Я дома (гет)

Му всегда был умным, и в какой-то степени даже мудрым. Казалось, что он за многие годы служения великой маги впитал все ее терпение, весь ее жизненный опыт словно губка воду, и все его за это уважали. Даже невоспитанный мужлан Ро-Ро, которому откровенно похуй на всю аристократию, относился к нему с почтением, и несмотря на собственное мнение о высшем обществе, старался сгладить собственные углы. И Мурон, которая была сродни огнедышащей драконихе, охраняющей своего брата словно бесценные сокровища, всегда прислушивалась к его словам и советам, даже если сперва казалось, что она никогда этого не сделает.

— Госпожа Мурон, вам не стоит лишний раз пятнать честь Его Высочества Нервы.

Мурон крепко стиснула зубы, и желваки заиграли на ее скулах, намекая на то, что если они продолжат говорить, будет плохо абсолютно всем.

— Вот именно, — вторили остальные отпрыски аристократов словам Париса. Этот маленький ублюдок из дома Октавиев, начавший словесную травлю над ней, всегда пытался угодить Нерве. Нарочно подсев рядом с ней вместе с остальными отпрысками местной элиты, во главе которых восседал лично Нерва, он презрительно фыркнул, и глядя на нее добавил: — Хоть в ваших жилах и течет кровь великого Пернадия Алексия, но не стоит забывать, что ваша мать всего лишь рабыня-шлюшка из Котарго.

— Прости, что? — Мурон, пришедшая в театр, чтобы успокоить нервы и привести мысли в порядок под пение именитых певиц и певцов Рема, непонимающе уставилась на Париса, думая, что ослышалась из-за всех этих событий, связанных с Мауренией. Шестерки Нервы никогда так открыто не показывали свое отношение к Му и остальным Фаналисам, боясь их гнева, но почему-то сегодня… почему-то Парис начал именно с нее, потеряв какой-либо инстинкт самосохранения, а Нерва, который обязан пресекать конфликты, дабы сохранить хрупкий мир, старательно игнорировал то, что происходило у него под носом.

— С первого раза не поняли, да? — с какой-то издевательской усмешкой спросил Парис, и не дожидаясь ответа тяжело вздохнул и развел руками: — Ха-а, эти дикари так туго соображают.

— Трудно найти общий язык со зверем, а, Парис?

Собравшиеся в кучку аристократы рассмеялись в голос, заставив Мурон внутренне сжаться от накатившей злости. Очень хотелось раскидать их слабые, немощные тела, отправить каждого из них пахать землю рожей. Так хотелось… а потом она вспоминала своего брата, и то, как он старался ради своей семьи и Фаналисов, и тут же бессильно опускала руки. Надо было держаться, хотя бы ради Му и клана.

— Негоже смеяться над ущербными, — несколько раз хлопнул в ладони Нерва, призывая всех к молчанию, а потом махнул рукой Парису: — Продолжай, мой друг.

— Вы правы, мой принц. Кхм-кхм, — картинно кашлянул в кулак отпрыск дома Октавиев, с довольной улыбкой продолжил: — «Леди» Мурон, я говорю, что вам не следует ошиваться рядом с господином Нервой, одно лишь ваше присутствие портит его репутацию. Я уже молчу об остальных Фаналисах, которые словно крысы лезут во дворец, будто им там медом намазано.

— Да как ты смеешь?!.. — Мурон никогда ангельским терпением не отличалась, а потому встала, едва сдерживая себя от дикого желания врезать Парису, руки ее сжались в кулаки до побелевших костяшек пальцев, и она, крепко стиснув зубы, тяжело задышала, пытаясь обуздать ярость, рвущуюся из груди.

Брат бы на ее месте поступил мудро, не стал бы в публичном месте убивать сына высокопоставленного чиновника, как и раздувать скандал. Он был выше всей этой грязи, и она очень хотела быть похожей на него, но то оскорбление, которое нанесли ей и всем Фаналисам, было выше ее сил и терпения. И хотя последнее никогда не было ее сильной стороной, как и способность вести спор без физического насилия над оппонентом, она сдержалась. И вроде бы сейчас стоило уйти, но это не то, что могла себе позволить гордая Фаналис, и не то, что оставила бы без внимания благородная леди дома Алексий. Мурон глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и принять правильное решение. Ударит Париса, то однозначно убьет, а это значит, что сенат ухватится за это, чтобы поддержать аристократию в их стремлении сохранить рабовладельческий строй, а если уйдет, то… нет, не в ее стиле сбегать, трусливо поджав хвост. Надо было просто проигнорировать их выпады и ответить им в стиле Му, круто втоптав их в грязь.

