В поисках утраченного (гет)

Тихая ночь, ничем не примечательная, как сотни других ночей, стояла над морем и Тихим островом. Лес, занимавший две трети его поверхности, все также шумел великим гулом сотен вековых деревьев, заглушая свист ночных птиц и прочие ночные шумы осени. Дальний берег моря едва светился полоской огней города, и лишь эти слабые отблески иногда вторгались в мирную жизнь Тихого леса, Тихого острова и Тихой усадьбы, окруженной высокой каменной оградой.

За главными воротами, ведшими к лесу и Тихой пристани, находился домик сторожа с широкой печной трубой и небольшим окошком почти у самого пола.

Дорога терялась среди деревьев, но непременно приводила к каменному особняку с колоннами, балконами на втором и третьем этажах и красивой террасой с видом на далекое озеро. Даже в ночных сумерках здание было приветливо желтым и казалось небольшим, хотя это была только видимость. Особняк, некогда принадлежавший семье дворян, давно пережил этот род, но сохранил всю внушительность и роскошь тех давних времен.

В особняке было четыре этажа, два основных, центральных, крыла и два боковых, которые прятались за основным фасадом. Все окна, еще полчаса назад озаренные приветливым светом, тонули во мгле, и лишь одно окошко на третьем этаже слабо светилось в темноте.

Окно было вполне обыкновенным, завешанным тонкой занавеской. В комнате, боком к окну, стоял стол, на котором аккуратными стопками были поставлены книги, тетради, сложены папки. Ручки торчали из стаканчика во все стороны, перемежаясь линейками и карандашами. Над столом, почти уткнувшись длинным острым носом в тетрадку, согнулась плотная фигура немолодой уже женщины. У нее были густые темно-каштановые волосы, заколотые назад, но от этого не менее пышные. Казалось, что в каждую волосинку была вставлена маленькая проволочка, заставлявшая волосы стоять вверх. Из рукавов коричневого жакета высовывались маленькие пухлые ладошки с аккуратными ногтями. На среднем пальце правой руки она носила массивный перстень с какой-то эмблемой.

Это была мадам Федра, последняя из дворян, некогда живших в этой усадьбе. Ей было давно за сорок, лучшие годы своей жизни она провела здесь, в Тихой усадьбе, беря на воспитание и обучение детей. Каждый год ворота Тихой школы открывались для ста пятидесяти мальчиков и девочек. Мадам Федра находила большое удовольствие в том, чтобы здания усадьбы всегда были наполнены голосами и шагами. И вот уже почти двадцать лет она прилежно трудилась над тем, чтобы ее воспитанники каждый год возвращались в школу.

Мадам Федра оторвала глаза от тетради, отложила очки, что держала все время перед собой, и взглянула на противоположную стену, где висели большие часы, откуда иногда выскакивала кукушка. Никто не мог сказать, по каким законам и какому времени ориентируется эта забавная птица, поскольку никакой закономерности в ее внезапных появлениях еще никто не нашел. Но часы ходили исправно, и сейчас на циферблате маленькая стрелка показала на полночь, а большая перепрыгнула через нее и ушла вперед.

— Ну, что ж,— проговорила женщина, и откуда-то из-под стола донеслось фырканье,— пора спать, завтра трудный день.

Она встала и убрала в ящик стола тетрадь. С пола послышалось шуршание, и на освободившийся стул вспрыгнул абсолютно белый щенок с длинным хвостом и вытянутой мордой.

— Да-да, и нечего на меня так смотреть. Тебя, кстати, никто сюда не звал,— укорила зверя мадам Федра, но глаза ее, глубоко посаженные и почти скрытые густыми бровями, смотрели по-доброму.— Я еще выясню, откуда ты тут такой взялся.

Щенок только почесал лапой за ухом и готов был удобно расположиться на стуле, но вдруг, без всякой видимой причины, вспрыгнул, поставил передние лапы на стол и вытянул морду, будто выглядывая в окно.

— Что там такое?— женщина тоже поглядела на улицу, но там было все так же тихо и темно. Даже огонька в доме сторожа не было видно. Мадам Федра покачала головой и готова была отвернуться, когда увидела, как ворота отворились. Она не понимала, как такое могло произойти, ведь они почти всегда были на запоре. Вдруг Лом забыл запереть их, и во двор пробрался какой-то зверь?

Щенок глядел в окно, но глаза его беспокойно бегали, будто он что-то искал. И тут в открытые ворота вошла маленькая фигура и замерла.

