Диктатор (джен)

Это магия - satajana! (с).

А иллюстрации к книге допустимы, или это тоже зашквар?

Кстати, тут вроде мелькало в комментариях, мол, почему Волдеморт не убивает Гарри Поттера через подчинённых ему людей? Вот это как раз очень легко объясняется в "Диктаторе", в каноне Волдеморт просто ёбнутый. Объясняться это может ровно также, как и в случае Дамблдора и Амбридж. Один поклялся на могиле сестры, что не будет никого убивать, вторая - что будет носить розовый цвет, и магия приняла их гейсы, не буду сейчас искать в "Диктаторе" эти моменты, поверьте мне на слово.
Скорее всего, Волдеморт что-то такое сказал в отношении Гарри Поттера, либо магически пророчества что-то несут, не зря Дамблдор сказал следующую примерно мысль, искать я, опять же, не буду: "жаль, никто кроме Гарри не может победить Волдеморта, сила истинного пророчества велика". Повторюсь, это не цитата, а так, что по памяти пришлось, но смысл я передал.

nikolaMclover
Даже в этом случае никто не мешал Волди на кладбище воспользоваться ножом вместо авады, пока Поттер был связан.
И никто не мешает пожирателям, попавшим в Хог через шкаф, после смерти Дамби захватить Поттера и привести живым к Волди.

Вообще не припомню связи хоркруксов с местом воскрешения. Поправьте, если не так.

Ну да, зачем нам использовать мозги, если можно использовать магию.. Логично, че уж там..

С кольцом можно поверить,

Даже в этом случае никто не мешал Волди на кладбище воспользоваться ножом вместо авады, пока Поттер был связан.

satajana
Я это взял на основании того, что в поттервики написано. Я не эксперт по крестражам.

" Крестраж может вести некую квази-жизнь, подчиняя себе души людей, находящиеся в непосредственной близости от него. При этом имеется в виду не только близость физическая, но и эмоциональная. Цель подчинения в первую очередь — выживание крестража и защита доверенной ему части души. Однако иногда крестраж может попытаться воплотить в жизнь некоторые идеи того мага, который его создал"

— Рад новой встрече с вами, милорд, — аккуратно вывел я на пустой странице принесенным с собой пером.

— Кто ты?

— Винсент Крэбб, милорд, — одновременно я мысленно транслировал, как мог, воспоминания о появлении передо мной духа Волдеморта в факультетской спальне.

— А… Опять ты. Как ты узнал меня?

— Я никогда не забуду вашей ауры смерти, милорд.

— Что ты хочешь? Опять круцио? С этим тебе придется подождать, пока я не проведу ритуал возрождения или не захвачу очередное тело.

— Я просто хотел узнать, может быть, вам нужна какая-то помощь…

— Хм… Хочешь, чтобы я вселился в тебя?

Я похолодел. Только наездника мне не хватало для полного счастья. Впрочем, тут всегда можно отговориться особым вниманием Дамблдора.

— Я с радостью соглашусь, милорд, вот только, по разговорам, директор очень сильно укрепил защиту Хогвартса от нематериальных сущностей. Плюс в последнее время я постоянно у него на подозрении. Я тут прогулял пару отработок у Филча, полученных еще в прошлом году за Уизли, — и как раз в те моменты, когда случались нападения на учеников. Так что пользы от моего тела вам будет мало. Дамблдор пристально следит за мной. Вызывает часто…

— Ладно. Не бойся. Ничего не случится с так лелеемой тобой свободой. У меня другие планы.

— Мне стоит их знать?

— Нет. Кстати, ты часто, получается, разговариваешь с директором? И что же он тебе предлагает?

— Лимонные дольки!

— Что?

— Да несет всякую ересь про Общее Благо.

— Ты так не любишь Общее Благо? — ехидство прямо сочилось из реплики Волдеморта.

— Нет. Я совсем не против общего блага.

— Поясни, — короткая серьезная реплика Темного Лорда.

Кстати, очень интересный момент:
В Диктаторе Володя НАПРЯМУЮ общался через дневник. А значит он ощущает крестраж на постоянке, может взаимодействовать с ним.

Никита одной рукой крепче прижал к себе Ксению, а другой обнял за плечи Такэду. Время, казалось, замедлило свой неслышимый бег. А потом в сознание каждого вошел Дадхикраван (они ощущали его таким, какими были сами), и небывалая ясность мысли потрясла Сухова, осознавшего себя одновременно и Уэ-Уэтеотлем, и Яросветом, и остальными магами, а также Такэдой и Ксенией, то есть синтетической личностью, мыслящей сразу во многих плоскостях, на многих уровнях и обладавшей небывалой физической, энергетической, информационной и пси-мощью.

