Венец принцессы Тьмы (джен)

Ланга очень быстро поняла, что без Дональда она как без рук.

Не только потому, что он ей во многом помогал. Без Дональда у неё даже из собственных рук всё валилось. И настроение было хуже некуда. Она без причины злилась, по какой-то ерунде накричала на Маиру (та снесла с кротостью, прекрасно понимая, откуда у госпожи такое настроение), и даже чуть не пришибла какого-то каббара, который просто невовремя подвернулся ей по дороге и замешкался. Осознав, что становится слишком агрессивной в своём одиночестве, Ланга притормозила и задумалась.

С Дональдом она, конечно, погорячилась, но ведь и он должен понимать: она вовсе не потому не назначила его командиром гвардии, что хотела обидеть и унизить. Просто он не годится на эту должность. И вообще, это ради его же блага. Такого командира, как Дональд, здесь заклевали бы собственные подчинённые. Он был, конечно, хорош в Тёмном отряде — но, во-первых, кто там ему подчинялся? Из всех воином был только Эльг… А во-вторых, тогда его вела воля Пакира — она же давала ему и силы, и воинские умения. Это Аларм учился с детства и с хорошими наставниками, а Дональд пытался тренироваться самостоятельно лишь в то короткое время, которое прожил в Волшебной стране… Теперь же Дональду пришлось бы всё решать самому — а решать он не мог. Просто потому, что опыта не было.

А ещё Ланга поняла, что Дональд ей необходим. Как помощник — и как друг. Может быть, и правда как нечто большее, чем друг. И она даже готова была бы позвать его обратно. Но сначала решила посмотреть, чем он там занимается.

Волшебное зеркало, доставшееся в наследство от Пакира, не передавало звуки. Ланга могла только видеть, как Дональд гуляет вокруг Серого Замка в компании Корины. Как он ужинает с ней вдвоём… Было очевидно, что Дональд нашёл себе утешительницу.

Поначалу хотелось немедленно отправиться в Голубую страну и убить Корину. Ну или хотя бы сильно покалечить, чтобы надолго отбить охоту (и возможность) соблазнять чужих мужчин. Но Ланга заставила себя остановиться.

— Он сделал свой выбор, — горько признала она. — Не мне его заставлять. Хочет быть с ней — пусть будет. И раз так — мне он больше не нужен…

Но на самом деле он был ей нужен. Ещё как нужен.

Ланга упорно заставляла себя забыть о Дональде. Ну, был такой красивый юноша. И она вроде бы ему даже нравилась. Ну, ушёл он и предпочёл другую. Ланга не была собственницей, тем более — собственницей людей. Если кто-то не захотел быть с ней — она навязываться не будет. Зачем? У неё и без Дональда дел по горло.

Дел и в самом деле было по горло. Надо было полностью наладить в стране новый быт и порядок. Пересмотреть все законы (которых, как выяснилось, в стране по сути и не было). Выселить желающих рудокопов в Пещеру — а значит, обеспечить транспорт для уезжающих и условия для тех, кто пока не уехал. Договориться с Виллиной, чтобы некоторым рудокопам, изъвившим такое желание, позволили переселиться в верхний мир, в Жёлтую страну. Наладить взаимоотношения с правительством рудокопов в Пещере (сделать попытки, точнее). Наладить взаимоотношения с населением Южного моря (тоже сделать попытки) — а там население сложное, людей нет, только разумные животные и разные чудики. Позаботиться о занятости мирного населения. Продумать вопросы возможной торговли с Пещерой и с Верхним миром (на чём и споткнулись с Голубой страной). Наконец, самое сложное — внушить населяющим Подземную страну людям и каббарам «ребята, давайте жить дружно». Две расы вечно цапались между собой, а Ланге это совершенно было не нужно и даже неприятно.

