МакФасти. Драко и драконы (джен)

Выдержка из великого труда Кантанкеруса Нотта «Справочник чистокровных волшебников»:

«Уважение — основа крепости семьи волшебников и всего магического сообщества. Уважение традиций, уважение к родителям и старшим родственникам, уважение к волшебному мирозданию».

* * *

— Я думал, что буду на каникулах отдыхать, — в лицо летел мокрый снег, и Драко предпочел бы в такую погоду спокойно сидеть в доме.

Но нет, вместо этого Эра потащила его к драконам.

— Драко, я тоже не в восторге от того, что Салерия выбрала это время для начала обогрева своих драконят. Ничего не поделаешь — природа.

Мама подтянула повыше лямку звякнувшей сумки, а Драко со вздохом переложил корзину, которую нес, в другую руку.

Чокнутая драконица — горе в семье.

— Тебе, Драко, стоит начать узнавать о драконах уже сейчас. Как человек, который тоже вошел в клан взрослым, скажу, что большая часть общеизвестной информации о них — полная чушь. А знать о тех, с кем живешь бок о бок, иногда бывает жизненно необходимо. Мне было чертовски сложно изменить свое представление о драконах и быстро все запомнить, к тому же пришлось делать это быстро. Начни понемногу, потихоньку, а там, как знать, может, и втянешься.

Ему хотелось втянуться только обратно под одеяло.

— Первое, что нужно понимать о драконах: драконицы на кладке невероятно нервные и агрессивные. Настолько, что это никто так и не смог переврать. Поэтому мы не подойдем близко до момента вылупления всех детенышей.

— Зачем мы вообще туда идем? Разве драконы сами не справятся?

— С рождением? Да легко, ну или умрут, пытаясь. Вот только если после появления на свет они первым съедят что-то мясное или рыбное, процесс их приручения и воспитания станет в разы труднее. Нам нужно будет аккуратно вклиниться между тем, как малыши откроют глазки, и тем, как они впервые что-то поедят, чтобы напоить зельем.

Какие сложности. Драко недовольно сморщил нос, а потом вытер с глаз налипший на брови и ресницы снег. Мама говорила, что большая часть драконов вылупляется летом или в начале осени, но Салерии календарь показать забыли.

— А почему ты сказала, что эта ящерица «начала обогрев»? Они разве не все время огнем на яйца дышат?

— Дракон способен регулировать температуру пламени, а также размер струи огня в длину и ширину. Салерия сегодня утром резко подняла температуру, и обычно после этого в течение трех-четырех часов дракончики вылупляются. Я вытащила тебя как раз к этому моменту.

Ну да, сразу после завтрака заставила одеться, взять корзинку и трансгрессировала на границу территории этой чокнутой крылатой твари. Мол, дальше только ножками, колдовать нельзя.

Теперь, в эту отвратительную метель, ему приходится карабкаться вверх с корзиной наперевес.

Быть МакФасти — отстой.

— Не пыхти, Драко, — словно услышав его мысли, фыркнула мама. — Поднимайся ко мне и посмотри на это.

Он взобрался на сравнительно ровную площадку, перевел взгляд туда, куда она показывала, и онемел.

Безумный рельеф этого острова образовал там что-то вроде каменного гнезда размером с три поля для квиддича, и почти целиком его занимал черный дракон. Свернувшись калачиком вокруг, наверное, кладки и бережно укрывая ее крылом от падающего снега, Салерия дышала на нее огнем. Уж не знал Драко, какой он был температуры, вот только сиял настолько ярко, что крыло изнутри светилось.

— Уже скоро, — Эра сжала ладонь сына. — Подождем.

— А как мы спустимся туда? — Спуск к гнезду был отвесный.

— Попросим о помощи.

Драко хотел было расспросить подробнее, но в этот момент драконица подняла голову и заревела.

— О, — взбодрилась мама. — Процесс пошел.

Ужасающий рык, от которого земля дрожала, все не стихал, а Драко хотелось упасть на землю, закрывая голову руками. Страшно, очень, очень страшно!

Настолько, что он даже не сразу понял, когда стало тихо.