Нет, маги тоже остались личностями с высоким интеллектом и собственной эмоциональной сферой, но Сухов как бы стоял на вершине пирамиды Семерых и владел остальными, как органами своего тела.

Он мог бы сформировать себе облик любого существа или объекта — звезды, например, или планеты, или машины-робота, но, подчиняясь генам человека, землянина, сохранил образ русского витязя, готового к бою, одетого в кольчужные доспехи, с мечом в руке. Маги и люди, преобразованные универсальным магиполем в полевую форму материи, не стали деталями костюма или доспехов, но влились в Сухова, как матрешки — одна в другую, стали симбионтом, единым организмом с общей душой и сознанием, продолжая в то же время полиалог, обмен мыслями, как делали бы это в обычной беседе. Правда, гораздо быстрее. И все же власть над симбионтом была сосредоточена у Сухова. Синтезированный гигант — Принцип-регулятор — подчинялся его воле. Лишь на один краткий миг Никита подумал об этом с мимолетным удивлением и гордостью — без восторга и приятных эмоций, и тут же забыл.

Умея ускорять и замедлять время, Сухов-Единый, олицетворение Закона Веера, огляделся. Теперь ему были доступны высшие сияния, о которых когда-то говорил Зу-л-Кифл, сам толком не понимая, что это такое, а также все процессы в Мирах-Вселенных Шаданакара. Катастрофа еще не произошла, но Веер действительно начал складываться. Потенциальные барьеры, разделявшие хроны с разным ходом времени, становились тоньше, лопались, исчезали, и хроны «проваливались» друг в друга, порождая взрывы вакуума в них, от которых выделялась энергия, способная уничтожить любую вселенную. Во взаимопроникших хронах рождалась «стоячая волна» Хаоса, отрицающая всякий порядок и жизнь.

Эти хроны находились на краях «лестницы» Шаданакара, рядом с Болотом Смерти и Мирами Великих игв, то есть «далеко» от цивилизованных миров, но процесс, если он уже начался, остановить было очень трудно, и время общего коллапса не играло роли, сколь большим ни казался бы его отрезок до финала.

Никита глянул «в начало времен» более внимательно. Где-то там шевелился выбравшийся из своей тюрьмы-вселенной Люцифер, изредка встряхивая Веер.

Он знал, что Принцип-регулятор универсума — высший Закон Веера — заработал!

— Пошли к нему, — сказал Никита внутрь себя. — Все равно он нас ждет, а я хочу предложить компромисс, от которого он, может быть, и не откажется.

Никто из магов-оболочек Единого не возразил, успев разобраться в движениях мыслей Никиты, лишь Велиал добавил в композицию общего согласия нотку скептической меланхолии.

Ощущая одномоментно все то же, что и каждый из магов: воинственно-безмятежную готовность Уэ-Уэтеотля к смерти за правое дело, философскую сосредоточенность Зу-л-Кифла, возбужденное нетерпение Яросвета, экзотическое любопытство роя пчел — Магэльфа, сомнения Велиала, поддержку Дадхикравана, играющего роль общего канала пси-связи, восторг и безмерное удивление Такэды, такое же удивление и нежное тепло Ксении, — Сухов-Единый обнял их всех и, шагнув сквозь мертвые миры «верхнего» конца «лестницы» Шаданакара, замер на мгновение перед стеной, отделяющей Веер от Суфэтха. Но теперь он не боялся «кладбища» Шаданакара, потому что и для Суфэтха стал если и не Законом, то достойным внимания Правилом. И «кладбище» пропустило его, лишь обдав немыслимым холодом запредельных непостижимых пространств. Невредимый, он вошел в мир Люцифера «через задворки», а не с «парадного входа».

Природа не терпит шаблона, и Веер как Метавселенная, реализовавшая триллионы миров, отличных друг от друга, вполне и наглядно демонстрировал правоту вышесказанного. Хрон Люцифера, которому вполне можно было дать название Ад, не библейский, а гораздо более масштабный и страшный, не поддающийся описанию, тоже подтверждал это правило. Он и в момент рождения Шаданакара отличался от остальных его миров-пластин, а когда Люцифер заявил о себе в полный голос, этот хрон и вовсе выпал из разряда миров, годных для эстетического созерцания другими формами интеллекта. А потом Люцифер создал Хаос…

В первые мгновения Никита ничего не увидел и не ощутил, словно окунулся в абсолютную пустоту подземелья, неспособную затронуть ни один орган чувств. Великая Тишина обрушилась на голову Сухова; тишина, отрицающая любой процесс, как синтеза, так и распада, любое движение; тишина, отрицающая не только жизнь, но и смерть, как совокупность событий.

