Темные времена (джен)

В тот же момент, как «Y-Wing» вывалился из гиперпространства, Рован понял, что опоздал. Над планетой тенью нависал суперзвездный разрушитель, у его массивного корпуса сновали СИД-истребители, словно кружащие вокруг мертвого тела падальщики. Рован проверил показания радаров, отрегулировал масштаб и различил небольшую группу кораблей, направляющуюся к поверхности Хораарна.

Он нахмурился. Их было слишком мало для вторжения. И слишком много для эскорта. Что же тут происходило?

Вейдер собирается вернуть своего сына.

Он проигнорировал данный внутренним голосом саркастичный ответ.

Как Вейдер собирался вернуть сына? Вторгнувшись на Хораарн? А если вторжения не планировалось, если он не собирался захватывать планету так же безжалостно, как остальные, зачем тут транспортники? С чего бы Вейдеру не отправиться с меньшим эскортом?

Другое объяснение было. И именно этого Рован боялся с самого начала: Вейдер заключил какую-то сделку, чтобы заполучить Скайуокера.

Что он со своей стороны мог предложить? Деньги? Хораарн был богатой планетой с крепкой экономикой.

Влияние? У хораарнцев не было желания наращивать его еще больше. Они были независимы как от Империи, так и от Альянса. Сами были себе хозяевами и не собирались преклоняться перед Палпатином.

Может, в этом и было дело. Если Скайуокера передадут Вейдеру, вторжения на планету не будет, и Хораарн не войдет в растущее число имперских миров, которыми заправляют жестокие моффы.

Такое предположение напрашивалось, но было простоватым.

Однако… существовала и другая вероятность. Касреан и Хораарн имели общее происхождение и, более того, были близкими союзниками, их отношения скрепляли надежные договоры, заключенные еще во времена, когда не было ни Империи, ни Республики. Если кто-то атаковал одну планету, то, считай, атаковал обе. Это не единожды приводило к войне с окружающими системами.

Касреан охотно присоединился к Империи; милитаристская демонстрация силы, строгие правила и контроль масс пришлись по душе правительству планеты. Палпатин, знавший, как ценны природные ресурсы Касреана, принял их в состав Империи с радостью. Металлическая руда и минералы — идеальное сырье для производства военной техники. Добыча велась два десятилетия вплоть до сегодняшнего дня, пока планета не оказалась на последнем издыхании и народ не стал покидать ее, нуждаясь в новом доме.

Хораарн после падения Республики остался независим и прикладывал много усилий для подержания этого статуса, ведя дела и с Империей, и с Альянсом. Однако политические настроения его правительства, казалось, склонялись в сторону Альянса, к демократии.

Хотя политические взгляды лидеров этих двух планет были диаметрально противоположны, на Хораарне охотно принимали поток бездомных с Касреана, правительство усердно работало над интеграцией миллионов беженцев в свое общество, культуру и экономику.

Рован прижал кончики пальцев ко лбу. В ушах гулко отдавалось биение пульса, нос так и оставался припухшим и побаливал от удара Соло, под глазом темнел синяк. Он устал и замотался.

Надо было сработать быстро, пройти мимо суперзвездного разрушителя и приземлиться на планету. Надо было выяснить, как именно Вейдер собирался все разыграть.

Хораарн был союзником Касреана.

Касреан был частью Империи.

Они были союзниками, у них были общие соглашения и… Паззл сложился, от внезапного понимания по спине побежал холодок. Он сообразил, что планировал сделать Вейдер.

— Дерьмо!

Дроид серии R2, расположенный сзади, защебетал что-то в ответ. Рован пропустил это мимо ушей: он сближался с имперским судном, в крови разливался адреналин, голова раскалывалась. А затем… Внезапно перед носом его корабля просвистел предупредительный выстрел лазерной пушки, зашумел комм:

— Повстанческий истребитель, отключите двигатели и приготовьтесь к захвату тяговым лучом для доставки на борт. Будете сопротивляться — последует огонь на поражение.

Рован не мог позволить, чтобы его остановили. Не мог позволить себе этой задержки, хотя знал, что разобраться с ситуацией придется. Он нажал кнопку комм-связи.

— «Экзекутор», говорит майор Эрвин Рован, личный номер 3356999092. Я выполняю секретную миссию, меня не следует задерживать или перехватывать. Повторяю… — проговаривая все заново, он видел, как из ангаров вылетают СИД-истребители и, формируя строй эскадрильи, направляются в его сторону.

Несколько секунд в эфире стояла тишина — его данные проверяли. Ответ был ожидаемым:

— Майор Рован, в настоящее время действует ордер на ваш арест. Вам приказано отключить двигатели и приготовиться к доставке на борт. Повторяю, открытие огня на поражение санкционировано.

— Лорд Вейдер не посвящен в детали моей миссии. Авторизационный код: аурек-аурек-3-3-4-0-дорн.

Проходили секунды, код тоже проверялся, и когда уже Рован подумал, что это не сработает, то увидел, как приближавшиеся СИДы разворачиваются и устремляются обратно к звездному разрушителю. Испытываемое нервное напряжение было столь концентрированным, что его почти что можно было трогать руками. Комм щелкнул, ожив снова:

— Приносим извинения, майор Рован. Следует ли сообщить лорду Вейдеру, чтобы он ожидал вас?

Его бы арестовали на месте, если бы Вейдер узнал, что он идет на посадку.

— Не нужно. Как я уже сказал, лорд Вейдер не посвящен в детали моей миссии. Наш с вами разговор и присутствие моего судна не должны быть отражены в записях. Данного разговора никогда не было, и меня здесь — тоже. Вам ясно?

— Предельно ясно, майор.

— С кем я разговариваю?

— Я Пиетт, сэр. Капитан Пиетт.

— Благодарю за содействие, капитан. Будьте так добры, свяжитесь от моего лица с центром управления полетами Хораарна и запросите спидер к моему прибытию.

— Конечно, сэр, — на время исполнения его приказа повисла долгая пауза. — Майор, курс подхода: креш-1-аурек. Посадочная платформа 3-3-5, ожидайте встречные порывы ветра и густой снегопад.

— Спасибо.

Он отключил комм и ввел сообщенный ему вектор в систему автопилота. «Y-Wing» нырнул вниз, рассекая атмосферу, дрожа в зонах турбулентности, воздух вокруг кабины плавился. А потом он оказался в темных клубящихся облаках среди хлопьев снега настолько плотного, что не было видно ничего вокруг. Лишь показания датчиков говорили о том, что «Y-Wing» заходит на территорию столицы Хораарна.

Рован, чтобы приземление было выполнено безопасно, стиснув зубы, передал все управление дроиду-астромеху: в этом деле он не доверял ни собственным навыкам пилотирования, ни потрепанному истребителю повстанцев.

Посадка оказалась мягче, чем он ожидал. Рован открыл кабину и вылез под снегопад. Он спрыгнул вниз, откинул люк в фюзеляже, открывая углубление для хранения вещей, и вытащил оттуда рюкзак. Быстро стянул с себя летный комбинезон, запихал в открытую камеру. Одернул китель, разгладил униформу, что была на нем под одежкой повстанцев, надел фуражку и обернулся на звук подъезжающей машины.

Рован был не слишком удивлен, обнаружив, что его ожидает имперский военный транспорт и что из него высыпает отряд штурмовиков и направляется прямо к нему. Он считал возможным такой исход.

— Майор Рован, сэр, вы пройдете с нами, — тон лидера штурмовиков и тяжелая пушка в его руках не оставляли места для споров.

На нос Ровану опустилась снежинка, его дыхание на холодном воздухе превращалось в облачка пара.

— Я на миссии. Не следует мне препятствовать, сержант.

Штурмовик видел его темную униформу, нашивки знаков различия и занимаемого им ранга.

— Простите, сэр, но лорду Вейдеру требуются ваши услуги.

— Где сейчас лорд Вейдер?

— Направляется к зданию суда, сэр.

— А Скайуокер?

— Уже там.

— Превосходно. Стоит отдать должное лорду Вейдеру, он умеет достигать результата.

Рован шагнул вперед в круг солдат и залез в транспорт. Опустившись на сиденье, он понял — настолько же ясно, как понимали это окружающие его штурмовики — что, несмотря на отсутствие наручников и предупреждения в устной форме, определенно находится под арестом.

Люди Вейдера были исключительно верными. Надо бы как-нибудь перекинуться парой слов с тем капитаном.

* * *

— Ну как оно там?

Текла попробовала развернуться в тесноте водосточной трубы, по которой слезала вниз. Она подняла голову и посмотрела на торчащий сверху обвязанный веревкой дюрасталевый клин, за него она зацепилась. Она была в шахте на глубине нескольких метров, висела веревке, тянущейся из брюха «Тысячелетнего Сокола».

— Темно, холодно и сыро!

Текла чувствовала, как через старый летный комбинезон Скайуокера, натянутый поверх штатских вещей, в которые она переоделась, просачивается холод. Идея была в том, чтобы располагать хоть каким-то слоем защиты от находящихся в канализации отходов и грязи, чтобы от нее не слишком сильно несло, когда она вылезет обратно на поверхность, но у Теклы было такое чувство, что не особо-то это поможет. Плюс, оранжевый цвет комбинезона буквально кричал любому, кто мог ее увидеть, что она — из повстанцев.

Хан ухмыльнулся: да уж, Текла точно была дерзкой! Люку она понравится, а может, уже нравилась, но для того, чтобы предпринять какие-то шаги, он или слишком робел, или на данный момент чересчур запутался в себе.

