Гром и молнии (гет)

Тонкая, почти незаметная черта. Граница, за которой — пропасть. Предел физических и моральных сил. С каждым днем Гермиона чувствовала, что все ближе и ближе подходит к нему. Она была на грани, казалось, еще чуть-чуть — и сорвется, упадет, скатится на самое дно, сдастся. Казалось — натянутые нервы вот-вот порвутся, темнота затопит ее душу, страх сдавит легкие, и не будет сил даже на то, чтобы сделать вздох. Казалось — уже совсем скоро она сломается. Гермиона устала.

Устала бояться, устала прятаться, устала врать. И в голове все чаще и чаще мелькала мысль: «Уж лучше бы я сдохла». Но тут же накатывала другая, пульсирующая, трепещущая, стрежневая: «Соберись. Ты должна держаться. Ты должна».

После того, как стало известно, что в кабинет директора кто-то проник, Кэрроу словно с цепи сорвались. Они допрашивали всех и каждого, запугивали, давили, угрожали. Они хватали студентов за руки своими цепкими пальцами-обрубками и тащили в свои кабинеты. Они кричали в два голоса, их глаза пылали яростью, а лица кривились в гримасах бессильной злобы. Они палили заклятиями и проклинали, они скрежетали зубами и назначали отработки каждому, кто попадется под руку. На третий день после кражи Невилл получил свой первый Круциатус, на четвертый — Дин Томас пришел в гостиную с изрезанными руками. Гермиона смазывала парню порезы на запястьях Заживляющим бальзамом и пыталась проглотить колючий комок, который застрял в горле. Дин шипел ненавидяще: «Даже палочки не использовал, сука, ножом резал, не побрезговал...», а девушка вновь и вновь ощущала как накатывает волна тошноты и ненависти. Дышать было тяжело. Воздух похож на горячую вязкую смолу, он обволакивает легкие и плавит все внутри, и каждый вдох-выдох — мучительное испытание. У Гермионы в висках стучит назойливое «Ненавижу, ненавижу, ненавижу», эмоции накапливаются внутри и не находят выхода. Все слишком сложно. Все слишком больно. Все слишком черно.

Визит в кабинет Снейпа принес больше вопросов, чем ответов. В небольшом свертке, обернутом фиолетовой бумагой, был снитч. Обычный снитч, который выпускают в воздух в начале любого квиддичного матча. Гермиона не сомневалась, что единственным возможным ключом к нему есть телесная память. Наверное, этот снитч Гарри поймал когда-то давно, в одном из своих победных поединков. Значит, когда тот попадет к нему в руки, то раскроется — и откроет свою тайну. Но Гарри не было рядом, он где-то вместе с Роном прятался от Пожирателей и искал хоркруксы, он понятия не имел о том, что Дамблдор оставил ему подсказку. Не оставалось ничего другого, кроме как спрятать снитч до лучших времен.

Дары смерти существуют. «Искать нужно там, где другой искать не станет. Все у вас под носом. Достаточно только протянуть руку — и желанное будет у вас в руках», — Грейнджер вновь и вновь прокручивала в голове слова портрета, но никак не могла найти разгадку. Дамблдор говорил загадками, он надеялся, что они смогут найти ответ, но ничего не приходило на ум. Они обрыли почти всю библиотеку в поисках любой, даже самой незначительной, информации о Смертельных реликвиях. Они собирали ее по крупицам, выуживали по строчке из каждого нового фолианта, но этого было мало. Луна рассказла, что согласно легенде первыми владельцами Даров были братья Певереллы, и друзья пытались найти о книгах хотя бы что-то про этих людей. Не покидало ощущение, что ответ — вот он, на поверхности, но до него не дотянутся. Девушка чувствовала во рту горечь бессилия.