В общем, на тоску по Дональду и времени-то не оставалось. Разве что на короткие мысли «Был бы тут Дональд, он бы мне помог». Ланга умела быстро вырывать привязанности из своего сердца. Подземная страна вообще не терпит сентиментальности. Это сейчас ещё полегче стало, погуманнее как-то, без Пакира.

Искать надёжных помощников пришлось из бывших рудокопов, через Эльга и Маиру. Этакая цепочка. Вот только эти помощники были совершенными неумёхами и ничего не понимали в государственных делах. С одним Маира вообще дала маху — он даже читать не умел. Ланга ругалась, но ругалась, в общем-то, без злости, дальше громких звуков дело не шло, а к звукам Маира уже привыкла и порой даже не обращала внимания, что госпожа повышает голос. Пока Ланга не переходит от слов к делам — можно не беспокоиться.

Так или иначе, чем терпеть таких «помощников», проще самой сделать. И Ланга вертелась как белка в колесе.

И всё же одиночество давало о себе знать. В те редкие минуты, когда Ланга могла позволить себе подумать немного о собственной жизни, а не о государстве, она начинала грустить. И может быть, даже плакала бы, если бы умела. Но она не умела, поэтому просто злилась. Или снова наблюдала за Дональдом по волшебному зеркалу.

Она видела, как он тренировался и в долине Марранов, с Магдаром и отрядами местных воинов, и в Изумрудном городе, и в такие моменты вздыхала «Ну хоть чем-то полезным занялся». А когда видела его с Кориной — бесилась и только что по зеркалу кулаками не била. «Ну убью я Корину, а что толку? — урезонивала она себя. — Он ведь не станет любить меня от того, что я её убью».

Да и вообще, Ланга честно признавалась себе: сколько бы она мысленно ни повторяла Корине «я тебя убью», однако поставь её напротив Корины и скажи «убивай!» — не смогла бы. Да, Ланга умела убивать. Но в бою, когда противник — не какой-то твой знакомый, конкретный человек, а абстрактная единица врага. Этакое безликое существо, о котором ты ничего не знаешь и никогда уже не узнаешь. В бою, когда стоит выбор — твоя жизнь или его. Вот если бы они с Кориной действительно сошлись однажды в серьёзном поединке, когда на кону стояла бы жизнь одной из них, а не просто внимание молодого человека, — тогда бы Ланга, возможно, смогла её убить. Но не по такому ерундовому поводу.

В конце концов, это Корина сделала Дональда здоровым и красивым. Так что неудивительно, что он ей благодарен и внимателен к ней.

Словом — что толку переживать? Надо смотреть вперёд. Но Дональд был для Ланги хорошим помощником. И нередко принцесса мечтала, как он бросает Корину и возвращается к ней. Она бы его простила. Ну, поругала бы, конечно, покричала бы, может быть, наказала бы как-нибудь, но простила бы. Может быть, не стала бы так же сильно к нему привязываться, как раньше, ограничилась бы исключительно деловыми отношениями. Но кто знает?

Всё равно Дональд возвращаться не спешил…

Много времени ушло на то, чтобы просто наладить мирный быт страны. Чтобы обеспечивать всё население — банально — едой. Некоторые артели рыбаков-людей не хотели работать под начальством каббаров, а артели каббаров — под начальством людей. Если даже выбирали начальников своей расы, то с трудом договаривались со следующим звеном сбыта и между собой. Где-то случилась стычка — две артели разных рас не поделили территорию. Тогда, к счастью, комендант крепости, к которой относились обе, разобрался сам, Ланге только отчёт прислал. Но ей пришлось ещё проверять — действительно ли он сделал то, о чём доложил в отчёте (поделил-таки территорию, а не пересажал всех в тюрьму, а то с него станется).

