Волонтёр (джен)

Увы, прогуляться по замку мне не дали, камин выкинул прямо в директорский кабинет. Однако лишь одного этого помещения с лихвой хватало для первого впечатления. Так я и представлял когда-то логово настоящего чародея. Высокий, теряющийся где-то в полумраке потолок, видимо, кабинет находился в одной из многочисленных башен, причём достаточно высоко, судя по виду из окна. Стены, которых почти не было видно за огромным количеством шкафов и приборов всевозможных конструкций, а также за портретами предыдущих директоров.

Вычитав про портреты, я сначала решил, что это своеобразная форма бессмертия, но, как выяснилось, мастерство здешней живописи пусть и шагнуло намного дальше обычной фотографии, однако, всё равно по большому счёту оставалось всего лишь запечатлением образа. Специальный ритуал считывал характер, память и изображение объекта, но не более. Если после ритуала с человеком что-то и происходило, то это уже никак не отображалось на портрете. К тому же мастер мог сильно изменить свою работу, поэтому даже такая вещь не могла быть стопроцентной копией оригинала на момент изготовления. Так что привлекать портрет в качестве, например, свидетеля, по закону было нельзя.

Кабинет изгибался вокруг башни и делился арками на несколько частей, из-за чего возникало ощущение, что попал в какой-то грот. Я сейчас находился в чём-то вроде прихожей, и передо мной на несколько ступенек выше располагался, собственно, сам кабинет, за которым лестница шла всё дальше и дальше, уходя, наверное, до самого верха башни в покои директора. Основная часть кабинета была сама по себе небольшая в сравнении с остальными, и половину её занимал огромный стол, за которым спокойно уместилась бы дюжина человек. Посреди всего этого великолепия за этим самым столом, сидел классического вида чародей. Глубокий старик с длиннющими бородой и усами, переливающимися серебром. Всей бороды я, конечно, не видел, так как она скрывалась под столом, но почему-то был уверен, что она доходит как минимум до колен. Одет он был в мантию цвета вечернего неба и такой же остроконечный колпак с кисточкой. Одежда была богато украшена серебряной нитью, узор был такой, будто по мантии струится звездопад. Образ дополняли очки-половинки, сдвинутые на кончик носа, поверх которых на меня смотрели два ярко-голубых глаза. Надо ли говорить, что атмосфера этого места и аура директора были непередаваемы. Ощущение было, будто я стою в центре некого храма, и нужно преклонить колено и задуматься о вечном. Стряхнув наваждение, я двинулся вглубь помещения.

* * *

— Вижу вас как наяву, мистер Дамблдор, — видимо, поздоровался вошедший, прикрыв на секунду глаза рукой. Высокий парень в чёрной мантии с жёлтыми концентрическими кругами на груди и в чёрном тюрбане. "И этот туда же. Мода, что ли, меняется? — подумал директор, рассматривая головной убор посетителя. — А что? — Дамблдор покосился на своё отражение в чайнике. — Мне бы тоже пошло".

— Здравствуйте, мистер Макс, проходите, присаживайтесь, — улыбнулся директор, будто любимому внуку. — Лимонную дольку?

— С удовольствием, — улыбнулся в ответ гость и запустил руку в вазочку с мармеладом.

"Судя по его письму, сочинять он умеет не хуже Локхарта. Ну что же, посмотрим, чем удивит меня этот пустозвон". Дамблдор откинулся на спинку кресла и начал собеседование.

— Итак, для начала я хотел бы прояснить, как мне к вам обращаться, — Дамблдор достал из ящика стола моё письмо и зачитал. — Владыка Фангахра, Царь Народа Хенха, Победитель презренных маннухов.