А потом мама свистнула, и ужасное чудовище повернуло свою голову к ним.

Он впервые видел дракона вблизи.

Вот так и выглядит смерть: широкая голова с массивной нижней челюстью, глаза цвета крови, в приоткрытой пасти видны огромные острые зубищи, подсвеченные зарождающимся в горле пламенем.

— Салери! Лато!

Пасть с клацаньем захлопнулась.

— Хорошая девочка, — нежно проворковала Эра, и Драко был в корне с ней не согласен.

Огромная башка, в рот которой они могли войти, не сгибаясь, приблизилась почти вплотную.

— Когда она немного опустит голову ниже, держись за меня и шагни прямо ей на нос. Салерия нас доставит прямо к своим деткам.

Драко яростно замотал головой. Нет уж, он даже не против прогулки. Ножками так ножками, а по склону как-нибудь скатится.

Или, может, на метле? Аполло ведь принесет, если его позвать?

— Сейчас! — И мама потянула его за рукав прямо навстречу верной гибели.

Он просто хотел отдохнуть на этих каникулах. Полетать, пообщаться с Невом. С Гарри только начал общаться. К Уизли почти притерпелся.

— Наклонись и держись за гребень!

Драко судорожно вцепился в жесткие выступающие шипы на спине, потом раздался еще один свист, и драконица под его ногами начала двигаться.

— Драко, — позвала его страшная жестокая женщина, по ошибке ставшая его матерью. — Не бойся. Подними голову. Смотри.

Он послушался только для того, чтобы раскритиковать увиденное, но не смог, как бы ни хотелось.

Маленькие дракончики были прекрасными и смешными. Три крошки, шириной лишь в половину ладони и не больше десяти дюймов длиной, они казались змейками, по бокам которых какой-то шутник приделал огромные крылья летучей мыши. Малыши неловко копошились на побелевших камнях свободного от драконьей туши пятачка, иногда заваливаясь на бок и попискивая.

Теперь слова Эры о том, что драконы не всегда суровые и мощные, обретали смысл.

Когда тот, что был правее, снова плюхнулся, распластав крылья, Драко рассмеялся. До чего же неуклюжий!

— Ох, какая жалость, один не выбрался.

Теперь и он разглядел среди груды разбитых скорлупок довольно крупное целое яйцо.

— Драко, — мама подняла его с земли и вложила ему в руки, забирая из них судорожно стискиваемую корзину. — Подержи, чтобы мы не забыли. Я пока напою этих зельем. Экспекто Патронум!

Из ее палочки вылетел серебристо-белый бобр, тут же зависший над бутылью с зельем и принявшийся стряхивать туда свои светящиеся волоски.

— А что теперь будет с этим драконом? — Яйцо было еще теплым и довольно тяжелым к тому же.

— Увы, но если детеныш не выбирается в срок, то умирает. Тогда он становится лишь источником ингредиентов.

Драко уже совсем иначе взглянул на свою ношу. Где-то там, внутри, под плотным слоем черной с фиолетовыми всполохами скорлупы, состоящей из плотно подогнанных друг к другу чешуек, медленно угасал его тезка. Даже слезы навернулись, так это было несправедливо.

— Но мы ведь можем что-то сделать? — Он с надеждой взглянул на маму.

Та оторвалась от поглаживания троих пьющих зелье из неглубокой миски драконов. Было видно, что в успех этой попытки она слабо верит, но…

— Ладно, только сейчас накормим этих огнем и оставим Салерии на воспитание.

Яйцо в руках медленно, но неуклонно остывало, и Драко, переложив его в одну руку, принялся расстегивать второе пальто. Надо будет выучить заклинание для розжига огня, а пока, может быть, он хотя бы отсрочит замерзание дракона.

В грудь ударило холодом. Наверное, стоит еще и под джемпер затолкать: чем больше слоев сверху, тем медленнее будет остывать.

Драконье яйцо уместилось под вышитые подарки, и теперь казалось, что белый дракончик со свитера лежит прямо на нем.

Пальто отказывалось застегиваться, вот это Драко не продумал. Он беспомощно оглядывал себя, как вдруг поверх одежды лег большой теплый платок.