Приходилось требовать, чтобы охотники ходили на охоту, рыбаки выходили в море, а земледельцы работали на земле. С земледелием, правда, в Подземной стране было туго, ещё хуже, чем у рудокопов. Почвы были более каменистыми, порой голые скалы, и сложно было найти место, где разбить поле. Пресной воды было тоже не роскошно — не так, чтобы ещё и полив в садах налаживать, — зато влажность воздуха была большая, что способствовало, однако, скорее болезням растений, чем их благополучному росту. Кое-где всё же унылые сады росли. Для не унылых нужна была большая возня. А ещё — у рудокопов было чуть светлее. Во-первых, там были золотистые облачка, а в стране Ланги — лиловые, и золотистые давали больше света, благоприятного для растений. А во-вторых, в Подземелье был значительно выше свод пещеры, и светящиеся облака, соответственно, тоже стояли выше, чем у рудокопов.

Ланга планировала переманить в Подземелье Тамиза и вплотную занять его вопросом земледелия в стране — зря он, что ли, свои синие растения разводил. Но пока что это были только далеко идущие планы. Основной рацион местных жителей составляли морепродукты — не только живность, но и съедобные морские растения. И чтобы всё это добыть, требовалось мобилизовать людей. Или каббаров. В общем, народ. А народ периодически брыкался, потому что вдруг ему приходило в голову, что теперь можно попытаться установить свои порядки. И перераспределить все роли. А пока роли перераспределяли, оказывалось, что есть нечего, потому что на роль добытчиков пищи никто идти не хотел.

Впрочем, подобные смуты были эпизодически, не по всему Подземелью сразу, и в общем и целом народ как-то выжил. Потом дело наладилось. Конечно, не без вмешательства Ланги, а также комендантов крепостей, которых она строго проинструктировала.

Оказалось к тому же, что очень трудно вложить в местные головы мысль, что проблемы можно решать без насилия. При Пакире всё было быстро и просто. Что-то не так — берёшься за оружие, казнишь, сажаешь в тюрьмы, и сразу всё в порядке. Кто-то недоволен? Его проблемы. И его в тюрьму. И недовольные сразу затыкаются.

Изжить это сразу было, конечно, невозможно. Для начала хотя бы запретить применять оружие где попало и против кого попало, а казнить только за тяжкие преступления и по суду. Потом пришлось вырабатывать правила, какие преступления считать тяжкими, а какие нет.

И здесь начались проблемы в другой области — с идеей равноправия.

Ланга предполагала законодательно закрепить равноправие людей и каббаров — ну, раз уж на уровне морали это до многих не доходит. То каббары считают, что люди — презренные червяки, и ими можно помыкать, то люди считают, что каббары — мерзкие свиньи, и можно их бить. А ведь, по сути, люди и каббары — не просто две расы, а два разных биологических вида, хотя и легко скрещиваются. Не таким уж редким явлением были дети-полукровки — чаще всего рождённые от насилия, чаще всего человеком была мать. Каббары людей хоть и презирали, а человеческими женщинами не гнушались (история Маиры — яркий тому пример, к счастью, несостоявшийся). Кстати, одну из таких детей-полукровок, девочку Яргхежь, удочерила Веса. В общем, Ланга предполагала, что равноправие людей, каббаров и полукровок, да вообще всех разумных существ, надо узаконить. И если не получается достучаться через совесть, придётся достучаться силой: ау, ребята, не надо друг друга унижать, вы имеете равные права на существование и на все жизненные блага.

Но идею и впрямь было очень трудно донести.

— К вам делегация, — встревоженная Маира вбежала в комнату, едва постучавшись. — Ждут в вестибюле дворца.

Ланга как раз беседовала с Эльгом и на возгласе Маиры прервалась на полуслове:

— Кто? По какому вопросу?

Маира взглянула исподлобья.

— Люди, но… я не знаю, зачем. Они такие… шумные.

