Деньги правят миром или Власть - гоблинам! (джен)

«...Но ежели Клан допустит нарушение Договора с магом, то обязан исправить все последствия нарушения, любым способом, вплоть до принятия мага в Клан...». Так и не отмененный за давностью лет закон о Гринготтсе, поправка 12

* * *

Гринготтс, 1480 год от рождения Мерлина (1983 год по маггловскому летоисчислению)

* * *

— Господин Гриндорх! Позволите войти?

— Да, Грипфук,— махнул морщинистой рукой старый гоблин, сидящий за массивным столом и мрачно рассматривающий бесчисленные стопки документов. Гоблины, хоть и поддерживали нейтралитет в войне с наследником великого Салазара, не могли не радоваться его исчезновению... И дело было не в отрицании его идей, и даже не в том, что они получили возможность во время очередной чистки хранилищ Основателя забрать пару-тройку (читай: десяток-другой) вещиц собственного производства, а в том, что война изрядно проредила карманы их клиентов и добавила бумажной работы. Даже сейчас, по прошествии почти двух лет с момента «падения Тьмы», старый директор банка вынужден разгребать финансовые проблемы магического мира, тихо плюясь в сторону нерадивых волшебников, не желающих обращать внимание на собственные деньги. Именно поэтому. А не потому, что являются «темными» и жадными: гоблины весьма доброжелательно относятся к аристократам волшебного мира. Которые, в большинстве своем, умеют управляться с вкладами, активами и не складируют дешевеющие деньги в ячейках, заставляя их работать и приносить дополнительный доход банку... ну и клиенту тоже.

— Господин директор,— замялся немолодой работник, вот уже полсотни лет ведущий дела далеко не самого бедного Рода Англии — Поттеров. И, надо сказать, прекрасно ведущий, несмотря на явное наплевательское отношение к делам финансовым последнего Лорда Поттера. — Возникли некие проблемы с последним из Рода Поттеров, которые могут бросить тень на честь нашего Клана.

Гриндорх вздрогнул. Вот уже почти двести лет в Гринготтсе не звучала эта фраза, и старик надеялся, что в его век этого так и не случится... Но от Судьбы не уйдешь, и Гриндорх отложил в сторону очередной Договор, напряженно вглядываясь в лицо подчиненного, держащего в руках тонкую папочку.

— Продолжай,— кивнул директор, намереваясь любой ценой отстоять честь Клана и исправить проблемы, возникшие из-за молодого Поттера.

— Вчера из архивов банка, во время очередной проверки оставленных без внимания завещаний, на мой стол попало письмо супругов Поттер, в котором была копия завещания, заверенная и у нас и у поверенного-человека, и Договор, заключенный с покойным Торндухом — да будут Духи Предков к нему милостивы! — о том, что наш банк берет на себя ответственность за исполнение последней воли супружеской пары,— Грипфук перевел дыхание, доставая из папки письмо, договор и само завещание. Желтоватый пергамент слегка насмешливо подмигнул усталому директору магической печатью банка, отрицая любую возможность подделки. — Так вот, господин директор, я, взяв на себя обязанности погибшего Торндуха — гоблинского поверенного супругов, перечитал завещание. Практически все было соблюдено — деньги переданы, счета закрыты до совершеннолетия Наследника...

— Так в чем же тогда дело, Грипфук? Не тяни Высшего за косу!

— А в том, что мы не проследили за процессом передачи младенца-Наследника его новым опекунам, что было прописано в Договоре с банком. Если говорить честно, то мы вообще не в курсе, где он находиться и у кого. А в завещании Лилианы Поттер четко указаны лица, имеющие и не имеющие прав на ее ребенка. Причем, в количестве более двадцати семей!

— Дальше, дальше,— торопил его Гриндорх.

— А дальше я аккуратно проверил все эти семьи — ни в одной из них ребенка нет. Директор банка потер виски — голова гоблина страшно раскалывалась и без всех этих неясностей с местонахождением людского мессии — два отчета так и не закончены, а бесконечные истерики аристократов, все последние годы бесконечно и бессмысленно переводящих деньги со счета на счет, выливающиеся в длиннющие и сложные для понимания списки переводов, могли доконать даже такого невозмутимого старика, как Гриндорх. Так что он не имел не малейшего желания разбираться с опекунами Мальчика-Который-Выжил, но из-за потерянного в послевоенной суете Договора, это ставило под угрозу честь Гринготтса и Клана, а значит, они просто обязаны исправить ошибки двухлетней давности.

— Хорошо,— обронил директор банка, рассматривая документы. — Это значит, что ребенок где-то еще. Но где? Что говорят артефакты Рода?

— Мы не смогли обнаружить определенного места — судя по всему на ребенке некоторые щиты, причем явно оставленные магией матери, а не отца.

Гриндорх согласно качнул головой. Артефакты Рода смогли бы свободно пройти сквозь щит Главы. Но ведь Леди Поттер, как казалось гоблину, была магглорожденной, а значит вряд ли бы смогла навесить такие сильные щиты... Но выяснение этого неясного момента можно было отложить и на более поздний срок — сейчас же важнее было проверить условия жизни одного из самых значимых клиентов банка.

— Так вот,— продолжил Грипфук, доставая из папки небольшую карту маггловской Англии.— Мы не смогли определить точные координаты Наследника, но графство и город обнаружили без особых проблем. Вот здесь-то и начинаются наши неприятности.

— То есть до этого было еще не самое страшное? — вскинул седую бровь директор, опираясь зеленовато-серой щекой о когтистую руку.

— Да, господин Гриндорх. Самое ужасное, что в графстве Суррей, в городке Литтл Уиннинг, — гоблин-подчиненный указал на искомый город темным когтем, практически прорывая дешевую бумагу неволшебной карты, — живет некая Петуния Дурсль, в девичестве Эванс — родная сестра Леди Поттер. Как вы понимаете, это было бы просто невероятным совпадением, если бы ребенок не оказался у родной тетки...

— Не вижу в этом проблемы,— махнул рукой старик.— Разве это плохо, что дитя будет жить с родственницей?

— Дело в том, господин директор, что эта самая Петуния Дурсль обозначена в списке самых нежелательных опекунов юноши. Леди Поттер пишет, — Грипфук даже провел по искомым строчкам кончиком указательного пальца, — что скорее отдаст сына Малфоям, чем сестре. А это значит, что...

— Если Наследник Поттеров живет с ней, мы нарушили Договор,— закончил за него директор Гринготтса.

— Ну... если он там счастлив, — протянул Грипфук, — то мы можем самоустраниться. Все-таки это семейные дела... Но вот если подозрения Леди Поттер небеспочвенны, то мы обязаны исправить ошибку двухлетней давности. А я подозреваю, что именно так все и есть.

— Но как? Решить самим, кто сможет стать семьей Мальчику-Который-Выжил? Так ведь Дамблдор не оставит это, учитывая, что именно он решал, куда отправят героя.(!!!) Да и остальные аристократы и министерские не отступятся, надеясь заполучить дитя к себе — а это попросту бесчестно: так обращаться с малышом!

— Господин директор...

— Что, Грипфук?

— Поправка двенадцать, — тихо произнес гоблин, улыбаясь самыми уголками губ.

Гриндорх ненадолго замер, оценивая предложение подчиненного со всех сторон. Это было неожиданно, дерзко, сулило кучу неприятностей, но было абсолютно законным и в будущем могло принести неожиданные преимущества их хитрой и расчетливой расе. Глаза старого гоблина вновь заблестели, напомнив склонившемуся в небольшом поклоне подчиненному, что Гриндорх когда-то был лучшим дуэлянтом Клана, не пропускавшим ни одного сражения: что в круге Дуэлей, что в пространстве финансовых махинаций и жизненных интриг.

— Прекрасная идея, Грипфук,— наконец заявил директор. Поднимаясь с кресла, он подхватил папку с письмом Лилианы Поттер и маггловской картой. — Отправляемся немедленно.

* * *

Гринготтс, 1488 год от рождения Мерлина (1991 год по маггловскому летоисчислению)

* * *

— Нет, нет и еще раз нет!— раздавался спокойный голос из кабинета на втором этаже банка Гринготтс.— Мы вынуждены отказать вам в прошении о предоставлении кредита, пока вы не принесете справку с работы! Здесь банк, а не благотворительное общество! Да, мистер, мы здесь делаем деньги — а от вас, уж простите мне грубость, если чем и пахнет, то только их полным отсутствием!

— Да как вы смеете! Да я... Я подам на вас в суд! Я потомок...

— Не забудьте заплатить за консультацию, — ехидно протянул консультант по инвестированию, указывая разъяренному волшебнику на выход.

Из белой лакированной двери кабинета вылетел всклокоченный мужчина лет тридцати, одетый в когда-то роскошную и дорогую, но теперь сильно поношенную и засаленную мантию. Ожидающие в очереди люди только флегматично пожали плечами, слегка настороженно косясь на невысокую фигурку в темно-красной форменной мантии Гринготтса, сидящую за столом. Глубокий капюшон и несложные маскирующие чары скрывали лицо этого, очевидно, человека — так как его звонкий, немного детский, голос абсолютно не походил на скрипучие голоса гоблинов. Но тогда непонятным становился необыкновенно маленький рост консультанта — ведь не мог же работать в банке совсем маленький ребенок?

— Следующий, — негромко позвал этот странный гоблин, и в кабинет прошла молодая женщина, желавшая, судя по заполненному заявлению, инвестировать свои небольшие средства в маггловский бизнес.

Гархольд Зеленоглазый появился в банке пару лет назад, и уже тогда носил эту странную мантию с глубоко надвинутым капюшоном, под тенью которого можно было увидеть только абсолютно невероятные ярко-зеленые глаза консультанта, совершенно не свойственные зеленокожей расе. На руках его всегда были черные перчатки из змеиной кожи, а форменная мантия была вечно застегнута на все пуговицы, не давая ни шанса определить по цвету и фактуре кожи расу этого невысокого существа, лавирующего в разговоре так же непринужденно, как и в сделках и инвестициях. Убедиться в мастерстве Гархольда, этого полугоблина (так решили большинство сплетников и сплетниц, посещающих Гринготтс и обращающих внимание на его работников) все смогли буквально с первых же дней его работы.

Старик Сонмерс из старой чистокровной семьи, разорившийся на скачках и покере, пришел в банк в надежде спасти уплывающие капиталы инвестициями в маггловский бизнес — так как денег на покупки акций в магическом у него явно не хватало. Его поверенный, улыбаясь кривой недоброй усмешкой, отправил утомленного старика к Зеленоглазому. Доведенный до края Сонмерс согласился с рискованным планом нового сотрудника, а через полмесяца стал обладателем сейфа с двадцатью тысячами галеонов. Учитывая, что изначально было чуть более десяти, это было поистине чудом. Ну а то, что он от радости тут же проиграл все заработанные деньги — «это уже проблемы не банка, а целителя», как выразился сам господин Гархольд, отмахиваясь от пришедшего повторно старика. Зеленоглазый гоблин занимался исключительно инвестициями и игрой на курсах валют и металлов в разных частях волшебного и маггловского мира, и, казалось, что он был способен сделать деньги даже из воздуха.

Он никогда не объяснял, по каким критериям выбирает клиентов (ну, кроме того, на сколькоприятно звучащих галеонов пополниться его счет и сколько процентов он заберет с очередного несчастного или несчастной), но действовал всегда быстро и оригинально. Точно предсказывая спрос, он искусно вкладывал доверенный ему, обычно не слишком большой, капитал, скользя по самому краю, рискуя потерять все, что имел... о, естественно не он сам, а его клиент: стал бы жадный до денег гоблин рисовать своим золотом! С замиранием сердца следили клиенты Зеленоглазого за тем, как увеличиваются и падают котировки, влияя на безналичный счет, ожидая своего полного банкротства, но каждый раз хитрый гоблин ломал все логические построения финансовых кривых, выходя сухим из воды. Да еще и не только сухим, но и с хорошей прибылью, выбитой из очередного безнадежного предприятия.

Вот и сейчас глаза Гархольда, слушающего свою новую клиентку, загорелись призрачным зеленым пламенем, напомнившим мисс Эйлар — магглорожденной студентке Шармбаттона — цвет старого маминого ожерелья, а прыткопишущее перо начало быстро записывать все новые и новые идеи консультанта по инвестициям, призванные провернуть еще одну финансовую аферу на грани законности.

Сквозь полуоткрытую дверь из приемной за увлеченно работающим Зеленоглазым наблюдали двое: старый сморщенный директор банка, криво усмехающийся работающему «внуку», и высокий аристократ с длинными белыми волосами, убранными в низкий хвост.

— Так это правда, что Клан усыновил человека?— вскинул бровь Лорд Люциус Малфой, один из самых богатых клиентов банка. И один из самых умных, что только добавляло ему пунктов уважения для Гриндорха: маг никогда не оставлял свои деньги без присмотра пылиться в сейфах, он постоянно инвестировал их в различные предприятия, не гнушаясь даже маггловских. Лорд Малфой даже оказался в числе немногих знающих, что Гархольд Зеленоглазый — человеческий ребенок, усыновленный Кланом и воспитанный в подземельях Гринготтса. — Никогда бы не подумал, что этот парень — десятилетний мальчишка!

— Он достойный сын Клана, — гордо кивнул Гриндорх. Гархольд действительно подавал большие надежды в мире денег и финансов — старик даже думал, что когда парнишка подрастет годов так до тридцати, отдать ему кресло директора банка... — настоящий гоблин.

— Фи, — слегка поморщился аристократ, удивленно вскидывая выщипанные брови. — Он не может быть гоблином, Гриндорх, он — человек.

Старый директор только рассмеялся на это предположение. Глупый маг, несмотря на то, что умеет считать деньги! Как можно было даже предположить, что его внук Гархольд — человек! Какое оскорбление всему роду! Не тело делает гоблина гоблином, а дух, сердце и разум. А у человеческого ребенка, принесенного ими в подземелья Гринготтса, было горячее сердце гоблина, гордый дух гоблина и холодный и расчетливый ум гоблина.

* * *

Литтл Уиннинг, семь лет назад

* * *

Он вместе с поверенным Поттеров Грипфуком прибыл в маленький маггловский городок с отвратительно одинаковыми, выстроенными словно по линейке домами поздней ночью, когда уже зажглись фонари, и сразу же поспешил к дому Петунии Дурсль. Все семейство уже давно спало, так что двое незваных гостей незамеченными прошлись по дому, ища следы пребывания здесь Гарри Поттера, но их нигде не было — ни фотографии, ни второй кроватки, ни второго детского стула. Два гоблина уже решили, что все-таки ошиблись, и здесь имеет место очередное невероятное совпадение, когда из-за двери чулана послышался тихий детский плач.

Гоблины вздрогнули.

Переглянувшись с подчиненным, Гриндорх осторожно, не веря происходящему, приоткрыл дверь в маленький чулан. Там не было света, так что старик щелкнул пальцами, заставляя разгореться небольшой сгусток пламени, осветивший каморку дрожащими лучами света. В пыльной комнатке, в которой удобно могло быть только гоблину с их маленьким ростом, стояла старая кроватка с облупившейся краской и засаленным матрасиком, в которой и спал герой магической Англии. Что Гриндорх, что Грипфук не могли найти слов для того, что видели. Для любой магической расы дети — это величайший дар, а эти никчемные людишки оставили сильного мага и, что куда больше возмущало прижимистого гоблина, всеми фибрами души радеющего за процветание родного банка, в будущем богатого клиента их расы, существовать в таких условиях! Да он, если вырастет в таком окружении, никогда не сможет достойно управляться с огромным капиталом и ценными бумагами своего Рода!

Маленький мальчик тем временем перестал плакать и смотрел на двух необычных гостей своими необыкновенно зелеными глазами, которые, казалось, даже слегка светились в полумраке комнаты.

Гриндорх медленно подошел к кроватке, протянув руки, чтобы взять малыша, но тот резво откатился к стене, непроизвольно выставляя щит. Старик только покачал головой, видя такое блестящее использование стихийной магии, и еще больше убедился в том, что Клану нужен этот волшебник. Он никогда бы не посмел украсть счастливого ребенка у заботливых опекунов, но вот, следуя закону, взять на воспитание малыша, пострадавшего от ошибок гоблинов, он не только мог, но и был обязан, чтобы сохранить честь Клана. Да еще и если это Мальчик-Который-Выжил, владелец состояния Поттеров и многочисленных «подарочных» сейфов от благодарных богачей магической Англии. Он постарался приветливо улыбнуться, но, судя по по-прежнему настороженному взгляду ребенка, это не слишком удалось.

— Я не причиню тебе вреда, дитя. — Тихо проговорил гоблин, не делая попыток вновь взять ребенка на руки. — Я хочу тебе помочь. Ты меня понимаешь?

Малыш слегка кивнул головой. Ободренный гоблин продолжил:

— Меня зовут Гриндорх. — Судя по личику малыша это было несколько сложно для понимания трехлетнего чародея. Гоблин покачал головой — не смотря на то, что среди его клиентов попадались на редкость тупые и инфантильные личности, он еще ни разу не вел дел с маленьким ребенком, не слишком хорошо понимающим английский язык. Да и гобледук тоже...

— Грин-дорх. — На всякий случай произнес гоблин, тыкая когтистым пальцем себе в грудь, не особо, впрочем, надеясь на то, что паренек поймет.

— Гин-дох, — неожиданно вымолвил ребенок, с любопытством осматривая неагрессивных гостей его чулана. А затем, показав тощенькой ладошкой на себя, сказал, улыбаясь ярко и обаятельно. — Ари.

— Господин директор...

— Да, Грипфук?

— Он вряд ли сможет понять наши цели,— покачал головой подчиненный.— Не смотря на то, что это достаточно умный ребенок, я думаю, что имеет смысл усыпить его на время перемещения в банк.

Но директор только слегка покачал головой, подходя вплотную к ребенку и вновь протягивая руки, посылая малышу волны спокойствия и радости. Он показал юному Поттеру красоты подземного Гринготтса — огромные пещеры, подземные озера, драконов, виверн... Показал ему подземный город Клана, его хитрых и воинственных, но веселых и жизнерадостных жителей, показал золото и каменья, магию и кузнечное дело, а затем произнес, обращаясь к ошарашенному тысячами образов мальчишке:

— Пойдем с нами?

И парень, одарив старика Гриндорха волной радости и предвкушения, вцепился в морщинистую шею гоблина.

* * *

Гринготтс, 1488 год от рождения Мерлина (1991 по маггловскому летоисчислению)

* * *

— Люди должны жить с людьми, — продолжал тем временем Лорд Малфой, покручивая в холеных ладонях изящную трость. — Им не место среди гоблинов.

А директор вспоминал безбашенного мальчишку, носящегося по рельсам на неисправной вагонетке, купающегося в озерах и дразнящего сонных драконов. Вспоминал старик и то, как юный Гархольд выпрашивал у него дракона в качестве домашней зверушки. Как он, насмотревшись вместе с другим молодняком маггловских мультиков, решил устроить купание в золоте, проникнув для этого в один из сейфов. Тогда он долго ругался на покрытых ссадинами и синяками ребят, кляня их за человеческую глупость, недостойную наследников великой расы гоблинов. И что бы вы думали ответил маленький Зеленоглазый? Что в следующий раз надо использовать ассигнации и ценные бумаги. Первые сделки малыша, первые шаги на финансовом поприще, первые драки в круге Дуэлей...

Юный Гарри Поттер просто неудачно родился человеком. Потому как его настоящее место было именно среди них, гоблинов.

— Я не согласен с вами, Лорд Малфой, — покачал головой старик-гоблин. — Мальчишке самое место в нашем кругу.

Аристократ только пожал плечами, явно не согласный с мнением Главы Клана. Но Гриндорху было все равно — он-то знал правду, а на мнение спесивого человека директору единственного банка магического мира было плевать. Рано или поздно Лорд Люциус встретиться с его внуком лицом к лицу, и будет вынужден признать правоту гоблина: юный Наследник Поттеров — истинный сын народа подземелий.

— Лорд Малфой! — раздался звонкий голос Зеленоглазого рядом с Гриндорхом. Юный человечек стоял перед Люциусом, гордо держа голову и сжимая в маленьких ручках, привычно затянутых в кожаные перчатки, небольшую папку с документами. Его яркие глаза смотрели спокойно и невозмутимо, ничуть не смущаясь презрения и недоверия в серебристых глазах аристократа. — Я занимался вашими бумагами на выкуп акций нефтеперерабатывающих заводов Востока...

—Гриндорх? — скривился Малфой, обращая внимание на ухмыляющегося гоблина-директора. — Что это значит?! Я не давал согласия на участие... этого... этого ребенка?!

— Успокойтесь, Лорд. Гархольд — лучший наш инвестор в маггловском мире, так что если вы просили лучшего обслуживания...

Люциус скривился, но все-таки взял папку из рук Зеленоглазого.

— Итак, Лорд Малфой, — невозмутимо продолжил консультант, словно не заметив презрения человека. — Я провел пару операций на бирже, заставив брокеров испугаться потери стоимости акций нужных вам предприятий. Не буду утомлять вас деталями... Вы приобрели три завода по переработке нефтепродуктов, так что Договор с нашей стороны выполнен на сто процентов.

Блондин с всевозрастающим восхищением смотрел на малыша, внимательно просматривая договоры, сделки, сводки бирж и стоимости акций на сегодняшний день. Он прекрасно понимал, какую работу проделал этот ребенок. И не верил. Его сын сейчас не мог разобраться и с элементарнейшими инвестициями в безопаснейшие предприятия, а здесь десятилетний мальчишка рискует огромными суммами и... побеждает?! Невероятно!

— Итак, — продолжал бубнить Гархольд, проводя по строчкам тонким пальцем в черной перчатке. — По договору мы имеем право на девять процентов ежегодного дохода. Затем, единичная выплата мне, как консультанту, и банку, как представителю страховки рискованных сделок... Надбавка за скорость, риск... В общей сумме вы должны нам либо семь тысяч галеонов, либо еще десять процентов акций приобретенных предприятий.

Лорд Малфой, под ехидным взглядом Гриндорха, с совершенно ошарашенным видом рассматривал документы, понимая, что все это — чистая правда, и он каким-то невероятным способом оказался должен банку невероятно большую сумму денег. Нет, проведенные маленьким мальчиком сделки приносили ему огромную выгоду, но вот он не рассчитывал, что его обведет вокруг пальца десятилетний малыш.

— Пришлите ваше решение в течение недели, Лорд Малфой. Кстати, — Люциус не видел лица ребенка, но был уверен, что тот ухмыляется. — Отдельную сумму, за консультацию, я переведу прямо с вашего счета. Не забудьте подтвердить перевод в холле.

И, резко развернувшись, маленький мальчик ушел в лабиринт коридоров старого банка, под сдавленное хихиканье Гриндорха и удивленно-восторженный выдох Лорда:

— Вот...гоблин!

— А вы еще сомневались, Лорд Малфой, что он мой внук, — усмехнулся директор Гринготтса.

А по коридорам шел, усмехаясь совершенно нечеловеческой улыбкой Гарри Джеймс Поттер, герой магического мира и просто хитрый гоблин.

* * *

Литтл Уиннинг, 1488 год от рождения Мерлина (1991 по маггловскому летоисчислению)

* * *

В аккуратном ухоженном саду у чистого маггловского домика ныл большой толстый мальчик, упрашивая мать купить ему еще один велосипед. Женщина, причитая и сюсюкая, обещала ему купить все, что тот хочет.

А над домом летала большая сова, к лапе которой было привязано письмо для юного волшебника, который должен был жить в этом доме. Но его здесь не было. Возмущённо ухнув, сова сделала ещё один круг над домом и полетела в сторону Косого переулка — туда, где чувствовалась магия адресата.

* * *

Подземелья Гринготтса, 1488 год от рождения Мерлина (1991 по маггловскому летоисчислению)

* * *

В самой глубине скал, под белокаменным зданием Гринготтса, куда не проникают лучи солнца и взгляды любопытных магов, находилась маленькая деревня, где в каменных домах, выдолбленных в узорчатом камне, жили гоблины. Их жилища, хоть с первого взгляда не казались достаточно комфортными, были просторными и теплыми. На полу и стенах, прикрывая рунические обереги, весели хорошо выделанные шкуры зверей и вытканные заботливыми руками женщин этого народа гобелены, изображающие древних покровителей и героев их расы. Несмотря на то, что маги запретили гоблинам покупать себе волшебные палочки и, соответственно, творить обычную магию, никто не смог запретить им использовать собственные древние знания, сохраненные Старейшинами. Так что в подземельях было светло и сухо, а огромные, горящие ярким пламенем очаги вкупе с огненными рунами на стенах давали достаточно тепла и уюта вырезанному в камне гоблинскому поселению.

В одном из небольших домов, украшенному искусной резьбой, женщина, невысокая даже по меркам гоблинов, готовила на открытом огне свежее мясо дракона — как раз пару дней назад Клану пришлось зарезать молодую хвосторогу, ставшую чересчур активной и уже успевшую причинить серьезный вред себе и окружающим. Полностью седые волосы гоблинши были заплетены в две длинные косы, перевитые вышитыми черными кожаными шнурками, а на темном хлопковом платье, расшитом светло-красными нитями, ярким пятном выделялся испачканный мукой и кровью фартук. Саах Гриальда была необыкновенно доброй женщиной с большим сердцем, совсем не похожей на своего супруга — Грипфука, поверенного Поттеров, бывшего настоящим гоблином по поведению и мыслям — прижимистым и жадным до денег, хотя никогда и не экономившим на своей огромной семье. Детей у семейной пары было много — трое мальчишек-сорванцов, маленькая девочка и принесенный семь лет назад ее супругом малыш Гархольд, уже давно не отличимый от своих собственных маленьких гоблинов — несмотря на необычную для их расы внешность. Она уже привыкла заботиться обо всех этих ребятах, постоянно забывающих о еде на работе или в развлечениях.

Вот и сейчас она, вытерев руки о белое махровое полотенце, вышла в освещенный мерцающими полосами коридор и, перегнувшись через каменное заграждение над подземным озером, крикнула вниз:

-Неральх, Синдорн! Гриальха! Финдорнх! Домой! Пора ужинать! И не забудьте оттащить Гархольда от кладки! Он опять пытается вытащить яйцо!

Ее звонкий голос отдавался в огромной пещере, отражаясь от стен и темной глади воды, и терялся в многочисленных переходах подземелий Гринготтса. На зов тут же спешат все члены ее семьи, за исключением Грипфука, сидящего этим утром в конторе: трое маленьких гоблинов в мокрой от воды одежде и красивая (только по меркам самих гоблинов) девушка, тянущая за руку хмурого мальчика, чье родство с расой гоблинов можно понять только по совершенно нечеловеческой ухмылке да одежде, представляющей из себя темно-красный камзол и черные брюки с кожаным поясом. Его волосы — черные, отблескивающие в свете магического пламени алым, были по традиции гоблинов убраны в тонкую косу, переплетённую шнурком из выделанной кожи. Только вот в отличие от остального молодняка, плотно убирающего блестящие волосы назад, его лоб и уши скрывали недлинные пряди, достающие подбородка. Именно за ними и прятался известный всему магическому миру шрам в виде молнии — единственное, что теперь связывало невысоко бледного гоблина с Гарри Джеймсом Поттером. Ну, еще и много-много золота в фамильных сейфах.

— Маааам,— капризно потянула Гриальха, выталкивая брата вперед.— Он опять пытался вытащить яйцо у Санни! Она уже дергается, когда этот малолетний вандал подходит к ее гнезду!

— Гархольд,— недовольно поджала губы Гриалда.— Сколько раз я тебе говорила не трогать бедную дракониху!

— Но я хочу дракона!— упрямо заявил одиннадцатилетний мальчишка. Несмотря на то, что он, судя по всему, вряд ли будет слишком высоким, Гархольд Зеленоглазый был уже выше всех остальных детей Гриалды. И она понимала, что пора поговорить с супругом о том, что потолки в комнатах надо сделать на пару футов повыше.

— А я с отцом уже не раз говорила тебе, — невозмутимо продолжила женщина, вытаскивая из печи обжигающе-горячие лепешки.— Что раньше четырнадцати я тебе не позволю притащить в дом такую опасную живность! И вообще, малыш, чем тебя кошки не устраивают?!

— Они маленькие и...милые,— скривился маленький гоблин. Затем, посмотрев на мать из-под тонких бровей, криво усмехнулся и тихо спросил, глядя прямо на женщину.— А как насчет сделки?

Но Гриалда не зря прожила более полусотни лет рядом с Грипфуком, поэтому уже давно не велась на такие, крайне заманчивые для любого гоблина, предложения. Особенно если учитывать на что был способен ее сын.

— Ужинать, Гархольд, ужинать!— строго сказала она.

— А может...

— Нет.

Тяжело вздохнув, зеленоглазый гоблин пошел к столу, аккуратно опускаясь на самый краешек стула. Затем, пробормотав благодарность матери, он приступил к трапезе, вонзая в слабо прожаренное мясо двузубую вилку и острый кинжал.

Вот уже семь лет как Гарри Джеймс Поттер, спрятанный в подземельях банка, стал Гархольдом Зеленоглазым. И мальчик ничуть не жалел об этом.

Он никогда, после того как стал осознавать себя как личность, не считал себя человеком — те смутные воспоминания о жизни вне Клана никогда не вызывали у него особой радости. Он помнил духоту, страх и безразличие, окружающее его все годы жизни у магглов — родственников его биологической матери. Да и потом, оказавшись под покровительством Клана и дедушки Гриндорха, видя магов Англии, он не особо поднял свое мнение о людской расе. Лишь немногие посетители банка смогли вызвать у него уважение — те, кто неплохо ориентировался в финансовых потоках — а вот остальные мало способствовали появлению положительных чувств в отношении народа его кровных родителей. И вовсе не из-за неприятия людей как расы — а из-за отношения спесивых магов к его родным гоблинам, позаботившимся о маленьком несчастном мальчике. А затем, после еще более тесного общения с отцом и дедом — он стал слегка презирать магов за их наплевательское отношение к их собственным деньгам, которые считались мерилом доблести и хитрости любого гоблина, мерилом уважения к нему от остальных.

Гархольд считал себя самым настоящим гоблином, хотя и не спешил отказываться от биологических родителей — в основном потому, что они оставили ему приличное наследство.... А какой гоблин откажется от денег, попавших в его руки?

Он медленно пережевывал достаточно жесткое драконье мясо, мысленно перелистывая в голове последние сводки рынков, обдумывая новую аферу в маггловском мире. Прелестная француженка, заходившая к нему вчера вечером, была крайне приятной леди, так что помочь ей будет достаточно приятно для парня. Особенно если учитывать, что она была настолько глупа, что подписала вчерашний контракт с Зеленоглазым, практически его не просмотрев, так что он может рассчитывать на двадцать пять процентов будущей прибыли. На лице юного гоблина появилась кривая усмешка — в эти сладкие мгновения, в предвкушении будущей прибыли, он чувствовал, что просто обожает людей.

— Гархольд! Не спи над едой!— дала брату подзатыльник невысокая гоблинская девушка, вставая из-за стола.— Мааааам, я иду к Чархи!

— А я — работать,— тут же присоединился к вырвавшейся из-под опеки девушке Гархольд, вылетая из-за стола. В голове у зеленоглазого парня наконец-то сложилась хорошая комбинация с игрушечной промышленностью на материке. Осталось лишь проработать детали, сверившись с гроссбухами и сводками бирж.

— Не забудь поужинать,— крикнула ему старая саах.— И отцу напомни!

А Гархольд уже несся на небольшой, предназначенной специально для персонала, тележке наверх, со скукой глядя на проносящиеся мимо красоты — наполненные лавой реки, бездонные пропасти, чудища, драконы и озера с безупречно прозрачной водой, в чьих глубинах таиться и движется что-то определенно страшное. Страшное лишь для человека, изредка посещающего этот мир запутанных коридоров, но не для гоблина, с самого раннего детства живущего в этих подземельях. Для самих гоблинов и безумные поездки на вагонетках, и страшные чудовища, и жуткие трещины в скалах — лишь привычные картины на краешке сознания, совершенно не мешающиеся никаким размышлениям юного инвестора.

У него есть еще немного времени до предположительного прибытия письма.

* * *

Хогвартс, кабинет Альбуса Дамблдора

* * *

Старый директор с мягкой улыбкой смотрел на возвратившегося из Албании Квирелла, завернувшего свою голову в великолепно-лиловый тюрбан. Он даже отвлекся, подумав, что не отказался бы от такого же цвета мантии...

Затем, выкинув из головы праздные размышления, он снова вернулся к созерцанию бывшего ученика.

Даже с такого огромного расстояния старый маг четко видел кружащуюся тьму, сконцентрированную прямо у затылка нового профессора Защиты от Темных Искусств.

— Грубо работаешь, Том,— покачал головой директор, постукивая кончиками пальцев по запотевшему от дыхания стеклу.— Но сейчас это только мне на руку. Сначала я, конечно же, прикрою тебя от остальных, Том, ну а потом уже приедет Гарри.... Да, да, скоро я снова вступлю в игру...

На лице самого светлого мага последних лет сияла ясная, практически детская, улыбка. Он с нетерпением ждал своего Белого Короля.

* * *

Гринготтс

* * *

Гархольд Зеленоглазый быстро натянул на себя зачарованный плащ служащего, и заскользил по коридорам, приветственно кивая знакомым гоблинам. Зеленоглазый знал, что большинство из работающих в банке были намного старше него, а остальные были исключительно мальчиками на посылках для своих старших товарищей, но его это ничуть не смущало. Уверенный в себе, в своем уме, расчетливости и удаче, не слишком сильно обремененный понятиями «честность» и «совесть» (по крайней мере, в отношении людей-клиентов), он чувствовал себя в мире финансовых интриг как дома. А, учитывая, что в моменты, когда в их домике присутствовал папа, даже простая просьба о лишней конфете выливалась в жадный спор и откровенный шантаж и вымогательство, даже лучше. Ибо обмануть человека неизмеримо проще, чем гоблина.

Вот и сегодня, развалившись в огромном кожаном кресле, он лениво перечитывал сводки маггловских бирж, и рукописные свитки со сводками продаж предприятий и ценных бумаг магического мира, составленных как самим Гархольдом, так и другими гоблинами, с радостью подхватившими хорошую идею магглов. И не одну. Например, сейчас в подземельях Гринготтса велись разработки всеобщей системы данных, призванной объединить все гроссбухи банка в одну систему, основанную на рунической магии и кровных ритуалах.

Обычно Гархольд с радостью и предвкушением очередного интересного дела просматривал гроссбухи и бумаги, но сегодня, несмотря на записанную в тонкой тетрадке идею с покупкой акций завода по производству игрушек, он был не в состоянии спокойно работать. Он отстраненно порадовался, что хотя бы догадался заранее отменить прием посетителей, а то бы они еще больше уверились в отвратительном и злобном характере гоблинов, встретившись с нервным Гархольдом. Сегодня должно было прийти письмо из Хогвартса на имя Гарри Джеймса Поттера. Зеленоглазый слегка поморщился. Когда дед сказал ему, какое имя ему дали родители при рождении, мальчик был здорово разочарован в их вкусе:

— Гарри?— вскинул бровь гоблин.— У них что, вообще не было воображения?

Родители (а ими он считал именно Гриалду и Грипфука) никогда не скрывали от него, что он был рожден человеческими магами, но и никогда не заостряли на этом его внимания, понимая, что юному гоблину не слишком приятно вспоминать о том, что по происхождению он никогда не был одним из них.

Гоблин тяжело вздохнул. Он все еще не был уверен, что хочет посещать эту человеческую школу. По мнению Гархольда, все нужное он мог получить и в подземных классах Гринготтса, но вот дедушка, которому он сообщил о своих мыслях, был совершенно другого мнения:

— Послушай меня, Гархольд,— сказал он около месяца назад, вызвав в свой кабинет, похожий на смесь библиотеки и оружейной, молодого сотрудника.— Я все понимаю — ты, как самый настоящий гоблин, не испытываешь большой любви к человеческому племени... И, соответственно, не желаешь проводить с ними больше необходимого..

— Но деда! Я бы еще смог выдержать общество взрослых,— хотя, судя по слегка скривившемуся лицу юноши, это он мог бы сделать, только очень сильно постаравшись.— Но дети?! Я сойду с ума в обществе этих...этих!

— Для дела можно и пострадать.

— Какого?!

— Гархольд, иногда я забываю, что, несмотря на все твои знания и способности, ты все еще ребенок. И не возражай!— поднял руку старик.— Ты ведь прекрасно знаешь, что все прошлые войны между людьми и гоблинами велись в основном из-за двух пунктов Магического Законодательства — это признание нас расой, а не магическими существами,— поморщился при неприятном словосочетании Гриндорх.— И, соответственно, получение нашей расой волшебной палочки наравне со всеми остальными. И ты, первый из гоблинов в Новейшей Истории магического мира, ее получишь.

— И что?

— А то, что нашим адвокатам, уже давно работающим над этими проблемами, Гархольд, надо только найти прецедент. И ты нам его предоставишь.

Глаза двух гоблинов понимающе засверкали. Гархольд был достойным внуком старого директора.

И вот сегодня придет письмо из их школы магии, и Гархольд впервые выйдет в магический мир как Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил-И-Стал-Гоблином.

И вот, словно услышав его мысли, в окно постучала большая сова, к лапке которой было привязано письмо, подписанное изумрудными чернилами.

Гархольд усмехнулся.

Пора начинать.

* * *

Хогвартс, кабинет директора

* * *

— Директор!— пробасил полувеликан, с трудом протискиваясь в маленькую дверь.— Директор Дамблдор!

— Хагрид, что случилось?— засверкал глазами Альбус Дамблдор.— Ты уже был у Гарри? С ним ведь все в порядке?

— Его..эээ.. там нет!

Директор закашлялся от неожиданности, подавившись очередной лимонной долькой.

— В каком смысле — его нет?!

— Ну...эта..Я, как вы и сказали...эээ...Пришел к Дурслям. А его нет.

— Почему?— помотал головой директор, пытаясь понять не слишком внятную речь бородатого мужчины.

— А они...— продолжал говорить Хагрид.— И...ну...магглы, то есть...не знают.

Глаз директора начал слегка дергаться. Хагрид был прекрасным работником и верным, как пес подчиненным, но вот умом он совершенно не блистал.

— Хагрид,— медленно начал Дамблдор.— Что точно произошло у Дурслей?

И, пока лесничий рассказывал о произошедшем, аккуратно вошел в сознание Хагрида.

Он увидел знакомый аккуратный маггловский район. Он быстро прокручивал воспоминания подчиненного — дом Дурслей, гостиная, визжащий от страха мальчишка, ярко-алый от гнева тучный мужчина с моржовыми усами и бледно-зеленая от страха сухая женщина. И никаких следов мальчишки Поттера.

— Поттер?— визжит Петуния Дурсль.— Этот отвратительный ребенок? Мы не слышали о нем с тех пор, как ему исполнилось три! И слава Богу!

— Маленький уродец исчез, и мы были несказанно рады, что кто-то из ваших, ненормальных, забрал его в психованный мир его уродов-родителей!— вторит ей ее муж Вернон.

— Да как вы можете так говорить о Лили и Джеймсе!— взрывается Хагрид, выставляя вперед свой нелепый розовый зонтик.

Директор еще немного поблуждал по лабиринту мыслей полувеликана, разбираясь в хаосе его воспоминаний. Похихикал над видом толстого, как кит, маггловского мальчишки, получившего в подарок от сломанной волшебной палочки Хагрида поросячий хвостик, и вновь вернулся в реальность, морщась от громкого голоса лесника:

— Ну..эта..Я тогда и решил, что надо..эта..к вам вернуться. Рассказать о Гарри, вот...

— Я понял, Хагрид,— оборвал разговор Альбус.— Спасибо за помощь. И кстати...— Дамблдор пристально посмотрел на растерянного Хранителя Ключей: — Ты ведь не забудешь забрать философский камень из Гринготтса? Дождавшись кивка подчиненного, директор отвернулся к окну. В тот же миг с его лица слетела маска приветливости и спокойствия. На его лоб набежала тень тяжелых мыслей.

— Где же ты сейчас, Гарри, мой мальчик? Кто же воспитывал тебя? И что же будет дальше, мой Белый Король? На письмо, лежащее на директорском столе, упали лучи солнца, высветив аккуратные строки:

«Благодарю за приглашение. Я согласен на обучение в вашей школе. Гарри Джеймс Поттер»

* * *

Хогвартс, покои Квирелла

* * *

— М-мой Л-л-лорд,— простонал невысокий человек, медленно разматывая ярко-лиловый тюрбан.

— Осторожнее, Квирелл!— раздался высокий голос второго.

— П-п-простите, мой Л-лорд!

Лорд Волдеморт, смотрящий прямо из затылка молодого профессора, брезгливо поморщился, ощущая противный гнилостный запах разлагающейся плоти его слуги-недоумка. Сначала, только прибыв в школу, он был удивлен, что его не только пропустили на ее территорию, но и не задержали в дальнейшем. Темный Лорд ни на секунду не сомневался, что старик прекрасно осведомлен о квартиранте бывшего профессора маггловедения, и не понимал какая польза ему от пребывания практически бессильного Волдеморта в школе, полной детей. Он сюда пошел скорее от бессилия — слухи о философском камне и колония единорогов были последней надеждой, что профессора, что Темного Лорда.

И сейчас, сидя в своей комнате, он прекрасно понимал, что старый манипулятор опять начал свои игры.

Недоумок-Квирелл снова задел своими трясущимися руками его лицо!

Волдеморт поморщился, посылая волны нестерпимой боли в мозг Квирелла, скорчившегося около зеркала.

Как Лорда раздражали планы старика. Особенно планы, которые он абсолютно не понимал!

А еще и Поттер... Поттер!

Вот оно что... В голове Темного Лорда начала складываться общая картинка происходящего вокруг него. Все связано с тем, что Дитя Пророчества приходит в этом году в школу. Старый паук плетет свои сети. Но ничего, он тоже не так прост как на шестом курсе. И он тоже начнет плести свою паутину.

Теперь все зависит от мальчика.

Что же он выберет? Слизерин? Гриффиндор?

Чьи сети предпочтет?

— Замолкни, Квирелл!— скривился Лорд, подслеповато щурясь на яркий свет, струящийся из окон.— Мы начинаем игру!

* * *

Косой переулок

* * *

Самая знамения волшебная улочка Британии была необычно оживлена — множество чистокровных семей предпочитало пройтись по магазинам до того, как в волшебный мир нагрянут магглорожденные и им сочувствующие, чтобы не сталкиваться с ними.

Не смотря на множество людей спокойно проходящих по улочке, не создавалось ощущения толпы — аристократы спокойно и важно вышагивали по ней, морщась, когда кто-нибудь более непосредственный быстро пробегал перед ними, спеша в очередной магазин. В этом странном обществе, среди разнообразных людей, одетых и выглядящих совершенно фантастически для взгляда случайно затесавшегося маггла, никто особенно не обратил внимания на невысокого мальчика с длинной черной косой. Одетый в темно-красный камзол военного покроя и черные ботинки на толстой подошве, с накинутой на плечи классической мантией, он был похож на одного из сирот-аристократов, наследника какой-нибудь темной семьи, чьи родители погибли в Войну с Лордом.

Мальчик предусмотрительно не поднимал длинной челки, так что никто не смог узнать в нём Гарри Поттера.

Книги, ингредиенты для зелий, инструменты — к счастью, это ему не придется покупать. Всё уже было приобретено или создано его отцом и дедом, куда лучше мальчика знающих о качестве волшебных вещей, произведенных людьми.

Ему осталось только купить одежду, сову и другие мелочи для будущей учебы. Гархольд снова поморщился — он не чувствовал радости от предстоящего переезда в старый замок, вдаль от любимых теплых подземелий и гроссбухов... Поэтому, погрузившись в печальные мысли, он немного замешкался и не заметил двух аристократов, остановившихся перед магазином с котлами.

Недовольно скривившись, маленький гоблин пробурчал что-то, лишь отдаленно напоминающее извинения. Но на большее для человека Гархольд был попросту не способен. И он уже собирался уходить, когда услышал удивленный выдох позади себя, а затем знакомый, слегка растягивающий гласные, голос:

— Мистер Гархольд Зеленоглазый, не так ли?

* * *

Косой переулок

* * *

— Мистер Гархольд Зеленоглазый, не так ли?— раздался позади голос Лорда Малфоя. Обернувшись,

Гархольд вежливо поклонился клиенту, а затем прикоснулся губами к тонкой руке его супруги. Леди Малфой была очень красивой — длинные белые волосы, завитые и уложенные в сложную прическу, изящные черты лица и огромные сине-черные блэковские глаза делали ее похожей на сказочную эльфийку из древних гоблинских легенд. Гархольд очень любил слушать древние сказания, приходя к Старейшине Арграххону в дальнюю пещеру, и больше всего он любил легенду о прекрасной Эллиндиэли и ее возлюбленном Голлинаэле, нищем полуэльфе-кузнеце, проклятом высокородным эльфом — отцом прекрасной девушки, и после этого ставшим первым из рода гоблинов.

— Вы правы, Лорд Малфой,— спокойно ответил Гархольд, смотря на мужчину из-под черной завесы ресниц. Люциус на это только криво усмехнулся, понимая, что читать эмоции мальчишки будет не так-то просто.— Рад нашей встрече.

Судя по виду Зеленоглазого — это была явная ложь. Нет, юный гоблин держал себя великолепно для ребенка одиннадцати лет, но вот опыта чтения и замены эмоций — по крайней мере такого как у Лорда Малфоя — у него не было.

— Вы, как я полагаю,— продолжил блондин, подстраиваясь под достаточно неторопливый шаг юного гоблина, — поедете в этом году в Хогвартс, мистер Гархольд?

— Вы на диво проницательны, Лорд Малфой,— склонил голову собеседник Люциуса. И это могло бы прозвучать даже почтительно, если бы не саркастически дернувшийся уголок рта юного работника банка.— А что привело вас в Косой переулок?

— Хотел закупить для сына учебники — сегодня первый день как они появились на прилавках,— слегка приподнял правое плечо мужчина.— Да зайти в банк, чтобы, к слову, подтвердить перевод денег на ваш счет, мистер Гархольд.

Люциус ощутимо скривился, вспомнив о том, как нагло и, он был вынужден это признать, гениально парень выторговал у него непомерно большую сумму за свои «консультации». По бледному лицу Гархольда расползлась понимающая ухмылка — он, похоже, тоже вспомнил эту сделку.

— Вы просто слишком привыкли, что вы умнее и хитрее всех, Лорд,— протянул гоблин, заходя вместе с белокурой четой в «Флориш и Блотс». В книжном магазине практически никого не было — лишь пара волшебниц вздыхали над очередной книгой Локонса, посылающего всем воздушные поцелуи с ярко-голубой обложки, да еще странный молодой мужчина с отвратительно ярким тюрбаном на голове дрожащими руками брал с полок монографию о вампирах.

Все трое, не обращая внимания на остальных покупателей, остановились рядом с продавцом, приказав тому (по-другому Лорд Малфой, с теми, кто ниже его по социально лестнице, общаться не умел) собрать два набора учебников.

— Знаете, Гархольд,— продолжил разговор маг, смотря на маленькую фигурку воспитанника Клана.— Вы — это нечто уникальное. И я даже не о том, что вы стали одним из тех редких магов, что были воспитанны гоблинами...

Зеленоглазый слегка поморщился:

— Я гоблин, мистер маг,— произнес он тихим, слегка свистящим шепотом.— И не надо оскорблять меня, причисляя к людям.

Последнее слово он произнес тем самым тоном, каким Люциус говорил «грязнокровка». Нарцисса, до этого тихо стоящая неподалеку и не мешающая мужу разговаривать с очень странным ребенком, вступила в разговор, возвращая на полку биографию древнего мага, написанную его возлюбленной:

— Простите мою настойчивость, Гархольд, но вы абсолютно не похожи на остальных гоблинов,— голос женщины звенел, переливаясь как звон ручья. Гархольд даже позволил себе насладиться этой музыкой, прежде чем уронить:

— А вы видели всех гоблинов?

На это женщине было нечего ответить.

— И все равно,— продолжила она, оглядывая невысокую фигурку мага с ног до головы.— Не думаю, что дети гоблинов так уж сильно отличаются от человеческих...Вы же, Гархольд, все еще ребенок — так почему же вы работаете вместо того, что бы счастливо проживать эти годы, играя со сверстниками?

— Леди Малфой,— улыбнулся Гархольд, добавляя в стопку книг «Историю Хогвартса» и пару талмудов по обычаям чистокровных.— С чего вы взяли, что я не играю? Просто мои игрушки несколько побольше...

Кривая усмешка на губах мальчика стала только шире от слегка ошарашенного лица красавицы-женщины.

В это время принесли уже все учебники, так что Гархольд, раскланявшись с мистером и миссис Малфой, поспешил за школьными мантиями. Все купленные книги курьер обязался принести прямо в Гринготтс.

А Лорд Малфой еще долго стоял, смотря вслед уходящему мальчику, и именно поэтому увидел как легкий порыв ветра приподнял длинную челку Зеленоглазого, на миг приоткрыв лоб, пересеченный тонким шрамом в виде молнии...

Люциус только тихо рассмеялся.

— Дорогой, что с тобой случилось?— обеспокоено спросила Леди, прикасаясь к руке мужа длинными прохладными пальцами.

— Ничего, Нарцисса, все в порядке.

В голове высокородного Лорда, идущего по Косому переулку в сторону Гринготтса, начала складываться новая интрига.

А Гархольд тем временем уже вошел в магазин мадам Малкин. Слава предкам, там никого не было и юный гоблин довольно быстро приобрел все необходимое — форму, мантии, на удивление дурацкую по мнению гоблина шляпу (в качестве головного убора Гархольд и его сородичи воспринимали исключительно шлемы). Все это было сделано из хорошего добротного материала и пока еще не имело никаких очевидных символов будущего Дома. Мадам Малкин — полная женщина с крайне приятным, а главное молчаливым, характером, быстро оформила заказ и пообещала переслать все в банк на имя Гриндорха. Так что уже в полдень парень быстро шагал в сторону обветшалой лавки Олливандера, где его уже ждала семья.

Войдя в полумрак магазина, Гархольд в изумлении уставился на покрытые пылью полки, заполненные тысячами коробочек. Он с некой брезгливостью смотрел на древний магазин, ожидая появления продавца. В отличие от родителей, испытывающих практически благоговение перед этим волшебным местом, он считал, что ничего особенного не происходит. Хотя та аура чистой магии, что окутывала магазин Олливандера, заслуживала искреннего уважения.

— Оооо, мистер Поттер,— раздался глухой голос позади Гархольда. И из-за темных полок возник силуэт Олливандера. Казалось, что мужчина не подошел, а возник из тени полок. Его большие серебристые глаза слегка светились в полумраке комнаты, когда он плавно двигался к прилавку. Даже наметанный глаз гоблина не мог ухватить мгновение шага — казалось, что седой волшебник плывет над полом, не касаясь ногами скрипучих половиц. Он был полностью спокоен, Гархольду показалось, что этот странный маг живет в особенном мире, мире, лишь слегка касающимся нашего.— Я ждал вас...Это должно быть необычайно интересно...

Глаза продавца еще больше засияли, а по телу Гархольда пробежали мурашки. Впервые его так пугал человеческий маг.

— Я помню ваших родителей...Прекрасные маги...Сильные палочки.

На тонких губах мага заиграла странная улыбка абсолютного счастья, столь чуждая его спокойным сияющим глазам. Черноволосому мальчику показалось, что старый маг судит всех магов исключительно по проданной им палочке. Хотя, может быть, это и было так.

— Да,— проговорил Олливандер, устремляясь взглядом в неведомые парню дали.— Хорошие палочки...Но вам ведь, наверное, это не интересно, Гархольд Зеленоглазый?

Старик снова засмеялся, опираясь морщинистыми ладонями об обшарпанный прилавок. Руки мага были похожи на когтистые птичьи лапы, и тоже словно слегка светились в полумраке — слишком много чистой магии исходило от них.

— Так что приступим к вашему выбору,— продолжил продавец, подходя к Гархольду. — Хотя о чем это я?! Вы же знаете, что не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника...

Зеленоглазый скептически выгнул бровь. «Итак, вся моя судьба зависит от выбора какой-то деревяшки?» Он продолжал все больше и больше уверяться в ненормальности человеческих магов.

— Какой рукой вы колдуете?

— Обеими, наверно,— пожал плечами гоблин, оглядываясь на застывших в восхищении родителей, взирающих на странное действо с восторгом маленьких гоблинов, впервые пробравшихся в сейф, наполненный монетами.

— Отлично! Хорошо! Великолепно! Сейчас-сейчас...

Полубезумный старик скрылся в глубине магазина, оставив на столе закончившую измерять клиента линейку. Судя потому, что маг даже не взглянул на результаты — это было исключительно что-то вроде дани традиции.

Буквально через несколько минут Олливандер выгрузил на стол с полсотни коробочек, предлагая попробовать каждую. Когда полчаса спустя — и еще почти сотню палочек — Гархольд так и не нашел подходящую палочку, маг восторженно произнес:

— Я так и знал, что вы будите особым клиентом, Гархольд! Очень необычным...

К этому времени юный гоблин уже успел занервничать. Нет, самому ему, собственно, было все равно найдет он себе палочку или нет — но вот отец и мать...С каждой отложенной в сторону деревяшкой они все больше и больше грустнели, словно бы боясь, что для их сына так и не найдется подходящей.

— Сейчас я принесу вам несколько интересных вариантов...

На прилавок, быстро очищенный от не подошедших палочек, были выложены три небольшие коробочки. Две из них были явно очень старые — на темном дереве футляров виднелась пыль и паутина, а вот последняя была напротив достаточно новой, еще даже не покрытой лаком поверх ошкуренной поверхности.

— Вы знаете, Гархольд,— отстраненно произнес Олливандер, поглаживая последний футляр.— Министерство запретило продавать палочки всем магическим расам, но...

Он криво улыбнулся, пристально глядя прямо в глаза юному гоблину:

— Но не запретило им самим их делать...

— Вы же знаете, Мастер,— проскрипел Грипфук, — что мы не можем создать палочку. Вы думаете, мы не пытались?!

— Конечно, не можете,— спокойно ответил маг.— Вы — существа, состоящие практически из одной магии, вы попросту не можете управлять столь малой частью общего магического потока, вы не можете отстраниться, что бы не вмешивать в магию проводника собственные силы...Это сущность всех рас, кроме человека.

— Так к чему же все эти разговоры?— вступил Гархольд, недовольно поглядывая на серебряные часы на цепочке. Он хотел бы еще успеть забежать в Гринготтс, что бы отработать дежурство днем, а вечер посвятить изучению книг, купленных в магазине.

— К тому, что гоблин по рождению не может сделать палочку для собратьев, а вот...

Серебро глаз старика еще сильнее замерцало, и на лице Зеленоглазого появилась тень понимания, замешанная на огромной доле удивления.

— Гархольд может стать Мастером палочек?— удивленно выдохнула седая гоблинша, придвигаясь к Олливандеру. Старик снова загадочно улыбнулся.

— Возможно,— кивнул тот.— Я готов попробовать. Это будет...интересно. Я всегда хотел увидеть какую палочку может создать гоблин! А теперь, мистер Гархольд, возьмите-ка эту палочку.

Мужчина пододвинул к мальчику правый футляр. Палочка темного дерева слегка нагрелась в ладонях парня, но волна магии, вырвавшаяся из ее вершины, вызвала у гоблина неприязнь. Какой-то уж слишком склизкой по ощущениям она была. Следующая (светлая, с четким древесным узором) тоже не слишком понравилась Гархольду — от нее шел слишком сильный жар, отчего её было не очень комфортно держать в руке — казалось, она готова обжечь пальцы.

— Это так прекрасно,— шептал сумасшедший Мастер, все больше и больше утверждая Зеленоглазого в мысли, что учиться у него будет очень...хе... «интересно».

Наконец, пришла очередь самой юной из предложенных ему палочек. Открыв слегка шершавую коробочку, Гархольд вытащил светло-золотистую палочку. От нее исходили волны спокойной силы, буквально манящие мальчика прикоснуться к гладкому дереву. И он не отказал себе в этом желании.

И из кончика палочки вылетели темно-синие искры.

— Идеально! Прекрасно! Я так и думал,— бормотал старик, качая лохматой седой головой.— Я сделал эту палочку буквально несколько дней назад, словно почувствовав, что вы придете за ней.... Это ясень, ясень, пропитанный ядом василиска, и сердце дракона, как сердцевина. Сильная, необычная палочка...

— В каком смысле?— спросил Грипфук, так как его сын явно был слишком занят разглядыванием палочки, что бы задать этот вопрос. Тонкая золотистая палочка с зеленоватой патиной, была покрыта рунами по кругу. Остальная часть, чисто отполированная до блеска, была украшена спиралью с символами.

— Ясень,— ответил маг.— У него сложный характер — самолюбивый, эгоистичный...Хозяин палочки из ясеня любит играть своей и чужой жизнями, он умён и логичен... Пропитка ядом Короля Змей означает хитрость и готовность идти по трупам. Ну а сердце дракона — отвагу, силу и власть. Необычная палочка для необычного клиента, мистер Гархольд... Палочка властителя.

— Неплохо,— усмехнулся гоблин, поглаживая теплое дерево.— Сколько с меня?

Заплатив за палочку, семья гоблинов уже пошла к выходу, когда сзади раздался голос продавца.

— И еще,— произнес Олливандер.— Возьмите еще и эту, в подарок...

Из-под прилавка он достал небольшую коробочку и протянул юноше.

— Остролист и перо феникса, 11 дюймов. Прекрасная, сильная палочка...Вам она не слишком подходит, но и никто другой ей не нужен.... Встретимся летом, юный гоблин и посмотрим сможем ли мы обмануть весь мир...Хи-хи-хи!— Серебристым смехом засмеялся старик, исчезая в тенях магазина. — Вас ждут великие дела, мистер Поттер, Гархольд Зеленоглазый...

— На меньшее я и не согласен,— ухмыльнулся его покупатель, выходя из магазина на яркий свет солнца, заливающий Косой переулок.

Щурясь, пятеро гоблинов пошли в сторону банка, обдумывая произошедшее. Впервые за много лет гоблин из Клана официально получил палочку. Гоблины не были дураками, так что, наладив отношения с черным рынком сбыта, всегда могли приобрести незарегистрированные палочки у торговцев темномагических кварталов, но в официальной покупке было что-то особенно торжественное. До этого лишь полукровки, и то только при исключении их из Клана, могли получить образование в человеческих школах и стать равными им. Например, Филиус Флитвик, профессор Хогвартса, был одним из таких «исключенных». Нет, никто никогда не мешал им общаться с родственниками, но те сами отдалялись от них, затягиваясь в мир человеческой магии и интриг. И Грипфук боялся, что и Гархольд рано или поздно покинет их, найдя свое место среди людей... Все чаще он вспоминал фразу Лорда Малфоя, о том, что «людям не место среди гоблинов», и страх сковывал его сердце. Он считал этого малыша своим родным сыном, и отпускать его во внешний мир было по-настоящему страшно. Заглянув в глаза супруги, гоблин увидел там те же страхи и сомнения. Они крепко переплели пальцы, поддерживая друг друга. Они должны дать сыну выбор.

Впереди показался магазин «Всё для квиддича», возле которого столпились мальчишки всех возрастов, с восторгом обсуждая новые модели метел и лучшие команды. По этому поводу то здесь, то там вспыхивали споры, но решались они быстро и не переходили в потасовки. Оглядев выставленные на продажу метлы, Грипфук спросил сына, скользнувшего равнодушным взглядом по витрине:

— Не хочешь метлу, Гархольд?

— Не особо, — пожал плечами юноша.— Да нам и нельзя,— кивнул он на письмо в руке матери, где в самом низу стояла приписка о том, что первокурсники не имеют право привозить метлу в школу.

— Хе, когда гоблина останавливали запреты?— прошептал поверенный на ухо сыну, для чего ему пока еще не надо было даже подниматься на цыпочки.

— А я хочу!— заныл младший из братьев Гархольда.— На метле носиться круче, чем на вагонетках! Купишь, паааап?

— Ты еще слишком мал! И вообще, хочешь что-то — заработай деньги и купи! Бери пример с брата,— кивнул на Гархольда Грипфук.

Мальчишка надулся, злобно глядя на старшего брата из-под насупленных бровей и явно строя планы на «жуткую» месть. Гархольд уже давно привык к мелким подлянкам младшего, так что практически не реагировал на его обиды.

— Знаешь, малыш,— проговорила Гриальда.— Тебе бы нужна какая-нибудь птица, что бы списываться с нами во время учебного года...Это будет получше, чем использовать школьных сов.

— Дракон мог бы носить мою почту,— пропел мальчик, смотря на родителей ясным взглядом идеального ребенка. По спине матери пробежала дрожь, а проходящий мимо маг даже подавился от неожиданности.

— Никаких драконов,— устало выдохнул Грипфук, качая седой головой.— Я уже говорил, что пока тебе не исполнится четырнадцать, никаких огнедышащих тварей дома! И,— продолжил он, увидев, что сын пытается что-то вставить.— Никаких ядовитых, покрытых шипами тоже! Иди в магазин и выбери себе сову, ворона или ястреба по нраву!

— Ладно-ладно,— поднял руки вверх парень.— Я все понял.... Но попытка не пытка, так? Я должен был попробовать. Вы со мой?

— Наверное, нет,— покачала головой гоблинша, оглядывая усталых детей.— Нам уже пора домой — я хотела сегодня приготовить праздничный ужин. Отец пригласил родственников отметить твое поступление в Хогвартс, да и Глава со Старейшинами обещался быть, так что нельзя упасть в грязь лицом...Папу твоего я тоже подключу к работе. Ты же справишься один, дорогой?

— Да без проблем, мам, я же уже не маленький! Я после еще в офис зайду — обещал Хайнарху подменить его в зале.

— Хорошо, хорошо, большой мой!— проворковала женщина, целуя парня в щеку, от чего тот слегка покраснел и скривился.— Только не опоздай на ужин! Ровно в семь собираются гости!

— А без меня никак?— грустно посмотрел Гархольд.— Ты же знаешь, как я не люблю все эти посиделки! Я бы лучше немного почитал...

— Нет, Гархольд, что за праздник без главного участника событий!— строго заявила седая женщина.— И, пожалуйста, не опаздывай!

— Хорошо-хорошо, я приду,— махнул рукой парень, перебегая на другую сторону дороги, подальше от опеки матери.

— Совсем вырос наш Гарри,— пробормотала она, смотря на захлопнувшуюся дверь магазина. Затем, улыбнувшись своим мыслям, подхватила супруга под руку, пересчитала детей и пошла к банку, напевая под нос старую балладу. Когда дети вырастают — это совсем не плохо!

А Гархольд тем временем зашел в еще один магазин, как он искренне надеялся, последний на сегодня. Вокруг него в мягком полумраке шуршали тысячи птиц, смотря на юношу блестящими глазами. В принципе, юному гоблину было наплевать на то, какая птица будет носить в Гринготтс письма — он вообще не слишком сильно любил пернатых (не считая оных в жареном, печеном и даже вареном варианте), так что лениво разглядывал насесты, надеясь, что ему кто-нибудь приглянется. Наконец его взгляд зацепился за флегматичную сову с самого края — она была полностью белой, и лишь два ярко-желтых глаза смотрели на Гархольда с невероятным умом и любопытством.

— А ты красавица,— пробормотал он, оглядывая понравившуюся птицу.— Будешь носить мою почту в страшные темные подземелья?

И зловеще рассмеялся. Сова посмотрела на него, словно бы сомневаясь в наличии у гоблина интеллекта.

— Будешь,— хмыкнул Зеленоглазый, снимая красотку с насеста.— Куда ты от меня денешься...

Заплатив за птицу и выслушав рассказ продавца о методах ухода за полярными совами, Гархольд поспешил на работу. Степенно поднявшись по беломраморным ступеням банка, Гархольд отправился в свой кабинет, что бы переодеть выходную одежду на обычную униформу. Там же он оставил и сову (пока еще безымянную — таким ответственным делом он решил заняться вечером), приказав паре эльфов, нанятых дедом именно для помощи работникам Гринготтса на верхних этажах, позаботится о ней ближайшие пару часов. А затем отправился в зал, махнув рукой знакомому, что готов его подменить.

— Здравствуйте, вас приветствуют банк «Гринготтс». Да будет полон золотом ваш дом!— произнес он, улыбаясь из-под тени капюшона.

— Ага, и вам того же,— пробурчал посетитель, явно не удосужившись узнать элементарные правила вежливости. Как всегда!

— Чем мы может вам помочь? Хотите открыть ячейку? Интересуетесь инвестициями? Хотите взять кредит?— стал помогать посетителю Зеленоглазый, не желая задерживать очередь.

— Кредит,— кивнул мужчина. Гархольд, не обращая больше внимания на человека, стал заполнять стандартную анкету-заявку.

— Имя?

— Антарус Эйрес.

— Место работы?— все тем же невозмутимо-бесцветным голосом продолжил опрос юный гоблин.

— Ээээ,— как-то замялся посетитель.— Сейчас скажу...

«Затрудняется ответить», вывел парень на бланке, прежде чем поднять глаза и упереться взглядом в красную аврорскую мантию медлительного мага.

«Люди»,— простонал про себя Гархольд, добавляя в бланк фразу «Был одет в аврорскую мантию». Пусть и дедушка посмеется, когда до него дойдет эта анкета!

* * *

Хогвартс

* * *

Альбус Дамблдор сидел за своим столом и пил чай. За последние несколько дней он не присел ни на секунду, стараясь найти своего потерянного героя, что бы вернуть оного в свой план. Но никаких следов юного Поттера не было. Что радовало старого директора — так это то, что в Гринготтсе никто по-прежнему не оспаривал его права на сейфы Поттеров, а значит мальчишка не так уж и хорошо подкован в делах магических. Либо (этого старик не мог отбрасывать со счетов) был достаточно умен, чтобы не показывать своего знания раньше времени. Дамблдор никогда не переходил в чистке сейфов воспитанника (директор был назначен опекуном наследника Поттеров еще в ту трагическую ночь) той черты, за которой он не сможет оправдаться и перед мальчиком, и (если все сложится совсем неудачно) перед судом. Он все еще продолжал надеяться, что мальчишка вырос среди магглов — тогда магический мир станет сказкой, а он уж постарается, что бы тому понравилась именно его сторона правды. А если и нет — он всегда сможет разыграть другую партию — Невилл, вырвавшись из-под заботы бабушки, будет совсем не плохим вариантом, тогда как Гарри сможет стать заменой Тому. Все-таки не слишком хотелось старику ввязываться в войну со старым хитрым змеем — а маленькую змейку ему хватит сил раздавить в любое время...

«Да»,— думал величайший светлый маг современности, отправляя в рот очередную лимонную дольку (надо сказать, что ее приторно-сладкий вкус отлично маскирует привкус многих зелий).— «Все будет под моим контролем, что ни случилось с Поттером за прошедшие годы».

Сегодня утром он, еще раз проверив поисковые заклинания, настроенные на мальчишку и обнаружив все ту же пустоту в результатах, отправился в «Нору», что бы поговорить с Артуром и Молли Уизли. Он помнил, что у этой бесконечно преданной ему семьи (да еще и не слишком богатой) был мальчишка того же возраста, что и Гарри. Уж этот-то ребенок, выращенный настоящими гриффиндорцами, сможет привить Мальчику-Который-Выжил правильные мысли, если уж с Хагридом старый директор ошибся. Женщина, которая всегда мечтала вернуться в привычную с детства роскошь, достаточно быстро поняла выгоду дружбы с героем, так что юный Рональд Уизли скоро будет прекрасно проинструктирован, как и, скорее всего, мисс Джиневра. Дамблдору даже не пришлось ничего придумывать — умная женщина сама предложила встретить мальчишку Поттера еще на перроне — с кем бы он не жил, все равно попасть на платформу можно только через Кинг-Кросс. Впервые такая ужасно неудобная система, созданная в войну с Гриндевальдом, чтобы темные маги не могли незаметно проникнуть на перрон, оказалась хоть немного полезной. Молли знала и Лили, и Джеймса — несмотря на то, что чета Уизли была несколько старше Поттеров, они все равно хорошо общались после собраний Ордена, так что Молли вполне сможет узнать их сына из прочих магов. А там, слово за слово, мальчики подружатся, а после маленький герой попадет прямо в крепкие объятья хитрого директора. И, что самое главное — это то, что оба Уизли искренне считают, что действуют только во благо «бедного» Гарри.

Так что, вернувшись в свой кабинет этим вечером, Альбус был вполне спокоен за будущее. Он сделал ошибку, не проследив за ребенком Пророчества, но все еще не поздно исправить! В конце концов, Гарри Поттеру всего одиннадцать лет, тогда как за спиной Дамблдора больше ста...

Неужели он не сможет повернуть любую ситуацию в свою сторону?

* * *

Подземелья Гринготтса, 1 сентября

* * *

— Гархольд, сынок, ты все взял?

— Да, мама,— мученически вскидывает брови длинноволосый мальчик, рассматривая огромный сундук, в который маленькая женщина старалась запихнуть еще пару свитеров и фамильную секиру.— Я уже все три раза выкладывал, проверял по списку и собирал обратно. И ты, мама, за этим процессом следила так же пристально, как деда за перевозом золота!

Белая сова, притворяющаяся спящей (явно, чтобы иметь возможность после сборов нагло и насмешливо ухать, намекая, что все слышала и все знает), не выдержав, приоткрыла правый глаз, осматривая бешеных двуногих. Кстати, он таки нашел ей имя — Хэдвиг. После того как Гархольд пытался подобрать хоть одно, перебирая всех героинь гоблинских легенд, а та только кусала его за пальцы, выражая этим все свое мнение по поводу очередной Галлари Длинноволосой или Зайраны Луноликой, он обозлился и решил выбрать первое попавшееся имя в учебнике по истории магии. Слава Предкам, им обоим повезло — именем оказались довольны и сам Гархольд, и сова.

— А может, еще один клиночек возьмешь?— пробормотала Гриальда, прикидывая, как сможет засунуть в переполненный сундук еще и здоровенный двуручник работы древнего мастера. Естественно, гоблинского. В изготовлении оружия эта раса не доверяла никому, кроме своих.

— У меня в сундуке уже и так склад оружия, которого вполне хватит на вооружение небольшой армии,— простонал он.— Мам, я половиной железа даже пользоваться не умею!

— Оружия и денег, сынок, много не бывает,— присоединился к матери, наконец-то впихнувшей в сундук меч, Гриндух. Отец тащил на плече кожаный мешочек, приятно позвякивающий на каждом шагу.— Так, мать, засунь-ка еще один кошелечек сыну...

— И небольшой сейфик с золотом,— покачал головой Гархольд, смотря, как вся семья старается закрыть сундук, явно не желающий вмещать все туда запихнутое. Братья сидели поверх крышки, а мать и отец застегивали замки, натужно трещащие от прилагаемой гоблинами силы. Не спасало даже то, что в сундуке было достаточно большое подпространство, в котором, если не быть излишне придирчивым, можно было бы даже жить.

— Почему это небольшой,— обиделся отец, когда война с серебряными застежками наконец-то закончилась их — застежек — полным поражением.— Вполне себе приличный!

Зеленоглазый только покачал головой. Нет, он был вовсе не прочь такого НЗ, но все происходящее скорее походило на фарс, чем на обычные сборы в школу. Рядом ехидно ухнула Хэдвиг.

— И пару пирожков в дорогу не забудь!

Посмотрев на четыре противня с внушительными пирогами, которые несли его мать и сестра (в одиночку эту кучу было явно не донести), Гархольд только жалобно застонал, слегка постучав головой по стенке.

Он никогда не доберется до школы!

* * *

Малфой-мэнор

* * *

— Драко, ты все собрал?— важно спрашивает гордый аристократ, ненадолго отвлекаясь от свежего «Пророка» и пристально глядя на сына. Мальчик выглядит безупречно — аккуратный классический костюм, который, хоть и являлся от и до магическим, не станет причиной для сплетен в маггловской части вокзала, идеально уложенные волосы, спокойное выражение лица. Лишь только наметанные взгляд отца замечает слегка лихорадочный блеск глаз, покрасневшие скулы и немного чересчур нарочитые плавные движения, выдающие волнение наследника.

— Да, папа,— отвечает Драко, поднимая серебристые глаза на Лорда Малфоя.— Мои вещи уже стоят в прихожей.

— Отлично, сын,— кивает Люциус, откладывая недочитанную газету в сторону. Даже новейшие новости магического мира не стоят того, что бы игнорировать сына, впервые отправляющегося в школу. Для любого мага момент приезда в Хогвартс (или любую другую магическую школу) священен — это тот миг, когда ты начинаешь взрослую жизнь, формируешь свой круг общения, становишься настоящей личностью. И хотя маг нисколько не сомневается в Драко — сам мальчик до ужаса боится неизвестности, ждущей его за пределами теплого родительского дома. И не смотря на то, что вчера весь вечер был посвящен сборам под пристальным контролем печальной Нарциссы, не желающей отпускать от себя сына, мальчику явно была нужна помощь отца.

— Знаешь, Драко,— говорит Люциус, присаживаясь на корточки перед сыном. Сейчас они наедине, и он может не держать маску «ледяного аристократа»— он может быть для сына просто отцом, тем, кем не смог стать Абрахас для самого Люциуса. Он не хочет повторять ошибки своего отца, поэтому нежно и ласково говорит хрупкому счастью, так похожему на его жену, разве что глаза и волосы тот взял от отца.— Все будет хорошо. Бояться — это не стыдно. Стыдно, сын, осознав свой страх, не идти вперед, к своей цели.

— Ты тоже боялся?— слегка наивный вопрос мальчика звучит откуда-то из-под подмышки, куда уткнулась белобрысая макушка.

— Ужасно,— тихо, словно бы рассказывая страшную тайну, говорит Лорд Малфой.— Мне казалось, что меня обязательно отправят на Хаффлпафф.

Драко смеется, крепко обнимая отца за пояс. А мужчина, подняв голову вверх, видит, что из проема дверей на них смотрит Нарцисса, мягко улыбаясь самыми краешками губ. И Люциус тоже улыбается, чувствуя необыкновенное счастье.

— Так, молодой человек,— возвращается к холодно-отстраненному тону Лорд Малфой, поднимая сына на ноги и вставая следом.— Разве так должен выглядеть наследник Малфоев? Как вам не стыдно, Драко Люциус Малфой!

И только в глазах мага играют прежние смешинки, показывающие сыну, что отец ни сколько не рассержен.

Пара заклинаний — и растрепанные волосы белокурого мальчишки вновь лежат волосок к волоску, а слегка помятый костюм скрипит накрахмаленными манжетами. Семья Малфоев готова к выходу в свет.

— И кстати, Драко,— произносит Люциус, уже садясь в подъехавший черный автомобиль (если уж они были вынуждены добираться до платформы по-маггловски, Малфои предпочитали делать это с шиком и комфортом).— Ты помнишь, что я сказал о юном Гарри Поттере?

— Да, папа. Подружиться с ним, на какой бы факультет он не попал.

Мужчина только кивает, позволяя своей руке небрежно соскользнуть на обтянутое шелком колено жены. Нарцисса снова улыбается, переплетая свои пальцы с его.

— Даже если он попадет в число гриффиндорских тупиц и грязнокровок?— презрительно тянет мальчишка, морща нос от отвращения. Люциус слегка качает головой — характер у Драко тоже достаточно блэковский— вспыльчивый, чересчур дерзкий и непримиримый; сын может оказаться одинок на новом месте, где его семья имеет не такое уж сильное влияние. Но Люциус надеется, что Драко сможет вынести уроки из собственных ошибок, без которых не вырасти достойной личности.

— Даже,— бросает маг в ответ на достаточно грубое замечание.— Хотя...

Он обменивается с женой понимающими ухмылками.

— Я крайне в этом сомневаюсь!

* * *

Кинг-Кросс

* * *

Гархольд спокойно подходил к вокзалу, искусно лавируя между спешащими магглами. Уменьшенный с помощью пары рун и гоблинской магии сундук лежал во внутреннем кармане черного пальто, а вот клетку с Хэдвиг пришлось тащить в руках, как и несколько артефактов и ингредиентов, плохо сочетающихся с гоблинской магией. Все эти вещи (как и пару килограммов еды «на перекусить») лежали в светло-коричневом саквояже, ремень которого был перекинут через правое плечо.

В своей достаточно простой одежде Зеленоглазый не слишком сильно привлекал внимание, разве что длиннющая коса сложного плетения и несколько перстней-артефактов, всунутых парню дедом «на всякий случай» (зачем ему, например, защита от саррианов, вымерших черт знает когда, он не понимал, но спорить с Главой Клана не рискнул — еще решит специально возродить этих гончих псов для внука) отличали его от среднестатистического маггла из хорошей семьи. Так что на перрон он вышел незамеченным и не обласканным острыми язычками местных кумушек. Идя по платформе к нужной стене-переходу, он еще раз убедился в тупости человеческих магов — одетая в странные одежды рыжая семья стояла посреди перрона, и толстая рыжая женщина, кудахча над детьми, буквально кричала о том, что им надо на платформу девять и три четверти, в Хогвартс, учиться магии. Как их еще не отправили в психушку, парню было не понятно, но тратить время на то, что бы проверить, что им скажет уже спешащий сюда полисмен, Гархольд не стал, спокойно пройдя сквозь стену на магическую часть вокзала.

А позади осталась разбираться с маггловской полицией удивленная семья Уизли, так и не дождавшаяся своего героя.

Платформа девять и три четверти встретила гоблина дымом, вылетающим из трубы паровоза, и громким гудком, заглушающим даже детские крики. Сам поезд, что приятно удивило Зеленоглазого, был в цветах банка — алом, как кровь, и золотом, как галлеоны. И Гархольду было абсолютно плевать, что большинство магов сказало бы, что он полностью гриффиндорский!

Аккуратно пробираясь к вагонам, гоблин стремился как можно быстрее пройти внутрь и занять себе место. Знакомых у него здесь пока еще не было, кроме, пожалуй, Лорда Малфоя, но подходить к аристократу, окруженному целой кучей друзей с семьями не хотелось. Да и шляться по вагонам, ища себе место, было бы ниже его достоинства — особенно если есть реальный шанс всего этого избежать.

Слава Предкам, долго искать пустое купе не пришлось. Пройдя всего пару дверей, он нашел свободное помещение. Внутренняя отделка купе была весьма приятной — деревянные панели, штофные обои светло-бежевого оттенка с тиснеными цветами и два алых диванчика, разделённые небольшим столиком. Сверху, почти под самым потолком, были две полки, на одну их которых он и поставил клетку с Хэдвиг, недовольно ухнувшей от яркого света, ненадолго сверкнувшего от люстры прямо ей в глаза. Саквояж с мамиными пирогами он оставил внизу, тут же достав оттуда книгу, подаренную Старейшиной Арграххоном Гарходьду на день рождения, который он теперь отмечал аж два раза в год. Зная, как сын Гриндуха любит древние легенды, старый гоблин записал множество сказаний в книгу и, сделав переплет из темной кожи, подарил мальчику на память. Зеленоглазый знал, что Старейшина уже готовится к встрече с Предками, поэтому эта книга с аккуратно записанными легендами была особенно дорога юному гоблину.

Приоткрыв белого цвета занавеску, Гархольд посмотрел на перрон. Прямо напротив его окна собрались аристократы во главе с Лордом Люциусом. Чуть в стороне стояли и их дети — будущий цвет Слизерина. Маленький мальчик с зализанными назад белыми волосами явно был сыном Люциуса, позади него замерли двое достаточно огромных для своего возраста парней (видимо сквайры наследника). Высокий бледный мальчик, стоящий чуть в стороне от других, общался со смуглым парнем явно итальянского происхождения. Рядом с Малфоем крутилась достаточно хорошенькая девочка с чуть вздернутым носиком, делающим ее похожей на декоративную собачку. С ней в компании были еще две маленькие леди — одна блондинка с длиннющими белыми волосами, а вторая пепельно-русая, с аккуратными локонами, убранными в изысканную прическу. Все они, одетые в простую магическую одежду, явно выглядели лучше на лондонском вокзале, чем большинство магов, одевших на себя бешеную смесь маггловской одежды и превратившихся в жутких чучел.

Кстати, встреченное на маггловской половине вокзала семейство все-таки вырвалось из лап полиции — их ярко-рыжие шевелюры было невозможно не узнать даже с такого большого расстояния. Остановившись чуть правее, женщина начала кудахтать и вытирать сопли недовольному парнишке примерно его возраста.

Наблюдать за ними хоть и было весьма забавно, но уже надоело, так что Гархольд задвинул занавески, постучал по лампе палочкой, отчего та медленно загорелась мягким светло-золотистым светом, и погрузился в чтение.

Через двадцать минут он услышал какие-то крики, топот и, мягко качнувшись, Хогвартс-экспресс двинулся в путь. На верхней полке угрюмо ухнула разбуженная начавшимся движением Хэдвиг, которую гоблин тут же спустил вниз и, достав из сумки пару свежезадушенных мышей, начал лениво подкармливать питомицу.

Буквально через пару минут дверь в купе открылась и в туда ввалился рыжий парень из той самой семейки, с грязным пятном на носу — видимо, его матери так и не удалось привести сына в приличный вид... Зеленоглазый вопросительно выгнул бровь, подталкивая вторую тушку к клетке. Парнишка с ужасом уставился на дохлую мышь, презрительно оглядел книгу, черный камзол гоблина и его длинные волосы, после чего, даже не извинившись, захлопнул дверь. Гархольду показалось, что тот пробурчал что-то вроде «лохматый, зеленоглазый и в очках», и он пожал плечами, решив, что рыжик ищет кого-то определенного (Слава Предкам, что не его!).

Следующие полчаса были относительно спокойными — никто не беспокоил мрачного юношу, читающего рукописную книгу. Единственные, кто прервал его покой, были двое будущих гриффиндорцев (только они могут так нагло, не стучась, ввалиться в чужое купе и, даже не извинившись, начать задавать вопросы) — девочка с пышной копной коричневых волос и невысокий полный мальчик, явно смущенный активностью подруги.

— Вы не видели жабу?— приказным тоном осведомилась девчонка. Гархольд только вздернул бровь — никаких правил приличий эта ученица явно не знает.

— Во-первых, здравствуйте, во-вторых, извините за беспокойство, и только, в-третьих, не видели ли вы жабу,— тем же менторским тоном, что и девчонка, протянул гоблин, с жалостью глядя на смущенную гостью. Ей будет ой как тяжело в школе.— Мне-то, магглорожденная, наплевать на твои манеры, но если бы ты так ворвалась в купе чистокровных, то могла получить и крайне неприятное заклятье прямо в лицо. Просто так, рефлекторно...А жабу я не видел. Прощайте.

И снова уткнулся в книгу.

— А как ты узнал, что я магглорожденная?— не отставала настырная девчонка, и Зеленоглазый сам начинал подумывать о проклятии для нее.— Кстати, я Гермиона Грэйнджер, приятно познакомиться!

— Мне все равно. А узнал я об этом по полному незнанию элементарных правил приличия,— мрачно огрызнулся парень, проводя пальцами по длинной косе, перекинутой через плечо. Хэдвиг согласно ухнула, доедая последнюю мышку.

Девочка вспыхнула и, резко развернувшись на каблуках, вылетела из купе. Без извинений и прощаний. Гархольд только покачал головой — не будет ей житья от чистокровных. Они готовы смириться с присутствием в их мире магглокровок, только если те чтят традиции магического мира, а эта девочка, хоть и явно прочитала все учебники (на ее лице прописью стояло «отличница»), так и не добралась до элементарнейшего этикета. Парень, сумбурно извинившись, выскочил за дверь.

-Ну, для этого еще не все потеряно,— пробормотал гоблин, смотря на пушистые перья своей птицы.— Не так ли, Хэдвиг?

Хэдвиг согласно ухнула и вновь погрузилась в дрему, а Гархольд вернулся к сказаниям. Шиндорх Рыжебородый как раз собирался отрубить голову жуткому чудовищу, что бы преподнести еще трепещущее сердце своей возлюбленной, когда в купе с тихим стуком вошли трое детей аристократов, которых Гархольд видел на платформе. Впереди всех, слегка скривив губы в неприятной усмешке, стоял Драко Малфой, а позади него неуверенно топтались на месте его сквайры. Заметив Гархольда (и оценив его внешний вид), Драко вежливо поклонился и, дождавшись ответного кивка, проговорил:

— Гарри Поттер, не так ли?

Гоблин удивленно вскинул бровь. Он, конечно, был уверен, что Лорд Люциус догадается о том, что Гарри Поттер и Гархольд Зеленоглазый — одно лицо, но что так быстро...Он все больше и больше начинал уважать этого мага. А бледный паренек тем временем продолжал:

— Я Драко Люциус Малфой. Скоро ты узнаешь, Поттер, что в магическом мире есть разные люди, и я помогу тебе выбрать достойных,— высокомерный тон мальчишки, явно не дотягивающий до отцовского, явно был последствием его неуверенности и страха. Гархольду было несложно увидеть слегка дрожащую жилку на виске собеседника. Так что он не так уж и обиделся на эту непреднамеренную грубость, но и спускать с рук такое обращение не мог. Еще решит, что с ним можно так разговаривать всегда!

— Я все это итак знаю, наследник Малфоев, и в покровителях не нуждаюсь.

Он показательно проигнорировал протянутую руку блондина, перелистнув еще страницу книги. Скулы мальчишки слегка покраснели, и он яростно сжал правую руку в кулак. От ярости и обиды Драко даже забыл о вежливости, уходя, не попрощавшись. А Зеленоглазый сказал ему вслед, лишь на миг отрываясь от крайне познавательных приключений гоблинского героя:

— Реши, Драко Люциус Малфой, кто тебе нужен — друзья или подчиненные. До свидания, наследник, сквайры.

Слава Предкам больше никто его не тревожил. Он спокойно почитал историю о Шиндорхе Рыжебородом, перекусил мамиными пирогами с паштетом из печени гиппогрифа, купил парочку конфет у проезжающей с тележкой продавщицы. Лениво просмотрел карточку с Дамблдором (уже пятую в его коллекции) и кинул в саквояж. Почти у самой платформы Зеленоглазый надел форменную мантию поверх своего камзола и аккуратно пригладил недлинные пряди вокруг лица, распушившиеся от соприкосновения с тканью. На голову с брезгливой гримасой он напялил остроконечную шляпу.

Поезд мягко затормозил, останавливаясь у не слишком хорошо освещенного перрона. Гархольд, с ужасом слушая крики и грохот за дверью, решил подождать, когда схлынет основной поток учеников, чтобы спокойно выйти наружу. Его задумка оправдалась. Кстати, кроме него так сделали еще несколько человек, причем в основном, ученики Рэйвенкло и Слизерина, чем заслужили еще пару баллов для своего факультета в глазах Зеленоглазого.

Выйдя на прохладный воздух, Гархольд сразу же услышал грохочущий голос хогвартского лесника:

— Первокурсники, сюды! Не потеряйтесь!

Как никто не потерялся, идя по темному лесу, освещенному лишь лампой полувеликана, и без всякого контроля, Гархольд не знал. Единственный ответ был — это...магия! Как и то, что лодочки, на которых ученикам предстояло плыть через Черное Озеро (о тварях его населяющих маленьким гоблинам рассказывали страшилки) не внушали доверия. Но делать было нечего, и Гархольд залез в лодку. Вместе с ним оказались две незнакомые девочки-индианки и хмурый парень с каштановыми волосами, судя по всему тоже не доверяющий утлым лодочкам.

Судя по всплеску, кто-то все-таки не удержался и упал в воду. Слава Предкам, его быстро выловил Хагрид, так что до школы первокурсники доехали в полном составе. Наверное, ибо Гархольд не считал. Лесник, похоже, тоже.

Замок был великолепен, этого маленький гоблин отрицать не мог. «Может»— подумал он, аккуратно ступая на каменный причал.— «Здесь будет и не так плохо!».

Следуя по коридорам за высокой женщиной в изумрудной мантии, он думал о том, что ждет его впереди в этом долгом-долгом году в человеческой школе. На тонких губах гоблина играла кривая усмешка.

Берегись, магический мир, к вам идет Гархольд Зеленоглазый!

* * *

Хогвартс, Большой Зал

* * *

Квиринус Квирелл сидел за преподавательским столом и слегка морщился от хоть и привычной, но все еще неприятной боли в затылке. Его господин, раздраженный невозможностью видеть происходящее своими собственными глазами, пронзал сознание слуги вспышками гнева, заставляющими и так не слишком связно выражающегося профессора сбиваться на отвратительное заикание, похожее на блеянье Аберфортовских коз. Да и соседство с мрачным зельеваром, явно подозревающим коллегу в некомпетентности и мысленно травящим его всеми известными ядами, не повышало настроения одержимого духом Темного Лорда.

Большой Зал уже был полностью заполнен шумными подростками, когда Квирелл почувствовал дрожь своего господина, ощутившего приближение мальчишки Поттера, так сильно ожидаемого всем магическим миром в общем, и самим Волдемортом в частности. В голове рано облысевшего мужчины послышался тихий шепот, свистящий, ледяной, жуткий: «Он здесь, ничтожество, смотри внимательно...Мы не можем упустить такой шанс!». И Квирелл начал пристально вглядываться в старое дерево дверей, уже и сам ощущая приближение силы, так сходной с силой Темного Лорда.

Он здесь...

Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, в Хогвартсе.

Игра начинается.

* * *

Хогвартс, коридоры замка

* * *

Гархольд с восхищением рассматривал окружающий его мир, буквально пропитанный ощущением тайны и древности. Он был восхищен величием здания — его толстыми стенами, украшенными не поблекшими от времени гобеленами, оружием и доспехами, тяжелыми коваными держателями для магических факелов.. Все здание школы буквально дышало жизнью, созданной усилиями тысяч магов, творящими магию в ее стенах, что очень напоминало юному гоблину его родные подземелья. Там тоже, казалось, что стены домов и переходов еле заметно колебались, как бы в такт биению огромного сердца.

Он видел, что замок впечатлил всех — даже Малфой со своей чистокровной свитой не могли удержать восторга в холодных глазах, хоть и скрывали это на редкость профессионально...Практически ничего на безупречно-спокойном лице сына Лорда Люциуса не показывало истинного волнения наследника древнего магического рода. Разве что презрительная гримаса, призванная скрыть изумление и страх, выдавала излишнюю нервозность. Зеленоглазый, несмотря на небольшой конфликт с Драко в поезде, не мог не почувствовать некое уважение к этому блондину. Да, этот его защитный механизм вряд ли поможет в отношениях с будущими однокурсниками. Но это было не дело Гархольда, так что он, отведя взгляд от будущих слизеринцев, принялся рассматривать остальных.

Рыжий парень, один из тех не слишком умных (и, по-видимому, не богатых — что для гоблина суть одно и то же) чистокровных, что своими необдуманными действиями подрывают Статус Секретности, в компании с двумя другими рослыми парнишками (светловолосым парнем с чисто ирландской внешностью и чернокожим магглорожденным — это было видно по его одежде и поведению), что-то втолковывал пухленькому мальчику, искавшем свою жабу в поезде. Причем, судя по все более и более зеленоватому оттенку кожи последнего, рассказы были зловещим враньем, призванным внушить неуверенность и страх. Даже флегматичная жаба, которую мальчишка прижимал груди, казалось, была впечатлена рассказами разошедшегося рыжика — ну или хозяин решил лично избавиться от надоевшего питомца, задушив в крепких объятьях. По крайней мере так бы сделал Гархольд — по его мнению эти склизкие земноводные годились только на ингредиенты для зелий и высиживание василисков, а так на зельях лучше пользоваться специально обработанными внутренностями, а яйцо черного петуха гоблин так и не нашел...Выбор очевиден!

Настырная лохматая магглокровка, заявившаяся в купе к Гархольду, пыталась что-то рассказать трём девочкам, которые, в отличие от всех остальных, все еще не послали ее с пересказом всех прочитанных зазнайкой книг. Они, судя по всему, были просто более воспитанными, так что не пытались прервать нескончаемый поток информации, извергаемый девчонкой. Правда, и слушать ее тоже не пытались, поправляя волосы и мантии.

Две индианки, ехавшие с ним в лодке, шли немного в стороне, явно не желая, что бы кто-то нарушал их спокойный разговор на древнем певучем языке одних из первых магов этого мира. Несмотря на то, что многие относились к магии азиатских стран с предубеждением идиотов, Зеленоглазый знал, как опасны бывают слова санскрита, связанные с кровью, так что отложил себе в память поговорить с этими красивыми и, безусловно, опасными леди. Краем глаза осмотрев остальных и отметив нескольких ребят со знакомыми чертами, показывающими их принадлежность к семьям клиентов Гринготтса, Гархольд постарался расслабиться. Наконец, статная женщина в изумрудно-зеленой мантии и высокой атласной шляпе остановилась в небольшой комнатке перед огромными, темного дерева дверьми. Она сняла уличную мантию и, показав, куда стоит ее повесить остальным, убедила их, что домовые эльфы отнесут их прямо в их комнаты, как и оставленные в поезде чемоданы. Гоблин только криво усмехнулся, поглаживая миниатюрные сундучки — доверять фамильное оружие и огромную сумму денег этим симбионтам он не собирался. Повесив теплые мантии и шляпы на вешалку, первокурсники взглянули на провожатую.

— Итак, первокурсники,— голос ее звучал тихо, но так властно, что все практически сразу замолчали.— Меня зовут Минерва МакГонагалл, и я заместитель директора Хогвартса — школы, в которой вы будете учиться следующие семь лет. Через несколько минут я вернусь за вами, что бы провести на распределение, где вы узнаете, с каким из четырех факультетов вам предстоит жить и учиться все следующие годы. Поверьте, от вашего выбора будет зависеть очень много — ваши друзья, убеждения, место в магическом мире... Так что предлагаю вам подумать об этом, как о переломном моменте всей вашей жизни.

После чего она, оглядев толпу одиннадцатилеток, быстро ушла прочь.

— Мдя,— протянул Гархольд, с сомнением разглядывая шумную компанию, дрожащую от страха перед «великим решением».— Если она пыталась нас успокоить, то это у нее точно не вышло.

Будущие первокурсники нервно озирались по сторонам, явно не чувствуя себя в безопасности посреди огромного замка, брошенные строгой провожатой. Уровень безопасности этой школы и ответственности за жизни учеников, поражал.... Так что страх малышни перед ужасами древнего замка, в принципе, был полностью оправдан. Гархольд же, привыкнув к мрачности и величественности родных подземелий, прислонился к стене и равнодушно смотрел сквозь переговаривающуюся толпу.

Зеленоглазый, задумавшись о том, как изменяется его жизнь, даже не заметил, как рядом с ним появился младший Малфой и спросил:

— Поттер? Давай попробуем еще раз?

Драко Малфой размышлял, следуя за гриффиндорским деканом по школьным коридорам, о том, что же ему надо сделать, что бы исправить ошибку, совершённую в поезде. Первая встреча с Мальчиком-Который-Выжил сложилась совсем не так, как представлялось юному Малфою еще сегодняшним утром. Во-первых, не смотря на то, что отец рассказывал ему о том, что Поттер воспитывался в магическом мире, Драко совсем не ожидал увидеть мальчика с длинной, явно ритуального свойства, косой, одетого в строгий чёрный камзол, мрачного и неразговорчивого. Во-вторых, тот невозмутимо отказался от помощи Рода Малфоев, словно бы это было что-то совершенно обычное и незначительное. Ведь, не смотря на то, что Гарри Поттер был достаточно богатым и сильным магом, известным во всем мире, у него просто не могло быть нужных знакомств в Министерстве и в среде магической аристократии, которые завязываются на регулярных балах и приемах. А Гарри там точно не было, да и кто будет воспринимать серьезно ребенка, пусть и настолько известного? Кроме того, резкий отказ от протянутой руки и покровительства больно ударил по эго наследника — ни разу прежде ему не отказывали так категорично.... Но сейчас, обдумав произошедшее, он уже не был так уверен в правильности своих прошлых действий. Поттер стал ему по-настоящему интересен.

Раньше он считал необходимость подружиться с юным героем некой неприятной обязанностью — он, как и большинство в магической Англии, думал, что Поттер был кем-то вроде маленького принца, настоящего воина света, а значит не слишком приятным в общении для аристократа круга Малфоя. Но сейчас, увидев его в поезде, встретившись взглядом с его льдистыми и расчетливыми изумрудными очами, он понял, что, возможно, все было совсем не так, как рассказывалось в многочисленных книгах, посвященных истории последних лет. И это ему нравилось.

Поэтому, проследив за отколовшимся от толпы парнем, он решил попробовать еще раз. Драко знал, что после распределения, если он с Гарри окажется на разных факультетах, наладить отношения будет куда как сложнее из-за настороженности по отношению к Слизерину. Но вот если они познакомятся до распределения, то уже никто не сможет запретить им общаться и впредь — даже если герой все-таки станет мордредовым гриффиндорцем. Юный Малфой, жестом приказав сквайрам оставаться на месте, медленно подошел к Поттеру, прислоняясь к стене рядом с длинноволосым парнем.

— Поттер?— произнес он, косясь на флегматичного парня, накручивающего кончик длинной косы на палец.— Давай попробуем еще раз?

Гарри приоткрыл глаза, пристально глядя на Малфоя. Затем, снова чуть-чуть прикрыв веки, произнес, вскидывая бровь:

— Ну давай...Только что?

Блондин замялся. Он никогда раньше не начинал знакомство на равных — все прежние его друзья-союзники были заведомо ниже его по связям и положению, так что он пользовался методом отца, разговаривая слегка высокомерно. С Гарри это явно не подходит для конструктивного диалога...

— Я думаю, что мы могли бы общаться,— пожал плечами Малфой.

Гархольд задумался. Гоблин прекрасно понимал, что рано или поздно ему понадобятся знакомые и связи в мире человеческих магов, а юный Малфой был прекрасным началом. Ведь, в конце концов, даже в их первую встречу Драко был не настолько уж груб и бесцеремонен, просто обозленный необходимостью ехать в чертову человеческую школу,

Зеленоглазый не хотел ни с кем разговаривать. Так что, обнаружив, что сын Люциуса способен общаться на равных, а не с высоты положения отца, он был совсем не против попробовать наладить дружественные отношения с блондином. Если у Драко есть хотя бы треть отцовского таланта, то он уже на целый порядок лучше всех остальных магов:

— Я не против, Драко,— ухмыльнулся гоблин, протягивая ладонь мальчишке. А тот, разом потеряв все свою неуверенность, с видом императора, спустившегося до нищего, пожал протянутую руку.

— Вот и отлично, Поттер,— протянул тот.— Ты не пожалеешь о своём выборе.

Гоблин только хмыкнул. Методы общения парня были даже забавными, если не воспринимать их всерьез.

И тут раздались крики ужаса, так что двое парней с удивлением уставились на призраков, просочившихся через стены. Их было около десятка — полупрозрачные, жемчужные силуэты смотрелись необыкновенно гармонично в этом старом замке. Они, пугая магглорожденных и полукровок, не привыкших к обилию призрачных родственников в мэноре, обсуждали очередные проделки школьного полтергейста. Гархольд же, практически игнорируя призывы толстого призрака в старой рясе поступать исключительно на Хаффлпафф, обратился к новому приятелю:

— Называй меня Гархольдом, Драко, мне не нравится, как звучит «Гарри». Это слишком... просто,— пожал гоблин плечами, замечая, как из неприметной двери вновь появляется профессор МакГонагалл.

— Гархольд?— Драко с сомнениями попробовал на вкус необычное для человека имя. Но, как ни странно, оно куда больше подходило этому стильному парню, чем простоватое «Гарри».— Мне нравиться.

— Мне тоже, как ни странно,— язвительно протянул гоблин, кривясь на очередную фразу блондина, граничащую с грубостью. Похоже, парень просто не умеет по-другому общаться.— Поэтому и сменил. Так решили мои мама с папой.

В ответ на вскинутую бровь Малфоя, Гархольд уточнил:

— Приемные.

Слава предкам, юный аристократ не был настырным и не стал выспрашивать дальнейшие подробности, явно собираясь выяснить их самостоятельно. Вот еще один плюс в дружбе со слизеринцем...Хоть пока и будущим.

