Мозаика (гет)

Гермиона сидела в типографии уже четыре часа подряд и все пыталась разобраться с паутинным заклинанием, как она его называла. Схемы Фреда и Джорджа оказались очень полезными, но почему-то давали не совсем нужный результат. После наведения всех чар, выпуски все еще оставались одинаковыми. Стоило одному взять в руки номер, как газета в считанные секунды принимала персонализированный вид, но так же переколдовывались и остальные выпуски этой партии. Нужно было придумать, как, оставляя тираж в рамках одной системы, отделить магию номеров друг от друга.

Именно над этой задачей Гермиона билась уже больше недели. Она вообще старалась не вылезать из издательства, тщательно строя свой маршрут между кабинетом и типографией. Причиной ее осторожности был, конечно, Малфой.

Он вел себя так, как будто ничего не произошло, чем приводил Гермиону в неописуемую ярость. Почему она должна волноваться, думать над каждым словом и действием, когда он не реагирует никак?! Даже просмотрев выпуск «Мозаики» — у Панси были заместители, а их штатный фотограф очень удачно затесался в толпу перед Мунго — и «Пророка» с очередными сенсационными статьями, он лишь насмешливо хмыкнул. И все. Гермиона даже себе не могла объяснить, почему ей так хотелось понять его отношение к случившемуся.

Сама же она чувствовала, как ее накрывают волны стыда при одном только появлении главного редактора, поэтому она старалась пересекаться с ним как можно реже. Она была абсолютно уверена, что Малфой будет над ней смеяться — в конце концов, она же ответила на чертов поцелуй. Гермиона вычислила, что реже всего он навещает типографию и помогает с работой над чарами рано утром, поэтому стала приходить ни свет ни заря.

Малфой на ее маневры никак не реагировал.

«Скорее всего, он действительно ничего не чувствует. Ледышка!»

* * *

Грейнджер его просто достала за прошедшую неделю. Кажется, теперь она решила, что им даже находиться в одном помещении неприлично, и поэтому каждый раз исчезала, стоило ему только войти в комнату. Как-то раз он даже случайно увидел, как она ставит сигнальное заклинание, настроенное на него. Видимо, как только такие чары срабатывали, она моментально растворялась в воздухе.

«И чего она бегает от меня?» — думал Драко, с досады пиная плинтус, когда Грейнджер в очередной раз смылась от него.

Конечно, он прекрасно понимал, чем вызвано ее поведение. Наверняка она слишком близко к сердцу приняла тот поцелуй. Драко был готов поставить что угодно, что она считает себя оскверненной жертвой и прячется именно из-за этого.

Сам же он вообще старался не вспоминать о случившемся. Конечно, газеты не давали забыть об этом — та их колдография не сходила с обложек почти всю неделю, но он очень старался. Гораздо проще было игнорировать тоненький голосок, твердивший, что ему понравилось целоваться с Грейнджер, чем думать об этом. Именно поэтому Драко изо всех сил делал вид, что вообще ничего не происходило, искренне считая, что всем так будет лучше. Как-никак они знали, на что шли, когда подписывались на идиотскую идею Панси.

Кстати, Панси и Рыжий все еще валялись в больнице. Более того, их продолжали держать в одной палате, потому что лечение руки нужно было производить палочкой Рона, а тот категорически отказывался отдавать свое оружие невесть кому и куда. Самого аврора тоже нужно было восстанавливать с помощью маленьких доз зелья, основанного на яде пресловутой змеи. Этот самый яд выделяли из крови слизеринки, которая тоже встала в позу и отказалась куда-либо идти ради этого. Кажется, ее уверенность поколебалась, когда первые дней пять в их палате непрерывно сидел кто-нибудь из родных и близких Рона. Однако гордость не позволила ей изменить решение. Так смертельные враги и находились в одной комнате. Драко планировал навестить их через какое-то время и удостовериться, что его лучшая подруга жива и, что не менее важно, не убила Уизли.

