Отражённый блеск (гет)

Вол втащил бочку под навес и остановился. Прибыли, понял Гарольд. Поезд дальше не пойдет. Он спрыгнул с передка и осмотрелся. Вечерние тени стремительно сгущались — сумерки в этих широтах быстро переходили в ночь. Вот-вот должно было закончиться действие Оборотного зелья. Надо было оставить немного на обратную дорогу, а то он и так принял уже две порции. Еще неизвестно, как и на чем придется выбираться отсюда. Менять внешность так же легко, как он делал это Маскировочными чарами у себя дома, в этом мире не получалось.

И вообще, Гарольд был недоволен собой. На хер… То есть, на фига он дрался с этим Кузнецом — непонятно. Можно было найти десяток способов избежать этого мордобоя. Так нет — кулаки зачесались. Только оказавшись в чужом мире, Поттер почувствовал, насколько прочно насилие вошло в его жизнь. Стало непременным атрибутом его жизни. И хуже того — желанным атрибутом, Ведь на самом деле он испытал нездоровое оживление, когда почувствовал близость схватки. Это скверно. Уж не превращается ли он окончательно в темного мага? Или даже не в мага, а просто в человека, склонного к жестокости. Что это? Эффект от разорванный души? Или реакция на вырванную с корнем первую в жизни любовь? К женщине, которая оказалась недостойной…

Все эти мысли изрядно подпортили настроение юному магу, но всерьез переживать было некогда. Пора приступать к тому, для чего он сюда пробрался.

В бочке завозился ее настоящий хозяин. Он высунул голову и тупо уставился на своего двойника. Глаза оригинального Нахера начали наливаться кровью. Заорет — весь квартал разбудит!

— Силенцио! Ступефай!

Золотарь, так и не издав ни звука, рухнул обратно в свою бочку. А Поттера настигло возвращение истинного облика.

* * *

Гарольд остановился у деревянных ворот и огляделся по сторонам. Если верить карте, которая слабо фосфоресцировала в его руках, то он на месте.

Открыть Алохоморрой? Скрипу будет на весь город. Он призвал нож Блэков и тот послушно прыгнул в его ладонь. Несколько взмахов — и вырезанный дощатый четырехугольник осторожно опустился на землю. Поттер просунул голову в проем. Тихо. Сонно.

Во дворе никого не оказалось. В пристройке надсадно храпело несколько мужских глоток. И только в окошке второго этажа еле заметно светился тусклый огонек. Значит, ему туда.

Двери дома оказались заперты изнутри. Плевать. Петли снаружи и нож Блэков срезал их без шума. Там был еще засов, оказывается. Ну, его можно и отогнуть.

«Люмос!»

Неяркий огонек на конце палочки осветил каменную лестницу, уходившую вверх. Ну что ж, заглянем в гости.

В комнате стоял запах немытого человеческого тела, жира и какого-то сладковатого дыма. Впрочем, после бочки Нахера эту композицию ароматов можно было считать благовониями.

На низком ложе обнаружился грузный мужчина, разметавший конечности из-под пестрого покрывала. Гарольд закрыл окно, наложил Заглушающие чары, чтобы их не услышали с улицы, и пнул его в лодыжку.

— Что? Кого? Кто? — встрепенулся толстяк.

— Конь в пальто! Круцио!

С этим типом Гарольд миндальничать не хотел. Роль Стража мог выполнять лишь человек, максимально приближенный к тем, кто держит в неволе его друзей. Значит, и разговаривать надо жестко и конкретно. Мужик взвыл от боли и покатился по полу. Поттер досчитал до десяти и снял заклятие.

— Здравствуй, Страж. Встань на колени и смотри мне в глаза. Будешь отвечать на вопросы. Если соврешь — от боли издохнешь. Понял?

— Кто ты? — хриплым голосом спросил комендант города.