— Первокурсники, проходите в Большой Зал, сейчас начнется распределение!— громко сказала МакГонагалл, открывая огромные двери и впуская в тихий коридор звуки праздника и яркий свет.

Гоблина поглотил шум и смех столовой залы. Четыре стола, застеленных цветными скатертями, были заполнены учениками, с любопытством рассматривающими новичков. Тысячи летающих свечей освещали помещение. Высокий потолок Большого Зала мерно сиял ночным небом сквозь пелену облаков, подсвеченных последними лучами солнца.

— Я читала, что он зачарован Основателями,— прозвучал пронзительный голос маленькой всезнайки, вещающей кучке магглорожденных, собравшихся вокруг нее.

Гоблин обменялся с Драко понимающими ухмылками. Бедный-бедный факультет, куда попадет эта девочка! Нет, Гархольд совсем не был против магглорожденных (это было бы несколько лицемерно, учитывая, сколько он на них и магглах зарабатывает), но его всегда ужасало нежелание тех вливаться в мир магии. Как, впрочем, и чистокровных — ведь никто из старших Поттеров не запретил Джеймсу жениться на магглорожденной ведьме, его не отлучили от Рода и не выжгли с семейного древа. Лилиана Эванс была сильной, умной и полностью погрузившейся в магию женщиной, одной из тех, кого чистокровные называют «свежей кровью». У этой Грэйнджер тоже был шанс стать такой, если она вовремя поймет, что мир магии — это совсем другая вселенная, и стоит выучить ее законы, чтобы не казаться окружающим невежей и хамкой.

Гархольд, оторвавшись от молчаливого диалога с Малфоем, который, судя по всему, думал о том же, посмотрел вперед, услышав какой-то звук, и увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет из светлого дерева и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Гоблин даже слегка поморщился, представляя, что ему придется надеть ее на голову. «Какие все-таки маги сумасшедшие»— пронеслась быстрая мысль в голове парня.

Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно ее разглядывать, чтобы пока не слишком отличаться от других. Гоблин понимал, что долго не сможет поддерживать имидж тихого и мирного паренька — буйный нрав гоблина скоро вырвется из-под контроля, но пока предпочитал молчать. Чем позднее старый маразматик с длинной седой бородой узнает, где воспитывался его маленький герой, тем лучше. Вряд ли Альбус Дамблдор знает о ритуальных косах гоблинов, а если и знает, то еще долго не сможет доказать, что его — не просто оригинальное плетение. Да и не захочет, ведь гоблин в светлых героях — это не слишком правильно!

На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина — все ученики пристально следили за начавшейся церемонией и будущими учениками, и из-за этого внимания Гархольду было немного неудобно. Драко, вновь присоединившемуся к компании аристократов, судя по всему, тоже было не слишком приятно находиться на пересечении любопытных взглядов, так что он немного нервно оглядывал зал глазами. И из-за этого он выглядел даже еще более высокомерным, чем прежде.

Зеленоглазый тихо рассмеялся.

А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела странную песню, не слишком хорошо срифмованную и музыкальную:

— Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите.

Гархольд никогда прежде не встречал говорящих шляп, обладающих зачатками интеллекта, но у этой явно были проблемы с повышенным самомнением. «И как ей не стыдно такое петь?!»— подумал он, кривясь от высокого скрипучего голоса артефакта. У Распределяющей шляпы не было ни слуха, ни голоса, ни таланта в стихосложении.

— Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

— Приятного аппетита,— хмуро пробормотал гоблин, с нетерпением ожидая конца этого «шедевра»...

Рядом раздались тихое хмыканье мрачного паренька с которым Гархольд ехал на лодке. Тот с явным одобрениям кивнул соседу, сжимая в руке тонкую книжку и явно желая вновь вернуться к ее содержанию.

— Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем,

Что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть, Хаффлпафф ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Рэйвенкло.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Гархольду однозначно не нравились все четыре факультета. Один для не слишком умных вояк, прущих напролом, второй — для тихих мирных исполнителей, дрожащих от страха и неуверенности, третий — для живущих не здесь ученых, а четвертый вообще бредовый — ну какой хитрец открыто заявит о собственной хитрости?

В общем, Гархольд в очередной раз убедился в невменяемости и нелогичности людей. Как было хорошо в родном Клане!

— Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Гоблин только покачал головой, показательно скривившись.

— Предки!— Застонал он.— Какая дурацкая песня!

Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. Зеленоглазый вознес благодарственную молитву Предкам.

— Надеюсь, — пробормотал сосед Зеленоглазого.— Она будет молчать, пока будет находиться на моей голове...

Гархольд согласно хмыкнул. Снова слышать этот противный голос ему вовсе не хотелось...

— Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал откуда-то справа рыжий парень, уже переставший искать своего лохматого приятеля. — Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.

Гоблин только вновь ухмыльнулся людской глупости. Нет, ну это же надо такое придумать! Ведь если сам Гархольд был готов достать фамильную секиру и попробовать отрубить башку каменной твари, то предлагать такое человеческому ребенку было необыкновенно глупо. И, несмотря на все возрастающие подозрения в общем для всех человеческих магов сумасшествии, Зеленоглазый все-таки сомневался, что оно достигнет таких пределов...

Профессор МакГонагалл шагнула вперед, а в руках она держала длинный свиток желтоватого пергамента, похожего на длинный счет очередной аристократки в руках ошарашенного мужа.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она, оглядывая смущенных детей. — После этого Шляпа решит, на каком факультете вам предстоит учиться. Начнем. Эббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была очень большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. Девочка вздрогнула и чуть не свалилась со стула. Гархольд еле сдержал хохот. «Хаффлпафф, однозначно!»— подумал он, закусывая губу. А через мгновение Шляпа подтвердила его диагноз громким криком. Те, кто сидел за крайним правым столом, покрытым золотистой скатертью, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой. Вот радость призраку...

— Боунс, Сьюзен!

— Хаффлпафф! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. Судя по радостным шепоткам, эти девчонки были старыми подругами.

«Боунс, Боунс»— пронеслась в голове Гархольда ленивая мысль. Он уже где-то слышал эту фамилию, а значит, девчонка хоть что-то да значила. Наконец, в его голове появилась колдография красивой женщины средних лет, назначенной главой Департамента Магического Правопорядка. «Надо будет познакомиться с этой блондинкой»— кивнул себе Гархольд, следя за распределением своего соседа.

— Рэйвенкло!— раздался крик и знакомый Гархольда, которого, как оказалось, звали Теренсом Бутом, отправился за свой стол. Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри. Остальные не слишком сильно отвлеклись от своих занятий и книг. «Неплохой факультет»,— хмыкнул парень, приглядываясь к синему столу.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Рэйвенкло, а Лаванда Браун (чистокровная из богатого рода артефакторов, как отметило сознание гоблина) стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гархольд увидел среди кричавших рыжих близнецов из семейства близко познакомившегося с маггловской полицией.

Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. Она гордо прогрохотала за свой стол. В этой достаточно массивной девочке виделась некая стать, явно перешедшая от испанских ведьм. Да и по походке было видно, что она собирается продолжать дело предков и разводить магических скакунов. Гоблин слышал от деда, что юная Миллисент достаточно умна и настойчива, а значит — интересна.

— Финч-Флетчли, Джастин!

— Хаффлпафф!

Гархольд заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Похоже, что она действительно обладала сознанием и могла сомневаться, а это можно использовать.... Так, Симус Финниган — светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора. Этот парень, уже подружившийся с рыжиком, радостно плюхнулся рядом с Лавандой. Зеленоглазый слышал, что Финиганны были старым ирландским родом, достаточно богатым и влиятельным, так что гоблин решил присмотреться и к этому пареньку.

— Гермиона Грэйнджер!

Судя по всему, эта лохматая девчонка с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав свое имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу.

— Гриффиндор! — выкрикнула Шляпа. И Гархольд тут же решил любыми силами отвязаться от красного факультета, несмотря на явную предрасположенность к его цветам, напоминающим ему цвета родного банка.

Рыжий парень застонал — видимо, он верил, что попадет туда же, где были его братья, а учиться вместе с настырной и всезнающей Гермионой ему явно не хотелось. Гоблин хмыкнул, отмечая, что тот все-таки не полный идиот.

Когда вызвали Невилла Лонгботтома, того самого мальчика, который все время терял свою жабу, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета. Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «Гриффиндор». Зеленоглазый только пожалел неуверенного в себе парня, попавшего на факультет бесцеремонных храбрецов. Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся мальчик развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал, через минуту севшей за стол под знаменем ворона.

Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, за которым скрывался истинный страх, и его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

— Слизерин!

Малфой присоединился к своим сквайрам Крэббу и Гойлу, ранее распределённым на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой. Теперь Драко наблюдал за Поттером, все еще остававшимся в шеренге. Гархольд понимал, что тот волнуется, ведь, если гоблин попадет, например, на Гриффиндор, их отношения вряд ли смогут выйти за рамки приятельских...

Не прошедших распределение первокурсников оставалось все меньше, что не могло не радовать Зеленоглазого, уже уставшего стоять на виду у всех. Да и пристальные взгляды преподавательского состава не могли не беспокоить парня...Особенно мерцающий взор Дамблдора.

Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил — те самые индианки, отныне разделенные между Рэйвенкло и Гриффиндором, затем Салли-Энн Перкс и, наконец...

— Поттер, Гарри!

Гархольд поморщился. Он никогда не любил свое человеческое имя, и отзываться на него было достаточно неприятно, но устраивать сцену и раскрываться раньше времени он тоже не хотел. Так что, вздохнув, Зеленоглазый сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Гоблин на это только еще выше задрал подбородок и криво усмехнулся, понимая, что сейчас, скорее всего, напоминал Малфоя.

Последнее, что увидел Гархольд, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. «Люди!»— снова поморщился он. А затем перед глазами встала черная стена.

— Вот гоблин, гоблин!— раздался противный скрипучий голос в голове подростка. Зеленоглазый только застонал.— И что здесь делает сын Клана? Неужели маги таки изменили чертовы законы.... А.... Вижу-вижу, Гархольд...

Шляпа сдавленно захихикала.

— Это будет весело, очень-очень весело! Давно я так не веселись! С тех пор, как Салли вытащил из меня фигу,— она снова захихикала, а Гархольд понял, что безумнее человеческих магов могут быть только человеческие артефакты.— Так, посмотрим-посмотрим...Смелости навалом — ну этого у вашего брата всегда достаточно было. Но Гриффиндор ты, малыш, по камушку разнесешь, а у меня к факультету старины Годри — ностальгия, так что туда ни за что не отправлю! Верность тоже присутствует, но совсем не в понимании Хаффлпаффа, запугаешь ты мне барсучков, приятель...Ум и хитрость — вот твои главные черты, да и эта семейная парочка обмороженных аристократов мне никогда не нравилась, так что вперед! Так что выбор — либо к Салли, либо к Ровене! Отправляю тебя на Сли...

— Эммм, подождите-ка, Уважаемая Шляпа, да будут полны золотом ваши...эээ...полы?— Вставил свой сикль в монолог Шляпы гоблин.

Шляпа хрипло засмеялась:

— Чудовищное зрелище,— проговорила она, явно представляя, как сможет держать рваными полами насыпаемое гоблинами золото.— Спасибо, юный гоблин, но деньги мне без надобности.

Гархольд растерялся — он впервые встретил разумное существо, отказывающееся от денег. Но и это не надолго застопорило его энтузиазм. Несмотря на то, что Слизерин был наиболее выгодным факультетом в плане знакомств, он еще и был факультетом с изрядно подмоченной репутацией, становившимся клеймом на всю жизнь. А гоблин не хотел бы, что бы о нем судили, как о слизеринце. То есть хитром, бессовестном и темном. Нет, он именно таким и был, но раскрывать карты казалось Гархольду попросту глупым.

— А вы не думаете, что заявлять о своей хитрости — не...хммм... хитро? В духе слизеринца поступить на Хаффлпафф и строить интриги оттуда!

— Не-а, Хельга постоянно помогала мне — подшивала, мыла — не отдам ее факультет на растерзание,— гордо проскрипела Шляпа. Гархольд отстраненно подумал, что, похоже, Леди Хаффлпафф была последней, ухаживавшей за артефактом.

— Хей, молодой че...гоблин! Не хамите старшим, а то не стану помогать и отправитесь, куда следует!

— Простите,— скривился гоблин.— Ну, тогда...Рэйвенкло?

— А что мне за это будет?— полностью в традициях гоблинов проговорил артефакт, допуская в голос азартные нотки.

Зеленоглазый улыбнулся, вновь почувствовав себя, как гриндлоу в воде.

— Как насчет того, что я приведу вас в порядок?

Альбус Дамблдор нервно перестукивал пальцами по краю серебряного кубка, наполненного лимонадом. Мальчишка Поттер все еще сидел на табурете, раскачиваясь и болтая ногами. Судя по кривой усмешке, он о чем-то весело болтал со Шляпой, которая так и не отправила героя ни в Гриффиндор, ни в Слизерин. Директор уже начал терять терпение, когда артефакт радостно заорал:

— По рукам, парнишка! Иди ты...в Рэйвенкло! Зал пару секунд молчал, пока длинноволосый парень направлялся к своему новому столу, и поэтому необыкновенно громко прозвенел упавший на пол кубок Дамблдора.

* * *

Дом в яблоневых садах

* * *

На юге Англии, среди тихих маггловских деревушек, в домике, окруженном старыми, покореженными временем, яблонями, живут двое стариков — муж и жена.

Он — седой, морщинистый, с мудрыми и необычайно живыми глазами, занимался, судя по разговорам кумушек, научной работой в сфере химии и даже получал какие-то научные премии. Эти сплетницы видели, как около дома стояли и разговаривали странные люди в длинных черных мантиях академиков.

Она — низенькая, полная, веселая, всю свою жизнь заботилась о том, чтобы увлекающийся супруг не забывал вовремя поесть и поспать. Ее, несмотря на то, что женщина не слишком охотно общалась с остальными жительницами деревни, все любили — в основном, за открытый нрав и поразительную жажду жизни. Ну, еще и за поразительные пироги, которыми она угощала всех соседей.

Звали престарелых супругов Николас и Перенелла Фламель.

Все соседи удивлялись их причудливым именам, и сплетничали о том, что эти двое разных людей сошлись только на почве своих имен и неуемной фантазии родителей. В общем, слухов о них ходило немало.

Но никто из их сегодняшнего окружения не знал, что эта чета была настоящими волшебниками, разменявшими уже шестую сотню лет. Секрет такого долгожительства (а столько сотен лет-это невероятно даже для мага) был одновременно прост и сложен — именно Фламель на восьмидесятом году жизни смог создать философский камень, с помощью которого творился эликсир бессмертия. Ну и, как побочный эффект, превращал некоторые вещества в золото при одном прикосновении. Именно благодаря этому открытию, Николас и его супруга жили необычайно долго и счастливо. С тех пор им не приходилось заботиться о пропитании, и Николас смог оставить магический мир и полностью погрузиться в любимую работу. С ним в добровольное изгнание ушла и безумно любящая супруга Перенелла, поставившая своей целью заботиться о здоровье мужа. Но и ее помощь часто была необходима гениальному алхимику — целительница, обучавшаяся в немецкой Академии еще тогда, когда между словами целитель и некромант практически открыто стоял знак равенства, она всегда была готова помочь мужу с «опытными образцами» и свежими ранами после неудачных экспериментов. К несчастью, философский камень защищал тело только от естественной смерти, но не от ранений и слабоумия. Именно поэтому, не смотря на то, что Николас ушел из магической Англии и ученого сообщества, старый алхимик не переставал работать.

О, сколько открытий валяются в подполе их маленького дома! Сколько ответов на мучающие молодое поколение алхимиков и зельеваров вопросов уже нашел Николас Фламель! Но все это было создано лишь для того, чтобы не дать застояться разуму, держать его в постоянном напряжении, не сойти с ума под грузом прожитых лет, тяжелой памяти жизни, насыщенной не только радостями, но и болью потерь. Возможно, когда он наконец-то решит уйти с этого плана бытия, он передаст Международной Конфедерации Зельеваров и Алхимиков свои изобретения, но уж точно не раньше. Старый волшебник не любил повышенного внимания к своей персоне.

Сюда, в этот маленький садик, созданный заботливыми ручками маленькой жизнерадостной старушки, редко заходили гости. Разве что соседки иногда приходили посплетничать или попросить соль, да пара учеников время от времени проведывала своего учителя. Например, буквально пару месяцев назад заходил Альбус. Алхимик, узнав о приходе ученика и коллеги, даже прервал очередной эксперимент над алхимическим преобразованием живого в неживое, чтобы поприветствовать мага. И, несмотря на то, что нынешний директор Хогвартса пришел к нему по делам, это не помешало двум старикам съесть десяток пирожков, напеченных Перенеллой и выпить четыре чайника ароматного травяного чая с приторно-сладкими лимонными дольками. С этим нехитрым лакомством у двух друзей была связана интересная история, о которой они разговаривали только тогда, когда количество чая в коньяке переходило в ничтожно малую долю. Эту дурную привычку Альбус подхватил у директора одной частной школы, откуда он пытался забрать молодого мага, магглорожденного сироту. Дамблдор с такой ненавистью и восхищением вспоминал об этом жестком мужчине и его невозмутимых речах вкупе с постоянными конфетами, которыми тот пичкал молодого преподавателя, что, став директором, сам начал подсовывать всем дольки. И с любопытством наблюдал за изощренностью человеческого разума в желании отказаться от лакомства.

А попросил Альбус не много не мало, а сам философский камень. Сначала Фламель решил, что приятель наконец-то решил последовать примеру старшего товарища и продлить жизнь проверенным способом, но, услышав невнятные бормотания о том, что камень-де в опасности, почувствовал, что волшебник что-то задумал. Слова за словом алхимик вытащил из Дамблдора всю его комбинацию, завязанную на очередном Темном Лорде, юном герое и его философском камне. И Николас, решив, что это будет достаточно забавно наблюдать со стороны, дал согласие.

И забыл. У него были дела и поважнее далекой интриги Дамблдора — например, то, что содержимое его котла, на полчаса оставленное в лаборатории, уже успело эволюционировать и в прямом смысле сбежать от создателя. Оставалось надеяться, что оно не отправиться в деревню пугать языкастых соседок.

Сейчас же, по прошествии двух месяцев с их разговора, когда новая форма жизни (пока еще безымянная, хоть и называемая Перенеллой ласково и нежно «тварюшка») вырыла себе нору позади дома и ищет пару среди соседских собачек и кошечек, об этой истории ему напомнило письмо из Гринготтса, сообщающее, что сейф, арендованный магом для сохранения камня, был ограблен. Ничто, к счастью, не пропало — Альбус успел забрать бесценный камешек в школу, но все равно это слегка обеспокоило старого мага. Алхимик пока не собирался оставлять этот мир. Он даже подошел и проверил скрытый в подпространстве сейф, где лежали еще три осколка камня, чтобы убедиться в сохранности своего сокровища.

Все было на месте.

К официальному извещению о возмещении ущерба, прилагалась рукописная записка от некого Гархольда Зеленоглазого, инвестора банка, сообщающая, что он вскоре проследует в школу, что бы исполнить Закон и проследить за сохранностью объекта, согласно пункту 11 Договора. Николас, прочитав послание, только захихикал, представив, что может натворить чрезвычайно ответственный гоблин для восстановления чести Клана, едва не допустившего кражу. Гоблин в человеческой школе! Неслыханно!

— Дорогая,— произнес он, ласково обнимая супругу за плечи.— Что ты думаешь о небольшой экскурсии в Шотландию?

* * *

Хогвартс

* * *

После безумного обеда, запомнившегося гоблину невероятной речью директора, которую Зеленоглазый на всякий случай записал в дневник — а вдруг в случайных на первый взгляд словах было что-то зашифровано? — и странной песней, похожей своей безумной какофонией на вопли пьяных гоблинов, их первый курс во главе с двумя старостами факультета отправился в общежитие. Староста девочек, обаятельно улыбаясь одиннадцатилетним ребятам, представила себя и спутника:

— Всем здравствуйте! Меня зовут Пенелопа Кристалл, а этого мрачного типа — Луг МакДугал, и мы старосты факультета Рэйвенкло. Следуйте за нами, мы покажем вам дорогу к общежитиям.

Юные рэйвенкловцы были достаточно организованными и дисциплинированными — из зала более-менее достойными группами вышли только два факультета, и это были их и Слизерина. Старосты Хаффлпаффа, судя по всему, решили рассказать ребятам все, что знали о школьной жизни сразу и, причем, именно в Большом Зале, а краснознаменный факультет все никак не мог успокоиться, что жутко бесило их старосту — высокого рыжего парня из большой семейки, запомнившейся Гархольду еще по Лондону. Переглянувшись с Пенелопой, парень смущенно покраснел и показательно закатил глаза, прежде чем вернуться к попыткам усмирить юных героев.

Тем временем первокурсники-вороны уже шли по коридорам школы, неярко освещенной желтоватым светом факелов. Впервые в этой школе Зеленоглазый уловил хотя бы тень соблюдения элементарных правил безопасности — в то время как мрачный МакДугал шел впереди, показывая дорогу, мисс Кристалл шла замыкающей, пристально следя за тем, чтобы никто не отстал от основной группы. Путь до башни был не близкий, и черноволосая девушка потихоньку рассказывала новеньким основную информацию.

— Итак, вы поступили на факультет, который выпускает самых умных студентов, правда несколько далеких от политики. Большинство из выпускников Рэйвенкло уходят в магическую науку или Отдел Тайн,— голос у Кристалл был очень красивым — такое слегка рокочущее сопрано, так что гоблин слушал старосту с искренним удовольствием.— Так что от вас ожидается соответствие стандартам факультета. Если у вас появляются вопросы и проблемы с учебой — подходите ко мне или Лугу, мы подберем вам репетиторов из тех старшекурсников, что планируют заниматься преподаванием. С вопросами о нахождении той или иной аудитории обращайтесь к призракам — они лучше всех знают все короткие пути. Очень удобно, что наш факультет стоит в стороне от конфликтов, не примыкая ни к одному лагерю, так что вас практически никто не будет трогать и мешать учиться. Наш призрак — Елена Рэйвенкло или же Серая Леди — всегда поможет сориентироваться в факультетской библиотеке или в Хогвартсе. Вы можете спокойно обращаться даже к Кровавому Барону, призраку Слизерина — он, по легендам, был супругом Серой Леди, так что всегда помогает нам в случае неприятностей. Первое время мы будем провожать вас до аудиторий — это магический замок и он постоянно меняется. Здесь двигаются лестницы, исчезают ступеньки, а к некоторым дверям нужен особый подход.

Гархольд, слушая ответственную старосту, только качал головой, в очередной раз не понимая логику человеческих магов. Зачем чинить препятствия и ловушки своим же союзникам? На проверку, «самое безопасное в мире место» по словам «Ежедневного Пророка» и Альбуса Дамблдора лично, оказалось жуткой игрой на выживание. А если ты не успеешь перепрыгнуть через ступеньку? Самолевитацию, как читал юный гоблин, проходят только на старших курсах. Или это такой естественный отбор для человеческих магов?

Тем временем Пенелопа продолжала:

— Мы уже в нашей башне. Здесь, на третьем этаже, находится кабинет Чар, где проходят лекции по этому предмету, личный кабинет декана и несколько больших заклинательных комнат, в которых можно тренироваться в Высших Чарах и ритуалах, но только по разрешению профессора Флитвика. — Девушка указала рукой на дверь темного дерева, рядом с портретом Грапфука Злобного — Гархольд с первого взгляда узнал знаменитого вождя десятого восстания, продержавшегося у власти в Англии целых пять лет. Они медленно поднимались по лестницам — слава Древним Богам, не двигающимся. «Или»— мелькнула жуткая мысль в голове Гархольда.— «Они уже просто спят?», так что все помещения, о которых рассказывала староста, были по правую или левую руку от нее.— Здесь находятся личные комнаты декана. Профессор Флитвик очень добрый маг, так что со своими вопросами можете обращаться в любое время дня и ночи. Но,— тут девушка хитро улыбнулась.— Лучше всего все-таки до отбоя, если вы хотите услышать решение своей проблемы на классическом английском, а не на нецензурном гобледуке.

Зеленоглазый сдавленно хихикнул, вспомнив, как в пятилетнем возрасте ворвался посреди ночи к деду Гриндорху с очередным «гениальным планом» и как тот изощренно ругался на ребенка, прервавшего его сладкий сон в объятьях молодой жены. Так что Гархольд решил обязательно проверить, не разучился ли изгнанник Клана ругаться как настоящий гоблин!

— А вот здесь,— продолжала говорить мисс Кристалл, остановившись у простой дубовой двери.— Вход в наше общежитие. Скоро вы узнаете, что двери во все общие комнаты закрыты паролями, но у нас иная схема, созданная еще Ровеной Рэйвенкло. Вот здесь,— она показала на фигурную висячую ручку в виде головы орла. — Находиться молоточек. Вы стучите им в дверь...

Пенелопа так и сделала, чтобы показать новеньким, как следует входить в башню. Раздался негромкий низкий гул.

— И слушаете вопрос.

Тут же, словно бы неизвестный заранее договорился со старостой, раздался невозмутимый голос магического стража:

— Что было раньше — феникс или пламя?

— Вы должны на него ответить. У рэйвенкловца особый вид мышления, да и ответов на один вопрос бывает до сотни, так что не бойтесь, все получиться. В конце концов, мы совсем не против, если в нашу гостиную будут заходить студенты других факультетов.

— Правда, они не спешат, считая, что у нас скучно,— радостно буркнул Луг.

Пока она объясняла схему прохода в общие комнаты факультета Рэйвенкло, он уже ответил ручке, что-то вроде «круг вечности неразрывен» и прошел гостиную. Первокурсники и Пенелопа тоже вошли внутрь.

Гостиная факультета была потрясающей — это признавал даже гоблин, привыкший к великолепию подземных пещер Гринготтса. Она была круглой, потолок украшали мансардные окна. Высокие, этажа на четыре, стены, закрытые огромными книжными шкафами из темного дерева, с одной стороны перемежались тремя высокими стрельчатыми окнами. В высоту шкафы делились на четыре секции круговыми балконами светлого дерева, на которых стояли небольшие столики и кресла. Везде виднелись лестницы на небольших колесиках для удобства передвижения вдоль полок. В самом низу лежал синий ковер, на котором стояли небольшие диванчики, а у большого камина — около десятка кресел. Над камином из тёмного камня, в небольшой мраморной нише, висел барельеф с изображением факультетского герба.

— У нас на факультете,— наконец-то вновь подал голос староста мальчиков.— Есть традиция. Каждый выпускник приносит в эту библиотеку одну стоящую книгу или монографию. Эти шкафы были зачарованны еще во времена Основателей, так что способны вместить любое количество томов. В общем,— добавил он, переглядываясь со своей коллегой.— Ходить в библиотеку нам практически не нужно. Наша лишь немного уступает вотчине мадам Пинс. Теперь пройдемте в спальни.

Луг прошел к северной стене, где за занавесями из темно-синего бархата находилась дверь. Пройдя сквозь нее, Гархольд и его будущие однокурсники оказались в кольцеобразном коридоре с множеством дверей.

— Здесь,— вновь включилась в разговор Пенелопа Кристалл, — находятся классы для занятий. Здесь есть и просто кабинеты, и специальные помещения. Например, в прошлом году выпускник создал полноценную артефакторную, а лет десять назад была создана превосходная лаборатория для занятий зельеварением. Для чего служит то или иное помещение, вы поймете по табличкам на дверях.

Стоящий чуть позади светловолосый парень буркнул что-то похожее на «ну мы же не совсем тупые, это и сами поймем». Но Кристалл похоже этого не услышала.

Наконец, они подошли к ярко освещенной лестничной площадке, где наверх уходило две деревянные лестницы.

— Теперь мы покажем вам спальни. Девочки и мальчики живут отдельно, так что здесь мы прощаемся,— улыбнулась Пенелопа, подзывая к себе подопечных.— Уже поздно, так что я советую вам ложиться спать — вставать к завтраку надо рано, а время познакомиться найдется и завтра. Спокойной ночи!

Вслед за ней пошли три девочки — Мэнди Броклхерст, Лайза Турпин и Падма Патил. Остальные двинулись за Лугом. Мальчишек было четверо — сам Гархольд, Терри Бут, Энтони Голдштейн и Майкл Корнер.

Поднявшись наверх, они оказались в таком же кольце коридора, как и ниже. Но на этом этаже располагались только спальни мальчиков.

— Вас немного, так что до последнего курса живете все вместе. Уже потом вы получите отдельные комнаты,— Луг прошел к третьей двери и вошел в помещение. Там стояло 4 кровати под темно-синими пологами. Возле каждой стояла небольшая тумбочка с магическим светильником, а на противоположной стене небольшой стол и стул, обитый синей тканью. Около каждого стола было окно, на ночь закрываемое плотными римскими шторами. В ногах кровати стояла тумбочка для вещей, а над изголовьем были встроены в стену несколько полок для книг.

— Так,— осмотрел комнату староста.— Вроде все. Ах да! Домовики уже принесли ваши вещи. У каждой кровати стоит именной сундук, но лучше всего разобрать вещи завтра после обеда. Далее, если вам понадобиться уединение (наш факультет, в отличие от того же Гриффиндора или Хаффлпаффа, уважает личное пространство), то можно раскрыть ширмы.

Повинуясь заклинанию, у одной из кроватей выдвинулись две изящные ширмы на деревянных столбцах с натянутыми штофами сине-бронзового цвета. Эти стенки отгородили весь сектор, принадлежащий Энтони, судя по прочитанной Гархольдом бумажке на изящном чемодане драконьей кожи. Голдштейны, как помнилось гоблину, были очень древним чистокровным родом Голландии, практически полными монополистами цветочного бизнеса, как в магическом, так и в маггловском мире. Причем они занимались не только обычными цветами, но и теми, что используются в зельеварении и ритуалах. Гриндорх, например, едва не плясал от радости, когда Глава семьи отправил своего наследника с сыном в Англию для налаживания бизнеса на острове. А уж когда стало известно, что юный Энтони будет учиться в Хогвартсе, старый директор просто сиял, понимая, что их филиал будет управлять огромными финансами этой семьи еще как минимум семь лет.

— А мы так не можем,— кивнул на выдвинутые ширмы Корнер, магглорожденный или из очень небогатой семьи, так как гоблин никогда прежде не слышал об этом семействе.— Эти заклинания изучаются только в конце первого курса!

— Если вы не можете сделать это заклинанием, всегда можно использовать руки,— ехидно протянул староста.— Надеюсь, это-то у вас не зависит от уровня знаний?

Гархольду положительно начал нравиться этот не слишком разговорчивый старшекурсник.

— Также у этой стены,— МакДугал указал на свободный участок кладки рядом с кроватью.— Можно выйти в коридор, минуя других обитателей комнаты. Здесь та же система, что и в Косом переулке : нужно прикоснуться к этому кирпичу,— юноша показал на более темный камень с изображением геральдического ворона. Затем, следуя своим же словам, прикоснулся темно-серой палочкой к этому камню, и стена разошлась аккуратной аркой, выходящей в предыдущий коридор. Пара человек, проходящих мимо, вежливо поздоровались со старостой и с любопытством оглядели новеньких. Луг тоже кивнул им и, повернувшись назад, вновь обратился к подопечным.— Сможете выйти наружу. Еще вопросы?

— Душ?— вскинул бровь Энтони.

— В конце коридора несколько душевых. Еще? Нет? Ну и отлично! Раскладывайтесь, спите, завтра в полвосьмого я зайду за вами. Будьте так любезны,— совсем не вежливо крикнул уходящий парень. — К этому времени уже быть одетыми, иначе выкину вниз голышом.

Ребята переглянулись, пожали плечами, и ушли искать свои вещи. Голдштейн уже сдвинул немного назад свои ширмы, давая возможность остальным подойти к своим кроватям. Гархольд был рад увидеть, что его кровать располагалась с самого края, у стены, где у него был только один сосед — Энтони, который судя по всему, не будет слишком наглым и чересчур общительным. Гоблин уже пресытился общением с людьми за этот долгий день...Что же будет завтра?! Он не представлял, как проживет этот год.

Но ничего, он найдет хорошее и в этой ситуации.

Завтра начнется новая жизнь Гархольда Зеленоглазого, воспитанника Клана.

* * *

Кабинет директора

* * *

Совещание у Альбуса Дамблдора началось сразу же после приветственного пира. Собравшиеся в кабинете шефа педагоги радостно переговаривались, не обращая внимания на хмурого директора, меланхолично закидывающего в рот ярко-желтые конфеты.

Филиус Флитвик, увлеченно размахивая руками, рассказывал о поездке в Германию, где жили дальние родственники его жены. Впервые за почти полсотни лет супружеской жизни с Элен, ее престарелый отец согласился на встречу с супругом младшей дочери. В разгар войны с Гриндевальдом, бушевавшей на континенте, старый лорд Деренштейн отослал юную Элеонору в Англию, где тогда еще было вполне мирно и спокойно. Геллерт, испытывая некую симпатию к Альбусу, не спешил перебираться с материка на остров, так что юная леди поступила в Хогвартс. И невысокая девушка с пшеничного цвета волосами по уши влюбилась в тогда еще достаточно молодого и вполне привлекательного, несмотря на явные черты подземного народа, преподавателя. И тот, посопротивлявшись совсем немного, скорей для виду, напору северной красавицы, сдался на милость победительнице, проиграв первую и последнюю дуэль, пусть в этот раз и не магическую. Скандал разразился страшный — старый лорд был однозначно против союза с не слишком богатым и не знатным преподавателем, старше его дочери почти на сорок лет. Да еще и полугоблином в придачу, что вообще отвратительно по сути своей! Но старику не удалось забрать дочь от Филиуса — лорд даже присылал на остров наемников-убийц, но Флитвик еще раз доказал, что по праву носит звание лучшего дуэлянта Европы и тут же сделал предложение возлюбленной. Элен согласилась и прислала батюшке письмо, подписанное как «миссис Флитвик», после чего лорд обиделся и почти полвека игнорировал дочь, зятя и внуков. И вот буквально пару месяцев назад соизволил оттаять. Филиус не знал, было ли это из-за того, что старик смирился с присутствием полукровки на своем семейном древе или просто потому, что приближался к порогу смерти. Но отказать любимой супруге чародей не смог, так что все лето чета Флитвиков с детьми и двумя внуками провели в северном замке Дренштайна.

— Надо сказать, — заговорщицки прищурился профессор, — старик, несмотря на явную немощность, не оставил надежд сделать любимую доченьку вдовой, так что пришлось вспомнить буйную молодость. Ловушки, включающиеся при моем приближении, толпы молодцов, желающих отвоевать мое право на звание лучшего дуэлянта... Красота!

Все только приветливо смеялись, зная, как этот маленький и очень добрый мужчина любит хорошую драку. В этом он был истинным сыном своего народа.

Кроме этого, он иногда оглядывался на немного мрачную Миневру, злобно пофыркивающую в его сторону, и победно усмехался. Никто не думал, что юный Поттер поступит на сине-бронзовый факультет и не слушали его, говорившего, что Лили Эванс вполне могла бы учиться у него. Вот сейчас Филиус и предавался тихому злорадству по отношению к анимагу, уже год строившую планы на Гарри-гриффиндорца. Полугоблин понимал, что это не слишком хорошо, но ничего поделать не мог. Уж слишком весело выглядела МакГонагалл, обиженная на весь свет и так похожая на мокрую кошку.

Чуть в стороне, краем уха слушая рассказ профессора Чар о поездке в Германию, разговаривали профессора Спраут, Вектор и Синистра. Еле слышные женские разговоры, сплетни о коллегах и знакомых, да и о последних моделях мантий и шляпок, продаваемых у мадам Малкин и на материке. Пусть по полноватой главе Хаффлпаффа было и не видно, но профессор Спраут была модницей не хуже Синистры. Просто не дефилировать же в своих изящных нарядах между грядками в грязи и навозе? А вот летом, на очередном курорте — во Франции, Индии или Америке — она вместе с мужем всегда производила фурор изысканным вкусом и рубенсовской красотой.

В стороне ото всех, уткнувшись в очередную толстую монографию о защите от вампиров (причем по изображению на обложке креста и головки чеснока — маггловской), сидел мрачный Квиринус Квирелл. Его тонкое бледное лицо, казалось, было еще более истощенным и болезненным, чем обычно. Под бледно-голубыми глазами, воспаленными, с мелкой сеточкой лопнувших капилляров, на которые добродушная мадам Помфри смотрела очень и очень неодобрительно, залегли фиолетовые тени. А огромная лиловая чалма только еще больше усиливала ощущения, что профессор ЗОТИ вот-вот упадет замертво. На его фоне даже Северус Снейп, мрачно подпирающий стенку в углу директорского кабинета, выглядел образцом пышущего здоровьем человека. Надо сказать, что зельевар выглядел немного дезориентированным и растерянным. Он явно был ошарашен решением Шляпы не меньше остальных.

Наконец, оторвавшись от созерцания документов на столе, Альбус Дамблдор обратился к преподавательскому составу, явно уже позабывшем, зачем вообще пришли в эту комнату:

— Я собрал вас...

— Что бы сообщить пренеприятнейшее известие, — буркнул Снейп, показав свое знание русской маггловской литературы. — К нам приехал Поттер!

— Северус, — недовольно протянул усталый шеф. — Я очень устал, поэтому избавь меня от своего сарказма хотя бы сегодня! Но, в целом, ты, как всегда, прав — это один из сегодняшних вопросов...

— А какие тут могут быть вопросы? — Вскинул седую бровь Филлиус, отвлекаясь от тихого разговора с профессором Баббет. — Милый мальчик, явно уверенный в себе, умный и целеустремленный. Я рад, что сын моей лучшей ученицы учится у меня. Я всегда знал, что гены Лили сильнее, чем Поттера, хоть тот и чистокровный, — ехидно добавил он, косясь на злобно зашипевшую Миневру, явно собирающуюся защищать истинного гриффиндорца Джеймса — лучшего охотника всех времен и народов. Тут в голову Флитвика пришла еще одна мысль. — Хотя я буду рад, если благодаря повесе-Джеймсу я получу кубок по квиддичу.

—Филиус, — буквально прошипела профессор трансфигурации.

Ну как ее можно не доводить?! Впервые чародей понимал вечно бранившегося с ней Северуса, сейчас со смесью одобрения и презрения косящегося на полугоблина.

— Филиус, Минерва, ну хоть вы не начинайте! — буквально простонал директор. Он практически не спал всю последнюю неделю, стараясь отыскать своего героя, а теперь и все планы вылетели в трубу, как старая ведьма на шабаш. Альбус знал, что делать с Гарри-гриффиндорцем и Гарри-слизеринцем, но как заинтересовать умного, осторожного и дисциплинированного рэйвенкловца он не представлял. Нет, старый манипулятор не собирался сдаваться, даже понимая, что от слишком независимого Флитвика он не получит помощи, но всё это слишком дезориентировало мага. Он теперь даже не знал, как к Поттеру отнесется Северус — мальчишка с длинными волосами, ухоженный, без очков, скорее походил на своего деда, которого зельевар вполне уважал, чем на отца. Да и поступление на факультет умников могло настроить зельевара на позитивный лад. И с наследником Малфоев мордредов герой успел подружиться. Вся надежда на конфликт Гарри-Слизерин была основана на любимом методе Снейпа — давлении. Возможно, мальчишке перешла гордость и вспыльчивость отца, и он не выдержит сарказм учителя.

— А мы что, мы ничего... Ведь так, Минерва? — Похихикал чародей. МакГонагалл заскрипела зубами, а Снейп только презрительно хмыкнул.

— Так вот, коллеги, — продолжил Дамблдор, усилием воли не давая себя отвлекаться на веселящихся преподавателей. — Я попрошу вас проследить за юным Поттером, вы же знаете, какая у него была тяжелая судьба...

Северус скривился, но от комментариев воздержался. Хотя, в принципе, всем и так было видно презрение к якобы «несчастной» судьбе героя. Впрочем, в ней уже сомневался и сам директор, сознательно создававший эту самую жестокую жизнь. Гарри не выглядел забитым ребенком, он скорее походил на отпрыска старого аристократического рода — властного и уверенного.

— И туманное будущее, — все равно гнул свою линию Альбус, надеясь, что его слушают хотя бы краем уха. — А он так похож на своих родителей...

Слитно проскрипели зубы МакГонагалл и Снейпа.

— Альбус, мы все поняли, — прошипела Минерва. — Мы присматриваем за всеми студентами. А теперь давайте обсудим расписание и пойдем спать. У меня первая пара у Гриффиндора и Слизерина — для того, чтобы не превратить этих несносных детей в крыс, мне понадобиться вся сила воли.

— Одолжить валерьяночки, коллега? — протянул Снейп. — Ах, как я мог забыть, ты от нее, как все кошки...

— Замолкни, Снейп! Линька началась?

Альбус только застонал, обхватив голову руками. Он не доживет до конца года...

А в дальнем углу злорадно ухмылялся Волдеморт, смотря на коллег глазами Квирелла. Он всегда знал, что быть учителем ЗОТИ очень весело!

* * *

Башня Рэйвенкло

* * *

Гархольд проснулся очень рано. Откинув в сторону одеяло, юный гоблин потянулся к теплому халату, вышитому матерью. Накинув его на голое тело — Зеленоглазый еще в пещерах привык спать либо обнаженным, либо в полном одеянии — он встал с кровати. Подойдя к окну и приподняв темно-синие шторы, парень осознал, что, привыкнув к режиму работы Гринготтса, встал еще до рассвета — верхушки корявых деревьев Запретного Леса только-только начинали окрашиваться утренними красками. Все еще пока спали.

Разбирать вещи Зеленоглазый не спешил — смену одежды на сегодня он уже приготовил, а вот распихивать по своему кусочку комнаты оружие и деньги он предпочитал тогда, когда никто не будет этого слышать. С хрустом потянувшись, ворон поплелся к дорожной сумке. Достав из нее темно-зеленый таз, расписанный по краям гоблинскими рунами, он установил его на прикроватную тумбочку. Щелкнув указательным пальцем по рунному кругу, Гархольд наполнил чашу голубоватой водой. Затем, достав два белоснежных полотенца, гоблин опустил одно в воду и, слегка отжав, освежил лицо и руки. Прохладная вода приятно холодила кожу, проясняя скомканные утренние мысли. Затем гоблин вытер лицо и руки сухой тканью. Привычно проходил его утренний ритуал. Проигнорировав нижнюю форму, выданную мадам Малкин, гоблин надел родную форменную рубашку и брюки — все равно под мантией не видно — а затем, изящно затянув сине-белый галстук, принялся причесывать свои длинные волосы. Расчесать такую гриву — достаточно сложное дело, но, слава Предкам, у него есть гребень, способный сам завязать несложную ученическую косу. Иначе бы Зеленоглазому пришлось бы вставать еще при луне...

— А твоя коса что-нибудь значит? — неожиданно раздался голос из-за приоткрытой ширмы. На кровати (уже аккуратно застеленной) сидел Энтони Голдштейн, одетый в белоснежную рубашку и отглаженные до острых стрелок брюки. Он говорил рассеянно, словно бы обращаясь к пустоте, не заставляя общаться с собой. И это понравилось гоблину — именно так, небрежно и ненастойчиво, было принято знакомиться у его народа, так что он слегка повернулся и ответил:

— Да. По виду косы можно узнать ранг и нынешнее занятие хозяина, — Гархольд старательно избегал упоминания о родственниках. Хотя, судя по нахмуренным бровям, парень уже явно на полпути к осознанию расовой принадлежности соседа. В конце концов, не так много народов имеют ритуальные косы. Дед даже предлагал Гархольду срезать волосы для конспирации, но тот не был готов пойти на такой позор. Он не стриг волосы с того дня, когда его приняли в Клан. И срежет косу только в день рождения наследника.

— Интересно, — протянул голландец, разглядывая летающий гребень. А затем невозмутимо отвернулся, возвращаясь к чтению книги. «Есть же среди людей и нормальные личности!» — радостно заключил гоблин. Время шло, а никто больше не просыпался. К ним уже дважды заглядывал Луг МакДугал, мрачно оглядывал спящих ребят и молча выходил. Да назначенного им самим времени оставалось еще минут пятнадцать, и Энтони лениво предложил самим разбудить однокурсников.

— Зачем?— вопросительно вскинул бровь гоблин, отрываясь от полировки лезвия небольшого ножа, который он собирался спрятать в рукаве. Как ни странно, но ни Голдштейн, ни Луг не удивились такому необычному занятию одиннадцатилетнего парня. Чего не бывает, да?

— Кто знает, что с ними сделает староста? Еще обидятся, что не помогли, — пожал плечами голландец, откладывая на полку травник.

— Их проблемы, — пробурчал Зеленоглазый, но все-таки присоединился к Голдштейну в благом деле спасения однокурсников от произвола МакДугала. Он ведь прекрасно понимал, что чем лучше отношения в коллективе, тем легче работать умному гоблину. Так что через десять минут, пинками и уговорами подняв своих однокурсников, они имели возможность полюбоваться на обиженное выражение лица старосты, который не смог поднять свое настроение за счет унижения первокурсников.

— Ну, ничего, — усмехнулся гоблин, накидывая на плечи новенькую мантию. — Рано или поздно нам надоест их расталкивать, и ты сможешь утолить жажду своей садистской души.

Луг дал парню подзатыльник, но, судя по кривоватой усмешке, ничуть не обиделся. Тем лучше...

Флегматично вкушая завтрак, Гархольд рассматривал выданное мисс Кристалл расписание. В принципе, сегодня было не так уж много занятий: сначала две пары у декана, а затем одна у профессора Спраут — после обеда. Чары и гербология — ничего сложного, если судить по имеющимся учебникам. Куда больше беспокоила гоблина трансфигурация — в гоблинской магии подобное было попросту невозможно, и он не был уверен в своих силах.

Рядом невозмутимо завтракал Энтони. Он ел очень аккуратно, пользуясь серебряной ложкой и кусочком хлеба, и практически не отрываясь от старинной книги, закрытой каким-то необычным щитом от случайных капель. Гархольд отметил для себя обязательно научиться этому заклинанию. Справа от него уселся темноволосый Терри Бут, приветственно кивнув Зеленоглазому, и принялся за завтрак, переговариваясь с Майклом Корнером. Слушая краем уха их разговор, Гархольд понял, что был прав, решив, что четвертый первокурсник — магглорожденный. Майкл был сыном университетского профессора истории средних веков и нейрохирурга. «Надо будет пробить их по своим связям», — рассеяно подумал Гархольд, брезгливо отставляя в сторону тыквенный сок. — «Возможно, это будет неплохим знакомством».

— Так, — грозно выдохнул Луг, опираясь на стол позади девочек, занявших места напротив Гархольда. — Все поели?

— А тут подается что-то кроме этой гадости? — брезгливо скривился гоблин, постукивая указательным пальцем по стакану с густой оранжевой жидкостью.

Луг засмеялся.

— Надо сказать, что ты первый, кто спросил об этом на первом же завтраке! Раньше все ждали курса до второго... Обычно мы либо трансфигурируем эту гадость, либо, — он жестом фокусника достал из кармана тканый мешочек. Раскрыв его, он достал оттуда завернутые в тонкую полупрозрачную ткань пакетики с крупными листьями чая внутри. — Сами завариваем в стакане чай.

МакДугал, явно красуясь, очистил стакан от сока, трансфигурировал его в изящную фарфоровую чашку, произнес «Агуаменти», наполняя чистой водой, а затем прикосновением палочки вскипятил воду.

— Полминуты — и готово! — гордо заявил тот, опуская в чашку пакетик ароматного чая. Первокурсники только злобно глянули на парня — они так явно не могли.

— Луг, хватит издеваться над детьми, — засмеялась Пенелопа, выхватывая из рук приятеля чашку с чаем и отпивая большой глоток. — Если вы захотите чаю — обращайтесь к любому не занятому студенту старше второго курса, они вам помогут. А вот чай придется купить самим.

— Походы в Хогсмид, — флегматично заявила Мэнди, — начнутся только с третьего курса. Как мы сможем купить чай или кофе?

— Совиная почта, — выдохнула Лайза. — А лучше попросить у родителей, по почте пришлют всякую гадость.

— Все, разобрались? — снова буркнул староста, неприязненно взглянув на наследницу рода артефакторов. Та только слегка высокомерно усмехнулась. Лайза Турпин явно будет очень красивой девушкой — с непривычной, неклассической внешностью, в которой легко читались следы персидских предков. Бледно-золотистая кожа, темно-рыжие волосы и черные глаза в обрамлении пушистых ресниц, высокие острые скулы и слегка впалые щеки — все это придавало девочке особенный шарм, заставляя запомнить ее лицо, в отличие от той же Мэнди, все еще остающейся в голове гоблина просто размытым образом. И это несмотря на реальный счет в банке, открытый на ее имя влиятельным папочкой.

Аккуратно поднявшись, первый курс Рэйвенкло отправился на первый урок с деканом. Вместе с ними шел и Хаффлпафф, так что было достаточно шумно, но беспокоило это только его и Лайзу, остальные, похоже, были только рады немного разнообразить свою компанию. Падма радостно болтала с Сьюзан и Ханной. Она, судя по всему, была знакома и прежде с этими непосредственными девчонками. Вспомнив о том, что собирался познакомиться с племянницей Амелии Боунс, так, на всякий случай, Гархольд потянулся к троице девчонок. Его проводили удивленными взглядами Лайза и Энтони, лениво перебрасывающийся фразами с невысоким блондинчиком в желтом галстуке. Они, может, пока и не слишком хорошо знали Зеленоглазого, но уже могли осознать, что страстью к сплетням он не страдает.

Девчонки встретили его восхищенными взглядами, по крайней мере, хаффлпаффки — в черных глазах индианки нет-нет да проглядывали искорки смеха и понимания. Все-таки не зря Падма Патил попала именно в Рэйвенкло! Поэтому к внезапно галантному гоблину она отнеслась с легким подозрением. А вот Сьюзан и Ханна были попросту очарованы героем, которым восхищались и до личной встречи.

Так что, усаживаясь в кабинете Чар на вторую парту (не слишком близко к столу учителя, чтобы не строить из себя заучку, и не слишком далеко, что бы не слыть бездельником), Гархольд был вполне доволен собой. Рядом с ним безмолвно уселся Голдштейн, доставая из сумки учебник и свитки.

Урок прошел вполне мирно — декан был довольно занятным полугоблином, рассказывающим о своем предмете увлеченно и интересно. Правда он едва не свалился со своей стопки книг, прочитав имя «Гарри Поттер», но довольно быстро взял себя в руки и продолжил перекличку. Рассказывал мужчина легко, живо и воодушевлённо, он был явно влюблен в свой предмет и старался заинтересовать им окружающих. К каждому заклинанию он рассказывал забавную историю из своей жизни, перемеженную совершенно нескучной теорией. Вот только Гархольд слегка разочаровался тем, что они еще не скоро приступят к настоящей магии — первый месяц будет посвящен исключительно выучиванию движений и теории.

Обед прошел достаточно спокойно, если не считать бесконечных взглядов и шепотков, выводящих гоблина из себя. Везде раздавались крики: «Где он? Это Гарри Поттер? Тот самый?». Но он старательно не обращал на них внимания. Пока, слава Предкам, никто не решался к нему подходить.

За столом Рэйвенкло все вокруг обсуждали первые занятия, так что разговор был на редкость скучным. Куда интереснее было наблюдать за старшими курсами, лениво занимающимися своими делами. Надо признать, что личности под синим знаменем собрались совершенно разнообразные — от высокомерных аристократов, общающихся сквозь зубы и использующих только кинжалы для еды, и до магглорожденных, похожих всклокоченными шевелюрами и разноцветными лабораторными очками на сумасшедших ученых из комиксов. Кто-то читал книги, кто-то умудрялся даже варить какое-то странное зелье, стараясь не крошить бутерброд в варево. На это безобразие с совершенно непередаваемой смесью смирения и гнева взирал профессор Снейп, судя по рассказам старост, достаточно неприятный человек. Гархольд, даже не будучи знакомым с этим Мастером Зелий лично, был вынужден согласиться с мнением большинства — одного злобного взгляда в свою сторону ему хватило, что бы осознать, что завтрашние Зелья станут истинным испытанием для его характера. Правда, иногда за этим неприятием проскальзывало то-то вроде надежды, но слишком редко, что бы гоблин мог брать это в расчет. Так что Гархольд решил на всякий случай перечитать учебник и пару справочников по зельям.

Гербология была достаточно скучной: Зеленоглазый никогда не увлекался растениями и уходом за ними. В подземельях гоблинов практически не было растительности, так что Гархольд совершенно не умел управляться с ними. Но ничего особо сложного в этом не было. Воспользовавшись новыми знакомствами — Сьюзан и Энтони были практически профи в гербологии — он вполне отлично выполнил свою часть работы.

После ужина, поболтав с Драко и познакомившись с несколькими важными в аристократической среде детьми, гоблин поднялся в Башню. Слизеринцы, несмотря на зашкаливавшую высокомерность, были вполне интересными личностями, так что Гархольд был согласен время от времени терпеть их присутствие в своей жизни.

Все рэйвенкловцы-первокурсники, достав сундуки, принесенные услужливыми домовиками, принялись разбирать вещи. Гархольд закрыл ширмы и повесил на них рунные замки, превращающие его комнатку в подпространство, спрятанное ото всех. Теперь, будучи уверен в том, что никто не будет подсматривать, если, конечно, не будет повреждена оболочка, гоблин приступил к разбору вещей.

Достав из кармана небольшой сундучок, Гархольд щелчком увеличил его до прежнего размера. Затем, подойдя к нему, с ужасом рассмотрел дрожащие от напряжения замки. Судя по их виду, они должны вот-вот отлететь... Гоблин, следуя своему крайне развитому инстинкту самосохранения, нырнул за кровать.

Раздался грохот, и мимо него пролетел один из клинков, всунутых матерью в последний момент. Слава Предкам, что он спрятался!

Аккуратно выглянув из-за кровати, Зеленоглазый удивленно взглянул на развороченный сундук и тяжело вздохнул. Сзади раздался тихий нервный смешок, и голос Энтони, смешанный со звоном упавшего клинка, произнес:

— Гарри, помощь не нужна?

Голдштейн смотрел на соседа сквозь приличную дыру в ширме. «Нет, ну как же легко было прорвать завесу! Хотя, возможно, только гоблинский клинок и смог разрезать края «скрытой» комнаты. Изучить бы...»

—Не-а, — небрежно махнул рукой гоблин. — Все уже в порядке.

— Ну, тогда ладно, — пожал плечами голландец, возвращаясь к себе. Как Гархольду нравилось учиться среди ненавязчивых воронов!

За разбором вещей и созданием небольших захоронок с оружием и деньгами, прошел весь вечер, и гоблин улегся спать усталым, но вполне счастливым. Все-таки его родители — молодцы, и Гархольд был уверен в том, что у него есть все, что бы решить любую возникшую в мире людей проблему. Сестра даже сунула ему приличный мешочек с травяным чаем, что вообще было отлично. Да и питаться отвратительной кашей и омлетом, подаваемыми в Хогвартсе за завтраком, при наличии стольких пирогов матушки не придется. Их хватит на весь учебный год...

В эту ночь маленькому гоблину снилось, что он, во главе армии гоблинов и пары новых знакомых, берет штурмом сначала Министерство, а потом и сам Хогвартс, и он радостно улыбается, помахивая во сне внушительной фамильной секирой. Время шло, сменялись дни.... Все шло привычно и достаточно скучно. Даже ужасающие в первые дни лестницы, не подчиненные логике, стали привычными. Нет, на несколько минут это развлекало, но Зеленоглазому ничего не стоило просто перепрыгивать с одной на другую, когда они начинали упрямиться. Все-таки сориентироваться в лабиринтах и ловушках Гринготтса было труднее. Уроки были не сложными. Единственное, что разнообразило учебу Гархольда — это уроки Зелий и Истории. Первые — потому что черноволосый зельевар так и не потерял надежды завалить «мистера Поттера», а второй потому, что Зеленоглазый имел все возможности поспорить с призраком о любимых восстаниях. Все-таки воспитанник Клана знал о них несколько больше преподавателя, хоть и специализировавшегося на их расе. Гриндорх рассказывал воспитаннику, которого считал внуком, за неимением прямых наследников, об этом нахальном маге — Биннсе, настырном и наглом, которого, однако, довольно сильно уважали гоблины. Они даже пропустили его в святая святых — библиотеку подземелий, так что знал он немало.

Флегматичный призрак, встретив коллегу по увлечению, сразу же оживился и принялся радостно переругиваться с первокурсником. К вечеру об этом знаменательном уроке было известно всей школе, но на остальных ребят полупрозрачный профессор не обращал внимания. И самое большое, чем гордился мальчик — это то, что он не проговорился о своих не слишком обычных родственниках даже учителю Истории.

Возвращаясь к мрачному профессору Снейпу, то первый урок прошел пусть и ожидаемо, но все-таки очень и очень неприятно.

Ворвавшись в кабинет, Северус Снейп застыл напротив класса. Все с явным восхищением и легким страхом уставились на внушительную фигуру учителя. Зельевар был крайне высоким человеком — выше многих, кого приходилось видеть гоблину, высоким и худым. Его бледно-желтое лицо было необыкновенно запоминающимся, причем, вовсе не из-за внушительного римского носа, выступающего, словно клюв огромной птицы, а из-за высоких скул и слегка впалых щек, черных изогнутых бровей и аристократически-тонких губ, плотно сжатых в презрительно изогнутую линию. Еще заслуживали особенного внимания его руки — большие ладони с длинными, тонкими пальцами и ярко выраженными суставами. Гархольд, если честно, не понимал, почему старшекурсники сравнивали зельевара с летучей мышью, он скорее походил на огромного ворона — руки-лапы, нос, словно огромный клюв, и черная мантия, летящая за профессором как крылья. Осмотрев будущих учеников с презрительной ухмылкой, Северус Снейп буквально вдавил одиннадцатилеток в пол своим тяжелым взглядом. Гархольд только удивленно покачал головой — да они же так будут его бояться, что вряд ли смогут сосредоточиться на занятии и сварить что-то более или менее приличное!

Вступительная речь профессора была вполне впечатляющей, наполненная красивыми образами и метафорами, язвительная и саркастичная, она раскрывала его богатый внутренний мир, скрытый под строгой черной мантией. И почему профессор не хотел показывать его в обычной жизни? Гархольд даже записал ее на память — жаль, что профессор не писал книг, так как его слог был достаточно интересен для чтения. Интересно почему? Зеленоглазый даже почувствовал легкую симпатию к этому человеку, правда, только до того момента, когда тот, дойдя до фамилии «Поттер» презрительно протянул:

— О, мистер Поттер! Наша новая знаменитость! — причем фамилию тот выплюнул как грязное ругательство. Не то, чтобы Гархольд испытывал теплые чувства к двоим, умудрившимся родить его человеком, но беспричинная ненависть была ему неприятна. И обидна. Одно дело, когда тебя ненавидят за твои собственные дела, и совсем другое — когда за чьи-то чужие. Так как он никогда прежде не встречался с наследником Принцев (гоблин наконец-то вспомнил, откуда он слышал эту фамилию — Снейп), то был уверен, что тут наследил его биологический папочка — профессор ненавидел именно его фамилию, да и женщина редко может вызвать такую слепую ненависть. Зеленоглазый, тяжело вздохнув и смело встретив взгляд учителя, подумал, что надо написать отцу — пусть узнает, что творилось в Хогвартсе лет двадцать назад.

За размышлениями о несправедливости жизни и о том, как эту несправедливость исправить, Гархольд пропустил тот момент, когда зельевар подошел прямо к его с Энтони парте и, нависнув над невысоким парнем, спросил:

— Что будет, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни, Поттер?

— «Напиток Живой Смерти», крайне сильное снотворное, сэр, — спокойно произнес Гархольд, вежливо вставая со стула.

Энтони одобрительно хмыкнул уверенности однокурсника, а Ханна с немым восхищением уставилась на храброго парня, способного не бояться грозного профессора.

— Где взять беозар? — въедливо и недовольно потянул Снейп.

— В желудке козы или шкафу с ингредиентами, — невозмутимо ответил гоблин. Гархольд не раз общался с подобными субъектами и знал, что если отвечать спокойно и точно на заданный вопрос, то вызовешь у них намек уважение. Симпатию вряд ли, а вот уважение — вполне, вполне. Большего пока Зеленоглазому было не нужно.

Профессор отодвинулся, сложив руки на груди. На его бледном вытянутом лице уже не было ни ненависти, ни презрения — они сошли как маска, и из-за нее показалось легкое любопытство ученого, чей эксперимент пошел совсем не тем путем, что подсказывала элементарная логика. Честно говоря, этот взгляд сулил Гархольду еще больше проблем, чем прошлый, ненавидящий, но Зеленоглазый все равно собирался довести дело до конца.

— Аконит и волчий корень? — Эффектно вскинул бровь Мастер Зелий.

— Одно и то же, сэр, — кивнул Гархольд.

— Десять баллов Рэйвенкло, — таким же спокойным тоном ответил профессор. По его виду было не понять — удовлетворен он ответом ученика или, наоборот, разочарован, что тот не стал очередным «бараном, не способным понять эту тонкую науку», но первый раунд противостояния закончился совсем неплохо, по мнению гоблина.

После этого каждое начало урока превратилось в какую-то странную игру «вопрос-ответ» или «завали Гарри», и пока все еще была ничья. Несмотря на то, что Гархольд целенаправленно штудировал учебники и справочники, профессор регулярно находил вопросы либо вообще без ответов, либо пропущенные мальчишкой. Учитывая, что еще пара занятий и учебник первого курса будет уже полностью проговорен гоблином и Мастером Зелий, вскоре придется начинать почитывать второй курс. Вряд ли профессор остановиться, не разгромив противника по всем пунктам. Иногда Зеленоглазому казалось, что учитель просто ищет повод придраться, иногда — что таким странным способом учит «не слишком тупого», по его собственным словам, Поттера.

В общем, общение с зельеваром было странным и не слишком приятным, так что парень старался не попадаться тому на глаза вне уроков и старательно игнорировал тяжелый взгляд Северуса Снейпа в Большом Зале.

Еще одним странным субъектом в преподавательском составе Хогвартса был профессор Квиринус Квирелл. Гархольд все никак не мог понять, что это за субъект. С одной стороны — замкнутый, трусливый и лживый человечишка, один из худших экземпляров из этой обезьяньей породы, с другой, иногда, когда тот считал, что его никто не видит, вокруг него словно бы разворачивалась теплая темная мантия магии, спрятанная в тщедушном теле. Темная, да что там — черная магия. Нет, гоблин не имел никаких предрассудков по отношению к цвету используемой человеческими магами магии, в конце концов, его собственная, древняя, произошедшая от сил высших эльфов, имела очевидный темно-фиолетовый цвет, причисляемый Министерством к запрещенному. Но все равно, такой цвет и металлический привкус крови на языке, не подходил ничтожному Квиреллу, явно не способному защититься и от безобидных пикси. А еще иногда Гархольд чувствовал чужое, отстраненно-злобное присутствие, которое его крайне беспокоило.

Зеленоглазый даже спросил декана, который почему-то испытывал к нему нежные чувства (возможно из-за Лили Эванс или его старой «победы»), об этом молодом мужчине, но по его рассказам все было как-то мутно. Невзрачный учитель маггловедения неожиданно возвращается из Албании практически сошедшим с ума и тут же получает самую престижную и опасную должность, на которой уже двадцать лет никто не может продержаться и года. Все удивились, но, зная странную логику директора, смирились. Кроме, пожалуй, Северуса Снейпа, по местным легендам жаждущего эту должность для себя. В общем, понятно, что ничего не понятно. Этот тихий парень беспокоил Зеленоглазого даже больше, чем зельевар — мотивы учителя ЗОТИ были туманными, но однозначно сулящими неприятности, так что гоблин отстраненно наблюдал за Квиреллом, отмечая все больше странностей. Например, он иногда видел, как тот вполголоса говорил сам с собой, причем на два абсолютно разных голоса. И, если отбросить мысль о том, что их преподаватель — сумасшедший с раздвоением личности, то все становилось еще ужаснее. Тот либо был одержимым, либо страдал от проклятия двойственности. Интересно, хоть кто-нибудь заметил это кроме гоблина? Очень странно, если это не так. И наводит на мысли о квалификации учителей в этом учебном заведении. Или о том, что на проклятого и бесполезного Квирелла какие-то ставки в неизвестной Зеленоглазому игре. И на него, похоже, тоже.

Остальные преподаватели были куда нормальнее. Синистра, красивая и эффектная женщина, преподающая астрономию, была в меру спокойной и невозмутимой, в меру веселой и остроумной, профессор МакГонагалл — анимаг и профессор трансфигурации, была хоть и строгой, но справедливой. А ее редкая улыбка, расцветающая на тонких губах, когда ученик правильно выполнял задание, была на редкость обаятельной, делая ее моложе лет на двадцать. Пусть она и смотрела на Гархольда странно обиженно (видимо ожидала, что он, как и его биологические родители, поступит на ее краснознаменный факультет), но никогда не занижала оценки, как Снейп. В общем, все шло спокойно, если не считать мелких, незначительных происшествий. Зеленоглазый переписывался с семьей, рассказывая им об учебе человеческой магии, разбирался с бумагами Гринготтса, иногда даже совершал сделки на расстоянии, делал уроки.... Все как всегда.

Так продолжалось до Хэллоуина.

* * *

Личные покои профессора ЗоТИ

* * *

Лорд Волдеморт брезгливо морщился, глядя в окно глазами своего слуги — у Квиринуса Квирелла было отвратительное зрение, и мужчине приходилось сильно щуриться, чтобы в подробностях рассмотреть, как бывший однокурсник — Хагрид — тащит в школу очередных мутантов своего чудо-огорода. Нет, полувеликан явно считал, что сии чудовища — тыквы...Мир праху тех гриффиндорцев, что решат прикоснуться к мерно вздымающемуся боку оранжевого овоща!

Светило яркое октябрьское солнце — уже не настолько жаркое, как летом, но все еще приятно греющее мертвенно-бледную кожу профессора. Что Лорд Волдеморт собирался делать с наступлением холодов, когда поддерживать нормальную человеческую температуру в медленно умирающем теле далеко не сильнейшего мага этого мира будет крайне сложно, Темный Лорд не знал. Пока еще оставалась надежда на кровь единорогов, стадо которых он все-таки сумел обнаружить на прошлой неделе в Запретном лесу, но он прекрасно понимал, что Хагрид скоро обнаружит исчезновение единорогов и сможет согнать табун в безопасные районы за логовом акромантулов, куда Темный Лорд никогда не сунется. Ну, по крайней мере, пока он вынужден жить в этом слабом и никчемном теле презренного теоретика. Так что он планировал в самое ближайшее время добить выбранную жертву и (по старой приютской привычке) скрестить пальцы, в надежде, что выпитой крови хватит на то, чтобы дожить до конца года, пока он не достанет философский камень.

То, что в замке действительно находится это чудо алхимической мысли, Волдеморт был уверен — в конце концов, эманации отрицания смерти темный маг ощущал прекрасно. За долгие годы изучения всевозможных искусств, связанных со смертью и возрождением (об этом не говорилось, но Том Марволо Реддл в свое время получил даже диплом целителя), он научился ощущать любые движения потоков силы, связанные с его главной целью. Темный Лорд прекрасно понимал, что старик Дамблдор готовит ему ловушку — те испытания, что он (и, скорее всего, его коллеги)создают в коридоре на третьем этаже пройдет любой удачливый первокурсник, что уж говорить о том воре, что сумел взломать сейф Гринготтса, от которого они и должны, официально, защищать. Надо признать, что Темный Лорд не имел никакого отношения к легендарной краже, поэтому был вдвойне насторожен — судя по всему, у него появился соперник в поисках легендарного артефакта.

Он так и не смог узнать о тех препятствиях, что приготовили его коллеги (хоть и слышал от слегка пьяной МакГонагалл что-то про шахматы), а задавать вопросы было запрещено Директором, так что Волдеморт собирался поступить совсем не по-слизерински, а именно проверить путь самолично.

Отвлекающий маневр — в виде пойманного горного тролля (заодно Темный Лорд решил разобраться и со своей комнатой-испытанием)— был уже готов и, очнувшись от заклятья, должен был достаточно нашуметь, чтобы никто не заметил исчезновения «очень нервного и впечатлительного» профессора. Разве что Снейп мог помешать планам своего бывшего хозяина, но обмануть эту гадюку будет уж слишком сложно.

Лорд Волдеморт поморщился — по лицу лепечущего от постоянного страха и мигреней Квирелла пробежала дрожь — он с детства ненавидел Хэллоуин. Еще в приюте маленького Риддла, «сына дьявола», постоянно запирали в эту ночь в маленьком тесном чулане, в темноте, среди пыли и паутины, голодного и избитого. Даже после того, как Том Марволо Реддл стал приезжать в Хогвартс или позже, празднуя Самайн с Малфоями, он никак не мог избавиться от того тревожного ощущения приближающихся неприятностей.

Внизу пробежал Поттер, ловко проскочив между ног Хагрида, убегая от пары соплохвостов, вырвавшихся из вольеров горе-селекционера.

Сердце Темного Лорда замерло.

Что-то будет.

* * *

Хогвартс, Большой Зал

* * *

Праздничный ужин в Хогвартсе был достаточно впечатляющим, даже на взгляд придирчивого гоблина, хоть и сильно отличался от привычного Гархольду. Дома на Самайн собирался весь Клан, праздновали его достаточно традиционно — со свечами, кострами и вкусными матушкиными пирогами. Здесь же праздник был показательно маггловским — с огромными тыквами-«Джеками», сладостями в виде летучих мышей и скелетов, тыквенными пирогами, кашами и конфетами. Надо признать, что Гархольду было даже интересно вжиться в эту нестандартную среду, хоть он и не собирался отказываться от традиционных подношений древним. И Энтони, и Терри, да и девочки собирались присоединиться к вечерним гуляниям.

Гархольд, поговорив с Драко, узнал, что чистокровные Хогвартса, привыкшие праздновать традиционный Самайн в поместьях, собираются каждый вечер 31 октября на поляне у Запретного леса. На северной поляне, чуть левей Черного озера, еще со времен Основателей был выложенный мшистыми камнями «ведьмин круг» или, как говорили гоблины, «хоровод Высших», и чистокровные всегда праздновали Шабаши именно на том месте. Зеленоглазый буквально дрожал от нетерпения увидеть эту поляну — за столько лет празднования магических Шабашей круг должен был настолько пропитаться магией, что приобрел бы подобие собственного сознания, как в клановом помещении.

— Гархольд,— протянул из-за спины Малфой. М-да, вспомнишь....

— Привет, Драко,— кивнул гоблин, слегка сдвигаясь в сторону Терри, с подозрением разглядывающего ярко-оранжевое пюре в тарелке. Судя по разговору с Янусом Эйвери, шестикурсником-зельеваром, он собирался провести анализ этого блюда, ибо сомневался, что такой цвет можно получить без магии.— Ты что-то хочешь?

— Неужели,— вновь потянул блондин, аккуратно присаживаясь рядом с рэйвенкловцем. Его мантия была идеально отглажена, а сквозь слегка расстегнутый ворот школьной мантии просматривался бархатный костюм и восточный шейный платок, оттеняющий его бледную кожу. На лице юного аристократа была привычная кривая улыбка, придававшая его лицу высокомерное презрение. Несмотря на то, что Гархольд уже привык к чрезмерно важному поведению юного Малфоя, тот периодически все еще бесил его своим детским поведением.— Неужели я не могу просто прийти поговорить со своим знакомым?

Гархольд хмыкнул. Изящный кинжал, зажатый в его правой руке, ловко отрезал от запеченного фазана (и фаршированного тыквой, естественно) небольшой кусочек.

— Малфой — и просто поговорить?— вскинул бровь мальчик, оглядывая соседа.— Не поверю. У вашего семейства своя репутация...

— И мы ей гордимся,— кивнул наследник семьи Малфоев. А затем, пожав плечами, перешел к делу, оставляя этот раунд за Поттером. — Ты помнишь, что мы сегодня идем на поляну?

— Естественно!

— Так вот, Гархольд,— продолжил слизеринец, доставая из ножен свой кинжал и накалывая на него кусок рябчика, уводя его прямо из-под носа Энтони. Кинжал был с резной ручкой из слоновой кости — явно из фамильного набора Наследника, сходного с родовым, висящим рядом в черненных ножнах.— Мы собираемся тут сразу же после ужина. Должен тебя предупредить...

Гархольд обернулся к соседу. Неуверенность в голосе Малфоя удивила его. Этот парень, как думалось гоблину, был вообще не способен на смущение и неуверенность.

Драко Малфой смотрел на приятеля необыкновенно серьезно. На его тонком, так похожем на сидха, лице не было ни намека на улыбку.

— Наше празднество несколько отличается от того, что принято в,— он остро улыбнулся, лишь взглядом выдавая то, что угадал народ, приютивший блудного героя, — тех кругах, где тебе приходилось жить раньше.

— Я ожидал подобного,— Гархольд уже давно ожидал того, что Драко догадается. Несмотря на то, что Драко был спесивым аристократом, буква в букву следующим старому Кодексу, он оставался сыном Люциуса — а значит, имел мозги. Да и приверженность традициям была скорее плюсом, нежели минусом. В конце концов, привыкнуть к двум сквайрам за плечами парня было совсем не сложно, особенно учитывая, что начав вращаться в кругу людских аристократов, он сам начал обзаводиться свитой. Терри, Лайза, Падма...даже, наверное, Энтони, хоть к нему самому должен в следующем году поступить сквайр из вассальной семьи.

— И все же не понимаю, почему ты так обеспокоен?

— Ваши,— Драко аккуратно подбирал слова. Он понимал, что окружающие, скорее всего, догадались о гоблинском происхождении Зеленоглазого намного раньше, чем он, но и осознавал, что юный гоблин не хочет, что бы это было объявлено во всеуслышание.— Убеждения и нормы морали могут слегка отличаться от наших...

— Сомневаюсь,— хмыкнул Зеленоглазый.

— Они отличаются,— пропела Падма, улыбаясь самыми кончиками губ.— Даже разные нации часто не способны понять мысли друг друга, что уж говорить о...разных местах воспитания.

— Я сомневаюсь, что вы сможете придумать что-то, что удивит мое воображение.

— Посмотрим,— пожал плечами Драко.— Просто моя честь не позволит мне не предупредить...иностранца...о возможных неприятных ситуациях.

Драко поправил шляпу, лежащую на его зализанных волосах. Подобная — только с сине-бронзовой лентой — была и на голове Гархольда. Так как сегодня был праздник, он тоже был вынужден напялить все это, хммм, «великолепие». Так же как и все аристократы, привыкшие в точности исполнять инструкции Кодекса. Гоблин, не желая прослыть «возмутителем спокойствия» или просто неуважительно относящимся к традициям, и тем самым оскорбив будущих инвесторов, старался точно следовать этикету их мира, в тех случаях, когда это не шло в разрез с честью Клана.

Наконец, так и не доев рябчика, Малфой встал из-за стола, давая знак сквайрам следовать за ним. Вежливый полупоклон в сторону Гархольда и Энтони — единственных равных по положению семье Малфоев среди первокурсников Рэйвенкло — встретил такие (!!!же) идеальные жесты мальчишек. Со стороны это казалось высокомерным расшаркиванием, вызывающим презрение и отвращение у многих более «современных» семей, но являющееся знаком принадлежности к старому кругу.

И тут резко хлопнула дверь. В нос Гархольда, сидящего почти у самой двери, ударил запах страха, пота и черной магии. В дверях стоял профессор Квиррелл.

— Тролль,— завопил он.— Тролль! В подземельях тролль.

И грохнулся в обморок.

Вокруг зашумели, заговорили, завопили...А Гархольд думал только о двух вещах — о том, что он, похоже, сможет отпраздновать Самайн по-гоблински, и о том, что странный профессор, весь пропитанный ароматом запредельной тьмы,слишком сильно переигрывает.

И, словно бы в ответ на сомнения Зеленоглазого, тонкие бесцветные губы Квиринуса Квирелла на миг изогнулись в холодной ухмылке.

* * *

Подземелья Гринготтса

* * *

У самого начала подземного лабиринта собрались сотни гоблинов. Дети и старики, мужчины и женщины, даже несколько представителей других народов, принятых в Клан, собрались сегодня для встречи древнего как мир праздника. У каждого в руках была наполненная пряно пахнущим маслом чашка из вручную обожженной глины, которую по окончанию ритуала они подожгут от навьего пламени.

Впереди всех стояли двенадцать старейшин, чьи длинные, снежно-белые волосы были заплетены в тысячи косичек кожаными шнурами и драгоценными камнями. На спокойных лицах древних старцев не было заметно ни тени эмоций — только отрешенная радость, только надежа на благословление Ушедших в несбыточное богов.

Наконец, один из них поднимает вверх свою длинную, сморщенную ладонь — и, повинуясь властному жесту и волне темно-фиолетовой магии, хлынувшей из хрупкой фигуры, все замолчали, пристально следя за началом церемонии. Без слов вперед шагнули воины — молодые мужчины, старики, даже мальчишки, и замерли перед каменной аркой. Среди них можно было увидеть и нескольких женщин в добротных кольчугах и изукрашенных рунами кожаных доспехах — подземный народ никогда не делал различий в плане того, кто защищает Клан.

Вход в лабиринт был открыт. Огромные двери из мореного дуба, обитые железными лентами, были прикреплены к каменным стенам подземелья цепями, а в глубине прохода слегка фосфоресцировали лишайники, обильно порастающие в таком наполненном магией месте, как ритуальный лабиринт.

— Пришло время,— глухо роняет Старейшина.

— Наступила пора Охоты,— вторят ему собратья.— Уже проснулась Дичь.

И, словно бы подтверждая слова гоблина, из глубин подземелья донесся грозный, наполненный злобой и отчаянием крик зверя. Он, отражаясь от грубо обработанных стен, дрожал среди фигур воинов, наполняя их сердца предчувствием погони.

И гоблины ответили невидимой Твари боевым кличем.

Пришло время Охоты.

— Надеюсь у тебя тоже хороший праздник, Гархольд,— пробормотал Грипфук, вскидывая на плечо тяжелую алебарду и отправляясь вглубь скал.

* * *

Коридоры Хогвартса

* * *

Гархольд целенаправленно крался по опустевшим коридорам старого замка к раздававшимся вдалеке шагам огромного зверя. На его плече уютно устроилась огромная секира, которую он захватил из гостиной еще до ужина (и спрятал в подпространственном кармане, созданным отцом), словно бы предчувствуя праздник, достойный гоблина. А в сапогах парень — на всякий случай — припрятал несколько столовых кинжалов, позаимствованных у рассеянных однокурсников.Столовые скрамасаксы старых семей вполне подходили на роль оружия.

Узнав о появлении в школе горного тролля — младшего сородича горных великанов — Зеленоглазый не раздумывал ни секунды перед тем, как отправиться на поиски ритуальной жертвы Предкам. Гоблин никогда прежде не выходил на Охоту — отец опасался, что он погибнет в бесконечных коридорах великого лабиринта, по легендам Клана, простиравшимся по всем свету — под горами, долинами, морями и океанами. В способностях сына управляться с оружием поверенный не сомневался — в конце концов, на Жертву всегда выходили не в одиночку — а вот в его способностях сориентироваться в таком насыщенном магией месте был не уверен. Еще один недостаток его человеческого происхождения — Гархольд всегда был слишком чувствителен к такому скоплению Сил, так что к ритуальной Охоте мальчика никогда не допускали. И вот здесь, в человеческой школе, где он не так сильно, как в родных подземельях, чувствовал опьянение магией — то самое, что даровало воинам его народа легендарное боевое безумие, он не мог отказаться от соблазна добыть свою первую Жертву. Огромный тролль был вполне приемлем на роль Твари — его ущербным интеллектом можно было смело пренебречь — хотя прошло то время, когда в гоблинских лабиринтах охотились на пленных воинов — низкорослый народец все еще считал выше своего достоинства охотиться на тупых чудовищ. На алтарь дома Старейшин лили кровь великанов, мантикор, драконов и тварей-из-за-грани, ну а он сегодня прольет кровь тролля. Это будет достойная Первая Жертва юного гоблина.

Гархольду казалось, что даже призраки покинули коридоры замка, да и рамы портретов пустовали. Скорее всего, директор отправил их в подземелья, что бы отыскать тролля в запутанных коридорах владений Слизерина. Мальчик не знал, зачем одержимый профессор (а он сейчас уже практически не сомневался в недуге заикавшегося Квирелла) соврал коллегам — но сейчас это даже было ему на руку. Пока профессора обшаривали немаленькие подземелья, он вполне мог успеть закончить свою Охоту. С загадками учителя ЗоТИ можно было разобраться и потом.

Завернув за угол, юный гоблин увидел, как темно-серая туша Твари пробралась в туалет Плаксы Миртл — странного привидения, одного из немногих, как заметил Зеленоглазый, способных воздействовать на реальный мир. Мало кто задумывался, но постоянные потопы старого туалета были прямым следствием действий невзрачной девочки — а кроме нее, Гархольд знал только Пивза, способного строить пакости студентам. Гоблину было очень интересна сущность Плаксы, но у него все еще не было времени зарыться в свитки факультетской библиотеки, а его однофакультетников этот вопрос почему-то не привлекал. Гоблин вообще удивлялся, что история этого плаксивого приведения было здесь неким «секретом Полишинеля» — все знают и поэтому не говорят (и, похоже, даже не думают). Но Гархольд не собирался быть подобным глупым и недальновидным людям, и если у него была возможность приобрести полезного союзника, он не собирался ее упускать.

Наконец-то тролль полностью вошел в дверь. Мальчик не мог понять, что могло привлечь кровожадную тварь в старом туалете — не призрачные же прелести Миртл — но для его планов это было как нельзя лучше. Победить в одиночку, на открытом пространстве, огромного зверя было ему не под силу, но вот в ограниченном пространстве — комнатке, где серому гиганту будет не развернуться, шансы маленького вертлявого гоблина резко повышались.

— И все-таки,— пробурчал Зеленоглазый, прокрадываясь к двери.— Что он там нашел?

Ответом ему был истошный крик, раздавшийся из комнаты.

Драко Малфой ускользнул от своих однокурсников сразу же, как Маркус отправился в гостиную, готовить малый круг для празднования Самайна. Из-за того, что какой-то идиот притащил в Хогвартс горного тролля (в сказочку директора о преодолевшем Запретный лес и защиту школы звере, никто из здравомыслящих людей не верил — наивные грязнокровочки в эту категорию не попадали), впервые за Салазар знает сколько лет студенты Слизерина не зажгут огни на старом ведьмином круге. Это очень сильно расстроило наследника рода Малфоев, с раннего детства слышавшего рассказы о навьем пламени, зажигающемся на мшистых камнях во время ритуала, но не так сильно, как должно было.

В отличие от многих, он прекрасно осознавал, что тот хитрый гоблин, что оказался всенародным героем, явно что-то задумал, поэтому-то и не пропустил момент, когда мальчик, отстав от группы рэйвенкловцев, скользнул в боковой коридор. Избавиться от ощущения, что где-то происходит что-то интересное, а он не при деле, было невозможно и это крайне беспокоило сына одной из Блэков — семейное любопытство передалось Драко в полной мере. Дома сия черта характера весьма и весьма беспокоила отца, вынужденного навешивать на свои вещи фамильные чары, чтобы до них не добрались шаловливые ручки отпрыска. Так что Драко, едва избавившись от пристального внимания старосты, ринулся на встречу приключениям. Ни Панси, ни Винс с Грэгом не выдадут друга, да и Маркус вряд ли вынесет отсутствие парня на суд декана, так что Драко вполне мог себе позволить проследить за приятелем и, если это будет выгодно и безопасно, помочь в намечавшейся заварушке. Достав из кармана старое мутное зеркало, блондин нараспев прочитал заклинание и, назвав имя Гархольда, двинулся в сторону, указанную серебристой стрелочкой, возникнувшей на поверхности.

Этот артефакт создала его бабушка по материнской линии, еще во времена своей учебы в Хогвартсе. Юная Диана Грюм — сестра печально известного ловеласа Александра Грюма — была крайне общительной девушкой, а перед каждой заядлой сплетницей, рано или поздно возникает вопрос — как найти нужного тебе человека в крайне сжатые сроки на огромной территории школы? К счастью, девушка была еще и очень умна — и, помучившись немного, создала вот это зеркало. Так что слизеринец был уверен, что не упустит Гархольда.

Когда стрелка вывела его к старому туалету, Драко был практически не удивлен. С таким героем как Гархольд, надеяться на то, что местом такой битвы станет что-то более подходящее для сочинения героической баллады — например, лестницы, Зал наград, да, в конце концов, просто лабиринт коридоров школы, было бы смешно. Очень в стиле гоблина — убить злобное чудовище в туалете. Женском.

За дверью раздался девичий визг, рык горного тролля и боевой клич Зеленоглазого. Битва уже началась — а Драко все никак не мог решиться внести свой вклад в Охоту приятеля. И не столько потому, что опасался попасть под дубинку тролля, сколь потому, что хорошее воспитание не позволяло юному аристократу входить в женскую туалетную комнату. От этого позора ему будет не отмыться — старые клуши еще лет сто будут обсуждать бесчинство и распутность наследника Малфоев в будуарах и бальных залах пыльных мэноров.

Только когда он услышал стон друга, а под ноги ему выкатилась серебряная секира, Малфой плюнул на воспитание и совершенно по-гриффиндорски поспешил на помощь. С усилием таща внушительное орудие убиения, он прижался к самой стене, обозревая поле боя.

Посреди комнатки, скрючившись из-за невысокого потолка, стоял тролль. Его бугристая темно-серая кожа была покрыта внушительными царапинами — все-таки не зря славилось оружие, зачарованное подземельным народом! Тролль старался поймать Гархольда, быстро перемещавшегося по помещению, но так, чтобы заслонять забившуюся под умывальники грязнокровку. Сейчас в юной гриффиндорке не осталось ни капли былого высокомерия правильной девочки-заучки: опухшее от слез лицо, расширенные зрачки и порванное мокрое платье — она выглядела испуганной и жалкой, что, на взгляд аристократа, походило ей намного больше. Драко считал, что девчонка слишком уж кичится своими мертвыми знаниями — с таким отношением (и, чего уж скрывать, происхождением) ей дорога только в библиотекари. И то и другое поправимо — но только с желанием самого человека влиться в чужой мир, а этого у гриффиндорки абсолютно не наблюдалось.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы хоть как-то помочь своему спасителю, она только прячется и плачет. Осознав, что пока ничем не отличается от лохматой грязнокровки, Малфой ринулся в бой. Чистокровные должны во всем превосходить остальных!

— Мечом и магией заклинаю!— прокричал мальчишка, бросаясь на чудовище.

На фарфоровом личике Драко расцвела кривая усмешка. Он с детства мечтал прокричать старый боевой клич семьи. Разве не хорошее начало новой жизни?

Зеленоглазый не мог отрицать, что человек пришел очень даже вовремя — белобрысая макушка Малфоя вполне сносно отвлекла Жертву, пока Зеленоглазый, до этого просто вгонявший в старые царапины кинжалы однокурсников, чем, судя по всему, только злил тупую тварь, смог добраться до брошенной слизеринцем секиры.

Гоблин не мог не признать, что приятель двигался неплохо — для человека, конечно. Очень гибкий и быстрый, он весьма точно попадал своим костяным кинжалом по оставленным Зеленоглазым царапинам и он, в отличие от столовых ножей, прорезал тугую плоть тролля практически до кости. Густая, темно-красная, практически черная, кровь гиганта закапала на мокрый пол, оставляя на темно-серых камнях маслянистые разводы. Именно это и стало для тролля роковым — наступив на одну из таких луж, он с грохотом упал на пол. Правда, этого не хватило на то, чтобы вырубить тварь — и тот успел схватить замешкавшегося Малфоя за ногу. Гархольд уже собирался отрубить Жертве руку (что было весьма не кстати, ибо в дар предкам всегда приносили цельное тело избранной твари), когда в бой вступила уже позабытая рэйвенкловцем Грэйнджер.

Девочка, наморщив густые брови, ринулась вперед, торжественно прокричав:

— Вингардиум Левиоса!

Что собиралась поднять этим заклинанием незадачливая ведьма, было не ясно, но поднялась башка тролля, которую, явно испугавшись своей ошибки, гриффиндорка тут же и отпустила. Этого гигант уже не выдержал — бледно-голубые глаза закатились, а пальцы, сжимающие лодыжку аристократа, разжались и бессильно упали на камень.

— Я не хотела,— пробормотала львица-отличница, с отвращением рассматривая лежащий у ног полутруп.— Я просто хотела поднять осколок...

— Бывает,— буркнул гоблин, доставая из-за пояса резной кинжал из клыка дракона. Его подарил воспитаннику Гриндорх, отправляя в школу — дар, который обычно преподносили уходящему странствовать гоблину, чем, надо признать, Гархольд очень гордился.— Но я очень рад, что у тебя не получилось.

— Что?!— возмущенно вскрикнула девочка, упирая руки в бедра.— Ты рад, что я ошиблась?! Я так и знала, что ты...

— Если бы у тебя все получилось,— тем временем продолжил гоблин, слегка очерчивая на груди тролля линии будущих разрезов.— То Драко бы лишился ноги, а мне пришлось потратить еще несколько минут на то, чтобы прикончить эту махину. А там бы подошли учителя, и нам бы всем сильно влетело...

Девочка только скривилась.

А Зеленоглазый тем временем приступил к вырезанию рун. Очертив на груди тролля круг, он аккуратно вписал туда знаки, мгновенно зажегшиеся бледно-зеленым светом, доказывая, что Жертва достойна.

— Что ты делаешь?

Высокий голос нежданной свидетельницы едва не заставил гоблина ошибиться в написании. Вполголоса выругавшись (мальчишка успел много чего выучить, подсматривая за дедушкой, ругающимся на юных помощников), Гархольд решил ответить — во-первых, это было единственное, что могло хоть на время заткнуть настырную магглорожденную, а во-вторых, она ведь тоже приложила руку для убиения Жертвы, а значит, имеет право на часть благодати Предков, как и Драко. Сначала он не хотел делиться частью древних сил, но сейчас думал, что это не плохой способ привязать к себе союзника.

— Готовлюсь принести в Жертву врага, убитого в бою,— пояснил он свои действия нависшей над ним гриффиндорке.

— Фууу,— протянула она, наморщив вздернутый носик.— Это же анахронизм!

— Это — традиции,— презрительно протянул Малфой, отталкивая девочку в сторону. Он-то, в отличие от магглорожденной заучки, вполне понимал, что ему крайне повезло оказаться здесь. У себя дома Малфои всегда приносили жертвы на Самайн, только вот они никогда не превышали пегаса или гиппогрифа, да и количество Причащавшихся Мощи было куда больше, так что блондину перепадали крохи благодати.— И ты, грязнокровка, никогда не поймешь их значения!

— Это гадко и мерзко,— все равно гнула свою линию Грейнджер.— Это — просто пережитки прошлого!

И я не собираюсь в этом участвовать!

— А тебя никто и не заставляет,— неожиданно зло огрызнулся Гархольд.— Катись отсюда, если мы тебя так раздражаем!

Гриффиндорка только фыркнула.

— И пойду! Скажите спасибо, что я не расскажу обо всем учителям. Хотя,— она, уже стоя в дверях, обернулась к мальчишкам и, смерив их укоряющим взглядом, закончила.— И стоило бы!

После чего ушла в сторону башни.

Парни немного помолчали, слушая, как капает вода из разбитого умывальника. Наконец, Драко произнес, пожимая плечами:

— Дура же, хоть и умная!

Юный аристократ просто не мог уложить в своей голове, что кто-то мог добровольно отказаться от благодати — и это не смотря на то, что уход Грейнджер был ему вполне на руку. Да еще и угрожать рассказом преподавателям! После того как они ее спасли! Нонсенс!

Гархольд же только покачал головой, еще раз убеждаясь, что ум и разум — две совершенно разные вещи. Если честно было даже немного обидно на такое явное пренебрежение со стороны совершенно не понимающей основ мира, в котором собралась жить, девчонки — она ведь даже не поняла, что отказавшись разделить победу, посмеявшись над традициями его народа, оскорбила гоблина. Гархольд не знал, что делать дальше — то ли оскорбиться и, проявив всю хитроумность и злопамятность своего народа, отплатить за нанесенное оскорбление, то ли просто плюнуть и не обращать внимания на эту совершенно ему бесполезную девочку. Наконец, остановившись на втором варианте (и решив, что она просто не достойна его времени), он вновь принялся за дело. Наконец, все руны вырезаны и Гархольд, достав две чашки, расписанные руками сестры, принялся напевать старые молитвы, медленно опуская нож прямо в сердце тролля, все еще медленно трепыхающееся прямо посередине огромной груди.

— Духи умерших, следящих за нами, дарующие нам силы,— произносил гоблин.— Примите Жертву нашу, нашими руками приведенную к Порогу.

Зеленоглазый медленно вынул кинжал и, приложив к ране чашки, наполнил их густой кровью чудовища. Драко, с благоговением приняв чашу, внимательно вслушивался в слегка каркающую речь своего спутника. Его отец, обучив наследника трем языкам — французскому, испанскому и вейловскому, не давал мальчику даже основ гобледука, так что Малфой мог только догадываться о значении старой молитвы.

— И даруйте нам свое благословление!

Гархольд почувствовал, как повеяло Холодом-из-за-Грани, а по телу тролля пошли узоры из беледно-зеленой измороси, как и по чашам с кровью, зажатым в руках заклинающих.

А потом пришло пламя. Ни Драко, ни Гархольд никогда раньше не видели, как в реальный мир приходит навье пламя, поэтому зрелище горящего зелеными всполохами воздуха поразило их до глубины души. Самые темные и густые сполохи были вокруг тролля и в чашах с кровью — практически черные, отливающие изумрудной зеленью, они пожирали Жертву, даруя присутствующим силу и мощь, передающуюся из поколения в поколение, хранимую в крови чистокровных. А остальные — полупрозрачные, бледно-зеленые, залечивали раны Причащающихся, впитывались в плоть их, в оружие, принесшее победу.

Через несколько минут все исчезло — только вот в комнате больше не было туши тролля, а по виду мальчишек было и не сказать, что еще несколько минут назад они сражались с огромной тварью, победить которую не каждому взрослому по силам.

Только вот...

— А что мы будем делать с этим разгромом?— обозначил мысли Гархольда Малфой, оглядывая разрушенный умывальник, потрескавшиеся плиты и разбитое зеркало.

Зеленоглазый уже хотел было ответить приятелю, когда из-за двери крайней кабинки послышался дрожащий голос:

— А что это вы здесь делаете? Вы...Вы...Делаете что плохо,— заявила Миртл, выплывая сквозь дверь. Ее не слишком симпатичное лицо еще больше портили опухшие от слез глаза, а уж когда она завопила, увидев, во что превратился ее любимый туалет.— Вы испортили мой туаааалеееет! Судорожное рыдание Плаксы и потоки воды, полившейся из глаз призрачной девочки, выгнали мальчишек из комнаты быстрее любого окрика.

Обернувшись на прощание, Гархольд заметил, как Плакса задорно ему подмигнула. Гоблин еще раз напомнил себе поговорить со странным привидением самого обычного женского туалета, и поспешил в свою гостиную, чтобы успеть лечь до отбоя.

А позади продолжала надрываться в плаче Миртл, самое необычное привидение Хогвартса. Ей тоже хотелось повеселиться...

* * *

Кабинет директора

* * *

Квиринус Квирелл (а вместе с ним и Темный Лорд) усиленно старался не уснуть под нудное бурчание Миневры. Старая знакомая всегда была занудной, да и годы прибавили ей вредности и въедливости, так что профессор ЗоТИ считал, что преподавательский состав достоин ордена Мерлина за то, что выслушивают ее и директора на всех собраниях.

А уж это привычка Дамблдора устраивать летучки глубоко за полночь!

У Темного Лорда были не проверены контрольные, не подготовлена практика, да и поспать хотелось бы подольше, чем пару часов — тело тощего Квирелла разлагалось быстрее, чем рассчитывал Волдеморт. А тут Альбус со своим чаем! Его что, утром нельзя попить, до завтрака?

Ей Мерлин, Темным Лордом быть куда проще!

— Я одного не понимаю,— прервал обличительную речь МакГонагалл, направленную на отвратительное состояние крыши в башне Гриффиндора (как к этому пришла профессор трансфигурации, если разговор был о том, что печально известные близнецы рыскали по школе вслед за троллем, не понимала, похоже, даже сама женщина), Флитвик.— А тролль-то был или все-таки нет?

Все разом посмотрели на Волдеморта, разом спрятавшегося за личиной Квиринуса.

— Я-я-я ег-го виде-д-де-дел,— пролепетал тот.

— Ну, это еще не факт, что он был,— процедил Снейп, подозрительно косясь на коллегу.— Это все слишком напоминает отвлекающий маневр. Кстати,— зельевар пристально взглянул на коллегу своими черными глазами.— Где вы были во время поисков?

— В под-дз-дзе-мельях,— упрямо гнул Волдеморт, не глядя в глаза проницательному слуге.

— А не на третьем ли этаже, многоуважаемый?— прошипел маг, саркастически выделив последнее слово.

Третий этаж разочаровал мага. Мимо Цербера он вполне смог просочиться (правда на будущее стоит найти другой способ преодолеть трехголового пса — это тело было слишком слабо, что бы использовать столь затратные заклинания), а остальное вообще показалось Темному Лорду игрой для первокурсников, чем, по сути своей, и являлось. Но признаваться скользкому магу Волдеморт не собирался, так что только презрительно фыркнул. Правда со внешностью и заиканием Квирелла, это получилось как жалобное хныканье.

Слава Мордреду, от падения Лорда в пучины презрения к самому себе, спасло вмешательство Дамблдора:

— Мой мальчик,— как Реддлу было приятно смотреть на унижение зельевара!— Успокойся, ты просто слишком сильно беспокоишься...

— Это называется паранойя, Северус,— похихикал Флитвик, прячась от разъяренного зельевара за внушительной фигурой Помоны Спраут. — Но не беспокойся, это лечится...

— Друзья мои, успокойтесь, у нас есть более важные вещи, чем обсуждение Запретного коридора и исчезнувшего тролля!

Волдеморт насторожился. Что же такого еще скрывается в школе...

— Что мы будем делать с тыквами, если ученики отказываются пить сок?!

Волдеморт застонал — в такие моменты он прекрасно понимал почему проиграл прошлую войну — как можно сражаться с человеком, чья логика не подвластна никаким расчетам?!

— С вами все хорошо, Квиринус?

— Конечно, Поппи,— кивнул профессор, возвращаясь в полудрему.— Со мной все просто чудесно...

* * *

Совятня

* * *

Драко Малфой отпустил огромного черного филина, привязав к его лапе свиток с одним предложением. Отец все поймет. Поймет и будет доволен, возможно, даже горд своим отпрыском.

«Клык познал кровь».

* * *

Дом Старейшин, Гринготтс

* * *

В полутемном помещении Дома Старейшин, у самого алтаря Предкам, вырезанном в толще скалы, сидел на коленях дряхлый гоблин. Единственным живым на его неподвижном, сморщенном как сухое яблоко, лице были темные глаза — сияющие практически потусторонним светом, подвижные, мудрые. Старейшина Аграххон уже стоял в начале Моста, ведущего к теням Предков, и именно поэтому он уже год был во главе Совета. И, как и все его предшественники, он, в ночь после Охоты, сидел у подножия алтаря, ожидая Знака Высших.

Правда, даже он не помнил о том, что бы кто-то дождался этого ответа. Уже слишком давно не случалось того, что бы смогло пробудить Предков от их дремы. И, надо сказать, что большинство этому даже радовалось. Древние летописи говорили, что во времена восстаний духи мертвых часто стояли рядом с вождями и Старейшинами, давая советы и умножая мощь древней магии. Теперь же, когда большинство гоблинов уже и не ждет возвращения былой славы их народа, древние идолы давно молчат, обратившись из живого света в бездушный камень.

— Приятно видеть, что ты не забыл традиций,— раздался позади глухой голос. Аграххон вздрогнул — тот странный холод, что он ребенком почувствовал при смерти отца, снова проник в дальнюю комнату Дома Старейшин. Ирракиалла тоже был Первым Старейшиной и, как говорила мать, в тот день за его душой пришли тени Предков.

