Темные времена (джен)

Лея поднесла к губам изящный бокал из тонкого хрусталя и сделала глоток насыщенного красного вина. Алкогольный напиток быстро скользнул вниз по горлу; а она прошлая — вспомнилось Лее — какое-то время наслаждалась бы оттенками вкуса, закрыв глаза. Вино было изумительным. Прошло так много — слишком много — времени с тех пор, как она пробовала что-то настолько изысканное. Так много времени с тех пор, как она была окружена богатством и роскошью: ела с красивых и хрупких тарелок из лучшего фарфора серебряными приборами, сидела на удобном стуле за большим столом с витиеватым орнаментом, накрытым белоснежной льняной скатертью, а слуги подавали блюда и наполняли ее бокал.

Сейчас все это раздражало и вызывало отвращение. Здесь, на этой планете, и в других уголках Галактики было столько людей, которые голодали и у которых даже не было крыши над головой.

В юности она смотрела на вещи чрезвычайно поверхностно: в распоряжении у нее было множество людей, и в стенах отцовского дворца каждое ее пожелание исполнялось. Этот мир был всем, что она знала до тех пор, пока вслед за отцом не заинтересовалась политикой, не оказалась в Сенате, и Бейл не вырвал ее из роскоши… взяв с собой в те места, где люди жили в нищете и страхе. Отец показал ей иную сторону, находящуюся в тени ослепительного сияния великой Империи. Империи, где ценность жизни была втоптана в кровавую пыль и грязь под железной пятой Палпатина.

Тогда-то она и увидела, что в Империи Палпатина «мир и безопасность», о которых тот говорил, когда принял титул Императора, — не главное. Все было гораздо проще. И вращалось вокруг силы и могущества.

Ее сердце наполнила печаль и возмущение, стремления отца стали ее собственными, и она продолжала работать ради их воплощения.

— Это ведь «Карн Мор»? — спросила Лея, покачивая бокал; первый министр Тератен разрезал лежащий на тарелке нежный кусок мяса. — Мой отец когда-то импортировал его для своих нужд.

Тератен прожевал отрезанный кусочек перед тем, как ответить:

— Из провинции Эррло, Эскааль, да… — он поднял свой бокал, кратко отсалютовав Лее, и сделал небольшой глоток.

От того, что эта планета была упомянута так, мимоходом, Лея вздрогнула. Эскааль… Именно там Люка подбили, захватили в плен, подвергли допросам и пыткам. Лея поставила бокал на стол, ей стало неуютно от этого напоминания и знания, что сейчас Люк снова находится в тюремной камере, а она в это время наслаждается дорогим вином и настолько же дорогими блюдами.

Взяв салфетку, она промокнула губы и затем положила ее на тарелку, этим знаком показывая, что для нее ужин закончен.

Тератен оторвался от еды.

— Вы не голодны, ваше высочество? — полюбопытствовал он, глядя на почти нетронутые ей блюда.

— Прошу простить меня, первый министр. Путешествие было долгим, а мне еще нужно на всякий случай проверить свои данные для завтрашнего заседания комитета, — объяснилась Лея.

— Ах, да… насчет этого… — сказал Тератен, откладывая столовые приборы, и жестом приказал ожидающим наготове слугам убрать все со стола. Пауза растянулась, и Лея ждала, теряясь в догадках, пока все слуги не ушли и Тератен на заговорил снова.

Он отодвинулся от стола с бокалом в руках, глубоко вздохнул, сделал большой глоток и обратился к Лее:

— Ваше высочество, — начал он, испытывая, кажется, какое-то неудобство и беспокойство, — после падения Республики крупные прослойки населения Хораарна обратились ко многим нашим более… древним традициям и культурным спецификам. Тем, которые мы когда-то отбросили, войдя в состав великой Республики. Теперь же мы — независимая система, и, соответственно, изменились наши законы.

Лея чуть поерзала на стуле, внезапно ей стало неуютно и тревожно.

— Первый министр, я не уверена, что понимаю, о чем вы.

— Многие республиканские принципы и ценности мы более не рассматриваем в качестве собственных. Вы были свидетельницей, когда посол потребовал надеть на вашего друга наручники, ибо наши древние законы говорят: совершившие преступления должны быть ограничены в передвижениях, содержаться в тюрьме, и им должно быть запрещено общение с обычными людьми. У нас нет системы освобождения под залог, и потому все преступники находятся в тюремных камерах.

Лея проигнорировала подтекст: таким преступником был Люк — и покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, может, ей преподавали что-нибудь из истории древнего Хораарна или его законов… Но ничего не вышло.

— Я не совсем понимаю, как это все связано с завтрашним собранием комитета, — медленно проговорила она; беспокойство насчет Люка и всей ситуации в целом внезапно достигло новых высот.

Тератену, слава богу, хватило такта принять смущенный вид.