— Гермиона... — гриффиндорка выныривает из своих невеселых мыслей и с трудом фокусирует взгляд на парне, чья рука касается ее плеча. Гостиная уже пустынна, за окном — тяжелая темень, видимо, уже далеко за полночь, а она, как всегда, засиделась над книгами по анимагии. Возле нее стоит Шеймус, и даже невооруженным взглядом видно, что он очень взволнован и немного напуган.

— Что случилось? — вскидывает девушка голову, мгновенно отбрасывая все ненужные раздумья.

— Я едва не столкнулся в коридоре с Харпером, Уильямсом и Ноттом.

— С тобой все в порядке?

— Да-да, я успел нырнуть в нишу, они меня не заметили, — поспешно ответил парень, но тут же продолжил: — Они говорили о тебе.

— Обо мне? — от удивления Гермиона не сразу приходит в себя. Липкий страх снова охватывает душу холодными руками.

— Гермиона, не ходи больше одна замком. Они планируют нападение. Они хотят твоей крови, — голос у Шеймуса слегка подрагивает от паники и растерянности. — Харпер обмолвился, что они хотят выловить тебя в четверг, когда ты будешь возвращаться с библиотеки, все ведь знают, что ты каждый день засиживаешься там до закрытия... Я больше ничего не услышал, они скрылись за поворотом.

Гермиона спрятала лицо в ладонях. Вот значит как. Крови Падмы оказалось мало, Слизерин почувствовал ее вкус и захотел еще. И в первую очередь они жаждали раздавить ее. Это должно было когда-нибудь произойти. И когда — если не сейчас?

— Спасибо, Шеймус, — как-то отрешенно пробормотала Гермиона. Финниган нахмурился и сел в кресло напротив.

— Не иди в библиотеку в четверг.

— Хорошо.

— Ты ведь врешь сейчас. Хочешь, чтобы я отвязался, — Гермиона посмотрела на однокурсника. Он сосредоточенно вглядывался в ее лицо.

— Вру, — согласилась девушка, не имея сил сопротивляться.

— Какого черта?! — взрывается парень и вскакивает на ноги. — Зачем самой лезть на рожон, когда вокруг и так столько опасностей!

— Я устала бояться, Шеймус, — говорит она тихо, и он замирает. — Я устала прятаться. Это все равно должно произойти. Я не пойду в библиотеку в четверг — они найдут меня в пятницу. Этого не избежать.

— Тогда я пойду с тобой, — Финниган садится назад в кресло и трет переносицу. — Вдвоем всегда лучше, чем в одиночку.

Гермиона устало улыбается. Шеймус, милый, добрый Шеймус, ну как же ты не понимаешь, что ничем не сможешь мне помочь? Такой смелый — всегда готов прийти на помощь. Такой открытый — даже и не думает прятать свои чувства за маской безразличия. Шеймус, родной, понимаешь ли ты, во что ввязываешься?

— Не надо со мной ходить. Сама справлюсь. Я знаю, что на меня будут нападать, я осведомлена, а значит, вооружена. Я справлюсь.

— Ты самонадеянная дура, Гермиона, — вздыхает Шеймус и поднимается на ноги. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — все так же улыбается Грейнджер, провожая взглядом спину друга. Наверное, ей тоже пора спать. Слишком много всего навалилось на нее в последнее время. Слишком...

Всю ночь девушка ворочается в постели, то проваливаясь в тревожный сон, то снова просыпаясь. Ей снятся серые глаза и отблески молний, ей снится парень, которого она ненавидит, парень, которого она целовала две недели назад. Парень, чей взгляд преследует ее, парень, к которому тянет, словно магнитом. Злой, дикий, чужой, красивый, сильный. Парень, который попросил о помощи. Парень, которому она попыталась помочь.

Новый день вновь падает тяжелым камнем ей на плечи. Главное — не сорваться. Встать на ноги. Сражаться. Ты нужна друзьям, Гермиона, помни об этом...

