Темные времена (джен)

— Пятеро заходят сверху! Осторожнее, Ведж.

— Ага, Люк, вижу их.

— Услышал тебя, Красный-2, — спокойно отозвался Люк Скайуокер, хотя сердце бешено колотилось от переизбытка адреналина. Он потянул штурвал, выполняя резкий переворот, чтобы уйти от огня противника и снова атаковать тот СИД, который преследовал. Имперский истребитель взорвался, полыхнув огненным шаром.

— Цель не видна, — раздался по общей связи голос Нарры. — Похоже, щиты создают помехи для радаров. Придется спуститься ниже. Красный-5, вместе с Красным-2, 4 и 7, оставайтесь здесь и прикрывайте нас.

— Принято, Красный-лидер! — Люк понаблюдал за тем, как группа Нарры рассредоточивается и направляется к планете для уничтожения цели с воздуха.

— Пилоты, за мной, — спокойно приказал Нарра.

— Красный-5, уходи влево, трое прорываются в точку шесть, — предупредил Ведж Антиллес. — Красный-4, где ты?

— Я сбит!

— Катапультируйся, скорее! — Люк в панике вертел головой, пытаясь разглядеть, где же Красный-4. Искомый крестокрыл взорвался. — Вот черт.

— Красный-4 выбыл, босс, — сказал ему Ведж. — К тебе направляются еще СИДы!

— Вот тебе! — крикнул Красный-7, расстреляв того, кто сбил Красного-4.

— Есть визуальное подтверждение, — раздался голос Красного-лидера, — цель обнаружена.

— Спасибо! — коротко бросил Люк в ответ на предупреждение Веджа. — Прорывайся справа!

— Есть, цель уничтожена! — выкрикнул Нарра. — Идем к тебе, Люк!

— Принято, Красный-лидер! У нас тут тучи СИДов! Осторожнее!

Люк закладывал крутые виражи и петлял, уходя из-под огня противника.

— Эскадрилья, прекратить бой, уходим! Мы тут закончили, — напряженно приказал Нарра.

— Еще истребители! — голос Веджа уже звучал немного нервно.

— На этот раз мы их уделали, — устало улыбаясь, заметил Люк. Миссия была выполнена: имперский комплекс по разработке вооружения, базирующийся на Эскаале, уничтожен.

— Уходим, уходим… всем пилотам…

— Нужна помощь, я не могу…

— Красный-6? Ответь, Красный-6!

— Она слишком занята, босс, — мрачно произнес Красный-7.

— Красная эскадрилья, пора убираться, — сказал им Нарра.

— Я с вами, Красный-лидер.

— Люк! У тебя двое на хвосте, — предупредил Ведж.

— Не вижу их. Где…

— Заходят с точки…

— Ага, заметил. Вероятно, понадобится помощь. Красный-2? — спросил Люк.

— Опять мне спасать твою задницу, Красный-5?

— Потерян Красный-7!

— Звездный разрушитель! — ахнул Ведж.

— Красный-2, Красный-5! К вам движутся еще пятеро, — предупредила Красный-6.

Люк изогнулся в кресле, проверяя показания радара. Он увидел пять приближающихся истребителей, и все были готовы открыть огонь из лазерных пушек. Его щиты приняли удар на себя, корабль затрясло.

— Черт! — Скайуокер откинулся на спинку кресла, направляя крестокрыл в крутое восходящее пике. R2, находящийся позади, издал протяжный писк на высокой ноте. Люк заложил петлю и приготовился стрелять.

— Ведж, нам надо расчистить пространство для прыжка!

— Знаю, знаю! — воскликнул Ведж, пытаясь пробиться к Люку.

— Красная эскадрилья, приготовиться к прыжку! — скомандовал Нарра.

— Мы с тобой, босс.

— По моей команде.

Обзор на мгновение перекрыла вспышка света, крестокрыл сильно тряхнуло, Люка по инерции бросило вперед, в тело врезались ремни безопасности, удержавшие его на месте.

— Меня подбили! — Люк стал судорожно изучать показания приборов, сзади раздавался пронзительный свист R2.

— Люк! Люк!

Приборная доска заискрила.

— Тут становится жарковато! R2, проверь, сможешь ли…

— Сваливай оттуда, Люк! — закричал, обрывая его, Ведж.

— Нет, не сейчас!

— Катапультируйся, мать твою! Ты потерял крыло!

— Знаю! — рассерженный, Люк вспылил, его лихорадило. Он пытался как-то побороть накрывшее его состояние паники, размышлять здраво, несмотря на то, что терпел крушение. — Не здесь! Они подберут меня… R2, попробуй вернуть мне управление…

— Люк, эскадрилья уходит. Они не знают…

— Уходи с ними, Ведж. Я спускаюсь. На планете у меня будет больше шансов, — приняв решение, что делать, он более-менее успокоился.

— Я иду за тобой…

— Нет, Красный-2. R2, перекрой подачу топлива в двигатели. Не хочу подорваться, когда войду в атмосферу.

— Люк, я…

— Возвращайся на базу, Ведж. Это приказ.

— Не смей давить на меня служебным положением! Черт, меня оттесняют! Люк…

— Уходи в прыжок, Ведж. Пока и тебя не подбили.

Ведж колебался, но потом наконец произнес:

— Принято, Красный-5… Удачи.

— Ага, тебе тоже. R2, переведи энергию на щиты. Посадка будет жесткой.

При входе в верхние слои атмосферы крестокрыл бросило в сторону и закрутило. Люк стиснул зубы, пытаясь вернуть хоть какой-то контроль над своим кораблем, надеясь, что разогревшиеся щиты выдержат давление и он не подорвется. Истребитель содрогнулся, когда Люк направил его ниже. В левом двигателе на секунду вспыхнуло пламя и погасло — горючего не осталось. Крестокрыл затрясся, попав под порывы ветра, металлический корпус заскрипел, когда с него стало срывать мелкие детали.

— R2, стабилизируй… — из-под панели управления перед ним вырвался язык пламени, Люк тут же отдернул руки. — А, бесполезно!

Маленький дроид издал пронзительный долгий писк, когда крестокрыл перешел в свободное падение, кувыркаясь, и стал стремительно приближаться к поверхности планеты.

— R2, я… — его мотнуло и прижало к креслу. Полный решимости не дать панике овладеть им, Люк старался смотреть перед собой и не выглядывать из кабины, зная, что как только увидит беспорядочное вращение земли и неба, его разум сдаст. — Отключи подачу энергии в правый двигатель, может, это замедлит вращение.

Пламя под приборной доской разгорелось сильнее, заверещал сигнал тревоги.

— R2, утечка кислорода! Катапультируйся, скорее!

Стропы парашюта быстро проскользнули вверх, и огромная сила резко выбросила Люка вверх и в сторону, выдергивая из кабины крестокрыла; истребитель продолжил нестись к земле уже без него. Люк был все еще пристегнут к креслу, голова опущена, а глаза, прикрытые прозрачным щитком шлема, зажмурены; он не видел, как пару секунд спустя катапультировался закрепленный в модуле для дроида R2.

Ремни, фиксирующие пилота в кресле, автоматически отстегнулись, и оно улетело вниз. В этот же миг раскрылся парашют. Люк открыл глаза. Где-то далеко под ним взорвался его крестокрыл вместе с остававшимися протонными торпедами. Мощь взрыва буквально разорвала корабль на куски, распространяя иссушающий жар, во все стороны разлетелись горящие осколки фюзеляжа. Волна горячего воздуха ударила в купол парашюта, снося его в сторону, и Люк порадовался, что не оказался ближе к кораблю, когда тот взорвался — его бы просто изрешетило градом осколков.

Он огляделся, заметил вдали еще один парашют и с долей облегчения понял, что R2 тоже спасся. Правда, из-за разницы во времени катапультирования их точки приземления будет разделять несколько километров. Люк перевел взгляд на ландшафт внизу. С высоты ему виделась пустошь: поросшие травой холмы, изредка перемежающиеся скалами, озера и больше ничего, кроме маленьких огоньков — догорающих осколков его крестокрыла. Деревьев не было совсем, как и очевидных укрытий, и такой пейзаж расстилался до самого горизонта.

