Гром и молнии (гет)

17.

Драко запер за собой дверь, стянул с плеч мантию Пожирателя, подошел к окну и уперся руками о подоконник. Темная неделя, кровавая неделя, тяжелая неделя... Он устал.

Каждый день допросы, каждый день избиения, каждый день пытки. Словно затянувшийся кошмар, который никак не хочет прекращаться, словно зыбучие пески, которые затягивают тебя, и надежды на спасение нет. Скольких ты убил на этой неделе, Малфой? Хватит ли этого для Лорда? Хватит ли этих смертей для того, чтобы тебе разрешили жить?

Драко закрыл глаза. Он все еще не мог выбросить из головы сегодняшний допрос. Когда в каминный зал Малфой-Мэнора ввели мужчину средних лет в очень потрепанной и грязной мантии, Драко не сразу понял, в чем дело. Почему мать как-то уж слишком нервно выдохнула и побледнела, почему Беллатриса так радостно и безумно расхохоталась? Мужчина был ему незнаком. У Драко была хорошая память на лица, он запоминал людей и мог сказать со стопроцентной точностью — с этим человеком он никогда не встречался. Но, видимо, мама и Беллатриса знали, кто это такой.

— Попался, Тонкс?! — рассмеялась истерично тетка и сделала несколько шагов навстречу мужчине, которого держали два егеря. Драко понял — видимо, это тот самый Тед Тонкс, грязнокровный муж тети Андромеды, старшей из сестер Блэк. — Давно хотела с тобой встретиться!

Мужчина улыбался. Он не отвечал Беллатрисе и не отводил от нее взгляда. Спокойный. Он словно смирился с тем, что скоро умрет. Он не закричал, когда из палочки тетки ударил первый Круциатус. Он не раскрыл рта, когда к Беллатрисе присоединились другие Пожиратели. Его пытали, над ним смеялись, его мучили, а он так и не промолвил и слова. И взгляд у него был усталым и каким-то... понимающим. И только потом, уже лежа на грязном полу в луже собственной крови и рвоты, он еще раз поднял уже безумный взгляд на Беллатрису и прохрипел:

— Андромеда...

Драко открыл глаза и резко оттолкнулся руками от подоконника. Он прошелся по комнате и замер возле камина. Руки слегка подрагивали. Он впервые видел человека, смирившегося со смертью, принявшего ее спокойно, с каким-то умиротворением и достоинством. Все, умершие на глазах Драко, молили о пощаде, кричали, плакали, просили... Все хотели жить. И только этот мужчина, человек в изорванной грязной мантии, человек, который теоретически считается твоим родственником, встретил свою смерть спокойно. Было даже ощущение, что он... ждал ее. Как же нужно измучить человека, чтобы смерть казалась высшей благодатью, подарком, избавлением? Какой же поганой должна быть его жизнь?

Драко сделал глубокий вдох. Именно сейчас, стоя в своей холодной и пустой комнате фамильного поместья, он очень хотел жить. И эта жажда жизни выжигала все остальные чувства, она затмевала боль, страх, ненависть. Жить хотелось до невозможности, до боли, до безысходности...

В дверь тихонько постучали, и Малфой резко обернулся, выхватив, на всякий случай, волшебную палочку.

— Кто там?

— Драко, это я... — голос мамы звучал немного приглушенно, и юноша облегченно выдохнул и спрятал палочку.

— Входи.

Нарцисса вошла в комнату и неслышно затворила за собой дверь. Парень не зажигал свечи, поэтому в помещении царила почти непроницаемая тьма. Миссис Малфой вытянула палочку и легким взмахом зажгла свечи.

— Как ты? — осторожно спросила она, присаживаясь на кровать. Она выглядела еще бледнее обычного, и тени под глазами казались особенно глубокими. Сердце Драко сжалось — мать выглядела усталой, и во взгляде ее было что-то такое обреченное, такое горькое, такое надломленное... В ее взгляде было что-то такое, что он всего час назад увидел в глазах Теда Тонкса.

