить молот. — Из-звините…

Казалось, сейчас девочка от ужаса выпрыгнет в окно. Лорас нахмурился, а вот Ренли зажал рот рукой, давя рвущийся наружу смех.

— Деймон Блэкфайер плохой пример, племянница! — наконец произнес он и снова засмеялся. — Золотой олень на черном фоне, да. Только такой герб.

— Я… я н-не знаю никакого Деймона, — выдавила из себя Мия Стоун. — Простите, я…

— Бастард, хотел сесть на трон, — буркнул Лорас. — Застрелен Бринденом Риверсом.

— За что вас посадили в тюрьму? — вмешался я, задав давно интересовавший меня вопрос. Раньше как-то не было на это времени.

— Мия пыталась спасти меня! — воскликнула Мирцелла своим звонким детским голосом. — Она хорошая и храбрая!

— Во имя Старых и Новых богов, милорды, леди! — прошипел Варис. — Тише!

— Милорды, внизу наш враг, — произнес Старк суровым и холодным голосом. — Что будем делать?

На мгновение мне стало стыдно. Ладно Лорас, Ренли и Мия — они еще очень юны, самому старшему всего двадцать один, им свойственно легкомыслие. Но я-то зачем полез выяснять, кто оказался в тюрьме?! Неужели нет дел важнее? Сейчас решается, жить ли нам или умереть, кому сидеть на троне, а мы…

Каждый заговорщик снимает стресс по-своему. Отряд, шедший свергать Павла Первого, напился для храбрости, мы смеемся, не самый плохой вариант.

— Ничего, — сказал Варис. — Перед нашим советом я отдал приказ — подмешать зелье в вино стражников. Они уже должны уснуть.

— Напомните мне — никогда не ссориться с вами, — улыбнулся Ренли и скомандовал: — Мия, Мирцелла, оставайтесь здесь. Если у нас не получится, уходите.

— Держите, — Варис вложил в ладонь Мии Стоун какую-то деревяшку. — Если нас постигнет неудача, уходите в проход и спускайтесь вниз до развилки. Там вас встретят и помогут выбраться из города.

— Благодарю вас, — Мия низко поклонилась.

— Милорды, идем за мной.

Мы еще раз осмотрели оружие, мечи из комнаты достались Эддарду и Лорасу, Ренли оставил себе молот, а я и Варис — клинки из моих тайников. Затем мы по совету Давоса, горячо поддержанного Варисом, обмотали ботинки тканью, чтобы не шуметь, и пошли вниз.

Башню строили точно не при Хрущеве — из-за толстых стен и дверей не доносилось ни звука, внутри была абсолютная тишина. Мы не рискнули брать факел и потому шли с трудом, ориентируясь наощупь — из узких бойниц не шло ни капли света, сейчас ночь.

Около покоев Джоффри не было никого. Варис повозился около замка и открыл его, затем вытащил из кармана свечу и разжег. Мы вооружились арбалетами, зарядили их и продолжили спуск в темноте.

По пути я пытался вспомнить, где кто жил из Таргариенов, но не смог — слишком это было давно, и слишком неприятные воспоминания. Как для меня — так и для Слинта, перед которым вынесли все более-менее ценное. Интересно, откуда взяли барахло из комнаты Рейегара? Видимо, собрали все, что не нашли мародеры, и сложили в одно место…

Около дверей в комнату Станниса лежали вповалку стражники и храпели. Зелье Вариса усыпило их всех...

Не всех. Из тел пятерых торчали арбалетные болты.

— Все мы разные, кто-то сильнее, кто-то слабее, — вздохнул Варис, казалось, он жалеет убитых. — Мейстеры знают, одни и те же порошки и зелья действуют на кого-то сильнее, на кого-то слабее. Имеет значение и сколько было выпито. На этот случай я повелел моим пташкам ждать там, — он указал на совершенно ровную стену.

— Милорды, хватит ждать! — произнес Ренли. — Идем, убедим моего брата отречься и поспешим — нам до рассвета необходимо поднять Золотых плащей!

Дверь была заперта на большой встроенный замок. Варис завозился с отмычками, пояснив, что в молодости приходилось добывать ценные новости самолично, и провел параллель с межевым рыцарем, который лично дерется, и лишь поднявшись до лорда, посылает в бой войска.

Наконец дверь распахнулась. Мы, держа факелы, медленно подошли к огромной кровати, укрытой балдахином с вышитыми золотыми оленями. Несомненно, Станнис унаследовал огромное ложе от Роберта.

Видимо, от волнения мне вспомнился кадр из Властелина колец, где назгулы медленно подходили к кроватям, на которых, по их мнению, спали хоббиты. Чем-то похоже.

— Пора вставать, братец! — произнес Ренли, распахивая балдахин, и замер.

Там не было никого. Никого!

Постель не была даже расстелена.

— Его здесь нет, — с каким-то облегчением произнес Давос. — Уходим! Это ловушка!

— Нет! — воскликнул Варис и метнулся к камину, в котором ярко горело пламя. Он посмотрел на поленья, потом подошел к стоявшему рядом креслу и пощупал его, взял в руки со столика пергамент с незаконченным посланием и коснулся пальцами, а потом продемонстрировал нам чернильный отпечаток на подушечке пальца.

— Он был здесь совсем недавно. Мы не слышали шагов… он еще здесь!

Мы бросились обшаривать комнату. Варис ощупывал стены, видимо, проверял ходы, я их старательно простукивал — вдруг тут есть что-то, о чем не знает сам мастер-над-шептунами. Ренли залил вином камин и потом, откашлявшись, заглянул в дымоход, Лорас несколько раз повел мечом под кроватью и теперь взламывал большой сундук, хотя я отлично видел, что он заперт снаружи на большой висячий замок. Один лишь Давос во всеобщем хаосе ничего не предпринимал. Он стоял неподвижно посреди комнаты и, кажется, молился.

О чем он молился? Чтобы найти Станниса? Или, напротив, не найти?

— Милорды, ко мне, — скомандовал Варис, прекративший возиться со стенами и теперь стоявший неподвижно, как и Давос.

Он был удивительно спокоен и даже слегка улыбался.

— Вы что-то нашли? — спросил Ренли.

— Разумеется. В комнате не так много мест, где может поместиться человек. Кровать стоит неплотно к стене — за балдахином есть пространство, в котором король Роберт как-то прятал двух проституток от глаз королевы Серсеи…

Я бросил взгляд на кровать и понял, какие же мы болваны. Видимо, стресс плохо действует на мозги, раз даже Варис не сразу сообразил.

Со стороны кровати послышался шум, балдахин качнулся, и оттуда вылез Станнис. Весь в пыли, и с обнаженным мечом в правой руке и с короной в левой. Кто-то из современных рыцарей подумает, что он струсил, прячась за кроватью, но это не так. Станнис не дурак — не стал драться с превосходящими силами, а, видимо, услышав наши голоса или скрежет в замке, попытался затаиться.

На его лицо было страшно смотреть, казалось, он увидел перед собой Короля Ночи. Он постарел на много лет.

— Все обман… — прошептал он. — Все обман, все видения — ложь и обман. Видения — ложь. Нет судьбы, кроме той, которую мы творим.

— Станнис, брат мой, твоему правлению пришел конец, — сказал Ренли, выйдя вперед. — Ради нашей матери — надень черное. Это достойный выход.

— Как в видении, все, как показал огонь! Все, что я делал, приближало этот миг!

— Сложите оружие, ваше величество, и произнесите клятву Ночного дозора. Клянусь своей честью, вы не пострадаете. Я лично позабочусь о вашей семье, клянусь в этом богами, — произнес лорд Старк. Станнис посмотрел на него пустыми глазами.

— Нет, — левой рукой он надел корону и гордо выпрямился. В глазах Станниса что-то сверкнуло. — Я законный король анадалов, ройнаров и Первых людей, лорд Семи королевств, защитник государства, и умру им. Корона — лучший погребальный наряд.

— Зачем умирать, ваше величество? — спросил Варис. — Ночной дозор испокон веков достойное место, куда ушло немало бывших королей. Это древний обычай. Среди ваших титулов есть и «защитник государства», так останьтесь им, защищая страну от врага извне. Это достойный выход.

— Нет! — голос Станниса стал твердым. — Нет. Ренли, ты не удержишь власть. Я видел это. Таргариены зальют страну кровью. Мой долг — не допустить этого!

— Он тянет время, — произнес Лорас, поднимая меч. — Надо действовать.

— Станнис, брат мой…

— Нет! — прокричал Станнис и бросился вперед. Он метнул в Ренли кинжал, но промахнулся и налетел на нас.

Я с трудом отбил его удар, Станнис увернулся от Старка, ударив его в лицо левой рукой, сцепился с Лорасом… он явно пытался пробиться к Ренли.

— Обезоружьте! — прокричал Давос. — Только обезо…

Я не увидел этот момент.

Была схватка, Станнис и Лорас скрестили клинки…

Я не видел, как это случилось.

Но на кончике меча Лораса появилась кровь, а Станнис отскочил назад, прижимая левую руку к шее. Из-за пальцев толчками лилась кровь, а лицо короля стремительно бледнело.

— Будь… будь прокляты… все… боги… — прохрипел он и уронил меч, а потом его колени подогнулись, и он упал на пол. Корона соскочила с его головы и, покатившись, упала.

Станнис тщетно пытался встать. Ренли подошел к брату и опустился перед ним на одно колено.

— Станнис… Что же так… Почему ты не согласился… — он положил руку на плечо брата и произнес: — Клянусь, с головы Ширен и Селиссы не упадет ни одного волоса.

— Нет! — Давос, до этого стоявший неподвижно, словно статуя, проревел будто раненый зверь и бросился с мечом на Лораса.

— Не убивать! — скомандовал Ренли, и Лорас Тирелл буквально третьим ударом выбил клинок из руки лукового рыцаря. — Довольно смертей. Пусть живет. Свяжи его. И кляп.

Ренли перевернул на спину Станниса. Кровь уже перестала литься из раны. Он закрыл неподвижные глаза брата и встал.

— Милорды, у нас мало времени. Надо действовать.

Мелисандра обессилено прислонилась к стене, зажимая рану. Владыка света предупреждал её об убийцах, но она не увидела в пламени всех из них, не смогла найти путь мимо схватки… Её достали, и не раз. Но что значит острота мечей и арбалетных болтов, когда с тобой сам Владыка Света? Сталь не может причинить ей вреда. Им не помогли ни доспехи, ни мечи — все они мертвы.

Когда-то давным-давно, в прошлой жизни, еще до рабства и Храма, мать учила её драться мечом. Мать прекрасно владела не только ядом и женскими чарами, у неё были достойные учителя — три величайших воина Вестероса, три её брата, и мать не знала кто из трех стал отцом Мелисандры. Жаль, что между братьями вспыхнула вражда. Младший убил среднего, и всю жизнь воевал со старшим...

Мать научила её многому, потом появились и другие учителя. Теперь, когда с ней был Владыка Света, ничто не могло противостоять Мелисандре.

Она зажала рану, представила в мыслях пламя, ласковое пламя Рглора, и зашептала молитву, через силу и боль.

Он откликнулся, как откликался всегда.

Боль ушла. Мелисандра провела рукой по животу и убедилась — рана затянулась. Потом она коснулась другой раны…

И снова Владыка Света отозвался на мольбы своей слуги, снова исцелил её обветшавшую плоть, снова продлил её жизнь. Подобные чудеса — ничто для него… и верный знак Мелисандре. Она нужна своему богу, он заботится о ней, ей предстоит сделать еще много во имя Рглора. Её выбор верен, Станнис Баратеон это новый Азор Ахай, воин Света. Другие ошибаются, права лишь она одна.

Скоро состоится великая битва Света и Тьмы, битва за новый рассвет. Воинство Великого Иного будет повержено, а она будет стоять за плечом Азор Ахая и смотреть на торжество Рглора и свое торжество.

Осталось ещё столько дел… Сплотить огнем и кровью Вестерос вокруг законного короля, истребить идолы ложных богов и собрать войско для последней битвы. Это несложно, Станнис, приговорив к смерти лордов Старка, Тирелла и Ренли, сам развязал новую войну и оттолкнул от себя всех союзников.

В сердце Азор Ахая слишком мало жестокости, и еще слишком мало веры. Великий иной искушает его пощадить предателей — перед арестом Станнис намеревался всех казнить, теперь же начал сомневаться. Надо помочь королю, убедить отринуть сомнения, не дать ему сослать мятежников в Ночной дозор. Тогда силы Станниса растают, словно град в жаркий день. И тогда он обратится к Мелисандре. Владыка света поможет им — он в своей мудрости даровал немало бастардов Роберту. Из их крови возгорится великое пламя. Пламя, что пробудит спящих, огонь, что приносит рассвет.

Она победит, ведь если с ней Владыка Света, то кто против неё?

Но для этого надо вначале встать. Сейчас как никогда Мелисандра чувствовала свой возраст, и что жизнь в её плоти поддерживает только Рглор. Она намного пережила свой век, но Владыка света продлил её земной путь — значит, она нужна ему здесь.

Кое-как Мелисандра поднялась и, опираясь на стену, прошла чуть дальше. Где-то здесь был её меч, где-то тут...

Она вытащила клинок из тела незадачливого убийцы, обтерла от крови и вдела в ножны. Немного чар — и никто посторонний не увидит оружие. Затем она вознесла молитву Рглору, прибавившую сил, и зашагала по коридору. До её покоев было недалеко.

Мелисандра завернула за угол и увидела лорда Монфорда Велариона, спешащего к ней. Он никогда не был верен Владыке Света, но пришел на зов Станниса и ни разу не возражал ей.

— Что случилось, леди Мелисандра? — спросил Веларион, останавливаясь и пытаясь отдышаться от бега. — У вас кровь! Я слышал шум!

Монфорд выхватил меч.

— Не волнуйтесь, лорд Веларион, Владыка света защитил меня, — сказала Мелисандра и замерла. В собеседнике ей почудилось что-то чуждое, иное — и при этом знакомое. Какая-то сила, древняя сила, чуждая Рглору. Нечто переменчивое, жадное и холодное. Это же…

Веларион резко выбросил руку, пытаясь проткнуть Мелисандру мечом, но она парировала. Еще удар, и еще… Ей не хватило какого-то мига, чтобы в четвертый раз подставить меч, слишком её измотали предыдущие схватки. Вражеский клинок вонзился в тело Мелисандры, и она вдруг почувствовала чудовищную боль, равной которой никогда не испытывала, от раны по всему её телу распространялось ужасное пламя.

Она издала страшный вопль, отразившийся от стен…

Когда Мелисандра затихла, и погасло синее пламя, терзающее её, перед лордом Веларионом лежало скрюченное, почерневшее тело старухи.

— Книги не врали, валирийская сталь помогает, — произнес он, отсекая голову трупа от тела. — Спасибо лорду Велариону за меч.

Вскоре из твердыни Мейегора вышел ничем не примечательный стражник, совсем не похожий на Монфорда Велариона. Его ждал долгий путь на другой берег Узкого моря.

* * *

— Да правит он долго! — воскликнули тысячи глоток, и Мия произносила вместе с ними. Ренли широко улыбался и махал рукой. — Да правит он долго!

За последние три дня в Королевской гавани Мия пережила столько событий, сколько не было за всю её жизнь. Здесь оказалось куда опаснее, чем на самых отвесных скалах у Орлиного гнезда.

Вначале бешеная скачка в Чаячий город, потом — корабль, ждущий её, только её. В Королевской гавани она узнала удивительную правду о своем родстве, поражающую воображение. Потом короткая встреча с самим королем, на чьем лице читалось истинное презрение. Она ведь бастард, дочь низкородной… Многие знатные презирают простолюдинов, но это не мешает им сеять семя. Интересно, этот Станнис так же презирал своих любовниц, так же презирал, когда совал в них свой член и шептал слова любви?

Но как бы то ни было, король Станнис дал ей деньги, её признали как бастарда самого Роберта Баратеона — а значит, теперь милый Микель точно исполнит обещание и женится на ней, поборов сопротивление родни. Королевская кровь ценится, пусть даже смешанная с служанкой Орлиного гнезда.

После короля была беседа с толстым начальником тюрьмы, он рассказывал Мие, как вести себя на суде, и обещал помощь в дальнейшим. Судя по похотливому взгляду, этот лорд хотел, чтобы она раздвинула перед ним ноги. К счастью, обошлось — он не рискнул даже щупать её и отвел к братьям и сестрам. Мия была рада познакомиться и с угрюмым и осторожным Джендри, Эдриком, маленьким лордом, шлюхой Коллой и совсем маленькой Баррой. Все такие похожие — и такие разные. Все её родня — она больше не одна на белом свете!

Отец заботился лишь об Эдрике, неудивительно, его родила знатная женщина. Но, говоря честно, Мия не променяла бы свою жизнь на другую. Малыш Эдрик спал на шелке и ездил на лучших лошадях — зато он не знает, каково это — вести караван в Орлиное гнездо, карабкаться по горам, ища новые тропы, и подниматься на вершины, где еще не бывал.

В суде было интересно, необычно и немного неудобно под взглядами тысяч людей… Приговор её потряс. Разве можно — детей и в огонь? Что за кусок камня вместо сердца у Станниса? Был бы жив отец Мии, он бы это не допустил! Роберт был щедрым, справедливым и милостивым королем, он умел прощать — об этом пелось во всех песнях!

Мия рискнула и попросила дядю о снисхождении — и лишь презрительный приказ убираться был ответом, как и всем другим.

Затем она снова рискнула. В Долине её часто сравнивали с горной козой за умение ходить по склонам, но о том, что она умеет карабкаться по стенам, знали немногие. Мия слышала, где держат Мирцеллу, и, прихватив с собой веревку, залезла в её окно, как еще недавно карабкалась в покои дорогого Микеля. В тот момент она гордилась своей смелостью и думала, что таким же был и её отец.

Но у подножья башни их схватили и отвели в тюрьму — ждать смерти. Говорят, что проливающий родную кровь проклят всеми богами, но Мия знала, Станнис не пощадит её, как не пощадил детей Серсеи. Ему неведомо милосердие, и он не считал Мию своей кровью.

Мия старалась не плакать, держась из последних сил. Она молила всех Семерых, даже Неведомого спасти её… И обещала себе, что будет завтра храброй, как подобает быть проводнику из Орлиного гнезда и дочери самого Роберта, сильнейшего из королей.

Когда дверь камеры открылась, и вошел жирный лорд-тюремщик, Мия подумала, что её ожидает не только смерть — но она ошиблась…

И теперь Мия стояла у стены Септы Бейелора и смотрела на коронацию дяди Ренли.

— В знак своего милосердия, и моля о том, чтобы боги смилостивились над душой моего безвременно ушедшего брата, я отменяю приговор бастардам Серсеи и Джейме Ланнистера Томмену, Джоффри и Мирцелле Уотерс.

Лорды и рыцари стали славить милосердие короля, и Мия с радостью присоединилась к ним. Она присутствовала при разговоре о детях Серсеи — и король обещал лорду Старку позаботиться о детях, что сам устроит брак Мирцеллы, Джоффри отправится на Стену, а Томмен, когда подойдет время, станет мейстером или тоже дозорным.

— Отныне и впредь никто в Вестеросе не будет казнен через сожжение за обычные преступления. Я оставляю эту казнь лишь для тех, кто сам сжигал других людей или пытался сжечь чей-либо дом!

Тысячи людей во всей септе Бейелора радовались, славя Ренли. Всех вчера напугало правосудие Станниса, многие вспомнили Эйериса Безумного… и многие примерили уготованную Серсее и её детям участь на себе.

И сейчас все были абсолютно счастливы… кроме Ширен, плачущей всю коронацию. Она лишилась не только отца, но и матери — королева Селисса сошла с ума, увидев останки Красной женщины...

Каким же человеком был Станнис, раз его смерть оплакивали лишь дочь и один-единственный рыцарь?

«Они свергли короля Станниса лишь потому, что боялись — он сожжет и их. Начни он с простолюдинов или кого-то вроде меня, никто бы не пошевелил и пальцем», — горько вздохнула Мия.

— Преступление Серсеи столь велики и чудовищны, что я не могу помиловать её, — продолжил Ренли, когда утихли радостные крики. — Но я смягчу её участь. Бывшую королеву минует позор и увечье! Её преступления столь велики, что она не заслуживает благородной смерти от меча. Серсею Ланнистер повесят завтра утром.

Новые крики восторга. Кто-то прокричал — «Слава королю Ренли Милосердному!», и это подхватили все остальные.

— Милосердному! — закричала Мия, вспомнив, что Ренли вчера пощадил бросившегося на него сира Давоса. Она была уверена, не прояви Станнис упрямство, не выхвати он меч и вступи в бой — он бы тоже остался в живых. — Милосердному!

Мия жадно смотрела на короля, на убранство септы Бейелора и на толпу, запоминая каждое мгновение. Когда-нибудь дети, а потом внуки спросят её о своих предках, о своей семье. И она вспомнит этот день, расскажет им.

Она совсем не знала отца. Её дядя оказался чудовищем, она видела его на троне, видела и его тело. Зато другой дядя был таким же, как её отец — добрым и милосердным королем, и она видела его торжество… Ей будет что рассказать детям.

* * *

— Я твой король! — провизжал Джоффри. — Я требую, чтобы ты нашел мясо, вино и мед! Я не ел два дня!

— Если мы выйдем к людям, ты станешь жареным королем! — прорычал Пес.

— Я твой король и я приказываю тебе!..

Сандор Клиган уже успел не раз пожалеть, что ввязался в это дело.

Ему несказанно повезло — если бы он успел вернуться из борделя в замок в ночь переворота, найди его слуга Серсеи чуть раньше, он уже морозил бы яйца на Стене или болтался в петле, испытав на себе «правосудие Станниса».

Но куда податься в Семи Королевствах? Во всем Вестеросе, кроме Запада, его ждала смерть как вассала Ланнистеров, а на Западе — за то, что не уберег Серсею и её ублюдков.

Сандор три раза пытался спрятаться на уходящем в Эссос корабле, но дважды моряки поднимали тревогу, а в последний раз попытались продать страже. Он снес всем головы, но было поздно, пришлось снова бежать.

Клиган скрывался, прятался до суда над Серсеей. Узнав о приговоре, он понял — это его шанс. Сандор прекрасно помнил, как дочка Старка заблудилась в замке и вылезла, судя по вони, где-то в сточных канавах. Он не без труда нашел вход и долго блуждал по тайным тоннелям.

Воняло там как в заднице у Неведомого — и уже тогда стоило понять намек и вернуться, но Клиган шел, несмотря на ловушки, плутал в лабиринте, несколько раз чудом разминулся со смертью, и шел… пока не достиг Твердыни Мейегора.

Он выместил всю злобу на двух десятках стражников, убив их всех, и на попавших под руку слугах. Ему удалось разыскать Джоффри, а на Серсею не хватило времени — и слава Неведомому! Если бы Сандор слушал нытье сразу двух Ланнистеров, он бы не выдержал и отправил их в Пекло.

Теперь они вместе брели на запад, надеясь разыскать войско Ланнистеров. Клиган несколько раз допрашивал встреченных беженцев. Одни говорили, что Тайвин увел войско на другой берег Черноводной, желая покарать Простор, другие — что ушел на Север, к Рубиновому броду, третьи что остался в Речных землях.

— Я пожалуюсь дедушке Тайвину! — провизжал Джоффри. Сандор с трудом преодолел желание схватить болвана за горло и выдавить из него жизнь. Но Джоффри это пропуск на Запад, поэтому Клиган лишь припугнул его:

— Если не заткнешься, нас услышат люди Станниса, и ты будешь жаловаться Роберту!

— Он же помер… — Джоффри так удивился, что стал говорить куда тише.

— И ты помрешь, если нас услышат.

Джоффри вздрогнул и, оглядевшись по сторонам, прошептал:

— Тише! Ты слишком громко топаешь, Пес!

— Неведомый! — воскликнул Клиган и с силой ударил кулаком в ствол дерева.

— Давай!

Назначенный палачом дернул рычаг, люк распахнулся, и в темноту провала рухнул мешок с песком. Тут же раздался треск и грохот.

— Факелы! Больше факелов! — скомандовал я и подбежал ближе.

Место происшествия ярко осветили, и все стало ясно. Не зря я, памятуя конфуз с казнью декабристов, приказал провести предварительные испытания на мешке с песком. Веревка оказалась достаточно прочной, а вот балка, к которой она крепилась, подвела.

— Милорд, мы все исправим, — быстро произнес старший из плотников и отвесил затрещину подмастерью.

— Начинайте!

Я взглянул на небо, начинающее светлеть. Время еще было, мы даже успевали провести тренировку палача. Илин Пейн уже на пути к Стене, поэтому пришлось найти в городской тюрьме добровольца. Кроме него из тюрьмы уже привезли вора, приговоренного к битью плетью. Сегодня палач его раз пятьдесят поднимет на эшафот и наденет петлю. Может быть, до преступника дойдет смысл заповеди «не укради». В Вестеросе она есть, набор заповедей Семерых очень похож на библейские.

Плотники трудились с искренним энтузиазмом — в столице еще помнили разорение города Тайвином и поэтому не любили Ланнистеров, да и Серсея мастерски сеяла в людях ненависть к себе. Мы успевали.

По злой иронии судьбы Серсею повесят на площади рядом с септой Бейелора — почти там же, где казнили в книге Эддарда Старка. Не так много в столице крупных площадей. Только все свершится, разумеется, не на ступенях храма, а на специально сделанном эшафоте. Там, где лишился жизни Старк, разместятся зрители.

Я хотел построить новый, лучший мир — и сейчас это хочу. Только вот первое, что возводят под моим руководством — эшафот. Символично. Почему всегда попытка всех осчастливить начинается с чего-то подобного?

Видят небеса, я бы с радостью свалил на кого другого обязанность распоряжаться здесь. Но отказаться не удалось. Меня, несмотря на все протесты, Ренли временно поставил командующим городской стражи, а именно в моем ведомстве были все культурно-массовые мероприятия города. В том числе и такие.

Теперь мой долг организовать завтрашнее действо, и обеспечить правопорядок. Толпа может выйти из-под контроля в любой момент, и не следует забывать о возможных сторонниках Ланнистеров. Джоффри не сам исчез из запертой камеры.

— Согнать! — я указал стражникам на несколько фигур на крыше здания. Кажется, это был особняк Ланнистеров, уже много лет как пустующий. Серсея и Джейме жили в Красном замке, Тайвин, как правило, там же. Последним в этом доме останавливался его отец. Или резиденция Ланнистеров дальше, а это особняк какого-то дома из Простора? Память Слинта неидеальна.

Вспомнив о Тайвине, я погрузился в невеселые мысли.

Что он предпримет, когда узнает?

Не представляю. А ведь его войско всего в трех днях пути от столицы. Джейме осаждает Риверран, а их родич Стаффорд разоряет север Королевских земель в районе Рубинового брода. Робб Старк все еще где-то на Севере, куда выехал Эддард, а в Хайгардене и Штормовом пределе только собирали знамена…

Фактически в течение нескольких дней Тайвин мог быть у стен Королевской гавани. У него больше тридцати тысяч воинов, у нас — две тысячи Золотых плащей старого набора и еще тысячи три не обученного пополнения. Положение спасают некоторые лорды, чьи войска до нас уже добрались, и армия Станниса.

После гибели короля его вассалы присягнули Ренли, лишь Давос Сиворт избрал Стену. Никому не пришло в голову провозгласить королевой Ширен — женщины наследовали наравне с мужчинами лишь в Дорне, в остальном Вестеросе на них смотрели свысока. За всю историю дома Таргариенов лишь одна женщина пыталась получить Железный трон и вошла в историю как «королева-на-полгода». Её живьем скормили дракону.

У Ренли набралось двенадцать тысяч воинов — куда меньше, чем у Тайвина, но мы сидели в Королевской гавани, а один воин на стене стоит троих у её подножия… У нас неплохие шансы.

— Милорд, мы привели их, — стражник подтолкнул ко мне троих. Парень с корзиной в руках и две девушки.

Прямо компания с пикника! Как же люди рвутся посмотреть на казнь! До чего же падки на кровавые зрелища. Уже одиннадцатая компания за ночь!

Не мне их судить — сам я в прошлом не отказывался от страшных зрелищ. Я видел целиком сериал «Спартак», пару серий «Пилы», или вот «Игру престолов».

Гонял я зрителей не из-за морали, а по самым прагматичным соображениям. Официально — чтобы обеспечить безопасность короля, вдруг кто-то засядет на крыше с арбалетом. На самом деле на самые удобные места я еще вечером распродал билеты.

Горожане падки до зрелищ. Для моих планов нужно много, очень много денег…

— Указ командующего… — я осекся. Факелом осветили лица зрителей. Очень знакомые лица.

Мия, Джендри, Колла.

— Зачем вы здесь?

— Она убила отца, лорд Слинт, — Мия гордо подняла голову.

— Вам найдется место, — ответил я, после безуспешной попытки придумать повод для отказа. Вдруг в мою голову пришла замечательная идея. Наверное, так будет правильно.

— Мия, я могу вас попросить об одолжении?

— Да, — на лице девушки была написана тревога.

Правильно. Внимания сильных мира сего надо опасаться. «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», — так кажется сказал Пушкин. Он был специалист, сам владел крепостными. Или автор тех строк Грибоедов?

Какая же Мия симпатичная… И Колла не менее красива, лицо проще, но она более фигуристая, есть за что зацепиться взгляду. А ведь уложить в постель Коллу проще простого, учитывая её профессию. Слишком много она не возьмет, моим планам небольшая трата на себя не помешает.

Останавливало одно — противно покупать ласки за деньги.

Интересные девушки. Баратеонам повезло, природа щедро наделила их красотой, и мужской и женской. Даже Ширен, если бы не серая хворь, была бы ничего со временем, пусть и с большими торчащими ушами. Единственное исключение — Станнис.

— Лорд Слинт? — переспросила Мия, и я вернулся к суровой действительности.

— Ты не могла бы завтра побыть с Мирцеллой и Томменом?

Джендри и Колла переглянулись, на их лицах было написано крайнее удивление. Мия сжала губы и молчала.

— Она — их мать. Ты единственная, кого Мирцелла знает и испытывает какие-то теплые чувства…

— Седьмое пекло! — воскликнула Мия и тут же быстро пробормотала. — Простите, лорд Слинт. Я буду с ними.

— Это делает вам честь.

Извини, девочка, что взваливаю на тебя эту ношу — но больше некому.

Они ушли в сторону. До меня донеслось, как Колла тихо ругается, что из-за жирного лорда Мия пропустит интересное зрелище, но её на полуслове заткнул Джендри.

— Мне надо немного выпить, — раздался голос Мии, а за ним — характерное бульканье. Вот что было в корзине — кувшины с вином!

Дети Роберта, да. Пьют вино, один регулярно машет молотом, другая живет в борделе. Все в отца.

* * *

Наверное, у меня была возможность спасти Серсею. Повешение не обезглавливание, можно придумать немало хитростей и сымитировать казнь. Потом переправить куда-нибудь… но я не стал ничего делать, и не только из-за неизбежного противодействия Вариса. Я задал себе два вопроса — «будет ли мне лучше, если Серсея выживет?», «будет ли миру лучше, если Серсея выживет?» и на оба ответил «нет».

Серсея держалась хорошо, лишь на эшафоте ей изменила выдержка. Она плюнула в лицо Верховному септону, решившего дать ей последнее напутствие, и бросилась в драку, изо всех сил сопротивляясь палачу.

Что может сделать одна слабая женщина?

Ничего.

Люк раскрылся.

— Я ее никогда не любил и всегда хотел убрать из столицы, — произнес король, уезжая с площади. — Странное дело, я не чувствую радости… Снимите тело на закате, отдайте Молчаливым Сестрам. После победы мы похороним кости в семейной гробнице в Утесе Кастерли, рядом с её отцом и братьями.

— Будет исполнено, ваше величество, — ответил я, чуть поклонившись.

Братья Баратеоны лишены мелочной злобности — это их огромное преимущество перед Серсеей. Разве что ненависть Роберта к Таргариенам… Но тут слишком много личного — и к его чести, он много лет не посылал убийц к Дейенерис с братом, согласился лишь когда они нашли союзников, а на смертном одре отменил свой приказ.

Впоследствии я узнал, что Ренли размышлял о помиловании. Мейстер Пицель предложил попробовать помириться с Тайвином, пощадив его дочь, сослать её в Молчаливые Сестры.

«Великий мейстер, лорд Тайвин никогда не простит унижения своей семьи», — ответил король после недолгих раздумий. Позднее Варис назвал еще одну причину продолжения войны. Лорды Штормовых земель и Простора уже в своих мечтах обживали новые земли и замки на Западе.

Если бы мы знали, к чему приведет случившееся перед септой Бейелора… Возможно, тогда бы король изменил решение.

Казнь Серсеи дала неожиданный результат. Я долго не мог поверить, когда это услышал, но Риверран пал. Лишь много позже я узнал подробности. В руках у Джейме было немало знатных пленников после победы в двух сражениях над речными лордами. За время осады он захватил несколько замков, и в них — семьи знати.

Разгневанный смертью сестры, Джейме поехал на переговоры с каким-то некрупным лордом, руководившим обороной Риверрана. Джейме обещал повесить всех пленных. Ему не поверили. Он вывел заложников на эшафот, и когда первая семья закачалась в петле — Риверран открыл ворота. Множество знатных пленников увезли в Ланниспорт, включая Эдмура Талли, а лорд Хостер разослал воронов, велев Речным лордам сложить оружие.

Даже обреченный, обложенный врагами лев способен сильно кусаться.

На фоне падения Риверрана не радовало даже вступление в войну Долины на нашей стороне. Как потом стало известно, Лиза Аррен хотела идти на Королевскую гавань, мстить за любимого, но лорды поверили признаниям Бейлиша. Недолгий суд, и надоевшую знати и не сыскавшую союзников женщину вышвырнули в Лунную дверь. Регентом при малолетнем лорде Аррене стал лорд Ройс. Ренли принял в Белую гвардию одного из его сыновей, сира Робара, с которым, оказывается, был дружен.

Тайвин также не бездействовал. Многие ожидали, что Ланнистеры пойдут прямо на столицу, но этого не случилось. Наверное, Тайвин взвесил все за и против и отказался от атаки. Слишком мало шансов на успешный штурм, а даже если удастся, это будет пирровой победой — лучшая часть армии поляжет в бою, а наградой станет город, который нужно содержать и защищать. Ренли не захватить в плен, на море господствует наш флот — король всегда может отступить.

Когда в столицу пришла весть, что главная армия Ланнистеров переправилась через Черноводную и пошла на юг, в Простор, многие радовались, и мало кто понял, что Тайвин решил вначале разбить противостоящие ему армии…

Вскоре до нас дошли вести о разгроме спешивших к столице лордов Касвелла и Шермера из северного Простора и жестоких казнях, потом о новом поражении, еще одной небольшой армии Простора. А затем Тайвин повернул на север, и говорили, что с войском идет король Джоффри — мальчишка исчез в ночь смерти Станниса, хотя когда мы уходили из тюрьмы, он еще сидел в камере.

В столице запахло грозой, появились первые дезертиры в городской страже — задумался о бегстве и я. Меня несколько раз вызывали в Красный замок, король и его советники хотели узнать, насколько боеспособна городская стража, насколько готовы укрепления. Получив в очередной раз приказ явиться к королю, я не удивился и не подумал ничего дурного.

— Ваше величество, — я поклонился, войдя в комнату Малого совета. Внутри было лишь четверо — король, лорд Варис и двое белых гвардейцев, сир Барристан и Лорас.

У Ренли хватило ума не отправлять Барристана в отставку, он так и остался лордом-командующим гвардии, хотя долго спорил с королем — Ренли хотел переодеть гвардейцев в плащи разных цветов, но авторитет Барристана его убедил.

Забавно, если королевой станет Маргери, то повториться на новый лад расстановка фигур у трона Роберта. Баратеон на троне, а в гвардии брат его жены и цареубийца по совместительству. Думаю, это будет поводом множества шуток.

— Можете идти, лорд Варис, сир Барристан, — произнес король и вскоре мы остались втроем. — Лорд Янос, подойдите.

Король развернул на столе свиток — и я увидел мастерски нарисованные гербы. Два десятка, в основном два цвета, черный и золотой, иногда встречаются и другие. Башни, крепостные стены, ворота — видимо потому что я командующий городской стражей. Герб с гаечным ключом, с гайкой — короля впечатлил побег из тюрьмы. Я не удержал улыбки, увидев два герба с по-разному нарисованными медведями.

— Выбирайте любой, лорд Слинт.

Было большое искушение выбрать медведя и видоизменить его, превратить в Винни-пуха, но я представил рыцаря с таким гербом и девизом «потому что кто-то слишком много ест» и отбросил эту мысль. Слишком забавно, недостаточно серьезно.

— Благодарю вас, ваше величество, — я указал на герб с черной гайкой на золотом фоне. Она очень мне напоминала мне символ Конфедерации независимых систем из Звездных войн. Почему бы и нет? — Только, с вашего позволения, я бы чуть изменил.

Король вложил в мою руку перо, и я нанес пару штрихов, превращая гайку в подобие герба конфедерации. Увы, шестеренка империи или республики слишком сложна. Ренли задумался и улыбнулся.

— Прекрасно. Просто и необычно, без всякой вычурности. Девиз придумаем позже.

Неужели он вызвал меня только для этого? Неужели ему нечего делать, кроме как рисовать гербы?

Я посмотрел на короля — и вдруг понял. С самой казни Серсеи я не видел Ренли вблизи и поразился изменениям. Он стал куда взрослее и выглядел усталым и вымотанным. Для него эти гербы развлечение, позволяющее отвлечься от других дел. Уверен, не будь армии Ланнистеров рядом, король проводил бы время в празднествах, Ренли по характеру был больше Роберт, чем Станнис — но враг заставил его трудиться.

— Лорд Варис принес весть — слухи правдивы, — сказал король, отойдя от стола. — В армии Тайвина Джоффри, мальчишку выкрал Сандор Клиган. Другие новости…

Ренли подошел к другой части стола, где была расстелена карта Речных земель, на которой кто-то расставил все, что нашел в зале совета — кубки и чернильницы.

— Роберт говорил, каждый командир должен знать свой маневр — чтобы понимать, когда надо спешить в битву, а когда в бордель. Тайвин, Джейме, Стаффорд, — Ренли указал на три чернильницы.

— Ваше величество, похоже, Ланнистеры стягивают армии в единый кулак, — заключил я, поразмыслив над картой. До карт моего времени было очень далеко, но можно понять суть. Как же они близко… Жаль, масштаб не соблюден.

— Они идут сюда, — король ткнул пальцем в Королевскую гавань.

— К Трезубцу, встречать армии Старка и Ройса, — Лорас указал на два кубка за пределом карты. — Я бы пошел туда. Если разбить их, с севера еще долго никто не придет. Тайвин вначале обезопасит фланги, потом пойдет к столице.

— Рейегар уже пробовал обороняться на Трезубце, — Ренли на мгновение улыбнулся. — Неважно.

Он посмотрел на карту, будто пытаясь найти ответ, затем вздохнул.

— Роберт умел воевать лучше меня, он бы разбил Ланнистеров одной рукой, держась другой за бочонок или за грудь шлюхи… Вы знаете, как обстоит дело с продовольствием в городе, лорд Слинт?

— Неважно, ваше величество. Дороги перерезаны, подвоза почти нет, много беженцев и армия.

— Да, армия. Выходить биться нельзя. Оставаться в городе нельзя. Армия ест слишком много, особенно лошади. Терять столицу обидно… Но с потерей Королевской гавани не потеряны Семь Королевств! — сверкнул глазами Ренли. — Я отступаю в Штормовой предел, собирать войска. Пусть Тайвин берет город, и сам содержит его! Я соединюсь с армией Тиреллов, отрежу его от Запада и раздавлю.

На мгновение я подумал, что в теле Ренли поселился гость с Земли, но потом засомневался. Одна похожая фраза ничего не значит, но проверить — надо. Ночью напишу на стене на видном месте пару физических формул и посмотрю на реакцию. Рядом стоит поместить слово из трех букв, а потом английское из четырех, на случай если иностранец. Давно надо было это сделать. Вдруг я здесь не один?

Нет. Пташки Вариса засекут меня при попытке сделать граффити. Стоит придумать что-то другое.

— Разумный выход, ваше величество, — я чуть поклонился. Ренли кивнул.

— И вы согласны? Прекрасно. Нельзя сдать город без боя! Лорд Янос Слинт, я назначаю вас Хранителем Королевской гавани, — произнес с пафосом Ренли, и я чудом удержался от матерного комментария. — Я облекаю вас всей полнотой власти в городе до окончания войны. Я верю в вашу находчивость и доблесть. Обещаю, моя награда будет велика!

В голове промелькнуло множество мыслей. Самое пристойное, что хотелось сделать — выколоть королю глаз. Если отступает, как Кутузов, так пусть и соответствует.

План-то неплох, но почему я?!

Неужели не нашлось никого другого?

Кстати, как-то маловато знати в городе в последнее время, разъезжаются один за другим. Кто как Старк, собирать войска в родные владения, кто по другим причинам. А я сижу в городе, как дурак!

Я не переметнусь к врагу — после всего содеянного Ланнистеры меня не примут; я недостаточно знатен, знаю город, и меня не жалко. У меня нет друзей и родственников… Добро пожаловать в почетные капитаны «Титаника».

Хотел же сразу уехать в свои земли, но не успел, задержался, разыскивая алхимика и механика, а там и старый пост получил! Задержался на свою голову… Надо было тверже отказываться от командования стражей!

— Я не наложу на вас опалы из-за падения Королевской гавани. Лорд Слинт, вы должны оборонять город как можно дольше. Я уведу большую часть рыцарей, оставлю Золотые плащи и пехоту с Драконьего камня. Когда Ланнистеры возьмут стены, грузите войска на корабли, оставив самых ненадежных солдат прикрывать отход. Плывите в Штормовой предел.

— Возможно, вам даже не придется сражаться, — подал голос Лорас. — Если Тайвин пойдет к Трезубцу и проиграет.

Прекрасно! Значит, должность не такая расстрельная, как казалось. На таких условиях можно и повоевать. За время осады можно приватизировать какие-нибудь ценности, что пригодится для моих планов. Не всю же казну вывезет Ренли?

Неплохо.

У меня даже есть несколько идей по обороне города. Да и боевой опыт не помешает, сам-то я никогда не воевал, не считая компьютерных игр… Не отказался бы сейчас от пары бункеров и танков из Starcraft.

— Ваше предложение честь для меня, ваше величество.

Повоюем. Главное — вызубрить маршрут до гавани и держать корабли в полной готовности к бегству.

Уходя с совещания, я напел мелодию гимна России. Никто не отреагировал. Не попаданцы, а жаль. Впрочем, проверку стоит повторить с другими песнями, известными по всему миру.

— Я доволен, Джаселин, — сказал я, отдавая слуге шест, которым лично измерял глубину рва. — Ваши люди работают быстрее всего.

— Ваши повозки просто превосходны, милорд, — сказал Байуотер и отъехал в сторону, пропуская пятерых человек с тачками. — У меня их уже сто три.

— Сто три? — переспросил я и распахнул свое новое изобретение — записную книжку. Истрепанные страницы с планами по производству и распределению инструмента говорили: тачек должно быть меньше. Неужели Джаселен украл их с других участков? Там как раз недостача!

— Милорд, я доплатил мастерам из своих средств, и они трудились по ночам.

— Назовите сумму, и вам возместят, — я облегченно выдохнул. Объяснение казалось правдоподобным и как раз в характере Байуотера.

Моим первым нововведением в Вестеросе стала банальная тачка. Раньше таскали грунт в корзинах, на носилках или волокушах, в первый же день земляных работ я увидел это безобразие и тут же вспомнил про тачку. Нехитрое приспособление, но в моем мире появилось, кажется, только во втором тысячелетии.

Получилось не совсем то, как я хотел — металл дорог, а цельнодеревянная тачка тяжела, но и она сильно облегчала труд землекопа и, следовательно, ускоряла работу.

Пожалуй, есть повод для оптимизма — мое первое изобретение направлено на улучшение труда людей, а не на смертоубийство. Начало вдохновляет.

Проводив взглядом вывозивших землю горожан, я вдруг заметил нечто странное, всмотрелся и понял — все пять работников прикованы к своим тачкам нетолстой цепью! А вот этого на моем чертеже не было!.. Неужели люди настолько стремятся бежать, что приходится прибегать к таким мерам? Но судя по одежде, это вольнонаемные горожане, не мобилизованные!

Следует проверить, как их кормят.

— Зачем цепи?

— Чтобы не украли, милорд, — пояснил Джаселин и ругнулся. — Уже семь повозок похитили, мерзавцы.

Этого следовало ожидать. Молодец Байуотер, догадался оборудовать тачки «противоугонной системой». Прекрасная идея! Я быстро достал вторую записную книжку и начертал тонкой свинцовой палочкой «Тачки, цепи». Взглянул на палочку и дописал «Карандаш!».

Свинец неплохо пишет по бумаге, но от тяжелых металлов стоит держаться подальше. Следует проверить, чем занят мастер, которому я заказал карандаши.

— И что они собирались с ними делать, Джаселин? Продать Ланнистерам?

— Нет, мне.

Я засмеялся. Жители Королевской гавани поражали меня своей находчивостью и изобретательности. Уверен, Остап Бендер никакой не сын турецкоподданного, он родился и воспитывался в Вестеросе!

Взять, например, тачки.

Поначалу я думал, что проблем не будет. Сделав несколько на пробу, я собрал мастеров города, продемонстрировал образцы, объявил о закупочных ценах и стал ждать готовые изделия. О, как я был наивен!

Поначалу все шло хорошо — если не считать того, что каждый второй мастер пытался всучить откровенный брак. Гнилые доски, экономия на соединениях, слишком тяжелые и тому подобное. Через пару дней я с удивлением обнаружил, что в реальности на складах две трети брака, хотя я лично следил за качеством. Лорд Варис помог раскрыть нехитрую схему — днем мне продавали хорошую тачку, а ночью её выносили со склада, заменив, например, сделанной из гнилых досок… и утром заново продавали хорошую. Была проверка, но тачки просто пересчитывались, никто не рассматривал их внимательно! Пришлось выжигать номера на самых ценных частях и наводить порядок с охраной. Теперь вот афера проще — украсть и продать обратно. Это пятая «схема» с одними только тачками! А что творится на складах продовольствия?..

Такое ощущение, что горожане целыми днями сидят и думают, как еще им обокрасть государство! Иногда мне казалось, что коррупция и воровство опаснее армии Ланнистеров. Воруют всё. Инструмент, одежду, жалованье, еду из общего котла… На других участках регулярно появлялись фиктивные работники, «мертвые души»! На бумаге трудится одно число людей, и на них выделяются продукты, а на деле их куда меньше — и разница уходит на черный рынок.

Моя главная беда — не хватает честных, исполнительных и умных людей. За одними приходится постоянно присматривать, чтобы не украли. Другим все разъяснять и убеждать что и почему делать, и не давать делать по-своему, за третьими смотреть чтобы не совершили какую-нибудь глупость.

Если бы не лорд Варис, оставшийся в городе, я бы не сделал и половину задуманного. Мастер-над-шептунами помогал мне как мог, изо всех сил. Знакомил с подходящими людьми, вскрывал самые вопиющие коррупционные схемы и разоблачал заговоры.

Варис был моим важнейшим помощником — и моей величайшей проблемой. Он наверняка анализировал каждое мое действие, и ломал голову, пытаясь понять кто я и чего я хочу. Не так давно у меня был выбор — убедить Мелисандру устранить Вариса или отойти в сторону и дать Варису устранить Мелисандру. Надеюсь, я сделал верный выбор.

Варис, Джаселин Байуотер, очень вовремя вернувшийся в столицу Берик Дондаррион и Торос из Мира были моими важнейшими помощниками, на них все держалось в столице, хотя с каждым из них хватало проблем. Например, на Тороса смотрели косо из-за его веры.

Я проехался дальше, осматривая стройку века. Увы, мне не нарастить стен Королевской гавани и не построить новые, слишком мало времени. Зато вполне по силам сделать землю ниже перед стеной — углубить и расширить ров.

За первым рвом копали второй. Разумеется, это не панацея — враг закидает ветками, засыплет мусором и пройдет. В нашей истории был даже специальный термин, «фашины» — связки соломы и веток для закидывания рвов и ям.

Ров не остановит врага, он лишь замедлит продвижение противника и скует его маневр. Ланнистеры не смогут атаковать внезапно и быстро. Именно так я объяснял непосвященным зачем нужен второй ров. Чем меньше людей знают об истинных планах, тем лучше.

— Сколько за сегодня? — спросил я, указав на виселицу, на которой болталось пять тел.

— Девять. Ленятся, не хотят работать.

Кроме свободных граждан, пришедших ради пайка, здесь хватало немало насильственно мобилизованных. Сейчас за многие преступления отправляли на принудительные работы — и с ними обращались очень сурово.

Земляные работы представляли собой жуткое зрелище. Тысячи измученных, грязных людей в обносках рылись в земле и грязи, орудуя кто чем, в лучшем случае деревянными лопатами с окованными металлом лезвиями. Инструмента не хватает — у нас всего не хватает.

Шум, разговоры, крики, чья-то ругань, свист плеток… и вонь, нестерпимая вонь. Недалеко лазареты, где лежат сотни больных и умирающих. И все это организовал я… и в этот ад большинство идет совершенно добровольно.

В «Битве королей» мне очень нравились главы Тириона, где он наводил порядок в столице и готовил к обороне. Я любил столичную сюжетную линию больше, чем какую-либо другую, но главы от лица Тириона — особенно. Думал ли я, что окажусь на его месте? Может, это такова кара высших сил, за то, что невнимательно читал главы с Дейенерис? Сейчас бы скакал в теле лорда Мормонта или еще кого-нибудь рядом с Матерью драконов и думал, как к ней подкатить.

С некоторой стороны мне приходилось легче, чем Тириону. Мне не мешал глупый король и не менее глупая вдовствующая королева, следовало заботиться лишь об ударе с суши, флот Ланнистеров находился на другой стороне континента и не подоспеет к осаде — да он даже не выйдет из гавани. Между нами силы Тиреллов и Королевский флот, оба раздавят корабли Ланнистеров как мух — Тайвин никогда не выделял много денег морякам, предпочитая вкладываться в армию и крепости.

— Милорд, прошу вас ознакомиться с кухней, — Байуотер указал на множество палаток, столов, костров, обложенных камнями и котлов с каким-то варевом.

Я спрыгнул с коня и подошел к одному из котлов с готовой пищей. Достал заранее припасенную ложку, зачерпнул подозрительную на вид жижу, понюхал и опустил в рот. Вкус… так себе, есть можно только с голодухи. Но люди опустошают свои миски с удивительным аппетитом — в столице и вправду проблемы с едой. Согнанных на работы горожан удерживает от бунта лишь бесплатная кормежка.

Как справедливо распределить продовольствие в городе, где у большинства населения нет документов, где мало кто умеет читать и писать? Я пытался — выходило плохо. Но в книгах Тирион отдал все на откуп свободному рынку, и город как-то выжил. Надеюсь, выживет и сейчас.

В столице недоедали, но голод еще не наступил. Подвоз с моря никто не блокировал, и к нам шли корабли из Вольных городов, из Чаячьего города и Штормового предела, рыбаки свободно и без страха выходили в Черноводный залив. Самое главное, Ланнистеры ушли к Трезубцу и восстановилось движение по дороге Роз, в столицу временно потек ручеек продовольствия из Простора. Тоненький ручеек — север региона успели разграбить Ланнистеры, да и торговцы не спешили, опасаясь войны.

Цены росли, но я боролся с этим. Для начала позаимствовал идеи у Тириона, начав строительства лодок для рыбаков за счет казны и открыл для охоты Королевский лес. Вооружившись памятью Слинта, я перетряхнул спекулянтов в городе, некоторых повесил. Продовольствия сразу стало больше, но цены все равно росли — и тут общественные работы стали как никогда кстати.

Проблемы были не только с продовольствием, но и, например, с дровами — и сейчас, если прислушаться, доносились удары множества топоров. В окрестностях Королевской гавани рубили деревья и свозили в город, на централизованные склады.

— Одобряю, — я кивнул и вытер ложку о платок. — Повара воруют?

— Последний раз вешали позавчера, лорд Слинт.

И как Байуотер ухитряется произносить мой титул, что он звучит подобно оскорблению?

— Хорошо. Покажи волчьи ямы.

— Милорд, мы сейчас сооружаем третье заграждение, — начал рассказывать Байуотер, активно размахивая единственной рукой и показывая на местности.

В некоторых местах между рвами мы делали несколько рядов замаскированных ям с кольями на дне. Иногда большие, где мог поместиться человек, а чаще маленькие, по щиколотку, с вбитыми в дно короткими, в несколько сантиметров в высоту острыми колышками, которые пронзили бы ногу наступившего на них человека. С каждым днем пространство перед стенами все больше напоминало минное поле, только без мин.

В строго рассчитанных местах были и мины, дикий огонь может многое, если его грамотно применять — и я провел много часов, придумывая, что с ним можно делать.

Война — это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает. Я копался в памяти Слинта, беседовал со всеми опытными людьми, обсуждая грядущие штурмы, и подчерпнул от них немало полезных идей и информации. С самыми доверенными соратниками, вроде Байуотера, я не раз спорил, строя планы обороны и штурма.

Я пытался понять, как будет действовать противник — и как реагировать на мои ходы. К планированию я даже привлекал Тороса и его умение смотреть в пламени — но видения жрецов Рглора слишком расплывчаты и неясны. Насколько мне это удалось просчитать Тайвина и Тириона, покажет время. Первый штурм наверняка отобью, а дальше они могут оказаться хитрее.

