МакФасти. Драко и драконы (джен)

Выдержка из великого труда Кантанкеруса Нотта «Справочник чистокровных волшебников»:

«Каждому чистокровному волшебнику надлежит избегать общения с презреннейшими созданиями, например с маглами. Круг общения должен быть строго ограничен лишь другими чистокровными колдунами, за редким исключением из крайне одаренных и полезных для продолжения рода полукровок. Следовать этому правилу возможно лишь на факультете величайших из живших чародеев, в Доме Мерлина и Слизерина; следовательно, выбор любого другого факультета есть не что иное, как предательство идеалов сообщества чистокровных волшебников».

* * *

Еще не рассвело, а Драко уже проснулся.

«Написать отцу!» — вспыхнуло в его голове. Какой же он глупый, нужно было еще вчера подойти к крестному, ну а сейчас остается только отправить письмо.

Не стоит дожидаться, когда прилетит Мортем, будет лучше отправить школьную сову.

Как можно более бесшумно Драко выскользнул из комнаты, сжимая в кулаке клочок пергамента и перо с чернилами. Быстро набросав просьбу о помощи, он бегом помчался на поиски совятни.

Уже подошло время завтрака, и Драко нервно ерзал на скамье в ожидании ответа. Он едва не сел за стол слизеринцев, потому что его распределение — это явная ошибка дурацкой Шляпы, но в последний момент передумал. Лучше он пересядет туда победителем, чем станет ютиться с краю как бедный родственник.

Становилось все более и более шумно, а под конец Драко и мыслей своих уже не слышал, но совы еще не прилетели.

Он не мог есть, в животе холодело от каждой минуты ожидания, от вида жующих гриффов тошнило. Драко сцепил зубы и терпел.

Мортем, как обычно, впечатляюще выделялся на фоне глупых куриц, что прилетали к остальным. Он изящно спикировал и уронил на тарелку белый конверт. «Не громовещатель» — выдохнул Драко. Отлично.

«Жду тебя у директора. Северус отведет» — вот и все, что написал отец. Драко заозирался в поисках крестного. Хотелось бы поскорее со всем этим покончить.

* * *

— Я ничего не могу сделать, Люциус, — до отвращения добродушный голос Дамблдора где-то вдалеке объяснял его отцу, что Драко обязан остаться на Гриффиндоре.

У него закружилась голова, а перед глазами все поплыло.

— Это правило, введенное еще Основателями, и не мне или тебе, Люциус, его менять. Если Шляпа так решила, значит, место мальчика на Гриффиндоре. Значит, задатков слизеринца у Драко нет.

Он чувствовал руку матери на своем плече. Это придавало хоть немного смелости. По крайней мере на то, чтобы не упасть в позорный обморок или не забиться в истерике, хватало.

О Мерлин, он не может это вынести! Гриффиндор! Где все эти идиоты, Поттер, Уизли!

Отец обернулся, и Драко решил было, что тот сейчас скажет ему что-то ободряющее, но услышал неожиданное:

— Это не мой сын.

Голос папы был хриплым и каким-то… разочарованным.

— Люциус, — вскинулась мама. — Что ты несешь?

— Это все твоя порченая кровь, — отец уже буквально шипел. — Твой кузен, этот мерзкий Сириус Блэк… Тоже гриффиндорец, да, Цисси? Я должен был, должен был догадаться, что не стоит соглашаться на брак с тобой, но нет! Малфои никогда, слышишь, НИКОГДА не были гриффиндорцами или, не дай Мерлин, пуффендуйцами! Я стерпел бы еще Когтевран, но у этого ребенка, очевидно, на это мозгов не хватило!

Он перешел на крик, и мама отшатнулась.

— Что ты хочешь этим сказать, Люциус? — мама всегда держала свои чувства под контролем, но сейчас ее голос жалобно дрогнул.

— Этот ребенок не будет носить мою фамилию. Семья Малфоев не будет опозорена!

— Он твой сын! — мама тоже закричала, а потом отпустила его плечо и встала рядом, сжав кулаки. — Он твой единственный сын, твой наследник!

Рука отца, сжимающая набалдашник трости, сжалась еще сильнее.

— Я все сказал.

— Папа…

Драко не понимал, что происходит. Что значит, что у него не будет фамилии? Это как? Но он чувствовал, что стоит на пороге чего-то совершенно ужасного.

Люциус Малфой, не обращая внимания ни на замершего в кресле за его спиной директора, ни на молчаливо стоящего у камина Снейпа, ни на тяжело дышащую жену, повернулся к Драко. Его взгляд, и так не часто баловавший сына чем-то вроде гордости или одобрения, на этот раз был холоднее стократ.

— С завтрашнего дня, ребенок, ты больше не будешь являться частью моей семьи. Я отрекаюсь от тебя, изгоняю из рода Малфоев. Ты не будешь иметь право наследовать что-либо, принадлежащее мне. Я более не буду тебя обеспечивать. Тебе будет запрещено называться Малфоем.

— Папа, нет, пожалуйста…

— Согласно правилам, тебе дозволяется взять из дома свои личные вещи, какие тебе нужны, а все остальное я сожгу. Деньги, что я дал тебе перед отъездом, так и быть, можешь оставить, но более я тебе не должен ни кната.

— Отец, прошу…

— Кроме того, я обязан поучаствовать в устройстве твоей дальнейшей судьбы. Вечером в пятницу я устрою прием, на котором другие волшебники смогут посмотреть на тебя и, если захотят себе в семью такого жалкого выродка, как ты, смогут забрать.

Ноги подогнулись, и Драко упал на пол, больно ударившись коленями. На глаза выступили слезы, а голос отказал ему.

Отец повернулся к матери и скомандовал:

— Нарцисса, мы уходим.

— Я не брошу моего ребенка! — Голос мамы звучал так яростно, что в груди Драко вспыхнула надежда. — Ты не в себе, Люциус. Я не оставлю сына!

Отец презрительно ухмыльнулся и тряхнул волосами.

— Если останешься с ним, то как и он, в канаве и без гроша. Твоя семья мертва, в Азкабане или ненавидит тебя. Ты не умеешь ничего, за всю жизнь и пальцем о палец не ударила. Куда ты пойдешь?

Он подошел к камину, повернулся вполоборота и протянул в сторону мамы руку ладонью вверх.

— Я жду, Нарцисса, и терпение мое не бесконечно.

— Мама, — еле слышно прошептал Драко, глотая слезы. Он схватил ее ладонь обеими своими и взмолился. — Мама, пожалуйста! Не бросай меня! За что? Что я такого сделал? Отец, прошу! Я буду учиться лучше всех! Я стану таким сыном, которым можно будет гордиться!

Пару томительных, долгих минут, наполненных его мольбами и всхлипываниями, никто не двигался.

А потом мама стряхнула его руки.

— Нет, пожалуйста! — он плакал, уже не сдерживаясь, и кричал. — Мама, папа, пожалуйста, нет! Не бросайте меня! Крестный, прошу, останови их! Скажи им!

Он кричал так до тех пор, пока его семья, его драгоценные папа и мама, окончательно не исчезли в зеленом пламени камина.