— Нормально, — ответил парень, не разрывая зрительный контакт. Нарцисса едва заметно улыбнулась, но улыбка получилась какой-то слишком грустной. Они понимали друг друга без слов, они были не нужны и казались смешными. Зачем говорить? Словами делу не поможешь.

— Ты не замерз? В поместье довольно холодно. Надень мантию, — Малфой покосился на мантию Пожирателя, что лежала на кресле у входа, и поморщился.

— Нет, мне не холодно.

Нарцисса встала, подошла ближе к сыну и вгляделась внимательно в его лицо. Бледный и усталый, он казался намного старше своих семнадцати лет. Женщина тяжело вздохнула и вымолвила тихо:

— Лорд прибыл в поместье. Через полчаса велел явиться в Большой зал на собрание, — лицо сына не изменилось, ничего невозможно было прочитать по нему, но миссис Малфой почувствовала, как он напрягся.

— Хорошо, я спущусь, — голос юноши был ровным, глаза — спокойными, но мать понимала, что это спокойствие давалось ему через силу. Откуда только у него берется столько силы и выдержки? Что-то помогало ему не сломаться, держать лицо? Что-то разжигало в нем жажду жизни, но что?..

— У меня для тебя кое-что есть... — женщина вынула из кармана строгой черной мантии небольшой пузырек с янтарной жидкостью и протянула сыну. — Можешь считать, что это мой рождественский подарок.

— Что это? — Драко взял у мамы флакон и поднес его к свету. — Это похоже на...

— Это Феликс Фелицис.

Драко оторвал взгляд от пузырька с зельем и изумленно посмотрел на мать.

— Но... откуда?

— У меня в школе был высший балл по Зельеварению, — усмехнулась Нарцисса. — Это зелье очень тяжело сварить, и это требует очень много времени. За полгода я смогла изготовить Феликса только на двадцать четыре часа, но...

Драко ступил несколько шагов, разделявших его с матерью, и обнял ее, обнял так крепко, как только мог, обнял, как никогда никого не обнимал. Нарцисса обвила сына руками, уткнулась носом в его плечо и зажмурила глаза. Комок в горле проглотить было невозможно.

— Спасибо... — только и вымолвил парень, отпуская мать. Она еще раз сжала ледяными руками его ладонь и прошептала:

— Спрячь его. И используй только в крайних случаях. Если его найдут... — миссис Малфой замолчала, ведь не нужно было продолжать, и так было понятно, что сделают Пожиратели, если найдут пузырек Феликса Фелициса у младшего Малфоя. — Не забудь о собрании.

Юноша коротко кивнул, надевая мантию и пряча маленький пузырек во внутренний карман. Нарцисса прошла к двери, обернувшись лишь на пороге.

— С Рождеством, Драко.

— С Рождеством, мама.

Сердце Драко колотилось, словно обезумевшее. Пузырек Феликс Фелицис, удача в чистом виде, двадцать четыре часа чистого везения! Этот подарок на Рождество можно считать поистине королевским!

Он спускался крутыми лестницами к Большому залу Малфой-мэнора, и руки его уже не дрожали. Уверенной походкой он вошел в помещение и занял свое место. Пожиратели сидели за столом, тихо переговариваясь между собой. Драко бросил беглый взгляд на отца, который с каждым днем погружался в пучину своего безумия и страха все глубже. Черт возьми, как они это с тобой сделали, отец? Неужели хватило всего-то нескольких месяцев в Азкабане, чтобы уничтожить тебя?

Когда в зал вошел Волдеморт, воцарилась тишина. Десятки взглядов, полных обожания, уважения, страха и преданности, устремились к высокой фигуре, облаченной в черную мантию. Лорд занял свое место во главе стола и медленно оглядел всех присутствующих, останавливая свой взгляд на каждом, кто сидел сейчас за столом.

— Я рад снова видеть вас, мои верные слуги, — от его тихого шипящего голоса в большом зале стало еще холоднее. — Я долго отсутствовал. У меня были дела заграницей. Но я рад, что во время моего отсутствия вы не теряли времени даром...

За столом прокатился тихий удовлетворенный смешок, Пожиратели усмехались и кивали друг другу. Драко оставался невозмутимым.