— А кроме этого?

— Тесно, — Текла сжала зубы, изогнулась и сползла вниз еще на несколько сантиметров. Наверное, веревка была и не нужна, она могла справиться без нее — просто медленно сползла бы и все. Но веревка предназначалась не для спуска, а чтобы поднять потом Теклу наверх, если понадобится. Однако если их план увенчается успехом, ей надо будет найти другой путь к посадочной платформе, чтобы побег удался. Потому что Люк Скайуокер точно не уместится в эту дыру.

Она проскользила вниз еще на десяток сантиметров и почувствовала, что ноги стали болтаться в пустоте.

— Я на месте! — оборонила Текла, ее тело свободно повисло, покачиваясь. Темно было, хоть глаз выколи, но она ощущала кожей дуновение воздуха, слышала звук журчащей воды.

— Окей, — крикнул Хан, взглянул на Хаслама, и тот передал ему фонарик и спрятанный в кобуру пистолет Теклы. — Лови!

Текла следила за очертаниями падающего на нее фонарика и с легкостью его поймала. Вслед полетели бластер с кобурой. Она включила фонарик, обвела им помещение и ухмыльнулась.

— Все как и передавал дроид! Вижу ответвляющиеся туннели.

— Ладно, — крикнул Хан, — помнишь план?

Текла мрачновато улыбнулась. Едва ли она могла его забыть. Он был чрезвычайно прост. После того, как она получила все запрошенные данные и ее заверили, что дроид лейтенанта-коммандера сделает наблюдение за платформой неэффективным — он вырубил энергию в четверти города под видом сбоя на электростанции из-за шторма — Текла пролезла через трубу ливневого стока и пробралась в туннель канализации, следуя по выделенному R2 маршруту. Тот должен был вывести ее прямо под здание суда. Дальше на пути был защищенный лучевым щитом переход к заброшенной подземке, которую когда-то использовали для доставки пленников в тюрьмы и из них. Оттуда она должна была попасть в само здание. А потом…

— …Ну, знаешь, — сказал кореллианец, — этот: ориентируйся по ходу дела.

Все, что у нее было при себе — надетая одежда, фонарик, бластер и комлинк. Так что это будет несложно.

— Удачи, серж, — крикнул сверху Хаслам. Текла знала, беспокоится он лишь о ее благополучном возвращении. На Скайуокера ему было совершенно насрать.

— Ага, — добавил Соло, — доброй охоты.

* * *

…Не должен быть здесь!

Люк втянул слюну в полость рта и провел языком по пересохшим губам, пытаясь как-то смочить их. Он отрывисто сглотнул и постарался сдержать тошноту из-за подкатившего к горлу кома. Волнение наполняло, приносило беспокойство, вызывало желание куда-то идти, все чувства буквально кричали ему…

Не должен быть здесь!

…что-то делать.

Чтобы избежать того, что грядет.

Но он не мог двинуться, ему не дозволялось сходить с этого места. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расшатанные нервы, Люк позволил взгляду блуждать по залу.

Тот был круглым и просторным. В задней части к потолку вздымалась трехъярусная зрительская галерея с сотнями мест. Внизу их было еще больше. Позади него самого была отгороженная секция, как предположил Люк, для присяжных, адвокатов и других членов судебной системы. Перед ним возвышался помост с семью крупными черными креслами с высокими спинками, стоящими за столом для судей, отделанным мраморными панелями грифельно-серого цвета. На срединной секции были выгравированы ауребешские символы «Дорн», «Вев» и «Джент», и Люк ненадолго задался вопросом, что означали эти буквы у народа Хораарна.

На стене за помостом висел флаг Хораарна: тяжелая ярко-зеленая ткань с теми же символами, вышитыми золотом. Сводчатый транспаристиловый потолок вздымался в вышине. В летние месяцы проникающий в него естественный свет заливал зал, сейчас же окно покрывал толстый слой нападавшего снега, и зал суда освещался искусственно с помощью люстр, свисающих с витых тонких дюрасталевых цепей, переплетающихся и пересекающих обширное пространство.

Люк стоял в центре, на маленькой квадратной платформе, руки были надежно скованы наручниками и зафиксированы за спиной, на лодыжки надеты ограничители, на талию — толстый пояс, к которому все крепилось. Прямо над ним висела лампа, ярко освещающая его, исходящее от нее тепло уже прогрело воздух вокруг, Люк знал, с течением времени жар станет неприятным, невыносимым, в этом-то и был смысл.

Он сглотнул снова, внутри бурлила тревога и страх. Не только из-за нахождения в этом месте и волнения в преддверии слушания. Из-за чего-то иного, чего-то, что он не мог точно распознать.

Не должен быть здесь…

Он переступил с ноги на ногу и поморщился: по мышцам нижней части спины прошел спазм. В ожидании, пока зал суда заполнится и начнется процесс, он простоял уже почти целый час. Одетые в черное люди из службы безопасности Хораарна привезли его первым и вежливо подвели к этому месту, где он, как ему сказали, должен будет находиться все время, пока идет слушание.

Как только он оказался где нужно, солдаты или полицейские — он не знал точно — заняли позиции у него за спиной; и так вот они стояли и ждали в тишине. Люк вдохнул и посмотрел в потолок, просто желая, чтобы этот день уже скорее кончился и остался позади. Если все пройдет хорошо, они с Леей смогут вернуться к остальным на «Сокол» и в конце концов отправиться обратно на базу.

Обратно на…

Трибунал.

Закрыв глаза, Люк опустил голову и снова переступил с ноги на ногу, пытаясь найти позу, в которой было бы легче стоять, но сковывающие лодыжки ограничители не позволяли расставить ноги пошире, и он был вынужден стоять так, как от него и хотели. Опять же, Люк был уверен, что это сделано намеренно.

Трибунал.

Он знал, наказание будет не самым суровым; Лея уже рассказала, что в случае, если его признают виновным, Альянс не станет устраивать расстрел.

Это было… хорошо.

По пути к Хораарну она объяснила, что все смягчающие обстоятельства будут приняты во внимание и суд будет еще более снисходителен, если Люк признает вину. Это возмутило Хана, и, пока шел спор, Люк сполз по спинке диванчика; где-то на фоне Лея с Ханом что-то кричали друг другу, но он не вслушивался в слова.

Он был виновен.

Он ударил Рована. Достал оружие. И не сожалел. Он вообще не чувствовал вины из-за этого.

Он открыл глаза, прекращая думать о Роване и той камере на Эскаале, пока они совсем уж не заполонили голову воспоминаниями и образами, которые лучше было оставить в забвении.

«Мы с тобой еще успеем наговориться, юноша».

Он помотал головой, раздраженный тем, что слова Вейдера все-таки всплыли в голове. Раздраженный тем, что позволял своим мыслям возвращаться к событиям прошлого. Он должен был сконцентрироваться на сегодняшнем дне, на том, что скажет, как объяснит свои действия.

Как вы объясните, почему убили больше двадцати тысяч человек? Как объясните, что там была маленькая девочка с обожженной кожей и в обугленной одежде, плавающая в пространстве космоса из-за того, что он подчинился приказу, хотя знал: цель совершенно не представляла угрозы?

Дверь сбоку распахнулась, заставляя его вздрогнуть и вырывая из размышлений. Люк сделал вдох, пытаясь успокоиться, но в животе все переворачивалось от волнения, вспыхнувшего с новой силой, когда в зал начали проходить люди. Сперва члены службы безопасности — солдаты в шлемах с тяжелыми бластерами, занявшие позиции у каждого входа в зал, потом начали заполняться зрительские галереи, и по помещению побежал шум голосов, становящийся громче с каждой минутой.

По мере того, как зал наполнялся, как горела лампа над ним, температура поднималась. Люк начал потеть, он чувствовал, как на лбу выступили мелкие капельки пота, как высокий воротник одолженного ему мундира сдавливал горло. Дыхание участилось, когда вошли и заняли свои места судебные служащие в мантиях. Он огляделся, выискивая Лею, отчаянно желая увидеть хоть одного друга в огромной толпе незнакомцев, которые смотрели на него со смесью неприязни и любопытства, но не увидел, не смог найти ее.

Убирайся отсюда!

— Черт, — он тихо выругался, сражаясь с инстинктом сбежать, он знал, что в наручниках и со скованными лодыжками далеко не уйдет.

— Сэр, — на плечо легла рука, к нему склонился один из охранников, — ругательства в суде не приветствуются.

— Простите… — пробормотал Люк, испытавший странную благодарность и облегчение даже от краткого общения с кем-то после столь долгого стояния в тишине.

— И говорите только когда к вам обращаются, — посоветовали ему.

Люк обернулся и кивнул.

— Да, конечно, спасибо.

Звуки становились громче, разговоры продолжались, все больше людей влилось в здание суда. Вокруг были слышны приветствия друзей, коллег, знакомых, и монотонный шум толпы возрастал. Казалось, он, Люк — единственный, кому не с кем поговорить и кто стоял один в изоляции от растущей толпы.

Не должен быть здесь…

Он снова переступил с ноги на ногу, чувство дискомфорта усиливалось, от длительного нахождения в стоячем положении сводило спину, заживающий порез на щеке жгло от невозможности его почесать. За прошедшие недели состояние спины значительно улучшилось, настолько, что он смог летать и практиковаться со световым мечом, но у Люка было такое чувство, что поддерживать весь день одно положение — это слишком.

