Темные времена (джен)

«Я — твой Мастер».

Лея открыла глаза, и шепот растворился во тьме. Не двигаясь, она лежала и прислушивалась к раздающимся на «Тысячелетнем Соколе» звукам, стараясь разобрать, не повторится ли тот лукавый шелест слов, который разбудил ее. Но не считая урчания гипер-двигателя, все было тихо, и опять ей стало тревожно и как-то неспокойно. Слишком часто она пробуждалась от чего-то, что едва могла вспомнить, сон стирался из памяти, как только она раскрывала глаза, оставляя после себя лишь ощущение, будто бы что-то и где-то шло ужасно неправильно.

Принцесса тихо вздохнула, пытаясь отогнать эту мысль, возникавшую так часто за последние недели. Размышления об этих ощущениях никуда не приводили, попытки как-то собрать обрывки сна оканчивались раздражением, и по совету Терримана Лея начала учиться отпускать, считать их обычным подсознательным проявлением ее скорби по семье и друзьям.

Альдераан. Отец. Люк. Нарра.

Она закрыла глаза. Произошедшее на Хоте оказалось кошмаром. Столь много жизней было потеряно из-за Империи, столь многие остались позади, в бескрайних ледяных снегах. Она знала многие имена из списка погибших и пропавших без вести.

Риекан. С’адаан. Сенеска. Хаслам.

Генерал. Капитан. Лейтенант. Рядовой.

И вот они снова пришли к тому, с чего начинали; разношерстное сборище кораблей пробиралось через пространство, пытаясь сохранить жизнь Восстания после огромной череды потерь и неудач.

Бывали дни, когда она думала, что они с Ханом могут и не остаться в живых. Они на всех парах сорвались с Хота, лишь чтобы столкнуться нос к носу с вейдеровской Эскадрой Смерти — с теми же самыми кораблями, от которых ускользнули на Хораарне. Побег и погоня были бешеными, напряженными, и после сбоя в их гипер-двигателе поимка стала казаться неотвратимо надвигающейся реальностью.

А затем имперские суда развернулись, перегруппировались и просто-напросто растворились в гиперпространстве, оставив «Сокол» парить в одиночестве посреди космоса.

Что-то случилось. Что-то настолько важное, что Вейдер отступил и отозвал своих псов.

Но что?

Это первое, что она спросила, воссоединившись с флотом, и никто не мог ей ответить. В голонете не было ничего, не было никакой информации и у разведки, нигде не докладывалось ни о чем, что могло бы объяснить внезапный отказ Вейдера от преследования.

Это беспокоило ее, и она не могла избавиться от чувства, что произошло… что-то… что-то значительное.

— Черт побери, — прошептала она во тьму. Она бодрствовала, раздраженная, но усталая, более всего желавшая снова провалиться в сон и получить несколько часов отдыха, хотя по опыту знала, что сегодня уже не заснет.

Но несмотря на бодрствование, ей не слишком-то хотелось выбираться из теплой койки и тепла мужчины, который лежал позади, закинув крепкую руку ей на талию. Она улыбнулась в темноту спальни и провела ладонью по руке Хана, ощущая под кожей тугие мускулы. Не просыпаясь, он притянул ее ближе, и Лея в один миг почувствовала себя лучше. Неважно, насколько ухудшалась ситуация вокруг, объятия Хана, казалось, всегда отгоняли сгущающиеся тени.

Странно, подумала Лея. Странно, что самые обычные вещи, воспринимавшиеся когда-то как должное, могут теперь значить столь много. Горячий душ и возможность помыть волосы с шампунем, уютная и теплая комната, чашка горячего кафа, переданная тебе любовником…

Тут Лея улыбнулась.

Она сражалась с этими чувствами так долго, веря, что жизнь ее предназначена для борьбы с Империей и что любовь и поиски партнера стоят где-то далеко на заднем плане…

После Империи… после Палпатина и Вейдера…

…Однако она была здесь, с Ханом. Она лежала в объятиях, желаемая, любимая, и это…

Каково же это было? Лея перебрала свои ощущения в попытке понять, что именно чувствует, и попробовала сравнить эту эмоцию с похожим довольством и удовлетворением, какие испытывала за свою жизнь в других обстоятельствах.

Она улыбнулась.

Это было счастьем. Она была счастлива с Ханом и не могла понять, почему так долго сопротивлялась.

Из-за Люка…

Эта мысль отрезвила ее. Был ли причиной Люк, полный воодушевления парень, ворвавшийся в ее камеру на Звезде Смерти и, задыхаясь, заявивший, что пришел спасти ее?