— О, это всего лишь забавное недоразумение, — ответил посетитель отправляя очередную дольку в рот. Дамблдор заметил, что каждый раз он проводит другой рукой под мармеладом. — На работе я говорил, что родом из степей, и когда столкнулся с настоящими кочевниками, то назвался первым вспомнившимся именем этого народа. А оказалось, оно принадлежало их потерянному ещё ребёнком царю, из-за пропажи которого они считали себя проклятыми. Надо ли говорить, что ребята очень обрадовались. И переубедить я их не смог.

— Понятно, — кивнул Дамблдор, — если не можешь изменить толпу, то просто её возглавь. И всё же мистер или сэр Макс? И, кстати, почему ядовитый?

— Чтобы людоедов отпугивать, — рассмеялся Макс, но тут же добавил: — На самом деле я могу убить с одного плевка.

— Серьёзно? — притворно восхитился Дамблдор.

— Один грамм слюны убивает здоровую лошадь. А сэр или мистер, это как вам будет удобнее.

— Понятно, но я так и не понял, кем вы работали? — Дамблдор снова подглядел в письмо. — Ночное Лицо Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного Войска.

— Что-то вроде заместителя главы аврората, если я правильно понял, чем занимается этот отдел вашего министерства.

— Смерть на королевской службе?

— Увы, когда имеешь дело с тёмными магами, порой, приходится прибегать к крайним мерам, — пожал плечами Макс. — А смертью меня назвали после того, как я угодил под проклятье и стал ядовитым.

— Понятно. А Вершитель — тоже должность?

— Скорее творческий псевдоним.

— А что за королевская служба. Какому королю или королеве?

— К сожалению, этого я разглашать не могу, — покачал головой Макс, — непреложный обет, сами понимаете. Город, откуда я пришёл, сокрыт и огорожен от посторонних, фактически другой мир. А я, можно так сказать, изгой, и не могу вернуться обратно.

Дамблдора не сильно волновало, что отвечает ему собеседник, куда интереснее, что он думает и помнит. На протяжении беседы, директор всё время пытался установить зрительный контакт. Но Макс постоянно кутил головой, осматривая великолепное убранство кабинета, и только когда речь зашла о родине, он задумался, и директор смог аккуратно заглянуть в его мысли.

* * *

Ощущения действительно были, будто я находился рядом с сердцем мира, словно на берегу океана, омываемый волнами его силы. Только в Ехо это была пресная вода, раз уж пошли такие сравнения, пей — не хочу, а тут чужая. Казалось, что замок настороженно ко мне относится, с подозрением, как и его директор. Ну хотя бы мармелад не отравлен сывороткой правды, каждую дольку я старался незаметно проверить ножом-индикатором, следов магии не было. Дамблдор же всё больше напоминал мне старину Нуфлина, я поёжился, вспоминая последнее путешествие бывшего Великого Магистра, в котором мне довелось быть возницей…

* * *

— Разумеется, речь не идет о настоящих строительных работах. Эту стену ты должен воздвигнуть в своем воображении. Впрочем, обычные фантазии тут не помогут. Стена из белого кирпича должна быть воздвигнута не наяву, но и не во сне, а на границе между тем и другим.

— В темноте под закрытыми веками?

Это было странно. По началу Дамблдор подумал, что окунулся в омут памяти, а не в мысли. Тем не менее он, почему-то наблюдал за Максом не от его лица и даже не со стороны, а глазами его собеседника.

— Можно сказать и так, — согласился Дамблдор чужим голосом. — И запомни: небрежность тут неуместна. Такую стену можно построить только из очень хороших кирпичей. Ни один из них не может занять свое место в кладке, пока ты не убедишься, что его формы безупречны, а ладонь должна ощутить тяжесть, почти как наяву. Разумеется, у тебя уйдет много времени на то, чтобы представить себе первый кирпич. Наверняка будет очень трудно сложить первый ряд…

“Видимо, он всё таки имеет базовые представления об окклюменции, — подумал Дамблдор. — Иначе откуда взялось это воспоминание. Но моё вторжение, похоже, осталось не замеченным, а значит в защите он профан”. Размышляя, директор не слишком внимательно следил за обрывками памяти, проносящимися мимо. Внезапно он почувствовал покалывание в виске, и перед взором возникла стена из белого кирпича.

