Незначительная фигура (джен)

Первые несколько дней после отплытия из столицы я не мог поверить, что это не сон, что я и вправду наконец-то покинул город. Казалось, что стоит только закрыть глаза, и я окажусь в Королевской Гавани. Слуга разбудит меня, гонец доложит срочную весть: Ланнистеры идут на штурм, солдаты устроили драку, опять кто-то украл что-то важное со склада… Например, дикий огонь. Было и такое у нас.

Все плавание из Королевской Гавани я наслаждался покоем, невероятным, удивительным покоем. Я сидел в каюте и ничего не делал! Ко мне никто не подходил, ничего не просил, не сообщал ничего плохого… Я спал сколько хотел и когда хотел, просто валялся в постели, ловил рыбу с борта корабля, изучал облака и звезды, любовался волнами. На второй день я вспомнил про книги, которые позаимствовал в библиотеке Пицеля, а все никак не получалось добраться. На третий начал систематизировать свои заметки и планы. Долгожданный покой! Я был никому, совсем никому не нужен.

После изнурительной работы круглыми сутками без выходных наконец-то настал отпуск. На старом, вонючем и тесном корабле, чудом державшимся на волнах, я был словно в раю. И если бы кто-то, пусть даже король или Варис, предложил мне вернуться в столицу или поруководить каким-либо другим городом, я бы их задушил голыми руками.

Плохо понимаю тех, кто стремится к власти. Да, что-то есть в командовании людьми, в почестях и славе, но власть это в первую очередь непрерывный каторжный труд. Я вкусил и славы, и изрядно потрудился, и больше не хочу. Но придется, пусть и в куда меньших масштабах. У меня еще много планов.

На суше меня ждали. И как же приятно, когда тебя кто-то ждет не для того, чтобы решить очередную проблему, а просто ждет, как человека. Мирцелла и Томмен ко мне привязались, хоть мне это кажется странным и неправильным. Все же я стал одной из причин гибели Серсеи и дома Ланнистеров. Джейме, Серсея и Киван мертвы, Тайвин и Тирион пропали без вести, уцелели лишь Лансель, ставший лордом Кастерли, и его братья…

А еще меня ждала Мия Стоун. Ей некуда было возвращаться, в Долине шла вялотекущая война, семена ненависти, посеянные Тайвином, еще долго будут давать ядовитые всходы. Я испытывал к девушке искреннюю симпатию, а Мия — отнюдь не только это. Перед её отбытием из Королевской Гавани мы много говорили о жизни и планах, и все плавание я думал в том числе о ней. И в конце концов решился.

Мы никогда не станем ровней, она никогда не поймет всех моих планов и мыслей, но в ней что-то меня цепляет. Наверное, её непосредственность и искренность. И вряд ли я найду в этом мире человека, который меня поймет целиком и полностью.

Слинту почти не пришлось ухаживать за женщинами — он обходился золотом, вином или служебным положением. Пришлось полагаться на земной опыт: цветы, прогулки, ужин в интересном месте. До ужина, впрочем, дело не дошло. Первая же прогулка перешла в, скажем так, поочередное любование небом. В эту историческую эпоху все как-то проще и прямее, чем в мое время, особенно у простолюдинов. Какая-нибудь Санса Старк оценила бы долгие ухаживания, а воспитанная куда проще Мия просто не поняла.

Надеюсь, её судьба будет счастливее, чем у Киры дона Руматы. Иногда я сравниваю себя с ним, а Вариса, разумеется, с всесильным доном Рэбой. Только я не намереваюсь ограничиться изобретением одних носовых платков. Мир надо менять, он погряз в средневековье слишком долго.

Я решил начать со знакомства со своими землями. Как-никак, это мой главный актив — наряду с кредитом доверия от Вариса и короля.

Первые три месяца я провел в поездках по своим владениям. Мой конь оставил позади множество километров, рядом, бок о бок, скакала Мия, а позади — пятерка солдат: Роджер, рудознатец с Западных земель, и два помощника. Оба из Королевской Гавани, обоих искалечили в боях — Роберт лишился двух пальцев, а Дикон — глаза и охромел. Оба не могли рассчитывать остаться в золотых плащах и приняли мое предложение поступить на службу. И самое главное, оба умели читать, считать и писать.

Монголы, устанавливая свою власть, проводили перепись населения. Вильгельм Завоеватель, захватив Англию, переписал население и его имущество, составив «Книгу Страшного суда». Следует заимствовать удачные идеи.