Боковым зрением он уловил какую-то вспышку и яркое поблескивание и развернулся посмотреть, что это. Сердце, как и горло, сжалось, когда он увидел летающую вокруг и ловящую его в объектив голо-камеру. Он огляделся и увидел еще несколько плавающих по залу камер. Все это снималось…

Убирайся! Сейчас же!

Он уронил голову, борясь с противоречивыми чувствами, стараясь взять себя в руки, оставаться спокойным, пережить этот день. Сердце стучало в груди, стесняя дыхание, из-за паники все мысли обратились в белый шум. Люк сглотнул и сделал глубокий вдох. В голове ощущалась какая-то легкость, и он боялся, что вот-вот упадет в обморок.

— Мне нужно поговорить с лейтенантом-коммандером Скайуокером!

Знакомый возмущенный голос прорвался сквозь дымку растущего смятения и страха, угрожающего поглотить его, и Люк обернулся, обрадованный приходу Леи. От одного лишь знания, что она здесь, паника стала утихать.

— Лея!

Принцесса стояла позади, совсем близко, отделенная от него барьером и рядом охранников. Она повернула голову, поймала его взгляд, коротко, но ободряюще улыбнулась, беззвучно произнесла: «Не волнуйся», — и вернулась к спору с судебным чиновником.

— Первый министр заверил меня, что я смогу поговорить с Люком перед слушанием, — заявила она низенькому мужчине, ее рука бессознательно потянулась вверх и коснулась массивной резной заколки, удерживающей ее сложную прическу.

— Простите, ваше высочество, но сейчас это невозможно, — мужчина выпрямился, даже так оказываясь на целый дюйм ниже Леи. Люк усмехнулся, он впервые видел, чтобы принцесса пыталась воспользоваться преимуществом в росте. — Слушание начнется через пару минут, коллегия судей… то есть, почетные члены комитета уже здесь и…

Лея крутила головой, оглядывая зал.

— Где первый министр? Он не будет присутствовать?

— Нет, ваше высочество, у первого министра есть другие дела, которые требуют его…

— Всем встать!

Прогремел усиленный акустической системой голос, и толпа, словно единый организм, поднялась на ноги, голо-камеры прекратили носиться туда-сюда и обратились к помосту в передней части зала; вошли семь человек в длинных темных одеяниях, друг за другом прошли к семи креслам и сели.

— Я с вами еще не закончила, — зашипела на чиновника Лея перед тем, как вернуться на свое место.

— Садитесь.

Все как один подчинились, тишину нарушал лишь шорох одежд и редкие покашливания, пока люди занимали свои места.

Люк единственный остался стоять.

Мужчина в центральном кресле прочистил горло, кратко глянул на Люка и заговорил; его голос разносился по залу, голо-камеры, парящие в стратегически важных точках помещения, покрывали все ракурсы и улавливали каждый звук.

— Позвольте представиться: я председатель Гра-вел. Рядом со мной министр торговли и промышленности Хартен и делегаты: Эва-ан, Фир, Ньюккан, Слеран и Тренья. Это слушание правительственного комитета по вопросу расследования инцидента у Касреана, в котором лишились жизни 20452 гражданских лица. Произошло это во время атаки, проведенной организацией, известной как «Альянс восстановления республиканского строя». Несмотря на то, что слушание проходит в здании суда, это не судебный процесс. Мы собрались здесь не для того, чтобы выносить приговор или доказывать отсутствие вины. Мы здесь для установления фактов об атаке. Что привело к ней? Какую роль в атаке играли отдельные лица и можно ли было сделать что-то, чтобы предотвратить ее? Мы намерены рассмотреть эти вопросы. Членам правления поручено решить, должны ли мы отозвать свою поддержку и поставки вышеназванной организации.

— Отозвать! — закричал кто-то со зрительской галереи, а потом и другие принялись озлобленно повторять это требование.

Люк опустил голову и закрыл глаза, одиночный выкрик подхватило множество голосов, и они слились в хор:

— Отозвать!

Все это — его вина.

Не должен быть здесь!

Председатель поднялся и вскинул руку, чтобы утихомирить толпу. Он оставался безмолвен, один за другим выкрики наконец затихли. Гра-вел сел обратно, и только тогда установилась полная тишина.

— Представители Альянса, которые будут давать показания: принцесса Лея Органа, — заговорил он с того места, на котором был вынужден прерваться, — и лейтенант-коммандер Люк Скайуокер.

— Осудить его!

— Смерть!

— Смерть ему!

Новый хор голосов; голосов, требующих его казни.

— Смерть.

Люк поднял голову, хотелось обернуться к Лее, но он не стал. Он устремил взгляд вперед, уставившись на флаг Хораарна, сжал челюсти, не обращая внимания на парящие неподалеку голо-камеры, что записывали каждое его движение, каждый жест и транслировали на всю планету, солнечную систему, на целую галактику.

Гра-вел снова встал, призывая всех к тишине:

— Уважаемые сограждане…

Он попробовал снова.

— Уважаемые сограждане… — шум начал стихать, и он продолжил: — Уважаемые сограждане, я прошу вас проявить к этому слушанию должное уважение. В ином случае у меня не останется другого выхода, кроме как очистить галереи для публики. Мы стремимся к тому, чтобы все аспекты слушания были открыты для общественности и ничто не осталось в тайне. Альянс согласился на эти условия, заверив нас, что им нечего скрывать.

Он посмотрел на Люка с возвышения.

— Лейтенант-коммандер отказался от дипломатического статуса и согласился вверить себя нашим властям. Он не находится под арестом по закону Хораарна, и, таким образом, он здесь лишь для того, чтобы дать показания в отношении совершенной Альянсом атаки. Не для того, чтобы заявлять о какой-либо вине или доказывать свою невиновность. А мы здесь не для того, чтобы выносить приговор. Я не судья.

Люк застыл от удивления, мышцы спины напряглись, от слов председателя его омыла волна страха. Что? Заявлять о вине? Доказывать невиновность?

Что это значило? Выходит, они думали, что он виновен в атаке?

Ты виновен…

— Лейтенант-коммандер стоит здесь, на трибуне для осужденных, только из уважения к нашим законам, ничего более.

Осужденных?

Что? Что это значило?

По толпе пробежала волна шепота, Люк не понял, хорошо это было или плохо, но напряжение в зале суда, кажется, спало, и он вздохнул с облегчением. Он обернулся к Лее и заметил, как она сдвинула брови и прищурилась после слов председателя. Их глаза встретились, и она кивнула, выговаривая одними губами: «Все нормально».

— Кто выступает делегатом от Касреана? — взгляд председателя Гра-вела был направлен в сторону пустующей части зала суда, ни одно из ряда стоящих за столом кресел не было занято.

Снова Люк увидел, как принцесса нахмурилась, но очень мимолетно, и вот уже на ее лице опять спокойное и незаинтересованное выражение. Однако он знал, что Лея — превосходный политик и легко может скрыть истинные чувства. Упоминаний о том, что прибудет делегация от Касреана, не было, но Люк считал логичным, что они приглашены для того, чтобы представить свою точку зрения на произошедшее.

Он лишь надеялся, что таким приглашением не располагала Империя.

Не должен быть здесь!

Повисла тишина, а потом один из делегатов склонился ближе и что-то зашептал Гра-велу, тот кивнул и снова обратил внимание на собравшихся в зале суда.

— Делегация от Касреана прибудет для предоставления своих показаний чуть позже, — провозгласил он.

Повисла небольшая пауза, когда председатель взял датапад, сверяясь с информацией, что была на экране.

— Хорошо, вызываем первого свидетеля. Прошу принцессу Лею Органу пройти вперед и занять свидетельскую трибуну.

Люк услышал, как Лея встала, прислушался к ее шагам, когда она проходила мимо, и наблюдал, как она всходит на находящуюся на возвышении платформу справа от него. Он был рад, что сейчас может ее видеть, и чувствовал себя спокойнее в ее присутствии, а она подобрала сзади подол платья и присела на приготовленный для нее стул. На маленький столик рядом поставили стакан воды.

Нужно уходить.

Люк сглотнул, нервно облизал губы и чуть поменял позу. А Лея уже обращалась к членам коллегии комитета:

— Почтенные члены собрания, — ее голос звучал твердо, уверенно и не оставлял места для сомнений в том, что она невиновна, — мы с лейтенантом-коммандером хотели бы поблагодарить вас за гостеприимство и за возможность дать показания перед комитетом и людьми Хораарна, Касреана и остальной Галактики. — Несколько членов комитета, сидящих на возвышении, кивнули в знак признательности. — Однако есть некоторые… аспекты слушания, по поводу которых я бы хотела вынести официальный протест. Я надеялась, что мы сможем разобраться с этим прежде, чем перейдем к дальнейшим вопросам.

Председатель стал совещаться с остальными членами комитета, до Люка донесся разгоряченный шепот, правда, разобрать какие-то слова он не смог. Затем — несколько кивков, и соглашение было достигнуто.

Гра-вел кивнул Лее.

— Продолжайте, ваше высочество… но, пожалуйста, постарайтесь быть краткой, у нас впереди долгий день.

— Благодарю, господин председатель, — Лея сделала паузу и посмотрела на Люка. — Первая претензия касается того, каким образом обращаются с лейтенантом-коммандером. Он не был осужден ни за одно преступление, и все же на него надели наручники и заставляют простоять весь день. При всем уважении я прошу, чтобы ограничители были сняты и ему позволили сесть рядом со мной за столом для делегатов.