Маира предпочитала от шумных толп держаться подальше. И Ланга, и Эльг это только одобряли. Толпа, тем более шумная (а раз шумная, то, по нынешним временам, скорее всего вооружённая), способна на что угодно. В том числе и напасть без причины. И если Ланга могла отбиться магией, ещё и сама обратить в бегство любую толпу, а Эльг — улететь или принять бой, если это возможно, то Маира в одиночку не могла защититься никак. Поэтому, если Маира куда-нибудь и выходила надолго, то только с кем-то сильным. С самой Лангой или с Эльгом.

— Эльг, выйди, спроси, что им нужно, — кивнула Ланга.

Эльг вернулся через пять минут.

— Люди требуют разговора с вами, принцесса, — как-то невесело доложил он. — И, похоже, они чем-то недовольны. Гвардия их пока держит в вестибюле, но они, кажется, очень хотят пройти внутрь дворца.

Ланга усмехнулась. Когда-то, помнится, люди даже побаивались Чёрного дворца. Потом, во время переворота, восставшие рабы и воины-люди захватили часть дворца — и он стал для них менее страшным. Но всё же вглубь, в самый центр, рвались немногие. И правильно. Там были такие места, которые даже сама Ланга недолюбливала.

— Рвутся прямо всей толпой? — уточнила она. — Или можно убедить их, что я приму только руководителей? Сколько их там, кстати?

Эльг неопределённо качнул головой:

— Человек пятьдесят, не меньше. И кажется, рвутся все. Иначе чего б им таким количеством приходить?

— Распорядись, чтобы их провели в Большой Тронный зал, — коварно прищурилась Ланга. — Маира, помоги мне быстро переодеться.

Какие бы настроения ни были у толпы, чем бы ни были они недовольны, — они должны видеть перед собой сильную правительницу. Со всеми её атрибутами, в том числе слегка устрашающими — а как быть, если толпа иначе не понимает? Это Элли или Стелла могут покорить толпу одной лишь своей светлой улыбкой. Тут другой мир. Поэтому — платье принцессы, корона. Оружие на пояс. Осанка. Взгляд — не надменный (ни в коем случае), но уверенный. Люди не должны видеть правительницу-деспота, равно как и правительницу-мямлю. С чем бы они к ней ни пришли. Может, пришли на работу проситься. А может, предъявить ультиматум и начать государственный переворот. Всё может быть — но сильную правительницу показать надо в любом случае.

Хотя, что значит показать? Быть самой собой.

Не самый уютный и для Ланги, Большой Тронный зал Чёрного дворца людям особенно не нравился — если они в него попадали (и если удавалось покинуть). Нет, сам по себе не страшный, разве что мрачноватый, просто топазовое озеро у стены зала вошло в легенды всей Подземной страны. А Ланга ещё не успела его убрать или закрыть. Да и не спешила с этим.

Ланга вошла в зал, когда толпа уже стала проявлять некоторое нетерпение в ожидании правительницы. Принцесса быстро, но с достоинством прошествовала к трону, не глядя по сторонам; Эльг следовал чуть позади. Только у трона Ланга повернулась лицом к залу. Уверенная правительница. Не злая. Не добрая. Просто спокойная и сильная.

Ах да — не забыть ещё поставить вокруг себя защитный магический щит. Невидимый, но мощный. Вокруг себя и Эльга. Кто знает, какие сюрпризы прячет толпа в рукавах, сапогах и за пазухой. Хотя от них и так не требовали сдать оружие или ещё что-нибудь в этом роде (всё равно бессмысленно).

Ланга села на трон. Н-да, нечасто ей приходилось на нём сидеть — и до сих пор как-то неловко было. Просто ещё помнила, как однажды Пакир, когда она всего лишь вытирала здесь пыль, застал её на этом же троне. Она тогда присела на него случайно, в процессе работы, а Пакир заметил.

Вот чему она, пожалуй, поневоле научилась у Пакира — так это нагонять страх самыми простыми средствами. Словами, интонациями. Ну, может, слегка добавить магии. Так себе достижение, конечно. Хотя и, к сожалению, нужное для правителя столь неуравновешенной страны.