— Даруй вам Высшие все золото неба, — произнес он, оборачиваясь к сияющему силуэту. Ни восторга, ни страха, ни предвкушения не звучало в голосе самого старого гоблина Клана. Он уже давно не испытывал таких чувств, и даже появление легендарной тени не могло прорвать стену спокойствия, сооруженную временем вокруг сознания Старейшины.

— Как давно я не дышал воздухом Нижнего Мира,— тем временем говорила тень. Голос посланца звучал глухо, раскатисто, словно бы доносясь до Аграххона сквозь лабиринт пещер и гротов.— И если бы не ваш человечек, то еще долго бы пребывал в дреме...

«Человечек?»— промелькнуло в голове старика. — «Неужели Гархольд что-то натворил?»

— Именно так, потомок,— тень замерцала, становясь то более материальной, уже явно похожей на силуэт достаточно высокого гоблина в старых доспехах, то вновь превращаясь в серебристый дымок, дрожащий воздух над горящим зеленым пламенем ритуальным костром.— Это дитя, несмотря на свое происхождение, принесет вам истинное величие. Или же...

Тень усмехнулась и впиталась в камень идола, превращая его в живую, дрожащую в такт невидимому сердцу, плоть алого, иссеченного золотыми жилками, камня. А в дальней пещере, уже давно не слышавшей шагов Предком, эхом звучало:

— Или величайший позор...

* * *

Библиотека Хогвартса

* * *

Гермиона Грэйнджер мрачно смотрела на древний фолиант и в полголоса проклинала свою вчерашнюю истерику. Чего стоило ей, вместо того, чтобы сбегать из полуразрушенного туалета на третьем этаже, досмотреть ритуал до конца? Это, как оказалось, вполне могло изменить всю ее жизнь...

В старой книге, которую гриффиндорка нашла в вотчине мадам Пинс, рассказывалось о магических празднованиях Самайна, а точнее, о том, как эти ритуалы видоизменялись со временем. Хотя...Как сказать, видоизменялись...Девушка, вспомнив прогресс родного мира, презрительно хмыкнула. По сравнению с маггловским миром, магический, похоже, существовал в спокойном, застоявшемся болоте, практически не изменяющимся с течением веков и цветущим ряской из старых, пыльных традиций.

А еще он был наполнен множеством мелочей, разительно отличавшихся от знакомых ей. Нельзя сказать, что Гермионе, привыкшей к комфорту Лондона, было легко в магическом мире. Многие вещи, привычные выросшим в магическом мире Англии однокурсникам, были для неё откровением: и зачарованный гребень, с помощью которого Лаванда с лёгкостью делала необычные причёски, и то, что её соседки носили кружевные рубашки с корсетами вместо нижнего белья, и то, что эти самые рубашки, зачарованные температурными чарами, грели лучше самого тёплого свитера, и то, что краны в туалетах включались прикосновением волшебной палочки — всё было ей непривычно и чуждо.

А некоторые вещи вызывали даже легкое недоумение и неприятие — например, большие фарфоровые горшки вместо унитазов в некоторых туалетах школы. И те же расписные сосуды под кроватями — так как ночью им не разрешалось выходить из гостиной, а туалетов в гостиной и спальнях Гриффиндора не было. Гермионе пришлось привыкнуть к этому, хотя она и считала это дикостью. Да и множество других вещей, которые она так и не поняла. Она, лишенная этих знаний (и стесняющаяся спрашивать), мерзла, тратила много времени на то, что бы элементарно причесаться (дома ее волосы заплетала мать), и долго наблюдала за другими, прежде чем просто помыть руки или принять душ. Вот и вчерашний ритуал — такой обычный для древних родов — для нее оказался последней каплей, вызвавший шок. Единственное, чем она могла гордиться, так это тем, что хотя бы не разревелась перед мальчишками, а смогла уйти достойно.

Только вот, как оказалось, именно уходить-то и не следовало. А следовало как раз остаться, чтобы причаститься древней силы.

Несмотря на то, что ей до сих пор становилось дурно при воспоминании о лежащей на мокром полу туше, в грудь которой маленький мальчишка воткнул костяной кинжал, теперь Грэйнджер понимала, что пережить это было просто необходимо, чтобы быть принятой в этом мире как можно быстрее. Он, как оказалось, слишком сильно отличался от привычного ей раньше. И ей это совсем не нравилось — мир магглов был активнее, чище и понятнее нового. В одиночку изменить замшелый мир магии было невозможно, а для того, что бы у нее появились союзники, нужно получить авторитет. Для того, что бы получить авторитет — нужно вписаться в новый мир. А для того, что бы в него вписаться — нужно принять его правила. Замкнутый круг. Строить логические цепочки Грэйнджер умела отлично.

Но сейчас уже поздно. И хотя она считала, что она с Поттером и Малфоем квиты — они ей помогли (и то, Гарри явно пришел не ее спасать, а сражаться с чудищем), а она их не выдала, поговорить с мальчиками было бы неплохо. Гархольд, несмотря на то, что изрядно разочаровал девушку, прочитавшую десятки книг о Мальчике-Который-Выжил, все-таки был похож на того героя, что рисовало ее воображение. Возможно, она все-таки сможет найти себе друзей достойных ее интеллекта и амбиций.

Надо признаться, что у Гермионы никогда не было друзей в младшей школе — почему-то все ребята избегали высокой нескладной умницы. Девочка никогда не понимала, почему никто ее не ценит, не желает играть или вместе ходить в библиотеку — о ней вспоминали только тогда, когда надо было что-то списать или сделать. Когда же пришло письмо из Хогвартса, она тешила себя мыслями, что это все потому, что она «не такая», потому что она «волшебница»— и еще больше отдалилась от знакомых, но только вот в новом мире все оказалось едва ли не хуже, чем в старом — здесь она «магглорожденная», «грязнокровка», «чужая». И вот это было практически не исправить.

Что ж, этого ей не изменить.

Тогда...На лице девушки появилась упрямая улыбка. Тогда она станет самой умной грязнокровкой этой школы. Такой, что с ней станут считаться все — и напыщенный сноб Малфой, и холодно-отстраненный Поттер, и все остальные.

* * *

Большой Зал

* * *

За столом Рэйвенкло было привычно тихо. Все разговоры велись в полголоса, так что за пределами их сине-бронзового стола, вряд ли кто-то мог расслышать хоть слово. Это немало импонировало гоблину — его просто бесило, что он каждое утро вынужден слушать ор гриффиндорцев, аханье и оханье хаффлпаффцев, и вечные склоки красных с зелёными...

Со стола змей ему кивнул Драко — после разделенной жертвы мальчик стал немного ближе к воспитаннику Клана, так что Гархольд ответил слизеринцу вежливой ухмылкой, уже намного больше похожей на обычную улыбку. Беловолосый парень ощутимо изменился после этой ночи, правда, заметили это только самые внимательные — его волосы стали более яркими, в глазах появился неземной блеск. Теперь в нем было куда больше от магических народов, чем от человеческого племени, возможно, в его крови уже не раз отметились «существа», чем и объяснялась неожиданная лояльность рода Малфоев к Темному Лорду.

— Эта Грэйнджер странно на тебя смотрит, Гархольд,— проговорила Падма, поднося к губам деревянную пиалу — на тёмном дереве наги сражались с золотыми птицами. Зеленоглазый мог предположить, что это иллюстрация древней легенды, рассказывавшей об основанию «змеиных» родов. Гоблин был уверен, что Патил были одними из них — например, он заметил, что по спине близняшки шла татуировка (край ее выглядывал из-под воротничка мантии) — узоры в виде змеиной кожи; также «говорящими» были некоторые оговорки индианок и глубокий немигающий взгляд темных глаз, как и биение темной холодной магии, исходящий от них, когда они думали, что их никто не видит.

— Да ничего страшного,— буркнул гоблин, краем глаза следя за указанной гриффиндоркой. Нельзя сказать, что эта магглорожденная девчонка занимала в его голове хоть каплю места, но все-таки Грэйнджер, без сомнений, была ярким пятном их курса. Возможно, она могла бы занять неплохое место в будущем правительстве — если, конечно, у нее достаточно силы, и если найдутся достойные покровители. А второе вытекает из первого. Отец, отправляя Гархольда в школу, говорил ему присматриваться к магглорожденным — но на первом курсе только к тем, кто имеет вес в маггловском мире. Ведь школьные успехи первых двух курсов не значат ничего, кроме того, что у этой девчонки достаточно трудолюбия и старания — для заклинаний и зелий, которые даются студентам на этих курсах, не нужно много силы, а вот на последующих курсах разница в уровне силы перемешает все результаты. Так что он не собирался обращать на нее внимания больше, чем необходимо.

— У нас возникли некоторые...разногласия. Но мы их решим,— кивнул он.

— Это будет хорошо,— вмешался Луг, нависая над гоблином. Его длинные волосы свисали на лицо, скрывая слегка погасшие глаза и темные круги под ними. Гоблину это показалось очень странным, так как он никогда раньше не видел этого тщеславного парня в таком отвратительном виде. —А то по школе ходят слухи, что эта девчонка была в разрушенном туалете Миртл...Нашему факультету не нужны неприятности, Поттер.

— Я тоже к этому не стремлюсь, МакДугал.

— Искренне надеюсь, Поттер.

— Какой-то он сегодня злой,— сказал Гархольд сидящей напротив Турпин.— Не знаешь, что вчера было?

— Он за вас сильно переживал,— пожала плечами Лайза, поправляя медные сережки, покрытые древними рунами. Ещё в сентябре Гархольд запросил информацию о ее семье из Гринготтса, и был приятно удивлен. Он и раньше знал, что Турпины были древним аристократическим родом, приплывшими на остров с северного побережья, на драккарах воинов-викингов, и ни разу за всю свою историю не допустившими кровосмешения или пересечения с людьми, лишенными магии. Именно поэтому внешность девушки была настолько экзотичной — в ее крови смешались маги Персии и Македонии, кельты и скифы, вейлы и наги. А, получив ответ от отца, Гархольд понял, почему он многого не знал о материальном положении ее семьи — старая леди Турпин, бабушка Лайзы, последняя женщина этого рода, не слишком активно управляла многочисленными счетами, предпочитая мирную работу над индивидуальными артефактами.

Когда Гархольд изучал магический рынок, то был неприятно удивлен его бедностью в плане финансовых операций — в общем, их практически полным отсутствием. Лишь несколько фирм работали с множеством акционеров, о вот остальные...Все предприятия в МагАнглии делились на три типа. Первый — гигантские мегакорпорации, подчиненные одной семье и объединяющие под своим крылом тысячи филиалов. Это, в основном, фабрики по производству артефактов, ингредиентов для зелий и инструментов для ритуалов, одежда и предметы мебели и роскоши. Эти корпорации практически неподконтрольны банку и держащим его гоблинам — старые семьи неохотно пропускают посторонние руки в семейный бизнес. Второй вид предпринимательской деятельности — это маленькие частные лавочки, разбросанные по всей Англии. Это мелкие аптеки, артефакторные, булочные и ателье. Они сильно зависят от хозяина — магов в Англии не так много, так что большинство людей в небольших деревнях знают, где купить лекарства, где варят лучшее сливочное пиво, а где сидит гениальная мастерица. Этот бизнес гоблины могут спонсировать, давать кредиты — выкупать эти предприятия смысла нет, только если вместе с хозяином, ибо к новому человеку не придут даже в старую лавку. И третий, к которому относилась и бабушка Лайзы, это частные мастерские, изготовляющие вещи под заказ для родственников, друзей и знакомых. Тут гоблины посуетились еще в незапамятные времена, когда они служили связным звеном между враждующими семействами. Тогда были нередки случаи, когда конкуренты предоставляли порченые камни или испорченные ингредиенты, так что народ подземелий стал посредниками между ними. Но и в эти пространства рынка Гархольда, как единицу неизвестную и неопытную не пускали. Все, что оставалось юному гоблину — это маггловская часть бизнеса старых семей и магглорожденные, желающие заработать на курсах и акциях.

Именно поэтому Зеленоглазый ничего не знал о Турпинах — они, не являясь активными клиентами, никак не отметились в его памяти.

— Переживал?

— Ну да,— темно-рыжие локоны девушки упруго качнулись в такт изящному пожатию плеч. Медные кинжалы буквально порхали в руках девушки.— И ты, и Малфой исчезли в то время, когда считалось, что по школе ходит тролль!

— Надо сказать, что мы тоже были взволнованы,— добавил Энтони.

Гархольд пожал плечами. Он понимал, что однокурсники ждут от него объяснений, но не был намерен их давать. То, что произошло вчера — тайна, тайна его народа, тайна только для него, Драко и Предков. И одной гриффиндорки. «Надо все-таки за ней присматривать». Поэтому он, уцепившись за фразу Турпин, спросил, игнорируя вопросительные взгляды соседей:

— А откуда Луг узнал про Драко?

Энтони, вскинув бровь (и дав понять, что заметил, как Малфой изменился на «Драко»), ответил на вопрос гоблина:

— А он как раз тем вечером как раз по зеркалу с Иванной Розье болтал, когда Маркус обнаружил пропажу «особо важного куска платины», по его словам,— усмехнулся Голдштейн.— А МакДугал-то не дурак, сразу понял, откуда проблемы растут. Они теперь все из одного места будут.

Гоблин только скривился.

— А что его связывает со старшей Розье?

Расчет гоблина был на то, что тут в разговор вновь вступят девушки, и отведут от него(!!!пробел)вопросительные взгляды парней. И, надо сказать, что он полностью оправдался.

Мэнди и Лайза радостно переглянулись и посвятили юношу во все перипетии помолвки двух старых семейств. Кажется, Гархольд понял причины отвратительного вида Луга — как раз вчера их семьи окончательно утвердили сроки свадьбы, пришедшиеся на начало зимы. И хотя Иванна была необыкновенно красива — темноглазая блондинка из Слизерина входила в тройку первых красавиц Англии, и, наверняка, была умна, как дочь одной из Мастериц Чар, — свободолюбивый шотландец не спешил так быстро связывать себя узами брака. Но это часть того, что должен аристократ своему роду — стабильность жизни и развития магии. Гархольд, скорее всего, и сам окажется в таких же рамках, когда ему исполнится четырнадцать и тянуть с помолвкой, как представителю старого рода Поттеров, ему будет уже неприлично, как и Драко, как и Энтони.

Еще несколько минут девушки жизнерадостно щебетали, пока мрачный Луг не отправил всех на уроки. Гархольд старался не забыть все, что рассказали ему однокурсницы — далеко не глупые девушки вылили на гоблина море полезной информации, которую он сможет использовать в дальнейшем.

— Что у нас сейчас?

— Зелья, — скривился Корнер, которому они особенно не удавались. Нет, до лавров «взрыв»-Лонгботтома ему было далеко, как, впрочем, и до Уизли (именно такой была фамилия рыжей семейки с вокзала), но на уровне Рэйвенкло это было заметно. Снейп не сильно к нему придирался, но и выше «удовлетворительно» никогда не ставил. Сам Гархольд стабильно получал «Выше ожидаемого» и это его полностью удовлетворяло. Лучшими среди них были Энтони и Падма — они всегда получали «Превосходно» и Снейп иногда даже соизволял чем-то им помочь.

— Готовься,— хихикнула Мэнди.

Гархольд только скривился.

* * *

Кабинет Альбуса Дамблдора

* * *

Седовласый старик печально смотрел в окно. Там, в свете блеклого осеннего солнца переливалась подернутая первым тонким льдом гладь Черного озера, как и гладь зеркала Иеналеж, стоящего в углу.

Дамблдор все еще надеялся на исполнение своего плана — Томми действовал точно как он и рассчитывал, а некоторые сложности с Гарри он был готов преодолеть. Свой старый план использовать в качестве окружения героя Рональда Уизли и какую-нибудь магглорожденную для соблюдения равновесия, конечно, уже не работал, но вот столкнуть его с Томом все еще было возможно. Ведь, в конце концов, кто бы ни воспитал юного Поттера, он явно привил ему принципы Кодекса Чести, так что вряд ли тот откажется от мести за смерть родителей.

Внизу копошился Хагрид, таская в хижину магический уголь для своего дракончика.

— Да,— похихикал Альбус.— Подсуетился Том, молодец...Быстро решил проблему, когда с налету не получилось...

Что делать с новым питомцем лесника директор пока не знал, но был уверен, что в случае серьезных проблем всегда сможет отдать его Чарли в заповедник.

— Хммм, может это мне поможет с Гарри?— пробормотал он, вспоминая о паре слухов, ходивших по школе после очередного урока Биннса.

* * *

Обеденный перерыв, внутренний двор Хогвартса

* * *

Зеленоглазый сидел на краешке деревянной скамейки в тени дерева, уже почти лишившегося листьев. На нем была теплая мантия с глубоким капюшоном, накинутым на голову, чтобы защитить от ветра, и подбитые мехом сапоги. По низкому осеннему небу плыли облака, намекая спешащим по своим делам магам Шотландии, что скоро пойдет снег. Гархольд, сбежав от однокурсников в этот прохладный день, смотрел на них, пытаясь прочитать свою судьбу.

Нет, он, конечно, не поверил странной ведьме, встреченной по пути к кабинету астрономии. Она, обдавая его парами алкоголя, предсказала юному гоблину скорую мучительную смерть и уплыла в тумане хереса. Но на некоторые размышления это его навело. Ведь в этой профессорше горел огонек Дара, так что она вполне могла видеть какие-то страшные моменты его судьбы. Так часто случается со слабыми пророками — они способны видеть лишь страдания и смерти своих подопечных, самые страшные мгновения их жизней. Так что Зеленоглазый мог быть уверен — в будущем его ждут тяжелые времена, но вот своей гибели он собирался избежать. В конце концов, когда гоблины верили предсказаниям, сделанными людьми?!

— Поттер, что ты тут делаешь?

Гархольд обернулся. Слегка в стороне, кутаясь в старую, не раз залатанную мантию, стоял младший Уизли с всклокоченной рыжей шевелюрой. Долговязый парень выглядел неуверенно — он переступал с ноги на ногу, теребил подол мантии. «Похоже, ему что-то от меня надо»— подумал гоблин, лениво откидываясь на спинку скамейки.

— Что тебе надо, Уизли?

— Ты меня знаешь?— удивленно отпрянул мальчик, приоткрыв широкий рот. Из кармана мантии выглянула любопытная мордочка облезлой крысы. Странной, надо сказать, крысы — от нее в сторону Гархольда пахнуло магией и страхом. Так что, похоже, это не совсем крыса. Ну или под «Норой» находится алтарь древнего бога...Или Грааль...

— Кто вас не знает?— практически по-малфоевски протянул Зеленоглазый. Он все еще не понимал, зачем к нему подошел гриффиндорец с которым он совсем не общался все это время и, надо сказать, совершенно не хотел общаться.

Рональд покраснел, явно рассмотрев в его словах грубый подтекст. Но Зеленоглазый выглядел настолько невозмутимо-невинно, что парень засомневался. И, вспомнив о задании директора, отложил разборки с Поттером до более подходящего времени. Несмотря на взрывной характер, Рон Уизли прекрасно понимал, когда стоит заткнуть гордость и делать свою работу.— Я слышал, что ты любишь драконов?

Гархольд был удивлен этим вопросом. И не столько тем, что мальчик знал о его увлечении — после одного урока Биннса, где они с призрачным профессором спорили о рациональности использования драконов в качестве воздушной армии при штурме Министерства в пятом восстании гоблинов, об этом знали все, а скорее тем, что тот задал его. Что здесь затевается?

— У тебя есть лишний?

Глава 11 или Норберт и с чем его едят ( часть 2)

* * *

Хогсмид* * *

В маленьком съемном коттедже на краю магической деревни за столиком в саду сидели двое — сухой старик и полная старушка, наливающая пряный чай в фарфоровые чашки.

— Дорогая,— проговорил Николас Фламель, смотря на проходящих мимо учеников Хогвартса.— Как ты смотришь на то, что бы навестить нашего старого друга, Аберфорта?

— Милый, но ведь «Кабанья голова» это совсем не то место, где должны видеть настоящую леди?— возмущенно проворковала его супруга, шутливо стукнув алхимика по тонкой кисти.— Что скажут соседи?

— Ну, после того, как ты предложила поднять им зомби для помощи по хозяйству, их вряд ли что-то удивит,— захихикал Николас, удовлетворенно рассматривая покрасневшую супругу.

— Но я же хотела помочь!— возмущенно пробурчала старушка, со стуком ставя на столик поднос с пирогами.

— Не обижайся, медовая,— обнял женщину Николас.— Просто сейчас совсем другое время...Мы с тобой слишком многое пропустили за время нашего затворничества.

— Наверное,— печально прозвучало от Перенеллы, когда она опустилась на плетеный стул, накрытый цветным пледом. Николас еще пару секунд смотрел на жену, прежде чем озорно улыбнуться и с притворной строгостью спросить:

— Ты опять позволяешь Тварюшке сидеть на столе?!

Перенелла засмеялась, а неизвестная форма жизни возмущенно качнула отростками глаз и сползла на пол.

* * *

Домик лесника* * *

Через пару часов, после Чар у Гархольда и Трансфигурации у Уизли, двое парней шли к хижине лесника. Зеленоглазый все еще был уверен, что в поступке гриффиндорца есть скрытый смысл, но приз был слишком привлекателен для юного гоблина, что бы отказаться от него из-за смутных опасений. Да даже не смутных. Пока же он не знал даже, куда деть дракона, даже если удастся его забрать у Хранителя Ключей. Может, вообще лучше, что бы он до лета пожил у Хагрида, а потом уже тайком доставить в подземелья? В лабиринтах Гринготтса достаточно гротов и пещер, где он сможет скрыть своего дракончика от бдительного ока матушки. В то время как Гархольд напряженно думал, тайком сожалея о собственном возрасте, Уизли, идущий рядом, громко топал и нетерпеливо сопел.

— А как мы проникнем к нему в дом?— театральным шепотом спросил Рональд, теребя гоблина за плечо. Мальчик поморщился — шпионом гриффиндорцу уж точно не быть, его «шепот» явно слышали и твари в Запретном Лесу.

— Вот так,— снисходительно сказал гоблин, протягивая мальчику приглашение, написанное неразборчивым почерком лесника. Он уже не раз присылал Зеленоглазому приглашение на чай, указывая, что был знаком с его родителями, но мальчик игнорировал их, не понимая о чем ему разговаривать с полувеликаном — о семье Поттеров он знал достаточно, а личные переживания директорской собачки были ему абсолютно параллельны. — И никаких страстей.

— Ну, так же не интересно,— уже нормальным голосом сказал Уизли. Гархольд только пожал плечами — он не слишком любил неоправданный риск и предпочитал «де-юре» законные пути решения проблем. Особенно там, где это не доставляет проблем.

Постучав в дверь и дождавшись громкого крика хозяина, гоблин вошел внутрь. Хижина была огромной, с высокими потолками и массивной, под стать хозяину, обстановкой. На огненных плитах кипел чайник объемом на три-четыре ведра, а на столике стоял поднос с кексами. Все выглядело так, словно бы лесник ждал кого-то в гости. Особенно настораживало наличие целых трех кружек на старом грязном столе. Одна из них была, очевидно, хагридовой — ибо кто еще может пить из ведрообразной махины, расписанной птичками, Гархольд не представлял. И он еще больше утвердился в мысли о том, что это все было подстроено.

А ещё в хижине было непереносимо жарко — даже гоблин, привыкший к повышенным температурам родных подземелий, чувствовал легкий дискомфорт, что уж говорить о Уизли — тот и вовсе весь покраснел и покрылся капельками пота. Только сам полувеликан выглядел полностью довольным жизнью — он даже не снял неизменный плешивый полушубок, живущий своей странной жизнью иномирного создания. Зеленоглазый и раньше замечал странное шевеление одеяния полувеликана, но только сейчас смог убедиться в этом полностью.

Тут позади раздался слоноподобный топот, и на плечи рыжего гриффиндорца прыгнуло лохматое чудовище. Гархольд от неожиданности даже отшатнулся, пробормотав молитву Предкам — за упокой души невольного проводника.

Но это оказался просто огромный волкодав, похожий на своего хозяина как две капли воды — он тоже был таким же большим, страшным, грязным и при этом невероятно добрым и наивным.

— Клык, назад! Назад, кому я говорю!— раздался громкий голос лесника, и пес послушно, хоть и явно неохотно, отпустил Уизли — уже изрядно обслюнявленного и откровенно жалкого.

— Моя мантия,— простонал мальчишка, брезгливо приподнимая ткань на груди.— В чем я пойду завтра на занятия!

По мнению Зеленоглазого разница была не слишком очевидной — количество пятен и заплаток на мантии парня и так было просто огромным. Так что он просто пожал плечами, двигаясь к огромному стулу.

В хижине была всего одна комната. C потолка свисали копченые окорока, связки дичи и трав, а очаг был закрыт деревянной ширмой. В углу стояла здоровенная, прочно сбитая деревянная кровать, покрытая лоскутным одеялом. Нигде не было и следа обещанного Уизли дракона — не дай Черный это рыжее недоразумение обмануло гоблина...Правда оставался очаг...

— Располагайтесь, — сказал Хагрид и отпустил ошейник волкодава. Клык немедленно снова прянул на Рона и принялся лизать его в ухо, хитро поглядывая на Гархольда. Зеленоглазый притянул поближе палочку — он явно сомневался в том, что это грязное создание понимает человеческую речь, а испортить мантию гоблину совсем не хотелось. Тем временем лесник разлил в кружки травяной чай, а на огромный поднос выложил шоколадные пряники. Гархольд облизнулся — он был неравнодушен к этому человеческому десерту, а ни в Хогвартсе, ни дома (под контролем сестры и матери) его было не достать.

— Еще, значит, один Уизли, — довольно сказал Хагрид, взглянув на веснушки Рона. — Я, знаешь ли, полжизни тут положил, за твоими братцами гоняясь да от лесу их шугая. Ух, шебутные же они у Молли-то получились...

Пряники оказались абсолютно каменными; Гархольд чуть зубы не сломал и сразу же отложил в сторону, но вот рыжий продолжал грызть их, изображая на лице явное удовольствие, и взахлёб рассказывал Хагриду о своих первых уроках. Клык попытался положить голову Гархольду на колено, но напоролся на палочку и понимающе пересел к Уизли, чьей мантии было уже все равно, даже вздумай парень искупаться в болоте.

И Хагрид и Уизли пытались время от времени втянуть гоблина в разговор, но Зеленоглазый, не испытывая интереса к обсуждению своей школьной жизни изящно уходил от ответов, пытаясь отыскать то место, где Хагрид прячет дракона.

— А как поживает твой братик Чарли? — отчаявшись разговорить рэйвенкловца, спросил Хагрид у Рона. — Вот уж кого я любил, признаться! Эт, такая на зверей рука легкая! Гарри, ты это, ничего спросить у меня не хочешь? Я ведь твоих родителей вот тааакими помню!— прослезившись, пробормотал лесник, указывая ладонью куда-то в область под столом. Гоблин с подозрением покосился на ведро полугиганта, почти уверенный в наличии алкоголя в чашке Хагрида.— Эх! Какие они славные были! Отец-то твой...такой веселый, такой славный был! А Лили-то, Лили-то все любили! Глаза у тебя — точь-в-точь как у нее! А как на старого Карла похож... прямо дедушка! Мы с ним на одном факультете учились! Славный был парень, прям как твой батюшка! Гархольд пожал плечами и слегка отвернулся — слышать про то, что он для отца и матери только приемный было неприятно.

— Ну что ж, хорошо, — пробормотал Гархольд, поморщившись. Почему-то слышать слезные излияния лесника о том, какими хорошими людьми были его биологические родители, было неприятно и как-то...зябко. Хотя парилка в хижине была знатная. — Хагрид, давайте хоть окно откроем?

— Извини, Гарри, но это, ээээ, никак нельзя, — мигом протрезвев, ответил Хагрид, все еще вытирая слезы грязном платком. Гархольд поймал его тревожный взгляд, устремленный на пламя в камине, едва видимое из-за ширмы, и тоже посмотрел туда.

— Хагрид — а это еще что?!— вскрикнул Уизли уже давно нагло заглянувший за нее.

«Иногда»,— подумал Зеленоглазый.— «Очень выгодно иметь рядом бесцеремонного гриффиндорца, способного походя сделать то, что тебе не позволяет воспитание».

Но он уже и так знал, что это, так что ничуть не удивился, когда за отодвинутой рыжим ширмой оказался именно то, что они искали. В самом жарком месте камина, среди алых углей, под прокопченным до синевы котелком, лежало огромное черное яйцо, слегка поблескивая металлическими искрами.

— Э-э... — протянул Хагрид, нервно ковыряясь в бороде, но не выглядя как тот, кого поймали на незаконном выращивании дракона, что грозит заключением в министерской тюрьме на срок до трех лет. — Это... Это, знаешь ли...

— Где ты его достал, Хагрид? — спросил Рон, наклоняясь над огнем, чтобы получше рассмотреть яйцо. — Небось, недешево обошлось.

Голос мальчика звучал слегка завистливо, а на само яйцо гриффиндорец смотрел откровенно оценивающе. Гоблин даже одобрительно хмыкнул — у данного представителя алого факультета было, по крайней мере, одно положительное качество — жажда наживы, вполне сравнимая с гоблинской.

— А вот и нет. Я, это, я его выиграл, — гордо сказал Хагрид. — Намедни ночью. Пошел я, значит, в деревню, пропустить пару кружечек на сон грядущий, и сели мы играть в карты с одним там... Сдается мне, этот малый был прям-таки рад от него избавиться. Дурак он, правда, Гарри, малыш?

— А когда оно вылупится, что вы с ним делать будете? — спросил Зеленоглазый, проигнорировав обращение полуграмотного великана. Сейчас он намеривался выяснить, нельзя ли выменять обожаемое яйцо у лесника, так что обижать его не стоит — идти на конфликт с этим огромным существом — причем разумным и находящимся под крылышком практически всемогущего директора— было бы величайшей глупостью со стороны осторожного Зеленоглазого. В конце концов, всегда можно будет тихонечко стащить дракончика и поселить его где-нибудь в подземельях, показанных ему Драко, до зимних каникул.

— А я тут книжки разные читаю, не просто так, — сказал Хагрид, вытягивая из-под подушки толстенный том. Гархольд сомневался, что это поможет полуграмотному леснику.— В библиотеке взял, во как.

Судя по гордости, прозвучавшей в голосе Хранителя Ключей, это для него было истинным героизмом.

— "Разведение драконов — приятное с полезным". Она, конечно, устарела чуток, ясно дело, но там про все прописано. Яйцо, значит, в огне держать надо — потому что мамаша, она на них жаром пыхает, вот, а когда вылупится, поить его коньяком пополам с куриной кровью, через кажные полчаса. А здесь — здесь про то, как разные яйца различать. У меня тут, вишь ты, норвежский гребнеспин. Они редкостные, эти вот, вот так-то.

Он сиял ярче солнца, весьма довольный собой и своим интеллектом. Гархольд только вздохнул — он был таким же любителем драконов, как Хагрид, и уже отлично понял, что выманить яйцо у такого, пусть не очень умного, но бесконечно преданного своим привязанностям полувеликана, будет, как отобрать конфету у ребенка — легко-то легко, но ору не оберёшься...

— Хагрид, у тебя дом сделан из дерева, — сказал он, все еще надеясь воззвать к мифологической практичности лесника.

Но Хагрид его уже не слышал. Он весело напевал, перемешивая кочергой дрова и ласково воркуя над яйцом. Гархольд заскрипел зубами — похоже, ему все-таки придется совершить кражу.

* * *

Большой Зал* * *

Северус Снейп, несмотря на свою репутацию вездесущего Ужаса подземелий, никогда не любилактивно вмешиваться в школьные дела. В конце концов, за практически каждым мало-мальски серьезным происшествием виднелась неизменно приторная улыбочка директора, а вставать поперек его дороги зельевар откровенно опасался. Все что он мог — это предостерегать своих змеек (и парочку симпатичных ему учеников других факультетов) от того, что бы ввязываться в эти сложные комбинации.

Поэтому и сейчас, заметив, как от лесника пахнет едва заметным ароматом драконьей пыли, отпадающей от вызревавшего яйца, и, как настороженно и расчетливо смотрит на Хагрида юный мальчишка Поттер, он тоже не стал вмешиваться. В Коридор не лезет — и то хорошо. Хоть чем-то от папаши отличается...Тот бы непременно залез, куда не просят.

Зельевар, как бы ни скрывал этого ото всех, с нетерпением ожидал того дня, когда в Хогвартс придет сын Лили и Джеймса — такой же лохматый как его папаша, так же постоянно нарушающий правила... а полоумный директор будет ему в этом потворствовать...Так что появление Поттера-младшего в виде изысканного мальчишки-аристократа было абсолютно невероятным. Он и дальше продолжал вести себя на удивление достойно, как и полагалось истинному рэйвенкловцу. Это не могло не удивлять преподавателя...

А еще у него были Ее глаза.

И это выбивало вечно спокойного Снейпа из колеи.

Было бы на много легче, если бы он был похож на отца — тогда бы Северус, верный клятве, мог просто спасать это недоразумение от бед. Следуя плану Дамблдора, он бы взращивал в нем характер и ненависть к Слизерину, а теперь...Теперь он не мог даже просто смотреть на хрупкую фигурку без дрожи.

Иногда, когда свет из открытых окон галерей скрывал фигуру мальчишки, оставляя лишь силуэт, он терялся в воспоминаниях, словно наяву видя фигуру магглорожденной соседской девочки, лечившей его раны после столкновений с Мародерами, с которой он учил зелья и впервые искренне засмеялся...

— И как,— пробормотал декан Слизерина, смотря на мирно беседующих Поттера и Малфоя.— Как я смогу отправить тебя на смерть?

* * *

Стол Слизерина* * *

— Итак, Гархольд,— протянул Малфой, отодвигаясь в сторону, что бы освободить место приятелю.— Что же ты задумал?

Гоблин вскинул бровь, удивляясь откровенному вопросу обычно скрытного и тактичного слизеринца. Тот лишь криво усмехнулся, указывая на небольшую фигурку горностая, стоящую между их тарелками.

— Отец прислал,— довольно хмыкнул Малфой, горделиво выпячивая тонкий нос.— Нас не услышат. Зеленоглазый довольно кивнул. Малфой все-таки умел думать. Время шло, Гархольд все чаще заглядывал в хижину лесника, что бы поглядеть на трескавшееся яйцо. Тот только радовался помощнику — у Хагрида было немало дел, так что увлеченный парень, с восхищением слушающий его рассказы о разных «милых» тварях, населяющих Запретный Лес, был совсем не лишним. Часто там же оказывался и Уизли, почему-то решивший, что просто обязан подружиться с героем.

Гархольд его не разочаровывал — кто знает, насколько мстительным может стать это рыжее недоразумение, если его сразу же обломать. Как только Гархольд перепрячет Норберта — так назвал ещё не вылупившегося дракончика полувеликан — он сможет быстро указать Рональду его место. Ибо его приставания по поводу и без не только раздражают Зеленоглазого, но и слегка напрягают его многочисленных знакомых. Ни Драко, ни Энтони не могли понять почему мальчик позволяет рыжему таскаться за собой — ведь он был явно не человеком того круга с которым прежде общался гоблин.

— С чего ты это взял, Драко?— после случая с троллем, мальчики стали обращаться к друг к другу по именам. Это заметили и приняли к сведению все — союз Поттер-Малфой стал крепче, а значит, ребята, потенциально, в будущем — опаснее.

— Ну, посмотрим,— продолжил слизеринец, отрезая ножом кусочек индейки.— Ты постоянно пропадаешь неизвестно где, водишься с предателем крови — хоть тебя от этого соседства едва не тошнит — это видно всем. Да еще и в раздумьях...Ты что-то задумал! Это очевидно и последнему хаффлпаффцу!

Гархольд покосился на блестящее острие кинжала, который Малфой придвинул почти к самой переносице гоблина. Зеленоглазый поморщился и, отведя пальцем острие, указал движением плеча на стол барсуков.

Там как раз хихикали над очередным букетиком, собранным Сьюзан. Полненькая блондинка-первокурсница моментально стала любимицей факультета.

— Ну, ладно,— опустил свое «оружие» Драко,— Может и не хаффлпаффцу, но все здравомыслящие люди уж точно все поняли!

— Драко,— устало пробормотал Гархольд.— Я не уверен, что тебе надо в это лезть... Малфой хмыкнул.

— Поттер,— презрительно протянул он.— Я все равно туда влезу, так что если не хочешь что бы я все испортил, скажи все заранее!

— Похвальное спокойствие и невозмутимость,— пафосно заявил гоблин, хитро посматривая на соседа.— Достойное рода Малфоев!

— Любопытство — наш порок,— пожал плечами Драко, не отрицая того, что намерен нагло влезть в дела Зеленоглазого. А гоблин был уже не так уверен, что не хочет этого сам. В конце концов, он всегда сможет прекратить это общение, если Малфой станет слишком уж навязчив.

На стол перед Зеленоглазым опустилась Хедвиг, нагло стащив кусок индейки с тарелки Драко, буквально лишившегося слов от такой наглости. Затем она протянула лапку гоблину, смотря на него непередаваемым взглядом высшего существа, с любопытством изучающего новую форму жизни.

На грубой бумаге было нацарапано одно только слово — «Вылупляется».

Малфой смотрел на него в ожидании, предоставляя гоблину самому решать, давать ли слизеринцу дополнительные карты в этой игре или оставить все на этом уровне. Уизли, подумалось гоблину, уже давно бы заглянул в письмо...

— Все-таки хорошо, что я общаюсь со слизеринцами и рэйвенкловцами,— пробормотал Зеленоглазый, вручая ему письмо от великана.

* * *

Хижина лесника* * *

Драко старался даже не смотреть в сторону Уизли, идущего слева от гоблина. Когда, на выходе из Хогвартса, они столкнулись с рыжим, Гархольд просто заявил, что если они будут ругаться, то смотреть на дракона он будет в гордом одиночестве.

— А про одного маленького, просто крошечного, грязного и мерзкого лесника ты случайно забыл,— поморщившись, протянул Малфой.

— Не смей так говорить о Хагриде! Он наш друг!— вспылил Рональд, оборачиваясь к гоблину.— Не так ли, Гарри?

Гархольд ушел от ответа, указав на приближающуюся хижину.

Хагрид встречал их у дверей, раскрасневшийся и взволнованный.

— Уже почти вылез,— восхищенно заявил он, опуская руку на плечо рэйвенкловца.

Он быстро втолкнул их внутрь, даже не заметив, что количество посетителей увеличилось на одну единицу.

Яйцо лежало на столе, покрытое глубокими трещинами, из-под которых уже виднелось что-то живое. Внутри что-то шевелилось, и оттуда раздавалось странное щелканье. Там теплилась жизнь.

Они пододвинули к столу табуретки и смотрели, затаив дыхание. Даже Малфой был очарован красотой пробуждающегося дракона — настолько, что не глядя сел на крайне грязный стул в хижине «низшего существа».

«Наверное, он потом выбросит эту мантию»— хихикнул про себя Гархольд, краем глаза следя, как на одеянии слизеринца появляются подозрительные масляные разводы.

Внезапно раздался громкий скрип, и яйцо распалось надвое. Дракончик вывалился из него на стол, неуклюже перебирая лапками и крыльями. Красивым его назвать было сложно; даже Гархольд, просто обожающий всякую драконобразную живность, был слегка разочарован — он больше всего напомнил помятый черный зонтик. Кожистые крылья, покрытые шипами, казались слишком большими для тощего костлявого тельца цвета вороненой стали. У него была длинная мордочка с широко посаженными ноздрями, крохотные выпуклости на голове, там, где должны были вырасти рожки, и оранжево-желтые, навыкате, глаза.

Но, несмотря на все это, для гоблина он был прекрасен — он не раз видел взрослых норвежцев, так что вполне понимал, каким красавцем вырастет этот малыш.

Дракончик чихнул; из ноздрей при этом вылетело несколько искр.

— Ну что за прелесть! — промурлыкал Хагрид. Он потянулся, чтобы погладить дракончика по голове. Тот ловко обернулся и щелкнул острыми зубками, намереваясь цапнуть его за руку.

— Ах ты радость моя, мамочку признал! — умилился Хагрид. На такие нежности даже Гархольд поморщился, что уж говорить о Малфое, чьи брови уже давно грозились слиться с белоснежной шевелюрой.

Тот протянул вперед руку, прикоснулся к покрытому слизью тельцу и, слегка толкнув его пальцем, передернул плечами:

— Ну и мерзость!

— Так,— грозно прогрохотал Хагрид, только сейчас заметив слизеринца.— А эта глиста что здесь делает-то?!

Он даже приподнялся, явно намериваясь вытащить его на улицу.

— Успокойтесь, Хагрид!— прокричал гоблин, пока тот, скорый на расправу, не натворил бед — как себе, так и для Гархольда. Малфои были не только на диво любопытны, но и чудовищно мстительны. Как рассказывал Драко, у их рода была целая книга, в которой записывались все обидчики высокородного семейства. И гоблин не хотел, что бы лесник по неразумности туда попал — ну, по крайней мере, до того, как отдаст ему дракончика. — Это я его пригласил! Он никому не расскажет! Но полувеликану этого было мало — он явно был против того, что бы в его хижине присутствовал слизеринец и не намерен был слушать никаких объяснений мальчика. Драко же в ужасе вжался в спинку стула, явно жалея, что напросился на этот визит — «неграмотные чудовища» почему-то не испытывали пиетета при упоминании имени Малфоев.

Рыжий же не вмешивался — он явно получал удовольствие от того, как был унижен Серебряный Принц, не упускавший ни одной возможности посмеяться над ним во время занятий.

— Мой отец этого так не оставит,— пискнул Малфой, протягивая руки к кинжалу, висевшему на поясе. Судя по тому, как замерли его глаза, мальчишка явно собирался драться — а это совсем не входило в планы Зеленоглазого, ибо явно привлекло бы внимание к леснику, и кража дракона стала бы абсолютно невозможной.

Но ему не пришлось вмешиваться — все решил малыш-дракончик, облизав скрученные от напряжения пальцы слизеринца и ласково ткнувшийся в его руку, выпустив пару искр, опаливших покрытые гелем пряди волос Драко. Тот вскрикнул и погасил их, прижав к ним рукав своего уже абсолютно испорченного костюма.

— Ты ему понравился,— недовольно пробурчал лесник, отступая от Драко и измеряя его подобревшим взглядом.— Может и в вашей гнилой породе, что-то хорошее уродилось...

Малфой поморщился, но, оправдывая мнение Гархольда о своем уме, превышающем фамильную спесь, промолчал.

— Хагрид, — сказал он, стараясь отвлечь всех участников конфликта, — скажи, пожалуйста, насколько быстро они растут, эти норвежские гребнеспины?

Хагрид открыл было рот, но вдруг остановился и сильно побледнел, потом вскочил и подбежал к окну.

— В чем дело?— спросил Рон, выглядывая из-под руки великана.

— Кто-то сквозь щелку в занавеске подглядывал...

Глава 12 или Норберт и с чем его едят (часть три)

* * *

Кабинет директора* * *

Альбус Дамблдор хмуро смотрел в окно, наблюдая за тем, как к хижине Хагрида крадутся двое детей в теплых зимних мантиях. И, что невообразимо раздражало старого мага — ни один из них не был Рональдом Уизли! Он приставил этого рыжего недоумка к Гархольду (Альбус поморщился — то, как мальчишка себя называл, не нравилось ему, так как от этого имени прямо-таки тянуло чистокровной спесью старых семей Европы), в надежде отвлечь от Слизерина. Дамблдор никак не мог понять, что привлекло мальчишку в Малфое — наглом, самовлюбленном мальчишке, с которым не особо общались и на родном факультете. Неужели юный Поттер вырос в той среде, где выше простых и искренних человеческих чувств, ставят происхождение и состояние?

Он все еще надеялся, что это не так, и что в глубине души у этого юного лорда живет маленький мальчик — сын главного шутника Хогвартса и самой доброй девушки с сияющими зелеными глазами...

— Что ж,— пробормотал Дамблдор, отхлебывая из фарфоровой чашки крепкий чай.— Если не получилось подружить его с Рональдом, то пора сворачивать эту операцию...

* * *

Гостиная Рэйвенкло* * *

Зеленоглазый с усмешкой смотрел на возмущенно подпрыгивающего на подушках приятеля. Всю следующую неделю после того, как вылупился маленький Норберт, Малфой разрывался между двумя желаниями — отправиться к Хагриду, что бы проследить за маленьким дракончиком или держаться от полувеликана подальше во имя фамильного чувства самосохранения. Прошлая встреча с Хагридом его сильно напугала, хоть беловолосый мальчик и пытался это скрыть всеми возможными способами. Надо признать, что Гархольд вполне понимал этот страх — все-таки лесник выглядел устрашающе даже на его взгляд, взгляд гоблина, привыкшего находить общий язык со всякими тварями в подземельях Гринготтса. Хранитель Ключей был слишком похож на человека — гигантского человека — что бы воспринимать его как одного из чудовищ, населяющих Магический Мир, и это сбивало с толку.

— Что вообще такой, как он, делает в школе?— возмущался Драко, развалившись на кресле в гостиной синего факультета. На диванчике напротив него расположились Гархольд и Энтони, уткнувшийся в пособие по травологии.— Это, по меньшей мере, опасно! Он может кого-нибудь поранить! Я обязательно пожалуюсь отцу!

Гархольд только поморщился — периодически наследник Малфоев становился абсолютно непереносимым. Особенно тогда, когда начинал бравировать именем высокопоставленного папочки по поводу и без.

— Малфой,— произнес Голдштейн, отрываясь от страниц потрепанного томика.— Он был здесь задолго до того, как Лорд Малфой пошел в школу.

— И что?— фыркнул блондин, задирая нос.— Я уверен, что отец об этом не знал, иначе никогда бы не оставил эту ситуацию просто так!

Энтони только хмыкнул:

— Не смотря на то, что мои родители относятся к Лорду Малфою очень уважительно, да и я не могу отрицать его многочисленные связи,— протянул он, подпирая острый подбородок маленькой ладошкой.— Выгнать человека без причины не может и он.

— А причина-то как раз есть,— пакостно ухмыльнулся Малфой,— Не так ли, Гархольд?

Гоблин только буркнул что-то невнятное. Он все еще был мыслями в темной комнатке, пропахшей травами и мокрой псиной (что за отвратительный запах!), где среди полуостывших углей резвиться маленький дракон. Малютка Норберт был, конечно, далеко не идеалом питомца для мальчика, но он все же был лучше, чем все, что предлагали ему родители, так что чувствовать, как долгожданный приз уплывает из его рук было обидно.

— Эй, Гархооольд, ты там не уснул?

— Нет.

— Тогда чего не отвечаешь?— резонно спросил Энтони.

— Думаю.

Рядом засмеялась Лайза, присевшая на подлокотник диванчика рядом с Энтони. Ее рыжие волосы отблескивали в свете факелов красными искрами, а тяжелые медные серьги пахли магией — древней, полузабытой, похожей на ту, что окружала ритуальный Лабиринт гоблинов. И вообще, если признаться честно, что Гархольд чувствовал дрожь опасения, когда смотрел на эту девочку — было в ней что-то такое, странное, потустороннее и жуткое.

— Сегодня день односложных предложений?— вскинула она свои по-восточному изогнутые брови.— Почему я этого не знала?

— Да нет,— махнул рукой Зеленоглазый, вытряхивая из головы неуместные мысли о драконе, переходя на давние размышления об устройстве магических щитов школы.— Просто задумался на тему — все ли знает Дамблдор? И можно ли от него что-то скрыть?

— Здесь затевается заговор?— театральным шепотом проговорила Турпин, прижимая тонкие ладони к груди.— Мы собираемся свергать директора?

— Да нет,— протянул Гархольд, прикидывая стоит ли рассказывать приятелям о всех тех подозрительных моментах, что он успел заметить за несколько месяцев, что он провел в Хогвартсе.

Конечно, дед его предупреждал, что за ним будет очень пристально наблюдать, но все же поведение директора ставило юного гоблина в тупик. Он уж слишком явно подбрасывал Гархольду подсказки, только вот к чему его толкали было пока не понятно...

Сначала это была постоянно оказывающаяся под рукой старая газета — та самая, в которой говорилось о краже в банке — Гархольд даже подумал о том, что директор что-то знает о похитителе и таким образом пытается помочь ему в задании банка, но выбросил эту идею как несостоятельную. В том, что газета не могла оказываться рядом с ним случайно, Зеленоглазый был точно уверен — ибо в то, что кто-то будет читать этот совсем не звездный выпуск и таскать его из библиотеки в гостиную Рэйвенкло и обратно, верить было сложно. Да и «случайно» подслушанный разговор директора и профессора МакГонагалл о «том самом, спрятанном в Запретном коридоре» казался уж слишком наигранным, что бы ему поверить. Ведь то, что Альбус Дамблдор будет обсуждать такие важные вопросы в коридоре, где вечно шатаются любопытные школьники, было маловероятным. Уж скорее бы Гархольд поверил бы в то, что директор школы толкает своего ученика на злостное нарушение правил (или, по крайней мере, потворствует в этом)...

Теперь эта история с драконом...От нее очень сильно пахло неприятностями. Да и то, что директор Дамблдор не знает о драконе, было едва ли возможным.

— Так что там с этим старым дураком?— поторопил приятеля Малфой.

— Да вот что я думаю,— решился гоблин. За то время, что он провел во внешнем мире, Зеленоглазый понял, что здесь, как и дома, не обойтись без поддержки, и решил поделиться своими наблюдениями с теми, кто стал ему близок. Причем, делал он это не только от того, что это выгодно, но и потому, что носить это в себе было полностью невыносимо — дома у него были братья и сестра, а здесь он был совсем один, наедине со своей паранойей.— От нас не столько скрывают то, что находится в Запретном коридоре, сколько привлекают к этому внимание. Ну, посмотрите,— продолжил он, замечая тень удивления на лицах.— Директор открыто заявляет о наличии этого самого коридора, вместо того, что бы по-тихому запечатать его. Он вообще, создает его!

— Гархольд,— вскинул брови Энтони.— С каких это пор ты интересуешься приключениями и тайнами? Неужели гриффиндорское безрассудство заразно?

— Я говорил тебе гнать взашей это уизлевское недоразумение,— презрительно заявил Малфой, в показательном жесте прижимая к ноздрям вышитый платок.

— Да нет, просто я не понимаю причин...

— Да уж,— засмеялась Турпин.— Что только не вертится в твоей голове! И зачем тебе в эти интриги лезть?

— Да не знаю,— поджал губы Зеленоглазый.— Просто я сомневаюсь, что мне удастся проскочить это болото, а лезть туда лучше, будучи хорошо подготовленным...

* * *

Коридор третьего этажа* * *

По узкому темному проходу рядом с Дверью Запретного коридора медленно скользила сгорбленная фигура, одетая в сотни раз залатанную одежду.

Аргуса Филча в Хогвартсе знают и люто ненавидят все. Они проклинают его, насмехаются, плюют в спину, оскорбляют в открытую — но никто, никто, не думает о том, сколько знает этот мрачный и неприятный мужчина.

Он знает, кто с кем встречается, кто и что делает...Он замечает то, что другие не сочтут важным — и запоминает это, он знает, что рано или поздно это может спасти его жизнь. Он остается в Хогвартсе только потому, что в курсе всех махинаций директора, и тот боится, что может случиться, если старик Филч проболтается кому не надо. Он знает, что трусишка-Квирелл совсем не такая размазня, как пытается показать, знает, что он не раз пробирался в Запретный коридор, знает, что профессор Снейп следит за ним. Знает — и молчит. Его ведь никто не догадывается спросить?

Вот и сейчас он с интересом наблюдал за тем, как юный Гархольд таскается к леснику, выхаживающему дракона. Надо признать, что Филчу было приятно наблюдать за мальчишкой — тот был куда спокойнее своего шебутного папаши, с которым у Аргуса (тогда все еще совсем молодого завхоза) были изрядные проблемы. Этот Поттер явно не принесет в школу навозные бомбы, и не будет устраивать хитрых ловушек на своих собственных однокурсников.

Поэтому он не будет ставить препоны на пути мальчишки — старик-завхоз тоже имел право иметь любимчиков, не так ли?

* * *

Хижина Хагрида* * *

Гархольд сидел на огромном стуле в хижине лесника и наблюдал за резвившимся дракончиком. Тот радостно подпрыгивал к потолку, играя с подвешенными к балке вяленными тушками. Напротив устроился Уизли, с опаской глядя на серого Норберта, пышущего огнем совсем рядом с ним. Парень, хоть и напрашивался с Зеленоглазым с завидной регулярностью, в которой гоблин видел чужую волю, нагло влезая тогда, когда ему с Драко не удавалось скрыться, явно был напуган происходящим.

Хагрид, уже не слишком напрягаясь присутствием Малфоя, презрительно морщащего нос и всем своим видом показывающего, как ему противно здесь находиться, жаловался Гархольду, в котором нашел родственную душу, что не знает, что делать с драконом дальше, после того, как тот вырастет достаточно, что бы разнести в щепки его дом.

Простодушный Хагрид наконец-то осознал, что его маленький деревянный домик — не подходящее место для быстро растущего дракончика. Беспокоился он, правда, не о собственном жилище, а о том, что «малышу надо гулять». А Гархольд — теперь, когда появился шанс уговорить лесника отдать дракона «в добрые руки» — с каждым днём всё яснее понимал, что, мечтая о собственном драконе, он как-то упустил из виду, сколько сил и времени требует такой питомец.

— А ты его просто выпусти, — наивно заявил Рон, оттирая со щек следы копоти и сажи. — Отпусти на свободу — пусть улетает, куда хочет.

Судя по виду рыжего, он хотел только одного — чтобы маленький поджигатель оказался как можно дальше от него. Это, похоже, было единственное, в чем он был полностью солидарен с Драко, хоть ни один из них никогда бы не признался в этом согласии...

— Да как я могу, — отбивался Хагрид, шмыгая носом. — Он же еще маленький. Помрет, того гляди.

— Туда ему и дорога,— мрачно буркнул Драко, смотря на испачканную слюнями Клыка и прожженную Норбертом мантию. Старый пес лесника, как и маленький дракон, страстно полюбили прилизанного аристократа и с заядлым постоянством губили его дорогущие мантии. Иногда Гархольд пытался представить, как Драко оправдывает свои непомерные расходы на одежду...Сцена получалась на редкость комичной.

— Ты что-то сказал?— прогудел Хагрид, наклоняясь к слизеринцу. Тот испуганно вздрогнул и отрицательно покачал головой.— Ты...это...Говори погромче! Я, это, иногда не слышу...

И опустил свою могучую ладонь на плечо Малфоя, подбадривая оцепеневшего слизеринца.

— Я понял,— пискнул Драко, закатывая глаза к потолку. Гархольд передернул плечами — он уже знал, какие жесткие и тяжелые прикосновения у Хранителя Ключей. Полувеликан совершенно не умел рассчитывать силу — так что Зеленоглазый каждый раз старался избежать его медвежьих объятий.

— Как я могу его бросить, — объявил Хагрид, глядя на дракона, и глаза у него блаженно затуманились. — Он меня уже знает. Глядите-ка. Норберт! Но-орберт! Ну-ка, где наша мамочка?

Дракончик странно курлыкнул и подставил огромным ладоням лесника свою небольшую треугольную голову.

— Все. Крыша поехала, — пробормотал Рон Гархольду на ухо. Тот только хмыкнул — если бы Уизли знал, какие мысли бродят в голове гоблина, то счел бы и его полным сумасшедшим, достойным вип-палаты в клинике св.Мунго.

— Хагрид, — громко сказал Гархольд, решив, что сейчас самое время попробовать стребовать дракона себе. — Еще пара недель, и Норберт будет размером с твой домик. Да и кто-нибудь может проговориться.

Все вздохнули, вспомнив, что где-то в Хогвартсе ходит таинственный шпион, способный их выдать в любой момент. Когда Гархольд выглянул за окно, то увидел только удаляющийся силуэт, но мог поклясться, что это была девушка. У него была одна мысль, которая могла бы объяснить то, что они все еще не в кабинете директора... Но Зеленоглазый предпочитал ждать действий этой девчонки, чем переть напролом, приставив гриффиндорку к стенке.

— Ты же сам видишь, как он быстро растет!

Они поглядели на дракончика. Он всего за неделю вытянулся в длину, по меньшей мере, втрое. Из ноздрей его все время курился едкий дым, завиваясь кольцами. Если он будет так расти, то скоро скрывать его здесь будет нереально. Так что первоначальный план гоблина — оставить Норберта у Хагрида до зимних каникул — полностью провалился. Да и как протащить тушу размером с дом через заслоны мамы он уже не представлял. Все чаще появлялась мысль бросить все — и пусть с драконом разбирается директор сотоварищи.

То, что эта история скоро вскроется, было ясно как день — Хагрид совсем забросил свои егерские обязанности, так как дракон отнимал у него слишком много сил. То, что границы Запретного леса придвинулись ближе к замку, было заметно уже и ученикам — все чаще и чаще из окон Хогвартса виднелись смутные тени с горящими глазами, а изогнутые ветви страшных елей свешиваются к самым окнам, буквально хватая прогуливавшихся за пряди волос и края мантий.

Кроме того, он слышал в гостиной, старшекурсники говорили, что им на уроках рассказывал профессор Кеттлберн, что в глубине леса появилась тварь, которая не боится убивать единорогов. Гоблина, когда он это услышал, буквально передернуло — какая тварь, явившаяся из-за Грани, не боялась проклятия сверкающих созданий света, он не мог даже представить. Уж скорее бы он подумал, что эта неизвестная тварь зовется «человеком»...

Хагрид закусил губу, опуская глаза к полу.

— Я... Вы не думайте, я понимаю, что держать его очень долго у меня, может, и не выйдет,— Гархольд едва не подавился чаем — если честно он не верил в такое благоразумие неграмотного лесника.— Ну, не могу же я его просто бросить. Не могу, и все! Он же без меня пропадет!

— Чарли, — вдруг сказал Рон.

— Я Гархольд,— удивленно заявил гоблин, не понимая, с чего это у Уизли прорезался голос. Малфой тоже выглядел ошарашенным, настолько, что даже пробормотал:

— А я, Малфой, Уизел. Драко Малфой.

— Да нет, Чарли — это мой брат, Чарли Уизли. Он сейчас работает в Румынии. Драконов изучает. Мы можем отправить Норберта к нему. Чарли его вырастит, а потом отпустит!— радостно заявил он.

Гархольд даже и не знал, как на это отреагировать — с одной стороны это решение проблемы, с другой он не хотел так быстро лишиться дракончика, о котором он мечтал уже три года! Да и то, что идею предложил гриффиндорец смущало Зеленоглазого дальше некуда. Еще более невероятным было бы только услышать дельную мысль от двух сквайров Малфоя...

Рональд начал настаивать, уверяя всех, что так будет лучше — и даже Хагрид согласился отдать своего «малыша» в руки Чарли. Робких возражений гоблина никто не услышал.

* * *

Библиотека* * *

Гермиона Грэйнжер, нахмурившись, смотрела сквозь полупустой стеллаж с книгами на находящихся в дальнем углу Гархольда и Лайзу. Рыжая девушка с синезнаменного факультета стояла рядом с героем и что-то тихо объясняла ему.

«Интересно»,— подумала гриффиндорка.— «А она в курсе того, что он помогает Хагриду выращивать дракона?»

После Самайна Грэйнджер стала пристально наблюдать за мальчишкой с длинной черной косой. Она чувствовала, что именно вокруг этой фигуры будут крутиться события, и именно там, попав в нужную волну, она сможет подняться к солнцу. Отец, читая по утрам газету, часто говорил, что для того, что бы добиться чего-то в незнакомой стране, нужны связи и удача. Александр Грэйнджер мог считаться профессионалом в этом вопросе — он, вместе с женой и годовалой дочерью переехал из Германии, где жили родственники его жены, в Англию и за пару лет стал одним из лучших стоматологов Лондона. Так что девочка решила найти свою «точку опоры». За несколько недель она узнала, какие книги любит читать юный герой, где предпочитает отдыхать, с кем общаться...И когда она, проходя по верхней галерее, увидела, что этот высокомерный мальчишка разговаривает с идиотом Уизли (Гермиона могла признаться только себе, но она бы с удовольствием протянула бы по-малфоевски презрительно «Уизел»— она так и не простила его за Хэллоуин), то моментально сделала стойку. Гриффиндорка сразу поняла, что что-то затевается. И не прогадала.

Теперь Гермиона знала одну пока еще маленькую тайну Поттера, и думала, как ее использовать. Разрываясь между двумя желаниями — показать наглым аристократам, что она — это сила или придержать информацию, показав, что готова помогать?

* * *

Хогвартс* * *

Следующая неделя пролетала очень быстро. Гархольд так и не смог придумать, куда спрятать дракона — когда он появлялся в подземельях (единственном месте, где было достаточно места, что бы выращивать немаленького горбеспина), то ему на хвост моментально садился Снейп и Рэйвенкло лишался баллов за «бессмысленное шатание по школе». Гоблин даже начал подозревать, что на него наложено какое-то хитрое заклинание, позволяющее зельевару знать все о его местоположении...

В среду вечером Гарри и Энтони сидели в общей комнате в одиночестве — все уже давно разошлись по комнатам, и только они все еще пытались сделать сочинение по Зельям чуть менее сухим и неинтересным. Надо признать, что профессор Снейп, похоже, специально давал такие темы, понятная информация к которым была исключительно в учебнике — то, что давалось в «дополнительной литературе» было в лучшем случае китайской грамотой (причем иногда в прямом смысле) и практически никто из них не мог выловить оттуда нужные абзацы. Часы на стене мрачно пробили полночь, когда за дверью факультета послышался шум, удары и сдавленная ругань:

— Ну, тебя, ручка проклятая!

— Это Уизли,— немного удивленно сказал Энтони, подойдя к зеркалу, висевшему у самой двери. В его мутно-белой глубине отражался кусочек коридора перед дверью в гостиную — там, пиная несчастную дверь и размахивая мятым письмом, стоял Рональд Уизли, пытающийся открыть дверь.

Гархольд застонал — он надеялся, что Уизли поймет, что ему совершенно не интересно общаться с гриффиндорцем, и перестанет навязываться...Мечты, мечты! Еще немного и он плюнет на все последствия и пошлет парня к Мордреду (или куда еще посылают люди?), так как Предки проклянут его за такой «подарочек».

— Я, конечно, знаю, что в твоих таинственных делах замешан этот...Уизли,— проговорил Энтони, кивая на пытающегося отгадать пароль мальчика.— Но то, что он заявляется к нам в гостиную после отбоя, меня сильно смущает.

— Это ненадолго,— поморщился гоблин.

— Надеюсь...

Когда Гархольд вышел в коридор, Рональд уже собирался перейти к радикальным методам входа — иначе, зачем в его руках было зажато копье, отобранное у железного рыцаря под портретом мага в темно-фиолетовой мантии?

Идиотизм — признак алого факультета?

— Уизли,— протянул Зеленоглазый.— Надеюсь, что у тебя есть важная причина, что бы приходить ко мне в гостиную глубокой ночью?

— Чарли мне ответил!— радостно завопил парень, впихивая в руки Зеленоглазого мятую бумажку.

«Интересно»,— подумал Гархольд, глядя на извазюканную мантию рыжего.— «Он хоть раз оставлял ее эльфам или предпочитает ходить в грязном?»

— И это не могло подождать до утра?— сварливо пробормотал гоблин, разворачивая мятый свиток, что бы прочитать:

«Дорогой Рон! Как поживаешь? Большое спасибо за твое предыдущее письмо — и я бы с удовольствием взял этого гребнеспина, но перетащить его сюда будет очень непросто. Лучше всего, я думаю, было бы послать его с моими друзьями, которые собираются в Румынию на следующей неделе. Я буду с ними, так что до встречи, братишка. Решил переплюнуть своих братьев в разряде проделок? Даже близнецы такого не устраивали! Маме не скажу! Только надо позаботиться, чтобы нас не засекли с незаконным драконом — иначе все получим по первое число. Не могли бы вы отнести гребнеспина на верхушку Астрономической башни в эту субботу, в полночь? Мы вас там встретим и заберем его, пока темно и ничего не видно. Пришли ответ как можно скорее. Твой брат, Чарли.»

Гархольд даже не знал радоваться ему или биться головой о стену. Еще, конечно, был вариант тихонечко прикопать несчастного гонца за эту весть и подделать письмо-отказ этому рыжему драконологу...

— Вот видишь, все отлично складывается!— радость тупицы-гриффиндорца была практически материальной. Гоблин этому только поморщился. Он бы, несмотря на то, что все планы были продуманы, попробовал выкрасть Норберта, если бы не тотальный контроль Снейпа и директора.

— В субботу в полночь все кончится, — сказал Гархольд, пытаясь привыкнуть к тому, что в его жизни больше не будет неуклюжего дракончика. Верить в это абсолютно не хотелось.

— Чарли о нем хорошо позаботиться! Он не только с драконами справляется — он даже близнецов умудрялся успокоить!— гордо заявил Уизли так, словно в это было равнозначно героическим деяниям прошлого.

Гархольд же задумчиво посмотрел на зажатый в руке свиток, и ему в голову пришла еще одна неплохая идея. Что ж, гоблины на редкость упрямые создания и никогда не сдаются без боя.

И не оказываются без запасного плана для запасного плана.

* * *

Малфой-мэнор* * *

«Дорогая мама, В Хогвартсе все хорошо, Маркус Флинт согласился меня тренировать, чтобы в следующем году я вошел в факультетскую сборную по квиддичу.»

Нарцисса Малфой ласково улыбнулась, смотря на идеальный почерк сына — весь в нее! Ее длинные белые волосы были распущены, и старая эльфийка Салли расчесывала их костяным гребнем. Эта смешная старушка ухаживала за Нарциссой с детства и, после пышной свадьбы хозяйки с рано осиротевшим Лордом Малфоем, последовала за ней в мэнор. Здесь у нее даже появилась семья и сын — немного шебутной эльфенок Добби.

Расчесывать волосы Нарциссы было сложно — кудри у Леди Малфой были вполне блэковские, жесткие, непокорные, так что для того что бы уложить их в прическу достойную истинной чистокровной леди нужно много сил и умений, и Салли была единственной, кто справлялся с этой трудной задачей.

К слову о последних новостях. Гархольд подружился с лесником на почве взаимной любви к драконам. Этот ужасный дикарь завел себе горбеспина — в тайне от директора, представляешь?— и теперь не хочет от него избавиться. Кстати, не говори папе, хорошо? А то он поломает все планы Гархольда.

«Единственное, что меня раздражает, так это то, что Поттер зачем-то таскает с собой предателя крови, но он обещал, что когда эта история с драконом закончится, мне можно будет испробовать на нем парочку хороших проклятий. Пришлешь мне хорошую книжку из библиотеки?»

Нарцисса Малфой прослезилась и пошла запаковывать свою любимую детскую книжку — «Ужасно черная магия для самых маленьких»

* * *

Хижина Хагрида* * *

Несчастный Клык сидел у крыльца Хагридовой избушки с забинтованным хвостом. Увидев крадущегося вместе с гоблином Малфоя — им наконец-то удалось оторваться от рыжего — огромный волкодав прыгнул к ногам слизеринца и, виляя искалеченным хвостом, стал жевать край его мантии. Драко только махнул рукой:

— Гархольд,— простонал он, пытаясь вырвать край обслюнявленного одеяния из пасти клыкастого чудовища.— Как только эта история завершиться, я ни за какие блага не соглашусь снова встречаться с этими чудовищами!

Гоблин только хмыкнул — он не понимал такой брезгливости человека. Когда он помогал деду и отцу разделывать тушу дракона или гиппогрифа для праздничного ужина, то оказывался с ног до головы покрыт кровью, внутреностями и чешуей этих тварей, но никогда не жаловался. Ну да он давно знал, что люди на редкость слабые создания...

Когда они постучались, Хагрид только слегка приоткрыл окно.

— Впустить никак не могу, — натужно сопя, объявил он. За его спиной раздавался грохот и виднелись вспышки огня, из-за чего Драко попятился. — У Норберта сейчас переходный возраст... Но я справлюсь, все путем ...

Зеленоглазый представил, что твориться сейчас в хижине Хранителя Ключей и передернулся. Он и раньше знал, что Хагрид на редкость вынослив, но лишние подтверждения только усиливали уважение.

Когда они рассказали ему о письме Чарли, глаза лесника наполнились слезами — впрочем, возможно, что не столько от печальной новости, сколько от того, что Норберт вцепился ему в ногу.

— А-а-ай ты! Ничего, ничего, он только башмак закусил... Зубки чешутся! Играет просто... Он же еще ребеночек, ежели подумать...

Ребеночек треснул хвостом в стену так, что затряслись окна.

* * *

Кабинет МакГонагалл* * *

Когда Гермиона узнала о том, что в субботу вечером состоится акт передачи дракона драконологам, она решила, что стоит начать свою игру.

Обнаружить время и место этого эпохального события оказалось совсем просто — Уизли бросил письмо от брата прямо у камина в общей комнате. Сначала она думала промолчать, но пару раз попытавшись заговорить с Поттером, она поняла, что тот не воспринимает ее всерьез. Пора показать им всем, что она не из тех, кого можно не принимать в расчет.

-Профессор? У меня есть для вас информация!

* * *

Астрономическая Башня* * *

На вершине башни было очень холодно. Сильный вечер, задувающий в бойницы, шевелил волосы на голове парней. Время медленно приближалось к полуночи, а на горизонте не было видно ни следа от ожидаемых гостей. Уизли сопел, пиная ящик с драконом.

Когда Хагриду пришла пора расставаться с Норбертом, Гархольд почувствовал, что вполне понимает его чувства. Лесник, наверное, переживал не меньше, чем юный гоблин — его шансы увидеть дракона снова, в отличие от Зеленоглазого, практически равнялись нулю. Ночь на воскресенье оказалась пасмурной и очень темной, а до Хагридовой лачуги они добрались реально позже назначенного времени, потому что привязавшийся к нему Уизли постоянно отставал, а Драко ныл о том, что если он не выспится этой ночью, то завтра будет выглядеть как старый зомби. Так что, когда они пришли в хижину, Хагрид уже упаковал Норберта в большой ящик.

— Я ему там крыс побольше положил, и коньяку — на дорожку, — глухо сказал он, ласково прикасаясь к деревянной поверхности. — И его любимого медвежонка, плюшевого, чтобы ему не так скучать по дому.

Из ящика раздался громкий треск, из чего они заключили, что любимый медвежонок только что распрощался с головой. «Прелесть»,— подумал Гархольд и еще раз постарался отвлечься от желания захапать себе дракона.

— Счастливо, Норберт! — хлюпал носом Хагрид, глядя, как Гархольд и Драко накрывают ящик старой мантией. — Твоя мамочка тебя никогда не забудет! И все три дяди тоже!

Малфой передернул плечами — быть «дядей» малолетнему чудовищу он явно не собирался. Как им удалось незаметно дотащить ящик до башни, они и сами не знали — обычно Гархольд не раз едва-едва избегал встреч с Филчем и Снейпом, сегодня же Хогвартс словно бы вымер. Конечно, это было только на руку первокурсникам, но заставляло нервничать даже больше, чем обычно.

Полночь неумолимо приближалась — сквозь редкие облака на зимнем небе проглядывали серебристые лучи лунного света. Прислонившись к дальней стене, рыжий гриффиндорец обиженно дулся — он всем своим видом демонстрировал свою обиду на то, что Малфой назвал его полным тупицей, когда Рональд предложил тащить ящик на себе.

— Да, Мерлин и Моргана, Уизел,— презрительно бросил аристократ.— Ты волшебник или нет? Вингардиум Левиоса!

И гриффиндорец злился на спесивого слизеринца. Да и на Гархольда, надо признать, тоже — тот не особо спешил защитить «друга» от «слизня». Скорее уж наоборот... Уизли все больше и больше разочаровывался в этой идее — подружиться с героем. Несмотря на то, что директор говорил, что все высокомерие Поттера — напускное, защитное, Уизли в это перестал верить. Уж слишком явно герой спелся с этим жутким снобом Малфоем — сынком известного Пожирателя Смерти. Он, конечно, еще постарается спасти Гарри, но и унижать себя не позволит!

Норберт шумно завозился в своем ящике, словно бы пытаясь процарапать себе путь наружу. Из щели справа показалась изжеванная лапа старого медвежонка. Рона передернуло — Чарли полный псих, если решил посвятить себя уходу за этими тварями!

Наконец, из темноты вынырнули четыре метлы, на которых сидели высокие мужчины в плотных мантиях из кожи.

С резким стуком каблуков на пол опустился Чарли. То, что это именно брат Рональда, а не кто-то другой, было ясно с первого взгляда — такие яркие рыжие волосы могли принадлежать только кому-то из многочисленного семейства Уизли. В отличие от худого и высокого даже сейчас Рона, Чарли был приземистым и широкоплечим. Его нос явно ломали не раз, а не зажившие до конца шрамы от когтей драконов скорее были знаком уважения, а не бедности и безразличия. Его темные глаза смотрели на троицу неожиданно серьезно, хотя в глубине их сверкали яркие смешинки. Этого мужчину Гархольд был готов уважать — от него шел яркий запах силы и уверенности, а на губах оставался яркий привкус огня и металла, вечных спутников драконов и огненной магии. Похоже, этот член семейки предателей крови смог обрести свое место и свою магию только вдали от семейного гнездышка.

— Привет, Поттер, братишка,— проговорил мужчина, пожимая ребятам руки. Затем вздернул брови, когда увидел прислонившегося к стене, вдали от света луны, Драко и ошарашено продолжил.— И тебе здравствуй, Малфой.

Слизеринец только поморщился и отвернулся от драконолога.

— Где наш маленький дракончик?— сказал Чарли, только пожав плечами на безразличие юного лорда.— Вы его принесли?

— Ага,— крикнул Уизли, подталкивая к брату коробку с брыкающимся Норбертом.— Забирай его, а нам пора валить!

— Действительно, Чар, поторопись — сам знаешь, что нас ждет, если нас поймают!

— Вы правы, ребята,— махнул рукой драконолог, поднимая на плечо тяжелую коробку. Затем, поместив её на магические растяжки между тремя метлами, закрепил зачарованными цепями.— Пока, неугомонные!

Чарли еще пару раз махнул рукой на прощание и резко вскочил на свою метлу, улетая вслед за своими приятелями и унося в кармане свиток с письмом Поттера. Гархольд напряженно смотрел вдаль, криво усмехаясь тому, что его план начал действовать.

Еще пару мгновений проследив за удаляющимися драконологами, они начали спуск вниз. Темный замок был необыкновенно тихим — только изредка где-то вдали стонали призраки, да похрапывали сонные портреты. Гархольд лениво наблюдал за лунными бликами и тенями, причудливым образом чередующимися на полу замка, когда вдали раздались чьи-то уверенные шаги. Гархольд прижал палец к губам и втащил приятелей за гобелен. И вовремя — буквально через секунду мимо прошаркал Филч, в полголоса переругивающийся с МакГонагалл.

— Аргус, вы уверены, что все в порядке?

— Конечно, профессор, здесь никого нет! Уж поверьте мне,— его голос скрипел, как старые несмазанные петли.— Если бы я нашел этих негодников, то они бы узнали, что значит нарушать правила, когда за замком следит старина Аргус!

— Наверное, моя информация устарела,— сварливо проговорила МакГонагалл. Затем раздалось двойное мяуканье, и по коридору простучали маленькие коготки. Гархольд едва удержался от того, чтобы не хихикнуть — кто знал, что декан Гриффиндора любит побегать по школе в своей анимагической форме?!

Гархольд сотоварищи решились вылезти из своего убежища только тогда, когда шаги Филча полностью затихли вдали.

* * *

Спальня Рэйвенкло* * *

Гархольд с облегчением упал на кровать, сбрасывая с ног тяжелые ботинки.

Наконец-то эта ночь закончилась. После того, как они только чудом избежали столкновения с профессором трансфигурации и стариком Филчем, ребята сразу же разошлись по гостиным, что бы больше не искушать судьбу. Теперь, когда история с Норбертом закончилась, гоблин надеялся, что сможет избавиться от надоедливого присутствия Рональда Уизли в своей жизни.

Снимая мантию, Гархольд заметил, что что-то выпало из внутреннего кармана. Это оказалась завернутая в чистый пергамент колдография. Хагрид сунул ее Зеленоглазому во время последней встречи, и гоблин совсем забыл о ней.

На фоне осеннего леса кружились двое — высокий черноволосый мужчина и женщина с сияющими рыже-золотистыми кудрями. Они смеялись и смеялись, смотря друг на друга влюбленными глазами, а сверху падали яркие кленовые листья...

— Мама,— рассеяно сказал гоблин, как никогда похожий на обычного человеческого ребенка.— Папа? Когда Гархольд заснул в обнимку с вышитой Гриальдой подушкой, в его тумбочке, за обложкой сборника гоблинских легенд, осталась лежать колдография...

Глава 13 или Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба! Часть 1

* * *

Коридоры Хогвартса

* * *

Профессор Филлиус Флитвик уже давно пристально следил за своим коллегой, принюхиваясь к той кроваво-металлической магии, что просачивалась сквозь его нелепый тюрбан. И теперь он был точно уверен, что уже знает так тщательно скрываемую тайну Квирелла.

И этим утром, стоя в тени бронзовой горгульи, полугоблин тяжелым немигающим взглядом смотрел на старую деревянную дверь, ведущую в покои профессора ЗоТИ. Мало кто помнил этот взгляд Флитвика — ведь прошло много лет с того дня, когда юный маг сменил кинжал и дуэли на кафедру в Хогвартсе и тихую семейную жизнь, он стал куда спокойнее, и жесткий прищур черных глаз остался за дверями школы. Его искренняя улыбка, искрометный юмор и на редкость мирный характер стали буквально притчей во языцех всего Хогвартса, и все позабыли, что он не только Мастер Чар, но и лучший дуэлянт Европы, истинный сын своего народа — жестокий и сильный воин.

Скрипнула дверь, и в коридор вышел Квиринус Квирелл. Он кутался в теплую шерстяную мантию, а на шее был повязан вязаный шарф сине-зеленого цвета — несмотря на то, что в замке было достаточно тепло, молодому учителю явно было холодно и зябко.

«Конечно»,— хмыкнул Флитвик, скользя вслед за одержимым. — « Обычные последствия того, что носишь в себе чужую душу! Ты не мог этого не знать, мистер Квирелл!».

Мастер Чар помнил его еще со времен учебы — умный, целеустремленный, хоть и несколько трусливый, этот парень с первого курса стал одним из лучших учеников школы. Он мог бы много добиться в жизни, если бы был хоть немного более сильным магически. Так что полугоблин вполне понимал, почему этот не глупый парень мог согласиться на такое мучительное и истощительное соседство с духом Темного Лорда. Ведь, если он выживет после разъединения, то его потенциал должен возрасти на пару порядков.

Надо признать, что декан синего факультета не стал бы вмешиваться в эту ситуацию, если бы Квирелл и его квартирант не проявляли такого пристального внимания к его студенту. Малыш Гархольд был одновременно гоблином и рэйвенкловцем— а это значит, Флитвик будет защищать его изо всех сил.

Всего один быстрый шаг, и он вместе с худощавым Квиринусом стоит в темной нише за гобеленом, и к боку профессора Защиты от Темных Сил прижалось обжигающе-холодное остриё старого кинжала, передаваемого из поколения в поколение в семье его матери — гоблинессы из Бретани.

-Ч-ч-чтто?— только и успевает булькнуть Квирелл, наполняя ауру эманациями смерти, как его кисть с уже загоревшейся черным палочкой, прижата сильной рукой гоблина к стене. Острые когти Флитвика буквально вонзаются в синеватую кожу коллеги, не давая ему шевельнуться.

— Молчи, Квирелл, я не с тобой, а с твоим хозяином поговорить хочу,— тихо шипит полугоблин. Он боится, ужасно боится того, кому посмел угрожать, но не смеет показать даже каплю этого страха, чтобы не дать темному магу преимущество. Несмотря на то, что Мастер Чар значительно ниже соперника, это не мешает замершему от шока человеку слышать речь декана. Судя по вздернутой брови человека, уже не пытающегося строить из себя заику-идиота, тот тоже был удивлен смелостью декана своего (или уже нет?) факультета.— Только попробуй, Волдеморт, прикоснуться своими руками к Гархольду, и ты узнаешь, за что меня так боялись на материке! Понял?

Острие, дрогнув в когтях полугоблина, прорвало тонкую кожу, намекая на серьезность намерений профессора Чар. Квирелл даже не дернулся — его нервы уже настолько привыкли к нескончаемой боли постоянно разлагающегося тела, что это было для мага просто легким укусом комара.

— Ты мне угрожаешь?— прошипел кто-то. Хотя как кто-то — Темный Лорд, которого приютил трусливый и амбициозный Квирелл.

— Я предупреждаю,— медленно проговорил полугоблин. Филлиус вполне понимал, что не сможет ничего противопоставить полноценному Лорду. Но так же он знал, что в этом теле Волдеморт может рассчитывать только на немного увеличенные силы Квирелла, а уж с бывшим учеником, пусть даже знающим некоторые из самых жутких заклинаний мира, он сможет справиться. Да даже если бы и не смог — декан был ответственен за каждого ученика Рэйвенкло, а уж за сородича тем более.

Когда он на приветственном пиру увидел косу мальчика, он сразу же написал своим родственникам в английском Гринготтсе, и Грипфук рассказал ему истинную историю Мальчика-Который-Выжил. И выразил надежду, что изгнанный проследит за ребенком Клана там, где родители не могут обеспечивать ему безопасность.

Он знал, что Мастер Чар никогда бы не обманул надежды своего народа.

— Я умру, но не позволю тебе причинить ему вред,— выдыхает он.

— Я и не собираюсь,— выдохнул Волдеморт.— По крайней мере, пока. Почему ты не рассказал всем о том, кто я?

— Мне плевать на политику, — ответил профессор, отступая в коридор.— Но я сделаю все для своей семьи. Запомни это, Темный Лорд!

* * *

Башня Рэйвенкло

* * *

Гархольд лежал на кровати, задернув полог, и читал учебник по трансфигурации. Как он и предполагал, именно этот предмет стал камнем преткновения в его учебе — юный гоблин никак не мог понять принципов магического действия. Как одно становится другим? Абсолютно другим — и по форме, и по содержанию?

В магии гоблинов такое было абсолютно невозможно.

Гоблины, в основном, создавали амулеты и артефакты, использовали магию земли и огня, прокладывая и освещая туннели в глубине скал, управляли магическими созданиями, создавали щиты из чистой силы, которая в избытке была около Лабиринта и в их поселках. Но никогда ни один гоблин не позволит себе взяться за работу Древних и исправить то, что уже создано ими. Зачем превращать одно в другое? Что это даст тебе, кроме ложного ощущения всевластья?

Именно из-за этого внутреннего запрета Зеленоглазый и отставал в этом предмете, чем вызывал все новые и новые волны неудовольствия со стороны декана Гриффиндора. Несмотря на то, что эта женщина была достаточно честной и справедливой в своих оценках и суждениях, Гархольда она не любила — то ли за то, что он не стал ее студентом, то ли за очевидное презрение к своему предмету…

— Поттер,— раздался недовольный голос Терри из-за синего занавеса. Гархольду он был достаточно приятен — Бут всегда был достаточно молчаливым и мрачным парнем, предпочитающим общество книг и старой шкатулки с магическими кристаллами, на которых были записаны десятки древних мелодий, которые собирал его дед. Старик Лоренцо Бут был хорошо известен в кругу магической аристократии своими сумасбродствами, вполне сравнимыми с Дамблдоровскими. Например, он на десятки лет покидал свой дом, что бы собирать по миру песни и легенды многочисленных народов и племен, из тех, что закрыли границы своих поселений и остались существовать в границах старых законов, отказавшись подстраиваться под быстроменяющийся внешний мир. Лоренцо построил новый особняк для своей семьи, рядом с древнем мэнором, причем, он был вырезан из цельного куска скалы на южном побережье Англии, а огромный сад вокруг дома был заставлен тысячами скульптур — как магическими, так и маггловскими.

— Что такое, Теренс?— проговорил Гархольд, вылезая из кровати. Однокурсник стоял у кровати Энтони и мрачно подпирал стену.

— Тебя зовет МагДугал, и,— Бут хитро прищурился, — я бы посоветовал поторопиться. Он в отвратительном настроении…

— А когда у него оно было хорошим?— Засмеялся Зеленоглазый, вылетая из спальни.

Луг стоял у окна. Солнце светило прямо в него, превращая его внушительную фигуру в призрачный силуэт. Длинные золотистые волосы, в отличие от последних дней, не лежали безжизненными прядями, а были уложены аккуратными волнами, спадающими на отглаженную форменную мантию.

— Ты хотел меня видеть, МакДугал?

— Можно сказать и так, Гархольд,— кивнул Луг и, ухмыльнувшись, язвительно кинул Зеленоглазому.— Иначе, зачем бы я тебя звал?

— Что, всех достал твой сарказм, и ты пришел мне пожаловаться на вселенскую несправедливость?— поторопил старосту гоблин.

— Не язви, мелочь,— мягко сказал старшекурсник, покосившись на первокурсника.— Что бы меня достать твоего яда, ужик, маловато будет!

Отношения между двумя рэйвенкловцами сложились практически дружеские, что изрядно удивляло воспитанника Клана. Гархольду было приятно общаться с умным и уверенным в себе человеком, а шотландец, похоже, взял хитрого первокурсника под свое крыло. Парень рассказывал гоблину о потайных ходах, спрятанных в стенах Хогвартса, об учителях — их слабостях и интересах, об учениках других факультетов и важных (хоть на первый взгляд и незаметных) событиях в школе. Зеленоглазый считал дружбу старосты своим главным достижением последних месяцев — даже Драко не был сейчас настолько полезным, как МакДугал.

— Так что случилось?— поторопил старшекурсника Гархольд.

— Да ничего такого срочного,— махнул рукой парень.— Просто на следующей неделе у нас с Иванной свадьба, и я буду рад, если ты придешь в субботнюю ночь к Ведьминому кругу, что бы поддержать меня на этом пути.

Ритуальная фраза приглашения на шотландскую свадьбу прозвучала неожиданно тихо и неуверенно. По-видимому, Луг и сам не верил, что ему пришло время собирать собственную свадебную свиту. Староста, смущаясь, протянул руку Поттеру.

На открытой ладони МакДугала лежал круглый камешек с изображением кельтских рун, обозначающих семейный союз — приглашение разделить самый важный день в судьбе шотландца. Гархольд, не задумываясь, принял дар. Отказать в этой просьбе — значит нанести страшное оскорбление дарителю. И не только ему — иногда после такого жеста начинались кровопролитнейшие войны между Кланами гоблинов. Гархольд не знал так ли это у людей — но рисковать не собирался. Он по-своему дорожил общением с юношей и не хотел обижать его по такой незначительной причине.

— Кто-нибудь из наших будет?— наконец, спросил он, положив камень себе в карман. Тот ощутимо грел кожу сквозь тонкую ткань брюк.

— Ив пригласила Лайзу, а я, наверное, позову еще и Бута,— пожал плечами Луг.— На ритуальной поляне достаточно места. А он мой близкий родственник — его мать моя тетя. И если я не приглашу его, то могут возникнуть проблемы. Как, впрочем, и ты — твоя прабабка — младшая сестра Эйдана МакДугала, моего деда. Он, если тебе интересно, все еще жив.

Луг покосился на стоящего рядом мальчика. Он явно ожидал какой-то реакции от первокурсника, но Гархольд не намеривался открывать своих чувств. "Мне все равно".

— Малфой?— спросил он, что бы отвлечься от тяжелых мыслей. В последнее время все чаще всплывали имена его биологических родственников.

— Со стороны Иванны.

— Кто бы сомневался,— пробурчал Гархольд. Практически все древние семейства были в родстве между собой, а не пригласить Наследника такого влиятельного семейства на свадьбу было бы, по меньшей мере, не умно. А семейство Розье было известно своим умом и расчетливостью. У них не было особенной силы или способностей (по крайней мере, вне стен родного мэнора — твердыня Розье славилась своей неприступностью), но вот по сбору информации им не было равных на Британских островах. И уж эти хитрецы никогда не упустят своего, что и подтвердилось приглашением в свиту невесты для Драко.

— Буду ждать,— наконец, кивнул Луг, смотря очень серьезным взглядом на замершего у окна гоблина.

Взгляд его упирался в блестящую поверхность Черного Озера, в холодных водах которого плескался огромный кальмар.

— МакДугал!— раздался истерический визг, и из-за гобелена вылетела Пенелопа Кристалл с всклокоченной гривой вороных волос. Судя по горящим глазам и испачканным золой щекам, в кабинетах произошло что-то жуткое.— Андриан опять взорвал лабораторию, и по коридорам ползет что-то полуживое и отвратительное!

Словно подтверждая ее слова из-за двери потекла ярко-розовая и пузырящаяся жидкость, мрачно поигрывая темно-фиолетовыми искрами...

* * *

Северная Башня

* * *

Иванна играла на клавесине. Длинные тонкие пальцы едва-едва касались клавиш, но в маленькой комнатке на вершине Северной башни была прекрасная акустика, и звуки старинного танца словно наполняли её всю. Пронзительная мелодия идеально подходила к настроению девушки — она словно бы одновременно оплакивала потерянную свободу старшей дочери Адама Розье и восхваляла союз двух древних магических семей, держащих под замком все северное шотландское побережье. У ног мисс Розье, задумчиво улыбаясь и покачиваясь в такт, сидела сестра ее будущего мужа.

Мужа...

Это слово очень подходило к немного мрачному и язвительному, но бесконечно спокойному и надежному Лугу. Нет, она не любила рэйвенкловца, любовь — это непозволительная роскошь для женщины из древнего, но не очень влиятельного и богатого рода. Но она уважала его — а это было намного больше, чем у ее матери, когда Катарина Титания Браун стала леди Розье.

— Брат хороший человек,— словно угадав ее мысли, проговорила Мораг. Хотя в тот миг, когда ты сидишь рядом с обладателем Дара Предвидения, нельзя говорить о случайности.

-Я знаю, — натянуто улыбнулась Иванна, и над Хогвартсом вновь зазвучала старинная мелодия, роняя на первый снег свои высокие ноты...

* * *

Башня Рэйвенкло

* * *

Субботним вечером, за час до отбоя, в спальню первокурсников вошел Луг. Он был одет в коричнево-зеленый килт, поверх белоснежной расшитой рунами рубашки. На плечи была накинут тяжелый плащ, подбитый мехом. Он выглядел совсем непохожим на себя обычного — в нем сейчас было куда больше силы и магии, чем в обычные школьные дни. И это было даже немного пугающим. Гоблин привык презирать людей, но Луг выглядел как герой одной из древних легенд и вызывал в нем только уважение с легким налетом восхищения.

Его сопровождал профессор Флитвик, крайне занудно повторяющий, что несмотря на значимость предстоящего события, распивать спиртные напитки на территории школы запрещено. Особенно первокурсникам!

— Я, конечно, все понимаю, мистер МакДугал,— внезапно ухмыльнулся полугоблин, хлопая ученика по спине своей сильной ладонью. — Но вы, хотя бы, не попадайтесь мистеру Филчу. Завтра я вас прикрою — отсыпайтесь, но чтобы на парах я ваши зеленые физиономии не видел!

— Хорошо, я понял, профессор! Нас там совсем не будет!— радостно отрапортовал МакСпеллинг— однокурсник Луга, и один из вассалов его Рода. Его широкая и на редкость обаятельная улыбка делала его одним из самых популярных парней в школе, о чем Гархольду сообщила Мэнди, недовольная тем, что не попадет на эту вечеринку. Ее род был слишком в дальнем родстве как с МакДугалами, так и с Розье.

Тем временем декан, дав подзатыльник рыжему парню, еще раз пригрозив всеми карами (и чарами!) студентам, добродушно рассмеялся и, кивнув на прощание замершим в отдалении Гархольду и Терри, оставил их на попечении старосты.

— Ну что, готовы к лучшей в вашей жизни вечеринке?— криво улыбнулся Луг, опуская свои могучие ладони на плечи мальчишек. На пальцах парня были тяжелые перстни грубой работы, а пара кривых кинжалов, висящих на поясе, были явно гоблинской работы. — Мы, шотландцы, знаем толк в хорошей гулянке!

Гархольд скептически хмыкнул, выворачиваясь из хватки старшекурсника — он был полностью уверен, что лучше праздника, чем закатили гоблины в честь шестой свадьбы деда, быть не может. И вообще, разве могут люди быть лучше гоблинов в делах пиров и опасных забав?

— А ты не морщись, парень,— дернул гоблина за косу старшекурсник. Зеленоглазый зашипел — это было хоть и не оскорблением, но достаточно невежливым жестом со стороны человека.— Поспорим, что шотландский эль куда лучше вашего? Моя семья варит лучший вересковый мёд во всех мирах!

— Потому что единственный,— поджал губы Зеленоглазый, но спорить не стал. Его дед не единожды пытался выкупить секрет приготовления этого напитка у лорда МакДугала за баснословные деньги, но тот не сдавался. Так что Гриндорху приходилось закупаться бочками, наполняя своим кровным золотом сейфы шотландцев.

— Нам нельзя пить,— въедливо уточнил Бут, поправляя помявшийся эполет на камзоле. Сейчас, одетый в цветах своего Дома, мальчишка выглядел очень зловещим. Теренс в темно-фиолетовом костюме, украшенным черненым серебром, походил на древнего темного мага — даже его темно-карие глаза, казалось, отливали багрянцем. И тем нелепее был зажатый под мышкой журнал 'Придира', который тот читал как развлекательную литературу для поднятия настроения.

— А кто будет следить?— парировал Луг, потащив мальчишек вниз по лестнице. Темные коридоры замка были пустыми, и двое первокурсников чувствовали, что погружаются в старинную легенду. Тем временем рэйвенкловец продолжил. — На моих похоронах...

— Ты женишься, МакДугал.

— А я что сказал, Поттер? Так вот, на похоронах моей свободной холостой жизни все будут пьяными в стельку! Что бы было, что вспомнить в холодные зимние вечера, сбежав от занудной супруги и пары-тройки вечно орущих отпрысков!

Гархольд содрогнулся, уже не так уверенный в том, что сходить на человеческий праздник — хорошая идея. Он, конечно, был уверен, что студенты Хогвартса вряд ли достигнут того уровня вечеринок, что закатывали гоблины, но радостный МакДугал внушал опасения. Зеленоглазый даже думать не хотел, что скажет мама...

— А еще лучше,— тем временем потянул парень.— Если вспомнить можно будет‚ только по чужим воспоминаниям, слитым в Омут Памяти! И... — Луг приподнял брови: — Только представь, сколько компромата можно будет собрать!

Гархольд с нарочитой беспечностью произнес, выгоняя из мыслей образ жутко злой матушки с горящими глазами и чугунной сковородой наперевес:

— Как вы относитесь к трезвенникам?

— Сугубо отрицательно,— с мрачным лицом сообщил МакДугал.— Мы их топим в бочке с медом.

— И не жалко?— оторвался от журнала Терри. За последние пару недель он приобрел странную, и очень опасную, привычку читать на ходу. Вряд ли в Хогвартсе осталось много стен и углов не знакомых с темной макушкой Бута. И это при том, что в этой "самой безопасной в мире" школе даже дойти от одного кабинета до другого — подвиг...

— Для хорошего дела ничего не жалко,— саркастически протянул староста, кивая печальной Кристалл, патрулировавшей коридор вместе с шкафообразным Флинтом из Слизерина. Несмотря на то, что Рэйвенкло был самым спокойным и дисциплинированным факультетом, остаться на дежурстве одной в субботнюю ночь ей совершенно не хотелось.

Над Запретным лесом поднималась луна.

* * *

Комнаты Квиринуса Квирелла

* * *

Молодой профессор метался по кровати, впиваясь ногтями в мягкое дерево, чтобы хоть на миг забыть о нестерпимой боли, пронзающей все тело. Черная магия, удерживающая в его теле душу великого Темного Лорда, разъедала плоть, крошила кости — и только многочисленные зелья и чары поддерживали его живым. Квирелл уже давно свыкся с постоянной болью — в конце концов, для того, что бы занять место достойное его интеллекта, он готов вытерпеть и не такое.

Его никогда не принимали в расчет — для любых более или менее важных должностей в Отделе Тайн требовался достаточно высокий уровень магии, которого у мужчины не было. Поэтому, отправившись к родственникам в Албанию, что бы изучить влияние крови на уровень магии, он согласился стать вместилищем Темного Лорда, бесплотным духом существующим в телах лесных зверей и птиц.

— Кровь единорога,— раздался голос в его голове.— Нам нужна жизнь...

* * *

Ведьмин Круг

* * *

На берегу Черного Озера было необычайно светло — горели костры, между деревьев горели сиреневатые блуждающие огоньки. Ветви елей и рябин были увиты лентами, а на заиндевевшей жухлой траве были проложены тропинки.

Из школы медленно стекался народ со всех факультетов. Дети и взрослые, англичане и иностранцы, в роскошных одеяниях и в простых мантиях — единственное, что их всех объединяло, это родство с Розье или МакДугалами. Ну и, естественно, чистокровность. Где-то среди гостей промелькнула белая макушка Малфоя, идущего с сопровождении Панси Паркинсон и Элисавифы Эйгал— старосты Слизерина.

— Тебя ожидает интересная ночь, гоблин,— усмехнулся староста, когда Теренс отошел, чтобы поздороваться со старшим братом. Энрико Бут был гриффиндорцем, обожал квиддич и при этом был авторитетом в глазах умного Терри. Как это могло укладываться в одном предложении, Гархольд не представлял...

— Да что такого можете вы, люди,— буркнул гоблин, следуя за МакДугалом к месту встречи свиты жениха. Наедине с этим парнем он мог позволить себе откровенность — тот уже доказал, что стоит доверия и не раскроет тайну раньше времени. Слава Древним, что у аристократов стоит защита от Легилименции, созданная родовым источником силы — иначе бы директор узнал о воспитателях гоблина раньше времени.

Нет, Гархольд не надеялся, что тайна продержится дольше Рождества, все-таки Дамблдор не был дураком, просто он пока даже не рассматривал такого варианта. Кусочки паззла не складываются в его голове, потому что у старика нет времени сесть и подумать, но каникулы дадут ему эту возможность — и гоблин раскроется. Просто не хотелось бы, что бы тот попробовал чинить препятствия возвращению Зеленоглазого в родные подземелья на Йоль. Гоблин уже сделал достаточно ошибок.

МакДугал остановился, недовольно смотря на мрачного первокурсника.

— Вы, гоблины, всегда нас недооцениваете. Но люди, Гархольд, тоже имеют свои тайны. Посмотри...

Он указал рукой на тонкую женскую фигуру в отдаленье. Она плавно скользила между гостями, не касаясь их тел даже краем развевающихся одеяний цветов Дома МакДугалов.

-Это баньши рода МакДугалов,— глухо выронил он. Гоблин замер в шоке.

Женщина обернулась к ним. Темная вуаль, покрытая золотыми узорами, слегка трепетала от ветра...

Она начала резко приближаться к мальчику. Древняя двигалась так, что нельзя было заметить ни одного шага — она словно бы аппарировала на небольшие расстояния, смещаясь в пространстве резкими скачками. Наконец, баньши замерла перед мальчиком. К тому моменту, как она оказалась совсем рядом, ее рост уменьшился, и одна из Древних (Зеленоглазый чувствовал дыхание древности, окутывавшее баньши) стала одного роста с Гархольдом. Женщина откинула вуаль и посмотрела на рэйвенкловца своими бельмами, слегка фосфоресцирующими в тени полупрозрачной ткани. Ее лицо, волосы, кожа — все было белым, как лист бумаги, как прорыв в реальности. Гархольд почувствовал холод — никогда прежде он не стоял рядом со столь древним и нереальным созданием... У гоблинов были плохо налажены связи с вестниками смерти — даже они боялись тех, кто своей песней привлекал беды на голову окружающих.