«Надо что-то придумать, чтобы Грейнджер перестала шарахаться от меня. Надоело! Да и не поработаешь нормально, а чары пора бы уже внедрять в производство», — его мысли плавно вернулись в первоначальное русло. Драко решительно развернулся посреди коридора и направился в типографию. Он прекрасно знал, что по утрам Гермиона имела обыкновение сидеть там чуть ли не с рассвета, но позволял ей сохранять иллюзию полной секретности ее ранних визитов.

Перед входом он взмахнул палочкой и увидел прямо около своего правого ботинка тоненькую сиреневую ниточку сигнальных чар. Перешагнув через нее, Драко довольно ухмыльнулся и уже собрался было войти внутрь, как раздался хлопок аппарации.

«Вот черт, оно было не одно!» — запоздало подумал он и ринулся к ее кабинету.

* * *

Гермиона привычно аппарировала к себе за письменный стол, услышав перезвон сторожевого заклинания. Она уже настолько наловчилась в этом, что смогла перенестись четко на свой стул. Гермиона довольно улыбнулась и потянулась — сидеть в одной позе столько времени порой было тяжело.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался заметно раздраженный Малфой.

Гермиона сдавленно охнула и попыталась сделать вид, что очень занята.

— Брось, Грейнджер, я прекрасно знаю, что ты только что аппарировала сюда.

— Да, я только что пришла на работу, как ты узнал? — невинно произнесла Гермиона, отчаянно желая, чтобы он исчез.

Малфой положительно не собирался исчезать. Напротив, он решительно подошел к ее столу и требовательно взглянул на нее.

— Грейнджер, неужели ты думаешь, что я не осведомлен, кто и когда посещает разные помещения редакции?

Гермиона слегка порозовела, но ничего не ответила, шурша бумагами на своем столе.

— Хватит! — Малфой окончательно вышел из себя. — Сколько еще ты будешь избегать меня из-за этого поцелуя? Мы должны изображать пару, так что ничего страшного не произошло! Не строй из себя жертву насилия!

Гермиона опешила. Он что же, решил, что она испугалась за свою честь?

— М-малфой, я вовсе не считаю себя жертвой насилия…

— Тогда в чем твоя проблема?!

Гермиона поняла, что сама себя загнала в ловушку. Естественно, она не собиралась говорить о своем всепоглощающем смущении. Нужно было срочно придумать что-нибудь нейтральное. Ну, или просто что-нибудь придумать.

— О, я просто думала, что тебе будет неловко со мной взаимодействовать, — она изобразила удивление и слегка приподняла левую бровь.

— Я что, похож на человека, который регулярно испытывает неловкость?! — яростно прошипел Малфой, испепеляя ее взглядом. — Я думал, у нас неплохо получается работать над заклинанием, но ты решила поставить свои эмоции выше дела. Не ожидал от тебя, Грейнджер.

Гермиона закусила губу. Она чувствовала себя уязвленной: да как он смеет ее, самого усердного своего журналиста, обвинять в непрофессионализме?!

— Ты предлагаешь нам стать напарниками? Или, может быть, друзьями? — она с недоверием покосилась на него, проверяя, в своем ли он уме. Малфой выглядел как обычно: светлые, почти белые волосы аккуратно уложены, идеально выглаженный темно-серый костюм, ироничное выражение лица. Только в его серых глазах можно было уловить оттенок напряженности, как будто он находился в середине игры в шахматы и тщательно обдумывал свой следующий ход.

— Ну, Грейнджер, ты же у нас в состоянии дружить только с героями войны, к коим я не принадлежу, — ядовито протянул Малфой, постепенно успокаиваясь. Зато начала заводиться Гермиона. Она выпалила:

— Вовсе нет! Я могу быть другом всем достойным людям!

— А я, конечно, принадлежу к недостойным?

— Я этого не говорила!

— То есть мы можем стать друзьями?

Гермиона резко остановилась. Она не ослышалась? Драко Малфой предлагает ей дружбу?

— Наверное, — неуверенно протянула она в ответ. — Почему бы и нет…

Драко, казалось, тоже внезапно осознал необычность и даже абсурдность ситуации, потому что он недоуменно тряхнул головой и вздохнул.