Потом пришло ощущение глубины, а с ним — влекущее, соблазнительное, сладостно-жуткое ощущение инородности. И эти впечатления были самыми рациональными, хотя и не прямого действия, остальные не вмещались в понятие земного языка. Но ни один орган чувств, реагирующий на физические воздействия, а их у Сухова-Единого было не меньше сотни, не сработал! Мир Люцифера не имел ни цвета, ни вкуса, ни запаха, ни объема, ни каких-либо ориентиров, ни других характеристик, которые можно было почувствовать или измерить. Никита не сразу смог определиться и найти способ ориентироваться в этом вселенском Нигде. Хунь-дунь,[80] пришло на ум чье-то определение. Вероятно, отозвалось «я» Такэды.

Затем Никита ощутил холод: Хаос Люцифера был агрессивен, отнимая, высасывая энергию. Оставаться в этом мире долго не стоило.

Наконец по судорогам магиполя Сухов определил примерные координаты конкретного «дома» Люцифера и прорубил мечом «ущелье» в сплошной пелене Великой Тишины. Но и стоя у «ворот» обиталища Люцифера, он все равно ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Дом хозяина оставался недоступен даже эйдосу — совокупной сфере чувств Единого, несмотря на попытки «сотворить свет», то есть установить здесь верховенство Закона Веера. Тогда Никита напрягся предельно, щедро расходуя энергию, силы, интеллект и эмоции Единого, достиг сатори — мига просветления, дающего власть над любым природным явлением, и Хаос уступил.

Перед Единым во всем великолепии открылась «усадьба» Люцифера — сложнейшая многомерная «снежинка» с текучим узором, эквивалентная по объему Вселенной с Землей и Солнцем, собранная из сияющих звезд-бездн, пространств с локальным ходом времен и эстетикой странных и парадоксальных гармоний, вернее, антигармоний. Хаос, созданный хозяином «усадьбы» и способный «съесть» любой физический объект, превратить его в ничто, ничуть не влиял на «дом» Люцифера. И Никита почувствовал если не страх, то некую мимолетную слабость, лишившую его решительности и воли. Но длилось это состояние одно мгновение, воля остальных личностей, составляющих Единого, не дала ему расслабиться. Никите напомнили, что он — Принцип-регулятор, могущий изменить ход событий в любом уголке Веера. Тогда он, вспомнив известный дзэнский канон: «Если хлопок двух ладоней таков, то каков хлопок одной ладони?» — позвал Люцифера «хлопком одной ладони». Молча. И был вознагражден. Первой реакцией Люцифера было безмерное удивление. И вдруг словно судорога передернула весь безмерный, заполненный Хаосом мир, и перед Единым на фоне «звездного» сияния исполинской черной фигуры, чем-то схожей с человеческим обликом, возник Люцифер.

Долго-долго маги-творцы смотрели друг на друга, не говоря ни слова, — на всех диапазонах оценивали, думали, сравнивали возможности, будто подчеркивая красоту формулы: молчание — это выразительное проявление невыразимого. Потом Никита сказал вслух (звуковые волны возбуждались в среде, окружавшей магов, почти так же, как воздух):

— Привет, создатель недостижимого!

хуятина это неимоверная, сорян за токсичность) В каноне дневник Реддла вёл себя именно как отпечаток души молодого Волдеморта, который только начал носить это имя. Если Волдеморт может общаться через крестражи напрямую с людьми, то тогда он и чувствовать потерю каждого крестража должен

…Отросток работал исправно. Четверо людей, вошедшие в его ткань, отчаянно метались в поисках ускользающего выхода, Некросфера жадно всасывала стократно усиленную тягу к жизни, которой должно было хватить надолго. Она потребляла импульсы чужой агонии, превращая дни и часы людей в годы и десятилетия собственного призрачного существования, создавая то, чем не обладала сама: волю к жизни и, как следствие – потребность в развитии.

Пустотник
Да, ты прав, я хотел вчера на эту тему порассуждать, но списал всё на сюжетную дыру и отпустил этот грешок CMD, потому что хуятина это неимоверная, сорян за токсичность) В каноне дневник Реддла вёл себя именно как отпечаток души молодого Волдеморта, который только начал носить это имя. Если Волдеморт может общаться через крестражи напрямую с людьми, то тогда он и чувствовать потерю каждого крестража должен. Даже рассуждать на эту тему нет никакого смысла, просто ошибка автора, ну или пусть он мне, дураку, объяснит, как это вписывается в канон и общую конву сюжета.

nikolaMclover
Если это не косяк, у всех тупостей Володи есть логичное объяснение: квест Грифиндора. Точную формулировку сложно предположить, но я считаю, что он про победу над судьбой.