— Я же тебе говорил, Парис, не стоит тратить время на эту дикарку. Животные не способны на мирное общение, — Нерва усмехнулся, заставив Мурон давиться собственной злостью, — а леди Мурон у нас редкий экземпляр, такой же редкий, как колизейные звери.

— Ха, и то верно, господин Нерва, — со смехом согласился Парис, поднял взгляд на Мурон: — Леди Мурон, брали бы пример со своего брата, и шли бы вы вместо театра, где нет места варварам и дикарям, в колизей, а лучше в публичный дом. Судя по тому, кем была ваша мать, дикарки очень даже любят заниматься этим.

— Скоты! — буквально выплюнула Мурон, глядя сверху вниз на сидевших как ни в чем не бывало мужчин. Тупые ублюдки как-будто не понимали, что их ждет после таких публичных выпадов! Дом Алексий им такого не простит, а учитывая то, что нынешний маги ищет даже самую мелкую возможность, чтобы исправить ошибки Шахерезады, то совсем безмозглые. — Какие же вы, блять, идиоты!

— Ну, в отличии от вас, леди Мурон, мы цивилизованные и благородные люди, которые не тратят свое драгоценное время в хлеву с дикарями.

Все, чаша терпения была полна и требовала немедленного опустошения. Мурон резко выдохнула, снова вдохнула, и на очередном резком выдохе, не выдержав, замахнулась для удара и остановилась лишь тогда, когда ее громко и четко позвали по имени. Ладонь остановилась буквально в миллиметре от лица поморщившегося Париса, который успел выставить перед собой руки в защитном жесте, предчувствуя свою скорую смерть от руки женщины, знаменитой своей нечеловеческой силой. Но оно того стоило — последующая за этим ударом смерть могла дать Нерве шанс сохранить его статус наследного принца, вдобавок еще оставить рабовладельчество, а то как же без них, рабов. Если он выдержит удар этой ужасной женщины, то Нерва, как и обещал, его озолотит, а сенат будет на руках его таскать, а если погибнет, то его увековечат как героя, сохранившего монархию! Он искренне в это верил, как и в слова Нервы, подкрепленные данным им обещанием наследного принца Рема.

— Леди Мурон, вам письмо от моей хозяйки. Она приглашает вас на чай, — воскликнул высокий мужчина, сделав шаг навстречу замершей аристократке.

— Чай? В такой то момент? — Мурон повернула голову в сторону одного из рабов Антеры, и глаз ее дернулся. — Подожди секунду, я сейчас здесь разберусь.

Она нахмурилась, взглянув на Париса. Взяла его за шею, сдавила до боли и угрожающе прошипела:

— Ты, идиот, сейчас с такой довольной рожей оскорблял не меня, а весь род Алексий. И не дай Рух ты не признаешь свою вину перед всем моим родом, и не примешь соответствующее наказание, я сделаю все, чтобы вся твоя семья пожалела о сказанных тобой словах!

— От-отпусти!.. — Парис хрипел и пытался убрать руку Фаналиски от своей шеи, не понимая, почему она его не ударила, если постоянно прибегает к кулакам.

Он дергался словно рыба, пойманная на крючок, и его бесполезные трепыхания казались Мурон даже забавными. Словно мелкое травоядное, попавшее в лапы хищника, готового хоть сейчас вонзить свои когти ему в глотку. Она едва вынырнула из этого ощущения, ослабила хватку и с довольной улыбкой взглянула на дернувшегося от страха Нерву:

— Ваше Высочество, как принц нашей Империи, и наш далекий родственник, связанный с нами одним великим предком — Пернадий Алексием, вы просто обязаны придти и посмотреть, какое наказание ждет того, кто захочет пойти против нашей семьи.

Нерва сглотнул, чувствуя пиздец от рук этой гадкой дикарки Мурон, а потом от рук ее брата, затем еще от отца и матери достанется, ну и как вишенка на торте — Марсия, которая была хуже всех этих отморозков вместе взятых. Вот какого черта эта девка Мурон, обычно всегда агрессивная и пытающаяся убить любого на своем пути, не среагировала как надо?!

— Жду тебя, кусок ты мелкого дерьма, через два часа в колизее, там, где обычно ошиваются все дикари и варвары, и только попробуй не придти, лично приду и задушу!