— В общем, я хочу, чтобы мы могли хотя бы нормально общаться по деловым вопросам — это необходимый минимум. Друзьями нам бы тоже желательно стать, потому что так будет гораздо проще притворяться, не так ли?

Гермиона через силу кивнула.

— Отлично, я надеюсь, мы раз и навсегда все выяснили, Гермиона, — он многозначительно посмотрел на нее. Она нехотя кивнула еще раз. Конечно, он был прав — партнерские или дружеские отношения в их положении были бы гораздо удобнее вражды. Однако слишком уж гладко и складно все прошло. Гермионе и так было трудно принять мысль о том, что она целовалась со своим недругом, Драко Малфоем. Думать об этом, как о поцелуе со своим приятелем, было, пожалуй, выше ее сил.

— Выше нос, Грейнджер, тебе нужно научиться скрывать свои эмоции, — Малфой, вернувшийся в хорошее расположение духа, озорно улыбнулся. — Обещаю, я буду хорошим другом и обязательно превзойду Поттера и Уизли.

Гермиона хмыкнула — уж это соперничество не прекратится никогда.

— Ладно, будем друзьями, — медленно сказала она, внимательно глядя на него и изучая его реакцию.

— Отлично, тогда у меня есть прекрасная идея, как отомстить Скитер, а заодно поставить на место «Пророк». Мне кажется, они перешли все границы.

Это была чистая правда — Рита Скитер написала в общей сложности четыре статьи и две заметки за прошедшую дюжину дней. Все они призывали читателей искать в отношениях Драко и Гермионы двойное дно и скрытую выгоду. Справедливости ради, и то, и другое действительно имело место, но большая часть нападок неугомонной любительницы оранжевых боа была абсурдной.

Именно поэтому Гермиона заинтересованно склонила голову набок, показывая, что внимательно слушает.

— Мы должны ее подставить, — радостно сообщил Драко.

* * *

Гермиона аппарировала домой. Из гостевой спальни высунулась рыжая голова Джинни.

— Гермиона! Как прошел твой день?

— Я подружилась с Драко Малфоем, и мы собираемся заставить Скитер съесть все ее невыносимо яркие мантии, а потом подавиться ими.

Джинни поперхнулась воздухом и заинтересованно протянула:

— Ты же понимаешь, что мне жизненно необходимы подробности, подруга?

Гермиона согласно кивнула и двинулась в сторону кухни, чтобы подкрепиться — день выдался насыщенным. Джинни тем временем забралась на один из табуретов и, подперев голову ладонями, вперила в подругу требовательный взгляд.

— В общем, мы сегодня создали фальшивое заключение о моей беременности и подбросили его Скитер.

— Что?! Ты серьезно?!

— Абсолютно. Она нам еще и заплатила за эту информацию, — Гермиона хихикнула. Кажется, у нее было просто отличное настроение.

— Гермиона, расскажи все с самого начала, — в голосе Джинни отчетливо проскользнули грозные нотки Молли Уизли. — И начни, пожалуй, со своей неожиданной дружбы с Малфоем.

— В общем, как ты знаешь, я старалась избегать его всю прошедшую неделю по некоторым причинам, — Джинни кашлянула, пытаясь сдержать смех. Гермиона почувствовала, как краснеет уже в который раз за день, но все же продолжила: — А сегодня он ввалился ко мне в офис и заявил, что хочет со мной дружить.

— Что, прямо пришел и сказал: «Гермиона, давай дружить»? — недоверие в голосе Джинни было фактически осязаемым.

— Примерно так. Он мотивировал это тем, что так нам будет гораздо удобнее притворяться. Я не думаю, что мы с ним сразу же стали лучшими друзьями, конечно же, нет. Но это какое-никакое продвижение с уровня старой школьной вражды.

— Гермиона, — Джинни немного помедлила, формулируя, — ты уверена, что здесь нет подвоха? Я имею в виду, он, конечно, изменился, но он сражался против нас в той войне. И он ненавидит таких, как ты. С чего бы ему протягивать тебе трубку мира?