Он был потрясен, но не сломлен. В его жизни было много боли, и эту тоже можно было потерпеть. Вот кто бы только объяснил, что это за молодчик перед ним сидит? Как он попал в запертый дом? Как он, не касаясь руками, сделал так, что все нутро запылало огнем?

Все эти сумбурные мысли Стража Гарольд прочитал в его мозгу. Благо, зрительный контакт был идеальным. Ударить его ментально? Выпотрошить ему память? А что потом? Он ведь нужен не только для получения информации, но и для того, чтобы без помех пройти туда, где находятся пленники.

— Империо!

Глаза Стража съехались к переносице, а потом медленно вернулись на свои места.

— На колени, — негромко приказал Гарольд.

Мужчина поспешно исполнил приказ.

— Расскажи мне, откуда пригоняют рабов в город?

— Пленников в город пригоняют конные конвои защитниц. Я встречаю их у городских ворот, пересчитываю и беру под свою охрану.

Тон Стража был совершенно равнодушным.

— Пленников или рабов? — уточнил Поттер.

— Пленников. Сортировка идет уже здесь.

— Ага. И кто сортирует?

— Жрицы просто требуют прислать столько-то человек на колеса Надежды. Люди Оракула сами выбирают себе пленников для жертвы. Почтенные торговцы и плантаторы покупают рабочих. Платят товарами, продуктами или деньгами. Я отбираю тех, кто поздоровее, в стражу. Так потихоньку и расходятся. А то бывает мор. Тогда требуется много людей на замену умершим. Часто не хватает, так ждем — не дождемся новую партию. А бывает, что пригонят много, а девать их некуда. Тогда, того… на ристалище. Ну, и лишние рты убираем.

В груди Гарольда похолодело. Как все просто! Не хватает — ждем — не дождемся, а перебор — убираем. Понимай — убиваем.

— Откуда была последняя большая партия пленников?

— Мне не говорят. Это не моего ума дело.

— Говори, что знаешь!

— Они сами не могли объяснить, откуда они. Бормотали что-то о какой-то Брутании.

— Сколько их было? Мужчин и женщин?

Страж замолчал, как будто у него в голове что-то заклинило. Потом неуверенно сказал:

— Женщины — властительницы. Они не бывают пленными. Мужчин было около тридцати десятков.

«Триста! Мало, — подумал Поттер, — одних Упиванцев было человек пятьсот, да армейцев — полсотни, да среди штатских оставались мужики. Ох, что-то мало».

— Сколько сейчас осталось?

— Пять десятков еще. И девать некуда. Везде битком. Уже одно ристалище пришлось провести.

— А теперь вспоминай, скотина. Гарри Поттер. Такое имя помнишь?

— Молодой такой, здоровый? Еще бы! Позавчера на ристалище Мясника завалил. Хранительница его к себе забрала. На племя, значит.

Теперь в ступор впал Поттер. Гарри на ристалище? Блин! На нем же кольчуга! Точно! Значит, он жив и находится в обители Матери. На племя… Надеюсь, что они это делают естественным способом, без отрезания «козлиной сущности». Все же уже легче. Это раз.

— Драко Малфой! Знаешь такого?

— Да где мне все имена рабов помнить? Какой он из себя?

— Худой, белобрысый, ну — волосы белые…

— Был такой, точно. Он еще как раз рядом с этим Гарри терся. Его к Оракулу забрали, погоду по кишкам предсказывать. Вчера сообщили, что помер он, и другого взяли.

Юный маг закусил губу. Жаль Драко. Не дождется Люциус своего сынка. А Джинни жениха потеряла. Подлый мир!

Гарольд с досады, размахнувшись, врезал Стражу ногой в живот. Тот екнул нутром и повалился на пол.

Палочка скользнула в руку. Казнить эту мразь? Нет, рано.

— Обливиэйт!