Несмотря на усталость и замотанность, в моей голове рождались новые и новые идеи, иногда удачные, а иногда не очень. Я завалил камнями трое ворот из семи, а за остальными насыпал земляной вал и деревянно-земляные башни. Мои люди строили баррикады на улицах, рыли большие и широкие колодцы, чтобы было чем тушить пожары. Я вмешивался в подготовку ополчения и расчетов метательных машин, в изготовление катапульт и стрелометов — и иногда мне хотелось разорваться на множество маленьких Слинтов.

— Пора, — сказал я, взглянув на солнце. От Слинта мне достался поразительный навык определять время по положению солнца в небе с точностью до получаса.

Мы поднялись с Байуотером на башню у ворот, где нас ждало десять сигнальщиков с флагами в руках.

— На пост! — скомандовал я первой паре. — Враг проломил ворота.

Бледный от волнения юноша в светлой рубахе и темных штанах резко взмахнул красными флагами. Его напарник, в темной рубахе и светлых штанах, не двигался. Если приглядеться, то можно было увидеть вдалеке на крыше дома другую пару сигнальщиков. Одетый в светлый верх и темный низ, повторял движения. Следующую пару за ними уже не было не видно.

— Нужна помощь.

Новые взмахи, новые сигналы.

— Сильный пожар.

У меня меньше войск, чем у противника и, разумеется, враг будет пытаться размазать мои силы по стенам ударами в разных местах. Поэтому я оставил в городе несколько резервов, которые должны помочь в трудную минуту, и разработал систему передачи сообщений.

— Кто вам подсказал эту идею, лорд Слинт?

— Я родом из Долины, сир Джаселин. В старину там передавали сигналы с помощью костров на вершинах холмов. Вначале я думал развести несколько костров и пускать цветные дымы, но мне попался на глаза корабль с полощущимся на ветру флагом, и словно Старица коснулась меня!

Байуотер посмотрел на меня с искренним удивлением. Не ожидал такого хода от недалекого и неумного Яноса Слинта, но вроде бы объяснением удовлетворился. Если он и раскусил, что перед ним не настоящий Слинт, то мастерски не подает вида.

На самом деле, в детстве я не раз перечитывал «графа Монте-Кристо», и мне запомнился эпизод с визитом главного героя на станцию оптического телеграфа, а в какой-то книге видел семафорную азбуку, применявшуюся в прошлом моряками. Деталей я почти не помнил, так что придумал азбуку с нуля.

Каждый флаг можно поднять шестью способами. Представим будто сигнальщик в центре циферблата. Флаг можно поднять вверх, на двенадцать часов, в сторону — на три часа, вверх и в сторону — на полвторого, вниз и в сторону, на полпятого. Еще флаг можно не поднимать совсем, или вытянуть руку и показать его с другой стороны от тела. У сигнальщика флажки в обоих руках, это дает тридцать шесть комбинаций, точнее тридцать пять — вариант, когда оба флага опущены, не считаем.

После недолгих тренировок самые успешные сигнальщики передают до пятнадцати комбинаций в минуту, и это не предел. Ради интереса я перевел в биты и получил, что у меня скорость передачи информации почти семьдесят семь бит в минуту. Если махать флагами сутки без перерыва, то можно передать целых тринадцать с половиной килобайт!

Тридцати пяти комбинаций не хватало. Вначале я решил использовать на линии двух сигнальщиков. Четыре флага дают уже почти тысячу триста комбинаций! Но после первых тренировок понял, что идея никуда не годится. У сигнальщиков не хватает опыта, им еще тренироваться и тренироваться для одиночной передачи информации, а уж пытаться делать что-то синхронно с напарником… Проще и быстрее оказалось отправить гонца, чем дождаться послания и расшифровать его.

Выход оказался прост. Я создал две семафорные азбуки. Собственно азбуку, позволяющую передать любую информацию, только дайте время сигнальщикам, и три десятка самых важных сообщений, передаваемых несколькими положениями флагов. Один сигнальщик, обучался только передаче букв, второй тренировался только в передачи сообщений. Чтобы легче различать их на расстоянии, сигнальщики одевались в разные цвета и стояли строго по порядку, слева — передающий команды, справа — текст.

Теперь я мог очень быстро предать несколько заранее отобранных приказов — или чуть медленнее послать любое сообщение. Сигнальщики тренировались каждый день с утра до вечера… и приходилось тренировать командиров пользоваться связью.

— Колокол еще не повесили, милорд, — Джаселин извинился и показал на стоящий у основания башни колокол. — Трудности с креплением. Завтра закончим.

Кроме флагов, я придумал и несколько звуковых сигналов, но пока не было учений, еще не успели провести.

— Пусть все участки обороны сообщат количество тачек!

Сигнальщик еле заметно вздохнул и замахал флагами. Я прищурился, разглядывая следующий пост. Семафорную азбуку я выучил наизусть и прекрасно понимал, что сейчас передают… Ошибки были, и немало. Иногда путали буквы азбуки, а иногда сказывался недостаток образования. Я тщательно подбирал сигнальщиков, отсеивал делавших четыре ошибки в слове из трех букв, но грамотность все равно оставляла желать лучшего.

Ничего, время еще есть. Надрессируем. И сигнальщиков, и ополчение, и алхимиков, и обслугу катапульт. Время есть.

Столица потихоньку готовилась к обороне. Копались рвы, делались ловушки, тренировались городская стража и ополчение… Враг был уже рядом. Меня пугали идущие к столице силы. Их слишком много. Я прекрасно знал, что Станнис в свое время взял бы город, если бы не подошел Тайвин… Сейчас нет надежды на быстрое подкрепление.

Я целыми днями не слезал с лошади, носясь по городу и проверяя его оборону, думая, как еще укрепить его. Я спал по четыре — пять часов в день, ел на ходу и просто падал с коня.

Враг был рядом. Пока везло — Тайвин все же пошел на север. Логично. Королевская гавань не такая уж большая ценность, особенно без короля. Он потеряет под стенами несколько тысяч солдат, и что получит? Чемодан без ручки. Нести неудобно, бросить жалко.

В столице нет даже Железного трона! Половина города видели, как задрапированный тканью трон с превеликим трудом волокли на громадном помосте в гавань, а потом грузили на корабль. Варис даже помог бежать одному шпиону Ланнистеров, чтобы передать Тайвину эту новость. На самом деле оторвать трон от постамента не удалось — и пришлось сделать макет из окрашенного дерева и старых мечей, и отправлять всех кто принимал участие в работах на Драконий камень, чтобы не распускали слухов.

Тайвин мог бы взять город, но потом на оборону столицы пришлось бы выделять силы, минимум несколько тысяч воинов. Королевскую гавань придется кормить. Да, обладание столицей это престиж и удар по Ренли, но город могут отбить в любой момент — и уже Тайвин получит удар по репутации.

У меня оставалась надежда, что Тайвина разобьют на Трезубце, или что он снова не захочет брать столицу. Но я продолжал вкладывать всю энергию и силы в укрепление обороны.

Все звуки неожиданно перекрыли удары в колокол.

— Перерыв, — пояснил Байуотер, и сигнальщики облегченно опустили флаги. По его лицу можно было понять, он не одобряет введенный мною обеденный перерыв в самое жаркое время суток. Но иначе нельзя, не стоит слишком выматывать людей: выбившись из сил, они много не наработают.

С башни было видно, как работники относят инструмент на склады, идут к реке, где совершают омовение, а далее расходятся к навесам. Кого-то привязали к столбу рядом со складом и стали охаживать плетью — не иначе посеял инструмент.

Многие работники просто шли спать, а другие предпочитали культурное времяпровождение. Несколько септонов начали свои проповеди, не зря я потратился на взятки церковным иерархам. Одновременно стали выступать артисты и музыканты — с песнями, посвященными дому Ланнистеров.

Я вложил немало сил в идеологическую работу, снова напоминал о предыдущем взятии Ланнистерами Королевской гавани и объяснял, что сейчас будет еще хуже — ибо тогда в городе не вешали дочь Тайвина! Певцы и септоны объясняли людям, что они будут сражаться не за короля Ренли, а за свои дома и семьи.

Горожане способны на многое. Полтора века назад они в приступе фанатизма пошли на штурм Драконьего логова — и убили четырех драконов, несмотря на чудовищные потери. Будь у меня те люди, Тайвину не светило бы абсолютно ничего. Жаль только, что со времен Танца драконов многое изменилось. Я старался расшевелить горожан, кое-что удавалось, но пока не видел в них того огня.

— Джаселин, а где у вас плакаты?

— Милорд, обратите внимание на ту толпу, — Байуотер протянул руку, указывая на скопище людей в отдалении. Если приглядеться, можно было заметить семерых Золотых плащей, сторожащих стенды. В первый раз я имел глупость повесить агитационные плакаты без охраны, и они моментально исчезли — люди оказались падки на живопись… и то, что половину плакатов можно было записать в порнографию, только прибавляло им привлекательности в глазах горожан.

— Отлично, сир. Я доволен вами. Если бы остальные капитаны стражи были такими, как вы… — я тяжело вздохнул. Сейчас надо было ехать к другим воротам, устраивать разносы, ругать за несделанную работу, потом ехать к мастерам, проверять стрелометы и камнеметы, опять устраивать разнос, дальше — визит к алхимикам, если хватит времени заскочить на тренировки ополчения…

Враг был рядом. Я изо всех сил готовился к обороне столицы, и это стоило мне немало сил и здоровья… И не только этого.

Я исхудал, в волосах появилась седина. Меня три раза пытались убить — конфискации, казни недовольных, борьба за дисциплину дали мне немало врагов. Кроме этого меня догнала борьба за наследство Бейлиша — покойный опирался не только на Золотых плащей, у него были обширные связи в теневом мире столицы. Мне повезло, я выжил, и даже не сильно был ранен, спасибо Варису. Но повезло только мне.

За все в жизни надо платить. Я получил слишком многое, возвысился слишком высоко. Семья Слинта погибла, её зверски убили, а перед смертью пытали — и я сильно переживал это, еще одни жертвы на моей совести…

Жена Слинта по-своему любила его, как и дети… Во мне было много воспоминаний о них. Я пренебрегал семьей, сторонился. Когда последний раз говорил с ними, когда последний раз общался? В ночь первого переворота или встречался позже? Не помню.

Трагедию я воспринял очень близко к сердцу. Варис помог мне отомстить, раскрыть заговор. Нити тянулись и к некоторым Золотым плащам, недовольным моим новым курсом, и к «теневым королям» Королевской гавани.

Я действовал беспощадно. Варис сильно помог с информацией. За несколько дней мы разгромили преступный мир столицы и вырезали почти всю его верхушку. Палачи, заваленные работой, срывались в запой, я щедро лил кровь… Но разве это вернет ушедших? В иные минуты я жалел, что не присягнул Р’глору — он давал силы возвращать умерших.

Во всем можно найти светлую сторону, даже в этом… Я конфисковал немало средств, а вместе с теневым миром под раздачу попали не пойманные ранее спекулянты, и в городе стало легче с продовольствием.

Отряды Ланнистеров уже появлялись вблизи стен столицы, но прошла неделя, другая, затем третья, а армии все не было. Я уже почти желал встречи с врагом…

Казнь откладывалась, делая ожидание невыносимым. Тайвин решил вначале разбить противостоящие ему армии, а затем брать города. Ланнистеры сражались как львы, пытаясь разбить врагов поодиночке. И им это удавалось.

Это новая версия данной главы. Старая удалена. Всем спасибо за критику!

--------

Тайвин склонился над картой.

Это было не красивое творение мейстера, с четкими и красивыми линиями, чернилами разного цвета и богатыми узорами, а грубая походная карта, не знающая ни красоты, ни богатства, ни точности.

Скоро все решится. Послезавтра начнется битва, которая решит судьбу дома Ланнистеров. Первая, но не последняя. Врагов слишком много, но они разъединены, и единственный шанс — разбить вначале одних, потом других.

Он не хотел такой войны — но Старк и Баратеоны не оставили ему выбора.

Враг силен, Север и Долина выставили более сорока тысяч воинов. Они уже бились здесь, Эддард Старк, Джон Ройс, Бринден Талли знают окрестности Трезубца, их слава и доблесть велика…

Слава Роджера Рейна некогда сияла на весь Вестерос, у него было больше воинов, чем мог выставить утес Кастерли. Но с той поры одни дожди рыдают в Кастамере.

У врага сорок тысяч — у него пятьдесят, все армии соединены в единый кулак. Почти все силы Запада здесь, дом оголен до предела. Давен собирает новые силы, но, если Тиреллы двинутся по Приморской дороге или вторгнутся Грейджои, владения дома Ланнистер будут разорены.

Пока новости из дома обнадеживают — Простор собирает силы, Рован даже подступил к Глубокой норе, но Тиреллы и Ренли идут к столице, а не к утесу Кастерли. Посольство с Пайка не вернулось, но железнорожденные не нападают.

— Четыре тысячи наших новых союзников, три тысячи пехотинцев и горцы встанут тут, — Тайвин указал на берег напротив Рубинового брода. — Их возглавит лорд Марбранд.

— Это честь для меня, милорд, — Марбранд поклонился. Он еще не понимал плана боя, но был готов выполнить приказ и твердо верил в своего лорда. Хороший исполнитель, умный, толковый и преданный.

Река — прекрасное место для обороны. Переправа идет медленно, враг будет прибывать постепенно, частями, и частями атаковать вверх по обрывистому берегу, теряя тысячи при штурме — и тысячи в водах реки от ливня стрел и быстрого течения.

Можно атаковать врага в момент переправы, пока его войско рассечено надвое рекой — так пытался Рейегар, не успев занять берег брода. Но Тайвин Ланнистер собирался поступить иначе.

— Пусть готовят частокол, укрепляют переправу.

— Будет сделано, милорд.

— Семь тысяч не удержат брод, — вмешался Тирион.

Карлик глуп, если думает, что он планирует защищать брод дикарями, речными лордами и горсткой пехотинцев. Что еще ожидать от Тириона? Вино и шлюхи давно лишили его остатков куцего разума.

— Они побегут сюда, — Тайвин указал на холмы чуть южнее. — Здесь их встретит Киван с остальной нашей пехотой и тысячей конницы. Конницу поведет Клиган.

Брат кивнул. Этот план они обсуждали всю ночь. Киван — надежная опора и верный союзник. О боги, если бы у него был сын, подобный Кивану! Джейме слишком молод, слишком горяч, ум еще недостаточно остер. Пройдет немало лет, прежде чем он станет готов унаследовать Утес Кастерли. Он драгоценный камень, который еще нужно огранить и отполировать. Если бы не проклятый Эйерис, забравший Джейме…

— Я подойду с юга, враг решит, что это подкрепление.

— Ты нужен мне рядом, — сказал Тайвин, увидев вопрос в глазах Стаффорда. Кузен плохо показал себя в последних боях, и лучше центр возьмет на себя Киван. — Разведчики Старка знают, что нас не семь тысяч, мы покажем им армию. Эддард будет гадать, почему сразу не встретил на Трезубце всю армию, или радоваться, что Киван не успел. Это его отвлечет.

— Они увидят, что армия слишком мала… — вмешался Тирион с очередным нелепым замечанием. Насколько же он глуп, что не видит очевидного?

— Думаешь, я это не понимаю? Именно поэтому мы последнее время делали все, чтобы запутать врага, чтобы он решил — мы ушли к югу, оставив заслон. Я встану здесь, — Тайвин показал на долину между холмами в стороне от брода, — с половиной конницы. Джейме в лесу, со второй половиной. Когда враг увязнет в наших рядах, Киван станет наковальней, я и Джейме — молотами. Это поле создано для действия конницы. Мы их зажмем с трех сторон и сбросим в реку.

— Как вы атакуете вовремя? — Тирион нахмурился, смотря на карту.

— Столб дыма, — пояснил Киван. — Виден издалека.

— Враги насторожатся, если вдруг в тылу нашего войска поднимется дым, — заметил Тирион. — Мы потеряем внезапность.

— Сейчас не место для критики, — Тайвин почувствовал гнев. Неужели Тирион думает, что он настолько глуп и не понимает этого? Что он упустил другие варианты? — Гонцы недостаточно быстры. Если можешь предложить что-то лучше, говори. Нет — молчи.

— Флаги, — на лице Тириона появилась мерзкая улыбка. — Цепочка людей в пределах видимости с флагами. Гискарцы во время войн с Валирией…

— Ты этим и займешься, и только попробуй ошибиться! — прервал самодовольные разглагольствования Тайвин. — Нам нужно как можно больше пленных. Объясните это всем, от рыцарей и лордов до последних наемников.

Джейме поднял голову и в его потухших глазах вспыхнул огонь, но он промолчал. Тайвин слегка кивнул, гордясь сыном. Он скорбит по сестре, но гнев не застилает его разум. Вчера был трудный разговор — Джейме понял, что не стоит торопиться с местью.

— Пообещайте тысячу золотых драконов за живого Эддарда Старка, пятьсот за его сына… и тысячу плетей за мертвеца!

Джейме нахмурился, казалось, он вот-вот с его губ сорвется замечание, и Тайвин повторил, снова напоминая сыну.

— Пленные — заложники. Если мы возьмем Старков, то Кейтилин пойдет на все, что угодно, на любые условия, чтобы вернуть мужа и сына. Нам нужен каждый лорд Севера и Долины, что мы поймаем. Против нас слишком много врагов, и мы должны любой ценой договориться о мире с как можно большим числом лордов. Сейчас мы будем милосердными — вешать начнем потом. Ланнистеры всегда платят свои долги. Враги дорого заплатят за свой мятеж.

* * *

Множество лошадиных копыт глухо стучали по доскам помоста. Войско переправлялось на южный берег Трезубца.

В прошлую войну Рейегар пытался построить временный мост через Трезубец ниже брода, чтобы ударить с неожиданной стороны, — не успел, они не дали ему времени. Переправу разобрали, и пустили доски на погребальные костры для Рейегара и его людей. Но Эддард видел недостроенный мост.

С Близнецов пришло пять кораблей с плотниками и инструментами. Они встали на якоря, став опорами моста, а между ними настелили доски. Три дня тяжелой работы — и мост был готов. Бринден клялся, что Ланнистеры не узнали о его существовании.

Тайвин — опасный противник. Еще юношей он разбил прославленного Роджера Рейна. Он уже разгромил войска Речных лордов и — ходили слухи — каких-то лордов Простора. Его нельзя недооценивать.

Разведчики Бриндена принесли весть. Теон сумел прокрасться, рассмотреть и пересчитать противника. Ланнистеры пытались обмануть. Часть войска с ложным королем и Цареубийцей отступили, но сам Тайвин остался. Он вместе с большей частью конницы прятался к западу от дороги.

План Ланнистеров был очевиден. Выманить войско — и нанести внезапный удар во фланг. Рискованный ход, надежнее было бы обороняться на броде. Но брод мешает не только наступлению: если произойдет битва по плану Тайвина и войско Севера и Долины дрогнет, оно не сумеет быстро отступить через реку. Будет бойня, невиданный разгром. Тайвин рискует, стремясь нанести сокрушающий удар.

Многие говорили — место битвы хороший знак. Один раз Север и Долина победили при Трезубце, победят и второй. Но воспоминания причиняли Эддарду лишь боль и тоску. Слишком много хороших людей погибло тогда… И сейчас с ними не было ни Джона, ни Роберта — оба лежали в земле.

Эддард отдал бы многое, чтобы вновь увидеть средь всадников гиганта в шлеме с оленьим рогами, с огромным молотом на плече, смеющимся над грубой шуткой.

— Роберт, ты можешь спокойно пировать в чертогах Воина, — Эддард помянул единственного бога, которого почитал друг. — Мы отомстим за тебя!

Старк проехал вдоль реки, внимательно рассматривая переправу. Плотники сработали хорошо, мост скрипел, качался от топота множества ног и слабых волн Трезубца, но держался.

Бринден сомневался. Он опасался, что Ланнистеров больше, чем кажется, что Джейме не ушел к столице, но следы говорили другое. Разведчики никого не нашли, Тайвин и вправду разделил армию, отправив треть на юг. Это разумный ход, обороняясь на реке или рискуя так, как рискует Тайвин, не нужно численное превосходство, достаточно равных сил.

От Черной рыбы тревогой заразился Робб. Мальчик слишком осторожен, еще недавно он предлагал не идти к Рубиновому броду, а, переправившись в Близнецах, освободить Риверран и вторгнуться в Западные земли. Эддард был рад, что сын не проявляет горячности и поспешности, характерной для юношей, но ему пришлось напомнить, что, не разбив армию врага, не выиграть войну, напомнить, как трудно брать Риверран, и напомнить о чести.

Честь велела ему выступить навстречу врагу, не давала отсиживаться в стороне, пока Тайвин идет к столице, а король собирает войска. Будь все войско Ланнистеров здесь, Эддард оборонял бы брод, но враг разделил силы, и это давало возможность для атаки.

— Отец, — подъехал Робб, у его ног бежал Серый ветер, уже выросший больше любого волка.

Эддард залюбовался сыном. Еще недавно он был младенцем, смотрел широко распахнутыми синими глазами во все стороны да тянул к нему крохотные ручки. Сейчас Робб собирает войска и водит армии. Скоро вырастет борода, скоро надо будет его женить… Скоро его первый бой.

— Я хочу драться рядом с тобой.

— Однажды ты станешь лордом, Робб. Люди должны видеть, как ты сражаешься, они должны запомнить твою доблесть.

— Разве…

— Если мы пойдем в бой вместе, они будут смотреть на меня, не на тебя. Ты уже достаточно взрослый, ты это доказал, когда собрал и привел армию, тебе пора учиться принимать решения самому, пора создавать свою стаю, это лучше делать дальше от меня. Слушай приказы Бриндена и Джона, они опытные воины, и все будет хорошо.

* * *

Высоко на стене стоял лорд Слинт, в доспехе и со знаменем. Джендри казалось, что в нем что-то изменилось. Потом понял — на щите блестела свежая краска. Если раньше гербом Слинта была черная шестиугольная фигура, то теперь её сменила семиугольная.

— Когда вы будете стоять на стене, — громко сказал офицер, — вам будет очень страшно! Мимо вас будут летать стрелы, рядом — валяться тела товарищей, а снизу — лезть целая армия людей, желающих вас убить! Некоторые из вас наложат в штаны от страха, а кто-то побежит домой к маме под юбку! Плохой выбор — по улицам будут ездить воины с приказом ловить дезертиров и отрубать им ноги, чтобы больше не сбегали — и член, чтобы не плодили трусов.

С разных сторон донеслась тихая ругань. Угроза казалась страшной, но Джендри знал — он не побежит.

— Вам будет очень страшно! Но вы должны знать! Врагам еще страшнее! — офицер практически кричал. — Вы стоите на стене, вас прикрывают зубцы, их — ничего! Вы стоите, а они лезут вверх по шаткой лестнице! Мимо вас летят стрелы — на них еще и камни, и кипящее масло! Вы защищаете свой дом, и вас встретит Отец как гостя и посадит за стол, их погонит плетью!..

Джедри посмотрел снизу вверх на стены. Только сейчас он обратил внимание, какие же они огромные. Лезть на такую высоту, да еще в бою — безумие! А башни? Они были еще выше!

— Сейчас вы возьмете лестницы и пойдете в атаку! Может быть, до вас дойдет, каково это, штурмовать стену. Те, кто будут недостаточно усердны, сегодня совершат марш-бросок!

Раздались крики десятников, и Джендри, как и сотни других ополченцев, побежал в атаку.

Вначале они тащили огромную тяжелую лестницу. Потом внезапно остановились — впереди был глубокий ров, пришлось прыгать вниз, в грязь, и пытаться поставить лестницу.

— Ой! — вдруг вскрикнул парень рядом с Джендри и с изумлением уставился на болт на земле. — Как же больно! Мне всю ногу отсушил!

Офицер выполнил обещание — по ним стреляли болтами и стрелами без наконечников.

Неподалеку раздались вопли боли и звук тупых ударов — со стены ссыпали репу. Еще недавно из-за неё развязалась бы драка, но после того, как в порт пришло несколько тяжелогруженых кораблей с зерном из других земель и откуда-то с Эссоса, на подгнившую репу смотрели с высока.

Джендри поправил шлем.

Кое-как они установили тяжеленую лестницу, и первый воин стал карабкаться вверх. Соседняя лестница покачнулась и рухнула — её столкнули вниз.

— Пошел, пошел! — десятник проорал прямо в ухо Джендри и толчком в спину направил его к лестнице. — Вперед! Шевелитесь, беременные бараны!

Лестница качалась и казалось, что вот-вот упадет или развалится. Пока её несли и ставили, она давила плечи и руки, была сколочена из толстенных бревен… А сейчас она была легкой, хрупкой, сделана из хрупких не бревен — веток.

— А-а-а! — Джендри посмотрел в сторону — кто-то сорвался с лестницы, вопя и размахивая руками, упал на землю.

Мимо головы пролетела репа. Джендри вспомнил о щите, и выставив его вперед, карабкался по казавшейся бесконечной лестнице. На земле она не была такой длинной!

Им говорили — они ополчение «третьей очереди». Ремесленников ценных профессий поставят на стены, лишь когда не останется других защитников. Им говорили, что тренировка будет «детской» — но Джендри не сомневался, им врали. Если это «детская», то что тогда «взрослая»?!

Вот и зубцы стены. Кое-как он перескочил на парапет и столкнулся лицом к лицу с воином с мечом, обмотанным тканью. Джендри подставил щит под удар, а потом огрел противника по шлему своим мечом, — также замотанным. Застонав, тот обхватил шлем руками и сел.

— Долина! — рядом раздался крик, и Джендри чудом увернулся от удара. На него наседал высокий тощий воин в кольчуге и с короткой алебардой. Что-то в нем было знакомое…

Новый удар — Джендри принял его на щит и невольно отшатнулся, ткнувшись спиной в деревянный барьер позади. Не зря он помогал его вчера мастерить — не будь барьера, летел бы он сейчас со стены вниз.

— Долина!!! — защитник стены заорал еще раз, крутанул алебардой и… выронил её. Оружие отлетело в сторону, раздался звук удара, а затем короткий вопль на незнакомом языке. Воин тут же обернулся.

Позади прижимал руку к носу и щеке Янос Слинт.

«Что теперь будет…» — подумал Джендри и пожалел, что не может слиться со стеной. Вокруг остановилась схватка, все взоры были прикованы к лорду Слинту и воину. Нападение на лорда могло очень плохо кончиться — вплоть до отсечения руки. Перед атакой лорд Слинт отдал приказ «бить всех, кто попадется под руку, невзирая на чины и титулы, даже меня — все как при настоящем штурме», и пообещал, что кары не будет, но это благородный лорд! Злить его поопаснее, чем злить дракона!

— Думаешь, я тебе просто так говорил держаться подальше от стены? — процедил Слинт и, помянув Мать, вдруг улыбнулся. — Итак, выводы. Первое — нельзя отвлекаться ни на мгновенье! Смотрите по сторонам, думайте о бое, о бабах и вине можно помечтать потом! Смотрите и на врага, и на союзников! Второе — машите оружием аккуратно, особенно длинным оружием — можно зацепить своих же товарищей. Третье! Выбирайте оружие под силу вам — чтобы не уронить в самый ответственный момент! Мия Стоун!

Воин резко вытянулся, и Джендри понял, кого же он напоминал. Точнее, она. Что Мия тут делает?!

— Я обещал, что не будет наказания за удары, невзирая на титулы. Я держу слово! Но ты пришла на стену, нарушив мой запрет. Поздравляю, ты награждаешься марш-броском вдоль стен Королевской гавани. Туда и обратно. Джендри Уотерс, присмотри за сестрой!

— Так точно! — гаркнул Джендри, мысленно ругая Мию, заскучавшую в Красном замке.

Отступление пятое

Данная глава выкладывалась ранее как "отступление четвертое", затем была убрана. Я добавил новое "отступление четвертое", а в эту главу внес существенные исправления.

-----

— Вторая великая битва на том же месте, — произнес Тирион, разглядывая искрящиеся воды Трезубца, в которых один за другим проплывали трупы. — Хотел бы я увидеть то сражение.

— Все битвы одинаковы, — пробурчал Бронн, не отрываясь от чистки меча. — Куча покойников, толпы еще не покойников, кровь, кишки, дерьмо. После битвы — шлюхи и вино.

— Ты случайно не знаешь Сандора Клигана?

— Пса? Вместе не пили.

— Выпей — он такой же великий философ, как и ты. А все битвы разные, — Тирион прикрыл глаза, вспоминая бой.

Это было второе его сражение — он успел поучаствовать в разгроме войска Простора и поэтому запомнил ход боя у Трезубца, а не просто мельтешение клинков, крики раненых, кровь и череду смертей.

План его отца был неплох, но никакой план не выдерживает столкновения с реальностью. Вначале все шло по этому плану. Враг атаковал через брод, войско Ланнистеров держалось. Тогда Тирион подумал, что, будь у него вдвое больше сил и еще дня три на подготовку, он бы не пропустил врага.

Вначале в одном месте, потом в другом враг зацепился за южный берег. Противник платил ужасную цену, но рыцарей Долины и северян становилось больше с каждой секундой, и они медленно и постепенно шли вперед. Тирион не увидел этот момент, но вдруг что-то неуловимое изменилось… и речные лорды дрогнули и побежали, за ними устремились горцы, и лишь воины Ланнистеров отступали в порядке.

Крики «Старк!», «Север!», «Долина!» и другие будут еще долго сниться Тириону, пока не утонут в вине и женских ласках, но случится это не скоро.

Казалось, вот-вот враг соберется в кулак и проломит их ряды, разметет по полю. Встречи с войском Кивана он ждал с большим нетерпением, чем с всеми шлюхами в своей жизни. Наконец они отступили к спасительным холмам.

Дальнейшее превратилось в кашу. Дважды враг шел на приступ — и его дважды сбрасывали с холмов. Тирион плохо помнил, что он делал, кого рубил, где бился. В какой-то момент все затихло, и его позвал к себе Киван.

— Когда будет сигнал? — спросил он у дяди. — Где Джейме и Тайвин? Если ты ждешь подходящего момента, то он только что был! А если враги, умывшись кровью, не пойдут на третий штурм?

— Они не придут, — огорошил его Киван. — Тайвин запросил помощь, Джейме ушел к нему. Твоя идея с флагами оказалась превосходной.

— Помощь?! — Тирион обомлел и не сразу понял, в чем дело. Потом вспомнил рассказы Роберта Баратеона о битве при Трезубце, вспомнил про неудавшийся план Рейегара по постройке моста и понял. Старк переправил часть армии в другом месте, выше по течению — и встретил отца! — Что теперь? Мы не можем им помочь, мы еле держим оборону.

— Потому что треть моей армии стоит в резерве, — спокойно ответил Киван, и Тирион понял — он действительно брат Тайвина. Безжалостность и тонкий расчет. — Мы дождемся третьего штурма, враг завязнет, и тогда мы пойдем в атаку. Если Тайвин и Джейме победят, то они помогут добить эту армию. Если проиграют… То мы победим здесь и сведем бой к ничьей.

Возможно, противник думал так же, поэтому битва скоро возобновилась. В какой-то момент Киван дал сигнал, и армия Ланнистеров стала спускаться с холмов. Воины Севера и Долины дрогнули и стали пятиться к броду.

Битва была тяжелой, они давили и давили врага, тот отступал, но не бежал… В какой-то момент противник остановился, с фланга ударила конница под знаменами Старков и Ройсов. Перешедшие на сторону Джоффри воины Простора и Речных земель дрогнули, и Тирион уже думал, что зря они спустились с холмов, что битва проиграна, но… с запада подошла лавина конницы, и впереди скакал не Эддард Старк, а Джейме!

Враг бросился бежать. Воины Запада торжествовали, догоняли убегающего противника, смеялись и соревновались, кто сразит больше врагов. Тысячи человек столпились на обрывистом берегу Трезубца и падали вниз, они спешно пытались переплыть реку, тонули, давили друг друга, гибли под стрелами и мечами… Это был чудовищный разгром.

Тысячи и тысячи убиты, весь цвет Долины и Севера в плену, захвачены вожди — лорд Старк и лорд Ройс. Но и цена велика, в поединке Эддард Старк нанес удар Тайвину Ланнистеру, и мейстеры не знают, выживет ли он.

— Король отмечает, — сказал вдруг Бронн, отрываясь от меча.

Тирион навострил уши — издалека донеслась мелодия. Рейны из Кастамере.

— Надо его остановить, пока не вернулся Джейме, — сказал он сам себе. После смерти Серсеи брат стал совершенно непредсказуем и мог наговорить много лишнего или даже ударить Джоффри за подобное веселье.

Где-то далеко в лазарете стонали и кричали раненые и умирающие, где-то боролся за жизнь Тайвин Ланнистер, Джейме и Киван еще преследовали врага, но лагерь праздновал. Вино и пиво лились рекой, люди смеялись и громко обсуждали битву, раздавались стоны шлюх…

У королевского шатра было куда больше порядка. Две тысячи воинов стояли в полном облачении и изнывали от жары.

Джоффри сидел на кресле рядом с Стаффордом, пил вино и улыбался, глядя на пленных лордов. Сейчас он невероятно напоминал Тайвина — Тайвина из наихудших воспоминаний Тириона. У ног Джоффри лежал длинный валирийский меч, заляпанный кровью, и король периодически бросал взгляды на клинок. Тирион узнал Лед Старков.

Перед помостом стояли пленные — их было много, не меньше сотни лордов и рыцарей. Многие ранены, но хватало людей и без единой повязки. Часть сдались сами, как только увидели, что их окружили, часть, как Эддард Старк, бились до последнего. Пробиться за реку и в леса удалось немногим.

Кто-то молился, кто-то о чем-то тихо переговаривался друг с другом, иные бросали Тириону и другим злобные взгляды. Сам лорд Старк лежал на носилках, весь замотанный в бинты.

Какой-то солдат подбежал к помосту и низко поклонился, докладывая, что все готово.

— Наконец-то! — воскликнул Джоффри и, стукнув ногой, вскочил с трона. — Я уже устал! Лорд Эддард Старк. Ты признан виновным в измене государству, клевете и беззаконной расправой с моей матерью. Я, Джоффри из дома Баратеон, король андалов и первых людей, защитник государства, лорд Семи Королевств, выношу тебе смертный приговор.

Тирион отметил, что Джоффри сделал две ошибки в собственном титуле, пропустил ройнаров, и упомянул «защитник государства» раньше «лорд Семи королевств»… А затем до него дошло, что сказал мальчишка.

— Нет! — воскликнул Тирион и с утроенной силой стал пробиваться через толпу. Джоффри совсем сошел с ума.

— Джоффри не король. Ты бастард Джейме и Серсеи, — тихо, из последних сил произнес Эддард, силясь встать. — Плод кровосмесительной связи. У тебя нет прав на трон.

— Даже перед встречей с Неведомым вы продолжаете лгать? Мне говорили о вашей чести — врали! — изрек Джоффри и дал знак. — Повесить и побыстрее!

— Джоффри! — закричал Тирион. — Ваше величество, стойте! Его нельзя казнить!

Солдаты, подошедшие к носилкам со Старком, остановились. Джоффри посмотрел на Тириона, его глаза прищурились.

— Нельзя? Почему? Лорд Старк изменник! Он поднял мятеж, он арестовал меня! Он казнил мою мать!

— Он ценный заложник. Если его казнить, не будет мира с Севером!

— Его и так не будет! — Джоффри махнул рукой солдатам. — Чего вы ждете? Хотите отведать плетей? Быстрее!

— Джоффри, лорд Тайвин велел…

— Король тут я!

— Стаффорд!

— Король — Джоффри, и он отдал приказ, — ответил Стаффорд Ланнистер, и Тирион мысленно проклял его, Джоффри, остальных присутствующих здесь лордов и рыцарей и всех богов. Неужели они не понимают, что это чудовищная ошибка?!

— Ваше величество, на юге у узурпатора Ренли сто тысяч мечей, нам понадобится каждый союзник…

— Лорд Старк! — воскликнул Джоффри. — Ты признаешь меня королем?

— Никогда.

— Видишь, дядя, он мятежник! Не бойся, дядя, я разобью южан так же легко, как северян. Сколько еще ждать? — воскликнул Джоффри, стукнув ногой. — Я хочу, чтобы все предатели умерли!

Двое солдат, оставив колебания, подняли носилки с Эддардом Старком и потащили его к дереву, с веток которого свисали петли. Тирион пораженно застыл, глядя на вырезанный на стволе лик — это было чардрево. Северян вешали в богороще. После казни Старка, да еще такой казни, с Севером никогда не будет мира.

— Лорд Старк! — воскликнул Джоффри. — Когда я возьму Винтерфелл, я отдам ваших шлюх-дочерей солдатам, в бордель!

— Север помнит, — донесся голос Старка. — Зима близко. Твоя зима.

От этих уже тысячу раз услышанных девизов Тириону вдруг стало жутко. То, что свершится сейчас, Север никогда не забудет и не простит. Но Джоффри этого не понимает! Даже отец, даже Джейме решили отложить расправу над приговорившим Серсею человеком... но не Джоффри.

Тирион лихорадочно смотрел по сторонам, ища поддержки, но не находил её. Одного Бронна недостаточно, чтобы остановить расправу! Если бы Стаффорд не был так глуп, если бы Тайвин не лежал без сознания, если бы Киван и Джейме не ушли в погоню за врагом…

Раньше он бы попытался угрожать Джоффри, надавить на него, но арест, суд и ожидание страшной смерти в темнице Красного замка изменили мальчика. Теперь надавить на него получалось лишь у Тайвина и Джейме.

Старка приподняли, на него надели петлю, палач что-то долго делал с веревкой. Тирион снова услышал утихшую было музыку… а затем пение.

«С чего бы мне, сказал тот лорд…»

Эддард прохрипел проклятье дому Ланнистеров, и его отпустили.

На мгновение Тирион подумал, что палач ошибся, выбрал слишком длинную веревку, но, глядя на улыбку Джоффри, понял — все именно так, как он приказал! Эддард касался земли, но лишь самыми кончиками пальцев.

Глядя на лицо Старка, как он корчится в муках, Тириону хотелось выхватить меч и даровать милосердие. Лорды Севера и Долины сыпали проклятьями, некоторые взывали о пощаде… А Джоффри смотрел — с интересом и искренним азартом в глазах!

— Милорды, вы можете принести клятву верности истинному королю и получить снисхождение или остаться мятежниками, — Джоффри еще раз улыбнулся, смотря на муки Старка. — Я жду.

Из толпы вышел, прихрамывая, Лин Корбей и не без труда преклонил колено.

— Ваше величество, я был обманут гнусным предателем Эддардом Старком, прошу простить, за то, что поверил в его мерзкую ложь.

Из толпы пленных выходили люди, один за другим, и преклоняли колена. Половина рыцарей Долины склонились перед Джоффри, и ни один из северян. Немногие речные лорды, бывшие в войске Старка, разделились. Фреи выбрали жизнь, Маллистер — смерть.

Перебежчики получили груду проклятий в спину от сохранивших честь, вспыхнула драка. Тирион видел, как какой-то молодой рыцарь сделал шаг вперед, а потом зарыдал и вернулся к смертникам.

— Видишь, дядя, я нашел новых союзников, — произнес Джоффри с искренним самодовольством.

Не скоро, но были произнесены клятвы верности, и король осмотрел новых подданных, затем чему-то улыбнулся — и повернул голову к мятежникам.

— Лорд… — он уставился на Джона Ройса, и Стаффорд прошептал:

— Ройс.

— Лорд Ройс, вы по-прежнему упорствуете в мятеже?

— Мятежник тут вы и эти гнусные предатели, — Джон Ройс сплюнул на землю. Он стоял прямо и гордо смотрел на Джоффри, несмотря на пять повязок на теле. — Мы помним, что такое честь. Мы — помним.

«Это его фамильный девиз», — сообразил вдруг Тирион.

— Ты не король, ты ублюдок Джейме и Серсеи Ланнистеров. Ты не имеешь права даже на утес Кастерли!

Джоффри сделал знак — и стражник мощным ударом опрокинул лорда Ройса на землю.

— Еще!

Стражник несколько раз ударил Ройса ногами, затем, повинуясь приказу Джоффри поднял его с земли. Король потом посмотрел на присягнувших ему и указал на Корбея.

— Вы! Как ваше имя?

— Сир Лин Корбей.

— Вот вам мой приказ, сир Корбей, — сказал Джоффри, облизнув губы. — Докажи свою верность! Надень петлю на шею этому предателю!

Многие из присягнувших содрогнулись. Тирион увидел, как один из них встал и вернулся к смертникам. Второй, третий… Остальные выбрали жизнь, а не честь.

«От этого будет толк, Джоффри раскалывает Долину, — понял Тирион. — Теперь присягнувшие нам лорды никогда не переметнутся обратно… Теперь мы никогда не получим пощады. Но у нас еще есть шанс на победу».

* * *

За кострами не слышалось смеха и песен, не лилось вино и не раздавались шутки, большинство угрюмо смотрели в огонь, некоторые разговаривали о доме или ругали Ланнистеров… И самих костров было мало, слишком мало.

Десять тысяч. Десять тысяч — это все, что удалось собрать из огромной армии Севера и Долины. Все, кто вернулись с Трезубца. Насмешка судьбы — на месте своей великой победы потерпеть великое поражение.

Ланнистеры не могли всех убить или взять в плен, не могла стольких забрать река. Наверняка еще сотни и тысячи воинов скитаются в лесах, ищут тропы в горах, кто-то сумел уцелеть на том берегу…

Робб Старк сжал кулаки, вспомнив, как три дня назад он переправлялся через ставшие красными воды Трезубца, изо всех сил подгоняя коня... как обернулся назад и увидел падающие на землю знамена Старков и Арренов, армию, превратившуюся в испуганную толпу, гибнущую в ставшей смертельной реке.

Их подловили словно младенцев. Робб чувствовал, тут что-то не так. Отец и Джон Ройс узнали о засаде Тайвина и успокоились, решив, что разгадали его план. Как оказалось, разведчики нашли не все спрятанные силы Ланнистеров! Бринден Черная рыба тоже сомневался, что Тайвин ушел к Королевской гавани, но… Если бы лорды его послушались, если бы отец…

Выжившие из отряда лорда Старка рассказали. Они почти победили, отец лично сразил Тайвина и схватил его знамя, но из-за холма выскочила кавалерия Джейме, огромные силы. Они переломили ход схватки.

Какая-то часть Робба была рада, что отец, догнав их войско, отослал мать в Винтерфелл — сейчас Кейтилин терзалась бы неведением, а так она получит весть, когда все станет ясно. Быть может, отец сумел пробиться, сумел уйти в леса и рано или поздно выйдет к своей армии… Другая часть Робба хотела прижаться к матери и заплакать… И испросить совета.

Робб произнес молитву богам, в последний раз взглянул в их печальные лики и отдал приказ созвать совет. Пора принимать решение.

Вскоре лорды пришли к нему. Как мало, насколько мало их! Многие ранены. От могучего войска осталась лишь малая часть. Большинство северян уцелело, но многие пали, ряды воинов Долины изрядно поредели. Будь прокляты Ланнистеры!

Будь проклято упрямство лордов! Робб был уверен — не стоит атаковать Ланнистеров вверх по склону. Он после первого штурма предлагал идти на помощь отцу, но его не послушали. Робб предлагал притворным отступлением выманить врага на равнину и раздавить его там — и этот план почти сработал, но слишком поздно. Джейме успел победить отца и добраться до поля боя! Если бы они не тратили время и силы на второй штурм и на споры…

К Роббу подошел Серый Ветер, и он зарылся пальцами в шерсть. Тепло тела лютоволка неожиданно придало ему сил.

— Сир Бринден, где наш враг? — спросил Робб то, что знал и так.

— Вернулись на тот берег. Они оставили у брода небольшой заслон и ушли по дороге к Королевской гавани. Мост сожжен.

— Лорды, сиры, мы идем не в ту сторону! — громко произнес Робб, моля богов, чтобы голос не подвел его. — Наш враг — на юге!

— Уже сходили на юг, — буркнул лорд Графтон. — Сядем в Кровавых вратах, и пусть попробуют сунуться, там нашли свой конец дюжина армий! Врата неприступны, как и ров Кейлин.

— Лорд Карстарк! — Робб окликнул владыку Кархолда, постаревшего за последние дни на много лет. — Ваш сын Торрхен остался на Трезубце. Вы уйдете на север, не отмстив за него?

— Нет! — рыкнул Рикард Карстарк, хватаясь за меч. — Да как ты смеешь, мальчишка! Нет!

— Сир Редфорт, ваш брат Микель остался на Трезубце, вы уйдете домой, скажете отцу, что оставили его неотомщенным? А вы, лорд Хорнвуд, ваш отец лежит там? Вы вернетесь домой? Я — не вернусь! Я пойду за Ланнистерами и отомщу. Север — помнит!

— Их войско больше нашего, — заметил лорд Графтон. — Они уже разбили нас один раз.

— Нас мало, вы правы. Мы не будем искать битвы. Мы пойдем за Ланнистерами, как волки по следу добычи. Мы не дадим им спать, не дадим ни минуты покоя. Мы уничтожим их фуражиров, мы будем скрадывать их из войска, как волки скрадывают овцу из стада! Сама земля будет гореть у них под ногами!

Он говорил, оглядывая всех лордов, и заметил, как Бринден Талли кивнул ему.

— Робб, — раздался голос Джона Амбера, некогда подобный грому, а сейчас слабый из-за раны. — У тебя еще не выросла борода… Но ты — истинный Старк из Винтерфелла! Я буду горд идти за тобой.

— Я не вернусь на Север, пока Тайвин Ланнистер и его ублюдки топчут землю! — проревел Карстарк. — Мы отомстим!

— Север — помнит! Мы отомстим за всех павших на Трезубце! — прокричал Робб и увидел, как взделись десятки мечей, и не только клинки северян. — Мы — помним!

— Робб! Робб! Робб! — кричали десятки людей Севера и Долины. — Робб! Робб!

«Отец никогда не показывал слабости», — подумал Джейме, войдя в шатер.

Не показал он и сейчас. С ранения прошло пять дней, и Тайвин Ланнистер, несмотря на окутавшие его торс повязки, несмотря на мертвенно-бледное лицо, сидел в кресле перед столом с картой. По правую и левую руку от него находились Киван и Марбранд, оба без единой раны.

— Ты не торопился, — удивительно тихим голосом произнес отец.

— Я преследовал врага.

— Враг на юге. Рассказывай.

Джейме коротко поведал о погоне, о взятых пленных и знаменах, как он охотился на простых солдат и знатных лордов. Враг бежал, ища спасение не в остроте клинков, а в твердости ног. Эта победа затмила все предыдущие, Джейме никогда не участвовал в столь грандиозной битве. Здесь война надолго закончена, новое войско соберется еще не скоро, если бы было кому его собирать.

Отец слушал без улыбки и азарта, ничем не выдавая чувства. Дождавшись конца рассказа, он тихо спросил:

— Робб Старк? Бринден Талли? Теон Грейджой?

— Нет, — ответил Джейме, чувствуя досаду. Раз отец спрашивает, значит, и другие отряды были безуспешны. — Старк жив, Черная рыба или Грейджой могли утонуть или остаться неопознанными.

В глубине души Джейме хотел, чтобы его слова не сбылись — такой прославленный воин, как Бринден Талли, заслуживает смерти с мечом в руках, а не от холодных вод Трезубца, и уж точно не от петли палача.

— Это правда? — спросил он, вспомнив услышанное в лагере. — Джоффри вправду казнил пленных?

— Да, — быстро ответил Киван. — Не нашлось никого, кто бы мог ему противоречить. Стаффорд потакал ему, у Тириона не хватило влияния. Если бы я или ты были в лагере…

— Пустое, — Тайвин слабо повел рукой, будто хотел махнуть ею. — Джоффри нуждается в хорошем уроке. Джейме, расскажи ему про смерть Эйериса.

— Расскажу, — Джейме был полон решительности указать Джоффри его место и всем, кто слушался мальчишку. Своими действиями он мог погубить дом Ланнистеров. В других обстоятельствах Джейме только бы приветствовал расправу над врагами, но не сейчас! Сейчас не время и не место вершить справедливость.

— Ты возьмешь авангард, — произнес Киван. Тирион однажды сказал, что мысль редко посещала дядю, не побывав в голове отца. — Мы пойдем к столице.

— Не назад?

— Нет. Запад пока в безопасности. Рован осаждает Глубокую нору, ему никогда не взять крепость. Мейс Тирелл шел по Морской дороге и завяз под Крейкхолл, он решил повторить осаду Штормового предела.

— С тем же результатом. А Ренли? Редвин?

— Лжекороль медленно идет вдоль Мандера, собирая силы. Он спешит на войну как на собственные похороны.

— Это и есть его похороны, — тихо произнес отец.

— Флот Редвина пока не выходил в море. Чтобы снарядить корабли, нужно немало времени, а малыми силами он не рискнет появляться в наших водах, опасаясь Грейджоев.

— У него настолько плохой флот? — Джейме фыркнул, выражая презрение. Он так и знал, что Простор ни на что не годен. — Поднять якорь можно меньше чем за час. Еще полдня, чтобы загрузить припасы и вытащить из борделей команду.

— Всякий флот, Джейме, состоит из кораблей, готовых действовать немедленно, и из резерва, безоружного, без парусов, канатов и одни моряки знают чего еще, — спокойно пояснил Киван. — Это почти как созыв знамен — нужны дни и дни на подготовку.

— А Бейлон? Вы заключили…

— Пайк не ответил. Ни один корабль или ворон не пришел с Железных островов. Давен готовит Ланниспорт и Утес Кастерли к обороне, но мы считаем, что Бейлон решит поквитаться со Старками и ударит по ослабленному Северу.

Джейме нахмурился. Дела были куда лучше, чем он ожидал, но Железные острова его волновали. Если Бейлон Грейджой выберет их сторону, то победа уже в руках. Ради мести Ренли Джейме был готов даже на осуществление обещанного брака с дочерью Бейлона. Серсея простила бы измену во имя такой цели.

— Значит, столица, а затем узурпатор Ренли, — Джейме подвел итог. — Вера в него пошатнулась после Трезубца, а после взятия Королевской гавани на нашу сторону перебегут лорды Королевских земель, и быть может…

— Флот, — отец тихо произнес одно-единственное слово, и Джейме почувствовал себя маленьким мальчиком, которому открыли глаза на очевидные и всем понятные вещи. Флот! Война на море всегда слабо интересовала его.

Если взять город, то часть капитанов Королевского флота может переметнуться к ним, более того, можно нанять корабли в вольных городах. Флот означает контроль над Черноводной — переправу в любом месте. Редвину придется действовать, озираясь на восток.

— Киван отправится в Браавос. В обмен на золото и снятие таможенных тарифов Морской владыка даст флот, способный остановить Редвина, хлеб, чтобы кормить столицу и наемников.

Джейме снова почувствовал себя ребенком. Он рос на рассказах о войне Семигрошовых королей и знал, на что способны вольные города, но для него всегда Эссос был местом, куда уходят проигравшие в войнах и где можно набрать тысячу-другую наемников. Отец смотрел шире. Да, теперь, после победы над Старком, можно было надеяться на договор с Браавосом или кем-либо еще.

Простор — самая густонаселенная область в Семи Королевствах, а за Ренли еще Штормовые земли и Дорн. Разбить врага будет тяжело, и помощь Эссоса придется кстати.

— Корабли можно найти и в Сумеречном доле, — Джейме указал на карту. — Это ближе.

— Взятие Королевской гавани прибавит веса моим словам, — сказал Киван. — К тому же, пока Королевский флот един, меня могут перехватить.

— Идите, готовьте войска, завтра выступаем. Не стоит медлить.

Джейме заметил, что лицо отца стало еще более мертвенно-бледным, чем было с утра, а голос почти не слышен. Отец еле-еле сидел в кресле.

— Милорд, быть может, вам отправиться в Харренхолл? — спросил Марбранд. — Северяне могут вернуться и осадить замок, солдатам потребуется твердая рука…

— Я не отправлюсь ни в Харренхолл, ни в Дарри, ни куда-либо еще. Место лорда и десницы не с ранеными, а с войском.

Джейме вышел из шатра и тут же послал слуг за мейстером. Отцу требовалась помощь, но гордость не позволяла позвать за ней при сыне и знаменосцах.

Тирион, насколько он слышал, сейчас занимался размещением раненых в Харренхолле. Кроме него, Джейме было некуда идти, разве что к командирам авангарда, готовиться к выступлению.

На полпути ему попалось на глаза королевское знамя. Золотой олень на черном фоне и рядом золотой лев на алом. Вспомнив о Джоффри, Джейме тронул поводья, направив коня к королевскому шатру.

Лагерь был в полном порядке. Дядя, Марбранд и другие лорды поддерживали дисциплину и следили за солдатами, даже за наемниками. Войска отдыхали и готовились к новым битвам. Конечно, кое-где лилось вино и звучал смех шлюх — но это было обычное веселье, не разнузданная попойка.

Всюду, где ехал Джейме, его приветствовали солдаты, и привычное подобострастие в их глазах сменило что-то, похожее на благодарность. Все помнили, кто разбил конницу Старка и кто пришел им на помощь, вытащив из-под ударов Ройса.

Огромный шатер Джоффри, сшитый наспех из алой, золотой и черной ткани, окружал частокол выше человеческого роста. У единственного прохода стояло два десятка гвардейцев из утеса Кастерли.

— Сир Джейме, лорд Тайвин запретил кого-либо пускать внутрь, — произнес вышедший вперед гвардеец.

