Принц, Блэк и Лесная Земляника. Часть 3. (гет)

Северус сразу заподозрил неладное, когда дед попросил повесить один из его портретов в Хогвартсе, в слизеринской гостиной.

— Ты же, дорогой внук, не умеешь читать, — сокрушался дед, ехидно улыбаясь. — Подписал такой контракт, что будешь работать в Хогвартсе до скончания своих дней, потому что ни один директор не отпустит такого дурака и Мастера зелий по совместительству с этой должности. И Принц-манор будет стоять пустым долгое время. А я, когда помру, смогу хоть иногда разговаривать с тобой с портрета. К тому же для манора у нас есть парный портрет с Айрин.

И вот сегодня этот самый портрет заставил его поволноваться. Сигналка сообщила, что в гостиной родного факультета кипят страсти. Когда Северус учился сам (а было это неполных три года назад), Слагхорн не особенно часто заглядывал в гостиную, спихнув большую часть воспитательной работы на старост. Поэтому зачастую в гостиной студенты занимались тем, что в двух словах можно было бы описать как неформальное общение. Иногда неформальное общение предполагало выдергивание волос сопернице и кидание заклинаний в противника. Нет, разумеется, такое случалось нечасто. Все же дети аристократов, а их было подавляющее большинство, редко забывались настолько, чтобы вместо ядовито-любезных фраз использовать палочки. Это вам не Гриффиндор. Тем не менее Северус стал наведываться в гостиную почаще. Определенным авторитетом он у своих змеек пользовался. Все же у многих родители, старшие братья, сестры, кузены поддерживали Темного Лорда. И никто не сомневался в лояльности своего декана. Однако и специальные сигнальные чары о применении магии, использованной студентами против студентов, он оставил. Вот и сейчас профессор Снейп отправился к своим подопечным. Видимо, последняя неделя перед экзаменами выдалась чересчур нервной, раз его змейки взялись за палочки. И точно, беспрепятственно проникнув в просторную серебристо-зеленую гостиную, Северус застал двух своих студенток в недвусмысленно дуэльной стойке.

— Мисс Берк! Мисс Буллстроуд! Извольте объясниться, что здесь происходит и почему вы решили устроить дуэль.

Он скрестил руки на груди и многозначительно приподнял бровь, буравя черными глазами провинившихся шкодниц. Разъяренные фурии тут же превратились в присмиревших овечек. Молва уже приписывала профессору Снейпу небывалые таланты в легилименции. Хотя, разумеется, в мысли студентов он не заглядывал — их мотивы и так были прозрачны и ясны. Мисс Берк и мисс Буллстроуд, скорее всего, не поделили мистера Нотта. Да, да, того самого Нотта, который ходил за ним хвостом последние два года в Хогвартсе. Вот кто действительно рад был его видеть и сидел на уроках зельеварения с самым самодовольным видом. При этом стоит отметить, что Нотт действительно был хорош в зельях.

— Профессор Снейп, у нас вышло недоразумение, — сказала более верткая Берк, — но мы с Брунхильдой уже решили его.

И Берк выразительно посмотрела на Буллстроуд.

— Да, сэр, — подтвердила вторая слизеринка, быстренько сообразившая, что гнев декана ей ни к чему.

— Что же, леди, я очень рад, что вы разобрались в ситуации, — елейным голосом сообщил профессор, — и раз вы теперь снова подруги, то, несомненно, совместные отработки в теплицах мадам Спраут сблизят вас еще больше.

— Но, сэр, ведь на следующей неделе уже экзамены!

— Вот именно, мисс Булдстроуд, именно об экзаменах вам и надлежало думать, а не о недоразумениях, — ухмыльнулся профессор и глянул на вспыхнувшего Нотта.

Ничего-ничего, Помона Спраут на отработках всегда рассказывала чуть ли не больше, чем на своих уроках. Тем более, что экзамен по гербологии эти две слизеринки и будут сдавать первым. Так что он фактически подарил им дополнительные консультации по предмету. И более сообразительная Берк это тут же поняла.

— Спасибо, сэр.