Мы объехали все мои земли — деревни, затерянные в непролазных чащобах, жмущиеся к морю или вольготно расположившиеся посреди расчищенных века назад полей. В каждой деревне я выслушивал жалобы крестьян на налоги и соседей, иногда вершил суд и знакомился с людьми. Мои помощники переписывали людей, дворы, землю и имущество, а потом на биваках я соединял все воедино. Я пытался разобраться, как и чем живут мои люди, какие у них обязанности и права, в чем они нуждаются и чего не хватает, а так же думал, сколько с них можно взять и как улучшить их жизнь.

Крестьяне, разумеется, хитрили. Прятали скот и людей в лесу, надевали худшие одежды, жаловались на нищету и голод, даже если деревня отличалась зажиточностью. Поля все как на подбор оказывались худыми — их заливает водой, а если не заливает, то они страдают от засухи, посевы гибнут из-за тени или, напротив, от жаркого солнца, земля прекратила родить еще во времена дедов нынешних крестьян, и как они до сих пор живы, знают лишь Семеро. У рыбаков похожие проблемы — рыбы нет, лодок нет, сети изорваны, шторма топят лодки каждый день, даже в штиль и даже на берегу… Если верить охотникам, то мне достались самые худшие леса в Вестеросе, в которых дичь съели еще при Таргариенах, а то и до них.

Повезло, среди сопровождающих меня солдат были и бывшие охотники, и рыбаки, и крестьянин — и они помогли мне разобраться, научили отличать действительно бедных крестьян от номинантов на премию Оскар за лучшую роль. Именно повезло — сам я подобрать людей не догадался, зато на очередном ночлеге расспросил солдат про жизнь до службы и запомнил.

Постепенно я понял, что именно мне досталось. Неплохие земли, бывшие еще недавно под контролем лорда Штормового Предела. По сути, они склеены из пяти владений — земли Баратеонов, земли, отрезанные от земель двух лордов в ходе восстания Роберта, королевские деревни, что-то делающие посреди владений штормовых лордов, и выморочное владение какого-то некрупного лорда. Какого именно, я так и не установил — он скончался лет двести назад.

Каждый кусок был хорош сам по себе, а все вместе были просто прекрасны. Довольно богатое население, которого не коснулась ни война с Ланнистерами, ни восстание Баратеона; обильные леса; холмы, в которых Роджер нашел признаки меди, а местные копали уголь; море, из которого выпаривали соль. Прекрасные земли, Ренли был очень щедр.

Жемчужиной и центром моих владений был Угольный городок — селение на шесть сотен человек, жившее добычей соли. Её выпаривали из воды в больших чанах, и вместо дров, за которыми приходилось далеко ездить от городка, жгли уголь, который копали прямо в городке. По здешним меркам Угольный был настоящим мегаполисом. В нем даже были каменные дома, целых пять, а на берегу моря стоял причал, к которому частенько приплывали торговцы за солью, мясом, рыбой и всем, что привезут в Угольный из соседних деревень. Частенько — это раза три в год.

Идеи одна за другой приходили мне в голову. Самое главное, я намеревался превратить пять земель в одну, убрав между ними лишние таможенные посты, стоящие с незапамятных времен. По идее, это должно было подстегнуть торговлю. Но были и другие мысли. Здесь — построить небольшой мост через речушку и сократить втрое путь торговцам, здесь — замостить не ремонтировавшуюся пару веков дорогу, а там — поставить сторожевую башню с крохотным гарнизоном, чтобы приглядывать за морем и гонять разбойников.

Я размечал составленную самим собой карту новыми деревнями, дорогами, будущими мельницами, лесопилками, мостами, сторожевыми башнями и хотел разорваться на множество маленьких Слинтов, а также раздобыть еще несколько своих состояний.

— Ты хочешь съесть сразу все блюда за столом, — сказала Мия, в очередной раз выслушав мои прожекты.

Я снова и снова пересматривал свои планы, переделывал план-графики, безжалостно отодвигая на далекое будущее многие заманчивые идеи.

Навестил я и соседей, особенно Марию Сиворт. Лорды смотрели на меня с настороженностью и презрением. Я выскочка, сын мясника… Многие лебезили перед явным фаворитом короля, но все равно презирали. На самом деле, мне было все равно, что думают какие-то средневековые лорды о моей персоне, но их презрение могло помешать мне в будущем.

Пришлось использовать дезинформацию. Там сравнение местных холмов с горами Западных земель, здесь случайное упоминание о Кастамере, Мия как-то сказала, что я просил земли Рейнов, но король не дал, и все соседи как по волшебству стали куда дружелюбнее, при каждом случае начали поминать, как ненавидят Ланнистеров.