На Трансфигурации Гермиона получает записку. Прячась за спины сидящих впереди Невилла и Эрни МакМиллиана, девушка разворачивает смятый кусочек пергамента и читает набросанные спешащей рукой строчки: «Крэбб в больничном крыле, пьет Костерост и залечивает синяки. Свалился с лестницы, когда возвращался в подземелья с ужина. Л.Б.» Гермиона бросает быстрый взгляд на Лаванду, но та продолжает аккуратно записывать конспект лекции за МакГонагалл. Они с Парвати вчера и вправду вернулись вечером в гостиную довольно возбужденными и взвинченными. Как они заставили его поверить, что он сам упал с лестницы? Заклинание замещения памяти? Гермиона едва заметно улыбнулась — правильно, девочки, так ему и надо, этому подонку. На боль отвечают болью, на удар — ударом. В волчьем мире — волчьи законы.

Дни тянутся медленно, по накатанной схеме. Уроки, библиотека, анимагия, занятия АД. Ноябрь душит холодами, тяжелые свинцовые тучи висят низко над замком и давят на голову. Гермиона чувствует — приближается буря. Она уже где-то совсем близко, она надвигается неумолимо, девушка чувствует тревогу и напряжение в воздухе, она знает — уже совсем скоро гроза упадет на них, и от этого никуда не спрячешься. Грейнджер сидит в библиотеке и листает страницы толстого тома «Природная знать. Родословная волшебников». Глаза слезятся от напряжения и недосыпания, но девушка упорно скользит взглядом по строчкам, пытаясь найти нужную фамилию. И когда наконец в глаза бросается заветное «Игнотус Певерелл», Гермиона едва сдерживает себя, чтобы не вскрикнуть радостно.

«Игнотус Певерелл — представитель стариннейшей волшебной фамилии, которая к нашему времени давно пресеклась по мужской линии. Однако, живут еще люди, чьими предками по материнской линии были Певереллы. Игнотус был младшим из троих братьев Певереллов и единственный, у кого остались наследники. Старшие братья — Антиох и Кадмус погибли еще довольно молодыми, оба не были женаты и не имели детей. Игнотус же имел семью — жену и сына. Их поместье было расположено в Годриковой Лощине, малой родине славного Годрика Гриффиндора, одного из четырех основателей школы волшебства и чародейства Хогвартс».

Гермиона поражено выдохнула. Игнотус Певерелл, человек, который был первым обладателем мантии-невидимки, прожил всю свою жизнь в Годриковой Лощине! По мужской линии род прервался, но все еще есть люди, которые состоят в родстве с Певереллами по материнской линии. Наверное, семья Поттеров была как-то связана с этой древней фамилией, поэтому мантия оказалась в руках Джеймса Поттера, а теперь ее обладателем является его единственный сын — Гарри. Ведь его родители тоже жили когда-то в Годриковой Лощине! Все сходится! Хорошо было бы наведаться туда, там вполне можно найти какую-то интересную информацию... Только вот вырваться из замка пока что невозможно...

— Мисс Грейнджер, библиотека закрывается. Оставьте книги на столе, я сама отнесу их на места, — строгий голос мадам Пинс вывел Гермиону из раздумий, и девушка начала поспешно собирать вещи в сумку. Она хотела как можно скорее поделится новой информацией с друзьями, которые ждали ее сейчас в гостиной гриффиндорской башни. Ведь если они найдут способ незаметно покинуть замок и посетить Годрикову Лощину, это могло бы хотя бы чуть-чуть приоткрыть занавес таинственности над Дарами Смерти. Эта поездка могла дать хоть какие-то ответы. Только как это провернуть? Все тайные переходы, которые вели из Хогвартса в Хогсмид, были закрыты еще до начала учебного года...