— Принцесса, у нас на Хораарне доказывают не вину человека, а наоборот — невиновность. Арест сам по себе — это обвинение. На судебном заседании бремя доказывания возлагается на преступника и… — он нервно облизнул губы и продолжил: — как преступнику, Скайуокеру не позволят встретиться с вами в ваших апартаментах.

Лея поднялась из-за стола, основательно разгневанная, но все-таки держащая эмоции под контролем.

— Вы дали слово, что Люка приведут ко мне перед слушанием!

— Парламент лишил его подобных свобод. Они не потерпят того, что преступник…

Лее пришлось приложить серьезные усилия, чтобы ее голос прозвучал спокойно, чтобы в интонации не прорвалось раздражение, когда она оборвала Тератена:

— Первый министр, со всем уважением, но Люк — не преступник. Его арестовали не на Хораарне.

— Нет, — согласился Тератен. — Однако леди Мотма проинформировала меня, что он находится под арестом и под надзором конвоя. Разве это не так?

Лея уставилась на белую скатерть стола и стоящий перед ней бокал. Ей захотелось схватить его и выплеснуть вино в лицо Тератену. Вместо этого она умерила гнев, стараясь держать себя в рамках.

— Так, но Альянс следует презумпции невиновности. Люка арестовал Альянс, а не правоохранительные органы Хораарна. Ваши аргументы недействительны, Тератен.

Люк должен быть сейчас вместе с ней, должен быть подготовлен к вопросам, которые перед ним поставят. Одна оговорка, одно колебание, которые усилят и так имеющиеся у хораарнцев сомнения в том, что они говорят правду об атаке на ту станцию, и Альянс потеряет поддержку этой системы и ее поставки.

Этого нельзя было допустить. Они и так уже потеряли слишком многое, и со времен битвы у Явина постоянно находились в бегах, скрываясь от Империи. После той победы и уничтожения имперской Звезды Смерти на них обратилась вся военная мощь Палпатина, и из-за этого также страдала Галактика.

Миры вроде Касреана опустошали ради ресурсов для производства оружия. Людей принудительно отправляли в армию и на звездный флот. Если кто-то оказывал сопротивление, их просто расстреливали.

Из-за Восстания был уничтожен Альдераан.

Ее захлестнула волна отчаяния и скорби, но Лея приложила усилия, чтобы держать ладони расслабленно, отказываясь показывать Тератену даже намек на слабость. К горлу подкатила тошнота, ужин, который она разделила с первым министром, тяжестью осел в желудке.

Она обвела взглядом комнату: позолота в декоре, мебель с мягкой обивкой и огромные окна с видом на заметенный снегом город.

Все вокруг ощущалось неправильным.

Все будто выбивалось из общей картины, порождало диссонанс.

Даже ее сомнения…

Она редко сомневалась, редко позволяла подвергать вопросам свои убеждения или как-то омрачать их. Уничтожение Альдераана только укрепило ее веру в Восстание. Ее вела вперед скорбь, она давала ей страсть, чтобы продолжить дело отца, строить тот мир, что он желал создать.

Так почему в душе обосновалась тревога, подтачивая изнутри, заставляя сомневаться буквально во всем?

Лея сделала вдох, желая успокоиться, а Тератен заговорил снова. Лицо его было безрадостным.

— Ваше высочество, я прошу прощения. Но Скайуокер согласился… Как же он выразился?

Он притворился, что припоминает слова Люка, и сердце у Леи сжалось. Она знала, что сейчас скажет Тератен.

— Ах, да… «Я добровольно подчинюсь вашим властям», — вид у Тератена был очень серьезный. — Такой храбрый и вежливый молодой человек. Разве что немного глуповат.

В этот момент Лея была готова полностью согласиться с ним.

— Первый министр… Наверняка Хораарн не собирается судить его и выносить приговор? Люка лишь подозревают в том, что…

— Он ударил офицера при исполнении обязанностей в военное время, — перебил Тератен, сам заканчивая фразу. — Если не ошибаюсь, даже во времена Старой Республики за это полагалось высшее наказание.

Лея застыла. Эту информацию ему могла сообщить только Мон Мотма.

Что же тут происходило? Это должен был быть спокойный ужин перед завтрашним заседанием комитета: слушанием по установлению достоверных фактов об атаке станции Касреана и последующими переговорами — на них Лея должна была сохранить поддержку правительства Хораарна и нынешнее снабжение Альянса, происходящее с их подачи. Внезапно и необъяснимо это превратилось во что-то иное.

Главной целью стало доказательство невиновности Люка, и Лея никак не могла понять причину.

— Лейтенант-коммандер еще не предстал перед военным судом! Его вина не доказана, и вынесение смертного приговора не рассматривается! — ее голос звучал отрывисто, слова были резкими. — Первый министр, Люк уже достаточно настрадался…

— Ах, да… Также его арестовывала Империя, на Эскаале, по обвинениям в измене и совершении убийства, разве нет? Как я и сказал, ваше высочество, по законам Хораарна он считается виновным.

На этот раз Лея уже не смогла совладать с гневом, со своим паническим страхом за друга.