— Я много странствовал, — продолжил Лорд, и все снова затихли и благоговейно воззрились на него. — Я видел много людей. И мне посчастливилось совершенно случайно повстречать одного моего давнего друга. Уверен, что многие из вас также знают его... Рабастан, скажи, чтобы ввели нашего друга. Ведь невежливо будет его не поприветствовать, тем более, он в гостях...

Рабастан Лестрейндж, высокий и худощавый мужчина с длинными темными волосами, поднялся со своего места и вышел из зала. Он вернулся через несколько минут, а следом за ним, сгорбившись и спотыкаясь, шел какой-то мужчина в дорогой изысканной, но очень грязной мантии.

— Прошу поприветствовать нашего старого друга, заблудшего сына, — Темный Лорд ухмыльнулся и продолжил: — Тобиаса Паркинсона.

Драко резко повернул голову к гостю. Тобиас не поднимал головы, не смотрел на Пожирателей, только себе под ноги. Он казался жалким и совсем изломанным, он даже близко не был похож на того гордого и напыщенного Тобиаса Паркинсона, которого помнил Малфой. Сердце тревожно сжалось. Их нашли. Семья Паркинсонов скрывалась больше полугода, но их все-таки нашли и привезли назад, в Британию. Они схватили всех или только главу семейства? Удалось ли спастись остальным членам семьи?

— Тобиас был очень рад видеть меня и тут же предложил свою помощь. Он клялся в своей верности, приводил аргументы... как вы думаете, стоит ли верить ему? — Лорд оглядел внимательно своих подданных. — Как думаешь ты, Беллатриса?

— Кто предал один раз, предаст и второй. Он недостоин служить Вам, мой Лорд, — вымолвила тетка, с презрением смотря на Паркинсона. Тот опустил голову еще ниже.

— Мне нравится твоя верность, Беллатриса. Но не стоит быть столь жестокой к этому человеку. Он заверял, что всегда поддерживал меня и будет делать это и в будущем... Он говорил, что не только он, а и вся его семья жаждет служить мне, не так ли, Тобиас? — Волдеморт встал с кресла, прошелся большим залом и остановился возле мужчины.

— Да, мой Лорд, — едва слышно прошептал Паркинсон. Его трясло. Лорд ухмыльнулся.

— Сегодня в наши ряды вступает еще один человек, — продолжил он. — Пригласите мисс Паркинсон.

Панси вошла в зал — бледная и безучастная ко всему, словно каменная. Она подошла к Лорду, опустилась перед ним на одно колено и поцеловала край его мантии. Драко смотрел на нее, и внутри у него все холодело. Бледная и худая, она была похожа больше на тень, чем на ту веселую девчонку, которую он сохранил в своей памяти.

— Готова ли ты принять мою Метку?

— Готова, мой Лорд, — голос, когда-то звонкий, сейчас не выражал ничего. В каре-зеленых глазах, в которых было когда-то столько смеха и жизни, сейчас была только обреченность и безразличие. Девушка закатала рукав мантии и протянула Лорду левую руку. Тот удовлетворенно улыбнулся и дотронулся волшебной палочкой до ее предплечья.

Она не кричала и не плакала, когда Волдеморт выжигал ей Метку. Ее лицо не отображало ни одной эмоции, оно больше походило на маску. Где-то там, внутри, она уже умерла. Ей было все равно, ее глаза были пустыми, она не могла чувствовать уже ничего. Она не боялась, не радовалась, ее уже не было. Панси Паркинсон была мертва.

Драко смотрел на нее глазами, полными ужаса и бессильной злобы. В его душе появилась еще одна кровоточащая рана, в пульсе стучало: «Это все из-за тебя, Драко. Ты сидишь сейчас и смотришь на то, как у нее отнимают душу, и ничего не делаешь для того, чтобы ее спасти. А ведь ты когда-то любил ее. Ведь когда-то она делала тебя счастливым». Ни одна эмоция не отобразилась на его лице, а внутри все рушилось. Безумная, невыносимая боль заполонила все тело, и стало слишком трудно дышать, цвета казались слишком резкими, но Драко не отрывал взгляда от палочки Лорда, которая выжигала на тонком предплечье Панси Паркинсон Черную Метку.