Но Северус ее уже фактически не слушал — он мысленно подбирал челюсть. Портрет его деда явно ожил и потешался над происходящим. Уж кто-кто, а Северус знал, что значит эта ухмылка на лице лорда Принца. Но стоило взгляду одного Принца встретиться со взглядом другого, портрет тут же замер и перестал подавать признаки жизни. Что, драккл раздери, это значило? С дедом что-то случилось? Но портреты оживали не ранее чем через девять дней после смерти, а еще пять дней назад Септимус Принц был жив-здоров. Значит, это какой-то эксперимент. И Северус желал знать, какой. Он резко развернулся, так что полы мантии красиво взметнулись — это пижонское заклинание он придумал еще в Риме, чтобы впечатлять итальянок, которым, впрочем, много не надо было, чтобы впечатлиться. На прощанье еще раз строгим взглядом оглядел своих змеек. Все же как с ними хорошо — иногда достаточно и взгляда, чтобы они все поняли. Северус уже думал, когда он попадет домой и как ему прижучить деда, если тот начнет отпираться. Разговор по каминной сети оказался коротким, но результативным. Дед отнекиваться не стал. В воскресенье Северуса ждали дома.

* * *

Родной манор встретил Северуса ярким солнечным светом, россыпью цветов на аллеях, смеющейся мамой, обнимающейся бабушкой и хитрющим дедом. «Скоро каникулы,» — как мантру повторил себе Северус. Действительно, полгода за профессорской работой и двойным шпионажем пролетели быстро, хотя порой казалось, что время тянется невыносимо медленно. И его практически не оставалось на свои исследования. А тут выясняется, что дед придумал какую-то хитрость. И самое главное — без него! После семейного обеда на четверых — мама продолжала жить в своем маленьком домике, хоть Септимус и вернул дочь в род, но всякий раз составляла Северусу компанию — так вот, после обеда дед пригласил его в свой кабинет. После того как дед и внук расположились на привычных местах, лорд Принц глянул на часы, потер подбородок и сказал:

— Ладно, начну пока один. Берри не смогла прийти к обеду, но обещала быть к трем.

Северус приподнял бровь — становится все интереснее, значит, и сестрица засунула сюда свой длинный нос. Дед поерзал в кресле, как бы собираясь с мыслями.

— Тема волшебных портретов интересовала меня давно. Как ты знаешь, живыми красками можно нарисовать пейзаж, животных, магглов, несуществующих личностей, но реальные волшебники не могут заполучить свое альтер-эго. Портрет даже не будет двигаться как колдография, пока изображенный не отойдет в мир иной, оставив от себя слепок энергии, который и начнет квазижизнь на полотне. С составом волшебных красок мы с тобой славно повозились пару лет назад и существенно упростили их приготовление, но в данном случае это не главное. Я, еще до своего отшельничества, много общался с художниками, которые пишут портреты. Оказалось, они добавляют капельку крови модели на последних этапах, а потом ставят специальные запирающие чары. Да, иначе образуется сложная связь…

— Портрет Дориана Грея.

— Вот именно, никому не надо, чтобы портрет перетянул личность в себя. Это опасно — если кто-то уничтожит портрет, пострадает и сам волшебник. Но меня интересовало, можно ли это как-то обойти и временно вселяться в свой портрет.

— Ого, зачем тебе это?

— Мерлин, Северус, а зачем тебе общая система совместимости компонентов? Мне было интересно. В то время я заказал несколько своих портретов — краски еще традиционные. Я стал разрабатывать специальное зелье, чтобы облегчить временное вселение в портрет. Три портрета я испортил. Но потом все же придумал состав — и добился своего. Правда, совсем недавно, все же я надолго забросил эти изыскания. Добиться-то добился, да вот только толку мало. Управлять своим портретом я мог только при непосредственном наблюдении за ним. А если портрет был, скажем, в другой комнате или на слишком большом расстоянии, то уже ничего не получалось. Я понимал, что одним зельем я тут не ограничусь, нужны специальные чары. Вот тут-то я и сошелся с Берри. Она иногда приходит к нам в библиотеку, ну я ей и показал результат. Она заинтересовалась. Но, пожалуй, пусть лучше сама тебе объяснит принцип действия.

— Хорошо, — Северус кивнул, — а что за состав и рецепт у твоего портретного зелья?

— Мой внук, — улыбнулся Септимус и выудил рабочий журнал с соответствующими записями. Час до прихода Берри пролетел для двух зельеваров незаметно.

Берри тихонько постучала и вошла в кабинет Септимуса Принца. Северус со своим дедом склонились над записями и о чем-то спорили. Но стоило им увидеть ее, как взгляд двух пар черных глаз потеплел. Все же дед и внук были очень похожи.