— Робин, он приказал мне поговорить с ним, — Джейме спрыгнул с коня и передал поводья солдату, послушно взявшего их. — Я лорд-командующий королевской гвардией.

Робин взглянул ему в глаза и тут же отошел к коновязи.

Джейме ни разу не был в поездке с Эйерисом Безумным, но часто путешествовал с Робертом и помнил обстановку в его шатре. Ничего лишнего, только стол, бочонки с вином или пивом, огромное ложе для шлюх, давно покрывшиеся паутиной доспех и молот в углу.

Джоффри обставил свой шатер иначе. Шелка, мягкие ткани, арбалеты, кровать, сундуки с каким-то барахлом. А вот стол с книгами и чернильницей добавили, несомненно, по настоянию отца.

— Где вы были, лорд-командующий?! — закричал Джоффри, приподнимаясь с кровати. Затем он охнул и снова лег на живот.

— Воевал.

— Пока вы воевали, лорд Тайвин поднял на меня руку! Он велел меня выпороть! Это покушение на короля!

— И что ты хочешь? — спросил Джейме, подойдя ближе.

— Чтобы ты покарал его! — Джоффри снова привстал. — Я твой король…

Тишину сломала резкая пощечина, и Джоффри от изумления замолчал, а затем завопил:

— Это измена! Арестовать…

— Ты — не король, — произнес Джейме, схватив его за волосы левой рукой. — У тебя нет прав на трон. Я зачал тебя, не Роберт.

— Нет! Вы лжете! — быстро произнес Джоффри, совершенно безумными глазами глядя на него. — Вы лжете!

Точно такой же взгляд был у Эйериса, когда ему доложили о разгроме армии и гибели Рейегара. Точно такой же…

— Я. Не. Лгу. Тебя называют королем лишь потому, что так велит лорд Тайвин Ланнистер. Ты жив лишь потому, что лорд Тайвин Ланнистер разрешил тебе жить. У тебя нет ничего и никого, все, что ты считаешь своим, дал тебе лорд Тайвин Ланнистер. Ты его очень подвел — и получил заслуженное наказание. И благодари всех богов, Новых и Старых, что тебя лишь слегка выпороли! Еще раз попробуешь что-то устроить, еще раз попробуешь чем-то распоряжаться…

Джейме за волосы задрал голову Джоффри, а правой рукой вытащил меч и приставил его к горлу глупого юнца.

— Эйерис был глуп, жесток и многое требовал.

* * *

— Ланнистеры не люди! — громко надрывался ученик мейстера на площади. — Они преступили законы людей и богов! Убей Ланнистера — просят тебя боги! Убей Ланнистера — просит тебя весь город! Убей Ланнистера — просят тебя жена и мать!..

Джаселин Байуотер тронул коня, объезжая толпу, внимательно слушавшую оратора. В последнее время у нанятых лордом-хранителем проповедников, как у септонов, так у мейстеров и актеров, нашлись сильные и страшные слова. Он был на площади Бейелора, когда несколько Праведных призывали толпу к защите города.

«Если дорог тебе дом, где ты вырос…» — Праведный говорил страстную и необычайно сильную речь, и толпа ловила каждое словно. Казалось, появись здесь на площади любой человек с гербом Ланнистеров, его порвут на части.

— Их страсть словно пожар, и мне становится страшно, когда я представляю, что может сотворить этот огонь, — произнес тогда лорд Варис. Стоявший рядом Слинт кивнул. Он сам казался потрясенным проповедью и её результатами.

— Их ярость спасет жизни им и их семьям, — сказал Слинт, не отрывая взгляд от толпы, клянущейся драться за город. — Но вы правы, лорд Варис, следует умерить проповедников.

Джаселин ехал по городу и видел — Королевская гавань готова к битве. Проповедники недаром ели свой хлеб. Люди собирались драться. Байуотер смотрел в глаза ополченцев и видел: это не простые солдаты лордов, пришедшие в бой по приказу или ради наживы. Они будут защищать свои дома.

Слинт не прогадал, уделяя столько времени и сил на подъем духа людей… Ему в последнее время приходило в голову много неплохих идей.

Только это был не Слинт.

Джаселин Байуотер служил с Яносом Слинтом много лет и заметил — с командующим что-то не так. В ночь ареста Серсеи этого еще не было видно, но затем Джаселин понял: Слинт по-другому шел, по-другому говорил, иначе вел себя и мыслил.

Если бы не лорд Варис, Джаселин Байуотер не знал бы, что и думать. Но мастер-над-шептунами рассказал о магии Красных жрецов, о колдунах Кварта и способностях, приписываемых молвой Безликим Браавоса, и попросил приглядывать за Лжеслинтом и быть готовым к действиям.

Новый Слинт нравился Джаселину больше предыдущего. Ни капли высокомерия, нет мелочной злобы, почти нет алчности… Аллар Дим и другие капитаны, позорившие собой Золотые плащи, исчезли. Лжеслинт искренне интересовался делами стражи и старался её расширить, и боролся с преступностью как мог. То, как он готовился к осаде, вызывало искреннее восхищение.

Но Джаселин постоянно напоминал себе — это чужак. Человек, достаточно могущественный, чтобы занять чужое место и безжалостно убить настоящего Слинта. Человек, пытающийся играть престолами, убирать и сажать королей.

Варис раскрыл правду. Никакого приказа Ренли не было — Лжеслинт сам повел Золотые плащи свергать королеву. И Бейлиша арестовали по его же просьбе, не по инициативе Ренли! В заговоре против Станниса так же участвовал Лжеслинт.

Самозванец — часть некой силы, и она активно вмешивается в дела всего Вестероса. От этих мыслей Джаселину становилось немного жутко. Обычный враг прост и привычен. Надо держать строй да работать верным оружием. Преступников ловить тяжело, но за годы службы Байуотер уже привык. Но враг, который меняет тела и обличья, который играет лордами словно костями в таверне, и никто не знает, под чьими знаменами он бьется… Как поразить такого?

На очередной площади Байуотер задержался. На помосте играли спектакль, судя по алым львам на заднем плане — про Рейнов из Кастамере. Актеры были плохими, но толпе хватало и этого. Люди переживали и плакали. Джаселин вслушался и понял, что спектакль отнюдь не о лорде Рейне.

На сцене рассказывали о слугах Рейнов, разделивших судьбу господ — от кухарок до кузнецов. На сцене кто-то за кем-то ухаживал, признаваясь в любви, кто-то строил планы на будущее, которого не было.

Джаселин снова восхитился идеей Лжеслинта. Слуги куда ближе горожанам, чем знатные лорды. На их примере они лучше поймут жестокость и беспощадность Ланнистеров.

Байуотер скользнул взглядом по знаменам с алыми львами на сцене, и вдруг словно Старица зажгла фонарь для него, разгоняя мрак. Все стало удивительно просто и ясно.

Лжеслинт ненавидит Ланнистеров. Не всех — детей Тайвина и его самого. Все, что он делал, направлено на их падение. Свержение Серсеи целиком и полностью дело рук самозванца. Потом он сам допрашивал её и пытал. Затем суд, и Лжеслинт обвинял Серсею в её грехах, а потом лично командовал казнью. Теперь борьба против Тайвина, с удивительной энергией.

Самозванец не только рушил власть Ланнистеров, он разрушал их репутацию. Вытащил на свет историю про инцест, обвинил в цареубийстве. Заставил Ланселя свидетельствовать против собственной кузины.

Лжеслинт неравнодушен к истории Рейнов, часто советовал вспоминать её в проповедях и рисовать на плакатах. Он выдавал заказы на пьесы вроде этой, лично беседуя о деталях. Лжеслинт нанял музыкантов, чтобы они играли «Рейнов из Кастамере» во время штурма. «Я хочу придать этой песне новый смысл, — объяснял он. — Пусть Ланнистеры падут под песнь, прославляющую их величие».

И как он рассказывал историю! С сочувствием и симпатией к проигравшим, с постоянными «если бы». Если бы Роджер Рейн не так торопился. Если бы собрал больше войск…

«Я ненавижу Тайвина за его приказ убить невинных детей», — сказал недавно Лжеслинт и уточнил, что речь идет о детях Элии Мартелл. Но он, очевидно, лгал или говорил не всю правду. Дети, но другие дети.

Удивительная ненависть к Ланнистерам. Постоянное подчеркивание нового титула, «лорд». Интерес к Рейнам и равнодушие к Тарбекам.

Кастамере затопили сорок лет назад. Сколько было тогда Лжеслинту? Вряд ли много. Маленький ребенок может пролезть там, где застрянут взрослые.

Байуотер немного улыбнулся. Наконец-то он раскусил тайну самозванца и одну из целей. Теперь будет легче. Разумеется, лордом Рейном и теми, кто стоит за ним, движет не только месть… Но первая загадка разгадана — будут разгаданы и остальные.

* * *

— Все еще считаешь, Лорас, что я должен идти к Королевской гавани? — спросил Ренли, подъехав ближе и протянув персик.

— Враг идет туда, ты король и обязан защищать свое королевство, — ответил Лорас и все же взял протянутый персик. Тот оказался жестким и слегка кислым.

— Риверран тоже мое королевство, — Ренли пожал плечами. — Друг мой, еще недавно я послушался бы тебя и пошел к столице или послушался бы Гарлана и повернул на Морскую дорогу…

— Отец будет оскорблен. Он подумает, ты не веришь, что он может взять Крейкхолл.

— Неужели ты думаешь, что я не могу найти такие слова, что Мейс почел бы за честь мою помощь? — Ренли искренне засмеялся. — Нет, по Морской дороге я не иду, чтобы не оставить лордов северного Простора на растерзание Ланнистерам. Они тоже мое королевство. Знаешь, Лорас… — Ренли вздохнул и продолжил неожиданно серьезным тоном: — После разгрома Старка я понял, насколько опасная штука — война. Лорд Старк, прославленный полководец, участник битвы при Трезубце, незыблемый словно скала, гордый и уверенный в себе… Слышал бы ты, как о Старке и его подвигах рассказывал Роберт... И вот он погиб, проиграл там, где некогда одержал победу. Война очень непредсказуема. Даже большая армия не гарантирует победы.

Лорас никогда не видел, чтобы Ренли говорил настолько серьезно и без единой улыбки. Узнав о гибели Старка, он не шутил, а сидел совершенно подавленный. Казалось, он быстро оттаял, но нет, что-то в нем изменилось.

— Или мой брат… Он был умелым полководцем, у него была армия и верные люди… Знаешь, Станнис иногда снится мне. Иногда я стою на эшафоте, обложенный дровами, и он отдает приказ поджечь костер. Иногда мы снова и снова в его комнате в ту ночь, и Станнис снова и снова захлебывается своей кровью… Отчего же он меня не послушал, у него не было шансов?..

— Ренли, я…

— Ты все сделал правильно, друг мой, — Ренли протянул руку и сжал ладонь Лораса, ту самую, которой он сразил короля. — Кровь Станниса на нем самом. Но он должен был победить. И Старк должен был победить.

— На все воля богов.

— Не говори так, — Ренли скривился. — Ты напоминаешь септона. Это тебе не идет. Война опасная вещь, Лорас. Поэтому я послушал Рендилла Тарли. Он прославленный полководец, он разбил самого Роберта Баратеона, конечно, под началом твоего отца.

Лорас фыркнул. Его, в отличие от других, не обманывали самовосхваления отца, он знал, что Мейс узнал о битве после её окончания, но это не мешало ему считать себя победителем.

— Сир Барристан согласен с планом лорда Тарли. Наше время еще придет, Лорас, мы еще поведем великие армии, — Ренли сжал кулак и отогнул один палец. — Переправы в верховьях Черноводной будут наши, север Простора защищен, — он отогнул второй палец. — Ланнистеры отрезаны от Запада, — третий палец. — На нашей стороне лорды Речных земель…

— Хватит, — буркнул Лорас. — Уже слушал это на совете.

— А вот что ты не слышал, — Ренли широко улыбнулся, в его глазах плескались восторг и веселье. — Это я придумал сам, пока ты возился с авангардом. Сир Барристан и лорд Тарли согласились.

— Что же? — быстро спросил Лорас.

— Путь на запад преграждают горы, Золотой зубец не взять, а обойти вдоль моря по северной кромке гор не получится. Все клянутся, там нет дороги. Но есть море и Пакстер Редвин.

— Ты предлагаешь…

— Переплыть. Разбив Тайвина, мы пойдем в Сигард, куда приплывет флот Редвина… и мы высадимся где захотим, хоть на причалах Ланниспорта!

— Ренли, ты… рожден настоящим королем!

— Неужели ты сомневался в этом?! — Ренли нахмурил брови и сделал строгое выражение лица, на мгновение став похожим на Станниса, а потом залился веселым смехом. — Я всегда чувствовал в себе задатки великого короля. Сильного, но великодушного, умного, справедливого, усердного, верного друзьям и беспощадного к врагам, любимого вассалами и простым людом, умелого полководца, с чьим именем рвутся в бой тысячи солдат…

— Ты им станешь.

— Разумеется. Какой великий король не обходится без борьбы за трон с мерзкими заговорщиками и узурпаторами?.. И великий король должен заботиться о будущем, — Ренли запустил руку за пазуху и достал вместо персика какой-то свиток. — Написал сегодня утром.

Лорас взглянул на подвешенные печати. Коронованный олень Баратеонов, щит без единого рисунка на белом воске и шагающий охотник Тарли.

— Что там?

— На войне бывают всякие случайности. Это моя последняя воля, — Ренли был совершенно спокоен, будто говорил о погоде.

— Ренли!.. — Лорас задохнулся от возмущения, гнева и ужаса. — Ренли!

— Если я паду, моим наследником назначается Эдрик Шторм. Можете женить его на Маргери.

— Ренли!

— Держи, друг мой. Я знаю, ты захочешь отомстить за меня — этот свиток станет лучшим орудием мести. Копии у сира Барристана и у лорда Тарли.

— Ренли, нельзя так говорить… — произнес Лорас, глядя на свиток в своей руке, словно на ядовитую змею.

— Не волнуйся, Лорас, я намереваюсь умереть от старости в сто лет. Потом, когда победим, мы бросим завещание в погребальный костер Тайвина, — Ренли чуть улыбнулся. — Хочешь еще персик?

— Лорд Тирион, — я чуть склонил голову.

В книгах не раз подчеркивалось уродливость Тириона, но в сериале он оказался вполне нормальным, если не считать роста. Мир вокруг близок к книгам, и мне с непривычки непросто смотреть на одного из любимых героев.

Чтобы не выдать смущения, я старался концентрироваться на другом. Например, на теории о происхождении Тириона. У него разноцветные глаза, черный и зеленый, и как я сейчас видел, лишь при очень большой фантазии можно сказать, что он на один глаз Таргариен. При очень большой фантазии. Вроде бы на форуме кто-то нашел доказательства, что Эйерис Безумный был в Утесе Кастерли в положенный срок до рождения Тириона и ему нравилась Джоанна Ланнистер… которая внезапно умерла родами. Но глаз слишком темный, не фиолетовый.

— Лорд Слинт, милорды, — Тирион был удивительно спокоен.

Сейчас не важны теории о его происхождении. Важно лишь, что он скажет. Тирион очень умен и вряд ли пришел сюда просто так. Собственно, есть лишь два варианта. Решил ликвидировать руководителей обороны или договориться. Не со мной, с моей свитой.

Я опасался нападения, но мы сейчас почти у самых стен города, всего два выстрела из лука. Войско Ланнистеров далеко, малейшая угроза, и я отступлю в безопасное место. Теоретически есть шанс оказаться в той же ситуации, что Жанна Д’Арк — позади враг, а ворота крепости заперты изнутри, но здесь и сейчас командует Джаселин Байуотер, вряд ли он ударит в спину. И я заплатил паре солдат, дежурящих на стене в паре километров отсюда. Там меня ждет веревочная лестница.

Жизнь в Вестеросе невольно делает параноиком. Но лучше перестраховаться, чем умереть.

Главное доскакать — с собой Тирион, кроме трех рыцарей Западных земель, взял некого наемника. Готов поспорить, его зовут Бронн, и это пугает. Он силен, умел и хитер. При бегстве одна надежда на скрытые в земле ловушки, о которых не знает противник.

— Вы видите наше войско и понимаете, что вам не удержать город. Наш законный король Джоффри не желает понапрасну лить кровь своих подданных, — Тирион говорил с удивительно честным выражением лица, а я с трудом подавил смешок. — От имени нашего короля и его десницы, лорда Тайвина Ланнистера, я предлагаю вам сдаться. Прощение получат все, кроме участников лживого суда над нашей возлюбленной королевой Серсеей.

Возлюбленная королева Серсея. Тонкий юмор, тонкий.

Смысл переговоров понятен. Вбить клин между защитниками города, пустить слухи об амнистии — и, если штурм провалится и начнется осада, кто-то может польститься на предложение. Я так и думал.

Тирион не знал, что сейчас его слушаю лишь я и Утеро — мой учитель фехтования, притворяющийся рыцарем. На переговоры, кроме нас, приехало еще трое, они держались чуть в отдалении. Один из них глухой конюх, на которого я надел более-менее подходящие доспехи, а двое и вовсе чучела. Из-за забрала не видно, что рыцари фальшивые.

Да, это уменьшает мои шансы на успешное отступление, но зато все сказанное здесь останется между нами. И рыцари-то фальшивые, но и они способны проредить противника. У них внутри под доспехами со стороны спины сосуды с диким огнем. Если со всей силы ударить такого рыцаря в спину, будет взрыв — дикий огонь очень неустойчивая смесь.

— Разумеется, ты сейчас пообещаешь всем золото, земли и титулы, — я притворно рассмеялся.

— О, это они получат, и еще кое-что куда более ценное, — Тирион тоже улыбнулся. — Жизнь.

— Жизнь? Стены Королевской гавани прочны, ров глубок, на стенах пять тысяч мужчин, — я зевнул. — Мы выстоим. Скоро придет наш король и освободит нас.

Цифру я назвал, разумеется, ложную. Заниженную — пусть истинное число защитников будет для врага сюрпризом.

— Скоро вы начнете умирать с голоду. Ваш король не придет, он бросил вас. Посмотрите — здесь знамена Запада, Речных земель, Долины и Простора. Король Джоффри милостив — и все, кто присягают ему, сохраняют жизнь и имущество. Ваш король не зря сбежал.

— Что ж, лорд Тирион, вы сделали немалую работу, где-то нашли парочку рыцарей с Речных земель, поймали нескольких с Простора и купили кое-кого из Долины. Но скоро придет войско всего Простора, Штормового предела и Дорна. Уверен, сейчас по Западу уже гуляют железнорожденные и флот Редвинов, а войско Тиреллов идет по Морской дороге. Ваше дело проиграно. От имени законного короля Ренли Баратеона предлагаю всем амнистию — кроме Тайвина Ланнистера, его сыновей, брата и лжекороля Джоффри. Их ждет смерть или Стена.

— Хорошо, лорд Слинт, — Тирион выделил мой титул ироничным тоном. — Продолжим разговор позже. В другой обстановке.

Он повернул коня и поехал назад, и я незамедлительно повернул в город. Как и ожидалось, переговоры оказались безуспешными. Меня даже не попытались убить — наверное, сказывается репутация настоящего Слинта, человека неглубокого ума и невысокой воинской доблести. Таких главнокомандующих у противника стоит холить и лелеять, будь у Тириона возможность, он подарил бы мне лучший доспех и приставил ко мне охрану.

Уходя, мы несколькими ударами топора обрушили деревянный мостик внешнего рва.

Когда за мной закрылась калитка в воротах, раздалось пение множества труб и громкие крики: «Идут!»

Я тут же, несмотря на тяжелый доспех, взбежал по лестнице на вершину башни и остановился, задыхаясь от бега и жадно глотая воздух.

На стенах царила суета. Офицеры раздавали команды, солдаты занимали свои места. Лучники натягивали тетивы на луки, арбалетчики заряжали оружие, под котлами с водой и маслом разводили огонь, мастера крутили ручки катапульт. Кто-то примеривался к кучкам камней, кто-то сжимал в руках мечи и топоры…

Нормальный рабочий процесс.

Ланнистеры шли к городу.

Когда-то я много раз пересматривал фильмы «Властелин колец» и прекрасно помнил, как там показаны осады. Огромные, до горизонта, плотные ряды орков подходят к стенам, тысячи гибнут от стрел, затем ставят лестницы и карабкаются вверх, одновременно другие орки тащат таран. Вперед катят осадные башни и катапульты.

Здесь было иначе. Войска Ланнистеров не торопились. Они стояли за пределами дальности стрельбы механизмов и не подходили ближе. В мирийскую трубу я прекрасно видел, как по рядам солдат передаются длинные лестницы, связки хвороста, большие щиты, группируются арбалетчики и лучники, собираются спешенные рыцари.

Разумеется, мы не дождемся бегущей на стены толпы. Увы, нас будет атаковать организованная армия. Хорошо хоть пока нет осадных машин и башен, просто не успели сделать. Враг пока надеется на быстрый штурм, но все же прислал Тириона сеять сомнения.

— Лорд Слинт, — адъютант чуть поклонился. — С Железных и Божьих ворот докладывают — враги собираются на штурм.

— Прекрасно, — я улыбнулся.

— Подтянуть резервы? — спросил Джаселин Байуотер.

— Не сейчас.

Интересно, как Тайвин собирается координировать войска, штурмующие нас? Не по телефону же? А ведь Ланнистеры в худшей ситуации, чем я, их гонцам проходится преодолевать большее расстояние. Чистая геометрия, хорды короче дуг.

Вдруг чуть в стороне от армии Ланнистеров поднялся столб дыма и раздался рев труб… тут же повторившийся в отдалении.

Звуковая сигнализация плюс дым. Прекрасно придумано! Но мой телеграф совершеннее!

Первыми шли люди с пучками соломы, хвороста и камышом, собранным с берегов Черноводной. Кажется, несли даже какой-то мусор.

Я видел в трубу, как то один человек, то другой проваливается в небольшие ямки, вопит и дергается руками, как они замедляют свой ход, и начинают осторожно смотреть на землю. Небольшие потери, но обидные для врага. Потихоньку, потихоньку — по капле и море полнится. Или вычерпывается. Пусть солдаты пугаются, деморализуются, ходят в атаку не бегом, а медленно и осторожно.

Баллиста выстрелила, со стороны противника донеслись вопли — попали.

Люди Ланнистеров выстроились в огромные цепочки и стали передавать друг другу связки хвороста и корзины, заваливая ров. Периодически они посыпали строящуюся дамбу песком и обливали водой. Вдруг мы попробуем поджечь?

Стандартный, предсказуемый дебют. Пока идет по плану.

Я отдал приказ, и лучники сделали несколько залпов, но потом остановил стрельбу. Слишком далеко. Эффекта мало, а стрел не бесконечное количество. Их, конечно, делают день и ночь, но все равно стоит беречь.

Ров постепенно заполнялся, Ланнистеры засыпали его сразу на трех участках. Я даже и не рассчитывал их остановить — рвы для другого. Они сковывают маневр противника, замедляют его. Враг не может внезапно с лестницами подбежать к стене, пока путь преграждает ров. И недостаточно его засыпать в одном месте — кое-где между двумя рвами сделаны неглубокие канавы с кольями на дне. Так я объяснял, и лишь немногие знали, что это правда, но не вся правда.

Я отдал команду, по стене прошлись септоны. Один из Праведных, высших иерархов церкви, лично благословил ворота и их защитников. Вера — огромная сила.

Доложили — у других ворот происходит то же самое.

Отлично!

Периодически по врагам постреливали катапульты, иногда лучники давали несколько залпов, сея панику. Я отдал приказ, и по стенам разнесли порции еды и пива, музыканты заиграли скаберзные песни о Ланнистерах.

Большинство солдат успокоилось, многих отпустил страх. Это хорошо, чем меньше боятся врага, тем лучше. Перестал бояться и я, меня даже обуял некоторый азарт. Словно я играю в Starcraft — построил бункеры, посадил в них пехотинцев и огнеметчиков, разместил танки и мины, а теперь жду волну зергов.

— Пора! — скомандовал я, и солдаты продудели в отдельный рог, а сигнальщик замахал флагами.

Еще перед переговорами во внутреннем рве спрятались полсотни лучников и столько же арбалетчиков. Для них специально сделали небольшие карманы, так как на дне рва вода, и соорудили лестницы для быстрого подъема.

Услышав команду, они выбежали и разбились на три группы, и каждая устремилась к строящейся переправе через ров. Молодцы командиры! Мы недаром репетировали и тренировались.

Между рвами здесь не было ям-ловушек, и мои люди бежали без всяких проблем.

Лучники и арбалетчики открыли стрельбу по людям Ланнистеров, буквально засыпая их стрелами и болтами, одновременно ударили залпы со стен. Поднялась паника, и, оставляя множество тел, враги бежали.

Со всех сторон раздалось множество радостных криков. Народ искренне радовался. Прекрасно! Победа на самом деле ничтожная, комариный укус для огромного войска, но главное — мои люди увидели, как бежит их враг. Почувствовали вкус победы и поняли — Ланнистеров можно бить.

Сейчас был прекрасный момент для того, чтобы забросать кучи хвороста и соломы факелами или даже сосудами с диким огнем… но у меня другой план. У меня было много времени, чтобы придумать немало приемов.

В прошлом я любил стратегии и играл в них точно так же. Увы, мне всегда не хватало скорости реакции и микроконтроля, но я брал внезапными ходами, стараясь обхитрить противника.

Я не считаю себя великим тактиком или стратегом, но крови у врага попью.

Изучив лагерь Ланнистеров в мирийскую трубу, я отдал приказ. Лучники заметили махание флагами со стены, четверо побежало ко рву и, прихватив там сумки, побежали обратно. Сейчас самое главное — не дать врагу задуматься, почему мы не подожгли насыпи сразу.

Пусть считают, что мы просто ошиблись.

Из лагеря Ланнистеров уже поспешили их лучники. Наши тем временем вооружались стрелами с паклей, поджигали её и стреляли в насыпь. Главное, чтобы у них не получилось!

Когда враги подошли близко, наши бросились бежать. Некоторые на прощанье показали задницу Ланнистерам. Со стены дали пару залпов, но неприятель, прикрываясь щитами, залил водой все места, куда упали огненные стрелы, и затушил разгоравшиеся пожары. Прекрасно!

В воротах открыли калитку, перебросили несколько досок через внутренний ров, и стрелки вернулись в город.

Я спустился, поблагодарил их и пообещал три бочонка вина после штурма. Пусть солдаты знают — командир щедр, и все идет по плану.

Доложили — у других воротах все закончилось благополучно, и мы принялись ждать.

— Вторую вылазку лучше не предпринимать, — предложил Джаселин, рассматривая врага в трубу. — Будут большие потери.

— Согласен.

Мы выкопали небольшой тоннель под стенами, я рассчитывал повторить набег стрелков, когда вражеские лучники отойдут в тыл, но они не уходили далеко. Наоборот, они принесли огромные ростовые щиты, кажется, их называют не то павезами, не то мантелетами, и прикрылись ими. Тайвин очень быстро учился и делал выводы.

Неприятель возобновил работы, и теперь они лили на насыпь в разы больше воды, а потом стали таскать хворост, предварительно обмакнув его в реку. Зря я затеял вылазку. Можно испортить главный сюрприз. Или не зря? Мораль своих войск имеет огромное значение.

Сколько удалось положить? Убитыми и ранеными сотня-полторы, на двух других воротах примерно так же… В сумме менее полутысячи, и большинство ранено. Лук, увы, это не пулемет. Такими ходами битву не выиграть, но главное подпортить кровь и деморализовать врага. Пусть знают, каждое действие против нас смертельно опасно, пусть боятся. Главное, чтобы сработала основная задумка.

Пусть работают. Пока атаковать нет смысла. И прикрываясь щитами атаковать тоже бессмысленно. Ждем.

Осада — неспешное дело. Я съездил к другим воротам, проверил, как идут работы и подбодрил людей, потом перекусил и чуть подремал. Враги тем временем работали изо всех сил, и мы их периодически подбадривали стрелами.

Наконец пришло время. Насыпи закончены, войска Ланнистеров выстроены около них. Я велел протрубить тревогу и готовиться к штурму.

Люди засуетились. Лучники снова натягивали тетиву на луки, заряжались метательные машины, под котлы подбросили дров.

Именно здесь, у Львиных ворот, будет главный удар — я видел в трубу Тайвина и Джейме. Киван командует у Божьих ворот, Тирион вместе с Марбрандом — у Железных, и это направление меня беспокоило не меньше, чем мои ворота. Карлик умен, а на войне главное — не у кого больше войск, а кто кого передумает.

Все началось внезапно. Рев труб, рев множества глоток, и враги, громко вопя и потрясая оружием, побежали в атаку.

Вперед пошли копейщики, вставшие неподалеку от ворот — видимо, враг опасался вылазки. Затем множество лучников и арбалетчиков, они тащили щиты и целые повозки, покрытые щитами. Мы активно стреляли, подбадривая неприятеля, но они потихоньку размещались вдоль стен и начали палить в ответ, прикрываясь щитами.

У нас появились первые раненные и убитые, то тут, то там стрелы сбивали кого-то со стены. Мертвецов относили в стороны, а кричащих и стонущих от боли потащили в лазареты — я постарался организовать службу эвакуации раненых с поля боя. Если дело дойдет до осады, будет важен каждый боец, а имеющий боевой опыт важен вдвойне.

Враг пытался не дать нам высунуть голову из-за зубцов. Конечно, есть бойницы, но их не так много, да и противник действовал из-за павез и повозок. Снизу стрелять неудобно, но вражеских лучников и арбалетчиков больше, и они лучше подготовлены.

Под стенами напротив ворот началось уже знакомое действие. Люди, выстроившись в цепочку старательно засыпали ров. Он глубже, на дне вода, но противник старался. Мы стреляли по ним, но вражеские лучники и арбалетчики прикрывали солдат огнем.

Я уже думал, что Ланнистеры будут возиться до вечера, а ночью можно будет поручить горожанам расчищать ров, но противник оказался хитрее.

Показались повозки и телеги, запряженные лошадьми. Их довели до рва, потом выпрягли лошадей, и солдаты стали толкать. Чтобы протащить повозки по насыпи, враг перед этим положил на неё бревна и скрепил их веревками.

Я внимательно разглядывал повозки в подзорную трубу, позабыв о периодически проносящихся мимо стрелах. Судя по тому, сколько солдат с ними мучилось, внутри что-то было, но что именно — скрывала наброшенная сверху ткань.

Метательные машины? Что-то другое? Воображение рисовало механизмы вроде выдвижной лестницы или пушек.

Катапульты ударили по повозкам, одной повредили борт, откуда посыпался песок и камни.

— Что это за уловка?! — спросил Джаселин, когда я дал ему мирийскую трубу. — Дикий огонь?

Зелье перевозят в повозках с песком, но откуда он у Тайвина? Все производство в столице!

Нет, не сходится, камни совсем лишние.

— Они хотят засыпать ров — так быстрее, чем тащить все на руках, — озвучил я наконец пришедшую в голову догадку.

Так и было. У Ланнистеров не было самосвалов, но они прекрасно обходились и без них. Повозки подкатывали к краю рва, а потом множество солдат лопатами перекидывали их содержимое вниз. Несколько телег просто обрушили в ров, не разгружая. Благодаря этим приемам работа значительно ускорилась.

— Чем больше они стараются, тем будет горше их разочарование, — прокомментировал я работу противника и поспешил убраться — над головой летало слишком много стрел.

Пока все шло более-менее по плану.

Я еще раз объехал стены, подбадривая защитников и проверяя, как идут дела. Враг действовал одинаково на всех трех участках будущего штурма, только напротив Железных ворот по приказу Тириона сооружали требушеты. Толку от них будет немного, вряд ли их даже закончат к вечеру. Видимо, в отличие от Тайвина, Тирион настраивается на долгую осаду.

Я скакал обратно к Львиным воротам, когда раздались удары колокола и рев труб. Штурм начался. Изо всех сил пришпорив лошадь, я помчался к стене.

Львиные ворота встретили меня криками боли, лязгом оружия и глухими ударами. Оказалось, закончив насыпь, враг подтащил таран. Первым делом я метнулся к самим воротам — тяжелые дубовые створки, окованные металлом, неплохо держались и пока не собирались ломаться.

Вдруг раздался совершенно дикий, нечеловеческий вой и какой-то жуткий запах. Я взбежал по лестнице на вершину башни и понял — на штурмующих вылили котел кипящего масла. Боже мой, как они кричали, как вопили и катались по земле… Я не думал, что такие звуки может издавать человек.

Но это не остановило противника. Еще сильнее сомкнув щиты над головами, солдаты продолжили стучать в ворота. Если бы Тайвин меньше торопился, он бы сделал таран куда серьезнее. Не просто огромное бревно с ручками, а бревно, подвешенное на цепях в повозку с большой крышей… Уверен, к следующему штурму будет как раз такое.

Понесли новый котел с маслом, я отошел в сторону и закрыл глаза. Сейчас это повторится.

Новый вой.

О, господи, что я творю…

Делай, что должно, и будь, что будет. Этих людей сюда никто не звал. Они пришли убивать, грабить и насиловать — вспомни, Саша, ты же видел, что было после прошлого штурма! Вспомни, что они однажды сделали с этим городом!

Солдаты Ланнистеров стали спускаться в ров. Приставив огромные лестницы, они начали карабкаться вверх сразу на многих участках. На них сыпали камни, лили кипяток и масло, некоторые лестницы удавалось откидывать в сторону, но они шли и шли.

Вражеские лучники просто озверели, не давая высунуть голову из-за стен, регулярно то тут, то там раздавались крики, кому-то не повезло. Больше всего гибло ополченцев — они вечно высовывались из-за зубцов или не успевали вовремя убраться. Нескольких убили мы — за трусость и нежелание сражаться.

Пять раз противник поднимался на стены, но их снова и снова скидывали вниз. Даже я принял участие в схватке и обагрил кровью меч. В тюрьме я был шокирован убийством, но теперь относился куда спокойнее. Привык.

Раньше, идя вдоль стен старинной крепости, я пытался представить, каково это — штурмовать её. И лишь сейчас понял всю сложность и тяжесть задачи. Очень тяжело карабкаться по шаткой лестнице вверх на много метров, каждую секунду ожидая выстрела из лука, камня или смолу, а потом драться на узком пятачке стены с наседающими врагами…

— Милорд, они подают сигналы, — закричал Байутер, и я на мгновение заглянул в бойницу.

Снова над войском Ланнистеров был столб дыма, и снова раздавался сигнал рога. Что это значит? Отступление? Было бы неплохо.

Нет. Ко рву шли новые подразделения солдат, в алом и золотом. А эти…

Я быстро взглянул под стены, взглянул на солдат внизу и на тела и понял.

Тайвин послал первыми на штурм худшие части. У большинства нет брони и даже кольчуг, только щиты, вооружение слабое, хотя встречаются и рыцари. Плохи и одежды — мало кто носит цвета Ланнистеров. Наверняка нас сейчас атакуют сменившие сторону воины Долины и Речных земель. От Тайвина только стрелки.

Нечто подобное предпринял Мехмед Завоеватель при штурме Константинополя. Атаковал весь день худшими частями, а когда защитники вымотались, погнал вперед элиту… и проломил оборону

— Доклад, немедленно! — я скомандовал сигнальщику и потом потребовал от второго: — Зеленый флаг! И другим передай — зеленый флаг!

Ров переходило множество рыцарей и пехотинцев, шли новые лучники, тащили охапки стрел и новые лестницы...

— Ворота трещат, — доложил прибежавший снизу солдат. — Лорд Слинт, они долго не продержатся.

Я посмотрел во двор — около ворот готовились к вылазке пехотинцы и немного всадников. Около большого переносного деревянного мостика выстроились люди, которые его понесут — нам надо же как-то перебраться через ров. Все как и должно быть по поднятию зеленого флага. Я не видел, но знал — сейчас люди занимают место около механизмов ворот, готовясь их распахнуть в любую минуту… На многих лицах недоумение, люди не понимают, как можно сейчас идти в атаку. А еще несколько человек спускались в подвалы башен. Еще немного, и все будет готово к вылазке.

Из дома рядом с воротами, точнее, из его подвала несколько человек вынесли корзины и стали выносить еще. Сейчас не опасно, враг не использует метательные машины, и по ним не может ударить случайный камень.

— Вот теперь Ланнистерам конец, — я услышал, как стоящий рядом со мной стражник пробормотал себе под нос длинную нецензурную фразу, увидев корзины.

— Только бы не уронили, — прошептал другой, поминая Семерых и отчего-то Утонувшего бога.

Да хоть Эру Илуватара! Хоть бы не уронили!

Не будь на мне кольчужных перчаток, я бы сгрыз себе ногти от нетерпения. Как же хорошо играть за компьютером — глянул на мини-карту, перенес камеру в другой конец мира, и все ясно. Здесь приходится ждать результата.

— Милорд, на Божьих воротах на штурм идут новые части, — доложил сигнальщик, а второй чуть позже почти прокричал:

— Они сломали Железные ворота и ломают решетку. Зацепились за стену.

— Седьмую и восьмую сотню — к Железным. Желтый флаг! — я быстро произнёс, и сигнальщики засуетились.

По желтому флагу корзины подняли в башни, и каждый солдат старался их обходить стороной. Медленно и аккуратно из них достали сосуды с диким огнем и зарядили в несколько катапульт. Собирающиеся на вылазку солдаты надели шлемы. Мы три дня подряд репетировали, что нужно делать. Разумеется, для секретности ударные отряды и мои «артиллеристы» тренировались раздельно.

Новый доклад — в других воротах все готово. Отлично!

— Красный!

Сейчас в подвале пиромант поднесет огонь к веревкам, пропитанным диким огнем. Они моментально воспламенятся, и пламя пойдет по веревкам дальше. Они заключены в медные трубки и тянутся под землей далеко, очень далеко.

До дна второго рва. Там, неглубоко под землей, своего времени ждут сосуды. Я не знал где именно Ланнистеры сделают насыпь, и поэтому мин много, они закопаны на некотором расстоянии друг от друга, и к каждой идет отдельная веревка.

— Сейчас… — прошептал я.

Чтобы пламя не ударило в башню, трубка много раз изогнута и трижды идет в противоположную сторону, а пироманты и несколько солдат должны завалить выходные отверстия камнями и засыпать песком. Сейчас проверим, достаточно ли этого.

Вспышка и грохот!

Я выглянул из-за стены и увидел шесть оседающих столбов зеленого пламени. Три десятка метров в высоту, не меньше! Один был прямо под центральной насыпью, левую и правую насыпи враги соорудили не над миной, а в промежутке между ними — и мы взорвали два заряда по бокам от них. Шестая мина, между центральной и правой насыпью, сдетонировала случайно.

Крики! Какие же ужасные крики!

В нос ударил отвратительный запах драконьего огня и горящей плоти.

Все три насыпи заполыхали жутким, неестественным зеленым пламенем — по сути, они были кучами хвороста. Всюду, куда упали брызги дикого огня, загорелась сама земля. Бегали и отчаянно катались по земле люди, на которых попали капли…

— Пли!!! — проорал я. — Не спать! Пли! Вперед!!! Ворота!!!

Несколько мгновений, и опешившие люди опомнились.

Катапульты ударили, забрасывая горшки с огнем в самую гущу людей, новые вспышки пламени и новые крики. Лучники и арбалетчики усиленно стреляли, несколько машин ударили большими копьями, кто-то вылил очередной чан с кипятком… Отчаянно скрежетали открывающиеся ворота.

Внизу, с нашей стороны рва, уже было несколько тысяч солдат Ланнистеров. Они дрогнули от взрывов в тылу, потом, когда среди них стали рваться падающие сосуды дикого огня и сыпаться дождь стрел, запаниковали. Некоторые бросились бежать.

Дикий огонь — ужасное оружие, он напугал даже нас, что говорить о тех, кто внизу.

Возможно, противник опомнился бы, но еще раз выстрелили катапульты с диким огнем, а ворота распахнулись, и, громко крича, вышел ударный отряд.

Войско Ланнистеров дрогнуло и бежало.

Куда им бежать? Впереди стены, позади ров и огонь. Многие ринулись в те промежутки рва, где не было пламени. Их судьба будет печальной. На дне острые колья, большие и маленькие, противоположный край крутой, по нему очень тяжело взобраться, рядом пылает дикий огонь, летят искры и капли… будет чудовищная давка.

Тем, кто бросился бежать в стороны, параллельно рвам, придется еще хуже. Рано или поздно они уткнутся в расположенные в шахматном порядке волчьи ямы, а за ними небольшие ровики, преграждающие путь. И там тоже будет ужасная давка… И рядом со рвом в небольшой землянке дежурят три человека с парой сосудов дикого огня и бесчеловечным приказом.

Ударный отряд разделился на две части и гнал, рубил отступающих.

Скрестив руки на груди, я смотрел, как тысячи людей бегут, сражаются и гибнут — по моему приказу. Сколько тут? Тысячи три-четыре. Над другими воротами так же поднимается дым… Потери Ланнистеров будут чудовищны. Возможно, повезет, и Тайвин отступится, или войско откажется идти на новый штурм.

— Лорд Слинт, враг бежит! — доложил сигнальщик, ответственный за связь с Железными воротами. — Мины сработали, потери огромны!

Прекрасно! Еще бы не сработали — я раз десять проводил испытания огнепроводного шнура.

— Враг бежит, милорд! Мины сработали! Но одна из баллист уронила огонь на башню. Пожар!

Этого я и опасался. Что-то сломалось в баллисте, какая-то веревка или распорка, и сосуд с диким огнем не улетел к врагу, а ударил рядом… Не страшно, один — не страшно. Башня выгорит, это будет проблемой при втором штурме, но не сейчас!

Поскакать туда? Не успею. Подкрепление!

— Четвертую, пятую и шестую сотню — к Божьим!

Я посмотрел вниз… Слева ударный отряд успешно громил врага, а вот справа Ланнистеры пытались организовать сопротивление…

— Выстрел, тринадцатая баллиста, туда! На знамя!

Стоявшая далеко от нас, но близко к противнику баллиста сделала выстрел, посылая в гущу солдат новый сосуд с огнем. Враг дрогнул…

— Повторить! Сир Джаселин, принимайте командование! Я в бой.

Я быстро спустился по лестнице и махнул рукой ждущему в резерве отряду.

— Вперед, за Королевскую гавань!

В бой идти неохота, но людям надо знать, что я не сижу в тылу. Увы, сейчас полководец должен лично принимать участие в схватке. И битва поможет отвлечься от мыслей о том, что сейчас происходит по моей вине, от тысяч сгорающих заживо людей…

— Вперед! За наш дом! Надерем им зад!

— Лорд Слинт, шлемы погибших в огне трудно снять, — сказал Берик Дондаррион, ответив на мое приветствие.

Я задумался и с трудом удержал в себе завтрак. После битвы я подходил ко рвам, на следующий день, когда стихло колдовское пламя... Это зрелище мне еще долго будет являться в кошмарах. До самой гробовой доски.

Об этом я не подумал. Жаль, идея казалась красивой: выложить публично шлемы погибших врагов и своих в качестве наглядной агитации. Мог бы и сообразить, что после боя шлемы не в лучшем состоянии. Надо больше внимания уделять деталям.

Решение пришло в голову моментально. Я еще немного подумал, ища слабые стороны, и произнес:

— Вы правы, лорд Дондаррион. Тогда пошлите людей к морю. Пусть принесут темные камни и положат их на площади у септы Бейелора, по одному камню в честь каждого убитого Ланнистера. И рядом светлые камни, в честь погибших защитников города. Пусть люди видят и сравнивают.

Я вытащил из сумки записную книжку, прислонил её к зубцу стены и быстро записал свинцовым карандашом: «проконтролировать выкладку». В голове уже роилось множество идей, как даже не мошенничая с размерами камней сделать кучку темных визуально больше. Не то чтобы это было нужно, потери Ланнистеров в разы больше наших, но немного преувеличения не помешает.

— Вы слышали легенду о кхале Тигмо?

Я моментально обернулся, когда позади раздался такой знакомый голос. Не знаю, насколько правы рассказы, что Варис начинал как вор в Вольных городах, но он умел совершенно незаметно подкрадываться… и порой это пугало.

— Нет, лорд Варис, — ответил я. Торос из Мира подошел чуть ближе, навострив слух.

— Давным-давно великий кхал Тигмо собрался в поход и велел каждому воину взять камень и положить в одну кучу, а когда вернулся из похода, забрать. Но осталось еще немало камней. И долго ходил кхал Тигмо, перебирал их и вспоминал имена друзей и родичей…

— Я слышал другую легенду, — Торос ухмыльнулся и слегка икнул. Полдень — а он уже немало выпил. — Эйегон Завоеватель, собираясь покорять Семь Королевств, велел каждому воину положить камень на землю. После победы он велел каждому, кто шел с ним с самого начала, забрать свой камень. В получившейся яме был виден Великий Иной.

Все мы засмеялись. В такие минуты становилось ясно, как Торос ухитрился стать своим при дворе Эйериса Таргариена, а потом и Роберта Баратеона. Дело не только в умении выпить или творить фокусы с огнем. Была в нем капля житейской мудрости, а еще немного юмора.

Если бы все красные жрецы были такими… Сейчас я бы не осматривал стены, а отчитывался королю Станнису.

Или, наверное, нет. Даже без Мелисандры Станнис не усидел бы на троне. Он был бы неплох как король военного времени, в условиях внешнего кризиса — вторжение Иных или Дейенерис с дотракийцами, но для мирного времени Станнис слишком негибок…

— Лорд Дондарион, я доволен вами, — я отдал мирийскую трубу подошедшему слуге. — Ваши люди очень быстро расчищают рвы.

— Благодарю, лорд Слинт. Мои люди стараются, но…

— Не продолжайте, Берик. Они трудятся лучше других, а значит, и питаться будут лучше. На ужине я сам об этом объявлю.

Людей надо поощрять и заодно повышать их преданность и любовь. Именно поэтому радостную вещь я сообщу самолично.

— Благодарю, лорд Слинт, — повторил Дондарион с куда более радостным видом.

— Можете идти, я еще посмотрю за противником, — в протянутую руку легла подзорная труба.

Вышколенные слуги и адъютанты — это очень удобно.

Мирийская оптика была неплохой, и я видел немало в одном из трех лагерей Ланнистеров. Конюхи гнали лошадей на водопой, рядом пили бараны. Над палатками вились дымки, на дереве по сравнению со вчерашним прибавилось повешенных. Солдаты мастерили лестницы и большие повозки.

Ланнистеры не собирались уходить. Жаль. Я бы с удовольствием помахал бы им платком со стены. Враг решил лучше подготовиться и взять город новым штурмом. Тайвин и Тирион могут и придумать что-то против Дикого огня…

Прошло три дня с штурма Королевской гавани. Я наконец-то выспался и принял ванну, и два простых действия вдохнули в меня новые силы и придали энергии.

Но стоит закрыть глаза, и я снова вижу огонь, проклятый зеленый огонь до небес. Крики, ужасные крики и самое паршивое — запах… В схватке было не до этого, все мысли лишь — как бы не попасть в огонь, а вот потом, когда битва утихла… прекрасное жаркое не лезло в глотку, теперь предпочитаю вареное мясо. Этот запах и эти крики будут преследовать меня до конца моих дней.

На самом деле больше всего Ланнистеров убило не пламя. Драконий огонь посеял среди них панику, отрезал пути бегства и не дал прийти помощи. И в перепуганную, деморализованную, скученную массу людей ударили мы.

То была не битва — резня.

И она мне тоже будет сниться.

— Скажите, лорд Слинт, о чем вы думаете, глядя на город? — вырвал меня из размышлений голос Вариса.

Слуга стоял далеко в стороне — видимо, он его отослал. Не дело челяди слушать откровенные разговоры лордов.

С Варисом тяжело разговаривать — приходится контролировать каждое слово. Хотел бы я читать мысли, чтобы узнать, что думает мастер-над-шептунами. Уверен, я для него уже не Слинт. Вот только кто?

Собственно, передо мной есть две задачи, которые я не могу решить. Что делать с Иными — и Варисом. И там, и там есть идеи, но стопроцентной гарантии нет.

Против Иных можно выставить драконье стекло, Дикий огонь, нагнать подкреплений на Стену и запретить полеты драконов в зоне действия противовоздушной обороны противника, но не знаю, хватит ли этого для победы. Как жаль, что Мартин еще не написал «Ветра зимы», не говоря уже о «Грезах о весне».

Не будь за спиной Вариса магистра Иллирио, а возможно, и кого-то еще, я бы размышлял о его ликвидации, а так приходится придумывать легенду. Не знаю, получиться ли убедить Вариса. Зато уверен в другом: при необходимости эти люди достанут меня даже на краю света.

— Обычно ничего, уже привык. Поднявшись на стену впервые, я поразился размерам. Думал, Королевская гавань больше… а еще вонь и грязь, сколько же её тут! И улицы слишком неровные и узкие.

Пусть Варис думает, почему уроженец небольшого и грязного Чаячьего города считает Королевскую гавань маленькой и грязной… и изучает планировки других городов. Браавос точно не может похвастаться ровными улицами.

— А вы, милорд?

— Я тоже ожидал большего, но подумал, что хочу жить здесь и сделать город чище и сильнее, — лицо Вариса казалось искренним.

Может быть, он говорил правду. Его слова неплохо укладывались в гипотезу «Варис — Блэкфайер», как и в любую другую.

— Лорд Слинт, я поражен вашими успехами, — голос Вариса мягкий и спокойный, он как бы обволакивал меня. — За ваши подвиги король может вам дать большую награду. Зачем вам земли на Мысе гнева? Вы можете получить куда больше на Западе. Например, Кастамере. Знаете, после ваших спектаклей о Рейнах в городе прошел слух, что вы их бастард или даже законный наследник.

Я рассмеялся, а потом произнес:

— Где Долина — и где Кастамере? Спасибо, лорд Варис, вы можете поднять настроение! Надо будет заказать швеям знамена Рейнов, — я открыл записную книжку и тут же сделал пометку. — Пусть и среди Ланнистеров ходят слухи. После подавления восстания Тарбеков и Рейнов все боялись Тайвина — и, оказывается, он даже добить их не сумел!

— Слухи распространятся, обещаю, — Варис улыбнулся. — Но вы подумайте, лорд Слинт. Вам могут дать земли Кастамере, а при небольших усилиях можно получить даже Ланниспорт.

— Ланниспорт, — я задумался, переваривая мысль.

Огромный соблазн. Получить в свои руки один из крупнейших городов Вестероса — о таком я даже не фантазировал.

Это деньги, которые можно пустить на свои проекты, большие деньги. Это огромное количество людей, из которых можно подбирать кадры. Западные земли славны своими металлургами и ремесленниками, а Ланниспорт — их центр.

Большой куш — и большой соблазн.

Но мне осточертело руководить городом. Попробовал Королевской гаванью — больше не хочу, ни в коем случае. Крутиться как белка в колесе, работать двадцать пять часов в сутки восемь дней в неделю. У меня просто не хватит времени на мои проекты и здоровья. Инфаркты с инсультами в Вестеросе лечат плохо.

А еще я чужак. Меня будет ненавидеть весь Ланниспорт.

И, пожалуй, самое главное — я еще не знаю, насколько будут эффективны арбалеты и стрелометы против драконов. Нужно ставить опыты, считать и прикидывать.

— Ланниспорт прекрасный трофей, — произнес я после некоторых раздумий. — Но, лорд Варис, я буду чужеземным захватчиком, и со мной не будет талантливого мастера над шептунами.

— Лорд Слинт, вы переоцениваете горожан Ланниспорта, — улыбнулся Варис. — Они много лет живут под властью Тайвина Ланнистера и приучены выполнять приказы. Если им прикажут ходить на руках — они встанут и пойдут. Главное — не давать им сразу много воли.

— Дело не в горожанах, милорд, и даже не в лордах Запада, часть из которых сохранит земли. Король, вероятно, оставит Утес Кастерли и Запад Ланселю Ланнистеру. С ним не будет проблем, но кто знает, кто займет Утес после него? Я хотел бы земли, где можно пустить корни навсегда, где моим правнукам не припомнят мои грехи. Буду вам благодарен, если посоветуете такое место.

Знать бы заранее, что случится с Тирионом. Так я бы взял Кастамере, но вполне возможно, что Тирион переживет падение Ланнистеров и вернется с Дейенерис. Маловероятно, но следует закладываться и на такое развитие событий. Увы, Торос не видел в пламени ничего конкретного.

Но если Тирион вскоре погибнет — почему бы и нет?

— Дело зависит от того, на что именно вы готовы ради земель, — Варис вздохнул, и вдруг его губы посетила тонкая улыбка. — Например, Сапфировый остров будет прекрасным дополнением к вашим землям, но предупреждаю, лорд Слинт, вам потребуется большая выдержка, храбрость и мужество.

Сапфировый остров? Звучит заманчиво. Расположен в Штормовых землях, большие размеры, по идее — неплохой климат. Сапфиры пригодятся…

А вот сапфиров нет, точно помню. Зато есть дом Тарт.

— Я знаю, о чем вы, лорд Варис, — сказал я, состроив скорбное лицо, и произнес: — На эту жертву я готов пойти ради будущего дома Слинтов.

Разумеется, не выгорит. Единственная наследница дома Тарт влюблена в короля и мечтает устроиться в гвардию Ренли. Хотя если у неё не выйдет, подумаю над сватовством. Внешность у невесты специфическая, но человек адекватный и приданое хорошее.

Похоже, совсем я ассимилировался — при мысли о браке рассуждаю о приданом, как и подобает жителю Вестероса.

Но зачем Варису вести этот разговор?