— Дерьмо! — выругался Скайуокер. Эта местность почти не давала шанса где-то спрятаться.

К шуму ветра и шелесту парашюта добавился еще один звук. Он исходил откуда-то сзади и становился все громче: пронзительный, взрезающий воздушное пространство. Люк извернулся в стропах, чтобы поглядеть, в чем дело. Мимо пронесся СИД-истребитель, увлекая за собой парашют в воздушном потоке. Люк, испугавшись, что парашют повредится, вцепился в стропы прямо перед тем, как его бросило в сторону. Парашют выдержал, но СИД возвращался, и Люк остро осознал, насколько сейчас уязвим. Он нащупал пояс, на котором крепилась кобура, ухватился за рукоять бластера, вытянул его и начал обстреливать приближающийся истребитель, хотя и знал, что едва ли может что-то противопоставить СИДу с его пушками.

Тот снова пролетел мимо, не сделав ни единого выстрела. Люк глянул вниз, пытаясь прикинуть расстояние до земли. Было высоко, слишком высоко, а СИД возвращался!

— Черт! — Люк выругался еще раз, давая выход раздражению и страху. В него не стреляли, потому что хотели взять живым! Истребитель кружил, передавая координаты и не упуская его из вида. — Черт!

Люк убрал бластер обратно в кобуру, его вдруг осенило. Идея была просто безумной, но это был, вероятно, единственный шанс получить фору у штурмовиков, которые уже наверняка двигались к вычисленной области приземления, чтобы подобрать его. Люк выдернул релиз, отцепляя основной парашют, и стал стремительно падать. Парашют унесло потоками воздуха.

Он, кувыркаясь, летел к земле, в лицо бил ветер, надувая ткань комбинезона. В мгновение ока он преодолел дистанцию до поверхности планеты. С усилием Люк поднял руку, поймал шнур резервного парашюта и дернул. Парашют тут же раскрылся, грубо дергая тело вверх и замедляя падение. Скайуокер громко закричал, когда по спине прошел болевой спазм. Хватая ртом воздух, борясь с болью, он огляделся в поисках СИДа и, увидев его, закричал снова. Он уже ждал, что его изрешетит огонь из пушек, но истребитель заложил вираж, уходя вверх. Характерный звук смолк в вышине.

Люк столкнулся с землей, жестко ударяясь о нее ногами, вскрикнул от прошившей все тело боли, упал, перекатился, путаясь в стропах, и остался лежать на траве. Последним, что он увидел, прежде чем потерять сознание, был улетающий истребитель — темная точка в голубом небе над головой.

Он не был уверен, что его разбудило. Может, это был легкий ветерок, щекочущий кожу и прохладный: температура падала с постепенным заходом солнца. Может, боль, которая просочилась сквозь окутывающий сознание мрак, возвращая его в чувство. Он попытался сесть, и это усилие было вознаграждено пронзившей грудь и левое плечо болью. Люк снова лег на траву, стало полегче. Он был уверен, что сломал пару ребер и, судя по ощущениям, вывихнул плечо. Еще было какое-то неприятное чувство в спине, таз ныл, в ногах странно покалывало, а левую лодыжку обжигала боль. В любом случае, Люк не мог допустить, чтобы его нашли, а значит дальше лежать тут было нельзя. Если он не заставит себя двигаться, то станет еще одним из тех, кто по статистике Альянса долго не задерживался в застенках: казнили имперцы быстро. А смысл спуска к поверхности планеты вообще-то был в том, чтобы не попасть в плен.

Скайуокер перекатился на правый бок, мирясь с болью, и как-то сел. Он был уверен, что бедро просто ушиб, а мышцы спины потянул, когда тело дернуло при раскрытии парашюта, и во время приземления. Но вот левая лодыжка горела от боли. Даже не снимая с ноги ботинка, он видел, что она неестественно вывернута. Идти, опираясь на нее, он не сможет, да еще и ничего, что могло бы сойти за костыль, поблизости не было.

Люк осторожно и с частыми передышками, чтобы болевые ощущения успевали немного улечься, стал выпутываться из строп парашюта. Он расстегнул и скинул шлем; глубоко вдохнул, пытаясь оценить сложившуюся ситуацию, размышлять здраво и не терять спокойствия, не поддаваться наступающей панике. Нужно было отстегнуть ремни парашюта и снять летный комбинезон, который слишком выделялся на фоне пейзажа. Спрятаться, оставаясь в нем, было невозможно. Проклиная того, кто решил, что оранжевый — отличный цвет для летного комбинезона повстанцев, Люк подумал, что лучше снять все до нижней одежды. Он осторожно расстегнул ремни и вытянул из шлевок, зашипев при этом от боли.

— Ты сможешь, Люк, — строго сказал он себе.

Расстегнул пояс под оружие, позволив тому упасть на землю, осторожно расстегнул летный комбинезон и попытался спустить его с плеч и выпутать из него руки. Плечо пронзило острой болью, и Люк со вскриком откинулся на траву, испытывая отчаяние и тяжело дыша. Он не знал, сколько так пролежал, да и сколько перед этим провалялся без сознания, и не знал, далеко ли были имперцы. Больше терять время он не мог. Люк осмотрелся вокруг, обращая внимание на особенности местности. В нескольких метрах располагался выход скальных пород, тенью выделявшийся на фоне темнеющего неба. Может, там ему удастся найти где спрятаться.

Прижимая левую руку к телу и стиснув в кулаке ремень, на котором крепились кобура с бластером и его световой меч, Люк на животе пополз к скале, отталкиваясь и подтягивая тело здоровой рукой и ногой.

Но он не успел уползти далеко, когда послышался разносящийся над пустошью шум приближающегося транспорта.

— Черт… — выдохнул Люк, адреналин придал сил, и он пополз быстрее, стараясь не обращать внимания на ослепляющую боль и то, что мог только ухудшить свое состояние. Он попытался сосредоточиться на цели — камнях впереди, а не на тщетности своих действий.

Люк был у валунов, когда позади, выехав из-за ближайшего холма, показался первый военный транспорт. Светя фарами и прожекторами, имперцы прочесывали местность, и в конце концов лучи остановились на брошенном парашюте. Огибая небольшие камни, Скайуокер медленно прополз дальше, подтянулся, устроился в сидячем положении и достал бластер. Подпирающая спину скальная поверхность была прохладной и твердой, непоколебимой. Он покрепче сжал пальцы на рукоятке бластера, понимая, что не сможет в одиночку положить всех солдат, теперь, когда слышал, как они высыпают из транспорта у дальнего края скал. У него все болело, он устал и совершенно отчаялся. Откуда-то сзади и сверху донесся шорох ступающих по камням ботинок, и Люк напрягся. А потом он услышал мягкий щелчок снятого предохранителя.

— Бросай оружие, мразь!

Люк на мгновение заколебался. Спереди подъезжал еще один военный транспорт с солдатами. Яркий свет фар отчетливо выделял на фоне серых камней фигуру Скайуокера.

— Сейчас же!

Люк отбросил в сторону бластер, провожая его взглядом и видя, как он, уже бесполезный, упал в траву. Медленно стянул с пояса световой меч и спрятал в углублении под нависающими камнями, прикрывая это своей спиной и надеясь, что имперский солдат не видит его манипуляций с того места, где стоит. Пусть забирает его бластер, но световой меч он не отдаст. Может, он больше и не найдет его, но, по крайней мере, имперцы не смогут опознать его личность по мечу.

— Вставай! Шаг вперед от скалы.

— Не могу, — тихо ответил Люк; в поле зрения появлялось все больше и больше штурмовиков, его окружали. — Я ранен.

Нашедший его штурмовик спустился со скалы и обошел вокруг камней, все время держа Скайуокера под прицелом. Люк поднял правую руку, левую он продолжал прижимать к телу: в таком положении плечо и ребра болели не так сильно. Штурмовик качнул вверх дуло бластера, приказывая:

— Обе руки подними.