— Спасибо, мой Лорд. Клянусь верно служить Вам, — вымолвила девушка, когда все закончилось. Голос ее ничего не выражал.

— Займи свое место, — кивнул Лорд и повернулся к остальным Пожирателям. — Я подумал, что многие уважаемые семьи Британии хотят присоединиться к нам, вот только что-то мешает им, может, врожденная вежливость и нежелание навязываться?

Столом прокатился тихий издевательский смех.

— Так может быть, стоит нанести им визит вежливости, как думаете? — люди в черных мантиях одобрительно загудели и закивали головами. — Отлично. Вот и займитесь этим. Завтра же. Собрание окончено.

И Лорд стремительно вышел из большого зала, не оборачиваясь.

Драко быстро шел к своей комнате, не обращая внимания ни на что вокруг. Радость, подаренная маленьким пузырьком Феликс Фелицис, бесследно исчезла, и сейчас в душе было так гадко, что хотелось кричать. Парень закрыл за собой дверь, вынул палочку из кармана мантии и наложил на комнату Муффлиато. И лишь тогда, задыхаясь от бессильной злобы и горечи, проорал в темноту:

— Ненавижу!!!

Он метался по комнате, как загнанный зверь, он бил кулаками каменные стены, сбивая руки в кровь,почти не чувствуя боли. Они уничтожили отца, они убили Панси, они... И ты приложил к этому руку, Малфой. Ты во всем виноват. И завтра ты спокойно отправишься наносить “визиты вежливости”другим знатным и чистокровным семьям, ты схватишь этих людей и приволочешь в Мэнор, а вечером им выжгут Метку на левом предплечье, и ты будешь наблюдать за этим. Ты будешь смотреть, как будет умирать надежда в глазах тех, кто рассчитывал, что эта война обойдет их стороной. Ты сделаешь это.

И вдруг холодное понимание накрыло его, и Драко остановился. В горле пересохло, он хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. И в мозгу стучало только одно слово. Забини.

У тебя нет друзей, Драко Малфой.

Парень без сил опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях. Безусловно, завтра они наведаются на Вилла-Забини. Ведь их семья — одна из самых богатых чистокровных фамилий, которая старалась держать нейтралитет. Завтра ты притащишь в Малфой-Мэнор Блейза, своего однокурсника, с которым делил тишину и огневиски последние полгода. Человека, в компании которого становилось немного легче дышать. Ты отдашь его Лорду. И он умрет, как умерла сегодня Панси.

У тебя нет друзей. Ты не можешь себе позволить подобную роскошь.

Драко встал с кровати и прошел несколько шагов по комнате. Все смешалось в воспаленном мозгу, мысли и образы путались, создавая какой-то безумный калейдоскоп. Юноша вытащил волшебную палочку и залечил ссадины на костяшках пальцев.

Не вздумай, Малфой. Ты и так натворил достаточно глупостей. Не подставляйся. Ты же так хочешь выжить, зачем же собственноручно резать ветку, на которой сидишь?

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он не мог больше так. Что-то в нем изменилось, что-то внутри протестовало, болело, рвалось наружу. Неужто в тебе проснулась совесть, Малфой? У тебя ее никогда не было. Или, может, это кричит твоя душа, воскрешенная усталой, бледной девушкой? Драко резко повернулся вокруг своей оси и аппарировал.

Когда ноги коснулись земли, парень опасливо огляделся вокруг. Он стоял посреди заснеженного леса, и вокруг не было ни души. Драко вынул из кармана черной мантии волшебную палочку, закрыл глаза и сосредоточился. Он никогда прежде не пробовал творить это заклинание так, но был уверен, что у него получится. Не может не получится.

И темноту ночного леса разрывает яркий серебристый луч, и огромная сияющая тигрица уносится прочь, к дому Блейза Забини. Патронус исчезает за деревьями, унося с собой короткое сообщение, состоящее всего из нескольких слов. «Убирайтесь из страны. Сейчас же».