— Куда так спешишь, Грейнджер? — высокий голос заставляет содрогнуться, и Гермиона резко разворачивается, выхватывая волшебную палочку. Их четверо — Нотт, Харпер, Гойл и Уильямс, стоят в боевых позах, зажали палочки в руках, смотрят насмешливо и зло. — Мы тут как раз хотели с тобой побеседовать. И, если ты не против, я бы предпочел, чтобы нам никто не помешал, — Теодор легко взмахивает палочкой, накладывая на коридор заклятия Муффлиато. — Так куда торопишься?

— Не твое собачье дело, — шипит девушка, и в нее тут же летит запущенный Ноттом Ступефай. — Протего!

Щит выходит таким мощным, что парней отталкивает волной магии к стене.

— Петрификус Тоталус! — кричит Гермиона, но ее луч проносится чуть-чуть выше головы Гойла и попадает в стену.

— Экспеллиармус!

— Протего!

— Инканцеро!

— Лацеро!

— Тормента!

— Ступефай!

Разноцветные лучи заклятий сталкиваются в воздухе и рикошетят, Гермиона едва успевает изворачиваться и ставить щиты. Сердце колотится в груди, отбивая бешеный ритм, дыхание срывается, но она вновь и вновь взмахивает палочкой. Синяя вспышка — и девушка чувствует острую боль в левой руке, видимо, ее задело заклинанием Лацеро. Красная — и падает на пол оглушенный Гойл. Желтая — и заклятие Харпера пролетает у самого уха Гермионы.

— Круцио! — выкрикивает Грейнджер, и ее заклятие попадает Уильямсу прямо в грудь, парень падает на колени и и кричит так, что закладывает уши. Остальные парни на мгновение теряют дар речи, да и сама Гермиона застывает на месте.

— Да ты в конец обнаглела, грязнокровка! — взревел Харпер. — Тормента!

Боль вспыхивает слишком резко, она опаляет тело, и Гермиона вскрикивает. Палочка выпадает из рук, девушка пытается призвать ее, но ничего не получается. Дышать тяжело, воздух вливается в легкие обжигающей лавой, он выжигает девушку изнутри. И словно раскаленным железом бьют все новые и новые проклятия из палочек Пожирателей.

— Ненавижу вас! — с трудом хрипит Гермиона, но ответом ей служит только новая вспышка боли от нового проклятия. Ты и вправду самонадеянная дура, Грейнджер. Какого черта поперлась сегодня в библиотеку, знала ведь, что тебя будут поджидать. Думала, справишься? Думала, хватит сил?

— Экспеллиармус!

— Петрификус Тоталус!

— Ступефай!

Над головой молниеносно проносятся три луча, и боль прекращается. Харпер и Нотт лежат, обездвиженные и оглушенные, а Уильямс поражено застыл посреди коридора, лишенный палочки. Гермиона резко поворачивается и видит Невилла, Шеймуса и Дина с палочками наизготовку.

— Инканцеро! — выкрикивает Лонгботтом, и Пожирателей тут же опутывают веревки.

— Что, думала, если запретишь мне идти в библиотеку с тобой, то я тебя послушаю? — говорит Шеймус и протягивает Гермионе руку. Девушка слабо улыбается и поднимается на ноги.

— Спасибо... Если бы не вы, даже не знаю, что бы со мной было.

— Да ладно, ты их тоже неплохо потрепала. Уильямс — до сих пор в себя прийти не может, трясет его, словно в лихорадке. Чем это ты его так?

— Не важно, — Грейнджер отводит глаза и смотрит на слизеринцев, отчаянно пытающихся освободится от пут. Потом она нашла глазами свою палочку и быстро подняла ее.

— Сотрем им память?

— Обязательно. Но сначала усыпим и снимем веревки. Переночуют одну ночь в коридоре — ничего с ними не случится.

— У меня кулаки чешутся им морды набить, вот только стоит ли руки марать? — протянул Дин, а Гермиона слабо улыбнулась:

— Не стоит. Они получили по заслугам. Давайте лучше побыстрее с этим закончим.