— Меня, первый министр, Империя тоже считает преступницей, — резко выдала она. — Меня тоже задерживали, я тоже была заключенной. Так что, вы арестуете и меня?

Внезапно Тератен рассмеялся, наслаждаясь ее вспышкой злости.

— Вы и правда дочь своего отца, принцесса! Боже, все эти годы я так скучал по словесным баталиям с ним.

Он подлил себе еще вина и предложил добавки Лее. Она покачала головой, неуверенная, обманул ли ее первый министр, просто чтобы развлечься, или же за этим всем скрывалось нечто более зловещее.

— Простите меня, Лея, — сказал он, обращаясь по имени и этим превращая беседу за формальным ужином в более личную. — Я не смог противиться искушению проверить, есть ли в вас отцовская страсть, и вы меня не разочаровали. Пожалуйста, будьте уверены, у нас нет никаких недобрых намерений в отношении Скайуокера, мы лишь хотим услышать его выступление завтра на собрании комитета. Однако, как я уже объяснил, по нашим законам его не могут привести к вашим апартаментам для встречи.

Лея молчала. Ее еще обжигал гнев, он кипел, подходя к самой черте. Она взяла в руки бокал и стала медленно вращать вино круговыми движениями, погрузившись в размышления, но все еще не избавившись от искушения выплеснуть его в хозяина банкета.

— Если Люка не привезут к моим апартаментам, может, его смогут пораньше доставить в зал собрания, чтобы мы посовещались перед слушанием?

Тератен не спешил отвечать, и у Леи появилось чувство, что он хочет сказать ей что-то еще.

— Я попробую организовать это, ваше высочество, но находиться в правительственных зданиях преступникам также не разрешают, и поэтому собрание пройдет не в зале ассамблеи, как планировалось изначально. Его перенесли в здание Верховного суда…

— Суда… — повторила за ним Лея, испуг и смятение теперь зашкаливали так, что ей стало тошно.

Первый министр улыбнулся.

— Да, суд располагает потрясающими залами. Не знаю, почему мы не рассмотрели этот вариант с самого начала. Скайуокера отвезут туда в 07:30. Я прослежу, чтобы за вами заехали сразу после, так у вас будет время обсудить все, что нужно, до начала слушания. Это вас устроит?

Она кивнула. Похоже, это лучшее, до чего она могла договориться.

Тератен посмотрел на нее, и его лицо смягчилось, когда он заметил ее беспокойство. Он склонился через стол и взял ее ладонь в свои. Лее захотелось отпрянуть, выдернуть у министра свою руку. Прикосновение было мерзким, и она не могла поверить, что ее отец когда-то дружил с этим человеком.

— Не волнуйтесь так, Лея, — Тератен мягко улыбнулся, будто желая успокоить ее. В глазах его, однако, совсем не было теплоты: никакой заботы о ней или Люке. Вместо этого в черных зрачках сияло что-то иное, что Лея даже не могла описать. — Уверен, завтра все пройдет отлично.

Только когда офицеры из охраны первого министра сопроводили ее обратно до апартаментов, она поняла, что это было. Первый министр Тератен был напуган.

Из того, что могло бы вызвать у первого министра такой страх, Лее приходило в голову только одно: Империя.

Это объясняло все.

Если Империя угрожала независимости Хораарна, тогда они с Люком, вероятно, были разменными монетами? Если их обоих сдадут Империи, Хораарну обещали оставить свободу?

Только вот она ни разу не видела, чтобы Империя со своей стороны следовала условиям сделки.

Если ее подозрения были верны, если ее предчувствия подтверждались, и тут происходило нечто большее, чем решение вопроса поставок, то данное Люку обещание было пустым звуком. Они не улетят после слушания.

Дверь в ее апартаменты распахнулась.

— Ваше высочество!

Двойные двери спальни были открыты, и оттуда показался радующийся ее возвращению С-3РО.

— R2 удалось внедриться в системы безопасности? — спросила Лея, как только они оказались наедине. Она сняла верхние одежды и отдала их дроиду, зная, что спальная сорочка для нее уже подготовлена.

— Ах, да, ваше высочество… — 3РО развернулся и прошел за ней в комнату, — он взломал все камеры слежения за вашими комнатами, еще сообщает, что смог преодолеть несколько файерволов и получить доступ…

— Удалось установить местонахождение Люка? — Лея скинула туфли и, ступая по полу босыми ногами, прошла в ванную и начала вынимать шпильки и распускать свою хитро закрученную прическу.

R2, пристроившийся у находящегося в стене порта городского мейнфрейма⁽¹⁾, что-то возбужденно просвистел.

— Да, ваше высочество, — подтвердил 3РО, а R2 все продолжал болтать на бинарном. — Он говорит, о мастере Люке хорошо заботятся и сейчас он отошел ко сну. Его поездка до Верховного суда назначена на 07:30.

Хорошо. Хоть это не поменялось.