— Господи!— вскрикнула директриса и посеменила к двери. Неужели Лом не только забыл закрыть ворота, но и позволил кому-то из воспитанников выйти в лес? Ведь уже ночь! Она бежала по лестнице вниз, стараясь вспомнить, кого не видела вечером за ужином.

Она добежала до входной двери, открыла три замка, что надежно защищали детей на ночь от внешнего вторжения, а также от их глупых затей, и выскочила в темноту, зажигая по пути фонарь, что всегда стоял на скамье у крыльца.

Очень быстро, насколько ей позволял маленький рост и полнота, мадам Федра преодолела то расстояние, что отделяло особняк от главных ворот. Уже издалека она увидела фигурку. Ребенок так и стоял в нерешительности возле ворот.

— Господи, где ты был?!— уже издалека вскричала она, но, когда оказалась прямо перед ним, осеклась. Это не был ни один из ее воспитанников — этот ребенок был ей не просто не знаком. Он, а точнее она, выглядела довольно странно.

Это была девочка лет пяти-шести с белыми, очень длинными волосами, местами заплетенными в причудливые косички. Распущенные волосы окутывали ее белым облаком, скрывая уши, худые обнаженные плечики и тонкую спинку. На ребенке не было обуви, ноги были абсолютно голыми и торчали из-под свободной зеленой туники, подвязанной каким-то блестящим кушаком. При свете фонаря было видно, что туника в некоторых местах порвана и обожжена. В руке девочка сжимала игрушку.

— Кто ты? Откуда ты взялась?— испуганно спросила женщина, поднося фонарь к личику гостьи. На директрису сверкнули два аквамариновых, испуганных глаза — больших, с темными ресницами, но, что самое удивительное, суженных в уголках. А в остальном это было обычное детское личико, только немного худое и болезненное, с испуганным выражением и пятнами сажи и крови на щеках. Ладошки у нее были грязными, а под ногтями, как можно было увидеть, застыла кровь, смешанная с землей.— Ну, ты откуда? Где твои родители?

Девочка молчала и не шевелилась, не щурилась от яркого света, направленного ей в лицо. Казалось, она застыла.

Мадам Федра покачала головой, выглянула за ворота, еще надеясь увидеть кого-то, кто смог бы объяснить ей, откуда на острове взялся этот ребенок.

— Что же мне с тобой делать?— женщина заперла ворота, пообещав себе утром отчитать Лома за то, что забыл задвинуть засов.— Так и будешь молчать?

Девочка моргнула и не двинулась с места.

— Идем, а то и простыть можно,— женщина протянула руку.— Ну же!

И тут ребенок открыл рот и заговорил нежным, как ручеек, голоском. Только мадам Федра ничего не поняла — ни словечка. Язык, на котором говорила девочка, был ей абсолютно не знаком, но он был очень мелодичным и приятным, журчал и скатывался с язычка. Девочка говорила быстро, взахлеб, будто спешила о чем-то рассказать. Глаза ее наполнялись слезами, а личико исказила гримаса страха. Она что-то рассказывала, но не двигалась с места.

— Стой, стой!— женщина подняла руку, призывая девочку молчать. Та послушно сомкнула губы.— Я ничего не понимаю… Ты француженка? Франс?

Девочка молчала.

— Италин? Грис?— женщина силилась вспомнить английские названия стран, но ребенок не реагировал. Это все осложняло.— Ладно, идем в дом.

Она наклонилась, взяла руку ребенка, оказавшуюся очень теплой, и потянула за собой, не представляя, что теперь с ней делать. Они вошли в дом. Мадам Федра заперла засовы и потянула девочку наверх, что оказалось очень трудным делом. Ребенок вдруг стал сопротивляться, вырываться и кричать какие-то непонятные слова.

— Да замолчи же ты, всех разбудишь!— рыкнула директриса, останавливаясь. Девочка сразу замолчала и опять замерла. Пролетом выше хлопнула дверь, и послышались шаги. Из-за перил показалась растрепанная голова Дора, молодого преподавателя точных наук.

— Что случилось, мадам Федра?— спросил он приглушенно.

— Долгая история, Дор. Лучше спуститесь и помогите мне.

Вскоре перед ними вырос почти двухметровый молодой человек с русыми волосами и длинной шеей. На его больших ногах были шлепанцы, а спортивные штаны, наскоро натянутые, были ему коротки.

— Ох, а это что за чудо?— изумился он, созерцая девочку.— Что-то новенькое?

— Не болтайте, Дор! Мне нужно отвести ее в кабинет, а она кричит, как шальная.

— Может, она не хочет туда идти?— предположил Дор, разглядывая ребенка.