Его светлые волосы, его сияющие голубые глаза, маленькая ямочка на подбородке, его гладкая загорелая кожа. Нельзя было отрицать, что он очень мил или то, что его влекло к ней.

Изменения произошли спустя два с лишним года после Явина, после Звезды Смерти и Альдераана. Люк все еще любил ее, все еще смотрел на нее с обожанием, но война оставила свой след и на нем, и на ней… И их близкая дружба так и не зашла дальше платонической любови. Несмотря на ходящие по базе слухи, они были достойными полного доверия друзьями и товарищами, не более.

Но Хан…

Лея ухмыльнулась. С Ханом было совершенно по-другому.

Хан служил искрой для ее трутовой ветви. Хан заставлял ее вспыхивать, сражался с ней. Одним взглядом он мог разжечь в ней гнев и возбуждение, и она восставала против него каждый раз, попадаясь на крючок… и одновременно с этим гадала, каково будет чувствовать его губы на своих, каково будет чувствовать его руки, когда он проведет ими между ее грудей, по животу и вниз…

Лея поерзала, и лежащий рядом Хан проворчал что-то во сне, немного передвинулся и снова успокоился.

Она замерла, не желая будить его.

Не из-за Люка ли она ждала так долго? И отказывалась признавать взаимное притяжение между ней и Ханом, потому что не хотела причинить Люку боль. И теперь, когда Люка не стало…

Нет, не так… он просто не здесь…

…она была вольна стремиться к тому, что на самом деле приносило ей счастье?

Не позволяла ли она Люку сдерживать себя?

Лея прикрыла глаза от боли, возникшей вместе с этими мыслями. Она была несправедлива к Люку, она была жестока, а Люка тут не было, и он не мог ничего сказать в свою защиту; и у нее было чувство, что она пользовалась Люком, чтобы отрицать свою вину. Только ее саму нужно винить за то, что отдаляла свое счастье с Ханом. Лишь она боролась с счастьем и отрицала его, прикрываясь долгом. Люк с этим связан не был, и Лея знала, друг наверняка бы рассердился на нее и расстроился из-за того, что она считает иначе.

Я скучаю по тебе, Люк.

Это накатывало ночами, такими, как эта, когда она не могла уснуть. Тогда Лея вставала и блуждала по базе или кораблю, на котором находилась. И обычно натыкалась на Люка, который тоже не спал. В ангаре, где он колдовал над своим крестокрылом, или на «Соколе», где сидел за столом для дежарика, играя с R2-D2.

Они пили горячий шоколад, приправленный тангской корой, и разговаривали обо всем на свете или же просто молчали.

Лея улыбнулась, увидев в ангаре сидящего на контейнере Люка, его руки были испачканы в масле, волосы растрепаны, на щеке — небольшая капля смазочной жидкости; он взял принесенную ей кружку горячего шоколада, от которой исходил пар, и улыбка на его лице в этот момент плохо вязалась с тяжестью во взгляде.

— Все в порядке?

Он взглянул на нее и подвинулся, освобождая немного места на контейнере.

— Сегодня потеряли двух пилотов. Сменса и Триктара.

К своему стыду, этих имен Лея не знала.

— Новенькие?

Люк печально кивнул.

— Да… — выдохнул он. — Пополнение… У них не было и шанса.

— Мне жаль…

И уже следующим утром он вместе с Красной эскадрильей отправился на Эскааль и потерял многим, многим больше.

Пришедшая в себя Лея поняла, что в ближайшее время больше не сможет заснуть. Она осторожно откинула одеяло и мягко сняла с талии руку Хана, выскользнула из кровати и снова накрыла одеялом спящего кореллианца.

Тихонько натянула одежду.

— Чт-такое? — раздался глубокий сонный голос.

Лея тихонько чертыхнулась.

— Ничего, — заверила она, чмокая Хана. — Встаю. Хочу сделать себе горячего шоколада.

— Та еще гадость, — пробормотал Хан и перевернулся на живот.

Улыбнувшись, Лея вышла из каюты и зашагала по коридорам корабля, пытаясь потуже завязать на талии халат.

В пассажирском отсеке было тихо. С-3РО и R2-D2 притулились у доски для дежарика, отключенной для сохранения энергии, и на какой-то миг, на какую-то долю секунды Лея словно наяву увидела Люка, склонившегося над игровой доской, водящего пальцами по квадратам, рассеянно очерчивающего их границы и с головой погрузившегося в раздумья.