— Меня подберут примерно в это же время, и нужно…

R2 просвистел какое-то ругательство.

— Что такое?

Вид у 3РО стал неуверенный.

— Прошу прощения, ваше высочество, но первый министр Тератен переназначил отправление вашего спидера на 08:45.

Лея бросилась в спальню.

— Этот с-сукин с… R2, можешь связаться с Ханом?

Ответ — короткое приглушенное пиликанье, и перевод 3РО Лее тут был не нужен. Все же контакт с «Соколом» пока не установлен.

Лея присела на кровать, чувствуя, что оказалась в ловушке и в одиночестве. Ее разделили с Люком, разделили с Ханом и остальными. Их просто отлично изолировали друг от друга, и сейчас для Империи представлялся отличный момент для неожиданного вмешательства и их захвата. Но если за запросом, чтобы в числе делегатов от Альянса был пилот, уничтоживший станцию Касреана, крылось это, почему бы тогда не повязать их сразу, на посадочной платформе?

Зачем нужен обман и такие ухищрения?

Если это, конечно, был обман…

Может, многое она просто надумала. Может, у нее паранойя. Хораарн всегда был верным сторонником отца и бесперебойно поставлял Альянсу продовольствие и медикаменты. В этом и была цель ее миссии: сохранить эти отношения. Лея была уверена, что достигнет этого, как только комитет ознакомится с данными, которыми она обладала.

Так зачем держать Люка отдельно от нее?

Она не могла вернуться к Тератену и потребовать рассказать, почему расписание ее транспорта изменили. Им станет известно, что R2 контролирует системы безопасности, а дроид был нужен ей.

Нужно было поговорить с Ханом. Поделиться с ним мыслями: своими сомнениями, опасениями и противоречивыми предположениями о том, что здесь происходит.

— Не бросай попыток связаться с капитаном Соло, R2.

Маленький дроид пиликнул в ответ и, что-то тихонько себе гудя, продолжил работать.

— Принести вам что-нибудь, ваше высочество? — с печалью в голосе спросил 3РО. — В этих апартаментах отличный выбор напитков и…

— Нет, спасибо, 3РО. Просто передай планшет с документами. Мне нужно просмотреть еще раз все данные по атаке перед завтрашним слушанием.

Ей нужно было понимать, что она будет говорить. Заучить данные и разбираться во всех, даже мелких деталях. Нельзя было ошибиться в показаниях, необходимо было предугадать, какие вопросы ей зададут и какие ответы потребуются, чтобы должным образом объяснить смерти больше двадцати тысяч гражданских от руки Альянса.

От руки Люка.

3РО тем временем скованно поклонился и негромко ответил:

— Да, ваше высочество.

Лея поднялась с кровати и подошла к огромному окну. Она стояла неподвижно, наблюдая за снежным штормом, бушевавшем снаружи, за снежинками, захваченными порывами ветра и кружащимися в исходящем из апартаментов свете. Картина за окном была яркой и прекрасной, но ее очарование не могло одурачить Лею. Она знала, насколько опасен такой шторм для попавшего в него человека.

* * *

— Ну как, есть что-то новое? — обратившись к Текле, Хан упал на диванчик и потер рукой лицо, ладонь прошлась по появившейся щетине. Это был риторический вопрос, но ему хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы нарушить довлеющую над кораблем тишину. Он знал, если бы Лея связалась с ними по каналу, установленному R2-D2, сержант бы сразу же сообщила.

Текла покачала головой и глянула на него из-за инженерного терминала, за которым сидела, отслеживая сигналы коммов.

— Ничего, сэр… По общественным каналам крутят только записи битвы да показывают время, оставшееся до заседания комитета, и обещают, что Люк Скайуокер лично даст объяснения своим действиям.

Хан поморщился. То, что слушание будут транслировать, оказалось неприятным сюрпризом, и он волновался, справится ли Люк со своей ролью под прицелом камер. Чем скорее R2 взломает городские системы коммуникаций и установит связь, тем лучше.

— Он не подведет нас, — рассеянно сказал Хан. — Этот маленький засранец очень упорный.

Текла растерялась.

— Ух, сэр… Мы ведь сейчас говорим о Скайуокере, в смысле, лейтенанте-коммандере?

Хан расхохотался.

— Я вообще-то имел в виду дроида, но да, Люк тоже маленький упертый засранец. Он просто не знает, когда надо сдаться… — Хан помолчал, подумал немного и закончил: — наверное, как раз поэтому все мы сейчас здесь.

Он увидел, как Текла улыбнулась и отвернулась к коммам. Хан ухмыльнулся, сел и облокотился о стол. Итак, значит, он верно истолковал все взгляды, которые она кидала на паренька, и реакцию на его появление в красивых шмотках.

— Он тебе нравится, — уверенно заявил Соло, — так ведь?

Текла напряглась; Хан не упустил и то, что ее щеки, когда она от него отвернулась, покрыл легкий румянец.

— Ага! Так и знал, между вами что-то есть!