— Ты милый, мальчик,— услышал гоблин. Синеватые губы сиды не шевелились, а ее голос возникал прямо в сознании. Она открывала рот только для того, что бы прокричать чью-то Смерть, оборвать нити чужой судьбы — и гоблин был счастлив, что в этот светлый день она молчала.— Я постараюсь как можно дольше не петь твою Песнь.

Гархольд задрожал. Защита, данная ему Старейшинами, пасовала перед теми, кто древнее и мудрее стариков их Клана. Теми, кто жил тогда, когда первый из гоблинов привел в пещеры свою эльфийскую супругу.

— А разве не бывает бессмертных созданий?— прохрипел он. Гоблин бы отступил назад — но за спиной неприступной скалой стоял Луг, и показать свой страх человеку, уважаемому, но все-таки человеку, он не смел.

— Все смертны,— пожала плечами сида.— Просто чье-то тело и разум после смерти продолжают существовать. Но... зачем плакать по мясу?

Она улыбнулась.

— Не бойся, тебе это не грозит, мальчик.

Гархольд почувствовал ее дыхание — холодное и мягкое одновременно. Баньши приблизилась вплотную к нему и поцеловала прямо в оставленный смертельным волшебством шрам. Гоблин почувствовал, как по нему пробежала волна жара, резко контрастировавшая с холодом от дыхания сиды.

-Я ОБЯЗАТЕЛЬНО пропою твою Песнь.

И исчезла в полумраке поляны. Вновь начав скользить между фигурами гостей, женщина приняла свою прежнюю форму худощавой женщины, а Гархольд, передернув плечами, обернулся к старосте:

— Не понимаю, меня благословили или прокляли?

* * *

Запретный Лес

* * *

-О, Мордред задери этот лес,— бормотал себе под нос Квирелл, приподнимая подол черной мантии. В отличие от его сожителя, он не обладал тем уровнем, когда можно позволить себе тратить ее далеко не бесконечный запас на различные эффекты. Например, на развевающееся одеяние, не цепляющееся за корни деревьев!

Подол далеко не новой мантии профессора уже был полностью изорван ветвями, и Квирелл мог думать только о том, что ему явно придется тратить далеко не большую зарплату учителя на новую. Даже боль от нескончаемого умирания отходила на второй план под наплывом финансовых проблем — все деньги мужчины уходили на зелья и книги, так что выкроить приличную сумму на зимнюю мантию было достаточно сложной задачей.

По темному лесу брела жуткая фигура. Рваные полы черной как ночь мантии развевались под холодным ветром, а из-под капюшона блестели сосредоточенные и злые алые очи...

* * *

Ведьмин Круг

* * *

— Так что, Гархольд,— с кривой усмешкой сказал Луг.— Ты слишком мало знаешь о нас настоящих, что бы считать нас ниже своих родичей. У нас есть и свои тайны...

МакДугал выглядел необыкновенно самодовольно — все-таки не часто ему удавалось выбить из колеи воспитанника гоблинов.

— Да и сам ты, по крайней мере, кровью — один из нас!— уточнил он, прислоняясь спиной к каменному изваянию на границе Ведьминого Круга. Темные камни слегка светились в лунном свете, мигая словно бы в такт биению огромного сердца.

— Я гоблин, человек!— упрямо сказал Зеленоглазый.

— Это просто название, — пожал плечами МакДугал, наблюдая за тем, как на землю падают серебристые снежинки.— Мне все равно, как ты себя называешь. Но ведь у тебя много родственников среди людей — если ты вспомнишь о том, что хотя магией ты — гоблин, кровь твоя принадлежит роду Поттеров, Лестренжей, Лонгботтомов, Розье, Блэков...Да и МакДугалов, кстати, тоже.

— Мне это не интересно,— качнул головой Гархольд, отгоняя невольные воспоминания о колдографии, спрятанной в сборнике старинных легенд — самой дорогой книге гоблина.

— Твое дело,— недовольно скривился МакДугал.— А я-то слышал, что ваш род трепетно относится к родным. Неужели врут?

Гархольд в шоке остановился. Этот человек смог обойти гоблина всего парой фраз!

Он, и в правду, старался не думать о родственниках со стороны биологических родителей — в конце концов, они оставили его у магглов, в месте начисто лишенном магии. Если бы его не забрал отец, то в Хогвартс он бы приехал обделенный минимальной защитой, открытый как книга для любого опытного легилимента. А это значило для юного гоблина, что он был никому не нужен в этом магическом мире, который выкинул его как сломанную игрушку.

О каких родных ему надо думать?!

— Не будем спорить в этот светлый день,— пропели справа, и из-за ствола ясеня появилась тонкая девичья фигурка с завязанными золотистым шарфом глазами. — Это навлечет беду на ваши Дома.

— Мораг,— улыбнулся староста, делая шаг к девочке.— Я рад, что мадам Помфри разрешила тебе участвовать в ритуале.

— Я не больна, Лу,— недовольно пробурчала Мораг, смущенно косясь на фигуру Гархольда. Тот же, нахмурив лоб, начал вспоминать, откуда ему знакомо имя сестренки Луга.— У меня просто нестабильный Дар!

— Я знаю, солнышко, просто сильно переживаю...

— Тетя Бан говорит, что видела не одну Видящую, которая жила как все!

Луг тяжело вздохнул, опускаясь перед темноволосой девчонкой на колени. Гархольд почувствовал странное смущение от того, что невольно стал свидетелем такой семейной сцены. Такие разговоры не предназначены для чужих ушей, и если они позволили ему услышать (в то, что Луг не может поставить Заглушающие чары, Зеленоглазый не верил), то это что-то значит. В свете недавнего разговора о семьях, МакДугал похоже, в лучших традициях Слизерина, решил привязать его к себе узами. Гоблины лучше всего понимают традицию Обмена, и теперь рэйвенкловец просто обязан впустить старшекурсника в свою жизнь, в плату за показанную тайну.

— Ты же сама говорила, что не стоит ссориться в такой хороший вечер, — широко улыбнулся Луг, ударяя сестренку по носу. Гархольд замер — именно так поступала Гриальха, его старшая сестра, когда ловила на неточности.— Подумай, что о тебе подумает этот юный лорд! Он ужаснется — и будет у тебя на одного поклонника меньше!

Мораг засмеялась, когда увидела, как подавился гоблин, ошарашенный таким заявлением МакДугала.

— Кстати, Гархольд,— посмеиваясь, заявил староста.— Позволь мне представить тебе мою младшую сестру — Мораг Гиневру МакДугал, истинную Видящую.

И тут Зеленглазый вспомнил, где слышал имя младшей леди дома МакДугал. В день Распределения, эту человечку отправили на его факультет, но после пира он ее больше не видел, и поэтому полностью забыл о существовании...

Но почему она не училась со всеми? Видимо этот вопрос был буквально написан на лице гоблина, так как Луг тут же начал говорить:

— Она учится и живет отдельно,— девушка при этих словах резко погрустнела.— Мораг истинная Видящая, и наши родители решили, что для нее будет безопаснее отдельное проживание — так уменьшится вероятность эмпатического шока.

Гархольд слышал, что у тех, кто владеет Даром Предвидения, иногда случаются приступы, названные 'эмпатическим шоком' из-за того, что происходят из-за нахлынувших эмоций окружающих их существ.

— Родителям даже пришлось надавить на Попечительский Совет, чтобы она училась по системе Наставничества,— судя по виду девушки, она была не слишком этому рада.— Но со второго курса ей разрешат посещать некоторые занятия. При условии, что она сможет контролировать Видения, конечно...

Луг медленно шел вперед, держа руку на плече сестры. Мораг — бледная, тонкокостная, в бело-золотистом платье, походила на наваждение. Еще сильнее это впечатление усиливалось повязкой, скрывающей светящиеся глаза Видящей.

В их подземном городе была одна Пророчица — на восьмое лето Гархольда, как и любого другого юного гоблина, привели в ее пещеру, что бы она увидела его путь. Гоблин навсегда запомнил, как старуха сняла с лица свой расписной платок, и из полумрака комнаты на него уставились две светящиеся вечности, а иссохшие губы прошептали слова Предсказания. Он никому никогда не рассказывал о том, что ему напророчила безумная колдунья, он старался этого даже не вспоминать, но сегодня, шагая в полуметре от второй Видящей, он вновь ощутил холод обреченности, сквозивший в словах гоблинессы.

— Почему вы не остались на домашнем обучении?— произнес Гархольд, стремясь отвлечься от тревожных мыслей. Мораг раздраженно повела плечами, намекая, что вопрос не к месту. Но все-таки ответила:

-Я итак всю свою жизнь провела в обществе тети Бан,— в голосе девочки прозвучали печальные нотки. Гархольд же подумал о том, какой могла вырасти девушка, воспитанная баньши.— Так что я сама настояла на том, что бы учиться в Хогвартсе. Но, оказалось, что по сути ничего не изменилось — я практически всегда одна. А преподаватели — не те с кем я мечтала общаться... Нет,— продолжила Мораг.— Иногда ко мне приходят Иванна и Луг — но это совсем не то! Я так мечтала пообщаться со сверстниками — именно поэтому я не могла пропустить их свадьбу...

— Ну, теперь тебя будет навещать еще и Гарри, так?— проговорил Луг, опуская ладонь на плечо гоблина.

— Правда?— радостно спросила девушка, оборачиваясь к парням.— Ты будешь ко мне приходить, правда-правда?

— Да,— проскрипел гоблин, понимая, что старшекурсник разыграл эту партию просто по нотам. Обмен — это святое дело. Нельзя сказать, что он был так уж сильно против встречаться с Видящей... Иметь такой талант в союзниках необычайно полезно, но Зеленоглазый не любил, когда его к чему-то принуждают.

Особенно люди.

Луг только понимающе усмехнулся.

Девушка радостно засмеялась и поспешила к появившимся на краю поляны взрослым, среди которых, наверное, были и ее родители. Луг тоже отошел к однокурсникам, что бы поболтать, а Гархольд, обернувшись к лесу, почувствовал идущий из чащи аромат смерти и проклятия, а потом увидел серебрящуюся кровь.

И шагнул во тьму, нащупывая на поясе родовой кинжал Клана, подаренный дедом на пятый день рождения.

-Похоже, здесь будет не так уж и скучно,— ухмыльнулся мальчик, исчезая из Ведьминого Круга.

* * *

Где-то за Верхнем Мире* * *

— Нет, ну вы посмотрите, какой шустрый!— сказала серо-сиреневая тень, разглядывая отражающийся в водопаде силуэт ребенка. В рваных контурах светящегося пятна, опирающегося на скалу Верхнего Мира, можно различить фигуру высокого гоблина. Его сильное тело, иссеченное жуткими, плохо зажившими, шрамами, заковано в доспехи из чьей-то чешуи, а на голове сверкает рогатый шлем, украшенный изображением оскаленной морды саблезубого тигра. — Не удивлюсь, что скоро еще кто-то из наших вернется в Земное! А то Гринготту, наверное, скучно одному зажигать на просторах Нижних сфер!

— Вот-вот,— проскрипело справа.— А ты мне еще не верил!

Ярко-алое сияние, скрывающее в себе фигуру сморщенной старушки, приблизилось к смотрящему в струи водопада воину. Все ее тело было закрыто украшениями из грубо обработанных камней. Сверкали золотыми искрами тысячи нитей бус и браслетов, переливались вплетенные в волосы бусины и ленты.

— Да кто ж в такую чушь поверит! Что б люди стали гоблинам приносить жертвы — вот уж чудо из чудес, ударь меня молотом Первый Кузнец!— стал оправдываться гоблин, но старушка-Пророчица только махнула на него рукой:

— Не вам о воле Богов судачить! Пророчества не для того существуют, что бы менять реальность под свои желания! Вон двое попытались поиграть с судьбою, своей и парнишки,— гоблинесса кивнула на Гархольда, склонившегося над пятнами серебристого цвета.— Решили, что умнее Паучихи, Ткущей Судьбы, ничтожные людишки! Один уже расплатился за свою гордыню, а у другого все еще впереди...

— Ой, ну это надолго,— прогрохотали сзади, и из молочно-белой пустоты возник желто-рыжий факел. Широкоплечий гоблин в шлеме с мордой дракона радостно улыбался из-под пышных рыжих усов. Его длинная борода походила на язык пламени, застывший на лице древнего героя.— Кто пустил сюда бабу, а?!

После чего прославленный гоблинский воин принялся с улюлюкиванием бегать от разозленной Пророчицы под хохот собратьев.

— Ты и мою жену "бабой" будешь называть?— раздался новый голос на площадке перед Гранью. Он был таким же низким, как и у остальных, но с явными звонкими нотами — словно бы в грохот грома вплелись колокольчики. Да и сам обладатель необычного для гоблина голоса отличался от прочих Духов — он был ощутимо выше и изящнее, да и доспехи, покрытые причудливой вязью, и непокрытая голова выдавала в нем совсем иную расу. Да уж... Если бы не большие уши и когти на сморщенных ладонях, незнакомца можно было бы принять за настоящего эльфа!

— Да что вы, Первый Кузнец,— прогудел рыжий, почесывая огненные патлы огромной ладонью. Тяжелые ботинки крошили в искры мелкие камешки у радужного водопада. Его лицо пересекал широкий шрам, искалечивший его правый глаз — верхнее веко было буквально разрезано на пополам.— Как я могу такую канарейку "бабой" назвать!

— Замолкни, охальник!— прикрикнула старушка, давая рослому воину подзатыльник.

— Отпусти Шиндорха, матушка-Пророчица! Я не обижаюсь...

К странному гоблину, названному древнем героем Первым Кузнецом, вышла искристая бело-золотая тень, окружающая тонкую фигуру эльфийки. В расе этой красавицы не было сомнений — огромные сияющие глаза, обманчивая хрупкость фигуры и недлинные остроконечные уши выдавали в ней истинную леди дивного народа.

— Смотрите, там начинается самое интересное,— кивнула на зеркало воды Эллиндиэль, супруга первого из гоблинов — Голлинаэля, ушедшая от своего народа в темные недра земли, когда ее царственный отец проклял бедного ухажера.

За Гранью юный воспитанник Клана приближался к поляне с раненым единорогом.

* * *

Запретный Лес* * *

Ступая по темному моху леса, окружавшего замок Вепря, Гархольд начал понимать, почему он считается "запретным". Угольно-черные волны моха трепетали как живые, захлестывая ботинки мальчика. Он чувствовал каждой клеткой своего тела, как в тенях двигаются твари, принюхивающиеся к новой жертве. Единственное, что отпугивало их — это светящиеся пятна крови на земле.

От них шел тонкий аромат свежескошенной травы, такой странный в зимнем лесу, такой же противоестественный, как и свечение проклятой жидкости.

Ни одна из тварей Запретного Леса — насколько бы страшной и безжалостной она ни была — никогда не посмела бы прикоснуться не только к самому единорогу, но к его крови, поэтому пока гоблин двигается вдоль светящейся тропинки, он в безопасности. Сейчас Гархольд уже не был так уверен, что это путешествие — хорошая идея. Если бы не защита крови, то он бы уже пошел на корм чудовищам. Зеленоглазый не преувеличивал свои способности — даже с небольшой стаей сумеречных волков ему будет трудно справиться, что уж говорить об акромантулах, которых, по рассказам Хагрида, здесь была целая колония.

Или тех, о ком в памяти его народа не осталось ничего, кроме страха.

Впереди, сквозь кружево темно-фиолетовых ветвей, показалась возрастающая луна, словно бы гигантский зверь отгрыз от сияющего бока небольшой кусочек. Ее серебристые лучи падали на причудливые корни деревьев, сливаясь с пятнами крови единорога, ведущих его все глубже в лес. Оттуда раздалось тихое, исполненное искренним страданием, ржание.

Гоблин замер, опустившись на колышущийся мох. Прижавшись к самой земле, он пополз к границе поляны, где, в лучах луны виднелись очертания темной фигуры, склонившейся над белоснежным боком священного животного.

Вокруг Проклятого виднелось сияние — это чудовищной силы магия незнакомца буквально вырывалась из тщедушного тела, окутывая запахом озона и крови всю поляну, подавляя даже аромат крови единорога. Хотя можно ли назвать сиянием темную дыру в пространстве?.. Черные пряди ее обхватывали тело животного, проникая под сверкающую кожу, поддерживая в умирающем единороге жизнь, нужную, что бы черный маг получил необходимую ему силу самой жизни, перемешанную с самым страшным проклятием. Тот, кто возьмет жизнь священного животного, обречен всю вечность после смерти страдать в Черных Казематах. Даже выпитая кровь отрезала магу путь к свету, что же сотворит с душой убийство?!

Зеленоглазый передернул плечами.

Вдруг маг поднял голову, и сквозь черный туман на гоблина уставились ярко-алые глаза. Гархольд замер, понимая, что его увидели — а на что способен маг, не побоявшийся проклятия единорога, он не представлял. И, если говорить честно — не желал представлять.

Как во сне, он пробормотал, не отрывая взгляда от мага:

-Не бери грех на душу, оставь его жить...

Гархольд не был уверен, что незнакомец его услышал, но искренне надеялся, что тот не вздумает уничтожить невольного свидетеля страшного ритуала. Он никогда не расскажет о том, что здесь происходило — и не столько потому, что боится мести, сколь потому, что запах магии ему знаком. Знаком...и интересен.

Фигура медленно поднялась с земли, начиная движение к замершему в корнях мальчику. Казалось, что мужчина не идет по искореженной борьбой земле, а летит над ней, не обращая внимания на живые корни окрестных елей. Зеленоглазый нащупал на поясе кинжал, а в правую ладонь уютно ткнулась палочка, теплая и пульсирующая в такт его сердца. Впервые гоблин почувствовал то спокойное ощущение силы, что дарила эта "деревяшка", то, о чем ему говорил на занятиях Флитвик. Словно бы бушевавшие в его крови магические потоки успокоились и целенаправленно приготовились к защите хозяина от приближающейся тьмы.

Гархольд уперся носками сапог в корень кривой сосны, утопающей в белоснежном вереске, приготовившись защищать свою жизнь, когда вдали послышался топот. Перестук копыт был не слишком сильным — неизвестное существо (или, возможно, Дух) неслось по мягкому полю вереска и моха. Черная фигура замерла, вытянувшись в лунном свете струей черного дыма, прежде чем аппарировать прочь.

Гоблин судорожно перевел дыхание. С его носа упала капля холодного пота, ладонь облегченно разжалась, выпуская кинжал.

Топот тем временем приближался — расслабляться гоблину не стоило. Неизвестно, что за создание решило почтить своим присутствием этот лес. До него было слишком далеко, и Гархольд не мог почувствовать магии, а значит, не мог и предположить кто это — безликая химера (творение безумного мага), всадник, Тварь-Из-За-Предела или, возможно, кентавр. Даже не смотря на то, что Самайн уже давно закончился, это мог быть заплутавший Всадник Дикой Кавалькады Гвин-Ап-Нудда, которого иногда называют Одином. Или сам Владыка Неблагого Двора... И все они могли принести юному гоблину только неприятности — разве что химеру отпугнет раненный единорог, а остальным на агонию святого существа плевать.

Зеленоглазый вновь поднял кинжал, обтирая его о грязную ткань мантии. Приподнявшись с земли — попасть под копыта (даже призрачные) ему не хотелось, да и шансов слиться с тенями так было куда больше.

На поляну, залитую лунным светом, выбежал кентавр.

* * *

Ведьмин Круг* * *

Луг уже начинал беспокоится.

— Милый, чего мы ждем?— спросила невысокая худощавая женщина с длинной, шоколадного цвета, косой. На ней было старинная темно-зеленая мантия, расшитая золотой нитью и изумрудной крошкой.— Скоро луна войдет в зенит, а мы еще не приступили к церемонии! Иванна нервничает...Ей уже обмыли ноги.

— Еще немного, мама,— произнес шотландец, прикрепляя к рубашке маленький букетик чертополоха.

* * *

Запретный Лес* * *

— Я чую тебя, гоблин,— медленно произнес кентавр. Его темная шерсть блестела в лучах света, когда он двигался вдоль деревьев, втягивая воздух большими ноздрями.— На тебе нет Проклятия...Выйди ко мне! Звезды благоволят твоему Пути, двуногий!

Гархольд вздрогнул. Кентавры никогда не были друзьями гоблинам...Впрочем, им никто не был другом. И он не знал, стоит ли довериться незнакомцу, или все-таки лучше отсидеться в тени. Его не станут обвинять в убийстве — и этого Зеленоглазому будет более чем достаточно.

— Марс восходит над миром,— тем временем продолжил кентавр, переступая тяжелыми ногами вокруг тела единорога. Он аккуратно обходит светящиеся пятна крови, стараясь, что бы ни капли не попало на его копыта.— Запомни это, юный гоблин, если не хочешь общаться со мной...Марс и над твоей судьбой!

Гархольд дрожал. Голос у кентавра был низким, рокочущим, он проникал в самую душу, предсказывая беды. Нельзя сказать, что он так этого опасался — в конце концов Марс-Один-Гвин был одним из покровителей гоблинов. И взгляд бога войны не мог испугать Зеленоглазого. Но вот то, что предсказывают кентавры, никак не ограничено во времени. Звездам, которые боготворит эта магическая раса, все равно, что секунда, что тысячелетие...

Выглядывая из-за дерева, Гархольд наблюдал за тем, как кентавр, опустившись на передние ноги, поднял тело единорога вверх. Серебристо-белое животное все еще оставалось живым — вокруг истощенного тела все еще виднелась рваная аура. Тяжелые капли крови падали на землю, пачкали темную шерсть на руках и груди магического создания.

На лице кентавра явно читалось сострадание к несчастному животному. Гархольд все еще не решался выйти на свет — кентавры были крайне непредсказуемыми созданиями, и он не хотел рисковать своей шкурой, вступая в контакт с одним из них. А учитывая знаки на стволах и пряный запах трав — он это заметил только прижавшись к коре ели, где-то недалеко была деревня Клана Бегущего По Лесу. Зеленоглазый не слишком усердно изучал нейтральные Кланы, но перед тем, как поехать в Хогвартс, дед заставил его выучить все ближайшие поселения магических рас. Тритоны, кентавры, тролли и тилвит-тег — он знал все об их традициях...И поэтому он понимал, что стремясь защитить жеребят, кентавр может убить чужака, зашедшего на территорию Клана.

— Ты очень осторожен, гоблин,— на прощание кинул кентавр.— Как и все из вашего народа. Но все равно, помни, что Марс следует за тобой...

* * *

Ведьмин Круг* * *

— Луг, дорогой, мы не можем больше ждать,— мягко произнесла леди Ника, прикасаясь к плечу сына, покрытому меховым плащом. Чуть позади, так же напряженно-ожидающе, смотрит на него и сам глава Клана МакДугал, Фергюс Огонь. И прозвище это он принял вовсе не за яркое золото волос и бороды, почти не побелевшее со временем, а за удивительный талант к огненным заклятьям и любовь к пожарам и взрывам. Не раз после бешеных попоек в старом замке этого семейства, все соседи собирались, чтобы набить вздорному старику морду за выжженные пастбища и леса.

Правда, после обязательно выпивали вместе.

— Я понимаю,— кивает Луг, краем глаза следя за серебряной чашей, наполненной вересковым медом до самых краев, в глубине которой поблескивал старинный галеон. Ее крепко держал в руках Эйден МакДональд— его шафер на этой свадьбе. Уж эту-то традицию соблюдают неукоснительно, так что выпить эту "маленькую чарочку" ему все-таки придется.

В мрачных тенях Запретного леса мигают болотные огоньки, бросая отсветы зеленоватого света на колышущийся мох. МакДугал-младший нахмурился, прикусывая губу. Когда он несколько часов назад обнаружил, что малыш Гархольд бесследно исчез, то уровень нервности рэйвенкловца достиг практически максимума. Быть ответственным за пропажу или гибель национального героя он совершенно не хотел.

— Не беспокойся, сынок,— прогудел лорд Фергюс. — Твой приятель все еще может успеть к самой церемонии. Хотя по мне, так она — редкостная скука! Вот совсем другое дело — выкуп и похищение невесты. Вот помню, что когда я украл твою маму прямо с пира...

Глава клана МакДугал раскатисто расхохотался, заработав пару возмущенно-презрительных взглядов от англичан и уэльсцев.

— Только для жениха,— поджав губы заявила посмеивающаяся Ника, наклоняясь к самому уху Лайзы Турпин, украшающей Молниеносного цветами чертополоха. Огромный мохнатый жеребец вороной масти презрительно щурился на женщин, злобно щелкая зубами.— Сами бы сначала попробовали, как приятно ехать животом на бешено несущемся скакуне! Еще и в огромном жарком балахоне, расшитом золотом и камнями!

— Зато как ты потом меня "объезжа...", кхе! — Изящная, но тяжелая ладошка женщины дала мужу сильный подзатыльник. Тот забавно скривился, потирая затылок и активно делая вид, что "сражен наповал" жутким ударом супруги.— В общем, пора выдвигаться к невесте, сынок. А твой приятель найдется, не дурак же он в Запретный лес лезть!

Луг скривился. В том, что Поттер не дурак, он был полностью уверен, а вот в том, что мальчишка с кинжалом в одном месте не полезет в лес, уже не настолько. Иногда, несмотря на всю серьезность первокурсника, в глазах юного гоблина мелькало что-то... полностью свойственное его народу и генам родного папаши. Джеймс Поттер был известен всем магам своими отчаянными проделками на грани самоубийства, так что Луг бы не удивился, если бы Поттер-младший сейчас улепетывал от стаи сумеречных волков где-нибудь в древней чаще, что совсем не способствовало спокойствию и шуткам.

— Я тебя убью, Поттер, если ты не явишься к церемонии,— буркнул Луг, вскакивая на коня.

* * *

Шатер семьи Розье* * *

Иванна, накрытая толстым покрывалом, расшитым жемчугом и серебряной нитью, в полголоса материла жениха, свою и его семью, да и предков, придумавших этот идиотский наряд. В нем было жарко, душно и нечем дышать, а этот мордредов "жених" совсем не торопится ее выкупать.

— Ну, ничего,— злорадно прошипела она, подглядывая в прорезанную магией дырочку за суетящейся свитой из родственников.— Тебя, мой милый, ждет до-олгая первая брачная ночь. Ты до рассвета и до нижней рубашки не докопаешься!

Помогать МакДугалу в этом нелегком деле она не собиралась.

— Будешь знать, как заставлять женщину из рода Розье ждать!

Наконец-то за пологом шатра, расписанного сценами из жизни знаменитых пар ее семьи, раздались радостные крики и смех. Свита ее непутевого жениха продиралась сквозь заслоны, установленные ее мамой. Леди Немайн Амелия Розье была изрядно раздосадована незапланированными задержками и злорадно до завязки наполнила плетения магией. Так что парню придется постараться, чтобы добраться до шатра. Нет, ничего особо страшного и опасного там не было, но и оказаться вывалянным в воске и перьях, приятного мало. Иванне не хотелось бы видеть такую "птичку" вблизи себя.

Аккуратно прислушиваясь к разговору за дверью, где парни из ее свиты задавали рэйвенкловцу каверзные вопросы, леди Розье сдавленно посмеивалась. Правда, большинство из них были чисто ритуальными, и ответы на них были известны заранее. "Не перенапряжется",— буркнула Иванна, пробираясь вслед за Маркусом Флинтом к спрятанной в роще за шатром кобыле. Звездочка, на которую слизеринец посадил свою двоюродную сестру, ласково всхрапнула и Маркус, вскочивший на нее позади невесты, радостно подмигнул Иванне. Он не собирался щадить МакДугала — высокомерный шотландец раздражал загонщика слизеринской команды до нервного тика, так что Лугу придется изрядно постараться, чтобы поймать сбежавшую невесту.

Это вполне отвечало планам девушки — помучить рэйвенкловца побольше, за все — и часы ожидания, и за свой неудобный ритуальный наряд.

— Вперед!— громко крикнул Флинт, ударяя пятками бока кобылы. Иванна радостно смеялась, чувствуя, как по ее пятам мчится погоня.

* * *

Запретный лес* * *

Гархольд стремился как можно быстрее уйти с территорий Бегущих-По-Лесу. Несмотря на то, что кентавр убеждал его в своих мирных намерениях, гоблин не хотел рисковать своей драгоценной шкурой.

Единственным ориентиром для Зеленоглазого были отсветы костров на самой грани видимости, искрящиеся между стволов. Следы крови единорога уже практически полностью исчезли, оставив на своем месте только выжженную землю. И растения, и почва впитывали в себя эманации смерти и проклятие умирающего животного, обугливаясь и плавясь. Гоблин передернулся — даже с расстояния в несколько шагов, в неровном свете болотных огоньков, он видел эти страшные проплешины, которые еще пару лет не зарастут травой. Если бы Гархольд не опаздывал на свадьбу Луга, то обязательно собрал бы проклятой земли для сестренки — Гриальха обожала артефакторику, а такая земля один из важнейших компонентов некоторых проклятых вещей.

Нет, в принципе, он запомнил место, но кто знает, когда удастся выбраться в Запретный лес?

Единственное ради чего он все-таки прервал свой бег — это снежно-белый цветок, слегка светящийся в лунных лучах. "Слеза невесты"— редкий и безумно красивый цветок, который показался гоблину достойными извинениями за опоздание на церемонию. По крайней мере он искренне на это надеялся — как мстит МакДугал он знал прекрасно и не хотел обижать шотландца.

— Поторопимся,— мрачно фыркнул гоблин, вылетал на освещенный круг у шатра невесты, чтобы увидеть, как Луг гонит своего вороного жеребца вслед Флинту, увозящему невесту...

— Люди,— презрительно протянул Гархольд Зеленоглазый, качая головой вывертам человеческой логики.

* * *

Ведьмин Круг* * *

Иванна, раскрасневшаяся от погони, потерявшая где-то свое покрывало, стояла посреди каменного круга. Она, не отрываясь, смотрела на светловолосого парня, которому через несколько минут суждено стать ее мужем. Она с детства знала, что ей не суждено выйти замуж только по любви — в среде магической аристократии "браки по сговору" были практически единственным видом союзов. Ей, в общем-то, даже повезло — Луг был молод, умен и она знала его с пяти лет. Ее подруге — Эльзе Валенштайн — не так повезло, ее мужем оказался семидесятилетний старик из-за океана. Семья зельеваров решила расширять бизнес в Америку, а что лучше брака доказывает честность намерений?

— Клянешься ли ты, леди Иванна Тианет Розье,— медленно, тягуче, тянул друид.— Стать верной женой Лугу МакДугалу, наследнику рода? Клянешься ли ты стать достойной леди этого рода, матерью его сыновей и хранительницей его дома?

Слизеринка опустила глаза на свои руки, крестом перекрещенные с большими ладонями жениха. Тонкая льняная веревка, связывающая их запястья, серебрилась от лунного света, светясь изнутри и мерцая синеватыми огнями.

— Клянусь,— твердо звучал ее голос.

— Клянешься ли ты, лорд Луг МакДугал, наследник рода, стать верным мужем и защитником Иванне Тианет Розье? Клянешься ли дать ей спокойную жизнь, крепкую опору, хранить ее от бед и лишений?

— Клянусь,— а вот голос рэйвенкловца звучал совсем не так уверенно. Настроение Иванны резко поднялось на пару пунктов.

Стоящие за границей круга гости зажгли огни в чашах с маслом, призывая саму Магию засвидетельствовать новый союз.

И она отозвалась.

Веревки, связывавшие руки Иванны и Луга еще ярче засияли синевой и, вспыхнув, оставили на коже тонкие татуировки в виде сплетенных листьев.

* * *

Поляна у Запретного леса* * *

— Ты не видел морщерогих кизляков?— раздался звонкий голос позади Гархольда. Гоблин обернулся, чтобы столкнуться своими зелеными глазами с сияющим голубым взглядом беловолосой девочки. Одетая в белоснежное платье, с вплетенными в длинные прямые волосы золотистыми ромашками, она своей хрупкостью и полупрозрачной кожей походила на мифических фей.

— Кого?— немного удивленно выронил Зеленоглазый. Он не считал себя знатоком магических существ, но был уверен, что никогда ранее не слышал ни о каких "кизляках", что морщерогих, что нет...

— Морщерогих кизляков,— убийственно серьезно заявила девчонка. Легкая улыбка тонких, бледно-розовых губ смотрелась достаточно жутко. Слишком спокойно для такой маленькой леди. А она ведь была явно младше Гархольда, несмотря на то, что ростом была практически с него. Ну это было несложно — гоблины всегда отличались небольшим ростом. Тем временем незнакомка настойчиво продолжила.— Так как, видел?

Зеленоглазый покачал головой.

— Жалко,— печально ответила она, выплетая из волос один цветок. Ярко-желтые лепестки слегка трепетали на ветру.— Вот, держи!

Девочка протянула тонкие ручки к косе гоблина. Тот был настолько ошарашен, что даже не стал возражать, когда она вплела несуразный цветок в косичку, испортив идеальное плетение.

— Когда встретишь — скажи ему,— она все так же улыбалась.— Он передаст мне! Берегись мозгошмыгов, их очень много в Хогвартсе!

Гархольд встряхнул головой, смотря вслед уходящей "фее". Ее полупрозрачное платье развевалось на ветру, а лунные лучи, огибая силуэт, подсвечивали ее огнями. Гоблин так долго смотрел на серебристый диск, что его глаза, привыкшие к краскам ночи, заслезились. Зеленоглазый прикрыл их, смахивая невольные слезы, а когда открыл — девочки уже не было.

— Ну и что тебе такого сказала Луна, что ты стоишь как громом пораженный?— раздался справа голос Малфоя. Драко, совершенно неузнаваемый в серебристо-белой мантии с цветами омелы, приколотыми на воротник, подошёл ближе и, проследив за его взглядом, Гархольд увидел свою недавнюю собеседницу, стоящую возле отца. То, что светловолосый маг в неряшливо натянутой мантии, ползающий вокруг какого-то чахлого куста — ее отец было очевидно: уж слишком похожими были их магические потоки. Хотя... Гархольд нахмурился — силы Луны были намного чище, чем у взрослого. "И все-таки она никуда не исчезала".

Гоблин разочаровано выдохнул — все очарование момента было испорченно.

— Ты знаешь, кто такие "морщерогие кизляки"?— равнодушно произнес гоблин, надеясь, что Драко ответил ему. Все-таки он знает эту...лунную дочку.— Или...мозгошмыги?

— Кто знает,— передернул плечами слизеринец. — Лавгудов трудно понять.

— А с чьей они стороны? Родственники Иванны?

— Да нет,— Малфой-младший махнул рукой. Гоблин с удивлением заметил, что он чувствует себя крайне неуверенно, словно бы ему было попросту неприятно думать о странной девочке с золотистыми ромашками.— Лавгуды вообще никому не родственники.

— Как это?— фыркнул гоблин, уже успев привыкнуть к тому, что все человеческие маги хоть каким-то образом, но связаны. А уж приглашать на такое таинство как свадьба постороннего, не связанного с семьями кровью — вообще нонсенс!

— А вот так,— раздраженно выдохнул Драко.— Это не мои тайны, не мне и рассказывать. Ксено и Аврора Лавгуды приехали сюда с северных островов пятнадцать лет назад.

— И?— поторопил замолчавшего слизеринца Поттер, следя краем глаза за мистером и мисс Лавгуд. Ксено в этот момент как раз что-то рассказывал ошарашенному таким напором магу, тыкая пальцами в свою мантию, испорченную каким-то странным соком сине-фиолетового цвета.

— С тебя хватит,— достаточно зло выдохнул Малфой. Гархольд удивленно вскинул бровь — впервые Драко настолько явно отказывал приятелю в информации. Это стоило обдумать. — Давай лучше я познакомлю с одной французской красоткой, она моя родственница со стороны отца!

Гоблин решил не продолжать расспросы — нелепость перевода темы только подтверждала нежелание мальчика говорить на эту тему.

Желтая ромашка оттягивала косу и мешала ходьбе. Зеленоглазый захватил пальцами кончик плетения и поднес цветок к самым глазами. Серебристые капельки росы блестели на лунном свете. Гархольд посмотрел в сторону странной семейки.

Девочка стояла рядом с отцом и смотрела на него пристально, спокойно улыбаясь самым кончиками губ.

Гоблин хмыкнул и отпустил косу, оставив большой цветок оттягивать волосы.

— Старшая дочка Делакуров такая красотка,— тем временем тараторил Малфой.

* * *

Деревня кентавров* * *

Высокие домики, чьи крыши вместо соломы были покрыты плотным слоем темного мха, в отсветах лунного цвета казались покрытыми серебристой пылью. Над высокими дверями висели венки из трав, а ручки располагались на высоте практически двух метров — там, где их могли достать жители этого поселения. В окнах, застекленных слюдяными осколками, горели огни, но никого не было. Казалось, что деревня попросту вымерла.

Но это было не так.

На поляне у маленького лесного болотца, вокруг большого каменного круга, стояли кентавры. Взрослые и дети, мужчины и женщины, сильные воины и седые старики — все племя вышло в эту ночь к жилищу старого Предсказателя. Его дом виднелся на небольшом островке посреди болота, а добраться да старого, темного от невзгод и времени здания, можно было только по плотам, качающимся на зеленом море, покрытым сверху нарочито идеальным и приветливым ковром из трав и мха.

Сам Предсказатель стоял возле гостей — двух человеческих самок с "длинными черными гривами", как выразился один из молодых жеребцов. Невиданное дело — двуногие на поляне Предсказаний! Но седой кентавр, чьи грива и хвост были заплетены в сотни мелких косичек, не казался ни возмущенным, ни злым, ни даже удивленным. Он просто усмехался, смотря на то, как девушки, стараясь не оскорблять хозяев, давятся пряным чаем с добавлением бараньего жира.

— Венера хороша,— говорит он, смотря в глубину чашки.

— Она даже затмевает Марс,— согласилась с ним одна из девушек. Сейчас, когда из-за туч выглянул диск луны, невольный наблюдатель увидел бы не двух близняшек, а только одну — но с четырьмя руками.

* * *

Башня факультета Рэйвенкло* * *

Утро воскресенья было крайне странным. Зеленоглазый, которого вместе с остальными школьниками до четвертого курса включительно, отправили в Хогвартс задолго до того, как празднование свадьбы перешло в стадию обычной попойки, вполне выспался. И, хотя его все еще преследовали жуткие видения пьяного Фергюса МакДугала, бросающего в расчерченный на дубе "бычий глаз" огненные стрелы и планомерно попадающего куда душе угодно, кроме намеченной дрожащей рукой цели, гоблин был уверен, что эта вечеринка у людей была не намного хуже, чем в родном Клане.

Так что Зеленоглазый, свежий и радостный, был готов к новым свершениям. Сегодня он собирался прогуляться по школе с артефактом, засекающим эманации отрицания смерти. Все-таки он, как сотрудник английского отделения банка Гринготтс, просто обязан был проверить нынешнюю защиту философского камня. Особенно, если учесть, что он пообещал это как деду, так и создателю этого шедевра алхимии.

Вот только... Гархольд недоуменно уставился на висящую на стуле мантию. Он даже протер глаза, ошарашенный увиденным. Он явно не был пьяным — ни шума, ни жуткой головной боли, ни тошноты, да и потери ориентации в пространстве мальчик не чувствовал. Именно так юный гоблин отметил удачное предприятие по изъятию кувшина с элем в день первой удачной сделки... Зеленоглазый зажмурился, прочитал короткую молитву Предкам, и вновь открыл глаза. Но, несмотря на все его ухищрения, мигающий герб на мантии никуда не исчез. Его родной ворон почему-то примерно пару раз в минуту менялся на слизеринскую змею.

— Я же вчера почти не пил,— с сомнением потянул Зеленоглазый, тыкая непокорную эмблему кончиком кинжала. Та, словно бы насмехаясь, снова показала рэйвенкловцу змейку, раздраженно шипящую на гоблина. Зеленоглазый был уже готов признаться в своей невменяемости, когда почувствовал чье-то присутствие в комнате.

— Господин Поттер,— раздался позади звонкий голосок домового эльфа. Маленькое существо, одетое в полотенце с гербом Хогвартса, склонилось перед волшебником.— Вам просили передать, чтобы вы не забывали обещанного, иначе змея навсегда сменит ворона!

— Да, спасибо,— протянул Гархольд, вспоминая давний разговор со Шляпой. У него и вправду полностью вылетело из головы, что он пообещал старому человеческому артефакту привести его в относительный порядок. Гоблин кивнул маленькому существу, жестом отпуская его обратно. Эльф подобострастно улыбнулся, пряча в глубине глаз-блюдец яркие смешинки, и исчез, оставив Зеленоглазого в раздумьях.

Гоблин привык исполнять свои обещания и то, что Распределяющей Шляпе пришлось ему напомнить о данном обещании, ложилось пятном на его репутацию. И теперь делом чести было как можно скорее исполнить обещанное. Да и философский камень вполне мог оказаться в кабинете директора, так что можно будет совместить приятное с полезным. Ведь все складывалось как нельзя лучше — Альбус Дамблдор, нынешний владелец и Распределяющей Шляпы, и создания Фламеля, уехал в Министерство. Нет, гоблин вполне понимал, что охранные чары в отсутствии хозяина явно усилены, но при этом и время реакции старого мага на взлом увеличивается. Правда, Гархольд надеялся, что его навыков незаметности хватит, чтобы пролезть в кабинет, обыскать его и помочь Шляпе, не задевая сигнализации. Директор Дамблдор естественно поймет, что кто-то лазил по его полкам, да и скорее всего узнает личность нарушителя... Но уж не оставить четких следов и безоговорочных доказательств он сможет точно!

— Гарри, ты куда так бежишь?

В гостиной Рэйвенкло было всего пара человек, как и в любое утро воскресенья. Какой-то старшекурсник уныло подкидывал щепки в камин, а Майкл Корнер читал какую-то книгу в яркой глянцевой обложке, наверняка из присланной накануне посылки матери. Но вопрос ему задала совсем другая личность — староста их факультета, красотка Пенелопа Кристалл.

— Да так, хочу кое-что проверить в библиотеке,— невнятно буркнул мальчик, удивленно рассматривая прихорошившуюся девушку. Пенелопа сегодня была и впрямь особенно хороша — длинные, блестящие черные волосы уложены в сложную косу, а в вырезе школьной мантии виднелся шикарный платок китайского шелка, заколотый брошью в виде феникса. Да и вообще уж слишком радостной она была... Похоже их перемигивания с Персивалем Уизли (именно так звали старосту Гриффиндора) перешли в новую фазу.

— Угу,— хмыкнула Кристалл, насмешливо вздергивая тонкую бровь.— Ты только этому "кое-чему" ничего не сломай!

— В смысле?— дернул головой Гархольд, не понимая смысл фразы мисс Кристалл.

— На мантию глянь,— хихикнула красавица. Зеленоглазый послушно опустил взгляд вниз... на зловредную зеленую змейку, меняющуюся на хмурого ворона.— Явно чей-то прикол! Многие помнят твое распределение...

Пенелопа вновь засмеялась, закалывая выбившуюся прядь серебристой заколкой.

— Я сначала подумала на "две катастрофы" Уизли, но ты с ними совсем не общался, а значит,— она хитро улыбнулась. — Значит, можно только посочувствовать одному блондину!

— Да нет,— попытался отмазаться Зеленоглазый, но Пенелопа уже его уже не слушала, отвлекшись на старшекурсника, задумавшего, похоже, закидать камин поленьями до верху.— Я просто в библиотеку...

— Только не попадайся!— крикнула ему в след староста.

— И не собирался,— скривился гоблин, отправляясь в сторону библиотеки. Раз уж так сложилась история, то он решил устроить себе подобие алиби.

* * *

Хогсмид* * *

Директор английского филиала Гринготтса, Гриндорх, подошел к дверям неприметного домика на окраине магической деревни, до поры до времени скрытый артефактом невидимости. Снял зачарованный браслет старик только у самых дверей — он не хотел, чтобы о его визите знали праздношатающиеся по улицам магической деревни люди. Уровень сплетничества у жителей маленьких сообществ попросту зашкаливал. Именно здесь жили двое магов, вызывающих у гоблинов искреннее уважение — Николас и Перенелла Фламель.

Дверь сама собой отворилась. Гриндорх слегка хмыкнул — эти люди всегда славились своей любовью к красивым жестам, в этом гоблины были с ними очень похожи. Под ногами старика, чуть ли не подпрыгнувшим от неожиданности, проползла противная розовая тварь, покачивая длинными отростками и щупальцами.

— Что за мерзость,— скривился Гриндорх, проклиная безумную фантазию людей. А особенно этих — в каждый визит к алхимику он знакомился с новыми изобретениями старика Николаса. И единственным, что смиряло его с необходимостью общаться с этими людьми лично — это их просто гигантский счет в их банке и пироги миссис Фламель.— Где твои хозяева?

Тварь, словно бы услышав гоблина, поползла в сторону темной двери, откуда уже раздался высокий голос миссис Фламель:

— Господин Гриндорх, проходите сюда! Мы вас уже ждем!

— Миссис Фламель, рад встрече,— склонил голову Гриндорх, вдыхая аромат выпечки.— А где ваш дорогой супруг?

— О, Николас опять что-то варит в подвале,— махнула рукой кругленькая старушка, и из-под яркого шарфа показались костяные бусы, покрытые рунами. "Древняя вещица",— ухмыльнулся Гриндорх, чувствуя, как по его спине пробежались мурашки — от простого украшения шла такая сильная волна магии смерти, что Гриндорх вновь вспомнил, что эта женщина не менее опасна, чем ее супруг.— Но он обещал через пару минут оторваться от своего дырявого котла.

— Дырявого?— вскинул бровь гоблин. Даже учитывая сумасшествие данного представителя расы людей это, по меньшей мере, странно.

— Ну да,— засмеялась женщина, показательно капризно надувая губы.— Я решила саботировать его дальнейшие эксперименты! Хочу в ресторан!

Гоблин вгрызся в кусок пирога, заглушая хриплый смешок. Фламели были самыми удивительными из знакомых ему людей.

— Дорогая,— раздался басок алхимика, вывалившегося в комнату из-за подвальной двери вместе с клубами разноцветного дыма и искрами бело-золотого цвета.— Ты не знаешь, почему я все наливаю и наливаю в котел составы, а уровня жидкости не прибавляется?

— Не знаю, не знаю,— обеспокоенно прокудахтала Перенелла, пряча в глазах смешинки.— Может, ты перегрел металл, и вещество испаряется? Вон сколько пара вылетело!

— А отчего тогда мои любимые тапочки все в этом самом экспериментальном составе?

Желтая и пушистая обувь и вправду была мокрой и грязной, и оставляла за собой следы радужного оттенка. Кроме всего прочего ткань буквально цвела рыжими симпатичными маргаритками.

— Надо больше спать,— строго заявила Перенелла.— Еще пару ночей не поспишь, вообще только ползать зигзагами будешь!

— А что еще мне сделать, моя милая пророчица, чтобы все мои несчастья тут же исчезли?— ласково и вкрадчиво проговорил Николас, взмахом руки высушивая одежду. То, что мантия украсилась парой десятков новых пятен, его совсем не смущало.

— Сводить меня к мадам Розмете,— смеясь, ответила его супруга, принимая маленький букетик рыжих цветочков, нарванных алхимиком прямо со своих тапок.— А вообще, мой дорогой муж, у нас, если ты не заметил, гости!

— Ой, господин Гриндорх!— заполошенно всплеснул руками древний маг.— Извините, что встречаю вас в таком виде! Да и... О, Исида и Озирис! Вы все это слышали!

— Мы храним секреты наших клиентов,— ухмыльнулся Гриндорх, склоняясь в шутовском поклоне.— Особенно таких "дорогих"!

Все трое засмеялись.

— Так что вас сюда привело, господин директор банка? Да еще и лично?

— Один из наших сотрудников,— начал рассказ гоблин. Он аккуратно подбирал слова, не желая раньше времени открывать личность воспитанника Клана. Старик вполне понимал, что дальше Рождества, которое наступает буквально через неделю, тянуть с открытием места жительства Гархольда не будет представляться возможным, но открыто говорить Фламелям не собирался.— Должен был написать вам о том, что наш сейф был вскрыт.

— Несмотря на то, что мы предпочитаем жить вдали от общества,— обиженно фыркнула Перенелла, отодвигая от Гриндорха ополовиненное блюдо с пирогами.— Мы читаем не только личную переписку, но и газеты!

— Я не хотел вас обидеть, дражайшая Перенелла,— поднял сморщенные ладони вверх гоблин.— Вы прекрасная во всех отношении пара, и я ничуть не сомневаюсь в том, что вы в курсе всех важнейших событий в Магическом мире!

Миссис Фламель недоверчиво, но польщено фыркнула и блюдо пододвинула. Николас сдавленно захихикал, жестом прося Гриндорха продолжать.

— Так вот, один из наших сейчас в Хогвартсе, следит за сохранностью вашей вещи...

— Гоблин в Хогвартсе?— Фламель криво усмехнулся, вспоминая свои фантазии на тему.— Альбус мне не рассказывал о таком чуде природы!

Николас обменялся с супругой понимающими взглядами. Гоблин уже был явно уверен в том, что эти двое человеческих магов прекрасно знают о личности "сотрудника" и лишь от уважения к гостю не говорили об этом в открытую.

— А кто говорит, что директор школы знает?

— Никто,— захихикали старики, а Гриндорх стащил с подноса последний румяный пирожок с куриным сердцем. Нет, ну ничуть не хуже чем у его покойной матушки, да будут Предки к ней радушны!

— И что от нас требуется, Гриндорх?— отсмеявшись, спросил алхимик.— Ты же не пришел, чтобы объесть нас и рассказать о всем известных фактах?

К чести директора банка, он не покраснел.

— Кое-что и вправду может показаться вам интересным...

* * *

Хогвартс, кабинет директора* * *

Подобрать пароль к горгулье было элементарно — об этом знал любой школьник старше первого курса. Так что вызнать схему и подобрать нужную сладость не стало чем-то особенно сложным, хоть и раздражал немигающий и любопытный взгляд горгульи. Куда сложнее было обходить многочисленные сигналки, спрятанные в совершенно незаметных выступах и полостях на движущейся лестнице, ведущей вверх. А самыми коварными из всех были руны, начертанные на самом пороге кабинета — они не были нарисованы или вырезаны, нет, мальчик осознал, что хитрый старик начертил их на пыли. Обойти их было крайне сложно.

— Не хуже, чем дома,— выдохнул он, раскатывая над полом темно-фиолетовый обрез ткани. Именно "над" полом — ткань буквально парила в воздухе, и гоблин, вступив на дорожку, изящно обходил десятки сторожевых огоньков и сигналок. Это, конечно, не мешало ему осторожно осматривать полки, в отражении зачарованного кинжала буквально пылающие защитой. Правда, в основном, сигнального характера, а не защитного, но и это неплохо — если философский камень здесь, то защищен он не хуже родного хранилища. Хотя и оно не смогло остановить неведомого вора...

— Эй, змееныш, я здесь,— проскрипело сверху, и Гархольд, подняв голову, увидел склонившийся конус Распределяющей Шляпы.

— Если уж подбирать зверя, то я ворон,— скривился Зеленоглазый, передвигая край зачарованной тряпки в сторону директорского стола, над которым, на простой полке, и находился знакомый артефакт.

— Пока не привел меня в приличное состояние — нет,— сварливо ответила Шляпа, падая в руки мальчишки. Словно подтверждая слова развалюхи, эмблема Рэйвенкло сменилась на слизеринскую змею.— Как не хорошо, малыш-гоблин, обманывать старую рваную Шляпу!

— Я не врал!— взъярился Зеленоглазый, едва не тянясь к кинжалу, спрятанному в рукаве.— Просто забыл...

— Память плоха у старых артефактов, которые носили великие маги, а не у маленьких мальчиков, которые так и не определись в своей расовой принадлежности!— ехидно фыркнул головной убор условно женского пола.

— Я — гоблин!— Гархольд едва не оскорбился — в своей расе он был уверен на сто процентов.

— Когда выбросишь колдографию,— Зеленоглазый побледнел. Об этой картинке не знал никто.— Тогда и станешь просто гоблином!

— А если я сейчас уйду?

— Тогда пойдешь в подземелья,— принялась за шантаж Шляпа.

— Вот злобная тряпка!

Шляпа засмеялась.

— Ладно,— махнул рукой мальчишка.— Что мне делать?

— Как что?— фыркнул артефакт.— Приводить меня в порядок! Почистить, зашить, запах улучшить, да и поговорить тянет...Альбус-то со мной не слишком часто общается!

Гархольд осторожно достал свою ясеневую палочку. Затем, задумавшись, вернул ее обратно в кобуру и достал из сумки вторую — из остролиста и пера феникса, подаренную Олливандером. Зеленоглазый вполне понимал, что директор сможет спокойно прочитать след магии и не собирался оставлять таких явных следов, от которых будет не оправдаться. О том же, что у него есть еще одна палочка (и о том, что за компоненты в ней использовал Олливандер) никто не должен был знать. Хотя от директора Хогвартса можно было бы все ожидать.

Светлая палочка слегка жгла ладонь, словно бы жар бессмертной птицы проникал сквозь дерево, но, что удивительно, это было довольно приятное тепло.

— Ути, какие тайны у нашего гоблина, и палочка-то у него теневая есть! Все, перестраховщик, давай, приступай к отбыванию повинности!

Гоблин смущенно покрутил палочку.

— А что делать? Я не умею,— по красным щекам гоблина Распределяющая Шляпа поняла, что тот не врет. А Зеленоглазому было очень и очень стыдно — он и вправду крайне мало знал о том, как чинить одежду. Дома это обычно делала мать или, если было настроение или надо было подлизаться, его сестра. В среде гоблинов вообще бытовало некое разделение домашних обязанностей — Гархольд вполне умел чинить дома, а вот шить...

— Ну уж нет,— фыркнул артефакт.— Так просто ты не отвяжешься! Открываем курсы обучения юных рэйвенкловцев навыкам кройки и шитья!

Затем, посмотрев на радостно оскалившегося гоблина, сжимающего кривой кинжал, добавила:

— Пожалуй, обойдемся без кройки...

* * *

Подземелья Слизерина* * *

Панси Паркинсон тяжело вздохнула, глядя в зеркало. Сегодня она снова столкнулась с гриффиндорцами и те снова принялись над ней издеваться. Тоже мне, пример благородства!

— Молчи — не молчи,— вздохнула она, поправляя блестящие черные пряди волос.— Они все равно будут меня доставать.

Девочка прикоснулась к своему отражению кончиками пальцев, очерчивая контур лица. Нахмурила носик, оттянула его кончик вниз, втянула щеки:

-И вовсе я не похожа на мопса!

Это ужасное прозвище прилипло к ней буквально с первых же дней учебы с подачи "остроумного" рыжего недоумка, и теперь эти облезлые кошки — почему-то считащие себя львами — не забывали ей об этом напоминать при каждой встрече. И Панси даже не помогало то, что мальчик ее мечты — Драко Малфой— был уверен, что она красивая. Правда, говорил он это, только когда его припирали к стенке фамильные заклятья Паркинсонов...

Слизеринка снова вздохнула.

— Панси,— к ней подошла Дафна, заглядывая в зеркало через плечо подруги. Белые пряди волос упали на плечо девочки. "Разве она красивее меня?"— Ты не дашь мне на сегодня свой шелковый шарф? Мы с Тео идем погулять к озеру...

— Да конечно, Дафна,— улыбнулась слизеринка, доставая из фамильной шкатулки золотисто-голубую ткань.— Только верни его поскорее — это шарф бабушки, и он мне очень дорог!

— Конечно-конечно!— махнула ладошкой блондинка, бережно принимая воздушную ткань и примеряя ее к белому платью. Панси с легкой завистью была вынуждена признать, что Гринграсс он идет куда больше.— И, дорогая...

Дафна обняла девочку.

— Не переживай, ты у нас — настоящая красавица!

— А я и не беспокоюсь,— фыркнула Паркинсон. Но Гринграсс уже убежала. Впрочем, это было Панси даже на руку — письмо от "деда Нико" требовало ответа. Дальний родственник ее матери, которого только она могла ласково называть "дедой", а для большинства — уважаемый Николас Фламель, часто писал заинтересовавшейся алхимией Паркинсон. Ее родители не много времени уделяли дочери, оставив ее воспитание на древнюю француженку-гувернантку, так что она, заскучав, сама написала знаменитому родственнику. Тот, что удивительно, ответил. Так началась их переписка. Вот и вчера вечером его облезлый ворон с фиолетовыми глазами принес ей свиток. Только вот в этот раз там были не только забавные истории из жизни старого мага и некоторые простые, но на удивление эффектные, опыты, но и одна, крайне простая просьба.

— Что ж,— фыркнула Панси, надевая на руки тонкие шелковые перчатки, чтобы не сломать настройки древнего артефакта.— Это будет совсем не сложно— подкинуть этот камешек на Третий Этаж.

* * *

Кабинет директора Хогвартса* * *

Альбус Дамблдор был крайне доволен. Все его планы в Министерстве были исполнены без сучка, без задоринки — он уже подал заявление от лица Квирелла, что в конце года профессор Защиты уезжает в Китай (подальше от преследующих его вампиров)— старик не собирался оставлять одержимого в живых, даже если его Белый Король откажется следовать плану, далее он задействовал все свои связи, чтобы выяснить откуда приехал на перрон Поттер. И подвижки уже были — Дамблдор был уверен в том, что Гарри жил в Англии, и даже точнее, в Лондоне. Вот только что за семья его усыновила?

Скоро Альбус будет это знать.

Уже подходя к кабинету, старый маг почувствовал что-то странное. Несмотря на то, что ни один из сигнальных контуров по дороге не был потревожен, Альбус оказался уверен, что кто-то посетил его кабинет. И в этом он убедился, едва открыв дверь.

Всю поверхность стола занимали его шляпы и мантии, порезанные, пожженные и криво заштопанные. Казалось, что какая-то безумная швея решила создать из ярких вещей директора новую коллекцию, но из инструментов у нее под рукой были только ржавый нож, кривая игла и раскаленный до бела утюг. Но самое удивительное это то, что на этом безумном хламе (по другому назвать свои когда-то любимые вещи Дамблдор не мог) стояла изрядно испуганная, но сияющая новизной, Распределяющая Шляпа.

— Что здесь произошло?— прохрипел он, хватаясь за сердце.

— Как говорят магглы,— важно выронила Шляпа.— Я сделала пластическую операцию!

* * *

Хогвартс, Большой Зал* * *

Гархольд подтянул к себе рисовый пудинг, прежде чем до него дотянется Лайза. Турпин оказалась редкостной любительницей этого десерта, так что оторвать свой кусочек было ой как непросто.

— Кто-нибудь из вас останется в Хогвартсе?— спросил Терри, отрываясь от книги. Мальчик был буквально маньяком книг — и читал каждую секунду свободного времени. Правда, в основном это были художественные произведения, легенды и мемуары знаменитых магов.— Я вот думал не ехать домой, но в одиночестве коротать вечера не хочу!

— А что так?— Майкл удивленно вскинул бровь. Все в Рэйвенкло знали, что семья Бутов крайне сплоченная и крепкая, так что ссора на праздники — не для них, а по какой другой причине он захотел бы остаться в школе было непонятно.

— Да вся семья уехала в Уэльс к тете Розмари,— поморщился мальчик.— А я, если честно, не слишком ее люблю...

Терри буквально передернуло.

— Она фестралов разводит,— пояснил рэйвенкловец однокурсникам.— А меня, когда я был маленьким, часто оставляли с ней, и она заставляла меня за ними ухаживать. Представьте себе как вас кусает что-то невидимое, но жутко холодное...Брр, мерзость! Мама вполне понимает, что я ее не люблю, вот и предложила остаться в школе. Но один я тут не буду!

— Я точно домой,— Гархольд и Энтони сказали это буквально одновременно. Парни переглянулись, и гоблин, заметив движение голландца, продолжил:

-Мои родичи устраивают семейное торжество, и если я не появлюсь, то они обидятся. А обиженный дед — страшное дело! Да и,— Зеленоглазый пожал плечами.— Я и сам жутко по ним скучаю.

— Я тоже,— Энтони кивнул приятелю. Голландец выглядел слегка обиженно.— Только вот мне не так повезло. Я еду знакомиться с невестой.

Все парни разом подавились.

— Но...но,— начал заикаться Майкл.— Тебе же всего одиннадцать! Ка-какая невеста?

— Обычная,— скривился Голдштейн.— Дочь лорда Сорреля. Она в Хогвартс только через три года придет, совсем маленькая. Леди Медея Александра Соррел. Папа заключил очень хороший контракт с этим английским семейством, так что решил укрепляться на ваших островах. А так, Майкл, у магов помолвки рано заключаются, иногда еще в младенчестве.

— Серьезно?

— Ага, Корнер,— кивнула Турпин.— Мои родители тоже принялись искать мне «спутника жизни». Вообще-то, у меня уже был жених — нас связали в возрасте трех лет. Но Иржин погиб вместе с родителями около года назад. Я даже ни разу не увидела его — он был из автрийской фамилии.

— А у тебя, Гарри?— Корнер, похоже, уже слегка пришел в себя, и начал с любопытством расспрашивать окружающих.

— Пока нет, но лет до пятнадцати надо точно найти. Как, кстати и тебе!

— С чего это?— фыркнул парень, заваривая чай в маггловских бумажных пакетиках. Ему родители прислали с совой три коробочки. Правда, две из них заинтересованные чистокровные растащили еще пару недель назад, а потом на редкость смешно ругались на качество маггловской продукции. А последнюю Майкл берег как фамильное оружие, которое потерять болезненнее, чем собственную руку.

— Ты же жить собираешься в МагАнглии?— в разговор вмешался Луг, уже отошедший от пьянки и смирившийся со статусом женатого человека. Дождавшись согласного кивка первокурсника, он продолжил.— Естественно! А значит придется жить по нашим законам — и найти невесту здесь, причем, желательно, из чистокровных или полукровок, воспитанных в магомире. Это моментально введет тебя в свет, что откроет немало дорог в будущей карьере! А всех более-менее приличных невест разберут до их совершеннолетия, вот так-то, парень.

— А любовь?— протянул Майкл, оглядывая девчонок, словно бы ища поддержки у наиболее романтичной части человечества.

— А любовь придет со временем,— усмехнулась Мэнди.

— Нет,— покачал головой Корнер, откидывая на спинку лавки.— Это, ребята, не по мне. Мне с самого детства рассказывали родители, что однажды я встречу ту самую, единственную...

— А она окажется чужой женой,— жестко отрезал Луг, садясь рядом с ребятами на краешек лавки. — Так практически всегда случается в нашем мире с теми, кто слишком долго ждет свою "великую любовь". И вообще, тише, директор хочет что-то сказать!

Зал замер, услышав эхо звона, раздавшегося от соприкосновения серебряной вилки и хрустального бокала. Сам Дамблдор, облаченный в непривычно спокойного цвета мантию — темно-зеленую, без вышивки — встал с места и гордо оглядел зал. Гархольд, смотря на старого седобородого мага, мог только зловредно усмехаться — уж он-то точно знал куда делись все малиновые, лазоревые и канареечные мантии Дамблдора. Именно на них заставила его тренироваться старая склочная Распределяющая Шляпа.

— Тсс,— шикнул на хихикнувшего гоблина МакДугал.

Зеленоглазый послушно замолк. Но ничего особо интересного директор так и не сказал — обычные речи о том, что Рождество — семейный праздник, время прощения и объединения... Гархольд в это абсолютно не верил.

Ушлый гоблин прекрасно знал, что люди никогда не смогут полностью объединиться — и ни маггловский праздник рождения какого-то бога, ни старый Йоль не смогут этому помочь. Даже гоблины и то грызутся между Кланами, а на их объединение работали века притеснения и войн против иных созданий Богов, да и табу на убийство родича никто не отменял, у людей же междоусобные войны, к несчастью — норма. Как и отцеубийство, братоубийство и прочая...мерзость. К этому гоблины Кланов относились глубоко отрицательно — несмотря на попустительство по отношению к умерщвлению существ иных рас.

— Так что этот ужин будет последним в этом семестре,— продолжил невнятную речь Альбус Дамблдор.— И многие сегодня отправятся на Хогвартс-экспрессе в Лондон, где их встретят родственники, а остальные будут встречать Рождество в нашем теплом кругу! С наступающими праздниками вас!

Раздались аплодисменты, а к их столу подошел Драко.

— Заметил, Гархольд, как нас, истинных сынов магии, не любит директор?— кивнул на преподавательский стол слизеринец.— Ни слова о Йоле, только это презренное маггловское Рождество! И это не смотря на то, что большая половина учеников совсем не верят в Христа!

— Драко,— насмешливо расширил глаза гоблин.— Ты знаешь о христианстве? Это же "маггловская" религия?!

— Меня ими в детстве пугали,— смущенно хмыкнул Малфой, присаживаясь на место, освобожденное Терри, ушедшего собираться.— И вообще — знай врага в лицо!

— Что такое кофеварка?— быстро спросил Майкл, отошедший от сдавленного хихиканья. Драко скривился — магглорожденных он все еще сильно недолюбливал, и Корнер не стал исключением. Но к умному рэйвенкловцу был наиболее снисходительным.

— Средство пыток,— гордо фырнул Малфой.

Все засмеялись.

* * *

Хогвартс-экспресс, первый вагон* * *

Лорд Волдеморт проверял последние контрольные, с ужасом подправляя не только искаженные факты теории Защиты, но и элементарную грамматику. Еще со времени собственной учебы в Хогвартсе, тогда еще Том Реддл, удивлялся тому, что учеников не учат правилам английской речи и письма. Да и арифмантику берут не все! В общем, если у богатых чистокровных родов были гувернеры, которые давали юным волшебником достаточно знаний, как до школы, так и на каникулах, то большинство магглорожденных или чистокровных и полукровок из бедных родов оставались абсолютно неграмотными в обычных вещах.

Волдеморт и сам не раз оказывался в ситуации, когда его общих знаний не хватало для комфортного существования. В приюте их образованием практически не занимались, а сам себя он смог заставить заниматься только курса с третьего.

Но вот только сейчас, став преподавателем, он понял какая это все-таки проблема.

— Четыре ошибки в одном слове,— ошарашено проговорил он. От ужаса в голосе Лорда даже проснулось сознание Квирелла.— Как же это возможно, а? Тут же ни одной правильной буквы!

Видимо родители Элайзы Унгерстоун (магглорожденной ирландки) считали, что обучения в Хогвартсе будет достаточно, чтобы сделать ее достойным членом общества. Наивные! В последнее время Волдеморт все чаще подумывал о том, чтобы написать на имя директора докладную с просьбой ввести в Хогвартса несколько базовых дисциплин.

— Английский язык, математика, основы физики и химии,— захихикал Волдеморт, представляя о том, как будет выглядеть лицо Дамблдора при виде этого прошения великого магглоненавистника Темного лорда Волдеморта.

Он все реже и реже думал о том, чтобы захватить мир.

* * *

Лондон, платформа 9 и 3/4* * *

Грипфук и Гриальда, кутаясь в расшитые меховые накидки, стояли в тени зала ожидания на лондонской платформе. Семейная пара гоблинов чувствовала себя весьма неуютно в обществе человеческих магов. Разве что поверенный Поттеров переговорил с парой любимых клиентов, аккуратно, с изяществом истинного банкира, обходя причину своего присутствия здесь. Только Люциус Малфой, уже знающий, что их сын Гархольд Зеленоглазый и Спаситель Англии Гарри Джеймс Поттер один и тот же, условно говоря, человек.

— Решили открыться?— тихо спросил аристократ, склонив голову к маленькой фигурке гоблина.— Не рано ли?

— Больше скрывать все равно не получится,— махнул рукой Грипфук.— Дамблдор при последнем посещении Министерства поднял все свои связи, а они у него, сами понимаете, лорд Малфой, серьезные! Так что лучше сделаем все сами.

Двое гоблинов обменялись кривыми ухмылками, да и Люциус от них не отставал. Красивые жесты эта раса всегда любила!

— Будем рады видеть вас и ваших детей на нашем ежегодном Зимнем Балу,— прощебетала Нарцисса, с легкой завистью рассматривая причудливых птиц на белом меху накидки Гриальды. Такую искусную вышивку, да еще и с наложенными чарами, достать было крайне трудно. Их производили только магические расы, и то, только для своих, а единственные связи красавицы были в обществе вейл, которые вышивали лишь летние платья и платки. Люциус кивнул, соглашаясь с предложением супруги. Несмотря на свою очевидную нелюбовь и презрение к нелюдям эту пару он уважал — конечно же, благодаря их приемному сыну. Но, честно говоря, что Грипфук, что Гриальда не обольщались. Но и они могут использовать это знакомство к вящей славе своего Клана.

— У нас есть свои планы на Йоль, но мы посетим и ваш праздник. Благодарим за приглашение, лорд Малфой, леди Малфой,— улыбнулась Гриальда.

Люциус кивнул и, подхватив супругу под локоть, отошел к лорду Паркинсону.

Невдалеке послышался гудок паровоза. Гриальда радостно всплеснула руками — гоблинша изрядно соскучилась по старшему сыну. Дома их уже ждали томившееся в печи пироги, радостные братья, желающие показать Зеленоглазому свои новые поделки, и Гриальха со своим женихом. Гархольд, конечно, огорчится, что не видел сватовства Чархи, вылившееся в настоящее представление, но это событие не из тех, что в Клане можно предсказать или оттянуть. Тем более, что старший Хранитель пятого уровня обещал подойти к Зеленоглазому и попросить руку красавицы и у этого мужчины их рода.

Кроме этого, юного гоблина ждет еще один сюрприз. Совет Старейшин, гордый успехами своего воспитанника, решил избрать именно его для похода к Белому Озеру. Гриальда слегка передернула плечами — раньше туда ходили куда более взрослые и опытные гоблины.

— Он справится,— словно бы почувствовав сомнения супруги, произнес Грипфук.— Да и представь, как будет счастлив Гархольд.

Женщина засмеялась, буквально увидев, как ее старший сынок подпрыгивает, гремя всем церемониальным вооружением.

Алый паровоз промчался мимо семейной пары, и они принялись считать вагоны. Перед поездкой Гархольд написал им, что сядет в третий с конца. Грипфук, нахмурившись, нащупал в кармане Гринготтский портключ, который должен был отправить их прямо в деревню. Рисковать задерживаясь здесь они не собирались — все-таки имя Гарри Поттера итак вызывало слишком много шума, чтобы бравировать его далеко не обычными опекунами.

Поезд остановился, и из открывшихся дверей буквально посыпались визжащие дети. Такого количества маленьких человеческих детенышей гоблины еще не видели и впали от этого зрелища буквально в ступор.

— Хорошо, что мы детей не взяли,— покачала головой Гриальда. Ее муж согласно кивнул — даже ему, привыкшему к обществу людей, было совсем не по себе. Столько шума не исходило и от воинов и болельщиков их Клана во время ритуальных поединков, а это что-то да значит!

— Ты его не видишь, дорогая?— спросил он, чтобы разорвать их ошарашенное молчание.

— Нет,— гоблинша даже начала подпрыгивать, чтобы рассмотреть своего сына через спины маленьких волшебников.— А, нет! Вон он! Гархольд, мы здесь!

Гриальда помахала сыну рукой, и Зеленоглазый ее тут же увидел. На лице мальчика расцвела яркая улыбка, и он, попрощавшись с друзьями (среди которых остроглазый Грипфук заметил юного Малфоя и наследника Голдштейна, что добавило ему гордости за наследника), поспешил к родителям. Целенаправленное движение героя Англии привлекло внимание многих, так что Грипфук начал активировать порт-ключ за несколько шагов, чтобы мгновенно перенестись с семьей домой.

— Пап, мам!

— Гархольд, быстрее, нам пора домой,— мужчина схватил мальчика за руку, и семья гоблинов исчезла с платформы, оставляя ошарашенную толпу магов.

* * *

Малфой-мэнор* * *

— Милый, я так рада видеть тебя дома,— улыбнулась Нарцисса, стаскивая с сына пушистую шапку.— Мы с папой так скучали! Правда ведь, Люциус?

И сильно пихнула спокойного мужчину в бок. Лорд Малфой подавился, прочистил горло и, наконец, ответил:

— Конечно, дорогая. Мы очень скучали, сын!— несмотря на свой ледяной тон, в глазах аристократа ясно виднелось тепло.— И по-настоящему гордимся твоими успехами! Ты не посрамил имя Малфоев!

— Я старался, отец,— гордо кивнул маленький мальчик, видя в глазах сурового отца искреннюю радость встречи.— И у меня столько всего случилось! Представляешь...

— Вы, молодой человек,— сурово прервал восторженного сына Малфой-старший, недовольно глядя на буквально подпрыгивавшего сына.— Сначала вы разденетесь, поужинаете и только потом, спокойно, расскажите нам свои новости.

— Простите, отец,— смутился Драко.

Люциус вздохнул и, внезапно, крепко обнял мальчика, прижимая его к себе. Драко тоже аккуратно обхватил плечи отца и широко улыбнулся, услышав, как тот прошептал ему прямо в ухо:

— Я очень люблю тебя, сын.

* * *

Хогвартс, кабинет директора* * *

— Альбус! Альбус!

Старик-директор буквально подпрыгнул на своем кресле, разбуженный криком миссис Уизли. Он только-только успел задремать — из-за всех этих волнений с Томом и Гарри он практически не высыпался — когда зашумел его камин.

— Альбус! Я знаю, у кого живет Гарри! О, бедный мальчик,— причитала полная рыжая женщина, наполовину вылезающая из камина.— Его точно обманули! Лили и Джеймс мне не простят! Как мы могли допустить такое! Мы должны обязательно забрать его от этих ужасных гоблинов, правда, Артур? Артур!

Из далекой Норы донеслось согласное покашливание мистера Уизли, явно занятого куда более интересными вещами, чем сотрясание воздуха.

— Молли, Молли, дорогая,— попытался остановить поток речи Дамблдор.— Что ты там говорила о Гарри?

— Как вы и просили, я осторожно приглядывалась ко всем, кто встречал школьников на перроне,— уже более спокойно отвечала Молли.— Естественно только для того, чтобы проверить хорошо ли ему дома! Так вот, я четко видела, что его встречали гоблины!

Альбус Дамблдор замер, ощущая, как сходятся вместе все фрагменты головоломки под названием "Гарри Поттер". Полное молчание в течении семи лет жизни вдали от родственников, спокойное отношение к регулярным походам самого Альбуса в сейфы Поттеров, идеальное следование древним Кодексам и игнорирование последних традиций чистокровных, и самое главное — ритуальная коса, смотря на которую так задорно усмехался Флитвик! Директор Хогвартса корил себя за недогадливость, и единственным оправданием он мог считать только то, что он никогда не изучал магических существ.

— Так, Молли,— наконец-то пришел в себя Дамблдор.— Проходи в мой кабинет. Я хочу узнать подробности!

* * *

Гринготтс, деревня гоблинов* * *

— Гархольд!— радостно вскрикнула Гриальха, выбегая из дома. Ее длинные волосы, заплетенные в десяток косичек, украшенных бусинками и цветными нитями, летели за ней как причудливые змеи на голове практически исчезнувших ныне горгон.— Ты вернулся! Ты тааак вырос!

Теперь, когда его старшая сестра подбежала прямо к нему, Зеленоглазый понял, что и вправду уже успел слегка перегнать ее в росте. Он осознал, что безумно соскучился по ней — позабылись все ссоры и недоразумения, и остались только любовь и нежность.

— Смотри,— засмеялась девушка, демонстрируя Гархольду маленькую ручку с брачным браслетом.— Мне Чархи предложение сделал!

— Ну наконец-то,— скривился гоблин.— Еще бы полгода подождал, и папа бы точно набил ему смазливую морду.

— Фи,— ткнула брата в бок Гриальха, зачарованно любуясь на отполированную до зеркальности поверхность браслета, иссеченную рунами. Она уже вполне привыкла не обращать внимания на саркастические комментарии брата.— Ты как всегда радостен и непосредствен, Гархольд! А я тебе хотела секрет один рассказать... Теперь до завтра будешь маяться любопытством!

В голосе девушки явно слышались нотки смеха.

— Да что такое!— обиженно надулся мальчишка, уворачиваясь от рук сестренки. Та, как обычно, попыталась схапать братца в охапку и начать лохматить черную макушку — а если повезет, то и чмокнуть вырывающегося мальчишку в щеку.— То папа, то мама, то теперь ты! Все вы кормите меня одними "завтраками"!

Девушка засмеялась. И в ее хрустальный смех вплетаются радостные визги младших братишек Зеленоглазого. Неральх — самый младший, чьи черные волосы едва-едва прикрывают огромные уши-лопухи, буквально повис на Гархольде, выбивая из него воздух точным ударом головы в солнечное сплетение. Синдорн и Финдорнх — два братца-погодки закружились вокруг Зеленоглазого, безостановочно болтая и стараясь перекричать друг друга. Позади хихикала Гриальда и откровенно заливались хохотом Грипфук и Гриндорх.

— Хватит!— хохотал Зеленоглазый, пытаясь отцепить от себя братьев.— Вы меня задушите!

Тут Гриальда, утирая слезы, замерла, втянула носом воздух и заполошно прокричала:

— Мои пироги!

И унеслась в дом, спасать выпечку.

* * *

Англия, дом Грэйнжеров* * *

Гермиона с восхищением смотрела на большую пушистую елку, что принес ее отец. Она еще была в снегу, из-за чего мохнатые лапы казались слегка серебристыми.

— Мы решили не наряжать ее без тебя,— улыбнулась ее мать. И Гермиона впервые за очень долгое время была полностью счастлива, безоговорочно и полностью.— А ты пока расскажешь о школе, хорошо?

— Ладно,— слегка недовольно пожала плечами юная волшебница — ей не хотелось разговаривать о новой школе. Девочка, присев на теплый ковер, с головой зарылась в коробки с игрушками, гирляндами и колокольчиками. Все они были яркие — красные и золотые, расписанные и прозрачные, старинные, доставшиеся Джейн и Александру еще от бабушек, и новые, купленные только несколько лет назад.— Но ничего интересного не было, совершенно обычная школа...

— Обычная?— захохотал профессор математики— Александр Грэйнджер.— Обычная "магическая" школа, ты хотела сказать? Но мы-то заканчивали исключительно маггловские, так у вас говорят, правильно?

Гермиона нахмурилась.

— Я тоже,— скривилась она, вспоминая все косые взгляды, провожающие ее и родителей с перрона. Они-то этого не замечали, а вот гриффиндорке становилось до боли обидно — не столько за себя, сколько за родителей.— Маггловская.

— Как это?— оскалился мужчина, обхватывая дочь за плечи и разворачивая надувшуюся девочку к себе лицом.— Ты — волшебница!

— Постой, Алекс,— прикоснулась Джейн к плечу мужа, принуждая его замолчать. Она ясно видела, что с их дочерью что-то происходит.— Герми, дорогая, что там произошло?

— Да ничего такого,— пожала плечами девочка, напряженно рассматривая узоры на огромном золотом шаре, подаренном ей кузеном Стивеном в прошлом году.— Просто я там чужая. Они меня никогда не примут!

— Почему ты так считаешь?— ее мама села на пол рядом. Женщина сильно переживала за дочь, зная на своем собственном опыте, сколько боли и разочарований может принести школьная жизнь маленькой девочке, больше любящей книги, чем живых людей. Да еще и совсем новая среда, новый мир, а в будущем, и новая жизнь.

— Я для них "грязнокровка", понимаешь, мам?— В огромных золотисто-карих глазах девочки сверкают слезы, она снова, раз за разом, переживает все моменты унижений и издевательств чистокровных.— Моя кровь уже испорчена! И я ничего не смогу с этим сделать! Ни-че-го!

— Милая, ну чего ты,— вступил в разговор и отец.— Я думаю, что все возможно исправить! В любое общество можно влиться, если принять его законы...

— А я, может, не хочу! Я не хочу под них подстраиваться! Наш мир — тоже достоин уважения, он ушел так далеко от их, что эти чванливые чистокровные маги кажутся просто напросто старомодными!

Во время всей этой речи глаза девушки светятся золотом, волосы встают дыбом, а воздух вокруг буквально потрескивает от освободившейся магии. В этот момент родители смотрят на нее...нет, не со страхом, а с четким пониманием насколько она теперь далека от их обычной жизни.

— Я хочу, чтобы все поняли, что наш мир тоже достоин уважения!

— Гермиона,— грустно улыбнулась Джейн Грэйнджер, бесстрашно прикасаясь к бушующей вокруг дочки магии.— Это уже не твой мир, твой мир — тот.

Магия резко опала, и юная волшебница упала на колени, глотая соленые слезы в теплых объятьях любящих родителей.

* * *

Подземелья Гринготтса* * *

— Мам, а почему я тоже иду на Собрание?— вскинул бровь юный гоблин.

Гархольд и вправду был крайне удивлен приглашением. Обычно за три дня до Йоля собирались самые сильные, умные и ловкие члены Клана. Что они там делают, Зеленоглазый не знал, хотя его, как и остальных детей, это очень и очень интересовало. Но вот теперь, похоже, ему предстоит поучаствовать в этом действе лично. Правда, он чувствовал некую скованность от того, что заработал этот статус совсем не своей тяжелой работой во благо Клана, а получил из-за своей, очень даже нелюбимой Зеленоглазым, расы. Его приняли в общество взрослых гоблинов только потому, что он пошел в Хогвартс, первый воин из Клана, получивший волшебную палочку. А это попахивало настоящим унижением...

Но отказываться от повышения статуса, естественно, не собирался.

— У Старейшины Аграххона есть информация для тебя,— ухмыльнулась Гриальда, снаряжая сына в Поход. Мальчишка только недовольно фыркнул. Вся семья, словно сговорившись, не говорила Гархольду о предстоящем испытании — походу к подземельному озеру Предков.

Тем временем Гриальда продолжала сборы. Для Белого Охотника (именно такое звание давали тому, кто спускался за слезами Предков на нижние уровни Гринготтса) существовало специальное одеяние, и именно его (перешитый кожаный костюм ее отца и вышитая Гриальхой белая шкура) гоблинша натянула на Гархольда. Она по-настоящему гордилась сыном. Затем навесила пару десятков зачарованных ожерелий и браслетов из собственного приданного — естественно, исключительно мужские вещи, доставшиеся от деда и отца. В это время Грипфук, втащив в комнату старинный сундук, вывалил на шкуры оружие.

— Да и кое-какое задание!— продолжила гоблинша, насмешливо усмехаясь взволнованному сыну.— Мы уверены, что тебе понравится, да, дорогой?

— Конечно,— тяжело выдохнул Грипфук, со скрипом разгибаясь. Он и сам в свое время шел к иссохшему водопаду на берегу Белого Озера, так что вполне понимал, что может пригодится в этом путешествии.— Мы тобой, малыш, очень гордимся!

— Я не малыш,— злобно буркнул Гархольд, с сомнением оглядывая бешеное количество фенечек, навешанных на него матерью. Нет, гоблин вполне понимал, что это — ритуал, Старейшины и младшие служители Культа Предков, как и старшие воины, всегда носили много волшебных камней и амулетов...

Но все равно это было странно.

— Отличненько!— потер зеленые ладони Грипфук.— Раз уже не малыш, так уж точно хребет не сломаешь — подходи , сейчас навешу на тебя родовое оружие...

Через пару минут к фамильной секире, закрепленной в наспинных ножнах еще Зеленоглазым, и кривому кинжалу в правом сапоге, добавились десяток метательных ножей на перевязи и маленький автоматический арбалет на правом запястье. Затем, задумавшись и покосившись на сына, Грипфук подошел к дальней стене, где, скрытый под белым покрывалом, стоял старинный щит.

— Я тут подумал, сын,— невнятно пробурчал гоблин, смущенно отводя взгляд.— Что ты можешь взять этот щит... Я его немного уменьшил...

— Да без проблем! Что такого в этом куске дерева, что ты так волнуешься?

Гархольд подбежал к отцу и выдернул предмет из его рук. На первый взгляд это был самый обычный щит — круглый, проклепанный черненным серебром, и только повернув его геральдическим изображением вверх, гоблин понял сомнения отца. Это был щит Поттеров.

— Но почему, пап?— ошарашено выдохнул Зеленоглазый.— Я что-то не так сделал?

-Да нет,— подскочил к сыну Грипфук, только сейчас осознав, как мог понять это действие Гархольд.— Просто мне кажется, что тебе не стоит забывать и своих биологических родителей. И этот щит — просто дань их памяти... Ты идешь к стопам Предков — и они тоже стоят рядом за Гранью!

Гархольд задумчиво погладил красного геральдического льва на светлом дереве. Краска слегка обшарпалась, да и десятки царапин и даже несколько обугленных кусочков говорили о бурном прошлом владельцев этого щита.

— Поттеры были настоящими воинами,— добавил Грипфук, обнимая сына за плечи. Он очень не хотел, чтобы его сын остался среди людей, но и игнорировать наследие этого древнего рода было бы постыдно для сына Клана.— Так что это настоящая честь — носить щит, переживший не только магические и маггловские войны, но и встречу с венгерской хвосторогой на кладке!

Зеленоглазый с сомнением поскреб черное пятно:

— А сам хозяин эту встречу пережил?

— А то!— фыркнула Гриальда, с улыбкой глядя на двух своих мужчин. Еще трое сейчас подглядывают через щелку за сборами — отрокам, не приглашенным на Йольское собрание нельзя было и этого, но какая любящая мать будет обращать на такие мелочи внимание.— Это был твой дед. Ты, кстати, на него очень похож внешне! Достойнейший маг! При нем сейфы Поттеров буквально ломились от золота и ему завидовали даже такие рода, как Малфои, Турпины и Гринграсс.

— Хорошо,— усмехнулся Гархольд, прикрепляя гербовой щит на левое предплечье. Теперь, осознав, что отец не намекает на то, что он принадлежит к семье Поттеров, Зеленоглазый радостно готовился к чему-то очень интересному.— Мы не опоздаем на мое первое Собрание?

— Ну уж нет!— задрал голову поверенный.— Я бы не пережил такого позора на мою седую голову, сынок!

И сильно хлопнул мальчика по спине, едва не задев древнюю секиру.

Уже когда они шли по дороге к Площади Собрания, к Гархольду подбежал Неральх — самый младший из детей Грипфука и Гриальды и, смущенно улыбаясь, протянул брату простой оберег на кожаном шнурке:

-Удачи, брат!

И, смотря в сияющие глаза маленького мальчишки, едва-едва начавшего в одиночку бегать по подземным переходам, прикасаясь к теплому дереву первого артефакта малыша, Зеленоглазый понял, что все-таки, несмотря ни на что — ни на расу, ни на кровь, — именно здесь его настоящая семья.

* * *

Подземелья Гринготтса* * *

Гархольд медленно скользил по деревянным настилам, напряженно прислушиваясь ко всем шорохам. Он пока все еще был на обжитых уровнях — правда сейчас пустых и одиноких, но даже здесь уже чудились тени тварей Подземелий. Он слышал легенду о том, что в день, когда иссяк Водопад, соединяющий их мир и мир Предков, из-за грани проникли десятки тварей. И прежде чем Шиндорнх — любимый герой Гархольда — сумел закрыть разлом ценой своей жизни, немало чудищ попряталось по нижним уровням. И с того дня дорога к Белому Озеру стала настоящим испытанием для воинов Клана.

Правда, как прошептал ему на ухо отец, с тех пор дорогу изрядно подчистили. И теперь, если не сходить с освещенной дорожки, то Поход выходит практически безопасным.

— Так, а вот и вход,— пробормотал гоблин, подходя к лестнице, ведущей вниз.— Что ж, помогите мне Предки!

* * *

Министерство* * *

— Господин Министр,— в бежевый кабинет директора впорхнула новенькая секретарша в очень, ну очень большими вырезами на мантии.— К вам директор Дамблдор!

— Дамблдор?— чуть ли не взвизгнув, подпрыгнул на кресле Корнелиус. Девушка сделала вид, что ничего не видела.— Что ему надо? А ты чего стоишь?!

Девушка только изящно пожала плечами — к вспышкам беспричинного гнева она уже привыкла — и спокойно ответила:

— Что сказать господину директора?

— Конечно же, приглашай его!— уже откровенно завизжал Фадж, выскочив из-за стола. По сравнению со своей секретаршей — больше двух метров на каблуках, он казался настоящим карликом, так как едва-едва доставал до ее груди.— Что стоишь! Быстрее, милочка, быстрее!

Все это он говорил уже в спину красотки, которая невозмутимо отправилась по коридорчику в приемную. Фадж же принялся готовиться к этой встрече.

Мужчина откровенно побаивался этого властного старика. Тот был слишком явной и неотвратимой угрозой его власти — ведь если старый директор решит попробовать себя на поприще политики, то Фаджа моментально попрут с должности. Поэтому-то мужчина не чувствовал себя уверенным в кресле, он ещё не набрал достаточно сильных союзников — пока только лорд Люциус помогает ему в делах, Министр предпочитал не ссорится с Альбусом Дамблдором, а даже помогать ему по мелочи...Ну, как по мелочи? Что попросит, то Корнелиус и делает.

Фадж быстро убрал со стола шахматы, чашку с кофе и новую книгу Локонса, а на их место накидал документов из стеллажа и пару свитков с законами. Корнелиус удовлетворенно оглядел получившуюся композицию "Министр магии Англии за тяжелой работой", и едва успел плюхнутся в свое кресло, когда дверь с грохотом отворилась и в дверь ворвался Альбус Дамблдор в темно-синей мантии.

— Фадж,— начал тот с порога, даже не дав Министру поздороваться.— Ты должен кое-что сделать! Я узнал, где живет Гарри Поттер, и это абсолютно неприемлемо!

Сначала Корнелиус лишь недовольно скривил полные губы — эта уверенность старика, что он сделает все, что тот попросит, сильно раздражала. Но вот когда тот дошел до фамилии "Поттер", мужчина сразу же взял стойку:

— Что вы сказали, Альбус?— маг всегда старался называть Дамблдора по имени — этим он как бы подчеркивал, что де-юре он главнее.— В каком смысле, вы узнали, где жил Поттер? Разве не вы являетесь его опекуном?

Альбус, до этого мрачно расхаживавший из угла в угол, резко остановился. Он только сейчас сообразил, что так и не рассказал о похищении Мальчика-Который-Выжил Министру. Но все равно, полностью запустить бюрократическую машину по изъятию мальчика из лап гоблина без помощи Фаджа будет невозможно. Склочный Министр обязательно начнет вставлять палки в колеса, если его не взять в долю заранее.

— Понимаешь, Корнелиус,— аккуратно начал он.— Я отдал его в очень хорошую семью и наложил такие чары, что даже я до его одиннадцатилетия не мог обнаружить дом, приютивший нашего героя. Но вот, по прибытии мальчика в Хогвартс, я узнал, что он не жил с родственниками! И вот только вчера я узнал о его точном местонахождении...

— И как же кто-то смог проникнуть сквозь ваши щиты?— Фадж чувствовал во всем этом подвох, но пока имелся даже призрак возможного влияния на ребенка Поттеров, он будет игнорировать недоговорки и откровенную ложь старика.

— Я рассчитывал на людей,— недовольно буркнул директор Хогвартса, рассматривая лежащие на столе документы.— А его забрали гоблины.

Фадж буквально подавился.

— Го-го-гоблины?

* * *

Нижние уровни Гринготтса* * *

Гархольд быстро скользит от фонаря до фонаря, стараясь держаться подальше от стен, скрывающих десятки боковых ответвлений, в которых копошатся неясные тени. Напряженная тишина повисла вокруг юного гоблина и только мерное бряцание оружия — тихое, на самой границе слышимости — успокаивало Гархольда.

До Белого Озера оставалось футов двести — в полумраке коридора уже виделся серебристый свет, о котором юному гоблину рассказали Старейшины.

— Осталось еще чуть-чуть,— выдохнул Зеленоглазый, и, словно бы эта фраза стала последней каплей в песочных часах, тут же за спиной гоблина раздались шаркающие шаги. Гархольд резко обернулся и выхватил засапожный нож — и едва-едва успел отклонить удар когтистого хвоста.

Тварь, вынырнувшая из темных пещер Нижних уровней, не походила ни на что, видимое гоблином ранее, а видел Гархольд достаточно. Больше всего это чудовище было похоже на мокрицу — этих немаленьких насекомых Зеленоглазый и его братья находили во влажных местах у самой поверхности, где кроме чистых скал появлялась земля и корни растений. Только вот эта мокрица была футов двенадцать в длину и покрыта темным (цвета в полумраке Гархольд не различал — его ночное зрение, работающее при недостаточном освещении, подавало картинку в монохроме) твердым хитином. Глаз у нее не было — да и зачем они при полном отсутствии света? Зато, похоже, "мокрица" очень и очень хорошо ощущала запахи, и всегда точно находила фигуру мальчика. А вот звуки до нее доходили плохо — брошенные в скалу камешки, призванные отвлечь тварь, совершенно не приносили пользы.

От ударов секиры, выхваченной Гархольдом, небольшие когтистые лапы отлетали в стороны, и грохот разносился по всему коридору. А мелкие искорки, отлетавшие от хитина, жгли одежду, и запах паленой шерсти и кожи буквально ударяли в нос Зеленоглазому. Но это было половиной беды — самое худшее, что он уже начал замечать боковым зрением шевеление еще нескольких теней.

— Вот Черный,— скривился гоблин, отступая к Белому Озеру. У него не было и мысли, что он сможет справиться даже с парой подобных существ — а к нему подступали не меньше пяти "мокриц". Пока они не подошли слишком близко, Гархольд решил рискнуть. Гоблин резко скользнул вперед, прогибаясь под извилистым хвостом, и со всей силы ударил "мокрицу" по плоской голове. Лезвие зачарованной секиры, под действием направленной магии, засияло темно-красным светом — и с легкостью прошло сквозь твердый хитин панциря, отсекая главу чудовища.

А затем, обернувшись и увидев, как к пяти уже почти вплотную подобравшихся тварям добавились еще парочка, развернулся и припустил прочь.

— Предки, помогите мне,— выдохнул он, стараясь сконцентрироваться не на шорохах и пощелкиваниях позади, а на серебристом свете над Озером. Было немного жаль оставлять позади труп этой твари, так как Гархольд прекрасно знал, что из хитина тварей Нижних уровней делают прекрасные доспехи. У него их не было, так как по традициям материал для них воин должен добыть сам— ну ли выковать, если владеешь кузнечных ремеслом. Но это случалось не так часто — гоблины предпочитали металлическим кирасам сделанные из чешуи дракона, василиска или одной из подобных "мокрицам" тварей. Ну а самые необычные доспехи были созданы из шкуры нунды — ее нельзя порезать обычным мечом, так что это далеко не плохая защита. Только вот достать ее сложнее, чем василиска!

Серебристый свет уже был близок и все еще измененное зрение резал свет. Твари начали отставать — видимо им не нравился холод и свет, идущий от пролома. Гархольд понимал, что сбавлять темп ему точно не стоит, так как, несмотря на то, что "мокрицы" остались позади, никто не знает, кто может поджидать его у самого входа в пещеру Белого Озера. Там уже будет безопасно — в этом его уверил Старейшина Аграххон, а ему Зеленоглазый верил безоговорочно. Да и как может быть иначе в месте, где несколько сотен лет назад бил водопад, отделяющий мир живых от царства мертвых? В легендах именно там Старейшины Кланов задавали вопросы Предкам, призывали их души и проводили самые сложные обряды.

И вот, когда ему остался буквально один шаг до спасения, прямо по плечу ударил хвост, увенчанный острым гребнем. Гархольд сделал гигантский прыжок вперед, в яркий луч серебристого света. Краем глаза он заметил, что это было одна из насекомообразных тварей, передвигавшаяся по потолку, куда практически не проникал свет.

— Шшшш,— зашипел гоблин, двигая правым плечом. Повернув голову к ране, Зеленоглазый увидел, что острые выступы разорвали и кожаную куртку, и меховую накидку. Из рваной раны медленно сочилась венозная кровь, но края были чистыми, а значит ни яда, ни грязи на хитине не было.

— Вот и слава Древним,— буркнул Гархольд, доставая из мешочка на поясе отрез чистой ткани и немного лишайника. Сейчас он был как никогда благодарен сестре и матери, буквально заставившими его взять походный набор целителя. Гоблин снял куртку и, поежившись от холода, принялся за обработку. Аккуратно положив сухие волокна лишайника на царапину, Зеленоглазый плотно забинтовал плечо. Слава Предкам, "мокрица" не достала до кости, иначе бы он еще долго не смог бы нормально двигать правой рукой.— Теперь пора искать водопад...

Наконец-то Гархольд смог нормально осмотреться — до этого гоблина хватило только на то, чтобы уверится, что побережье Белого Озера безопасно. Теперь же мальчик замер, шокированный красотой подземного холодного озера.

Черные вулканические породы с вкраплением золота были покрыты ледяными наростами и инистыми узорами. Мелкий хрустящий снег искрился от серебристого света, а темно-синяя, практически черная, глубина замерзшего озера зачаровывает. Но самое красивое — это замерзший водопад, скрывающий в своей глубине древний щит, закрывающий Проход, через который в незапамятные времена прошли твари, одна из которых оставила свой след на его плече.

Гархольд медленно приблизился к стене льда. Хотя назвать сияющее великолепие просто льдом было бы кощунством. Казалось, что застыла не вода, а настоящий ихор — кровь Древних Богов, так как лед имел сказочный лазоревый оттенок — и буквально светилась серебристым светом, заключенным в тысячи искристых капель, которые и называли "слезами Предков". Правда раньше Гархольд думал, что их приносят Старейшины из Храма, но реальность оказалась куда интереснее...

— И как их оттуда доставать?— спросил гоблин у льдистого великолепия. Стоять над бездонной пропастью, в которую превратилось древнее озеро было страшновато — лед был настолько прозрачным, что Гархольд видел даже острые края скал, замерзших страшных рыб и пузырьки воздуха.

Зеленоглазый медленно поднес руку к Водопаду и, неожиданно, его рука спокойно проникла прямо в глубину серебристого льда, словно в теплую воду, сжала один из серебристых камней, и Белый Охотник аккуратно достал из глубины камень.

— Спасибо, великие Предки,— восторженно пробормотал гоблин, быстро наполняя бархатный мешочек "слезами". Ему надо было взять семь камней — по одному на каждый Клан, собравшийся на празднование.

— Пожалуйста, маленький человечек,— улыбнулась тень прекрасной женщины в глубине Водопада.

* * *

Лондон, Издательство* * *

В кабинет одного из редакторов "Пророка" ворвалась женщина, накрашенная настолько ярко, что в глазах мужчины буквально зарябило от обилия цвета.

— Рита,— поморщился он.— Что случилось? Вас вообще учили стучаться?!

— Не важно,— буквально завопила репотерша, подбегая к старинному столу. Это произведение искусства было поставлено специально для того, чтобы останавливать излишне активных сотрудников. Правда иногда он думал, что более эффективны были бы военные заграждающие чары, но на них у него так и не получилось взять разрешение у авроров.— У меня сенсация!

— Что за сплетни вы раздули до размера вселенского апокалипсиса?— устало спросил Роджер Браун. Несмотря на то, что Рита Скитер была их лучшим обозревателем, сам мужчина мог только удивляться бредовости и нелогичности ее выводов. Причем эта кошмарная женщина сама свято верила в свои бредни.

— Фи! Никаких сплетен, только факты!— крикнула Рита, вываливая на стол стопку колдографий. Редактор лениво подтянул к себе парочку — и по его телу прошла дрожь. В этот раз Скитер не врала — в их руках оказалась сенсация.

На губах двух акул пера появились совершенно одинаковые оскалы.

* * *

Деревня гоблинов* * *

На центральной площади собрались представители семи Кланов гоблинов. Все они были одеты в ритуальные одежды, со сложными узорами на лицах и множеством амулетов и зачарованными оружием. Все они вполголоса переговаривались.

— С ним же все в порядке, так, дорогой?— спрашивает Гриальда, впиваясь когтями в локоть супруга.

— Конечно,— сквозь зубы говорит Грипфук, разжимая ее ладонь.— Это же наш Гархольд!

— Смотрите-смотрите!— раздались крики, и все гоблины повернули головы к коридору, ведущему к Нижним уровням. В полумраке коридора показалась небольшая фигура, нагруженная чем-то странным. Грипфук и Гриальда переглянулись.

— Опять что-то нашел?— фыркнул Чархи, уже наслышанный от невесты о привычке ее младшего брата тащить к себе всякую опасную живность.