— Я не могу, — снова сказал Скайуокер. Тело охватила бесконтрольная дрожь, Люк понимал: начал сказываться испытанный шок.

Штурмовик резко наклонился к нему, сгреб в кулак ворот летного комбинезона и силой поставил на ноги.

— Делай что я говорю, кусок дерьма!

Он потащил Люка к ждущему транспорту, не обращая никакого внимания на его протесты, и швырнул о кузов машины. Люк упал, его снова поставили на ноги. Другой подошедший солдат крепко схватил его, удерживая на месте, а первый в это время сдернул с плеч Скайуокера летный комбинезон и стал грубо ощупывать тело — и ранения — везде до куда доставал. Этот обыск ничего не дал.

Солдат достал дюрасталевые наручники: их защелкивающиеся на руках оковы соединялись короткой, но крепкой металлической перемычкой.

— На колени.

Люк подчинился, когда второй солдат чуть более мягко надавил на плечи; руки оказались надежно скованы за спиной, и вот тогда горло сжалось в рвотных позывах, во рту при этом было сухо, на лбу выступил холодный пот, и он чуть не отключился.

К ним подошел офицер в серой униформе в сопровождении еще одного штурмовика. Офицер кивнул стоящему за плечом Люка солдату и резко приказал:

— Поднимите его!

Когда его вздернули на ноги, Люк застонал. С помощью солдата, позволившего на него опереться, он все-таки смог устоять на одной ноге, но голова кружилась, все болело, и хотелось, чтобы имперцы уже поскорее решили, что с ним делать. Он уставился на свои ботинки, нахмурился, заметив пятна крови на оранжевой ткани левой штанины чуть выше голенища и едва понимая, что говорил ему имперский офицер:

— Судя по нашивкам на летной форме, ты лейтенант-коммандер Альянса повстанцев, — бодро произносил имперец. — Ты арестован и будешь доставлен на допрос к Его Превосходительству. Как у повстанца, у тебя нет права на адвоката, нет права на судебное разбирательство, — он холодно улыбнулся, — и нет права на получение медицинской помощи в период содержания под стражей. Ты понял меня?

Ноги Люка подкосились, и он бы рухнул на землю, если бы штурмовик его не удержал.

— Полагаю, это значит «да», — засмеялся офицер и повернулся к первому штурмовику: — Уведите его.

— Есть, сэр! — резво отозвался тот, взял Люка под руку, и его, зажатого между двумя солдатами, отвели к транспорту и бросили на скамью. Он громко вскрикнул — поясницу пронзила острая боль. Один из стоявших позади солдат засмеялся. Машину заполнили штурмовики, рассевшиеся на скамьи по разные стороны кузова. Как только офицер занял свое место, транспорт двинулся.

Люк сидел, низко склонив голову и уставившись в пол, сфокусировавшись на изучении металлической решетки, чтобы не потерять сознание. С поврежденной лодыжки капала кровь, просачиваясь через застежку ботинка. Машина подскочила на кочке, Скайуокера бросило вперед, но сидящий рядом штурмовик успел поймать его, и только из-за этого он не упал.

— Спасибо, — благодарно произнес Люк, понимая, что если бы грохнулся, то ни за что бы не смог подняться сам и очень повеселил бы этим солдат. Служить предметом еще больших насмешек ему не хотелось.

— Заткнись, мразь! — рявкнул сидящий напротив штурмовик. Люк был уверен, что это тот, кто нашел его.

А после… сидящий рядом имперец, тот, что помог ему, вскинул бластер и застрелил офицера. Тот даже не успел ничего произнести в конце, его тело просто сползло на пол. В тесной кабине раздалась очередь новых выстрелов, громких, сопровождаемых яркими вспышками, и еще четверо солдат упало замертво. Люк в замешательстве уставился на трупы. Все еще находясь в состоянии шока, вызванного тяжелыми травмами и поимкой, он никак не мог понять, что произошло. Он наблюдал, как оставшиеся в живых штурмовики стащили тела к задней части кузова, а потом перевел взгляд на солдата, так и стоящего рядом с ним.

— Добро пожаловать в Сеть, лейтенант-коммандер.

Испуг и боль от ран мешали воспринимать происходящее, тело била крупная дрожь. Все разворачивалось словно в замедленной съемке и было настолько нереально, что казалось сном. Сам же Люк будто был далеким отстраненным наблюдателем. Стоявший рядом штурмовик снял шлем — волосы у него оказались рыжие — потянулся к полке над головой и достал оттуда сумку. Солдат, который первым заговорил со Скайуокером, снял с него наручники и задал какой-то вопрос.

— Что? — удалось проговорить Люку. Он помассировал запястья: наручники даже за такое короткое время успели натереть кожу.

— Скажи, где ранен, — повторил мужчина.

— Я-я не… Ух, кажется… лодыжку повредил. Ребра… и плечо, — пытаясь переварить случившееся, Люк изучил белую поверхность шлема штурмовика, потом его темные, почти черные глаза. Пока он вслух перечислял травмы, в голове немного прояснилось. — Кто вы?

— Так, — сказал рыжий, присаживаясь перед ним на корточки, — дай мне осмотреть лодыжку, — он достал из сумки резак и приподнял ногу Люка. — Я собираюсь разрезать ботинок. Будет больно, — предупредил он.

— Л-ладно, — отозвался Люк и приготовился терпеть. Мужчина начал разрезать запачканную кровью обувь. Все еще ожидая ответа на свой вопрос, Люк перевел взгляд на второго штурмовика.

— Мы из Сети, — снова сказали ему.

— То есть из Сопротивления? — с надеждой спросил Люк, припоминая брифинг перед миссией: информацию о цели разведслужба Альянса получила от членов Сопротивления.

Когда наконец с ноги соскользнул ботинок, Люку пришлось закусить губу, чтобы сдержать крик боли. Потом с него сняли пропитавшийся кровью носок и закатали штанину комбинезона, из-под нее показалась рана. Люк торопливо отвел глаза, чувствуя тошноту и такую слабость, будто вот-вот потеряет сознание. Покалывать в ногах стало сильнее, но, с другой стороны, теперь освобожденная от ботинка лодыжка не так горела.

— Так вы из Сопротивления? — хрипло повторил он, пытаясь фокусироваться на чем-то другом, а не на манипуляциях медика.

Солдат молча кивнул.

Люк поморщился от боли и глубоко вдохнул, когда медик закончил промывать рану.

— Как вы узнали, где меня искать?

— Мы прослушиваем частоты боевых передач, — рассказал ему мужчина. — А тебя не стошнит сейчас? — чуть обеспокоенно спросил он. Люк неубедительно помотал головой, и солдат продолжил: — Один из наших оперативников работает в центре связи, он и передал нам твои координаты. Мы мобилизовали свою группу и удостоверились, что окажемся к тебе ближе других отрядов. К сожалению, на обратный путь к нам прибилась пара незваных гостей, — он указал подбородком на безжизненные тела.

Люк чуть помолчал, обдумывая то, что ему рассказали.

— Но как у вас это получилось, если вы не… Вы — имперцы! — озарило его. Люк был удивлен — до конца в это было трудно поверить — и немного озадачен, и ему все еще было плохо.

Солдаты вокруг него засмеялись. Еще один из них встал и начал снимать броню, под ней оказалась одежда самого обычного гражданского.

— Некоторые из нас входят в имперские военные структуры, да. Но большинство — местные из тех, кому не нравится вмешательство Империи в их дела.

— А вы?

В ответ мужчина улыбнулся.

— Это ты угадай сам.

Медик поднял голову.

— Кровотечение остановлено. В общем-то все, что я сделал — это только первая помощь. А как окажешься в убежище, тебя осмотрит Док.

— Спасибо, — произнес Люк и с облегчением улыбнулся, он был все еще потрясен тем, как все повернулось.

Транспорт начал притормаживать. Чей-то голос объявил по связи:

— Почти приехали. Погони нет, другой активности на радарах тоже не видно, но это ненадолго.

Штурмовик рядом с Люком указал на высокого подтянутого мужчину с широким округлым лицом и темными волосами, который к этому времени избавился от брони и теперь был полностью в штатском. В его карих глазах орехового оттенка отражались блики от искусственного освещения салона.

