Middle (джен)

Они остановились на том этаже, где произошло убийство. Оллертон сама повесила на шею всем присутствующим амулеты — золотые круги дюймов в пять в диаметре, на которых были вырезаны руны. Затем Крисворфи наложил на каждого из них какие-то заклятья — невербальные, но Гарри подозревал, что даже произнеси тот их вслух, их никто не опознал бы. И только потом сперва невыразимцы, а за ними и два других эксперта ступили в коридор.

Осмотр ничего не дал, и они двинулись дальше, почти повторяя тот же путь, которым несколько дней назад ходили Гарри, Лестрейндж и охрана. С тем же результатом: ничего. Хотя по оживлённым лицам экспертов можно было сделать вывод прямо противоположный, однако Гарри понимал, что оживленье это вызвано не нужным Аврорату результатом, а обнаруженными ими чарами, использованными, возможно, ещё при постройке. Однако дело они знали и от главной задачи не отвлекались.

Когда они все, убрав перекрывавшую лестницу цепь — Лестрейндж недовольно буркнул: «Я же ведь сказал поставить решётку!» — спустились на один этаж, Гарри напряжённо ожидал… чего-нибудь. Но там было всё то же: коридор и камеры, разве что чуть более заброшенные. И больше ничего.

Ещё один уровень, ещё… Им пришлось спуститься ещё на шесть этажей, когда планировка изменилась. Теперь камер — или комнат — стало меньше, однако сами они стали больше, и в них стала попадаться мебель: старинные тяжёлые столы, шкафы, комоды… Все они были пусты, но, видимо, на некоторых обнаруживались чары, потому что эксперты и, прежде всего, невыразимцы, их не открывали, а лишь помечали с явным намерением позже сюда вернуться.

Наконец, спустившись на очередной этаж, они оказались в подвале. Здесь не было ни стен, ни коридоров — потолок держали толстые колонны, испещрённые незнакомыми Гарри символами.

— А вот теперь начинается самое интересное, — шепнул Гарри Лестрейндж, вкладывая ему в руку что-то маленькое. Бритву. — Будете использовать — не уроните ни капли на пол.

— Понял, сэр, — шепнул Гарри в ответ.

— И не колдуйте без крайней необходимости, — добавил Лестрейндж.

— А то знаем мы твой Экспеллиармус, — так же шёпотом добавил Сэвидж, заставив Гарри улыбнуться. — Рухнет же тут всё нам на голову.

Попытка осветить подвал что Люмосом, что сферой провалилась: заклинания просто не сработали. Тогда Крисворфи вынул что-то из кармана и бросил вперёд — и на пол, колонны, потолок легла тонкая светящаяся голубым сеть, заодно и осветив его, пусть и не слишком ярко. Слева вдалеке виделось что-то тёмное, большое, напоминающее холм, или, скорее, груду вещей, покрытую какой-то тканью. Впрочем, до неё сеть не дотягивалась, и света разглядеть подробней не хватало.

— Позволите? — спросил Лестрейндж, когда эксперты вынесли вердикт, что на этом участке всё проверили и нужно идти дальше. Крисворфи снисходительно кивнул, и Лестрейндж выставил вперёд палочку и беззвучно проговорил:

— Гоменум Ревелио.

Свитингс громко хмыкнул, Крисворфи показательно вздохнул — и тут идущая от палочки незримая волна сверкнула бело-голубым. Крисворфи буквально поперхнулся своим вздохом, однако среагировал мгновенно, бросив в сторону сполоха какое-то заклятье. Вместе с ним ударили и Сэвидж с Лестрейнджем, а затем ринулись вперёд. Гарри с охраной бежали следом, эксперты от них не отставали, и Крисфорфи снова кинул свою сеть — теперь уже, похоже, не для выявления скрытых чар или ещё чего-то, а просто чтобы хоть как-то осветить дорогу. И в этом бледно-голубом свечении мелькнула тень — и вроде бы исчезла в темноте, но нет: чьё-то заклятье её всё-таки достало, и через минуту они все столпились возле замороженного в странной позе на полу мужчины. У него были густые спутанные волосы и такая же густая борода, и грязнейшая истрёпанная роба, сквозь которую виднелась грязная же кожа, и воняло от него как от одного из тех бездомных, которых Гарри порой встречал на Кингс-Кроссе.

— Да не может быть! — потрясённо пробормотал комендант.

— Но факт, — ответил Сэвидж. — Гарри, забирай его, наверху рассмотрим.

— Но это невозможно! — на коменданта было просто жалко смотреть.