И Драко упал на колени, обхватив голову руками и закрыв глаза. Снежинки медленно падали на черную мантию Пожирателя Смерти.

* * *

В Норе было слишком шумно. В Норе было слишком ярко. В Норе было слишком...

Гермиона наблюдала за тем, как Фред и Джордж пытаются поймать хотя бы одного садового гнома, чтобы испробовать на нем какое-то свое новое изобретение, и не могла отделаться от ощущения, что за всем этим веселым смехом, что то и дело раздавался в разных концах дома, таился страх. Каждый спасался от войны как мог. Уизли создавали иллюзию веселого Рождества.

В доме было много гостей. Приехал из Румынии Чарли, прятал от матери ожоги на руках, не разрешал ей обстричь себе волосы и рассказывал разные истории про драконов. Заглянули Билл и Флер, отшучивались от вопросов про будущих детей и помогали украшать дом. Близнецы носились Норой, и то тут, то там что-то взрывалось, приклеивалось, падало... Джинни и Гермиона помогали миссис Уизли на кухне, ведь она считала своим долгом наготовить столько вкусностей для своих гостей, чтобы хватило на весь год. Вот только имен Рона и Гарри никто не упоминал вслух. От них, по—прежнему, не было вестей.

У миссис Уизли глаза красные, врет, что от лука. Мистер Уизли хмурится, говорит — проблемы на работе. Флер руку Билла не отпускает, а если нет его в комнате дольше, чем полчаса, нервничает. И все разыгрывают какое-то нелепое представление о счастье, радости и беззаботности, но получается фальшиво и слишком уж наиграно. Гермиона вздохнула.

— Скорее, скорее, девочки, накрывайте на стол! Уже скоро придут Ремус и Тонкс, я пригласила их несколько дней тому назад и они пообещали навестить нас сегодня! — командует миссис Уизли, Гермиона переглядывается с Джинни, берет огромное блюдо с мясным пирогом и несет в комнату. Там играет музыка негромко, и елка сверкает разноцветными огнями, и шутят Уизли, и это все должно выглядеть уютно, тепло, по-домашнему, но сквозняком по ногам — тревога. На лицах — улыбки, но они словно приклеенные.

И сквозь окно гостиной влетел серебряный Патронус. Сияющий волк приземлился прямо на стол и произнес голосом Ремуса Люпина.

— Простите, мы не придем сегодня на рождественский ужин. Отец Тонкс был найден убитым сегодня. Мы останемся с Андромедой.

Патронус растаял в воздухе, и в гостиной повисла тишина. Миссис Уизли выронила блюдо с фруктами, и они рассыпались по полу. Горечь, боль и отчаянье охватили каждого, кто находился сейчас в Норе. Судорожно всхлипнула Флер. Сжал кулаки Чарли. Смертельно побледнела Джинни. Мистер Уизли вынул волшебную палочку и наполнил бокалы огневиски.

— Спи спокойно, Тед.

Гермиона выпила свое огневиски залпом. Напиток обжег язык и горло, он был резким и противным на вкус, отдавал кислыми яблоками. И дышать от него легче не стало. И боль никуда не ушла. Теда Тонкса убили. И никакой алкоголь не поможет его вернуть.

Ужин был тихим и напряженным. Никто больше не пытался шутить, на это уже просто не было сил. В этом году Рождество было омыто кровью, и каждый переживал эту смерть отдельно.

Гермиона лежала в своей кровати и никак не могла уснуть. Вот уже час, как они с Джинни пожелали друг дружке спокойной ночи и забрались под одеяла, но сон не шел. Девушка перевернулась на бок и прислушалась к дыханию подруги. Она могла точно сказать, что и Джинни не спала сейчас, а так же лежала в темноте, думая о чем-то своем.

Малфой, видел ли ты, как убивают твоего дядю? Участвовал ли ты в этом? Где ты сейчас, Малфой? Что чувствуешь? Жив ли ты сам, дышишь ли до сих пор? Что, черт побери, происходит сейчас в Малфой-Мэноре?