— Добрый день, надеюсь, я не помешала?

— Ах, моя дорогая, ты, как всегда, вовремя, — расплылся в улыбке лорд Принц. Как ему нравилась эта девочка. Что-то похожее он чувствовал к Эйлин и относился к Берри как к собственной дочери или даже внучке — определенно ей позволялось больше. Даже крутить роман с Блэком. А еще Берри была необычайно талантлива, но не в зельях, а чарах. И только благодаря ее заклинанию они смогли не только оживить портрет, но и обеспечить связь на расстоянии.

— Берри, — Северус подскочил и обнял сестру. С этой дурацкой работой в школе они виделись совсем редко.

— Северус, — она обняла брата в ответ. — Я вижу, лорд Принц рассказал тебе про свой эксперимент.

— Не до конца, только ту часть, что связана с зельем. Портретное зелье позволяет использовать свое изображение, как аватар, но вот твои чары — обеспечивают ментальную связь с портретом.

— Да, — кивнула Берри, — так и есть. Смотри.

Берри взяла листок и принялась вычерчивать сложную формулу, параллельно объясняя ее Северусу.

— Пришлось пару раз проконсультироваться с профессором Павловым, но в конце концов все стало на свои места. Ты не хуже меня знаешь, что помимо обычных ритмов мозговой активности, которые есть в том числе у магглов, у волшебников есть еще магические волны — ро.

— Да, — кивнул Северус, — и легилименция основана на синхронизации этих ритмов, а окклюменция, напротив, на создании помех для этой синхронизации.

— Все верно. Я потом еще долго изучала парные зеркала. В их структуру вплетены заклинания, создающие такой ритм искусственно. Тут, как всегда, могут быть разные средства — заклинания, зелья, руны, артефакторика. В зеркалах чары и структура создают синхронизированную волновую связь. Это как рации у магглов. Два зеркала настроены на одну волну. А с портретом нужно было настроить изображение на конкретного волшебника. Все, конечно, облегчалось за счет привязки по крови.

— Я так понимаю, в случае с портретным зельем именно оно создает эти самые ро-волны у картины?

— Верно, но они достаточно слабые. Поэтому лорд Принц хоть и оживил портрет, но не мог управлять им на расстоянии. А я разработала чары, завязанные на графическое изображение. Смотри.

Северус смотрел на листок с формулой. Ниже Берри нарисовала линию, напоминающую траекторию движения палочки, но гораздо более сложную и вычурную, повторить такую палочкой будет нелегко. И тут до него дошло — на портрете деда, который он сам повесил в Хогвартсе, был нарисован такой вензель — он был умело вписан в картину и практически незаметен.

— Ну и, конечно, на осуществление и поддержку связи нужна энергия, тем более на большие расстояния. В этом плане Хогвартс был идеальным для испытаний. Там мощный магический источник. Там полно волшебников. Там полно портретов. Никто не придаст внимания еще одному. А мы зато убедились, что связь работает на значительные расстояния.

— Это просто невероятно. Но, дед, почему слизеринская гостиная, а не мой кабинет?

— Как почему? Думаешь, мне охота смотреть, как ты просиживаешь часы за столом, проверяя эссе кучки безграмотных идиотов, которые не знают, чем отличается аконит от клобука монаха?

— То есть тебе приятнее смотреть на самих идиотов?

— Ну разумеется! Берри, скажи, как там у магглов эта штука-транслятор называется?

— Телевизор.

— Вот! Это мой телевизор! Я и новости узнаю, и на молодежь посмотрю. Они такие забавные — эти Берк и Булдстроуд. Положили глаз на Нотта, а он же обручен с Селвин, хоть она и старше его на два года.

— Мерлин! Не думал, что тебе нравятся сплетни — это же такая чушь!

— Конечно, чушь, — кивнул дед, — но это ужасно забавно. Кроме того, посмотрев на них пару минут в день, я снова вспоминаю, почему всегда избегал общества идиотов.

— Северус, да не будь занудой! Это же такие возможности. Смотри, что я придумала.