Несколько взмахов палочками — и слизеринцы уже спокойно посапывали на полу. Только у Уильямса все еще подрагивали руки.

* * *

Свет слишком резкий, слишком яркий, он режет глаза, и хочется скорее зажмуриться или прикрыть их ладонями. Вот только руки почему-то не слушаются, Гермиона опускает взгляд и видит вместо длинных пальцев большую полосатую лапу. Голова трещит от новой информации, которую посылает ей мир. Гостиная, оказывается, полна запахов — резких, сильных, от них невозможно спрятаться, они везде. В гостиной пахнет какой-то едой, потом и древесиной. Тут пахнет чернилами, пергаментом и несвежей одеждой, пахнет кошачьей шерстью и совиными перьями. Гермиона точно знает, что у Невилла в кармане мантии лежит пирожок с мясом, она чувствует его запах, он дразнит ее и манит, и Грейнджер даже поддается его зову, ступает осторожно шаг навстречу другу и утыкается лицом (лицом ли?) ему в мантию. Лонгботтом застыл и боится даже пошевелиться. Гермиона думает, что он, наверное, немного напуган, поэтому решает, что пирожок может и подождать.

Новое тело слушается плохо, передвигаться на четырех лапах довольно сложно. А по ушам бьют звуки. Их тоже слишком много, не так много, конечно, как запахов, но все равно... Гермиона слышит дыхание каждого, кто присутствует сейчас в гостиной Гриффиндора. Она слышит каждый малейший шорох мантий. Позвякивание браслетов на Лунином запястье — словно удары молота о наковальню. Тихое потрескивание и шипение маленького радиоприемника и вовсе кажется грохотом.

Гермиона морщится и тут же чувствует вспышку глухой боли во всем теле. А через мгновение она понимает, что превратилась назад и стоит теперь на коленях перед желтым диваном, упираясь ладонями в пол.

— Как Вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? — от взволнованного голоса МакГонагалл звенит в ушах. Гермиона прикрывает глаза.

— Нормально. Только голова кружится. И тошнит немного.

— А, это нормально. Вот, выпейте — полегчает, — и декан протягивает девушке стакан с какой-то мутноватой жидкостью. На вкус — мята и лимон, и тошнота по-немногу отступает.

— Я Вас поздравляю, мисс Грейнджер. Почти три минуты для первого превращения — это очень хорошо, — МакГонагалл улыбается, и Гермиона устало улыбается ей в ответ. Она чувствует себя выжатой и измотанной, но сумасшедшая радость порхает в груди пестрой бабочкой — наконец-то получилось!

— Ну, каковы ощущения? — спрашивает Джинни.

— Очень... странно, — выдавливает из себя Грейнджер. — Невилл, у тебя пирожок в кармане мантии, поделись, а?

— Блин, я думал, ты меня сожрать хочешь, с таким видом ты ко мне подошла, — рассмеялся Лонгботтом, вытаскивая из кармана еду. — Я уже успел попрощаться с этой бренной жизнью!

Все хохочут, и даже МакГонагалл улыбается. У Гермионы получилось ее первое анимагическое превращение — и это настоящее событие.

— На самом деле, это очень тяжело — справится со всеми звуками, цветами и запахами. Особенно с запахами. Их так много, и они такие сильные... Ужас, короче.

— Ничего, привыкнете. Это приходит с практикой.

— Ох, я же совсем забыла! — вскакивает вдруг на ноги Джинни и подлетает к радиоприемнику. — Сейчас ведь «Поттеровский дозор» выйдет в эфир!

Девушка начала размахивать волшебной палочкой и прошептала едва слышно пароль — «Эдгар Боунс». Все, кто находился в гостиной, мгновенно обратились в слух — в позывные «Поттеровского дозора» вслушивались все, ведь каждый хотел знать правду. Каждому было кого терять. Каждый хотел знать, что с родными и близкими все в порядке. Подпольная радиостанция, ведущим которой был выпускник Гриффиндора Ли Джордан, не замалчивала смертей и сообщала только правдивые и проверенные новости.