— Не понимаю, что вы имеете в виду, сэр, — прохладно ответила Текла, хмурясь и концентрируясь на своих обязанностях. — Между мной и лейтенантом-коммандером ничего нет.

Хан понял: она попалась.

— Но ты бы хотела, чтобы было, разве нет?

Текла вздохнула и повернулась обратно, потирая уставшие глаза. Она часами пыталась отследить сигнал комма и передачи с него, а дело так никуда и не сдвинулось.

— Сэр…

— Хан, — сказал он ей.

— Капитан Соло, сэр, я…

— Хан, — повторил он, забавляясь.

Еще один вздох.

— Лейтенант-коммандер…

— Люк, — с ухмылкой подсказал Хан.

Не сдержавшись, Текла улыбнулась.

— …полномочный офицер. Я — простой сержант. Он пилот, я из пехоты. Мы даже по-дружески не общаемся.

Хан не сдавался:

— Но ты бы хотела, разве нет?

Текла выдерживала его пристальный взгляд сколько могла, а потом все-таки широко улыбнулась и рассмеялась.

— Я была бы не против заценить его маневровые двигатели, если вы имеете в виду это, сэр.

Хан громко расхохотался: она сумела впечатлить его. Эта невысокая девушка-солдат была довольно дерзкой, и Люку сильно повезет, когда они наконец познакомятся поближе. Парню бы не помешало расслабиться и переспать с ней — это наверняка стало бы для него лучшим лекарством. Даже короткий пятиминутный трах в каком-нибудь укромном уголке исцелял мужскую душу гораздо лучше, чем многочасовые разговоры с мозгоправом. Но не то чтобы Хан собирался отговаривать Люка от посещения сеансов — все-таки парню нужна была любая помощь, которую ему могли предоставить.

— Только не говорите об этом Хасламу. Он не поймет, — попросила Текла, возвращаясь к работе.

Хан провел пальцами по губам, наглядно показывая, что его рот на замке.

— Кстати, а где он? — внезапно до Соло дошло, что он давно не видел ни здоровяка-солдата, ни своего второго пилота, и вообще на корабле ужасно тихо.

— Снаружи, — сказала Текла, снова запустила проверку каналов комм связи и нахмурилась. — Хаслам хотел разведать, как охраняется посадочная платформа, и проверить, нельзя ли отсюда как-нибудь выбраться. Вуки взял с собой набор инструментов, и я подумала, что ремонт — их прикрытие.

— Набор инструментов, говоришь? — забеспокоившись, переспросил Хан. Он надеялся, Чуи не забыл о том, что им, вероятно, придется быстро валить отсюда, и не занялся модификацией корабля, чтобы убить время. — Я, ух… пойду гляну, хорошо ли они ладят.

Хан сполз с дивана, подхватил свою куртку и по пути к выходу натянул на себя. Он стукнул по кнопке открытия внешнего люка и приведения рампы в действие и, когда она коснулась земли, спустился на платформу. В лицо тут же ударил порыв ветра, внутрь «Сокола» занесло хлопья снега. Повыше подтянув воротник, Хан нырнул под прикрытие корабля. Было темно, снег лежал на земле тяжелым покрывалом, заглушая все звуки.

Для космического порта тут было ужасно тихо. Хан гадал: рейсы отменили из-за снегопада или же перенаправили в другой порт из-за того, что тут находился «Сокол». Он подозревал, что верно было последнее. Также он подозревал, что на их позицию с различных точек наблюдения направлены турбо-пушки, что выход с посадочной платформы усиленно охраняется и что снег отлично рассеивал свет кучи прожекторов, которые направили на них хораарнцы.

Он также знал, что все нацеленные на них системы звукового мониторинга Хораарна успешно нейтрализовались системами генерации помех «Сокола». Все, что говорилось внутри корабля и в радиусе двадцати метров от него, превращалось в статический шум. Он надеялся, что его системы продержатся.

Пока что снег ослеплял всех. Это могло сослужить неплохую службу, если отсюда придется рвать когти. Нужно было только найти способ сбить радары и передающие показания инфракрасные камеры Хораарна — и для этого у них был R2.

— Чуи? Ты тут?

В ответ раздался приглушенный рев, и Хан в своих поисках направился дальше под корабль. Асфальт тут был относительно свободен от снега, и Соло обнаружил своего напарника и Хаслама низко склонившимися к земле.

— Что тут у вас?

Хаслам поднял взгляд и показал на квадратную канализационную решетку в асфальте.

— Канализация. Не защищенная. Мы подумали, что нашли способ свалить с платформы, но лаз слишком маленький, никто из нас в него не протиснется.

Хан подошел к ним и присел рядом. Канализационная система просто обязана была иметь выход где-то в городе. Будет просто превосходно, если кто-то из них получит свободу передвижения и возможность проверить, как там Люк и принцесса. Однако для них троих ход был слишком маленьким, а пролегающие в глубине трубы могли оказаться еще уже.