Я взглянул на мастера-над-шептунами. Он спокойно стоял на стене, рассматривая город, и слегка щурился от солнца.

Зачем? Набивается в союзники? При желании в его словах можно найти предложение поддержки. Или прощупывает мои намерения, ищет, чего хочет непонятный человек, занявший место Слинта. Не зря я постарался убедить, что хочу осесть и думаю на годы вперед, как подобает мечтать типичному вестеросцу… и не только.

И заодно Варис поймал меня на очередной нестыковке в легенде. Яносу Слинту просто неоткуда знать, как выглядит наследница далекого лорда. Не был Слинт в штормовых землях, а Тарты в Королевской гавани.

Следует тщательнее следить за языком и не расслабляться ни на секунду.

— Лорд Варис, доносятся ли до вашего уха какие-то шепотки из лагеря Ланнистеров?

— Не всякая пташка способна перепорхнуть через рвы и стены, — Варис вздохнул и развел руками. — Вести приходят медленно и с задержкой. Перед тем, как прийти к вам, я узнал о проходившем на военном совете Ланнистеров утром после штурма.

— Что там было? — быстро спросил я. — Все ли они живы? Большие потери?

— Точных цифр еще нет, потери велики. Больше четырех тысяч. Стало больше дезертиров, и лорд Тайвин велел отныне не вешать их, а сжигать. Погиб Аддам Марбранд и немало других лордов Запада. Сир Джейме чудом избежал огня, а его оруженосец Виллем, сын Кивана, обожжен брызгами огня, но мейстер говорит, юноша выживет и даже сохранит руку. Тирион был у самых Железных ворот, но его вытащил наемник Бронн.

— Все наши враги живы, жаль.

— Аддам Марбранд был одаренным военачальником, его смерть — немалая потеря для Ланнистеров. Умный и сильный человек, в Эшмарке у него остались жена и ребенок, — Варис вздохнул, словно жалея погибшего. — На военном совете Тирион предлагал отойти от Королевской гавани, разбить короля Ренли и потом вернуться. Лорд Тайвин обвинил его в трусости, но дальше слов дело не дошло.

— Почему они решили остаться, лорд Варис? Предложение Тириона кажется правильным… если допустить на минуту, что боги могут лишить короля военной удачи.

— Тайвин в юности видел дом Ланнистеров униженным и оскорбленным. Он очень горд и тщательно следит за репутацией дома. Для него уйти, проиграв, простите за мою прямоту, лорд Слинт, — Варис состроил виноватое выражение лица, — сыну мясника, просто невозможно. Также он опасается, что его люди потеряют веру в победу. Решат, что старый лев слаб, и побегут предавать.

— Удивительно, что они еще на что-то надеются.

— Надежда — самое живучее чувство в сердце человека. Его армия побеждала всегда, побеждала совсем недавно… Люди тешат себя иллюзиями, даже приговоренные к смерти надеются, что все обойдется. Сам лорд Тайвин пытается привлечь новых союзников, но безрезультатно. Вчера он получил ответ от лорда Тарли.

— И что же? — я весь обратился в слух. Тарли — один из могущественнейших родов Простора, сильнее них только Тиреллы и Хайтауэры.

Рендилл Тарли не дурак, он должен отказаться. Даже если убрать Тиреллов и Хайтауэров, остаются Рованы, Редвины и Флоренты, каждый дом чуть слабее Тарли или даже равен им, и еще десятки домов ниже рангом. Тарли просто порвут, задавят массой и будут радостно делить их владения. Вокруг не мир сериала, где в Просторе всего два дома, здесь это обширнейший регион с колоссальным количеством знати.

— Письмо недлинное. Если не дословно, то лорд Тарли говорит, что в его роду нет предателей, что предполагать об этом оскорбление, что он не присягнет кровосмесительному бастарду, это тоже оскорбление, и пусть Тайвин готовится отвечать за свои слова.

— Прекрасно сказано, лорд Варис!

Если я что-то понимаю в политике, то такое письмо Тарли написал, рассчитывая, что его содержимое дойдет до короля Ренли.

— Вы не знаете, как они будут нас штурмовать, лорд Варис? Придумали ли они что-то?

— Тирион предложил подкоп, и с его стороны начнут рыть. Тайвин велел собрать все лодки на Черноводной…

— Десант в порт? Когда там флот? Пусть рискует. Подкоп — тоже не страшно. Рыть будут до возвращения Таргариенов, — на лице Вариса при моих словах не дрогнул ни один мускул.

Я пометил в записной книжке: «Брандеры? Подкоп!».

— Они проверят всю землю перед воротами и постараются выкопать все горшки с Диким огнем. Враг мастерит катапульты и стрелометы, щиты, большие и маленькие, в огромных количествах лестницы. Тайвин не собирается штурмовать ворота.

— Да?

— Он полагает, что все сосуды собраны у ворот, а на стенах Дикого огня мало. Потом, оседлав стену, можно ударить по воротам с тыла и взять их, — Варис рассказывал, внимательно разглядывая меня. — Вот и все, что я знаю об их планах.

— Вы будто присутствовали на их совете, лорд Варис! — произнес я с искренним восхищением.

И как противостоять такому человеку?

Просто зарезать — не вариант, придут люди магистра Иллирио и зададут вопросы… даже в Асшай придут, даже в Соториос.

— О, у меня есть свои маленькие тайны, — Варис хихикнул. — Тирион доверяет не тому человеку.

Тирион?

Шая или Бронн? Кого завербовал Паук? И как?

Неважно. Главное — новый штурм.

Сведения от Вариса ценны, но он не сказал ничего, что бы не приходило мне в голову. Кроме лодок — о брандерах я не думал, хотя именно в битве при Черноводной Тирион применял суда, забитые Диким огнем!

Ничего, что-нибудь придумаю, найду противоядие.

Я подозвал слугу, взял подзорную трубу и отослал его прочь.

В лагере Ланнистеров ничего не изменилось. Полагаю, еще день-два они будут мастерить осадные приспособления и отдыхать от штурма, а потом начнут засыпать рвы и искать Дикий огонь.

— Обратите внимание, лорд Варис! — я широко улыбнулся, оборачиваясь к Пауку. — Один из лагерей Ланнистеров расположен у берега реки. Надо наказать их за опрометчивость, заодно отучим от мыслей о лодках. Погрузим на корабли Дикий огонь…

— Там мелко, лорд Слинт, — покачал головой Варис. — Вы хорошо придумали, но река образует большую отмель, близко кораблю не подойти. Даже для катапульты велико расстояние.

— Жаль, жаль… Но неужели в городе не найдется суденышек, которые плавают в верховьях Черноводной или в её притоках? Возьмем с самой маленькой осадкой или даже небольшие лодки. Соорудим на них катапульту, стрелять будем по курсу, чтобы не перевернулось… Но следует испытать.

— Я найду вам знающих реку людей.

Ланнистеры решили продолжать осаду — и я сделаю все, чтобы они пожалели об этом!

— Значит, они опять весь день маневрировали, — произнес Тирион, потеряв весь интерес к принесшему весть человеку.

Порт крайне плохо просматривался из лагеря, и каждую ночь Черноводную на утлой лодочке переплывали трое зорких людей с мирийскими трубами, и обратно плыли дежурившие напротив порта предыдущий день. Узнать удавалось немногое, а сегодня меньше обычного — вернулся лишь один наблюдатель, двое других пропали, не то дезертировали, не то противник наконец их заметил.

Непонятные действия флота Ренли смущали Тириона куда больше, чем очередной корабль с зерном из Пентоса, и галера с воинами, пришедшая откуда-то с юга. Было бы глупо надеяться, что враг не догадается подвести подкрепление и продовольствие морем… но вот зачем галеры второй день подряд ходят по Черноводной? На что рассчитывает Слинт? Запутать противника, что-то скрыть в порту за мачтами и парусами?

Если бы только у них был флот! Падение Королевской гавани стало бы вопросом времени. В Восстание Роберта Баратеона Станнис держал Штормовой предел больше года, но между городом и замком огромная разница. Поголодав пару недель, горожане сами бы принесли голову Слинта.

Но флота нет, кораблям просто неоткуда взяться. Даже заключи Бейлон союз, его флот на другой стороне Вестероса, а Браавос и другие вольные города не пойдут на договор после неудачи со штурмом.

«Война уже проиграна, лорд Тирион», — всплыли в его памяти слова Яноса Слинта.

Они встретились на следующий день после штурма. Тирион приехал на переговоры, чтобы узнать судьбу раненых и пленных и договориться о похоронах погибших.

Тирион выбрал Драконьи ворота, чтобы миновать места, где еще догорал Дикий огонь и стоял жуткий аромат горелого мяса. Ему пришлось прождать под стенами не меньше двух часов, Торос, вечно пьяный красный жрец, издевательски сообщил, что лорда Слинта не могут добудиться.

Наконец Слинт с небольшой свитой вышел из калитки в воротах, в том же наряде без единого украшения, что и в прошлый раз. Даже плащ не позолоченный, а просто желтый. В волосах, казалось, прибавилось седины, на руке появилась небольшая повязка, но лорд Слинт, к сожалению, выглядел бодрым и здоровым. Он продолжил издеваться, несколько раз показательно зевнув и извинившись за задержку.

О перемирии на время похорон договорились быстро, Слинт даже пообещал в течение трех дней составить список пленных и сообщил, что те лорды и рыцари, что принимали участие в «Красном суде» — так он назвал расправу Джоффри — будут казнены.

— Вы их сожжете? — спросил Тирион.

— Я не Эйерис Безумный, — поспешно ответил Слинт. — Огонь мне нравится не больше, чем вам. Это лишь инструмент. Если бы я мог заливать вас водой или разить молниями, я бы сделал это. Их посадили в клетки у стен Красного замка и не кормят.

— Жестоко, — сказал Тирион, представив себе, что чувствуют несчастные. Наверное, это очень страшно — долгое мучительное ожидание смерти без всякой надежды на спасение. Слинт резко кивнул.

— Да. Увы, участников Красного суда нельзя казнить не жестоко, — казалось, что ему самому не нравится содеянное.

С другой стороны, жестокость Слинта давала приговоренным шанс. Если город все‑таки падет, они получат жизнь и свободу. Тирион пообещал себе рассказать о приговоре другим лордам, чтобы укрепить их верность королю Джоффри.

Они поговорили. Обычный разговор двух благородных лордов, пусть и стоящих под разными знаменами. Немного о политике, немного о войне. Слинт пытался убедить Тириона, что Ланнистерам лучше уйти от города, и Тирион был с ним полностью согласен.

Армия Ренли важнее Королевской гавани. Стоит разбить её, и война выиграна, а взятие столицы даст немногое. Но отец заупрямился. Он не может признать поражение.

— Ваш человек может съездить в город, — неожиданно предложил Слинт, указав на Бронна. — Мы наденем ему на глаза повязку и в гильдии алхимиков разрешим снять.

— Зачем это вам?

— Хочу, чтобы вы знали. Дикого огня у нас много. Пироманты трудятся день и ночь, и мы разыскали тайники Эйериса Безумного. Ваш брат, думаю, помнит о них. У нас хватит сосудов, чтобы сжечь все Западные земли.

Разумеется, Тирион воспользовался предложением. Увы, Бронну не удалось ничего подглядеть по пути — помимо повязки, на него надели шлем с замотанным тканью забралом, но и того, что он рассказал, хватило, чтобы у Тириона опустились руки.

Огромное количество сосудов с диким огнем. Уныние внушали не только они, Бронна отвезли еще в хранилище зерна, куда как раз грузили мешки с корабля из Браавоса, а потом он поприсутствовал при трапезе одного из отрядов ополчения. С запасами и мешками еще можно как-то обмануть, а если людей накормят лучше обычного, удивление и радость не скрыть, но ополченцы воспринимали неплохой обед как должное.

Тирион целыми днями ломал голову, пытаясь придумать, как взять город, но безрезультатно. Все идеи уже воплощали в жизнь по приказу отца, но они не обещали победы, лишь небольшой шанс.

При новом штурме они не попадут в огненную ловушку перед стенами города, но у Яноса Слинта может быть немало других идей в голове. А еще были Ренли, вся армия Тиреллов и сам Рендилл Тарли, согласно последним вестям, идущие к Риверрану. И Робб Старк, из-за которого все три лагеря пришлось огородить частоколом и валом, и Тириону казалось, что он посреди гискарского легиона, а не армии Запада.

— Поехали, Бронн, — сказал Тирион, выйдя из палатки. — Мне не терпится выпить хорошего вина и ухватиться за грудь Шаи.

— Поехали, — взглянув на темное небо, Бронн сплюнул. — Я бы остался тут. Слышал, той ночью отряд не доехал от лагеря лорда Тайвина до нашего.

— Их был всего десяток, у нас сотня.

— У Ночного волка больше, — Бронн еще раз сплюнул и поправил доспех. — Лучше переночевать тут, чем повиснуть на чардреве.

— Кто ты, и куда делся мой храбрый Бронн?

Робб Старк заставил опасаться даже его. Слишком рано его сбросили со счетов. Джейме сказал, что надо было добить войско Старка, пока была возможность, и нарвался на отповедь отца.

Вспышка!

До Тириона вдруг донеслись грохот и крики. Он резко обернулся и увидел, как ближе к реке над палатками поднимаются языки зеленого пламени.

— Огонь! — раздалось множество криков со всех сторон. — Дикий огонь!

Новая вспышка, прямо по центру. Потом еще.

Лорд Слинт заранее заложил сосуды с Диким огнем в самых удобных местах для лагеря? Или прорыл тоннель? Нет, ход здесь не прорыть, вода слишком близко!

— Бежим! — прокричал Бронн, хватая за руку Тириона.

Крики паники, грохот, вопли сгорающих заживо людей и перепуганных насмерть лошадей… Войско стремительно превращалось в перепуганное стадо. Тирион бежал, проклиная свои короткие ноги.

Полуголый воин с мечом, что-то вопящий. Еще один, размахивает мечом, даже не вынув его из ножен, Бронн его опрокинул на землю сильным пинком. Визжащая шлюха. Десятник, собирающий людей криками и ударами в челюсть. И зеленое пламя, и грохот.

Огненный ад, как и тогда, под стенами. Будь прокляты пироманты! Будь проклято их зелье! И какая жалость, что в Ланниспорте нет ничего подобного!

Внезапно раздался особо сильный грохот — сильнее, чем все до этого. Тирион обернулся, и увидел огромный столб пламени.

На реке. А рядом, подсвеченные зеленым огнем…

— Корабли! — выдохнул он и остановился как вкопанный. — Подними меня, Бронн!

— Что?! — переспросил Бронн и потянул его за руку. — Бежим!

— Нет! Посмотри назад! Нас обстреливают с воды! На суше нет врага! Немедленно подними меня!

Бронн остановился и, подхватив Тириона, посадил себе на шею, словно ребенка.

Река пылала, по ней растекалось зеленое пламя. Два корабля, подсвеченные огнем, отчаянно пытались уйти. Странные корабли, каждый — три составленных друг с другом крохотных суденышка, соединенных помостом, по центру стоит требюшет.

На обоих кораблях что-то бросали в реку, отчаянно работали веслами и распускали выкрашенные в черное паруса. Они стремились уйти от растекающегося по воде Дикого огня. Один кораблик вдруг вздрогнул, накренился и остановился, видимо, сев на мель, люди стали прыгать в реку…

Пламя дошло до застрявшего корабля, в мгновение ока он запылал от носа до кормы. Секунда, другая, и пламя нашло горшки с Диким огнем. Новая вспышка и огромный огненный столб.

Тирион не выдержал и завопил от радости.

Дикий огонь коварен и опасен для своих не меньше, чем для чужих. Тирион видел, как во время штурма внезапно, в мгновение ока, загорелась башня. Потом его люди, выкапывавшие сосуды Слинта, видимо, слишком сильно ударили лопатой, в другой раз неудачно переносили сосуд с места на место… И так же случайно сгорели люди Слинта, выкапывавшие ночью сосуды. Наверное, на корабле люди допустили малейшую неаккуратность, малейшую ошибку, доставая сосуды из трюма или заряжая их в требюшет.

Будь Дикий огонь другим, его бы использовали в каждой войне.

Тириону казалось, будто он снова на турнире, смотрит за поединком брата с сиром Барристаном. Он не отрывая взгляда следил за третьим кораблем, уходящим в темноту, и расплывающимся по реке огненным пятном. Донесет его река до порта? Или течение увлечет его ближе к середине Черноводной? Сейчас все зависело от реки, сгори порт — и город падет…

Но, казалось, пятно не двигалось или даже смещалось против течения, чего не могло быть.

— Все! — с натугой произнес Бронн, ставя Тириона на землю и протирая затекшую шею. — Я вам не конь и не Шая, милорд.

— Я и не прошу возить меня, как Шая, — Тирион усмехнулся и быстро спросил: — Куда несет огонь? На порт? Или к середине реки?

Бронн вытянул голову, привстал на цыпочках, замер на несколько секунд и указал рукой в противоположную от Королевской гавани сторону. Вверх по течению.

— Не может быть… — произнес Тирион и выругался. — Прилив.

Все стало понятно. Будь сейчас отлив, порт бы уже пылал, а так море гнало свои воды в Черноводную и относило разлившийся дикий огонь вверх по течению.

Это не случайно. У лагеря мелко, они специально выбирали такое место, чтобы никто не обстрелял с воды. Естественно, враг погнал корабли в прилив, когда в реке самая высокая вода. Поэтому и такие странные суденышки — крупный корабль не подойдет к берегу, на маленький не установить осадную машину, и Слинт придумал соединить несколько мелких кораблей.

Паника в лагере уже немного утихла, но вдруг в шум вплелись новые звуки. Свист арбалетных стрел, лязг оружия и крики боли. Разумеется, Слинт устроил вылазку… Но без обстрела с моря она обречена на провал.

Тирион улыбнулся. Да, боги не даровали им большой победы, но, как видно, не все планы Слинта удаются. Найдется и на него управа.

* * *

— Лорд Слинт, — Мия поклонилась, войдя в комнату, и доложила по уставу: — Рядовой Стоун по вашему приказанию прибыла.

Лорд Слинт поднял на неё усталый взгляд, указал на стул рядом со своим столом и вернулся к бумагам.

Мия осторожно села на краешек стула. Слинт писал как очень богатый человек, совершенно не экономя пергамент, оставляя много свободного места и просто перечеркивая строки, а не аккуратно подчищая их. Он перемежал нормальные слова совершенно незнакомыми буквами. Какие-то крестики, кружочки с палочками, линии и закорючки, совсем не похожие на те буквы, которые ей показывал мейстер Колемон.

Мия вгляделась и, закусив губу, чтобы не произнести ничего вслух, попыталась что-то разобрать. Но даже знакомые буквы складывались в совершенно непонятные слова и фразы. Рисунки тоже были под стать — какие-то кирпичи, из которых торчали не то копья, не то кирки.

Лорд Слинт небрежно бросил перо на пергамент, потом сквозь зубы ругнулся, поместил его на подставку и присыпал песком образовавшуюся кляксу.

Мия стерла с лица улыбку, отвела взгляд от лорда и увидела на столе маленький кусок пергамента со странным рисунком. Стремительная птица необычных очертаний с двумя хвостами.

— Сушка, — произнес Слинт незнакомое слово. — На ней летают храбрые рыцари-пилоты. Как Таргариены.

Мия выпрямилась и уставилась в сторону.

Лорд Слинт был самым странным из благородных, что она видела. Поначалу она думала, что это просто жирный столичный лорд, отчего-то пользующийся доверием короля Станниса. Его масляный взгляд заставлял опасаться. Да и должность «мастера-над-тюрьмами» не внушала ничего, кроме презрения. Он казался этаким Мордом из Орлиного гнезда, только толще, умнее и куда опаснее.

Потом узнала его ближе. Слинт был родом из Долины, но Мие казалось, он не из Вестероса. Слишком он другой и слишком странный, словно купец из далекой страны.

Какой, к примеру, лорд, простил бы её за тот удар по голове на стене? Даже лорд Аррен или Ройс в лучшем случае велели бы выпороть на конюшне, а Слинт всего лишь заставил бегать вдоль стен до изнеможения. И дело было даже не в том, что она бастард короля, к другим он относился не менее странно. Например, с бастардами королевы Серсеи он вел себя так, будто это были его дети.

— Отец гордился бы тобой, Мия. — Она посмотрела на лорда Слинта. Он говорил это уже не первый раз и даже рассказывал ей и Джендри с Коллой, каким был их отец. Наверное, он был близким советником короля Роберта. — Пойдем!

Слинт встал и пошел к двери в другом конце комнаты.

На мгновение она подумала, что там спальня, но тут же отбросила эту мысль. Это совсем не в характере Слинта, и смотрел он усталым и грустным взглядом, а отнюдь не похотливым.

Она не ошиблась. За дверью была небольшая комната, заставленная какими-то сундуками и стопками книг. Сквозь широкое окно лился солнечный свет. Лорд Слинт остановился у огромного, в треть его роста, зеркала и поманил к себе.

— Подойди!

Мия с изумлением замерла перед своим отражением. Такого большого, чистого и без единого изъяна зеркала она никогда не видела. На одну только роскошную раму с золотыми львами можно было любоваться часами, а было еще и отражение!

Жадно и любопытно Мия вглядывалась в свое лицо. Это не бадья с водой и не маленькое мутное зеркальце в Орлином гнезде, к которому она как-то подобралась… Она видела себя так четко, будто перед ней стоял другой человек. Так вот как её видят другие. Вот какая она на самом деле!

— Что ты видишь? — резко спросил лорд Слинт, подойдя к ней сзади и встав почти впритык. Он опять пах мылом, словно извел на себя целый кусок. Может, так и было, он же богат.

— Ваше отражение, милорд, — ответила Мия с недоумением. — И свое.

— Я вижу юную девушку с красивым, аккуратным лицом, с милой улыбкой, стройной, подтянутой фигурой, — на мгновение Мие показалось что лорд Слинт издевается над ней. Назвал юной, хотя ей целых восемнадцать, а обветренное и загорелое лицо посчитал красивым, упомянул худобу — все, что за её спиной обсуждали другие женщины и порой мужчины.

Но в глазах его не было насмешки. Он казался искренним и отчего-то печальным.

— С красивыми голубыми глазами, в которых должно играть веселье, с волосами цвета вороного крыла, немного неаккуратно обрезанными, — Слинт казалось, хотел коснуться волос, но в последний момент отдернул руку. Мия напряглась и смутилась. Волосы и вправду были неаккуратно подрезаны. — Я вижу девушку, которая достойна жить счастливо, которая должна познать радость замужества и материнства и прожить еще долгие и долгие годы.

Мия молчала, не зная, что сказать.

— И все это может перечеркнуть одна стрела или арбалетный болт, — Лорд Слинт коснулся её отражения там, где было сердце. — Но смерть — это еще не все. Посмотри на себя, представь, что может сотворить с твоим лицом один пришедшийся вскользь удар меча. Или стрела. Вспомни самых страшных раненых и примерь это к себе.

Он провел пальцем по зеркалу, наискосок пересекая лицо, а потом еще раз, с другой стороны, и Мия как заворожённая следила за ним.

— Представь. У твоего отца вот тут был шрам, — лорд Слинт провел пальцем по подбородку её отражения, а затем несколько раз по телу. — Здесь, здесь, здесь и вот здесь. Примерь к себе. Примерь к себе другие раны, что ты видела. Выбитые зубы, глаз, сломанный или отсеченный нос, изорванные шрамами щеки. Примерь. И скажи мне — это того стоит? Стоит возможности покрасоваться на стене?

Мия нервно сглотнула. В Орлином гнезде она видела тех, кто воевал в восстание Роберта Баратеона, и просто отсутствие зубов было меньшей из травм… И она стояла на стене во время штурма, Матерь укрыла её от беды, но Мия мечтала забыть все, что видела.

Но…

Но разве…

— Лорд Слинт, вы же сами призывали браться за оружие всех, кто может драться. Вы же сами регулярно говорите о том, что люди должны встать, как один, на защиту города, я слышала ваши речи перед Септой Бейелора… и вы — вы говорите мне остаться в стороне?! Почему?! — быстро произнесла она и вдруг закрыла рот и сжалась от ужаса.

О, Семеро! Опять проклятый норов! Она старалась давить это в себе, но сорвалась. Разве так говорят с лордами?! Нельзя противоречить, нельзя пререкаться, поднимать голос, не следует смотреть в глаза…

Одно дело — мягко отказываться от предложений лорда Нестора найти жениха, а другое — говорить так, как она! Это не покойный лорд Аррен, который позволял ей многое, даже носить кольчугу и водить людей в Орлиное гнездо… Но и он бы…

— Мия, — в голосе Слинта не было ни капли ярости, он казался каким-то уставшим. — В других обстоятельствах ты была бы права. Но ты женщина. Ты можешь изучать военное искусство, если к этому лежит твоя душа… Но ты не должна вставать в строй, пока есть мужчины, способные сделать это за тебя.

— Милорд, простите, я…

Рука Слинта легла ей на плечо.

— Не бойся, — спокойно произнес он и улыбнулся. — Я не сержусь. Но вспылишь при людях — будешь наказана. И старайся держать себя в узде. Прежде чем что-то сказать, досчитай мысленно хотя бы до пяти.

— Да, милорд, спасибо… — Мия рассыпалась было в благодарностях, но лорд Слинт оборвал её резким вопросом:

— Ты грамотна?

— Да, милорд, — быстро выпалила Мия.

— Что здесь написано? — спросил лорд Слинт, повернув зеркало противоположной стороной. Там было нарисовано почему-то солнце с копьем и три слова.

— Не… сгибаемые, непреклонные, не сдающиеся, — медленно, по слогам прочитала Мия. Ей было чем гордиться, мейстер Колемон по приказу лорда Аррена учил её и других детей в Орлином гнезде чтению, письму, сложению и вычитанию и хвалил за успехи!

Лорд Слинт приложил ладонь ко лбу и потом сказал, обведя рукой комнату.

— Мейстер Пицель не успел вывести все книги. У меня нет времени перебирать их. Твоя задача — найти все, в которых пишут про легионы старого Гиса и про боевые механизмы. Это сильно поможет мне в осаде. Ничего на столе не трогать, — лорд Слинт указал в сторону комнаты, где он писал. — Срок две недели.

— Так точно, — ответила Мия по уставу.

— Завтракала?

— Да, милорд.

— Тогда приступай. Выпиши названия книг, для начала.

Лорд Слинт усмехнулся и продолжил:

— Оставляю тебя наедине с книгами. Если быстро справишься, найду не менее важное занятие, — пообещал он и добавил себе под нос: — Например, мерить спичкой стены Королевской гавани.

Интересно, что такое спичка? Какой-то хитроумный инструмент мейстеров?

У самой двери лорд Слинт вдруг снова приложил руку ко лбу, будто у него болела голова, повернулся, посмотрел на неё задумчивым взглядом и произнес:

— Ты ведь хороша с лошадьми?

— Да, милорд, я водила лошадей и мулов на подъеме в Орлиное гнездо.

— Король Ренли увез с собой половину слуг, включая лучших конюхов. Присмотри за моим конем.

Лорд Слинт вышел из комнаты, и довольная Мия крутанулась на месте, а потом подпрыгнула, в последний момент сдержав радостный крик.

Второе задание ей понравилось больше предыдущего. Наконец-то можно пообщаться с лошадьми, здесь, в Королевской гавани, её компанией были лишь люди, и она отчаянно скучала по животным.

Но и первое поручение хорошо! Наконец-то что-то важное! Да, ей привычнее поводья лошади, чем книги, но она справится. На самом деле Мия совсем не хотела снова стоять на стенах во время штурма, ей хватило предыдущего — но просто не могла не стоять до разговора с лордом Слинтом.

А теперь… важное задание, да еще в её распоряжении огромное зеркало!

Мия подошла ближе к своему отражению и улыбнулась ему. Потом поправила прическу, снова улыбнулась и крутанулась на месте, осматривая себя со всех сторон. Такое большое зеркало!

Волосы действительно подрезаны неаккуратно. Надо будет взять нож поострее и подровнять их.

Мия обернулась и осмотрела книги. Быть может, если она хорошо справится, лорд Слинт возьмёт её в услужение? Хоть смотреть за лошадьми, хоть раскладывать книги. Он хороший господин, добрый и негневливый.

И странный. Относится к ней, будто она — сын его лучшего друга.

И еще он считает её красивой, несмотря на худобу и немолодой возраст.

Мия вгляделась в свое лицо и вздохнула.

Наверное, лорд Слинт был бы хорошим мужем. Он точно не стал бы запирать её в четырех стенах с септой и шитьем, он позволял бы многое. И внешне лорд Слинт уже не вызывает отвращения. Похудел, виски украсила седина, от него постоянно несет мылом, но это можно стерпеть…

Только не стоит о таком мечтать. Она всего лишь бастард, пусть и от крови короля. Он — благородный лорд, приближенный самого короля, его доверенный помощник и советник. Даже если король отсыплет немного золота ей на приданое, зачем она самому лорду Слинту? Да еще она, вдобавок, уже не девица.

Микель, быть может, и женился бы на ней, он лишь младший сын одного из лордов Долины…

— Лучше бы он сдох, — резко произнесла Мия и отвернулась от зеркала. Сейчас она жалела обо всем, что было, и даже о том, что разговаривала с Микелем Редфортом. После Красного суда.

Мия окинула взглядом стопки книг, потом подошла к одному из сундуков и приоткрыла его. Внутри тоже были книги. И в другом. И в третьем!

Кажется, она будет разбираться с книгами до самого возвращения короля.

-

Стараниями уважаеммой Freash Mayta у фанфика появилась новая иллюстрация — главный герой http://fanfics.me/images/fanart_o/2018/02/19/424021519032807.jpg

Гавань располагалась за городскими стенами, но нам удалось её сохранить. В узком промежутке между городом и Черноводной я воздвиг короткую стену из бревен и земли, и теперь столичный порт был в безопасности.

На строительство этой стены не ушло ни монеты из городского бюджета. Крупнейшие городские купцы прекрасно понимали всю ценность порта и то, что может сотворить с ним крохотный отряд Ланнистеров. Мне даже дали взятку, чтобы построил стену как можно быстрее, выше и толще.

Странно, но в книгах такого не было. Никто не платил Тириону. Быть может, потому, что он благородный лорд, а я известен своей продажностью. Или потому, что он не возводил никаких дополнительных укреплений и купцам не пришло в голову, что можно построить стену? Или они знали о превосходстве флота Станниса и понимали, что короткая стенка тут не поможет, враг высадится прямо на причалах.

Варис рассказал, что деньги на каменные стены для порта выделяли Эйегон V, Эйерис Безумный и Роберт Баратеон, но они бесследно исчезли в карманах купцов и ремесленников, разводивших руками и ссылавшихся на болотистый грунт. Похоже, в мире есть справедливость, раз мою стену горожане строили за свой счет, когда клюнул жареный петух.

Как и подобает построенному наспех, стена простоит недолго — грунт и вправду плохой, но до конца осады продержится.

Я стоял на причале и ждал швартовки галеры. Надеюсь, все пройдет не как в прошлый раз, когда высадившийся Станнис взял власть в городе. Впрочем, это исключено — не тот человек должен прибыть, и у него с собой лишь небольшая свита.

На мачтах были лишь знамена Баратеонов — конспирация. Не следует предупреждать врага раньше времени.

Корабль причалил, моряки закрепили швартовы, спустили трап, и у борта показался большой лютоволк. Он напоминал обычного волка, только куда больше размером. Какое же красивое и величественное создание… Серый Ветер подозрительно принюхался, на мгновение задумался и стремительно прыгнул прямо на причал.

Вслед за лютоволком показался и его хозяин. Робб Старк выглядел старше своих лет. Высокий, уже пробиваются борода и усы, хмурый, тяжелый взгляд. При виде сына Старка у меня возникла мысль, что, будь я Серсеей, то в ответ на обвинения в измене я бы предложил ему взглянуть на собственных детей — что Робб, что Санса совсем не походили на Эддарда, в отличие от, например, Арьи.

Надеюсь, в следующей жизни я не окажусь Серсеей.

— Добро пожаловать в Королевскую гавань, — я вышел вперед. Робб чуть сморщил нос, но не подал виду, что ему не нравится запах столицы. — Лорд Старк, полагаю, вы устали с дороги и проголодались.

Я подал знак, и к Роббу подошла Колла с большим подносом. Он отщипнул кусок хлеба, обмакнул в соль и съел, надолго задержав взгляд на груди девушки, которую очень удачно подчеркивало платье.

Робб еще не знает, какое я задание дал Колле. Спать ночью ему не придется. Скоропалительная женитьба на Жиенне Вестерлинг должна была стать одной из причин гибели Робба. Первый секс, первая любовь, тяжелые вести из дома — вот и отчебучил. Колла займется профилактикой. Вряд ли судьба занесет его в Крэг, но прививка не помешает.

Интересно, долго Робб будет колебаться? С одной стороны, она очень красивая, да еще дочь короля, а с другой бастард и проститутка.

Главное, чтобы Робб не женился на ней — не понадобятся никакие Фреи и Болтоны, мать сама прибьет его за такой мезальянс. Но я вроде бы достаточно подробно и красочно объяснил Колле, что я и Кейтилин сделаем, если она попытается стать леди Винтерфелла.

Болтоны — помяни черта, вот и он. Прямо за гигантом Джоном Амбером стоял невысокий совершенно невыразительный человек в черной кольчуге и розовом плаще, на котором вышиты алые капельки крови. Интересно, кто же командует армией?

Предупреждать Робба о гипотетической измене не буду — уж слишком она гипотетическая. В книгах Фреи и Болтоны предали при куда худшей обстановке, гораздо худшей. В отличие от многих, я считал, что Робб на момент смерти уже проиграл войну. Против него были Ланнистеры и Тиррелы, на Севере бесчинствовали Грейджои. Его задавили бы числом, рано или поздно.

Мы проследовали по портовым улочкам к Речным воротам. Робб и Джон Амбер с любопытством смотрели по сторонам, им не приходилось бывать в таких больших городах. Серый Ветер спокойно бежал рядом с конем — и при его виде собаки заходились лаем и рвались с цепей. Русе Болтон хранил молчание и спокойствие.

— Предлагаю проехаться по стенам, милорды.

— Я никогда не брал и не оборонял города, лорд Слинт, только штурмовал небольшие замки, — в отличие от многих, Робб произнес мой титул без капли презрения. — Я с радостью выслушаю ваш рассказ.

Разумеется, я уже подготовил экскурсию и отрепетировал красочный рассказ, выставляющий меня в лучшем свете.

Робб Старк внимательно рассматривал последствия штурма, с искренним интересом слушая, и как я готовился к обороне, и про саму битву. Он постоянно выпытывал подробности, задавая умные и дельные вопросы, и порой приходилось попотеть, отвечая на них. Не смотря на свой юный возраст, Робб знал о военном деле больше Яноса Слинта и меня вместе взятых…

Пирамиды камней произвели впечатление на Робба. Лорду Старку явно нравились мои рассказы, Джон Амбер довольно кивал и вставлял свои комментарии, часто грубые. Даже лорд Болтон сказал что-то одобрительное.

Нас, разумеется, заметили — я видел группу всадников, выехавшую из лагеря ближе к стенам при нашем появлении. В руках одного воина сверкнула мирийская труба. Конечно, можно было замаскироваться. Попросить Робба и его свиту накинуть плащи с другими гербами, оставить лютоволка на корабле… Но я хотел, чтобы Тайвин знал — в Королевской гавани побывал Робб Старк.

Пусть враг считает, что армия Робба прибыла в город, пусть лишний раз подумает, идти ли на штурм. Сейчас в порту должно разгружаться три корабля с вооруженными людьми. Уверен, их срисуют наблюдатели Ланнистеров. На самом деле это блеф, с борта сходят уплывшие ночью новобранцы городского ополчения.

Надеюсь, блеф заставит Тайвина отступить. Весть о Старке позволит ему сохранить лицо. Одно дело, бросить осаду и признать, что проиграл выскочке Яносу Слинту, а другое — лорду Старку, пришедшему на помощь городу.

Возможно, напротив, Тайвин ускорит штурм. Это тоже хороший вариант. Пусть лучше он вступает в бой, не завершив все приготовления.

— Лорд Слинт, я привез свои знамена, их нужно поднять на стенах.

— Вы хотите сообщить врагам, что вы здесь, лорд Старк?

— Да, — Робб обернулся по сторонам и убедившись, что нас не слышат посторонние, продолжил: — Потом приплывут корабли с моей пехотой и немного конницы, враг решит, что здесь вся моя армия, — на лице Робба появилась веселая улыбка.

— Даже если мы повезем вас мимо Ланнистеров ночью, они заметят. Черноводная не так и широка, столько кораблей и лошадей не спрятать.

— Мы не повезем, — Робб улыбнулся еще шире, а я с недоумением посмотрел на него. Что же пришло ему в голову?

Планируя оборону, я не мог не пройти мимо ценнейшего ресурса — Королевского флота. Ренли оставил половину кораблей на случай падения города и подчинил мне как Хранителю Столицы. Мастер над кораблями отсутствовал, Пакстер Редвин находился или где-то у побережья Западных земель или еще в своих владениях — на Арборе, острове на юге Простора.

В мою голову пришла мысль совершать вылазки с помощью флота. Погрузить отряд, перевезти его выше по течению, высадить в глубоком тылу Ланнистеров — пусть мешает снабжению. Затем отряд забрать, как прижмут. Только вот беда, сил на это не было совсем. Все воины до единого нужны мне на стенах Королевской гавани. Лишних солдат нет.

Зато они есть у Робба, терзающего армию Ланнистеров. Он и так прекрасно вел полупартизанские действия, а если дать ему возможность внезапно высадиться в любой точке Черноводной или одноименного залива, то Ланнистеры могут заказывать о себе печальную песню на мотив «Рейнов из Кастамере».

Да и интересно посмотреть вживую на одного из любимых персонажей.

— Вы хорошо придумали с флагами, — вдруг сказал Робб. — Лучше, чем Тирион.

— Он тоже использует сигнальные флаги?

— Да, я узнал от пленных, только благодаря флагам Тириона Ланнистеры победили при Трезубце. Если бы Джейме подошел чуть позже, отец добил бы Тайвина… — кулаки Робба сжались. — Вы передаете больше посланий, и куда подробнее. Прошу вас, лорд Слинт, составьте для меня перечень, как вы говорите, сигналов?

— Я знал, что вы оцените это, и уже подготовил для вас манускрипт с подробным описанием.

— На наше побережье часто нападают железнорожденные. Если поставить цепь передающих послание башен, будет легче их перехватывать, — пояснил Робб и добавил: — Мейстеров мало, вороны летят долго.

— Лорд Слинт, попросите своего мейстера переписать и для меня трактат! Построим на Стене башни, — прогремел Джон Амбер. — И цепь башен до Последнего очага! Одичалые только поднимутся на Стену — а я уже буду знать об этом.

Он засмеялся, гулко и заразительно, а я вспомнил, что одичалые ухитрялись совершать регулярные набеги на прилегающие к стене земли, и от них часто доставалось Амберам — самым северным из лордов. Кажется, даже какую-то родственницу Джона Амбера украли одичалые.

— Пираты часто посещают мои берега, — тихо произнес Русе Болтон. — Теперь их будет ждать гостеприимная встреча.

Джон Амбер засмеялся еще сильнее.

— Дом Болтон всегда славился гостеприимством!

— Все дома Севера гостеприимны! — Робб чуть улыбнулся. — Один мой предок даже ходил через Узкое море с ответным визитом.

— Обещаю, милорды, вы получите копии трактата.

Клюнуло! Лучше, чем я рассчитывал. Думал, наведу потом на мысль в разговоре, но не понадобилось. Прекрасно! Пусть Робб Старк развивает систему башен, пусть её заимствуют другие лорды — так и до всевестеросского телеграфа дойдет.

Рано или поздно мои наследники столкнутся с орденом мейстеров. Буду рад, если кто-то подточит его могущество задолго до этого. Надеюсь, Старк и другие лорды вырвут из рук мейстеров монополию на скоростную передачу информации.

Дело не только в мейстерах, само увеличение связности страны способствует её развитию.

— У вас есть лишний Дикий огонь? — спросил Робб, не отводя взгляд от рвов, черных от копоти. — Он мне пригодится.

— Есть. Но я не советую его брать. Огонь опасен. Стоит уронить сосуд с высоты пары ладоней — взрыв. Если лошадь с ним в седельной сумке пойдет галопом — взрыв. Телега начнет подпрыгивать на камнях — взрыв. Корабль качнет на волне — взрыв. Стоит чуть нагреть на солнце — снова взрыв.

— Как вы его перевозите? — Русе Болтон не показывал интереса. Было что-то жуткое в этой удивительной бесстрастности, в этих глазах, словно покрытых льдом.

— Медленно и осторожно, в заполненных песком телегах, по два-три сосуда, не больше. С их пути специально убирают камни и мусор и засыпают большие ямы. И у нас было два случая… ошибок при перевозке. И две ошибки при штурме. Недавно я пробовал обстрелять лагерь Ланнистеров с реки, но моряки выпустили всего два десятка сосудов, а потом — ошиблись. Выживших не было.

Горечь от неудачи до сих пор терзала меня. Шума обстрел с реки навел много, но из трех кораблей вернулся только один — а я сам провожал их в последний бой. Потери минимум четыре к одному в нашу пользу, но все равно…

Я специально отвез северян к Железным воротам и показал башню, где рванул сосуд с Диким огнем, предназначенный для катапульты, и кусок стены, где тоже случился пожар. Скорее всего там кто-то нес к катапульте сосуд и случайно уронил его или стукнул о стену, но никто не мог об этом рассказать. Потрескавшиеся от алхимического огня камни и прожжённые доспехи впечатлили, кажется, даже Русе Болтона.

После экскурсии мы направились в Красный замок. Робб так же с интересом и любопытством смотрел по сторонам, изучая столицу.

Изначально я хотел поселиться в башне десницы, но решил, что это слишком большая наглость, и слишком несчастливая судьба у её обитателей. Став Хранителем столицы, я выбрал себе чертоги мастера над оружием, благо король не успел никого назначить на этот пост. Там мы и расположились.

Я расстелил на столе добротную карту Королевских земель, позаимствованную из библиотеки верховного мейстера, достал фигурки. Вошла Колла, переодевшаяся в прекрасно подчеркивающий её фигуру наряд, и принесла нам вино и мясо. Мы начали.

— Я вряд ли смогу прийти вам на помощь при штурме, — сразу сказал Робб. — Буду близко — ударю Ланнистерам в тыл, но на это не рассчитывайте.

— Сколько вы оставите мне пехотинцев?

— Три тысячи и две сотни кавалерии. Вы сможете их прокормить?

— Сможем и больше — из Браавоса пришел крупный груз зерна, и это только начало.

— Прекрасно. Вы можете распустить слухи, что я везу всю армию в столицу?

— Лорд Варис займется этим.

Постепенно мне открылся замысел Робба. Он не собирался перевозить войска, чтобы высадить их в неожиданном месте. Он планировал совсем другое — изобразить перевозку войск куда-то в верховья Черноводной и даже высадить небольшой отряд. А затем, когда Ланнистеры отвлекутся, перебросят туда силы, нанести удар на какие-то занимаемые ими в Королевских землях замки.

На первый взгляд, неплохой план, но не совсем понятно, чего он хотел добиться, каких целей… и он явно не собирался говорить мне. Правильно, чем меньше людей знают замысел полководца, тем лучше. Главное не переборщить с этим.

— Отряд-приманка может погибнуть.

— Именно поэтому я прошу временно передать мне достаточное число кораблей, чтобы мои люди всегда могли отступить на другой берег Черноводной.

— Хорошо, вы получите их.

Мы обговорили много вопросов — о взаимодействии в войне, обсудили ход военной кампании, посетовали, что король Ренли мог бы двигаться и побыстрее…

Колла постоянно приходила, поднося нам новые кушанья и кувшины с вином. Джон Амбер не уставал сыпать ей комплименты, Колла краснела и строила глазки Роббу. Он тоже начал смущаться… А когда Колла вышла, Джон Амбер дал своему лорду несколько ценных советов, что делать с девушкой, чем вогнал его в краску.

Русе Болтон все это время сидел и рассказывал мне о войне в Речных землях, а потом о Стене. Он очень странный человек, достаточно вспомнить, что в книгах Русе изрядно удивился, когда его третья жена в постели начала шевелиться и стонать.

Северяне вернулись к идее сигнальных башен, и я внимательно слушал их спор о том, как это все организовать. Как часто строить башни, сколько людей селить вокруг них и откуда их брать, какие даровать им привилегии и какие брать налоги.

Я слушал с огромным любопытством, как люди вспоминают незнакомые мне законы, обычаи и исторические прецеденты. Спор профессионалов всегда интересен, если, конечно, хоть немного разбираешься в теме. В прошлом я очень любил читать форумы и журналы, только в интернете ни у кого нет под рукой холодного оружия, и поэтому дискуссии очень быстро переходят в ругань.

Мы помянули Эддарда Старка, прокляли наших врагов, поспорили о достоинстве северного пива, медовухи и южного вина. Позже я вызвал слуг, чтобы проводить лордов по их покоям.

— Внуки Тайвина Ланнистера у вас? — неожиданно спросил Робб, приговорив последний кубок.

Я моментально протрезвел. Он совсем с ума сошел? Или это влияние выпитого вина, поражения в битве и гибели отца? Или нашептал лорд Болтон? Или что-то еще?! Был ли таким он в книгах?

— Они невинные дети.

— Они дети Джейме, брат и сестра Джоффри, внуки Тайвина.

Серый Ветер поднял голову и зарычал.

Как удачно, что Джон и Русе уже ушли. Воспитывать лорда на глазах его вассалов немного неприлично — и неэффективно. Я быстро сделал знак Колле, и она вышла из комнаты.

— Я понимаю. Вашего отца уважал весь Вестерос, он был мерилом чести и благородства не только на Севере, но и для многих лордов южнее рва Кайлин… — я посмотрел в глаза Роббу и вдруг увидел там совсем неожиданное. Страх.

Он боялся, что я скажу «да». Боялся.

— Уважал и я. Не знаю, рассказывал ли ваш отец, но лорд Старк однажды был в почти такой же ситуации. Таргариены причинили ему много зла. Рейегар похитил его сестру, и одни боги знают, что он с ней сотворил. Эйерис страшным образом казнил его брата и отца.

— Я знаю, — ответил Робб резким тоном и жестом потребовал еще вина. Вместо ушедшей Коллы я сам налил ему вина.

— Я был в тронном зале после штурма и все видел. Роберт Баратеон подошел к Железному трону… У подножия по приказу Тайвина сложили тела детей Рейегара. Эйегону разбили голову, Рейенис нанесли с полсотни ударов ножом. Знаете, что сделал ваш отец?

— Нет.

— Он впал в неописуемый гнев. Он требовал покарать убийц. «Это Таргариены», — сказал тогда Роберт Баратеон, на что ваш отец ответил: «Это всего лишь дети!». Они поссорились и не разговаривали до того дня, как Эддард привез в столицу кости Лианны. Ваш отец не смог принять убийство невинных — пусть и из семьи, причинившей ему столько зла.

Робб посмотрел на меня неожиданно трезвым взглядом и отставил кубок.

— Благодарю вас за историю, лорд Слинт. Благодарю. Прошу простить, я устал с дороги и ощущаю острую надобность во сне.

Он встал и пошел к выходу. Серый Ветер с прижатыми ушами двинулся за ним.

Что ж… Робб — сын Эддарда Старка не только в плохом смысле, но и в хорошем. Надеюсь, ему суждена долгая жизнь, а я помогу ему, чем смогу. Он иногда вел себя в книгах как полный дурак, но мне было его искренне жаль.

Надеюсь, у меня получится сделать этот мир лучше.

Колла заглянула в комнату и посмотрела на меня с немым вопросом. Ждет приказа — и это замечательно.

— Колла, помоги лорду Старку добраться до его комнат и расстелить постель.

— Да, милорд, — она послала мне обжигающий взгляд и поспешила за Роббом. Вот чертовка!

— Робб Старк, я для тебя сделал, что мог. Мелисандра тебя больше не проклянет, ты не останешься воевать наедине с целым континентом, в плане отношения с женщинами тебя просветят. Если ты и сейчас ухитришься погибнуть, я попрошу Тороса поднять тебя и убью сам…

Я зевнул. Сейчас было легче. После штурма я упал и проснулся на следующие сутки. Дел не стало меньше, я не то вошел в ритм, не то научился разгребать их и отдыхал куда больше, чем раньше. Было легче.

Спать этой ночью придется где-нибудь на стене, Тайвин вполне может устроить штурм, прознав о визите Робба.

— Три тысячи пехотинцев. Опытных, обученных пехотинцев. Неплохо, рассчитывал на меньшее. Но он предпочитает быстрые рейды, пехота его только сковывает, — я опять зевнул и уставился на кубок. — Скорей бы уже пришел король. Не понимаю, что он делает? Ренли выступил из Штормового предела, но идет не к столице, а в Простор. И там армия как-то странно собирается… Куда он нацелился? Уж точно не к Королевской гавани и не по Морской дороге к Утесу Кастерли. Не понимаю. Неважно. Переживу следующий штурм, тогда буду думать.

Скрипнула дверь, и я обернулся. Сквозняком приоткрыло дверь в комнатку, куда я сложил книги. Просто ветер, еще в первый день, вселившись в эти покои я обыскал все стены и не нашел тайных ходов. Потом я проследил с помощью приклеенных к дверным и оконным рамам ниток и убедился, шпионы Вариса залазят ко мне через дверь.

Вытащив меч, я осторожно подошел к двери и открыл её ногой. Показалось, в комнате не было никого.

Интересно, какие успехи у Мии Стоун? Чтобы занять неугомонную девицу, пришлось придумать ей вроде бы важное и не особо нужное занятие, даже два. С Джендри и Коллой было проще, им легко нашлась работа по специальности.

— Не следует обманывать самого себя, — сказал я, допив вино. — Робб Старк способен на милосердие, а другие? Не отдаст ли Ренли приказ об устранении Томмена и Мирцеллы? Может… Не обязательно он. Есть только один способ спасти жизнь детям Серсеи. Томмену и Мирцелле придется умереть. Скоро штурм, верный воин Ланнистеров их выкрадет, но они сгинут на пылающих улицах города. Как-то так.

— Тревога! Тревога! Лорд Слинт, прошу вас, вставайте!

Я быстро подскочил из кресла, и, схватив ножны, стал крепить их на пояс. Спросонья запутался в ремнях и завязках, да еще стал вешать меч не с той стороны — привычки и навыки Слинта иногда подводят меня.

— Что случилось?!

— Простите, лорд Слинт, Ланнистеры! — быстро произнес испуганный воин и выбежал наружу. Казалось, он не хотел оставаться в одном помещении с лордом, которого только что разбудил.

— Спасибо за подробные объяснения! — произнес я ему вслед спустя пару секунд вместе с нецензурной фразой.

Снаружи шумело, но я слышал лишь колокола, барабаны и звуки труб. Не знаю, где Ланнистеры нашли столько музыкальных инструментов, но они вторую ночь подряд устраивали концерт и не давали нам спать.

Глупцы. Настоящий солдат заснет при любом шуме. И горожане привыкнут. У меня соседи постоянно сверлили стены, а в перерывах слушали музыку, я знаю, о чем говорю! Пока не поставят отечественную попсу, спать можно!

Тело онемело и болело, дремать, сидя в доспехе, было не лучшей идеей. Если бы я мог, то поменялся бы местами с Роббом Старком. Молод, здоров, сейчас лежит в мягкой постели, да еще не один, а с красивой девушкой.

Не стоит о таком думать, у судьбы странный юмор. Вдруг окажусь еще в теле Робба? И хорошо, если не по пути на свадьбу Эдмара Талли. Не знаю, почему я здесь, но следует быть осторожным, судьба может повернуться как угодно.

Еще недавно я бы подумал, что сыграть за того же Робба было бы интересно, но теперь ощутил, какой это адский труд — руководить людьми в военное время, и готов поменяться местами разве что со смотрителем маяка на безлюдном острове.

Наконец покончив с ножнами, я взял шлем и, быстро поднявшись по лестнице, вышел на верхнюю площадку башни.

На востоке небо начало светлеть, но еще была темнота, на западе вовсю сияли звезды. Под стенами в темноте не было ни одного костра или факела.

— Что случилось?

— Разведчики вернулись — Ланнистеры выдвигаются, — произнес Торос и зевнул.

— Прекрасно! Соблюдайте тишину, пусть наша готовность будет для них сюрпризом.

Не зря каждую ночь со стен спускали разведчиков, не зря.

Что ж, я ждал этого и специально остался ночевать не в Красном замке, а в башне у Божьих ворот, и привел войска в полную боевую готовность. Логично ударить сразу после того, как в городе объявятся первые солдаты Старка. Кто знает, сколько войск приплывет в город завтра или послезавтра, следует спешить.

Время штурма выбрано не зря, враг хочет подойти как можно ближе под прикрытием темноты, а когда будут взяты стены, как раз наступит утро, и солдатам станет легче ориентироваться в городе.

Вначале я переговорил с вернувшимися разведчиками, а после затребовал доклад у сигнальщиков.

В темноте флаги не видны, их заменяют сигнальные фонари, но информация передается медленнее. Увы, связь, несмотря на все ухищрения, далека от совершенства. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я узнал все о положении во всем городе.

Мои войска занимают свои места. Где-то не могут найти командира, где-то не то задержалась, не то заблудилась целая сотня воинов, есть и другие неурядицы. В районе септы Бейелора не отвечает пара сигнальщиков, но сообщение передали через другие линии, а туда уже выехали несколько человек, будить и менять, если вдруг мертвы или напились — и такое бывало. Обычный армейский бардак. В первый штурм было лучше, а сейчас расслабились.