Она моргнула, изгоняя видение из разума. Образ был четким, очень конкретным, и она знала, он появился лишь потому, что она думала о Люке. Лея отвернулась от доски и дроидов с твердым намерением сделать себе желанный напиток.

Коротенький приглушенный свист заставил Лею остановиться; она обернулась и улыбнулась, когда увидела, как зажегся зрительный рецептор R2.

— Я в порядке, R2, — заверила она его. С тех пор, как Люк… Ну, с того времени… R2 уцепился за нее, часто следовал по пятам, крутился вокруг. Казалось, маленький дроид ощущал себя так же потерянно, как и она после Хораарна.

Успокоенный дроид снова отключился, а Лея застыла, похолодев.

R2.

Как она могла забыть? Прошло так много недель. Почему она допустила подобное и только сейчас вспомнила, что хранит в себе эта маленькая машинка?

— R2? — Его огоньки тут же засветились снова, сопровождаясь вопросительным гудком.

Лея пересекла комнату и присела на корточки перед маленьким роботом.

— Надо поговорить.

Высокий тонкий свист служил новым вопросом и разбудил С-3РО.

— Ох, божечки, — подпрыгнул 3РО. — R2, зачем ты издаешь все эти звуки? Ты же разбудишь… О, ваше высочество! Надеюсь, R2 не разбудил вас.

— Вовсе нет, 3РО, — мягко ответила Лея, поглядев на протокольного дроида. — Прошу, можешь переводить мне, что говорит R2?

— Да, ваше высочество, конечно! R2 сейчас спросил, о чем вы хотели…

— Нет, не то, — оборвала его Лея. — R2, — произнесла она немного неуверенно и осторожно, но переходя прямо к делу. — Ты помнишь Хораарн?

Это был глупый вопрос, но оба дроида ответили; R2 — с унылым стенанием, а ответом 3РО было:

— Конечно, ваше высочество. Банки памяти R2 могут хранить…

— R2, — Лея сглотнула, осторожно пытаясь сформулировать вопрос. Не уверенная до конца, хочет ли услышать все ответы, и знающая лишь, что должна спросить. — Когда тебя взломали на Хораарне, ты сказал, что при этом использовался авторизационный код предыдущего владельца…

R2 издал невнятную трель и начал покачиваться туда-сюда на ножках-опорах, очевидно, испытывая дискомфорт.

— Мне нужно знать, кто это был, — сказала ему Лея твердо, считывая по движениям дроида неохоту отвечать. — Надо понять, как Вейдер смог заполучить доступ к аудиозаписи из кабины Люка.

Маленький дроид скорбно и коротко прогудел.

— Ваше высочество, он говорит, что не может предоставить вам эту информацию.

Раздраженная, Лея села на пятки и уставилась на маленького дроида, судорожно размышляя. Если информация была защищена и ей требовался код доступа, чтобы получить память R2, то ее попытки могли быть гиблым делом. Придется отвезти робота на техстанцию на Базе-1, попросить, чтобы там просеяли его воспоминания, взломали шифровку данных и…

…И затем она вспомнила Тантив, поспешно сделанную голозапись и помещение чертежей Звезды Смерти в банки памяти R2.

— R2, помнишь авторизационный код, который дал мне капитан Антиллес с Тантива?

Утвердительный гудок Лея поняла и без перевода.

— Голосовой код «Реальный эпсилон». Он позволит тебе выдать информацию, которую я прошу?

Купол робота завращался, R2 испустил друг за другом несколько свистков.

— R2-D2, принцесса задала тебе очень простой вопрос! — укорил его 3РО и обратился к Лее: — Ваше высочество, R2 заявляет, что этот код не может разблокировать данные, которые вы ищете.

Лея вздохнула, сдерживая раздражение.

— Почему нет?

В ответ раздался не слишком-то воодушевленный гудок, и Лея повернулась к 3РО за объяснением.

— Он говорит: воспоминания, о которых вы спрашиваете, созданы не капитаном Антиллесом и не командой с Тантива. Они были созданы задолго до того, как его приписали к консульскому кораблю…

Еще один гудок…

— …И информация, которую вы ищете, не зашифрована.

Лея оказалась в замешательстве и прямо спросила R2:

— Тогда почему ты говоришь, что не можешь ее мне выдать?

R2 стал объяснять — и последовал целый поток из свистков и чириканья.