Соло огляделся, но других канализационных решеток под кораблем не заметил. Может, на платформе какие-то еще и были, но — заметенные снегом и находящиеся на открытом пространстве, где все просматривалось.

Идея-то была хорошая, но…

— Капитан? — крикнула из корабля Текла. — Сигнал появился!

Ну наконец-то!

Хан бросился обратно в нетерпении поговорить с Леей.

— Сержант, — позвал он. — Ты ведь довольно худая, да?

* * *

— Они все продолжают что-то менять… — разговаривая с Ханом по защищенному каналу связи, который создал для них R2, Лея расхаживала из стороны в сторону. — Сначала я должна была лететь на Хораарн одна, потом с Люком. Утром Люка должны были привезти ко мне, чтобы мы вместе добирались до зала ассамблеи, потом сказали: он встретит меня уже там. А теперь мой спидер не приедет вовремя, и мы не успеем увидеться перед слушанием. Хан…

Разворачиваясь, она сделала паузу и зашагала обратно.

— …они изменили место проведения. Теперь слушание пройдет в здании Верховного суда Хораарна.

— Верховного суда? — переспросил Хан. Его голос звучал не совсем естественно, искажаясь маленьким коммом, который сжимала Лея. — Что за черт, почему?

Как-то поникнув, Лея присела на кровать: утомление и тревога подточили ее силы.

— Преступников не пускают в правительственные здания… что-то типа того.

— Учитывая, что вина Люка не доказана, это как-то чересчур… — проворчал Хан.

— На Хораарне противоположная система, — сообщила ему Лея. — Он виновен, пока не доказано обратное. Теперь я даже не могу встретиться и поговорить с ним.

На минуту Хан замолчал.

— Лея, они сказали тебе, что все это транслируется по голонету?

Принцесса похолодела и уставилась на лежащий в ладони комлинк так, будто он был чем-то странным и инородным. Она потерла лоб, чувствуя, как повышается давление.

— Нет, — хрипло произнесла она, внезапно еще больше пугаясь, внезапно осознавая, как много им врали, как долго ими манипулировали. — Нет, не сказали.

— Это все бантово дерьмо, Лея, — кратко и прямо произнес Соло, как обычно не утруждаясь в подборе слов. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

Лея задумалась.

Что я хочу сделать?

Я хочу сбежать. Хочу вернуть Люка и сбежать. Хочу сказать хораарнцам, что сотрудничество окончено, что у нас нет желания и дальше участвовать в этом фарсе, что мы больше не будем унижаться ради их поддержки — потому что они или верят Альянсу или нет.

Но последствия…

Они потеряли так много и были напуганы…

А поставки…

Поставки уже потеряны…

Она прикрыла глаза — глубоко внутри она знала правду. Для того, чтобы это знать, ей не надо было быть джедаем. Не надо было обладать ясновидением, чтобы понять, что Альянс заманили сюда под фальшивым предлогом и на самом деле Хораарн преследует иную цель.

Зачем транслировать слушание? Что от этого получит Хораарн? Чего лишится Альянс?

Нет, они не могли сбежать. Не могли все отменить.

У нее было чувство, что им просто не позволят.

Они были загнаны в угол и должны были найти выход. Не важно, что задумали хораарнцы, не важно, какие у них были планы в отношении Альянса, в отношении Люка.

И Империи…

Но это не значило, что они не могли подготовиться.

— Такое чувство, что у вас уже есть идея, — она улыбнулась. Хан просто фонтанировал идеями; они не всегда были хорошими, не всегда оканчивались успехом, но они всегда были.

— Ага, парочка есть, — чуть неловко ответил Соло, неуверенный в успешности придуманного плана. — Надо, чтобы R2 хакнул городской мейнфрейм. Хочу, чтобы он отключил радары и тепловизоры. Системы отслеживания звуков тоже. И, Лея…

Она видела, как он пробежался рукой по непослушным волосам.

— …передай этой малявке, чтобы был поосторожнее.

Лея улыбнулась, зная, что Хан сейчас пытался улизнуть с посадочной платформы.

— Я скажу, чтобы он послал тебе чертежи городских структур.

— Как раз то, что нужно, милая, — по голосу было ясно, что Хан тоже улыбался.

— Спасибо, Хан.

— За этим я и здесь: чтобы держать вас с малышом подальше от проблем.

— Пока что это тебе не очень хорошо удается, — сказала ему Лея с хитрой улыбкой. Настроение у нее поднялось, ощущение одиночества пропало: в конце концов, у нее была поддержка.

— М-да? — с ноткой юмора хмыкнул Хан. — Что скажешь насчет побега со Звезды Смерти?

Она засмеялась:

— Повезло, только и всего.

— Повезло? — выдохнул он уязвленно. Но Лея знала: Хан просто притворяется.

— А кроме того, — сказала она, — мое спасение было идеей Люка.