— Я уверен, что это произошло ещё при вашем предшественнике, — уверенно сказал ему Лестрейндж, и комендант буквально ухватился за его слова:

— Естественно! Мы всех пересчитываем каждое утро и каждый вечер — у меня всё всегда сходилось!

— Вы здесь лишь четыре года, — успокаивающе проговорил Лестрейндж. — И никак не можете отвечать за действия предшественника.

— Не могу, конечно! — согласился комендант. — Но я не понимаю, как он выжил?

— Мне это тоже интересно, — сказал Лестрейндж, и они ушли вперёд, оставив Гарри левитировать задержанного. Почётная, с одной стороны, роль, но крайне утомительная — у Гарри и так от одной мысли о предстоящем им подъёме начинали ныть ноги, а тут ещё и это. К тому же запах — вонь, буквально выедавшая глаза, выдерживать которую Гарри позволяла только мысль о том, что в крайнем случае он всегда может наколдовать себе вокруг головы пузырь. Впрочем, он бы всё равно никому не отдал свою ношу — хотя желающие были: Деверилл подошёл к нему ещё в подвале и предложил помочь. Гарри отказался, разумеется, хотя и посочувствовал ему: на лицах всех экспертов ясно читалось сильное разочарование, и он их понимал — то невероятное, что они готовились найти, оказалось обыкновенным человеком. Хотя, пожалуй, не таким уж и обыкновенным, раз он смог сбежать и выжить здесь, но всё же просто человеком.

Наверх шли долго, время от времени останавливаясь по дороге.

— А что, если он там был не один? — спросил на полпути Свитинг.

— Сейчас допросим и узнаем, — сказал Сэвидж. — Если что — сходим ещё раз.

— Вы над нами издеваетесь? — сердито поинтересовался Крисворфи. — Я уже не мальчик, бегать вверх-вниз по лестницам!

— Но без вас никак, — ответил ему Сэвидж. — Мы там не увидим ничего.

— Мы вас отлевитируем, — пообещал Лестрейндж. — Я сам лично это сделаю.

Крисворфи ответил ему не слишком пристойной резкостью, и подъём продолжился.

Добравшись наконец до верха, Гарри уже даже неловкости не чувствовал за то, что выдохся — потому что точно так же ощущали себя все. Ну, или, по крайней мере, выглядели.

Однако же предположение Сэвиджа своё дело сделало: откладывать допрос не стали и, чуть отдышавшись, пойманного усадили в той самой допросной, которую Гарри так хорошо знал, приковали на всякий случай за ногу и за руку к столу цепями и сняли заклятье.

Мужчина было дёрнулся, но, надо отдать ему должное, сразу успокоился, едва почуяв натяженье цепей, и просто глухо проговорил:

— Поймали.

— Не без труда, — заметил Сэвидж. — Британский Аврорат. Старший аврор Роберт Сэвидж, аврор Радольфус Лестрейндж, стажёр Гарри Поттер, эксперт Отдела тайн…

Пока он всех перечислял, мужчина сидел молча, однако стоило Сэвиджу произнести сегодняшнюю дату, восемнадцатое ноября две тысячи второго года, как он дёрнулся и переспросил:

— Какого года?

— Две тысячи второго, — повторил Сэвидж.

— Врёте, — сказал мужчина.

— Зачем мне? — удивился Сэвидж. — Допрос начат в одиннадцать часов шесть минут. Назовите своё имя.

— Римус, — ответил, щурясь, мужчина, и Гарри вздрогнул.

— Это имя личное, или же фамилия? — осведомился Сэвидж.

— Личное, — мужчина чуть оскалился. — Брэгг я. Римус Брэгг.

— В документах был помечен как умерший, — глухо проговорил Лестрейндж. — Магглорождённый. По бумагам числится умершим в апреле девяносто восьмого. Как вы сбежали?

Он что, помнит все фамилии? Всех арестованных тогда магглорождённых, подумал Гарри потрясённо. Или только умерших здесь?

— Как-как… вот так, — Брэгг осклабился, зажмурившись. — Тут заварушка началась, ну я и смылся.

— Детальнее, пожалуйста, — попросил Сэвидж. — Что началось. Когда. Как смылись.

— Принесите кофе, — вдруг распорядился Лестрейндж, и что-то было в его тоне, что заставило коменданта тут же отдать распоряжение. — И какой-нибудь еды. Горячей.

— Пока их несут, — сказал Сэвидж, — мы слушаем. Что тут началось?