— Это Талн. Он доставит тебя в безопасное место и побудет с тобой. Слушайся его, и тогда все будет в порядке.

— Я закончил, — объявил медик, вставая. — Остальными травмами займется Док. Просто держи руку в таком положении, — сказал он, закрепляя ее в повязке через плечо, — это облегчит нагрузку.

— А нет обезболивающего? — спросил Люк, гадая, сможет ли вообще передвигаться. После обработки и перевязки лодыжка стала болеть чуть меньше, но плечо и ребра ныли, а еще при каждом движении в них вспыхивала острая боль. Неприятные ощущения в нижней части спины тоже никуда не делись.

— Прости, парень. За этим только к Доку, — сказали ему с улыбкой.

— Пойдем, — Талн помог Люку подняться и обхватил левой рукой за талию. Люк оперся на мужчину, в свою очередь закидывая правую руку тому за шею.

Двери транспорта открылись, и Люка вывели в темноту ночи. Они с Талном оказались на какой-то улице на окраине города, окружающую тьму немного рассеивал свет из окон домов и зарево огромного пожара где-то на западе. Вдалеке приглушенно выли сирены.

— Что с военным комплексом? — спросил Люк по пути.

— Уничтожен, вы неплохо по нему вдарили. Вынесли исследовательскую лабораторию, попали в хранилище взрывчатки. Вы этим кучу народа разозлили. Тебе повезло, что мы первые тебя нашли.

Талн нервно огляделся.

— Надо убраться с улицы. Когда ты так и не окажешься в тюрьме, все поймут, что случилось, и усилят патрулирование. Сюда.

Талн провел его по тенистой аллее к какому-то таунхаусу. Задняя дверь была чуть приоткрыта, Талн толкнул ее бедром, распахивая шире, и затем постарался помочь Люку спуститься по круто уходящей вниз лестнице. На пути встретилась еще одна дверь, и, войдя в нее, они оказались в узком каменном коридоре. Было темно, Талн достал фонарик и, подсвечивая дорогу, стал продвигаться вперед. Коридор с небольшим уклоном уходил вниз.

— Все нормально? — спросил Талн.

— А… другой путь есть? — выдохнул Люк, крепко уцепившись за пиджак провожатого и тяжело дыша от боли и перенапряжения.

— Нет.

Они завернули за угол, продолжая шагать вперед и вниз. Преодолели еще одну крутую и узкую лестницу. Если бы Люк был здоров, то поразился бы количеству поворотов и ответвлений коридоров, ведущих вниз и вверх лестниц, разнообразию кладки: одни туннели были сложены из грубо обтесанного камня, другие из древнего кирпича и спрессованной глины. Везде стояли затхлый запах и сухость.

— Где… мы?

— Под городом.

Еще несколько поворотов, последняя дверь, и Люк обнаружил, что находится в просторном теплом помещении. Из другого входа показалась тви'лечка, махнула им рукой и снова скрылась, полагая, что они и так пойдут за ней. Перед Люком оказалась еще одна лестница вниз.

Тви'лечка обернулась.

— Сюда.

Они прошли в маленькую скудно обставленную комнатку. В ней был проход в душевую, а из мебели только стул с прямой спинкой, небольшой комод и кровать, которая показалась Люку особенно притягательной. Адреналин, вызванный событиями последних часов, сошел на нет, и теперь Люк чувствовал себя разбитым, тело жутко болело. Ему хотелось лишь одного: лечь и заснуть.

Талн усадил его на кровать и повернулся к тви'лечке.

— Где Док?

— Приедет, как сможет, — ответила та, с подозрением оглядывая Люка. Он открыто посмотрел ей в глаза. Она была пухленькая, уже не слишком молодая; на ней были свободное платье и фартук, на плечах, прикрывая их, лежали лекку. — На фабрике много пострадавших, и всем он нужен.

Она повернулась к провожатому Люка.

— Мне не нравится это все, Талн. Особенно когда вы притаскиваете проблемы сюда. Господин сейчас в резиденции.

— Значит, это место — последнее, где они будут искать. Поэтому мы и выбрали его, — ответил ей Талн. — Это всего на пару дней.

— А судя по его виду, я бы сказала, что дольше, чем на пару дней! Если его найдут, наши головы полетят следом.

Люк со стоном прислонился к стене, в висках пульсировало, все болело.

— Слушайте, вы ничего мне не должны. Я знаю это и не хочу доставлять проблем. Просто… пустите меня переночевать, и потом я уйду.

— Ну-ну, — насмешливо произнесла тви'лечка. — И куда… — спросила она, помогая Люку улечься на кровать, к его счастью, голова опустилась прямо на мягкую подушку, — ты пойдешь, молодой человек? Как будешь добираться до места? — она продолжала, не дожидаясь, что он откроет рот для ответа. — Нравится тебе это или нет, но ты сам — проблема.

Скайуокер закрыл глаза, ощутив облегчение, и тут же распахнул их.

— R2!

— R2? — переспросил Талн, нахмурившись.

Люк попытался подняться, но тви'лечка опустила ладонь ему на грудь.

— Нет уж, лежи.

— Мой дроид, — с беспокойством и усталостью объяснил Люк. — Он все еще где-то там… кажется. Надеюсь. Если он попадет в руки имперцев…

— Это не наша забота, лейтенант-коммандер, — сказал ему Талн. — Тебя одного-то перехватывать у Империи было очень опасно. Мы не можем рисковать еще и из-за дроида.

— Нет, — устало запротестовал Люк. Кровать была очень удобной. Раны заныли, будто говоря ему лежать спокойно и не дергаться. Но это же R2, он просто не мог оставить его имперцам, — вы не понимаете. Он многое знает об Альянсе. Я должен его вернуть.

Талн тяжко вздохнул и переглянулся с тви'лечкой.

— Если смогу, я наведу справки. Обещаний никаких не даю, и никто, — подчеркнул он, — не будет потом возвращаться на поиски. Там все вокруг заполонят штурмовики, которые вдоль и поперек будут изучать остатки твоего истребителя.

Этого было достаточно. Он не мог просить большего у этих людей, которые и так уже рисковали жизнями, чтобы спасти его и укрыть у себя. Кроме того, сказал себе Люк, R2 вполне самостоятелен, отлично справляется с кризисными ситуациями и сейчас наверняка в лучшей форме, чем он сам.

— Спасибо, — прошептал Скайуокер, наконец закрывая глаза. Усталость взяла свое. Хотя боль никуда не делась, заснул он почти мгновенно.

Тви'лечка повернулась к Талну и яростно зашептала:

— Да это верх глупости! Тайно вывозить диссидентов, укрывать наших оперативников и передавать информацию Альянсу и так очень опасно. Но это… — она указала на тело на кровати. — Как мы вывезем его с планеты? Все космопорты закроют, линии поставки грузов тоже. Каждый дом в городе будут обыскивать!

— Исла, — голос Тална был спокоен, мягок. Он устал и не хотел спорить. — Говоришь, мы должны были оставить его имперцам? Этот парень офицер, он может знать, кто передал Альянсу данные о деятельности фабрики. Если под пытками он расколется и все расскажет, это приведет их к нам. Ты знаешь Дейда! Он сделает все что угодно для защиты Сети. Поэтому чтобы защитить Сеть, мы защитим мальчика.

Исла, в волнении проведя ладонью по левой лекку, направилась к двери.

— И поэтому теперь он знает о Сети еще больше. Как умно! Выстрел в голову защитит Сеть гораздо лучше!

— Ты же это не серьезно.

— Нет, наверное, нет, — она поникла и пожала плечами, негодование ушло, но ее страх остался. — Только вот дом генерала… это кажется просто безумием, — она покачала головой. — Я приведу доктора, когда он приедет.

Дверь за ней закрылась. Талн уселся на стул и в ожидании стал наблюдать за Люком.