Поговорив с Ханом, она почувствовала себя лучше, почувствовала, что во всем этом деле она не одна. Она понятия не имела, что он планировал или как собирался воплощать план. Она только надеялась, что это сработает и что, когда ловушка защелкнется по-настоящему, у них будет подготовлен путь побега.

* * *

Прицельной стрельбой она разнесла панель управления дверью, тем самым надежно запирая ее, и взглянула на него. Он видел нерешительность и страх в ее глазах — это был первый раз, когда она вообще проявила слабость, выдала, что, будучи опытным солдатом, тоже испытывает эти эмоции.

— Что теперь?

Послышался глухой удар в дверь — в нее врезалось что-то тяжелое. Зазвенела сирена: громкий и надоедливый электронный сигнал тревоги.

— Что теперь? — крикнула она, чтобы в этом шуме он расслышал ее голос.

В дверь ударили снова, в центре металл прогнулся…

Люк схватил ее за руку и потянул к большим обрамленным орнаментами окнам. Он открыл створки и вышел на балкон, под густую завесу снегопада. Под его ногами скрипел толстый слой скопившегося на площадке снега.

Он выглянул за перила и посмотрел вниз, на подмерзшую реку, которая, как он знал, была там.

— У нас не получится! — закричала она, когда в дверь снова ударили.

— У нас нет выбора! — крикнул он в ответ, взбираясь на каменные перила и протягивая ей руку.

Она заколебалась и оглянулась обратно на теплое помещение.

Дверь с грохотом распахнулась, в комнату ворвались солдаты в белой броне.

— Сейчас! — закричал он.

Она схватила его руку, забралась рядом на перила. Только раздался крик: «Стоять на месте!» — как они прыгнули — в воздух, в летящий снег — и с плеском упали в воду.

Резкое погружение в холод вышибло воздух из легких, его хватка ослабла, когда их подхватил мощный водяной поток и утянул за собой, кидая из стороны в сторону. Ладонь Теклы вырвало из его руки. Люк, опускаясь в глубину и отчаянно загребая руками, пытался отыскать ее в темных водах. Но его легкие горели от нехватки кислорода, и он заработал ногами, всплывая, все мускулы напряглись в борьбе против течения. Он с шумом вынырнул и оказался на поверхности, хватая ртом морозный воздух и лихорадочно вертя головой в поисках девушки, что была с ним.

— Текла!

На него упала тень, и он, находясь в воде, обернулся…

С тихим вскриком Люк проснулся, сердце гулко стучало в груди, а в ушах отдавался непрекращающийся сигнал тревоги.

Ему понадобилось время, чтобы понять: это тот же сигнал, что и во сне, но только он не убегает от гонящихся за ним штурмовиков и не плещется в ледяной воде. Он лежит в теплой постели под толстым одеялом.

А сигнализацию включили, чтобы его разбудить.

Люк застонал от облегчения и отчасти от желания свернуться под одеялом и снова заснуть, но сирена не замолкала. Сонливость отступила, и он наконец осознал, где находится и что сегодня за день.

— Дерьмо… — выдохнул он, откинул одеяло и сел, протирая глаза.

Среагировав на движение, звенящий звуковой сигнал затих. Щелкнул и ожил интерком:

— Сэр? У вас есть час до отправления на спидере к зданию Верховного суда. Ваша одежда…

Послышался негромкий скрежет, и находящаяся в стене камеры панель отъехала в сторону; в углублении за ней виднелся его мундир, очень аккуратно сложенный.

— …была постирана, завтрак доставят, как только вы оденетесь.

Люк не смог сдержать улыбки, он свесил ноги с кровати и уселся на краешке матраса, босыми стопами ощущая исходящее от покрытия пола тепло.

Если так на этой планете обращались с преступниками, то он точно должен нарушить тут парочку законов. В большей роскоши он еще не жил.

Снаружи исправительное учреждение выглядело так же неприступно, как он и ожидал. Виднеющиеся сквозь снежный шторм толстые серые стены возвышались перед спидером. Массивные ворота приподнялись совсем немного, не более, чем было необходимо, чтобы спидер мог проехать в ярко освещенный туннель, который изгибался вниз и уходил под главное здание тюрьмы.

К тому времени, как спидер остановился в небольшом гараже и дверь за ним с гулким лязгом опустилась, волнение зашкаливало. Открылась небольшая боковая дверь, и Люк увидел, что его ожидает отряд вооруженных тюремных охранников.

Вот тут-то и началось удивительное.

— Добро пожаловать, лейтенант-коммандер, — без тени сарказма произнес старший офицер и протянул руку, чтобы помочь вылезти из спидера. А когда Люк споткнулся из-за одетых на лодыжки ограничителей, ему сказали: — Не волнуйтесь, сэр, всего через пару минут мы их снимем, и вам будет гораздо удобнее.

Его провели в отлично оснащенный медкабинет, сняли наручники, позволили одному помыться в душе и провели медосмотр. Травму спины, которая еще не до конца восстановилась, и синяки на лице взяли на заметку и предложили обезболивающее. Потом его попросили переодеться в тюремную форму: подходящие ему по размеру свободные черные штаны и такую же свободную тунику с нашитой на рукав оранжевой повязкой.