— Нет,— удовлетворенно хмыкнул Грипфук.— В этот раз это однозначно мертвое! Будут у него неплохие доспехи ко дню рождения...

И правда, в свете факелов, освещающих Собрание, все увидели, что на плече у маленького мальчика висит связка хитинных пластин со спины шоггота. Но самое важное это то, что сквозь ткань темно-красного мешочка просвечивают серебристые капли "слез Предков".

— Он справился.

Когда Гархольд вышел в Круг, то первым, кто к нему подошел, был старейшина Аграххон. Его бледные глаза, как впервые подумалось мальчику, были похожи на замерзшие льдинки у Белого Озера. Старик протянул к нему свои маленькие сморщенные ладошки, и Зеленоглазый протянул ему мешок с камнями. Лицо Старейшины буквально наполнилось внутренним светом, сходным с тем, что наполняло Водопад в подземельях. Только теперь юный гоблин полностью понял, как близко этот старик подошел к черте.

Аграххон достал из мешочка камни и, наслаждаясь их блеском, по одному подавал их Старейшинам Кланов. Старики, склоняясь перед Первым Старейшиной, с благодарностью принимали "слезы". Наконец, когда все камни нашли своих хозяев, Аграххон замкнул Круг, опустив свою слезу на каменный постамент, покрытый рунами. Каждый из глав Кланов сделал то же. Гархольд с восторгом смотрел на происходящее, уже понимая, что должно вот-вот произойти. Именно этим запоминался маленькому Зеленоглазому каждый Йоль.

Старейшина обернулся и подозвал к Гархольда к себе. Гоблин ошарашено обернулся к родителям, но те только кивнули, подталкивая его к действиям.

Зеленоглазый подошел к Аграххону и, следуя его подсказкам, положил левую руку на сияющую "слезу". Старейшина накрыл его ладонь своей, и тихонько запел. Его молитву подхватили другие шесть Старейшин— и камни засияли так же ярко, как и на Белом Озере. А затем, из серебряной сети рун, начертанных на всех потолках коридоров и залов подземных городов и шахт, полетели первые снежинки.

* * *

Малфой-мэнор* * *

— Люциус, ваш Бал как всегда великолепен!— Александр Паркинсон, оставив свою супругу с леди Нарциссой, а Панси в обществе юного Малфоя, подошел к столику, за которым сидели, попивая горячий пунш, его старые друзья — лорд Малфой, хозяин мэнора и самого Зимнего Бала, Демиан Гринграсс и Арктурус Розье.

-Моя супруга вложила в него всю душу,— слегка склонил голову Малфой. Нарцисса и вправду в этот раз превзошла саму себя. Беломраморные стены Бального Зала Малфой-мэнора были украшены серебристым филигранным плетением, ледяные скульптуры в огнях магического пламени сверкали не хуже бриллиантов, а под потолком кружились сотни маленьких зимних фей, чья снежная пыльца падала вниз, исчезая прежде, чем прикоснется к танцующим. Сегодня к ним должны были прибыть особые гости, и его любимая решила блеснуть роскошью и вкусом. Люциус, хоть и относился к этому с сомнением, ничуть не мешал Нарциссе развлекаться.— Рад, что вам понравилось!

— Как будто вы, Люциус, могли сомневаться в том, что ваш Зимний бал будет лучшим в Европе,— присоединился к разговору Гринграсс, салютуя Паркинсону бокалом.— Это признают даже Делакуры, чьему вкусу нет равных! Но, продолжая прерванную тему, вы хотели что-то спросить у нашего дорогого хозяина, Арктурус, не так ли?

-Я слышал, вы провели какую-то необыкновенно удачную сделку?— продолжил прерванный появлением Паркинсона разговор Арктурус, дождавшись, когда Александр присядет на один из свободных стульев.— Кажется, что-то связанное с маггловским бизнесом? Я всегда удивлялся, как вам, Люциус, не противно общаться с этими животными?

— Не могу сказать, что это доставляет мне удовольствие,— пожал плечами Люциус. Розье относился к тем аристократам, что крайне презирали магглов и старались избежать любых с ними контактов. — Да и я не встречаюсь с магглами напрямую — в Гринготтсе есть специальная служба по вкладам в маггловские предприятия...

Это была не совсем правда. Лорд Малфой, конечно же, предпочитал обходиться услугами гоблинских консультантов, но это не всегда было возможно. Так что на несколько предприятиях маг появлялся лично. Но Арктурусу об этом знать не обязательно.

— Да и это для меня единственный способ быстро и много заработать,— откровенно признался лорд Малофй во всем известном факте, слегка насмешливо поглядывая на Розье.— Вы же сами знаете, что английский свет еще не до конца принял меня в свой тесный круг. Все никак не могут забыть, что мой род — выходцы из Франции, а ведь прошло уже больше четырехсот лет с тех пор, как мой предок окончательно осел на островах!

— Ваш сын уже настоящий англичанин,— немного смущенно кивнул на маленького Драко Арктурус — единственный из их компании, чьи предки были чистокровными кельтами. Правда, Паркинсоны прибыли вместе с драккарами викингов, но Гринграссы вообще были ирландцами, с которыми отношения у англичан были всегда крайне напряженные. И им в свое время пришлось выдержать почти вековое игнорирование со стороны английской аристократии.

Люциус с удовольствием посмотрел на фигуру сына. Драко вел себя более чем достойно — сразу видно, что у себя на факультете он занял достойное место. Несмотря на то, что в его движениях ещё просматривалась изнеженность комнатного растения — последствия чрезмерной опеки Нарциссы, на него с уважением посматривали даже старшекурсники, а уж первый курс и вовсе признал его своим принцем. Даже младший Нотт и тот, время от времени посматривал на его сына, словно бы спрашивая разрешения. А это, учитывая крайне натянутые отношения между его отцом и Люциусом, крайне показательно. Правда рэйвенкловцы и хаффлпаффцы держались более независимо, но на это была одна определенная причина, которая скоро прибудет вместе с опекунами. Причина более чем положительно настроенная к Драко, как понял мужчина из разговоров, как с сыном, так и с некоторыми учениками старших курсов, являющимися осведомителями Малфоя.

К слову, были на Балу и несколько гриффиндорцев — но они держались несколько в стороне, так как несмотря на то, что все присутствующие были в той или иной степени союзниками, отношение к ним было крайне двоякое.

— Кстати, мой друг,— спросил Демиан.— Кто еще должен прибыть? Мы слышали столько слухов...

— Благодарю,— усмехнулся Малфой. Он и не сомневался, что о том, что к ним на Зимний бал приглашен Поттер с его новыми опекунами, узнают все — в обществе магов было достаточно ясновидцев, чтобы, может и не полностью, но подтвердить эту информацию.— Я не знаю, что за информация у вас, но до шести должны прибыть еще пять семейств. Лорды Делакуры, Патил и МакДугалы, леди Турпин и еще...

Рядом с Малфоем появился домовой эльф. Маленькое ушастое создание, одетое в белое накрахмаленное полотенце с серебряными узорами по краю, с поклоном передало лорду записку. Люциус прочитал ее, усмехнулся, и, наконец, произнес, обращаясь к своим собеседникам:

— Юный Поттер с семьей.

Словно бы подтверждая его слова, двери Зала открылись, и на пороге появилось семейство гоблинов вместе с воспитанником.

* * *

Парк Малфой-мэнора* * *

Как было написано в официальном приглашении, пришедшим в Гринготтс на следующий день после возвращения Гарходьда домой, прибывать к дому Малфоев следовало на санях (если снежный слой на второй день после Йоля будет достаточным) или в повозках (если, соответственно, этой зимой снега не выпадет), так что семейство гоблинов заказало себе прекрасные сани, запряженные двумя спокойными лошадьми с толстыми мохнатыми ногами. Вот сейчас они и ехали через заснеженный парк, сидя на пурпурных подушках, кутаясь в меховые накидки. Снега поверхности, в отличие от вызванных "слезами", были очень холодным и мокрым, так что Грипфук сильно пожалел, что не взял крытые сани.

— Пап, пап, смотри сколько снега!— Неральх не так часто выходил на поверхность, а Косой переулок тщательно убирали от снега. Да и здесь его было явно поболе, чем в любом видимом ранее Зеленоглазом месте, похоже, это была работа магов-погодников.— Как красиво!

С этим было не поспорить — высокие изогнутые ветви деревьев были покрыты инеем, а огромные сугробы снега блестели в свете заходящего солнца. Да и изящные беседки, запорошенные снегом, выглядели по-настоящему сказочно.

Гархольд поежился, закутавшись в свою белую меховую накидку, которую ему подарили после Похода. Рваный край — там где его задела "мокрица"— был аккуратно заделан металлической сеткой от старой кольчуги. Именно так обозначали гоблины место ранения на ритуальных накидках. Зеленоглазый видел одеяние деда — там оставались лишь несколько кусочков желтоватой шкуры, а всю остальную поверхность занимали куски кольчуги и металлические пластинки. Правда, Гриндорх уже давно не спускался на Нижние уровни, и эта вещь оставалась лишь памятью о тех временах, когда директор банка был самым известным воинов всех семи Кланов.

— Неральх,— ткнула брата в бок Гриальха.— Веди себя прилично! Мы едем в гости!

— Это же люди!— встрял Синдорх, слегка презрительно скривившись.

— И это знакомые твоего брата,— фыркнула девушка. Гархольд на это только фыркнул — если бы спросили его, то Зеленоглазый предпочел бы провести этот вечер дома в компании счетов и сделок, способных принести ему доходы.— Да и вообще не стоит выказывать неуважение хозяевам этого дома!

Гархольд спокойно наблюдал за вялыми переругиванием родных. Все это было исключительно из-за нервов — гоблины впервые были приглашены на Бал волшебников и изрядно нервничали по этому поводу. Мама и сестра даже оделись по последней человеческой моде — и для этого потащили Зеленоглазого за собой, так как Грипфук заблаговременно ушел к директору банка. Надо признать, что все было не так уж и плохо — одно выражение лица мадам Малкин, когда к ней за платьями пришли две гоблинши, стоило всех его мучений!

— А ничего, что мы без подарков?— немного обеспокоенно спросила Гриальда. В среде гоблинов было принято приходить в гости с подношением и материальной благодарностью, так что Гархольд едва-едва смог уговорить ее не тащить в Малфой-мэнор пару подносов с фирменными пирогами, а отца -отложить несколько старинных доспехов. Размером на гоблина, разумеется.— Милый, ты уверен, что это прилично?

— Я уточнял у Драко,— устало повторил мальчик.— У вас с Малфоями не такие близкие отношения, а я уже поздравил всех необходимых с Йолем.

Это было правдой — Гархольд своевременно отправил все подарки. Энтони и Теренс получили прекрасные артефакты активной защиты, работающие по принципу, что лучшая защита — превентивный удар. Темный необработанный сапфир, иссеченный рунами, посланный Голдштейну, активировался мысленным посылом, усыпляя противника пыльцой магического дельфиниума. Ему, как гербологу, это должно быть особенно интересно — человеческие маги до такого использования пыльцы не додумались. Теренсу же, как любителю древних легенд, достался человеческий артефакт, конфискованный у рода Грейсонов пару веков назад. У него была занятная история — что-то связанное с предательством, отравлением и маггловским королем. Зеленоглазый лишь мельком просмотрел брошюрку из хранилища, прежде чем запаковать ее с изысканной брошью в виде свернувшейся вокруг опала ящерицы. Драко, как последний из близких гоблину людей, получил амулет из "камня глубин", который использовали для облегчения веса и улучшения скоростей на вагонетках. Его добывали в подземельях, на нижних уровнях, и он был одним из тех веществ, что были изменены Прорывом времен Шиндорнха. И именно за эти амулеты, не запрещенные Министерством Спорта, игроки в квиддич были готовы отдать собственную ногу. А о том, как юный Малфой любит этот спорт, не знал разве что глухой. Лугу МакДугаллу Гархольд подарил зачарованный на обнаружение магических защит кинжал — тот пару раз говорил, что хочет проверить катакомбы на территории старого охотничьего домика деда, но опасается сложных чар, в которых Ольгард МакГонагалл (да-да! дядя их профессора трансфигураций!) был настоящим гением. Корнеру гоблин послал хорошую книгу-артефакт по обычаям чистокровных, а еще несколько слизеринцев и рэйвенкловцев, пару раз помогавших Зеленоглазому в Хогвартсе, получили по открытке и коробке конфет. А вот потом перед гоблином возникла главная проблема — что же дарить девочкам? Ладно, Кристалл он отправил вышитый сестрой платок — он знал, что девушка их просто обожает, а вышивка гоблинов среди ценителей слыла практически легендой. А вот дальше бедному гоблину пришлось идти на поклон к сестре. В результате Лайзе Турпин достались несколько необработанных опалов — великолепная основа для артефактов и изящная цепочка из золота и мелкой гранатовой крошки. Падме Патил — очень изящное налобное украшение, позволяющее хозяйке видеть сквозь чужой гламур и защищающее от простейшего приворота. Мэнди — изящное ожерелье с защитой от ядов. А вот маленькая сестренка МакДугала получила зеркало гоблинской работы — для чего оно Гриальха не сказала. Она, как Видящая, отказывалась открывать некоторые тайны этого дара, но уверяла, что девушке это обязательно понравится.

Сам Гархольд тоже получил немало открыток и конфет от малознакомых соучеников (ему даже пришлось срочно отправлять еще пару стандартных наборов — хорошо, что он продумал эту возможность заранее), старинную чашу и набор чая от Патил, несколько ценных книг — "Драконология" от МакДугалла (действительно редкое издание, за которым гоблин уже семь месяцев стоял в очереди) и "Искусство артефактории" от Лайзы, причем за авторством ее бабушки — это было домашнее издание, и Гархольд не знал, что сказала Турпин родным, что те согласились отдать эту небольшую книгу. Драко и Терри подарили артефакты — "щит четырех" от Малфоя, защищающий от четырех заклинаний (разоружающего, оглушающего, сбивающего с ног и усыпляющего), и "сандалии Меркурия". Последние кстати, уже давно использовались не столько в бою (для полета и скольжений на высокой скорости), а для развлечения магической молодежи. Бут занимался скольжением на мерках с пяти лет, вот и решил привлечь к хобби приятелей. Гархольд был уверен, что и Энтони получил подобные. К слову о Голдштейне. Голландец прислал Зеленоглазому набор редчайших трав, достать которые в свободной продаже просто нереально и служащих для увеличения реакций и регенерации. И древний браслет, в который эти травы можно помещать, чтобы он воздействовали напрямую с кровью. Пенелопа Кристалл подарила парню пару симпатичных запонок, а Броклхерст — прекрасный набор для письма. А вот маленькая леди МакДугал его ошарашила, подарив мутный шар с предсказанием и запиской. Там было написана всего одна фраза: "Ты поймешь, когда придет время узнать его". Он так и не решился его просмотреть.

— И все равно мне неудобно,— покачала головой Гриальда.— Мы идем в гости, а ничего из угощения не принесли...

— У людей так принято,— пожал плечами Зеленоглазый.

— Странные они,— Финдорх, перестав ловить мелкие снежинки, присоединился к разговору.— Но тут все равно классно!

— Ага,— согласился Зеленоглазый, выпрыгивая из саней и подавая руку сестренке. Братья об этом естественно не задумались, а Грипфук помогал маме.— Только постарайтесь быть поспокойнее, ладно? Как на уроках у Старейшины, хорошо?

— Мы уже обещали,— буркнули Синдорх и Финдорнх.

— А мне папа метлу купит!

Все засмеялись. А Гархольд посмотрел на сияющие окна Зала, где сегодня собрались самые известные и знатные аристократы Англии, и думал о том, что сегодня у него слишком много дел, чтобы просто веселится.

Ему нужны были деньги.

* * *

Хогвартс, кабинет дирекора* * *

— Альбус, вы ничего не хотите нам объяснить?— на Альбуса Дамблдора надвигались настоящие фурии в лице профессоров МакГонагалл и Спраут и присоединившейся к ним хогвартской колдоведьмы.

— А что такое, Минерва?— прихлебнул из кружки яблочного чая с медом Дамблдор, решительно не понимая, что нашло на его обычно более-менее спокойных сотрудниц. У него было слишком много проблем с Поттером, чтобы ещё задумываться о закидонах этих ведьм. Он посмотрел на вазочку со сладостями, решая, какую из лимонных долек выбрать, и поэтому не заметил, как загорелись опасным огнем глаза профессора трансфигураций.

Повинуясь движению палочки Минервы, кружка в руках старого волшебника превратилась в толстую плешивую крысу невообразимой расцветки. Альбус взвизгнул и отбросил от себя несчастное животное, которое декан Гриффиндора проводила немного голодным взглядом. Но мышь все-таки выскользнула из кабинета и помчалась вперед, почувствовав запах собрата.

Подслушивавший Хвост испуганно запищал и начал забег от озабоченной ярко-желтой в звездочку плешивой крыски женского пола.

— Это я должна тебя спрашивать, что происходит, Альбус!— в это время разорялась МакГонагалл, наступая на ошарашенного директора.— Что это такое?!

Согласно кивнувшая Помона кинула на стол к начальнику утреннюю газету. Дамблдор, кажется, начал понимать, что за ситуация всплыла на страницах свежих газет, и один взгляд на страницу тут же это подтвердил.

"Мальчик-Который-Выжил-У-Гоблинов или что мы еще не знаем о герое?", "Если следующее восстание гоблинов возглавит глава рода Поттеров, то оно вполне может оказаться удачным!", "Поправка 12— забытая история возвращается! Что за обстоятельства жизни Поттера заставили вот уже много веков нейтральную расу вновь войти в игру? Расследование продолжает ваша покорная слуга, Рита Скиттер!"

— И как вы это объясните, директор Дамблдор?— холодно поинтересовалась мадам Помфри, обходя стол с противоположной стороны.

— Я не знал,— попытался придумать оправдание старик, но разъяренные женщины не давали ему ни секунды на размышления.

— А кто же нам каждый год порченные артефакты впаривал, рассказывая о жизни бедного Гарри в лоне любящей семьи?

Из противоположного угла кабинета за представлением наблюдали Снейп и Флитвик, обмениваясь кривыми усмешками, и попивали пряный чай, впервые наслаждаясь внезапными собраниями у начальника.

Как выйти из этой ситуации, Альбусу не подсказал бы и всезнающий Мерлин.

* * *

Бальный зал Малфой-мэнора* * *

— Гархольд, я рад тебя видеть на Зимнем балу,— важно произнес Малфой-младший, выступая вперед. Мальчик, как сын хозяина, официально приветствовал всех детей, прибывающих на праздник. Под детьми подразумевались мальчики и девочки до тринадцати лет — более старшие предпочитали общество взрослых.

— Я тоже рад твоему обществу, Драко! Кстати, познакомься с моим младшим братом Неральхом,— улыбнулся Зеленоглазый, подталкивая вперед мелкого.

Сестра и два других его брата предпочли остаться с родителями, а младшего навязали ему, так как следить за беспокойным мальчишкой и вести переговоры одновременно практически нереально. А подобные мероприятия всегда использовали именно для того, чтобы заключать сделки и обмениваться информацией. И Грипфук не собирался упускать такой прекрасный шанс.

— А ты ведь гоблин, да?— наивно спросила Астория — младшая сестра Дафны, однокурсницы Драко. Маленькая девочка с серебристыми волосами, которая только через два года поступит в Хогвартс, похоже, воспринимала брата Зеленоглазого как интересную зверушку.

Неральх ярко покраснел, и Гархольд едва смог сдержать смех — настолько невероятно смотрелось сочетание зеленого и красного. Его брат не привык быть предметом активного разглядывания, так что это изрядно смущало гоблина. Правда, некоторые из аристократов не слишком старались скрыть неудовольствие от встречи с "волшебным существом", которого они считали намного ниже себя. Но остальные, особенно девочки, отнеслись к малышу достаточно позитивно — Неральх был очень милым лопоухим гоблином с лохматой черной макушкой.

— Ага,— буркнул он. Девочка радостно улыбнулась.

"Похоже, братишка в надежных руках",— усмехнулся Гархольд, наблюдая за восторженной возней девочек вокруг маленького гоблина. Из всех особ женского пола только Панси Паркинсон и Сандра Делион — слизеринка-второкурсница, пожалуй, откровенно брезгливо разглядывали гостя дома Малфоев.

— Гархольд,— тем временем к их компании подошел и Энтони Голдштейн, до этого разговаривавший со старостой МакДугалом, прибывшим на Бал вместе с супругой. Светлые волосы Энтони были тщательно уложены, а костюм смотрелся не хуже, чем на Малфое.— Мы ждали твоего приезда. Вы заставляете себя ждать, мистер Поттер!

Если бы в голосе голландца не было искринок смеха, то гоблин вполне мог бы обидеться, но так...Зеленоглазый только улыбнулся краешком рта:

— У всех свое время прибытия, Энтони, так что это вы прибыли раньше моей семьи,— усмехнулся Гархольд. Это было правдой — на приглашении стояло определенное время, в которое приглашенные должны прибыть. Все это было сделано для того, чтобы многочисленные гости не толпились у входа, да и знакомить прибывавших с остальными так было неизмеримо проще.— Привет, Терри, вы прекрасны, Падма.

Двое рэйвенкловцев и одна гриффиндорка, подошедшие к их компании, довольно дружелюбно поприветствовали Зеленоглазого.

— Познакомьтесь, Гархольд — это моя сестра — Парвати Патил,— склонила голову его однокурсница. Зеленоглазый и раньше видел гриффиндорку, но официально ещё не был представлен второй из близняшек.

— Приятно познакомиться с вами, леди,— вежливо кивнул гоблин, рассматривая красавиц. Девушки, одетые в нежно-розовые сари, украшенные золотой вышивкой, выглядели на этом празднике английской аристократии немного чуждо. Чуждо, но ничуть не менее прекрасно. На лбу рэйвенкловки мерно покачивалась украшенная сапфирами капля. Гархольд со странным удовольствием посмотрел на надетое Падмой украшение, сам не понимая, почему это его так обрадовало.

— Гарри, ты тоже здесь?— раздались радостные возгласы из-за спины Зеленоглазого.

— Сьюзен, Ханна, вы великолепно выглядите!

Постепенно вокруг них собрались все присутствующие дети, даже гриффиндорцы подтянулись к ним, ободренные примером Парвати. Вскоре в Зал прибыли и последние гости этого вечера — лорд Делакур с женой и двумя совершенно очаровательными дочками и суровая леди Турпин с внучкой Лайзой. И если рыжеволосая девушка тут же поспешила в компанию однокурсников, то дочери французского лорда не спешили присоединяться. Старшая, с которой Гархольда познакомил Драко на свадьбе у МакДугала — Флер Делакур, чье родство с вейлами было известно всему свету, предпочитала компанию старшекурсников. Например, первого красавчика Хогвартса — Конрада Селвина, шестикурсника из Слизерина. А младшая все еще боялась отходить от матери — она оказалась самой маленькой на празднике.

Правда Зеленоглазого, в отличие от Драко и Теренса, восторженно смотрящих на Флер, не слишком беспокоило поведение француженок. Он размышлял о вещах более прозаичных, чем прекрасные дамы — Гархольд думал о деньгах.

С того самого дня, как Кланы приняли юного гоблина как взрослого воина, его мучила совесть. Гархольду совершенно не нравилось чувствовать себя особенным более, чем это было из-за его крови. Кроме этого, некоторые гоблины постарше уже начали откровенно недовольно посматривать на "юного человеческого выскочку". И Зеленоглазый хотел побыстрее решить эту проблему — побед на поприще войны у него уже было достаточно, а вот с личными деньгами было не слишком хорошо. Издревле считалось, что гоблин может участвовать в официальных Собраниях только после того, как он принесет в банк более миллиона галлеонов. А у Гархольда для этого не хватало более шестисот тысяч — несмотря на то, что все считали его крайне удачливым финансистом, провалы случались и у него. И оплачивал их Зеленоглазый лично, чтобы не пошло ненужных слухов, способных сказаться на его репутации. А самая знаменитая сделка — нефтяные вышки лорда Малфоя — была в основном заслугой Эрнеста Смита, их маггловского консультанта, не раз помогавшего Зеленоглазому в его операциях.

Но что он мог сделать, чтобы срочно поправить свое положение? В мир взрослого бизнеса его пускают постолько-поскольку, а на тех финансовых операциях, что он имеет право проворачивать, Гархольд еще года два будет зарабатывать свое состояние. А это совсем не устраивало мальчика.

— О чем задумался?— спросила рэйвенкловца Лайза.

— Да так, думаю, как решить пару проблем,— усмехнулся Зеленоглазый. Вообще-то он уже придумал пару вариантов... Если взрослые не принимают его всерьез, то дети — напротив. И пусть их родители тут же узнают об этом — они не станут запрещать отпрыскам тренироваться в ведении дел, а может даже помогут советом. Да и для будущего такой союз будет крайне удачен. Только вот как бы поаккуратнее начать разговор об этом?

Чтобы отвлечься, Гархольд медленно обвёл взглядом бальный зал. Молодые парни и юноши танцевали в центре Зала, совсем не обращая внимания на спокойно разговаривающих родителей. Мужчины собирались в небольших комнатках, смежных с Бальным Залом, и, раскуривая трубки, вели неспешные разговоры о политике. Там, в компании лорда Малфоя и еще нескольких аристократов, сидел и его отец. Гриальду с детьми Зеленоглазый заметил в компании леди Малфой и Делакур, судя по виду, обсуждающих искусную вышивку на шарфе сестры Гархольда. Братья же откровенно маялись со скуки, но, помня обещание, вели себя более чем прилично.

— Вам не кажется, что здесь становится слишком скучно?

— Терри, у тебя есть идеи?— Гархольд был совсем не против заняться чем-то кроме бесцельного времяпровождения в обществе детей — да и в более спокойной обстановке он сможет более изящно ввернуть свое предложение. К их разговору уже прислушивались и остальные — несмотря на то, что все дети старательно подражали родителям, им все-таки было изрядно скучно. Драко даже подошел поближе, прервав разговор с Теодором Ноттом. А Бут, заметив какой ажиотаж поднялся вокруг него, радостно усмехнулся.

— Гархольд, Энтони, вы прихватили с собой мерки?

* * *

Малфой-мэнор* * *

Грипфук удовлетворенно откинулся на спинку кресла, оглядывая собеседников из-под полуприкрыых век. Все складывалось как нельзя лучше. Надо признать, что эти человеческие праздники пришлись гоблину вполне по душе — хотя он и не мог назвать происходящее "весельем" по-настоящему. На гоблинских вечеринках пиво и эль лились рекой, а еда подавалась на столы подносами, а не маленькими тарелочками с миниатюрными бутербродиками. Происходящее же в Малфой-мэноре скорее напоминало встречи акционеров и вкладчиков.

— Так значит, господин Грипфук,— произнес Дэмиан Гринграсс, рассматривая гоблина через голубоватый дымок трубки.— Все эти разговоры Скиттер имеют под собой определенную почву? Вот только нам рассказывали, что юного героя отправили к родственникам...Неужели в роду Поттеров недавно отметились ваши сородичи?

После полутора часов разговора ни о чем, человеческие лорды уже считались достаточно знакомыми с Грипфуком, чтобы задавать такие вопросы.

— Не в этом дело,— махнул когтистой лапой гоблин. По правде говоря, маги плохо помнили историю, вот и забыли об одном, крайне известном гоблине, отметившимся в родословной Гархольда. — Просто, как и было сказано в газетах, нам пришлось прибегнуть к двенадцатой поправке.

Не то, чтобы Грипфук хотел разговаривать на эту тему — но лучше распространить их версию событий до того, как Дамблдор начнет под них копать.

— Вы же знаете, что миссис Поттер была не только сильной новой кровью, но и крайне умной женщиной,— начал свой рассказ Грипфук. Директор Гриндорх подробно объяснил приемному отцу Гархольда что можно (и нужно!) рассказать знакомым лорда Люциуса.— Так вот, примерно семь лет назад мы обнаружили, что из-за нашей небрежности...

Люциус саркастически хмыкнул.

— Да, да, именно небрежности, — повторил гоблин. — Ответственный за исполнение завещания Поттеров погиб до того, как смог проконтролировать действия Альбуса Дамблдора,— пояснил он.— Так что прошло около двух лет, прежде чем мы обнаружили, что Договор Поттеров и банка не был исполнен до конца. И мы провели собственное расследование, выяснив, что условия жизни юного лорда Поттера не соответствуют его будущему положению. После чего, дабы сохранить честь Клана, приняли юношу в нашу семью.

— И воспользовались возможностью,— практически беззвучно выдохнул Паркинсон, пряча недовольную гримасу за бокал со скотчем. Александр не считал необходимым скрывать собственное пренебрежение от гоблина, но Грипфука мнение спесивого человеческого мага мало волновало. У него здесь были дела, и их исполнение для мужчины были приоритетным.

— Не будет ли слишком наглым узнать, куда же все-таки спрятал господин Дамблдор маленького героя?— уточнил лорд Гринграсс.— Не то, чтобы это было очень важным, но любопытство не только блэковский порок!

Дэмиан необыкновенно обаятельно улыбнулся, театрально, выверено до десятых долей дюйма, развел руками. Правда улыбка так и не дошла до холодных зеленых глаз мага.

Грипфук задумался. С одной стороны, Гриндорх не говорил ему открыть подробности жизни их воспитанника до принятия в Клан, с другой — в ближайшие день-два это станет известно всему волшебному миру, а честный ответ сейчас свяжет их пятерку еще ближе. Что ж, гоблин был готов рискнуть.

— Мы нашли нашего сына в семье его маггловских родственников, в чулане, на полуразвалившейся кровати.

Спокойные слова Грипфука произвели эффект Ступефая на четверых магов. Они никак не могли поверить, что наследника одного из древнейших семей отправил формировать свое магическое ядро в место, начисто лишенное самой магии. Это, по сути, было уголовно наказуемо. Но, тут Грипфук криво усмехнулся, директор Хогвартса тоже подстраховался.

Люциус же, услышав подробности усыновления Гарри Поттера, чувствовал легкую досаду от того, что не он узнал о бедственном положении юного героя раньше гоблинов. Ведь тогда он мог бы сам усыновить мальчика и приобрести влияние на него, ведь Нарцисса была одной из ближайших родственниц Поттера. Но не стоит жалеть о том, что произошло.

— А где дети?— решил прервать напряженное молчание гоблин, оглядывая Зал. Молодежи и вправду почти не было — не только большая часть детей куда-то ушла, но и более взрослые юноши и девушки так же покинули зал. Не было и Синдорха с Финдорнхом.

— Динни говорила, что они собрались на улицу,— пожал плечами Малфой, с улыбкой глядя в окна, где в свете золотых огней носились на метлах и мерках юные аристократы, ненадолго забывшие о холоде и вражде.

* * *

Кабинет директора Гринготтса* * *

— Господин Гриндорх,— сладко улыбнулась светловолосая человеческая волшебница, размалевавшая лицо едва ли не больше, чем Старейшины во время разговоров с Предками.— Я надеюсь, что вы, так сказать по старой дружбе, поможете слуге пера?

Старый гоблин лишь хитро усмехнулся, пропуская большую часть речи журналистки мимо ушей. Мисс Скиттер жила по принципу, что там где можно сказать два слова, стоит сказать двадцать. Но при всех своих недостатках она была полезна — за деньги "неподкупная" гриндлоу пера сделает все что угодно. Вот гоблины и подкармливали ее с первых же статей в "Пророке"— Гриндорх всегда понимал, что рано или поздно им придется биться с общественным мнением, а в этом деле "свой" журналист, пользующийся известностью, незаменимый помощник.

— Ну, кое-что у меня для вас есть, мисс Скиттер,— усмехнулся Гриндорх, пододвигая к ней несколько документов. Глаза писаки засияли азартом, когда она увидела, что за сенсацию ей подкидывает директор Гринготтса.— Но, надеюсь, что никто не узнает о том, откуда вы достаете информацию...И так же вы не забудете о наших договоренностях насчет мистера Дамблдора?

— О, не переживайте, господин Гриндорх, я не выдергиваю ветки у метлы, на которой лечу,— оскалилась Рита, переписывая в свой блокнот завещание миссис Поттер и адрес маггловских родственников юного героя.

* * *

Парк Малфой-мэнора* * *

— Так, Поттер,— важно провозгласил Теренс, осматривая гоблина с ног до головы.— Начинаем экспресс-курсы по обучению одного гоблина скольжению на мерках!

Гархольд с крайним сомнением оглядел обувь, на которой ему полагалось "скользить" метрах в пяти над землей. Он и метлам-то не очень доверял, а уж это... приспособление и вовсе вызывало у него сомнение в собственной безопасности. Выглядели сандалии Меркурия как те самые сандалии, только вот их надевали поверх уличной обуви и с боков у них были небольшие крылышки, как у снитча, которые радостно трепетали, словно бы призывая хозяина отправиться в полет.

— Ну, давай, Гархольд, надевай!— поторопил приятеля Энтони, уже надевший свою пару и повисший в полуметре над снежным покровом. Держался Голдштейн достаточно уверенно — он рассказал, что брал пару уроков по совету отца. Тот не раз использовал эти сандалии во время боев.

-Гарри, попробуй, это очень весело,— присоединилась к уговаривающим и Сьюзанн Боунс. Она уже сама надевала свои мерки, застегивая темно-серые ремешки на бежевых сапожках, опушенных мехом. Ей свою запасную пару передал Терри, когда узнал, что хаффлпаффка не меньше его самого увлечена этим видом спорта. Правда, девушке еще пришлось трансфигурировать свое платье в широкий комбинезон, но с этим неплохо справился старший брат Ханны — Серж Аббот, рэйвенкловец-пятикурсник, спустившийся в парк, чтобы присмотреть за сестрой.

К слову, практически все присутствующие на Зимнем балу дети предпочли выйти на свежий воздух, оставив взрослым их ленивые разговоры, за которыми скрываются ложь и интриги. В этот прекрасный зимний вечер, в темном саду, ярко освещенном золотистыми огнями, они могли ненадолго позабыть, что они — дети аристократов, и хотя бы немного побыть просто детьми. Драко, например, достал новую метлу — хотя хвастался ей совсем по-прежнему — да и несколько старых метел вынесли домовики Малфоев, чтобы остальные тоже могли повеселиться, так как мерки оказались лишь у четверых. Девочки же, в основном, гуляли по парку и рассматривали ледяные скульптуры, изображавших знаменитых магов древности и волшебных существ — драконов, виверн, мантикор и многих, многих других. Только Сьюзан и Лайза решили присоединиться к парням, Боунс — летая в ветвях величественных деревьев на мерках, а Лайза просто наблюдала за полетами, сидя на ажурной скамейке.

— Мне жалко платье,— пожала она плечами, погладив изумрудную ткань.— Мама не простит, если я его испорчу трансфигурацией.

Сьюзан на это только хмыкнула.

Гархольд тяжело вздохнул — больше тянуть время не получалось. Да ему и самому было интересно полетать на греческих сандалиях. Зеленоглазый не слишком любил летать, что на метлах, что, тем более, без них. Зеленоглазый искренне считал, что если бы Предки и Боги хотели бы, чтобы гоблины летали, он дал бы им крылья.

Крылышки на мерках радостно затрепетали, просясь в воздух. И Гархольд не стал противиться — он легко подскочил на носках и мгновенно взлетел на полметра вверх. Его слегка качнуло в сторону.

— Давай, Гархольд, не бойся, не упадешь!— прокричал Терри, проносясь мимо. Мальчик подлетел к дереву, оттолкнулся от серебристого ствола, покрытого инеем, и заскользил параллельно земле. Чуть выше, практически на уровне верхушек деревьев, летал Малфой, в окружении слизеринцев. Он тоже весьма недовольно поглядывал на приятеля, не спешащего присоединиться к веселящимся ребятам.

— Я не боюсь,— презрительно скривился Гархольд, взлетая повыше. В принципе, управлять этой летающей обувкой оказалось не сложнее чем Гринготтскими платформами. Эти круглые щиты, выполненные из камня глубин, использовались для того, чтобы наносить руны на высокие потолки в залах или поднимать грузы на верхние ярусы. Мерки создавали некое силовое поле, не позволяющее магу упасть, правда, что Терри, что Сьюзан то и дело отключали страховку, чтобы сделать какой-нибудь безумный трюк... но Зеленоглазый этого делать не собирался.

— Йо-ху!

Ну, если только пару раз. Чтобы вот так вот — на скорости в мягкий сверкающий снег!

* * *

Малфой-мэнор* * *

Грипфук, поддерживая супругу под руку, медленно шествовал по залу, коротко раскланиваясь с человеческими магами. Многие из них не отвечали семейной паре гоблинов, кривясь в презрительных ухмылках и брезгливо поджимая губы.

— Тебе все нравится, дорогая?— в голосе Грипфука явно слышалось искреннее участие.— Мы пробыли на Зимнем балу достаточно, чтобы наш уход не казался невежливым.

— Но нашим детям здесь нравится,— улыбнулась женщина, выглядывая в окно. Там, на освещенной поляне рядом с парком ледяных скульптур, вместе со своими однокурсниками весело носился по воздуху Гархольд, а Синдорнх и Финдорнх вместе с еще парой парней перекидывались снежками. Чуть в стороне, на ажурной скамеечке, весело переговаривались Гриальха и младшая Турпин, а в беседке девушка в бежевом полушубке мучила вопросами их младшенького. И все были крайне довольны.— Так что давай останемся еще на часок.

— Отлично,— фыркнул гоблин.— Только вот меня напрягает вон тот маг. Как бы не случилось чего-то неприятного...

"Тот маг" был невысоким толстячком лет пятидесяти с тщательно уложенными рыжеватыми прядями и завитыми усами. Изысканная мантия цвета бутылочного стекла, застегивающаяся на золотистые цепочки, смотрелась на нем просто великолепно, придавая неказистой внешности мужчины величие и шик. Он уже изрядно выпил и, похоже, именно поэтому совершенно не скрывал своего неудовольствия присутствием здесь "волшебных существ". Нет, другие маги тоже кривятся в сторону семейной пары, но они вполне держат себя в руках, да и не славятся, как рыжий, своим безумным нравом и многочисленными дуэлями.

— Это Иржин Мальсибер, нынешний Глава этого Рода, пока его дядя сидит в Азкабане,— шепотом пояснил Грипфук, подводя супругу к кожаному диванчику.— Он ненавидит все магические расы, грязнокровок и сквибов. Таких в среде магической аристократии немало, но он особенный — Иржин стремится сделать все что угодно, чтобы уменьшить количество этой "грязи".

У Мальсибера было настоящее чутье — он как зверь ощущал чужие взгляды. И Грипфук только сейчас понял, что наблюдать за ним было не лучшей идеей.

— По-моему здесь слишком много разного мусора,— брезгливо поджал губы Иржин. Голос у мужчины был очень приятным — низким, рокочущим, соблазняющим, и от этого только неприятнее звучали грубые слова.— С каких это пор вы, лорд Малфой, стали приглашать на ваши балы обслуживающий персонал? Неужели скоро нас ожидают лорды домовые эльфы?

Грубость этого высокомерного и крайне бесполезного (об этом гоблин знал не понаслышке — деньги в сейфах этого рода таяли, как весенний снег) была неприятна, но Грипфук не столько выпил, чтобы бросаться на Мальсибера. Мужчина уже понял, чем должен закончиться этот вечер, но вступать в игру гоблин предпочитал на своих условиях, как вызванная сторона. А значит сейчас время слов.

— Иногда "обслуживающий персонал" имеет больше власти, чем некоторые из лордов,— невозмутимо произнес Грипфук.— Это зависит от того, какие лорды...или их неудачные заготовки.

Иржин начал медленно наливаться красным. Гоблин прекрасно знал на что давить — отец Иржина тоже считал его никудышным сыном, особенно после гибели старшего — лучшего ученика и прекрасного боевого мага. Он же в ярости и заклеймил его "неудавшимся лордом". Наверное, вся его ненависть к тем, кого Мальсибер считает ниже себя, берет свое начало именно от желания мага доказать, что вот он-то как раз "настоящий", а остальные грязь под его ногами.

— Что вы сказали...как вас там?— Иржин подошел к их диванчику широкими шагами. Мантия развивалась за ним.— Как вы вообще могли позволить себе такие слова в отношении мага? Вы, гоблины, должны быть благодарны нам, людям, за то, что мы не только оставили вам ваши жалкие жизни, но и позволили служить нам!

— Мис...Лорд Мальсибер,— убийственно серьезно, но совершенно не скрывая насмешки в холодных серо-зеленых глазах, сказал Грипфук.— В моих словах нет ни слова о вас. Но, если уж вы сами видите сходство, то что может сказать "презренное создание"?

Иржин скривился и четко произнес:

— Я к вашим услугам, "существо",— выплюнул маг. И в его глазах вспыхнуло злобное торжество — в магическом поединке Мальсибер считал себя на порядок выше какого-то гоблина, лишенного палочки. Что ж, Грипфук сможет его удивить.

— Я тоже, мистер Мальсибер,— теперь гоблин мог не сдерживаться, намекая Иржину, что никто не отнимал у его дяди звания.

— Господин Грипфук,— к гоблинам подошел Люциус. В его серых глазах было искреннее беспокойство, ведь, когда он приглашал к себе семью юного Поттера, то подразумевалось, что он как глава рода Малфоев обещает им безопасность. И как маг не понял, что не стоит приглашать Иржина?— Вы уверены, что вам не нужна помощь?

— Разве что вы согласитесь стать моим секундантом,— улыбнулся Грипфук, доставая из подространственного кармана двуручник.

-Конечно же,— кивнул Люциус.— Единственное, что я хочу извиниться за эту ситуацию...

— Ой, не стоит, лорд,— махнул рукой Грипфук.

— Хватит разговоров, гоблин,— раздался голос Иржина.

— И вправду хватит.

* * *

Коридоры Малфой-мэнора* * *

Ребята, отряхнувшись от снега, вошли в мэнор. Зеленоглазый шел вместе с Драко, Терри и Энтони, радостно переговариваясь. Им предстояло пройти еще пару пролетов лестницы и с десяток коридоров, так что у них было более чем достаточно времени, чтобы успокоиться и войти в зал спокойными, как следует детям аристократов. Верхнюю одежду уже забрали предупредительные эльфы, так что на ребятах были их изящные костюмы. Братья Гархольда под присмотром старшей сестры отправились к родителям немного раньше, так что Зеленоглазый мог приступить к исполнению своего плана.

— Драко, Терри, Энтони,— вкрадчиво произнес Гархольд.— Что вы думаете о том, чтобы подзароботать денег?

Малфой попытался что-то сказать по поводу того, что ему-то денег не надо, но его прервал Голдштейн, спросив приятеля:

— Ваши предложения, хранитель золота?

— Ну,— хитро усмехнулся Гархольд.— У меня есть выходы на банк, у вас — деньги, связи и то, чем славятся именно ваши семьи. Так что, если мы объединимся, то возможности по преумножению наших личных капиталов возрастет неимоверно! А ты, Драко,— гоблин обратился к единственному в их компании пока не заинтересовавшемуся его предложением.— Представь, что сможешь купить себе лучшую метлу и форму, не прося это от отца...Иногда ведь он отказывает тебе?

Малфой-младший задумался. Это звучало логично и привлекательно.

— У меня не слишком большие средства,— задумался Терри.— Но я в игре!

— Я тоже,— кивнул Голдштейн. Он взмахнул палочкой, поправляя взлохмаченную прическу.— Мой отец будет рад, если я наконец-то заинтересуюсь бизнесом. До этого я совсем не пытался помогать родным...Но большой помощи не жди!

— Драко?

Слизеринец пожал плечами:

— Разве что за компанию, мне деньги не нужны,— он пожал плечами, улыбаясь своей слегка презрительной улыбкой.

— А меня возьмете в свой клуб? Или у вас вход только для джентльменов?

Сзади подошла Турпин. Рэйвенкловка улыбалась тонко и изящно, поправляя широкое ожерелье из ажурных золотых пластин, украшенное изумрудной крошкой.

— Да без проблем, Лайза,— усмехнулся гоблин, отходя в сторону, чтобы девочка встала по правую руку от него. — Присоединяйся к Экономическому Союзу Аристократов Магической Англии!

Терри прыснул.

— Дурацкое название, Гархольд,— наконец выговорил он, переглядываясь понимающими взглядами с остальными членами новосозданной ЭСАМА.

— Придумай сам,— слегка обиженно скривился Зеленоглазый.

Подходя к дверям зала, дети принимали предписанный этикетом спокойно-непринуждённый вид. Разве что Сьюзан Боунс почти плакала, глядя на то, как измялось и слегка потрепалось ее платье — несмотря на то, что Серж был одним из лучших в трансфигурации, ткань не выдержала магического вмешательства. Лайза только высокомерно взглянула на хаффлпаффку, когда та злобно проводила взглядом изысканно переливающуюся ткань ее платья. Гархольд на эти обмены взглядами просто фыркнул.

Двери в Белый Зал Малфой-мэнора открыли двое домовых эльфов.

Когда перед Зеленоглазым открылась картина происходящего, он замер в шоке. Нет, он подозревал, что его папа не станет скучать на приеме у Малфоев, но вот это...

Грипфук гордо стоял посреди зала, прижимая к горлу испуганного человеческого мага острие меча с сиреневатым отливом. Рыжие волосы незнакомца справа слиплись от крови, вытекающей из рассечённой брови, а выражение лица представляло странную смесь из детской обиды и вполне себе взрослого страха смерти.

— Вы проиграли, мистер Мальсибер.

И убрал клинок в подпространственные ножны.

Мальсибер быстро подскочил, схватив по дороге упавшую волшебную палочку, и, отряхнув бархатную мантию, гордо удалился, выдавив:

— До свидания, лорд и леди Малфой, это был прекрасный вечер.

Что-что, а манеры у аристократов не уничтожит никакое унижение. Гархольд, быстро попрощался с друзьями и поспешил к братьям, которые стояли у диванчика, где сидела его мама и сестра. Гриальда выглядела очень обеспокоенной, тогда как маленькие гоблины искренне радовались папиным успехам. А пока Гархольда посвящали в произошедшее, Люциус подошел к Грипфуку, чтобы передать храброму гоблину маленький ритуальный щит с гербом Мальсиберов и именем Иржина. Теперь поверенный Поттеров будет иметь право говорить, что победил этого дуэлянта, и повесить щиток в комнате славы.

— Знаете, господин Грипфук,— произнес маг, по-новому смотря на собеседника. Малфой и сам умел управляться с мечом, отбивая заклятья зачарованной сталью, но искусность гоблина поразила и его. А уж то, как он использовал огненную магию, чтобы заставить палочку соперника разогреться и обжечь своего хозяина вообще невероятно. Ведь, если бы в палочке Иржина было не перо феникса, а, например, волос единорога, то маг мог бы лишиться своего оружия уже окончательно.— Вы же понимаете, что Мальсибер будет мстить? У его семьи достаточно связей...

— Не беспокойтесь, лорд,— усмехнулся Грипфук.— У гоблинов тоже много врагов. Но все они рано или поздно лишаются самого дорогого. Всегда.

* * *

Литтл Уининг, Тисовая улица* * *

Миссис Петуния Дурсль привычно готовила обед, ожидая сына из школы. Сегодня ее любимый малыш Дадли не собирался гулять с друзьями, а значит, мог прийти с минуты на минуту. Женщина как раз собиралась выключить духовку, в которой тушился ягненок, когда раздался стук в дверь. Петуния посмотрела на большие часы, висящие напротив окна. Было около двух. "У Дадлика только-только закончились занятия, а Вернон никогда не возвращался раньше шести... Может, Элен решила забежать в гости?"

Миссис Дурсль подошла к двери и, накинув цепочку, ее приоткрыла:

— Кто там?

— Миссис Дурсль? Миссис Петуния Дурсль?— раздался противный и звонкий голос худощавой блондинки. Накрашена эта незнакомка была намного больше, чем следовало приличной женщине, а деловой костюм был сшит из салатовой ткани, буквально светящейся по сравнению с темно-синей блузой.— В девичестве Эванс?

— Я так и не услышала ваше имя,— поджала губы Петуния. Вид этой женщины не вызывал у нее доверия.

— Рита, Рита Скиттер, миссис Дурсль,— ослепительно улыбнулась она.— Я журналист. Мне бы хотелось взять у вас интервью.

— У меня?— немного удивленно спросила Петуния, снимая цепочку. Надо сказать, что миссис Дурсль всегда мечтала, чтобы о ней написали в газете, поэтому появление этой журналистки в салатовом костюме казалось ей настоящим чудом.— Но почему? Я же самая обычная домохозяйка?

— О, миссис Дурсль,— сладко потянула Скиттер, растягивая темно-красные губы в акульей улыбке.— Не прибедняйтесь! Все соседи говорят, что у вас просто образцовая семья! А в наши трудные времена, государство хочет поддержать такие прекрасные семейства и героических женщин, все свое время посветивших воспитанию детей и заботе о муже...

Пока Петуния наслаждалась такими приятными словами — она по-настоящему гордилась своей семьей— Рита просочилась в дом и широким шагом направилась в гостиную.

— А какой у вас аккуратный и уютный дом!— продолжала разоряться она.— Какая чистота!

Миссис Дурсль гордо вскинула голову. Затем, словно бы очнувшись, побежала на кухню выключать плиту:

— Миссис Скиттер...

— Мисс, прошу вас,— махнула рукой журналистка.— А вообще можно просто Рита!

— Эээ, хорошо, Рита,— немного неуверенно сказала Петуния.— Как насчет чая?

— Я совсем не против, уверена, что он так же прекрасен, как и ваш дом,— Скиттер не жалела лести. Для того, чтобы добыть нужные сведения, ей нужно было успокоить хозяйку, а уж плести акроманульные сети вокруг сознаний Рита умела лучше многих.

Миссис Дурсль залилась краской — уже давно ее не заваливали таким количеством комплиментов. Причем, хвалила Рита то, чем хозяйка действительно гордилась — семья, дом, готовка. А о единственном недостатке ее образцово-показательной жизни эта пронырливая журналистка просто не может знать — ее сестра числится погибшей, и о её отпрыске от того Поттера в нормальном мире не знают.

Серебристый поднос с дорогим фарфоровым чайником и двумя маленькими изящными чашечками расположился на белой кружевной салфетке на журнальном столике. Миссис Дурсль, счастливо улыбаясь, налила в них обжигающе-горячий чай. Рядом, в хрустальную вазочку, посыпались шоколадные печенье.

А Рита, пока хозяйка идеального домика отвернулась, приправила чашку Петунии капелькой прозрачной жидкости.

"Что ж", — подумала Скиттер.— "Теперь можно и поговорить".

* * *

Хогвартс, Большой Зал* * *

Новый семестр начался... странно. После трех статей Скиттер, посвященных Гархольду, поправке номер 12 и гоблинам в общем, на Зеленоглазого смотрели даже слегка испуганно. Нет, уровень перешептываний за спиной мальчика буквально зашкаливал (перегнав даже первые недели пребывания в Хогвартсе), но вот встречаться с ним взглядами опасались. Видимо, наслушавшись бабушкиных сказок о жестоких гоблинах, ученики опасались, что Гархольд бросится на них с кривым мечом. Единственными исключениями стали дети, присутствовавшие на Зимнем Балу в Малфой-мэноре.

Еще одним положительным моментом стало отсутствие в школе Дамблдора — встречаться с этим магом Гархольду совсем не хотелось. И пусть отсутствие директора явно было связано с неугодными ему опекунами юного героя, гоблин все равно радовался паре спокойных дней учебы.

— Как вы провели Рождество?— спросил Майкл, облокачиваясь локтями на стол. Энтони, как самый главный поборник хороших манер, недовольно указал подбородком на руки однокурсника. Корнер широко усмехнулся, поднял руки и положил ладони на край стола, переплетая пальцы.— Мы вот ездили к родственникам в Уэльс. И, могу поклясться, что я видел "ведьмин круг" на выселках! Это, наверное, были маги?

— Вполне возможно,— кивнул Терри, выглядывая из-за книги.— Особенно если его огней не видели твои родители!

— Не подумал это проверить,— пожал плечами мальчик, подтягивая тарелку к себе с омлетом. Он уже вполне сносно пользовался странными вилками, которые лежали на столах Хогвартса — они были больше похожи на ложку, чей край приобрел три небольших зубца, — хотя раньше он все обещался притащить "настоящую", маггловскую. Сейчас ничего, освоился. Хотя это было бы не странно, многие магглорожденные использовали самые обычные, а у Гархольда была двузубая гоблинского производства, которую вполне возможно использовать как оружие. А многие, как, например, Энтони вообще в традициях старых семей использовали только кинжалы и ложки.— Так как вы провели Рождество?

— Маги не празднуют Рождество,— немного снисходительно произнес Голдштейн.— Ты что, забыл? У нас чтится Йоль, так что привыкай, если хочешь после школы остаться в магическом мире. Часть старых семей вообще не знают, что это за праздник — Рождество!

— Да как-то странно представлять, что кто-то не наряжает елку, не развешивает украшения, омелу и еловые ветви,— протянул Майкл, восторженным взглядом провожая Чоу Чанг — китаянку-второкурсницу, увлеченно переговаривающуюся с другими членами команды по квиддичу. С этого года она была новым ловцом Рэйвенкло.

— У нас, а теперь, Корнер, и у тебя — свои традиции и праздники,— покачал головой Бут.— Нельзя соединить христианство и магию, по крайней мере, не лицемеря.

— Из-за инквизиции, да?— догадливо кивнул Корнер. Его отец был историком и, узнав о том, что его сын — волшебник, рассказал тому немало интересного про "охоту на ведьм". Что, правда, не мешало его матери водить сына в церковь.— Но это же было черт знает когда!

— Не только это,— вступила в разговор Лайза.— Хотя, если уж говорить о памяти, маги живут намного дольше магглов, так что мой прадед, например, потерял в "охоте" свою вторую супругу. А вообще-то, среди чистокровных и маговоспитанных христианство воспринимается более чем отрицательно — и не только из-за плохих воспоминаний. В ритуалах этой религии нет магической составляющей, а значит, для нас они просто бесполезны. Маги верят в совсем других Богов!

— Да и,— усмехнулся Терри.— Неприятно отмечать рождение того, чьи последователи назвали нас "исчадьями Ада" и "детьми Сатаны"!

Майкл смущенно пожал плечами. Пастор в их церкви, куда он ходил с бабушкой, очень недружелюбно отзывался даже о тех, кто просто интересуется оккультизмом, а чтобы отец Джон сказал, если бы узнал, что Корнер — колдун? Это действительно попахивало лицемерием...

— Да ладно,— махнул рукой мальчик, уходя от неприятной темы.— Так как вы провели каникулы? Гархольд, Энтони?

— Я ездил с отцом на самый север Шотландии,— вступил в разговор Голдштейн. Энтони с удовольствием втянул аромат ромашкового чая, привезенного Мэнди из дома.— Там начал разрастаться Черный Лес. По-настоящему Черный — там и стволы деревьев антрацитовые, и листья, и даже трава. Так вот,— продолжил мальчик.— Он настолько вырос, что начал прорывать магические щиты, прорастая в маггловскую рощу. Авроры не сразу поняли, что происходит — там уже успели пропасть с десяток магглов...

— Я, кажется, слышал об этом,— нахмурился Майкл.— Что-то про "Мертвую Рощу" говорили в вечерних новостях.

— Наверное, это имено она,— кивнул Энтони.— Вот папа и разбирался. Ну а я пока достала пару саженцев, чтобы расплодить в семейных оранжереях.

— А я к бабушке в Индию ездила,— улыбнулась Падма.

— А я…

За столом Рэйвенкло продолжался тихий и спокойный разговор.

* * *

Министерство, Архив* * *

— Фадж, что там у вас?

Альбус Дамблдор, зарывшийся в документы многовековой давности, ожидающе взглянул на Министра. Корнелиус только устало вздохнул — несмотря на то, что работники архива уже изрядно проредили бумаги по Договору о сотрудничестве между людьми и гоблинами, их все еще было просто немеряно.

— Ничего обнадеживающего, Альбус,— пожал он плечами, в раздражении отбрасывая темно-кожаную папку с протоколами последних судебных тяжб между правительством МагАнглии и банком Гринготтс.— Вы же знали про это Мордредово завещание миссис Поттер?

Дамблдор поморщился, отводя взгляд. Официально, он, конечно же, никогда не держал его в руках — но когда так удачно умер распорядитель исполнения воли Поттеров, старик сделал все, чтобы его еще долго не смогли найти. И пристроил юного героя туда, где он был бы выращен в нужном для будущего всей Англии ключе.

— Нет, Фадж, я не знал, что Лили так не любила свою сестру,— наконец ответил Альбус.— Она была такой доброй девочкой!

— Это, конечно, нам слегка поможет, но все же, все же...

Министр в изнеможении откинулся на спинку кресла. Судя по тем документам, что ему принесли его секретари, изъятие мальчишки Поттеров было практически не реальным.

— Чтобы забрать Гарри Поттера от гоблинов,— сказал он директору Хогвартса.— Мы должны отменить Поправку номер 12...

— Так отмените!— раздраженно скривился Дамблдор.— Вы же, Корнелиус, все-таки Министр, а не мальчик на побегушках!

— Чтобы изменить хотя бы строчку из "Договора о сотрудничестве" надо собирать полный состав Визенгамота и Международную Конфедерацию Волшебников,— саркастически хмыкнул Фадж, раздраженный тоном великого мага. Министр, хоть и понимал, что сейчас они с Дамблдором, вроде как, на одной стороне, все равно не мог не радоваться, делая гадость высокомерному Альбусу.— Вы этого хотите?

Дамблдор скривился. Этого нельзя было допустить. Во-первых, вряд ли сильнейшие маги станут собираться на совет из-за такой мелочи, во-вторых, Гарри вполне счастлив со своей новой семьей, а это еще больше уменьшает вероятность положительного для Альбуса исхода обсуждения "поправки 12". Ну а самое неприятное, что на таких заседаниях все свидетели обязаны принимать Веритасерум, а что может всплыть в таком случае, Дамблдор не знал...

— Прокляни Моргана эту поправку!

* * *

Хогвартс, История Магии* * *

— Профессор Бинс! Расскажите, пожалуйста, о "Договоре о сотрудничестве между гоблинами и магами", а точнее, о "Поправке номер 12".

Громкий голос Гермионы Грэйнджер разрезал кабинет Истории Магии — этот предмет преподавали всем факультетам разом. Гархольд удивленно вскинул бровь. Нет, он конечно ожидал, что его сокурсники заинтересуются причинами усыновления их героя гоблинами (особенно после последней статьи Скиттер, где она явно упомянула этот пункт), но гриффиндорка действовала напролом. По-гриффиндорски!

Но вопрос был очень даже в тему, так как практически никто из учащихся не знал подробностей о "Договоре". Не то чтобы он был вне доступа, но в Хогвартской библиотеке отдел, посвященный законодательству Магической Англии содержал всего лишь пару монографий и Магический Кодекс Преступлений и Наказаний, а вне школы крайне мало школьников интересовались законами и договорами глубокой древности.

— Мисс...эээ...Мисс,— замялся Бинс. Призрак плохо запоминал имена студентов, единственным, кого он всегда прекрасно помнил, был Гархольд Зеленоглазый. Надо сказать, что гоблин вдохнул в унылого и уже давно махнувшего рукой на собственный предмет полупрозрачной рукой мертвого мага вторую жизнь. Это замечали все — все чаще и чаще призрак реагировал на вопросы, разбавлял унылые лекции интересными фактами и легендами, даже если рядом не присутствовал Поттер.

— Грэйнджер, профессор Бинс,— гордо отрапортовала девочка, вздергивая курносый носик. Гархольд заметил как аккуратно уложены ее волосы — явно поработала бытовая магия. "Приживается, магглокровка"— усмехнулся гоблин по себя, с удивлением рассматривая сидящую рядом с Гермионой Лаванду Браун.

— Так вот, мисс Грэйнджер,— продолжил профессор.— Несмотря на то, что "Договор" у нас по плану только на четвертом курсе, я, в связи с последними событиями...

Призрак многозначительно посмотрел на принесенную Гархольдом газету. Гоблин уже давно помогал профессору Бинсу по мелочам, другие (что ученики, что преподаватели) об этом почему-то не думали. Призрак мог прикасаться только к тому, что держал в руках еще при жизни, ну или носящее отпечаток мертвой энергетики мира призраков. Так что газеты Бинс мог читать только из рук живых.

Или вот так — когда она лежала раскрытой на столе.

Статья, на которой профессор попросил оставить газету, принадлежала перу Риты Скиттер и рассказывала о завещании Лили Поттер, нарушениях банком его условий из-за сокрытия места жительства младенца Альбусом Дамблдором лично, и усыновлении юного героя гоблинами. Именно там, в самом конце, слегка упоминалось об этой самой "поправке", по праву которой Грипфук и Гриальда, как и весь английский Клан в целом, смогли принять человека в свои ряды.

— «…Но ежели Клан допустит нарушение Договора с магом, то обязан исправить все последствия нарушения, любым способом, вплоть до принятия мага в Клан…» Это был тысяча шестьсот восемьдесят седьмой год по маггловскому летоисчислению,— продолжил лекцию Бинс, проплывая по рядам амфитеатра, иногда задевая парты и учеников обжигающе-ледяной плотью.— И 1184 от рождения Мерлина. И как раз закончилось успехом восстание Синдорнха Кровавого. Не слишком приятная личность, Гархольд не даст мне соврать...

— Как ни печально это осозновать,— согласно кивнул Зеленоглазый.— Но это признают даже гоблины. Он не церемонился как с магами, так и своими сородичами.

Бинс завис рядом с партой гоблина, согласно покачивая головой:

— Так вот, Синдорнх продержался у власти около года, вплоть до ноября 1185— или 1688-ого, когда вместе с войсками сквиба рода Серренжей по имени Вильгельм из Нидерландов прибыл Гринготт...

— 1688 год?— протянула Грэйнджер.— Это же время падения династии Стюартов и начало правления Вильгельма Третьего Оранского! Я об этом читала в своей прошлой школе!

— Мисс...эээ... не важно!— махнул рукой Бинс.— Если бы я хотел получить справку по маггловской истории, я бы вас спросил. Так вот, гоблин из голландского клана Гринготт, едва прибыв на британские острова, сразу же завоевал симпатии как английских гоблинов, так и человеческих магов. И когда Синдорнх больше не мог сдерживать людей, запершись в оккупированном Королевском Замке, Салазар Морфин Гонт — тогдашний принц-консорт МагАнглии, супруг Ирэн Элеоноры Гриффиндор, Игграххион — Первый Старейшина гоблинов и Вильгельм Серренж, подписали договор о мирном сотрудничестве. Вы спросите причем здесь Гринготт? Именно его решили поставить во главе банка. Да, мистер Голдштейн?

— Почему именно его?

— Потому,— улыбнулся профессор Истории.— Что он был чужим. Решение Игграххиона не было особо популярным — гоблины не хотели сдаваться и предпочитали погибнуть, но не подчиниться людям, даже чисто номинально. И первые сотрудники "Хранилищ Гринготта"— именно так называлось первое предприятие по хранению ценностей, созданное гоблинами — были изгнанниками и бедняками. И только по прошествии более трех десятков лет, в начале восемнадцатого века, сын Гринготта вознес уже банк на небывалые высоты. Но чем больше средств скапливалось в руках этого народа, тем больше страха вызывали они у недавних победителей.

Бинс слегка задумался, случайно провалившись в пол практически до пояса. Лаванда испуганно вскрикнула.

— Так вот,— продолжил профессор, проплывая к доске. Все так же провалившись в пол.— Люди, пока в их руках все еще сосредотачивалась власть и сила, принялись создавать десятки подпунктов, ограничивающих возможности гоблинов. Тогда же появилась и "поправка 12". Я не знаю подробности произошедшего... Да, Гархольд?

— Я могу рассказать,— пожал плечами гоблин.— Деда рассказывал о ней.

— Буду счастлив,— призрак подпрыгнул, выплыл из пола и завис в полуметре над партами. — Мне так и не удалось найти этот факт в архиве вашего Клана!

— А это и не задокументированный факт,— пожал плечами Зеленоглазый. Энтони заинтересованно повернулся к приятелю. Гоблин редко делился собственными знаниями о своем народе — да и раньше он скрывал собственную расовую принадлежность — но это всегда было довольно интересно. — Это, скорее, что-то вроде легенды...

Грипфук, перед тем как посадить сына на поезд, передал ему несколько листов пергамента. Там была отредактированная версия событий, предшествующих созданию двенадцатой поправки.

— Это достаточно неприятный факт для гоблинов,— сказал Гархольд.— Но Маргат Хитроумный решил отомстить одному из магов. Сейчас семейство Даллеров уже позабыто, но тогда это были богатые и властные маги. И глава этой семьи — Якоб Даллер был одним из самых ярых противников соглашения с моим народом...

Зеленоглазый гордо усмехнулся — ему безумно нравилось то, что отныне он мог открыто говорить о том, что он гоблин.

— И он, во время охоты, вырезал семью Маргата. Его мать, жену и трех детей. В ту пору в Кланах обычай кровной мести оставался действенным. Но Хитроумный не мог добраться до обидчика сам — слишком сильные щиты и охрана окружали Якоба, поэтому мужчина пошел другим путем,— Гархольд рассказывал нужную именно гоблинам версию событий древности. Насколько она сходна с первоначальной Зеленоглазый не знал, да и не слишком хотел.— Он разорил всех родственников Даллера, подставил Якоба. В результате его убили люди, а Маграт, признавшись в содеянном, дабы его месть была признана Предками, спровоцировал Союз Лордов на внесение в "Договор" дополнительной поправки...

Когда Гархольд закончил рассказ, профессор Бинс удовлетворенно кивнул полупрозрачной головой.

— Да, очень, очень, очень интересно, мистер Поттер,— произнес он, возвращаясь за кафедру. — А теперь вернемся к теме урока. В 432 году был образован первый клановый союз...

Глава 23 или Чему учат в школе? Часть 2.

* * *

Спальня факультета Гриффиндор* * *

Гермиона грустно смотрела в окно, наблюдая за тем, как крупные серебристые снежинки падают на широкий каменный подоконник, скрывая следы маленьких ярких птичек, которых с сентября прикармливала Лаванда. Резной костяной гребень (подарок Браун на Йоль, и, кстати, Лаванда оказалась единственной из всего Хогвартса, кто поздравил её) быстро летал вокруг шикарной гривы темно-каштановых волос, убирая их в эффектную французскую косу. Надо признать, что после разговора с родителями на каникулах Гермиона решила, что постарается получше узнать магический мир, но — Боже! — как это было сложно!...

— И почему ты всегда встаешь так рано?

Голос у Браун был невероятно высоким, но при этом не срывался на визг, а походил скорее на перезвон маленьких колокольчиков.

— Чем меньше спишь — тем больше делаешь,— скривилась Гермиона, с прежним удивлением следя за тем, как сам собой затягивается матерчатый корсет на фигуре однокурсницы. Такие же были практически у всех маговоспитанных девушек с их факультета, да и многие магглорожденные старшекурсницы носили именно такое нижнее белье вместо привычных Грэйнджер. Она все еще ощущала себя частью массовки в исторической постановке.— Если бы ты встала пораньше, то успела бы повторить Зелья. Сама знаешь, как к нам относится Снейп…

Лаванда только небрежно отмахнулась, натягивая поверх нижней юбки еще одну — плотную, шерстяную, украшенную изысканной вышивкой. Гермиона снова покачала головой — ее мама не раз говорила, что зимой следует особенно пристально следить за своим здоровьем, и здесь, в холодном каменном замке (особенно учитывая пары в подземельях, где профессор Зелий принципиально отказывался использовать согревающие чары — Патил как то упомянула, что любая магия может непредсказуемо подействовать на отвары), девочка предпочитала носить брюки. И ей было абсолютно плевать на высокомерные взгляды чистокровок Слизерина, с которыми у них были совместные Зелья, она не настолько доверяла магии, чтобы доверить ей свое здоровье. Да и сама презирала этих снобов не меньше, чем они ее.

— Как будто он даст нам хоть полбалла, даже если мы защитим Мастера на ближайших выходных,— фыркнула Лаванда.

— Надо узнать, нельзя ли заработать баллов дополнительными заданиями и сочинениями,— задумчиво протянула девочка с каштановыми волосами.

— Так делали в твоей прошлой, маггловской, школе?

Что Лаванда, что Парвати были очень любопытными, и часто задавали Гермионе вопросы о маггловском мире. Но их любопытство было еще терпимым — а вот жуткие представления Уизли и Финнигана просто выводили Гермиону из себя. Оба мальчика считали себя великолепными знатоками обычного мира, но то, что они рассказывали…Сначала гриффиндорка даже пыталась объяснить однокурсникам, что за них не готовят металлические слуги, а сами они не живут в гигантских каменных муравейниках, но уже давно махнула на это рукой.

— Ага,— кивнула она, собирая учебники в сумку.

— Здесь это не практикуется,— попыталась урезонить её Парвати, закрывая темно-красное сари форменной мантией. Но Гермионе уже было все равно — она загорелась определенной идеей и не обращала внимания ни на какие препятствия. Лаванда тяжело вздохнула и, подхватив сумку, поспешила на завтрак.

* * *

Хогвартс, Большой Зал* * *

— Гархольд,— за стол факультета Рэйвенкло важно уселся Малфой, презрительно глянув на Корнера, читающего яркую маггловскую книжку, Агата Кристи, как заметил гоблин.— Ты не слышал, что в Запретном коридоре держат какое-то чудище? Это же жутко опасно!

На столе, между их фарфоровыми тарелками снова стоял белоснежный горностай, накрывая приятелей сферой молчания.

— С каких это пор ты интересуешься директорскими сюрпризами для неразумных гриффиндорцев?— фыркнул Зеленоглазый, уныло ковыряя овсянку с тыквой. Хорошо, что он успел перекусить матушкиными пирогами вместе с Терри и Энтони.

— Да это не я,— махнул он рукой.— Это Панси.

— Паркинсон?

Гархольд буквально подавился холодной кашей. Панси Паркинсон была олицетворением аристократки — холодная, брезгливо относящаяся ко всем, кто не соответствуют ее кругу общения, изящная ведьма, и ожидать, что она полезет в старый пыльный коридор, чтобы проверить какие-то странные слухи…. н-да, неожиданно, ничего не скажешь.

— Ну да,— пожал плечами Драко.— Я не спрашивал, что она забыла в этом месте — Панси мне ничего не должна, но она просто уверена, что преподаватели прячут там что-то страшное. Сам понимаешь, что не только Паркинсон туда пробралась — Маркус сказал, что Вуд расспрашивал его о Запретном коридоре, а значит грифы уже знают…

— И что с этого?— вскинул бровь гоблин.— Я туда не полезу, ты, я надеюсь, тоже… Да и за Паркинсон последи. Нечего девушке там делать!

Драко скривился — следить за высокомерной девчонкой ему явно не хотелось.

— Ладно,— махнул он ладонью, убирая в карман магическую статуэтку.— Я, в общем-то, не за этим пришел.

Рэйвенкловцы заинтересованно повернули головы к слизеринцу. Показательно убранная Сфера Молчания явно показывала, что Малфой приготовился к открытому разговору. Ну, разве что Майкл, только слегка проследил за Малфоем поверх книги и снова углубился в чтение.

— И что случилось?

— Завтра тебя ждет шумный день,— улыбнулся Драко.— Рита добралась до твоих…

Малфой презрительно скривился, даже передернул плечами.

— Маггловских родственников, и завтра будет большая шумиха.

Энтони пожал плечами, слегка сочувственно посмотрев на Зеленоглазого. Он уже проходил через подобное — Голдштейнов гриндилоу пера тоже изрядно потрепали в свое время. Но Гархольд совершенно спокойно воспринял эту информацию — в последнем письме дед сообщил Зеленоглазому, что дал некой Скитер адрес Дурслей. Гоблин не слишком интересовался магической журналистикой, так что когда — уже в Школе — Лайза и Мэнди прожужжали ему все уши про гениальность этой «Риты», Гархольд даже прочитал ее статьи и вынужден был признать, что женщина вполне неплохо пишет, хоть и страдает излишней пафосностью и склонностью к преувеличениям…

— Как будто это меня беспокоит,— фыркнул гоблин, вспоминая все последние статьи и письма редактору «Пророка». Но даже он почувствовал легкую дрожь холода — что сможет вытянуть из его тетки ушлая ведьма не знал даже Первый Кузнец.

* * *

Кабинет Чар, пары Рэйвенкло-Хаффлпафф* * *

— Профессор Флитвик,— Майкл, дождавшись ритуального вопроса полугоблина насчет вопросов, поднял руку.— Можно вопрос не по теме занятия?

Флитвик поправил на крючковатом носе тонкие стекла очков и согласно кивнул:

— Задавайте, мистер Корнер, если ни у кого нет других вопросов.

Аудитория была тиха. Тема занятия по теории заклинаний была несложной, так что вопросов не было даже у желтознаменного факультета. Ну, или барсуки постеснялись их задать. Так что Майкл радостно задал вопрос:

— Мне вот интересно, а почему столько взрослых магов возмутились тем, что Гархольда хотели отдать на воспитание магглам? Нет, я понимаю экономические причины, но магические?! А ведь, похоже, именно это больше всего возмущало читателей «Пророка»!

Филлиус хмыкнул, хитро покосившись на застывшего каменной статуей гоблина. Зеленоглазый, хоть и сам отправил однокурсника к Флитвику, когда тот мучил его этим вопросом, не ожидал, что мальчик задаст его вот так сходу, на уроке. Хотя, возможно, это и стало неплохим решением — может и остальные отстанут. Ну не умеет Гархольд теорию магических потоков внятно объяснять, не умеет, он и сам ее не слишком хорошо понимает.

— Надо признать, мистер Корнер,— довольно проговорил Мастер чар, забираясь на свою этажерку, сделанную в виде книг. Гоблин еще в первое занятие не смог поверить, что такой уважаемый гоблин может позволить себе использовать фолианты в такой роли, и не прогадал. Там была только одна книга, но об нее готовы были вытирать ноги большинство здравомыслящих магов — «Магия как новый вид радиации» магглорожденного Грея Андерса вызывала интерес только у любителей юмористического чтения и таких же как он «грязнокровок» (тут даже Гархольд не мог подобрать другого слова), жаждущих превратить магов в мутантов, произошедших от пораженных лучевой болезнью «нормальных людей». Последнее словосочетание — цитата.

А уж о магических созданиях и расах Андерс отзывался похуже иного сноба-аристократа, что, по сути, не странно… Такие слабенькие маги, без поддержки сильного рода, всегда побаивались сил созданий Магии.

— Этот вопос попадает практически в тему знанятия,— тем временем продолжил профессор Чар и стукнул когтистым пальцем по написанному. « Теория магических полей и взаимопроникновения заклинаний».— Знаете ли вы, как появляются маги среди магглов? Ну,— протянул он, еще раз вытерев ноги об обложку ненавистной книжки.— По крайней мере, официальные теории? Так вот, лично я сторонник той, в которой говориться о том, что во время рождения ребенка, ни его аура, ни энергетические сосуды не существуют и в первую секунду свооего пребывания младенец копирует их с родных. Так и получается, что у магов рождаются маги, а у магглов — магглы. Но бывает так, что во время рождения маггловского ребенка рядом проходит магическая битва или какой-то древний ритуал, а то и вовсе ребенок рождается в день древнего праздника. Тогда-то, часть свободно выплеснувшейся магии поглощается ребенком и рождается Новая кровь.

Флитвик устало перевел дыхание.

— Да, мисс Боунс?

— А почему тогда у магов иногда рождаются сквибы?

— Тут другая история, мисс Боунс. Обычно это случается, когда мать, при рождении дитя испытывает стресс или находится в лишенном магии месте. Тогда ребенку достаются лишь крохи силы, не дающие простроиться полноценным энергитическим каналам, по которым в дальнейшем и должна циркулировать сила. Так вот, возвращаясь к вопросу мистера Корнера. При рождении у магов , рожденных магами, и у магов, рожденных магглами, примерно одинаковое количество силы… Исключая, разумеется древнейшие семьи, чья кровь несет Дары Предков или магических рас, родовые арканы и проклятия, которые, кстати, тоже могут добавлять сил юному волшебнику.

Флитвик обвел взглядом притихшую аудиторию — все маленькие волшебники с интересом слушали рассказ профессора. Ах, как любил старый полугоблин пары Рэйвенкло -Хаффлпафф! На них было куда спокойнее, чем во время занятий красного и зеленого факультетов.

— Так вот, далее все маленькие маги начинают наращивать свой личный магический потенциал. Во время стихийных выбросов — все из вас их проходили, аура мага истончается, истощает все свои запасы, и — начинает ее наполнять из окружающего пространства. Только вот если вокруг не стены родного мэнора или хотя бы просто магическонаполненное пространство, то наполнятся ей не откуда, поэтому востановление то происходит — частицы силы есть и в пространстве обычного мира — но вот роста собственной силы нет и быть не может. Так что большинство магглорожденных прибывает на учебу с крайне малым запасом мощи и наполнять ауру начинает только в стенах Хогвартса.

— Из-за этого и поднялась такая шумиха?— немного удивленно потянул Корнер. Он, хоть и начинал привыкать к новой реальности, все еще не мог до конца перестроить свое сознание и мерил все разумом.

— Для того, чтобы оперировать артефактами рода или даже просто удержать Камень Врат мэнора, нужна большая личная сила, нужен заточенный под этот мир разум — а в маггловском мире крайне трудно выростить достойного Лорда,— пожал плечами профессор.

-Но все-таки возможно?— уцепился за оговорку юный маг.

— Да, конечно, — ответил Мастер Чар.— Но только вблизи мэноров, древних рощ и магических проходов, где сквозь щиты прорывается свободная магия. Раньше семьи следили за магглорожденными под своей дланью — так называли маггловские территоррии, покрытые остаточной магией мэноров — и забирали Новую кровь. Но после принятия Статута о Секретности это стало уголовно наказуемо, так что «принятие в семью» уже давно не практикуется. А, возвращаясь к мистеру Поттеру, он еще и последний из Рода, так что на нем, после двенадцотой весны окажется вся мощь Рода и, если он не сможет ее удержать, то Род Поттеров прервется.

— Он умрет?— сдавленным голосом спросила Сьюзан немного испуганно смотря на спокойного рэйвенкловца.

— К несчастью, да — ну или станет сквибом, что, по сути, еще страшнее. Но могу вас уверить, юная леди,— подмигнул испуганной Боунс полугоблин.— Что мои дальние родственики сделают что угодно, чтобы этого не случилось. А на нас, гоблинов, вполне можно положиться!

* * *

Гостиная факультета Рэйвенкло* * *

После очередного учебного дня весь первый курс расположился вокруг зажженного камина. Несмотря на то, что в спальнях и учебных комнатах их факультета всегда действовали специально зачарованные артефакты, подогревающие воздух до комфортной температуры, но в гостиной всегда было прохладно, чтобы жаркое пламя камина не перегревало комнату. Да и сидеть у камина, закутавшись в пледы факультетских цветов намного приятнее.

— Вам не кажется, что с профессором Квиреллом кто-то творится?— протянула Мэнди, подтягивая к себе фарфоровый чайник с травяным сбором. — Он выглядит на редкость отвратительно, намного хуже, чем до Йоля. Может, сообщить в госпиталь Святого Мунго? Мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь он умер прямо за кафедрой…

— Не думаю, что это возможно,— Терри подтянул к себе последний плед.— В конце концов, здесь есть мадам Помфри, а она, как я слышал, вполне неплохой колдомедик.

-Угу,— кивнул Голдштейн.— Если бы с ним было бы что-то серьезное, то она бы явно приняла меры.

— То есть то, что он сине-зеленого цвета как мордредов гоблин, уж прости меня Гархольд,— Зеленоглазый только махнул на это рукой, не злиться же разумному гоблину на глупые людские пословицы.— Шатается и едва не падает — это нормально?! Так уж, несмотря на всю абсурдность такого предположения, поверишь в проклятье…

Энтони, Гархольд и Терри одновременно хмыкнули, выражая собственное мнение о такой глупости.

— Ну а что еще, а?

— Да уж,— потянула Лайза, поправляя недлинные пряди темно-рыжих волос.— С профессором Квиреллом и вправду что-то странное творится… И никто на это не обращает внимания. Я бы решила, что он вообще — проклят. Или,— она передернула острыми плечами.— Вообще — одержим.

— Но это полная чушь!— фыркнул Бут, ради такого разговора даже отложивший в сторону книгу.— Одержимый на посту преподавателя, при работе с детьми — это подсудное дело! Директор Дамблдор бы этого не позволил! Ведь он, в конце концов, председатель Визенгамота!

Гархольд же предпочитал отмалчиваться. Юный гоблин прекрасно знал, что Квиринус Квирелл точно одержим и даже догадывался, что за маг был принят молодым профессором в свою ауру, но предпочитал об этом не распространяться. Пока еще не все карты старого мага, подмявшего под себя половину магического мира, раскрыты, так что лучше отмалчиваться. Гриндорх, когда прощался с воспитанником в банке, особенно предупреждал Зеленоглазого о тайности этой миссии и о том, что он должен вести себя идеально, не давая даже повода к тому, что из его отца и матери вышли нерадивые опекуны. А беспочвенное обвинение такого благонадежного светлого мага как Альбус Дамблдор могло привести к очень неприятным последствиям.

— А ты как думаешь, Гархольд?— Энтони напряженно посмотрел на приятеля. Голландец явно чувствовал, что Зеленоглазый знает чуть больше, и это его немного раздражало. Гоблин понимал, что Голдштейн, так же как и Турпин, если на то пошло, прекрасно понимает, что одержимость Квирелла — это решенный вопрос. Вот только у однокурсников гоблина было слишком мало данных, чтобы узнать, кто стал симбионтом профессора. Гархольду же повезло — артефакты Слизеринов, следящие за наследниками древнего рода, встреча в ночь свадьбы…

— Мне кажется, что у него пробита аура,— произнес Зеленоглазый. Подобный ответ был придуман еще до Йоля его отцом.— Сами понимаете, что с этим никто не справится — ни в Мунго, ни мадам Помфри. А учитывая его безумные бредни про вампиров…

Гархольд показательно вскинул брови. Энтони задумался. Гоблин прекрасно знал, что это объяснение прекрасно подходит — истончение ауры крайне негативно влияет как на физическое здоровье мага, так и на его магическую мощь. Плюс то самое амбре разложения, уже не скрываемое чесноком, тоже вписывается в диагноз.

— Ну да,— как-то немного разочаровано потянула Лайза.— Если ему встретился кто-то из Древних, то он мог получить разрыв магической оболочки…

Объяснение, предложенное гоблином, было прекрасным — и поэтому успокоило, что Терри, что Мэнди, а Майклу и до этого не было дела до никудышного профессора. Вот только Турпин, Голдштей н и Патил не были готовы так просто отбросить странную загадку. Да и интуиция у наследников старых семей была на порядок выше любых доводов разума. А она сейчас буквально кричала о том, что это все неспроста и далеко не так просто как представил им Гархольд. Да и нотки неискренности вполне могла прочитать индийская ведьма. Магия вообще, по сути своей ближе именно к интуиции, что всегда изрядно тормозит многих — далеко не слабых и не глупых, но привыкших к логическим строениям мысли — магглорожденных в своем изучении.

— Да что вы с этим Квиреллом, — скривился Майкл, откладывая дочитанный «Восточный экспресс».— Носитесь! Это не наше дело — проблемы преподов! Может он просто алкоголик, или травкой какой балуется! У нас прошлой школе один такой был.

Лайза только покачала головой, пряча в теплых огнях черных глаз искорки смеха. Такой вариант юными волшебниками вообще не рассматривался.

— И вправду,— пожала плечами Мэнди.— Хватит об этом? Вы готовы к проверочной по астрономии?

* * *

Подземелья Гринготтса* * *

— Мааам, газеты уже пришли!— радостно завопил Неральх, врываясь в гостевое крыло дома, куда вся семья временно перебралась, так как в основном уже начались работы по корректировке потолков — вдали от родных подземелий его старший братишка рос как на дрожжах.

— Ура-ура!— взвизгнула сестричка Гриальха, буквально выпрыгивая из кресла.— Сейчас почитаем, что там насочиняла эта журналистка!

Неральх только злобно фыркнул, когда гоблинша вырвала хрустящую газету из его рук и принялась читать передовицу. После успехов предыдущих статей, где Скиттер описывала историю «договора» и его поправок, присыпанную острыми специями из ошибок Дамблдора и судьбы Мальчика-Который-Выжил, первая страница «Пророка» была закреплена за ней на всю серию.

-Эй,— пнул сестру по ноге маленький гоблин.— Я тоже хочу узнать про братика! Читай вслух, вредина!

Гриальха вскрикнула от боли, скривилась, но все-таки принялась читать, усевшись обратно в мягкое кресло, накрытое чей-то пятнистой шкурой. Неральх радостно оскалился, плюхаясь прямо на застеленный коврами пол.

-«Герой из чулана», интервью с родственниками Гарри Поттера,— начала читать текст статьи Гриальха.— "Жизнь героя Англии после смерти его родителей, началась с того, что его, без присмотра, оставили на пороге маггловского дома, холодной ноябрьской ночью".

Девушка передернулась — хоть она и знала о вопиющей небрежности людей по отношению к ее брату, но это...это было уж слишком.

-"Как рассказала вашей покорной слуге миссис Дурсль — тетя юного Гарри Поттера — они нашли ребенка как "приложение к молоку и газете"...

* * *

Большой Зал* * *

Утро вторника ознаменовал выход новой статьи Скиттер. Надо признать, что женщина чуть ли не впервые за свою карьеру практически ни о чем открыто не соврала (хотя какой писатель считает свое творческое изложение ложью?), но от этого невероятность рассказа ничуть не уменьшилась. Интервью с миссис Дурсль, а особенно с десяток колдграфий, запечатлевших место проживания героя Англии в течении первых двух лет сиротства, плюс, как затравка для следующей статьи — кусочек письма Альбуса Дамблдора, оставившего младенца холодной ноябрьской ночью на дороге маггловского дома — все это было откровенно неприятно для Зеленоглазого. Гархольд, старательно игнорировавший пораженные взгляды и шумные перешептывания, с удовлетворением замечал укоризненные и недоумевающие взгляды в сторону директора. Рита Скиттер не зря брала деньги у гоблинов — подача материала, не мешая изысканности и скандальности статьи, шла именно в том ключе, что был задан Гриндорхом во время регулярных встреч в банке.

— Это правда?— спросил Драко, присаживаясь рядом с Гархольдом. Два мрачных сквайра привычно встали в отдалении, давая своему сюзерену спокойно поговорить с другом.— Нет, я знал, что магглы по сути своей отвратительные создания, но вот это!

Малфой пораженно покачал головой, постукивая наманикюренным пальчиком по особенно "удачной" колдографии чулана по лестницей. Мрачное, освещенное только маленькой лампочкой, качающейся на голом проводе, помещение, заваленное хламом и старая изломанная кроватка с засаленным матрасом. Гоблина аж передернуло, когда в его голове вновь возникли призрачные и полузабытые видения прошлого.

— Ну,— протянул он, замечая, что весь стол Рэйвенкло прислушивается к их разговору, и проигнорировать вопрос явно не получится.— Примерно. Я не слишком хорошо помню это время.

— Вот твари,— буркнул Драко, согласно переглядываясь с Энтони.— Как они посмели так обращаться с магом?

— Похоже, их как раз таки больше всего беспокоило, что он "маг",— перелистнула страницу Лайза.— Да и миссис Дурсль откровенно говорит, что их отношения с сестрой были далеки от идеала!

— Разве это ее оправдывает?— возмутился слизеринец, буквально подпрыгивая на лавке.— Каким образом Гархольд-то в этом виноват! Магглы — просто чудовища и дикари!

— Эй, не суди обычных людей по паре ненормальных,— возмутился Корнер, близко к сердцу принимающий обычное презрение Малфоя к магглам и магглорожденным.— Большинство реагирует на магию вполне вменяемо!

— А инквизиция?— въедливо уточнил Малфой.— А эти, как их, лаборатории по исследованию паранормального?

Все рэйвенкловские первокурсники озадачено взглянули на Драко, гордого выговоренной фразой.

— Откуда знаешь?— выгнул брови Терри. Он, как и многие другие, слышал страшилки о том, что магглы ловят магов и втайне ото всех пытают и изучают их, но был твердо уверен, что это байка желтой прессы.

— Мне говорили, что папин друг так пропал,— поморщившись, сказал Малфой, уже не слишком довольный поднятой темой. Особенно учитывая, что, по сути, никто ему об этом и не рассказывал — Драко подслушал один из разговоров отца с Дэмианом Гринграссом. Они тогда как раз вспоминали карательную экспедицию в этот маггловский научный центр. Именно в тот вечер пятилетний мальчик узнал, почему иногда вслед его отцу несется наполненное ненавистью и страхом "Пожиратель".— Но да ладно, что с тобой спорить? Ты все равно будешь защищать свой мир! Вот за что мы вас, магглокровок...

— Спасибо, что не вспомнил о грязи под вашими ногами,— довольно зло буркнул Майкл, меряя слизеринца пристальным взглядом. Взаимная неприязнь Малфоя и Корнера была очевидна. Гархольд не мог осуждать Майкла — кто бы смог не реагировать на открытое презрение? Но в любом случае, ему было куда более выгодно поддерживать Драко, что не могло не сказаться на их общении с рэйвенкловцем.

— О, Предки,— простонал он, стараясь отвлечь спорщиков.— Поразите эту Скиттер Молотом Первого!

К столу факультета Рэйвенкло приближалась целая делегация решительно настроенных хаффлпаффок, и Зеленоглазый не мог не понимать, что это по его душу.

— Гаарри,— хлюпая носом, кинулась на него Сьюзан.— Почему ты не рассказывал нам?!

Проглотив язвительную фразу о том, что они не настолько близко знакомы, чтобы делиться воспоминаниями детства, тем более — такими не приятными, гоблин, под тихие смешки однофакультетников стал искать способы отхода.

— Ну, дед, ну, интриган,— прошипел Зеленоглазый, просачиваясь за ближайший гобелен, что бы пропустить мимо грохочущую толпу.— Я тебе эту Скиттер еще припомню!

* * *

Совиная Башня* * *

Хедвиг презрительно покосилась на мелкого домового эльфа, пытающегося всунуть ей сухой корм. Сова прекрасно знала себе цену и не собиралась прекращать забастовку.

— Кушай, ну пожалуйста, кушай,— жалобно тянуло лопоухое создание, тыкая миской буквально в нос гордой птице.— Ну, нет больше в Хогвартсе мышей, всех ты, окаянная, сожрала! А те монстры, что Хагрид тебе в Запретном лесу ловит, только завтра будут! Ну, давай, кушай, Хедвичка!

Полярная сова злобно ухнула, сцапав палец домовика, намекая на недопустимость коверканья ее прекрасного имени. Печенье, зажатое в его руке, она брезгливо выплюнула.

Домовой эльф истерически запричитал и исчез.

— Вот идиот,— вымолвила черноволосая девочка в зеленом шарфе, презрительно наморщив вздернутый носик. Хедвиг уже знала, что она ждет письма от большого плешивого ворона, вечно жалующегося на своих хозяев. Причем, как была уверена сова, абсолютно обоснованно. В прошлый раз несчастный прилетел, сверкая изумрудными чешуйками в проплешинах перьев, а всю неделю до этого вообще поменял расцветку на радужное убожество. В эти мгновенья Хедвиг, не перестающая ехидничать над своим человеком, чувствовала, что просто обожает его. И готова носить письма под землю по три раза на дню... И даже таскать от его сумасшедших родителей двойные поставки искусственных когтей.

— А, вот ты где,— радостно заявила девочка, подходя к жердочке на которой дремал Мунин. Тот только жалобно каркнул, заметив, что адресат уже отвязал письмо — старый ворон явно надеялся, что сможет подольше побыть вдалеке от своих хозяев. — Хммм, что же ты задумал, деда Нико? Мне, конечно, будет несложно передать это Гархольду, но...

Хедвига встрепенулась, услышав имя хозяина, но тут же разочаровано ухнула. Раньше сова не замечала, что бы человек общался с этой самочкой, но, даже если Хедвиг и узнает что-то важное, глупый двуногий все равно ничего не поймет. Безъязыкий он, однако.

— И все-таки я была права, привязав артефакт слежения и к своему зеркалу,— пробурчала Панси.— Похоже, намечается что-то очень интересное!

Когда девочка уже ушла из совятни, а старый Мунин, получив ответ, устало и неохотно отправился в Хогсмит, в помещении рядом с дремавшей белой совой появился расцарапанный и грязный домовой эльф, с непередаваемой злостью смотрящий на Хедвиг. В руках его была зажата тощая испуганная мышь.

— Ешь, окаянная!

Сова удовлетворенно ухнула и съела подношение. Черный филин Малфоев посмотрел на красотку восхищенным взглядом и тоже решил присоединиться к ее забастовке.

* * *

Спальня башни Рэйвенкло* * *

— Всем привет, о чем разговор?— кивнул приятелям Зеленоглазый, входя в спальню факультета.

— Привет, Гархольд,— кивнула Лайза, усаженная галантными рэйвенкловцами на единственное мягкое кресло в спальне.— Оторвался от "мамочек"?

Гоблин только скривился — это был один из минусов выхода в свет очередной порции "Героя-из-чулана". Почему-то половина старшеклассниц Хогвартса решила, что попросту обязаны приласкать и обогреть "измученную сиротку". А то, что этот "несчастный" выглядит вполне довольным и не отождествляет себя с человеческим родом, было не способно остановить душевные порывы девушек. Хуже их были только преподавательницы... Спраут пыталась "незаметно" закормить его насмерть, используя для этого как хитрость, посылая вперед сердобольных хаффлпаффских девочек, так и используя свою власть как учителя, буквально впихивая ему пятую порцию запеканки. Мадам Помфри по два раза на дню вызывала к тебе для проверок, Хуч ходила следом и впихивала "программу особых тренировок для наращивания мышечной массы". Но хуже всех была МакГонагалл! Куда больше Гархольда устраивало, когда декан Гриффиндора обижалась на него, чем ее нынешние жалостливые взгляды, разговоры после занятий о его биологических родителях — Джеймсе и Лили, да и постоянные уточнения о том, доволен ли он жизнью у гоблинов и не хочет ли найти новых опекунов. А уж многозначительные взгляды! Он бы мог с этим смириться, если бы профессор при этом смягчила требовательность по отношению к своему предмету, дающемуся Гархольду с ощутимым скрипом, но не тут-то было! Она, напротив, как будто еще больше придиралась к мальчику, правда, исключительно только по поводу.

Хорошо хоть мужская часть преподавательского состава не изменила к нему отношения — Зеленоглазый не хотел даже думать, во что выльется "жалость" и "забота", например, Снейпа!

— Да нормально все,— махнул рукой гоблин, притащив свой стул.— Мы, гоблины, демонически хитры и расчетливы!

Рэйвенкловцы тихо рассмеялись истинно малфоевскому высокомерию прозвучавшему в этой фразе.

— Так о чем разговор?

— Ты же помнишь, что Терри изучал магические потоки Хогвартса?

Гархольд согласно кивнул. Бут начал свои исследования сразу после зимних каникул — кто-то из дальних родственников подарил ему магическое зеркало, действующее по принципу, схожему с поверхностью кинжала Гархольда. Но только темная гладь артефакта Бута отражала не только наложенные чары, но и текущие магические потоки, исходящие как от древних зданий, в которых не менее десятилетия прожил маг, так и от сильных артефактов. Кстати, именно благодаря Терри первый курс факультета Рэйвенкло нашел с десяток потайных ходов и Выручай-комнату. Коды к ходам разгадывала Турпин — в их родовом замке подобных было не мало, и девочка хорошо натренировалась, бегая от гувернантки и десятка дальних родственниц, приставленных присматривать за любопытной Лайзой.

— Так вот,— тем временем продолжил Энтони, обмениваясь с Терри внимательными взглядами.— Он сегодня решил проверить один из директорских тайников...

-Уж не Запретный Коридор?— фыркнул гоблин, вспоминая

разговор с Драко о неком "чудище", сидящем в классе. Что-то (называемое элементарной логикой) подсказывало Зеленоглазому, что ответ на эту загадку можно будет узнать у Хагрида, ибо все "чудища"— это его епархия.

— Да нет, — махнул рукой Терри, подзывая всех поближе. На столике, за которым сидел мальчишка, была расстелена большая карта. Гоблин с искренним любопытством присмотрелся к плану первого этажа. Медленно двигались лестницы, появлялись и исчезали двери. Аккуратным, с изящным завитушками и росчерками, почерком Лайзы были отмечены изученные и разгаданные ходы. В общем, знакомая карта, выклянченная Терри у своего старшего брата, создавшего ее, как курсовую по чарам, Гархольд видел ее не один раз, когда помогал в ее уточнении.

Но не успел Зеленоглазый даже вскинуть в недоумении бровь, как Бут стукнул по небольшой руне в нижнем углу пергамента. И карта расчертилась десятком разноцветных, изменчивых магических потоков.

— Вот это да,— покачал головой Гархольд, впервые осознав глобальность исследований однокурсника. Судя по окаменевшим лицам Лайзы и Энтони, они тоже никогда прежде не видели этого плана.

— Говоря честно,— пожал плечами Бут, явно довольный произведенным эффектом.— Это не только моя заслуга. Мой дядя работает в аврорате, и они часто пользуются этими чарами для записи следов остаточной магии на местах преступления. Отдел Тайн даже создал для этого специальные артефакты! Вот я и попросил один такой на Йоль. И в плюс к наложенным на карту Эрнесто чарам связи и изменений, это дало эффект постоянной слежки за изменением магического фона замка. Правда пришлось лично пройтись по всем комнаткам и коридорам...

— Так что там с "загадкой"?— поторопил увлекшегося однокурсника Зеленоглазый.

— А, точно,— усмехнулся Терри, перелистывая этажи и башни. Множество белых пятен явно показывали, что труд рэйвенкловца далек от завершения.— Вооот!

Бут указал кончиком волшебной палочки на странное красно-синее завихрение на третьем этаже правого крыла, недалеко от кабинета Биннса. Выглядело оно и вправду странно, даже, на взгляд гоблина, пугающе. Обычные потоки магии были, во-первых, более светлыми и чистыми, во-вторых, текли спокойно, крайне незначительно меняя свое русло, а, в-третьих, даже в магически-наполненных узлах, не клубились настолько сконцентрировано. Кроме того, из странного артефакта, спрятанного в пустом классе, вырывались языки, состоящие из магии разума, обозначенной Терри на карте синим цветом. Гархольд мог бы предположить, что это так разыскиваемый им философский камень, если бы основным цветом был бы зеленый с мелкими вкраплениями багрового и черного, но это было что-то иное. Что-то связанное с магией разума и душ, замешанное на крови... В общем то, чему точно не место в обычном классе, рядом с любопытными учениками.

— Ну и что?— спросил гоблин, вскидывая бровь.— Неужели вы собрались лезть в эту историю?

— Да нет,— пожал плечами Терри.— Я, может, не был бы против того, чтобы глянуть на это зеркало...

— Зеркало?— удивленно переспросила Турпин, до этого аккуратно рассматривая уже разведанные Бутом части замка.— Откуда ты знаешь?

— Руководство нашей школы поражает своей безалаберностью,— усмехнулся мальчик.— Они нам четко сообщают, где спрятано все самое интересное и опасное, а разговоры о темных артефактах ведутся прямо в коридоре.

— То есть ты подслушал директора Дамблдора?— засмеялась Турпин, подмигивая Гархольду.— Моя идея о его свержении находит все больше и больше доказательств! Вокруг меня зреет заговор!

— И ты одна из нас,— поддержав шутку, мрачно и весомо выронил гоблин.

Отсмеявшись, Терри продолжил:

— Возвращаясь к теме, Дамблдор сказал Филчу, которого приставил охранять класс, что там стоит "зеркало, которое пригодится для защиты очень важной вещи". Вот мне и интересно, что это за зеркало и что за вещь надо охранять.

А Зеленоглазый нахмурился, уже догадываясь, про какую "вещь" шла речь в разговоре директора и Филча. Вот только то, как вовремя в распоряжении Гархольда оказалась эта информация, по меньшей мере, смущало. Гоблин не верил в совпадения.