Гермиона немного помрачнела и сказала:

— Я думала об этом. Но я не могу придумать, зачем ему это может быть нужно. Я знаю, он хочет, чтобы «Мозаика» победила «Пророк», и это не без моей помощи — как в качестве Джокера, так и в качестве его фальшивой невесты. Соответственно, вряд ли ему есть резон как-то вредить мне. Однако, естественно, я буду осторожна.

Джинни кивнула и спросила:

— А что со Скитер?

— А, это совершенно замечательная история. Ты же знаешь, что часть слухов просачивается в газеты через анонимных информаторов? Так вот, мы написали Скитер в редакцию «Пророка» о том, что у нас есть объяснение, почему Малфой и Грейнджер вместе. Якобы мы делаем вид, что влюблены и только начали встречаться, а на самом деле я на третьем месяце беременности. А дальше — ты можешь себе представить, какую историю можно из этого состряпать. Понятно, что Скитер пришла в неописуемый восторг и согласилась на сделку. Мы переслали ей «доказательства», а она нам десять галеонов в качестве благодарности.

— И чего вы этим добьетесь?

— Как — чего? Мы сможем доказать, что она лжет и придумывает весь свой материал. А разоблачит ее, конечно, доблестная «Мозаика». Так мы покажем, что наша газета гораздо правдивее, чем «Пророк».

— И как вы это докажете? Ведь это нужно делать сейчас, а не когда через полгода у тебя не родится никакой ребенок.

— Что-нибудь придумаем, — Гермиона в совершенно несвойственной ей легкомысленной манере махнула рукой. — Как же я все-таки рада, что ты наконец-то ко мне переехала. Жаль, что миссис Уизли не сразу смирилась. Зато сейчас ты много общаешься с Блейзом, — и она хитро посмотрела на Джинни.

Та лишь упрямо тряхнула головой и, вздернув подбородок, произнесла:

— Это вынужденные меры.

Гермиона только хмыкнула.

Полторы недели назад

Джинни предупредила мать, что приведет молодого человека, и сходила в душ. Миссис Уизли была недовольна.

— Джинни, милая, почему же ты раньше не сказала, что у тебя кто-то есть?

— У нас было всего одно свидание, но я безумно хочу вас познакомить, — Джинни едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.

— Ну ладно, — Молли нахмурилась. — Тогда я, пожалуй, пока что-нибудь приготовлю.

И вот Джинни вместе с Блейзом аппарировали ко входу в «Нору» и вошли внутрь. Блейз изумленно оглядывал нагромождения всевозможных вещей по всему дому. Джинни, заметив его недоуменное выражение лица, пихнула его локтем в бок и раздраженно прошептала:

— Поэтому я и хочу переехать!

Блейз лишь неопределенно пожал плечами. Навстречу вышла миссис Уизли и с улыбкой поприветствовала молодых людей.

— Блейз, дорогой, я очень рада тебя видеть. Джинни много о тебе рассказывала.

— Правда? — от Забини исходили волны обаяния. Еще чуть-чуть, и он бы превратился в Патронуса.

Щеки Джинни залила краска. Ну что за идиотская ситуация: она не может поправить мать, потому что ее фраза была лишь данью вежливости, и не может заткнуть несносного Блейза, потому что она в него якобы влюблена. Поэтому она слегка скривилась, а потом выдавила улыбку и кивнула.

— Конечно, милый, — пропела она, незаметно ущипнув руку Блейза.

Забини слегка побледнел, но его сияющая аура нисколько не изменилась. Миссис Уизли с умилением смотрела на пару. На минуту повисла тишина.

— Пойдемте, дорогие мои, я приготовила чай и тарталетки с ревенем, — спохватилась Молли.

— Ревень? Я обожаю ревень, — восхитился Блейз, а Джинни недоверчиво сощурилась.