— Сэр, мы отнесли вас к категории лиц, содержащихся в предварительном заключении, — сказал ему офицер, прикасаясь пальцем к повязке. — Вашу одежду постирают и вернут завтра перед заседанием комитета.

Оттуда его сопроводили в коридор, затем — в турболифт, который направился вверх и, проехав несколько этажей, остановился. Его провели по еще одному коридору — в этом уже располагались тюремные камеры определенно имперского образца, и от их вида по спине пробежал холодок страха. Наконец они дошли до нужного места и остановились перед дверью. Когда та открылась, Люк ожидал увидеть за ней интерьер камеры, или такой, как на тюремном уровне Звезды Смерти — темный и безвкусный, или крошечной, размером не больше кладовки, в какой его держали на Эскаале.

Перед глазами предстало нечто совсем иное: это была комната. Очень светлая комната.

Более того, комната с отличным видом… За транспаристиловым окном бушевал зимний ураган. Тут была хорошая кровать, застеленная белыми простынями, с толстым одеялом. Маленький столик, заставленный тарелками с разной едой. Тут было и устройство для просмотра голонета, а в углу, разделенная стеной с основным помещением, располагалась туалетная комната с умывальником и душем.

— Надеюсь, вам будет комфортно, сэр, — сказали ему. А потом дверь закрылась.

Весь вечер он провел, смотря голонет: знакомясь с пропущенными новостями и текущим положением дел — завтрашнее заседание комитета, однако, не упоминалось — и жуя закуски. Когда голо-плеер отключили и свет мигнул, Люк улегся на кровать и натянул на себя одеяло, взбил подушку и повернулся лицом к окну. Он наблюдал за танцем падающих в темноте ночи снежинок, пока наконец не провалился в сон.

Сейчас Люк встал и потянулся, размял плечи, пытаясь избавиться от напряжения, возрастающего от мыслей о том, что придется сидеть перед незнакомцами и отчитываться о своих действиях у Касреана. Он снова посмотрел в окно.

Снегопад прекратился. Массивные стены присыпало, а за ними простирались поля, залитые ярким светом, свежий снег сверкал в лучах встающего солнца.

Зрелище было таким красивым, впечатляющим, оно будто бы предвещало что-то, и Люка пробрало от дурного предчувствия. Что-то здесь было не так, было не тем, чем казалось, чувства его были неспокойны. Живот скручивало непонятное ожидание.

Все было как на Эскаале, как раз перед тем, как штурмовики обнаружили его укрытие: это знание, что скоро что-то произойдет — просто он еще не знает, что именно.

Как на Раймаре перед тем, как Вейдер начал атаку…

Вейдер…

Люк помотал головой.

Нет. Это не мог быть Вейдер… Он не чувствовал его.

Отпусти себя, откройся чувствам…

Он отвернулся от окна.

Нет, он не мог так поступить. Не мог рисковать: Вейдер вполне мог почувствовать его и обрушить мощь Империи на его друзей, на Лею, уничтожить всю надежду на сохранение отношений между Хораарном и Альянсом.

Люк еще раз обвел взглядом комнату. Он подозревал, что комфортабельная камера и хорошее обращение были трюком, призванным обмануть его, заставить расслабиться и внушить ложное чувство безопасности перед тем, как его бросят в настоящую тюрьму, из которой не будет выхода.

Тревожась о том, что преподнесет предстоящий день, Люк повернулся спиной к окну, взял свой мундир и начал одеваться.

* * *

Вейдер улыбнулся под маской.

Его сын находился в замешательстве, был неспокоен, его присутствие в Силе застыло в ожидании и излучало нервозность.

Люк сопротивлялся желанию открыть разум, инстинкту коснуться Силы. Он был так не уверен в своих силах, способностях и талантах, боялся использовать их.

Однажды, сын мой, ты избавишься от этого страха, этих сомнений. Ты станешь охватившим Галактику штормом, сметающим всех, кто встанет на пути.

Не то чтобы Люк почувствовал отца, даже если бы обратился к Силе, ибо Вейдер окутал свое присутствие плотной пеленой Темной стороны. Он был сокрыт от Люка, он был неясной тенью, не более, и покажется, лишь когда придет время.

Тогда же он возьмет Люка под стражу.

Перед лицом всей галактики Люк Скайуокер будет отдан в его руки. У Люка не останется иного выбора — лишь сдаться, подчиниться власти закона.

Вейдер сам пилотировал шаттл, выводя его из личного дока и присоединяясь к ожидающим его транспортникам со штурмовиками и десантному судну, которое должно было сопровождать его до поверхности планеты.

1) Мейнфрейм — высокопроизводительный компьютер, используемый в качестве центрального и предназначенный для выполнения интенсивных вычислительных работ.

Вернуться к тексту