Особенно в те, где отметился либо его дед, либо Альбус

* * *

Большой Зал Хогвартса* * *

Альбус Дамблдор проследил злобным взглядом удаляющегося с завтрака в компании Драко Малфоя Гарри Поттера. Мордредов гоблин, словно бы ощутив пристальный интерес, покрутил своей чересчур умной головкой по сторонам, а затем-таки обернулся, так что старому магу пришлось срочно возвращать стандартную добродушную мину, несмотря на то, что скулы буквально сводило от напряжения. И, что самое удивительное, причиной такого отношения было не то, что ему и Фаджу пока не удалось найти достаточного повода для лишения гоблинов родительских прав (Мерлин, эти существа даже умудрились провести обряд кровного усыновления! Надо протащить в Визенгамот запрещение этих пережитков прошлого, как темных!), а то, что этот мальчишка с непередаваемой легкостью игнорировал все попытки волшебника привлечь его внимание к зеркалу Еиналеж. Альбус не терял надежду, что Дитя Пророчества все же сможет послужить делу света, а значит, оно непременно должно ринуться спасать философский камень от Волдеморта. В этом дело, то, что Дамблдор не был уверен в этой части плана... Но, в конце концов, Гарри, пусть и воспитанный гоблинами, не должен был забыть о мести за убитых родителей. Право кровной мести соблюдается магическими существами даже чаще, чем человеческими магами. Он не был уверен, что данная версия героя сможет его пройти, но, подумав, решил рискнуть — все же Гарри был сотрудником банка и для него философский камень должен был остаться собственностью клиента.

— Что же мне с тобой делать?

Первое, что решил сделать директор — это подбросить идею посещения странного класса через друзей мальчика. Действовать напрямую было нельзя — этот Гарри не гриффиндорец и может понять, что здесь скрыта ловушка. Вот он и обмолвился составляющему карту магических потоков Теренсу Буту, о зеркале, а, учитывая, что темный артефакт ничем не ограничен, то завихрения должны быть дай Мерлин! Два дня и две ночи директор школы просидел буквально на пороге класса, ругаясь на злобную кошку и регулярно швыряясь в Пивза соседними доспехами, а гоблин так и не явился.

Тогда Альбус пошел с другой стороны. Из его кармана, "случайно" выпадали записки с координатами, картами и заметками об этом зеркале, а когда Поттер так и не проявил ни единого признака заинтересованности, то директор вполголоса ругался и начинал новые попытки.

Единственным светлым моментом оказался тот, что он все-таки умудрился заинтересовать первый курс Рэйвенкло этим артефактом. А значит, у него остался шанс.

Альбус тихо выдохнул воздух сквозь зубы.

— А теперь в библиотеку!

* * *

Заброшенный класс* * *

Гархольд и Терри остановились в отдалении, меряя зеркало напряженными взглядами. Для обычного зрения артефакт выглядел совершенно неинтересно — старая пыльная рама и потускневшая гладь. И если бы не карта Терри, то гоблин бы ни за что бы не подумал, что этот хлам может быть действительно опасным.

— Как-то не впечатляет,— протянул Гархольд, все-таки пока же решаясь приблизиться к зеркалу.— Таких по школе с полсотни валяется...

Гоблин уже понял, что этот артефакт явно создали люди, а значит, та запись была исключительно ловушкой директора Дамблдора. И теперь Зеленоглазый гадал — сделано ли это, чтобы поменять его "нерадивых" опекунов или здесь скрывается та большая интрига, что заставляла директора покидывать ему загадку за загадкой?

— Не знаю,— втянул воздух Бут, уже доставший из кармана карту и, при неярком свете люмоса, разглядывавший две яркие точки рядом с искомым завихрением.— Мы на месте!

И тут, словно бы в ответ двум маленьким волшебникам, от зеркала на карте потянулись синие щупальца ментала. Щиты гоблина затрещали, выдерживая удар небывалой силы, но мальчик все равно ощутил просто небывалое желание подойти и заглянуть внутрь зеркальной поверхности. Судя по побледневшему Терри, он тоже испытывал подобное желание.

Гархольд уже начал сомневаться в правильности своей затеи. Уже тогда, когда он нашел в библиотечном каталоге некое "зеркало гоблинской работы", гоблин засомневался в правдивости этой информации — уж слишком вовремя все сложилось. Но честь Клана, требующая вернуть артефакт обратно в Гринготтс, все-таки заставила его, прихватив с собой всерьез заинтересовавшегося Бута, отправиться этой ночью на поиски.

— Что за...Мордред,— пораженно выдохнул Терри, заглядывая вглубь зеркала. Гархольд и не заметил как рэйвенкловец успел подойти к нему. Да и, гоблин смог немного очухаться, когда зеркало направило свою магию на Терри, сам он тоже непроизвольно сделал пару шагов к артефакту, и сейчас мог видеть свое отражение в краешке серебристой поверхности.

— Еиналеж,— пораженно выдохнул Зеленоглазый. Гриальха — его старшая сестра увлекалась историей человеческой артефакторики и, вместе с легендами о Дарах Смерти и Аркой в Отделе Тайн, рассказывала и об этом чудовище мысли. Когда-то давно один из Королей Кельтики — это было задолго до Мерлина и первых из восстаний гоблинов — использовал его для казни особо приближенных и дорогих его сердцу магов и магглов. Берн считал, что умереть, видя исполнение самых сокровенных желаний — это величайшая милость оступившимся.

Судя по остановившемуся взгляду Терри, по его мелко дрожащим рукам — он все еще сопротивлялся магии темного артефакта, но гоблин решил не рисковать и дернул приятеля к себе. Но его взгляд, сам собой, подчиненный черному колдовству древних магов, уперся в пыльную поверхность, успев выявить и навечно отпечатать в душе и сердце Зеленоглазого миг триумфа его народа.

— Ты, ты видел?— ошарашено выговорил Бут.— Что это такое было, забери меня фейри?!

— Идем отсюда,— прошипел гоблин, затаскивая рэйвенкловца под мантию-невидимку. Он вполне понимал мальчика, не желающего покидать этот старый класс — его тоже буквально ломало от жажды вновь погрузиться в глубины собственных сбывшихся мечтаний, но Гархольд все же старался вырваться отсюда. Ему было полегче — приближающееся наследование заставило гоблинов особо сильно налегать на изучение ментальных наук, да и он, в отличие от Бута, смотрел в зеркало не больше десятка секунд.— Разберемся завтра!

— Но там же,— все еще сопротивлялся Терри, уже шагая по коридорам ночного Хогвартса в направлении башни их факультета.— Я же там!

И тут мальчик буквально очнулся. А гоблин практически физически ощутил, как их отпустили щупальца.

"Похоже"— с небывалым облегчением подумал Зеленоглазый.— " Дамблдор все же не забыл про эту мерзость!"

Но, несмотря на эту радость, несмотря на то, что ему вряд ли придется вновь встретиться с этим жутким заворотом человеческой мысли, Гархольд, укладываясь спать, чувствовал, как течет по спине холодный пот. Он знал, что раны, нанесенные артефактами душ, никогда не зарастает.

* * *

Коридоры Хогвартса* * *

Альбус Дамблдор только устало махнул рукой, услышав, как вдалеке затихают шаги рэйвенкловских первокурсников. Он должен был подумать о том, что по закону подлости, ушлый мальчишка придет посмотреть на это зеркало именно тогда, когда он будет занят.

— Хорошо хоть,— пробормотал запыхавшийся старик себе в бороду.— Никто не видел мой забег по коридорам. Ну да ладно, главное, что мальчик все-таки увидел его.

И Дамблдор, стараясь не смотреть вглубь Еиналеж, ласково погладил раму артефакта.

— Теперь, зная любопытство, как самого Гарри, так и всех других рэйвенкловцев,— продолжил маг, накладывая на зеркало все положенные щиты и руны.— Он и сам узнает все о нем. Так даже лучше — мне он, похоже, совсем не доверяет...

Теперь, когда струи темной магии были заперты, Альбус без страха взглянул на свое отражение. Обычное. Совершенно обычное.

* * *

Коридоры Хогвартса* * *

Гархольд, выходя из кабинета Биннса, заметно поежился, посмотрев на небольшую дверь. Несмотря на то, что со времени посещения этого места прошла неделя, а сам артефакт убрали в новое хранилище, Зеленоглазый все никак не мог прийти в себя. Терри было легче — он не знал всей правды о зеркале. Гоблин рассказал далеко не все, да и в книге, найденной Серой Леди в их факультетской библиотеке, тоже указывались далеко не все его свойства. Возможно, вернувшись домой и спросив об этом странном зеркале у деда — Лоренцо Бут знал очень много о странных артефактах прошлых веков — мальчик осознает как сильно они рисковали, заглядывая в темную поверхность, но сейчас вся тяжесть переживаний свалилась на Гархольда.

Да и то, что он увидел в зеркале Еиналеж... Это было слишком желанно, что бы забыть. Они с Терри, скрываясь как от остальных рэйвенкловцев, так и друг от друга, пытались вновь найти этот артефакт, но все было бесполезно. Он уже отыграл свою роль в планах Альбуса Дамблдора — неизвестно какую, но пока законченную.

— Поттер,— тихо протянули справа, когда гоблин немного отстал от своих, решив перед обедом заглянуть в вотчину мадам Пинс.— Мне надо с тобой поговорить.

В тени скульптуры, изображавшей битву мага и кентавра, стояла Панси Паркинсон во всем своем великолепии. Короткие — чуть выше плеч — черные волосы уложены, темно-золотистые глаза опушены иссиня-черными ресницами, а на тонких губах змеится презрительная улыбка.

Гоблин удивленно вскинул бровь. Девочка только фыркнула, смотря на него с высокомерием и, прячущимся за холодом глаз, любопытством. Зеленоглазый не знал, что могло понадобиться от него этой слизеринке — они ни разу не общались до этого момента... Они даже, по сути, не были представлены — Панси не выражала желания, а Гархольд не считал ее ни особо умной, ни особо влиятельной. Это вот ее старший брат представлял интерес для банка, а у нее судьба стать чьей-то женой, во имя семейных интересов и только.

— Ну, говорите, мисс Паркинсон.

— Держи,— скривилась девушка, недовольная таким отстраненному поведению рэйвенкловца.— Меня попросили тебе передать. Не знаю, зачем ты понадобился деду Нико, но это последний раз, когда я буду работать совой!

Гоблин только усмехнулся, решив не озвучивать свою уверенность в том, что это вообще первая и последняя работа, которой утруждает себя эта девочка. В конце концов, она еще ничего не сделала гоблину, так что он относился к ней нейтрально. То, что и она, и ее отец презирают гоблинов как расу, не стоило и секунды личного времени Зеленоглазого.

— Прощай,— фыркнул Гархольд, пряча листок, подписанный именем Фламель, во внутренний карман. То, что маг предпочел передать ему просьбу о встрече через дальнюю родственницу, а не напрямую, говорило о многом.

— До свидания, Поттер,— фыркнула Паркинсон, разворачиваясь спиной.— Мы еще встретимся.

* * *

Покои профессора Защиты от Темных Искусств* * *

Квирелл поежился от смертельного холода, вползающего в сердце. Это было настолько жутко, что даже адская боль от заживо разлагающейся плоти не чувствовалась за ним. Единорогов взяли под защиту Бегущие-По-Лесу, и Темный Лорд не заставлял своего слугу ходить в лес, понимая, что это полностью бесполезно. Возможно, если бы он все-таки убил того жеребца, то сейчас у него было бы куда больше сил, но Лорд все равно был благодарен Поттеру за то, что тот его остановил. Неизвестно как бы отразилось на новом теле проклятие светлого зверя, когда Волдеморт решился бы полностью возродиться. Но эта благодарность не помешает ему убить щенка недрогнувшей рукой, если он встанет поперек его дороги к власти.

— Квирелл,— шипит темный маг, рассматривая примерную схему с заклинаниями и ловушками, ведущими к его заветной цели — философскому камню. Ему потребовался почти год, чтобы составить её (схему), правдами и неправдами выведывая их у остальных профессоров. Только Северус все еще не раскололся, но Волдеморт на это и не надеялся. Он и так хорошо изучил характер своего неверного слуги, так что мог предположить, что волшебник создаст что-то на основе зелий и логики. Ну а учитывая, что Дамблдор явно надеется на то, что Гархольд Поттер все-таки решит следовать его плану, там должно быть что-то не слишком уж заковыристое.

Известие о том, что Дитя Пророчества воспитали гоблины, поставила Темного Лорда в тупик. Это было просто невероятно, странно, интригующе. И окончательно ставило точку на попытках просчитать его реакции и поступки. Волдеморт никогда не интересовался культурой этого народа и сейчас корил себя за это. Еще большим шоком оказалось то, что первые годы жизни после смерти родителей у мальчика были не лучше, чем у него. И, если бы не гоблины, то он жил бы в аду, подобному его. Эти магглы, хоть и были родственниками Поттера, но на проверку были не меньшими уродами, чем директор его интерната. Надо признать, что осколок души темного мага кольнуло что-то подобное жалости и сочувствия, но быстро пропало под напором собственных проблем. Волдеморту очень не понравилось «недожизнь», которую он вёл с ноября 81-го до встречи с Квиреллом, и он был готов на многое, чтобы этого избежать. А Квиринус мечтал только о том, что, после разделения, сможет получить вожделенную должность аналитика в Отделе Тайн, а вовсе не сгниет заживо вместе с бессмертным по причине полной бестелесности Лордом. Правда и энергетические сущности, если не смогут подчитываться магией, могут окончательно рассеяться, но это будет плохим утешением сгнившему к тому времени Квиреллу.

— Как только старик куда-нибудь свалит, пойдем за камнем!

— Н-но, гос-с-по-д-дин, это же м-м-мож-жет быть ло-ло...

— Это очевидно ловушка, идиот!— вспылил Волдеморт. Темный маг просто ненавидел, когда кто-то сомневался в его интеллекте и начинал либо заявлять очевидное, либо давать советы. Обычно он пытал или убивал недоумков, но в случае с Квиреллом, это явно не к лучшему сказалось бы и на самом Лорде, так что волшебник отделался только стойкой мигренью.

— Но это единственный шанс. Мне надо только достать этот мордредов камень…Взять его в руки — и этот маразматик ничего не сможет сделать.

* * *

Поляна у Запретного леса* * *

Гархольд с сомнением оглядел небольшую полянку, на которой была назначена его встреча с Фламелем. Он был уверен, что Паркинсон не соврала, но все равно это было более чем странно.

— Здравствуйте, молодой человек,— раздался голос справа от Зеленоглазого.— Или вернее — молодой гоблин?

На резко развернувшегося в боевом развороте мальчика, выхватившего из ботинка небольшой кинжал, смотрели смеющиеся молодые глаза на испещренном морщинами лице.

— Полных сейфов золота вам, магистр Фламель,— спокойно сказал гоблин, пряча оружие в ножны.— Очень странное место вы выбрали для встречи.

— Почему же, Гархольд? Очень удобное! В Хогсмид ты еще не можешь прийти, а я не хочу посвящать в наши дела моего дорогого Альбуса,— усмехнулся алхимик, пристраиваясь на поваленном дереве. Зеленоглазый предпочел стоять, но, для удобства, облокотился на ствол кривой сосны.— А мистер Хагрид подкармливает пару стай сумеречных волков, вот мой ученик и организовал небольшую дырочку в щитах, чтобы его не будила тревога всякий раз, когда этому дитятку захочется пообщаться с питомцами.

Гархольд покачал головой в изумлении. Поставить под угрозу жизни школьников, разрешить леснику не только подкармливать существующих монстров, но и выводить абсолютно новые виды без должного присмотра и охраны — величина человеческой глупости поражала!

Видимо что-то отразилось на лице гоблина, так как старик недовольно потянул:

— В чужом глазу легко увидеть соринку, это в своем мы и бревна не замечаем, так, милорд гоблин? Ваше племя тоже далеко от идеала!

Зеленоглазый развел руками, не желая вдаваться в детали и ввязываться в ненужный спор. Кроме того — клиент всегда прав, особенно, клиент имеющий обоснованные претензии к банку.

Двое магов — старый и совсем мальчишка — помолчали.

— Ладно,— фыркнул Николас, всклокочивая итак лохматую седую шевелюру.— Я позвал вас, господин сотрудник банка, чтобы вы помогли мне вернуть мою собственность. Альбус вцепился в нее, как клещ, да и вы для него нужный винтик в плане. А он, знаете ли, не любит ничего менять. Так что лучше уж вы пока будете играть в его игры — и вам безопаснее, и миру интереснее. Только вот когда правила не нравятся, можно и припрятать в рукаве пару козырных карт.

Гоблин вскинул бровь. Николас Фламель интригующе усмехнулся.

— Тузов не обещаю, но и десятка в нужную минуту может решить исход всей игры!

— Почему вы мне помогаете, магистр Фламель?— подозрительно нахмурился Зеленоглазый, напряженно разглядывая мантию старого алхимика. Встречаться с ним глазами было бы, наверное, еще опаснее, чем с Альбусом Дамблдором. Первое, чему научил гоблина Грипфук, так это то, что бескорыстно помогают только безумцы и родители. Причем последние— далеко не всегда.

— Как я понимаю говорить о том, что мне жалко когда в странные игры впутывают ребенка — бесполезно? Вы, гоблины, предпочитаете искать в любом действии подвох. Что ж,— развел руками маг.— Тогда как вам такое объяснение — я отдал очень важную для меня вещь Альбусу, а он один раз уже подверг ее опасности, и я не доверяю ему больше. Теперь я хочу вернуть камень тебе, а вы обязаны мне помочь.

Гархольд скривился — лишнее напоминание о том, что именно Фламелю принадлежал вскрытый 713 сейф, действовал на гоблина хуже, чем скрип когтя по стеклу.

— Или можете думать, что я безумный старик, жаждущий новых впечатлений, и участие в этой увлекательной эпопее моего бывшего ученика немного разбавит рутину последних столетий жизни,— Николас усмехнулся, доставая из кармана бутылку странной ассиметричной формы в которой что-то кипело, хотя рядом не было ни одного источника тепла. Напротив, золотистое стекло было покрыто узором изморози.— Прости, это еще один мой эксперимент. Эта смесь кипит уже третьи сутки. Невероятно! Иногда, когда я уже думаю, что ничто не способно меня удивить, судьба преподносит мне новые и новые сюрпризы!

И при этом так многозначительно взглянул на Гархольда, что было понятно, что речь идет не только о необычной жидкости.

— Так вот, возвращаясь к нашей беседе, вы, Гархольд, можете выбрать любую из предложенных причин, сложить их в кучу или выдумать свою. Но это не изменит ничего! И моя помощь от этого никак не изменится. У Панси есть ключи от моего артефакта, который я попросил ее оставить в Запретном Коридоре...

— Так вот почему эта фифа туда полезла,— вполголоса буркнул Зеленоглазый, но Николас его услышал и неодобрительно покачал головой.

— Вы слишком строги к этой маленькой девочке! У нее мать — абсолютная безмозглая курица, считавшая свой долг исполненным, когда родила мужу сына-наследника и дочь про запас, плюнувшая на их воспитание в тот миг, когда в доме появились няня. А папаша считает всех женщин подобием жены и матери, бывшей такой же куклой. Оба видят ее судьбу в том, чтобы повыгодней продать ее в жены.

Судя по неодобрительным взглядам, Николас Фламель искренне переживал за дальнюю родственницу. Гархольд тоже немного застеснялся — он тоже считал Панси не слишком умной и чудовищно чванливой аристократочкой. И продолжал считать.

— А у нее ведь талант в алхимии! А она, чтобы угодить родителям вцепилась в этого Малфоя, как клещ! Выгодный жених, видите ли! Мало лет еще об этом думать! Ей учиться надо, к Академии Алхимии, Трансфигураций и Превращений готовиться, а не о свадьбе мечтать!

Старик еще пару минут повозмущался, но вскоре вернулся к разговору, а Гархольд оставил себе заметку проследить за Паркинсон. Эта девочка оказалась не так уж проста.

— Так вот, у Панси возьмешь ключи — это поможет тебе проследить за тем, кто проходит в Коридор. Это, во-первых, укажет тебе, кто конкретно создавал препятствия, а во-вторых, когда ты решишь возвращать мне мой камень, сможешь проконтролировать перемещения Альбуса.

— А вы уверены, что он этого не заметит?

— Я хорошо знаю своего ученика, его сильные и слабые стороны. Он не почувствует артефакт. Так, а это,— старик передал гоблину сверток с каким-то прямоугольным предметом.— Щит Переноса, настроен на мгновенное перемещение небольших предметов в мой особняк в Хогсмиде. Поставите на него камень, и я на века забываю о том, что мой сейф вскрыли. Даже сделаю официальное заявление в прессе, что это была моя ошибка.

— Договорились, магистр Фламель,— склонил голову мальчик, пожимая руку взрослому магу. И этот миг он окончательно понял, что его предчувствия его не обманули — он все-таки влез по уши в эту историю с Запретным коридором.

* * *

Запретный Коридор* * *

Гархольд недовольно глянул на презрительно усмехающуюся Панси. И, несмотря на разговор с Николасом Фламелем, гоблин положительно не мог воспринимать эту девчонку серьезно. Даже, как следовало из слов алхимика, ее наносная шелуха из презрения и маска высокородной дурочки, бесила Зеленоглазого до дрожи.

— Гархольд,— послышался из-за плеча Паркинсон высокий голос Малфоя.

Драко, невыносимо самодовольно усмехаясь, обошел девочку и задорно подмигнул гоблину, замершему с высоко поднятой бровью.— Ты же просил меня приглядеть за ней.

Мальчик коротко кивнул в сторону заметно оживившейся Панси.

— Вот я и держу свое слово,— серьезно, весомо и по-малфоевски пафосно заявил Драко. А потом, расплывшись в ехидной улыбке, продолжил.— И я обещал, что обязательно влезу в твои дела! Все-таки я на половину Блэк!

Гархольд едва не застонал — мало того, что он все-таки вынужден лезть в этот шогготов Запретный Коридор, так еще и делает он это в компании Паркинсон и Малфоя! Нет, он ничего не имел против Драко, напротив, их отношения из сугубо формальных, основанных лишь на взаимной полезности, медленно перерастали во что-то большее — но что знают трое гоблинов — знает и человек. Хотя...

Зеленоглазый кривовато усмехнулся. Если вспомнить, как настойчиво гоблина пихали в этот Коридор, да и отсутствие ощутимых нападок в сторону его родителей, у Дамблдора все еще есть на Гархольда планы. А значит, он будет делать все, чтобы мальчик не потерял интереса к этому месту. И разве стоит бояться разоблачения, когда тебя прикрывает сам директор Хогвартса?

Как оказалось, иногда такое пристальное внимание этого мага даже полезно.

— И надо тебе туда переться, Драко?— покачал головой Гархольд, следуя за слизеринкой в сторону искомого места.— Там же явно один из "лапочек" Хагрида проживает.

Малфой заметно побледнел, но это не помешало ему, упрямо поджав губы, выговорить:

— Малфои не бегут от проблем!

— Они их изящно обходят,— ехидно продолжил Зеленоглазый, игнорируя возмущенное фырканье Паркинсон. Сам Драко, уже привыкнув к стилю разговоров с гоблином, только согласно кивнул:

— Не без этого! Лучшая война это та, в которой тебе не пришлось сражаться,— трое первокурсников переговаривались шепотом, прячась в тенях вечернего замка. Гархольд не собирался делиться с Панси тайной мантии-невидимки даже в том изрядно урезанном варианте, что был рассказан рэйвенкловцам и Драко, так что троица шла практически в открытую. Но, как ни странно, ни Пивз, ни Филч, ни даже вездесущий профессор Снейп, так и не встретились нарушителям.

— Мы уже пришли,— сказала Паркинсон, направляя на неприметную дверь кончик волшебной палочки. — Аллохомора!

— Ну, кто бы сомневался,— саркастически хмыкнул гоблин. В то, что этот Коридор был подготовлен исключительно для первокурсников, сомнений уже практически не было. Иначе зачем Флитвику в прошлом месяце менять план (а рэйвенкловцы-старшекурсники снабдили их своими конспектами за прошлые годы) и учить их именно этому отворяющему заклинанию? Рука всемогущего директора отметилась и здесь.

Гархольд уже хотел было войти в открытый класс, когда путь ему перегородила изящная ручка Панси.

— Не торопись, Поттер,— тонкие губы исказились, а сама девочка вытащила из расшитой райскими птицами сумки темную шкатулку. Там, на небольшой бархатной подушечке лежал кристалл, который, от прикосновения волшебной палочки засиял и завибрировал, выпуская в приоткрытую дверь звуки полонеза. Вслед за музыкой в темное помещение вошли и трое первокурсников.

В нос гоблина ударил жуткий запах псины. В этом тесном и совсем не предназначенном для выращивания собак месте, явно содержалась какая-то тварь ростом со слона и шерстью как у граммонта.

— А вот и Пушок,— удовлетворенно протянула Паркинсон, а Драко скривился.

При свете люмоса виднелась огромная туша, снабженная тремя головами с жуткими клыками и внушительными лапами с не менее внушительными матово-черными когтями. В Хогвартсе, отделенный от детей простой Аллохоморой, живет цербер! Целый шогготов цербер! Пусть щенок, но…

— Пушок?!— ошарашено выговорил Гархольд, найдя явное подтверждение, что эта псина — питомец Хагрида. Кто кроме этого безумного лесника (хоть и прекрасно разбирающийся в драконах) может назвать пусть щенка, но цербера, Пушком. Хотя, тут Зеленоглазый должен согласится с Хагридом, псина была очень и очень пушистой. Этакий мохнатый шарик с зубами-пилами и текущей рекой по полу слюной. Спал цербер как младенец.

— Откуда ты знаешь про музыку? Церберов же натаскивают на разные успокоители? Перебирать можно было до бесконечности,— спросил Зеленоглазый.

— А я сначала и не знала,— Панси подошла к самому углу, где, завернутая в бархатную тряпку, лежала какая-то пластина. Драко в это время пинал носком сапога тушу Пушка. Цербер слегка подвывал и царапал камень когтями — на полу оставались внушительные царапины.— Пришла сюда, приоткрыла дверь и кинула туда.

— Ты бешенная, Панси,— пораженно заявил Драко, которому надоело пинать спящую тушу цербера.

Паркинсон радостно улыбнулась, явно довольная вниманием.

— А потом, уже просмотрев, как туда спускаются профессора и директор, попросила у родителей музыкальные кристаллы.

— Профессора?

— Ага, Драко,— кивнула Панси, аккуратно раскрывая ткань.— Тут побывали практически все наши учителя — и МакГонагалл, и Снейп, и ваш, Поттер, Флитвик тоже.

В руках девушки была медная пластина, испещренная рунами.

— Положи суда руку,— указала подбородком девочка.— Это привяжет артефакт к тебе. А потом возьмешь эту пластинку и, прикрепив ее к виску, будешь получать информацию, как говорится, «из первых рук».

Гархольд принял из рук девочки, уже убирающей пластину в прежнее убежище, маленький ромб черного цвета.

— Спасибо, Паркинсон, — кивнул Зеленоглазый, выходя из класса и расслабляя левую ладонь, до этого крепко сжимающую кинжал. За дверью проснулась и начала шевелится гигантская тварь по имени Пушок.

— Я это не для тебя делала,— фыркнула Панси.— Деда Нико попросил. И вот теперь — прощай, Поттер.

Она развернулась и пошла в спальню.

Малфой покачал головой, и сказал, собираясь вслед за ней:

— С тобой всегда так интересно, Гархольд!

— Сожалеешь?— усмехнулся гоблин.

— Ничуть,— потянул Малфой, прежде чем раствориться в темноте коридоров ночного Хогвартса.

* * *

Спальня башни Рэйвенкло* * *

Пробуждение в субботнее утро для гоблина стало далеко не приятным. Ибо проснулся он от того, что на него кто-то пристально смотрел. Нащупав рукоять ножа, привычно прячущегося под подушкой, Гархольд открыл глаза, чтобы увидеть мрачные лица своих однокурсников.

— Нам надо поговорить, Гархольд, ты не думаешь?— вымолвил Энтони, сидящий в кресле у окна.

* * *

Спальня факультета Рэйвенкло* * *

— Мне кажется, нам надо поговорить,— сказал Энтони, откладывая книгу на столик.

— А мне так не кажется, — мрачно буркнул гоблин, натягивая мантию. В его пятачке, закрытом ширмами, находились не все первокурсники — только двое. Энтони и Терри, а еще за ширмой, видимо ожидая, когда он приведет себя в порядок, стояла Лайза. Ее изящный силуэт просвечивал сквозь тонкий шелк, натянутый между столбиками.— Вам это надо, а? Это мои дела!

— Знаешь, Гархольд, мы не вмешивались в "твои" дела, пока они касались только тебя, но эта история,— начала Лайза, присаживаясь на кресло, которое ей уступил Энтони.— Эта история привлекает слишком много внимания. Просто невероятное везение, что эта история не дошла до ушей Луга или Пенелопы!

— Ты же не считаешь, что вокруг тебя исключительно слепые, глухие и с зачатками интеллекта вместо нормальных мозгов?— насмешливо потянул Бут, переглядываясь с Голдштейном понимающими взглядами.— Для этого ты пошел не на тот факультет! Мы не хаффлпаффцы и даже не гриффиндорцы, и только вопрос времени, когда старосты сложат из слухов и фактов все твои похождения!

— Нам не нужны проблемы, Гархольд,— согласно кивнула Турпин.

— Когда это были от меня проблемы?— недовольно оскалился Зеленоглазый, раздраженно крутя в пальцах тонкое лезвие кинжала. Его крайне раздражал этот разговор — какое право имеют эти жалкие людишки отчитывать его! Нелюбовь к людскому племени расцветилась новыми красками.

— Когда они появятся, будет уже поздно,— фыркнул Энтони.— А то, что эта история рано или поздно выплывет из Черного Озера понятно уже и крысам в подвалах Хогвартса.

— Да уж, Гархольд,— обезоруживающе улыбнулась Лайза, разводя руки.— Я не знаю, что за Боги хранят ваше племя и тебя лично, но не скупись им на жертвы! Я была уверена, что ты попадешься еще с Хагридовым питомцем!

— Дракон, да?

Гархольд недовольно нахмурился, качая головой. Он снова недооценил людей — отец и дед будут им крайне недовольны, если узнают, конечно.

— Ну и что?— упрямо вскинул подбородок Гархольд.— Никто же ничего не узнал, кроме нескольких чересчур любопытных волшебников.

— Знаешь, Гархольд,— покачал головой Энтони, пряча непрошенную обиду в глубине светлых глаз.— Проблемы имеют свойство накапливаться как снежный ком. И пусть пока — пока! — никто не видит связи между появлением тролля и твоих дел с Грейнджер...

— Той самой, которой не было в этот вечер в Большом Зале,— уточнил Бут.

— Именно. Плюс к этому происшествие с Хагридом, твои разговоры о заговорах Директора, то зеркало, чья загадка была так удачно подкинута Терри, а, учитывая твой поход с слизеринцами в Запретный Коридор...

— Следите?— буквально выплюнул мальчик, прикусывая губу. Он же знал, знал, что не стоит доверяться людям даже в малом!

— Упаси Мерлин!— засмеялась Лайза, переглядываясь с однокурсниками понимающими взглядами.— Тебя, Малфоя и Паркинсон увидела Ханна Эббот, она и поделилась с нами своими домыслами... А про Коридор ты сам сейчас сказал!

Зеленоглазый помянул Черного, осознав, что эта троица, доведя его, вытащила еще один недостающий кусок мозаики прямо у него из рук.

— Ладно,— махнул он рукой, вставая с кровати и начиная ходить от стены до стены.— И что дальше? Вас же это не касается, а я...

Гархольд поморщился, вспоминая почти что ультиматум магистра Фламеля.

— А я не имею возможности сойти с этой вагонетки!

— Мы так и подумали,— вздохнул Энтони.— А значит наш долг — прикрыть тебе спину.

— Какой вам от этого прок?— напряженно спросил Зеленоглазый. Его всегда смущали подобные приступы альтруизма у людей, особенно у аристократов (или их детей). Обычно это означало что оказав тебе сейчас бесплатную услугу, они ожидают получить куда больше завтра — даже если эта плата не будет материальной.

— У нашего факультета приличные шансы на Кубок школы, а если тебя не только поймают на горяченьком, но и смогут это доказать, то все старания пойдут прахом,— пожал плечами Терри.

— Я уже рассказал отцу о ЭСАМА,— добавил Голдштейн, внимательно следя за напряженной фигурой гоблина.— И мне не хотелось бы, чтобы наша задумка провалилась. Моя семья считает, что это прекрасный задел на будущее, даже в том случае если мне придется вернуться на материк.

— Да и,— усмехнулась Лайза, откидывая назад прядь цвета темной меди.— Без тебя здесь будет невыносимо скучно!

Гархольд в сомнении покачал головой. Ему совсем не хотелось тянуть за собой людей. Он не знал, как они станут себя вести в экстремальной ситуации, да и Зеленоглазый не отрицал возможности встречи с тем, кто отравлял плоть и магию профессора Квирелла...

— Можешь ничего не говорить,— пожимает плечами Лайза. — Просто скажи, где стоит прикрыть тебя, а где найти нужные знания.

Гархольд скептически хмыкнул — после показательного анализа крупиц информации, которые были в руках этой троицы, он прекрасно понимал, что любая даже самая незначительная фраза может подсказать рэйвенкловцам решение этого несложного ребуса. Видимо все эти размышления были явно видны на его лице, так как Турпин, ярко улыбнувшись, заявила:

— Мы будет немы как могилы, а,— девочка задорно подмигнула гоблину, застывшему с кривой ухмылкой и высоко вздернутой бровью,— непроизнесенное вслух — исключительно небыль и праздные размышления!

— Ну, так как? Гархольд,— обратился к мальчику Голдштейн, видя, что тот все еще сомневается.— Мы ведь все равно постараемся вытянуть тебя из этого болота, но!

Он поднял палец вверх, принимая при этом на удивление серьезно-комичный вид.

— Но, как ты сам когда-то говорил, лучше лезть в него подготовленным.

Зеленоглазый оглядел однокурсников и решил еще раз рискнуть, все-таки задуманная им вылазка без надежного прикрытия и вправду выглядит как-то не по-гоблински глупо.

— Ну ладно, люди, слушайте! Мне надо узнать о том, что придумали для защиты одной очень ценной вещи наши преподаватели...

* * *

Кабинет редактора «Ежедневного Пророка»* * *

— Рита, дорогая, сворачивай свою серию,— устало говорит Роджер, морщась от острого и пряного запаха дешевых духов, которыми женщина облилась с ног до головы.

— Это еще почему?— недовольно морщится журналистка, облокачиваясь на край стола. Внушительные когти (назвать "это" ногтями у Брауна просто не получалось) ярко-красного цвета врезались в дерево, а маг еще раз мысленно поблагодарил своего предшественника за совет найти подобный стол.

— Того, что тебе приказывает твой начальник, тебе мало?— строго, но абсолютно уверенно в том, что это ничуть не смутит наглую ведьму. Вот уж верно — таких женщин назвать иначе как ведьмой не получалось.

— Но людям же нравится!— словно бы и не услышав фразу редактора, заявила Скиттер.— И я только-только вошла во вкус! Вот, послушай!

Рита картинно откашлялась и встала в пафосную позу, готовясь высказать очередной "гениальный" заголовок. Роджер Браун в изнеможении закрыл лицо ладонями. Остановить словоизвержение этой фурии от пера сложнее, чем перышком заставить встать Хогвартс-экспресс.

— "Халатность по отношению к одному ребенку? Или пренебрежение ими в общем? Кому мы доверяем будущее своих детей? Тому, кто способен забыть на 10 лет о существовании мальчика, которого он взял под личную защиту..."

Перед глазами редактора газеты буквально вживую встали видение того, как он теряет работу. Слава Мерлину, он успел остановить это стихийное бедствие до того, как кончилось терпение Альбуса Дамблдора. Старик-директор итак уже начал поднимать бучу и грозить газете исками за клевету, а акционерам их издания проще уволить несчастных, чем судится с таким известным магом.

— Так, Рита,— наконец-то очнулся Роджер и ударил по столу рукой, останавливая женщину, уже начавшую цитировать свои экзерцисы о том, почему умирают преподаватели ЗоТИ и что ждет "невинных деток в вотчине безалаберного маразматика".— Хватит! Это приказ свыше и, если вы, Рита, не нашли новой работы, то советую вам свернуть эту серию, оставить в покое Альбус Дамблдора и найти новую тему для разговора с нашими читателями. Иначе...

Роджер Браун злобно оскалился, радуясь, что шеф дал ему такую прекрасную возможность осадить ненавистную Скиттер.

— Иначе вас ждет пожизненная колонка " Из жизни растений"! Будете искать тайны и заговоры между мандрагорами и аконитом!

Рита скривилась, но молча (что мужчина записал себе в безоговорочную победу) вышла из кабинета.

Ей пора было отчитаться перед Гриндорхом. Она, похоже, все-таки заслужила премию. Гоблин ставил, что ее статьи должны были прикрыть еще неделю назад!

* * *

Теплицы Хогвартса* * *

— Урок закончен,— кивнула третьекурсникам Гриффиндора и Слизерина профессор Спраут. Быстро собравшись и вяло переругиваясь, юные маги и волшебницы покинули теплицы, вежливо прощаясь с профессором. Помону Спраут любило и уважало большинство учеников Хогвартса — за доброту, непредвзятость и любовь к своему делу. Когда в теплицы входила эта женщина, то все растения буквально тянулись к ней, стремясь прикоснуться к ее теплой мантии магии, ласково ткнуться в полные ладони. И Помона тоже не скупилась на ласку — щедро делилась магией, аккуратно и точно подкармливала и. поливала своих питомцев. А, кроме того, это знали лишь те, кто не меньше декана Хаффлпаффа увлекался магической флорой, профессор Спраут была признанным во всем мире специалистом по селекции и автором десятка новых сортов и видов. Именно поэтому Энтони был уверен, что искать испытание Помоны Спраут среди стандартных растений-охранников бесполезно, предприимчивая женщина обязательно использует здесь кого-то из своих питомцев.

Так что, после короткого обсуждения рассказа Гархольда, Гольдштейн сразу же взял профессора Травологии на себя. Судя по показаниям старинного артефакта (присланного Паркинсон Фламелем — про алхимика Гархольд не говорил, но Энтони узнал ворона, летающего к слизеринке), охватывающего только комнату с цербером и кусочек нижней, Спраут никогда не проходила дальше нижнего горизонта, а значит ее придумка первая. Да и по нечетким показаниям рунной пластины, Энтони уже мог сделать кое-какие выводы. Уж слишком специфичным было пересечение магических токов, заменяющих многим ползучим растениям сок.

— Профессор,— вежливо проговорил рэйвенкловец, заглядывая в дальний угол теплицы, куда часто заглядывала после занятий профессор Спраут. Гольдштейн уже не раз помогал преподавательнице ухаживать за ее питомцами — у первокурсника, несмотря на юный возраст, было достаточно опыта благодаря семейному бизнесу, в который мальчика старались вводить с самого детства.— Вам не нужна помощь?

Все время пока Энтони шел к краю теплицы, он внимательно следил за потоками магии, циркулировавшей в окрестных экземплярах в отражении кинжала Гархольда, висящего на поясе. Но пока ни один из рисунков, появляющихся на внутренней стороне лезвия, не походил на замеченные в Запретном Коридоре.

— Гольдштейн, это вы?— раздался гулкий голос из-за пышного куста магнолии-птицеловки.— Проходите скорее, поможете мне подержать бешенный дурман — у него уже пора подрезать ветки, а он, Мор-р-ргана, сопротивляется!

Аккуратно обойдя магнолию, так чтобы не прикоснуться даже краем мантии к великолепным, с две его головы, белоснежным цветам, источающим насыщенно-сладкий аромат и покачивающимся на подвижных стеблях, Энтони прошел в тенистый уголок теплицы, где старалась подрезать не слишком удачную версию дурмана Помона Спраут.

— Так, молодец,— сквозь зубы выдавила профессор, когда мальчик подхватил вырывающиеся стебельки и отодвинул их в сторону, открывая доступ к старым и подгнившим корням.— Прямо так и продолжай! Секо! Секо Виро!

Послушные заклинанию волшебницы умирающие стебли упали на мягкий грунт, чтобы с течением времени стать удобрением для собратьев. "Вот оно — течение жизни"— подумал Голдштейн, потирая мелкие царапины на ладонях. Мальчик совершенно забыл про перчатки и теперь расплачивался за спешку. Это профессор Спраут даже терновые розы могла подрезать, не опасаясь, что острые, как гвозди шипы проткнут кожу, а он пока не настолько сроднился с этой стихией.

— Спасибо, Голдштейн,— улыбнулась декан Хаффлпаффа, поправляя сбившуюся на бок шляпку. Эти постоянно меняющиеся головные уборы женщины были предметом для самых дурацких слухов — доходило вплоть до того, что Две Катострофы Уизли заливали про "шляпочное дерево".— Вы как всегда вовремя!

— Мне только в радость вам помочь, здесь так интересно!— немного лести не повредит, особенно, если она правдива. Рэйвенкловец по-настоящему любил проводить свободное время в вотчине миссис Спраут, и знал, как женщина переживает, что не так уж много учеников увлечены ее предметом.

— Спасибо,— радостно улыбнулась профессор, глядя на долговязую для своего возраста фигуру мальчика.— Хочешь помочь мне с еще одной капризной красавицей? Только в этот раз надень, пожалуйста, перчатки, пока мне не пришлось снять баллы за несоблюдение правил безопасности!

Когда Голдштейн одел плотные перчатки из кожи молодого дракона — мягкие, гибкие, но очень прочные— Помона Спраут открыла незаметную дверь, спрятанную за смеющимися акациями. Там царил абсолютный мрак, и только изредка мальчику удавалось рассмотреть в неярких бликах что-то копошащееся, движущееся, изменчивое.

— Проходите, Голдштейн,— махнула рукой женщина, зажигая на кончике палочки неяркий огонек Люмоса.

Энтони осторожно шагнул за ней. Но до того, привлеченный достаточно характерными движениями лиан или стволов, мальчик все-таки взглянул на кинжал, поставив его так, чтобы в его поверхности отразился провал двери. Потоки магии пересекались практически так же, как и в рисунке артефакта. И Голдштейн радостно усмехнулся — он и не думал, что это будет так просто!

— Ну и чего вы застряли, Голдштейн? Они совершенно не опасны!

— Не опасны?— с сомнением выдавил Энтони, смотря на извивающиеся прямо у ног профессора лианы Дьявольских Силков.— Что-то я читал совсем другое... Любое прикосновение воспринимается как угроза, крепкие и сильные лианы, при ударе размалывающие в пыль кости, медленное удушение а затем наружное переваривание жертвы в коконе...

— Эээ, нет,— рассмеялась Помона, ласково поглаживая усыпанную мелкими белыми цветочками лиану.— Это моя новая разработка — Охранные Силки. Меня, дай Мерлин памяти, пару лет назад попросили разработать растение-охранника для выходов потайных ходов. Он должен выглядеть устрашающе, но при этом не приносить вреда хозяину и его гостям. Отпугивать животных...

— А почему бы не использовать чары?— с сомнением спросил Энтони, уже более уверенно подходя к растению. Профессор Травологии передала ему трубку из которой он принялся поливать этот образчик магической флоры, счищая с него грязь и перегной.

Голдштейн и вправду не мог понять, зачем нужны такие сложности как выведение специального вида растений, если можно использовать чары, зелья или ритуал?

— Сей благородный лорд — параноик,— усмехнулась Спраут, окруженная зелеными побегами как коконом. Учитывая, что в книгах так изображают заживо пожираемую жертву Дьявольских Силков, по спине Энтони пробежали мурашки.— И он не хочет, чтобы по остаточным следам магии нашли его подземный ход, да и мало найдется безумцев, готовых влезть в место, облюбованное каким-то опасным растением.

— Логично,— вынужден был признать Энтони.

— Хотите попробовать?— кивнула Помона Спраут, проходя туда и обратно сквозь завесу зеленых лиан и побегов.— Это, хоть и не скажу, что приятно, но абсолютно безопасно!

Голдштейн тяжко вздохнул — лезть в сплетение зеленых ветвей не хотелось, но, похоже, придется. Должен же он без малейших сомнений рассказать Гархольду, что падать на Дьявольские Силки — ничуть не опасно, если их вырастила Помона Спраут?!

* * *

Кабинет Трансфигурации* * *

— Профессор МакГонагалл,— переглянувшись с Гархольдом, начал Терри.— А вы не могли бы рассказать о вашей магистерской работе?

Бут уже давно получил славу ученика, у которого всегда есть вопрос не по теме, так что это никого не удивило.

Когда четверо первокурсников решали, кто будет расспрашивать преподавателей на предмет особенных разработок, то Голдштейн взял на себя разведку в теплицах, Лайза — Снейпа, а Гархольд — собрата-гоблина и по совместительству их декана, то Терри был вполне не против пораспрашивать профессора Трансфигурации. Зная ее последовательный характер и отсутствие чувства юмора и особенной изобретательности (Минерва МакГонагалл славилась своим консерватизмом), Терри потратил пару часов в библиотеке, чтобы нвйти все ее хоть сколько-нибудь значимые статьи и диссертации.

Декан Гриффиндора была на редкость плодовита — более полусотни исследовательских работ и шесть абсолютно новых действий Трансфигурации, но все они оказались либо абсолютно бесполезными в среде пассивной защиты, не требующей непосредственного присутствия мага, либо, как например мгновенная трансфигурация воздуха, чересчур опасной. А Гархольд утверждал, что Коридор вполне проходим и с крайне небольшой подготовкой.

— И что же вам там интересно, мистер Бут?— слегка польщено произнесла преподавательница. Женщина, осмотрев подуставших от выполнения монотонных попыток по превращению шкатулки в кубок учеников, решила дать им возможность восполнить как запас сил физических, так и магических. Так что вопрос рэйвенкловца оказался весьма кстати.

— Я, после прочтения вашей статьи о "Трансфигурация Жизни — реальность или иллюзия?", где вы давали ссылку на эту магистерскую работу, пытался найти ее в Хогвартской и факультетской библиотеке, но все бесполезно,— Терри коротко пожал плечами, переглядываясь с гоблином. Ни слова лжи — он и вправду надеялся, что удастся обойтись без непосредственного разговора с профессором.— Вы же, как я понял, первая заговорили о превращении неживого в живое, как о "Трансфигурации Жизни"?

— Именно,— слегка покраснев скулами и самодовольно вскинув острый подбородок, произнесла Минерва МакГонагалл.— Скажу без лишней скромности, я считаюсь лучшим специалистом в этой области магической науки. А моя магистерская задевала проблему создания разумных големов. Или оживших статуй.

Гархольд ошарашенно покачал головой — это вполне могла бы быть ее часть защиты философского камня. И он сам бы никогда не стал бы столь откровенно — и при этом абсолютно недоказуемо — разузнавать нужную ему информацию. Похоже, он все-таки не зря доверился однокурсникам — сейчас у него было не только алиби и прикрытие на время самого похожа, но и приличный пласт информации о предполагаемых препятствиях.

Еще раз похвалив себя за правильное решение, гоблин вернулся к монологу профессора трансфигураций:

— Так вот, в древности, големов создавали артефакторы, подселяя в скульптуру какого-нибудь духа или элементаля. Как я знаю, Поттер если возможно — уточните,— МакГонагалл остановилась. рядом с партой ученика. В последнее время она часто баловала рэйвенкловца своим пристальным вниманием, видимо поставив целью привлечь его интерес к своему предмету.— Но гоблины, по-моему, до сих пор создают подобные сущности.

— Крайне редко,— слегка поморщился Гархольд, вспоминая этих охранников, оставляемых внутри особоохраняемых сейфов да тупых разнорабочих на нижних уровнях, что копали дополнительные туннели или добывали металл и уголь.— Они обычно или послушны, или умны.

— Вот и я заметила подобную закономерность, — кивнула профессор.— Плюс ко всему эта часть артефакторики была запрещена для практики людьми как часть некромантии и демонологии. Я училась на последнем курсе, когда разразился этот скандал...

Карие глаза женщины слегка затуманились, когда она начала вспоминать это время.

— Я как раз готовила аспиранскую для поступления в Академию, и темой ее была именно "Трансфигурация Жизни", пусть и в весьма упрощенном варианте. Вот я задумалась, возможно ли совместить ее приемы с чарами, подобными используемым в создании магических шахмат и других подобных псевдоживых предметов,— МакГонагалл присела на краешек своего стола, обводя взглядом притихший класс. Все — и рэйвенкловцы, и хаффлпаффцы, буквально затаили дыхание. Гоблин тоже внимательно слушал. Причем не только потому, что это могло пригодиться в затеваемой прогулке, но и потому, что впервые понял, чего же такого привлекательного находят люди в этой дисциплине.— Вам рассказывал профессор Флитвик об этих чарах?

— Нееет,— зачаровано произнесли Сьюзан и Ханна хором.

— Ну, тогда я немного залезу на его территорию,— задорно улыбнулась женщина.— И расскажу о них. Для того, чтобы сделать из резных фигурок двигающихся и дающих советы пешек, королей и слонов, надо смешать слепки разумов и прикрепить вместе с элементарной схемой-анализатором к предмету зачарования. Но тут входит в действие закон приложения магических сил по отношению к объему и весу, а силы среднего мага хватает на зачарование одного набора в день, действующего около двух лет.

— То есть, получается,— Гархольд быстро просчитал на обрывке пергамента.— Что средний маг может зачаровать статую в человеческий рост не дольше двух минут?

— Примерно,— согласно кивнула декан Гриффиндора.— А вот трансфигурированные сущности с элементарными навыками, способны свободно впитывать сырую магию, что открывает большие возможности по совмещению этих областей. Так что как магистерскую практику я создала шахматную доску размером с Министерскую площадь с фонтаном и фигуры в два человеческих роста, снабженные слепками из разумов крайне неплохих шахматистов. Правда у них была одна проблема...

Профессор замолчала, держа аудиторию в настоящем напряжении.

— Они плохо работают в команде и не реагируют на происшествия, выходящие за логику игры.

— То есть они практически бесполезны?— немного разочарованно потянул Эрни МакМилан, пожимая плечами и вскидывая брови.

— Ну почему же,— обиженно поджала губы Минерва.— Для защиты можно поставить слепок сознания воина. Правда невозможно сделать из такого идола мага или полностью самостоятельную и адекватную личность, но это, по-моему, даже к лучшему. Прекрасная замена запрещенным големам!

— А почему тогда ни я, ни Гринготтс, никогда не слышали о вашем изобретении?— пораженно выдохнул гоблин, видя просто невероятные перспективы в этих "Трансфигурациях Жизни".

— Ой,— махнула рукой профессор,— Мне как-то не до этого! А так ко мне и не приходили для решения вопроса о патенте...

Глаза гоблина засияли — похоже вопрос о первом деле ЭСАМА уже решен. Разве может рачительный гоблин пройти мимо такого лакомого кусочка? В мире магов уже давно стоял вопрос о руках для тяжелой работы, на которую были не способны домовые эльфы, а делать или покупать големов было запрещено еще полсотни лет назад. А изобретенные профессором МакГонагалл статуи вполне способны заполнить этот сегмент рынка. Зеленоглазый, удовлетворенно вздохнул, уже начиная прикидывать сколько придется вложить средств на первое время, и сколько чистой прибыли останется в казне их объединения. И на сколько процентов может смело претендовать именно он. И сколько акций пообещать профессору. И как...

А Терри, вернувшись к практике, записал несколько ключевых слов, по которым завтрашним вечером он восстановит свою речь. Трансфигурация Живого, статуи, слепки разумов, шахматы.

Дело, задуманное гоблином, хоть и продолжает источать аромат неприятностей, вырисовывается все четче и четче.

* * *

Библиотека Хогвартса* * *

— Падма, что у вас происходит?

Рэйвенкловка слегка удивленно при подняла брови, услышав вопрос сестры. Она знал, что ее однокурсники делают все на удивление тихо, так что знание Парвати было невероятным.

— Неужели,— говорит индианка, перелистывая конспекты по Зельям.— Все настолько заметно?

Пока все происходило незаметно, шевеление четверки ее не волновало, но если это уже видно студентам соседних факультетов, то стоит удивиться, почему их ложу до сих пор не запретили.

— Да нет,— усмехаясь, махнула рукой Парвати.— Я заметила кое-что странное и бросила кости.

Падма понимающе кивнула — у сестры лучше всего получались прогнозы настоящего и видения прошлого, в то время как ее часть Дара была возможность заглядывать в далекие картины зыбкого будущего. Так что за ребят можно было не волноваться — в Хогвартсе не было больше подобных гадающих. Все стараются научиться смотреть вперед, тогда как иногда полезнее оглянуться по сторонам. Падма бы, например, с удовольствием бы поменялась с сестрой талантами, но это невозможно. Ведь тогда бы она точно знала, что задумал Гархольд со своими приятелями, а не мучилась крайне неопределенными ответами, данными ей как картами, так и костями.

— Не знаю,— пожимает она плечами, смотря прямо в глаза сестре. Между их взглядами бушует такая магическая мощь, стремящаяся соединить двух близняшек в одно, что если бы ее увидел Гархольд в отражении своего кинжала, то постарался бы держаться от девочек подальше.— Но, как мне кажется, это и не важно... Карта Гархольда — она всегда в центре событий.

* * *

Кабинет Зелий* * *

— Профессор Снейп?— Лайза и Дафна осторожно приоткрыли дверь в подземелье. Слизеринке было просто жизненно необходимо принести профессору переделанное эссе, иначе ее средний бал окажется изрядно попорчен последним случайным Троллем. А Лайза, дружившая с Гринграсс еще с детства — бабушка часто была занята и отправляла маленькую девочку в гости к Дэмиану Гринграссу, своему племяннику — решила, что так убьет двух оборотней одним заклинанием, и подруге поможет и попробует разузнать что-то о том, какое испытание может придумать мрачный зельевар.

Для прикрытия Турпин взяла и свое последнее эссе, оценка которого ее не слишком устраивала, благо тема у него была вполне подходящая — "Охранные и ритуальные зелья. Классификация и виды".

— Да, мисс Гринграсс, мисс Турпин,— недовольно пробурчал маг, сидящий за столом, заваленном свитками.

— Профессор,— немного испуганная тяжелым взглядом Снейпа, звонко выговорила Дафна, подталкиваемая в спину подругой. Лайза небезосновательно считала, что если долго (хех!) тянуть гоблина за косу, то можно получить секирой по голове, так что надеялась, что все пройдет как по маслу.— Я принесла исправленную работу...

И подала свиток Снейпу. Тот, взяв свиток из рук Гринграсс, вскинул правую бровь и удивленно-насмешливо протянул:

— И с чего вы, милые леди, взяли, что я буду тратить свое время на повторную проверку ваших сочинений, если вы не соизволили потратить немного своего времени на достойную работу вовремя?— Но, взглянув на едва не плачущую Дафну, которой крайне не хотелось возвращаться к отцу — талантливому зельевару — с низким средним балом по этому предмету, он только махнул рукой. Северус Снейп никогда не умел обращаться с расстроенными девочками. Он моментально терялся и старался покинуть помещение — но сбегать из собственного кабинета было бы по меньшей мере нелепо.— А вы, Турпин, что за тему переписывали? У вас же, как я помню, Троллей нет?

— Зато есть Удовлетворительно,— невинно улыбаясь и подталкивая по столу пергамент, сказала рэйвенкловка.

— Удовлетворительно — это положительная оценка,— въедливо уточнил Снейп, понимая, что ему не избавиться от девочек, пока он не проверит их работы. Он еще раз окинул взглядом гору пергаментов, и тяжко вздохнул. Похоже, снова придется брать на себя ночные дежурства — так хоть голову можно будет проветрить в бессонные ночи, после проверки кошмарных сочинений учеников на тему Зельеварения.— И почему именно Охранные Зелья? По-моему на редкость бесполезный раздел, чары в этом отношении куда полезнее! От вас, мисс Турпин, зная вашу достопочтенную бабушку, я ожидал большего прагматизма.

— А мне кажется, что Охранные зелья очень удобны...

Снейп только презрительно фыркнул, откладывая в сторону два свитка. Лайза весьма и весьма растерялась — она ожидала совсем иного течения разговора, и сейчас судорожно старалась сообразить, чем же мог защитить "вещь" профессор Зелий.

— А что бы вы применили, если не Зелья?— решила спросить в открытую Турпин, надеясь, что профессор воспримет это только как интерес рэйвенкловца.

— Заклинания, чары, зелья — все это прах по сравнению с умом, интеллектом и знаниями,— снисходительно пояснил мужчина.— Уж от рэйвенкловки ожидал полной поддержки по этому вопросу.

Лайза непроизвольно покраснела, но все равно упрямо смотрела на преподавателя, ожидая ответа.

— Так вот я бы, вместо элементарнейшего Охранного Зелья,— Снейп стукнул длинным указательным пальцем по свитку Турпин.— Поставил бы какую-нибудь обманку или логическую ловушку, усиленную как чарами, так и зельями. Это дает комплексный подход к охране, а это именно то, чего незваный посетитель ждет меньше всего.

— Шкатулка со вторым дном?— отмерла Гринграсс.

— Именно, юные люди,— кивнул Северус Снейп, обнадеженный тем, что слезы его подопечной (а мужчина всех слизеринцев считал «своими») так и не пролились, и был готов рассказать все что угодно, лишь бы она позабыла неприятности и поскорее бы оставила его в покое, забрав с собой и свою любопытную подружку. — Если не с третьим.

— А еще… — начала была Лайза, но профессор Зелий остановил ее резким жестом.

— Все, мисс Гринграсс, мисс Турпин! Если вы все еще питаете надежду на то, что я буду читать ваши опусы, в которых вы изгаляетесь над прекрасной наукой Зельеварения, то советую вам немедленно исчезнуть!

Уже потом, когда не только ушли две девочки, но и две пачки бездарных переписываний учебника от зверинца имени Гриффиндора получили свои Тролли, разбавленные редкими положительными оценками (ведь удовлетворительно — это положительная оценка), были проверены, Северус задумался над тем, каким странным был этот приход Лайзы Турпин. Эта рэйвенкловка не страдала над каждой оценкой, да и средний балл у нее был достаточно высок, и если бы это не была бы ученица Флитвика, причем из тех девушек, которых абсолютно не интересуют опасные забавы, то он бы решил, что она что-то пыталась у него выведать...Чего же надо было подружке Джеймсовского щенка?!

— Поттер,— вдруг осознал маг.— Поттер?! Опять Поттер!

* * *

Выручай-Комната* * *

В среду вечером четверо рэйвенкловцев, все предыдущие дни не вспоминая в разговорах заключенного договора, собрались в уютной гостиной, предоставленной для них детищем Ровены Рэйвенкло.

— Итак, подведем промежуточные итоги,— важно, явно подражая дяде-аврору, произнес Терри.

— Как мы предполагаем, в создании Запретного Коридора участвовали,— Гархольд взял в руки мелок и начал писать имена на пустой стене, обитой орехом.— Хагрид, профессора Спраут, Флитвик, МакГонагалл, Снейп и Квирелл, а так же, наверное, и сам директор Дамблдор...

Когда все имена были написаны, гоблин сразу же подписал под именем лесника кличку его цербера.

— Ну да,— кивнул Энтони, подходя к импровизированной доске.— Первый слой защиты, он же, предположительно, испытание Помоны Спраут, поставлен, в общем, просто чтобы отвадить и испугать нечаянных искателей приключений. Я предполагаю, что между третьим и вторым этажом находится безопасный вид Дьявольских Силков...

— А такое бывает?— в голосе Лайзы явно слышалось сомнение.

— Если за дело берется профессор Спраут, то да!— с нескрываемым восхищением заявил Голдштейн.— Тебе, Гархольд, надо будет просто расслабиться и не противится лианам!

— Это извращение,— поморщился гоблин.— А если они начнут меня жрать?

— Тогда — сопротивляйся,— пожал плечами Энтони.— Я научу тебя прекрасному заклинанию, которым прижигают побеги...

— Адское Пламя?— ехидно потянул Зеленоглазый, смотря на то, как под именем профессора Травологии появляется копия гравюры с Дьявольскими Силками. По старой традиции, прямо в центре, с особой нежностью и точностью был изображен пожираемый заживо неаккуратный волшебник.

Энтони, заметив, куда направлен взгляд однокурсника, пожал плечами:

— Другой не было. Но поверь мне, ничего не случится! Учитывая с какой любовью профессор говорила об этой своей работе, она не упустит возможности проверить Охранника в действии...

— Сумасшедшие маги, сумасшедшие люди! — простонал Зеленоглазый.— Если уж надо использовать лианы, то почему именно самые мерзкие плотоядные...

— Так,— хлопнула рукой по стене Турпин, останавливая намечающуюся дискуссию.— Испытание профессора Снейпа, скорее всего, призвано не столь проверить силу грабителя, сколько задержать его... Это, предположительно логическая загадка, плюс один или два сигнальных контура.

— Ну с этим я справлюсь!

— Если только логика не будет сугубо человеческой,— поправила сережки Турпин.

— Профессор Снейп — человек?— в показном удивлении всплеснул руками Терри, все еще не простивший зельевару последнее Отвратительно.

— Мое дело сказать,— фыркнула Лайза.

— Ладно-ладно,— усмехнулся Бут, уступая оккупированный диванчик девочке.— Ну, профессор МакГонагалл явно оживила статуи. Но вот что с ними делать? Играть в шахматы, сражаться, трансфигурировать в табакерку?

— Получше наточить и укрепить секиру,— мрачно хохотнул гоблин, представляя как разлетаются мелкими камешками фигуры каменных воинов.

— Можно и так,— кивает Бут.— Так, что осталось? Флитвик, Квирелл и Директор?

— К декану пойду прямо перед походом,— задумчиво сказал Зеленоглазый.— Обманывать собрата не стоит и пытаться, как и заставлять выбирать между Долгом изгнавшего его Клана и Долгом перед вождем-начальником. Он сможет лишь протянуть время перед тем, как доложить Дамблдору.

— Вызнавать что-то у директора — дохлый номер,— добавил Голдштейн.— А вот Квирелл...

— Нет!— резко обрывает однокурсника Гархольд. Он не желал подвергать людей такой опасности.— Я сам...

— Разрыв ауры, да, Поттер?— ехидно тянет Турпин, переглядываясь с мальчишками.

Гоблин только мрачно хмыкнул, слегка жалея, что учится на Рэйвенкло. Маленькие люди здесь были на удивление умными. С другой стороны...

Гархольд обвел взглядом стену. Он не ожидал, что пойдет за философским камнем, имея столько полезной информации! И даже если она не пригодится, и испытания будут абсолютно иными, то заметки о характере самих преподавателей и их научной деятельности смогут помочь найти ответ.

"Скоро",— думает Гарри Поттер.

"Скоро",— вторит ему, кутающийся в десяток одеял, Лорд Судеб Волдеморт.

* * *

Заброшенный класс* * *

— И почему это должна делать именно я?— устало спросила Лайза, переводя злобный взгляд с неаппетитно выглядевшего варева на отвернувшихся однокурсников.

— Эээ, это был жребий?— как-то неуверенно протянул Терри, пряча аж три короткие палочки, зажатые в руке.

— Я чувствую здесь подвох,— мрачно сказала девушка, кидая в серую вязкую жидкость пару черных волосинок.— И если я узнаю, что это так, то я отомщу!

— Злая ты, Турпин,— заявил Энтони, следя за листом пергамента, на котором должно было появиться сообщение от Гархольда, запускающее их операцию по прикрытию похода за философским камнем.— Мы все рано или поздно выпьем эту гадость, просто ты будешь первой!

Рэйвенкловцы не говорили на эту тему, но Голдштейн был уверен, что все в их троице уже догадались о том, что именно ищет Поттер для банка. В конце концов это не сложно — знаменитое ограбление Гринготтса, статьи о котором подозрительно часто рассматривал гоблин, ворон Фламелей, летающий к Паркинсон, и Гархольд, почему-то начавший с ней общаться. Может, были и еще какие-то кусочки головоломки, но Энтони хватило и этих.

Да и личность того, кого так опасается Поттер, вычислить оказалось не так уж сложно — в сказку о выжившем после встречи с Древним Квирелле могли поверить только магглорождённые младшекурсники, ещё плохо знакомые с реалиями Магического мира, остальные же знали, что от прокола ауры ничего не поможет, и Министерство выплачивает обречённому приличную сумму на "последние дни жизни", а у профессора ЗоТИ мантии явно знали лучшие времена! А вот Одержимому вполне пригодится философский камень, если он искренне желает выжить при разделении сущностей, так как артефактов, способных минимизировать потери при этом безумно сложном процессе, меньше, чем пальцев на одной руке.

Что за безумец решился на это, и почему профессора не реагируют на такое явное пренебрежение правилами безопасности, Голдштейн не знал, но одна идея у него была. Но голландец предпочитал держать ее при себе — информация была слишком опасной и пока абсолютно недоказуемой.

— Скоро там?— раздраженно поинтересовалась Лайза, явно переживающая за операцию "Поговори с Флитвиком и сбегай за философским камнем".

— Не знаю,— покачал головой Терри, заглядывая в пустой лист.— А, хотя нет... Пора начинать!

На листе медленно проявилось одно-единственное слово — "Старт".

Из маленького заброшенного класса вышли трое — Энтони Голдштейн, Терри Бут и... Гарри Поттер.

* * *

Личные покои профессора Флитвика* * *

Гархольд нервно переминался около небольшой двери, ведущей в покои декана. Все-таки не слишком хотелось открыто сообщать, пусть и родичу, о намерении не только нарушить планы директора, но и, возможно, изрядно испортить шансы факультета на Кубок, если он и его однокурсники где-нибудь просчитаются. Да и сказать, сколько у Флитвика от гоблина, а сколько от человека было крайне сложно.

Хотя шутки у него были весьма ничего!

Старый полугоблин, по извечной, вплавленной прямо в кровь, вредности и ехидству, сделал крайне удобную дверь.

Для себя.

То есть точно под рост высокого гоблина.

Как сюда входит, например, Дамблдор, отличающийся весьма немалым ростом даже для человека, Гархольд плохо представлял, но картинка заползающего на карачках директора еще долго будет греть душу Зеленоглазого. В то, что хитрый Флитвик не заставил того хотя бы раз навестить себя в личных покоях, Гархольд верил еще меньше чем в деда, страдающего благотворительностью.

Правда лично для него эта дверь была вполне подходящего размера — правда только пока. Осмотрев косяк дубовой двери, находящийся дюймов на десять выше его макушки, Гархольд тяжело вздохнул. За год он ощутимо вытянулся, и после Йоля его родным пришлось делать полную перестройку дома. Хорошо хоть большинство переходов в подземельях Гринготтса были рассчитаны на драконов, а то бы Зеленоглазый, и сейчас чувствующий себя не слишком уверенно, окончательно сник. Ощущать, что ты приносишь близким столько неприятностей — не самое лучшее чувство на свете.

А значит, он просто обязан решить проблему банка с Фламелем как можно скорее. Может этим он хоть немного поможет Клану и хотя бы частично расплатится за то, что его до срока приняли в Охотники.

— Профессор?— решившись, все-таки постучал гоблин, прежде чем войти в приоткрытую дверь.— Можно с вами поговорить?

Небольшой коридорчик, обитый светлым березовым деревом, был пуст, но буквально через пару секунд на голос мальчика из-за гобелена выплыла низкого роста пожилая леди. У нее были высокие скулы и твердый волевой подбородок, выдававший в ней сильную и упрямую личность, а бледно-голубые глаза незнакомки смотрели спокойно и слегка заинтересованно.

— О, ты студент Фила, дорогой?— спросила она неожиданно молодым и звонким голосом. Гархольд рассеяно кивнул, пытаясь понять, кем может быть эта женщина.— Наверное, Гархольд Поттер? Он предупреждал, что ты можешь зайти!

— А где сейчас профессор Флитвик?— ситуация положительно переставала нравиться гоблину.

Когда он сегодня утром узнал, что Альбус Дамблдор отправился в Министерство, Гархольд только обрадовался лишнему времени на поиск философского камня. В тот момент это вовсе не было подозрительным, так как Директор в последнее время очень часто навещал Министра — и Зеленоглазый небезосновательно подозревал, что он этому главная причина. Оба мага — директор и Министр — все еще не теряли надежды вырвать его из объятий родителей и семьи, но пока, Слава Предкам, так ничего и не нашли. Когда узнал, что МакГонагалл, Спраут и Вектор уехали на семинар, слегка удивился такому счастливому совпадению, сейчас же явно чувствовал удавку, стягивающуюся у него на горле.

— О, у Фила новый этап разборок с батюшкой,— махнула рукой, как догадался Гархольд, супруга чародея. Он и уже забыл, что декан женат. Элен Деренштайн-Флитвик, в отличии от, например, мистера Спраут, была особой весьма домашней, и гоблину до этого момента не встречалась.— Вот буквально сегодня новый вызов поступил. За мою руку, представляешь, милый? Да кому моя морщинистая рука и слабое сердце нужно-то?

Гархольд почтительно слушал, стараясь не представлять, сколько лет батюшке этой пожилой особы.

— Да ладно, заговорила я вас,— улыбнулась женщина, открывая ключом небольшую комнатку справа.— Заходи, милый. Фил сказал, чтобы все новости записывали вон на том пергаменте. Как приедет — сразу же проверит, уж я прослежу.

Ситуация становилась совсем странной, но рэйвенкловец все же вошел в кабинет, понимая что настоящий гоблин от опасности не бежит.

Все это было совсем не в характере декана, как и любого другого вменяемого гоблина — давать доступ к личным бумагам постороннему (Гархольд не тешил себя иллюзиями — их с Флитвиком родство было настолько дальним, что можно было не принимать в расчет). И уж если он на это идет, то скорее уж ставки в деле крайне высоки.

Гархольд старался пристально смотреть по сторонам, надеясь найти подсказки, которых профессор просто не мог не оставить. Видимо этот вызов стал удобным поводом для того, чтобы официально заявить, что ничего не знал о происходящем — Зеленоглазый давно догадался, что декан в курсе не только задумки Дамблдора, но и его, Гархольда, в ней предположительного участия. И Флитвик не мог не понимать, что Зеленоглазый это осознает в первые же минуты. А значит, здесь есть еще что-то.

Самое пристальное внимание гоблин уделил письменному столу. На нем аккуратной стопкой лежали бумаги. Причем один листок, словно бы случайно выпав из нее, валялся прямо поверх искомого пустого пергамента. Аккуратно, так, чтобы не заметила миссис Флитвик, Зеленоглазый подтянул эту записку к себе. На желтоватом пергаменте знакомым, похожим на клинопись, почерком поверх изображения замочной скважины и крылатого ключа, было написано несколько заклинаний. Акцио — во время дополнительных занятий с факультетом профессор учил их этому заклинанию и теперь Гархольд понял почему, и Вингардиум Левиоса. Он не идиот, чтобы считать это случайностью, а значит...

"Спасибо, профессор"— улыбнулся гоблин, оставляя пергамент девственно-чистым. Нельзя же доверять сведения о философском камне и Волдеморте бумаге? Даже если его поймают — и Флитвик, и факультет останутся чистыми. А если не поймают, то и того лучше — никаких следов ведущих к Гархольду Зеленоглазому лучше не оставлять.

И кто считает самыми хитрыми слизеринцев? Самые хитрые — это гоблины! Как изящно обошел профессор Флитвик проблему оповещения директора! Браво, профессор, браво! Вы — настоящий гоблин.

— Знаете, фрау Флитвик,— говорит Гархольд, продвигаясь к двери.— Я, наверное, подожду вашего супруга в гостиной...

* * *

Комната зеркала Еиналеж* * *

Волдеморт поежился, ползая по полу и вычерчивая на нем руны и звезды. Он еще не потерял разум, чтобы сразу же соваться к неизвестному артефакту. Слава Мерлину, что у него теперь достаточно времени на все нужные действия — Дамблдор уехал в Министерства для еще одной безнадежной попытки выцарапать своего героя из жадных лапок гоблинов. Как человек не раз боровшийся с ушлыми созданиями за каждый кнат из своих сейфов, он мог утверждать — отнять что-то у Гринготтса нереально.

— Так-с,— увлеченно рассматривал выявленные результаты Темный Лорд, отодвинув заику-Квирелла на задний план.— Похоже редкостная мерзость! Да что ты там бормочешь, Квирелл!

— Э-эт-т-то Еи-и-и-н-на-л-ле-ж-ж,— попытался объяснить мужчина, но если бы их сознания не были соединены, то Волдеморт вряд ли бы понял хоть что-то.

— Да нет,— неуверенно потянул Лорд.— Дамблдор бы не стал бы играть с такими артефактами! А, учитывая, что он планировал притащить сюда Поттера...

Но судя по всему это все-таки было именно оно. Проклятое зеркало Еиналеж, созданное из древней твари — полуразумной и вечно голодной. Создавая видения идеальной жизни, исполнения сокровенных желаний, это тварь питается душами и надеждами пленников. Какой-то маг времен королей Кельтики поймал ее и, привязав к отполированному куску бронзы, превратил в артефакт — зеркало Еиналеж. Какая ирония в этом названии — Желание наоборот... Двойной смысл, логическая шутка, которые так любит Волдеморт. Не только намек на то, что зеркало все отражает наоборот, но и предупреждение тем, кто, заглянув в его глубь, увидел рай — оно лжет, и получишь ты лишь боль и мучительную смерть, прикрытую ложным флером сладостных видений. Тот сумасшедший король, что считал смерть у глади Еиналеж — милостью, наверное, не знал боли от терзаемой души, не знал страха от потери собственной сущности, памяти и мыслей. Темный лорд же предпочел бы долгую, растянутую на месяца, смерть в застенках Инквизиторского Корпуса Святейшего Ватикана.

— Ладно, сейчас проверим,— скривился Волдеморт, кидая на зеркало, которое сейчас притворялась изысканной венецианской стекляшкой в барочной раме, несколько связок диагностирующих чар. Но в глубине души он уже знал — там именно Еиналеж. И что делать, если старый дурак умудрился поместить камень в саму плоть твари, в условиях ограниченного времени мужчина не знал.

* * *

Запретный Коридор* * *

Гархольд крайне скептически смотрел на старающихся уползти от света лианы Силок. Маленькие дощечки, украшенные рунами света и прицепленные на веревочки, освещали не хуже Люмоса, но не оставляли следов очевидной магии, да и при проверке палочки (единственном более-менее адекватном и принимаемым судом способе доказать реальность магического действа) тот слабый магический импульс, необходимый для их активизации, не определялся, как заклинание.

— Я сумасшедший,— сглотнул гоблин и, покрепче перехватив секиру, прыгнул вниз.

Дойти до Запретного Коридора, усыпить Пушка купленным по совиной почте кристаллом с песнями Селестины Уорбек было невероятно просто. Скрывшись под мантией-невидимкой, Гархольд спокойно скользил мимо учеников, портретов и Филча. Последний вообще повел себя крайне странно... Неужели, тоже работа директора? Он абсолютно не обратил внимания на шипящую в пустоту миссис Норрис, которая. как все кошки. чихать хотела на дезилюзионные чары и мантии невидимки, да еще и побранил за плохую работу! Чудны ваши дела, великие Предки!

Над Аллохоморой Зеленоглазому пришлось немного попотеть, но дверь, пусть неохотно, но открылась. Меткий бросок — и огромная мохнатая туша ласково похрапывает, дергает лапками и заливает. слюнями пол. Гоблину даже подумалось, что это система полива Силок, произроставших, по мнению Голдштейна, между этажами. Либо папочкой этой псинки был незабвенный Клык — а что, вполне реально. И объясняет, откуда у Хагрида цербер...

Извивающиеся лианы жестко обхватили мальчика за талию, обвивая тело плотным коконом, сдавливая грудную клетку и живот. В общем, Гархольд явно представлял из себя каноничную картинку из учебника Гербологии — "Идиот-маг, пожираемый Дьявольскими Силками", правда чудовищный плющ не стремился начать переваривать свою жертву — сок, выделяемый бутонами лиан, не давал того характерного острого запаха, свойственного всем растениям, переваривающим животную пищу снаружи. Да и сами лианы стремились, скорее, протащить его сквозь, чем затащить в самую толщу у стен. "Похоже Энтони все же прав, и мне не придется оставлять столь явные следы своего присутствия в самом начале пути",— подумал гоблин, падая вниз, отпущенный хищными ветвями в паре метров от пола. — "Недоработка!".

И резко подхватил себя Левиосой, группируясь для более мягкого приземления. Мантия, на которую он и подвесил простейшие чары полета, буквально врезалась в тело, тормозя падение и оставляя еще пару синяков к уже приличной коллекции, подаренной детищем Помоны Спраут. Но, к счастью, чары неплохо помогли и, несмотря на немалую высоту и приличный вес снаряжения, гоблин приземлился более или менее мягко.

— Силки-то, может и не сожрут, Энтони,— мрачно пробурчал Гархольд, потирая ушибленный бок и экзаменуя любимое оружие на предмет царапин и вмятин.— Но вот о том, куда они отпустят посетителя, твоя Спраут не подумала!

Тихое бормотание гоблина, несмотря на то, что произносилось под нос, мигом разнеслось по мокрому коридорчику. Зеленоглазый подозрительно скривился, пытаясь представить, в какой части замка он должен находиться. И здесь ну никак не могла появиться вода, если где-нибудь не прорвали трубы, что абсолютно невозможно, так как канализационная система Хогвартса построена на магических порталах и очистителях. А несколько труб имеют скорее стратегический, чем общественно-полезный характер.

— Плакса Миртл что ли снова разрыдалась?— пожал плечами Зеленоглазый и пошел вперед, спасибо Высшим, что проход был один.— Вот Черный!

Прямо на щеку Гархольда упала большая, пахнущая болотом капля. Мальчик вытер ее рукавом, поморщился и мысленно плюнул на мантию любителю красивых декораций. Кто мог создать настолько большое иллюзионное пространство в самой плоти волшебного замка, Гархольд догадывался, так что искренне надеялся, что Альбусу Дамблдору сейчас хорошо икается.

Наконец, после бесцельно потраченных пяти минут, когда рэйвенкловец уныло шел по коридору поминутно оглядываясь и замирая, он подошел к большим дверям. Внимательно осмотрев их в отражении своего кинжала и не обнаружив ни одного заклинания или руны, кроме остаточных следов трансфигурации, Зеленоглазый медленно толкнул створки внутрь.

Раздался противный скрип. Во мраке нового зала медленно, торжественно разгорались огни факелов, и в их золотистом неровном свете выступили вперед мрачные фигуры воинов.

— Вот послали Древние любительницу шахмат,— пробормотал сквозь зубы гоблин, примеряясь секирой в сторону шахматной пешки. Играть он не собирался...

К его плечу прикоснулась чья-то тяжелая рука. Нащупав в кармане палочку, Гархольд медленно повернул голову, припадая на правую ногу. За его плечами стояли два слона-рыцаря, намекающе положив руки на рукояти мечей. Гоблин мгновенно оценил как рост противников — каменные фигуры не уступали в размерах Самайновскому троллю, так и количество предполагаемых соперников — и белые, и черные действовали вполне согласованно против общей угрозы, и, что самое главное, размеры оружия — оба клинка весьма превосходили в росте самого гоблина, не то что его фамильную секиру.

Гархольд аккуратно поднял руки, показывая, что согласен принять правила этого испытания.

Черный король переглянулся со своим соперником, и они одновременно кивнули своим воинам. Фигуры медленно занимали свои места на гигантской игральной доске. Мрачно переглянувшись, два короля уставились на мальчика. Гоблин указал на белых — он не настолько хорошо играл в шахматы, чтобы пренебрегать даже таким мелким преимуществом.

Белый король ехидно усмехнулся — ну или так показалось Гархольду в неясном свете факелов. Гоблин только устало махнул рукой, заменяя собой ферзя.

Не сказать чтобы Зеленоглазый не умел играть в шахматы — в Магическом мире это умение уже давно стало одним из основных в обучении наследников чистокровных Родов, наряду с этикетом, танцами, фехтованием и рисованием. А сотрудникам единственного банка просто жизненно необходимо ни в чем не уступать клиентам, вот дед и учил Гархольда правильно переставлять фигурки. Но дальше десятка заученных партий обучение не пошло — гоблин неплохо мог разыграть пару дебютов, но даже против Синдорнха он мог рассчитывать только на ничью. А уж дед и вовсе стал недосягаемым идеалом. И дело даже не в том, что Гархольду не хватало ума или сообразительности, терпения и памяти — вовсе нет, просто учиться играть у мастеров, не умеющих поддаваться, было трудно, неприятно и начисто отбивало интерес к этому виду спорта. У него не было особого таланта, Гархольда всегда больше интересовала жизнь, чем любая игра, так что азарта мальчик не чувствовал, и шахматы остались исключительно необходимой, но нелепой забавой.

Пешка выдвинулась вперед.

Зеленоглазый не стал мудрить — все-таки он не слишком хорошо играл, чтобы надеяться выиграть у фигурок, трансфигурированных и зачарованных Минервой МакГонагалл честно. Он не особо задумываясь двигал фигуры на доске, не слишком жалея попадавших под удары черных, хотя и он разбил в пыль всадника и пешку — его целью было провести себя-ферзя на другую сторону доски. А уж там...

Мальчик четко видел там дверь и, уже проверив на чары, уверился, что на ней нет и следа волшебства, а значит, он вполне сможет проскочить в следующую комнату с края доски.

— Вот Предки,— выдохнул Зеленоглазый, когда в шаге от него остановился гигантский пехотинец, намекающе положив руку на меч. Получить этой каменюкой по голове ему очень и очень не хотелось... Гархольд передернулся. Нет, он, конечно, не собирался стоять столбом как остальные фигуры, но сражаться с кучей гигантских каменных големов, пусть даже туповатых, ему не хотелось.— Надо бежать по-быстрее!

Гоблину повезло — он вполне мог за два хода проскочить к последней линии и броситься к двери, из-под которой приветственно пробивался белый свет. Первый ход — и Черный Король начинает волноваться. Ход Гархольда не логичен, не просчитан, чью бы личностную матрицу не подсадила в него профессор Трансфигурации, потому что не несет в себе победу, но рэйвенкловцу она и не нужна. Его цель — не честная победа над разумом каждого преподавателя, а философский камень, и он не стесняется обманывать, если это нужно для дела. Белый Король — молчаливый как и остальные — смотрит на него с ужасом, кидает в спину Зеленоглазому свой скипетр, он не понимает задумки игрока... И это его очень беспокоит. Не меньше чем Черного. Тот начинает перестраивать рисунок своей атаки, надеясь перехватить наглого ферзя. Король не боится — вокруг его фигуры достаточно воинов, чтобы шах наглеца так никогда и не стал матом, но уверенность Гархольда поколебала и камень. Шахматный король вглядывается в доску, стараясь рассмотреть какую-то упущенную деталь, что-то, что заставило противника ринуться в самоубийственную атаку... И это его ошибка.

Гархольд, стоя в шаге от свободы, прекрасно рассмотрел призрачную стену, которая была призвана не выпустить игрока с доски до окончания партии, но заканчивалась эта преграда всего в двух метрах над доской. Действенная преграда для ребенка — и совершеннейшая чушь как для взрослого мага, так и для него. Гоблин приседает и, резко вспрыгнув на пешку, бежит по плечам фигур в сторону Черного Короля. Тот все еще смотрит на доску, поэтому Гархольд легко срубает ему голову и перепрыгивает через прозрачную стену. Фигуры зачарованно застыли. Но как только стопы гоблина коснулись пола, призрачное марево защиты мгновенно растворилась. Гархольд сглотнул.

Еще пару секунд и скульптуры, и мальчик следили за слетевшей с плеч головой Черного Короля, на которой застыло выражение искреннего удивления. Пару раз перевернувшись на каменных плитах, голова замерла прямо перед ногами мальчика, оскалилась и крикнула:

— Поймать нарушителя!

И Гархольд кинулся бежать. Тяжелые шаги каменных гигантов трясли пол, с потолка падали мелкие камешки, а мерный скрип жестких суставов словно бы наполнил собой весь зал. Зеленоглазый чувствовал как медленно, но верно, расстояние между ним и его преследователями уменьшается — МакГонагалл сделала вполне качественные фигуры, учтя особенности человеческого организма — так что предпочел прибавить скорость. Вот в этот момент он вполне искренне проклинал свою запасливость, но кинуть снаряжение не позволял здравый смысл — причем не столь жалко вещей как не хочется оставлять столь явные улики. Слава Предкам, дверь оказалась не заперта, так что Гархольд мгновенно скользнул за нее, лишь почувствовав, что кто-то вспорол на его спине мантию.

Мальчик уперся руками в колени и тяжело задышал, восстанавливая дыхание. Три испытания позади, осталось еще столько же. Надо двигаться дальше.

— И ты тут, Поттер? Не ожидала от тебя!

Перед гоблином, в окружении летающих ключей, стояла Гермиона Грэйнджер, уперев руки в бока.

— За что, Великие?!

* * *

Комната с ключами* * *

— И ты здесь, Поттер? Вот уж не ожидала!— сказала Грэйнджер, удивлённо глядя на рэйвенкловца.— Ты тоже понял, что кто-то хочет украсть философский камень директора Дамблдора?

Гоблин смотрел на девочку со странной смесью раздражения и обреченности, просчитывая все возможные развилки и повороты. Ошарашить и бросить ее здесь — не выход, хоть и очень привлекательная идея, учитывая, что компания ему совсем ни к чему. Не зря же он потратил столько сил, чтобы отвести от себя всякие подозрения, а из памяти этой магглорожденной зазнайки можно будет с легкостью достать его образ. Обливиэйт он накладывать не умеет, так что, похоже, ему придется тащить ее за собой, а там уж думать, что делать с этой любительницей совать нос в чужие дела.

— Во-первых, он не директора, а Фламеля, а во-вторых... Откуда знаешь про камень?— гоблину и вправду было интересно откуда — ведь она, в отличие от его однокурсников, воспитывалась в маггловском мире и про Фламелей не слышала, ворона их, Мунина, явно не знала.

Похоже, ему все-таки придется отдать должное ее интеллекту.

— Хагрид сболтнул про Николаса Фламеля, а дальше догадаться было не сложно,— горделиво вздернула курносый носик девочка. Она явно гордилась своим умом, и Гархольд не мог отрицать, что повод был.— А там, проследив, узнала, что Снейп...

— Идем, Грэйнджер, хватит болтать,— недовольно пробурчал Поттер, оглядывая бушующее море летающих ключей. Все оказалось до банальности просто — девочка так и осталась одиночкой, и гоблину хотелось надеяться, что здесь все-таки нет руки вездесущего Директора. Хотя не мог же Дамблдор верить, что Зеленоглазый не подстрахуется от назойливого внимания? Или старому пауку достаточно знать, как пройдет встреча двух "вечных врагов"?

Гархольд нащупал в кармане один неплохой амулет, наполненный магией Подземелий до краев так, что она вот-вот хлынет наружу. Но это на крайний случай, если он не сможет деактивировать чары куда более простым методом.

— Дурак! Я тебе говорю, что там может быть Снейп, а он опасен, ты что, совсем без башни?!— Возмутилась девочка, хватая Зеленоглазого за плечо. Гоблин поморщился и, резко дернув рукой, убрал конечность гриффиндорки с тела. Та, ничуть не расстроившись, продолжила.— Надо подготовиться!

— Причем тут Снейп, Грэйнджер?— устало спросил Гархольд, оборачиваясь к возмущенной девочке. Каким образом там может оказаться декан Слизерина, если за его передвижениями следит Энтони и готов сообщить о незапланированных перемещениях по пергаменту, Зеленоглазый не знал. Как и того, с чего эта девчонка вообще взяла, что зельевар замешан здесь больше, чем прочие преподаватели.

— Он — Пожиратель, Поттер,— как маленькому объяснила ему Гермиона.— А значит слуга Волдеморта! А кому кроме него может понадобиться философский камень!

— Не вижу твоей любимой логики,— скривился Зеленоглазый, облокачиваясь на каменный куб, к которому были прислонены метлы. Видимо, одним из вариантов прохождения этого испытания были безумные полеты за искомым ключом. Как отыскать его в этой шелестящей массе, Гархольд не понимал.

Зеленоглазый снова посмотрел на девочку. Нет, гриффиндорка правильно сделала выводы о камне и похитителе, но мысль ее блуждала как-то странно.

— Философский камень нужен любому амбициозному существу как источник золота и вечной жизни!— усмехнулся он.— И вообще, откуда такие знания биографии наших преподавателей?

Сам Гархольд прекрасно знал всех, кто попал под гребенку Министерства в прошедшей войне — но это он, сотрудник банка Гринготтс, которого учили на делах о конфискации имущества, штрафах и выкупе семейных ценностей Пожирателями, а вот откуда это выкопала Грэйнджер— неизвестно.

— Газеты, Поттер, это просто кладезь информации!— выставила вверх палец девочка, смотря на Гархольда с явным чувством превосходства.

— Вот книжный червь,— еле слышно пробормотал гоблин, представляя сколько макулатуры пришлось перелопатить этой упрямой гриффиндорке, прежде чем она добралась до статей об арестах Пожирателей. Но такое упорство это заслуживало уважения.— Ладно, Грэйнджер, отложим полное опровержение твоей безумной теории на потом, а сейчас — вперед! Акцио ключ от двери передо мною!

— Откуда знаешь это заклинание?— спросила гоблина Грэйнджер, с интересом наблюдая за тем, как мальчик, с силой сжимая в руках вырывающейся ключ, впихивал его в замочную скважину. Тот сопротивлялся изо всех сил, явно собираясь продать свою жизнь подороже.

— Профессор Флитвик научил,— пыхтя, ответил Гархольд. Даже тот минимум общения, что был у него с Грэйнджер, ясно показывал, что в условиях малого времени ей лучше отвечать — пока у девочки заняты мозги, она не мешает гоблинам считать золото.— На дополнительных занятиях.

— А почему нам об этом не говорят?— возмутилась девочка.

— Потому что это факультетские курсы,— ключ наконец-то впихнулся, и Гархольд открыл дверь.— А теперь замолчи! Кто его знает, что за чудище сидит за нею...

И словно в ответ Зеленоглазому раздалось странное шипение, перемежающееся пощелкиванием и шорохом.

— Вот Предки удружили,— замерев, еле слышно выдохнул гоблин, обхватывая ладонь гриффиндорки, замешкавшейся у него за спиной. А вот взгляд мальчика не мог оторваться от серебристо-синей чешуи скользящих тел. Зеленоглазый хотел было отступить в предыдущую комнату, чтобы сообразить, как лучше справиться с этой напастью, но позади раздался характерный щелчок захлопывающейся двери, а наглый ключ — помятый, но не сдавшийся — насмешливо проскользил мимо ребят к потолку, явно гордясь своей далеко не мелкой местью. Гоблин скривился, но все еще старался даже не дышать лишний раз — не то, чтобы проклясть создание ехидного разума Флитвика.

Гидра слепа, гидра не чувствует запахов, даже слух у этой твари оставляет желать лучшего, но вот колебания воздуха эта тварь ощущает так же четко как обычные разумные — цвета радуги. В этой комнате дремала совсем молодая особь — всего лишь три головы свивались в узел на мокром полу, но от этого она не стала менее опасной. Наоборот — если старая злобная тварь еще могла бы проигнорировать мелких насекомых, пытающихся пройти мимо ее лежбища, то молодая самка (только у них такая характерная полоса вдоль всего тела и отсутствуют костяные короны между надбровных дуг) обязательно нападет.

Гархольд не любил этих змей, хоть гидры и весьма близки с драконами, но в них куда меньше благородства и куда больше хитрости и коварства. Например, гоблин чувствовал это всем телом, она уже давно не спит и пристально наблюдает за приятной добавкой к своему дневному меню.

— Ты чего замер,— начала было гриффиндорка, но, только выглянув из-за плеча Зеленоглазого и увидев внушительную тушу гидры, испуганно ойкнула.— Что это?

— Гидра,— так же тихо ответил Гархольд, стараясь одновременно аккуратно вытащить из петли секиру и искать в отражении кинжала какие-нибудь линии сил, чтобы вычислить, как эту комнату проходили директор и Снейп.

— Это не гидра,— начала было цитировать греческий миф Грэйнджер, но гоблин оборвал ее тихим шипением. На отполированном лезвии зачарованного кинжала явно виднелись несколько линий сигналки — но они уже были погашены Волдемортом (Зеленоглазый ничуть не сомневался в личности того, кто пытался украсть собственность Николаса Фламеля), а вот от неприметного камня справа от двери тянулась нить к потолку, покрытому рунами Скрыта.

— Похоже, нашел,— почти беззвучно, просто, чтобы набраться уверенности, произнес гоблин и потянулся к камню. Росту не хватало, а прыгать, в попытке достать рычаг, было бы уж очень глупо, особенно в присутствии Грэйнджер.

Гархольд с новым интересом уставился на гриффиндорку. Она была почти на голову выше Зеленоглазого и, судя по примерным расчетам мальчика, вполне могла не только достать до нужного камня, но и задействовать магический механизм.

— Так, Грэйнджер,— пояснил он Гермионе, указывая на искомый камень.— Надо нажать вот туда. Приноси пользу, если уж навязалась!

— Я не навязывалась,— возразила гриффиндорка, растягиваясь по стене и вставая на цыпочки. Все-таки эта кнопка была рассчитана на взрослого. Учитывая, что Гархольд был твердо уверен в том, что Дамблдор предполагал прохождение этих казематов своим героем, здесь явно должен был быть и более легкий проход, но гоблину было его лень искать.

— Так, подожди, — вдруг развернулась Грэйнджер.— Ты уверен, что это не ловушка?

— Уверен,— устало ответил Зеленоглазый, наблюдая за тем как гидра, уже не скрывая своего бодрствования, начала медленно, тягуче распутывать узлы, в которые свилось ее тело.— Я проверил это артефактом! Поторопись, Грэйнджер, наша соседка явно проголодалась!

Девочка обернулась, судорожно втянула воздух и снова потянулась к камню. Что-то еле слышно щелкнуло, и под негодующее шипение монстра с потолка упала внушительная решетка, отделяя гидру от двух маленьких волшебников. Гархольд медленно двинулся вперед. Сама же змея с силой — в миг потеряв неторопливо-сонную грацию — билась в решетку, так и не осознав что это бесполезно.

Грэйнджер внимательно смотрела на гоблина, явно удивленная тем, как легко он справился с этим испытанием.

— Поторопимся,— скривился Зеленоглазый, чувствуя странное удовлетворение от того, что сумел поставить девчонку на место.— Кто знает, сколько времени у нас есть?

Словно подтверждая слова Гархольда решетка, жутко скрипнув, начала подниматься наверх. Совсем чуть-чуть, но этого хватило как гидре, чтобы просунуть туда кончик хвоста, так и детям, чтобы понять, что пора двигаться дальше. Как можно быстрее, вдоль дальней от гидры стены, двое школьников уже спешили к двери, когда щели между решеткой и полом стало хватать для большей части хвоста гидры.

Слава Высшим, что Зеленоглазый, пристально следящий за тварью, успел толкнуть Гермиону к двери и вытащить секиру из кожаной петли.

— Быстрее, Грэйнджер!— крикнул он.— Открывай дверь, я ее задержу!

Похоже гриффиндорка все-таки не зря попала на свой факультет — в этот раз ни вопроса не раздалось с ее стороны, ни секунды было не потеряно, она мгновенно кинулась к двери, давая шанс гоблину.

Пока покрытый шрамами хвост — видимо юная многоголовая змея уже не раз билась в прутья решетки — несся к нему, Зеленоглазый сообразил, что не стоит отрубать гидре хвост, если он не хочет дать Дамблдору лишний козырь на будущее, так что Гархольд слегка провернул в руке оружие. По синей плотной чешуе ударила плоская боковая поверхность, парализовывая хвост. Гоблин понимал, что это ненадолго, так что моментально поспешил прочь, туда, где Грэйнджер, уперевшись в стену спиной, а ногами в створку, старалась не дать двери захлопнуться. Резко перепрыгнув через ее ноги и выдернув саму девочку, Зеленоглазый перекатился по полу, злорадно слушая бьющуюся о стены гидру.

— Множества золота за Гранью, Великие Предки,— выдыхает он, благодаря Древних за милость.

И ему отвечает тишина:

— И тебе того же, Охотник.

* * *

Гостиная факультета Рэйвенкло* * *

— Кто-нибудь объяснит мне что происходит?— возмущенно заявил Драко Малфой, оглядывая рэйвенкловцев. Особенно пристально он смотрел на "Гархольда", невозмутимо читающего житие Амадеуса Однера.

Двое оставшихся — Энтони и Лайза — переглянулись, беззвучно решая посвятить слизеринца в их план. В конце концов, Малфой явно осознал, что гоблин поддельный, а значит, может сорвать прикрытие, поделившись с кем-то сомнениями.

— Гархольд попросил прикрыть его отсутствие,— тихо прошептал Голдштейн, следя за тем, как далеко находятся остальные рэйвенкловцы и не могут ли они прочитать разговор по губам. Его уж очень смущал напряженный взгляд Луга — староста явно имел что сказать первокурсникам, но, почему-то, только молча сверлил компанию взглядом.— Так что не показывай виду!

— Ладно,— поморщившись, Драко откинулся на спинку дивана.— Допустим. И куда этот гоблин отправился?

— Официально — мы не знаем,— разгладила складки на юбке Лайза, косясь на невозмутимого Теренса, играющего роль гоблина. Крайне некачественно играющего, надо признать. — Поэтому давай ты будешь на этот счет мучить самого Поттера? Он должен скоро вернуться...или хотя бы передать сообщение.

Малфой обиженно поджал губы — не столь из-за того, что вороны отказались рассказывать о делах Гархольда, сколько потому, что сам гоблин не посвятил его в эту тайну. Малфой считал их отношения если не дружбой, то уж близкими точно, и ожидал чуть большей открытости от рэйвенкловца.

— Он нам тоже ничего не говорил,— словно прочитав мысли слизеринца, произнес Бут-"Гархольд", отрываясь от книги. Маленький горностай, стоящий на столике, заботился о полной конфиденциальности их разговора.— Просто мы чаще видимся, вот и заметили пару странностей...

— И приперли его к стенке,— закончил Энтони, изящно взмахивая рукой. Лайза согласно кивнула.

Немного успокоившись, Малфой задумался над тем, что место, куда мог отправиться его приятель, по сути, было всего одно. Не зря же Гархольд вместе с ним и Паркинсон забирался в Запретный Коридор! Значит, там спрятано что-то связанное с Фламелем — Панси после приснопамятного похода немного рассказала об интересе своего дальнего родича к творящемуся в Хогвартсе в целом, и в Запретном Коридоре в частности.

— Ничего,— пробормотал мальчик, убирая горностая, чтобы не привлекать внимания пологом беззвучия над их компанией, да и заряд энергии у этого артефакта совсем не безграничный.— Ты мне еще все расскажешь, Гархольд...

А Энтони все так же напряженно следил за старостой МакДугалом, опасаясь, что они недооценили осведомленности волшебника. Уж слишком недовольно смотрел он на конспираторов, и слишком явно в его глазах просматривалось опасение и почти что страх.

Луг едва заметно кивнул Голдштейну.

* * *

Запретный Коридор* * *

— Надо же, и от нее может быть польза,— в полголоса усмехнулся гоблин, смотря на нужный флакон, уверенно указанный гриффиндоркой. В этом испытании гоблин предпочел заняться поиском обманок и сигнальных контуров, оставив девочке несложную логическую загадку. Надо признать, что Грэйнджер справилась довольно быстро.

— Этот для того, чтобы пройти вперед, этот — чтобы вернуться,— девочка уже было потянулась к полочке, чтобы подхватить нужный фиал, когда Гархольд легонько ударил ее по руке.

— Не трогай, Грэйнджер! Там сигналки! Как только ты поднимешь его,— пояснил мальчик.— Тут же задействуется...сигнализация. И нам может очень и очень не повезти.

— А может ее услышит профессор Дамблдор и придет к нам на помощь?— начала размышлять Гермиона, следя за тем как Зеленоглазый, достав из сумки флягу, отвинтил крышку, вылил в угол какую-то пряно пахнущую жидкость и заклинанием аккуратно перелил зелье. Жидкости в фиале на столе меньше не стало — видимо он был связан с куда большей емкостью где-то неподалеку.