Чаепитие прошло гладко. Молли расспрашивала Забини о его работе, увлечениях. Тот, конечно, не преминул воспользоваться возможностью рассказать о своей неземной любви к Джинни, на что та постаралась не реагировать никак. Наконец, они поднялись из-за стола, и Джинни сказала:

— Мам, спасибо большое за угощение. Я хотела бы показать Блейзу свою комнату, ты не против?

Миссис Уизли немного насторожилась, но все же кивнула.

Молодые люди поднялись по скрипучей лестнице и вошли в нужную дверь.

— А у тебя миленько, — вынес вердикт Блейз, оглядывая помещение.

— Спасибо. Часть вещей я уже перенесла, остались книги и квиддичное снаряжение. Нам нужно как-то все это уложить так, чтобы перенести за один раз. На хлопок аппарации мама сразу же обратит внимание, это точно.

— Слушай, Джинни, а ты уверена, что поступаешь правильно? Она же все-таки твоя мать.

— Ты ничего не знаешь, Блейз Забини, поэтому не вздумай осуждать меня. Естественно, как только я перенесу вещи, я вернусь обратно и скажу ей о своем переезде. Видишь ли, моя мама — эмоциональный человек, кроме того, она не хочет отпускать меня. Так что ей будет куда легче принять мое решение, если все уже будет сделано.

— Как скажешь, — он пожал плечами и принялся за работу.

Обычно волшебники использовали уменьшающее заклинание при переездах, поэтому вскоре часть комнаты была забита маленькими, словно игрушечными предметами. Они забросили метлу, форму и защиту для квиддича в сумку, потом туда же полетели книги, пачки пергамента и остальная канцелярия. В конце концов, в комнате остались только пустые шкафы, кровать и чистый письменный стол.

— Готова?

— Вполне.

Раздался хлопок аппарации, и Джинни и Блейз перенеслись в квартиру Гермионы. Оглядев забитую книгами гостиную, Блейз фыркнул.

— Ты что, с Грейнджер будешь жить?

Джинни подняла бровь и насмешливо взглянула на него.

— О боже, ты действительно собираешься жить с Грейнджер, мне стоило догадаться.

Она фыркнула и сказала:

— Что ж, спасибо за помощь, Блейз. Одна бы я вряд ли справилась. Сейчас я, пожалуй, вернусь в «Нору» и поговорю с мамой.

— Как пожелаешь, незабвенная. Удачи тебе.

Еще один хлопок — и Джинни исчезла.

Приблизительно три часа спустя, красная и вымотанная, она снова появилась в гостиной и увидела нечто удивительное. Блейз бегал по квартире с пирожным в руках, а за ним гонялась смеющаяся Гермиона, у которой он, очевидно, его и украл.

— А вы неплохо ладите, я смотрю, — произнесла Джинни. — Я бы сейчас пошутила, но сил на это нет.

— Как все прошло? — сочувствующе спросила Гермиона.

— Скажем так, меня долго и упорно убеждали в том, что это самая большая ошибка в моей жизни, но, в конце концов, отпустили. Теперь я буду приходить на ужин как минимум два раза в неделю, приезжать на все праздники и обязательно писать обо всем, что со мной происходит.

— А твоего молодого человека на ужинах ждут? — с ухмылкой поинтересовался Блейз.

— Да уж, мама от тебя в восторге. Говорит, что ты, хоть и слизеринец, но такой приятный мальчик, — Джинни скривилась.

— Значит, заметано. Напиши мне, незабвенная, я обязательно приду. Прилечу на крыльях любви!

— Не дождешься!

Гермиона все с возрастающим недоумением следила за разговором. Джинни встречается с Блейзом?

— Мерлин, нет, Гермиона, мы не встречаемся. Нам пришлось так сказать моей маме, чтобы собрать все оставшиеся вещи! — сказала Джинни, словно прочитав мысли подруги.

— Хорошо-хорошо, я ничего такого и не думала, — улыбаясь, заверила ее Гермиона. Она была рада за Джинни. Невооруженным глазом было видно, что Блейз ей не безразличен, хоть она и пытается это скрыть. Гермиона искренне надеялась, что все сложится удачно.