Берри потянулась в сумку и выложила набор карточек. По размеру они были раза в три больше обычных игральных карт. Северус взял небольшую стопку из четырех карт. На каждой был нарисован портрет — Берри, Регулус, лорд Принц и сам Северус. Берри в темно-синем платье и с брошью-земляникой смотрела, как смотрят в зеркало — все же это был автопортрет. Регулус ласково улыбался, волосы откинуты назад, правая рука обхватила левое плечо. Септимус Принц сидел в светлой лабораторной мантии за своим рабочим столом и что-то сосредоточенно писал — Северус часто видел его именно таким. На своей карточке он был изображен стоя, скрестив руки и окидывая презрительным взглядом смотрящего. Портрет вышел как живой. Всего таких колод было четыре.

— Ты сама рисовала?

Берри кивнула.

— Это очень талантливо.

— Спасибо.

— А для чего эти карточки? Ну, с портретом понятно: мы удовлетворяем вуайеристские наклонности моего деда. А это будет вместо сквозных зеркал? — догадался Северус.

— Ты прав. Мне нужна только капелька твоей крови, чтобы настроить портрет на тебя. Портретное зелье для аватаризации, ну, а заклинание уже вписано. Надо попробовать.

— А как принимать сигнал? Мне нужно будет достать твою карточку?

— Нет, карта нужна только для вызова. Принять или отклонить его можно и без карты.

— Похоже на телефон, встроенный в голову.

— Да, если честно, идею я подсмотрела у маггловского фантаста — Роджер Желязны описывал такие карты для вызова родственников в Хрониках Амбера.

— Давай попробуем!

— Это все отлично, — проворчал дед, — но пойдемте в лабораторию.

Три волшебника, увлеченные общей идеей, проследовали в отдельный флигель, где до вечера занимались доведением карт до ума. В итоге все вышло, как описывала Берри. Карты заработали. Для вызова надо было внимательно вглядываться в карту и применять легилименцию. Тот, к кому обращались, ощущал зов в голове и мог ответить, тогда изображение оживало, и карта слегка нагревалась, или отгородиться окклюменцией, тогда карта оставалась лишь холодной картонкой. Северус даже аппарировал на другой конец острова, но связь прекрасно работала. Пока они настроили карты на троих, но Берри пообещала, что скоро активирует карту Регулуса, а потом пришлет Северусу с совой.

— Вот бы здорово было передать ее при вызове, — сказал Северус.

И глаза у Берри загорелись.

— А ведь это теоретически возможно. Тут что-то вроде манящих чар, только более сложных и привязанных к картам. В принципе их можно даже использовать как настройку для аппарации. Но в портальной магии я разбираюсь слабо. Нужно поговорить с отцом…

— Берри, ты — гений!

— Без лорда Принца ничего бы не вышло, — улыбнулась девушка. — Я бы никогда не создала портретное зелья. Да и без твоих красок тоже — я бы разорилась нарисовать столько портретов.

А потом она нахмурилась:

— Северус, только не рассказывай своим работодателям. Один объявит меня темной ведьмой за использование магии крови и менталистики высшего уровня, а второй извратит мою идею невероятным образом. Не знаю, научится посылать круциатус по изображению…

— Ты совершенно права, Берри. Я никому не расскажу.

Северус вздохнул. Ему нужно было возвращаться в Хогвартс. Как же он скучал по той атмосфере творчества, экспериментов, изысканий, в которую окунулся на вечер в родном маноре. Правда, теперь у него с собой была пока тоненькая колода карт. Он всегда сможет связаться со своими. А еще он попросил Берри нарисовать карты для его матери.

* * *

Уже в Хогвартс к Северусу прилетела сова с небольшим посланием — карта Регулуса и коротенькое письмо в одну строчку: «Он выбрал». Северус быстро закончил с ужином, напугал по дороге парочку детишек и добрался до своего кабинета. Он должен написать Лили. Пусть он не дождался от нее ни извинений, ни письма, но Северус не допускал мысли, что она может погибнуть. Дамблдор, конечно, убеждал его, что все под контролем, нет ничего надежней Фиделиуса, да и Поттер в состоянии защитить свою семью. Но Северус не верил. Пользуясь своими связями и возможностями, он еще осенью окопался в библиотеках в поисках способа обмануть смерть. И, кажется, нашел. Теперь осталось убедить Лили воспользоваться ритуалом защиты единственного наследника рода.

Примечания:

Берри рассказала всю правду: Роджер Желязны и его "Хроники Амбера" — великолепны. Я завидую, тем людям, которые ещё не читали его — ведь это невероятно.