* * *

Гермиона до вечера чуть не выплакала себе все глаза. Она почти ничего не видела и с трудом понимала, когда к ней обращались. Старшая жрица наблюдала за ней с неудовольствием, а потом вздохнула и позвала с собой. Она надеялась, что утренняя оплеуха приведет девушку в чувство, а тут все наоборот. После обеда младшая служка совсем расклеилась, и вид имела для ритуала явно не подходящий. Но старшая жрица, на то и старшая, чтобы знать ответы на все вопросы и уметь подчинять служению храму и людей, и обстоятельства.

— Садись! Рассказывай! — она с грубоватой нежностью подтолкнула девушку к каменной нише, застланной пушистой шкурой.

Гермиона села, не зная, что и подумать. С одной стороны, она боялась рассказывать правду, с другой стороны — может быть, это ее последний шанс, и другого такого больше не будет.

— Не молчи. Я же вижу, что у тебя тяжело на сердце. Тебя гложет какая-то беда. Редко бывает, когда такие жрицы, как я, готовы выслушать и даже помочь таким глупым девчонкам, как ты. Рассказывай.

Жрица сунула Гермионе в руку чашу с каким-то напитком. Девушка покорно отпила половину, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Да и откуда им взяться, вкусу и запаху? Во всех землях, краях и вселенных Сыворотку Правды делают неотличимой по вкусу от воды. Иначе кто же ее будет пить?

Гермиона вздохнула и начала свой рассказ…

Из ее многословной и путанной речи жрица выделила главное.

Впервые за многие столетия к ним попали люди, которые у себя на родине были магами. Причем, владеющие не стихийной магией, и не магией природных сил, а редчайшей персональной магией, включающей боевые искусства. Это подтверждал рассказ девчонки о магической войне в том загадочном мире.

Второе. Новообращенные послушницы Матери, которых девушка ошибочно назвала красными жрицами, уходя оттуда, чисто интуитивно решили уничтожить все артефакты-посредники магии, и сейчас все эти волшебники лишены своей силы и не представляют опасности. Однако стоит им получить аналогичные артефакты, и они станут крайне опасны для мира Матери, где ни у кого, кроме властителей, никогда не было персональной магии.

Третье. Женщины и мужчины в том мире равны в правах, что само по себе чудовищно и беспрецедентно. Монета не может висеть в воздухе. Она должна упасть или аверсом, или реверсом! Или доминируют женщин, как велят законы в мире Матери, или жуткая вакханалия власти мужчин, как у Траура. Реализация третьего варианта грозит взорвать эту вселенную и уничтожить ее в страшной неопределенности бытия.

И наконец, последнее.

Девчонка влюблена в юношу, который является родным братом властителя их мира. Этот юноша здесь. Его старший брат Гарольд — могучий маг, унаследовавший персональную магию чуть не всех тамошних магических родов. И он рано или поздно придет сюда, в мир Матери, и предъявит счет за насилие, совершенное над его родственником.

Вот это было уже опасно!

Старшая жрица подавила в себе порыв тут же кинуться за советом к Хранительнице. Рано. Мальчику ничего не грозит в ближайшие полсезона. Есть время подумать, как повернуть ситуацию к вящей славе Храма Матери и прищемить, наконец, хвост возомнившим о себе невесть что матронам Обители Матери. Возможно, это шанс изменить иерархию и вернуть жрицам храма главенство в городе. О себе она, конечно, не думает, все только для пользы дела и защиты этого мира.

Гермиона медленно отходила от действия местного Веритасерума и с ужасом осознавала, что наболтала много лишнего. К ее облегчению, задумавшаяся о чем-то старшая жрица, наконец приняла решение.

— Так! Никому ни слова! Проболтаешься — до утра не доживешь! Открытый обряд я отменю. Проведем все внутренним кругом. Старайся не трястись, мне и так придется объяснять свое решение ближним сестрам. Но они поймут меня. Ступай и помни — я помогу вам только при условии твоего беспрекословного послушания.

— А как же Гарри? — заикнулась Гермиона.

— Никак! — отрезала жрица. — От него не убудет. Пусть пока поживет там. Мы заберем его, когда придет время.

— Но он же там с этими, с послушницами…

Жрица холодно улыбнулась.