— Приветствую всех, — ровно проговорила Ланга. — Я вас слушаю.

Надо отдать толпе должное — она не стала кричать вся сразу, и вообще молчала, а вперёд выступил только один. Неприятный тип. В его лице было что-то садистское.

— Ваше высочество, — начал он, — мы к вам с претензиями.

Непонятно, чего в его тоне было больше всего. Нахальства? Презрения? Ненависти? В общем, явно пытался качать права. Хотя и немножко с опаской. Ланга даже усмехнулась мысленно. Видала она таких типов.

— Я слушаю, — повторила она по-прежнему очень спокойно. Я слушаю. Но не факт, что уважу ваши претензии.

— Недавно ваши воины остановили наших людей, когда мы вершили справедливость, — этот тип, похоже, почувствовал себя увереннее, а зря, между прочим. — Остановили, разогнали и прервали наш суд. И нам это не по нраву, госпожа принцесса.

— Что именно вы понимаете под справедливостью? — бесстрастно уточнила Ланга. На самом деле она в это время напряжённо пыталась припомнить, что бы такое могли сделать её гвардейцы, набранные Эльгом. Получалось, что сделать могли очень многое. Естественно, с её ведома, но в последние дни столько всего случалось… Причём Ланга все случаи рассматривала как рядовые. Ничего, с её точки зрения, из ряда вон выходящего не было. Но, видимо, с точки зрения этих людей — было. И неудивительно — с точки зрения Ланги «из ряда вон выходящим» было бы, наверное, разве что, если б весь остров Горн погрузился в пучину моря. Или свод Подземелья рухнул бы.

— Нам не дали убить того кабана, что измывался над нами все годы нашего рабства! — воскликнул главарь толпы. — Ваша гвардия угрожала нам оружием, если мы не разойдёмся! А потом этого мерзкого хряка взяли под охрану и увели от нас подальше, пригрозив нам, чтобы мы больше пальцем не смели тронуть никого из этих тварей! Это нечестно, ваше высочество.

— Мы терпели рабство, мы терпели все издевательства, которые творили над нами эти гнусные свиньи, а теперь нам ещё и их трогать нельзя? — поддержал главаря ещё один человек. Ещё двое или трое воскликнули «Вот именно!».

Ланга подняла руку — и все невольно умолкли.

Ну да, какой-то подобный прецедент вроде был. И ему действительно никто не придал особого значения. А видимо, зря.

— Эльг, твоя версия? — коротко и тихо уточнила Ланга у Эльга. Именно он, как-никак, начальник той самой гвардии, а значит, отвечает за все их поступки.

Гвардия, кстати, состояла только из людей.

— Так и было, — негромко подтвердил Эльг. — Толпа вела себя настолько жестоко, что их невозможно было разогнать иначе, чем угрозой оружия. И то они пытались сопротивляться. У нас двое раненых.

Ланга кивнула. Да, точно. Теперь она вспомнила этот случай яснее — он произошёл три дня назад. К счастью, у толпы было не так много оружия. А ещё счастье (хотя и закономерное), что гвардию Эльг всё-таки набирал из тех, кто с оружием обращается на уровне выше среднего. И сам их тренировал дополнительно.

— И что, тот каббар действительно был когда-то надсмотрщиком? — продолжала расспрашивать она. — Он действительно над людьми издевался?

— Был просто солдатом, — покачал головой Эльг.

— Мы требуем, чтобы уважались права людей! Наши права! — вскинул кулак в воздух главарь, и несколько человек его поддержали дружным «да!». — Над нами и так издевались долгие годы! Теперь мы имеем право мстить, как хотим! Вы, принцесса, сама — человек. За что вы-то защищаете этих свинорылых? Почему вы не на нашей стороне? Вы сами это терпели, а теперь не даёте ответить по справедливости?