— Здравствуйте! Сегодня мы обращаемся к вам с просьбой. Ордену стало известно, что завтра, в субботу 18 ноября, Пожиратели смерти нападут на волшебную деревню Верхний Флегли. Уважаемые жители деревни — увезите детей, спрячьте их у родственников или знакомых. Пожиратели не станут церемониться, они не знают милосердия или пощады. Орден обращается к каждому волшебнику и волшебнице, которые поддерживают Гарри Поттера, каждому, кто научен боевой магии и имеет волшебную палочку: нам нужна помощь. Орден будет производить боевую операцию с целью остановить нападение Пожирателей смерти. Нам нужны люди. Мы обращаемся к каждому, кому не безразлична судьба волшебного мира. Завтра они нападают на Верхний Флегли, послезавтра придут куда-то еще. Это война. Тут не бывает чужих бед. Поддержите Орден Феникса!

В гостиной повисла напряженная тишина.

— Верхний Флегли... Это же совсем близко от Норы... — тихо прошептала Джинни, пряча лицо в ладонях.

— Это всего в шести милях от нашего дома, — Луна резко вскочила на ноги. — Профессор МакГонагалл, мы должны быть там! Ордену нужна наша помощь!

Декан Гриффиндора повернулась к рейвенкловке и резко покачала головой:

— Даже и не думайте об этом, мисс Лавгуд!

— Но почему? Там ведь будут наши родители! Мои родные будут сражаться где-то там, а я должна сидеть здесь взаперти?! — закричала Джинни и тоже поднялась на ноги.

— Вы несовершеннолетние! Я не позволю вам ввязываться в битвы!

— Это несправедливо! Мы обучены боевой магии! Мы сражались в Министерстве! И в прошлом году, когда Пожиратели проникли в Хогвартс! У нас есть опыт! — Джинни и Луна бессильно стискивали кулаки и сверлили профессора яростными взглядами.

— Мисс Уизли, не забывайтесь, не нужно повышать на меня голос, — сухо отрезала МакГонагалл. — Вы несовершеннолетние, и вы останетесь в замке!

— Профессор, мне уже полгода, как семнадцать, — сказала вдруг Лаванда. — И я хочу участвовать в битве.

— Я тоже совершеннолетний, — тут же произнес Невилл.

— И я, — подхватила Гермиона.

— Да вы с ума сошли! Вы не знаете, во что ввязываетесь!

— Профессор МакГонагалл, мы знаем, на что идем. Мы бывали уже в битвах. Мы обучены боевой магии. Мы хотим помочь.

— Да если вас там кто-то увидит, если кто-то узнает, вы же не доживете до утра воскресенья!

— Оборотное зелье, — произнесла Гермиона. — Мы можем использовать его, и нас никто не узнает.

— А если вас ранят...

— Мы уже неплохо разбираемся в колдомедицине, профессор. Пожалуйста. Ордену нужны обученные люди. Мы можем помочь.

— Да вы же еще дети... — прошептала едва слышно МакГонагалл, поражено смотря на своих студентов. Гермиона грустно вздохнула:

— Наше детство уже давно закончилось, профессор.

МакГонагалл поднялась на ноги и прошла к портрету. На половине пути женщина обернулась и произнесла:

— Я приготовлю три двусторонних портала и свяжусь с Орденом. Мисс Уизли и мисс Лавгуд, назначаю вам завтра отработку у меня в кабинете.

— За что? — возмутилась Джинни.

— Не «за что», а «зачем». Чтобы я могла лично удостовериться, что вы обе в замке и не нашли способ проникнуть за территорию. Жду вас завтра в шесть вечера. Спокойной ночи.

Портрет за МакГонагалл неслышно закрылся. Лаванда, Невилл и Гермиона обменялись сосредоточенными взглядами.

Приближалась буря.