* * *

Дамблдора выкинуло обратно в кабинет. Макс всё ещё сидел, задумчиво глядя в окно. “Видимо, случайно прервал зрительный контакт, когда я залез, — решил Дамблдор, потирая ноющий висок. — Зато главное я успел понять”. Он не разглядел в голове Макса ни злобы, ни ненависти, ни какой-нибудь корысти по отношению к школе или к себе, только любопытство.

— А вы не боитесь проклятья?

— А оно действительно существует? Если да, то я, пожалуй, мог бы и с ним разобраться. Это мне намного ближе, нежели преподавание.

То, что проклятье есть, Дамблдору приходилось признавать, так как статистика была неумолима: каждый год новый преподаватель. Попытки переименовать предмет ни к чему не привели, а, взявшись за проклятье всерьёз, директор потерпел крах. Казалось, сам Хогвартс помогал злой воле Тома Риддла. Почему? Этого Дамблдор так и не выяснил.

Отпив чаю, директор продолжил расспрос. Где учились? А, тоже тайна? Где родились? Всё там же? Почему пришли именно к нам? Тут Макс принялся рассказывать о встрече с Хагридом, и о том, что всегда мечтал побывать в Хогвартсе.

Дамблдор слушал в пол уха, погружаясь в размышления. Квиррелла он пустил в школу, преследуя две цели. Во-первых, выманить Тома, используя притчу о Философском Камне, который всё это время был подделкой. Во-вторых, показать Гарри, кто тут враг, а кто мудрый друг, которого надо слушаться. Локхарт же мог стать идеальным примером того, до чего доводит самолюбование, и отбить раз и навсегда у юного героя чувство гордыни. Был тут, конечно, и один минус. Локхарт пока что не столь популярен, основную часть его поклонников составляли домохозяйки. Однако назначение его на должность преподавателя и широкий тираж могли привлечь к нему ненужное внимание, а Дамблдор, аккуратно наведя справки, уже догадывался, откуда бывший сотрудник отдела обливиаторов раздобыл свои подвиги. Если в течении года это вскроется, то по репутации школы будет нанесён страшный удар. Одно дело, когда преподаватель просто бездарность, и совсем другое, когда он уголовник. А ведь Дамблдору стоило немалых трудов замять исчезновение предыдущего преподавателя по защите. Макс же производил впечатление безобидного и наивного хвастуна. Но манипулировать им, скорее всего, будет проще, чем Локхартом, к тому даже в голову толком не залезешь, потому что уж кто-кто, а обливиатор знает, что такое защита разума. Но, не смотря на это, в остальном горе-писатель был полный ноль.

Такой риск или тёмная лошадка? Вот, о чём думал сейчас директор, мысленно подбрасывая монетку.

* * *

Дамблдор, казалось, меня не слушал, думая о чём-то своём. Что не мудрено, видимо, уже раскусил, и ищет предлог, что бы меня побыстрее спровадить. Я же даже не стал придумывать себе легенду, ставя на то, что директор, выслушав этот бред, быстро меня выставит вон. Жаль всё же, что мне не дали погулять по замку, похоже, что это самое старое и интересное место в этом мирке под названием Магическая Британия. На его изучение могла уйти не одна неделя.

— Что ж, давайте подведём некий итог, — прервал меня Дамблдор, вставая из-за стола.

— Давайте, — виновато улыбнулся я. — Простите, что занял ваше время и докучал, мистер Дамблдор. И спасибо за прекрасный чай.

— Докучал? Что вы, что вы… — замахал руками директор. — К тому же у вас теперь будет на это масса времени. Поздравляю, профессор Макс, думаю, вы именно тот, кто нам нужен!