Люк подавил готовые показаться на лице улыбку и облегчение от того, что Лея сражается, отстаивая его права.

Еще одно совещание комитета, быстрые злые шепотки, кивки некоторых членов, кто-то наоборот категорично замотал головой.

— Разрешаю снятие наручников, — уступил Гра-вел. — Но он останется там, где стоит, как сказал сам, из уважения к нашим законам.

Стража Люка приблизилась, расстегнула пояс и сняла ограничители с лодыжек и запястий. Даже такой небольшой шаг навстречу со стороны Хораарна был приятен, а Лея попыталась снова:

— Я благодарю комитет, однако несколько недель назад лейтенант-коммандер получил травму спины, и маловероятно, что он физически сможет простоять до конца слушания. Я уверена, члены коллегии не пожелают видеть, как гость падает с ног во время дачи показаний.

Еще уступки со стороны хораарнцев:

— Хорошо, пусть ему принесут стул. Однако Скайуокер останется на трибуне для осужденных.

Осужденных? Почему он продолжал повторять это?

— Благодарю, председатель, вы очень добры, — с кивком признала Лея.

Люк бросил на нее полный благодарности взгляд, потирая покрасневшую кожу на запястьях, и сел на поставленный позади него стул. Он был рад оказаться в сидячем положении, и от того, что хораарнцы уступили Альянсу по этим пунктам, стало легче. Но…

Надо шевелиться… Надо уходить… сейчас!

…все это не заглушило стремления оказаться где угодно, только не здесь, схватить Лею за руку и уйти.

Бежать.

Просто уйти, вернуться к Хану и убраться из этого места до того, как…

…До чего?

До того, как что-нибудь случится, до того, как это чувство еще больше окрепнет; до того, как случится что-то, что должно произойти.

Люк потер глаза и заметил, что руки дрожат. Он упер ладони в колени, надеясь, что никто не заметил, как сильно он взволнован и нервничает.

Лея дождалась, пока Люк сядет, и заговорила снова:

— Вторая претензия касается открытой трансляции…

* * *

— …этого слушания. Я здесь для того, чтобы предоставить данные об атаке Альянса на имперскую космическую станцию, в этих данных может содержаться информация с грифом секретности, которая не должна стать достоянием общественности, так как это может подвергнуть угрозе членов Альянса и его военные операции. Меня не спрашивали о допустимости трансляции, кроме того, я не получала от должностных лиц Хораарна извещения о ее проведении.

Хан, смотрящий на голограмму Леи, слова которой передавались по голонету, наклонился поближе, поставив локти на колени и пристроив голову в ладонях.

— Покажи им, милая.

Он ненавидел все это. Ненавидел, что застрял на своем корабле и сидел сложа руки, пока из Леи и Люка буквально выжимали все соки. В те несколько раз, когда камера фокусировалась на Люке, он, казалось, был взволнован и нервничал...

Ну, а кто бы не нервничал в такой ситуации? Ничего удивительного, Соло.

…менял позу каждые пару минут, смотрел то на потолок, то в пол, выглядел точно как тримир, попавший в свет фар. Парень определенно был не в своей тарелке. Это слушание было миром Леи и совсем не местом для паренька, которого не так давно вытащили с фермы и который за последние пару месяцев пережил достаточно травмирующих событий — и с их последствиями ему приходилось справляться.

— Люди Хораарна ценят гласность и честность, ваше высочество, — ввернул председатель.

— Как и Альянс, председатель Гра-вел, — согласилась Лея. — Однако мы находимся в состоянии войны, а на войне никто не будет без необходимости делиться информацией с врагом. Ни я, ни Люк не станем отвечать на вопросы, которые могут поставить под угрозу наши операции.

Хан заметил, как она посмотрела на Люка, уверенно и пристально, отдавая парню приказ перед всей Галактикой. Он увидел, как Люк кивнул, подтверждая, что понял. Впрочем, подумал Хан, приказ был бессмысленным: малыш ни за что не скажет ничего из того, что подвергнет Альянс опасности.

Комитет снова посовещался, и затем:

— Я согласен с этим, ваше высочество, мы постараемся не спрашивать ничего подобного. И, возможно, десятиминутная задержка в вещании даст время вырезать что-то, что мы упустим?

Лея кивнула.

— Вы очень добры, председатель Гра-вел.

— Что происходит? — заходя в пассажирский отсек к Хану, спросил Хаслам и плюхнулся на диванчик за доской для дежарика. Он точно так же изнемогал от скуки и напряжения, как и Соло, и волновался за своего сержанта.

— Слушание только началось, — сказал Хан. — Есть какие-то новости от Теклы?

— Жаловалась на вонь и холод, но она продвигается к цели. Правда, пока она доберется, может пройти еще несколько часов.

Хан кивнул, слушая ответ солдата вполуха, частично он продолжал прислушиваться к голонет-трансляции, протесты Леи кончились, и начался допрос.

— А Чуи? — спросил Соло.

— На корме, — Хаслам ткнул за спину большим пальцем. — Кажется, хотел проверить тыловые щиты на случай, если нам надо будет быстро сваливать.

Хан обернулся, здоровяк-солдат предстал перед ним в новом свете.

— Ты понимаешь шириивук?

Хаслам кивнул.

— Ага, немного. Мои родичи в доимперские времена торговали с вуки. Я подрастерял навыки, но большую часть того, что он говорит, понимаю.

Голограмма слушания начала подергиваться, звук пропадал и возвращался, создавая эффект заикания, а потом трансляция остановилась; мужчины подняли глаза на замершую картинку. Лея на изображении застыла с открытым ртом посреди фразы. Чей-то голос, наложенный поверх, объявил:

— Пожалуйста, ожидайте возобновления трансляции.

— А вот и подаренная Лее отсрочка из десяти минут, — пояснил солдату Хан. — Чтобы можно было вырезать какую-нибудь критически важную информацию.

Хаслам кивнул.

— Так-так, зовешь принцессу по имени, значит? — губы солдата расползлись в ухмылке.

— Только когда ее нет рядом, — быстро отозвался Хан, скармливая ложь Хасламу.

— Говорят, они со Скайуокером близки.

Хан почувствовал укол ревности, но спокойно подумал: парень был близок с принцессой… но не настолько. Что он там говорил всего пару дней назад, проверяя Лею и выясняя, какие чувства она испытывает к общему другу…

— Мне Люк тоже как брат.

Лея тогда ничего не ответила, только улыбнулась. На самом деле с битвы при Явине не было ни намека на то, что между ними есть что-то большее, чем дружба. Тогда еще малыш был очевидно увлечен Леей, и Хан из кожи вон лез, лишь бы подразнить его по этому поводу, подбивая на какие-нибудь соответствующие действия.

Но малыш так ничего и не предпринял… по крайней мере, в отношении Леи.

— Они близки, — сказал он солдату, желая закончить этот разговор. — Но не в том смысле, в каком ты думаешь, — Соло тяжко поднялся с дивана. — Пойду проверю, как Чуи. Позови, когда трансляция снова начнется.

* * *

Ровану вместе с группой штурмовиков пришлось выйти из транспортника; он оказался во внутреннем дворике, запорошенном снегом и окруженном с трех сторон высокими стенами здания. В другой стороне располагались огромные ворота, через которые они сюда въехали. Он узнал тюрьму в одно мгновение. Вокруг него тут же сомкнулся отряд солдат, не давая другого выбора, кроме как следовать куда его хотели направить.

Это тут они держали Скайуокера?

— Сержант, — обратился он к лидеру штурмовиков, — зачем я здесь?

Он знал ответ еще до того, как сержант озвучил его:

— Лорд Вейдер приказал привезти вас сюда, майор.

Так значит, для них он все еще был «майором», на нем еще не было наручников, но это почему-то не приносило облегчения. Рован помассировал переносицу и поморщился, почувствовав укол боли из-за того, что потревожил рану.

— Зачем? — произнес он требовательно.

Если кто-то похитил сына прямо у тебя из-под носа, как ты отреагируешь?

— Простите, сэр, лорд Вейдер не всегда объясняет свои приказы. Я их выполняю и все.

К нему все еще обращались «сэр». Штурмовики никогда бы не посмели разговаривать с офицером более высокого ранга с сарказмом, но это были люди Вейдера из 501-ого, и они были горячо преданны Темному Лорду.

Сомнений не было, данное ему Мон Мотмой задание провалено. Он второпях покинул базу Альянса с единственной мыслью в голове — удержать Скайуокера подальше от отца; он не продумал как следует свой план действий и не рассматривал серьезно тот вариант, что его авторизационный код просто откажутся считать действительным.

Это не имело никакого отношения к его позиции в Альянсе или в Империи.

Это было личное.

Дверь открылась, когда они подошли к зданию, и Рован обнаружил себя следующим по длинному ярко освещенному коридору к турболифтам. Тюремные охранники Хораарна со смесью опасения и любопытства наблюдали за ними со своих постов. Его не оформляли как остальных пленников, его не встречали, не отправили в душ и на медицинский осмотр. Все эти шаги были пропущены — так поступил бы и он сам; в конце концов, его благосостояние не было для них первоочередной заботой.

Они ступили в первый турболифт, и тот на скорости рванул вниз, замедлившись только у нужного этажа. Рован вышел и оказался в до боли знакомой обстановке. Центр с панелью управления системами мониторинга, три берущих начало из атриума и похожих на туннели коридора со стенами, расположенными под углами в форме шестигранника, одетая в черное тюремная стража, стоящая или сидящая на своих постах.