Враг еще не начал штурм. С высоты стены не было видно ничего и не слышно — музыканты подобрались почти к самым стенам. Попробовать пугнуть? Нет, на месте Тайвина и Тириона я бы поставил рядом засаду, на случай нашей вылазки.

Ланнистеры сосредоточились у тех же ворот, что и прошлый раз. В других местах разведчики не видели никого. По сведениям Вариса, противник готовил брандеры и хотел использовать похищенный Дикий огонь, но на реке ничего не было. Со стороны не дорытых до конца подземных ходов тоже ни звука. Подземная война отменяется, а жаль, выходит, зря мои люди копали встречные тоннели.

— Объявляйте вариант один, — приказал я сигнальщикам и, взяв в руки мирийскую трубу, стал всматриваться в ночь. Но с ней видно было даже хуже, чем без неё. Ничего не понять, темень.

Ланнистеры просто не найдут город в темноте.

Нет, там не дураки. Я бы на месте Тириона велел бы сколотить ящики без одной стенки. Потом разместил бы светильники у стен, накрыл ящиками, чтобы отсутствующая стенка была со стороны армии, и разжег огонь. Светильник армия видит, а со стены — нет.

Я снова и снова перебирал в уме все, что сделал сам, и все, что мог предпринять Тайвин Ланнистер.

Разумеется, второй раз на тот же трюк с огненной ловушкой противник не попался бы. После первого штурма и похорон погибших каждую ночь шла настоящая война перед стенами. Ланнистеры засыпали рвы по всему периметру, мы старались им помешать.

Противник пытался найти и выкопать сосуды с диким огнем, и мы делали тоже самое. Большая часть запасов вернулась в хранилища. Враг минимум четыре раза ухитрился подорваться на сосудах, и дважды пришлось взрывать мины по моему приказу, чтобы они не достались Ланнистерам — но все равно не меньше сотни сосудов у нас похитили, и это меня сильно тревожило.

Брандеры? Большая часть кораблей не в порту, а на внешнем рейде, благо погода позволяет. Порт я огородил цепью, позаимствовав идею у Тириона, а несколько галер патрулировали Черноводную. Флот врагам не сжечь.

Внезапный штурм — неплохой вариант. Подобраться как можно ближе под покровом ночи, благо рвы почти засыпаны, и группой смелых и умелых воинов оседлать стену. Разумеется, на этот случай я создал специальные «пожарные команды» — отряды, которые должны давить подобные прорывы в зоне своей ответственности.

Я бы пробовал войну на истощение, не давать ни минуты покоя защитникам города, регулярно налетать и обстреливать стены. У осаждающих больше войск, пока одни заняты, другие отдыхают. Можно выводить войска на ложный штурм, раз за разом — не все, а только часть. Что штурм ложный, должен знать только Тайвин. День за днем осажденные стояли бы в постоянной готовности, а это выматывает, и штурм вышел бы действительно внезапным. Или, как вариант, сообщить всем, что штурм лишь репетиция… и когда мы, поверив пташкам Вариса, расслабимся, нанести удар.

Ланнистеры действительно пытались взять нас измором, пару дней регулярно подходили и обстреливали стены, охотясь на каждого выглянувшего из-за стены солдата, но потом подсчитали свои потери и бросили это дело. Сейчас это не выгорит, лучшие их стрелки погибли в первом штурме.

— Прикажете поднять Дикий огонь? — спросил Торос, подойдя ближе.

— Не стоит торопиться. Зеленый флаг. Только зеленый.

Я не стал менять систему. Как и прежде, по команде «зеленый флаг» первую партию Дикого огня доставали из подвалов. Желтый — значит, надо поднять их на стену. Красный — отправить на врага. Только ночью флаги не видны, и поэтому били в колокол, и громко кричали слово «зеленый»… Но сейчас обошлись простыми гонцами — я предусмотрел и скрытое оповещение.

Неудача с обстрелом с реки меня многому научила, и я утроил усилия по тренировке расчетов метательных машин и подносчиков боеприпасов. Аккуратность превыше всего. Уж больно это коварная вещь — дикий огонь.

Новая весть — около обоих известных нам тайных ходов в город нет и не было никакой активности…

— Идут! — произнес Торос и указал вниз.

В темноте были видны солдаты Ланнистеров… Но это я и сам прекрасно заметил. Из облаков вышел месяц, и кое-где в его свете можно было разглядеть вражеские доспехи.

Месяц осветил и нас.

В лагере Ланнистеров запели трубы, раздался скрежет, уханье осадных машин и свист. Спустя секунды по нам ударили первые камни и болты стрелометов, выпущенные противником.

— Началось, — довольно произнес Торос и попробовал, как выходит меч из ножен. — Я уже устал ждать!

— Так говоришь, будто они тебе несут выпивку.

— Ха! Видит Владыка Света, мне надоело стоять без дела! — Торос улыбнулся. — Чем быстрее их побьем, тем быстрее пойду в таверну.

Воины бежали к стене, я видел — одни тащили ростовые щиты, другие лестницы, третьи катили огромный таран. В воздухе запели стрелы и арбалетные болты. Я надел шлем и зашел за зубец башни, не стоит попусту рисковать и подставляться. Наши лучники и арбалетчики не дремали.

Из-за темноты стрелять было тяжело, но то тут, то там очередная бегущая фигурка падала на землю, иногда вставала, а иногда оставалась неподвижной. Падали и со стены… Уверен, у противника немало вывихнувших и сломавших ногу, бег в темноте то еще удовольствие.

Дальнейшее казалось очевидным. Враг попытается занять стены. Если удача будет на его стороне, мне придется использовать дикий огонь. Тайвин и Тирион это понимают. Будь я на их месте, я бы создал особые отряды метких стрелков и велел бы им подобраться к стене и башням в тех местах, где стоят катапульты, и попытаться проредить их расчеты или, в идеале, повредить сосуды с диким огнем… Хотя вероятность мала, если издалека выстрелить из арбалета в сосуд, он обычно не взрывается — я проверял.

Приставили первые лестницы, воины Ланнистеров устремились вверх.

Рычаги, отталкивающие лестницы. Стрелы и арбалетные болты. Камни. Кипящее масло. Просто кипяток. Противник нес большие потери, но упорно лез вверх. Я взглянул — кое-где им ненадолго удавалось зацепиться за стену.

Крики, страшные крики, свист стрел, треньканье тетивы, хлопки стрелометов…

Вот один воин, с короткой бородой, почти вскарабкался на стену — но мои солдаты, используя длинный шест, пересилили, оттолкнули лестницу вбок, и она заскользила вдоль стены. Кто-то прыгал, не дожидаясь падения, а кто-то, вцепившись руками, кричал, смотря на приближающуюся землю. Маленький успех — один из многих.

Башни и ворота не атаковали, враг лез на стены. Решили не штурмовать самый сильный участок?

— Доклады! — я повернулся к сигнальщикам.

На других стенах без изменений. Враг штурмует только у ворот. На реке ничего. У тайных ходов ничего… Все идет слишком хорошо. Тайвин и Тирион должны были что-то придумать, хоть какой-нибудь неожиданный ход! Или я их переоцениваю? Почему бы и нет? Не такие уж и великие полководцы, один почти проиграл Роббу Старку, второй почти проиграл Станнису…

— Передайте — применять журавлей по готовности, — приказал я сигнальщикам и подошел к Торосу.

— Время выпускать журавлей.

— Пускай птички полетают, — рассмеялся Торос недобрым смехом и стал отдавать приказы.

В прошлый штурм я показал всем, что сосуд с Диким огнем, закопанный в землю и взорванный в нужный момент, способен перевернуть ход битвы. В этот раз врагу следовало опасаться не земли, а неба.

Мое приспособление напоминало колодезного журавля, отсюда и название. Специальный шарнир, на нем — длинный шест. На конце шеста горшок с диким огнем. Взрываясь в небе и падая вниз, горящая субстанция накрывает куда большую площадь, чем просто упав в сосуде.

Сложность лишь в одном — уж больно тяжело орудовать шестом. По сути, это длинный рычаг, и его таскают за короткую сторону.

Секрет в креплении сосудов. Я долго мудрил с разными системами детонации, с хитрыми фитилями… а потом сообразил использовать главный недостаток Дикого огня. Его нестабильность.

Сосуд к журавлю крепится двумя веревками. Одна свободно болтается, а вторая, прикрепленная к специальному крюку, держит его на конце шеста. Когда надо сжечь врага, расчет дергает за тонкий канат, сдергивая вторую веревку с крюка. Сосуд начинает падать, пролетает три метра... а потом другая веревка натягивается. Резкий рывок. Огненная вспышка.

Я пробовал — дикий огонь детонирует всегда. Главное, чтобы расчет не ошибся и не напутал. На тренировках у нас и неправильно крепили сосуд, и роняли журавль… к счастью, вместо дикого огня в горшках была вода.

Испытания показали — это куда эффективнее, чем взрывать дикий огонь на земле или просто лить его сверху. Накрывается большая площадь — следовательно, больше жертв. Сегодня Ланнистеров ожидает сюрприз. Увы, не такой смертоносный, как огненные заграждения, но штурм мои журавли сорвут… Тайвин должен отступить! Должен! А если журавлей не хватит — что ж, найдутся еще сюрпризы.

Вспышка. Огромная яркая зеленая вспышка. Башня содрогнулась до основания, меня сбило с ног. Спустя несколько секунд я вскочил и подбежал к краю…

Ворота горели. Ворота и кусок стены над ними пожирало жадное зеленое пламя. В ушах звенело, но доносилось, как страшно кричали люди внизу. Откуда?! В башне не должно быть сосудов!

Если кто-то нарушил приказ, то ему лучше сгореть прямо сейчас!

Это не один сосуд, с десяток как минимум! Журавлей там не было, значит… Какая сволочь притащила Дикий огонь до приказа?! Какая криворукая…

— Владыка Света! — закричал Торос сквозь ругань.

Не может быть. Снова Дикий огонь подводит меня. Рглор мстит за Мелисандру?

Тупой удар по наплечнику вывел меня из ступора.

На пол башни упала, отскочив от моей брони, стрела. Ланнистеры нас обстреливали с невероятной яростью, казалось, у них удесятерилось число лучников и катапульт. И каждая вторая стрела была с огнем.

— Пожар! Пожар! — кричали люди вокруг.

Вокруг поднимались клубы дыма, из открывшегося люка наверх выскакивали кашляющие солдаты. Похоже, огонь нас отрезал от спуска…

Я подбежал к краю башни со стороны города. К счастью, под нами не было огня, взрыв случился в области ворот.

— Лестница! — скомандовал я возящимся с веревочными лестницами солдатам.

Делая ставку на Дикий огонь, я беспокоился о пожарной безопасности, и, разумеется, подумал об эвакуации. Поэтому на каждой башне заготовили веревочные лестницы. Не думал, что пригодятся. Конечно, веревки в пожар — плохой материал, но другого нет.

Одна лестница развернулась и упала до земли. Во второй что-то запутали, третья отсутствовала, крюки для неё зияли пустотой… Какая тварь украла?! И зачем?!

— С той стороны! Быстро, взяли лестницы, — приказал я солдатам, указывая на внешнюю стену, и громко закричал, перекрикивая всякие вопли. — Десятки! Построиться! У нас есть лестницы! Каждый, кто полезет без очереди, будет убит! Первый десяток, вперед!

Десяток солдат бросился к лестнице, за ними увязалось еще двое… Но голова одного слетела, смахнутая пылающим мечом Тороса, а второй бросился назад и ввинтился в толпу ждущих своей очереди.

Вторая лестница развернулась… Кто-то из спускавшихся поскользнулся и упал вниз, вопя. Кричал он и после падения, лежа на земле и хватаясь за ноги… Санитары подбежали и утащили его в госпиталь. Молодцы, не зря получают свой паек.

Дым усиливался. Мы могли не успеть.

Внизу в растерянности выстроились пожарные. Огонь слишком сильный, чтобы потушить… а все, что может гореть, мы уже давно убрали подальше от ворот. Их командир увидел меня и тут же выстроил своих подчиненных в цепочку до моей башни, передавая ведра с водой. Идиот.

— Лестницы! Лестницы! — заорал я, показывая ему меч. Кажется, сообразил, побежал вместе с солдатами — неподалеку от башен хранились деревянные лестницы… надеюсь, хоть их не украли и не пустили на дрова.

Откуда взялся Дикий огонь?!

— Утес! — кричали снизу. — Утес! Тайвин!

Ланнистеры шли на приступ. Разумеется, не пылающих башен, а стен.

Я взглянул в сторону Львиных ворот и увидел вдалеке зеленый огонь. Огонь!

— Доклад! — я ухватил за рубаху сигнальщика. — Доклад!

— Но…

Развернули третью лестницу и кое-как привязали четвертую, тоже взятую с другой стороны башни. Кое-как — только по ней стали спускаться люди, как она оборвалась. Не удивительно, креплений всего три… К вопящим людям подбежали санитары, падение с высоты башни в лучшем случае инвалидность, проверено Браном Старком.

На соседней башне обстановка была гораздо хуже, там шла настоящая драка за лестницу — но там не было ни меня, ни, что важнее, Тороса, и ветер относил дым именно в ту сторону.

Притащили деревянные лестницы, и я пообещал себе разыскать того мейстера, кто измерял высоту башен — лестницы не доставали доверху на два метра, не меньше. Кругом бардак, все надо проверять самому!

— Башни не отвечают! — быстро произнёс сигнальщик. — На них видели взрывы, как у нас.

«Это не наши сосуды», — внезапно осознал я.

Все стало ясно. Под покровом темноты Ланнистеры заложили под самыми башнями сосуды с Диким огнем, те, что похитили у нас. Им повезло, ни один не взорвался при переноске. На их месте я бы добавил бочек со смолой и маслом, дабы компенсировать недостаток Дикого огня.

Как только проспали часовые?

Понятно, зачем Ланнистеры устроили бой в колокола. Отнюдь не чтобы лучше спалось Роббу Старку. Скорее всего, заложили перед самым штурмом…

Будь на башнях Дикий огонь… могло бы детонировать! Костер вышел бы до небес!

«Зачем им это?» — думал я, спускаясь по лестнице. Я был не самым первым, это бы создало панику, но и не самым последним, но три четверти солдат спустились до меня. Оставаться наверху было уже очень тяжело, если бы не ветер, сносивший дым от нас, совсем невозможно. А может, помогло то, что я велел вечером облить все дерево в башне водой? Как чуял!

На середине пути порыв ветра направил на меня черный дым, я закашлялся и чуть не упал.

«Доработать конструкцию лестниц, — тут же отметил я, отдышавшись. — Поменять ступеньки, слишком узкие и скользкие».

Ступив наконец на землю, я метнулся к хранилищам сосудов с Диким огнем. Люди выполнили инструкцию, как только увидели пожар, спрятали сосуды в погреба… Молодцы!

— Хватит! — приказал я командиру пожарных и указал на два самых близких к пылающим воротам и одновременно самых больших хранилища Дикого огня. — Этот и этот дом — засыпать подвалы землей! Быстро!

Небольшая перестраховка не повредит. Потом откопаем.

Что же затеяли Ланнистеры? Зачем взрывы и пожары в башнях? Чего они добились? Разберемся. Может, рассчитывали, что я храню огонь в башнях и он сдетонирует? Тогда бы выгорело полгорода… и, разумеется, нам было бы не до обороны…

— Вы, на крышу! Срочно доложить обстановку, — скомандовал я сигнальщикам, показав на запасной командный пункт — ближайшее высокое здание, а потом поймал трех пробегавших мимо солдат. — Ты, ты и ты — теперь гонцы. Идите с ними. Когда получат весть, найдите меня и передайте.

— Утес! — прокричал кто-то со стен. — Тайвин!

Я поднял голову и обомлел. Стены были красны от одежд солдат Ланнистеров. Стены практически пали, пока я отвлекся на пожар.

Как! Не может быть! Так быстро?!

— Лорд Слинт… — обратился ко мне какой-то десятник. — Вам надо уйти, лорд Слинт…

— Нет, — ответил я и по-новому осмотрел стены. Ланнистеры были только слева от башен, справа шли одиночные бои, но в остальном никого. С той стороны стены полыхали зеленые костры…

А слева не горели.

Командовавший левым участком Домерик Уотерс относился к Дикому огню с большим недоверием и даже страхом. Толковый полусотник, и я думал, что храбрый Торос уравновесит его осторожность… Но Домерик просто не рискнул применять Дикий огонь, когда рядом пожар. Вдобавок ближайшая башня с той стороны сгорела еще при прошлом штурме, её не успели отремонтировать и установить стрелометы…

Собрать отряд заняло меньше минуты, тренировки и разработанные системы сигналов оказались не зря. Вместе с сотней воинов я помчался к стене. Рядом откуда-то появился Торос, вместе с чуть меньшим отрядом. Судя по нарукавным повязкам — резерв.

Над стеной уже реяло знамя Ланнистеров. Небольшой отряд моих воинов отступал по гребню стены, отчаянно огрызаясь на наступающих. Противник спускался по двум лестницам, давя последних защитников…

И в то время, как одни еще цеплялись за последние ступени, другие, бросив оружие, бежали вниз.

— Вперед! — прокричал я почти одновременно с Торосом, и жестами мы разделили между собой задачи.

— Лучники! Стреляйте по стене! — скомандовал я двум дюжинам лучников и трем арбалетчикам.

Стрелы обрушились на противника, опустошая их ряды. Недаром зубцы на стене только с одной стороны… но как же мало у нас стрелков.

Торос и сотник Уотерс — еще один Уотерс — повели солдат в атаку, подкрепляя защитников лестниц. Я же взял людей и побежал в другую сторону. К журавлям.

— Достать сосуды! — прокричал я, когда мы дошли до ближайшего хранилища. Обслуга, не нашедшая ничего лучше, чем прятаться от штурма и пожара в обществе сосудов с Диким огнем, засуетилась.

Лично проверил крепление сосуда. Потом мы все вместе ухватились за канаты, свисающие с кроткого конца журавля, и опустили его к земле, а длинный, с горшком дикого огня, подняли ввысь.

— Противовесы! — скомандовал я, и мы прицепили на специальные крючки мешки с песком, чтобы уравновесить концы. Физика, чем короче плечо, тем больше нужна сила.

Мы стали поворачивать журавля.

Если сейчас шарнир не выдержит, если сейчас мы уроним шест…

На тренировках было так просто и легко!

Длинный конец журавля с горшком подошел к стене, приблизился к закричавшим в ужасе солдатам Ланнистеров на её вершине. Они бросились в сторону, несколько даже прыгнули с высоты на землю… Но мы целились не в них, а туда, где карабкались по приставленной лестнице солдаты.

Я взял в руку тонкую веревочку, выкрашенную в красный цвет, казавшийся из-за темноты черным, и дернул. Рывок!

Сосуд с диким огнем освободился из крепления и устремился вниз, к земле. Но удариться о землю ему было не суждено.

Огненная вспышка — и ужасный хор голосов внизу.

— Обратно! Угостим их еще!

В сотне метров в отдалении проснулся расчет второго такого же устройства и засуетился, заряжая.

Я закрыл глаза на несколько секунд, и потом посмотрел на стены свежим взглядом.

Кризис преодолен… Надеюсь.

Наши воины опять на стене, Ланнистеров теснят и скоро скинут. Новые противники на стену почти не лезут, помог огненный душ.

Завтра, когда потухнет пожар в башне, враг может попробовать новый штурм — ворот нет, башни использовать нельзя. Дикого огня у нас еще много — и всегда можно отойти на запасную позицию. Не зря горожане соорудили позади ворот из земли и дерева укрепления.

До завтра еще надо дожить. Отдав приказы, я поспешил на командный пункт — следовало узнать, что происходит в городе и куда двигать резервы. По пути я ругал себя всеми словами. Следовало идти вместе с сигнальщиками на крышу дома, восстанавливать связь, я командующий, а не солдат. Но в тот момент броситься к журавлям казалось важнее всего на свете…

— Лорд Слинт, — на встречу мне выбежали двое солдат с испуганными лицами. — Срочный доклад! Враг поджег Львиные и Железные ворота, занял стену у Львиных ворот, у Железных их отбросили.

— Враг поджег башни на шестом, седьмом и одиннадцатом участке, на двадцать шестом наши разведчики отбили сосуды, — произнес второй солдат, и в голосе его раздавались панические нотки. — На седьмом взяли стену, на других бьются. Они подкатили катапульту и пытались забросить огонь в город на речном участке, но подорвались…

— Боги на нашей стороне! — громко произнес я бодрым и радостным тоном. — С нами боги!

— С нами боги! — повторили солдаты.

Шестой и седьмой — это поблизости к Старым воротам, хорошо, что мы их заложили… Одиннадцатый по другую сторону ворот, а вот двадцать шестой уже у Королевских, противоположный конец города…

Все понятно. Враг пытается прорваться сквозь стену с севера, около Старых ворот. Тут и у других ворот — отвлекающий удар. У Королевских так совсем малыми силами, если наши разведчики ухитрились перебить вражеских диверсантов. Врагу не может везти вечно. Попытка поджечь порт провалилась — этак я и сам поверю, чем нам помогают Семеро… Надо послать туда гонца и спросить, что видно с других башен, мало ли что. Здоровая паранойя не повредит.

— Ты — к Торосу, ты — к сотникам. Пусть объявят солдатам, что у Королевских ворот наши отбили сосуды, а у реки — враг подорвался на сосудах. Пусть все возблагодарят богов, принесших нам победу! Бегом!

Сам я быстрым шагом поспешил к командному пункту. Увы, бежать мне не по чину — может подняться паника.

По пути я размышлял, какие резервы двинуть к Старым воротам, а какие приберечь — вдруг враг нанесет удар где-то еще, и где быть самому. Прикреплённые к участкам резервы должны были двинуться без приказа, но дальше требовалось думать, как потратить резервные сотни…

Вот и четырехэтажный дом, выбранный мной под резервный командный пункт из-за своей высоты. Многоквартирный, этакая вестеросская хрущевка. На втором этаже вместо ставен на одном из окон большая дыра — враг попал из камнемета, не иначе. Хорошо хоть на сосуд с диким огнем не разорились… Надо будет разобрать дом, если враг не снимет осаду.

— Лорд Слинт, — солдат открыл дверь, пропуская меня вперед. Вдруг на его лице я увидел испуг, он застыл словно соляной столб и…

Я выхватил меч, поворачиваясь.

Не успел.

Удар.

Темнота.

От автора.

При работе над текстом автор понял, что ему интереснее один финал, а логичнее будет написать немного другой.

У «Незначительной фигуры» будет две концовки, «красная» и «черная», в чем-то схожие, а в чем-то различные. Начиная с текущей главы повествование раздваивается — вначале на суд читателей будут выложены «черные» главы вплоть до эпилога, а потом «красные», являющиеся их альтернативой.

* * *

— Читай! — Ренли бросил на стол небольшое письмо, очевидно, принесенное вороном. — Из Королевской гавани.

— Лорд Слинт прислал победоносный отчет? — Лорас взял тонкий свиток и посмотрел на короля. Ренли был бледен и взволнован, как и в ночь смерти Роберта. С таким лицом не принимают радостные вести. Но на свитке не было золотых львов.

— Лорд Варис, Лорас. Слинт мертв. Сгорел при штурме, тела не нашли. Уронил сосуд с диким огнем.

— Нелепая смерть, — Лорас нахмурился. — Неудачно для нас. Слинт неплохо справлялся…

— Да, удивительно хорошо для простолюдина. Он был очень полезен. Читай!

Лорас вчитался в мелкий убористый почерк. Варис коротко описал штурм, гибель Слинта и отвагу Старка, затем — новости о самозванце и его войске, собирающемся в Пентосе, а потом… Свиток выпал у него из рук.

— Теперь я знаю, сколько стою на самом деле, — Ренли чересчур громко засмеялся и откинулся на спинку кресла. — Миллион драконов! Эйерис обещал за Роберта меньше. Кажется, сто тысяч. Ровно во столько оценили и Эдрика.

— Ваше величество! — Лорас преклонил колено, достал меч и поцеловал клинок. — Клянусь Воином, Белая гвардия не пропустит убийцу.

— О Безликих ходят мрачные слухи… я тебе верю, Лорас, — сказал Ренли, выставив руку вперед, прерывая готовые сорваться с губ Лораса слова. — Ты и сир Барристан величайшие рыцари Вестероса. Королей Вестероса убивали в бою, они умирали от ран, Эйериса зарезал собственный гвардеец, Мейегор покончил с собой — но еще ни разу Белая гвардия не пропускала убийцу, и я верю, этого не произойдет и сейчас. Встань, друг мой, — Ренли протянул Лорасу руки и помог ему подняться. — Мало нам этого самозванца, теперь Ланнистеры решили преступить черту.

— Надо немедленно объявить всем лордам! — пылким голосом произнес Лорас. — Пусть все знают, до чего опустился Тайвин Ланнистер!

— Прекрасно придумано, Лорас! — Ренли слегка улыбнулся. — Пусть все знают — Тайвин считает войну проигранной, раз решил спустить казну на убийц. Но не стоит рисковать, — он вздохнул. — Я верю тебе, Лорас, верю, что вы можете остановить хоть всех Безликих сразу, но кто-то из гвардейцев может пострадать. Например, ты.

— Это наш долг, ваше величество. Мы принесли клятву и с радостью отдадим жизнь за вас. Мы все.

— Ты не спросил, хочу ли я такой платы за свою жизнь, — Ренли махнул рукой, пресекая возражения. — Вечером приведи ко мне Гарлана. Он поедет в Браавос. Безликие взяли миллион за мою голову? Я дам еще столько же, чтобы они ничего не делали. Деньги возьмем в Утесе Кастерли… Если не найдем, что ж, покормим Тайвина сырыми овощами и молоком, пусть произведет немного золота, — Ренли засмеялся и, упершись ногами в пол, покачнулся на задних ножках кресла.

— Ренли, может, лучше отплатить Тайвину той же монетой?

— Друг мой, Тайвин уже проиграл войну. Нам нет нужды мараться подлым приемом. Он проиграл еще до её начала. Его победы над Талли, Долиной и Севером, поражения у Королевской гавани, даже то, что мы его отрезали от Запада — все это не значит ничего. Одно королевство не может биться против семи. Даже если случится невероятное и Тайвин договорится с самозванцем…

— Эйегона и его семью убили люди…

— Ланнистера, я помню. Такое не прощают даже самозванцы — если хотят, чтобы им верили. У Тайвина есть Джоффри, корона на две головы не налезет, а поженить Лже-Эйегона и Джоффри не выйдет, как ни крути, — Ренли усмехнулся. — Но даже если они договорятся, лишние десять-пятнадцать тысяч наемников ничего не изменят. Тайвин проиграл войну и цепляется за самые подлые и грязные приемы.

— Вы правы, ваше величество.

— Да, — Ренли кивнул и снова покачнулся по кресле. — Мы не должны дать им победить. Я уже отправил ворона, чтобы крепче присматривали за Эдриком. Отныне у моих дверей будут два гвардейца, — он взял со стола кубок, налил из кувшина вина, отпил и, посмотрев на него, сказал: — А еще разыщи мне дегустатора. Враг может опуститься до отравления. Стоит ждать любой подлости.

— Сегодня же дегустатор будет у вас, ваше величество.

— Оставь эти титулы, Лорас, — Ренли махнул рукой и снова качнулся на кресле. — Хотел бы я знать, на что рассчитывает самозванец… Весь Вестерос в моих руках. Допустим, Мартеллы поверят в сказку… И что с того?

— На что-то ведь надеялись Блэкфайеры?

— Угу… Знаешь, я решил. Томмен и Мирцелла останутся в живых и на свободе, — Ренли широко улыбнулся. — Пожалуй, назначу Томмена своим чашником. Пусть на каждом пиру лорды Вестероса видят внука Тайвина. С Мирцеллой тоже что-нибудь придумаю.

— Зачем, Ренли? Ты же хотел отправить мальчишку в Ночной дозор…

— Чтобы не плодить самозванцев. Подумай, как бы все просто решилось с фальшивым Эйегоном, будь у нас настоящий! Довольно о всякой дряни. Лучше расскажи, когда штурм Риверрана?

— Лорд Тарли настаивает, чтобы мы продолжали обстрел, пока не…

— Он, видимо, хочет превратить замок в щебень, — Ренли скривился, а потом снова отпил из бокала. — Эдмуру Талли не понравится, что мы делаем с его домом… Но ему стоило лучше защищать свои земли! Ладно, Тайвин только-только отступил от Королевской гавани — у нас есть не меньше двух недель, чтобы обеспечить лорду Талли ровную площадку для постройки нового замка. Пусть требюшеты работают день и ночь.

— Это станет неплохой тренировкой перед штурмом Утеса Кастерли.

— Утес сам откроет ворота, когда мы поднесем к ним пику с головой Тайвина. Запад боится Ланнистеров и верен им, но только пока они живы… — Ренли выхватил из вазы персик, качнулся на кресле и произнес: — Лорас, напиши своему отцу. Пусть действует быстрее. Сколько можно пировать перед Крейкхоллом! И лорд Рован застрял у Глубокой Норы… Что за нелепое название!

Он вдруг закашлялся, взмахнул руками, и в последний момент Лорас успел схватить Ренли, не дав ему опрокинуться назад вместе с креслом.

— Лора…

Ренли зашелся в новом приступе кашля и несколько раз стукнул себя по груди. На его лице было написано недоумение. Лорас несколько раз ударил его по спине, потом подхватил кубок и влил вино в рот Ренли, но кашель снова повторился, уже куда тише…

А потом на лице Ренли появился неописуемый ужас, он засипел и схватился за горло. Брызнул сок от судорожно сжатого в руке персика.

— Мейстера! — заорал Лорас, переворачивая Ренли на живот и обхватывая руками. — Мейстера!

Он резко ударил короля кулаком под ребрами — так, как его учили, чтобы застрявшая в горле жидкость или пища вылетели наружу, но без толку. Ренли сипел — и все тише.

— Мейстера!!! Неведомый вас раздери, мейстера! — вопил Лорас изо всех сил. — Королю плохо!

* * *

Отец стоял, опершись на стол двумя руками, и смотрел на карту, будто пытался найти что-то новое. Последние недели он часто застывал в такой позе, уходя глубоко в раздумья. Говорили, когда умерла Джоанна, Тайвин разучился улыбаться. Теперь же он словно стал вихтом.

Тирион бросил взгляд на стол, на трех ароматных поросят с румяной корочкой и торчащими изо рта яблоками. У них снова появилась провизия — и за неё платили золотом или просто вытаскивая меч из ножен, не кровью. Джейме, Джейме, почему ты был так безрассуден…

Теперь, когда Робб Старк не следовал по пятам, а выжженные Королевские земли сменил благодатный Простор, дело с продовольствием наладилось, и армия воспряла духом. Но ничто не могло вернуть потерянное. Пало немало коней, гибли и люди, кто от мечей северян, кто от поноса, съев всякую дрянь. Но что какие-то солдаты по сравнению с Джейме!

— Тарли разбил Флорентов, — произнёс Киван, поприветствовав Тириона. — Он отослал в Хайгарден головы Алестера и Акселля.

— Вот как? Не удивлён, Рендилл Тарли всегда был умелым полководцем, а сир Акселль самое большее был кастеляном Драконьего камня. Но мог бы повоевать и подольше. Кто теперь стал женихом Ширен?

— Никто, — глухо ответил отец, не поднимая головы. — Сир Кортни Пенроз поклялся умереть, но не сдать Штормовой предел и королеву.

— Упрямый человек. Чтобы сражаться за проигранное дело, требуется большая отвага и большая глупость. Полагаю, умереть у него получится. Но не скоро.

— Хватит паясничать! — отец выпрямился и взглянул прямо в глаза Тириону. — Когда мы подойдем к Глубокой Норе, ты направишься в Ланниспорт.

— Вы отсылаете меня?

— Ты неплохо управляешься со своими горцами, — произнес Киван, в то время как отец скривился. Тирион знал — он презирает как его, так и горцев.

— Тебе не привыкать работать с отребьем. Набери еще одну армию и держи Запад. Смотри не женись на какой-нибудь шлюхе.

— А Стаффорд? — спросил Тирион, вспомнив, что дядя уже должен набрать новое войско в Ланниспорте.

— Стаффорд и его солдаты нужны мне в Просторе. Король Джоффри назначает тебя Хранителем Запада.

Тирион понял, что требует от него отец и почему говорит про отребье. Лучших людей он забрал в свою армию месяцы назад. Всех остальных набрал Стаффорд. Теперь ему нужно подготовить армию из тех, кого погнушались вооружить и Тайвин, и Стаффорд.

— Я польщен этой честью, отец, — Тирион поклонился и, выпрямившись, подошел ближе к столу. — Передай Джоффри мою благодарность за столь важный выбор.

— Хватит! — тихо, но твердо произнес Тайвин. — Если бы твой брат был жив…

Тирион увидел, как отец стискивает кулаки — и понял, что сам точно так же до боли сжимает их. Смерть Серсеи Тирион воспринял легко, но Джейме был, после исчезновения дяди Гериона, самым близким ему родичем.

— Будь проклят Робб Старк, — произнес Тирион и тут же замолчал, напоровшись на взгляд отца. Спустя несколько долгих секунд он разжал губы и быстро спросил: — Как я попаду на Запад?

— Матис Рован отступил к своему замку, — сказал Киван, указав на карту. — Проход домой свободен.

— Вот как? Он решил, что король лучше, чем королева? — Тирион ухмыльнулся. Дела принимали неожиданный оборот. — Рованы, Тарли, Флоренты, Редвины и Хайтауэры всегда считали своих сюзеренов выскочками. Они терпели лорда Тирелла, но не короля Тирелла. Восстали одни… Восстанут и другие.

«Или Тиреллы подумают и решат, что Ренли отравили не мы. Маргери только что овдовела, но они не будут против снова сделать её королевой. Что лучше, снова осаждать Штормовой предел, чтобы получить Ширен для Уилласа, или договориться с нами и отдать Маргери за Джоффри? Или рискнут подождать самозванца?»

— Не сейчас, — буркнул отец. — Рован просто отступил к Золотой Роще. Нам нужен успех. Мы соединимся с армией Стаффорда и его обозами и разобьем Мейса. Я ожидаю, что ты защитишь побережье от железнорожденных и флота Редвина. Ты убережешь Золотой зуб. Я не хочу узнать, войдя в Хайгарден, что в Утесе Кастерли сидит Робб Старк или Бейлон Грейджой. Судьба дала нам второй шанс — используем же его!

— Обещаю, отец, Робб Старк попадет разве что в темницы Утеса, — Тирион поклонился и сделал несколько шагов к столу. Поросята манили его своим видом.

* * *

Робб вошел в большой чертог Риверрана. Вечером здесь будет пир. Он воссядет на троне своего деда, увезённого пленником в Утес Кастерли, а за столами соберутся лорды Севера и Речных земель.

Он не сомневался, что поступил верно, отпустив Тайвина. Пусть Тиреллы сделают в этой войне хоть что-то, кроме пиров, а его войско пока отдохнет, соберется с силами. Пусть воюют южане, а он увеличит армию и придет за головой Тайвина.

Ожидания пока оправдывались. К нему пришли Блэквуды и Бракены, Венсы и Пайперы, Уолдер Фрей прислал ворона и обещал, что из Близнецов вот-вот выступит новое войско, мстить за его сыновей. Речные лорды один за другим склонялись перед Роббом — и он уже слышал шепотки, что если Эдмур Талли не вернется, лорды готовы принять внука лорда Хостера — его или Рикона.

Сегодня вечером состоится пир, и снова будут задавать вопросы — под чьи знамена вступать. Джон Амбер, наверное, снова предложит провозгласить Робба королем Севера, но Робб прекрасно помнил поражение под Трезубцем. Один Север слишком слаб.

Присягнуть Джоффри невозможно, и ни один лорд в здравом уме не предложит этого. Лорд Бракен назовет имя Ширен, а лорд Блэквуд скажет, что она слишком юна, и мейстеры говорят — болезнь может возобновиться в любой момент. Серая хворь не знает пощады.

Ширен законная правительница Семи королевств, присягнуть ей требует честь, но тогда придется защищать королеву от желающих её руки Тиреллов, придется бросать Север в новую войну… Снова придется лить кровь северян ради интересов южан, которые будут пировать под стенами вражеских замков, пока северяне гибнут. И она не единственная законная правительница Вестероса.

Робб сел на трон деда и положил на колени два письма. Оба доставил ворон, и ему следовало решить, на какое ответить.

Первое — из Штормового предела. Сир Кортни Пенроз предлагает ему руку последней из Баратеонов. Он предлагает ему трон и власть. Все, что угодно — тому, кто снимет осаду со Штормового предела.

Будь Робб Тайвином Ланнистером или Мейсом Тиреллом, он бы уже скакал к Штормовому пределу, не дочитав письмо до конца. Но он — Робб Старк, Старк из Винтерфелла. Что ему юг?

Робб видел Железный Трон вблизи и не хотел бы на нем сидеть. Королевская Гавань была слишком чужой, слишком далекой, в ней не было ни капли Севера. Робб никогда не мечтал править всем Вестеросом. Что ему лорды Простора и Дорна? Что ему юг?

Винтерфелл снился ему по ночам, снились леса и поля Севера. Он Старк из Винтерфелла, он — Хранитель Севера, и место ему на Севере. Отец его мечтал вернуться домой, великий Криган Старк покарал всех врагов на юге и тоже ушел домой. В Винтерфелле должен быть Старк — и только там.

Другое послание — от называющего себя Эйегоном. Большое письмо от якобы сына Рейегара Таргариена. Он извинялся за поступок отца и деда. «От безрассудства моего отца пострадал не только дом Старков, но и я. Рейегар опозорил мою мать и меня», — так писал он. Эйегон клялся в том, что не держит зла на дом Старка.

«Я пришел срубить четыре головы — Тайвина и Джейме Ланнистера, Грегора Клигана и Амори Лорха — и ничьи больше. Борьба с Баратеоном была честной схваткой, и я не намерен мстить. Но подлость Ланнистеров, истребивших мою семью, забыть невозможно. Не убей Ланнистеры мою сестру Рейенис, я бы предложил вам её руку в залог дружбы и союза между нашими домами. Но я надеюсь, Боги однажды благословят меня дочерями, а вас сыновьями — и мы сможем заключить союз».

Ширен или Эйегон? Сложный выбор, и нельзя положиться на честь. Она требовала присягнуть обоим претендентам. Ширен — законная наследница Баратеонов. Эйегон, если это он, законный наследник Таргариенов. Обе династии сидели на Железном Троне, и права обоих велики.

Если бы знать, настоящий ли Эйегон... Мейстер Лювин говорил, в Волантисе или Лисе много людей несет в своих жилах кровь древней Валирии. Долго ли найти где-нибудь мальчишку подходящей внешности и возраста?

Но с ним был Джон Коннингтон. Робб слышал это имя от отца и мейстера Лювина. Друг принца Рейегара, командовавший армией Таргариенов в Колокольной битве, он прославленный рыцарь и знает, что такое честь. Джон Коннингтон долго и безуспешно искал раненого Роберта в Каменной септе, и Робб прекрасно знал, как действовал бы на его месте Тайвин. Коннингтон — человек чести, и он не стал бы присягать никому иному, кроме истинного сына Рейегара.

Эйегону присягнули Золотые Мечи, и, если верить письму, вручили ему Черное пламя, легендарный клинок первого короля-Таргариена. Робб помнил из уроков мейстера Лювина — Золотые Мечи состоят из потомков сторонников Блэкфайеров. Они много лет пытались посадить на трон черных драконов, но род Дейемона пресекся во время войны на Ступенях. Сир Барристан зарубил последнего претендента…

Мятежники горды и не склонят голову перед кем попало, они даже не каждому Блэкфайеру вручали Черное пламя! Похоже, изгнание Таргариенов примирило с ними Золотых Мечей, и они решили, что красный дракон — тоже дракон.

«Лишь только цвет другой», — пропел Робб, усмехнувшись. — «Важней длина когтей».

Стали бы Золотые Мечи склоняться перед самозванцем? Стал бы Джон Коннингтон поддерживать кого-то, кроме сына Рейегара? Нет.

Похоже, именующий себя королем Эйегоном и вправду Таргариен. Этот дом принес немало зла Старкам, но перед драконами склонялись все, и только они могут принести мир в Вестерос. А прошлое… что ж, Таргариенам был преподан неплохой урок, и они его запомнят.

Наверное, мне есть чем гордиться. Вот, например, тюремная система. В старину узников нижнего яруса ждала абсолютно темная каменная комната, куча вонючей соломы да деревянная бадья для справления нужды, чтобы тюремщикам не отмывать пол.

Я же навел порядок. Поменяли бадьи, появились деревянные кровати, чтобы сберечь здоровье узников, солому на них стали часто менять. Отмыли стены и пол камер от грязи, наверное, впервые с постройки Красного замка. Напоследок я ввел дополнительные услуги. Богатые узники могли купить свечи и бесплатно получить «Семиконечную звезду». Я бы снабдил свечами и так, но уж больно они дорогие.

Только вот беда, на свои нововведения я опять смотрю не с той стороны.

После боя я очнулся в тюремной камере, один, в темноте.

Первая мысль — ослеп. Повредили глаза или удар пришелся в неудачную область головы. Страшная участь. Впрочем, болели у меня ребра, каждый вдох отдавался болью.

Но потом я понял — все еще хуже, чем кажется. Будь это госпиталь, здесь были бы крики других умирающих и запах крови. Будь это мои покои, здесь гораздо лучше бы пахло.

Через некоторое время дверь отворилась, и вошел незнакомый мейстер, осмотревший меня, сменивший повязку и давший маковое снадобье. Прежде чем ускользнуть в туман беспамятства, я успел подумать, что тюремщик в цветах городской стражи, а не Ланнистеров.

Чем-то мое пробуждение напоминало мне пробуждение Тириона после Черноводной. Тоже раненый после штурма, тоже всеми забытый… Теперь осталось дождаться женитьбы на дочери знатного лорда, уголовного дела и эмиграции.

Ко мне приходил мейстер, тюремщик заносил еду и воду и менял бадью на пустую. Не знаю, сколько прошло дней. Пробовал считать по приемам пищи, но сбился. Я все гадал, чем же закончился штурм, кто победил. Если враг — то почему я еще жив? Если мы… то когда Варис придет ко мне в гости? И успеет ли? И как идет осада?

Надо было изобрести гильотину. Уверен, и без уехавшего на Стену Илина Пейна полным-полно опытных специалистов, но при отсечении головы мечом случаются ошибки. Помнится, в одной книге был персонаж, которому отрубили голову почти с полсотни ударов. Впрочем, на что-что, а на смерть от меча можно не рассчитывать. Варис просто удавит в камере, как только решит, что нужда во мне отпала, а Ланнистеры… уж лучше бы это был Варис.

Тюремщики и мейстер молчали, они не реагировали даже на просьбу принести свечи.

Сидеть в одиночестве в темноте — ужасное испытание для разума, особенно для человека начала двадцать первого века. Мы привыкли к непрерывным потокам информации, к тому, что что-то происходит, и вынужденное безделье — сущая пытка. Иногда казалось, что я схожу с ума, и лишь надежда на лучшее и грандиозные планы, рождающиеся в голове, удерживали меня на краю.

Голова болела все меньше и меньше, скоро я уже свободно двигался по камере без головокружения и тошноты и начал готовить побег.

В очередной раз мейстер сменил повязки, осмотрел меня со всех сторон и ушел, но не успел я и двести раз спеть «Who wants to live forever» и «Show must go one», как тюремщики залязгали замками. Очевидно, ко мне пришла какая-то особо важная персона. Нет смысла лечить, а потом присылать убийцу.

Яркий свет ненадолго ослепил меня. Проморгавшись и привыкнув к свечам, я улыбнулся.

— Добрый день, лорд Варис!

— Пейте, лорд Слинт, — он самолично передал мне небольшой бурдюк.

— Благодарю, — я сделал крохотный глоток. Конечно, меня не собираются травить, но вот подпоить могут. Много ли надо на голодный желудок? Кормили меня последний раз еще до «Queen», «Машины времени» и революционных песен. — Бывало и лучше, лорд Варис, но сейчас даже подделка из Белой Гавани показалась бы арборским.

— Вы не удивлены моему визиту.

— Честно говоря, я ждал либо вас, либо сира Джейме.

— О, с сиром Джейме вы увидитесь очень нескоро, — произнес Варис и вздохнул. Потом, выдержав паузу и не дождавшись моего вопроса, продолжил: — Он отправился сопровождать фуражиров и попал в ловушку Робба Старка. Печальный конец столь выдающегося человека.

— Печальный, — я тоже вздохнул, стараясь подавить ликование. Королевская Гавань устояла! — Робб делает успехи.

— Необычайно талантливый юноша. Именно он спас город после вашей трагической гибели.

Несмотря на всю тяжесть ситуации, мне хотелось вскочить с кровати и плясать. Все было не зря, все усилия были не зря! Ланнистеры не вошли в город!

Падения Королевской Гавани я опасался больше всего. Не только из-за своей незавидной участи и не из-за неприязни к Ланнистерам, которой не было, просто потому, что я представлял, как поступят солдаты и лорды с городом, оказавшим им яростное сопротивление.

— Большие потери?

— У Ланнистеров больше. Тайвин скомандовал отступать.

Я улыбнулся. Все как я и рассчитывал. Враг отступил, город уцелел. Я правильно сделал, когда решил оборонять столицу, а не сдать её врагу. И решение бороться с Ланнистерами было верным.

— Удержались с большим трудом и благодаря вашему ранению.

— Как?

— Тайвин решил перехитрить нас. Нанес удар в районе Старых ворот и изобразил атаку у реки.

— Это я помню.

— Тайвин рассчитывал — вы убедитесь, что у реки лишь демонстрация, чтобы оттянуть силы, и перебросите все резервы к Старым воротам. Позже он нанес удар у реки, и там прорвался в город. Но вы были ранены, и никто не отдал приказ резервам уйти к Старым воротам, и они отбросили Ланнистеров за стену.

— А ведь я хотел…

Варис кивнул и развёл руками. Другой бы сказал, что на все воля богов, и что ни делается, то к лучшему, но лорд Варис редко упоминал высшие силы.

— Потом я доставил Робба Старка на командный пункт, и он разобрался что к чему.

— Спасибо за новости, милорд. И как погиб лорд Слинт?

— Дикий огонь — опасная вещь. Тело опознали с огромным трудом.

— А на самом деле?

— Камень. Вас спас доспех и то, что он ударил не напрямую, а отскочив от стены. Как ваши ребра?

— Спасибо, хорошо, — я дотронулся рукой до ребер. Боль в них уже давно прошла, но я до сих пор помню, как она терзала меня — и с ужасом вспоминаю смену повязок. — Что же будет с остальными?

— Знаете, лорд Слинт, я не жесток. Верховный септон некогда говорил мне, что тот, кто грешит, должен и отвечать за свои проступки перед людьми и богами. Каждый отвечает сам за себя, в одиночестве, не в силах заслониться ничем и никем. В играх лордов страдают невинные, но я, как и вы, против этого, — Варис вздохнул. — Король явит милосердие. Томмен подрастет и выберет между Верой, Цитаделью и Стеной. Живой мальчик, которого можно показать, выгоднее борьбы с самозванцами. Мирцелла пойдет в Молчаливые Сестры, или же, чтобы оскорбить дом Ланнистеров, её выдадут за какого-нибудь межевого рыцаря или наемника.

— Или за того, кто сядет в Утесе Кастерли.

— Не узаконенный бастард от кровосмесительной связи значит немногое, — Варис снова вздохнул, а потом улыбнулся. — В Вестеросе найдет свое место и кузнец, и шлюха, и даже девочка с мечом… благо ей один погибший лорд завещал небольшую сумму. Кто еще интересует вас?

— Ренли, Эдрик и Ширен.

— Ширен выдадут замуж, её дети унаследуют Штормовой предел. Род Баратеонов должен быть продолжен. Увы, к моему великому сожалению, лорд Тайвин заплатил Безликим Браавоса, и наш возлюбленный король и его единственный наследник погибли, — Варис развел руками, и на лице его появилась вселенская скорбь.

— Лорд Тайвин знает об этом? — в других обстоятельствах я бы промолчал, но сейчас мне было нечего терять.

— Интересный вопрос, лорд Слинт, — мастер-над-шептунами очень внимательно посмотрел на меня. — Об этом я отправил послание Тиреллам, и скоро от них узнает весь Вестерос.

— Королем станет Джоффри?

— Вы никудышный актер, и вы знаете это, лорд Слинт, — взгляд Вариса, обычно мягкий, сейчас словно пронзал насквозь. — Назовите сами имя короля. Оно вам известно, не знаю откуда, но известно.

— Эйегон, потомок Эйегона Недостойного, — ответил я после долгой паузы. Что уж теперь… Скоро я расскажу все, что знаю и не знаю, и смысла держаться за такие тайны нет. Сейчас мне важно сотрудничать, чтобы как можно дальше оттянуть пытки.

— Какая верная и изящная формулировка, — Варис слегка улыбнулся. — Вы и вправду очень осведомлены.

— Не обо всем, — я демонстративно обвел рукой стены камеры. — Знаете, я до последнего думал, что вы дадите мне отбить штурм и уехать в свое имение.

— Где вы бы занялись образованием детей и изобретениями?

— Да. Но, как видите, неправильно просчитал ваши действия.

— Знаете… я думал об этом. Думал, что лучше — наблюдать за вами и смотреть, что вы делаете… Или же задать вопросы напрямую. Вашу судьбу решила эта монета, — Варис ловким жестом извлек из складок мантии монету и подбросил её.

В тусклом свете свечей я увидел, что на одной стороне изображен красный дракон на черном фоне, а на другой — черный на красном. Таргариены и Блэкфайеры. Две стороны одной монеты.

— Когда-то мне подарил её один старый друг… и меня восхитил её смысл.

— Интересно, на какую сторону вы меня поставили.

— О, я ставил совсем не вас, и выпал Черный дракон… — Варис подбросил монету, потом поймал, посмотрел и спрятал в складки мантии. Затем он присел на край кровати, в отдалении от меня, и спросил: — Знаете, зачем я пришел к вам, лорд Слинт?

— Прощупать почву. Снова познакомиться.

— Вот именно. У меня много вопросов, лорд Слинт. Вы получите писчие принадлежности и свет и ответите на них. Потом, когда поправитесь, ответите на вопросы в другой обстановке, — от этих слов, сказанных обыденным тоном, мне на мгновение стало дурно. Впрочем, я знал, что так может закончиться, сценарий «Варис решил меня расколоть» предусматривал именно это… как и многие другие сценарии.

— Я пока изучу ваши бумаги, лорд Слинт. Знаете, ваше приспособление с едкой жидкостью было остроумным, но мы вытащили весь пергамент из сундука без единой потерянной буквы. — Варис снова улыбнулся, а я постарался сохранить каменное выражение лица. Я не ошибся, Варис сумел открыть ловушку. — Потом… у вас много интересных идей, лорд Слинт, и ваша голова меня устраивает на вашем теле. Но остальные части тела мне без надобности, и их судьба зависит от вашей откровенности.

— Искреннее и щедрое предложение.

— Я не жесток, лорд Слинт, — произнес лицемер, вырывавший детям языки, устраивавший интриги и менявший династии. — Вы бы на моем месте действовали жестче, вы бы изводили человека неведением о судьбе его дела и близких. Вы не любите кровь, зато предпочитаете пытать разум.

— Знаете, я не собираюсь ничего скрывать, это просто бессмысленно, но вам будет трудно поверить в правду.

— Я видел многое в этой жизни, лорд Слинт. Вы же умный человек и сами допрашивали людей, и знаете, как это работает. Расспросить, получить рассказ. И снова и снова задавать вопросы, ловя нестыковки, не давая времени и возможности подумать и солгать... Посмотрим. Кстати, лорд Слинт, не ответите ли на один вопрос?

— Спрашивайте.

— Из Ночного Дозора прибыла галея... — Варис выдержал паузу, словно ожидая, что я продолжу. С чем же может быть галея? До вторжения Одичалых еще полным-полно времени, и о нем известил бы ворон, как и о убийстве Джона Сноу, до которого еще года два… Если только…

— С сиром Алистером Торне?

— Я его принял и показал, быть может, вы скажете, что у него с собой?

— Шевелящаяся рука мертвеца в банке, — я вспомнил этот не самый известный эпизод, в сериале его, кажется, вовсе исключили. Конец первой книги — Джон Сноу спасает лорда-командующего от оживших мертвецов. С рукой на юг направили сира Торне, как знатного лорда, имеющего при дворе друзей… Только вот пока он добрался до Королевской Гавани, десницей стал Тирион, с которым Алистер Торне успел поругаться на Стене. Тирион в отместку не давал ему аудиенции, и когда дозорные прорвались к королю, рука уже сгнила. Все хороши, и сир Торне, у которого хватило ума завести врагов на ровном месте, и Тирион… Интересно, предъяви Торне Джоффри и Серсее руку мертвеца, это изменило бы хоть что-нибудь в войне Пяти королей?

Вряд ли. Скорее всего, лорды Вестероса увлеченно делили бы власть, пока Король ночи не сел бы на Железный Трон. Вот это бы ему не простили и объединились бы единым фронтом… Кроме Тиреллов, те бы для начала попытались выдать за него Маргери.

Я рассказал Варису об Иных и оживших мертвецах, все, что знал и предполагал. Он слушал внимательно — и про угрозу с севера, и про валирийскую сталь и драконье стекло, и мои идеи по обращению с одичалыми… И про драконов, огненных и ледяных, гипотезы, что строились на форуме.