* * *

При первых же звуках приближающегося транспорта R2-D2 отключился. Когда штурмовики вытащили его из предусмотренного в крестокрыле гнезда для дроидов и погрузили в транспортер, он так и остался безжизненным. Все время поездки и все время, пока его несли до тех. станции, R2 был тих и ни на что не реагировал. Он игнорировал все устные команды для активации, и даже когда работающий с ним техник подключил его к главному компьютеру, чтобы попробовать перезагрузить, состояние R2 осталось неизменным.

— Повстанческая жестянка, — выругался техник и в раздражении ударил ладонью по голубому куполу дроида. — Похоже, придется немного повозиться.

* * *

Тихое постукивание в дверь вырвало Люка из дремоты, не приносящей облегчения. Вначале его, абсолютно вымотанного, сморил глубокий сон. Но потом в комнате стало душно, а дышать — тяжело, ребра болезненно отзывались на каждый вздох. Боль в спине стала просто невыносимой: острой, мучительной, вспыхивающей при каждой попытке хоть немного сменить позу. Покалывание в ногах усилилось и стало непрерывным. Отдых превратился в череду из урывков тревожного сна и периодов неприятного бодрствования. Талн всю ночь просидел с ним и каждый раз, как Люк просыпался, подходил и говорил, что врач скоро будет, он просто немного задерживается на военной фабрике.

Талн открыл дверь и, наконец, вошел врач. Волосы его были растрепаны, темную одежду пачкали какие-то пятна и пыль. Лицо было бледным, и выглядел он очень утомленным.

— Тяжелая ночка? — спросил Талн, забирая у него сумку с лекарствами.

— Есть такое, — ответил доктор, снял с плеч рюкзак и опустил его на пол рядом с кроватью. — Не мог уйти, было слишком много раненых. На этот раз повстанцы значительный урон нанесли. Сегодня мы потеряли несколько отличных ребят.

Люк открыл глаза и, повернув голову к мужчинам, поначалу испытал легкое замешательство. Но потом вспомнил: ему говорили, что кое-кто из Сопротивления на самом деле работал в имперских учреждениях. Все сразу прояснилось.

— Простите. Сочувствую вашей утрате, — произнес Люк. Его голос, бывший не громче шепота, наполняла скорбь.

— Лейтенант-коммандер, мы все понимаем, на что идем, — ответил Талн. — Уверен, вы в свою очередь тоже понимаете все риски боевых вылетов.

— Люк, — сказал Скайуокер.

— Что?

— Меня зовут Люк С…

— Нет! — Талн мгновенно вскинулся, обрывая Люка своим выкриком. Он явно был недоволен, что узнал, как зовут подобранного ими повстанца. — Никаких имен. Только звания или псевдонимы.

Совершивший ошибку Люк вздрогнул.

— Простите, — удалось выдавить ему, в горле совсем пересохло.

— Ну, Люк, — осуждающе взглянув на Тална, вмешался доктор, — а теперь, когда мы знаем, как к тебе обращаться, давай проведем осмотр, — он присел на кровать рядом со Скайуокером и откинул одеяло. — Как самочувствие?

Люка позабавила абсурдность вопроса.

— Паршивое, — выдал он.

Он позволил доктору осмотреть его, но поморщился от того, что пришлось двигаться, и тяжко застонал, когда доктор с Талном стали его раздевать.

— Я дам тебе обезболивающего, но только когда пойму, с чем имею дело, — предупредил врач. — Не хочу упустить какие-нибудь симптомы из-за действия таблеток. Так болит? — спросил он, уверенно нажимая пальцами на живот.

— Нет, — сказал Люк, с интересом наблюдая, как доктор достает из рюкзака небольшой портативный сканер и начинает водить им над телом. — Но спина болит просто адски.

— Ты катапультировался из истребителя? — сканер прошелся над спиной. Врач нахмурился и еще раз провел устройством над тем же местом.

Люк кивнул.

— Ага, тогда это казалось хорошей идеей.

Многие из его решений до катапультирования и сразу после казались отличными, теперь же он не был в этом так уверен.

— И без сомнений спасло тебе жизнь. Но также привело к компрессионному перелому⁽¹⁾ в нижнем отделе позвоночника. Как ноги?

— Жутко покалывает. Без остановки.

— Руки?

— Не так плохо. Это серьезно?

— Ты еще хорошо отделался, в худшем случае тебя вообще могло парализовать. Но и это довольно серьезно, — он повернулся к Талну: — Передай Дейду, что какое-то время он побудет тут. У него треснули ребра и левая малоберцовая кость, вывихнуто плечо. Небольшая температура, куча гематом. Но больше всего меня беспокоит спина.

— И надолго он тут? — Талн хотел знать.

— В принципе я легко могу вправить плечо, наложить бакту на лодыжку, и со временем это все залечится, трещины срастутся. Я бы сказал, тут нужно недели три. А вот спина… Ну, трещин в позвонках нет, но мышечные ткани повреждены серьезно, и отек оказывает давление на позвоночник.

Он посмотрел на Люка, объясняя:

— Вот поэтому ноги покалывает. Я могу дать противовоспалительное, чтобы частично снять отек, и медицинский корсет для поддержки спины в определенном положении. Но лечение требует времени. Ходить, не испытывая скованности и болезненных ощущений, ты сможешь не раньше, чем через несколько недель.

— Надолго он тут? — повторил Талн.

— Восемь недель, может, больше. Скорее, больше.

Прикрыв глаза, Люк застонал. Это было слишком долго. Альянс посчитает его погибшим или попавшим в плен. А учитывая их кочевой образ жизни, постоянные перемещения с базы на базу в стремлении быть на шаг впереди Империи, воссоединение со своей эскадрильей и друзьями могло оказаться чрезвычайно сложным, если Альянс решит передислоцироваться.

— Мне нужно связаться с Альянсом. Сообщить им, что я здесь.

Талн покачал головой.

— Сейчас об этом не может быть и речи. Все межпланетные коммуникации будут перехватываться. Нам нужно только переждать шторм, пока шумиха не уляжется.

Доктор перебрал принесенные с собой вещи и лекарства.

— Корсет надо заказывать, его привезу позже. А остальным я могу заняться прямо сейчас. Начнем с антибиотиков и противовоспалительного, — он взял в руки шприц и наполнил медового цвета жидкостью. — Это седативное, — пояснил он Люку, — оно отключит тебя ненадолго, пока я работаю.

— Мне нужно будет доложить Дейду, — сообщил Талн врачу в затылок. — Что предпримем дальше решит он.

— Когда ты свяжешься с ним?

— Не раньше, чем через пару дней, — ответил Талн. — Надо залечь на дно, переждать. До этого возможны только вызовы в экстренной ситуации.

— Готов? — спросил Люка врач, поднося шприц к сгибу его левой руки.

Скайуокер кивнул и слабо улыбнулся с благодарностью и облегчением от того, что наконец избавится от боли. Он опустил голову на подушку, чувствуя, как жидкость вводится в вену. Онемение распространилось до запястья, а потом его сознание поглотила блаженная темнота…

---

1) Это не перелом в полном смысле слова, а травма, при которой происходит деформация позвонков.

Вернуться к тексту

— Военный транспорт обнаружен, сэр, — доложил, нервничая, молодой капитан.

— И? — гаркнул сидящий за своим столом генерал Макрен. Это был высокий и крепкий мужчина с седыми волосами, густой бородой и вспыльчивым характером. Сопротивление на Эскаале было занозой в заднице его предшественника, и после того, как во время восстания около трех лет назад тот не сумел поймать особенно осторожного и опасного диссидента, на его место поставили Макрена.

Задача генерала была проста: искоренить Сопротивление и положить конец их связи с Альянсом. Именно этим он и занимался, безжалостно устраивая облавы на сочувствующих и их семьи. Он привлек к делу лучшего дознавателя в своем секторе, и признания потекли одно за другим, последовали массовые казни. Сопротивление затаилось, лишь изредка подавая признаки своего существования: то происходили нападения на патрули, то подозреваемые в сочувствии Альянсу исчезали раньше, чем их успевали арестовать.

Так было до сегодняшнего дня.