Люди Империи, не Хораарна.

Всего второй раз в жизни Рован замешкался перед входом в тюрьму с наивысшим уровнем охраны.

— Майор Рован, — вперед выступил охранник в шлеме, лейтенант, судя по знакам различия. — Будьте добры, следуйте за мной, сэр.

Рован сделал вдох, задавил желание нервно сглотнуть и кивнул.

— Ведите, лейтенант.

Штурмовики остались позади, их места заняли охранники и проводили Рована по одному из коридоров. Они остановились у двери камеры, совсем ненадолго — молодой лейтенант без заминки снял блокировку, и дверь поднялась, открывшись.

— После вас, сэр, — он отступил в сторону, пропуская Рована вперед.

Первым, что Рован увидел в камере для допросов, был один-единственный стул с жесткой спинкой, находящийся в центре. На нем стояла бутылка воды. Этот вид отбросил его на многие недели в прошлое, в те долгие дни, когда Скайуокера ввели через такую же дверь в точно такую же комнату, где его уже ждал Рован.

Он предположил, что, должно быть, в этом и был смысл.

Дверь за его спиной резко скользнула вниз, закрывшись, запирая его в комнате вместе с двумя охранниками. Он оторвал взгляд от стула и перевел на стоящего за его спинкой мужчину.

— Майор Рован, — радостно поздоровался незнакомец. — Для меня честь встретиться с вами.

— Капитан, — приветствовал его Рован, заметив нашивку, говорящую о ранге мужчины, и не сумев сдержать просочившуюся в интонации подозрительность. — Не представляясь, вы ставите меня в неловкое положение.

Тонкие губы мужчины сложились в улыбку.

— Да, так и есть, — его голос сочился лукавством, и он напомнил Ровану майора Эрина с Эскааля, худого мужчину, слизняка, который, казалось, наслаждался чужой болью. — Я капитан Велаптор, специалист по допросам, как и вы.

— Я заметил, — сухо ответил Рован, желая, чтобы тот уже перешел к делу.

Велаптор усмехнулся:

— Ну конечно заметили, — он взял бутылку с водой, оставленную на стуле, обошел вокруг и сел, изучая человека, стоящего перед ним. После пары минут молчания он сказал: — Вы не в лучшем состоянии, майор.

Ладонь Рована прошлась по подбородку, куда пришелся удар Скайуокера, и носу, саднящему от удара Соло. Он заставил себя улыбнуться, не обращая внимания на то, как от этого стало больно.

— Я нахожу, что наш род занятий не всегда правильно понимают.

Капитан засмеялся.

— И правда!

Еще минута неловкой тишины — мужчины оценивали друг друга.

— Я обстоятельно изучал ваши методы, майор, — сказал ему Велаптор, его слова наполняло искреннее восхищение. — Как известно, вы весьма… жестоки.

— Только при необходимости, — отметил Рован, надеясь, что предупреждение, которое он хотел этим выразить, было понято.

Еще одна улыбка в ответ; предупреждение распознали, но не вняли ему.

— Я не мог не заметить, что некоторые из заключенных особой важности, находящихся под вашей ответственностью, умирали на допросах довольно рано.

— Такое случается, — отмахнулся Рован.

— Да. Да, верно, — Велаптор кивнул, соглашаясь. — Но для вас это стало частым явлением. На Эскаале, на Касреане и на Хастаале… а, Хастааль. Там-то это и началось, не так ли?

— Что началось?

— Намеренное убийство заключенных, конечно же, — бросил Велаптор. — Я уже объяснил, я читал о ваших методах, но также я изучал вас, майор. И мне пришло в голову: может, того, первого, вам пришлось убить, чтобы защитить информацию о ваших операциях сопротивления, которой он обладал?

Во рту у Рована внезапно пересохло, с опозданием он осознал, что происходит и как глупо позволил себя провести. Допрос уже начался.

— Десять лет назад, наверняка вы помните?

Рован подавил рвущийся ответ, отказываясь вестись на эту уловку, отказываясь осознавать, что говорил капитан. Он оставил все это позади, с головой погрузился в работу и организацию сетей сопротивления, которую помогал наладить в этих мирах. С растущим страхом он сглотнул, понимая, что здесь и сейчас не мог контролировать почти ничего.

Признавать это было неприятно, а ведь он знал: у тех, кого приводили к нему, наверняка тоже наступал момент истины, понимания, что их благополучие и сама жизнь находится исключительно в руках другого человека и они ничего не могут с этим поделать.

— Юный повстанец, — продолжил Велаптор, — боец сопротивления был схвачен на Хастаале, и привели его к вам. Я читал, он довольно яростно сопротивлялся. Также я читал, что вам позволили не участвовать в его допросе, и все же вы попросили разрешения остаться. Полагаю, командующий офицер был очень впечатлен вашей верностью долгу и Империи. Он написал, что вы отбросили личные чувства и с энтузиазмом исполнили свои обязанности перед Императором.

— Я — преданный слуга Императора, — подтвердил Рован, зная, что ничего хорошего это ему не принесет.

— Хм-м, — протянул допрашивающий. — Интересно, разделял ли эти чувства твой брат, когда ты избивал его, когда использовал пыточного дроида, когда вырывал крики из его горла.

Жилка на шее Рована забилась. Это было единственным видимым признаком борьбы, происходящей у него внутри.

Сэм знал, во что ввязывается, знал, какими будут последствия, если его поймают, и все равно согласился провезти контрабандой оружие через контрольно-пропускной пункт. Он также попросил…

Нет, Сэм потребовал…

…что в случае, если его арестуют, Эрвин будет там ради него, будет рядом с ним. И если сможет, сделает все сам, ведь только тогда Сэм будет достаточно силен, чтобы переносить боль и процедуру допроса.

Он склонился к пленнику, схватил за темные волосы и дернул голову вверх. Он едва узнал Сэма: все лицо было разбито, покрытая гематомами плоть опухла и кровоточила, кровь стекала у него изо рта и из носа и капала на пол, оставляя темные пятна.

— Я говорил тебе, брат, — он произнес последнее слово с усмешкой, вкладывая столько ненависти и яда, сколько мог. Он слишком остро ощущал направленные на них камеры, знал, что находится под пристальным наблюдением. — Я предупреждал, что не буду сдерживаться.

Сэм сплюнул кровь.

— Я… нико… гда и не… думал… — он тяжело дышал, с шумом втягивая воздух, и плюнул снова, на этот раз в Рована. Смешанная с кровью слюна оказалась на лице его старшего брата.

Рован сделал шаг назад, вытер лицо и широко размахнулся, тяжелый удар пришелся Сэму в лицо. Он без промедления снова схватил Сэма за волосы, склонился к уху брата и отчаянно зашептал:

— Сэм… не надо. Не заставляй меня делать это… Дай мне что-нибудь, что-нибудь незначительное… Контроль ущерба.

— Просто… сделай это… Эрвин.

— Твоему брату было всего… — Велаптор сделал вид, будто припоминает, — девятнадцать лет, разве нет?

Рован промолчал, отказываясь вестись на провокацию.

— Мне интересно, майор… — капитан расслабился и откинулся на спинку стула, внимательно наблюдая за ним. — Скайуокер напомнил тебе брата?

Нет. Скайуокер и близко не был похож на Сэма. Воспоминания о брате никогда не преследовали его, даже когда допрашиваемые были одного возраста с Сэмом или младше. Однако в этом Рован уступил капитану, позволил тому думать, что попал в точку. Это поможет внушить ему ложное чувство уверенности и безопасности и даст Ровану то, на чем можно сфокусироваться, пока его самого будут допрашивать.

Он лишь молился, чтобы мог быть таким же сильным, как Сэм, таким же храбрым. Он не был уверен, были ли глубокие знания того, с чем ему предстоит столкнуться, благословением или проклятием.

Не получив ответа, Велаптор снова ухмыльнулся, понимая, что Рован наконец осознал, что происходит. Он кивнул страже, и с потолка упала дюрасталевая цепь, в задней стене плавно открылась панель, из своего хранилища выплыл круглый черный маленький дроид. Сзади послышался звон наручников, когда охранники придвинулись ближе.

— Майор Рован, — приятным голосом произнес Велаптор. — Думаю, мы оба знаем процедуру и знаем, что я должен сделать.

Рован вдохнул, выпрямил спину и привнес в голос гнев.

— Я на особой миссии. Авторизационный код аурек-аурек-3-3-4-0-дорн. Меня не должны задерживать или арестовывать. Проверьте.

Велаптор вздохнул и покачал головой, изображая опечаленность.

— Боюсь, лорд Вейдер отменил ваши приказы. Его собственные инструкции были весьма точны, так что простите, майор, но сейчас я последую его распоряжениям.

— Вы пожалеете об этом, — глухо предупредил Рован.

Велаптор расслабленно вытянул ноги, перекрестив на уровне лодыжек, его руки покоились у бедер.

— Нет, майор Рован, не пожалею. Вообще-то я думаю, что даже получу от этого удовольствие.

Рован скользнул взглядом по цепи, по ожидающему дроиду, почувствовал нетерпение стоящих за спиной охранников. Он знал, что будет дальше.

— Пожалуйста, майор, снимите униформу.

* * *

Не должен еще быть здесь.

Чувства Люка кричали, что надо вставать, уходить, бежать. С каждой проходящей минутой ощущение возрастало, усиливалось.

Он должен вставать и убираться.

В груди билась паника, она же сдавливала горло. Голова кружилась, Люк чувствовал себя больным.