— Он утверждает, что не рассказывать никому о своем владельце его просил генерал… — 3РО прервался и уставился на R2, и Лея почти что ощущала испытываемую им смесь возмущения и неверия. — Только не снова! R2-D2, ты же отлично знаешь, мы повстречали генерала Кеноби, лишь когда…

— 3РО! — взорвалась Лея, ее сердце вдруг гулко застучало при упоминании рыцаря-джедая. — Что он говорит?

3РО повернулся к ней.

— О боже, — посетовал он. — Он говорит, что генерал Кеноби попросил его не раскрывать никому никакой информации о своем владельце. Однако у генерала Кеноби не было специальных командных кодов для зашифровки, так как R2 ему не принадлежал. R2 так и не был официально передан в собственность кому-то другому, будь то капитану Антиллесу, Мастеру Люку или вам.

В груди Леи вспыхнула тревога и смятение. Означало ли это, что официально R2 все еще принадлежит тому прошлому владельцу?

— Значит, он может сказать мне?

Новое пиликанье и щебет, потом длинный гудок.

— Ваше высочество, он сказал, что из уважения к просьбе генерала Кеноби предпочтет ничего больше не говорить.

Лея облизнула губы, на миг засомневавшись из-за преданности R2 Оби-Вану Кеноби и своему столь давнему хозяину. Но ей нужно было знать. Она должна вызнать, как Вейдер заполучил ту информацию.

— R2, прости, но это может быть важно для Люка.

Для Люка?

Почему она думала о нем в настоящем времени? Люк был мертв — каким бы образом это теперь могло представлять для него хоть какую-то важность?

R2 завозился и пиликнул, кажется, собираясь сказать то, о чем она сейчас думала.

— R2? — поднажала она. — Кто был твоим предыдущим владельцем?

Долгое время R2, колеблясь, обдумывал ее просьбу. Затем он прогудел. Дважды.

— Энакин Скайуокер, — без всяких предисловий объявил 3РО, а потом уже понял, что сказал. — О, боже, это разве не…

— Отец Люка, — выдохнула Лея, едва способная поверить в то, что маленький дроид, который так долго служил Антиллесу на Тантиве-4 и так хорошо служил Люку, когда-то принадлежал…

Все еще принадлежал…

…его отцу. Вероятность такого случайного стечения обстоятельств была астрономически мала.

Принцесса в нерешительности облизнула губы перед тем, как задать следующий вопрос:

— R2, Энакин Скайуокер жив?

Еще один гудок, резкий и скрипучий.

— R2-D2! Это не ответ!

— Что он сказал? — спросила Лея, поднимая взгляд с R2 на 3РО.

3РО выглядел настолько раздраженно, насколько позволяли его неизменная внешность из золотистого металла и программа внутри.

— Он сказал, это зависит от вашей точки зрения. Довольно бесполезный ответ, если хотите знать мое мнение, ваше высочество. Понятия не имею, где он услышал это выражение, и…

— Он жив? — настояла на своем Лея, махнув 3РО, чтобы тот замолчал.

Краткое пиликанье с упреком, и 3РО ответил:

— Да.

Энакин Скайуокер был жив! Отец Люка, считавшийся пропавшим без вести, был жив! И это могло означать…

— Где находился Энакин Скайуокер, когда мы были на Хораарне?

R2 заскрипел, его голова-купол повернулась, и сердце у Леи застучало быстрее, зисс-мушки затрепетали в животе, когда 3РО ответил:

— Также на Хораарне.

— Это Энакин Скайуокер взломал твои банки памяти?

Жалобный свист.

— Бог мой, — снова вскрикнул 3РО, его логические схемы с трудом осмысливали этот разговор. — Ваше высочество, так и есть!

Отец Люка был на Хораарне и, тем не менее, не попытался ни связаться с сыном, ни помочь ему. Вместо этого он взломал R2, получил аудиозапись и передал ее…

Лея похолодела, почувствовала, будто кровь покидает ее тело, она не хотела додумывать до конца свои мысли, учитывая то, какое направление они приняли; но после того, как она зашла так далеко, другого выбора не было. Лишь продолжать. Ей нужно было знать.

— R2, — ее голос обратился шепотом. Она была испугана, встревожена. — Где был Энакин Скайуокер во время суда над Люком?

Если бы R2 мог свесить голову, он бы сейчас так и сделал — Лея была в этом уверена. Отвечая последовательностью из свиста и гудков, R2-D2 просто воплощал собой страдание, и это причиняло ей боль.