Ланга снова резко подняла руку. Главарь даже сделал невольный шаг назад. Побоялся, что она сейчас магию применит?

— В Подземной стране действует и будет действовать впредь закон о равноправии людей, каббаров и полукровок, а также других разумных существ всех рас и видов, — ровным голосом произнесла Ланга. — По этому закону запрещено убийство кого бы то ни было, за исключением казни по суду, одобренной лично мною. Если вы хотите смерти этого каббара, вы должны предъявить суду веские причины для этого.

— Не надо нам вашего суда! — перебил главарь. — Дайте нам самим волю! И не надо нам вашего равноправия! Раньше его не было, да не в нашу пользу. А теперь мы восстановим справедливость!

— Эти твари над нами издевались, теперь и мы над ними покуражимся! — подхватило его ближайшее окружение.

— Мы ещё покажем, кто тут хозяин! Правда, ребята? — главарь обернулся к толпе, и толпа поддержала его дружным возгласом.

— Подобные высказывания могут быть приравнены к государственной измене, — холодно отчеканила Ланга. — И караются тюремным заключением.

— Э, нет! — язвительно протянул главарь. Кажется, он совсем обнаглел. — Из одной тюрьмы убежали, и из другой убежим. Ты нас не пугай. Ты нам дай справедливость восстановить! Думаешь, мы одни этого хотим? Всех в тюрьму не посадишь! Всю Подземную страну перевернём! Хватит с нас, довольно мы терпели этих тварей рядом с нами! Видеть их рожи невозможно! Правда, ребята?

Ребята снова одобрительно загудели — и мгновенно смолкли. Ланга резко встала — и вытянула руку, главарь даже сказать ничего не успел, а его уже опутала невидимая сеть — он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и даже рот открывал беззвучно. Толпа отхлынула с возгласом ужаса. У многих на лице отразился страх, с которым они явно не могли справиться. Страх перед магией был жив в народе ещё со времени Пакира и никуда не делся при Ланге. Хотя некоторые даже попытались выхватить оружие. Особенно в первых рядах. Видимо, самые смелые…

— Подобные высказывания являются государственной изменой, неуважением к правящему лицу и наказываются тюремным заключением, — повторила Ланга в толпу. — Есть желающие разделить судьбу товарища?

— Предательница! — крикнул кто-то из задних рядов. Ланга усмехнулась. — Предательница своего народа! — раздался крик с другой стороны. Ну да, очень удобно кричать из толпы, считая, что тебя не вычислят. А между тем, Ланга могла бы вычислить на раз. Просто не хотела утруждаться. Если каждого, кто крикнет ей про «предательство своего народа», она будет наказывать, то ей жизни не хватит. Очень ей нужно на этих идиотов силы и время тратить? Пока это пустые крики. И их она уже наслушалась давно — ещё с тех пор, когда была только помощницей Пакира.

— В Подземной стране будут существовать все разумные расы, — повысив голос, объявила Ланга. — И каббары, и люди, и полукровки, и иные разумные существа, все имеют равное право на жизнь. И никто не имеет права самовольно, без суда, эту жизнь отнимать. И только тогда страна сможет стать мирной и благополучной.

— Нам не нужна страна, где рядом с нами будут жить такие свиньи, — заявил, хмурясь, один из стоящих рядом с главарём.

— Свинство не на лице, — резко ответила Ланга. — Свинство — в делах.

Наступила тишина. Кто-то даже начал потихоньку убирать оружие. Только главарь по-прежнему пытался хватать ртом воздух и всё с большей ненавистью смотрел на Лангу. Дышать он мог, только говорить не мог, а видимо, очень хотелось.

— За убийство человеком каббара я буду карать так же, как и каббара за убийство человека, — Ланга обвела взглядом толпу. — И за убийство всякого другого разумного существа. Никакой расе и никакому виду не позволено причинять вред другому виду. Этот закон защищает вас так же, как и всех остальных. Но никакая раса или вид не является высшей или низшей. И никакая не будет подвергнута унижению.