Программа по разработке и производству оружия, которую Макрен построил на Эскаале, горела синим пламенем. Сотни имперцев из числа персонала или уже были мертвы, или умирали, или получили увечья; среди них были и его близкие друзья. Одного из виновников этого беспредела задержали, но упустили прежде, чем его настигло наказание за то, что натворил. И теперь, как только новость об этом долетит до имперского центрального командования, те начнут задавать непростые вопросы. Сопротивление снова подняло голову и поделилось информацией с Альянсом. Один этот факт смешивал Макрена с грязью, ведь только его подчиненные могли слить повстанцам данные о фабрике оружия, только его подчиненные могли спасти сбитого пилота.

Да, Сопротивление вело себя тихо — и тихо пробивало путь в ряды его людей. Настроение совсем испортилось. Макрен поднял взгляд на стоящего перед ним нервничающего капитана.

— И? — резко повторил он.

— Погибших пятеро, сэр. Один офицер и четверо штурмовиков. — Вспомнив что-то еще, подчиненный просветлел лицом. — В наши руки попал дроид повстанцев, техники сейчас работают над извлечением информации, которая могла остаться в его памяти… — он умолк.

— И почему об этом мне говорит не сам полковник Хьюм?

— Он занимается координацией поисково-спасательных работ на заводе боепри…

— А что насчет поиска и ареста пилота повстанцев и оперативников Сопротивления? — сорвался Макрен. — Кто координирует это?

— Ну, полковник…

— Полковник — идиот! — генерал откинулся на спинку кресла и стал изучать стоящего перед ним молодого человека. Макрен видел его взволнованность, но также видел и твердость с целеустремленностью. Капитан, заметив интерес к своей персоне, выпрямился и вскинул подбородок.

— Скажите мне, капитан Эйрн, — начал заново Макрен. — Какое место вы стремитесь занять в Империи?

— Могу я говорить откровенно, сэр?

Генерал приглашающе развел руки.

— Конечно.

— Ваше место, сэр.

— В самом деле? — Макрен наклонился вперед, сощурив глаза. — Амбиции — это хорошо, ставить себе цели и задачи тоже важно. Однако вам придется идти на жертвы и принимать трудные решения, придется предпринимать меры и отдавать приказы, которые вам лично будут претить. Вы будете нести прямую ответственность за смерти многих людей, — он выдержал паузу, чтобы сказанное уложилось в сознании. — Вы достаточно сильно верите в свою Империю, чтобы принять такую власть?

— Конечно, сэр.

Генерал улыбнулся, из-за бороды показались пожелтевшие и будто бы оскаленные зубы.

— Что ж, тогда давайте испытаем ваши амбиции, майор Эйрн, — интонацией Макрен подчеркнул новый, более высокий ранг. — Вы лично возьмете на себя ответственность за арест пилота повстанцев и его спасителей из Сопротивления.

Удивление, радость и гордость, затопившие Эйрна после неожиданного повышения, тут же испарились; тот обеспокоенно сглотнул, осознавая, что будет значить для него провал и что у Сопротивления есть фора в несколько часов, и уже жалея о своем смелом заявлении генералу. Эйрн прочистил горло.

— Любыми средствами, сэр?

— Конечно, майор. Любые ресурсы, какие только понадобятся, будут в вашем распоряжении. Однако захватите повстанца живым, я хочу сделать из него пример всем остальным.

— Есть, сэр, спасибо, сэр, — Эйрн отдал честь, элегантно развернулся на каблуках и покинул кабинет. Его внешнее спокойствие отлично скрывало удушающий страх от полученного приказа, но вместе с этим в груди пробивался и росток азарта, трепет от предвкушения. Это был его шанс проявить себя, шанс выделиться и оказаться замеченным высшими эшелонами власти Империи. Вместо того, чтобы испугаться этого задания, вместо того, чтобы зацикливаться на вероятности провала и том, что будет после, он собирался ухватиться за эту возможность продвинуться по службе, и никто не остановит его возвышение — уж точно не тот выродок-повстанец, которого он будет искать.

К тому времени, как он вошел в лифт, чтобы спуститься в оперативный штаб, в голове уже сформировался план действий, которые надо будет предпринять немедленно, и решение, каких офицеров можно забрать под свое командование. Эйрн улыбнулся. Он лично оповестит тюремное заведение, чтобы там были готовы к приему его «гостей».

* * *

Он сидел, отвернувшись, и неотрывно смотрел в окно: на то, как дождь стучит по мощеным улицам внизу, на перекресток и расположенный на нем блокпост, забитый штурмовиками, на очередь из спидеров, ожидающих, пока их пропустят. Он чуть надавил на глаза большим и указательным пальцем и помассировал переносицу. Ответные меры начали принимать почти сразу, и даже сейчас, спустя несколько дней, не было никаких признаков послаблений. Имперские солдаты зачищали и обыскивали огромную территорию города и его окраин. Какие-то дома и имущество уничтожали. Все космопорты планеты были закрыты, никто, кроме получивших специальное разрешение, не мог покинуть планету. На дорогах поставили блокпосты, проводились выборочные проверки. Тюрьмы постепенно заполнялись протестующими и теми, кого в Империи считали подозреваемыми — в число арестованных попали и многие пережившие нападение на военный комплекс. Были и случаи гибели граждан.

— Сколько? — спросил он человека за спиной.

— Док говорит восемь, может, больше, — ответил Талн. Тот сидел за обеденным столом, на полированной поверхности перед ним стоял бокал отличного красного вина. Вся комната была погружена в тень, единственным источником тусклого света служило окно, у которого сейчас сидел Дейд.

Когда Талн прибыл, было солнечно, свет струился через окно и отражался от свисающей с потолка люстры. Но стоило Талну начать доклад о сложившейся обстановке, как солнце скрылось за облаками, небо потемнело, и пошел дождь, словно погода отреагировала на настроение сидящих в комнате мужчин.

— Восемь недель, — озабоченно отозвался Дейд. — Мы никогда не укрывали никого дольше трех. И не при таких обстоятельствах. Сколько погибших?

— Тридцать. По предварительным оценкам.

Дейд резко развернулся, его пальцы застучали по консоли возле окна.

В комнате сразу же посветлело, и Талн часто заморгал, чтобы глаза привыкли к смене освещения. Потом поднял бокал и отпил вина, наблюдая из-под капюшона, как Дейд подошел к столу, взял бутылку и налил себе еще вина.

Его начальник выглядел усталым и измученным. Взгляд темных глаз выдавал их перенапряжение, лицо было бледным и осунувшемся, в каштановых волосах кое-где проглядывала седина.

— Ты думаешь, мы не должны были помогать повстанцу?

Дейд поднял голову и заметил испытующий взгляд Тална.

— Нет, совсем нет, — он коротко улыбнулся. — В то время это было верным решением. Они хотели захватить пленного, и нам надо было лишить их его.

— А предложение Ислы?

Дейд озадаченно на него посмотрел:

— Это какое?

— Выстрел в голову.

Дейд засмеялся.

— Сразу к делу, как и всегда, — он тоже уселся за стол. — А что думаешь ты, Талн? Мы поступили верно?

Талн заколебался и прежде, чем ответить, сделал новый глоток вина.

— Ты говоришь о мальчике? Или о передаче Альянсу информации о программе по разработке оружия?

Дейд задумчиво глянул на алкоголь в своем бокале.

— Обо всем сразу.

— Производство вооружения должно было быть остановлено, программе по разработке положен конец — ты сам так сказал, — напомнил ему Талн. — Что касается мальчика? Ну, как ты говоришь, мы всегда должны смотреть на картину в целом, мыслить шире.

Дейд кивнул, снова улыбаясь.

— Значит, выстрел в голову?

— Нет. Защитить повстанцев, чтобы защитить Сеть, — Талн повторил те слова, которые Дейд сказал за несколько дней до атаки, когда с командованием Альянса обсуждалась возможность того, что во время миссии пилотов собьют. — Мы все согласились и дали слово Альянсу.

— Да, но восемь недель… без пути к отступлению. А Макрен из-за наших действий будет отыгрываться на обычных людях. — Дейд снова подошел к стулу у окна. На улице по-прежнему лил дождь. — Нам нужно будет вывезти повстанца из города.