— Значит, только магия спасет мир? — спросил Варис, когда я окончил рассказ. — Новая Рассветная Битва и победа надо льдом?

— Да. Скорее всего.

— Вы не думали, лорд Слинт, если огонь спасет нас от льда… То кто спасет нас от огня?

— Не думал.

— Что ж, подумайте. Магия — дикая и злая сила, и у нас среди неё нет друзей. Я принял решение вас изолировать не просто так, — Варис вздохнул. — Я не жесток. Еще не знаю, каким силам вы служите, но они есть зло.

— Я понимаю, лорд Варис.

— Магия должна уйти из мира, и она уйдет. Скоро вам принесут хорошую еду, свечи и пергамент. Будьте откровенны… И не трудитесь, не царапайте стену.

Я с огромным трудом удержал бесстрастное выражение лица. Варис улыбнулся, встал с кровати, взял в руки подсвечник, подошел к стене и осветил кладку. Я замер от ужаса.

Вокруг нескольких камней был свежий раствор. Как раз там, где…

Варис улыбнулся и покачал головой.

— Вы очень остроумно оборудовали тайник. Только я подумал — если вы в первый раз приготовили тайник для побега, то вы наверняка озаботились на случай, если снова окажетесь в тюрьме. Бадьи для нечистот, кровати, двери, стены… есть ли в этой тюрьме место, где вы не припасли инструменты и оружие?

Надежда рухнула.

Я не скрывал своих чувств, а, напротив, специально сидел и накручивал себя. Последняя надежда рухнула, это конец. Впереди пытки и смерть, конец всем надеждам, это конец…

— Разумеется, я проверил ваши одежды. Знаете, идея с ядом в воротнике мне понравилась… Вы не сбежите, лорд Слинт. Ни на свободу, ни к Неведомому. Скоро для вас соорудят более уютную и надежную камеру, — Варис встал и похлопал меня по плечу. — Я уйду, а вы подумайте над своей судьбой. Откровенность в ваших же интересах.

Варис ушел, оставив свечи. Дверь закрылась, и я расслабился.

Надежда рухнула. Но не последняя. Осталась еще одна — тонкая-тонкая ниточка, на которой подвешена моя судьба. Тонкая-тонкая ниточка. Идея, прочитанная у Мориса Дрюона и у Джорджа Мартина.

Варис и Иллирио не успокоятся, пока не вытрясут из меня все сведения, всю подноготную. Самое сложное — вынести пытки, когда они будут выбивать из меня «более правдоподобную» версию событий... Останется утешать себя тем, что у меня не худшая участь — Теону Грейджою повезло в свое время куда меньше.

Но есть шанс, маленький-маленький шанс, что скоро меня некому будет допрашивать. Утопающий цепляется за соломинку, но уж больно хрупка моя.

Королевскую Гавань затопил гулкий перезвон колоколов. Не молчала ни одна септа, звонари старались изо всех сил. Чуждыми нотками в эту мелодию вливались сигнальные колокола с башен и ворот.

Тысячи горожан стояли вдоль улиц и приветствовали радостными криками возвращение истинной династии. Некоторые бросали цветы под ноги солдатам — Варис заранее нанял их. На площадях жарили угощение и готовили бочки с вином. Скоро столица погрузится в трехдневное празднование, как только король прошествует от септы Бейелора до Красного замка.

Процессию было уже видно без помощи мирийской трубы. Ради этого зрелища Варис даже переборол болезнь и вышел на стену Красного замка. Ему было не под силу присутствовать на коронации в септе Бейелора, но сюда он пришел, не мог не прийти.

Впереди шагали знаменосцы. И пусть у них в руках флаги ложных королей, но главное — истинный наследник с ними… и настоящие знамена они несут перед таргариеновскими — знамена Золотых Мечей компании, и первым по брусчатке Королевской гавани несут череп первого генерал-капитана, основателя отряда Эйгора Риверса, Злого Клинка. Великий долг исполнен. Мечта многих поколений, мечта всех предков Вариса, начиная с Деймона.

Горожане смотрят не на позолоченные черепа, им незнакомы эти святыни, и не на Золотых Мечей. Все их взоры прикованы к двадцати пяти отборным слонам, идущим в полном облачении. Они и вправду впечатляли — и Варис знал, что войско, незнакомое со слонами, не может оказать сопротивление. Увы, они не чудо-оружие, как говорит Янос Слинт, слоны слишком пугливы и уязвимы, если знать, как с ними бороться.

Даже отсюда Варис видел впереди, на самом большом слоне, покрытом черной попоной, невысокую светловолосую фигурку, машущую рукой горожанам и бросающую в толпу монеты. Эйегон, шестой этого имени, законный король Семи Королевств, ступал по своей столице под рев толпы. В мальчике в очередной раз слилась кровь Деймона Блэкфайера, Короля-Что-Носил-Меч, и его верного брата, Эйгора.

Позади Эйегона ехал Джон Коннингтон, Варису не было видно из-за большого расстояния, но на его шее висела цепь десницы. А еще Варис знал — он улыбается. Его мечта тоже исполнилась, он искренне желал переиграть Восстание Баратеона, реабилитировать себя за поражение при Каменной Септе..

Вслед за слонами шли успевшие присягнуть новому королю лорды, потом длинной лентой тянулись всадники и пехотинцы Золотых Мечей, а за ними и гарнизон столицы во главе с Джаселином Байуотером.

Процессия подошла к запертым воротам Красного замка и замерла. Никто не обратил внимание на поднявшиеся над башнями сигнальные флаги. У Лже-Яноса немало интересных идей, и сильный ум найдет им множество применений.

Сигналы дошли, и по всему городу затихли колокола. Толпа замерла в ожидании. Варис прекрасно представлял, что сейчас ощущают простолюдины. Они запомнят этот день навсегда.

Выждав паузу, Эйегон выхватил из ножен клинок своего предка и указал на замок, слоны дружно взревели — и ворота распахнулись. Толпа в восторге закричала, и тут же возобновился бой колоколов.

В Красный замок внесли череп Эйгора Риверса, и знаменосец наклонил копье, чтобы генерал-капитан вступил внутрь прежде него. Вошли знаменосцы, а потом и Эйегон. Свершилось. После многих лет изгнания истинные короли вернулись домой.

Варис вздохнул и медленно пошел по стене к своей башне, опираясь одной рукой на камень, а другой — на свою пташку.

Проклятая болезнь — из-за неё его не будет в тронном зале, он не увидит, как Эйегон воссядет на трон предков. Нельзя в таком виде показываться на люди.

Мейстеры сомневались и ставили разные диагнозы, но они всегда затруднялись ответить, чем болен их пациент. «Ну что, господа мейстеры, будете лечить или пусть живет», — так не раз шутил Янос Слинт. Один из мейстеров, совсем юнец, даже предположил отравление — что за глупости, Варис никогда не ел и не пил, не дав пищу дегустаторам, и все они отлично себя чувствуют, и не было у него в последнее время ран. Будь Слинт на свободе — можно было бы заподозрить его, но гость из другого мира под надежным присмотром.

Это не яд, это несомненно болезнь, не иначе как дух чернокнижника Бриндена решил испортить ему долгожданный триумф.

Варис кое-как добрел до своей комнатки и аккуратно запер дверь. Затем он подошел к сундуку, выложил на пол кипу листов пергамента, способную разрушить не один Великий дом, и мешочек с золотом, а потом закряхтел, приложил все силы и перевернул его набок. Нажав в определенном месте, Варис услышал щелчок и сдвинул в сторону одну из досок пола, открывая доступ в тайник. Любой другой, кто попробовал бы это сделать, наверняка оцарапался бы об выдвинувшиеся шипы и тут же умер.

Варис достал из тайника перевязанный бечевкой свиток и внимательно рассмотрел узелок. Заметив в узле крохотный волосок, он удовлетворенно кивнул — никто не развязывал веревочку. Мастер над шептунами не доверял никому, даже собственным тайникам — издержки профессии. Впрочем, если бы он не обзавелся такими полезными привычками, то вряд ли бы дожил до своих лет…

Варис разложил перед собой записки Яноса и погрузился в размышления. Последние недели его ум был занят увлекательной и любопытной задачей — попыткой понять, что же писал наедине с собой Янос Слинт. Это помогало скрашивать ожидание ответа от Иллирио, ожидание прибытия флота и вестей из лагеря лжекороля Ренли. Помогало и отвлечься от проклятой болезни.

Разумеется, можно спросить у Слинта, и он охотно ответит, он очень разговорчив и легко делится своими тайнами, и под любыми пытками подтверждает все, что говорит… но Варис начал разгадывать загадку еще до того, как решился и арестовал Яноса Слинта, и его очень захватил процесс распутывания тайны. Да и не мешает лишний раз проверить Слинта. Палач говорит, он не врет, но границы возможностей Слинта неизвестны. Быть может, он способен подделать реакции тела так же тщательно, как подделал само тело?

Вначале Варис думал, перед ним какой-то шифр, но потом пришел к выводу, что это записи на неизвестном языке неизвестными буквами. Пташки шептали — Слинт писал сам, не подглядывая ни в какие книги и свитки, да и в комнате его не было найдено ничего, похожего на ключ к шифру. Что больше похоже на правду: Янос Слинт изобрел шифр, который настолько прост, что можно писать страницы, не подглядывая в ключ? И настолько сложен, что его не удается расшифровать? Или что Слинт владеет неизвестным языком?

Первым делом Варис попытался сопоставить текст с известными ему письменами и потерпел неудачу. Никто ни в Вестеросе, ни в Эссосе не использовал похожих букв. Варис воспринял это как личный вызов и приложил все свои силы и разум, чтобы проникнуть в тайну шифра Яноса Слинта.

Написанное очень походило на текст, причем его писал человек, никогда не испытывавший недостатка в пергаменте. Между словами, если, разумеется, это слова — удивительно большие пробелы, широкое пространство между строками, часто значительные отступы с левого края.

Варис выписал все символы, что встречались в тексте, а потом — где и как они встречаются. Было непросто, Слинт писал отвратительным почерком, и трудно было понять, что это — разное начертания одной и той же буквы или разные символы? Но спустя две недели Варис уже привык. Букв нашлось семьдесят пять. Впрочем, значительная часть различалась размерами — по какой-то причине Янос Слинт часто писал в начале слов букву больше, чем обычно, или иногда другой формы.

Сразу же обнаружилась закономерность. Некоторые символы встречалось в любых позициях, и именно они часто писались больше остальных. Другие же встречались реже и только в определенных местах, например, точка, три точки, палочка с точкой, изогнутая палочка с точкой обычно писались в конце слов — и после них шли большие буквы. Закорючка и точка с закорючкой писались в конце слов, но после них Слинт ставил маленькие буквы.

Варис долго топтался на месте, не решаясь принять какую-нибудь смелую гипотезу и двинуться дальше. Он предположил, что, скорее всего, каждый символ означает отдельный звук, как вестеросский алфавит. Если бы, как в некоторых системах письма из Эссоса, символ занимал целый слог, то получались бы слишком длинные слова и слишком мало слогов.

Вариса занимали большие буквы. Зачем Слинт во многих словах пишет букву больше, чем обычно? Для чего это?

Варис подметил три закономерности. Слинт использовал большую букву, когда начинался абзац. Можно было подумать, что он подобно некоторым книжникам выделяет начало текста, но больших букв слишком много! После точки обязательно шла большая буква. И некоторые слова Слинт всегда писал с большой буквы.

После некоторых размышлений Варис предположил, что все новые фразы Слинт пишет, начиная с большой буквы, а точка и другие похожие символы — означают конец фразы. Но тогда оставалась неясна роль закорючки, после которой Слинт всегда ставил маленькую букву… И оставалось неясно, почему некоторые слова пишутся только с больших букв.

Может быть, это какие-то особенно важные слова? Варис выписал их все отдельно — и сами и словосочетания, и предположил, что это название каких-то мест или имена людей. Он долго подбирал имена и названия, долго пытался сопоставить отдельные буквы и звуки всеобщего алфавита и алфавита Слинта.

Варис сравнивал сам себя с взломщиком, который подбирает ключ к замку, пробуя одну связку за другой. На подбор ушло две недели — и Варис нашел комбинацию. Он сумел прочитать слово «Старк», «Ланнистер» и многие, многие другие. Вскоре он нашел, как читаются большинство букв из записок Яноса Слинта, и опознал большую часть имен и названий, несмотря на то, что Слинт писал их очень запутанно и искаженно, словно иностранец.

Язык Слинта оказался удивительно непохож на язык Вестероса. Там, где вестеросцы обходились одной буквой, он мог написать две или три, и при этом заменять целые сочетания букв одним своим символом. Некоторые большие буквы походили на маленькие, а другие полностью отличались, и это вносило большую путаницу.

Язык был сложен. Слова не были неизменными, их окончание менялось в зависимости от контекста, например, от числа объектов, причем по крайне запутанным правилам — например, «Ланнистеры» и «Старки» писались с разным окончанием во множественном числе. Это напоминало Варису язык Ибба, который он так и не сумел выучить.

Часть записок было ничем иным, как схемами родственных связей домов Вестероса. Слинт, судя по обилию вычеркнутого текста и примечаний, пытался что-то вспомнить.

Изучая схемы, Варис догадался о значении некоторых слов неизвестного языка — «родился», «умер», «сын», «дочь» и некоторые другие. Все он, разумеется, не расшифровал. Внимательно вглядываясь в текст, Варис постепенно понимал и некоторые другие слова, например, титулы — «лорд», «король», «мастер-над-шептунами» и тому подобное.

Много времени потребовалось Варису чтобы разобраться в цифрах Яноса Слинта, главным образом потому, что он не мог понять, что это цифры. Их было не двенадцать, как в Вестеросе и Эссосе, а всего десять! Слинт считал не дюжинами, а десятками!

Разобравшись в новой системе записи чисел, Варис понял, что подписано под именами — годы жизни. В самых первых черновиках Слинт просто вспоминал, сколько было разным людям на момент каких-то событий. Потом он явно пытался сопоставить это с хронологией Вестероса, исчисляя события в годах от воцарения Эейгона Завоевателя.

Результат был странным, нелепым. Во-первых, Слинт строил две разные хронологии, со сдвигом в несколько лет. Во-вторых, в обеих действие происходило в будущем!

Неужели Слинт на допросах говорил правду? Предсказание пророка Мартина и движущиеся картинки НБО действительно существуют? Или все эти записки — плод фантазий Слинта, фальшивка, созданная специально, чтобы убедить его, Вариса, в случае допроса?

Каждый называющий себя магом пытается предсказывать грядущее. Красные жрецы смотрят в огонь, Первые люди искали истину во снах, ройнары глядели в воду, колдуны Кварта пьют особое вино… Способы сородичей Яноса Слинта и вправду работают?

Значит, надо дождаться каких-то описанных событий, чтобы убедиться в истинности предсказаний. Или не дождаться. Слинт, по своим словам, здорово изменил судьбу мира, но вряд ли он повлиял на смерть кхала Дрого или на появление драконов.

Варис послюнявил пальцы, перелистнул первую страницу и снова стал вчитываться в буквы, начертанные рукой Слинта.

Варис узнал многое. Как читаются буквы, что значат некоторое слова, но до расшифровки было далеко. С каждым днем он проникал глубже в смысл текста. Он понял, что многие слова из одной-двух букв, встречающиеся перед названиями, означают направление движения. Научился отличать слова, обозначающие действия, от других по характерным буквам в конце, начинал разбираться со множественным числом и окончаниями слов, потихоньку угадывал отдельные фразы…

Янос Слинт бросил вызов его разуму — Варис принял вызов и победил. Он еще не понимал весь текст, но убедился: ему по силам прочитать написанное на незнакомом языке незнакомыми буквами.

«На этом стоит прекратить», — решил Варис и с легким сожалением отложил записки в сторону. Дальше Янос Слинт будет сам читать свое творчество — не стоит тратить время на развлечения, есть много иных дел.

Надо показать материалы Иллирио, пусть он тоже поломает голову. Его ум не так остер, но он тоже любит загадки. Интересно, как быстро он разберется в тексте?

«Надо все показать Иллирио», — сказал сам себе Варис. Болезнь прогрессировала, и следовало учитывать самый плохой вариант. Что ж, боги были милостивы к нему, он прожил долгую жизнь, он уцелел в изгнании, сумел привести свой дом из изгнания к Железному трону. Если боги настолько жестоки, что не дадут ему насладиться триумфом — так тому и быть. Главное в своей жизни он уже сделал. Черные драконы вернулись — пусть в иной шкуре…

Красный замок таил в себе много тайн, и Дейнерис любила в свободное время ходить по нему. Джон сопровождал её. То они забредали в огромный зал, где хранятся черепа драконов, то — в комнаты, где сложены истлевшие от времени вещи королей прошлого, то попадалась старинная мебель, иногда чьи-то скелеты…

В Красном замке можно было потеряться и никогда не найтись, особенно в потайных ходах. Но Джон и Дейнерис снова и снова пускались в путь, сбегая от государственных дел, от обязанностей десницы и регента, и предаваясь страсти в пустых комнатах и подземельях.

Здесь было интересно все, каждый уголок, каждый камень. Это был дом семьи Дейнерис, и она говорила, что любит его целиком, от черепицы крыш до подвалов. Она любила сидеть в богороще, слушать шепот ветра в деревьях, любила стоять на стене, любуясь морем и небом, любила бег по каменным коридорам наперегонки с Джоном…

Джон часто вспоминал Винтерфелл — он был для него тем же, что и Красный замок для Дейнерис. Но детство ушло безвозвратно.

В этой части замка они еще не были и шли, с интересом озираясь по сторонам и подсвечивая факелами темные ниши и комнаты. Здесь явно прибирались — полы замка были чистыми, на них не было ни пыли, ни паутины.

Новый поворот — и в конце длинного коридора они увидели стражника у одинокой двери. Самый обычный воин, которых полным-полно по Красному замку, в золотом плаще, недлинной кольчуге с короткими рукавами и с коротким мечом на поясе. Он сидел на стуле и, казалось, спал — но при их виде встрепенулся и вскочил.

— Что здесь? — спросила Дейнерис и Джон призадумался. В этой части замка не должно быть ничего. Может, они заблудились и вышли куда-то не туда?

Дейнерис поправила одежду на себе и на Джоне и решительно зашагала к стражнику. Он при их приближении положил руку на меч.

— Приказ десницы — никого не пропускать, — сказал он, сжимая оружие.

— Я Дейнерис Таргариен… — она стала произносить свои титулы, стражник застыл в изумлении, и где-то на середине перечня его взгляд остекленел. — Что здесь?

— Прошу простить меня, ваша милость, но господин десница не велел пускать никого, даже короля, — наконец выдавил из себя стражник, судя по виду, готовый вот-вот бухнуться на колени.

— Короля? — переспросил Джон, с изумлением взглянув на стражника. — Как зовут десницу?

— Магистр Иллирио Мопатис, ваша милость, — ответил он, и Джон и Дейнерис обменялись взглядами, полными удивления.

Если бы им кто-то сказал, что исполняет приказ уже четыре года покойного человека, они бы не поверили, но стражник стоял перед ними.

— Я законная правительница Семи Королевств, королева андалов, ройнаров и Первых Людей. Мопатис давно мертв. Я отменяю все его приказы. Что за дверью?

— Узник, ваша милость, — стражник вытянулся по струнке.

— Кто?

— Не знаю, ваша милость. Ни я, ни Джордж никогда не заходили внутрь. Приказ десницы!

— Открывай! — повелела Дейнерис, и стражник, отцепив от пояса ключи, засуетился.

Дверь распахнулась, и за ней они увидели недлинный пустой коридор, в конце которого был… колодец, которых полно в деревнях. Только вместо журавля на нем лебедка с канатом.

— Что там?

— Не знаю, ваша милость. Дальше проходит только Марк.

— Кто это — Марк? Как часто ходит?

— Это слуга, ваша милость, в ливрее Красного замка. У него нет языка. Каждый день он несет туда в ведрах еду, обратно бадью с нечистотами. Раз в месяц несколько ведер с водой. Еще чернила и пергамент.

— На сколько человек еды?

— На одного, ваша милость.

Заинтригованные, Джон и Дейнерис прошли до конца коридора.

Колодец был прикрыт деревянным люком. Дейнерис кивнула, и Джон снял его и прислонил его к стене. Внизу не было воды, зато виднелась комната, освещенная солнечным светом. Снизу доносилось пение мужским голосом:

— Армия в белом, лорд в черном

Опять собирает трон королей

Но от леса до Дорнийского моря

Армия в красном самая могучая.

Стихи были совершенно безобразными — будто кто-то взял песню на другом языке и перевел её, совершенно не заботясь о рифме и размере. Джон слышал такое пение от теннов.

«Сторонник Тарагриенов», — подумал Джон. Дейнерис коснулась его плеча и указала на лежащую у стены деревянную лестницу. Джон не без труда развернулся с ней в коридоре и опустил её в колодец. Пение, уже про летящее к дому облако, оборвалось. Проверив, как выходит из ножен кинжал, Джон Сноу стал спускаться вниз.

Комната была довольно большой, достойна покоев лорда — разумеется, не великого лорда. Повсюду стояли столы, покрытые огромными кипами пергамента. Через узкие окна лился солнечный свет.

В кресле у окна сидел человек. Немолодой мужчина с седыми волосами, худой и жилистый. На лице несколько шрамов. Увидев гостя, он встал, опираясь на стол руками, и Джон увидел, что у него не хватает трех пальцев на левой руке, и что-то с ногами — слишком бережно он ступал.

Одежда была ветхой и не очень чистой, колени стерты и отчего-то запачканы землей, словно узник долго молился на улице.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель… Джон Сноу, — произнес он, почему-то ущипнув себя за руку, и продемонстрировал улыбку, в которой зияли провалы на месте некоторых зубов.

— Откуда вы меня знаете?

— Вы очень похожи лицом на лорда Эддарда Старка, — неизвестный снова улыбнулся, и вдруг его глаза расширились от изумления. Резкий вскрик, и Джон в последний момент подхватил поскользнувшуюся на лестнице Дейнерис.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — повторил узник, не сводя с неё взгляда и снова щипая свою руку. — Моя королева. Прошу простить за скромный прием…

— Кто вы? И за что вы здесь?

— Янос Слинт.

— Вы придумали телеграф? — вспомнила Дейнерис. — И защищали город от Ланнистеров?

— Вы на него не похожи, — быстро сказал Джон, вспомнив рассказы брата и Мии. Янос Слинт был куда моложе, толще и без таких ран и шрамов — и он сгорел четыре с половиной года назад, еще до воцарения Эйегона.

— Тюрьма и пытки редко прибавляют красоты, — узник развел руками и вздохнул. — Прошу вас, ваше величество, разрешите мне сесть в вашем присутствии. Старые травмы…

— Садитесь, — распорядилась Дейнерис, и Слинт с облегчением опустился в кресло. Она осмотрелась по сторонам. Она подошла к ближайшему столу, взяла лист пергамента, смешно наморщила лоб и положила его обратно. — За что вы здесь, лорд Слинт? И почему такая странная тюрьма?

— Лорд Варис решил, что я опасен для его планов. Ему захотелось кое-что узнать, — Слинт продемонстрировал искалеченную руку. — После Иллирио Мопатис решил, что в моей голове много ценных идей, и я получил комфортную камеру, исключающую возможность побега… Не расскажете, ваше величество, что с ними стало?

— Иллирио Мопатис умер от какой-то болезни… он пробыл десницей не больше трех месяцев.

— Понятно, почему ко мне никто не подходил, — Слинт снова улыбнулся. — Я так и думал — он умер и позабыл сказать преемникам обо мне. Если бы я был тогда таким умным, как потом… Даже в самом хорошем плане есть место ошибкам. Простите, ваше величество, вы давно у власти?

— Уже два года.

— Два года… Прошу снова простить меня за вопросы, ваше величество, но не расскажете, как вы воссели на трон своих предков? Простите, если недостаточно почтителен, за последние четыре года вы — первые люди, с которыми я беседую.

Четыре года — Джон представил себя на месте узника. Милостью сира Алистера Торне он провел несколько часов в карцере, показавшиеся сущей вечностью… Тут нет пронизывающего тело холода, можно свободно пройтись — но целых четыре года… как он еще в рассудке?

Дейнерис что-то заинтересовало в узнике, она прошлась по комнате и поведала про свое прибытие в Вестерос, встречу с потерянным племянником, свадьбу в септе Бейелора — и то, как они полетели на следующее утро на Стену, защищать королевство. Про новую Рассветную Битву, гибель Эйегона и то, как Джон поднял из снега выпавшее из его руки Черное пламя и нанес удар, и как она стала соправительницей юного Джейхейриса, сына Маргери.

Слинт слушал внимательно, не отводя взгляд от королевы.

— За что вы здесь, лорд Слинт? — спросила Дейнерис. — Говорите правду.

— У меня были сны, ваше величество. Я видел будущее — то, что может быть. Видел идущих с севера Иных и как их можно убить. Видел, как вы после покушения на вашу жизнь кладете яйца в огонь… и как вы стоите в прогоревшем костре, без волос и с драконами. Лорд Варис решил, что опасно оставлять такого человека без контроля. Мой дар давно иссяк, но я все еще тут.

— Робб высоко отзывался о лорде Слинте, мне кажется, он не заслуживает такой участи…

— О чем вы пишете? — спросила Дейнерис, снова подойдя к столу с пергаментом. Она взяла один лист, посмотрела, положила обратно, потом другой и третий.

— Проекты, мечты, ваше величество. Там, где вы стоите — все посвящено образованию. Учебные планы, учебники, детские сказки…

— У вас есть дети? — быстро спросила Дейнерис, обернувшись к нему.

— Их убили перед осадой столицы, ваше величество, — Слинт вздохнул. — Я хотел учредить в своих землях приют для сирот и дал денег одному столичному смотрителю приюта, но не знаю, что из этого вышло. Магистр Иллирио хотел проверить мои педагогические идеи на практике… хотел бы я знать, как идут дела в приюте.

— Вы узнаете, лорд Слинт, — пообещала Дейнерис торжественным и величественным тоном. — Обещаю.

— Прошу вас ознакомиться с моими идеями, ваше величество, — лорд Слинт посмотрел на свои записи, и в его глазах словно зажегся огонек. — Я много времени провел, мечтая, как сделать мир лучше… и думал обо всем, от законов и обычаев, до записи арифметических выражений и бухгалтерской отчетности. Быть может, вы найдете для себя полезные идеи. Вот на том столе, — он протянул руку, — мой труд — Абсолютизм. Я много размышлял о таких банальных вещах, откуда в государстве берется богатство и почему люди живут плохо… и о том, как мудрому государю улучшить жизнь в своей стране. Возможно, вам мои идеи покажутся не совсем нелепыми…

Джон увидел, как загорелись глаза Дейнерис,и как она шагнула к столу.

— У нас как раз освободился пост мастера над монетой, — пришла ему в голову мысль.

— Свое место не предлагай, я тебя ни на кого не променяю, — Дейнерис рассмеялась и взяла в руки первые листы книги.

— Какой вы занимаете пост, сир Джон?

— Десница королевы, — ответил он и мысленно помянул нехорошим словом Тириона, предложившего его кандидатуру на смертном одре. Казалось, это должность проклята. Джон Коннингтон погиб, Иллирио Мопатис и Тирион умерли от загадочной болезни…

— При Ренли Баратеоне я был на заседаниях Малого совета и понял — эта роль не по мне. Все, о чем я мечтаю, ваше величество, это удалиться в свои земли. Я прожил долгую жизнь и большую её часть растратил впустую. Надеюсь, в оставшиеся мне годы я сумею искупить грехи прошлого, воспитывая сирот.

— Ваше желание благородное, — кивнула Дейнерис и улыбнулась ему. — Вы получите свои земли обратно, лорд Слинт. Через год приходите ко мне и назовите сумму, и я помогу вам деньгами.

— Спасибо, ваше величество, ваша щедрость не знает границ.

— Хм, — вступил в разговор Джон. Ему не хотелось поднимать эту тему, но надо было. — Ваше величество, вы недавно разделили земли лорда Слинта. Вы вручили их за доблесть в Рассветной Битве Джендри Уотерсу и…

— Лорд Слинт получит свои земли! — Джон увидел, как на лице Дейнерис проступила неприязнь, и как Янос Слинт смерил её удивленным взглядом.

— Ваше величество, сир Джон, нет нужды спорить из-за таких пустяков, — Слинт вдруг печально улыбнулся. — Я даже не успел побывать в своем замке. Меня устроят любые другие земли… Но если вашему величеству будет угодно наградить меня теми же землями, то я стар, и у меня вряд ли будут наследники. Я могу завещать свои земли Джедри Уотерсу и его сестре.

— Вы благородны, лорд Слинт, — сказала Дейнерис и вернулась к книге. Она перелистала её, вчиталась на пробу в разные страницы и вдруг замерла.

Джон подошел ближе к ней, заглянул через плечо и пробежался взглядом по строкам. Слинт писал про колесо насилия и зла, которое нужно остановить.

— Я прочитаю все, лорд Слинт, — Дейнерис с трудом оторвалась от книги и посмотрела на Слинта. — Что вы хотите в награду?

— То, что вы это прочитаете, ваше величество, уже само по себе награда. Все годы здесь я жил мечтами, что мои труды однажды кто-то прочитает и, быть может, они породят в нем идеи и намерения. Когда собственная жизнь кажется конченой, а месть — недоступной, только и остается, что мечтать о новом, лучшем мире…

Взгляд Слинта остекленел, он, казалось, смотрел куда-то сквозь королеву.

— Только и остается, что мечтать и мечтать, писать трактаты, работать день и ночь, пока позволяет здоровье… Я себя чувствовал аббатом Фариа и гадал, встречу ли я Эдмона Дантеса… Пока жив человек — жива и надежда… первый шаг на пути разочарований.

— Лорд Слинт? — переспросила Дейнерис. Он резко встрепенулся, снова ущипнул себя и посмотрел совершенно круглыми глазами, словно видел их в первый раз. Затем зажмурился и снова открыл глаза.

— Прошу простить меня, ваше величество, за годы я отвык от общения с людьми… И у меня сейчас такое чувство, будто это сон…

Дейнерис улыбнулась ему — спокойно и нежно.

— Все закончилось, лорд Слинт. Сегодня вы выйдете отсюда.

Он заплакал.

//От автора. Как можно догадаться, будет еще и "Эпилог II"

Из черновиков к работе «Падение феодализма в Вестеросе» Б.Риверса.

В III веке социально-экономическое развитие Вестероса привело к зарождению нового класса — буржуазии. Новый класс стремительно рвался к власти, но феодалы не сдавались без боя.

Конец III века отмечен рядом восстаний, внешне феодальных, но по сути буржуазных.

Буржуазия Сумеречного Дола, возглавляемая давно обуржуазившимся лордом Дарклином, в 277 году попыталась совершить переворот, захватив короля Эйериса Безумного. Но они выступили слишком рано, Вестерос еще не был готов к смене общественного строя. Лорд Дарклин проиграл, другие города не поддержали восстание. Восторжествовала реакция, Сумеречный Дол разграбили, семью Дарклинов постигла ужасная расправа.

В восстание Роберта Баратеона зарождающийся капитал активно выступил против феодалов, но не смог организовать единое движение. Чаячий город поднял восстание против лордов Долины, но формально выступал под знаменами Таргариенов. Мятеж потопили в крови, и тогда впервые на страницах истории появляется Янос Слинт — вначале как предатель общего дела, открывший ворота врагу.

Одновременно в другой части Вестероса, в Королевских и Речных землях, бывших под плотной опекой Таргариенов, буржуазия восстала против королевской власти, используя как знамя случайно оказавшегося там Роберта Баратеона. Ярчайший пример — Каменная септа, горожане которой, несмотря на угрозы лорда Коннингтона, прятали раненного Роберта.

Истинная трагедия буржуазии Вестероса в её разобщенности, в том, что в восстание Роберта прогрессивные силы не могли организоваться, и, борясь против феодалов, они боролись на сразу на обеих сторонах гражданской войны. Новый класс еще не успел создать позитивную политическую программу, он боролся против конкретных лордов и не задумывался о большем.

При Роберте Баратеоне экономическое развитие Вестероса ускорилось. К власти приходит все больше представителей молодого класса, они захватывают важнейший пост в стране — мастера над монетой, контролируя финансы Вестероса. С помощью Петира Бейлиша ставленники буржуазии моментально занимают посты в таможне, среди офицеров столичного гарнизона и бюрократических структур Королевской Гавани.

После восстания занявший должность десницы Джон Аррен расставил по ключевым местам немало людей из Долины. Самые известные из его назначенцев — Янос Слинт и Петир Бейлиш. По данным исследователей, три четверти столичных чиновников было родом из Долины. Капитал Долины и Королевских земель соприкоснулся и осознала свою классовую общность, свои классовые интересы, и стал рваться к власти.

Буржуазия умело использовала противоречия между феодалами Вестероса и стравила их, устроив гражданскую войну. В «Год четырех королей» ставленник вестеросского капитала Янос Слинт принял активнейшее участие во всех государственных переворотах, а затем в героической обороне Королевской гавани.

Сохранились описания обороны столицы и той агитации, что использовал Янос Слинт. Он взывал не к феодальным ценностям — не к чести и долгу, а к совершенно новым — патриотизм, местечковый национализм, взывал к низменным инстинктам и, разумеется, использовал религию. Вчитываясь в дошедшие до нас строки, мы видим совершенно новую риторику — ту, которая будет использоваться еще многие столетия. Именно тогда впервые прозвучали слова буржуазной идеологии.

Но тогда родилась не только идеология. Слинт совершенно по-новому организовывал труд людей. Во всем этом видна рука капитала, впервые пробующего власть и пытающегося научиться вести за собой трудящихся и противостоять феодалам. Новый класс экспериментировал, пытаясь найти новые инструменты для борьбы за власть, и эксперименты оказались удачными.

Итог войны — разгром одного из великих домов и разграбление Ланниспорта, прямого конкурента Чаячьего города и Королевской гавани. Даже сейчас, после уроков Сумеречного дола и восстания Роберта, капитал не смог выступить единым фронтом! В этом суть капитализма и буржуазии — ради сиюминутных сверхприбылей они способны продать даже самих себя, свое дело.

В ходе войны возросла роль городской стражи Королевской гавани, овеявшей себя славой. Много позже именно она наряду с «Новым войском» станет «кулаком» Великой Буржуазной революции. Произошел перелом в сознании людей. Городская буржуазия, ранее постоянно притесняемая феодалами, одержала первую победу.

Несмотря на активную помощь в войне, молодой класс был оттерт от власти, снова восторжествовала феодальная реакция. Феодалы быстро сориентировались и поставили на трон фигуру, устраивающую их всех — Эйегона Таргариена. Лидеров феодалы попытались подкупить титулами, деньгами и землей, и на первый взгляд им это удалось. Янос Слинт удалился в свое поместье, где засел за главный труд своей жизни (по другим сведениям — арестован, не успев вовремя переметнуться на сторону нового короля), Дондаррион и Торос в погоне за новыми титулами и землями отправились завоевывать Иных (которые, напомним, есть не что иное, как еще одно племя одичалых), в Королевской Гавани остался лишь Байуотер.

Но новый класс не собирался сдаваться. Можно подкупить отдельных людей, но нельзя подкупить класс. Можно притормозить исторические процессы, но не остановить вовсе. Осознавая свои классовые интересы, лидеры буржуазии переступили через личные и начали готовить новый переворот. Тем более что у них наконец-то появилась теория — «Абсолютизм» Яноса Слинта, в котором тот обосновывал претензии своего класса на власть и описывал новое общество.

У молодого класса пока не хватало сил и решимости идти к власти напрямик, она осмелится на это позже. Повторилась ситуация времен восстания Баратеона — капитал вытолкнул вперед феодалов и очередного короля-марионетку. Лидеры буржуазии нашли в Эссосе Дейнерис Таргариен, другую наследницу прежней династии. Видимо, они оценили её борьбу с отжившими свое старыми порядками в Заливе Работорговцев и наличие драконов, способных уравновесить собой феодальную конницу.

Эйегон Таргариен был убит вождем дикарей по прозвищу Король Ночи, регентом при его малолетнем сыне стала Дейнерис, послушное орудие в руках алчущей власти буржуазии. Дейнерис и её десница Джон Сноу начали наступление на старые порядки, маскируя свои устремления «благом народа». Чтобы подорвать могущество феодалов, капитал пошел на расширение прав крестьян.

Лидеры буржуазии смотрели на многие годы вперед. Они открыли школу Лицей, чтобы готовить новые кадры для государственного аппарата, воспитанные в новом духе, а в перспективе и заменить закостенелую, прогнившую Цитадель, давно обслуживающую прогнивший феодальный режим.

Рядом с Лицеем открываются мастерские, где лучшие алхимики пытаются приспособить изобретенный в Эссосе порох для войны. Молодой класс отчаянно искал оружие, способное противостоять латной кавалерии, и спустя полвека «Новое войско» потрясло мир.

Концентрация в одном месте научных и инженерных кадров, свободных от мейстерских догм, дало неожиданный эффект — открытие за открытием, изобретение за изобретением. Книгопечатание, новые станки, первая паровая машина (до настоящих паровых машин еще оставалось полтора века — но она была первой)…

Капитал сделал ставку на Дейнерис. Именно вестеросский капитал привел её к власти и именно он её убрал, разочаровавшись в драконьей королеве. И только когда сменилось поколение буржуазной элиты, ушли в прошлое все эти Слинты, только тогда окрепший класс осмелилась выйти из своего логова на мысе Гнева и зашагать к власти — и даже тогда не напрямую, а за спиной очередного короля-марионетки.

Главные инструменты буржуазии — Новое войско, национализм и религиозный фанатизм были впервые опробованы ею именно в ходе осады Королевской гавани. В следующие полвека они были отточены до совершенства. Именно поэтому 299 год следует считать годом конца феодализма и зарождением нового общественного строя — капитализма.

299 год стал годом, когда на арену мировой истории вышел новый социально-экономический класс, годом, когда стартовал экономический и научный прогресс.

Лица первых лидеров буржуазии очень примечательны. Пьяница, бездельник и религиозный фанатик Торос. Феодал Дондаррион, занимавшийся грабежами на большой дороге. Продажный командир продажной городской стражи Байуотер. Казнокрад, убийца, извращенец, жестокий садист и палач Янос Слинт, предававший всех и вся. Их мерзкие лица — это лицо капитализма. В них собраны все пороки буржуазии, проявлявшейся тогда и проявлявшиеся сейчас.

Но логика исторического развития неумолима. Трудясь на благо своего класса, на благо прогресса, капитал приближает свой конец, приближает наступление нового, лучшего общественного строя. Как некогда феодалы взрастили буржуазию, так и буржуазия взращивает своих могильщиков — пролетариат.

Исторический прогресс неизбежен. Колесо истории не остановить — именно этому нас учит эпоха падения феодализма.

* * *

Из популярной сетевой энциклопедии

Янос Слинт (между 255 и 265 — между 311 и 319 гг) выдающийся политический деятель, полководец и философ эпохи Первой империи, основатель политэкономии.

Происхождение и ранние годы

Точное происхождение Яноса Слинта неизвестно. Предположительно он бастард знатного лорда, получил хорошее домашнее образование. В «Правдивой истории падения Ланнистеров», безымянном труде начала IV в., его происхождение связано с родом Рейнов из Западных земель, полностью уничтоженного в 260 году по приказу Тайвина Ланнистера (см. Восстание Тарбеков и Рейнов), но эта версия не выдерживает никакой критики, обычно Слинта возводят к Арренам из Чаячьего города или Графтонам.

О ранних годах Яноса Слинта почти нет данных. В 280 году он уже служил в городской страже Чаячьего города. Во время восстания Баратеона часть солдат гарнизона, включая Слинта, переметнулась на сторону восставших и открыли ворота.

О дальнейшем участии Яноса Слинта в восстания Роберта Баратеона нет данных, но около 283 года он за свои заслуги получил пост командующего Золотыми Плащами — городской стражей Королевской Гавани.

О деятельности Слинта на посту командующего Золотыми Плащами до 298 года нет данных, известно, что Янос Слинт при короле Станнисе (см. Станнис I) обвинялся в коррупции, но так и не был за это наказан.

Дворцовые перевороты и война Ланнистеров

В 298 году после смерти короля Роберта Баратеона Янос Слинт принял участие во всех трех дворцовых переворотах (см. Год Четырех королей), во всех на стороне Ренли Баратеона, мастера-над-законами, своего прямого руководителя, ставшего покровителем Слинта после кончины Джона Аррена.

Янос Слинт пользовался большим доверием Ренли Баратеона — король поручил ему проведение важных политических процессов, суд над Серсеей и суд над Петиром Бейлишем, а позже назначил Хранителем Королевской Гавани, поручив оборону столицы от Ланнистеров.

За свои действия Слинт был щедро награжден землями на мысе Гнева.

При подготовке обороны Королевской Гавани Слинт проявил крайнюю жестокость, сохранились свидетельства массовых казней недостаточно усердных работников, безжалостных расправ по малейшему обвинению — в воровстве, растрате, недостаточному усердию и т.п.

В ходе Осады Королевской Гавани Янос Слинт героически возглавлял оборону города (см. осада Королевской Гавани 299 года) и сумел отбить первый штурм. Он активно использовал Дикий огонь, многочисленные ловушки и механизмы, построенные мейстерами города. По одной из версий, именно тогда впервые применялось пороховое оружие.

В ходе второго штурма Янос Слинт был тяжело ранен, его посчитали мертвым, но позже оказали медицинскую помощь.

Опала и последние годы

После смерти короля Ренли и реставрации Таргариенов (см. Реставрация Таргариенов) Янос Слинт был сослан в свои земли (по другой версии — заточен в тюрьму), в 300 году большая часть его владений разделена между прославившимся в Рассветной Битве Джендри Утерсом и фавориткой Джона Сноу Мией Стоун.

В годы опалы Янос Слинт пишет главный труд своей жизни — «Абсолютизм» (см. «Абсолютизм (книга)»), философский трактат, в котором он обобщил законы истории и положил основу современной политэкономии и экономической науки в целом.

Снова в столице Янос Слинт появляется примерно в 303 году. Ему удается показать свой трактат королеве-регенту Дейнерис. Слинт получает обратно свои земли, щедрое денежное вознаграждение, но ему не удается удержаться при дворе, и Слинт возвращается в свое поместье.

Около 304 года Янос Слинт открывает приют в своих землях, позже получивший наименование Лицей (см. Лицей), он покровительствует Элберту Риверсу (см. Элберт Риверс), отцу современной педагогики, поручив ему управление приютом. Впрочем, Слинт присвоил себе авторство педагогических идей Элберта Риверса.

В своих владениях Янос Слинт создает школу механиков, широко прославившуюся в середине IV века. Он несколько раз безрезультатно ездил в Королевскую Гавань, пытаясь с помощью диковинных изобретений войти в милость королевы, и регулярно направлял ей письма с отчетами, иногда давая советы по поводу государственного устройства.

Точная дата смерти Яноса Слинта неизвестна, он умер в промежутке между 311 и 319 годом.

Семья

У нас нет сведений о личной жизни Яноса Слинта до 305 года. Учитывая отсутствие данных о браке и его близость к Ренли Баратеону, существует гипотеза о гомосексуальной ориентации Слинта.

Около 305 года Янос Слинт женился на Мие Стоун (около 280 — после 342), бастарде Роберта Баратеона, бывшей фаворитке Джона Сноу. Предположительно, Янос Слинт является отцом второго сына Мии Стоун Робба (303-368).

Потомство Яноса Слинта существует и поныне.

Память

В честь Яноса Слинта названы Государственный экономический университет в Белой Гавани и Кратер на темной стороне Луны.

Памятники Яносу Слинту расположены в...

Наследие

Перу Яноса Слинта принадлежат следующие произведения:

— «Абсолютизм» — основной труд Яноса Слинта, в котором он анализирует мировую историю, экономику и предрекает становление государства нового типа.

— «Письма» — сборник писем королеве Дейнерис с отчетами о жизни Лицея, мастерской и идеями о государственном устройстве, а также обсуждение различных глав «Абсолютизма». К сожалению, дошли до нас не полностью.

До нас не дошли два труда Яноса Слинта, о которых он упоминает в своих письмах:

— «Устройство вселенной», мистический-философский трактат, утрачен.

— «Жизнь в будущем», мистическо-философский трактат, утрачен.

Яносу Слинту безосновательно приписывают авторство ряда книг, в том числе:

— «Сказки Лицея» — популярный набор детских сказок.

— Все первые учебники Лицея.

Яносу Слинту приписывается множество изобретений, включая оптический телеграф, паровую машину, огнестрельное оружие и порох, микроскоп, книгопечатание, двойную бухгалтерию, современную педагогику и др. Доказано, что все изобретения и открытия совершались подчиненными Слинта, в других частях света или после его смерти.

Канонизация

В 517 году Янос Слинт прославен в Королевской гавани как месточтимый святой в чине Защитника. В 628 году включен в всевестероский список святых в чине Защитника.

В 856 году в ходе XX Староместкого съезда наряду со многими другими святыми исключен из всевестероского списка «за недостаточной праведностью жития» (см. «Доклад XX съезда о чрезмерном культе святых»).

Конец

//От автора. На этом мы прощаемся с Черной линией, впереди — линия Красная.

От автора.

Вот и пришло время второй концовки.

"Красная линия" является альтернативой "черной". Сейчас мы вернемся немного в прошлое, "красная" глава XXI начинается сразу после главы XX.

* * *

— И раз! И — два! И — три! — скандировали солдаты, вытягивая канат. Чтобы подняться на башню, пришлось соорудить импровизированный лифт. Балка с блоком на конце, установленная на крыше, перекинутый через блок канат — и кресло со мной, привязанное к канату.

Увы, самочувствие оставляет желать лучшего, на своих двоих я просто не рискнул подниматься по лестнице.

С высоты можно было оценить ущерб городу. Вокруг ворот торчали выгоревшие остовы зданий, к счастью, пожарные команды сумели остановить огонь, и за сгоревшими домами начинались целые. Из окон Красного замка Королевская Гавань совсем как новая… если не вглядываться в подзорную трубу.

Штурм дался нелегко, погиб каждый пятый защитник города. Двое ворот разрушены, у реки враг развалил новую стену, сгорела половина порта — Тайвин приложил всю свою энергию и ум, чтобы взять город, и ему почти удалось.

Нас спасло мужество золотых плащей и горожан, вставших насмерть на стенах родного города. Спас Робб Старк, вовремя разобравшийся в обстановке и бросивший резервы в нужное место. И, как ни странно, спасло мое ранение — Тайвин хотел ввести меня в заблуждение и заставить перебросить резервы подальше от направления главного удара, но я просто не успел отдать нужные приказы.

Если армия без меня дерется лучше, чем дралась бы со мной, то, выходит, мой полководческий дар имеет отрицательное значение?

Я проморгал ход противника с Диким Огнем. На некоторое время утратил управление войсками. Не распознал, где враг хочет нанести главный удар… Провал за провалом. Что еще ждать от дилетанта и учителя физики? С другой стороны, сумел подготовиться к битве и вдохновить людей на оборону, сумел отразить первый штурм.

— Осторожнее! — прикрикнул Байуотер на солдата, уцепившего мое кресло крюком и потянувшего к башне.

Немного трудов — и я оказался на башне, проковылял к зубцу и остановился, опершись на него. Меня до сих пор иногда мутило, кружилась голова, а ребра отдавали болью при неловком движении.

Самое интересное, что я так и не понял, как получил ранение. Судя по словам мейстеров и вмятине на шлеме, меня что-то ударило по голове и по ребрам. Единственный свидетель — перепуганный солдат, неотягощенный интеллектом, утверждал, что в меня угодил камень из катапульты. Будь это так, меня бы уже торжественно похоронили, от удара камнем не спасет никакой шлем.

Привиделся мне в первые дни после ранения сон про собственные похороны. У Красного Замка возвели мавзолей, один-в-один как у Ленина, только с надписью «Слинт», и я с его трибуны принимал торжественный парад в честь своих похорон — и по брусчатке маршировали почему-то множество Мий Стоун и Дейнерис в костюмах штурмовиков из Звездных Войн.

В Вестеросе своеобразные обезболивающие, и я постарался отказаться от них как можно быстрее. Не хватало еще подсесть на маковое молочко.

Возможно, камень ударил рикошетом — сначала попал в стену или крышу, отскочил и, погасив скорость, ударил по мне. С другой стороны, вокруг меня нашли кучу черепицы с крыши и даже доски — может, камень попал по зданию, а меня завалило выбитым мусором. Или постарался агент Вариса с хорошей дубинкой? Не знаю.

Ранение из разряда «нарочно не придумаешь». Но в истории бывало и не такое. Снаряд, взорвавшийся на мостике и не нанесший ни единой царапины адмиралу. Снаряд, попавший в снарядный погреб и не взорвавшийся, и много иных чудес.

— Возьмите, лорд Слинт! — Джаселин протянул мне мирийскую трубу.

За последние недели я уже привык смотреть со стены на Ланнистеров. Сколько раз раньше я вглядывался в трубу, проклиная несовершенство местной оптики, сколько пытался поймать в окуляр Тайвина, Тириона и Джейме, сколько тщетно пытался высмотреть происходящее…

Теперь было прекрасно видно — Ланнистеры уходят, сворачивают лагерь. Палатки сворачивали, все непригодное для марша сжигали, ломали или топили в реке, от поломанных телег до катапульт и лестниц. Значит, Джейме и Тирион убедили отца, потратив на это целых девять дней. Тайвин рвался на третий штурм, но его упрямство встретило сопротивление всего войска.

«Отец, если мы устроим третий штурм, на четвертый раз ты пойдешь один», — если верить Варису, сказал Джейме Тайвину, намекая на большие потери. В ответ он получил стандартный упрек: «Ты не мой сын».

Потери у Ланнистеров действительно были огромными, и не только убитыми и ранеными, множество солдат дезертировали первой же ночью после штурма. Несколько мелких лордов и рыцарей Запада пришли к стенам крепости, клянясь в верности королю Ренли — я велел посадить их под замок, вдруг это не первые крысы, бегущие с корабля, а хитрый план Тайвина. Люди ложно переходят на нашу сторону, чтобы открыть ночью ворота города. Варис утверждал, что Ланнистеры ничего подобного не замышляли, но он не всесилен.

Все же Ланнистеры уходили. Я опасался третьего штурма настолько, что отправил в свое поместье Мию, Мирцеллу с Томменом и других людей, что мне небезразличны. Мия, кстати, приняла участие в битве и опять обошлась без царапины, а Джендри не повезло, его легко ранило.

Не знаю, сумели бы мы устоять в третий раз. Слишком много погибло защитников города, ворота и стены разрушены, запасы Дикого Огня сильно уменьшились… Но Ланнистеры уходят.

— Это победа, — наконец изрек я, разглядывая, как оборванные солдаты грузят большие мешки на очередную телегу. — Победа!

— Враг уходит, — громко сказал я, повернувшись к своим офицерам. — Мы выстояли. Мы победили — ваше мужество и мужество наших солдат сохранило город для нашего короля! Благодаря помощи Семерых мы остановили богопротивных Ланнистеров! Но будьте бдительны! Враг вполне может дождаться, пока мы начнем праздновать, и внезапно вернуться. Тайвин коварен, он может решить, что один бросок кавалерии — и город его. Удвоим бдительность!

Речь не далась даром — меня ожгло болью в ребрах. Мейстеры говорят у меня ушиб, возможно, трещина… Выслушав радостные крики, я с трудом повернулся к Ланнистерам и снова посмотрел в трубу.

Пусть идут! Ворон принес весть, Ренли идет к Риверрану, отрезая дорогу домой Тайвину. Наш король не торопился на войну, но зато занял с войском самую удачную позицию. За плечами Ланнистеров будет Робб Старк, изматывая их мелкими уколами… Наполеону при отходе из Москвы было, наверное, легче. На Березине его встречали меньшими силами.

В Речных землях все скоро кончится, Ланнистеры падут. Это неизбежно. Серсея, Джейме и Тайвин завели Ланнистеров в тупик. Для их спасения нужно было чудо — как в книгах Мартина. Своевременная смерть Роберта, ошибка Неда Старка, смерть Ренли, ошибка Робба, позволившего Тайвину вернуться к битве за Королевскую гавань… Они играли на грани фола и почти выиграли. Здесь им не повезло благодаря мне. Чуть-чуть не повезло.

Иногда я испытываю угрызения совести за то, что сделал и за то, что мне еще предстоит сделать, но тешу себя надеждой, что получится мир лучше прежнего.

— Я говорил вам, лорд Слинт — они уйдут, — тихим голосом без капли самодовольства произнес Варис.

— Вы были совершенно правы, лорд Варис, — я изобразил поклон, и зря — ребра снова напомнили о себе. К счастью, обошлось без перелома, иначе я бы тут не стоял, но до чего же неприятно!

Видимо, Варис попросил остальных отойти — на вершине башни не было никого, кроме нас. Откровенный разговор? Давно пора.

— Робб Старк нашел способ поймать Джейме Ланнистера. Он выкупил всех пленных рыцарей в Королевской Гавани.

— Надеюсь, он поступил с ними достойно? — меня не на шутку взволновала эта весть. Неужели Робб решил отомстить за отца и устроить кровавое побоище? Он слишком благороден для этого!

— Как сказать… — Варис задумался. — Лорд Старк намерен дать сбежать некоторым из них.

— Сбежать?! — я поначалу не поверил. Потом меня осенило. — Робб хочет подбросить Ланнистерам какие-то сведения?