— Каббары с нами и вели себя по-свински, — запоздало заявил всё тот же хмурый из первого ряда.

— Каббарам, так же как и людям, запрещено вести себя по-свински с любыми представителями других видов и рас, — немедленно ответила Ланга. — И если вам не хочется, чтобы насилие порождало насилие, советую остановиться первыми. Иначе — чем вы отличаетесь от тех, кто над вами издевался?

По лицам слушателей Ланга видела, что никого её слова не убедили. Хотя и припугнули слегка. Печально. Хотелось бы всё-таки достучаться через убеждения, а не через запугивание. Теперь они, прежде чем валить толпой с оружием на какого-нибудь невовремя подвернувшегося каббара, конечно, три раза подумают, а надо ли им это — но подумают не «ой, как-то нехорошо мы поступаем», а «ой, как бы нам самим не попало».

Но пусть хоть так…

— Если других вопросов нет, то я никого не задерживаю, — с еле заметной усмешкой кивнула Ланга толпе. — Никого, кроме вашего предводителя, — повысила она голос, потому что кое-кто уже хотел потянуть его за руку. Всё равно бы не получилось. — Но если вы хотите остаться с ним…

— Отпусти его, — набычился один из первого ряда.

— Оставайся или уходи, — железным тоном ответила Ланга. — Если через две минуты вы не покинете дворец, все, кто останутся, будут задержаны как преступники.

Люди поначалу никак не отреагировали. Ланга приподняла руку. Тогда дальние ряды как-то неуклюже поклонились и скоренько, бочком, начали выбираться из зала — одни при этом оглядывались с теми или иными эмоциями на лице, другие предпочитали этого не делать. Ближние ряды держались дольше, но в конце концов под тяжёлым взглядом Ланги тоже отступили. Главарь, разумеется, остался. В одиночестве. Никто из товарищей не пожелал разделить его участь…

Когда толпа ушла, Ланга шагнула к нему ближе.

— А теперь с тобой разберёмся, — спокойно, даже с лёгким вздохом, проговорила она. — Знаешь… Я не хочу быть злой принцессой. Но ты напросился сам. Я понимаю, у тебя все каббары — надсмотрщики, палачи и насильники. Ты ведь не разбираешься, что делал тот или иной каббар во время правления Пакира. Тебе это безразлично, ты готов вырезать их вид под корень. Правда?

Главарь не мог даже кивнуть — но в его взгляде читалось всё. И Ланга кивнула сама:

— Правда. И я в этом не вижу ничего удивительного. К сожалению. И я не думаю, что тюрьма тебя перевоспитает. Ты не изменишь своё мнение даже под пытками. А если и изменишь, то только из страха. Будешь бояться, но ничего не поймёшь.

Она прошлась в одну сторону, в другую. Снова взглянула на неподвижного человека.

— Агрессию не остановить, — устало проговорила она. — Но хотя бы для того, чтобы ты своей агрессией не заражал других, мне придётся тебя изолировать от общества. Эльг, зови стражу, — обратилась она к другу. — Этого — в темницу. На верхний уровень, не будем чрезмерно суровы. Пока что.

Щелчком пальцев она развеяла заклятие оцепенения, уже выходя из зала.

— Ведьма! — крикнул бунтарь вслед. — Пакиров выродок! Может, ты не человек на самом деле, а? Откуда Пакир тебя взял? Чем вскормил?

Дверь зала захлопнулась, и если он что-то кричал ещё — Ланга этого уже не услышала. Но обернулась и зло сказала в закрытые створки:

— Тебе лучше не знать, чем он меня вскормил.

Да если бы она действовала строго так, как «вскормил» её Пакир… Тогда вся эта толпа ушла бы отсюда сильно поредевшей.