— И как я до этого не додумалась?!— саркастически проговорила директриса.— Понятия не имею, чего она желает.

— Спросите у нее. Или попросите не кричать.

— Гениальная мысль, любезный. Вот только есть одна проблема — она меня не поймет, как и я ее,— ответила мадам Федра.— Она говорит на каком-то непонятном мне языке.

— Тогда, может, разбудить госпожу Ид?

— Не думаю, что учитель латыни нам здесь поможет.

— Ну, она знает и другие языки,— Дор опустился перед девочкой на корточки и подмигнул ей.— Или, может, ты будешь хорошей и позволишь нам отвести тебя наверх?

Ребенок так и остался стоять, даже не моргнул. Странная девочка со странной игрушкой — фигурка сантиметров в тридцать, из какого-то черного камня.

— Хорошо, Дор. Я предлагаю вам взять ее на руки и закрыть ей рот, если она будет кричать, а я пока схожу и разбужу госпожу Ид.

Мадам Федра отпустила плечо девочки и скрылась на лестнице. Дор наклонил чуть в сторону свою растрепанную голову и протянул девочке большую ладонь:

— Привет. Меня зовут Дор.

Она взглянула на руку, потом на лицо мужчины, потом куда-то мимо него и вдруг опять заговорила, очень быстро, но Дор ничего не понял. Он старался уловить хоть что-нибудь из ее тарабарщины, но речь ребенка была наполнена каким-то клекотом, журчанием и другими необычными, но красивыми звуками.

— Ладно, понятно,— кивнул он, так ничего и не поняв.— Я Дор,— показал он на себя, а потом перевел палец на нее,— а ты? Как-твое-имя?

Девочка что-то быстро проговорила, но Дор ничего не понял. Он повторил процедуру заново, медленно произнося свое имя и призывая ее сделать тоже. С четвертой попытки он разобрал:

— Венар?— он указал на нее пальцем, и вдруг она улыбнулась. Конечно, из ее уст это имя звучало немного по-другому: мелодичнее, напевнее, а буква «р» будто скатывалась с ее язычка.— Ты Венар? Интересное имя.

Дор тоже улыбнулся, распрямился и подал руку:

— Идем, Венар.

Она долго смотрела на руку, потом наверх, на освещенную лестницу, затем несмело вложила свою ладонь в его большие пальцы. Они медленно поднялись и вскоре оказались в кабинете директрисы. Венар испуганно замерла на пороге, глядя на часы, стол и полки с книгами. Дор следил за непонятным ребенком.

Вдруг из-под стола выкатился белый клубок и подскочил к девочке. Венар быстро опустилась на колени и защебетала на своем языке. Казалось, щенок внимательно слушает ее, так преданно он глядел на девочку. Она махала руками, издавала какие-то странные звуки, всхлипывала, а потом внезапно замолчала. Дор увидел, что она тихо плачет, поглаживая щенка, неизвестно откуда взявшегося в кабинете директора.

— Венар, ты чего?— он снова опустился рядом с девочкой, но тут зарычал щенок, и учителю ничего не оставалось, как отодвинуться. Дор внимательно поглядел на щенка и изумился: откуда у директора волчонок, самый настоящий белый волчонок!

Из коридора донеслись торопливые шаги, и в кабинете появилась мадам Федра в сопровождении Ид, девушки, которая учила детей разным языкам. Воспитанники любили ее, а мадам Федру устраивали ее небольшие запросы в зарплате, что позволяло директрисе не обращать внимания на возраст преподавательницы.

Все трое учителей встали у окна, созерцая девочку и зверя с ней, пока директриса рассказывала, как нашла ребенка у ворот.

— Она сказала, что ее зовут Венар.

— Венар? Странное имя,— взглянув на Дора, заметила мадам Федра.— Что нам с ней делать?

— Позвольте, я поговорю с ней?— спросила Ид и, не дожидаясь разрешения, приблизилась к Венар. Волчонок покосился на нее, но смолчал.— Венар, милая…

Ид села рядом, протянула руку и осторожно погладила ребенка по белоснежной голове. Венар замерла, словно ожидая чего-то. Ид провела рукой по волосам девочки, потом бережно убрала один из длинных локонов, упавших на лицо Венар, за ее ушко.

— Позвольте, я поговорю с ней наедине?

— Вы уверены, что поймете ее?— усомнилась мадам Федра.— Может, не будем мучаться, просто вызовем власти, пусть они ее забирают и разбираются.

— Мне нужно остаться с ней наедине,— тихо проговорила Ид, взглянув на Дора. Тот кивнул и вышел. Директриса пожала плечами и тоже удалилась.