— Да. О том, где его лагерь. Джейме поспешит туда и попадет в засаду.

— Да помилуют Семеро его душу. Вы посоветовали столь необычный и хитроумный план?

— Русе Болтон. Очень интересный человек, и наше счастье, что он не играет престолами, а сидит на севере.

— Действительно. Откуда вы только все знаете? Мне лорд Старк не говорил перед отъездом.

— Он рассказал Колле, а мой человек был рядом, — на лице Вариса возникло такое выражение, как будто ему немного стыдно за подслушивание. В нем погиб великий актер.

— Робб не взял её с собой?

— Он хотел, но Колла оказалась достаточно благоразумной, — Варис чуть улыбнулся. — Благоразумие редко встречается среди людей, но иногда даже простолюдины понимают, какой кусок они могут прожевать, а какой им никто не даст. Вот, например, Мия Стоун — мне кажется, в её голову постепенно приходит идея стать леди Слинт. В этом нет ничего страшного, но вот будь у неё мысль стать Мией Баратеон, это привело однажды бы нас к неисчислимым бедствиям. Правящий дом не должен быть слишком велик.

— Надеюсь, этого не произойдет, — произнес я, лихорадочно соображая, что хочет сказать Варис. Чтобы я не смел предлагать узаконить бастардов Роберта? — Знаете, я сам отчасти простолюдин — и хочется верить, что не утратил благоразумия и не прошу больше, чем могу получить, — мне пришлось заткнуть за пояс трубу и сцепить руки в замок, чтобы скрыть, как сильно дрожат пальцы.

Кажется, настало время откровенного разговора — если слишком протянуть с ним, то в один прекрасный день можно проснуться в темнице, где вопросы будут задавать совсем иным образом… Конечно, я придумал кое-какой план на случай ареста, но слишком он ненадежен.

— Вы удивительно скромны. Другие бы на вашем месте просили бы больше — и я уверен, получили бы, из значимых персон им бы никто не помешал. Но ваша скромность поразительна.

— Я помню наш разговор о Ланниспорте, лорд Варис. Но управлять им слишком уж хлопотно. Я хочу именно то, что просил у короля — хорошие земли и возможность заниматься своим делом до конца своих дней. Думаю, плоды моих трудов пойдут на пользу всему Вестеросу.

— И над чем же вы хотите трудиться, лорд Слинт? Я знаю немало людей, которые удалились было на покой, но понимали, что покой не для них — они снова и снова находили авантюры, пока не погибали.

— Мне искренне хочется сделать лучше мир, в котором будут жить мои потомки. Я вижу, что сейчас мир плох. Трон и народ — игрушки в руках самовластных лордов, наши земли разоряют междоусобные войны, некому позаботиться о слабых. Какие бы мудрые законы ни принимались, у государства не хватает сил воплотить их. Я не пророк и не знаю, кто будет править Вестеросом после Ренли, но надеюсь, что это будет хороший король, и хочу, чтобы у него была истинная власть.

— У вас интересные мысли, лорд Слинт, — Варис задумался, а мне захотелось прикрыться щитом от его внимательного взгляда. — Об истинной власти мечтали все — от Эйегона Завоевателя до Безумного короля, но мало кто получил её.

— Вы не задумывались, почему власть короля слаба? Мне кажется, на то две причины. Смотрите, у короля нет должного числа грамотных людей, которые верны именно ему и которые способны считать налоги, описывать земли, вершить суд.

— И вы хотите воспитать их в приюте?

— С вашей помощью — мне понадобится помощь в подборе учителей, учеников, в выбивании денег и в обустройстве жилья для воспитанников.

— Это мне по силам, — кивнул Варис. — А вторая причина?

— У короля не хватает не только перьев, но и мечей. Великие лорды сильны, но даже война с малым лордом — это трата большого времени и сил.

— Вы хотите воспитать верных солдат? И дать им боевые механизмы мейстера Архимеда?

— Сколько бы солдат я ни воспитал, у лордов их будет больше, а простые механизмы не могут быстро разрушать стены замков. Скажите, лорд Варис, вам известен порох?

— В Йи-Ти используют ракеты — крупнее, чем те, что пускают по праздникам в Волантисе, — моментально ответил Варис. — Они пугают вражеских лошадей, но очень дороги, сносятся в сторону малейшим порывом ветра и отсыревают.

— Есть другой способ. Если положить порох в трубку, закрытую с одного конца, а с другого вложить снаряд и поджечь порох, то снаряд вылетит сильнее, чем из любого механизма. Этим способом тратится гораздо меньше пороха, чем на ракеты, и не так страшен ветер — снаряд меньше, и его слабее сдувает. Трубки можно делать ручными, а можно куда больше и возить в повозках.

— Интересно… — Варис пожевал губами и задумался, рассматривая войско Ланнистеров. Спустя несколько минут он наконец произнес:

— Я интересуюсь всевозможным оружием. Сорок лет назад к владыкам Кварта явился путешественник из никому не известных стран и предложил нечто подобное, — Варис вздохнул. — Одну его стенобитную трубу раздуло изнутри, из второй в конце концов вылетел камень, но не оставил и скола на стене. Третья лопнула, тогда в неё по приказу владык Кварта зарядили путешественника, обложили порохом и подожгли. Владыки нетерпимы к тем, кто не держит обещаний.

— Подобные вещи нельзя сделать быстро. Неудачи будут всегда, нужны многие годы для хорошего результата. Нужно научиться отливать стволы, подобрать нужный состав смеси и способ её приготовления.

— Надеюсь, что у вас будут эти годы, — улыбнулся Варис и, повернувшись, пошел к люку башни.

Я перевел дух и перекрестился, а потом улыбнулся. Слинт бы восславил Семерых, но во мне не так уж и много от него…

Кажется, пронесло. Каждый разговор с Варисом сильно действовал мне на нервы. Потому что это человек, которого я не мог победить. Я не чародей, не могу достать из кармана сверхэффективную спецслужбу.

Не знаю, чего хочешь ты, Варис. Скорее всего, власти, если даже не для именуемого Эйегоном, то для кого-то другого. Идейные анархисты в этом веке не водятся. Мне все равно, кого хочет Варис на троне — я не идейный сторонник Баратеонов, Старков или кого-то еще. Меня устроит любой адекватный человек. «Человек» и «адекватный» — это принципиальные пункты. Король ночи или какой-нибудь Джоффри мне категорически не нравятся.

За кого бы ты ни боролся — тебя привлекут мои идеи. Тем более я почти открытым текстом предложил присматривать за собой.

Вроде бы убедил — но опасаться Вариса я буду до конца своих дней. Главное, не закончить как тот мастер из Кварта. Интересно, он был из Йи-Ти или такой же как я, попаданец? Путешественник из никому неизвестных стран...

Вытащив дрожащими руками подзорную трубу, я посмотрел на лагерь врагов. Они продолжали собираться.

Что же, с Ланнистерами покончено. Теперь нужно налаживать мирную жизнь, думать о дальнейших проектах и конечно же, готовиться к торжественной встрече короля. Еще несколько очков в его глазах мне не помешают.

В комнате перед крохотным зеркалом сидела маленькая девочка в хорошем платье, её длинные черные волосы старательно расчесывала другая, тоже темноволосая, но почти взрослая. Старшая напевала песню про орла, парящего над горами и разглядывающего земли внизу, и выстукивала ногой ритм.

— Мия, когда ты вернешься в Долину? — спросила младшая, стоило песни закончиться. — Я знаю, твое сердце в горах.

— Рослин, сейчас там война. Лорды ополчились друг на друга. Дороги небезопасны, и куда мне возвращаться? Леди Аррен и лорда Нестора больше нет. Кто бы ни сел в Орлином Гнезде, я ему безразлична, мне могут не вернуть прежнее место… и лучше сбежать в Эссос в отряд наемников, чем стать поломойкой или прачкой.

— А жених? Ты говорила, у тебя есть жених, благородный и красивый рыцарь из хорошего дома. Почему бы тебе не поехать к нему?

— Больше нет, — отрезала Мия.

— Что с ним? — Рослин резко обернулась и с испугом взглянула в лицо Мие. — Он погиб? Его, как и лорда Старка…

— Лучше бы он погиб, — Мия сверкнула глазами. — Лучше бы он сдох. Не будем о нем!.. — выпалила она и вдруг в ужасе прижала ладошку ко рту. — Леди Слинт, простите меня за непочтительный тон, я…

— Ты прямо как оте... король Роберт, — Рослин нахмурилась и добавила куда тише: — Он тоже мог что-то сказать, а потом просить прощения.

— И часто он просил прощения?

— Частенько, нашей септе не нравились валирийские словечки, а он их постоянно вставлял в речь, когда злился на маму, — Рослин опустила взгляд и сжала кулачки. — Они часто ругались, мама долго кричала и требовала, он молчал, пил вино, потом отвечал и уходил…

— Валирийские словечки? — переспросила Мия.

— Да, ты их тоже употребляешь.

— Я?! — брови Мии поползли вверх. — Я не знаю валирийского.

— Но ты их говорила! — воскликнула Рослин и нахмурила лоб. — Вспомни, вчера, когда котик Эдмара испачкал твои сапоги! Король Роберт говорил точно так же, когда котик метил его обувь.

— Валирийские словечки? О, Рослин, — Мия хлопнула себя по бедрам и громко расхохоталась. — О, этот валирийский знают почти все в Семи королевствах!

— Я не знаю, — Рослин следила за ней недоуменным взглядом. — И Эдмар… Ты научишь нас?

— Ха-ха… — Мия снова рассмеялась, глядя в умоляющие глаза девочки. — Леди Слинт, я подумаю над этим, если будете хорошо учиться! Кстати, Рослин, Элберт жаловался, что у вас плохо с письмом, вы оставляете слишком много клякс.

— Обещаю, я буду хорошо учиться, я стану лучше всех в классе! Мия, зачем ты зовешь меня Рослин? Нас никто не подслушает!..

— Ты в этом уверена? Помнишь, что сказал лорд Слинт? И у стен есть уши. Теперь ты Рослин Слинт. Никто не должен звать тебя другим именем. Ни я, ни лорд Слинт, ни твой брат. Даже ты. Даже в мыслях! Даже во сне.

— Да-да, я помню, — Рослин быстро и часто закивала. — А когда вернется лорд Слинт?

— Не знаю… Но я молю богов, чтобы он вернулся, он хороший человек… — Мия вздохнула и уставилась куда-то в окно.

— Не грусти, Мия, он вернётся. И твой брат тоже.

— Думаешь я грущу по лорду Слинту? — Мия громко фыркнула. — Рослин, вечером поедешь со мной кататься?

— Только не так, как в прошлый раз, Элберт строго-настрого запретил мне ездить в скалы. Он говорит, мул может легко оступиться и…

— Со мной не оступится. А на обратном пути мы заедем к Сивортам, леди Слинт.

Рослин покраснела и быстро произнесла:

— Лучше расскажи, о чем вы говорили с лордом Слинтом перед отъездом? Долго-долго говорили, а потом ты вышла, и у тебя было такое лицо…

— Ты поймешь через несколько лет.

— Я уже достаточно взрослая! — фыркнула Рослин. — Лорд Слинт уговаривал тебя полежать под одеялом? Будь осторожна, — сказала она куда более тихим тоном, оглянувшись по сторонам. — Я узнала, если лежать под одеялом с мужчиной, могут появиться бастарды.

Мия поперхнулась воздухом, а потом грустно засмеялась:

— У лорда Слинта сломаны ребра, он не смог бы… лежать.

— Но он же лежал в постели.

— Мы разговорили о том, что будет после войны. Лорд Слинт… такой странный.

* * *

Бронн только вошел в палатку, как Тирион почувствовал божественный аромат жареного мяса.

— Держите, лорд Тирион, — Бронн протянул Тириону вертел с большим аппетитным куском, с которого капал жир.

После двух штурмов Королевской Гавани многие чурались жареного мяса, сторонился и Тирион, но, посидев несколько дней на овощах и вареной пище, вернулся к прежней еде.

Конечно, жилистое и жесткое мясо боевого коня не то, что нежная, сочная свинина с Речных земель, телятина из Простора или даже баранина с Железных островов, не говоря уже о прекрасной дичи — но в войске Ланнистеров была лишь конина из лучших, отборных лошадей Западных земель.

Тирион вгрызся в кусок мяса, предаваясь печальным размышлениям.

Они отступили от неприступных стен Королевской Гавани, но положение в войске не улучшалось. Куда бы ни шли фуражиры, они находили лишь пепелища или смерть. Самое обидное, что большую часть деревень и замков сожгли они же по приказу Тайвина.

План был неплох. Против Ланнистеров весь мир? Надо атаковать и не дать врагам объединиться. Когда-то именно так Тайвин победил Рейнов и Тарбеков — ударил быстрее, чем те собрали войска, и перемолол их по частям.

Речные земли пали, кое-кого удалось даже переманить на свою сторону. Самые нетерпеливые лорды Простора получили урок. Войско Севера и Долины разбито. Северяне отступают домой, Долина после королевского суда расколота и еще не скоро объединится. Некоторые лорды опять же усилили войско Ланнистеров. Оставалось немного — взять столицу, выиграть сражение с войском Ренли Баратеона, и можно диктовать мир, требовать, чтобы Простор и новый лорд Штормовых земель склонились перед Джоффри. Остался бы Север и Дорн — но они далеко и слабы.

Кто же знал, что недалекий Янос Слинт найдет где-то хороших советников и превратит Королевскую Гавань в неприступную крепость? Тирион восхищался хитроумием и поразительной жестокостью этого человека, которому, казалось, шептал в ухо сам Неведомый.

Кто же знал, что юный Робб Старк, у которого еще молоко на губах не обсохло, сплотит вассалов отца, вернется на юг и не будет давать высунуть голову из лагеря! Робба и его северян боялись даже больше, чем дикого огня. «Ночной волк», — шептали в ужасе солдаты и отказывались идти в разведку или за продовольствием, как они отказывались идти на приступ Королевской Гавани.

Сердце Тириона сжалось, когда он вспомнил о Роббе и Джейме. Брат, как и многие до него, вышел из лагеря и не вернулся. Он надеялся найти лагерь Робба Старка, а нашел лишь смерть. Обезглавленное тело Джейме и тела всего его отряда потом нашли в богороще — северяне повесили их за ноги.

Отец постарел на много лет, казнил перебежчиков, сообщивших Джейме где прячется Робб, и торжественно поклялся истребить весь род Старков и всю их родню до седьмого колена, но толку-то? Робб Старк по-прежнему был где-то рядом и совершенно неуловим, а фуражиры снова и снова пропадали.

Враг не брал пленных, и только поэтому большая часть армии Ланнистеров еще не разбежалась.

— Солдаты много говорят, — произнес Бронн, доев свою порцию. — Они шепчутся, что Джоффри — сын Джейме и проклят богами за кровосмешение.

— Нельзя вырвать все языки, — заметил Тирион. — Не говори больше таких слов, Бронн, мне нравится с тобой беседовать.

— А мне-то как нравится мой язык! Милорд, держите поближе к себе оставшихся горцев. Солдаты могут взбунтоваться.

— Только если мы заблудимся и опять придем к Королевской Гавани, — сказал Тирион и с горечью подумал, что рядом с горцами стоит держаться по другой причине. Если Ланнистеры проиграют, почему бы не скрыться в Лунных горах? Когда-то в них спряталась от королевы Рейениры драконья всадница вместе со своим драконом, найдется там место и для одного карлика.

— Солдаты боятся Старков, а их животы бурчат от голода. Может начаться бунт.

— Зачем бунтовать? Они прекрасно знают, что отец ведет их домой. В Западных землях они отдохнут, отъедятся, зальют свой страх вином и…

— Нас не пропустят, если враги не дураки.

— Значит, дадим сражение и решим все в одном бою, — Тирион вздохнул. У него было очень плохое предчувствие. Голодные солдаты и рыцари на истощенных лошадях или без них — плохие бойцы. Надежда лишь на полководческий дар отца, молодость и горячность Ренли.

Плохая надежда.

Но род Ланнистеров знал и худшие времена.

Интересно, сколько еще будет верен Бронн?

* * *

Знамена, знамена, знамена.

Целое море знамен. Мейстер Лювин когда-то учил с Роббом гербы домов. На Севере, в Речных Землях и Долине он знал все, но далекий Простор выучил не полностью и сейчас жалел об этом.

Робб видел знамена Тиреллов, Редвинов, Хайтауэров, и много других незнакомых стягов. По пути сюда он даже видел небольшой отряд с солнцем, пронзенным копьем на знамени — Мартеллы пришли с юга. И, конечно же, черный олень Баратеонов на золоченом фоне, бывший повсюду.

Королевское войско казалось бескрайним, словно море. Робб видел не всю армию, огромное войско в шестьдесят тысяч человек разделилось на три лагеря, чтобы удобнее осаждать Риверран, и потому, что в одном месте столь большая армия не могла прокормиться.

Требюшеты, сложенные на траве лестницы и две огромные осадные башни заставляли вспомнить осаду Королевской гавани и неудачный штурм. Бросив взгляд на стены крепости через мирийскую трубу, Робб понял, что они гораздо толще и выше укреплений Королевской Гавани. Мало этого, у Риверрана башни стояли в три раза ближе друг другу, в столице. Но на них не было дикого огня и хитроумного лорда Слинта.

Отец не раз говорил Роббу — размышляй о старых битвах, изучай, как одни проиграли, а другие победили, и думай, почему так вышло. Когда вырастешь — вспоминай свои битвы, думай, как бы действовал ты сам на месте противника и как ты мог бы действовать лучше.

Робб размышлял, представляя себя на месте лорда Слинта, представляя себя на месте Тайвина, изобретая один хитроумный ход за другим — и придумывая, чем можно парировать их. Он не был уверен, что справился бы на месте Тайвина или Слинта, но твердо знал: Риверран можно взять, и даже знал как.

Шатер короля возвышался в самом центре южного войска. Он был огромен — под ним можно было пировать с половиной лордов Севера — и сделан из ткани, невиданной на Севере.

«Сансе бы понравилось, — неожиданно подумал Робб. — Тысячи доблестных рыцарей идут в бой за правое дело, словно в песнях».

Покой короля стерегли сразу двое гвардейцев. Один седой и бодрый старик, легендарный сир Барристан, при виде которого у Робба что-то трепетало внутри. Второй — незнакомец, некрасивый молодой мужчина со сломанным дважды носом и немного женскими чертами лица.

Робб подъехал ближе и спешился с коня. Серый Ветер тут же подошел и ткнулся влажным носом в ладонь хозяина.

— Лорд Старк, я не сомневаюсь в вашей чести, но долг вынуждает меня просить вас отдать оружие, — обратился к нему сир Барристан после обмена приветствиями. — Ваш волк…

— Серый Ветер полностью меня слушается, — Робб сделал знак рукой, и лютоволк покорно сел на землю.

Он первым подал пример, сняв меч и оставив его на специальной деревянной стойке у входа в палатку. Когда северяне разоружились, сир Барристан отдал приказ второму гвардейцу, и тот скрылся в шатре.

Вскоре король вышел наружу. Робб подумал, что, наверное, таким был король Роберт во время восстания — высокий красивый черноволосый мужчина Только Ренли носил меч, а не молот.

Вместе с ним вышел другой гвардеец, в броне, украшенной цветочными узорами, он держал за руку королеву. Робб посмотрел на Маргери Тирелл, почувствовал, что краснеет, и с трудом отвел взгляд от её неожиданно красивого для южанки лица и большого выреза платья.

— Ваше величество! — Робб и его вассалы склонили колена. — Север пришел.

— И принес с собой зиму в дом Ланнистеров. Встаньте, мой друг, — Ренли широко улыбнулся и протянул руку Роббу, помогая встать. — Я вижу, у вас новое знамя?

— Да, ваше величество, — Робб приказал, и Рикард Карстарк склонил копье.

Король, королева и гвардейцы с интересом рассмотрели покрытый серебром череп, прикрепленный к вершине длинного копья прямо над знаменем с лютоволком Старков. Впервые увидев его, Робб пожалел было об отданном приказе, но потом понял — его знамена войдут в легенды, как расправы Теона Голодного Волка, как суд Кригана Старка, и эти легенды заставят врагов дома Старк десять раз подумать, прежде чем действовать.

— Таким мне сир Джейме нравится куда больше, — заметил Ренли. — По-прежнему широко улыбается, но не такой заносчивый. Лорд Старк, что вы сделаете с ним и остальными знаменами после войны?

— Они будут храниться вечно, чтобы помнить, — торжественно провозгласил Робб. — Север — помнит и не прощает.

Лорд Слинт предложил сделать из черепов трон, потом пояснил, что это шутка, но Робб долго размышлял над этой идеей. Все-таки он не король, чтобы возводить подобные троны, да прослужил он бы недолго — кости хрупки и со временем ломаются.

— Прекрасно, мой друг! Заверяю вас, мы, южане, помним ничуть не хуже вас! Вы потеряли отца, а я потерял брата. Клянусь, Ланнистеры заплатят за все! Если Тайвин падет от руки моих людей, вы получите его голову.

— Благодарю, ваше величество.

— Пройдемте, Робб, поговорим за бокалом хорошего вина о наших планах. Доблестные северяне, — король возвысил голос, чтобы слышала вся свита Робба. — Я смотрю на вас и понимаю — слухи о ваших подвигах правдивы и даже преуменьшены! Друзья мои, пройдите в шатер — вам приготовлено мясо и вино, утолите голод. Вечером будет пир в вашу честь.

— Давно бы так! — воскликнул Джон Амбер, вызвав тихий вздох у Робба. Иногда вассалы слишком много себе позволяли.

Внутри шатер был более роскошен, чем снаружи, и полон множества непонятных вещей. Роббу покраснел, вспомнив, где видел точно такую же роскошь — в заведении Катайи, когда после штурма проводил там время с её дочерью и Коллой. Видимо, королева Маргери очень любила богатство и всякие безделушки.

Кушанья оказались выше всех похвал, как и южное вино с удивительным нежным вкусом. На Севере такого не делают, Север не знает подобной роскоши и утонченного изящества — но и не знает южной подлости и коварства.

Ренли Баратеон шутил, охотно обсуждал осаду Риверрана, грядущую битву с Ланнистерами, вспоминал столицу. Иногда королева расспрашивала о Севере — и Роббу приходилось прикладывать усилия, чтобы отвести от Маргери взгляд. И, разумеется, и король, и королева интересовались лютоволком.

— Мой брат и ваш отец были дружны, — сказал Ренли, когда они насытились. — Они хотели, чтобы два наших великих дома соединились. Увы, у меня не никогда не было сестер и не осталось братьев, но через брак я в родстве с домом Тиррел.

— Уиллас, мой старший брат, не женат. Он умен, красив, у него доброе сердце, — сказала Маргери красивым мелодичным голосом. — Я слышала, ваша сестра Санса хороша собой и обладает безупречным воспитанием.

— Это… неожиданно для меня, ваше величество, — ответил ошеломленный Робб. Он хотел было сказать, что должен посоветоваться со своей леди-матерью, но вспомнил, что он больше не ребенок, он теперь лорд Винтерфелла и должен решать сам — или показывать всем, что решает сам.

— Война закончится не скоро, у вас еще есть время подумать. Но вряд ли вы найдете ей лучшего жениха, чем наследник великого дома...

— Спасибо, ваше величество!

— Я восхищен вами, лорд Старк, — произнес Ренли. — Мало кто даже из убеленных сединами воинов мог бы повторить сделанное вами. Ваш отец, о потере которого все мы скорбим, по воле вашего деда воспитывался на юге. Позвольте в знак уважения и дружбы взять на воспитание вашего младшего брата. Только представьте, Рикон будет расти и учиться у таких рыцарей, как сир Барристан Отважный или Рыцарь Цветов.

Робб вспомнил о Бране, бедном Бране, который мечтал стать рыцарем… Пусть его мечта воплотится хотя бы у Рикона.

— Это большая честь для дома Старк, ваше величество.

— Мой брат и ваш отец, да упокоят боги их души, были друзьями и звали друг друга по именам, — король широко улыбнулся. — Предлагаю и нам последовать их примеру. Вы не против, Робб?

— Не против, ваше… Ренли. Это честь для меня.

— На днях я планирую штурм Риверрана, Робб. После заката я приглашаю тебя и сира Бриндена на военный совет, полагаю, нам пригодится ваш опыт.

— Винтерфелл! Винтерфелл! — кричал Робб, пришпоривая коня и указывая мечом на врага. Его люди шли за ним, стаптывая, пробивая ряды противника, сметая все преграды на своем пути. Что может пехота противопоставить латной коннице? Почти ничего. Даже хваленые дорнийские копейщики часто разбивались рыцарями, но сегодня под знаменами Мартеллов был лишь крохотный отряд конницы, и дрался он не на стороне Ланнистеров.

Робб вертел головой по сторонам и видел — знамена с лютоволком, соколом, коронованным оленем, розой и многие другие рвутся вперед. Знамена со львом, напротив, падают одно за другим. Сегодня, наконец, свершится справедливость.

Там, где поднималось знамя с тремя собаками, уже высилось солнце, пронзенное копьем. Оберин получил свою месть, получит и Робб.

Враг был силен, он не раз побеждал в самых тяжелых битвах, но сегодня победам Тайвина придет конец. У Ланнистеров нет ни одного шанса, все предрешено задолго до битвы. Тактика Робба была верна. Пока Ланнистеры пытались взять Королевскую Гавань, он терзал их день за днем, ночь за ночью, он заставил их есть своих лошадей и тем самым выиграл войну. Тайвин не выдержал и бросил осаду — но теперь Робб оказался хитрее, снова и снова ускользая от боя и не давая Ланнистерам ни крошки еды… Пока к войску Робба не пришла помощь.

Под знамена короля Ренли пришли тысячи воинов из Штормовых, Речных земель и Простора, успел даже отряд дорнийцев. Трезубец не повторится, Тайвин победил армию двух королевств, но не шести. Войско врага истощено и измучено, лучшие из лучших остались под стенами Королевской гавани, многие наемники бежали, многие кони пали или были съедены. Против Ланнистеров весь Вестерос, их втрое меньше.

Другой бы лорд сдался, моля отправить его на Стену, или спешил бы к морю, чтобы сесть на корабль в Эссос, но Тайвин упорно пытался прорваться на Запад — пока ему не преградили путь.

Измученный враг даже не пытался атаковать. Все два сильных удара — и строй дрогнул, Ланнистеры уже показали спину и бегут. Еще немного, еще чуть-чуть, и все будет кончено!

— За мной! — прокричал Робб, пришпоривая коня и направляя его чуть правее. Там, на холме, под королевским знаменем, окруженный телохранителями, стоял мерзавец Джоффри. Тайвин и Киван сражались на других флангах, а Лжекороль трусил вступить в бой. Следовало спешить, пока он окончательно не испугался и не побежал. Или дать ему бежать, и пусть он увлечет за собой войско?

Нет. Джоффри не полководец, но может стать знаменем, под которое соберутся новые армии и затянут войну. В Западных землях он еще законный король, и не только там. Нельзя давать ему бежать. Робб снова пришпорил коня и повел отряд к ясно видимой цели, и Серый Ветер бежал рядом с конем.

Когда-то во дворе Винтерфелла Джоффри отказался сражаться тренировочным мечом, требуя себе боевое оружие. Он получит что так желал.

Скоро, очень скоро Робб поквитается с ним за Трезубец, за отца и других воинов! Север помнит и ничего не будет прощать!

— Старк! Старк! — кричали люди Робба, пока конница Севера набирала разбег.

— Трезубец! — закричал он, и его люди подхватили название места, где свершилась кровавая и беззаконная расправа Ланнистеров. — Трезубец! Трезубец!

* * *

Лорд Тайвин не торопясь ехал по лесной дороге. Достигает цели не тот, кто едет быстро, а тот, кто делает это с умом. Следовало беречь силы коня на случай нежелательной встречи, тем более что раны с Трезубца еще беспокоили его.

Лорд Утеса Кастерли до сих пор не мог поверить, что все случилось именно так. Когда он проиграл? Когда начал войну? Когда его дура-дочь убила Роберта? Или когда Ренли сверг её? Или еще раньше, когда Тирион убил свою мать, и некому стало присматривать за Джейме и Серсеей?

Если бы была жива Джоанна! Она не допустила бы кровосмешения. Все было бы как и рассчитывал Тайвин. Джейме — наследник Утеса Кастерли, его внук — на троне Семи Королевств, Серсея — королева… Но проклятый Тирион убил Джоанну! Как он мог породить такое чудовище? Надо было утопить его в колодце, как уродливого щенка!

Теперь дочь предали позорной смерти. Один сын мертв, второй наверняка тоже мертв. Киван, Джоффри, кузен Стаффорд — все погибли. Войско разбито. Война проиграна. Дело всей его жизни, величие дома Ланнистеров рухнуло.

Кем он войдет в историю? Последний лорд Ланнистер, тот, чьи дети спали с друг другом, тот, кто проиграл войну, Лорд-Потерявший-Запад… Даже песнь славящую его величие, обратили в издевательство! «Рейнов из Кастамере» играли на казни Серсеи, её пели в Королевской гавани после штурма, издеваясь над ним! Пели и сегодня, перед боем!

Его обезглавят, череп оправят серебром, и его будет таскать с собой на знамени мальчишка Старк, как символ мести и величия своего дома. Позор, невиданный в истории Ланнистеров!

— Нет! — лорд Тайвин сжал кулак. — Это еще не конец.

Стоит только добраться до Западных земель, он соберет новое войско, не такое сильное и мощное, но он и не будет атаковать. Горы защитят его, достаточно продержать перевалы, пока не наступит зима, а там снег закроет проходы в Западные земли. Враг пойдет по Морской дороге — но можно будет остановить его, изнуряя мелкими ударами, как действовал Робб Старк.

Придется немало потрудиться, обучая новое войско, ища союзников, внося смуту и раскол. Придется пойти на поклон к Бейлону Грейджою, но ради мести можно пойти и на унижение.

Придется даже разориться на Безликих. Умрет Ренли — и рухнет порядок в Семи Королевствах, умрет Робб — и Север лишится вождя, умрет Робин Аррен — и Долина окончательно погрузится в кровавую смуту. Стоит убить и Эдмура Талли, пресечь и этот дом, пусть речные лорды ищут нового лидера.

Еще не все потеряно. Дом Ланнистеров был и в худшем состоянии. Проиграна битва, лучшие пали, но он жив и еще крепок и сможет возродить величие своего дома.

— Лорд Тайвин Ланнистер, — впереди раздался вежливый голос.

Тайвин натянул поводья. Он не видел этого всадника из-за поворота…

Хороший, очень хороший конь, и совсем не устал. Не сбежать. Загорелое лицо, черные волосы, тронутые сединой, герб Мартеллов на доспехе, копье в руке. Рядом другие. Худой мужчина в грязных красных одеждах, со смутно знакомым лицом, одноглазый лорд с молнией на щите, слишком старый для Берика Дондарриона.

— Владыка Света указал нам путь, — произнес одетый в красное.

— Какая приятная встреча… — дорниец расплылся в улыбке — Я искал вас.

— Принц Оберин, — прошипел Тайвин и достал меч из ножен.

— Лорд Тайвин Ланнистер, вы обвиняетесь в разорении Речных земель и севера Простора, в развязывании войны и бесчисленных убийствах, — изрек воин с молнией. — Вам есть, что сказать в свое оправдание?

— Чушь. Воевали всегда.

— Но редко кто так разорял земли, как вы. Вы хуже дотракийского кхала.

— Вы помните мою сестру Элию и её двух очаровательных детей? — Оберин подъехал ближе.

— Дорнийскую шлюху и драконье отродье?

Глаза Мартелла сузились.

— Я хочу, чтобы ты признался — ты приказал изнасиловать и убить её, и убить её детей. И ты признаешься. Потом ты попросишь прощенья. Лорд Тайвин Ланнистер, сегодня ты узнаешь, что такое боль. Узнаешь, что такое страх. А затем — ты умрешь.

* * *

Тирион Ланнистер сидел в большом ящике и костерил судьбу, богов и лорда Вариса. Конечно, он был благодарен евнуху за спасение практически со Стены, не хотелось бы остаток жизни морозить яйца на Севере и по очереди со всем Ночным дозором трахать трех шлюх Кротового городка… Он был благодарен Варису — но почему такой тесный ящик, почему нельзя выходить, почему корабль так сильно качает, когда они наконец приплывут и где, Неведомый его побери, Бронн?! Или хотя бы Пес?!

— Лорд Тирион, — раздался знакомый голос. — Как ваша каюта?

— Наконец-то! Друг мой, я чуть не помер, дожидаясь тебя! Когда кончится шторм?

— Это не шторм, небольшое волнение, — в интонации Бронна слышалась явная насмешка. — Совсем небольшое.

— Небольшое?! — Тирион от злости попытался выпрямиться и с размаху ударился затылком об крышку ящика, в котором он путешествовал.

— Держите, лорд Тирион, — крышка чуть-чуть отодвинулась, и в тонкую щель Бронн пропихнул бутылку вина, а затем вторую и третью. — Сегодня больше не просите, Пес не даст. Он боится, что нам не хватит выпивки до конца пути.

— Спасибо, ты настоящий друг, — Тирион откупорил бутылку и глотнул вина. — Настоящее арборское!

— Лорд Тирион, ваш долг вырос на тридцать оленей.

— Тридцать оленей! — воскликнул Тирион и глотнул вина. — Побойся богов! Это так дорого! Десять оленей!

— Настоящее арборское. Тридцать. Кстати, мне наш капитан объяснил, как считают ссудный процент. Завтра я его расспрошу, чем отличается простой процент от сложного.

— Ты даже умеешь считать? — спросил Тирион, мысленно обругав капитана.

— Я решил взять пару уроков. Может быть, даже научусь читать — я же скоро стану лордом... как там называются мои замки?

— Если будешь приносить мне мало вина, у меня будет плохое настроение всю дорогу, и я не смогу уговорить нашу новую королеву…

— С чего ты взял, что ей нравятся блондины? Может, королеву Дейенерис привлекают сильные и темноволосые наемники вроде меня? — Бронн засмеялся. — И тогда ты мне будешь служить в обмен на большой замок. Ты его обязательно когда-нибудь получишь, ведь я всегда плачу свои долги. Нет никого, кто бы сказал, что я ему должен. Никого живого.

— Еще вина, даю дракон!

— Тирион, если ты найдешь мне хорошую шлюху, я обещаю, добуду для тебя титул рыцаря!

— Шая, — вдруг сказал Тирион. — Что с ней стало?

— О, лорд Варис сказал мне. Она попала в плен к Роббу Старку.

— Он знает о ней?

— Кончено! Шаю присмотрел себе какой-то межевой рыцарь, затем её отобрал знаменосец Старка, но ненадолго. Теперь она у Теона Грейджоя.

— Скоро мы услышим, что она стала леди Пайка. Или королевой Вестероса. Где мое вино?!

* * *

Аша Грейджой стояла на башне Утеса Кастерли и с наслаждением вдыхала запах пожара. Ланниспорт горел, и ей не нужна была труба со стеклами из Мира, чтобы знать — сейчас город грабят её люди.

То, что не делал никто и никогда — свершилось! Ланниспорт взят, и неприступный Утес Кастерли тоже пал. Раньше враги не раз подступали к стенам, не раз жгли предместья и порт, считанные разы захватывали город, но стены замка стояли неприступными.

Твердыню Ланнистеров взяли не сталью и не золотом, а диким огнем. Оставалось радоваться, что эта дрянь опасна для всех — из Королевской Гавани выехало тридцать телег, добралось лишь две, остальные сгорели в пути. Но всего десяти сосудов хватило. Ворота и башни зажгли зеленым пламенем, и все усилия Давена Ланнистера пошли прахом.

На корабли уже пригнали всевозможных Ланнистеров, дальнюю родню покойного лорда Тайвина — потомки гордых королей запада станут рабами в шахтах и солеными женами.

Железным флотом командовал дядя Виктарион, и это войдет в песни. Но именно её корабль первым ворвался в гавань, и именно она первая вскарабкалась на стену — и это тоже войдет в песни, и они будут звучать много веков. Запомнят её — а не глупого Теона, бегающего как собачка за мальчишкой Старком.

Аша посмотрела вниз — по дворику как раз шел Робб Старк, улыбаясь и что-то рассказывая своей свите. Лорды и наследники Севера, Долины, несколько речных лордов и с Простора — и среди них Теон, хорошо хоть без своей шлюхи. Шлюхи! Не мог найти себе соленую жену, не смог соблазнить женщину — и платит золотом там, где платить не должен ни один мужчина.

Брат был одет как обычно — дорогие и красивые ткани, золото и камни — и за все это он платил не железом! Теон совсем позабыл, кто он, в его крови нет соли и железа! Он не Грейджой, пусть и носит кракена на своих одеждах. Он слишком много провел времени в Винтерфелле. Он Старк.

Нет, отец не захочет такого наследника, а значит останется только она, Аша. Разумеется, Теон попробует заплатить за трон железной ценой, но волки неважно плавают, им не преодолеть море. Если только он не заручится поддержкой короля — против всех зеленых земель железнорожденные не выстоят.

Или?..

Аша еще раз оглядела Робба Старка — но уже совсем иным взглядом. Высок, красив… Мужчины у неё не было с Пайка. Он еще мальчишка, и будет несложно его соблазнить. И получить не только его «меч», но и мечи его солдат, чтобы не пикнул не только Теон, но и дядя Виктарион.

И если объединить пустой Север и задыхающиеся от перенаселенности Железные острова, если наладить волок через ров Кайлин… От открывающихся перспектив просто захватывает дух!

Да и… Робб симпатичный, и что-то в нем есть. Определённо, что-то есть. Самый молодой полководец Семи королевств, герой множества битв, это не простой моряк и не какой-нибудь капитан Железного флота, это совсем иное. И у него, несмотря на юность, смелый взгляд, сильные руки и крепкая задница.

Решено. Сегодня она его оседлает. Лучше, конечно, пусть он думает, что сам завоевал её — мужчины такое любят. Ими несложно манипулировать. Пара улыбок и взглядов, легкий намек и они спешат выпрыгнуть из штанов. С юнцами вроде Робба еще проще — приходится тормозить их, чтобы скинули всю одежду и сапоги.

Посмотрим, насколько силен ночью Ночной волк, так же ли он хорош в постели, как на поле брани, и насколько крепок его «клинок».

* * *

— Слава королю Ренли! Слава королеве Маргери! — кричали тысячи голосов. — Слава Баратеонам! Слава Тиреллам! Слава Старкам!

Огромная процессия медленно ехала по столице. Специальные люди разбрасывали в толпу медяки, все знали — сегодня в городе будут накрыты сотни столов в честь победы над мятежниками. Обещание угощения только подогревали энтузиазм толпы.

Маргери ехала вместе с мужем и улыбаясь, смотрела на город. Её город. Столицу её страны. Толпа приветствовала её, королеву.

Рядом ехал Робб Старк и глядел по сторонам в изумлении — северянин никогда не видел такого праздника, таких ликующих толп. А вот Аша Грейджой смотрела с интересом… как воин. Такие взгляды бросали братья Маргери на бойцов перед поединком, примериваясь, куда лучше ударить. Но столицу железнорожденным никогда не взять, как бы ни смотрела по сторонам Аша. О Королевскую Гавань обломали зубы даже Ланнистеры.

Два штурма оставили на городе неизгладимую печать: встречались остовы сгоревших домов, не все рвы засыпали и не все новые стены снесли. Для всех погибших устроили отдельное кладбище вдали от городских ворот, и Янос Слинт велел насыпать поверх огромный курган и поставить сверху в знак памяти каменную колонну.

Ренли шутил, что раньше в Королевской Гавани было три холма, Эйегона, Рейенис и Висеньи, теперь добавился четвертый, Яноса Слинта, но Маргери подобная память о битве казалась необычной и… правильной. Погибших надо чтить. Хотя бы чтобы другие солдаты охотнее шли на смерть.

— Слава королю и королеве! Слава!

Били все колокола, люди бросали цветы под ноги коней. Маргери улыбалась людям и махала им рукой, как и Ренли.

Все как она и представляла в детстве. Она, королева, едет рядом с красавцем-королем, вокруг тысячи тысяч людей, славящие их… разве что город был этих мечтах куда целее. Ничего, они отстроят Королевскую гавань красивее и роскошнее, чем прежде.

Вот и Красный замок. Огромная, потрясающая воображение цитадель, с которой не может сравниться ни замок Хайгардена, ни какой-либо другой, кроме Харренхолла, но твердыня Харрена Черного лежит в руинах уже три века.

У подъемного моста на коне стоял какой-то худощавый старик. Маргери подъехала ближе и увидела, что у него совсем не старое лицо, просто седина в волосах… И совершенно измученный взгляд.

Он соскочил с коня, и склонил колено:

— Ваше величество, рад приветствовать вас в столице.

— Слава королю! — гаркнули несколько тысяч глоток. — Слава королеве!

Заиграли стоявшие на стене музыканты и запели песню, которую Маргери еще не слышала. Она ей понравилась, и королева решила позже приказать своему барду выучить слова. Судя по глазам Ренли, ему тоже пришлось по вкусу «Боги, храните короля».

Эта песня была лучше, чем предыдущие. Раньше музыканты играли то тяжелые мелодии, под которые хорошо шагать армии, то веселые звуки, в которых чудилось бренчание колокольчиков. Музыка отыграла, Ренли спешился и подошел к седому человеку. Затем, призвав всех к тишине поднятой рукой, провозгласил:

— Лорд Янос Слинт, вы выстояли в жестокой борьбе. Я утраиваю ваши земли, дарую вам золото и дом близ Красного замка, на двадцать лет освобождаю вас от налогов. Но что стоят земли и золото в сравнении с доблестью? В память о том, что вы сделали для королевства, я дарую вам то, чем может похвастаться не каждый благородный дом Весетероса, о чем мечтали — и не смогли получить Ланнистеры. Оружие из валирийской стали!

Ренли передал Слинту короткий кинжал. Слинт принял его, затем поцеловал клинок.

— Пусть он служит вам так же верно, как вы мне!

* * *

— Да, это он, — произнес лорд Болтон, на мгновение взглянув в лицо узника. — Это Вонючка, слуга моего бастарда.

— Можете допросить его, — предложил Робб. — Он участвовал во всех преступлениях.

— Нет нужды. Лорд Старк, я прошу вас о милости…

— Он участвовал в преступлениях вашего бастарда, свидетели говорят…

— Я прошу вас о милости казнить его собственноручно. Это моя ошибка, мне и исправлять её.

— Отец! — закричал узник, подскакивая ближе к лорду Болтону. — Отец, я не Вонючка, я твой сын, Рамси! Я…

Резкий удар опрокинул его на пол темницы.

— Не смей называть себя моим сыном, — лорд Болтон говорил тем же тихим и спокойным голосом, что и всегда, но от этого становилось еще страшнее. — Запомни, ты — Вонючка, слуга. У меня больше нет сына благодаря тебе! Ты участвовал в похищении леди Хорнвуд, в насилии над людьми и иных преступлениях. Ты позорил мое имя своими действиями, ты поставил мой дом на край гибели, и ты умрешь.

— Лорд Болтон, я…

Следующий удар вырубил Вонючку.

— Пойдемте, лорд Старк, я не могу смотреть на лицо этой твари, — Болтон отвернулся от клетки. — Когда-то я совершил огромную ошибку в воспитании сына, и она дорого обошлась мне.

— Хорнвуды и Мандерли просят меня о вире.

— Я дам им больше, чем они запросят, лорд Старк. Уолда беременна, но я не молод и вряд ли увижу, как мой новый наследник вырастет. Ему могут предъявить счета за преступления Рамси. Вы благородный человек, лорд Старк, как и ваш отец…

— Я позабочусь о вашем сыне, лорд Болтон. Когда-то наши семьи враждовали, но мы вместе сражались с Ланнистерами, и я это помню. Север — помнит. Если вы умрете слишком рано, прежде чем подготовите наследника к бремени власти, я возьму вашего сына на воспитание в Винтерфелл — и научу его всему, чему учил меня отец.

— Север запомнит ваше благородство, лорд Старк.

Первые несколько дней после отплытия из столицы я не мог поверить, что это не сон, что я и вправду наконец-то покинул город. Казалось, что стоит только закрыть глаза, и я окажусь в Королевской Гавани. Слуга разбудит меня, гонец доложит срочную весть: Ланнистеры идут на штурм, солдаты устроили драку, опять кто-то украл что-то важное со склада… Например, дикий огонь. Было и такое у нас.

Все плавание из Королевской Гавани я наслаждался покоем, невероятным, удивительным покоем. Я сидел в каюте и ничего не делал! Ко мне никто не подходил, ничего не просил, не сообщал ничего плохого… Я спал сколько хотел и когда хотел, просто валялся в постели, ловил рыбу с борта корабля, изучал облака и звезды, любовался волнами. На второй день я вспомнил про книги, которые позаимствовал в библиотеке Пицеля, а все никак не получалось добраться. На третий начал систематизировать свои заметки и планы. Долгожданный покой! Я был никому, совсем никому не нужен.

После изнурительной работы круглыми сутками без выходных наконец-то настал отпуск. На старом, вонючем и тесном корабле, чудом державшимся на волнах, я был словно в раю. И если бы кто-то, пусть даже король или Варис, предложил мне вернуться в столицу или поруководить каким-либо другим городом, я бы их задушил голыми руками.

Плохо понимаю тех, кто стремится к власти. Да, что-то есть в командовании людьми, в почестях и славе, но власть это в первую очередь непрерывный каторжный труд. Я вкусил и славы, и изрядно потрудился, и больше не хочу. Но придется, пусть и в куда меньших масштабах. У меня еще много планов.

На суше меня ждали. И как же приятно, когда тебя кто-то ждет не для того, чтобы решить очередную проблему, а просто ждет, как человека. Мирцелла и Томмен ко мне привязались, хоть мне это кажется странным и неправильным. Все же я стал одной из причин гибели Серсеи и дома Ланнистеров. Джейме, Серсея и Киван мертвы, Тайвин и Тирион пропали без вести, уцелели лишь Лансель, ставший лордом Кастерли, и его братья…

А еще меня ждала Мия Стоун. Ей некуда было возвращаться, в Долине шла вялотекущая война, семена ненависти, посеянные Тайвином, еще долго будут давать ядовитые всходы. Я испытывал к девушке искреннюю симпатию, а Мия — отнюдь не только это. Перед её отбытием из Королевской Гавани мы много говорили о жизни и планах, и все плавание я думал в том числе о ней. И в конце концов решился.

Мы никогда не станем ровней, она никогда не поймет всех моих планов и мыслей, но в ней что-то меня цепляет. Наверное, её непосредственность и искренность. И вряд ли я найду в этом мире человека, который меня поймет целиком и полностью.

Слинту почти не пришлось ухаживать за женщинами — он обходился золотом, вином или служебным положением. Пришлось полагаться на земной опыт: цветы, прогулки, ужин в интересном месте. До ужина, впрочем, дело не дошло. Первая же прогулка перешла в, скажем так, поочередное любование небом. В эту историческую эпоху все как-то проще и прямее, чем в мое время, особенно у простолюдинов. Какая-нибудь Санса Старк оценила бы долгие ухаживания, а воспитанная куда проще Мия просто не поняла.

Надеюсь, её судьба будет счастливее, чем у Киры дона Руматы. Иногда я сравниваю себя с ним, а Вариса, разумеется, с всесильным доном Рэбой. Только я не намереваюсь ограничиться изобретением одних носовых платков. Мир надо менять, он погряз в средневековье слишком долго.

Я решил начать со знакомства со своими землями. Как-никак, это мой главный актив — наряду с кредитом доверия от Вариса и короля.

Первые три месяца я провел в поездках по своим владениям. Мой конь оставил позади множество километров, рядом, бок о бок, скакала Мия, а позади — пятерка солдат: Роджер, рудознатец с Западных земель, и два помощника. Оба из Королевской Гавани, обоих искалечили в боях — Роберт лишился двух пальцев, а Дикон — глаза и охромел. Оба не могли рассчитывать остаться в золотых плащах и приняли мое предложение поступить на службу. И самое главное, оба умели читать, считать и писать.

Монголы, устанавливая свою власть, проводили перепись населения. Вильгельм Завоеватель, захватив Англию, переписал население и его имущество, составив «Книгу Страшного суда». Следует заимствовать удачные идеи.

Мы объехали все мои земли — деревни, затерянные в непролазных чащобах, жмущиеся к морю или вольготно расположившиеся посреди расчищенных века назад полей. В каждой деревне я выслушивал жалобы крестьян на налоги и соседей, иногда вершил суд и знакомился с людьми. Мои помощники переписывали людей, дворы, землю и имущество, а потом на биваках я соединял все воедино. Я пытался разобраться, как и чем живут мои люди, какие у них обязанности и права, в чем они нуждаются и чего не хватает, а так же думал, сколько с них можно взять и как улучшить их жизнь.

Крестьяне, разумеется, хитрили. Прятали скот и людей в лесу, надевали худшие одежды, жаловались на нищету и голод, даже если деревня отличалась зажиточностью. Поля все как на подбор оказывались худыми — их заливает водой, а если не заливает, то они страдают от засухи, посевы гибнут из-за тени или, напротив, от жаркого солнца, земля прекратила родить еще во времена дедов нынешних крестьян, и как они до сих пор живы, знают лишь Семеро. У рыбаков похожие проблемы — рыбы нет, лодок нет, сети изорваны, шторма топят лодки каждый день, даже в штиль и даже на берегу… Если верить охотникам, то мне достались самые худшие леса в Вестеросе, в которых дичь съели еще при Таргариенах, а то и до них.

Повезло, среди сопровождающих меня солдат были и бывшие охотники, и рыбаки, и крестьянин — и они помогли мне разобраться, научили отличать действительно бедных крестьян от номинантов на премию Оскар за лучшую роль. Именно повезло — сам я подобрать людей не догадался, зато на очередном ночлеге расспросил солдат про жизнь до службы и запомнил.

Постепенно я понял, что именно мне досталось. Неплохие земли, бывшие еще недавно под контролем лорда Штормового Предела. По сути, они склеены из пяти владений — земли Баратеонов, земли, отрезанные от земель двух лордов в ходе восстания Роберта, королевские деревни, что-то делающие посреди владений штормовых лордов, и выморочное владение какого-то некрупного лорда. Какого именно, я так и не установил — он скончался лет двести назад.

Каждый кусок был хорош сам по себе, а все вместе были просто прекрасны. Довольно богатое население, которого не коснулась ни война с Ланнистерами, ни восстание Баратеона; обильные леса; холмы, в которых Роджер нашел признаки меди, а местные копали уголь; море, из которого выпаривали соль. Прекрасные земли, Ренли был очень щедр.

Жемчужиной и центром моих владений был Угольный городок — селение на шесть сотен человек, жившее добычей соли. Её выпаривали из воды в больших чанах, и вместо дров, за которыми приходилось далеко ездить от городка, жгли уголь, который копали прямо в городке. По здешним меркам Угольный был настоящим мегаполисом. В нем даже были каменные дома, целых пять, а на берегу моря стоял причал, к которому частенько приплывали торговцы за солью, мясом, рыбой и всем, что привезут в Угольный из соседних деревень. Частенько — это раза три в год.

Идеи одна за другой приходили мне в голову. Самое главное, я намеревался превратить пять земель в одну, убрав между ними лишние таможенные посты, стоящие с незапамятных времен. По идее, это должно было подстегнуть торговлю. Но были и другие мысли. Здесь — построить небольшой мост через речушку и сократить втрое путь торговцам, здесь — замостить не ремонтировавшуюся пару веков дорогу, а там — поставить сторожевую башню с крохотным гарнизоном, чтобы приглядывать за морем и гонять разбойников.

Я размечал составленную самим собой карту новыми деревнями, дорогами, будущими мельницами, лесопилками, мостами, сторожевыми башнями и хотел разорваться на множество маленьких Слинтов, а также раздобыть еще несколько своих состояний.

— Ты хочешь съесть сразу все блюда за столом, — сказала Мия, в очередной раз выслушав мои прожекты.

Я снова и снова пересматривал свои планы, переделывал план-графики, безжалостно отодвигая на далекое будущее многие заманчивые идеи.

Навестил я и соседей, особенно Марию Сиворт. Лорды смотрели на меня с настороженностью и презрением. Я выскочка, сын мясника… Многие лебезили перед явным фаворитом короля, но все равно презирали. На самом деле, мне было все равно, что думают какие-то средневековые лорды о моей персоне, но их презрение могло помешать мне в будущем.

Пришлось использовать дезинформацию. Там сравнение местных холмов с горами Западных земель, здесь случайное упоминание о Кастамере, Мия как-то сказала, что я просил земли Рейнов, но король не дал, и все соседи как по волшебству стали куда дружелюбнее, при каждом случае начали поминать, как ненавидят Ланнистеров.

Но больше всего времени я посвящал отнюдь не освоению своих земель. Я писал планы и строил графики строительства школы-приюта, продумывал, чем и как учить, а также где и как строить мастерские и чем заниматься в них, руководил закладкой зданий, пытался решить тысячу и одну проблему, сопряженную с любым строительством.

Прошло четыре месяца, и рядом с Угольным городком подросло новое поселение. Я решил устроить торжественный праздник.

В «городке Слинта» собралось все население окрестных земель. Впрочем, городком это было трудно назвать. Большой четырехугольник, который только начали огораживать валом и частоколом. Внутри очень много пустырей, на генеральном плане там были отмечены мастерские, склады и дома, но их время еще не пришло. Было уже построенное — несколько бараков для рабочих и детей приюта, несколько скромных домиков, в которых жили специалисты.