Но больше всего времени я посвящал отнюдь не освоению своих земель. Я писал планы и строил графики строительства школы-приюта, продумывал, чем и как учить, а также где и как строить мастерские и чем заниматься в них, руководил закладкой зданий, пытался решить тысячу и одну проблему, сопряженную с любым строительством.

Прошло четыре месяца, и рядом с Угольным городком подросло новое поселение. Я решил устроить торжественный праздник.

В «городке Слинта» собралось все население окрестных земель. Впрочем, городком это было трудно назвать. Большой четырехугольник, который только начали огораживать валом и частоколом. Внутри очень много пустырей, на генеральном плане там были отмечены мастерские, склады и дома, но их время еще не пришло. Было уже построенное — несколько бараков для рабочих и детей приюта, несколько скромных домиков, в которых жили специалисты.

В отдалении от городка, на берегу небольшой речушки, построили лесопилку, рядом — мастерскую, где выделывали черепицы и литейную, где уже отлили первый колокол и избу, в которой найденный мной алхимик смешивал селитру, уголь и серу, подбирая оптимальный состав, размышлял, как превратить эту смесь в гранулы и как лучше получать селитру.

В городке было не развернуться от народа, я привлек людей скромным столом. В первых рядах стояли дети приюта Элберта, как его старые воспитанники, так и новые сироты Королевской Гавани, которых недавно привез корабль.

Вначале торжественная молитва, септон Угольного прочитал проповедь о том, как важно выполнять заповеди Семерых, о милосердии и чадолюбии и о том, какой прекрасный лорд теперь владеет этими землями. Я внимательно следил за каждым его словом, стараясь не касаться рукой лба, когда полуграмотный септон запинался или коверкал речь, которую я писал целый день!

Наконец речь закончилась — септон разъяснил людям смысл грядущего действия. Потом ударили несколько раз в колокол, и я лично вышел к большой площадке, размеченной веревкой.

— Лопату!

Мия вручила мне большую окованную металлом лопату. Я примерился.

— Сегодня по указу Ренли из Дома Баратеонов, первого этого имени…

Я не лгал, я действительно поручил у короля разрешение на строительство приюта.

— Да благословят Семеро это начинание! Во имя Отца, ибо он отец всем нам, в том числе и вам! — я вонзил лопату в землю, а потом выбросил грунт наружу, и Мия торжественно ударила в колокол. — Во имя Матери, ибо она мать всем и любит всех. Во имя Воина, ибо здесь будут учиться и воины! Во имя Кузнеца, ибо он благословил всякий труд, и отсюда выйдут невиданные ранее мастера! Во имя Старицы, ибо она дарует мудрости, и здесь вы обретете её! Во имя Девы, ибо здесь вы познаете любовь! И во имя Неведомого! Ибо здесь многие из вас научатся вырывать из его рук жизни, а другие познают, как отправлять к нему врагов! Элберт, первый из наставников, твой черед!

Элберт взял лопату и продолжил копать, так же славя Семерых.

Я смотрел на собравшихся людей и с удовлетворением видел на их лицах ощущение причастности к чему-то важному.

Весь ритуал, вся церемония была рассчитана не на горожан и крестьян, которые стояли тут, не на моих солдат и даже не на Элберта, Роджера и иных специалистов. Она для детей, что стояли передо мной и что понесут потом мои идеи в мир. У нового общества должны быть свои ритуалы, праздники и традиции, и сегодня зарождался первый из праздников. День Знаний.

Я многое запланировал на этот день — и фейерверки, и народные гуляния. Пришлось немало поговорить с местными, осторожно прощупать почву, чтобы не сотворить ничего дикого для них. Например, в том, что я копал землю, нет ущерба чести лорда — такое вполне допустимо при закладке храма или замка, да и неподалеку, ближе к мысу Гнева, полным-полно ведущих свой род от королей лордов, лично пасущих баранов и пашущих землю. Аристократия иногда вырождается.

Солдаты вынесли множество маленьких лопат, специально выструганных из дерева к этому дню, и бросили перед детьми.

— Идите и стройте свое будущее, — скомандовал я. Томмен и Мирцелла, встретившись со мной взглядом, вышли первыми, подавая другим пример, как мы и договаривались. — Здесь будет школа, чья слава прогремит на весь мир. И ваша слава!

Начало было положено, и оставалось надеяться, что мне хватит времени успеть сделать все, что задумал, что меня не прервут ни Иные, ни Дейнерис, ни иные политические события, ни собственная смерть. По всем расчетам, у меня было три, быть может, четыре года относительного покоя, а потом я снова понадоблюсь королю.