Но он сидел на месте, слушая, как комитет накидывается на Лею, как ей задают вопрос за вопросом, и она отвечает с высоко поднятой головой, твердым и сильным голосом. Она оспаривала какие-то моменты, разъясняла данные Альянса и то, откуда они взялись, в упор отказалась раскрывать местоположения своих источников, обсуждала детали.

— Нет-нет, — Лея с мрачным выражением качала головой, тон ее был вежливым, но возмущенным, — если вы снова обратитесь к параграфу 103 отчета нашей разведки, — она сделала паузу, давая время членам комитета пролистать текст в датападах, и снова потрогала свою заколку, — вы заметите, что информация, полученная их агентурной сетью, ясно демонстрирует очевидную угрозу безопасности и благополучию миллионов обитателей Галактики. Более того, это подтверждалось…

Одна голо-камера подплыла ближе, Люк вздрогнул от издаваемого репульсором звука и чуть не вскрикнул, когда по лицу прошелся исходящий из камеры мерцающий луч света. В разуме всплыли воспоминания о дроиде с Эскааля; Люку даже стало интересно, как же он выглядит на экранах голонета по всей галактике со своим побитым лицом и нервными дерганьями.

На плече снова оказалась рука одного из охранников и послышался его шепот:

— Сэр, вы в порядке?

Он хотел сказать «нет», хотел сказать, что ему нужно уходить, выбираться из этого зала, из всей этой ситуации.

— Я… питьевая вода оказалась бы кстати, — сказал он, заметив, что Лея быстро глянула на него, ее глаза потемнели от беспокойства. Видела ли она, как он себя чувствовал, могла ли понять, насколько сильно он хотел…

Нуждался в том, чтобы…

…убраться отсюда.

Сколько они уже пробыли здесь? Сколько часов прошло с тех пор, как Лея взошла на помост? Будет ли перерыв, прежде чем вызовут его? Он не знал, сможет ли подняться туда, сможет ли отвечать на новые вопросы. За последние недели их задавали так много…

«К какой эскадрилье ты приписан?»

«Почему не катапультировался?»

«Лейтенант-коммандер, есть ли у вас какие-то основания для обращения к столь неотложной мере, которая дорого нам обойдется?»

«Что вы сказали им, когда тема допроса сменилась и вместо вопросов о Сети стали задавать вопросы об Альянсе?»

«Когда ты узнал о присутствии Вейдера?»

Почему? Где? Что? Кто? Когда?

Вопросы, требующие ответов. Какие-то ответы он знал, какие-то нет. А некоторые вообще не хотел произносить вслух.

— Сэр, — снова раздался тот же голос, и ему в руки вложили прохладный стакан с водой.

Он слабо кивнул, поблагодарил, приложил стакан к губам — для этого пришлось использовать обе руки, чтобы сдержать дрожь и ничего не разлить, — и сделал глоток.

Вода оказалась прохладной, свежей и…

«Пей. Это вода с глюкозой. Тебе она нужна».

…встала поперек горла. Он поперхнулся, закашлялся и наконец сглотнул.

Люк поднял глаза и заметил, что Лея молча смотрит на него, ощутил он на себе и множество других взглядов: зрителей с галереи, членов комитета, судебных чиновников и прицел голокамер. Сердце загрохотало в груди. Что он пропустил? Что случилось?

Председатель наклонился вперед и впервые обратился к нему:

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, вам нехорошо?

Люк сглотнул и прочистил горло.

— Нет, сэр, — солгал он, сам удивившись тому, как твердо прозвучал его голос. — Прошу прощения, — правда, он точно не знал, за что извиняется.

Убежденным Гра-вел не выглядел, но повернулся к Лее.

— Ваше высочество, мы благодарим вас за данные показания и просим остаться за столом для делегатов на случай, если возникнет необходимость в прояснении каких-либо деталей или получении ответов на дополнительные вопросы.

Лея встала и уважительно склонила голову перед членами комитета.

— Благодарю, председатель.

Она спустилась и вернулась на свое место позади Люка.

Гра-вел еще раз сверился с датападом и посмотрел на Люка.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, пожалуйста, пройдите на свидетельскую трибуну.

Люк не мог пошевелиться, тело будто примерзло к одному месту. Он ощутил: все взгляды направлены на него, ощутил ожидание всего зала суда, когда же он начнет двигаться.

Он был скован холодом. Застыл.

Не должен быть здесь!

Белый шум, высоко-тональное ноющее шипение в ухо.

Вставай!

Он перевел дыхание, сглотнул, адамово яблоко дернулось, и заставил себя встать и переставлять ноги, одну за другой. Он шел к свидетельской трибуне, за ним следовала постоянная охрана. Когда Люк сел, перед ним поставили еще один стакан с водой, но он не смел к нему притронуться, не желая, чтобы кто-то увидел, как сильно у него трясутся руки. Это все ужасало больше, чем участие в воздушных боях.

— Лейтенант-коммандер, — начал Гра-вел, как только он присел, — сколько времени вы являетесь членом Альянса?

— Чу… — горло сжалось, слова оборвались, он негромко откашлялся, — чуть больше двух лет, сэр.

— Да, да… — председатель сверился с датападом. — Битва при Явине стала вашим первым боевым вылетом, так?

Люк взглянул на Лею, та помотала головой.

— Я, ах… простите, сэр. Я не могу ответить на этот вопрос.

Он знал, почему Лея покачала головой. Так он в прямом эфире по голонету признает свое участие в битве, давая Империи еще больше поводов охотиться на него. Хотя в глазах Империи и одного членства в Альянсе хватало для обвинения; он был повстанцем, предателем.

— Вас объявили пилотом, уничтожившим имперскую космическую станцию, когда та проходила через систему Явина. Это верно?

Он снова взглянул на Лею, она снова помотала головой.

— Так сообщали, сэр, — подтвердил он.

Услышав расплывчатый ответ Люка, Гра-вел улыбнулся.

— Так это не правда?

На этот раз ему не нужно было смотреть на Лею.

— Простите, сэр. Я не могу ответить на этот вопрос.

Голо-камера приблизила его лицо, от ее вспышек зарябило в глазах. Он вздрогнул и попытался сосредоточиться на членах комитета, на вопросах, которые они собирались задать.

Убирайся!

— Если вы не можете ответить на наши вопросы, мы далеко не уйдем, лейтенант-коммандер.

Люк закусил губу, сдерживая резкую реплику, которая первой возникла в голове: Гра-велу просто надо было задавать те вопросы, на которые он может ответить.

— Мои извинения, председатель, я не намеревался препятствовать процессу.

Еще один член комитета подался вперед, его имя ускользнуло из памяти Люка. Как и все их имена. Они были незнакомцами, желающими знать о нем все.

— К какой эскадрилье вы приписаны?

Люк похолодел, кровь в жилах застыла. Его уже спрашивали об этом раньше.

Свисая на цепи, он пытался подтянуться на скованных наручниками руках, пытался как-то расслабить растянутые мышцы. Он чувствовал, как по венам расползается наркотик, чувствовал реакцию органов восприятия на его хитрое действие по оказанию помощи, изощренное влияние на тело. Люк был в сознании и мыслил четко, как они и хотели, но вместе с тем его силы иссякли, он страдал от голода и обезвоживания и был совершенно измотан болью и бесконечными вопросами. Он опустил голову и уставился на пол, на разводы накапавшей крови и пота. Он осознавал, что постанывает, тихо похрипывает при вздохах, но ничего не мог с этим поделать.

— Люк? — раздался голос Рована.

Потом мужчина отвернулся и посмотрел на другого имперца, находящегося в комнате.

— Возможно, — Рован решил внести предложение, и тот другой ухмыльнулся, — раз он не хочет рассказывать нам о Сопротивлении, то с большей готовностью обсудит этот его повстанческий Альянс?

Сквозь шум в ушах до него, находящегося в состоянии паники и испытывающего боль, донеслись смешки. Для них это была шутка.

Они веселились!

— К какой эскадрилье ты приписан? — продолжил Рован.

— Я… ох, я… — он облизнул губы, посмотрел на стоящий рядом стакан воды, а потом вниз, на свои руки. Он сцепил их вместе на коленях, ногти впились в кожу, костяшки побелели.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер?

В оцепенении Люк поднял взгляд на мужчину, члена комитета, задавшего вопрос.

— Вы в порядке?

В тоне члена комитета слышалось искреннее беспокойство, и Люк был благодарен за это. Оно вырвало его из воспоминаний, из той камеры, от резкого света, неподатливых наручников на запястьях и дроида за спиной, ожидающего от офицера, что был одним из его начальников, команды, когда нужно будет пропустить разряд.

Люк снова прочистил горло.

— В порядке, сэр. Я… ух, не привык выступать на публике и немного нервничаю.

По аудитории побежали шепотки и бормотание, и Люк различил тень сочувствия и симпатии. Внутри потеплело, его успокоило, что остальные могут понять…

Не должен быть здесь!

— Я бы сказал, больше, чем немного, лейтенант-коммандер, — в голосе хораарнца слышалась улыбка.

— Ух, да, сэр, — признал Люк, умудряясь и сам выдавить улыбку.

— Можете ответить на мой вопрос?

Люк покачал головой.

— Простите, сэр. Я не могу.

Люк буквально почувствовал раздражение комитета, когда они засовещались друг с другом. Он рискнул бросить взгляд на Лею, и она кивнула ему и ободряюще улыбнулась.