* * *

— … а потом я ушла из театра! — и вот, Мурон с гордостью выложила пришедшему к ней брату короткую историю, которая с ней произошла сегодня днем. Она едва ли не в грудь себя била, предвкушая то, как будет таскать Париса за стриженные под горшок волосы по всей арене колизея. — Я хорошо поняла твои слова насчет терпения, брат. Кажется, дни, проведенные с этой болтушкой Мауренией пошли мне на пользу. И сейчас я могу свободно дать пизды этому Октавию. Он у меня такую предсмертную октаву выдаст, ахуеете все!

Му в который раз за день хлопнул себя по лицу ладонью и тяжело вздохнул. Кажется, его сестра не понимала всей серьезности ситуации, а тем более тот факт, что Парис не придет, вот тупо не решится придти умирать от рук его разъяренной сестры, которую боялись все аристократы без исключения. Но вот план, который придумал Нерва, чтобы сместить влияние дома Алексий в сенате, был… тупым до невозможности. Было чувство, будто у Нервы, как и у его товарищей, мозги пятилетних детей, только узнавших значение слов «коварство» и «интрига». Если они продолжат вот такими методами бороться за трон, то все от них отвернутся. Вон даже Мурон, несмотря на свою твердолобость, так просто не повелась на его провокации. Ну что за бесполезный идиот? Наследный принц Империи Ко, да даже король Синдбад по сравнению с их придурком были в тысячу раз лучше. И этот неприятный факт разочаровывал настолько сильно, что Му оставалось только проводить ладонью по лицу и выть от досады. Императорский род, бывший лицом Империи, гнил на глазах, и Его Величество Император отлично это понимал, раз решил выдать свою дочь за него.

— Чело-длань, любимый жест наследничка дома Алексий. Надо будет записать, чтобы потомки знали, как себя вести, если хотят брать пример с исторических личностей и полководцев, — воскликнула Антера, зайдя в комнату, в которой ее подружка готовилась к предстоящей «битве».

— Леди Антера… — Му при виде зашедшей девушки картинно закатил глаза к потолку. Мурон всегда была головной болью Рема, но и эта женщина не отличалась спокойным нравом.

— О, Антера, пришла поглазеть на то, как я размажу этого ублюдка Париса? — Мурон повеселела, хотя где-то на дне ее зрачков все еще плескалась ярость настолько дикая, что даже Му становилось плохо от одного лишь ее взгляда.

— Мурон, дорогая, как ты? — спросила Антера, и подойдя к Фаналиске, крепко ее обняла: — Мой слуга рассказал о том, что произошло, но почему ты вызвала его в колизей? Что он такого сказал?

— Этот урод Парис сказал, что мы, Фаналисы, дикари, что брат мой животное, а мать моя шлюха, и мне тоже стоит пойти работать в бордель! — Мурон затряслась от новой порции гнева, плотно сжала губы и крепко стиснула зубы, что даже желваки на скулах заиграли. Антера присвистнула, понимая, что Октавии попали по самые гланды, раз их сынок посмел оскорбить даму из дома Алексий в присутствии больше сотни человек в театре, и Париса не спасет даже его обожаемый папочка, сидящий в Сенате.

— Мурон, успокойся. Давай я сам с этим разберусь, — воскликнул Му, понимая, что Мурон, пусть и не с первого раза, но наломает дров.

— Брат, прости, но это мое дело, и решать его должна я. Это мой долг как оскорбленной стороны!

— Мурон, ты моя сестра, — Му опустил руки на плечи сестры и взглянул ей в глаза, пытаясь воззвать к голосу ее разума: — и как наследник нашего дома я обязан разобраться с этим лично. Позволь мне самому это сделать.

— Б-бра-ат… — Мурон растерянно заморгала, перевела взгляд на Антеру, затем снова посмотрела на Му. Решение далось ей с трудом: — Ладно… если ты так просишь…

Она виновато опустила взгляд и закусила губу, чувствуя, как Му разжал пальцы, явно испытав облегчение от ее решения.

— На трибунах уже начали собираться люди. Жаль будет их разочаровывать, — произнесла Антера, уже предвкушая, как Му прихлопнет род Октавий как назойливую муху. Это было историческим событием для Рема и аристократии, а значит, она должна была это увидеть собственными глазами.

— Просто выпустим колизейных зверей. Народ хочет увидеть кровавые зрелища, и все равно, чья именно кровь прольется, — отмахнулась Мурон, на что Антера лишь недовольно заворчала, мол расправа одного аристократа другим было бы в разы интересней для простого люда. Му в который раз за этот день вздохнул и покачал головой, хлопнул себя по лицу ладонью, вызвав еще один подкол со стороны Антеры:

— Чело-длань, вы что-нибудь кроме этого умеете делать, а, господин Му?..