— Он был в зале суда вместе с Мастером Люком, — пояснил 3РО сдержанно, будто понимал испытываемые ей эмоции, но в его интонациях все еще было ошеломление и озадаченность.

Комната завращалась в ее глазах, и Лея протянула руку и оперлась на доску для дежарика, чтобы ровно устоять на ногах; однако ей это необходимо, она должна знать. В конце концов, в том зале находился лишь один человек, который, вероятно, мог быть отцом Люка.

Все остальные были хораарнцами — представителями судебной системы и сотрудниками охраны.

Она едва смогла произнести эти слова, едва смогла пошевелить губами и вытолкнуть изо рта звуки:

— R2, Дарт Вейдер — это Энакин Скайуокер?

Ответ R2 был скорбным, печальным.

— О боже! — воскликнул 3РО, он вдруг подскочил и выпрямился как струна, его руки дергались из стороны в сторону, сервомоторы поскрипывали. — О, боже… Ваше высочество, так и есть… но это значит, что Мастер Люк был…

— Сыном Вейдера, — раздался из-за спины хриплый голос.

Лея ахнула. Она была так поглощена допросом дроидов, что не услышала, как в комнате появился Хан. Он, полностью одетый, непринужденно стоял в дверях, засунув большие пальцы за пояс с пистолетом, его выражение лица было нечитаемо. Очевидно, он слышал все.

Лея встала, внутри разливалось понимание: понимание этой непрестанной погони, ведомой Вейдером и начавшейся после Явина. Он преследовал не Восстание, а Люка. Всегда — Люка.

Его появление на Эскаале. Нападение на Раймар. Уловка на Касреане. Люк, отделенный от всех остальных во время атаки на космическую станцию и чуть не пойманный тяговым лучом. Ловушка и суд на Хораарне. Вейдер искал не просто пилота, который уничтожил Звезду Смерти. Темный Лорд пытался заполучить в свои руки сына.

А теперь, с недавних пор, он пытался отомстить за сына, убитого солдатом-повстанцем.

— Люк не знал, — вдруг сказала она громко, поворачиваясь к Хану. Казалось важным произнести это. Подтвердить. Что Люк не мог знать, что он не являлся кем-то иным, не тем, кем всегда казался: фермером, пилотом, учеником-джедаем без учителя. Что это новое знание не омрачило память о нем. — Я не верю, что он знал это. Как он мог знать? — Лея, нахмурив брови, пытаясь сложить все вместе, обернулась к дроидам. — Он знал?

Снова свист, короткий гудок отрицания.

С-3РО поднял взгляд.

— Нет, ваше высочество. Мастер Кеноби сказал Мастеру Люку, что его отца убил Дарт Вейдер.

Лея кивнула. Именно это и сказал ей Люк после случившегося на Звезде Смерти. На его лице было написано напряжение из-за гнева и потери, скорбь об опекунах, старом рыцаре-джедае и отце, которого никогда не знал.

Лея оперлась об игровую доску, неспособная взглянуть на Хана или на дроидов. Ее мысли метались, она отказывалась видеть то, что уже подсознательно признала.

— Значит, хорошо, что он так и не узнал. Это бы его уничтожило. Мы не можем позволить этому куда-то просочиться, не можем позволить никому узнать. Не можем допустить, чтобы память о нем была очернена этим. Люк бы не хотел…

Хан прокашлялся, прерывая ее, и просто сказал:

— Лея.

Она посмотрела на него и уведела тень в его глазах, мрачное выражение на лице, его позу, то, как приподнялась грудь, когда он произнес ее имя, и поняла, что озвучивать было бесполезно. Хан пришел к тому же, к чему и она.

Они все видели запись с Хораарна. Они все знали, что выстрел Теклы попал куда надо. Они все видели его, лежащего на снегу и истекающего кровью, и сидящего рядом Вейдера.

Сидящего рядом отца.

Отца, который потратил больше двух лет, гоняясь за сыном по галактике, и который был не из того сорта людей, что затем позволили бы сыну умереть; и эта мысль, это знание было невообразимым.

Она отрицала смерть Люка, сражалась с отчаянием и желала, чтобы он был жив; теперь же она желала, чтобы он умер. Ибо она не могла представить для своего друга судьбы худшей, чем очнуться в имперском медцентре тяжело раненым и во власти Дарта Вейдера.

Во власти его отца.

Благие боги, где же он? Что с ним произошло?

— Люк жив, — заявила она, прошептала в ужасе, их с Ханом взгляды встретились. — Каким-то образом… но он все еще жив…