И вдруг звенящую тишину разорвал негромкий хлопок аппариции. Гермиона вскрикнула и вскочила с кровати, хватая с тумбочки волшебную палочку. Джинни тут же встала рядом, целясь своей в темноту.

— Кто здесь? — спросила Гермиона хриплым от напряжения голосом.

— Мисс Гермиона Грейнджер, не хотел Вас напугать, простите, это я, Добби.

— Добби? — одновременно вымолвили девушки, опуская палочки. Джинни зажгла свечу, и она осветила маленького эльфа-домовика, который что-то прижимал к себе своими тоненькими ручками. — Что ты здесь делаешь?

— Добби прибыл с поручением от мистера Гарри Поттера. Добби должен Вам что-то передать. Плохой Добби, он должен был сделать это, когда никого не будет поблизости, Добби думал, что мисс Джинни Уизли спит, думал, что она не проснется... — начал причитать эльф, но Гермиона резко перебила его:

— Гарри что-то передал мне?

— О да, мисс Гермиона Грейнджер, передал. Он просил Добби отдать Вам это, — и эльф протянул изумленной девушке сложенный вчетверо пергамент. Она взяла его дрожащими пальцами, развернула и пробежалась взглядом по строчкам, написанным таким знакомым кривым почерком.

«Гермиона, привет!

Как ты? Мы не могли написать тебе раньше, отправлять тебе письмо даже через Добби — большой риск, а когда ты была в школе, тем более. Ведь если бы у тебя нашли письмо от нас, боюсь, тебе бы не поздоровилось.

У нас все хорошо. Ну, хорошо — это, конечно, сильно сказано, но мы живы, здоровы и несколько дней тому назад уничтожили хоркрукс. Оказалось, что медальон Слизерина носил никто иной, как только наша обожаемая Амбридж. Пришлось нанести ей визит в Министерство (то еще было приключение, надо сказать!) и подменить настоящий медальон на копию. Кажется, она ничего не заметила. Ну,и повозились же мы с этим чертовым медальоном! Но несколько дней назад нам удалось-таки его уничтожить.

Мы постоянно перемещаемся, чтобы нас не засекли. Пока, как видишь, получается.

Гермиона, нам нужна твоя помощь. Когда приедешь в школу, разузнай, пожалуйста, существует ли какой-то магический артефакт, связанный с Ровеной Рейвенкло. Мы думаем, что он мог стать еще одним предметом, в который Волдеморт заключил часть своей души. Если найдешь что-нибудь, ответ можешь прислать с Добби. Только, умоляем, будь очень осторожна. Ведь если с тобой что-то случится, мы себе этого никогда не простим.

Надеемся, у тебя все хорошо. Что нового в Хогвартсе? Как там Джинни? Остальные Уизли? Что делают наши? Правда ли, что Грозный Глаз Грюм погиб в битве за Верхний Флегли? Мы слышали об этом в Поттеровском дозоре, но в это не верится. Не знаем, что думать.

И — с Рождеством, Гермиона!

Гарри и Рон»

Девушка подняла сияющие глаза на Джинни, которая тоже прочла письмо. Облегчение, ни с чем несравнимая радость, заполнила их обеих, хотелось смеяться во весь голос — они живы! С ними все хорошо!

— Гермиона... — только и произнесла Джинни, внимательно смотря подруге в глаза. — Что такое «хоркрукс»?

Радость схлынула так же резко, как и нагрянула. Грейнджер судорожно искала в своей голове ответ. Ведь Джинни не была посвящена в тайну бессмертия Темного Лорда. Она не знала ничего о целях побега Гарри и Рона. И Дамблдор велел не рассказывать об этом никому, но...

Дамблдор мертв, а Гарри и Рону нужна помощь. А искать информацию вместе, ничего не скрывая, намного проще и эффективнее. И ведь Джинни можно доверять...

— Я все тебе расскажу сейчас. Но сначала давай напишем ответ.

Джинни кивнула, и девушки начали сочинять длинное письмо. Им слишком много всего нужно было рассказать.