Мама с улыбкой перекинула его края на плечи и как-то их там закрепила. Стало намного теплее.

— Идем, солнце. Тут рядом домик, в котором я сушу собираемые травы. Не стоит показывать гостям яйцо… ну, понимаешь, если случится что-то плохое.

Драко и сам был бы не прочь это «что-то плохое» не видеть. Возможно, маме придется разломать скорлупу, и если маленький дракончик внутри мертв — он не хочет на это смотреть. Просто не вынесет.

— Не думай пока об этом, для пессимистичных мыслей у тебя есть я.

Домик и вправду оказался поблизости. Небольшой, сложенный из дерева, с двумя окошками и одной печной трубой, торчащей из крыши.

— Не горит? — Драко махнул на стены и крышу, не в силах описать свое возмущение от такой неосмотрительности.

— Он весь пропитан особым зельем, по которому огонь просто стекает, не причиняя вреда. В каменном строении все хуже бы просыхало, а в этом — как надо.

Внутри мама скомандовала достать яйцо и положить в камин, в котором разожгла огонь.

— Пусть пока погреется там, — отрывисто говорила она, убирая все со стола у окна. — Нам предстоит нечто отличающееся от обычного появления на свет дракончика. Попробуем влить в него немного магии и сил.

— Что мне делать? — В животе неприятно скребся страх, и Драко был готов отвлечься чем угодно от этого.

— Возьми таз, в него насыпь вон тем черпаком немного угольков из камина, лучше тех, что еще немного горят. Потом в какую-нибудь чашку или вообще куда угодно набери немного воды из бочки в углу.

Когда он отбегал к бочке, прихватив какую-то миску, то заметил, как мама надевает перчатки из драконьей кожи и идет к камину.

— План такой. Ставим яйцо в таз, обматываем волосами единорога, трех-четырех должно быть достаточно, льем немного алкоголя сверху, поджигаем. Как догорит — пробиваем небольшое отверстие в скорлупе, совсем дырочку. А дальше одно из двух: или родится, или нет.

— А вода зачем?

— Даже если дракон все же сможет пробиться через скорлупу и выползти, он будет очень слаб. Нужно сразу его привязать к хозяину, вот только больше магией накачивать нельзя, значит, зелье не подходит. Частичку хозяйской сути добавим в воду и напоим так. Сработает похуже, но все равно лучше, чем ничего. Подай мне единорожьи волосы, пожалуйста, второй ящик сверху.

Под маминым руководством Драко дрожащими руками обматывал белыми волосками яйцо, а потом силился непослушными пальцами их концы завязать. Потом Эра щедро полила все ячменным виски и, щелкнув пальцами, подожгла заплясавшими на их кончиках язычками пламени.

Огонь был белоснежным. Ярким, что глаза заслезились, и все же Драко не сводил с яйца взгляда, усевшись на стул и вцепившись руками в сиденье. Продолжил смотреть и тогда, когда мама аккуратно проделала в скорлупе небольшую дырочку.

Ничего. Ни звука, ни шевеления.

А он так надеялся.

Отстраненно потянулся и постучал по твердой, словно камень, оболочке. Потом положил на нее ладонь. Совсем уже холодная.

Тук.

Драко вздрогнул и, вскочив с места, навис над яйцом.

Тук.

Рядом со сделанной дырочкой по скорлупе пошла трещина, а вот и новый кусочек отвалился.

Тук.

Наконец яйцо развалилось на части, явив на свет маленького, меньше прочих, дракончика, запутавшегося в конечностях.

Белоснежного.

Малыш наконец перевернулся на брюхо, уперся крыльями и, подняв голову, открыл глаза. Они были удивительного фиолетового цвета.

У Драко ужасно зачесались глаза, потом нос, скулы свело.

— Все хорошо, — мама провела по его щеке пальцами, и он со стыдом понял, что плачет.

Ну что такое, какой раз за каникулы! Не маленький ведь уже!

— Ты справился, Драко. Там даже, где я уже сдалась. Этот дракон — твой. — Эра проследила, что слеза упала с ее пальцев в миску с водой. — Напои его, нареки и владей.