Талн покачал головой.

— Док говорит, мы пока не можем этого сделать. Есть риск, что тогда его парализует. Кроме того, сейчас все пути наружу заблокированы. Даже туннели не простираются настолько далеко.

Дейд осушил свой бокал.

Сеть существовала по трем причинам: чтобы оказывать помощь политикам из оппозиции и диссидентам, чтобы передавать информацию Альянсу повстанцев и чтобы досаждать имперцам на Эскаале и срывать их планы. Дейд присоединился к ним три года назад и, когда одна часть командиров подпольных ячеек перебралась к Альянсу, а другая, к сожалению, была схвачена или убита, быстро продвинулся вверх. Сейчас он руководил всеми операциями Сопротивления на Эскаале. Многие месяцы и усилия многих оперативников вместе с их ухищрениями ушли на то, чтобы совместно с Альянсом спланировать атаку на оружейную фабрику, и, похоже, их миссия «срывать планы и досаждать» была исполнена в точности.

Исчезновение пилота Альянса добавит имперцам проблем. Однако за это Сеть теперь платила высокую цену.

— Хорошо, — сказал Дейд, нарушая возникшую паузу. — Повстанец останется там же, где и сейчас. Пока что. Какое-то время там искать не додумаются. Позже, когда все чуть успокоится, мы перевезем его.

— Он упоминал дроида модели R2, который катапультировался вместе с ним, и…

Дейд кивнул.

— Я знаю. Он у техников. Сейчас он серьезно охраняется и вне нашего доступа.

— Он говорил, в нем хранится информация об Альянсе.

— Я не буду рисковать человеческими жизнями ради дроида, не важно, что в нем хранится, — с некой окончательностью вынес решение Дейд. — Впрочем, если на то пошло, из дроида и не получается ничего извлечь. Его не могут даже снова запустить.

— Что насчет наших операций? — хотел знать Талн.

— Свернуть все немедленно, залечь на дно. Передать народу: никаких протестов, никакого сопротивления. Смертей и так уже достаточно. Тех, кто придут с обыском, впускать, — Дейд глянул на хронометр. — Мне пора на службу.

— Много работы?

— Макрен повысил Эйрна до майора.

— Эйрна? — вспоминая молодого офицера, Талн нахмурился. — Того сопливого тримира! — Его лицо потемнело: — Он дал ему задание отследить нас?

Дейд кивнул.

— И Эйрн приступил к выполнению с энтузиазмом, как всегда. Лижет жопу Макрену.

— Значит, дел много, — это уже не было вопросом. — Эйрн — как ллотиллианская саблезубая собака, вцепившаяся в кость. Не сдастся, пока не доберется до костного мозга.

Дейд встал, резко одернул свой мундир в темных тонах и поправил знаки различия. Выглянул в окно.

— Мой спидер прибыл.

— Я скоро свяжусь с тобой, буду держать в курсе состояния повстанца.

Дейд задержался у дверей.

— Знаешь, Талн… — он остановился и посмотрел в пол, слова его окрасило сожаление. — Несмотря на наше с Альянсом соглашение, если Эйрн не умерит пыл, вероятно, нам придется воспользоваться предложением Ислы, — он поднял взгляд. — Как думаешь, сможешь сделать это?

— Убить мальчика?

Талн сощурился, обдумывая то, что сказал Дейд, и размышляя о вверенном ему молодом человеке. Да, у него еще не сформировалось определенное мнение об этом юноше. То, что он обладал храбростью, было неоспоримо; то, что он в своем-то положении смог проявить сострадание к другим и сожаление, было достойно уважения. Но то, что Талн знал его имя, было совсем некстати — даже одно имя без фамилии делало человека полноценной личностью. А еще Люк был юн.

Однако Талн также понимал, в каком затруднительном положении оказалась Сеть из-за его спасения, понимал, что за человеку поручили их выследить. На этот раз Сеть, похоже, недооценила ответную реакцию Империи. Повстанец — всего один, а в городе проживали миллионы семей, и все они могли пострадать, если Эйрн с Макреном не обнаружат свой главный приз.

Несмотря на данное Альянсу обещание, Талн медленно кивнул Дейду.

— Да.

Когда Дейд ушел, Талн еще несколько минут посидел, медленно допивая вино. Затем он тоже собрался на выход и спустился по вниз по лестнице к двери возле черного хода. Та вела в подсобное помещение, в глубине которого находился небольшой люк в полу. Талн вскрыл его, спустился вниз и закрыл за собой крышку. В основании стены здания был еще один проход, и через него Талн попал в туннели, над которыми был выстроен город. Он быстро зашагал обратно к полупустой комнате, где спал его молодой подопечный.

* * *

Робототехник, насвистывая, зашел в свою мастерскую и включил свет, который резко очертил тени всех предметов в комнате. Высветились лежащие в беспорядке провода на рабочем столе, куча компьютеров, запасных деталей от разных механизмов и всякой мелочевки; деактивированные дроиды, поставленные в ряд у задней стены. Дроид повстанцев…

Техник замер, развернулся и осмотрел комнату. А затем метнулся обратно в коридор и стал отчаянно оглядывать его вдоль и поперек. Он забежал в следующую комнату, и в следующую…

После он вернулся на рабочее место, упал в кресло и закрыл лицо руками. Как он мог потерять дроида? Или его забрали? Могло ли Сопротивление заявиться сюда и забрать дроида? Но ведь это бы заметили? Что он скажет руководству?

Вопросы роились в голове, озадачивая и сводя с ума. А затем постепенно сознание прояснилось, мысли стали кристально ясными.

Он солжет.

* * *

Люк просыпался медленно, нежась в теплой удобной постели и наслаждаясь темнотой, мягкой подушкой под головой и накрывающим его одеялом. Он потянулся и тут же распахнул глаза: в спине сильно закололо. Люк зашипел, приготовившись и дальше терпеть дискомфорт, и оказался приятно удивлен, когда боль стихла и обратилась в слабую пульсацию.

— Так ты проснулся, — из теней раздался голос Тална с нотками веселья.

Люк повернул голову, моргнул, когда зажегся свет, и увидел усевшегося обратно на жесткий стул у двери Тална.

— Вы так и не уходили домой? — спросил он.

— Я всего лишь делаю что приказано, — с улыбкой ответил мужчина. — Помочь тебе сесть?

— Даже не знаю, хочу ли я вообще попытаться сесть, — сообщил ему Люк. Боль была терпимой, и он опасался пробовать что-то, от чего ее интенсивность подскочит. Он был не совсем уверен, сколько же времени находится вместе с Сопротивлением в этой маленькой комнатке. Первые несколько дней он провел, просто лежа на спине и почти не двигаясь. Док периодически проверял его состояние и вкалывал новую дозу лекарств. Вывихнутое плечо было вправлено; мелкие трещины в ребрах и голеностопном суставе заживали хорошо, правда, нога все еще была в бакта-гипсе и невыносимо зудела.

Спина тоже заживала; отек, благодаря противовоспалительным, спал, и Люка сагитировали сесть, слезть с кровати и, опираясь на выданные доктором костыли, сделать пару нетвердых шагов. А еще он смог наконец впервые после крушения помыться в душевой, находившейся буквально через стенку.

— Но раз уж вы предложили…

Талн пересек комнату и помог Люку принять сидячее положение.

— Ну вот, — сказал он пилоту, — не особо же больно было.

Люк с сомнением уставился на мужчину.

— Вам, может, и нет, — суховато произнес он.

Талн рассмеялся, передвинул свой стул к кровати Люка и, снова усаживаясь, сказал:

— У меня есть кое-какие новости о твоем дроиде.

Люк немного оживился.

— Где он? Он в порядке?

Талн пожал плечами.

— Он в имперском штабе. Техники все пытаются снова его запустить.

— Он поврежден? — с тревогой спросил Люк.

Талн покачал головой.

— Не думаю. Но техники не могут проникнуть в хранилища памяти. Они надежно заблокированы.

Люк улыбнулся: в зависимости от настроения R2 мог быть очень упрям. Но следующая мысль его отрезвила.

— Они разберут R2 на части, да?