— У нас там драка случилась, — Брэгг вновь оскалился. Он постоянно щурился, как будто свет казался ему слишком ярким или бил в глаза. — В камере. Прямо за завтраком. Пока охрана разнимала, я и ускользнул. В суматохе.

— Так, давайте по порядку, — остановил его Сэвидж. — Когда суматоха началась? Я понимаю, что вы не знаете даты, но…

— Почему же, знаю, — он дёрнул верхней губой. — На следующую ночь после ведьминой. Вернее, уже утром, светло было.

— Видишь, — с нажимом сказал Сэвидж Лестрейнджу. — Прямо с утра второго мая.

— Да, — ответил тот, и Гарри вспомнил его слова: «Вот кто чем третьего мая занимался, а я угнал корабль». Кажется, он знал, о чём сейчас думает Лестрейндж, хотя и лица его не видел: они все сидели по одну сторону стола, и Гарри с его места мог его лишь слышать. Конечно, если не слишком высовываться, но сейчас ему это казалось неуместным.

— Как вы определили Вальпургиеву ночь? — спросил Сэвидж.

— Так на праздник шоколад дают, — Брэгг слегка оскалился и принюхался, вновь зажмурившись, а потом стерев рефлекторно выступившие слёзы.

— Дают, — подтвердил комендант. — Мы и сейчас так делаем.

Сэвидж оборвал его досадливым и резким жестом и спросил:

— Расскажите подробнее, как вы сбегали. В деталях.

— Да я не помню, — он дёрнул верхней губой. — Быстро всё, раз-раз… охрана там пока возилась, я и вывернулся. Я всегда умел быть незаметным.

— Мы могли бы взять у вас воспоминания, — предложил Сэвидж, и Брэгг кивнул:

— Валяйте.

— Что было дальше? — Сэвидж бросил беглый взгляд на Лестрейнджа, и тот почти бесшумно достал из своей сумки бланк с согласием на работу с легилиментом, перо и положил перед Брэггом:

— Подпишите.

Тот взял перо — неловко, сразу же измазав себе пальцы чернилами — и, сощурившись, поставил длинную размашистую подпись, даже не прочтя бумагу. И спросил:

— Теперь-то что? Кранты мне?

— Сперва расскажите, как вы выживали там, внизу, — сказал Сэвидж, и в этот момент охранник принёс кофе и большую миску с дымящимся пюре и несколькими свиными отбивными.

— Давайте прервёмся, — скорей потребовал, нежели предложил Лестрейндж. — Пусть он поест.

— Допрос остановлен в одиннадцать часов двадцать одну минуту, — сказал Сэвидж. — Перерыв, господа, — он поднялся первым, вынуждая встать и остальных. — Останьтесь, — велел он двух охранникам и пошёл к двери.

В коридоре они разделились: комендант с экспертами и большей частью охранников пошли наверх, авроры же остались. Сэвидж, оглянувшись на охранников, разделил коридор звукозащитными чарами и сказал замершему у стены Лестрейнджу:

— Утро второго мая. Ты бы в любом случае не успел.

— Да, — ответил Лестрейндж, глядя прямо перед собой.

— Дольф, — Сэвидж подошёл к нему и сжал плечо. — Ты никак бы не успел. Даже брось ты всё в ту ночь и сразу сюда кинься.

— А теперь он стал убийцей, — с горечью проговорил Лестрейндж. — Потому что думал, что убивает одного из тех, кто на него охотился. И он был в своём праве! Роб, — он, наконец, посмотрел на Сэвиджа, — нам нужно что-то придумать, чтобы он здесь не закончил свои дни. Это отвратительно несправедливо. Он убийца, да, но сделай он это тогда, его не осудили бы. Но время для него остановилось!

— Давай дослушаем его сперва, — помедлив, сказал Сэвидж. — Узнаем, что случилось. И что он делал в этой камере. Зачем поднялся?

— Да, вопрос хороший, — Лестрейндж оживился. — Правильный вопрос, — его глаза блеснули.

— Ну вот узнаем и подумаем. В конце концов, убил он его не Авадой, то есть Непростительным не пользовался. А значит, это уже не безусловное пожизненное. Подумаем, — он улыбнулся ободряюще и, вдруг повернувшись к Гарри, спросил: — А ты что думаешь? Какого наказания, по-твоему, он заслуживает?

— Если он и правда ничего не знал о том, что ему больше ничего не угрожает, это была самооборона, — ответил Гарри.

— Вот и подумай, как мы будем это обосновывать в суде, — предложил Сэвидж и добавил: — Идёмте, тоже кофе выпьем. Идём, — он взял Лестрейнджа под локоть и буквально повёл по коридору.