— Ну хорошо, — теперь снова заговорил председатель. — Давайте сконцентрируемся на самом происшествии. — Он устремил на Люка предупреждающий взгляд. — Я ожидаю вашего полного содействия, лейтенант-коммандер.

Люк кивнул.

— Я готов его оказать, сэр.

И они приступили.

— Начнем с брифинга. Что лично вам сказали об объекте и задачах миссии…

* * *

Стены туннеля были влажными, скользкими от капель и растущих на них водорослей и обжигающе холодными. Шаги Теклы, ступающей по проходу сбоку от канала сточных вод, отдавались эхом, когда она осторожно пробиралась по лабиринту, направляемая по комлинку дроидами. Она давным-давно подтянула вверх воротник старого летного комбинезона и зарылась носом в ткань, чтобы не так остро ощущать вонь этого места — не было никакого удовольствия в том, что ее может вывернуть снова. Во рту уже горело от привкуса желчи, и с каждой минутой горло пересыхало все больше.

Она подходила к повороту и шагала вперед, направив луч фонарика в землю, когда какой-то звук заставил ее остановиться. Она отключила фонарик, замерла и прислушалась. Где-то впереди слышался шелест голосов и тихое эхо шагов.

Текла, уже прятавшаяся пару раз от работников коммунальных служб, огляделась в темноте в поисках какого-нибудь алькова или другого туннеля, в который она могла бы нырнуть, чтобы избежать встречи с приближающимися хораарнцами.

— 3РО, — прошептала она, — там еще работники…

— Ох, боже!

Текла вздрогнула, чопорный голос дроида в тоннелях прозвучал очень громко.

— Ну-ка тише, — зашипела она. — Что говорит R2?

Приглушенное пиликанье.

— Есть небольшой проход на другой стороне главного туннеля, примерно в двадцати метрах за вами.

Текла оглянулась, но ничего не разглядела в темноте и опустила взгляд, совершенно не горя желанием лезть в пролегающий внизу сточный канал.

— А на этой стороне ничего нет?

— Похоже, что нет, сержант.

— Дерьмо! — ругнулась она и скривилась; как раз в этом, похоже, скоро придется поплавать.

Она слышала, как шаги приближаются, голоса становятся громче. Засунув комлинк в наплечный карман, взяв фонарик в зубы и пытаясь не дышать носом, Текла села на пол, спустила ноги с края платформы и медленно сползла в поток грязи. Воняло непередаваемо, прохладная жидкость омывала ноги, ее уровень постепенно поднимался до бедер, и Теклу тошнило от этих ощущений. Она перешла канал вброд так быстро и тихо, как только могла, и, подтянувшись, выбралась на платформу на другой стороне. С нее капало. Трусцой она преодолела двадцать метров и нырнула в ответвляющийся туннель, как раз когда из-за поворота стал разливаться свет.

Она продвинулась глубже во тьму, шаги становились громче, а голоса более отчетливыми. Они были знакомо искаженными, в звучании слышался металл, и от них по спине побежали мурашки еще до того, как мимо укрытия медленно прошли пять человек в белой броне.

Текла задержала дыхание, рука метнулась к кобуре и выдернула бластер, шаги замедлились и пропали — группа остановилась.

— Не понимаю, зачем нужна эта вся скрытность, почему просто не начать вторжение?

— Не нам ставить приказы под сомнение, рядовой.

— Но почему именно это место?

— Чтобы никто не смог подобраться к зданию суда ни с поверхности, ни отсюда и… Подожди. Это Т-АR-4-9-8, закончили прочесывание секции 4-7. Здесь внизу ничего нет, сэр.

Потрескивание, статический шум помех.

— …Оставайтесь на позициях.

— Вас понял, сэр.

— Ну здорово, — пожаловался солдат, подавший голос первым. — Мы тут застряли.

Текле их было не жаль совершенно. Она целые часы провела здесь, а в итоге обнаружила, что путь дальше ей перекрыт. Она оглядела свою ветку туннеля и медленно и тихо пошла вперед, еще больше углубляясь в нее, чтобы оказаться подальше от патруля штурмовиков. Как только она дошла до широкого изгибающегося дугой поворота и более-менее почувствовала себя в безопасности, то достала комлинк, ввела код и зашептала:

— Тот вариант не пойдет, в коллекторах канализации штурмовики. Повторяю, обнаружено имперское присутствие.

— Дерьмо.

Сердце все еще заполошно билось, от того, что она чуть не встретилась со штурмовиками, кровь наполнял адреналин, но, услышав ругательство Хаслама, Текла не сдержала широкой улыбки: этим у нее и были вымазаны ноги.

— Что там у тебя? — раздался по комму голос Соло.

— Штурмовики, и, кажется, на пути отсюда до здания суда будут еще. Я мимо них ни за что не пройду.

На момент установилась тишина, за которой последовал вопрос:

— Хочешь, дам отбой миссии?

Хотела ли она этого? Хотела ли вернуться? Переждать в безопасности…

Ну, всего чуточку большей безопасности, если учитывать имперское присутствие в системе…

… на корабле, в то время как Люк…

Люк?

…лейтенант-коммандер и принцесса оставались одни на территории, как теперь оказалось, врага и были уязвимы. Текла ухватилась за первую пришедшую ей идею.

— Отказываюсь, капитан. Попробую пройти к апартаментам принцессы, вдруг получится встретиться там с ней и дроидами после слушания.

— Понял тебя, сержант. Удачи.

— Спасибо, сэр. Она мне понадобится, — Текла оборвала соединение с «Соколом», ввела в комм другую команду и связалась с дроидами. — Меняем планы, 3РО, — быстро проговорила она. — Мне нужен маршрут из туннеля до апартаментов принцессы, такой, который даже близко рядом с судом не проходит. Мы тут внизу вместе с имперцами ползаем.

— Ох, боже, — воскликнул 3РО в разы более взволнованно, чем ощущала себя Текла. Она задалась вопросом, почему Скайуокер вообще терпит такого нервного дроида. — Сержант, R2 сказал, нужно продолжать двигаться по тому туннелю, где вы находитесь, до т-образного перекрестка — это примерно два километра. Потом повернуть налево и пройти еще три километра, так вы окажетесь поближе к апартаментам для гостей. Однако хода из канализации в здание нет. Вам придется подняться на улицы.

— Какая там охрана?

— Боюсь, довольно серьезная. Это все-таки апартаменты для дипломатов.

Текла вздрогнула.

— Имперские штурмовики?

— Нет, сержант, сотрудники службы безопасности Хораарна.

— Окей, пусть R2 поглядит, может ли он как-то помочь мне пробраться внутрь и обойти охранные системы.

Отключив комлинк, Текла двинулась во тьму, не включая фонарик, чтобы его свет не заметили из других туннелей патрульные группы штурмовиков. Дело будет даже сложнее, чем она предполагала.

* * *

— …из гиперпространства выскочили уже горячими.

— Горячими? — переспросил пожилой мужчина из комитета, сидящий с краю.

— Ух, да, сэр. Это значит, подача мощности переведена на орудия, все они заряжены, и мы готовы к боевым действиям.

— Спасибо, — мужчина махнул ему. — Продолжайте…

Люк наклонился вперед и взял стакан, сейчас, когда он уже провел какое-то время сидя и отвечая на вопросы, дрожь в руках была не так заметна. Он глотнул воды, смачивая горло. Поставил стакан обратно и продолжил, удивляясь тому, как легко оказалось дистанцироваться от действий, о которых он рассказывал, насколько легко было заглушить свои чувства и думать о станции Касреана исключительно как об исследовательском центре по разработке биологического оружия — так им сказали о ней на брифинге.

— Мы на высокой скорости подошли к Касреану, разбились на заранее обговоренные ударные группы и направились к назначенным нам целям. Мы…

Председатель посмотрел в датапад.

— Вашей целью было ядро реактора?

— Верно, сэр, как я и сказал ранее.

— Продолжайте.

— Мы заметили командное судно, суперзвездный разрушитель, но в то время были вне зоны досягаемости его атак. Мы воспользовались этой возможностью, выпустили торпеды и…

— Станция открыла по вам огонь?

Люк задавил раздражение от того, что его постоянно прерывали; он больше злился из-за воспоминаний, которые после всплывали в памяти, чем из-за людей, задающих вопросы. Если бы они просто позволили ему говорить самому, рассказать историю, то ему не надо было бы подробно останавливаться на деталях.

— Нет, сэр.

— Вы не подумали, что это странно?

Люк покачал головой.

— Нет, сэр, мы же застали их врасплох.

Да, в тот момент это совсем не было странным.

— Ясно… Продолжайте.

— Ну, — сказал он, припоминая, но пытаясь не делать этого, — мы выпустили торпеды, они попали в станцию и нанесли урон. С этого момента в бой вступила Империя. Ударное крыло СИД-истребителей и истребителей-перехватчиков атаковало и…

— Защищалось.

Люк вскинул взгляд, гадая, кто это сказал.

— Что?

Говорил председатель.

— Вы не находите, что Империя предприняла действия по защите станции?

Люк улыбнулся и пожал плечами.

— Это зависит от того, на чьей вы стороне, сэр.

— А гражданские на той станции, молодой человек? На чьей стороне, думаете, были они?

Суровое напоминание было словно пощечина…

Не должен быть здесь!

…и, потрясенный, Люк не смог подобрать ответ. Понимая, насколько плохо справился с вопросом, он глянул на Лею, ему нужна была ее поддержка, ее руководство, но выражение ее лица было мрачным.