— Грэйнджер,— устало проговорил мальчик, доставая вторую емкость и переливая "зелье возвращения".— Вот что ты, как ты думаешь, ты сейчас делаешь?

— Спасаю камень,— фыркнула девчонка.

Гархольд же, приладив фляги к поясу, поднял вверх указательный палец и ехидно произнес:

— А вот и нет! Ты,— палец некультурно, но показательно уперся в гриффиндорку.— Злостно нарушаешь правила, и подвергаешь риску потерять кучу баллов свой факультет! Почему пошла сама, а не предупредила кого-нибудь из преподавателей? Например, МакГонагалл?

Гермиона нахмурилась, обиженно поджала губы, но все-таки ответила:

— Она уехала на семинар,— гоблин скептически выгнул бровь, девушка покраснела.— В школе вообще только профессор Синистра и Филч остались!

— И чем тебя не устроила наш астроном?— спросил Гархольд, размышляя о том, стоит ли брать с собой эту девочку. С одной стороны, он надеялся на мирную встречу с Темным Лордом — мальчик реально оценивал свои возможности и обреченность гениального мага (а даже крыса становится смертельно опасной если загнать ее в угол, что говорить о Волдеморте!), и не желал бы чтобы этому были свидетели, с другой стороны гоблин не знал, вернется ли в эту комнату — и вообще не соврал ли зельевар про зелье возвращения — а оставлять Грэйнджер в одиночестве было глупо. Она же все расскажет Дамблдору. Да и если разговор с Волдемортом не сложится, лишняя палочка пригодиться...

— Она слишком много общается со Снейпом,— смущенно буркнула Гермиона, отворачиваясь от скалящегося Зеленоглазого.— И вообще, я делаю хорошее дело!

— Инициатива наказуема, Грэйнджер,— только и ответил Гархольд.— Так что советую тебе держаться меня и не болтать сверх меры.

— Только в этот раз, Поттер.

Нет, конечно же, Гархольд не собирался верить девочке на слово — он даже аристократам вроде Малфоя и Голдштейна верить не мог, несмотря на то, что их слово нерушимо. Уточнение — точное слово. Это именно они в свое время, после общения с демонами и духами, стали уделять особенное внимание двусмысленностям и игре слов. А уж как относиться к данному слову конкретная магглорожденная Зеленоглазый и вовсе не знал. Как и то, что может заставить ее поставить печать на язык.

Но об этом можно будет подумать потом, когда и он, и эта гриффиндорка выберутся из Коридора. В конце концов, никто не отменял Нерушимую Клятву или Клятву-На-Крови.

— Так что мы собираемся делать дальше?

— Идти вперед,— пожал плечами Гархольд проверяя все снаряжение, а особенно тщательно оружие и обе палочки — он уже стал понимать, что за силу таят в себе эти деревяшки, и не собирался отказываться от них из-за предубежденности насчет людей.— Почти как завещал Годрик. Только вот что, Грэйнджер...

Гоблин обернулся к девочке и серьезно посмотрел ей в глаза. Он ничуть не доверял этой гриффиндорке — ни на кнат!— но сейчас просто обязан был рискнуть. Ему нужны были хотя бы пять минут на то, чтобы попробовать решить вопрос о камне мирным путем, и он планировал их получить.

— Послушай меня внимательно и постарайся поверить,— гоблин старался говорить спокойно и уверенно, так как говорил дед, стараясь убедить очередного клиента в том, что вариант предложенный банком— самый выгодный.— Там впереди опасно, а я вооружен лучше, чем ты. Нет-нет! Не возражай сразу, сначала дослушай. Если похититель подумает, что я один, то это заставит его расслабиться, и даже если он все равно нападет, то минут десять я, скорее всего, продержусь, а твое появление для него станет неожиданностью! В этом наш шанс!

Увидев, что девочка все еще колеблется, хоть и перестала открыто возмущаться, Зеленоглазый, проникновенно заглянув ей в глаза, добавил:

— Мне очень нужна твоя помощь.

— Ну ладно, я подожду,— гордо заявила Грэйнджер, раскрасневшись от удовольствия.

— Отлично,— кивнул мальчик, отхлебывая из правой фляжки. Горькое зелье обожгло горло, но гоблин не позволил себе даже поморщиться.— Тогда я пошел! Держи фляжку. Минут через пять...Как у тебя с часами?

— Простая механика здесь работает,— снисходительно(гоблин только вздохнул) пояснила Гермиона.

— Вот и отлично,— резюмировал он, передавая гриффиндорке флягу.— Тогда жду минут через пять!

— Удачи,— шепнула Грэйнджер вслед мальчику, присаживаясь на пол и готовясь к напряженному ожиданию.

* * *

Министерский Архив* * *

— Нет, ну ты же можешь хоть что-то сделать?!— ворчал Дамблдор, уже давно запутавшийся в сотнях поправок, поправок к поправкам и отсылкам к приложениям. Он всегда ненавидел бумажную работу и радостно спихивал ее на Минерву.— Ты же Министр, Корнелиус! И ты сам понимаешь, что мы упускаем вместе с Поттером!

"Ты упускаешь",— мрачно подумал маг, недовольно глядя на великого волшебника, привыкшего приходить в его кабинет, как себе домой. Фадж все больше и больше чувствовал раздражение от того, что Дамблдор смеет указывать ему, что делать или пенять на нерасторопность. Пусть пока еще он не может открыто (да и тайно тоже) выступить против директора Хогвартса, но Корнелиус сделает все, что возможно, чтобы приблизить миг своего триумфа над ним.

Но пока ему все еще нужно безоговорочная поддержка этого волшебника:

— Я могу созвать внеочередное собрание Визенгамота и Совета Лордов,— заявляет он, скрывая ехидство за безупречной — отточенной не на одном собрании и митинге — улыбкой, бегая от одного стеллажа до другого.— Где вы выступите с блестящей речью, и все высокопоставленные маги Англии тут же согласятся исправить 12 поправку, провести ритуал Изгнания из Рода для Поттера и отдать его нам на усыновление!

Альбус недоуменно уставился на Министра, воодушевленно размахивающего руками. Если бы это был кто-нибудь другой, то старик бы решил, что это сарказм, но это же Фадж, на его лице все так же сияет улыбка и он все такой же обаятельный идиот.

— А если попробовать протолкнуть Закон о сиротах? Что-то вроде того, что дети-маги, оставшиеся без родителей переходят под опеку Министерства?— задумчиво протянул Дамблдор, уже отчаявшись найти прецедент в истории.

— Закон-то может и пройдет,— недовольно скривился Фадж, падая на стул. Тот протяжно скрипнул под немаленьким весом, явно выражая протест такому обращению с ветераном гражданской службы.— Только вот из-за ритуала Поттер уже не сирота! Да и получить в придачу к Мальчику-Который-Выжил еще и сотню сирот, сбагренных дальними родственниками на шею к правительству — уж увольте! Этого мне не простят! А гоблины еще и добавят — они же не дураки, поймут под кого мы копаем!

— А если уточнить невозможность воспитания гоблинами людей?— Задумался директор, просчитывая все варианты развития событий.— Как Закон об оборотнях?

— И меня обвинят в ксенофобии! Плюс,— Корнелиус тяжело вздохнул, понимая, что еще не так крепко стоит на своем месте, чтобы не думать об интересах множества знатных и, что главное, богатых Родов. — Боюсь к тому времени как наши заседатели договорятся хоть до чего-то определенного, юный Поттер успеет получить статус Совершеннолетнего... И это еще, если гоблины не подсуетятся и не купят всех нейтральных аристократов с потрохами! В такую их глупость сложно поверить, Альбус.

Дамблдор согласно кивнул. Если бы не однозначные пункты Договора о Сотрудничестве и некий страх, хорошо замаскированный под презрение, людей перед этим подземельным народом, то эти ушлые существа уже давно бы откровенно запустили бы свои когтистые лапы в политику и взяли бы всех за горло.

— Но мы не можем сидеть, сложа руки,— мрачно выдохнул директор. Его ясные голубые глаза помрачнели — у мага было слишком много планов на Поттера, чтобы он мог закрыть глаза на его характер и воспитание. Хитрый, нелюдимый и жадный герой его полностью не устраивал. И даже если Фадж испугается проблем и дезертирует, то сам Альбус поднимет все свои связи, не постесняется ни шантажа, ни взяток, но все-таки получит возможность влиять на Гарри. А там уж опытный легилементор, имеющий возможность воспользоваться лучшими составами гениального зельевара, уж как-нибудь да исправит урон нанесенный мальчику его отвратительными опекунами.

— Да, кстати,— начал было Министр, подтягивая к себе кожаную папку, в которой желтели потрепанные листки.— Я тут хотел...

Директор Хогвартса же просто отмахнулся, почувствовав, как нагрелся кулон, к которому Снейп привязал сигнальные чары. А это значило, что кто-то прошел в комнату Еиналеж. Нет, это не Квирелл — несмотря на то, что бывший ученик, скрывающийся в теле преподавателя, весьма ограничен в средствах и испытывает жуткую боль, Альбус не верил, что он попадется в подобную ловушку, так что старик решил поспешить обратно. Он искренне надеялся, что это будет Гарри, ибо, в конце концов, только на него завязано зеркало, и только он сможет достать оттуда камень. Гениальная идея, как понадеялся маг, себя оправдает. Гарри столкнется с Томом и их вражды будет уже не избежать. Дамблдор был уверен, что измученный и истощенный Реддл не станет разговаривать с мелким мальчишкой, а Гархольд не простит подобного обращения. А если повезет, то он еще и камень достанет — ведь эта тварь не отпускает человека, хоть раз заглянувшего в ее глаза, а значит сейчас нету никого к ней ближе, чем Поттер.

— Потом, Корнелиус, все потом,-пробормотал он, вылетая из кабинета.— Мне срочно надо уйти!

Старик искренне надеялся успеть на помощь. Как говорит его опыт, подобное спасение здорово связывает людей.

А Фадж только злобно поджал губы, сжимая раритетные бумаги в кулаке:

— Ты сам виноват, Альбус,— буквально прошипел он.— Теперь я ничего тебе не расскажу о находке! Я еще покажу тебе, что значит плевать на Министра! Ты у меня со всех постов полетишь!

Он долго выдыхает, с силой разжимая ладонь и разглаживая листы пергамента. На потрепанной бумаге аккуратным готическим шрифтом выведено: "Положение о Наследниках Древних, Древнейших и Благороднейших Домов, их Воспитании и Обучении".

* * *

Запретный Коридор* * *

Гермиона пристально смотрела на циферблат своих простеньких часов, следя за тем, как минутная стрелка ползет к отметке три. В пятнадцать минут первого она отправится вслед за Поттером.

Еще десять...пять...пора!

Девочка резво поднялась с пола, уже даже подошла к стене пламени, подхватив фляжку, оставленную ей Поттером, когда ей в голову пришла такая спокойная, правильная и такая гермионовская мысль!

Девочка замерла на пару секунд, потом решительно кивнула своим мыслям, подошла к полочке с зельями и подхватила с нее нужное. Прислушалась, словно ожидая, что сигнальные чары заявят о себе так же как сигнализация на папиной машине. Но все было тихо.

Грэйнджер пожала плечами и пробормотала:

— Нам явно не помешает помощь Директора!

И ринулась в пламя.

Где-то в Лондоне вздрогнул Альбус Дамблдор, перебиравший документы вместе с Фаджем.

* * *

В зале зеркала Еиналеж

* * *

Лорд Волдеморт печально смотрел вглубь зеркала. Слава Мерлину, что у умирающего Квирелла все-таки нашлись силы на простейший ментальный щит, а сам темный волшебник не поленился вырисовать полноценный рунный круг, иначе бы он мог и сам попасть под очарование древнего артефакта. Тварь это была очень старая и злобная.

Никогда прежде Волдеморт, даже во время работы в "Горбин и Беркс", не встречался ни с чем подобным. Разумные артефакты вообще редкость, а уж такие древние да ещё и настолько тёмные... Оживление вещей, причем с сохранением у подселенной твари почти полной свободы воли — это забава светлых, Темные предпочитают не рисковать, и, если уж и подселяют тварь грани или плененную душу, то куют крайне крепкие оковы для нее. Поэтому и увидеть легендарное зеркало Еиналеж было для Волдеморта весьма и весьма неожиданно.

— И вот что с этим делать?— прошипел он, заставляя Квирелла близоруко щуриться, силясь рассмотреть детали. Изрядно разозленный маг, буквально ощущающий, как разлагается плоть его слуги, чувствующий — и что самое страшное, уже даже видящий— как его призрачное тело ошметками черного дыма вырывается из Квирелла, бродил из угла в угол, вполголоса ругался и все еще, не желая сдаваться, силился разглядеть в глубине Еиналеж свое спасение.

Мерно гудящее пламя только сильнее раздражало темного мага. Но он не торопился...В конце концов, теперь он не привязан к лесам Албании, теперь он в Англии, среди тысяч магов и миллионов магглов, и, рано или поздно, с помощью философского камня или нет, Квирелла или еще какого-нибудь мага, но Лорд Волдеморт возродится.

Существование в виде призрака в течении долгих десяти лет научило его одной очень важной вещи — терпению. И — надо признать — дало время на переосмысление многих решений и опрометчивых поступков прошлого. Наверное, именно поэтому заклятье, державшее дух в пределах Кромки Черного Леса, пало, и он смог встретиться с амбициозным английским юношей — Квиринусом Квиреллом. Волдеморт, маг, нарушивший изрядное количество законов Магии, изувечивший свою душу, извративший свое сознание и сознания ближайших сторонников, получил шанс на прощение. И возрождение.

И он его ни за что не упустит!

— Если ничего не придумаем, — сказал темный маг Квиреллу.— То я сотру круг и привяжу тварь к тебе...

— Н-но, м-м-мой г-го-госпо-сп-од-дин,— испуганно заблеял страдающий профессор, заикаясь еще сильнее, чем обычно.— Я-я-я же м-могу у-у-умереть!

Последнее слова волшебник даже умудрился выговорить практически не заикаясь. Волдеморт на это только зло зашипел — ему было слишком больно и плохо, чтобы вменяемо объяснять слуге свои задумки, но он сдержал свой порыв ударить по сознанию волшебника ментальным копьем. Это было бы по меньшей мере опасно для духа самого Лорда. Да и, теперь, после долгих лет скитаний, размышлений и анализа прошлых поступков, приведших к тому, что сама Магия ударила по нему сильнейшим откатом, Волдеморт понимал, что сам виноват в том, что голос его когда-то острого и гениального разума стали заглушать вспышки немотивированной агрессии, злобы и жестокости. Нет, Темный лорд всегда был жестким и деспотичным лидером, но вспышки злобы были не слишком характерны для молодого лидера Тьмы. В покое Кромки, маг смог свести их практически на нет, и осознать, как пагубно воздействовало на него создание каждого нового крестража. Только самый первый, как казалось магу, практически никак не повлиял на него, а вот с каждым последующим Лорд Судеб все дальше и дальше отдалялся от того харизматичного лидера, что смог добиться покровительства Магии и увлечь за собой самый цвет магической аристократии. Волдеморт, находясь на Грани, безуспешно пытаясь разбить невидимую стену, не дающую ему проникнуть в Мир, внезапно осознал, что все его действия последних двух лет перед гибелью были направлены только на устрашение жителей Англии и укрепление его личной власти, а никак не тем ценностям и заветам, что он сам вписывал в Кодекс Рыцарей Кельтики, как цели их Ордена, еще до того, как противники прозвали их Пожирателями Смерти.

И это испугало мага.

Он всегда превыше всего ценил свой интеллект — это было единственное, что позволило ему подняться так высоко. И то, что он экспериментом, который сам считал вершиной своего мастерства, буквально своими руками мог лишить себя этого Дара, было противно сущности мага, и до дрожи пугало Волдеморта. И с тех пор он мог только молиться всем Богам и самой Магии о прощении и шансе, шансе вернуться к Заветам, которые неразумно отверг.

Поэтому сейчас, чувствуя, как глаза застилает алая пелена гнева на "ничтожество, решившее противиться Его воле", Риддл сдерживался, посылая лишь легкую волну боли в сознание мага. Хотя это даже смешно — что может заглушить боль заживо разлагающейся плоти?

— Все равно это тело уже мертво, Квирелл,— выплюнул Волдеморт, накладывая новые диагностические чары на древний артефакт.— И я смогу защитить твою душу. Хватит дрожать, трусливая крыса!

Темный лорд уже осознал к каким пагубным последствиям привело расщепление души и твердо решил восстановить целостность своей сущности, но сначала ему нужен был камень. Не только и не столько для возрождения, сколько как источник силы Жизни, требующейся духу для того, чтобы окончательно не перейти в разряд призраков. Сил Квирелла слишком мало, и Волдеморт мог пересчитать по пальцам тех магов, испив жизнь которых он мог хоть на пару месяцев стать живым. Но обращаться в дементора...Это может привести к куда худшим последствиям чем его попытка убить Поттера, или поглощении крови единорогов.

Поэтому он сделает все, чтобы достать нескончаемый источник Жизни, созданный Фламелем.

Чего бы ему это не стоило.

— Что за демон,— прошипел Волдеморт, оборачиваясь на зашумевшую стену магического пламени, созданную его неверным слугой, и увидел ввалившегося в комнату Поттера, держащего наперевес внушительную для его роста и возраста секиру.

Чары, все еще наложенные на Еиналеж, чуть слышно звякнули, и Лорд почувствовал, как невидимые лапы старой твари потянулись к мальчику. Крепкая цепь связывала этого странного рэйвенкловца с тварью зеркала, и осознавший это Лорд предвкушающе усмехнулся.

— Поттер,— произнес он, собирая все остатки магии своей и Квирелла.— Как ты вовремя...

* * *

Библиотека Хогвартса

* * *

— Мне все это очень и очень не нравится,— мрачно заявила Лайза, напряженно постукивая пальчиком по столешнице. Сочинение по трансфигурации, которое она планировала написать, уныло лежало, надеясь, что к нему все же вернутся и напишут хоть что-то кроме названия.— Зря мы отпустили его одного.

Драко, отпустивший сквайров и напросившийся ( а точнее сообщивший, что желает их сопровождать) с рэйвенкловцами, только ехидно хмыкнул, как бы намекая, что он бы подобную глупость не совершил.

— Блэков с кинжалом в одном месте попрошу помолчать,— еле слышно пробурчал Терри, наконец-то вновь вернувшись к своей внешности. Малфой нахмурился, явно не расслышав фразу однокурсника. Бут невинно улыбнулся.

— Да я серьезно! У меня нехорошее предчувствие!

— У меня оно было, еще когда Гархольд нам рассказал о "предположительных" планах,— хмуро отмахнулся Энтони, раздраженно откидывая с лица непривычно длинную челку гоблина.— И лучше не стало...

— А вот у меня заныло сердце еще с пару месяцев назад, когда мои малявки начали крайне неуклюже заметать следы одного не в меру бешенного гоблина,— раздался позади голос Луга и согласное хмыканье Пенелопы.

Четверка, втянув головы в плечи, медленно обернулись.

Вокруг их места слегка поблескивала пленка заглушающих чар, а сами старосты уже подтащили к месту дислокации заговорщиков стулья. Никто не обращал на их компанию внимания — ну решили МакДугал и Кристалл отчитать своих первокурсников тихо, не расскрывая их проблем, так что в этом странного? Это же Рэйвенкло, не Гриффиндор! Это для тех негативное мнение окружающих и урон собственной чести практически одно и то же...

— И что мы будем с ними делать, Пенни?— зловеще протянул Луг, откидываясь на спинку стула. Сегодня с утра прелестная Иванна устроила шотландцу скандал в стиле истинной супруги горца, и раздосадованный волшебник просто жаждал выплеснуть эмоции на кого-нибудь.— Вот я догадываюсь, куда мог отправиться Поттер, и мне это, ребятки, ну очень не нравится!

— Я при чем здесь я?— сделал безнадежную попытку оправдаться Энтони, сейчас обретающийся в облике Гархольда.— Я здесь, и вообще, по какому праву...

Старосты умиленно посмотрели на первокурсника, и Голдштейн только злобно выдохнул, понимая бесплодность своих дальнейших попыток.

— И что?— нахмурилась Лайза, накручивая рыжую прядь на палец. Девочка изрядно нервничала, хоть и понимала, что если бы старшекурсники хотели их сдать руководству школы, то уж точно бы не сидели здесь сейчас и не вели разговоры.— Что вы от нас хотите? Все началось, и, даже, скорее всего, близиться к завершению. Да и для Гархольда это очень важно!

— Почему нам не сказали, мелочь?!— стукнул кулаком по столу Луг, приподнимаясь со стула и буквально нависая над первокурсниками.— Вы хоть понимаете, во что ваш приятель ввязался? Это не игры! Там и сдохнуть можно!

Пенелопа успокаивающе положила ладонь на плечо МакДугала, и силой заставила того сесть.

— Вот вы что думаете, прикрыли его задницу — и все в порядке?— уже более спокойно говорит МакДугал, оглядывая притихших первокурсников тяжелым взглядом.— А если с ним что-то случится? Вы об этом подумали? Хотели его подстраховать? А что вы можете, первый курс, а? У вас есть удостоверение невыразимца и диплом колдомедика?

В голосе шотландского волшебника звучал такой сарказм и скепсис, что рэйвенкловцам даже стало слегка стыдно.

— Он ведь не первый, кто сунулся в Коридор!— продолжила Пенелопа речь коллеги.— Человек двадцать лежали в Больничном Крыле у мадам Помфри! Уизли зашивали рваные раны!

— А что может стать с первокурсником?— покачал головой Луг.— Об этом подумать было лень? Нет, Гархольд, конечно, не обычный мальчик, но...

— Он бы и без нас отправился,— скривился Терри.— Так мы хотя бы немного поможем ему! И мы тайны друзей не раскрываем, МакДугал. Даже если они сами не готовы нас таковыми признать!

Луг МакДугал только устало вздохнул, глядя на упрямо сжатые губы Бута и явно поддерживающих однокурсника приятелей Поттера. Нет, что-то подобное они с Пенни и ожидали, и даже испытывали некое чувство гордости — если бы ребята быстро сдались и согласились, что надо было все сразу рассказать им, старосты бы изрядно разочаровались в новом поколении чистокровных — но все равно их упрямство невыносимо раздражало.

— Ладно, оставим эту тему,— поморщился МакДугал.— Но что вы собираетесь делать, если возникнут проблемы? Или хотя бы узнать о приближении преподавателей?

Ребята тяжело вздохнули.

— Панси подкинула в Коридор один артефакт,— поморщившись, рассказал Драко. Рэйвенкловцы переглянулись — Малфой впервые рассказал им о том зачем "ледяная леди" Паркинсон полезла в запретное и несомненно опасное место, рискуя испортить прическу и маникюр.— Она будет следить, и если кто-нибудь зайдет в комнату с цербером, придет к нам... Ко мне.

В ответ на слегка удивленные взгляды Лайзы, Энтони и Терри, слизеринец пожал плечами и пояснил:

— Я попросил ее об этом, когда узнал, что Гархольд отправился вниз. А Панси мне ни в чем не отказывает...

И поморщился. Рэйвенкловцы заулыбались — то, что девочка явно собралась заставить юного Наследника Малфоев рано или поздно сделать ей предложение, знали все.

— А дальше?— Луг не терял скепсиса.— Связь-то с этим самоубийцей есть?

— Не держи нас совсем за идиотов, МакДугал,— совсем по-гоблински скривился Энтони. Шотландца передернуло, ибо учитывая, что действие Оборотного так и не закончилось, казалось, сам виновник их беспокойства сидит рядом и попросту издевается над нервами итак наследственно бешенного горца.— Связанные пергаменты у нас, хвала Мерлину, не перевелись. А потом...

Голдштейн не дал Лугу высказать новую порцию сомнений, переглядываясь с Терри и взглядом прося того показать карту.

Теперь удивленно застыть предстояло уже Малфою, которому никто не показывал творчество братьев-Бутов.

— Вот здесь,— мальчик ткнул пальцем в болотно-зеленое завихрение на втором этаже, сливающееся с прямоугольником наполненным голубым сиянием.— Находится то, что должен достать Гархольд...

— Достать, как я понимаю, это значит украсть,— обреченно выдохнул Луг, уже пожалевший, что послушал взволнованную Кристалл и пошел разбираться с компанией бешеного гоблина.— Вот не было печали...

— Хватит,— толкнула его в плечо та самая девушка, что втравила его в отвратительную ситуацию.— Потом нотации читать им будешь! А с чего вы решили, что артефакт именно там?

— Ну мы точно знаем, что комната с Пушком — это имя цербера,— включилась в разговор Лайза.— Находиться выше остального Коридора.

— А почему тогда не первый?— заинтересованно спросила Пенни. Она еще пару дней назад поняла, что первокурсники не зря вертятся вокруг преподавателей, причем именно вокруг тех, кто, предположительно, приложили руку к созданию полосы препятствий, но не думала, что они настолько хорошо все продумали.

— Там прихожая перед Большим Залом,— показал старосте Бут, перелистнув карту на первый этаж. А потом, видя, что старшекурсники все еще не уверены, добавил.— А еще и рисунок магических потоков сходен с тем, что должен исходить от нужного артефакта...

— Жизнь, трансформация, огонь,— прищурился МакДугал, стараясь рассмотреть отдельные оттенки в мешанине цветов на втором этаже.— Странный какой-то набор! Я бы предположил, что это вообще как минимум два артефакта! Так...А это еще что? Кровь, ментал? Что за мерзость полез доставать Поттер?

— Что ты сказал, МакДугал?— побледнел Теренс, вспоминая где он уже видел искомый набор магических потоков.— Кровь и ментал?

— Ну да!

Бут всмотрелся в рисунок. Понятно, как он не заметил раньше — потоки, названные Лугом буквально прятались под струями магии, исходящими от философского камня.

— Так вот,— продолжил он, стараясь не думать о такой притягательной и желанной глади зеркала Еиналеж. Гархольд в любом случае знает о нем больше, чем он.— Там тайный ход. Мы его не проверяли — там сильная сигналка и мы не хотели рисковать, оставили на крайний случай...

— Судя по всему, именно его стоит ждать,— мрачно буркнул Луг.

Позади раздалось странное гудение, и все участники разговора тут же обернулись. У края сферы молчания стояла взволнованная Паркинсон и с силой била кулачком по прозрачной стене.

— Панси, что случилось?— спросил Драко, когда девочка прошла сквозь исчезнувшую по движению палочки старосты стену.

— Директор,— тихо сказала она, напряженно оглядывая старшекурсников.— Директор вошел к церберу.

— Как я и говорил,— воздел руки к небу МакДугал.— Ничего у этого гоблина не может пойти точно по плану!

* * *

У зеркала Еиналеж

* * *

— Д-д-обро по-п-по-пож-жал-л-овать, ми-м-мист-тер П-п-пот-т-тер,— тихо произнес Квирелл, выпущенняй Волдемортом на передний план. Маг очень хотел понять, насколько осведомленным был этот ушлый мальчишка, воспитанный гоблинами.— Н-не ож-жи-дали мен-н-ня вс-вс-стре-етить?

— Почему же,— так же тихо и медленно произнес мальчик, изгибая ладонь правой руки так, чтобы пальцы удобно обхватили рукоять палочки с пером феникса, спрятанной в кобуре под рукавом камзола. Во-первых, это была не его официальная палочка и Гархольд надеялся, что ее след не известен директору, а во-вторых, его интуиция — а ей мальчик привык доверять — просто кричала, что сейчас ему нужна именно эта палочка.— Я был уверен, что это вы...Волдеморт.

Зеленоглазый понимал, что времени у него в обрез, поэтому и выдал часть своих припрятанных козырей. Но темный маг не казался даже удивленным. Возможно, этому была причиной гримаса боли, словно бы вмерзшая в его лицо.

Гоблин передернулся. Он не хотел даже представлять, что испытывает этот заживо гниющий волшебник.

— Вот даже как,— раздался совсем другой голос. В нем не было ни капли заикания, только холод и шипение ядовитых змей.— Что ж, ты умен, этого не отнять. Но здесь и сейчас это бесполезно, мальчишка. Я все равно умнее. Развяжи это убожество, Квирелл, я хочу взглянуть на него своими глазами.

Лорду Волдеморту и вправду было интересно посмотреть на Поттера. Раньше — с той странной, непонятной ночи Самайна восемьдесят первого — у него не выдавалось возможности так близко рассмотреть воспитанника гоблинов, мальчишку, попытка убить которого обернулась откатом самому магу. По крайней мере, своими глазами.

Гарри Поттер был чем-то особенным, и вовсе не потому, что был неуязвим для Авады! Нет, в ту ночь зеленый луч смерти так и не покинул тисовую палочку Волдеморта. А мальчик так и не проснулся... Просто сама мысль, оформившаяся в желание, стала последней каплей в чашу прегрешений волшебника перед Магией. Но почему именно Он?

Гархольд тоже напрягся. Длинные, истощенные, покрытые жуткими трупными пятнами пальцы потянулись к лиловому тюрбану. Он и раньше не казался гоблину забавным ( несмотря на все нелепые слухи, бродившие по школе), сейчас же и вовсе казался жутким. Ткань медленно разматывалась, и из-под нее, из затылка развернувшегося спиной к Гархольду Квирелла, появлялось лицо. А точнее, подобие лица.

Светлое дерево остролиста ощутимо нагрелось, пропуская жар пера феникса, чувствующего противную его огненной сущности магию тьмы, и гоблину стоило изрядных сил не выпустить оружие из рук. Все-таки это была не его палочка, за время учебы он уже начинал чувствовать, что это такое — родство с частицей волшебства, заключенной в дерево. Поэтому Гархольд только крепче сжал губы, стискивая вторую ладонь на прохладной и слегка влажной от пота рукояти секиры.

— Ну как, нравится?— протянул маг, не дождавшись ожидаемых для одиннадцатилетнего мальчишки эмоций. Волдеморт криво усмехнулся большим безгубым ртом и, повинуясь внезапному порыву злости, добавил.— Это ты виноват в том, что я десять лет влачил жалкое существование духом в безлюдных лесах Албании!

Гоблин аж подавился от такого несправедливого обвинения. Да даже если бы он и вправду верил в то, что способен лбом отразить Аваду, и то бы обиделся. А уж учитывая, что, по мнению деда и старухи-Видящей, он на это не способен, а шрам последствие совсем другого, хоть и неизвестного гоблинам колдовства, то Зеленоглазый был крайнре удивлен. Изучив все доступные материалы по действиям Пожирателей, он явно представлял себе Темного лорда как некого крайне умного мага, хоть и сошедшего с ума под конец условной жизни, а значит тот не мог не понимать, что ребенок не может быть виноват в его развоплощении.

— Вы верите в то, что я отразил ваше проклятие?— уточнил гоблин, мысленно отсчитывая секунды и наблюдая за мужчиной. Выглядел тот воистину отвратительно — кроме того, что он цветом разлагающейся кожи походил на инфери, так еще и словно бы выкрученная шея и узкие алые глаза...Зеленоглазого передернуло.

Волдеморт, справившись с приступом гнева и уговоривший замолкнуть ту часть себя, что буквально вопила, что мальчишку надо немедленно убить, с куда большим интересом уставился на рэейвенкловца. Гоблины явно позаботились, чтобы Гарри, нет, все-таки Гархольд, вырос умным и скептически настроенным мальчиком. Это весьма импонировало магу, напоминая его самого в юности, но и предвещало некие проблемы в том, чтобы использовать связь мальчишки с зеркалом для получения так нужного камня.

— А это имеет значение?— усмехнулся Волдеморт.— Если в ложь верят тысячи, она становится истиной, сменяя куда более неприглядную правду. Истина невозможна без веры...

— Как Пророчество?

Гархольд рисковал — но ему почему-то захотелось хоть немного сбить спесь с этого мага. Уж слишком снисходительно тот обращался с ним, и намекнуть об этом показалось правильным. И неважно, что все, что удалось узнать о Пророчестве гоблинам — это то, что оно существует и что услышал его Дамблдор. И до того как Зеленоглазый не получит статус взрослого и сможет сам войти в Отдел Тайн, директор был единственным кто знал его точно, слово в слово. И еще, возможно, этот маг и тот, кто донес ему текст видения какой-то Пророчицы.

Вот Гархольд и надеялся, что сможет хоть что-то выяснить у Волдеморта. Но, похоже, он в который раз просчитался.

Перед тем как алые глаза-щелки закрылись, а Квирелл повернулся к нему своим лицом, они так сильно полыхнули злобой и яростью, что гоблин непроизвольно отступил.

— Хорошо, что ты мне напомнил,— прошипел маг. Губы професссора Защиты едва-едва шевелились, беззвучно повторяя слова Лорда.— Мне нужен камень. Сам видишь...

Даже ехидство, звучавшее в голосе Волдеморта, было злым и не предвещающим ничего хорошего для рэйвенкловца. Гархольд начал ясно понимать, что вряд ли получится решить дело миром.

— Это собственность Николаса Фламеля,— все-таки упрямо заявил он, перенося вес на одну ногу и разворачивая лезвие секиры. Мальчик тихо просил Предков, чтобы его приготовления оказались незамеченными темным магом, что позволило бы ему выиграть несколько так нужных секунд.— Я, как сотрудник Гринготтса, обязан вернуть его владельцу. Возможно, вам пригодится что-нибудь другое? Я обязуюсь достать любой нужный артефакт в течении месяца. И с вполне вменяемой оплатой. Мы можем заключить...

Речь Гархольда прервал жуткий смех. Мальчик вздрогнул.

— Гоблин, истинный гоблин,— прошипел сквозь смех Волдеморт. То, что это говорил именно он, было ясно по отсутствию заикания, почти не шевелящимся губам несчастного Квирелла и алым отсветам в радужке светлых глаз мага.— Только вот у меня нет времени на это. Смотри!

Квирелл, послушный воле Лорда, подошел вплотную к гоблину и сунул тому под нос свою руку. Зеленоглазому в нос шибанул жуткая вонь от разлагающейся плоти и гнилой крови.

— У меня остались считанные часы, мальчишка,— злость буквально звенела в голосе мужчины.— И мне нужен камень. И ты мне его достанешь!

Вместе с последним словом маг схватил гоблина за шиворот и буквально швырнул через рунный круг. Взмах секирой пришел в никуда — разве что он слегка задел руку мага.

Гархольд хотел было закрыть глаза, но опоздал, зацепившись взглядом за блестящую поверхность темного артефакта.

И, послушный его воле, Зеленоглазый поднял взгляд, чтобы столкнуться со своим собственным отражением. В этот раз тварь почему-то не желала показывать мальчику дни его величия, отражая его практически неизменившимся. Хотя...Гоблин, присмотревшись, понял: что это значит, что в этот раз существо из-за Грани все-таки добралось до нужных струн души.

Из зеркала на него глядел он сам, но с ощутимо большими заостренными ушами и зеленоватой кожей.

— Что ты видишь, Поттер?— шипел Лорд.— Что?

Волдеморт больше не мог сдерживать ярость — боль и непроизвольный, инстинктивный страх души, медленно и мучительно вытягиваемой из тела, затмили собой все старания мага. Осколок души вновь жаждал крови, действия, доказать всем и каждому свою силу и власть.

— Себя,— сказал гоблин, пытаясь отгородиться от щупалец древней твари, старающейся проникнуть в его душу и сознание.— Только гоблином...

Гархольд прекрасно понимал, что времени у него катастрофически мало, и изо всех сил старался использовать его по полной. Волдеморт почему-то был уверен, что он сможет достать камень, а сам, скорее всего, потерпел в этом поражение. Хотя он ему нужен куда больше чем Зеленоглазому...А что если в этом и дело?

Отражение задорно ему подмигнуло, словно бы похвалив за правильную догадку и, достав из кармана обычный на вид осколок красноватого цвета, положило обратно, и рэйвенкловец тут же ощутил как потяжелел и его собственный карман. В этот момент гоблин буквально проклял себя за то, что положил пластину переноса в заплечную торбу, а не в широкий карман мантии. Теперь, хоть он и достал нужный артефакт, шансы вернуть его хозяину резко уменьшаются. То полуживое создание, в которое превратился Волдеморт и приютивший его Квирелл, просто не может не ощутить течения Жизни в камне Фламеля.

Словно бы отвечая на мысли мальчика, Темный Лорд зашипел:

— Он врет! Камень у него! Отними его немедленно, Квирелл!

Гархольд же резко ринулся вперед, стараясь достать волшебника, если не магией, так хотя бы сталью. И это получилось — истощенный Квирелл был легкой мишенью, и острое лезвие легко срезало плоть с предплечья мага, но только на одержимого это практически никак не повлияло — он все так же упорно швырял в мальчика заклинания, от которых гоблин едва успевал уворачиваться, и медленно надвигался. Гархольду же приходилось отступать все дальше и дальше, практически упираясь спиной в стену пламени.

— Профессор Квирелл, а вы что здесь делаете?— раздался звонкий голос Грэйнджер, о которой Гархольд уже успел позабыть. Зеленоглазый отвлекся буквально на десятые доли секунд, но и этого хватило Лорду чтобы пустить новое заклинание — ни отразить его, ни парировать его гоблин не успевал, поэтому просто упал под ноги Волдеморта, надеясь сбить того с ног. Но маг вовремя подпрыгнул, пропуская мальчишку под собой, и с легкостью отразил простенькое заклинание первокурсника.

Гархольд же, понимая, что сейчас под удар может попасть девчонка, а это грозит куда более серьезным расследованием этого дела, что было мальчику абсолютно не нужно, кинулся к гриффиндорке и, обхватив ее руками, перекатился за зеркало. Тварь задрожала, когда в нее ударили лучи темных проклятий. Теперь, когда Лорд знал, что камня там нет, он не жалел эту тварь. А Еиналеж тем временем, уже не в силах удерживать свой образ, вновь вернулось к изначальному — отполированному прямоугольнику бронзы, вставленному в резную деревянную раму.

Именно за этим зеркалом и спрятался гоблин вместе с Гермионой, закусившей губу от боли в растянутом запястье и серьезном порезе на лодыжке — Лорд все-таки достал их Секо.

— Как ты не вовремя, Грэйнджер,— устало выдохнул Зеленоглазый, следя за приближающимся Волдемортом.

Он был так увлечен боем, что не заметил, как пикнул пристегнутый к виску артефакт, засёкший что в классе с Пушком директора.

* * *

У Пушка

* * *

Дамблдор обвел глазами небольшое помещение, на секунды задержав взгляд на заснувшем от звуков деревянной свирели цербере.

Когда Альбус вернулся в школу, он решил, что не стоит ломать ловушки на прямом проходе к зеркалу — он все еще надеялся, что Волдеморт, а точнее один из осколков его души, попадется в эти сети. Поэтому предпочел пройти полосу препятствий с самого начала. В конце концов, он знает все решения, так что вся дорога займет от силы пять минут...

— Ничего, даже если там не Гарри, я смогу использовать эту ситуацию на благо.

И исчез в провале люка.

* * *

У зеркала Еиналеж* * *

— Хватит прятаться, гоблинский выкормыш,— зло прошипел Волдеморт, голос разума которого уже заглушила ярость и боль. Ему вторит заикающийся профессор.— Уз-зри г-го-госп-п-поди-дина в гн-н-неве!

Но Гархольд продолжал отсиживаться под прикрытием Еиналеж, которое было явно не в восторге от того, что на нем тренируются в темных чарах и явно пыталось проникнуть в мысли школьников, чтобы выманить их в центр зала. Правда, все проклятья произносились едва ли в четверть силы от того, что жаждал бы увидеть Волдеморт, но ему приходилось исходить из возможностей Квиррелла, лишь слегка усиленных ошметками ауры крестража. У мага не было ни малейшего желания вести переговоры, как и думать о том, что он мог бы получить камень и более мирным путем. Темный лорд, ослепленный жаждой крови, мог думать лишь о том, как он, прикончив мальчишку, путающегося у него под ногами, сможет взять в дрожащие руки живительный камень.

А вот гоблину, зацепившему раму артефакта и забаррикадировавшему таким образом угол, приходилось думать не только о битве. Во-первых, он, стараясь не допустить до тела искр от заклинаний и проклятий, пытался открыть сумку, чтобы достать спрятанную там пластину перемещения, а во-вторых, приходилось следил и за гриффиндоркой — оставить эту девочку на растерзание Волдеморту он попросту не мог, хотя бы из соображений целесообразности. Банку было невыгодно чересчур пристальное разбирательство по этому делу, а появление трупа явно приведет именно к нему.

— Поттер, что происходит?— испуганно зашипела Грэйнджер, вжимаясь спиной в стену и зажимая кровоточащую царапину на лодыжке.— Почему профессор пытается нас убить?

— Потому что,— пыхтя выдавил мальчик, отдергивая ногу от пронзительно-синего луча неизвестного проклятья.— Он слуга Волдеморта!

— А Снейп?— Растерянно вымолвила девочка.

— А Снейп тут не при чем!— раздраженно фыркнул Гархольд, бросая Гермионе свою сумку. Та на автомате поймала и недоуменно взглянула на гоблина. Как оказалось, присутствие Грэйнджер было совсем не лишним. Сражаться с Квиреллом и застежками одновременно у мальчика абсолютно не получалось, а чем быстрее он вернет камень Фламелю, тем меньше шансов, что его заберет Волдеморт.— Открой и достань оттуда черную пластину с рунами, потом положишь на нее этот камень...

Зеленоглазый швырнул назад, не глядя, осколок философского камня и бросился из укрытия прочь, давая раненой девчонке шанс помочь. Как показала практика, в условиях ограниченного времени она вполне способна быстро и качественно выполнять приказы.

— Вылез из своей норы, мальчишка,— злобно прошипел темный маг, скользнув в тень. В этой маленькой комнате была прекрасная акустика, и голос мужчины разносился практически мгновенно, искажая местоположение Волдеморта. А яркий свет магических свечей слепил глаза Гархольда, и мальчик мог рассчитывать только на свои чувства и магию гоблинов.— Сейчас поиграем по-серьезному! Или...Мальчишка, ты же не такой безмозглый герой как твой папаша, отдай мне камень, и я отпущу и тебя, и девчонку с миром?!

Голос мага был тихим, соблазняющим, продирающим до самой глубины души. Но вот то, что Волдеморт говорил им, было неприемлемо. Гархольд не любил своих биологических родителей — ему было не за что их любить — но оскорблять их подобным образом мог только он сам. Да и честь сотрудника Гринготтса и Охотника Клана требовала вернуть камень владельцу, так что предложение мага было для него абсолютно неприемлемым.

— Сдохни, тварь,— процедил Зеленоглазый, бросаясь на Квирелла. Сам себя накручивая, вызывая ярость, мальчик шел в буквально самоубийственную атаку, выставив перед собой отполированное лезвие секиры, которым он пытался отражать проклятья, бросаемые противником.

— Идиот,— шипит Волдеморт, отшатываясь от удара тяжелым лезвием. Он слишком медлительный, слишком усталый, и поэтому Лорду тяжело уворачиваться от быстрого и ловкого гоблина, и его тело расцветает еще парой царапин. Они практически не кровоточат — та странная, маслянистая и иссиня-черная жидкость, что каплет на одежду и кривые камни пола, совсем на нее не похожа.— Я тебя уничтожу, мялявка!

— Поменьше говори,— парирует Зеленоглазый, пряча страх за злобой и безбашенной смелостью, и вновь бросается в атаку. Он уже изрядно устал, но выхода не было — у него не было времени, чтобы написать однокурсникам да и сидящая за Еиналеж Грэйнджер беспокоила. Гархольд только надеялся, что она без вопросов и сомнений выполнит его просьбу. В этом случае у них появлялся хоть какой-то шанс.

Увернувшись от очередного луча, брошенного темным магом, Зеленоглазый отступил обратно к зеркалу, когда услышал звонкий голосок Гермионы:

— Поттер! Я сделала... что дальше?

— Прикрой меня,— буркнул он ей, влетая под прикрытье артефакта.— Не дай Квиреллу ко мне приблизиться!

— Но как?

— Да как угодно,— кричит мальчик, распарывая ладонь о лезвие секиры.— Хоть камнями в него кидайся!

Алая кровь каплет на пластину, зажигая руны, подготавливая переход. Гоблин старается не отвлекаться, но все равно краем глаза вынужден наблюдать за гриффиндоркой. Но та, на удивление, неплохо справляется — кидаемые девчонкой камни и даже пара Ступефаев — и откуда она их знает?!— пусть и не останавливают темного мага, но изрядно замедляют продвижение к их укрытию.

— Мне нужно еще полминуты,— шепчет Гархольд, доставая из кармана кусок пергамента. Пластина перехода медленно наполняется энергией, вот-вот сработает перенос, а голос разъяренного Волдеморта слышится все ближе и ближе.— Помогите, Предки! Молю, Великие!

Гоблин тихо, иступленно молится, но не забывает и о делах. Он никак не может найти пера, но это уже не важно — короткое слово "вытаскивайте" он пишет на связанном пергаменте собственной кровью. Гархольд не может тратить время на раздумья, что подумают союзники, когда на их обрывке появится эта жуткая надпись — Квирелл уже рядом, а артефакту требуется еще секунд двадцать, чтобы перенести камень.

— Вы сейчас сдохнете,— злобно хрипит Волдеморт, чье и так искалеченное тело украсилось еще десятком синяков и порезов. Маг, похоже, даже не пытался уворачиваться от осколков, он просто медленно приближается к спрятавшимся детям, чтобы, наконец, швырнуть в блестящую поверхность бронзового щита зеленую вспышку Авады.

Раздался глухой стон, похожий на эхо горного обвала — и старый артефакт разлетается на тысячи мелких осколков, истекая магией и странным темно-зеленым дымом. Этому жуткому низкому вою вторит визг Грэйнджер, вмиг лишившейся укрытия. На руках, лице и теле гриффиндорки кровят десятки порезов от разлетевшихся осколков, но она практически не чувствует боли от липкого ужаса. Жуткая тварь, ничуть не похожая на тихого непримечательного заику-профессора, стоит буквально в шаге от нее, явно не собираясь читать лекцию.

— Вот и закончились игры,— голос Волдеморта спокоен и наполнен каким-то странным превосходством.— Поттер, отдай камень. И я подарю вам жизнь.

— Ха,— хмыкнул гоблин, заметив как начал мерцать осколок темно-красного цвета. Ему надо выиграть буквально пару секунд.

Только вот Гархольд не учел, что прорыв пространства — это не то действие, что может пройти мимо такого опытного мага как Волдеморт. И тот, ощутив, как трещат нити пространства, сразу же понял, почему ощущения Отрицания Смерти чувствуются все меньше и меньше. Со злобным рыком темный маг бросился на Зеленоглазого, просто отпихнув с дороги испуганную Гермиону. Схватив рэйвенкловца за воротник камзола и приподняв его над землей, мужчина с яростью осознал, что полностью опоздал — так нужный ему осколок камня, его последняя надежда на возрождение в ближайшие дни, сверкнув зеленым огнем, исчезла в переходе.

— О, все древние Боги,— обреченно выдыхает маг, отпуская воротник Гархольда. Зеленоглазый, прошипя сквозь зубы, поспешил в сторону — к окатившейся в сторону секире, так как достать палочку, оставшуюся у артефакта, прямо под ногами Квирелла, явно не достать. Правда во внутреннем кармане гоблина была спрятана его настоящая палочка, но Зеленоглазый, прекрасно осознавая свои возможности в человеческой магии, опасался, что вреда от этого будет едва ли не больше, чем пользы. Так что его единственной надеждой продержаться до прихода однокурсников была честная сталь.

— Ну, уж нет,— раздался голос Лорда, и Гархольд почувствовал жуткий удар воздуха по ребрам, откинувший его от секиры. А затем, пока мальчик содрогался от боли, мужчина подошел практически вплотную. Волдеморт, походя откинув Грэйнджер, попытавшуюся отвлечь мага — и куда сунулась глупая?— склонился над гоблином.

— Зря ты не согласился на мое предложение, Поттер,— голос темного мага был спокойным и равнодушным, и это пугало едва ли не больше, чем наполненное яростью шипение. Волдеморту и Квиреллу больше нечего терять.— Очень зря...

Мужчина обхватил подбородок мальчика и силой заставил подняться на ноги. Гоблин не сопротивлялся — пока у него было слишком мало сил, чтобы полноценно ответить человеку, но он, как дикий зверь, выжидал возможность вцепиться ему в горло.

"Помогите, Предки",— проговаривает про себя Гархольд.— "Хоть кто-нибудь, дайте мне сил".

И, словно в ответ на просьбу, из каких-то неведомых раньше глубин его души, начала подниматься волна обжигающего пламени.

Жар, похожий на тот, что раскалял воздух недалеко от расщелин, наполненных магмой, проникал в каждую клеточку тела мальчика, тек по венам, вырывался паром изо рта... Бледная кожа гоблина покраснела, а в глубине ярко-изумрудных глаз поселились разгорающиеся искры красных углей. Взглянувший на Гархольда Волдеморт что-то заподозрил, но невыносимо опоздал — жар пламени из самых глубин земной тверди обжег гниющие ладони, причиняя и так страдающему магу невыносимые муки. Профессор закричал, мгновенно оторвав тлеющую конечность от обжигающе-горячей кожи гоблина. Зеленоглазый недолго думал. Подбадривая себя яростным воплем, гоблин ринулся вперед, вцепляясь руками в лицо и шею волшебника.

* * *

Коридор на втором этаже* * *

— Вы уверены, что это здесь?

Луг, скептически изогнув бровь, рассматривал каменную кладку стены. Парень уже наложил на нее несколько диагностических чар, и они не нашли в этом участке коридора ничего достойного внимания. Но первокурсники были настолько уверены в том, что именно здесь находится проход к философскому камню, что это заставило МакДугала несколько расстеряться.

— Точно,— кивает Бут, расстеливая на полу карту. Тщательно сверив оттенки магических потоков, Терри даже смог точно показать размеры прохода, но вот ни одной идеи о том, как его открыть, у мальчика не было.— Мы здесь не первый раз!

— Ребята, вы только поторопитесь,— тихо проговорила подошедшая Кристалл.— Вряд ли я смогу задержать профессора Синистру и Филча надолго, да и спрятать такие изменения магического поля нам не под силу. Но пара часов у вас есть, чтобы вытащить и переместить в класс Гарри. Пока они перенесут всех пострадавших в Больничное Крыло, пока разберуться...

— Пенни,— с ужасом уставился на коллегу Луг.— Ты чего натворила? Какие пострадавшие?

— У меня не было времени особо думать!— смущенно заявила девушка, доставая из кармана мантии пакет Берти-Ботс.— Мне Перси показывал пару недель назад новое изобретение Двух Катастроф, вот я и взяла на исследование с десяток конфет.

— Ну, я не ожидал, Пенни,— покачал головой горец, пряча в глубине глаз смешинки размером с граммонта.— А ты опасная особа!

— Ну, так ведьмы же мы, да, Лайза?— усмехнулась брюнетка, толкая первокурсницу в бок.— Нам положено!

Девушек в пустынном коридоре — чтобы он оставался таким следили Кристалл и Голдштейн — было только двое. Панси Паркинсон, как только сообщила о появлении директора, поспешила уйти, не желая ввязываться в неприятности. Только вот ни старосты Рэйвенкло, ни даже ее "дорогой Драко", не собирались отпускать слишком много знающую слизеринку в свободное плаванье, так что девочка заняла выжидающую позицию в пустынном классе. Все участники спасательной операции были уверенны, что Гархольда нельзя будет сразу же тащить в гостиную факультета, и спокойное место, чтобы прийти в себя, пригодится.

— Ну и как вы собираетесь найти вход?— Луг явно нервничал из-за уходящего времени — директор уже три минуты находился в Запретном. Коридоре, и кто знает, насколько быстро он сможет дойти до конца полосы препятствий.

— Вот,— Лайза достала из кармана мантии небольшой бархатный мешочек. Затем, высыпав на ладонь пару щепоток какого-то желто-зеленого порошка, резко дунула, распыляя его на воздух у стены. Несколько камней мигнули, показав, как сквозь них проходят завихрения магических энергий. Оглядев немного удивленного старосту, Турпин пояснила.— Энтони дал порошок из спор цветка папоротника златолистного, а лучше него никто не показывает скрытых проходов.

Рыжая девочка приблизилась к стене. Вдохнув воздух у одного из двух интересующих их камней, Лайза произнесла несколько слов на латыни, сопроводив это действие взмахом волшебной палочки. Это, по мнению МакДугала, было не совсем заклинание, скорее что-то из области артефакторики. Он, хоть и был далек от этого ремесла, знал, что маги с этим даром неохотно пользуются обычными диагностическими чарами для определения магической наполненности и сочетаемости материалов. У каждой семьи были свои, более точные и не влияющие на свойства и магические потоки, способы анализа. Вот и сейчас, похоже, Турпин воспользовалась чем-то из родового арсенала.

— Это сигнальная часть,— наконец, определилась Лайза.— Если хотим не поднимать шума, то этот камень должен быть отключен первым.

— Вот,— Луг, слегка поморщился, но все-таки достал из кармана небольшую костяную пластину, завернутую в кусочек плотной змеиной кожи.— Это негатор. Искать ключи у нас точно нет времени.

— Откуда у тебя это, МакДугал?— поморщилась от отвращения Лайза, беря пластину двумя пальцами. Даже прикасаться к предмету, рассеивающему магию самим своим присутствием, было противно.

— И зачем?— Малфой тоже весьма и весьма недовольно посмотрел на артефакт.

— Откуда, Турпин, это, уж поверь мне, не твое дело. А насчет зачем,— Луг криво усмехнулся.— Это оружие последнего шанса. И на этом хватит расспросов.

МакДугал так посмотрел на собеседников, что у них начисто пропало желание о чем-либо его спрашивать. И вообще хотелось забыть о том, что их староста хранит в лоскуте баснословно дорогой кожи василиска.

Но Турпин не теряла времени зря. Она, попросив Терри помочь, аккуратно прикрепила пластину на сигнальный камень, а затем, вновь распылив порошок папоротника, выдохнула. Магические потоки, которые выходили за пределы камня, послушно втягивались в негатор, не давая пройти сигналу о проникновении.

— Получилось?— в голосе Драко звучало нетерпение. Слизеринец изрядно переживал за Зеленоглазого: он помнил, как близко к краю они были во время сражения с троллем и не сомневался, что игра, затеянная гоблином в этот раз, куда более опасная.

— Все, готово.

Лайза поднялась с колен — этот маячок располагался практически у самого пола. В отличие от камня, должного открыть проход в Запретный Коридор — тот, напротив, лежал высоко, по росту весьма внушительного человека, но никак не десятилетней девочки.

— Луг,— смущенно начала она, когда сзади послышались шаги, и к ним подошел Энтони.

Только взглянув на лихорадочный румянец и, словно бы в контраст, бледную кожу, можно было понять, что случилось что-то совсем нехорошее.

— Ребята,— дрожащим голосом прошептал он.— Поспешите.

И протянул друзьям обрывок пергамента, где по желтоватой бумаге расплывалось зловещее алое пятно, складывающееся в надпись "Вытаскивайте".

Луг страшно побледнел, на скулы даже пришла зловещая зелень. Сердце шотландца сжалось, пропуская не один удар, когда он представил состояние, в котором мог оказаться первокурсник его факультета. Он вздрогнул, а затем, подхватив Турпин на руки, поднял девочку наверх:

— Плевать на шум, Лайза, открывай эту фоморову дверь!

* * *

Комната зеркала Еиналеж* * *

Гархольд со всей силы вцепился в лицо мага. Он, не замечая ни тошнотворного запаха горящего тухлого мяса, ни серого пепла, падающего на глаза, ни костлявых рук Волдеморта, впивающихся ему в бока, раздирающих плотную ткань камзола, просто все крепче и крепче сжимал пальцы, выплескивая жар, идущий откуда-то из глубины.

Эта вспышка странной магии могла бы испугать Зеленоглазого — и еще испугает — но сейчас его разум не способен на такие размышления. Сейчас есть только одно — жажда жить, и жар, и пламя, ярость огня. В этот миг этот мальчик — не гоблин Гархольд Зеленоглазый, ни человеческий маг Гарри Поттер, он — сама стихия. Огонь, рожденный для славы и разрушений.

Темный маг беззвучно кричит, сгорая в невидимом пламени первостихии, душа Квирелла, отмеченная знаком проклятья, его отравленная кровью единорога плоть прекрасно горит, рассыпаясь пеплом и прахом, очищаясь, исчезая в пространстве Грани, и только черная плоть крестража Волдеморта неподвластна огню, спрятанному в душе Гархольда. Она вся пропитана другой силой — Тьмой, и это дает магу шанс вырваться и спастись. И он это делает.

— Г-гос-господииин!— кричит Квирелл, ощущая, как его тело лишается последней опоры, не дающей ей окончательно рассеяться по пустынным равнинам долины мертвых. Но Волдеморту плевать — своя жизнь темному магу куда дороже души глупого волшебника, мечтавшего о силе. Он никогда ни в чем не клялся ему, и поэтому с легкостью предает профессора Защиты от Темных Искусств Квиринуса Квиррелла.

Клочки черного дыма покидают искореженное тело, собираются в человекообразное облако, наполненное тьмою и кровью, и маг шипит Гархольду, прежде чем расствориться в стене:

— Мы есссще вссстретимсся, Поттер,— парселтанг звучит зловеще и тягуче, отражаясь от стен и теряясь где-то на своде.— Обязззаиельно всссстретимссся!

Но гоблин этого не слышит — в его ушах звенит крик умирающего Квиррелла, оборвавшийся жутким хрипом напополам с шипением рассыпающегося тела. И даже после того, как маг полностью обратился в пепел, осыпав крошево осколков зеркала Еиналеж серым налетом, мальчик не сразу приходит в себя. Гархольд стоит посреди зала и пустым взглядом смотрит на обожженные ладони, покрытые коркой запекшейся крови и налипшими ошметками пепла.

Пламя, еще недавно ревевшее у него в груди, медленно затихает, вновь прячась в ту нору, из которой явилась на зов отчаявшегося гоблина. Зеленоглазый попытался понять где она — но все произошло так быстро, что все было напрасно. Похоже, это так и останется тайной...

Нет, он обязательно расскажет об этом пламенном безумии отцу и деду, но что-то подсказывало юному гоблину, что это не наследие его расы, а что-то, о чем стоит спрашивать человеческих магов.

Наконец, Гархольд приходит в себя. Брезгливо вытерев руки о подол камзола, он автоматически собирает вещи, вешает на потрепанную перевязь секиру, прячет палочку. И лишь затем осматривается, чтобы найти Грэйнджер и убедиться, что та жива и относительно здорова.

Гермиона находится в дальнем углу, где она, шатаясь, поднимается на ноги. Судя по кислому запаху, идущему от нее, ароматы горящего мяса были ей отвратительны.

— Что это было, Поттер?— испуганно говорит она, прижимая руки к груди.— Боже мой, что это было?!

— Не знаю,— глухо роняет Гархольд, хватая девочку за руку.— Не знаю.

* * *

Где-то на крышах Хогвартса* * *

Волдеморт в ярости метался по крышам Хогвартса, медленно успокаиваясь и приходя в себя. Потеряв вожделенную плоть, крестраж темного мага одновременно испытал злость — от того, что план провалился, и радость — что он вновь может привести мысли. в порядок, успокоить себя, подумать более основательно.

Прохладный воздух Шотландии, обдувая дух мага, медленно успокаивал того. И вот он уже был готов достаточно разумно мыслить. Как и на Грани, на смену слепой ярости пришло понимание всех совершенных ошибок. Это не могло радовать Лорда, но он не давал себе вновь погрузиться в безумие.

Идея с полноценным вселением, с одержимостью, явно провалилась. Он не мог вселиться в тело слабого мага — оно начинало слишком быстро разлагаться, а покорить своей воле более сильного будет стоить слишком много, и если следующая попытка снова окончится неудачей, он может слишком много потерять. Как сил, так и жизненных энергий.

Ему нужно как можно больше последних. Что ж, напугать до смерти пару магглов совсем не сложно. Пусть это даст не слишком много сил, но Волдеморт сейчас не может разбрасываться даже такими каплями. Правда, можно еще провести обряд слияния крестражей, в Выручай-комнате его ждет диадема Ровены Рэйвенкло... Но для него, во-первых, понадобится новое тело, а во-вторых, маг должен быть уверен, что его жизненная сила должна быть больше, иначе его поглотит тот осколок, что скрыт в артефакте. Так что с этим, хоть и весьма полезным для разума, действом придеться подождать.

— Что ты здесь делаешь, дух зла?— Раздается тихий голос над стенами Хогвартса.

— Кого я вижу?— тянет в ответ на короткую и очень неприятную реплику темный маг, оборачиваясь назад.— Неужели сама леди Хелена почтила меня своим присутствием?

На самом краю крыши, в тени Астрономической Башни и вправду стояла Хелена Рэйвенкло, известная в школе как Серая Дама. Призрачная женщина была закутана в серую шаль, развевающуюся в воздухе, а темные глаза смотрели на мужчину жестко и холодно. Серебристый лунный свет, как ни странно, не слишком сильно просвечивал сквозь плоть призрака, только радужки глаз буквально сияли серебром.

— Уходи прочь, Томас,— сказала она, не отводя взгляда от сгустка черной энергии, которым сейчас являлся Темный лорд.— Я не позволю черному духу оставаться в Хогвартсе. Будь благодарен, что я не позвала Дозор.

— С чего бы?— печально усмехнулся маг. Он и не думал, что ему удасться пробыть здесь слишком долго, все-таки мужчина был одним из самых информированных о тайнах Хогвартса людей. Кстати, именно благодаря дружбе с леди Хеленой.— Добрая память?

— Именно, Томас,— все так же бесстрастно говорит женщина. Только вот в этот раз в ее голосе слышится затаенная боль.— Я не обижаюсь за то, что ты осквернил диадему. Но и верить больше не могу. Считай это моим последним подарком, Томас. Прощай.

— Прощай, Хелена.

И черная тень заскользила прочь, сливаясь с ночными тенями. А вслед ему смотрела серебристая тень белокурой женщины.

* * *

Комната зеркала Еиналеж* * *

— Что дальше?

Голос Грэйнджер раздался совсем рядом, причем он уже почти не дрожал. Нервы у девчонки явно покрепчали с их прошлой встречи. После сражения с троллем гриффиндорка едва не билась в истерике.

— Сейчас свяжусь с однокурсниками,— буркнул гоблин, обворачивая обожженные руки обрывками мантии. Там, под осколками зеркала Еиналеж, припорошенными пеплом от сгоревшего Квирелла, осталась пластина, переданная гоблину Фламелем, и его вторая палочка. Ни то, ни другое Гархольд не собирался здесь оставлять. Ну а трогать острые края голыми руками было бы глупо, да и он сомневался, что это пройдет без последствий. Ведь, даже если тварь из-за Грани погибла, часть ее крови и духа все еще там, и вполне может отравить неразумного мага.

— А зачем? Скоро должен прийти профессор Дамблдор,— пожала плечами девочка, передавая мальчику его сумку.

— С чего это?— удивленно обернулся Зеленоглазый, начиная подозревать, что где-то совершил очередную ошибку. Уж очень довольной была растрепанная и поцарапанная Гермиона. Что-то он слишком много раз просчитывался за последние месяцы — люди на него явно плохо влияют...

— Ну, я специально подняла фиал с зельем в предыдущей комнате,— гордо выпрямилась девочка, явно довольная сделанной пакостью.— Как знала, что пригодится!

— Ты чего сделала?!,— побледнел Зеленоглазый, тут же ясно почувствовав вибрацию на треснувшем артефакте. Дамблдор уже был здесь.— Вот...демоны...

Гоблин прислушался — за стеной огня зашумели чьи-то шаги, и сквозь сполохи проступил силуэт высокого мага. Гархольд почувствовал себя в ловушке, и в этот миг ненависть к девчонке, которой он недавно был благодарен, буквально зашкаливала. Спрятаться здесь было некуда, как и успеть найти и открыть тайный проход, обнаруженный Терри, а ведь надо еще заставить молчать эту Грэйнджер...

Счет пошел уже на секунды, когда позади раздался громкий треск камня, и сквозь образовавшийся проход показалась фигура Луга. Тот, мгновенно оценив ситуацию, без слов подхватил Гермиону и Зеленоглазого, забросив того вместе с вещами на плечо, и ринулся в проход. Первокурсник почувствовал как в голове зашумело...Он успел увидеть как поменяла цвет стена огня, как в зале с разбитым зеркалом появилась размытая фигура, даже услышать удивленный вскрик директора Хогвартса прежде чем боль стала нестерпимой и он потерял сознание.

* * *

Комната у зеркала Еиналеж* * *

Альбус Дамблдор печально смотрел на закрывающуюся дверь тайного прохода. Маг даже не пытался преследовать скрывшихся ребят — во-первых, потому что элемент помощи, долженствовавший способствовать потеплению их с юным Поттером отношений, потерян, во-вторых, мальчик был явно в компании более старшего студента, а расскрывать всю подноготную не слишком удачной комбинации с философским камнем кому попало директору не хотелось, да и, в-третьих, на повторное открытие прохода потребуется где-то полминуты, а в способности рэйвенкловцев быстро реагировать на внешние изменения сомневаться не приходилось. Так что волшебник был уверен, что ребята скроются мгновенно. Так что усталый старик только тяжко вздохнул, обводя взглядом полуразрушенную комнату, отравленную магией Огня и Тьмы. От Еиналеж остались только осколки — ну да и ладно, Альбусу всегда претила черная аура, исходящая от этой мерзости; камень, скорее всего, уничтожен вместе с ним; ну а остальные разрушения Хогвартс сможет зарастить и сам. Что еще? Пепел, оставшийся от бедняги Квирелла — Дамблдор чувствовал магические эманации, исходящие от серого налета, покрывшего стены и пол — вообще скоро втянется камнями древнего замка, так что через некоторое время, и никто не сможет доказать, что здесь произошло убийство.

— Жаль Николаса,— грустно вздохнул директор Хогвартса, магией собирая осколки артефакта. Надо будет пригласить сюда всех профессоров, придумать подходящую историю. Хотя…. Стоит ли? Учитывая, что его планы не выдержали. столкновения с реальностью, Дамблдор решил рассказать о встрече с Волдемортом Гарри только Северусу — зельевар уже итак знал слишком много, а догадывался еще о большем. — Он уже не найдет новых ингредиентов для второго камня. Ну да и ладно! Всем свое время...

Так же оставался открытым вопрос со сбежавшим духом Волдеморта. В то, что темный маг не успел убраться из тела Одержимого и погиб, мог поверить только полный идиот. Альбус себя таким не считал. Поэтому, потянувшись к краеугольному камню Хогвартса, он погрузился в переплетение магии и сил. Он буквально стал школой: он чувствовал шаги студентов, видел их, ощущал как сквозь его камни проносятся призраки, бегают в подземельях крысы, снуют совы, а в самой глубине подземелий дремлет василиск Салазара — Ужас Хогвартса. Видит старик и Гарри Поттера, над которым колдует старшекурсница, видит — и ничего не делает. Сейчас это не важно. Важно лишь то, что нигде, ни в одном закутке, ни в лабиринтах подземелий, ни в переплетеньи башен и крыш, нет духа Тома Риддла. Значит, Дозор все так же хорошо выполняет свои обязанности. Нельзя сказать, что в данный момент это радовало Дамблдора — он все-таки надеялся, что сможет поймать этот осколок души Темного Лорда и, если не уничтожить, то, хотя бы, запечатать его. Но Судьба явно играла против Альбуса, и еще один его план полностью провалился.

Альбус Дамблдор медленно вернулся в свое тело. Единение со школой забирало слишком много сил, и старик едва-едва держался на ногах. Несмотря на то, что это было очень полезное заклинание, волшебник старался не злоупотреблять им и использовать только в самых крайних случаях — даже во время поиска тролля он не рискнул применить его. Но в данный момент выбора не было — поиск духа Темного Лорда очень важное дело. И выполнить его надо было в крайне малые сроки. Но Альбус все-таки опоздал.

Единственное, что было однозначно хорошо во всей этой истории — это то, что Гарри и Том, столкнувшись, не нашли общий язык. Этого, узнав, кто опекуны его Белого Короля, Альбус боялся больше всего. Ибо с момента их объединения МагМир мог начинать обратный отсчет своего мирного сосуществования. Объединенной силе гоблинов и аристократии Ордену Феникса просто нечего было противопоставить. Но они явно разошлись в абсолютно немирном ключе, и чувство облегчения, наполнившее директора в этот миг, было оглушительным. Квирелл уничтожен — Дамблдору было безумно интересно узнать как, но по остаточным следам нельзя было сказать ничего определенного — а значит все прошло практически по плану.

Так, успокаивая себя, думал Альбус Дамблдор, поднимаясь в кабинет. В его руках были завернутые в мантию осколки зеркала Еиналеж.

* * *

Пустой класс* * *

Гархольд медленно приходил в себя. По его лицу стекали капли — прохладные и пряно пахнущие травами и лесом. Гоблин слегка поморщился, чувствуя неудобство от одной из них, попавшей прямо в уголок глаза. Встряхнув головой и все-таки отправив каплю в свободный полет, Зеленоглазый попытался открыть глаза.

Веки, наполненные непонятной тяжестью, явно не хотели подниматься, но усилием воли Гархольд все-таки разомкнул глаза. В них тут же ударил свет — неяркий, но от этого не менее неприятный после мягкой тьмы.

— Очнулся, герой?— с иронией спросил красивый женский голос откуда-то справа.— Как себя чувствуешь?

Гархольд медленно повернул голову к говорящей. В глазах еще слегка расплывалось, но по длинным черным волосам, высоким скулам и ярким небольшим губам он явно узнал старосту их факультета, Пенелопу Кристалл. Нахмурившись, мальчик попытался понять, во-первых, откуда здесь она, во-вторых, где это "здесь", и, в третьих, как он здесь оказался. Последнее, что он помнил — это явление Луга, вытащившего их с Грэйнджер прямо из-под носа Дамблдора. И тоже вопрос — откуда он узнал о походе? Верить в то, что человеческие дети, которым он в очередной раз доверился, его сдали, не хотелось.

Мисс Кристалл сняла со лба гоблина плотную траяпку, вновь намочила ее в ледяном отваре, слегка выжала и положила на лоб мальчика. Гудящей голове Зеленоглазого тут же стало намного легче, и он смог не только открыть глаза полностью, но и слегка приподнялся на диване, куда его положили.

— Да, на удивление, неплохо,— хрипловато ответил Гархольд, оглядывая класс.

— Ты очнулся!— радостно вскрикнула Лайза, сидящая вместе с Драко и Энтони за ближайшей партой.— Слава Беленосу! Я так испугалась!

Зеленоглазый, смущенный таким порывом, даже недовольно нахмурился. Видимо он и вправду выглядел далеко не лучшим образом, раз Турпин позволила себе подобное чересчур эмоциональное высказывание. Девочка никогда не была особо эмоциональна, и это ставило гоблина в тупик. Он пока не научился до конца понимать выверты человеческой психики.

— Как себя чувствуешь?— деловито уточнил Драко, поднявшись со стула и подойдя к дивану. Блондин недовольно осмотрел Зеленоглазого, особенно задержавшись на едва залеченных руках рэйвенкловца.

— Все получилось?— вторил ему Энтони, пряча в глубине глаз вину. Гоблин явно предвидел, что ему придется не раз сказать этому чересчур ответственному аристократу, что тот не виноват в том, что не пошел вслед за однокурсником.

— Все хорошо,— кивает он на оба вопроса, ища глазами Грэйнджер. Сейчас, когда над ними не довлеет опасность, не оставляя времени на разборки, мальчику очень хочется высказать ей все, что он думает о таких, как она. И он даже начинает спрашивать.— А где...

Но вопрос гоблина прерывает Луг МакДугал, возникшиий за спинами ребят:

— Так-так, что я вижу? Наш король Артур соизволил проснуться!— ехидство в голосе шотландца можно есть ложками.— Какие еще безбашенные подвиги в программе на сегодня? Должны же мы знать, готовить еще лекарств — или сразу погребальную лодку?

Гоблин поморщился. Упреки старосты вполне оправданы, но это не значит, что признавать это Гархольду легко. Какое вообще право этот чужак, человек, имеет право его отчитывать? Но только сейчас, когда все спокойно, он все-таки может признать, что был на волосок от гибели — и, что еще хуже, от провала. Поэтому он все-таки выдавливает:

— Спасибо, МакДугал. Я тебе должен.

Это звучит настолько серьезно, что Луг тут же прекращает ерничать, и недовольно качает головой.

— Ты, Поттер, изрядная заноза,— говорит он.— И я могу только радоваться, что через пару лет уже не я буду с тобой маяться!

Гархольд криво усмехается, стараясь выглядеть максимально беспечно — он уже итак довольно опозорился перед этими людьми, чтобы еще больше усугублять свое положение, показывая свою слабость. Гархольд прекрасно помнил, что настоящий сын Клана не имеет права на слабость. Особенно среди людей.

— А эту ты зачем потащил? В жертву?— кивнул на "эту" Грэйнджер МакДугал.— А мы с профессором Дамблдором вам слегка помешали?

— Почему в жертву?— скривился гоблин.— И вообще...

— Потому что я уже готов тебе ассистировать!— поднимает руки к небу ( точнее к его заместителю в данной комнате — потолку).— Она умудрилась даже Пенни вывести из себя, а это можно приравнять по сложности к попытке без магии разозлить камень!

— Да не брал я ее,— злорадно ухмыльнулся Зеленоглазый, видя, как перекосило усталую и расстроенную девочку. За него уже отомстили, и не придется самому пачкаться.— Сама пришла. Бросить не мог — сами понимаете лишний свидетель...Не убивать же?

Драко громко хмыкнул, намекая, что он бы точно не сомневался, и оставил бы грязнокровку там же, где она впервые оказалась на его пути.

— Мне не нужны проблемы,— укоряюще покосился на Малфоя Гархольд.— А эту девчонку можно заставить молчать и по-другому. В конце концов, она всего лишь человеческая самка. Мелкая и шумная.

В голосе мальчика так явно прозвучало презрение, что все просто замерли от шока. Они и забыли, как к людям относятся чересчур быстрые на язык гоблины.

— Эй,— проклятье пролетело в миллиметрах от ноги усталого Зеленоглазого.— Повторишь? Что ты там сказал о человеческих ведьмах?

Гархольд хмыкнул — Панси и Лайза действовали на редкость слаженно при поддержке Пенелопы, мерцающей темными глазами крайне намекающе. Но Зеленоглазый на это только скривился, явно не собираясь брать свои слова обратно. За этот вечер ему изрядно поднадоело общаться с девчонками. А человеколюбием в самом прямом смысле он никогда не страдал.

— Ладно-ладно, хватит! Не доводите до дуэли,— пожал плечами Голдштейн, смахивая невидимую пылинку.— Дамы, вы что, не знаете Гархольда?

Дамы хмыкнули. Гоблин нахмурился.

— Давайте просто добавим — грязнокровных человеческих самок,— присоединился к Энтони Драко.— И вопрос решен. Ты же, Паркинсон, не считаешь себя ровней этой?

Панси невероятно высокомерно фыркнула, передернув покатыми плечами, и, вслед за рэйвенкловками, убрала палочку. А "эта" стояла пораженная и обиженная. Гермиона никак не могла понять, что не так, почему ее со всех сторон правильный и продуманный поступок так негативно принят окружающими. Она же хотела как лучше! Она делала так, как ее учили!

— Да что с вами такое...

Но остальные волшебники ее абсолютно не слушают.

— Сотри ей память,— поморщилась Панси. Она лишь чуть меньше Зеленоглазого злилась на гриффиндорку: из-за ее глупости, о которой та гордо рассказала, пока Пенни приводила в сознание Зеленоглазого, Паркинсон оказалась в этой компании, и ее теперь тоже ожидало что-то однозначно неприятное. В то, что все разойдутся, не заключив соглашение о молчании, она абсолютно не верила.— Вон МакДугал точно должен это уметь!

Все в ожидании посмотрели на старосту Рэйвенкло. Гермиона — с ужасом.

Луг слегка помялся, но все же слегка смущенно выдавил:

— Я не слишком хорош в ментальных науках. Не та наследственность. Боюсь,— молодой мужчина печально, хоть и слегка лицемерно, вздохнул.— Что в случае моего вмешательства в ее разум, проще и милосерднее жертву моих экспериментов убить.

— Ну вот, возвращаемся к моему предложению,— потянул Драко, доставая из сумки книгу "Черная магия для самых маленьких".

— Малфой,— поморщился Терри, смотря на побледневшую Гермиону, затравленным взглядом смотрящую на компанию.— Хватит, уже не смешно!

— А кто сказал, что я шучу?— фыркнул слизеринец, но книгу все-таки убрал.

— Непреложный Обет?— пожала плечами Кристалл, предлагая самый логичный вариант.— Если односторонний и правильно составленный, то это вполне сможет защитить нас от одной чересчур любопытной особы.

Гархольд согласно кивнул. Зеленоглазый подумал об этом еще там, в Запретном Коридоре, и, после очередного выверта этой девчонки, у него не осталось причин этого избегать. Пора бы ей слегка повзрослеть — пусть поживет с ярмом Обета, может хоть это научит ее знать цену своего слова, иначе жизнь ее в Магической Англии будет весьма и весьма коротка.

— Согласен,— говорит он, аккуратно присаживаясь на диванчик. Голова все еще гудела, а в носу клубился запах гари и мяса. Его, как ясно чувствовал Зеленоглазый, ощущали и его знакомые, но благоразумно не рассспрашивали, не заставляя гоблина откровенно врать.— Какие обещания потребуем?

Произошедшее в комнате с зеркалом Еиналеж было слишком важным, чтобы об этом забыть. То страшное ощущение чужой, сметающей все барьеры, подчиняющей волю стихии, что объяло его там, не могло быть простым всплеском сил. Это было что-то чуждое, странное, страшное. И — опасное.

И Гархольд надеялся, что пока никто, кроме Клана, не узнает об этом. Сначала надо разобраться ему самому, откуда в крови человека магия джинов, духов и элементалей.

— Никогда, никому и никаким образом не выдавать знаний о делах Гархольда Поттера, Луга МакДугала, Пенелопы Кристалл, Лайзы Турпин, Драко Малфоя, Энтони Голдштейна, Теренса Бута, Панси Паркинсон, какие бы имена они не носили,— предложил Луг. Гоблин задумался — на первый взгляд вполне неплохо сформулированно, но кое что все же решил добавить:

— Нынешних, будущих и уже прошедших.

— Резонно,— кивнул Энтони, поморщившись скрипу стеклянной пилочки. Панси Паркинсон, усевшись на единственное кресло, активно делая вид, что она здесь одна. Правда, это не мешало ей внимательно прислушиваться к разговору.— Что-нибудь еще?

— Никогда не участвовать в делах, направленных на вмешательство в личную жизнь указанных выше господ,— добавил Драко Малфой, смотря на Гермиону с ясным презрением и снисходительностью высшего существа к низшему.

— Никому и никогда, никаким образом не сообщать о принесении Клятвы,— подала голос Лайза, мигом обнаружив свою принадлежность к роду, издревле занимавшемуся, помимо артефакторики, общением с демонами и духами.— И думаю, все, хватит с магглокровки. Все равно всего не прикрыть клятвами!

— Ну и кому она будет Обет давать? И кто будет свидетелем?

— Да пусть принимает Гархольд!— Энтони изящно пожал плечами.— Ему, во-первых, это важнее всех, а во-вторых, если Обет принимет гоблин, то последствия у его нарушения будут не только магическими, но и экономическими. А их, как магглокровная, Грэйнджер должна понимать лучше! Вон, откажут в обмене валют — и все! Плакала ее учеба! Ну а скрепить? Да хоть я! Сил и умений там особых не надо.

Все посмотрели на Гархольда. Зеленоглазый, пожав плечами, кивнул — это его более чем устраивало. Обет был грамотно сформулирован, так что проблему Грэйнджер можно было хотя бы на время забыть. Обет — и до свидания.

— А с чего вы вообще взяли, что я буду вам в чем-то клясться?— наконец-то разразилась гневной тирадой девочка. Ее буквально трясло от злости — за ней даже слегка отступил душный страх.— Не говорите обо мне так, как будто я вещь!

— Грэйнджер, замолкни,— недовольно скривился Луг.— Поклянешься, куда ты денешься! Ты, милая, ввязалась в слишком серьезные дела и узнала чересчур много. Так что либо клянешься...

МакДугал намекающе замолчал.

— Или одной грязнокровкой станет меньше,— протянул Малфой, облокотившись на парту, у которой стояла девочка.— Ты ведь такая любопытная! Может, заблудилась в подземельях, может, в Запретный Лес пошла, а может и просто на старое проклятье набрела.

Гермиона в непонимании переводит взгляд с одного школьника на другого, но все смотрят так спокойно и серьезно, что гриффиндорка впервые задумывается, что их угрозы — это просто предупреждение. Малфой, стоящий в полуметре от нее, крайне неприятно улыбался, поглаживая пальцами волшебную палочку.

Гриффиндорка умоляюще взглянула на Пенни. Сердобольная девушка только болезненно стиснула губы, отведя взгляд, и произнесла:

— Прости, Грэйнджер, но они правы. Тебе пора повзрослеть,— голос Кристалл спокойный, но нет-нет да проскользнет жалостливая нотка.— Хогвартс — не просто школа. И вы, рожденные и воспитанные в мире магглов, должны понять, что здесь все по-другому. Хотя и у вас, если сунешь нос не в свои дела, можно исчезнуть. Так и здесь.

Она отвернулась.

— И ты, поверь мне, будешь не первой "потерявшейся".

— И вообще, Грэйнджер,— мрачно выронил Гархольд.— Ты должна быть благодарна, что я принимаю твою клятву! После того как ты трижды — трижды!— оскорбила меня. Что ты так смотришь? Я знаю, почему МакГонагалл пришла в ту ночь на Астрономическую Башню! Так что не ерепенься и приноси Обет. А то я могу передумать, и отдать тебя МакДугалу. Или еще чего...

Зеленоглазый, достав из-за голенища кинжал, стал так намекающе крутить его, что по коже девочки явно пробежали мурашки. Она прекрасно помнила, как этот мальчик холоднокровно и безэмоционально вырезал на груди еще живого тролля руны, как равнодушно убивал эту тварь... И она, затравленно оглядев класс, произнесла:

— Я поклянусь.

Из комнаты тут же исчезает напряжение. Одна из проблем решена. Луг и Кристалл, кивнув гоблину, чтобы тот встал в проходе перед кафедрой, объяснили Гермионе что делать и говорить. Энтони же подошел к Гархольду. Светлые волосы голландца слегка растрепаны, но только по этому можно определить, что мальчик изрядно волновался.

— Так как, все сложилось?— спросил он, небрежно облокачиваясь на кафедру. Эта его странная манера спрашивать воздух, изрядно импонировала гоблину — на них можно было или ответить или, если не хочешь, промолчать. И это не будет оскорбительно или неудобно как для спрашивающего, так и для вопрошаемого.

— Угу,— кивнул гоблин. Сейчас, когда камень снова у Фламеля, мальчик может позволить себе такую вот откровенность. В качестве некой благодарности рэйвенкловцам за помощь. Да, именно так и не иначе.

Голдштейн тонко улыбается, чувствуя колебания Гархольда. И пусть гоблины — а считать Зеленоглазого человеком смешно, ведь личность это дух, а не плоть — изрядно отличаются от людей, в чем-то эти две расы безумно похожи. Мальчик не может точно сформулировать свои мысли, но чувствует, знает, ведает. А чувствам маги привыкли доверять.

— Я готова,— наконец-то выдавливает Грэйнджер и, подойдя к Гархольду, кладет свою руку на руку гоблина.— Я никогда...

Слова клятвы звучат торжественно и веско, несмотря на то, что голос гриффиндорки жутко дрожит и срывается. Она впервые чувствует подобное — как сплетаются вокруг них потоки магии, как дрожит воздух, как что-то, древнее и мудрее всего виденного ей раньше, смотрит на нее, запоминая каждое слово, отпечатывая их на своих скрижалях, и эту клятву ей никогда не нарушить... Но в этот миг она и не думает об этом.

Волшебство — сильнее и непостижимее всего, что случалось ранее, окутывает ее. И пусть сейчас она унижена, испугана и прижата к стенке, отныне Гермиона Грэйнджер четко понимает, что значит — Магия, четче, чем после первых всплесков стихийной магии, четче, чем после всех прочитанных книг и выученных уроков, четче, чем после зимнего разговора с родителями. Только теперь, вдыхая легкими плотный туман магии, вдевая на себя цепи Обета, девочка чувствует себя полностью свободной. Ведьмой.

— Отныне и навеки,— произносит Гермиона, и ее сила вспыхивает призрачным маревом вокруг нее, сильнее и ярче чем прежде.

На лицах окружающих четко видно удивление — никто из них не предполагал, что она сильна. Но Грэйнджер этого не видела, она смотрела в горящие глаза Гарри Поттера, гоблина из старых детских сказок и прекрасного принца оттуда же — и ни одного из них, и ждала.

Гулко прозвучал в этой тишине голос Голдштейна:

— Свидетельствую.

— Принимаю,— отвечает Зеленоглазый, и ярко вспыхивают три огненных обруча на руке девочки, запечатывая Обет. А потом, уже проходя мимо нее к диванчику, на который усталый мальчик уселся с заметным облегчением, Гархольд прошептал.— Теперь понимаешь, Грэйнджер?

И она только криво улыбается, молча выходя из кабинета. Несмотря ни на что, она почему-то перестала обижаться на этого странного мальчика.

— Неожиданно,— качает головой Терри, смотря на захлопнувшуюся дверь.— Я думал у нее только мозги. А оказывается еще и сила...

— Разума нет и манер,— морщится Драко, но его прерывает Лайза:

— Это вторично! Захочет — научится!

А Гархольд только усмехается. То что Грэйнджер станет сильной ведьмой, если доживет, конечно, он понял еще в Коридоре. Такое количество чар и заклинаний, пробивающих хоть плохонькие, но все-таки щиты Темного лорда, слабая волшебница просто не в силах создать. Но это была совершенно ненужная информация — у нее все так же не было ни денег, ни связей, а вот гордости хоть отбавляй. Брать ее под щит гоблины пока не будут — еще не ясно, сможет ли она прижиться. А вот после...

Гархольд снова вздохнул. Да поможет ей Христос ( или в кого она там верит?) стать здесь своей, потому что в мире магглов ей таковой уже никогда не стать. Уж слишком большой силой одарили ее небеса.

— И что дальше?— Первой не выдержала Панси.— Я Обетов приносить не буду!

Судя по лицам остальных ребят, они тоже были. резко против.

— Но что-то со всем этим делать надо,— неуверенно потянула Пенелопа. Она, как и все остальные, понимала, что слишком много народа узнало эти тайны, и просто так ни один из них не выйдет из класса.

— Договор,— пожимает плечами гоблин.— Вряд ли вы будете рисковать своими вложениями.

— Пока они не слишком большие,— говорит Энтони, пристально смотря на однокурсника.

— Правильное слово — "пока",— ухмыляется Гархольд, доставая из сумки перо и пергамент.

— Гоблин,— хохочет Луг.

* * *

Башня факультета Гриффиндор* * *

Гермиона смотрела в окно совершенно пустым взглядом. За оконом пропылывали облака, а в спальне девочек было на редкость тихо и спокойно. И если раньше Грэйнджер этому лишь обрадовалась — можно спокойно почитать, то сейчас хотелось чего-то совершенно другого, чего-то, что помогло бы ей забыть все пережитое за сегодня... Теплого и шумного.

Поэтому на зашедшую в комнату Лаванду гриффиндорка уставилась с нескрываемой радостью. В ее душе поднялась волна запрятанного страха, в нос снова ударил запах паленого мяса, а в глазах стояли холодные серые глаза и блеск кинжала. И Гермиона просто кинулась к Браун, обхватила ее за талию и в голос, навзрыд, заплакала, позволяя вытекать со слезами страху, боли и сомнениям.

— Все будет хорошо,— шепчет Лаванда, обнимая однокурсницу за плечи.— Все будет хорошо...

* * *

Хогвартс, Большой Зал, конец 1488 ( 1991 по м.л.) учебного года

* * *

Ученики в последний ужин этого учебного года шумели вдвойне больше обычного. Все радовались удачно сданным экзаменам — или просто сданным, скорой встрече с родными, приближающимся летним каникулам. Даже стол Слизерина, всегда спокойный и безупречно вежливый, сегодня был возбужден несколько больше обычного — настолько, что его декан, суровый Северус Снейп, смотрел на них весьма неодобрительно. Но и это не мешало студентам радоваться — вот уже который год, Кубок как по Квиддичу, так и Школы, достанется именно им. В финале последней игры этого сезона победил их факультет, а значит, что заработанных за турнир очков вполне хватит, чтобы обогнать своих ближайших соперников — Рэйвенкло. Поэтому-то за синим столом и было сегодня немного меньше веселья. Третье место занял Хаффлпафф, ну а Гриффиндор остался последним, чему немало поспособствовали Две Катастрофы. Шанс побороться за Кубок у этого факультета появится не раньше, чем они выпустятся.

— Поттер, а, Поттер?— протянул Луг, как-то плотоядно посматривая на первокурсника.— А как у тебя с полетами? Помнится, твой батюшка был ой как хорош на роли ловца! Да и комплекция у тебя подходящая...

— Если бы Предки хотели бы, чтобы гоблины летали, то дали бы им крылья,— проворчал Гархольд.

— Ничего,— оптимистично заявил МакДугал, переглядываясь с Пенни.— Мы исправим упущение ваших Предков и приделаем к тебе метлу!

— А как же ваш ловец? — предпринял еще одну попытку откреститься от сомнительной "чести" Зеленоглазый.

— С удовольствием уйду на позицию охотника,— пожимает плечами китаянка, прислушивающаяся к разговору с произнесения Лугом слова"квиддич". Несмотря на то, что Чоу любила играть именно на позиции ловца, честь факультета была важнее.

— Ну вот, Поттер, видишь, как все хорошо получилось!— просиял горец, тщательно рисуя опасную в своей беззаботности улыбку на своем лице.— Так что мы в следующем году обязательно запустим гоблина в воздух! А вы такие, птицы гордые, пока...

— Брааатик,— осуждающе потянула Мораг, усевшаяся между ним и Гархольдом. Юную Видящую выпустили на Приветственный пир исключительно с повязкой на глазах и с запасом успокаивающего зелья в сумочке на вышитом поясе. Как рассказывала сама девочка, когда гоблин приходил ее навещать, как было обещано Лугу на его свадьбе, она уже почти научилась сдерживать эмпатический шок, но при большом скоплении народа все еще терялась и не могла спокойно общаться без специальных зелий, которые мог сварить не каждый Мастеру. МакДугалы потому-то и выбрали Хогвартс, что здесь преподавал Северус Снейп. Этот зельевар и раньше готовил отвары для Мораг по заказу ее семьи, так что в его квалификации Фергюсу сомневаться не приходилось, да и пару лет за сестренкой брат последит, что тоже не лишнее.

А то, что здесь нет достойного Мастера Предсказаний...У юной Мораг все еще оставалась "тетя Бан". А кто сможет лучше научить видеть грядущее, чем древняя баньши?

— А я что? Я ничего!— захлопал глазами волшебник, подмигивая Гархольду.

Староста уже слегка подтаял после крайне неприятной истории с философским камнем, так что общался с первокурсником практически как и раньше. А то что практически в любой момент ( исключая непосредственно пары) рядом с ним находился либо он, либо Пенелопа, почти не мешало приятному существованию мальчика.

— Да ладно, Поттер,— удивился Корнер, изрядно пристрастившийся к квиддичу.— Почему ты так не хочешь попробоваться в команду? Ты и вправду неплохо летал у мадам Хуч...

— Корнер, одно дело — просто полетать, и совсем другое — играть в команде,— пояснил Зеленоглазый.— Носиться по полю в любую погоду, рискуя свернуть шею, попасться на дороге бладжеру или бешеному сопернику. И все это ради чего? Маленького бесполезного мячика! Да он ведь даже не позолоченный! Вот зачем это мне?

— Победа,— пожал плечами Терри. Его старший брат, учащийся на Гриффиндоре, неплохо играет в квиддич и даже подумывает о профессиональной карьере, так что тот немало знает об этом виде спорта.— Это тоже важно!

— Ну да,— не отрицал гоблин.— Но все равно это глупо...

— Попрошу тишины,— хлопнул в ладоши Дамблдор, призывая Зал к тишине. Гархольд облегчегченно перевел дух, во второй раз за этот учебный год мысленно похвалив директора Хогвартса.— Закончился для кого-то очередной, а для кого-то из вас и самый первый, учебный год. Вы, я надеюсь, многому научились в нашей школе...

— А мы что, были в школе, Дред?

— Так вот почему нас всегда тащили на занятия!

Театральный шепот близнецов Уизли очень удачно прозвучал на вдохе Альбуса Дамблдора, так что его услышали все. Двое беспокойных гриффиндорцев явно этого не ожидали и поспешно втянули головы в плечи. Тут уж смеялись все — ученики практически в открытую, а преподаватели, пряча улыбки за поднятыми кубками. Под сияющим весельем, но с легким оттенком укора, взглядом директора двум шутникам все-таки хватило совести слегка покраснеть.

— Нет, эти двое — это что-то,— протянул Энтони, смотря на парочку гриффиндорцев практически с восхищением. Мораг тут же захихикала, спрятав лицо за плечо брата.

— Так вот, о чем это я? Память-память,— пробурчал Дамблдор, когда в зале установилась тишина.— Пришло время объявить какому факультету достанется Кубок Школы! И в этом году это... снова Слизерин! Еще один Прощальный Пир украсят зеленые вымпела и флаги этого факультета! Поздравляю!

Драко, сидящий через проход от гоблина, принял невыносимо высокомерный вид, словно бы победа его факультета — это целиком и полностью его заслуга. Гархольд усмехнулся этой глупой человеческой привычке гордиться такими бессмысленными вещами как кубки, медали и грамоты. У гоблинов, если какого-нибудь работника или команду хотели наградить, то давали либо премию, либо дорогое оружие, но никак не кусок бумаги или подписанную кружку довольно сомнительного художественного и практического свойства. Правда банкиры, имеющие буквально природное чутье на выгоду, взяли эту идею на вооружение и активно раздавали значки и медали своим человеческим сотрудникам.

Большинство практически искренне радовались этим безделушкам.

— Ничего, ребята,— ободряюще сказал МакДугал, осматривая изрядно взгрустнувших рэйвенкловцев.— В следующем году мы обязательно возьмем Кубок!

— Да и вообще,— улыбнулась Пенелопа Кристалл. — Мы же с вами знаем, что мы — самые умные в этой школе! И чему они обязаны своей победе.

На лицах ребят появились неуверенные улыбки, а Луг, потрепав Гархольда по волосам, гордо заявил:

— Да и мы будем первыми, кто отправит гоблина в небо!

— Да!— хором засмеялся факультет, смотря на скривившегося Зеленоглазого. И даже на вечно печальном лице Серой Дамы появилась тень улыбки, когда она проплывала над столом, наполнившемся изысканными явствами.

— А теперь — Прощальный Пир,— громко, так что его сильный голос заглушил весь шум и гам, объявил директор и радостно, по-детски, захлопал в ладоши.— Наслаждайтесь! До встречи в сентябре!

Гархольд откинулся назад, запрокидывая голову вверх, к пылающему закатным огнем небу, так странно гармонирующему с зелеными знаменами Слизерина, украсившими Зал. Эти странные месяцы, проведенные среди людей, оказались совсем не так плохи, как он считал раньше. Да и сами люди, хоть и периодически продолжали ставить его в тупик, были довольно сносными существами.

— О чем задумался?— тонкой, едва заметной улыбкой расцвела Лайза. Она была куда более привычна Зеленоглазому, чем эмоциональность и напор взволнованной девочки в заброшенном классе пару дней назад. Ее золотистая кожа в закатных лучах казалась еще более насыщенной, а темная медь волос трепетала как живое пламя.

— О том, что меня ждут попытки уложить все вещи в сундук,— мрачно ответил Зеленоглазый. Это и вправду должно было стать весьма нелегким занятием, ибо: во-первых, ему предстояло вытащить все оружие и золото, запрятанное еще в начале года, а потом, во-вторых, впихнуть все это в сундук. А то, что было под силу целой семье гоблинов, не факт, что поддасться одному.

* * *

Кафе-мороженное Флориана Фортексью

* * *

— Медовая,— ласково говорит Николас Фламель, отвязывая посылку от лапки невыносимо презрительной белой совы. Достойная своего хозяина дама.— Я думаю нам пора возвращаться. Я уже слишком стар для таких дел...

Древний алхимик на показ закашлял и сгорбился. Перенелла, поддерживая старую игру, закудахтала вокруг него, не забывая, правда, есть нежнейшие шарики малинового сорбета, политые обжигающе-горячим горьким шоколадом.

— Да и,— завернутая в темно-красную гербовую бумагу Гринготтса, пластина переноса плавно перекочевала в карман мага.— Все дела здесь. сделаны.

— Стоило ли?— покачала головой старая леди, следя за тем, как ее супруг читает послание будущего лорда Поттера, мальчика, воспитанного народом подземелий.— Альбус умен, он вполне может догадаться, кто помогал молодому гоблину! Да и самому Гарри вся эта история может выйти боком...

— Значит, урок будет,— отмахивается Николас.— Гоблину это будет весьма и весьма полезно!

Он абсолютно не переживает за то, что, играя на слабостях гоблинов, заставил Поттера пойти практически на кражу. Во-первых, потому что сам мальчик явно так не считает — гоблины своеобразно относятся как к собственности, так и к ворам. Нет, попробуй только что-то украсть у них чужак, или, хотя о таком Фламель никогда не слышал, один из Клана! Несчастного ждет далеко не быстрая и не легкая смерть — гоблины еще помнят как резать плоть и мучить душу, но вот к тем, кто обманом заполучал ценности для Клана или, что, конечно, ценилось намного ниже, по заказу — это было если и не предметом гордости, то по меньшей мере шагом к нему. Если, разумеется, ты на этом не пойман. Ну а во-вторых, алхимик прекрасно помнил рассказанную Дамблдором сказку о том, зачем он взял "на хранение" философский камень, и был уверен, что тот не станет, как и Гринготтс, выносить мусор из лаборатории.

— Альбусу, сахарная, давно следовало дать по носу,— продолжает волшебник, доставая из кармана давно приготовленную статью в "Пророк", с объяснением по поводу своего сейфа. С редакцией уже все было улажено — за века жизни, даже с условием того, что их семья удалилась от светской жизни, связи не только не исчезали, но и преумножались. Фламель был очень сильным магом, и угодить ему старались все — никто не хотел случайно разозлить старого алхимика.— Он слишком привык плыть по течению. Такая огромная рыба, дорогая моя, может позабыть осторожность и нарваться на маленькую злобную пиранью, что прогрызет ей брюхо. А я, несмотря на явную симпатию к Гархольду Поттеру, не желаю Альби такого конца. Если ты отказался от бессмертия, то уходить надо достойно.

Пока Перенелла умилялась своему ворчащему супругу, он аккуратно достал из кармана два документа, заверенные в юридической конторе Норвегии — единственной стране, где этим не занимались гоблины. У этих зеленокожих созданий сложились весьма напряженные отношения с населяющими больше половины ее территорий троллями, что было только на руку Николасу.

Несмотря на то, что Поттер, согласившись на сделку, поставил алхимику пару весьма правильных условий, мальчик не уточнил, где маг должен заверить договор о найме "специалиста Гринготтса" Гархольда Зеленоглазого для проверки соблюдения условий хранения философского камня. Это был первый щелчок по носу высокомерному мальчишке. Второй — это то, что несмотря на то, что Фламель исправно предоставил Зеленоглазому выписку из их с Альбусом договора о предоставлении

философского камня, где говорится, что алхимик имеет право на проверку защиты своего творения, причем даже заверенная у гоблинов, сделал это вредный старик в ЕМША ( Единых Магических Штатах Америки). А отношения между филиалами Старого и Нового Света всегда были едва ли не хуже, чем между магическими государствами и Святейшим Ватиканом. И гоблины скорее вернут из-за Кромки своих Предков, чем дождутся внятных доказательств законности данного документа.