В отдалении от городка, на берегу небольшой речушки, построили лесопилку, рядом — мастерскую, где выделывали черепицы и литейную, где уже отлили первый колокол и избу, в которой найденный мной алхимик смешивал селитру, уголь и серу, подбирая оптимальный состав, размышлял, как превратить эту смесь в гранулы и как лучше получать селитру.

В городке было не развернуться от народа, я привлек людей скромным столом. В первых рядах стояли дети приюта Элберта, как его старые воспитанники, так и новые сироты Королевской Гавани, которых недавно привез корабль.

Вначале торжественная молитва, септон Угольного прочитал проповедь о том, как важно выполнять заповеди Семерых, о милосердии и чадолюбии и о том, какой прекрасный лорд теперь владеет этими землями. Я внимательно следил за каждым его словом, стараясь не касаться рукой лба, когда полуграмотный септон запинался или коверкал речь, которую я писал целый день!

Наконец речь закончилась — септон разъяснил людям смысл грядущего действия. Потом ударили несколько раз в колокол, и я лично вышел к большой площадке, размеченной веревкой.

— Лопату!

Мия вручила мне большую окованную металлом лопату. Я примерился.

— Сегодня по указу Ренли из Дома Баратеонов, первого этого имени…

Я не лгал, я действительно поручил у короля разрешение на строительство приюта.

— Да благословят Семеро это начинание! Во имя Отца, ибо он отец всем нам, в том числе и вам! — я вонзил лопату в землю, а потом выбросил грунт наружу, и Мия торжественно ударила в колокол. — Во имя Матери, ибо она мать всем и любит всех. Во имя Воина, ибо здесь будут учиться и воины! Во имя Кузнеца, ибо он благословил всякий труд, и отсюда выйдут невиданные ранее мастера! Во имя Старицы, ибо она дарует мудрости, и здесь вы обретете её! Во имя Девы, ибо здесь вы познаете любовь! И во имя Неведомого! Ибо здесь многие из вас научатся вырывать из его рук жизни, а другие познают, как отправлять к нему врагов! Элберт, первый из наставников, твой черед!

Элберт взял лопату и продолжил копать, так же славя Семерых.

Я смотрел на собравшихся людей и с удовлетворением видел на их лицах ощущение причастности к чему-то важному.

Весь ритуал, вся церемония была рассчитана не на горожан и крестьян, которые стояли тут, не на моих солдат и даже не на Элберта, Роджера и иных специалистов. Она для детей, что стояли передо мной и что понесут потом мои идеи в мир. У нового общества должны быть свои ритуалы, праздники и традиции, и сегодня зарождался первый из праздников. День Знаний.

Я многое запланировал на этот день — и фейерверки, и народные гуляния. Пришлось немало поговорить с местными, осторожно прощупать почву, чтобы не сотворить ничего дикого для них. Например, в том, что я копал землю, нет ущерба чести лорда — такое вполне допустимо при закладке храма или замка, да и неподалеку, ближе к мысу Гнева, полным-полно ведущих свой род от королей лордов, лично пасущих баранов и пашущих землю. Аристократия иногда вырождается.

Солдаты вынесли множество маленьких лопат, специально выструганных из дерева к этому дню, и бросили перед детьми.

— Идите и стройте свое будущее, — скомандовал я. Томмен и Мирцелла, встретившись со мной взглядом, вышли первыми, подавая другим пример, как мы и договаривались. — Здесь будет школа, чья слава прогремит на весь мир. И ваша слава!

Начало было положено, и оставалось надеяться, что мне хватит времени успеть сделать все, что задумал, что меня не прервут ни Иные, ни Дейнерис, ни иные политические события, ни собственная смерть. По всем расчетам, у меня было три, быть может, четыре года относительного покоя, а потом я снова понадоблюсь королю.

Стена потрясала. Настоящее чудо света, одно из девяти чудес этого мира — и самое величайшее. Двести метров льда в высоту — и недели пути в длину, почти от моря до моря.

Уверен, Стену держит магия — лед в основании должен разрушаться под чудовищным весом. Я плохо понимаю, зачем нужно было возводить такую махину. Сомневаюсь, что Брандон Строитель осваивал бюджет или тешил фрейдисткие комплексы. Единственная гипотеза — Иные не любят лед, иначе бы просто заморозили море и прошли в обход. С другой стороны, они прекрасно ходят по снегу, но снег и лед — разные вещи.

Кстати, одичалые частенько ходят в обход. В моем мире невнимательные фанаты саги спрашивали, почему не обплыть Стену с моря, не проще ли это, чем карабкаться наверх… а внимательные знали, что они и обплывают, в Восточном дозоре даже держат несколько галер, а с запада очень специфический рельеф, да и горцы тех мест не самый удобный объект для грабежа. Закон природы — всякое простое и очевидное решение либо уже используется, либо с ним что-то не так.

Стена прекрасна и поражает воображение. Давным-давно я стоял у подножья Золотого моста во Владивостоке, смотрел вверх на чудовищные бетонные колонны и подвешенную ленту полотна и поражался творению человеческого гения. Стена в разы выше и впечатляет в разы больше. А уж подъем на неё, а вид сверху…

В душных и влажных лесах Мыса гнева я уже давно тосковал по родным елкам и березам, по снегу и холоду, и тут получил гораздо больше, чем хотел.

Мия была в восторге — она снова вернулась в юность, в годы, когда водила мулов в Орлином гнезде. В Черном замке она даже, поспорив с копьеносицами Одичалых, поднялась с ними вверх по Стене без помощи лестницы, и я об этом узнал только после восхождения, иначе бы связал и не пустил.

Пришлось быстрее заканчивать дела в Черном замке — и не только из-за копьеносиц. Взгляды, которые бросал на мою Мию Джон Сноу, заставил меня не на шутку ревновать.

Достав мирийскую трубу, я посмотрел на север от Стены. Лес как лес, самые обычные деревья, покрытые снегом. Елки, сосны, зияют голыми ветками лиственные деревья, кое-где торчат чардрева… Восточнее — свинцовые волны моря. Оттуда вечно дует мокрый холодный ветер, но в лесу под защитой крон его нет. Пройтись бы на лыжах да поджарить шашлык…

Только вот там уже нет людей. Совсем.

Одичалые кто перешел Стену, кто пополнил армию иных. Все попытки вести разведку заканчивались трагедией, трижды на север уходили большие экспедиции и не возвращались. Дважды — большое войско. У них был по моему совету обсидиан, дикий огонь и валирийская сталь. Некоторым удалось вернуться…

Где-то там, под этими деревьями, затаился враг. Иные не раз подступались к Стене, изображали осаду или попытку штурма…

Никогда не узнаешь, как отзовётся тот или иной поступок. Я защитил Королевскую гавань, и когда королю Ренли понадобилось укрепить Стену, он вызвал меня, пообещав щедрую награду. Заработал авторитет на свою голову. Королям не отказывают, а у меня столько дел дома! Одни эксперименты с порохом чего стоят!

Величественное зрелище Стена, только изрядно мне надоевшее. Я три месяца езжу от одного моря до другого, изучаю замки, как занятые Ночным дозором, так и новыми гарнизонами, изучаю стену и размышляю, что и как можно сделать. Отдельные идеи есть, но беда в том, что я не знаю всех возможностей врага.

Вот, например, могут ли ледяные пауки, на которых сидят Иные, карабкаться по Стене? А каковы их тактико-технические характеристики? Или существуют ли за Стеной ледяные драконы? Или еще тысяча и один вопрос.

В Королевской гавани было куда проще. Враг куда понятнее.

С другой стороны, теперь я на время избавился от старого страха. Пока не кончится война с Иными, я нужен Варису. Уже много лет мой худший кошмар — это то, что Варис и Иллирио решат задать мне вопросы.

И с этим нельзя ничего поделать. Убрать сразу двоих я не могу…

На самом деле, у меня есть план и на случай ареста. В столичной тюрьме я оставил кучу тайников, что-нибудь да пропустит Варис. Главное — выбраться из Вестероса, отправлюсь куда-нибудь на Ибб... Только вот когда составлялся план, он не учитывал появление в моей жизни Мии и Роберта. Зря я расслабился. Зря завел семью…

Был и резервный план, еще хуже основного. В «Проклятых королях» Мориса Дрюоона Карл IX отравили книгой о соколиной охоте. Он листал пропитанные ядом страницы, слюнявя палец и умер. Не знаю насчет реальной Земли, в Вестеросе такой яд есть. Похожим методом Арья травила страховщика в Браавосе — только вместо книги она подсунула монету, которую тот попробовал зубами на прочность.

Я нашел этот яд и даже сварил. Готовить я умею, да и в химической лаборатории приходилось ставить простейшие опыты. Самым трудным оказалось замаскировать интерес к химии. Поэтому я сварил другой яд и зашил его в воротник. Если Варис и Иллирио начнут меня допрашивать, то я честно расскажу правду, что варил яд, чтобы не достаться живым врагу. А потом они начнут читать мои записки и один за другим сойдут в могилу. Если повезет, то не догадаются, кто и как им удружил.

По сути, у меня два плана — плохой и очень плохой. Одна надежда, Варису и Иллирио я полезнее живым и под наблюдением. С появлением живых мертвецов я могу чуть расслабиться, моя значимость резко возросла.

Я снова посмотрел в лес, дойдя взглядом до самого горизонта. Не было видно абсолютно ничего. Впрочем, выглядывать белых Иных в заснеженном лесу — бессмысленное занятие. Но некрофауну тоже не видать.

Съездить бы к Бриндену Риверсу, расспросить, но, несмотря на все знания книг и дополнительного материала, я даже приблизительно не представляю, под каким холмом его искать. Много дней пути к северу от Твердыни ночи — это не адрес. Да и Иные не пропустят…

Интересно, добрался ли Бран — в этом мире он отправился в путь позже, никакой Теон не выгнал его из Винтерфелла, но мальчик все же поехал за Стену. Не знаю точно, что это даст… но искренне надеюсь на лучшее.

Позади раздались шаги, я обернулся и увидел Мию, закутавшуюся в меха. Она смело шла ко мне почти у самых перил, ничуть не остерегаясь зияющей рядом бездны. Дитя гор — ей такие пропасти привычны.

— Дано. Высота стены — семьсот футов. Сколько пролетит брошенный вниз камень?

Мия остановилась и задумалась. Устный счет давался ей нелегко, хотя в целом науки она неплохо осваивала. Ей даже нравилось.

— Меньше пяти секунд, — наконец ответила она. — Четыре с половиной.

— Чуть больше шести, ты забыла про двойку в формуле.

— Ах да, — она отвернулась, столкнула ногой вниз кусок льда и проводила его взглядом.

— Дано, — сказала Мия, подойдя ко мне ближе. Высота стены — семьсот футов. С момента последнего поцелуя прошло больше суток. Сколько пролетит брошенный под углом сорок пять градусом к горизонту лорд?

Из-за мехового обрамления капюшона торчал только её нос и виднелись смеющиеся глаза. Я подошел ближе. Сейчас из-за мехов она казалась спрятавшимся в норке зверьком, бесконечно милым.

Улыбнувшись, я поцеловал её в нос и отстранился.

— Позже, милая, позже. Черные братья, — я указал на дозорных, в отдалении монтировавших на стене механизм. — Они лишены многого и…

— Весь Кротовый городок знает, как они лишены, — фыркнула Мия, но не стала продолжать. — Высматриваешь врагов, Янос? Или думаешь, что еще обрушить на их головы?

— Думаю, чего не хватает на Стене и как это донести королю. И как убедить, что рано успокаиваться.

— Что враг не ограничится парой стычек, понимают даже мои мулы, — Мия снова фыркнула и выхватила у меня из рук Мирийскую трубу. Приложив её к глазу, она тщательно осмотрела лес на горизонте, а потом перевернула трубу другим концом. — Что так, что так — не видать. Ни врага, ни королевского войска.

Она крутанулась на месте и вернула трубу. Какой же Мия еще иногда ребенок. И даже материнство не сделало её взрослее, она все такая же непосредственная и живая… Мое солнце и звезды.

— Пришло письмо, Янос, — вдруг сказала Мия и вытащила из-за пазухи конверт. — Мы возвращаемся?

Я услышал в голосе Мии надежду. С какой силой она рвалась со мной на север, в экспедицию по Стене — с такой же, тоскуя о сыне, теперь стремилась домой. Но слышал я и тревогу.

— Из дома? — мое сердце замерло. Письмо из дома приходило только позавчера, Элберт подробно описывал, как скучает по нам маленький Роберт… Неужели что-то случилось…

— Из Королевской гавани.

Я взял протянутый конверт, проверил печать — никто не тронул оленя Баратеонов, — а потом сломал её.

Внутри был… манифест. В Вестеросе нет такого термина, но по сути это он. Король велел зачитать его везде, во всех замках. Манифест о законности его прав на трон, о самозванце и о сборе знамен.

В Волантисе объявился флот под черными парусами с красным драконом сверху. Дейнерис и её муж, «самозванец, называющий себя Эйегоном Шестым, якобы спасшимся сыном Рейегара Таргариена».

Большая игра началась. Долго же они ждали! Целых четыре года прошло с окончания войны Ланнистеров. Интересно, что оставила после себя Дейнерис в Миэрине…

Ренли даже перечислил важнейших соратников Таргариенов. «Мятежник Джон Коннингтон, мятежник Тирион Ланнистер, мятежник…». Немало знакомых имен. В лагере Дейнерис и Эйегона собрались три силы. Остатки сторонников Ланнистеров, остатки сторонников Таргариенов и Золотые мечи. Люди Блэкфайеров.

На первый взгляд немыслимое сочетание. Но Варису вполне по силам заставить работать в общей упряжке лебедя, рака и щуку.

— Что пишут, Янос? — Мия подошла ближе и взяла меня за руку. — У тебя задумчивое лицо…

— Мы немедленно возвращаемся в Королевскую гавань, — я свернул письмо и отдал ей. — Потом — домой, необходимо многое сделать… Если меня не отпустят, поедешь одна.

— Мятеж?

— Таргариены вернулись.

— Был бы жив король Роберт, он бы им показал… Почему нельзя жить в мире? Почему высокие лорды вечно устраивают войну? — Мия сжала кулак и махнула им в воздухе, словно пыталась вколотить немного здравого смысла в лордов, причем с помощью молота своего отца. — Когда-нибудь они успокоятся?

— Увы, войны не прекратятся до конца мира, — я вздохнул и посмотрел через трубу на два корабля в порту Восточного дозора. Один — старая галера под черным знаменем, другой — пузатый корабль с грузом зерна из Браавоса.

Возросшие гарнизоны требовали возросшего снабжения, а из-за зимы цены в Вестеросе выросли. В Эссосе, напротив, зерна хватало. Ушла иссушающая жара, сместились воздушные массы, на континенте стало куда больше дождей, и урожаи только выросли.

Галерам дозора я не доверял, слишком они древние. Удачно подвернулся браавоссийский корабль — им ремонтироваться еще пару дней, как раз успею закончить свои дела на Стене. По-хорошему, тут надо еще пару недель провести, но не стоит терять время. Интересно, сколько капитан возьмет за крюк до Белой гавани? Или…

Я идиот.

Какой же я идиот. Надо было отправить человека в Браавос еще четыре года назад, сразу после войны!

Хоть бы она была еще жива.

— Что случилось, Янос? — Мия снова коснулась моей руки. — Что ты увидел?

— Мы плывем в Браавос, оттуда в столицу.

— Ты хочешь посетить Железный банк?

— Нет, бордель. Надо срочно разыскать одну проститутку. Надо было это сделать давным-давно…

— Янос, — произнесла Мия непонятным тоном и уставилась на меня широко распахнутыми глазами. — Янос…

— Для Тириона, — быстро произнес я, сообразив, как мои слова прозвучали перед женой. — Для Тириона Ланнистера. Предположительно, проститутка Морячка — это Тиша, его первая жена… Надо было забрать её раньше… Я идиот, Мия. Просто забыл о ней.

Моя голова мотнулась от увесистой пощечины.

— Больше так не делай! — воскликнула Мия и, развернувшись на месте, убежала к лестнице.

Я потер горящую от удара щеку и проводил Мию взглядом.

Дважды идиот. Угораздило же такое при жене ляпнуть. Следует следить за своим языком, слишком я расслабился.

Но Тишу, если это она, надо разыскать. Возможно, она жена Тириона, есть теория, что она вдова его дяди, Гериона Ланнистера, сгинувшего в море… В любом случае лишний козырь не помешает — скоро на Железный трон воссядут драконы, и ближайший помощник Дейнерис и Эйегона, скорее всего, потребует мою голову… Ланнистеры всегда платят свои долги.

Я ожидал, что король оставит меня в столице и прикажет готовиться к обороне. На удивление, выслушав мой доклад и жалобу на здоровье, Ренли не только велел сходить к Верховному мейстеру, но и разрешил съездить домой. У Таргариенов возникли большие проблемы в Волантисе и вторжение откладывалось.

Не первый раз вторжение откладывается. Дейнерис и Эйегон собирались высадиться в Вестеросе уже который год, слухи ходили давно, но сейчас впервые выбрались из Залива Работорговцев. Увы, из-за расстояния было трудно понять, что происходит в Заливе работорговцев, до меня не раз доходили самые причудливые слухи. Как-то Дейнерис смогла справиться со своими противниками — не то с помощью Золотых мечей, не то с помощью мудрых советов Тириона или кого-то еще, стала правительницей всего залива, но что-то ей мешало отплыть к нашим берегам. То восстание, то вторжение дотракийцев — мир их праху, то с Новым Гисом война...

Дом, милый дом. Четыре года назад здесь были лишь заброшенные в лесах деревушки и небольшой городок у моря. Теперь кипит жизнь, мои накопления и золото королевы Маргери сотворили чудо.

Когда-то Ренли предлагал мне остаться в столице, взять под управление Ланниспорт или Чаячий город, а Варис намекал, что не против и того, и другого, и третьего. Искушение удалось преодолеть с немалым трудом, и я не прогадал. Для моих опытов как раз подходящее место, и приятный бонус — в земле есть медь.

Первый год пришлось пахать почти как при осаде Королевской гавани, я не слезал с коня целыми сутками, объезжая владения, но постепенно жизнь вошла в новое русло. Я был готов к тому, что все окажется куда сложнее, чем кажется, и что золото будет тратиться слишком быстро. Выход удалось отыскать — королева Маргери и Вера дали мне немного денег на приют, а последнюю дыру в бюджете я закрыл в этом году, создав печатный станок и подписав контракт с Верховным септоном о поставке церковной литературы по низкой цене. Бумага, конечно, груба и желтовата, тут есть над чем работать, но потому и цена.

Вернувшись в поместье со Стены, я погрузился в разгребание накопившихся дел и в текущие проблемы. Непросто это — быть лордом. Каждый раз, приступая к работе, я радовался, что под моим контролем лишь маленький городок и деревни, а не мегаполис вроде Королевской гавани или Ланниспорта с горой дел.

Неудачи и проблемы сыпались как из рога изобилия, словно кто-то свыше пытался меня предупредить. Сразу, как я приехал, — конфликт между учениками из-за девочки, раздутый до вселенских масштабов. Затем вскрылась целая цепочка хищений продуктов на кухне, увы, коррупция была всегда и везде. Потом опять литейщики допустили брак, опять внутренние каверны. Чуть-чуть не уследили, и все, орудие в переплавку, а это люди, время и уголь. Одним словом, новые затраты. И как финал — взлетела на воздух экспериментальная мельница, к счастью, без жертв.

Рассеянная в воздухе мучная пыль напоминает по свойствам объемно-детонирующий боеприпас, и взрывы мельниц в Вестеросе известное дело. Правда, это уже третья мельница за этот год — такими темпами кто-то задумается, что именно мелет лорд Слинт, и сильно удивится, когда узнает, что вместо муки на мельницах странная смесь древесного угля, порошка из вулканов и серого налета с помойных ям… Очевидно, надо менять технологию, придумывать что-то другое.

То был самый обычный день. Я встал на рассвете, позавтракал, три часа диктовал слугам новую сказку, прерываясь на срочные дела, еще два часа правил учебник по экономике, затем лекция в школе. Если хочешь воспитать нового человека, предстоит изрядно потрудиться, и я трудился уже четыре года, порой вызывая недовольство требующей внимания супруги. Женился на свою голову на молодой девушке с очень живым темпераментом — вся в отца, даже любит охоту, но по моему настоянию ездит в лес абсолютно трезвой.

Был обед, я сидел за столом в компании жены, приемных детей, кормилицы с нашим сыном и двумя лучшими воспитанниками. Внезапно раздался истошный звон колоколов. Сигнал тревоги.

Я моментально выскочил из-за стола и выбежал на улицу, подумав о самом разном. Набег соседей, высадка Железного флота, невесть как оказавшегося с этой стороны континента, вторжение Таргариенов, пожар… Я успел перебрать в уме все возможные угрозы и все свои силы. В Вестеросе даже жизнь лорда полна опасностей.

Но сразу все стало ясно. Три огромные тени в небе. Три дракона летали кругами вокруг замка.

В тот момент я пожалел, что не завел мейстера. Тогда у меня была бы воронья почта, но банально не хватило денег на взнос в Цитадель, слишком много они просили, а я в тот момент был почти на мели… Получается, что в Вестеросе высадилась армия завоевателей, а я не знал об этом. Наверняка к драконам прилагаются и армия, и какие-то перебежавшие на её сторону лорды.

Я тут же стал отдавать приказы — кому прятаться и куда, кому заряжать средства противовоздушной обороны. Если дракон сядет в нужное место, есть шанс его завалить, но не троих сразу. Отдавая приказы и ругаясь, я костерил самого себя, за то, что не сделал такую банальную вещь, как заранее продуманный план эвакуации и мобилизации… просто упустил из виду за грудой дел.

Противник парил в небесах в полной недосягаемости моей скромной ПВО. Да даже если бы они снизились, шанс на победу был невелик. Против меня сама математика. Допустим, шанс завалить дракона одним выстрелом пятьдесят процентов. Тогда по теории вероятностей шанс завалить всех трех драконов целых двенадцать с половиной процентов! И восемьдесят семь с половиной, что выживет как минимум один очень злой дракон! А если вероятность поражения не пятьдесят, а чуть меньше, тридцать процентов — то шанс на убийство всех троих чуть меньше трех процентов! Математика не знает пощады, и с ней не договориться, в отличии от Дейенерис.

Я посвятил немало времени созданию средств борьбы с драконами, сконструировал четыре десятка разных "драконобоев" и пришел к выводу, что надежного противовоздушного «зонтика» мне не добиться. Увы, не тот век. Теоретически сбить дракона можно, особенно если знать где и как он будет лететь. Завалить со сто процентной гарантией и сразу троих — нет.

Драконы спикировали и сели. Один, бледно-зеленый, на башне, два других — во дворе замка. Двое попадают в сектор обстрела, третий, если довернут стреломет — тоже. Но все равно, риск слишком велик. Я считал, проверял на моделях драконов — настолько много, что пришлось объясняться перед Варисом, а после свернуть исследования.

Так вот вы какие, драконы…

Я застыл с открытым ртом, смотря на этих восхитительных созданий. Удивительное сочетание силы и красоты, настоящее чудо природы и магии. Блестящая чешуя, огромные крылья, пасть со множеством зубов… Внимательные желтые глаза, в которых явно есть искра разума… Удивительные существа.

На большом черном драконе восседало двое. Красивая блондинка лет девятнадцати-двадцати с суровым взглядом и держащий её за талию карлик. На втором, красном драконе сидел светловолосый юноша, чуть постарше девушки, и с точно такими же волосами и немного похожим лицом.

Понятно, кто это. Дейнерис Бурерожденная, матерь драконов, разрушительница цепей и так далее на три страницы мелким текстом. У Тириона прибавилось пара шрамов, но его невозможно не узнать. Примечательно, что зеленый дракон пуст, видимо, фанаты ошибались и Джоанна не изменяла Тайвину с Эйерисом Безумным. И я догадывался, кто оседлает зеленого.

Кто такой спутник Джейнерис и Тириона, на самом деле знает лишь Варис. Говорили, это Эйегон, чудом спасшийся сын Рейегара Таргариена и соответственно племянник Дейенерис. Я читал теорию, что он на самом деле Блэкфайер, потомок побочной ветви Таргариенов, пытавшейся их подвинуть с трона в течении ста лет. Крайне правдоподобная теория — но поклонники «Игры престолов» записывали в Таргариены и Блэкфайеры всех, кого не лень, и Тириона, и Вариса, и Мелисандру, и какого-то наемника рядом с Дейенерис, и Бейлиша.

В книге Эйегон плыл на восток, к Дейенерис, вместе с армией наемников, но встретил Тириона, и тот дал совет прибыть в Вестерос, не дожидаясь тетушки... Думаю, здесь Тирион прекрасно понимал, что гражданская война в Вестеросе закончилась и мальчику ничего не светит в одиночку, и они добрались до Миэрина. Не знаю уж как, в книгах с этим были большие проблемы, кажется, Волантис не хотел давать корабли…

Всадники спешились, Дейенерис помогла Тириону.

Во двор уже высыпало немало людей — мои слуги, гвардейцы, воспитанники. Многие были с оружием. Все они, кроме самых храбрых, сторонились драконов и были готовы бежать в любую секунду.

И я знал — сейчас рядом, в башне арсенала и в других башнях мои воспитанники и слуги заряжают стрелометы и экспериментальные пушки, разворачивают их и подтаскивают к окнам. При удаче они могут убить всех трех… Нет, это невероятно. Настолько не повезет.

Теоретически можно ударить сейчас, и убить обоих всадников. Человеческая плоть не драконья кожа — её легко пробить арбалетным болтом. Можно поставить жирную точку в династии Таргариенов. Только, боюсь, драконам не очень понравится смерть их хозяев, и судьба всех нас будет печальной...

— Я Дейенерис Бурерожденная, матерь драконов…

Одно дело читать это в книге или видеть на экране компьютера, а другое — слышать вживую, смотреть на её лицо и глаза… и смотреть на драконов в паре десятков метров от себя. Впечатление удивительное, пробирает до глубины души, хотя с экрана порой смотрелось как пафосная глупость.

— Мы пришли, чтобы судить лорда Яноса Слинта за бесчисленные преступления.

Надеюсь, Мия уже спряталась с детьми в подземном убежище... Мы с ней сто раз обговаривали похожие ситуации! Спрятаться. Переждать. Выбираться самой — в Пентос. Материнство делает с женщинами чудеса — до родов она считала что стоит стоять до последнего, а теперь у неё появилась жизнь, которую следует защищать...

Судя по торжествующему лицу Тириона, драконы прилетели сюда по его наводке. Ланнистеры всегда платят свои долги. Тирион решил утопить в крови половину Вестероса, отомстить всем, кто хоть что-то сделал против его семьи? Я не делал ничего особенного против него, всего лишь честно оборонял город — не я убил Джейме, не я разгромил армию Ланнистеров.

Впрочем, не стоит преуменьшать мои заслуги. Именно я свергал Серсею, я допрашивал её и казнил. Я отстоял от Ланнистеров Королевскую гавань, сорвал планы Тайвина.

Я вышел вперед и отбросил в сторону столовый нож, который до сих пор сжимал в руке, а потом склонил колено перед Дейенерис.

— Матерь драконов, судите меня, но я прошу вас смилостивиться над моей женой и детьми, прошу вас позаботиться о моих детях и воспитанниках.

На лице Дейенерис что-то дрогнуло, оно стала куда человечнее. Я знал, на какую точку давить. Она неравнодушна к чужим страданиям и к детям.

— Хорошо, я позабочусь о них... Сколько у вас детей?..

— Трое, матерь драконов, и три тысячи сто четырнадцать воспитанников.

— Сколько?! — глаза Дейенерис округлились настолько, что она стала напоминать мне девочку из аниме.

Главное, не улыбаться.

— После войны я собрал сирот из Королевской гавани и земель, разорённых войной, и создал приют, в котором их учат грамоте, ремеслу и прочим важным навыкам.

Лицо Дейенерис смягчилось, она смотрела на меня с интересом и без капли гнева. Эйегону же, напротив, наш разговор был не интересен, он с любопытством вертел головой по сторонам... Не только с любопытством — он стоял ближе всех к драконам и, казалось, был готов запрыгнуть в седло.

У меня есть шанс. Организовывая приют, я думал лишь о детях и о новом человеке, что удастся воспитать, о преобразовании Вестероса. Но чуть позже, составляя стратегические планы, я понял, что это поможет мне в разговоре с Дейенерис. Благодаря приюту у меня сейчас есть шанс. Определенные очки в глазах королевы я уже заработал. Главное подобрать правильные слова.

Есть кое-что и для Тириона, но позже. Сейчас не время и не место.

На самом деле я всегда оценивал шансы договориться с Дейнерис и Эйегоном как очень высокие. До меня доходили порой самые дикие слухи из Эссоса, но и в них была полезная информация. Если уж считающий себя Эйегоном держит при себе Сандора Клигана, брата человека, убившего его мать, то безобидного Яноса Слинта он примет без вопросов.

— Не думайте, что ваши дела смягчат вашу учесть, — Тирион смотрит на меня с ненавистью и гневом. — Вы получите столько же милосердия, сколь получили Мирцелла и Томмен.

Я невольно улыбнулся.

Все ясно, вот почему он меня ненавидит и почему за мной прилетели драконы. Я приложил немало сил к падению его семьи, но я не главный виновник. Серсею приговорили к смерти Станнис и Ренли, Джейме казнили северяне, Джоффри, Тайвина и Кивана убил не я… а вот Томмен и Мирцелла, двое малышей, сгинувшие в пожарах Королевской гавани при мутных обстоятельствах… Кто виновен в их смерти? Конечно же, Янос Слинт. Тот, кто тогда управлял столицей.

— О, матерь драконов, и вы, Эйегон из дома Таргариенов, шестой этого имени… прошу вас, скажите, что бы вы сделали, окажись в ваших руках внуки Тайвина Ланнистера, того самого Тайвина Ланнистера, что приказал убить Элию Мартелл и её детей? Дети Джейме, убившего короля Эйериса Таргариена?

— Я не воюю с детьми, — Дейенерис окатила меня презрением, снова надевая суровую и презрительную маску. Я в ней и не сомневался. В Дейнерис есть благородство — и более того, ей хочется казаться быть благородной и доброй в своих глазах.

— Томмен и Мирцелла не убивали моего деда, не отдавали приказа расправиться со мной и моей семьей, — медленно, после каких-то раздумий сказал Эйегон. — Вы убили детей и внуков моего врага — но вы убили детей. Я не Роберт Баратеон, за детоубийство я раздаю лишь одну награду — смерть.

Дейнерис бросила Эйегону взгляд, в котором читалось одобрение… и не только оно, а мальчик смутился и покраснел. Между ними, несомненно, что-то есть. Возможно, они уже соблюдают одну традицию дома Таргариен. Плавание до Вестероса долгое, на корабле скучно, а за неимением Джона Сноу сойдет и Эйегон Таргариен.

Похоже, у мальчика обострение благородства, отягощенное жизнью с Дейенерис и желанием не походить на предыдущего короля. Неплохо… Значит, еще поживем.

— Похоже, у Вестероса будут мудрые и справедливые короли, — я чуть улыбнулся и низко поклонился. — Спешу заверить вас, Томмен и Мирцелла живы.

— И, разумеется, ты сможешь их нам показать? — зло усмехнулся Тирион. — Наверное, надо будет съездить на Стену или в Асшай?

— Чуть ближе, лорд Тирион, они здесь. Мы с лордом Варисом спрятали их и выдавали за моих воспитанников.

Разумеется, детей позвали. Тирион не сразу узнал племянников — они сильно выросли, да еще красили волосы в черный. Но пара минут беседы, несколько вопросов, и Тирион признал Томмена и Мирцеллу. Дейенерис встретила детей Серсеи и Джейме совершенно спокойно и даже с какой-то радостью, а вот Эйегон резко погрустнел. Наверное, вспомнил свою мать и сестру, которых никто не спас. Тех, кого он считает матерью и сестрой.

Надеюсь, на том свете Тайвину Ланнистеру воздают особую честь за его приказы… если он мертв — судьба его неизвестна. Его тело не нашли на поле боя, но он не добрался до Утеса Кастерли и не всплыл нигде в Эссосе.

— Вы снимаете свою просьбу, лорд Тирион? — спросила Дейенерис, когда он прекратил обнимать племянников.

— Снимаю, ваша милость, — буркнул Тирион, нахмурившись. Сейчас он рад что его племянники живы, и благодарен мне за их спасение — но потом вспомнит о моем участии в падении Ланнистеров, и лучше будет не попадаться ему на глаза. Пожалуй, второй козырь сыграем сегодня.

— Спасибо, Тирион, — Дейенерис чуть улыбнулась ему, а затем улыбнулась и мне. Красивая, очень красивая, куда лучше Эмилии Кларк. Фамильные таргариеновские волосы и глаза смотрятся просто потрясающие! Валирийки истинные красавицы. Но моя Мия лучше. — Лорд Слинт, преклоните колено, поклянитесь в верности законным королям Вестероса, и вы сохраните титул, земли и богатства, вы получите прощение за службу узурпаторам.

Прекрасно! Все складывается по оптимистичному сценарию. Но просто склонять колено нельзя, надо показать себя с лучшей стороны. Рано или поздно Дейенерис и Эйегону начнут петь песни про мою бесчестность, и у них должно быть иное мнение.

— Я вижу перед собой двух людей, достойных Железного трона. Более достойных, чем кто-либо из тех, кого я видел на нем. Я не сомневаюсь в ваших правах и был бы рад преклонить колено и служить вам — но я клялся Ренли Баратеону, который пока не отрекся от трона. Если я нарушу эту клятву, разве вы сможете доверять мне, верить моим словам и новой клятве?

Дейенерис и Эйегон растерянно посмотрели друг на друга. С таким им сталкиваться еще не приходилось. Преклонил колени — все понятно, не преклонил — тоже понятно, драконы рядом, далеко ходить не надо. Но к такой ситуации они не были готовы. А значит — запомнят меня и мой поступок.

Главное, чтобы от чрезмерных раздумий не сказали драконам «фас».

Выход нашел, конечно же, Тирион, и даже раньше, чем я предложил свой вариант:

— Тогда считайте себя нашим пленником до окончания войны. Мы захватили замок и требуем выкуп. Пожалуй, сойдет бочонок вина, три жареных поросенка и три симпатичные девицы.

Эйегон покраснел, а Дейнерис мило порозовела и прикрикнула на Тириона:

— Лорд Тирион!

— Всех трех в мои комнаты, разумеется.

— Здесь нет шлюх. Но найдется пара женщин, согласных с вами встретиться.

Тирион чуть скривился — подумал, что я намекаю на его внешний вид. Увы, это не так. Все куда хуже и куда страшнее. Возможно, он будет мне благодарен. Возможно, возненавидит. Посмотрим.

— Предупреждаю, как подданный Ренли Баратеона, я постараюсь подпоить вас и вызнать важную информацию — как вы прибыли сюда, где ваша армия, насколько она велика и что вы планируете делать… И расскажу о делах на Стене, откуда приходят тревожные вести, о встречах с древним Врагом.

— Чтобы узнать что-то важное, вам придется изрядно меня напоить! — Тирион как ни в чем не бывало улыбнулся.

— О, я постараюсь. Пока готовят пир, быть может, высокородные гости осмотрят мои владения и приют? Смею надеяться, я построил неплохой дом для сирот и школу.

— К закату придет войско, вы его впустите в замок, ваши люди сложат оружие, — приказал Эйегон. — Тогда и осмотрим.

Правильно, не стоит мне доверять. Вдруг я решу подождать, пока они отойдут от драконов и убить их всех?

— Вечером, лорд Слинт, — Дейенерис величественно кивнула. В её глазах зажегся интерес. — Я видела приюты в Эссосе и хочу знать, как устроены они в Вестеросе.

Неплохо. Пожалуй, удастся убедить Дейенерис частично финансировать мой приют, даже больше, чем Маргери. И еще заработаю немного очков.

Что ж… Я не ожидал столь скорого прихода Дейенерис, но, похоже, дела складываются неплохо. Меня не скормят дракону и не отрубят голову, более того, в глазах Таргариенов я приобрел определенные очки… Я не выступаю против Вариса, что несказанно радует. В Вестеросе наконец-то появились драконы на погибель Королю Ночи…

Игра продолжается.

Надеюсь, крупномасштабной гражданской войны не будет. Варис и Иллирио не даром много лет планировали вторжение. В конце-концов, есть идеи и у меня.

// Предыдущая глава была немного отредактирована и стала более логичной. Например, Дейнерис и Эйегон более не идут смотреть только что захваченный замок, а решают дождаться армии.

Военный совет короля Ренли длился всю ночь.

В книге Кейтилин Старк называла войско Простора и Штормовых земель «летними рыцарями», когда пришла на переговоры, надеясь заключить союз. Они ими и были тогда, беззаботной молодежью, не знавшей настоящих битв, лишь турниры и пиры. Но прошедшая война с Ланнистерами закалила их, как и сражения с Эуроном и Виктарионом Грейджоями, а некоторые уже заглянули в лицо врагу, что за Стеной…

Теперь никто бы не назвал людей Ренли летними рыцарями. Опыт великое дело, и вокруг меня были не беззаботные юнцы, а мужчины, прошедшие войну.

У них прибавилось шрамов, седых волос, они хоронили родичей и товарищей. Изменился и король, он внимательно слушал не только своих друзей, но и Рендилла Тарли, и других испытанных полководцев. Сами речи стали взвешены и рассудительны — я был на первых военных советах в войне с Ланнистерами, еще до бегства Ренли из столицы, и прекрасно помню, что и как тогда говорилось. Лорд Тайвин отучил всех от пренебрежения и недооценки противника. Все предельно серьезны, и никто не собирается закидать врага шапками.

На совете присутствовало с полсотни человек, шатер полон случайных людей, все они спорили и шумели, и было тяжело находиться в такой обстановке. Многие нервничали, кто-то сохранял спокойствие или демонстрировал показную браваду.— Лорд Варис, сколько у них солдат? — наверное, в десятый раз за ночь спросил Ренли. Варис вздохнул и спокойным бархатным голосом произнес:

— Семь тысяч воинов Штормовых земель и Королевских, семнадцать тысяч дорнийцев, десять тысяч Золотых мечей…

Варис перечислял долго. Он отлично знал противостоящее войско — еще бы, сам его создавал. Дейенерис и Эйегон собрали огромные силы, шестьдесят тысяч человек. Могли бы и больше, но дотракийцев они оставили в Эссосе. Никакая власть, даже драконьих всадников, не может запретить кочевникам разорять страну.

В этом решении было не только милосердие, но и расчет. Сейчас Дейенерис и Эйегон просто еще одни претенденты на власть, которых было немало в истории. Но если они приведут дотракийцев, то их возненавидит весь Вестерос, они станет иноземными захватчиками. Аракхи могут проложить дорогу к трону, но на них неудобно сидеть.

У Дейенерис и Эйегона огромная армия, в войну с Ланнистерами никто не собирал таких сил в одном месте, как и в Восстание Баратеона. Не представляю, чего стоило переправить войско через море, но я видел красных жрецов в армии. Шторма не потрепали корабли.

Такая армия с трудом передвигалась по Вестеросу, к Черноводной она шла пятью крупными отрядами, выедая все запасы в округе и собралась вместе лишь для решающей битвы. Лишь драконы не дали нам разбить Таргариенов по частям, люди Вариса и то, что Робб Старк остался на Севере.

Ренли привел примерно столько же, собрал бы и больше войск, но многие лорды не успели подойти… Я подозревал, что нарочно. Не только у покойного лорда Фрея хватало ума вступать в войну, когда победитель уже определен. Более того, некоторые вызванные королем лорды пришли на бой, но под знамена Таргариенов. По людям сохранялось равенство — но у Дейенерис и Эйегона были боевые слоны и драконы, и на совете обсуждали в основном их.

— Лорд Слинт, — окликнул меня король. — Сколько вы сможете удерживать столицу?

— Ваше величество, без драконов долго. Не хуже, чем против Ланнистеров.

— Драконы, проклятые драконы! — обычно невозмутимый и улыбающийся Ренли с силой стукнул по столу. В моей голове всплыли воспоминания из прошлого настоящего Слинта. Роберт гневался похожим образом. — Неужели даже вы не можете придумать, что с ними делать? И еще эти слоны…

— Слонов остановить нетрудно, дикий огонь их отпугнет, помогут факелы, громкие звуки и доски с гвоздями, брошенные им под ноги, — предложил я, вспомнив прочитанное еще на Земле. Слоны никогда не были непобедимым оружием. — Они трусливые животные.

— Драконов можно сбить из стреломета, — вспомнил Уиллас Тирелл. Несмотря на хромоту, он пришел вместе с силами Хайгардена. — Во время Завоевания при атаке Адова холма дорнийцы сбили Меркасес и её всадницу Рейенис.

— Лорд Тирелл совершенно прав, — проскрежетал Питцель. — Но вы забываете, что Меркасес летела по прямой, королева Рейенис незадолго до этого родила и не могла позволить себе маневры.

— Дейенерис не рожала, и именуемый Эйегоном, насколько я знаю, тоже, — Ренли слабо улыбнулся. — Лорд Слинт, Великий мейстер, вы сможете построить такой же стреломет?

— Сможем, — я кивнул и вспомнил сериал. Парадокс, но сейчас предлагали делать то же, что показали режиссеры. Только там это не помогло, армию Джейме Дейнерис сожгла. Не знаю что придумают сценаристы дальше, но реальный стреломет неэффективен против дракона. Слишком маленькая дальность, слишком маленькая пробивная мощь — и слишком долго перезаряжать и наводить…

— Ваше величество, один раз дорнийцы сумели сбить дракона. Но только один раз, — Питцель поднял вверх палец. — До того и после они бесчисленное число раз стреляли из разных механизмов, но Эйегон Завоеватель годами сжигал их страну, и они ничего не могли с этим поделать. Вы соберете стрелометы, нацелите их — и что будете делать, если враг атакует с другой стороны? Стреломет — не лучник, он не может быстро повернуться.

Я промолчал, не стал говорить про свои поворотные механизмы.

— Враг может атаковать сверху, как при сожжении Харренхолла, — неожиданно сказал лорд Тарли. — Мастера сумеют нацелить стреломет в зенит? Такого оружия никто не делал. Они будут неопытны, и оно получится плохим.

— Кроме войны в Дорне есть еще один пример. Битва за Грачинов Приют во время «Танца Драконов», — проскрипел Питцель. — Лорд Коль и король Эйегон, второй этого имени решили устроить засаду на сторонников королевы Рейниры. Они осадили город и знали, что с Драконьего камня прилетит помощь. Они приготовили множество стрелометов, приготовили лучников и арбалетчиков…

— И? — Ренли впился взглядом в старого мейстера. Питцель тяжело вздохнул, еще больше сгорбился и продолжил:

— Они знали, откуда прилетит дракон, с какой стороны, они ждали битвы… Но все их выстрелы лишь поцарапали Мелеис Красную Королеву, лишь раззадорили её — и войско короля Эйегона было бы уничтожено, не вступив бой сам Эйегон и его брат Эймонд на своих драконах… Убить с земли летящего дракона — великое чудо, но кто может предугадать замысел Богов?— Благодарю, великий мейстер, лорд Тарли, — король стал еще мрачнее.

Это была не первая идея по убийству дракона. Посылка убийц, отряды арбалетчиков, отравление колодцев и многое, многое другое… И снова все приходили к выводу — бесполезно. Одни большие стрелометы мы обсуждаем в третий раз. Мы ходим по кругу, из которого нет выхода. Иногда появляются новые аргументы, например, сейчас Питцель вспомнил про битву у Гратчинова приюта…

И это не первый совет, насколько я знаю.

Король пытался найти решение проблемы Дейенерис — и не находил. Не находил и я, сразить сразу трех драконов нереально… если бы у Дейнерис был всего один — можно было что-то сообразить, можно было бы рискнуть.

Это напоминало мне другую неразрешимую задачу. Я так и не придумал, что делать с Варисом и его сообщниками. Они оставались для меня неуязвимыми, как драконы для Ренли. Я мог ввязаться в бой, мог кого-то убрать — но не мог победить, и поэтому приходилось избегать столкновения.

У меня было оружие. Я заполнил две книги разной интересной для Вариса и его друзей информацией и пропитал ядом. Прием, использованный в «Проклятых королях», схожим образом Арья Старк травила страховщика в Браавосе. Но это оружие последнего шанса, если меня возьмут под арест. Слишком все ненадежно.

Ренли вздохнул и посмотрел на меня.

— Лорд Слинт?

— Далеко на западе, в Иббе, моряки охотятся на огромных морских рыб, запуская в них огромное копье из стреломета, — сказал я, вспомнив услышанное в Браавосе и объясняя нарочно простыми словами. Кит, конечно, млекопитающее, а не рыба, не копье, а гарпун, но сейчас не до тонкостей классификации. — Попасть в кита легче, он не маневрирует по высоте, плывет медленно, моряки не боятся, что их изжарят, их руки не трясутся от страха, а штаны мокры лишь от волн. Им куда легче, но они постоянно промахиваются. Допустим, мы сделаем сотни стрелометов, скорее всего, мы собьем одного дракона — но у Таргариенов их три. Мы не успеем перезарядиться, и даже если успеем, нам должно повезти трижды, когда и один раз — милость богов.

— Я понял вас, лорд Слинт.

— Ваше величество, я не привычен к мечу, но давно занимаюсь стрельбой из арбалета, — произнес Варис, подойдя ближе к королю. Я вспомнил эпилог «Танца с драконами». Бедный Киван, он мне искренне нравился в книге. — Стрельба дело случая, даже самый меткий стрелок может промахнуться, а новичок попасть. Вы ведь играли в кости? Сбить дракона это все равно, что выкинуть шестерку.

С костями вышла забавная история. Я решил изобрести новую игру, чтобы поправить финансы… Нашел резчика по кости, сделал заказ — и он предложил купить уже готовые. Оказывается, в Волантисе их знают уже давным-давно, а в Вестеросе их резал еще дед мастера. Слинт просто слабо интересовался такими вещами, отдавая предпочтение петушиным боям и кулачным поединкам.

Варис бросил кубик на стол, он покатился и остановился перед королем гранью с пламенем. Ренли поднял его, поднес к глазам и посмотрел со всех сторон. Я прищурился: на одной грани был герб Баратеонов, на всех остальных языки пламени.

Пламя — понятная аналогия. Именно оно нас ждет, если мы не поразим дракона.

Ренли кинул кубик, и выпали Баратеоны. Король чуть улыбнулся.

— Любая битва — это дело случая, лорд Варис. Мы увеличиваем наши шансы, собрав больше воинов, дав им хорошее оружие, отдых и еду, сумев их вдохновить, выбрав хорошую позицию и задобрив богов, — произнес Ренли, еще раз подняв кубик. — Любая битва дело случая, дело судьбы.

— У Таргариенов три дракона, — Варис положил на стол еще два таких же кубика. — Трижды выкинуть шестерку непросто. У нас одна попытка, ваше величество.

Король взял их в руки, сжал, но не стал бросать. Результат был понятен даже ему.

В реальности еще хуже. В реальности вероятность поразить дракона не один шанс из шести, а куда меньше.

— На все воля богов, — совершенно некстати встрял Лансель Ланнистер. — Они не отдадут Вестерос в руки чужеземцам и иноверцам.

К счастью, судя по взглядам, бросаемым окружающими на него, на волю богов был готов положиться лишь нынешний лорд утеса Кастерли. Даже король скривился так, что это заметили все, кроме Ланселя.

— У нас будет одна попытка, — вмешался лорд Тарли. — Наши стрелки не собьют дракона.

— И что вы предлагаете?! — на мгновение вспылил Ренли, но тут же взял себя в руки. — Принять ультиматум?!

— Когда Эйегон Завоеватель с тремя драконами и куда меньшим войском высадился в Вестеросе, здесь правили Ланнистеры, Аррены, Старки, Дюрандоны, Хоары и Гардинеры, — неожиданно сказал Гарлан Тирелл. — Три дома уцелели и сохранили владения. Три решили бороться.

Повисло гробовое молчание. Историю знали все. Идея озвучена. Причем ближайшим союзником короля и по совместителю братом его жены.

Наконец-кто кто-то на это решился.

— Думаете, мы отделаемся только сменой короля? — Лорас вскочил со своего места. — Кто идет с Дейененрис? Золотые мечи! Потомки соратников трижды проклятых Блэкфайеров! Они мечтают о землях своих предков! Землях, которые уже почти сто лет принадлежат нам и нашим вассалам! И еще с ней идет Тирион Ланнистер!

— Соратники Таргариенов тоже захотят вернуть свои земли, — буркнул какой-то лорд из Штормовых земель.

Проблема на самом деле очень животрепещущая. После восстания Роберта был большой передел земель. И после восстаний Блэкфайеров тоже. Кто-то лишился части владений, кто-то всего и эмигрировал… И теперь они желают вернуть свое — и никто из лордов Вестероса не хочет отдавать честно награбленное.

— Лучше отдать немного, чем повторить судьбу Хоаров и Гардинеров, — возразил Гарлан.

Я услышал тихий, еле слышный шепоток откуда-то из-за спины — «особенно тем, кто ничего не будет отдавать».

— Потом всегда можно вернуть свое, — продолжил Гарлан. — Не сейчас, так спустя десять лет или сто. Таргариены ждали почти два десятка лет и дождались, соратники Блэкфайеров — почти сотню. Торхен Старк снял корону и сохранил все, что имел. Ланнистер и Аррены склонили колена, их дома живут и поныне. Где Гардинеры? Где Хоары? Лучше лишиться части, чем всего.

— В гвардии Эйегона есть Сандор Клинган, а в советниках Тирион Ланнистер, — выступил Варис. — Вы знаете, что сделали их родичи. Эти Таргариены — не Эйерис Безумный. Они умеют прощать и мириться с былыми врагами. Они обещали пощаду всем.

— Драконы не вечны, — вдруг сказал Тарли. — Вымерли один раз, вымрут и второй.

— Милорды, и у нас, и Таргариенов есть общий враг — за Стеной, — после напоминания Вариса опустилась тишина. Все вспомнили Иных.

Война шла пока безуспешно. Стена стояла, Иные несколько разы пытались её штурмовать — но, похоже, какие-то чары в Стене не пускали их. Впрочем, состояние этих чар внушало тревогу, при каждой новой атаке враг добивался немного большего, чем в прошлый раз.

— Пусть Таргариены сразятся с теми-кто-за-стеной, — предложил Гарлан. — Пусть докажут, что не зря назвались «защитниками государства». А мы посмотрим — кто выживет и сколько останется у них сторонников.

— Ваше величество, — произнес лорд Тарли, обращаясь к королю. — Я не вижу способа победить врага. Нет урона чести в том, чтобы склониться перед драконами.

— Три короля склонилось пред ними, и никто не усомнился в их храбрости или силе, — сказал Матис Рован и вежливо поклонился.

Краем глаза я увидел движение. Ренли подбросил кубики и поймал их рукой. Но король не стал смотреть результат.

— Давным-давно я стоял у подножья трона, смотрел на брата и думал — как это прекрасно, быть королем. Что может быть лучше? Роберт ворчал, он говорил, что усидеть на троне в тысячу раз труднее, чем завоевать его. Что жизнь короля — это постоянные скучные законы, приходится считать медяки, а самое плохое — люди, которым нет конца. Мой брат говорил, что целыми днями сидит на этом проклятом кресле, выслушивает жалобы, пока ум не онемеет, а задница не разболится…

Ренли говорил правду — Роберт действительно такое повторял… Впрочем, несмотря на жалобы, покойный король не очень-то считал медяки, да и законами не занимался.

— Я ценю всех, кто пришел сюда со мной, и не хочу рисковать вами, друзья. Я не хочу ослаблять Вестерос и все человечество перед угрозой из-за Стены. Сейчас речь идет не о том, кто будет сидеть на троне, Баратеон или Таргариен, а о том, чтобы на Железный трон не забрался король Ночи. Сейчас идет речь о самом существовании человечества, и не время для распрей! Мы начнем переговоры и вытребуем у Таргариенов гарантии нашим правам и вольностям, мы договоримся, чтобы они расплатились со своими союзниками землями Ланнистеров. Если Эйегон и Дейенерис хотят посидеть на самом неудобном стуле в Вестеросе — пусть сидят, хоть по очереди, хоть сразу вдвоем!

— Ренли! — воскликнул возмущенный Лорас. — Не надо!

— Это мудрое решение, мой король, — Гарлан склонил голову. — Много ли отваги нужно, чтобы броситься в бой? Истинная отвага в том, чтобы принять правильное решение и сохранить свой дом.

— Это великая жертва, ваше величество, — Лансель Ланнистер, казалось, вот-вот заплачет от религиозного умиления. — Вы принесли её во имя всего человечества, Семеро благословят вас и ваш дом!

Со всех сторон посыпались возгласы одобрения. Казалось, что на лицах всех написано облегчение. Мало кто хотел идти в безнадежный бой с драконами.

К настоящему моменту уже было несколько стычек — и Дрогон, Рейегаль и Визерион заставили себя уважать и бояться. Лорды Вестероса опасались не только старых легенд — они сами уже видели, как выглядит поджаренный драконьим огнем человек.

Что ж, Ренли Баратеон слагает корону. Он был достойным королем, лучше, чем я когда-то надеялся. Теперь он становится просто лордом Штормового предела, а я его вассалом. Он был хорошим королем и искренне нравился мне. Не будь у врага драконов и Вариса с Иллирио, я бы стоял за Ренли до конца, но против лома нет приема. Я потратил годы и не нашел, драконы на текущем уровне техники абсолютное оружие.

Посмотрим, что принесет Вестеросу союз Красного и Черного дракона.