— За трибуной стоит не принцесса Лея. Лейтенант-коммандер, пожалуйста, направьте свое внимание на членов комитета, — голос председателя был низким, предупреждающим.

— Я… Простите, сэр. Я… Да, конечно, Империя защищала станцию, — поспешно сказал он, пытаясь исправить положение, которое сделал только хуже. Он выглядел черствым и невнимательным, он намеренно проигнорировал тот факт, что многие люди потеряли свои жизни, чтобы не приходилось чувствовать их вес.

Убирайся!

Все его чувства взвыли, внезапно тело омыла волна, вызывавшая головокружение, и он приложил ладони ко лбу.

— Я…

Что-то было не так. Что-то было очень, очень неправильно.

Он сделал глубокий вдох, изо всех сил постарался сфокусироваться на членах комитета, ожидающих его слов, где-то там открылись двери зала суда.

— Мы… Вы должны понять, сэр, что мы не знали о беженцах. И мы никак не могли узнать, что станция — не угроза.

— Ложь!

* * *

Волнуясь из-за присутствия на планете имперцев, Соло вернулся на свое место на диванчике и устроился для дальнейшего просмотра трансляции слушания. У него было плохое предчувствие из-за всей этой подставы, сейчас-то не было сомнений по этому поводу. Весь спектакль с заседанием комитета именно этим и был — постановкой, разыгрываемой для того, чтобы кого-то поразвлечь.

Империя явилась сюда за ними. За Леей и Люком.

Хан поморщился и издал стон из-за допущенной Люком промашки, он наблюдал, как парень изо всех сил старается исправить свою ошибку, но знал, что ущерб уже нанесен. Люк совершенно упустил из виду беженцев. Хан знал, это было ненамеренно, знал, что мысленно Люк только-только подходил к этому моменту истории, что он хотел в верном порядке рассказать свою версию произошедшего от начала и до конца.

Люк просто был не готов признать, во что вылились его действия, сколько невинных людей он невольно убил.

— Ложь!

Громкое объявление исходило от кого-то за кадром, и камера быстро развернулась.

В одно мгновение Соло оказался на ногах, его затопил леденящий ужас. Рука на автомате коснулась пистолета, хотя изнутри корабля он ничем не мог помочь друзьям.

— Вызови Теклу! — приказал он Хасламу, который в шоке пялился в голонет-трансляцию. — Хаслам, вызови по комму Теклу! Сейчас же!

Солдат выкрикнул: «Да, сэр!» — и немедленно защелкал кнопками комлинка.

— Чуи! — взревел Хан, зовя второго пилота. — У нас крупные проблемы.

* * *

Люк даже не отследил, когда успел вскочить на ноги, его стул со стуком завалился на пол. Руки шарили по поясу в бесполезных поисках отсутствующего светового меча, пока Дарт Вейдер через огромный зал вышагивал к помосту и сидящим членам комитета. На плечи Скайуокера легли жесткие ладони, стул поставили как был, и Люка силой заставили опуститься на сиденье, предупредив:

— Сядьте и оставайтесь на месте!

Лея тоже была на ногах, она, наклонившись вперед, опиралась на стол в качестве поддержки и что-то громко говорила, но ее голос был вытеснен из сознания Люка хриплым дыханием Вейдера.

Это был звук, который привел его в чувство в той камере на Эскаале, звук, навстречу которому он добровольно шел на Раймаре, звук, который преследовал его во снах и видениях.

Как он мог не почувствовать Вейдера? Как мог не заметить его присутствия, когда тот был так близко?

Сила…

Люк склонил голову. Сила пыталась предупредить его, его чувства были напряжены, звенели в ожидании, а он проигнорировал это, отмел в сторону; знал, что не мог поступить как-то иначе.

Толпа оживилась; гул удивления и шокированные вскрики наполнили зал, когда Вейдер подошел к свободному столу, подготовленному для делегации Касреана. Вейдер в одиночестве стоял напротив Леи и молча ждал. Председатель Гра-вел поднялся и вскинул руки, снова призывая всех к молчанию и спокойствию, и постепенно шум сошел на нет, в зале суда установилась тишина, которую заполняло механическое дыхание Вейдера.

Гра-вел сел.

— Добро пожаловать на Хораарн, лорд Вейдер. Надеюсь, ваше путешествие прошло гладко?

Хотя Вейдер обращался к хораарнцу, смотрел он на Люка.

— Прошу прощения за позднее прибытие, я был…

— Я должна выразить протест, председатель Гра-вел, — голос Леи дрожал от гнева, от страха. — Нам гарантировали, что на этом слушании не будет присутствовать Империя.

Повернулся и ответил ей Вейдер.

— Я здесь не как представитель Империи. Я назначен делегатом от Касреана, его Совет просил меня присутствовать здесь от лица перемещенного населения.

— Перемещенного Империей, — с отвращением прошипела Лея.

— Я полагаю, мы тут не для того, чтобы вести дебаты об имперской политике, ваше высочество. Мы собрались, чтобы обсудить сознательное убийство беженцев.

Убийство.

Это заставило Люка вскинуть голову и в смятении уставиться на врага.

— Это просто нелепо! — негодующе отреагировала Лея. — Альянс не располагал никакой информацией, намекающей на то, что на станции беженцы. Наша разведка ясно заявляла, что…

— Я говорю не об Альянсе, — оборвал ее Вейдер, снова обращая свое внимание на Люка. — Я говорю о Скайуокере.

У Люка перехватило дыхание, он не мог сделать вдох, легкие будто что-то сжало. Он знал, каким-то образом Вейдер знал!

— Люк располагал той же информацией, что и все мы, лорд Вейдер, — принцесса обратилась по имени, но выделила его презрительным тоном. — Он не мог этого знать.

Она взглянула на Люка. Он видел, как Лея изучает его лицо, выискивая признаки того, что он невиновен, и как, когда он ничего не ответил, не стал ничего отрицать, нарастает ее тревога.

— Он знал, что опасности не было, знал, что на борту станции только невинные, — безжалостно поведал ей Вейдер. — И все же он выстрелил.

Повисла пауза, минутная вспышка тишины, а затем с возвышения заговорил председатель:

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, это правда? Вы еще до выстрела знали, что станция не представляет угрозы?

Вся кровь отхлынула от лица Люка, он впал в болезненное состояние, почувствовал холод и слабость, будто на грани потери сознания. Он не мог говорить, не мог оторвать взгляд от Вейдера…

«Мы с тобой еще успеем наговориться, юноша».

…не мог перевести внимание куда-то еще, он бессознательно поднес ладонь к порезу на щеке — следу ответной реакции Рована — на той же щеке, куда на Эскаале пришелся удар кулака Вейдера после того, как Люк плюнул в него.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, пожалуйста, ответьте на вопрос.

Отрывистый приказ пробился к разуму, и Люк медленно перевел взгляд с Вейдера на Лею. Голос ломался, когда он заговорил, отбирая у нее надежду:

— Да, — сказал он. Поднялся гомон, зал суда вдруг взволновался, в крике множества голосов утонули слова: — Я знал.

* * *

— Черт, парень… — выдохнул Хан со внезапным пониманием, что именно происходило с Люком после атаки на станцию. Дело было не только в захвате в плен и пытках, перенесенных на Эскаале, Люка снедало не просто обнаружение того, что на станции были беженцы. А тот факт, что каким-то образом…

…из-за той липовой хрени, Силы?

…он уже это знал. Знал до того, как выпустил торпеды.

— Черт…

Почему он выстрелил? Если он знал, то почему?

Хан закрыл глаза, припоминая брифинг Люка на Адралии после эвакуации, его выговор за неподчинение приказу, припоминая съемки битвы из новостей по голонету, идущие вокруг станции яростные, жестокие бои и количество убитых пилотов Альянса. Люк сделал это ради друзей, чтобы спасти их. Люк сделал это, чтобы избежать еще одного неподчинения приказу.

Соло взглянул на Чубакку, который застыл в пассажирском отсеке у самого входа, наблюдая за набирающей обороты потасовкой, показываемой по голонету. Толпа бесновалась, поднялась и перла вперед, крича и жаждая крови, люди падали, сбитые с ног в давке. Сотни солдат Хораарна заполонили зал, став между Люком с делегатами и своими же гражданами, председатель призывал успокоиться и очистить зал суда.

Завязалась драка, раздались выстрелы, и наконец толпа отступила назад — больше от страха за собственные жизни, чем от согласия очистить пространство.

— Надо вытаскивать их оттуда.

* * *

Наконец опустилась тишина. Пока из зон для публики выгоняли остававшихся людей и выносили раненых, кордон солдат оставался на позициях, охраняя делегатов.

Гра-вел и члены комитета выглядели потрясенными. Лея сидела с осунувшимся лицом, но оставалась мужественной. Вейдер все это время простоял, словно скала, его рука покоилась на рукояти светового меча, и это он нарушил затянувшуюся липкую тишину.

— Председатель Гра-вел, — заговорил он громко, его голос разносился по просторному пустому залу и отдавался эхом. Его окружили оставшиеся на месте голо-камеры. — От лица людей Касреана здесь и сейчас я требую, чтобы работа этого комитета была приостановлена, и чтобы правительство Хораарна с должным вниманием рассмотрело петицию Касреана об экстрадиции лейтенанта-коммандера Скайуокера в пользу Империи, чтобы его можно было возвратить на Касреан и он мог ответить на обвинения в вопиющем в своей бессмысленности убийстве, совершенном со злым умыслом.