— Еще никогда не бывало, чтобы козлик истратил себя так быстро. И тебе достанется. Но ты ведешь себя, как его хозяйка. Это хорошо. Значит, ты не безнадежна!

* * *

Гарольд стоял у высокой стены Обители Матери, скупо освещенной несколькими чадящими факелами в верхних бойницах. Перед юным магом висел меч Поттеров, который уверенно показывал в самый центр ворот.

— Все правильно. Гарри находится здесь. Знать бы только, где он и как его стерегут. Дементор поганый! Я же мог узнать внутреннюю схему замка у Шаннах! Но кто мог подумать, что его притащат именно сюда!

— Слушаю, господин!

Гарольд чуть не выронил палочку, из которой высунулся кусок дементорского плаща.

— А, вы здесь? Я думал, что вы убежали из палочки еще в подземелье эльфов. Чего не отзывались?

— Выход был закрыт. Прямо как пробкой запечатан. Мы думали, с тобой что-то случилось, а сейчас вдруг слышим — зовешь. Есть приказания?

— Пока не знаю. Вы с этими жрицами тогда не справились, так не знаю теперь, что и думать. Мне надо узнать, где держат Гарри.

— Разведка и сражение — разное дело. Можно попробовать.

— Тогда давайте, а я вон там подожду.

Поттер махнул рукой в сторону глубокой тени за выступом башни.

Дементоры бесшумно вылетели из палочки и веером начали подниматься вверх, охватывая замок с двух сторон. Полет их не быстр, да и задача сложная. Ночью ведь все окна закрыты, а двери на замке. Гарольд ждал, напряженно вслушиваясь в каждый шорох.

И вдруг на дороге раздался глухой топот нескольких ног. Поттер шагнул назад, полностью скрывшись в тени. Группа людей, мягко ступая босиком, несла мимо замка нечто, напоминающее карету, но без колес. Двое в плащах и с короткими мечами на поясе сопровождали ее и тихо подгоняли носильщиков. Гарольд надеялся, что они идут в замок, но ошибся. Карету пронесли мимо. Кто же это путешествует поздно ночью и тайком?

Это было не праздное любопытство. Все что тайно — видимо, незаконно, а все, что незаконно, сулит новую информацию и, может быть, новые возможности.

Поттер решился и метнул в носильщиков заклинание Подножки, а в охранников — Конфудус.

Вся компания грохнулась на землю и разбудила бы полгорода, но Гарольд вовремя добавил Заглушающие чары.

Беспомощно барахтаясь, носильщики и охранники оказались в полной темноте, так как единственный фонарь они разбили. Поттер подскочил к карете и распахнул дверцу. Пришлось изрядно напрячь зрение, чтобы рассмотреть худую фигуру, сжавшуюся внутри.

— Силенцио! — заткнул он рот пассажиру ночного портшеза.

А затем хватил его за волосы, вытащил наружу и поволок в сторону, попутно связав, чтобы не брыкался.

Меж тем охранники с трудом восстановили порядок и заставили носильщиков поднять портшез. Открыв дверь и убедившись, что пассажир исчез, они, вопреки ожиданиям Гарольда, не стали поднимать шума, а всматриваясь в темноту, стали шарить вдоль стен в поисках беглеца.

Отлично! Значит, это или пленник, или важная шишка. Выгоды могут быть и от того, и от другого варианта.

Охранники приближались к выступу, за которым прятался Гарольд. Ну что ребята, вам предстоит сегодня много погулять. До утра, как минимум.

— Империо! Империо!

Лучи заклятия Подвластия мягко впитались в тела незадачливых охранников.

— Отвечайте, куда вы шли?

— На холмы за город, господин.

— Вернитесь к портшезу. Скоро двинемся дальше. Ваш маршрут мне подходит.

Он повернулся к пленнику, присел и осветил его лицо.

— Ого! Драко! Вот так встреча! А я уже в мыслях похоронил тебя, хорек!