Так что он едва смог сдержать усмешку, когда привязывал посылку к лапке белой полярной совы с умными глазами и крайне стервозным характером. Поттера явно ждут разборки в Клане, иначе алхимик съест свою мантию! Он, от избытка радости, даже подтолкнул к красавице как-то завалявшуюся в кармане одурманенную лабораторную мышь, но сова, с сомнением взглянув на пятнистого аки жираф Мунина, поспешила прочь. Маг только флегматично пожал плечами, не обращая внимания на взбледнувшую леди Забини, уставившуюся на бедную мышь.

Пока Николас разбирался с посланием одному шустрому мальчишке, на стол села еще одна сова, на этот раз ничем не примечательная. Но алхимик уже догадывался, кто это был. Его ученик всегда любил отправлять свои послания из школьной совятни. Отчего? Альбус не говорил, но Николас не безосновательно подозревал, что у Дамблдора просто не хватает сил и умений ухаживать за собственной. В конце концов, у него и Фоукс сгорает чаще обычного! И что эта светлая птица нашла в директоре Хогвартса? То, что отношения между фениксом и его хозяином были более чем теплыми, Фламелю сомневаться не приходилось.

— Так, а как ты, Альби, будешь оправдываться?— с радостным предвкушением пробормотал алхимик, вчитываясь в строки, написанные вычурным почерком с огромным колличеством хвостиков и завитушек.— Что?

Удивлению Фламеля не было границ. Дамблдор просто сообщил, что камень уничтожен, и он, смиренно извиняется, готов выплатить неустойку и...приносит соболезнования.

— Медовая,— захохотал он, опрокидываясь на спинку стула.— Он нас уже похоронил! Неужели Альби и вправду считал, что я создал ОДИН камень?

Перенелла, подхватив пергамент, тоже захихикала, читая строки послания. Глаза старой женщины блестели, а морщинистые, как пожухлые яблоки, щеки покраснели от удовольствия.

— Ну да это и к лучшему!— покачала она головой, залезая серебрянной ложкой в подтаявшее мороженное супруга.— Может, хоть сейчас не будет юлить и исправно отдаст тебе обещанный пепел феникса. Уж чего-чего, а совести у него навалом!

В это время сова, отдыхающая на самом краешке стола, заметила одурманенную мышь, обнимающуюся с ложкой, и, в отличие от Хедвиг, тут же ее проглотила. Первое время ничего не происходило, но буквально через полминуты оперенье небольшой птицы радостно залиловели, а на макушке выросла сиреневая ромашка. Несчастная истерически ухнула, и уставилась на таких мирных с виду старичков с нескрываемым ужасом.

— И что же нам ему ответить?

Глаза женщины ехидно сверкнули.

— Смерть — это просто новое приключение.

Фламель оглушительно захохотал.

* * *

Гринготтс, кабинет директора

* * *

Гархольд глубоко вздохнул, стоя у двери в кабинет деда. Мальчик прекрасно понимал, что ждет его далеко не праздный разговор об учебе и оценках, так что готовился он к нему со всем старанием — в кармане форменного камзола лежали документы и письма Фламеля, с подтверждением отправки письма в "Пророк" и наброски статьи, где он рассказывал о "плановых проверках" своего сейфа, из которой ушлые журналисты явно раздули настоящую сенсацию, и договор с аристократами о молчании и временном союзе. С одной стороны, Зеленоглазый отдавал себе отчет, что все прошло более чем хорошо, он не только исправил репутацию Клана, но и сделал это нигде не засветившись ( хотя он едва-едва успел забрать палочку из комнаты Еиналеж). Но с другой...Это была авантюра на грани законов и правил, причем как людей, так и гоблинов, так что дед явно выскажет Гархольду все что думает о его своевольства.

Гоблин аккуратно постучал в дверь массивным золотым кольцом и, почувствовав, как щелкнул изнутри магический замок, потянул на себя массивную створку:

— Директор Гриндорх? Деда?

Первая приемная, где они со старым гоблином часто сидели за чашечкой травяного настоя, оказалась пуста, и Гархольд окончательно понял, что ничего хорошего его не ждет. В те редкие моменты, когда Зеленоглазого все же отправляли в этот кабинет, увешанный оружием, головами различных тварей и их шкурами ( где-то под потолком, в темном углу притаились и сухие человеческие головы), его ждал тщательный разбор всех его начинаний, и обычно — крайне негативный.

Хотя подозревать это гоблин начал уже по приезду в деревню. Во-первых, Грипфук встретил сына весьма и весьма прохладно, даже не обратив внимания на злобный шепот супруги и ее подзатыльник. Только вполголоса огрызнулся, и сообщил, что вечером его ждет в своем кабинете Гриндорх. И после этого ни игры с младшими, ни безумно вкусный ужин, приготовленный мамой, не могли отвлечь его от предстоящего нелегкого разговора.

— Заходи, Гархольд,— раздался голос деда из-за приоткрытой двери. Сделана она была весьма монументально — так чтобы и небольшой йотун чувствовал себя не слишком стесненно, если ему придется посетить "Гринготтс".— Мы тебя ждем.

Это "мы" тоже весьма и весьма напрягало Зеленоглазого. Но он, войдя в комнату, не показал и тени волнения на своем лице. Без уверенности в собственных решениях, без готовности принять критику и ответить на нее достойно, вряд ли возможно продвижение наверх в обществе, где обман, хитрость и жажда наживы — не столь черты характера, сколько расовые особенности.

— Гархольд Зеленоглазый к директору Гриндорху,— четко ответил мальчик, заметив, что дед в кабинете не один.

Рядом с внушительным столом, покрытым каменной столешницей, стоял высокий худой как палка гоблин с небольшими ушами и длинным острым носом, на кончике которого висели маленькие круглые очки. Он, перебирая какие-то папки, документы, выписки, что-то в полголоса бормотал, делая вид гоблина, полностью погруженного в дела. Только вот, нет-нет, да сверкнут его маленькие темные глаза над блестящей поверхностью стекол, и в этот миг его острый взгляд весьма и весьма остужает Гархольда. Это был Ранкорн — глава юридического отдела и первый заместитель директора. Славился этот гоблин не только тем, что способен так составить контракт, что обманет даже демона, не только своими блестяще проведенными судебными процессами, но и воистину злобным и мстительным нравом. Гархольд, даже просто слушая разговоры других работников, не желал с ним даже вскользь пересекаться, что уж говорить о полноценном разговоре. Подобранные документы и аргументы разом показались Зеленоглазому недостаточно убедительными.

Но он был не единственным, находившемся здесь. У самого окна, облокотившись на раму, стоял человек. В первые секунды это поставило гоблина в тупик — что может делать существо этой расы здесь? Зачем дед его позвал? Но чуть позже, когда солнечный луч упал на лацкан темно-зеленого мундира мужчины, вопросы ушли сами собой. Буквы "СБРиК" были весьма и весьма известны в Гринготтсе, никак не меньше чем "ОУГ" или "СВБ". И если последнее — Служба Внутренней Безопасности Гринготтса — вызывала у членов Клана некое опасение и брезгливость, а второе — Охранное Управление Гринготтса — гордость за своих воинов, служащих в нем, то о делах Службы Безопасности, Разведки и Контрразведки, как и о ее сотрудниках, знали немногое. Гархольд в этом был осведомленнее большинства гоблинов, так как мальчик не раз сталкивался с ее работниками во время своей работы в отделе инвестиций, когда он плотно занимался маггловским миром. Именно сотрудники СБРиКа приносили ему последние новости не только официальных бирж, но и сводки по черному рынку, тщательно проверенную информацию о главах корпораций и их финансовом положении и подковерные интриги человеческих богачей. Но вот именно этого человека Зеленоглазый никогда прежде не видел.

— Присаживайся, Гархольд,— кивнул Гриндорх на кресло стоящее посреди внушительной шкуры нунды, покрывавшей пол у стола.— Нам предстоит долгий разговор.

Все то время пока мальчик усаживался, он чувствовал спиной напряженный, любопытный и лениво изучающий его взгляд странного человека в форме разведки банка. Как ни странно, но от него практически не пахло магией — запах озона, столь свойственный магии людей, был практически незаметен в душном дыму сигар, одну из которых незнакомец как раз таки закурил.

— Мне кажется, ты должен догадываться, зачем я тебя позвал,— скорее утвердительно, нежели вопросительно, сказал Гриндорх, меряя Гархольда своим тяжелым взглядом. За его холодной бездной забывались даже странные взгляды человека.— Ну, может, сам расскажешь, что сделал не так? Или начать мне?

Зеленоглазый молчал, набираясь сил. От того как он начнет этот разговор зависит многое. С одной стороны, мальчик не хотел выглядеть чересчур самоуверенным, но с другой...Гоблин, который безропотно отрекается от своего решения — не гоблин. Гархольда с детства учили, что, делая выбор, ты должен быть готов не только и не столько к критике, сколько к защите своего плана всеми силами. Ты должен уметь отвечать за свои слова, а особенно — действия. Гархольд это умел. А еще он мечтал, чтобы приютивший его Клан и семья искренне им гордились.

Поэтому, глубоко вздохнув, Зеленоглазый начинает:

— Я считаю, что нашел верное решение возникшей проблемы,— голос мальчика по-взрослому спокоен, и он надеялся, что никто из присутствовавших не видел, каких сил это ему стоило.— Если учитывать мои ресурсы, время и условия работы.

Дед хмыкнул, Ранкорн поправил очки, а что сделал сбриковец Гархольд не видел — тот стоял слева, так что мальчик видел его только самым краем глаза.

— То есть кража — это оптимальный выход?— голос деда был спокоен, но в холодных омутах глаз начали отблескивать искры смеха.

Зеленоглазый, осознав, что дед не очень-то сердится, да и уверенный тон взрослого ему явно нравится, продолжил:

— Это не кража, а возврат собственности из-за невыполнения арендатором условий содержания и хранения объекта,— гоблин старался говорить сухо и официально. Судя по тому, что он слышал о главном Гринготтском юристе, подобный тон ему должен понравится. И тогда, возможно, он не будет слишком зверствовать — Зеленоглазый не обольщался тем зачем здесь Ранкорн. Этот крючкотвор явно разнесет все его выводы о крепкую стену законов и их букв.— Кроме того хозяин вещи имел право на проверки, что доказывает данный документ...

Гархольд выложил на стол выписку из договора Дамблдора и Фламеля. Аккуратная бумажка тут же перекочевала в морщинистые ладони Ранкорна. Мальчик мысленно взмолился Предкам, и продолжил:

— После чего он нанял меня для плановой проверки. При ненадлежайщей защите объекта, заказчик потребовал немедленного возвращения объекта,— Гархольд передал и вторую бумагу, полученную от Фламеля, Ранкорну.— Так как заказчик одновременно является и Творцом, я не счел необходимым отказать. Оплата будет предоставленна в ближайшие дни.

— Уже,— проворчал Гриндорнх, перекидывая внуку свежую газету, все еще хрустящую и пахнувшую типографской краской. Гоблин едва сдержал разочарованный стон — если бы он мог предположить, что алхимик так споро выполнит свою часть договора, то пришел бы к деду куда более подготовленным.— Но это ничего не меняет. Пусть ты и поступил по Закону, но это — гоблинский— закон. А ты находился на территории людей, и там, по Соглашению, действуют их законы. И мы обязаны, находясь на поверхности, вне территорий всемирного объединения банков "Гринготтс", должны их соблюдать. Так что...

— Позвольте мне,— проскрипел Ранкорн.

— Отличненько,— потер ладони Гриндорх, кивая юристу.— Вот пусть Ранкорн расскажет тебе, как все это выглядит на взглядит на взгляд человеческого законника, и чем это могло грозить как всему Гринготтсу, так и непосредственно тебе.

Гархольд напряженно уставился на юриста, весьма скептически рассматривавшего в магическую лупу печати на предоставленных документах.

Наконец, он, откашлявшись, начал говорить:

— Итак, предмет разговора — изъятие сотрудником английского филиала банка "Гринготтс" философского камня, находящегося на хранении у Альбуса Дамблдора. Данный сотрудник — воспитанник Клана Гархольд Зеленоглазый, младший клерк, занимающийся инвестициями в маггловский бизнес — тайно проник в закрытое помещение, обойдя или взломав защиту, и забрал объект от хранителя. То есть,— Ранкорн посмотрел на мальчика поверх серебряной оправы очков.— Совершил кражу. Карается подобное в зависимости от ценности объекта и различных отягчающих обстоятельств от штрафа в размере двойной ценности украденного до двух с половиной лет на верхнем уровне Азкабана. Рассмотрим непосредственно нашу ситуацию...

Сидящий на стуле для посетителей Гархольд едва сдержал порыв сжаться под взглядом сурового юриста. Он, как настоящий сын своего Клана, был готов принять все.

— Во-первых,— начал гоблин.— Объект — философский камень, был передан на хранение Альбусу Дамблдору его непосредственным Творцом, Николасом Фламеоем. О чем у меня есть заверенная у Вардона доверенность. И, в отличие от предоставленной Гархольдом Зеленоглазым, полная. Итак, у мистера Дамблдора были полные права на хранение объекта, но не на использование. Нарушил ли хранитель этот пункт, мы знать не можем. Следуем дальше. Хранитель, судя по доверенности и ее отрывку, предоставленному ответчиком...извиняюсь, это профессиональное. Гархольдом Зеленоглазым, обязуется не допустить попадание объекта в чужие руки. Судя по рассказу Гархольда, он нарушил это условие, позволив Одержимому Квиренусу Квиреллу достичь объекта. Но!

Законник поднял палец вверх.

— Это невозможно доказать, так как Хогвартс поглощает всю остаточную магию за сутки. Итак получается, что нарушение хранителем условия Договора не доказать без использования на сотруднике банка Гархольде Веритасерума, что запрещено Конвенцией 1400ого года от рождения Мерлина. Это — отягчающее обстоятельство. С другой стороны, так же невозможно доказать убийство несовершеннолетним Гархольдом преподавателя, что является несомненным плюсом. Продолжая тему, во-вторых, в нашем распоряжении есть документ о праве Николаса Фламеля на плановые и внезапные проверки качества защиты Творения, коим он и воспользовался, наняв искомого сотрудника для попытки изъятия камня. Которую он, Гархольд Зеленоглазый, и совершил. Это сводит на нет причину предположительного иска.

Зеленоглазый перевел дух, но, как оказалось, преждевременно. Ранкорн жестоко продолжил:

— Но документ о найме недействителен, так как, во-первых, Гархольд Зеленоглазый не является членом СБ Гринготтса, и не может заключать подобный договор с внешними заказчиками, а во-вторых, копия подобного договора должна быть отправлена в Министерство. Чего, судя по отсутствию печати, не произошло. Непредвзято и без помощи приличного юриста, это тянет, учитывая все предоставленные аргументы и несовершеннолетие ответчика, на штраф для родителей и общественные работы для непосредственно Гархольда.

— И? Общий вывод?— поторопил юриста Гриндорх.

— Если это дело возьму я — и Дамблдор, и Фламель еще нам и должны останутся,— оскалился Ранкорн.— Ошибки мальчик совершил, но не катастрофические, и методы их исправления мы уже обсудили.

— Да?— неуверенно протянул Зеленоглазый, переводя дух. Все-таки у него получилось удачно провернуть свое первое самостоятельное внешнее дело.— И какие?

— Ну, раз уж ты решил браться за дела СБ, то туда и отправишься на ближайшие пару лет,— жестко сказал Гриндорх.— С утра и до четырех. Это тебе и полезным будет, да и отвечать за свои слова и действия надо целиком и полностью, от первой монеты до последней.

— Но деда?! Я же занимаюсь инвестициями, и у меня неплохо получается,— начал было Гархольд, но директор банка прервал его резким ударом по столешнице:

— Нет! Я решил. А вообще,— старик повернулся к стоящему у окна человеку.— Самюэль, почему вы молчите? В конце концов, это теперь ваш подчиненный?

— А я, как все американцы, демократ,— вырвался из облака дыма хриплый бас сбриковца.

И мужчина вышел на свет. Зеленое сукно мундира, украшенное гринготтскими алыми и золотыми лентами, необыкновенно подходило этому могучему человеку, оттеняя благородство черт лица. Вот только кожа, в отличие приличествующей аристократу, была обветреной и загорелой, а через правую щеку, превратив изгиб губ в волчий оскал, шел широкий шрам. Названный Самюэлем смотрел на Гархольда с нескрываемым интересом и легкой насмешкой, что могло бы вывести Зеленоглазого из себя, если бы он не понимал, что главами служб на подобие СБРиКа так просто не становятся.

— Ты — демократ?— захохотал Гриндорх.— Насмешил, ради Предков!

— Военный демократ,— уточнил человек, туша сигару в пепельнице.— То есть обсуждать можете что угодно и сколько угодно, но сделаете все, как я скажу.

Гархольд усмехнулся.

— Я сказал что-то смешное?

— Очень интересная фраза,— нейтрально ответил Зеленоглазый своему новому начальнику.

— Это еще не все,— ласковым тоном продолжил Гриндорх.— У тебя, малыш, похоже слишком много свободного времени и чрезвычайно мало знаний. Так что на четыре часа в неделю ты прикрепляешься к Ранкорну, будешь его секретарем и вызубришь законы как гоблинов, так и людей. А в выходные, если у тебя останутся силы, можешь и в старом отделе работать. В воскресенье,— уточнил гоблин.— В субботу и вечера понедельника и среды я договорился о занятиях с Мастером Олливандером,

Посмотрев на ласковую и нежную улыбку деда, Гархольд осознал, что выкрутится из сложившейся ситуации никак не получится. Так что его ждут очень насыщенные летние месяцы...

Уже когда Самюэль Смит и Гархольд покинули кабинет директора, из тени у огромного щиты появился высокий тощий гоблин с разорванным. ртом и жестокими глазами. Одет он был в самый обычный гринготтский камзол, который носят сотни сотрудников банка, но что-то выдавало в нем чужака. Этот странный мужчина подошел к Гриндорху и тихо спросил, добавляя к скрипу гобледука шипящие нотки:

— Почему вы отправили его к Смиту? Мой отдел смог бы его научить куда лучше,— в этом голосе слышится ревность и почти что ненависть в высокому человеку.

— Несомненно,— отвечает старый гоблин.— Но я не хочу навесить на внука клеймо Палача. У него иная судьба. Но...

Гриндорх посмотрел на своего собеседника пристально и жестко, словно окорачивая заигравшегося волкодава.

— Ты присмотришь за ним, Файран.

— Конечно же, господин директор,— ответил тот, склоняя голову перед гоблином подарившем ему новую жизнь.— Я сделаю все необходимое.

На рукояти небольшого кинжала-мизеркордии сверкнули три буквы — СВБ, и позывной ее главы — Палач.

* * *

Уэльс, Турпин-холл

* * *

Лайза, слегка приподняв длинную юбку платья, склонилась перед леди Изабеллой.

— Вы звали меня, бабушка?

Старая леди Турпин выглядела настолько величественно — полностью седые волосы, убранные наверх, кружевная мантилья черного — вдовьего — цвета на костяном гребне, черное платье, на вид простое, но украшенное столько тонкой и сложной вышивкой темно-багрового цвета, что в богатстве Рода Турпин сомневаться не приходилось. Унизанные перстнями руки опирались на трость, резную, украшенную рунами и знаками, и, в отличие от лорда Малфоя, эта трость ей была необходима. Изабелла Александра Турпин, в девичестве Гонсалес, всегда ходила медленно, крепко сжимая дерево, и — практически незаметно — подволакивая ногу. Причиной этому было шальное проклятье, задевшее молодую женщину во время войны с Волдемортом, когда она спасалась из Косого переулка, закрывая своим телом маленького сына.

— Да, дорогая, вы нужны мне для разговора,— голос леди Турпин низкий, с легким старческим хрипом.— Пройдемте в Испанскую гостинную, я настоялась.

Лайза согласно склонила голову, пряча черные глаза — в бабушку — за уложенной мягкими волнами темной медью волос.

Турпин-холл не похож ни на один другой мэнор. Наследие поколений магов, вносивших свою лепту в это здание было здесь куда более заметно — скифские вазы и арабские ковры, марроканские узоры на балках и арочных перекрытия и европейский паркет, шотландская шерсть и китайский шелк. И это только часть чудес, скрытых за дверьми огромного — и абсолютно пустого— дома. Турпины, как род артефакторов, очень трепетно относились к крови, и на их родовом древе были маги из разных стран, из разных народов, каждый из которых хотел оставить свой след если не в истории рода, то хоть в его родовом гнезде. Кто-то просто привозил дорогие сердцу украшения и мебель, кто-то обустраивал комнаты, а кто-то и вовсе отстраивал целые флигеля, пристройки, оранжереи. Но благодаря вкусу хозяев старого мэнора, все это смотрелось на удивление гармонично и красиво.

Вот и сейчас юная Лайза проходит в небольшую башенку, построенную ее дедом Генрихом для своей испанской невесты. Здесь все напоминает Изабелле о родительском доме — картины с видами Андалузии, мебель, ковры. У дальнего окна, закрытого шторами из гобеленной ткани, на большой картине, дремлют двое, держащие на руках пятилетнюю малышку. Ни родителей старухи нет в живых, ни ее маленькой сестры. И маги погибают от стихийных бедствий.

— Я хотела с вами поговорить, юнная леди, о неких "договорах", что вы начали заключать,— голос Изабеллы сух и бесстрастен. Но девочка привыкла к этому — она все равно понимает, что бабушка любит ее больше чем кто бы то ни было в мире. Ведь для нее она — единственное, что осталось от ее родителей, уважаемого мужа и горячо любимого сына.— Дорогая моя, ты забыла, что я могу узнать обо всех твоих заключенных сделках? Мы не зря считаемся одним из самых опасных родов Англии. Пусть я не знаю их текстов, это не мешает мне волноваться за вас.

Леди Турпин медленно разворачивается. Ее черные — такие же как у Лайзы— глаза обманчиво спокойны как предгрозовое море, а вуаль трепещет так же зловеще как на Арке Смертм.

— Это цепи, а наш Род,— Изабелла уже давно считала Турпинов своим Родом, отказавшись от титула леди Гонсалес в пользу двоюродной сестры.— Никогда за всю историю своего существования не склонялся не перед кем! Даже Королям мы не были вассалами, хоть и исправно сражались за Империю, давно погубленную честолюбием и глупостью!

— Но вы забываете, милая бабушка,— смиренно, но твердо и серьезно, ответила Лайза, присаживаясь за оставленный здесь прошлым летом неоконченный гобелен.— Что по обычаям нашей семьи, я имею право на личные договора, не касающиеся будущего рода. И я имею право не отчитываться в них.

Изабелла едва слышно хмыкает, смотря на прямую спину внучки с тенью гордости на морщинистом лице. Это ответ достойный будущей леди Турпин. Но...

— Ты права, моя дорогая Лайза,— имя девочки звучит ласково и вкрадчиво, как по-прежнему, несмотря на возраст и ранение, кошачья походка женщины — та которой она и привлекла своего будущего мужа на балу в Мадриде.— Но советую тебе подумать и вот о чем...

Сухие пальцы старухи подцепили подбородок рэйвенкловки.

— Ты родилась женщиной, и ты всегда будешь женщиной, и мужчины всегда будут пытаться тебя обмануть или использовать,— черные глаза смотрят в такие, только вот в них — старость и слишком много грусти.— А леди Турпин не имеет права быть обманутой.

* * *

Гринготтс

* * *

Гархольд обреченно вздохнул, смотря на огромную кипу документов, которые он должен будет рассортировать в соответствии с предложенными ящиками — внутренние дела Гринготтса, судебные иски в отношении банка, судебные иски в отношении клиентов банка и долги по кредитам и ссудам. И это было меньше половины ящиков воистину гигантского шкафа в каморке за кабинетом Ранкорна. Ушлый гоблин решил совместить нужное с полезным — и использовал своего младшего секретаря по полной. Перепутанные листья пергамента, сваленные в огромные толстые папки, приходилось тщательно перечитывать и только потом сортировать. А после приходил Вайторх ( старший над секретарями господина Ранкорна) и по одному ему ведомым меткам проверял правильность проделанной работы. Зеленоглазый как мог пытался их вычислить, но пока это оставалось просто мечтой. И вот только после этого Гархольд в течении пары часов сопровождал Ранкорна и его адвокатов ( причем среди его команды были и люди) по судам и кабинетам стряпчих, шикарным особнякам чистокровных и жалких лачуг полунищих вырожденцев, заучивая законы на живом примере. И Зеленоглазый тщательно вникал — не столько даже от усердия или дисциплинированности, сколько из-за разговора, случившегося в первый день Гархольда на территории юридического отдела. Ранкорн был не только чрезвычайно умным гоблином, но и весьма проницательным. Мальчик был уверен, что он в первые же минуты близкого знакомства понял, насколько воспитанник Клана недоволен переводом к СБ и юристам, и сделал воистину гениальный ход.

После приснопамятного разговора у Гриндорха Самюэль, Гархольд и присоединившийся к ним Ранкорн отправились в неизвестный гоблину флигель. Хотя, надо признать, что Гархольд не слишком хорошо знал наземную часть банка — инвестиционный отдел, кабинет деда да несколько координационных комнат, где он получал указания и заказанную у СБРиКа информацию — вот и все помещения, где он мог находиться не боясь потеряться. И вот сейчас оказался он... в архиве. По крайней мере, так было написано на тяжелых стальных дверях, закрывающих туда проход. И это была не единственная защита помещений. Количество чар, наложенных на них, просто поражало — Зеленоглазый не поленился заглянуть в отражение кинжала, чтобы окончательно понять, что с его знаниями и умениями эту преграду не преодолеть. И зачем так запечатывать двери в хранилище старых бумажек? Гархольд постарался не показать своего удивления, но видимо получилось не до конца, так как Смит криво оскалился и спросил:

— Удивлен, что мы пришли сюда? Поверь,— он достал цепочку и снял с нее тонкую пластину.— Это место — настоящее сердце Гринготтса.

Зеленоглазый нахмурился.

А тем временем Ранкорн, тоже откуда-то доставший пластину подобную Смитовской, вставил ее практически незаметное глазу отверстие в двери. Так же поступил и Самюэль.

— А теперь поговорим,— проскрипел Ранкорн, проводя Зеленоглазого в небольшой кабинет за бесчисленными стеллажами. Комната, хоть и была ориентирована на гоблинов — достаточно высокому Смиту пришлось согнуться в три погибели, проходя в дверь — но потолки были вполне высокие, а в дальнем углу стояло большое кресло, в котором он и устроился.

— Зачем мы пришли сюда?— Гархольд пораженно оглядел двух таких разных и, одновременно, абсолютно одинаковых существ. Худой маленький гоблин Ранкорн и высокий крепкий человек Самюэль — в них было что-то общее, что-то что делало их едва ли не братьями. Зеленоглазый передернул плечами — так странно было считать человека похожим на гоблина!

— Как ты думаешь, что самое важное в мире?

— Деньги,— пожал плечами Гархольд, удивляясь такому глупому вопросу юриста.

— Не отрицаю,— ухмыльнулся тот, оглядывая мальчика вполне довольным, хоть и слегка покровительственным взглядом.— Но есть кое-что, без чего ты не сможешь в должной мере ими управлять, то, что должен иметь любой гоблин, стремящийся к власти. Ты же такой, Гархольд Зеленоглазый, сын Грипфука, внук Гриндорха?

Мальчик, так же как и Ранкорн, оскалился — его мечту занять кресло деда знали почти все в Гринготтсе. С тех самых пор как еще совсем маленький Гархольд бегал за дедом и спрашивал, когда тот наконец-то умрет и переходит ли по наследству его должность. А потом и мучил Ранкорна на тему "как обойти папу в получении наследства, желательно без использования отравляющих веществ".

Сейчас Зеленоглазый молчал — по-настоящему смерти деда он не желал, но мечту свою так и не забыл. Рано или поздно, так или иначе, честно или нет, но он станет директором Гринготтса.

— Связи?— сделал еще одну попытку мальчик. Ни с папой, ни с дедом он об этом раньше не разговаривал.

— Это взаимосвязано,— кивнул главный законник Гринготтса.— Но связи — это лишь половина нужного. Остальное — это информация. Ты ведь, Гархольд, прекрасно знаешь ей цену! Без нее ты никогда не смог бы заключать настолько выгодные сделки...

Зеленоглазый хмыкнул — это было настолько очевидно, что он даже не стал это называть. Но причем тут бухгалтетерские архивы да старые, уже никому ненужные договора и протоколы судебных заседаний? Это же абсолютно неактуальная информация!

— И дальше?— мальчик ожидал продолжения. Он был уверен, что ни замдиректора, ни начальник СБРиКа не станут просто так тащить его в такое странное место. Просто поговорить можно и в более комфортных условиях.

— Там,— Ранкорн кивнул на дверь, через которую они прошли сюда.— Действительно хранится... ну, может не мусор, но документы весьма и весьма спорного свойства. Но есть и Второй Отдел Архива.

Самюэль, до этого молча и даже без движения сидящий в тени шкафа, протянул руку и нажал на небольшую деревянную пластину. В сторону уехала еще одна панель, открывая проход в новые коридоры, заполненные папками, свитками и ящиками. Мерцали посаженные под стеклянные колпаки грибы, источающие бледно-оранжевый свет.

— И что это — "черная бухгалтерия"?— хмыкнул Гархольд, медленно подходя к дверям. Что еще может здесь скрываться?

— Почти,— ответил Смит, мягко отстраняя гоблина от дверного проема.— Это, в основном, мое детище, хоть и без Ранкорна было бы тяжко...

— Неблагодарный человек,— скрипуче засмеялся гоблин-юрист, разваливаясь в небольшом кресле.— Как и все ваше гнилое племя. Без меня бы тебя вообще здесь не было!

— Учусь у вас,— скривился Смит — с его лицом это выглядело довольно отвратительно.— Но разговор не об этом.

Самюэль прошел вперед и быстро начал что-то набирать прямо в воздухе. Причем на нем то и дело вспыхивали видимые даже невооруженному взгляду линии и пятна.

— У тебя, мальчик, нет доступа, так что лучше подожди здесь,— сказал человек Гархольду и прошел внутрь. Рэйвенкловец только едва слышно выдохнул сквозь зубы на обращение "мальчик".

Какое-то время Зеленоглазый находился в недоумении. Нет, он уже начал догадываться, что попал в хранилище компромата и тайн, что Гринготтс пообещал не выпускать на поверхность, но все равно никак не мог найти своего места в этой истории.

— Гринготтс,— проскрипел Ранкорн.— Это настоящая сила, не смотря на то, что маги все еще смотрят на нас свысока, считая "обслуживающим персоналом", лишь слегка превосходящим домовых эльфов. Мир магов и магглов связаны куда сильнее, чем они считают. И эти высокомерные людишки...

Тихий скрип голоса Ранкорна в тишине комнаты казался как минимум зловещим.

— Всё ещё не понимают, что миром правят финансы и информация. Что если ты богат — весь мир лежит под твоими ногами, а вот если ты бедняк — об тебя можно вытирать ноги. Даже если при этом ты наследник великой семьи, сильный маг, гениальный ученый или известный политик — тебя в лучшем случае будут использовать. Даже о Министра, если он не имеет круглого счета в банке, чтобы затыкать недовольным или слишком много знающим рты, можно, хоть и вежливо, вытереть ноги самому последнему из банкиров. И нам жизненно необходима СБ. Глупые, глупые маги... Они, как они считали, связывали наш народ цепями, приковывая к собственным кошелькам, и не поняли, что сами дали нам лучшие рычаги воздействия на их мир.

Глаза гоблина при внешнем спокойствии черт, горели слегка фанатичным огнем, и это пугало.

— Как ты думаешь, сколько желающих отобрать наше золото? И со всеми не разобраться только честной магией! Не думай, что от того, что ты теперь переведен к Самюэлю, ты станешь менее уважаем или потеряешь возможность вертикального роста. Напротив, то, что господин Гриндорх пристроил тебя в его Службу, значит, что у него на тебя большие планы...

— Ну, вот и я,— заявил Смит, возвращаясь в кабинет. По его лицу ничего не прочитать, но и Гархольд, и Ранкорн уверены, что он все слышал.— Взгляни, Зеленоглазый...

На маленький столик перед мальчиком плюхнулись три толстые папки. Он слегка нахмурился, подтянув их к себе, и пораженно выдохнул. Там были три имени: "Корнелиус Фадж", "Лорд Волдеморт" и... "Альбус Дамблдор". И Гархольд уже потянулся к завязкам, чтобы прочитать их содержимое, как на его руку легла огромная ладонь Самюэля, и мужчина произнес:

— Не торопись, мальчик. Доступ к этим материалам ограничен даже для сотрудников СБРиКа. Только старший воин Службы может прочитать их, но,— Ранкорн и Смит переглянулись. Мужчина поднял палец к потолку.— Но мы сделаем для тебя исключение. Если ты достойно отработаешь это лето, то я передам тебе все эти папки. Навсегда и безвозмездно.

— Так что теперь у тебя есть стимул не доставлять нам неприятностей,— проскрипел Ранкорн, и Зеленоглазый, смотря на документы голодным взором, понял, что попал. И пусть он прекрасно понимал, что эти двое играют на его слабостях, мальчик не мог перестать ими не восхищаться.

Да и, если честно, получить компромат на троих, стоящих на его пути к вершине, было бы очень и очень полезно, особенно после событий этого года.

Вот и сидит сейчас Зеленоглазый, уныло рассматривая груду бумаг, лежащих на столе. Она казалась воистину необъятной. Он потыкал ее пальцем, словно надеясь, что от этого она исчезнет как чей-то морок.

Стопка оставалась на месте. Настроение Гархольда стремительно падало.

— Помогите мне Предки,— сказал он, смотря в потолок. Правая стопка, до этого ведущая себя более чем прилично, покачнулась, вздрогнула и похоронила под собой несчастного гоблина.

— Может, мне этого и не надо?— проговорил он, вновь принимаясь за работу.

* * *

Хогвартс

* * *

— Куда вы отправляетесь в этом году, Помона?— Профессор Вектор кокетливо поправила прядь волнистых волос, убранных направо.

Спраут, важно дефилируя впереди своего супруга, покорно несущего их чемоданы, радостно и на удивление легко подпрыгнула на месте, доказывая что настоящим ведьмам плевать на законы физики. Затем, практически пируэтом развернувшись к подруге, заговорила:

— В Сиам, Кати! Представляешь,— женщина понизила голос, имитируя загадочный шепот.— У моего благоверного там живет одногруппник, так что он пообещал нам просто незабываемые впечатления!

— О, и вы, Помона, привезете новые шляпки?

— Безусловно!

Две женщины захохотали так, как могут смеяться над старой, известной им одним, шуткой. Мистер Спраут — высокий мужчина с сединой в каштановых волосах — смотрел на них с легким умилением, краем глаза поглядывая на карманные часы. Лорд Спраут, ученый-колдобиолог с мировым именем, входящий в Совет Попечителей Хогвартса, обожал свою супругу и терпел не только все ее капризы, но и всех ее подруг — подвиг, на который способен далеко не каждый мужчина.

— Дорогая, у нас заказан портключ, и если мы не успеем в Министерство, то можем потерять деньги,— проворчал он, подхватывая за талию свою пышку-супругу. Та в ответ, хихикая как школьница, поцеловала его в гладковыбритую щеку, и помахала Катерине рукой.

— Прощай, до встречи осенью! Я привезу колдофото!

Профессор Вектор посмотрела вслед Помоне слегка завистливо — она пока оставалась жутко одинокой. Ни один из ее романов так и не закончился свадьбой. А тридцатилетняя Вектор уже очень и очень хотела замуж. Дошло до того, что она стала засматриваться на Северуса Снейпа!

А что? Вполне себе достойный мужчина! Мастер Зелий, в конце концов. А что не слишком смазлив — так это не проблема, пару месяцев на солнце, короткий поход в салон мадам Тюффо и хоть завтра под венец!

Катерина тяжко вздохнула, поправила пышные юбки и ушла от греха подальше — собирать вещи для поездки на юг Уэльса. Может, там ее ждет мужчина ее мечты с кольцом. в кармане мантии.

А предмет ее мыслей сейчас мрачно мерил большими шагами свой кабинет. Профессор Северус Снейп никогда никуда не ездил и этот год не должен стать исключением. Во-первых, он не любил солнце ( и вовсе не потому что был вампиром — во всем виновата тонкая принцевская кожа, единственное наследство от деда), а во-вторых, учитывая, что все эти годы он все еще находился под поручительством Дамблдора, заступившегося за доказанного Пожирателя Смерти, легально выехать из страны для него было весьма проблематично. Вот и оставался мужчина из года в год в стенах Хогвартса экспериментировать над зельями ( о лучшей лаборатории не приходилось и мечтать) и нервничать от неудач и задушевных разговоров со скучающим Дамблдором.

Но сейчас причиной его смятения был вовсе не его непосредственный начальник. Сейчас все мысли преподавателя занимал Гарри Поттер, а точнее — Гархольд Зеленоглазый. На Поттера-старшего наглый щенок не походил совершенно. Не то, чтобы это как-то особенно огорчало мага, но вызывало некую неуверенность. За десять лет, что он ждал "их новую знаменитость", Северус успел продумать все — от внешности мальчишки — он будет обязательно копией папаши!— до его поведения и талантов. Маг, представляя Гарри Поттера, успел продумать свои фразы и вопросы, ответы мальчишки и даже его надменно-гордый вид, и появление воспитанника Клана поставило Снейпа в тупик. Такой Поттер не вписывался ни в какие рамки, не попадал в необходимые столбцы классификатора и явно не собирался следовать планам Дамблдора на его героическую, но, очевидно, недолгую жизнь. И первое время мужчина просто не знал как общаться с этим смертником — в то, что мальчику не выжить между трех жерновов, он был просто уверен. Но сейчас он никак не мог отделаться от мысли, что Гархольд Зеленоглазый — не просто камушек в этих жерновах, он четвертый жернов, способный уравновесить качающийся мир Англии.

Это было бы прекрасно. Северус устал от явных и тайных войн, от сражений и шпионажа, от крови и пыли...Он хотел мира.

* * *

Гринготтс

* * *

— О, нет,— обреченно выдохнул Гархольд, смотря на мятый пергамент, оставшийся на столе. В верхнем левом углу насмешливо чернела цифра "два", намекая, что мальчик где-то недосчитался страницы. Правда, оставался еще вариант подлога — от Ранкорна и его достойного ученика Вайторха можно было ожидать подобной подлянки. Эти двое вполне могли подкинуть ему лишний листочек, чтобы он вдвойне помучился перепроверяя разложенные документы. Но, если не смотреть на жизнь как на заговор с целью доставить неприятностей Гархольду Зеленоглазому, сам мальчик не мог дать однозначного ответа — ошибся ли он? Где-то с двадцатого листа его мозг перешел на автоматическую работу, и, как гоблин не старался он так и не смог вспомнить, куда мог подойти этот листок.

— Что ж,— после пары глубоких вдохов по системе медитаций, которым научил его Старейшина Агграхон, продолжил разговор вслух Зеленоглазый. Он с неприкрытым страданием в зеленых глазах осмотрел ящики гигантского шкафа, вздохнул, воскресил в памяти атласные шнурочки на папках компромата и продолжил.— Я не сдамся!

— Это хороший настрой,— раздался голос позади, и, когда гоблин повернулся, то увидел, что там, присев на корточки, в каморку заглядывал Самюэль Смит — его новый начальник. Сегодня, не смотря на нерабочее время, Гархольда ждало знакомство с учебой у этого человека. До этого, пока его официально не перевели в СБ, он завершал дела в инвестиционном отделе. Нет, и его кабинет, и его место оставались за ним — удобно быть "внуком" директора, но официально Гархольд Зеленоглазый больше дел не вел. Правда вот зачисление в СБРиК слегка задерживалось, но мальчика это не беспокоило — бюрократия есть бюрократия, и он и не ждал что уже назавтра после разговора с дедом, примется за работу. И все равно, его родственные связи, как это всегда и бывает, сыграли роль в скорости прохода бесчисленных бумажек по этажам надземного и подземного Гринготтса, и уже этим утром к нему пришли письма из Главной Канцелярии и Отдела Кадров, и записка от Смита.

Отец, до этого просматривающий дела рода Поттеров — у них был небольшой фарфоровый заводик в Провансе, и Грипфук планировал, после приближающегося принятия сыном титула разморозить его и восстановить его славу хотя бы в маггловской части мира — отложил папку и довольно благожелательно оскалился:

— Наконец-то займешься делом, а то оттуда уволили, а там еще не приняли...

— Меня не уволили,— обиженно вскинулся Гархольд, не смотря на явную иронию в словах отца.— И я не бездельничал! Я у Ранкорна двойные смены отрабатывал!

— Ой, как завелся,— захихикала Гриальха, ероша волосы на макушке брата.— Работник ты наш!

Гархольд надулся — больше показательно, чем действительно обидевшись на родных. Все радостно засмеялись — даже Грипфук. Это радовало Зеленоглазого больше всего — отец очень сильно испугался, когда услышал об афере сына, и то, что попа Гархольда не познакомилась с его плеткой можно назвать искренним заступничеством Предков.

— Я пришел вытащить тебя из бумажной пыли, пока ты не стал сливаться с пергаментами нездорово-желтой кожей и паутиной на ушах!

Голос Самюэля звучал громко и четко, так что Зеленоглазый едва не подпрыгнул на стуле.

— Но я еще не закончил,— начал было мальчик, показывая мужчине многострадальный листок.— Да и время...

— С Ранкорном я договорился,— отмахнулся тот, вырвал злополучный пергамент и прицельным броском отправил его в корзину для бумаг.— Так что собирайся — сегодня мы начнем инструктаж.

Гоблин посмотрел на скомканный лист, гордо качающийся на горе ненужных бумажек, пожал плечами и едва ли не бегом последовал за человеком.

— Итак,— Самюэль вел мальчика по полупустым коридорам юридического отдела. Сегодня в Визенгамоте рассматривалось какое-то очень важное дело, и вся команда Ранкорна за исключением считанного числа работников отправилась в зал заседаний. Гархольда оставили в Гринготтсе, что, надо признать, его даже радовало — за три дня работы у Ранкорна он побывал лишь на одном, и то весьма небольшом, заседании и понял, что если ты не знаешь законов, наблюдать за этим действом если и не скучно, то практически бессполезно. Хотя поучиться заговаривать зубы ему бы следовало. Ранкорн в этом был профессионалом.— Итак, начнем инструктаж. Во-первых, устройство нашей Службы...

— А ничего что вы говорите об этом так открыто?— хмыкнул гоблин, кивая на троих гоблинов, явно прислушивавшихся к разговору.

— А ты думаешь, я тебе в первый же день начну секретную информацию расскрывать?— так же насмешливо потянул Смит.— Лучше слушай и запоминай! Итак, в СБРиКе...

Троица до этого прислушивавшаяся, оглядела Самюэля весьма настороженным взглядом при произнесении аббревиатуры, нашла на камзоле те самые буквы и поспешила исчезнуть из коридора. Зеленоглазый на это только покачал головой.

— В СБРиКе три основных отдела — оперативный, занимающийся непосредственно слежкой и поиском информации, аналитический — сортирующий эту информацию и прогнозирующий выгодные Гринготтсу ситуации и внешний, чья работа внедряться в иные управленческие структуры. Думаю, бумажной работой ты уже и так завален...

Лицо Самюэля перекосило от усмешки, вползшей на губы. Гархольд же только тяжко выдохнул, вспоминая горы документов, которые он будет вынужден перебирать каждый день в роли младшего секретаря Ранкорна. Папки в его воображении изрядно потолстели и сейчас вполне могли соперничать в размерах с плитами, из которых были сложены стены наземного Гринготтса.

— Времени на подготовку должной легенды у нас нет,— продолжил рассуждать начальник СБРиКа.— Да и не умеешь ты этого, и возраст у тебя не подходящий...

Зеленоглазый поджал губы, но смолчал.

— Так что прикрепим тебя к нашему человеческому отделу,— хлопнул мужчина гоблина по плечу.— Сейчас дам тебе краткую справку по "Разрушителям Проклятий" и начннешь работу. Тут и если провалишься — не страшно.

— Верите вы в меня, господин Смит,— фыркнул Гархольд. Человек ему не нравился.

Самюэль резко развернулся и, выдохнув в лицо Зеленоглазому сиреневый дым от сигары, произнес, четко выговаривая каждую букву:

— Я не просил о том, чтобы тебя направили ко мне. Я ничего о тебе, мальчик, не знаю в сфере твоих способностей к работе, кроме того, что ты не плох в финансах и склонен к влипанию в неприятности. И того, что ты чуть не провалил дело с философским камнем. И...

Мужчина наклонился к самому лицу гоблина:

— Мне плевать, что ты внук Гриндорха. Для меня ты пока — никто.

И тут Гархольд внезапно осознал, что было странно в запахе магии Самюэля Смита. Что означал тот едва заметный аромат озона, вместо насыщенного и сочного. Смит был сквиббом. Видимо что-то на миг отразилось на лице гоблина, так как маг мгновенно сделал шаг назад, за спину Гархольда, дернул руками. Зеленоглазый замер, ощутив, как задрожала у горла натянутая нить.

— Что,— выдохнул он.

— Ты — труп,— ответил ему Смит.— И вообще, я, может и сквибб, но с легкостью расправлюсь с рассеянным волшебником.

— Я — гоблин!

— И с гоблином тоже,— оскалился Самюэль.— Как-нибудь я расскажу тебе о том, как мы встретились с Ранкорном... А сейчас, подумай, мальчик, я не только сквиб, но и весьма старый человек, и у меня может дрогнуть рука...

— Клан отомстит,— спокойно ответил Зеленоглазый, аккуратно запуская руку в подпространственный карман, где у него был спрятан узкий нож для бумаг.— И папа с мамой тебя будут убивать долго и мучительно, человек! С полной поддержкой деда!

— Пора бы уже перестать укрываться чужим именем,— усмехнулся Смит, но гоблин его не слушал— он, выхватив острое лезвие, со всей силы прижался к мужчине, просовывая нож под прозрачную нить и оттягивая ее от горла. Пат.

Гархольд надеялся, что сможет разрезать ее, но это было явно что-то необычное, пропитанное отварами и зачарованное, так что его нож вызывал от соприкосновения с ней только мерзкий визжащий звук и бледно-сиреневые искры.

— А ты не безнадежен, мальчик,— засмеялся Самюэль, отпуская свое странное оружие.— Может, и выйдет из тебя толк! За мной!

Зеленоглазый прикоснулся к шее, слизнул каплю крови, выступившую из царапины и, пожав плечами, отправился за ним.

Уже поздним вечером, когда Гархольд подходил к дому, нагруженный информацией и новым обмундированием, он заметил, что яйца у Санни уже начали трескаться. Тут же, бросив все сумки и пакеты, Зеленоглазый помчался к ней. Сонная драконица, только заметив фигуру "врага номер один", закрыла кладку крыльями.

— Санни, ну что ты за животное, а?— зло выдохнул мальчик, разворачиваясь к драконице спиной.

Но не успела та облегченно выдохнуть, как вандал вернулся с радостным криком:

— Я знаю, что ты не такая!— Драконица умудрилась побледнеть даже сквозь чешую.— Я буду им хорошим папой!

— Гархольд, ужин!

— Мы еще поговорим об этом,— помахал рукой Санни Зеленоглазый, вновь подхватывая свои сумки.— Пока-пока!

Драконица в этот миг явно пожалела, что Боги не дали ей возможности тоскливо завыть. Глубину ее отчаяния рык уже не был способен показать.

* * *

Малфой-мэнор

* * *

Люциус Малфой откинулся на спинку кресла и задумался. Пришло время корректировать стратегические планы на ближайшее будущее. Игнорировать изменения в раскладах сил, как общих, так и касающихся его семьи непосредственно, было, как миниум, недальновидно. Будь Гарри Поттер маггловоспитанным пацаном, понятия не имеющим ни о Магическом мире, ни о своей популярности в нём, ни о том, что с этой популярностью делать — и его можно было бы до поры до времени не принимать в расчёт, но Поттер гоблинской закалки — это уже не та фигура, которая не будет влиять на ситуацию в стране. И это даже если забыть о стоящем за ним Клане и непосредственно Гриндорхе, которого можно считать каким угодно, но в уме, чутье на выгоду и цепкой хватке старого гоблина сомневаться не приходилось. И был ещё какой-то Договор, что успел заключить Драко. От отеческого гнева юнного слизеринца спасли лишь две вещи— то что, по знакам на семейном гобелене, Договор связывал множество магов, а значит найти пути для обхода условий становится довольно просто, и то, что, по словам сына( а мальчик в такой ситуации хоть и не раскрыл сущности соглашения, но откровенно не врал), касался он исключительно прошлого и карался финансово. Люциус в этот миг возблагодарил Дану и всех ее многочисленных детей за то, что они подарили гоблинам неуемную жадность к богатству.

Так вот, в связи с тем, что Гархольд Зеленоглазый, едва появившись в человеческом мире, начал мутить воду, хитрому и расчетливому лорду тоже пора подсуетиться. Стоило хорошо подумать — а не безопаснее ли вывести Драко из этого ЭСАМА, пока это еще просто проект? В конце концов, Люциус уже почти не верил, что Темный лорд сгинул навечно— и так не пропавшая с предплечья Метка в последнее время явно оживала. А что скажет вернувшийся с Кромки Повелитель на то, что Наследник Рода Малфой состоит в одной команде с Поттером, ставшим причиной его давнишнего поражения, не скажет никто... Непредсказуемым стал Волдеморт в последние годы своего существования, и даже его вернейшим слугам было весьма не по себе в его присутствии.

И, если не вмешиваться напрямую в дела Драко с его однокурсниками, то стоит подумать, как можно использовать дружбу сына и Гархольда. Оставить все как есть или аккуратно ввести корректировки. Нет, он не собирался— да и понимал, что Зеленоглазый не из тех, с кем подобное пройдет безболезненно— использовать того "в темную" или в ущерб самому гоблину, но даже при игре открытыми картами возможно вырвать изрядный кусок собственной выгоды, что из бульдожьей хватки гоблинов, что из рук политиков и аристократии. Драко сейчас это не до конца понимает— он хоть уже и. умеет выбирать правильных друзей, но все еще не пытается брать от них больше, чем сиюминутные выгоды. Это и хорошо— в конце концов, он ребенок и должен получить свою порцию радости и общения. А о том, как его решения помогут Роду, будет думать его отец.

— Ладно, с этим разберемся позднее,— пробормотал лорд Малфой, вставая с кресла и доставая из шкафа завернутый в шкуру нунды артефакт.— Сейчас есть и более насущные вопросы.

Этот предмет был оставлен Люциусу Темным Лордом и, если раньше он ничуть не мешал высокородному семейству, дожидаясь своего часа в сейфе, то в последнее время начал явственно пробуждаться. Исходящие от него волны черной магии приходилось скрывать особо тщательно— в мэнор не раз приходил и Скримджер, и Боунс, а, почувствуй они эти эманации, Малфоев ждали бы серьезные неприятности. Но и не это стало последней причиной тяжких раздумий Люциуса над судьбой артефакта— от страшной вещички начали исходить волны ментала, и это уже серьезно беспокоило мага. Не дай Мерлин, попадется в эти сети Драко! А значит, артефакт нужно срочно куда-то убрать. Самым лучшим способом было бы отдать его в Министерство или Отдел Тайн, но как это сделать, чтобы не попасть под подозрение на хранение оного? Нет, он, конечно, с легкостью откупится от Министра, но давать лишние козыри этому хитрому крысу Люциус не собирался. И, так как при входе в здание стояли весьма приличные артефакты-Ловцы, подбросить искомый объект прямо там не представлялось реальным. Оставался один вариант— подкинуть предмет кому-то из работников Министерства вне места работы, предварительно подчистив астральные следы.

— Да,— не слишком радостно и уверенно произнес Люциус. У него были плохие предчувствия по поводу этого артефакта. Почти все, выходившее из-под руки его Лорда отличалось на редкость мерзопаскостными свойствами.— Именно так я и поступлю.

На столе мрачно мерцала черная кожаная обложка старого дневника.

* * *

Гринготтс

* * *

Гархольд, краем глаза следил за высоким рыжим магом, методично снимающим защиту с очередного сейфа с истекшим сроком хранения, почитывая последние котировки английских и немецких бирж. Почему его дед попросил обратить особое внимание именно на эти рынки, Зеленоглазый не знал, но в некоторых вопросах с ним лучше было не спорить. Да и для ЭСАМА пора было придумывать первое, пробное предприятие, чтобы проверить новых компаньонов в деле. Пока ничего подходящего не находилось. Все было либо слишком мелкое, либо, напротив, требовало слишком больших усилий и финансовых вливаний.

А для того чтобы начать производство големов, требовалось как минимум помещение и подставной директор— ибо кто позволит детям забрать столь лакомый кусочек прибыли? Несмотря на то, что Зеленоглазый изрядно презирал человеческую расу, он не мог отрицать, что среди них было достаточно умных особей, способных разглядеть будущее у созданий профессора МакГонагалл.

Обращаться за помощью к Клану было, во-первых, неприятно— Гархольд же хотел доказать свою независимость, а, во-вторых, чревато изрядными убытками— в то, что его родичи выцепят себе приличные проценты, он не сомневался, так что пока мальчик просто ждал удобного случая.

Рыжий Разрушитель Проклятий, следить за действиями которого и послали:силовика-стажера, в полголоса выругался на гоблинском, получив по пальцам синей вспышкой защитных чар. Гархольд ехидно оскалился и вновь вернулся к бумагам. Пока не происходило ничего интересного. И зачем его вообще прикрепили следить за этим человеком?

Работа Разрушителей Проклятий заключалась в снятии чар и заклятий, наложенных на древние сейфы. Многие из них имели кровную защиту и со временем, когда кровь древних Родов становилась изрядно разбавленной, давала сбои. Так что иногда даже признанные родовыми артефактами лорды не могли проникнуть в собственные сейфы. И тут у новоиспеченного главы Рода появлялись варианты. Если он мог предложить что-то стоящее банку— деньги, помощь или артефакты гоблинской работы, то Гринготтс вызывал одного из Разрушителей и сейф вскрывали. Если же нет, или у гоблинов был особый Договор с магом, заказавшим это хранилище о том, что наследник, не сумевший сохранить Дары и Арканы Рода, лишается права на этот сейф, то банк замораживал его до прихода того, кто сможет его открыть. Иногда, правда, Гринготтс мог забрать богатства себе— если был подобный пункт в договоре об аренде ячейки. Но и в этом случае гоблины старались не забыть основных наследников Рода, приобретая должников или дажеипросто благодарных клиентов. А с благодарного клиента всегда можно содрать втрое.

Но Разрушители занимались не только снятием защит со старых сейфов. Они так же очищали проклятые артефакты, помогали. вскрывать защиту на мэнорах, если был потерян Ключ, или, например, как этот маг— занимались открытием гробниц и сокровищниц на выкупленной банком земле Египта, Ассирии и других стран мира. Все это Гархольд узнал от Самюэля Смита, когда готовился заступить на свое первое дежурство в качестве сбриковца.

Спокойные размышления гоблина прервал голос человека:

— Эээ, Гархольд, да?— голосраздался почти от дверей— видимо маг не мог отойти от сложной вязи заклятий, наложенных на сейф.— Не поможешь мне?

— С чего это?— фыркнул гоблин, все-таки откладывая в сторону папку с документами.— Кажется, это ваша работа, мистер...

— Уизли, Билл Уизли,— усмехнулся человек, пристально вглядываясь в черты лица своего сопровождающего. Этот работник Гринготтса был человеком, и уже только это вызывало некое удивление. Раньше людей во внутренние дела банка не вмешивали, и существа иной, кроме как гоблинской, расы служили в СБ исключительно во Внешней разведке и занимались непосредственно шпионажем в пользу Клана. Хотя...

Билл еще внимательнее присмотрелся к ребенку. Если вспомнить газетную шумиху пару месяцев назад...Он, хоть и проводил большую часть своего времени в Египте, за новостями с родных островов следил.

— Ты ведь Гарри Поттер, так?

— Я Гархольд Зеленоглазый, человек,— прошипел мальчик на гобледуке, словно бы желая поставить Разрушителя на место.

Но тот не растерялся и так же ответил на языке Подземного народа:

— Да будут полны золотом ваши сейфы, Гархольд.

— Да придет богатство в ваш дом,— ехидно скривился гоблин, намекая на патологическую бедность семьи Уизли.

— Благодарю,— не ответив на насмешку, сказал Билл, кивая на дверь.— Нужна помощь, а гоблины не способны поддерживать подобное анти-Проклятье. Я могу и подмогу вызвать, но раз уж ты тут...

— Каждый должен делать свою работу,— пробурчал Гаохольд, все-таки следуя за человеком.— И тогда все будет идти как по часам!

— Или все развалится,— легкомысленно пожал плечами Разрушитель, показывая мальчику нужные движения палочкой. Не без труда, но Зеленоглазый весьма неплохо справился.— Помощь, так или иначе, может понадобиться любому.

Гархольд снова хмыкнул. Этот человек был весьма и весьма наивен. По крайней мере, в гоблинском понимании.

Да и вообще, Гархольд был весьма удивлен тем, что Клан нанял этого Уизли. Раньше в банк могли попасть либо одиночки, либо же крепко посаженные на крючок существа. А этот Билл был явно совсем не таким. Его семья славилась своей сплоченностью, и мальчик прекрасно понимал, что выберет этот человек при необходимости— банк или семью.

Глядя на сосредоточенное лицо волшебника, и поддерживая заклятье на должном уровне наполнения энергией, Гархольд думал, что все в этой истории далеко не так просто, как кажется, и что Самюэль не просто так пристроил его контролировать работу именно этого Отдела, и именно этого человека.

Но что же было таким необычным? Если Гархольд разберется с задумкой Гриндорха, то, возможно, сможет на должном уровне подготовиться к предстоящему.

Сейф, который они вскрывали, принадлежал семейству Домерти, и последний его представитель, хоть и получил права на этот сейф, вместе с титулом, но его силы так и не хватило, чтобы активировать ключ. Но тогда бездетный старик Осаф решил, что это и не к чему— у него были и другие сейфы, да и два заводика по производству магических клепсидр и часов исправно приносили прибыль. Но он, довольно внезапно для всех, кто его знал, все потерял, доверившись старому другу. После этого он, в попытке вернуть былое, изрядно задолжал банку, взяв кредит и прогорев в интригах, поставив не на того кандидата в Министры, и, в результате, оказался практически на самом дне общества, хоть пока и сохранил дом предков. Это было очень печально, ведь, судя по разговорам Вайторха, который, проверяя правильность рассортированной документации, любил поболтать о последних делах их отдела, Осаф Домерти был довольно умным магом и мог бы неплохо заработать, если бы не досадная доверчивость к бывшим друзьям.

Так вот, оказавшись полным банкротом, Осаф был вынужден переписать недоступное ему имущество Рода на банк, чтобы не оказаться в лучшем случае в Азкабане, а в худшем— в застенках Гринготтса. Но и это хранилище вряд ли покроет сумму займа и набежавшие проценты, так что неудачливого мага, если он ничего не придумает, похоже, все-таки ждет судебное разбирательство и долгая каторга на славу Клана.

— Ну вот,— выдохнул человек, отходя назад и смотря на дверь взглядом довольного художника.— Почти все.

Затем он подмигнул Зеленоглазому и продолжил:

— Осталось самое сложное.

Маг достал из небольшого саквояжа фиал с кровью и, сбрызнув ей пальцы, начал что-то рисовать на дереве. Символы моментально впитывались в поверхность, и Гархольд буквально слышал, как звенят, лопаясь, струны защитной магии.

Двери с тихим щелчком распахнулись.

— И вот с чего вы, гоблины, такие жадные?— вздохнул Билл, оглядывая более чем скромное богатство последнего из Домерти.— Последнее ведь забираете!

— Из кнатов состоит миллион,— ворчливо заявил Гархольд, смотря на содержимое сейфа из-под руки высокого мужчины. Да, это явно не поможет несчастному расплатиться с банком. Жалости к человеку Гархольд не испытывал, но пара горстей сиклей, несколько галеонов и три потрепанных фолиантов выглядели определенно жалко.

— Ладно, я пошел,— махнул рукой Билл Уизли, доставая из своего чемоданчика кожаную папку. Волшебник, приехавший в Лондон в свой законный выходной, конечно же, не решился противиться вызову в Гринготтс, но хотел расправиться с делами поскорее, чтобы успеть навестить семью. Так что, достав из папки лист пергамента, он протянул его и магическое стило к гоблину.— Подпишешь, Гархольд?

Быстро просмотрев документ, Зеленоглазый поставил свою подпись. Разрушитель вскрыл сейф, ничего оттуда не взял и был в праве требовать за это приличную зарплату плюс сверхурочные. Банк старался не обижать зарплатой своих внешних сотрудников, привязывая этим их очень крепко. Хотя и штрафы нерадивым работникам гоблины назначали. весьма крупные, предпочитая карать их галеоном. Но Уизли сделал все быстро и весьма профессионально. Даже то, что он привлек к помощи Гархольда— законно, так как по служебной инструкции, работники Службы обязаны были оказывать любую помощь отделу, к которому были прикреплены. Если она, разумеется, была на пользу банка.

— Славного злата,— кивнул рыжий мужчина, проверив все подписи. И пробурчал, уже подходя к вагонетке.— И чего Рон им так возмущался? Гоблин как гоблин!

А Гархольд стоял у входя в сейф и думал. Гринготтс и Клан не могли не знать, что именно находится в сейфе, ведь по каждому из них есть полная опись! И смысла вскрывать это унылое хранилище не было— да банк на работу Разрушителя Проклятий и его самого больше денег потратит, чем заберет из этого сейфа! Но вскрытие все же произошло. А значит, здесь было что-то еще.

Вряд ли один из фолиантов— это рукопись Мерлина, так же вряд ли что под тонким сбоем серебряных монеток скрывается артефакт Древних, скорее уж это все было подстроено исключительно для него. На что намекает дед?

Что такого в этом сейфе? Или же дело в самом Осафе Домерти?

Зеленоглазый стоял у входа в сейф и, мрачно нахмурившись, ожидал прибытия Хозяйственной бригады, чьим делом было описать и вынести все до последнего кната.

Работал мальчик на совесть. Незабвенные папочки призывно мерцали в его воображении.

* * *

Гринготтс, Тайные проходы

* * *

Файран смотрел на внука Вождя со странной смесью скепсиса и внимания. Человеческий ребенок ему не нравился.

Не характером или стремлениями, а именно тем, что по крови все равно оставался человеком. Путь Вождь, великий Гриндорх, и считает, что это маленькое существо принадлежит к одному с ними народу, пусть! Но у него всегда будет возможность покинуть Клан, и это уже никак не исправить. И это раздражало главу ВСБ. Поэтому-то он и хотел, чтобы этот малыш был приписан к его ведомству— следить всегда удобно за одним из своих. Но и теперь Файран не был намерен не спускать с Гархольда Зеленоглазого взгляда— он станет его тенью, потревоженным ветром, летящим следом. Он защитит его от любой опасности, при необходимости— закроет своим телом. Это приказ Вождя. Это Закон.

Но если этот... детеныш человека посмеет даже едва-едва подумать о предательстве Клана, приютившего безродного и униженного полугоблина-полутролля, то Файран перегрызет ему горло и вдоволь напьется человеческой крови.

* * *

Гринготтс, Красное Крыло

* * *

— И ты снова труп, мальчик,— совершенно спокойно говорил Самюэль, подбрасывая на ладони кусочек дверной рамы, отломленной пару секунд назад для того, чтобы ткнуть ей в яремную впадину гоблина.— Будь внимательней. Мой сотрудник не должен, как вы говорите, "терять деньги попусту". Ты должен не только сносно сражаться с предполагаемым противником, но и при этом собирать необходимую Клану информацию. Вот, например, что ты можешь, после проведенного спарринга, сказать обо мне?

Зеленоглазый проглотил фразу о том, что шеф Смит— садист и самодовольная сволочь, любящая издеваться над стажерами, что явно говорило в пользу его возросшему терпению. Ну и о том, что бегать вокруг Гринготтса с поручениями к запрятавшимся в окрестных зданиях агентам( а их еще и найти следовало!), мальчику очень не понравилось. Так что следовало приступить к выполнению задания— Смит не отличался терпением, а перед следующим сражением гоблину следовало вырвать еще хотя бы чуть— чуть отдыха.

Гархольд глубоко вздохнул, воскрешая в голове прошедший бой.

Вот он стоит в стойке. Вот Самюэль безразлично прислоняется к двери, насмешливо поглядывая на вооруженного секирой и кинжалом Зеленоглазого. Вот раздается треск дерева— Смит ловким ударом носка окованного ботинка ударяет по противоположной створке, отламывая кусок древесины— и мальчик не может сдержать инстинктивного порыва взглянуть на источник шума. И это дает вооруженному лишь коротким кинжалом человеку столь нужную секунду, чтобы скользнуть вперед, отклонив лезвием прижатого к предплечью кинжала секиру, и, проскользнув за спину мальчика, прижать острый скол деревяшки в яремную впадину. Гархольд опять недооценил противника и шум трескавшегося дерева в сначале боя.

Зеленоглазый, вновь открыв глаза, посмотрел на шефа:

— Вы заставили меня отвлечься на ломающуюся раму,— начал разъяснять свои измышления Гархольд.

— Это инстинкты— яркая вспышка в стороне или громкий резкий звук практически всегда, хоть на долю секунды, но отвлекут внимание противника,— кивнул Смит. Он стоит как бы небрежно и даже расслабленно, но Гархольд чувствует, что это впечатление обманчиво, и странный сквибб в каждую секунду готов взорваться в движениях.— Чтобы научиться различать на первых же мгновеньях безопасный ли это звук или нет, нужны годы. Ну ничего, захочешь жить— будешь учиться. Тебя ждет жизнь поинтереснее, чем у некоторых наших активных агентов. Что еще?

— Я не заметил второе оружие,— дипломатично обозвал деревяшку мальчик.

— Не правильно, Гархольд. Ты просто не считал ее оружием.

Зеленоглазый пожал плечами— особой разницы в своей и Смитовской фразах он не заметил. Самюэль скривился.

— Оружие, мальчик, это не сталь или магия, оружие— это твое тело. И если ты это понимаешь, то даже обкусанные ногти и тупые человеческие зубы становятся оружием более опасным, чем любая, даже самая острая железка,— при этой фразе он коротко кивнул на секиру гоблина.

— Она— не железка.

— А мои ногти не обкусаны.

Двое замерли друг напротив друга.

— Простите, что помешал вашей беседе,— проскрипел кто-то от двери. Там, весьма странным взглядом меряя потрескавшуюся дверь с выдранной из нее щепкой, стоял Ранкорн. Замдиректора Гринготтса был одет в теплый плащ поверх привычного камзола настолько темного оттенка бордового, что он казался черным. — Самюэль, еще немного и наш казначей начнет твоим именем ругаться!

На фоне ярко-алых стен, за которые флигель с располагающимися в нем помещениями всех трех служб СБ и назвали "Красным", Ранкорн выглядел весьма зловеще. По поводу того почему здесь был выбран именно такой цвет стен по Гринготтсу ходило немало слухов, но один из них был безусловным лидером. Якобы на такой стене не видны потеки крови. Вранье. Кровь плохо видна на коричневом— именно в этот цвет красились пыточные банка.

На заявление Ранкорна человек только хмыкнул. Юрист покачал головой, тяжело вздохнул— все это он проделал с абсолютно каменным лицом, и невозмутимо продолжил:

— Как мы и договаривались, Самюэль, я забираю Гархольда с собой.

— Да забирай,— пожал плечами Смит.— Мне не жалко. Только тогда в четверг он целый день пашет на Службу.

— Отлично,— согласился Ранкорн и пожал сбриковцу руку. Зеленоглазый поджал губы и едва сдержал острое желание кинуть в обоих своей секирой. Во время таких разговоров он чувствовал себя перебрасываемым мешком с золотом.— Гархольд, поторопись, Вайторх ждет нас у входа.

— А по-вежливее?— в полголоса пробормотал Зеленоглазый, натягивая камзол.

От "вежливой улыбки" гоблина мальчик ощутил прилив сил и жажду молчания. Гневные восклицания, уже танцующие на кончике его языка, моментально умерли в мучениях.

— Быстро переставляйте ноги, пожалуйста,— невыносимо ехидно сказал Ранкорн, и Гархольд поспешил за ним.

У входа их ждала повозка. Запряженные в нее низкорослые кельпи явно показывали, что большая часть пути пройдет по воде— и это слегка напрягало Гархольда. Как и, кстати, сидящий в повозке Вайторх, держащий в руках свой неизменный дипломат, из которого, по мнению Зеленоглазого, юрист мог достать все что угодно— от носового платка до свода первых законов Ассирии, написанных непосредственно на каменных плитах. Они, похоже, ехали к довольно важному клиенту— и повозка, и наличие Ранкорна и его первого секретаря говорили исключительно об этом, но так как не присутствовало ни одного поверенного, то вопрос мог быть только о служебном иске в отношении кого-то лишенного сейфов в банке! А это— практически нонсенс.

— Быстрее, Гархольд,— поморщился на остановившегося Зеленоглазого Ранкорн, забираяясь на постеленные на сидения шкуры.— Лучше бы вернуться в банк до ужина.

— Злата в дом, Зеленоглазый,— пожал мальчику руку Вайторх, передавая небольшую папочку.— Изучи по-внимательнее, похоже у тебя будет свое дело.

Гархольд нахмурился— дед говорил, что ему не придется вести ни одного судебного процесса, и надо признать, что он всегда держал свое слово. Мальчик опустил взгляд на заголовок.

— Вперед!— скомандовал Ранкорн, и умные животные скользнули по улицам Магического Лондона к водам Темзы.

Гархольд же, взглянув на бумаги, едва сдержал смешок. Он оказался прав этим утром— в заголовке было одно-единственное имя, едва знакомое ему до сегодняшнего дня. "Осаф Джадидайя Домерти".

Что за игру задумал дед? И причем тут маггловские биржи Англии и Германии? Хотя это, возможно, следы иного плана. Гриндорх всегда предпочитал играть несколько партий одновременно.

— Еще немного,— склонился к помощнику Вайторх, прикрывая ладонью глаза от слепящих водных бликов.— Лорд Домерти живет в предместьях города, у самой Темзы.

Полупрозрачные копыта кельпи мелькали так быстро, что полностью сливались с брызгами воды. Окружавшие повозку щиты с легкостью отводили в сторону эти сверкающие капли, и Гархольду казалось, что они буквально летят над маггловским миром. И даже возникшие над их головами тени Вестминстерского моста и Биг-Бена не смогли стереть этого сказочного ощущения. Гархольд ведь не так уж часто покидал Гринготтс все предыдущие годы— походы по магическому Лондону( в основном, по Косому переулку) и поездка в Хогвартс не в счет, и это путешествие буквально зачаровало мальчика. Он, не отрываясь, смотрел на проносящиеся мимо набережные, дома и деревья, и наблюдающие за ним Ранкорн и Вайторх смотрели на это с мягкими, едва заметными улыбками.

— Помедленнее,— замдиректора аккуратно прикоснулся ивовой веткой к сиреневатому крупу кельпи, и пара жеребцов послушно замедлила бег.

Брызги поутихли, и Гархольд увидел берега Темзы уже без радужного ореола водных капель. И это было не менее красиво.

Ранкорн тем временем достал из своей сумки пергамент и, развернув свиток, приподнялся на сидении. Через несколько секунд, когда документ прикоснулся к чему-то невидимому, мелькнула искра, и повозка банка ворвалась в магическую складку, скрывающую в себе Домерти-холл.

Старинный особняк, увитый плющом, стоял в заросшем саду. Его деревянные второй и третий этажи выглядывали из-за веток кривых яблонь и груш так, словно бы это было чье-то любопытное лицо. Окна блестели от солнечных бликов, отражая в себе едва-едва завязавшиеся плоды, а потемневшая и покрытая мхом черепица выглядела благородно и величественно. Присмотревшись, Гархольд заметил у берега Темзы был небольшой причал, у которого качались две резные лодки. Туда-то и направил запряженную кельпи повозку Ранкорн.

— Ну, вот мы и на месте,— улыбнулся Вайторх, вылезая из нее.— Не люблю поездки по воде. Мокро и холодно.

Гархольд на это ворчание только пожал плечами, не желая поддерживать беседу. Воду гоблин любил— он вместе с братьями не раз плавал по лабиринтам подземных рек и озер, освещенных лишь тусклым светом лишайников и мелких рачков в толще черной воды. И он никак не мог понять как это— брезгливо морщиться, прикасаясь к прозрачной поверхности Темзы, пахнущей рыбой и чуть-чуть тиной, и стряхивать капельки росы, упавшей на лицо с блестящих после недавнего дождя листьев садовых деревьев.

Оставив спокойных кельпи равнодушно объедать ракушки и водоросли с зачарованных лодок, трое сотрудников Гринготтса поспешили по широкой, выложенной камнем тропинке вглубь парка. То и дело по веткам скакали мелкие птички, а на одной залитой солнцем поляне даже стоял потревоженный олень. Ранкорн прошептал что-то похожее на "давно я не ел оленинку", но так и не прикоснулся к кривому кинжалу на боку. Сам олень, все так же флегматично жуя травинку, проводил магов весьма и весьма высокомерным взглядом.

Вскоре перед троицей появилась внушительная дверь, окованная медью и с презабавнейшим серебряным дракончиком, держащим в лапах колокольчик. Вайторх, оглянувшись на начальника, аккуратно дернул за шнурок. Мелодичный звон, раздавшийся в этот миг, оказался на удивление громким— Гархольду даже показалось, что он проник в каждый уголок этого старого сада, словно бы зазывая медлительного хозяина встречать гостей.

— Эльф лорда Домерти уже очень стар, так что не спеши,— шепнул Зеленоглазому секретарь и равнодушно прислонился к резному столбику террасы.

Ждать пришлось и вправду изрядно. Гоблин уже начал терять терпение и едва сдерживал желание начать постукивать ногтями по лезвию секиры, но минут через пятнадцать дверь наконец-то протяжно скрипнула, и на пороге появился древний домовой эльф.

— Хозяин ждет вас,— проскрипело это создание, подслеповато щурясь на свет.— Следуйте за мной!

Домерти-холл, хоть и хранил в себе остатки былого величья, сейчас выглядел достаточно уныло. Полупустой, холодный, одинокий. Жить здесь было, наверное, так же неуютно.

Гархольд передернул плечами. Ему совсем не нравилось это место. Несмотря на то, что он успел побывать уже в нескольких домах разорившихся Родов, видеть в таком состоянии дом Домерти было очень и очень неприятно. Хозяин его, отличающийся изрядным чутьем, был виновен только в том, что верил друзьям.

Несчастный глупец!

— О, снова вы, Ранкорн! Мы уж и не ожидали, что вы снова посетите нас лично,— раздался на удивление красивый и звучный голос из комнаты, около которой их покинул эльф.— Вы, право, могли бы и прислать кого-то рангом пониже, чтобы передать нам судебную повестку.

Осаф Домерти был стар, но при этом вся его высохшая фигура была наполнена такой мощью и величием, что назвать его стариком язык не поворачивался. Лорд. И никак иначе.

Длинные поредевшие волосы явно когда-то имели красивый светло-русый оттенок, но сейчас собирались в тонкий серый хвостик, перевязанный золоченой лентой. Бледная желтоватая кожа, оттененная теплым, шоколадной клетки, халатом с золотыми кистями, не смотрелась болезненной, а морщины, избороздившие ее как русла рек, не превращали его в иссохшую мумию. Роскошь, столь странно смотревшаяся бы на любом другом в этом обедневшем доме, не казалась чуждой на фигуре этого ничем не сломленного аристократа.

— Вы же знаете, лорд Домерти, мы всегда уважали вас, так что даже если,— Ранкорн едва заметно выделил голосом последнее слово.— Даже если бы мы пришли передать вам повестку в суд, то в любом случае я бы явился к вам лично. Но банк не любит терять таких хороших клиентов...

— Мы уже не такие хорошие клиенты, господин Ранкорн,— едва заметно улыбаясь, произнес Осаф.— Но, я думаю, вам об этом известно даже лучше, чем мне.

— В любом случае, банк дает вам рассрочку в целый год и даже замораживает накопление процентов,— пожал плечами замдиректора.

— Странно,— наморщил лоб Зеленоглазый. Заморозка процентов— не частый шаг в Гринготтсе, и причины для этого, как и доверие к клиенту, должны быть очень велики.

— Что же могло сподвигнуть господина Гриндорха к такому решению в отношении нас?— удивленно вскинул брови старик, складывая руки на животе. Его бесцветные глаза проницательно сверкнули, мгновенно выцепив фигуру Гархольда, стоящего позади гоблинов.— Может быть здесь как-то замешан этот молодой человек? Он мне кого-то напоминает...

Гоблины переглянулись. На их зеленые лица вползли совершенно одинаковые кривые ухмылки.

— Ну, есть и другие причины,— вступил в разговор Вайторх.— Например, учитывая, что банк в нашем лице знает, что вы, при небольшой помощи, способны в кратчайшие сроки вернуть былое богатство Роду Домерти, он предпочтет не тратить немалые деньги на суды, а попробует помочь вам самому. Нам выгодны богатые и самостоятельные клиенты, а не бесконечные судебные процессы.

— И это нам говорит юрист,— улыбнулся Осаф.

Вайторх безразлично улыбнулся— в отличие от своего начальника, он не испытывал особой приязни к этому неудачливому магу.

— И вот тут вступает в игру этот, без сомнения, умный молодой человек,— Ранкорн одним взглядом заставил Гархольда выйти вперед. Яркая зелень встретилась с бесцветной спокойной глубиной.— Гринготтс не может оставить мага, уже однажды обманувшего наше доверие, без присмотра. Ну а так же его советы будут очень не лишними. Отныне он управляющий вашими делами, лорд Осаф.

Зеленоглазый замер. Это было неожиданно. Но открывало просто невероятные перспективы.

— Гархольд Зеленоглазый, будущий лорд Поттер,— представил мальчика Ранкорн. И, не успел гоблин удивиться тому, что юрист упомянул о его человеческом титуле, как старик Осаф, вглядевшись в его лицо, пораженно выдохнул:

— Внук моего дорогого Чарльза воспитан Кланом? Забавно! Помнится,— лорд Домерти откинул голову назад и прикрыл глаза, вспоминая.— Гриндорх не раз говорил, что Чарльз Поттер— человек достойный уважения гоблина. Судьба любит шутить, да, господин Зеленоглазый? Почему же вы оказались на попечении Клана?

— Вы совсем не читаете газеты?— не смог сдержать изумленного возгласа Гархольд.

— Бессмысленная игрушка,— отмахнулся маг.— Все равно я не верю словам, заключенным в бумагу. Она стерпит любую ложь.

Гархольд покачал головой.

Забавный человек.

* * *

Домерти-холл

* * *

Осаф Джадидайя Домерти мягко улыбнулся, глядя на уносящуюся вдаль повозку Гринготтса. Повозку, уносящую внука старого друга, с которым он прошел не одну войну в колониях, ни одну стычку в чаде и дыму войны с Гриндевальдом. Умного гоблина с хитрым, расчетливым взором.

— Посмотрим, что из этого выйдет,— пробормотал старик, потерявший сына и малолетнюю внучку во время эпидемии Драконьей Оспы, впервые за последнее десятилетие нашедший хоть какой-то смысл в жизни. Понаблюдать за тем как вырастет приемник его компаньона, достойная причина, чтобы перестать влачить жалкое существование и хотя бы начать путь к возрождению Рода.

— Бинни, принеси мой парадный камзол и мантию!

Сначала нужно зайти в Министерство и забрать документы на пока еще разоренные заводы. У его нового управляющего должны быть развязаны руки.

* * *

Гринготтс, озеро у деревни

* * *

— Топи его! — Восторженно закричал Неральх, прыгая с берега на Гархольда. За ним, как за бравым командиром всех их проделок последовали и более куда старшие близнецы, похоронив усталого Зеленоглазого под кучей пинающихся и визжащих тел. Гархольд этому нападению ничуть не сопротивлялся — ему было по-настоящему весело в этот поздний час, после тяжелой работы, плюхнуться в теплую темную воду, слегка подсвеченную огнями деревни, вместе с братьями, играть с ними, смеяться и абсолютно не думать о делах и интригах деда. Просто наслаждаться нечастым покоем. Человек бы сказал— "летом". Но какое лето в подземном государстве гоблинов, куда солнечные лучи проникают лишь изредка, проходя сквозь редкие трещины и каверны в породе? Здесь нет ни дня ни ночи, нет смены времен года— в любой из деревень Гринготтса всегда царил уютный, по-весеннему теплый, мрак, разбавленный лишь редкими светящимися пятнами лишайника, растущего на стенах, мерцающими в мокрых углах грибами или даже многочисленными мелкими рачками в бездонных подземных озерах. Но человеку этого света явно бы не хватило. Правда гоблины, за годы сотрудничества с людьми, привыкли к куда более яркому свету солнца, так что улицы домов, шахты и площадки возле сейфов освещались яркими огненными рунами, а внутри домов всегда горели большие очаги, разгоняющие прохладу и влажность Вечной Весны подземелий.

— Гархольд, будь осторожнее и следи за братьями! — Крикнула Гриальха, выбегая на каменный балкончик над внутренним озером. — Мама сказала, что скоро ужин, так что не уходите далеко и плавайте здесь!

— Да мы быстренько,— заканючил Неральх, в это время отпихивающий ногами Синдорнха и Финдорнха от самого козырного местечка на шее старшего брата.— До Седой Пещеры!

— Нет, нет и нет,— перевесилась девушка через перила.— Там из четвертого загона выпустили Скорри, а у нее линька!

Скорри была молодой гидрой— намного младше той, что встретилась Зеленоглазому во время операции "забери камень", и куда более стервозной по нраву, из-за чего ее выпускали из загона поплавать только сковав движения тяжелой зачарованной цепью. И в эти нечастые дни у всех родителей маленьких беспокойных деток появлялась одна общая цель— проследить за тем, чтобы любимое чадо не сбежало к Скорри подразнить неповоротливую из-за цепи злобную гидру.

— Скорри выпустили! — Завопили близнецы и, одновременно навалившись на Гархольда, свалили его и младшего брата в воду. Зеленоглазый, флегматично погрузившись под воду, подождал, когда у троицы закончится воздух, и они всплывут наверх, нырнул еще глубже и попытался свалить куда-нибудь подальше.

Вынырнул мальчик в тени у самой дальней стены и, замерев без движения, прислушался к происходящему. Его сестра, осознав, что нечаянно выдала стратегически-важную информацию, грозила визжащим от радости малышам всем, начиная от того, что больше не будет с ними играть и до того, что Предки обязательно обидятся на таких непослушных детей.

Разведав обстановку, Гархольд потихоньку двинулся к выходу. Гриальха — вот вредная! — оставила все на него, сказав Синдорнху, Неральху и Финдорнху, что если их съедят, то ей достанется их порция мороженного. Даже на такое страшную для трех маленьких гоблинов угрозу, разбушевавшиеся ребята не обратили внимания — и теперь только согласие Гархольда, у которого было право открывать решетки, перекрывающие подводные коридоры, отделяло их от вожделенной забавы. А вот сам Зеленоглазый вовсе не хотел гоняться за гидрой — сейчас пределом его мечтаний была теплая, укрытая шкурами, лежанка и большой, с кровью, кусок обжигающе-горячего мяса со специями... Из-за всех этих метаний между Ранкорном, Самюэлем и посещением лорда Домерти, мальчик жутко устал и так и не успел пообедать. Медленно, крадучись, Гархольд шел к выходу с пляжа, когда прямо под его ноги шлепнулся внушительный хвост. И к оглушительному всплеску добавились и сдавленные ругательства свалившегося в воду гоблина. Конспирация полетела к Темному.

— Брааатик,— заорали обрадовавшиеся гоблины и буквально впечатали брата в стенку. Зеленоглазый сдавленно охнул и со злостью уставился на невыносимо ехидную морду Санни, невинно плескавшую хвостом с внушительными шипами в полуметре от него.— Брааатик! Ну пойдем, посмотрим на Скорри! Мы будем слушаться!

Гархольд скептически хмыкнул, выражая свое отношение к этой наглой лжи, и приготовился к неравной битве за свое право идти, как любой честный гоблин, ужинать.

— Ну, брааатик,— исступленно ныли ему прямо в ухо три луженные глотки.

Санни же, ласково лизнув скорлупу горячих яиц, насмешливо фыркнула, выдохнув несколько ярких искр, и прорычала что-то вроде — " пусть сначала со своими справится, а потом уже чужих ворует!"

* * *

Министерство, Кабинет Главы Совета о Наследовании и Титуловании Британии

* * *

— Господин Министр, что привело вас сюда этим прекрасным днем?

Корнелиус Фадж посмотрел в магическое окно, транслирующее идущую наверху мерзкую, типично английскую морось, недоуменно пожал плечами и посмотрел на абсолютно невозмутимого лорда Мэйджора, импозантного мужчину лет сорока на вид, с темно-каштановыми волосами и темно-синими глазами, смотрящими на мир невозмутимо и бесстрастно. Тот равнодушно ждал ответа Министра. Иногда Фаджу вообще казалось, что этому мужчине просто плевать на все, что происходит вокруг, но уж слишком часто следы его Рода обнаруживались в самых далеких от данного Отдела делах и интригах.

Род Мэйджори был весьма и весьма влиятельным, причем, что сильно отличало его от иных, абсолютно не скрывающим свои тесные связи с маггловским миром. Напротив, они всячески поддерживали свою линию сквибов— например, нынешнего премьер-министра, Джона Роя Мэйджори, занявшего свое кресло два года назад и представляющего в маггловской Англии партию консерваторов. И те всегда отвечали им взаимностью — половина капиталов этого Рода была вложена именно в маггловский бизнес, за которым тщательно следили многочисленные родственники и их приближенные.

— Лорд Мэйджори,— широко улыбнулся Корнелиус, без приглашения — он уже знал, что от Уолтера он его никогда не дождется — уселся в жесткое кресло для посетителей.— Я к вам по одному очень важному вопросу.

Лорд Мэйджори скептически уставился на Фаджа, явно сомневаясь, что у него могут быть вопросы по его профилю. Министр на это только еще более слащаво улыбнулся, едва сдерживая желание заскрипеть зубами. При том, что сидящий перед ним маг практически не менял выражения лица, почему-то даже мельчайшие оттенки его отношения к собеседнику прочитывались на раз.

— Да-да, милейший Уолтер,— не выходя из образа продолжил Корнелиус, доставая из дипломата папку с пятью тонкими листами пергамента, в котором Мэйджори узнал "Положение о Наследниках Древних, Древнейших и Благороднейших Семей, их Воспитании и Обучении". Что могло в данном документе заинтересовать показательно обращенного к "новому" поколению магов Министра, когда даже в среде чистокровных уже не столь рьяно соблюдались старые правила обучения, он не знал.— Я к вам по одному очень важному вопросу. Как я знаю, это Положение так и не было отменено?

— Пока живы последние верные Старой Англии лорды — никогда, — так же бесстрастно ответил Уолтер Мэйджори, ожидая продолжения этого весьма нетривиального разговора. Неужели Министр решил отойти от реформаторов Дамблдора и поддержать консервативную партию? Или снова, как всегда, скользит между ними, как уж?

— Речь пойдет о юном Поттере,— продолжил Министр. Ну, вот это для Уолтера было уже совсем не удивительно. Этот крыс всегда ищет только выгоду. Причем часто — что было однозначным недостатком Фаджа — исключительно сиюминутную. Вот он, похоже, и решил, пока Англия всколыхнулась воспитанием их героя у гоблинов, половить рыбу в мутной воде. — Так вот, если я все правильно понял, то в возрасте 12 лет, при условии того, что он единственный наследник, мальчик примет магический титул?

— Вы абсолютно правы, господин Министр, и если вы хотите узнать, можно ли этому помешать, то я однозначно откажу вам в помощи...

— О нет, нет,— замахал полными ладонями Фадж.— Я вовсе не об этом! Кто мы, чтобы стоять на пути у самой Магии?

Если бы лорд Мэйджори не знал о тесном сотрудничестве Корнелиуса и Альбуса, то точно бы решил, что маг намекает о поддержке Министерством курса на реставрацию, но видимо здесь было и что-то иное. В такую удачу маг не верил.

— Но ведь подтвердить соответствие претендента светскому титулу должен Совет Лордов?— Вкрадчиво уточнил Корнелиус.

— Несомненно.

— А,— судя по тому как заблестели прозрачные глаза Фаджа, он подходил непосредственной теме разговора.— А наставником наследника, особенно Потерявшего Титул...

На эту фразу Мэйджори нахмурился. Поттеру не было назначено наставника еще при живых родителях, исключительно потому, что ввести его в Род как Наследника, последний лорд Поттер планировал по достижении третьего года, для того чтобы привязка магией прошла наиболее легко для сына, ну а после смерти Джеймса и Лили не осталось ни одного взрослого родственника, способного совершить этот ритуал. Гоблины так ничего и не смогли поделать с тем, что Титул завис в воздухе, и их воспитанника ожидает весьма неприятное принятие магического венца.

— И наставник его должен быть Родом не младше и возрастом не меньше самого претендента, так?— Продолжил свою речь Фадж.

Лорд Мэйджори нахмурился. Мужчина с детства не любил когда нарушались законы. А здесь произошло именно это — единственными условными наставниками юного Поттера была его приемная семья, но они не были держателями человеческих титулов, а значит, не могли претендовать на роль наставника будущего Рода! Если бы, как это предполагалось ранее, до разгромных статей Скиттер, Гарри Поттер жил под защитой Альбуса Дамблдора, то директор школы автоматически был бы записан на это место, но сейчас все было не так. Гоблины в этом не виноваты, не виноват и сам мальчик— вина за это лежит на их Совете, который не проконтролировал методы воспитания будущего заседателя их Палаты, и лорд Мэйджори был намерен это немедленно исправить.

— Я понял вас, господин Министр,— безупречно вежливо улыбнулся Уолтер, оставляя глаза такими же равнодушно-бесцветными.— Мы проследим за тем, чтобы юный Поттер был достоин гордого и славного имени предков!

* * *

Косой Переулок, Лавка Олливандера

* * *

— Мастер, вы здесь?— Гархольд, тихонько притворив дверь и покосившись на громко звякнувший колокольчик, прошел вглубь магазина, где, за кажущейся бесконечностью полок и стеллажей, скрывалась мастерская Олливандера.

Зеленоглазый уже не первый раз приходил сюда, к странному, совсем не похожему на других, человеку. Хотя иногда Гархольд уже серьезно начинал сомневаться, можно ли назвать его — человеком. Уж слишком сильно он пропитался магией, слишком странными были ее потоки и слишком невероятной, чуждой и гоблину и человеку, была его логика.

— Проходите дальше, Гархольд,— раздался голос откуда-то справа.— Зачем вы здесь? Я вас не ждал.

— Сегодня среда, вечер, — невозмутимо, в который раз, напомнил Мастеру гоблин.

— Как? Уже среда? — слегка удивленно, но с изрядной долей флегматизма, спросил Олливандер, поворачиваясь к подошедшему гоблину. — Вчера же был понедельник!

— Вчера был вторник, — пожал плечами Гархольд, снимая верхнюю мантию и вешая ее на спинку перекосившегося барочного стула. В лавке волшебника было как-то душно и жарко, и Зеленоглазый, с разрешения Мастера, всегда оставался в одной рубашке.

— Время— это такая странная субстанция,— философски подытожил Олливандер, ласково прикасаясь к отполированному боку новой палочки. Светлое дерево едва ли не сияло в руках творца, вибрируя в такт биения невидимого сердца. Волна жара, исходящая от него, подсказывала, что внутри скрывается часть феникса или дракона.— Ты, милая, такая красивая, настоящая ведьма... Я уже вижу твою хозяйку...

Гархольд весьма скептически уставился на деревяшку, правда, не став возражать мужчине. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему.

— Мой друг, я думаю, что сегодня мы займемся теорией,— без малейшего перехода обратился к Гархольду маг. Глаза Олливандера —серебряные, как ртуть и такие же быстрые, текучие, живые — завораживали не хуже глади Еиналеж. Зеленоглазый все никак не мог к ним привыкнуть, едва не вздрагивая, когда они внезапно прекращали свое движение и останавливались на нем. Только сейчас Гархольду пришло в голову, что они похожи на глаза странной девочки, Луны Лавгуд, и ее отца. К чему бы? — Магия... Что она для тебя? Инструмент, орудие? Сила?

— Никогда не задумывался,— запинаясь, ответил гоблин. Его, не меньше взгляда старика, поражали его внезапные переходы с одной темы на другую и вопросы, ставящие в тупик. — Это просто часть меня. Как слух или зрение...

— И да, и нет, молодой человек. И да, и нет.

Олливандер, подскочив на кресле, встал на ноги и, махнув Гархольду, чтобы оставался на месте, переместился куда-то в темноту. То как двигался этот древний старик— особый разговор. Зеленоглазый так и не смог поймать тот миг, когда он делал шаги. Казалось, что он поднимал ногу— а затем просто оказывался на три-четыре шага ближе или дальше. Вот и сейчас Олливандер словно бы растворился в тенях магазина, и только его еле слышное бормотание подсказывало гоблину, где Мастер сейчас.

— Ну вот, нашел,— раздался удовлетворенный голос Олливандера со спины мальчика. Гархольд едва сдержался от рефлекса выхватит кинжал и вонзить его в подошедшего сзади. Шепот же был совсем с другой стороны!

Зеленоглазый перевел дыхание и обернулся.

Думать о том, кто или что шептало среди полок, определенно не хотелось.

В руках у мага лежала волшебная палочка. Старая, треснувшая посередине. Трещина зияла зловещим провалом или, что даже точнее, зияющей гниющей раной. Гархольд даже почувствовал память запаха умирания, исходящий от нее.

Зеленоглазый в недоумении уставился на Мастера.

— Бедная-бедная, — прошептал тот, лаская искалеченный бок тонкими сильными пальцами. Та от прикосновений вздрагивала, но все равно, казалось, ластилась к пальцам создателя. — Я уже ничем не могу помочь...

Голос старика наполнен такой бездной отчаяния, что по коже Гархольда пробежали мурашки.

— Остается только молиться, чтобы ко мне попал осколок того дерева, что сотворил твою плоть, милая,— прошептал он, вновь оборачиваясь к гоблину.— Я хотел показать тебе, как сплетаются потоки двух магий в палочке.

— Темная и светлая? — Весьма скептически произнес Зеленоглазый.

— Нет, нет, нет!— возмущенно фыркнул Олливандер.— Причем здесь астрально-физическая классификация?!

Оглядев непонимающего ученика, раздраженный маг успокоился и пояснил:

— Темная магия воздействует на сознание, ауру или душу, а светлая— на физические объекты. И потокам магии отношения не имеет. И та, и та черпает свои силы в едином потоке. Я же, — старик снова уселся в свое кресло качалку, лаская в руках треснувшую палочку,— я же говорю об основе всего, о двух потоках— стихийной, изначальной, магии и магии творения.

Гархольд вскинул брови — в Хогвартсе об этом никогда не говорили.

— Для магических народов,— Олливандер, осознав, что Зеленоглазый никогда прежде о подобном не слышал, начал объяснять все крайне подробно.— Характерно владение стихийной магией. В неполном, конечно, объеме, но именно она составляет большую часть их даже физического тела. Вейлы — воздух и огонь, тритоны — вода и земля, гоблины — земля и огонь... высшие эльфы — воздух и земля. Именно поэтому они способны управлять их частицами в себе и снаружи. Людям она недоступна. Зато доступна иная — магия творения. Трансфигурация — исконно человеческое искусство, недоступное расам не схожего с ними строения магических потоков... Но...

Мастер Олливандер посмотрел на гоблипа крайне внимательным взглядом гипнотических глаз.

— Но истинное волшебство рождается на стыке этих потоков,— от тихого голоса мага едва ли не дрожали стеллажи и полки.— И тогда люди изобрели палочку. Дерево — олицетворение творения, в чьей плоти пульсирует частичка человеческих сил, и сердце из плоти магического существа— как проводник к стихийльной магии. Это, а началось все с посохов, перевернуло мир магии людей. Появились первые настоящие заклинания...

Олливандер прикрыл свои серебренные глаза, словно бы вспоминая что-то позабытое за давностью лет. Гархольд передернул плечами — эта странная мысль его изрядно беспокоила. Старик не мог быть настолько древним.

— Но соединить столь разные компоненты,— руки мага прошлись по лежащим на столе бесчисленным осколкам древесной породы, а взгляд зацепился за полки, где за стеклом, в сотнях сосудов хранились частицы магических существ.— Могли только люди. Магия творения— странный поток, без окраски, без характера, только сырая сила,. что дает мощь желаниям мага. Она безвольна, в отличие от стихийной, и если воля Мастера достаточна, то он может заставить осколок стихии, проводник к этому потоку, служить его воле, застыть в оболочке из древа, стать опаснейшим оружием. Такого мага называют Мастером Палочек.

Старик замолк, переводя дыхание. Казалось, что Олливандер буквально светится в полумраке магазина алым с серебром сиянием. Гархольд, замерев, слушал его голос— тихий и оглушительный одновременно.

— Но количество сил, стихий, что способен обуздать маг, не бесконечно,— наконец вымолвил он.— Я, за долгую свою жизнь смог обуздать лишь три— огонь воскрешающий, огонь уничтожающий и святой свет. Феникс, дракон и единорог даруют моим палочкам силу. У других мастеров— другие способности, другие силы. В твой следующий визит мы поймем, с какими ты имеешь сходство. Но важно не только это... Не менее важна плоть, в которую ты одеваешь сердце.

Он, опустив искалеченную палочку на колени, пододвинул к гоблину ветви деревьев и спилы стволов. Зеленоглазый довольно уныло на них уставился— он уже знал, что его ждет.

— Ты должен быть уверен, что она примет в себя чуждый поток, а не отринет ее прочь, — Олливандер улыбнулся.— Поговори с ним, мой ученик, и дерево тебе ответит!

Гархольд еще раз покосился на старика, но его умиротворенная улыбка явно говорила, что все возражения гоблина отлетят от этого спокойствия.

— А зачем вы принесли... ее?— Использовал последнюю возможность оттянуть период собственного унижения разговором с деревом Гархольд, кивнув на треснувшую палочку.

— Ах, да,— как-то странно засиял маг.— Я хотел, чтобы ты внимательно посмотрел на нее. Она— как ты.

Гоблин нахмурился.

— Твоя основа, как эта ива, магия творения, текущая в крови твоего человеческого тела,— пояснил недоумевающему мальчику Олливандер.— А вот наполнилась она не ей же, а магией стихий, магией гоблинов. Но плоть ее...

Мастер с болезненной гримасой прошелся пальцами по палочке, поднимаясь со скрипучего кресла. Зеленоглазый пристально следил за каждым его словом.

— Но плоть ее слаба, и сердцевина пытается вырваться, разрушить свои оковы... А знаешь, что станет тогда, когда она вырвется?

Гархольд автоматически покачал головой.

— Смерть,— с улыбкой, ответил старик, исчезая среди полок.

И только шорох и мрак донесли до него последующие слова:

— Магия, как и время, странная вещь. Наполни силой плоть твоей магии и сердце станет еще сильней в нерушимых ее доспехах.

Но гоблин так и не услышал, как шептал теням сил и стихий, играющих в его магазине, древний Мастер Олливандер:

— Ты будешь моей лучшей палочкой, Гархольд Поттер. Моим Шедевром!

* * *

Министерство, кофейня на третьем этаже

* * *

— Лорд Осаф? Что за приятная встреча!

— Мы тоже рады вас видеть, лорд Люциус.

Домерти вежливо наклонил голову в сторону свободного стула справа от себя. Малфой на это слегка склонил голову, принимая предложение, и изящно уселся на обшитое гобеленом сидение. Подбежавшая девушка с на диво обворожительной улыбкой и незапоминающимся лицом приняла заказ и так же быстро принесла чашечку обжигающе-горячего рестретто.

— Так странно видеть вас здесь, Осаф, — продолжил Люциус, когда их, наконец, оставили наедине. — Вы не часто навещали Министерство. В последнее время.

— Вы же знаете, Люциус, что мы имели некие проблемы в недавнем прошлом,— мягко напомнил собеседнику о том, что он не нуждается в жалости, Домерти.