Мужчина пожал плечами.

— Вероятно. Скорее всего. Зависит от того, что, как они думают, сохранено у него в памяти.

— И нет никакой возможности попытаться вытащить его? — горестно спросил Люк, хотя уже знал ответ.

Талн лишь приподнял брови, улыбнулся и снова покачал головой.

— Боюсь, у нас есть заботы несколько поважнее твоего дроида, — уже совершенно серьезно пояснил он. — Мы не можем связаться с Альянсом и дать знать, что ты у нас. И мы не можем вывезти тебя с планеты, пока не уляжется суета из-за атаки и пока тебя не перестанут искать… — Талн умолк.

— А поиски не свернут, пока меня не поймают, — закончил за него Люк.

— Мы, впрочем, надеемся, что в следующие недели масштабы поисков уменьшатся, и это, вероятно, откроет нам лазейку, чтобы вывезти тебя из города. Как только нам это удастся, мы, может, сумеем отослать сообщение Альянсу и организовать все так, чтобы они подобрали тебя подальше от центра населенной области.

Люк уставился на невыразительные стены комнаты. Перспектива переезда и смены обстановки казалась очень привлекательной. Если бы ему не составлял компанию Талн, если бы к ним не заглядывала Исла и если бы Док не приходил через день для проведения очередного осмотра, он бы уже точно сошел с ума от скуки.

— Нельзя ли перевезти меня пораньше? — спросил Люк, когда дверь открылась. В комнату с чемоданчиком лекарств прошел Док.

— Нет, — ответил тот за Тална. — Ты недостаточно здоров для такой поездки, а мне пришлось пройти через три контрольных пункта, только чтобы добраться сюда.

За его спиной Талн нахмурился.

— Сюда это куда? — подал голос Люк, не заметивший, как переменилось настроение Тална. Он был заинтересован и немного озадачен. — И если имперцы ищут везде, где только можно, то почему не тут?

— Если дорожишь жизнью, то перестань задавать вопросы, Люк! — одернув его, Талн обернулся к доктору, хмурое выражение лица сменилось усмешкой. — Он с тех пор, как проснулся, только это и делает.

Люк свел брови, припоминая их с Талном разговор.

— Правда? — И тут осознал, что ответил еще одним вопросом. Улыбнулся, пожал плечами и поморщился: мышцы протестующе заныли. — Простите.

— Ну, давай проверим, как у тебя дела, — предложил врач и откинул одеяло, раскрывая сидящего на кровати Люка. — Я принес медицинский корсет, о котором уже упоминал, но прежде, чем покажу, как его одевать, я хочу посмотреть, как ты ходишь. Я также подготовил несколько упражнений, тебе стоит начать их делать. Как твоя лодыжка?

Люк рассказал, и доктор продолжил осмотр. Талн вышел, чтобы не мешать им. В коридоре было попрохладнее и воздух был свежее, чем в комнате, где он вместе с Люком провел большую часть времени за последние две недели. Он прислонился к стене в ожидании, пока Док со всем закончит.

— Отлыниваешь от работы? — спросила стоящая на ступеньках лестницы Исла. Она держала в руках поднос с долгожданным завтраком, кувшином свежей воды и парой стаканов. На сгибе локтя у нее висел объемистый, тяжелый на вид пакет.

Талн приветственно улыбнулся.

— С ним Док сидит.

Тви'лечка передала ему поднос.

— Вот, возьми. Чувствую себя каким-то вьючным животным.

— Ты не пушинка, но и далеко не животное, Исла, — легко отшутился Талн. — Что в пакете?

— Ну, после твоих острот хотелось бы, чтобы там у меня был тяжелый кирпич, — улыбнулась она. — В пакете одежда для нашего юного друга. Ему давно пора сменить ту униформу, в которой он сюда прибыл. Вот я и реквизировала одежку и пару ботинок у генеральского сына.

Талн снова нахмурился.

— Это было рискованно.

— Ерунда, — засмеялась Исла. — Следить за стиркой и разбирать одежду — часть моих обязанностей по дому. Да этот избалованный мальчишка даже не обратит внимания, что что-то пропало и… — она заметила, что Талн все продолжает хмуриться. — Что не так?

Мужчина поставил поднос на пол, налил себе воды в стакан, выпрямился и сделал большой долгий глоток.

— Как Док сюда добрался?

— На спидере. Что за вопросы?

Талн вылил остатки воды себе в ладонь и протер лицо.

— Талн, знаешь ведь, у нас есть ванные. — Исла заговорила серьезно: — Да что такое?

— Он должен был прийти по туннелям. Ему говорили об этом, — рассерженно ответил Талн. — Он слишком сильно рискует, проходя проверки на контрольных пунктах, особенно когда везет лекарства для парня.

— Тогда тебе надо поговорить с ним и…

Из комнаты донесся глухой звук падения и болезненный вскрик. Талн приоткрыл дверь и просунул внутрь голову, сразу же замечая сидящего на полу Люка в одних шортах и белом медицинском корсете и Дока, пытающегося поднять его на ноги. Лицо юноши покраснело, дышал он тяжело, сквозь зубы. Талн подошел к нему, подхватил Люка под вторую руку и помог Доку усадить на стул.

Люк, впавший в уныние и испытывающий неприятные ощущения, встряхнул головой. Ноги покалывало, вверх и вниз по ним пробегали мурашки.

— Это же нелепо! Я просто не могу себе позволить так долго находиться здесь. Мне нужно вернуться к своей эскадрилье.

Док присел рядом с ним, пытаясь отрегулировать уже надетый медицинский корсет для спины.

— Что тебе нужно — так это время, чтобы поправиться, Люк.

— У меня нет времени! — вспылил Скайуокер, его интонации переполняло раздражение. Он злился на себя за то, что не смог сделать побольше шагов без поддержки, злился, что вообще попал в такую ситуацию. Что его подбили. Он поднял глаза и, чувствуя себя глупо, подавленно посмотрел на Тална, Дока и Ислу.

— Послушайте, — более спокойно сказал он. — Я не дурак и знаю, что происходит, — Люк махнул рукой вверх, подразумевая город над ними. — Я знаю, на какой риск вы все идете ради меня. Я просто чувствую, что должен больше стараться, чтобы как-то отплатить вам.

— Ты не можешь этого сделать, — отрывисто произнес Талн.

— Нет, может, — возразила Исла, вручая Люку пакет. — Он может одеться и прекратить себя жалеть. Потом он может съесть завтрак, который я принесла.

Люк взял пакет, раскрыл и стал копаться внутри.

— Спасибо, — сказал он Исле, сожалея, что вышел из себя. — Я ценю то, что вы для меня делаете.

Он вытащил из пакета пару трусов: это были, скорее, черные, небольшого размера брифы, а не боксеры. Люк был уверен, что они на него не налезут, но, когда он подергал в стороны резинку на поясе, та растянулась.

— Хорошо. Теперь одевайся. А то мое старое сердечко пошаливает, когда я вижу, как ты слоняешься тут полуобнаженным. Особенно если собрался носить это, — выдала Исла и подмигнула.

Пораженное выражение лица Скайуокера рассмешило Тална.

— А у тебя грязные мыслишки, Исла, — сказал он, спроваживая ее из комнаты. А потом, ухмыляясь, повернулся к Люку, кивнул на трусы, которые тот все еще держал в руках, и тонко заметил: — Универсальный размер всем подходит, да, Люк?

И, когда у того на щеках проступил румянец, расхохотался.

— Ну ладно, — с улыбкой сказал Люку врач, — теперь про упражнения…

— У вас есть для меня какие-то новости, Эйрн? — спросил у майора Макрен. Ему уже не терпелось получить какие-то результаты обыска городских территорий. Однако пока у него на руках были лишь разозленные граждане, поставщики и раздраженный до невозможности дознаватель, занимавшийся первичными допросами и жалующийся на то, что камеры заполняются всеми сортами отбросов, каких Эйрн согнал с улиц. Скоро Корусант начнет дышать ему в затылок.

— Да, сэр, — быстро отозвался Эйрн. — Дроид оказался бесполезен. Техник, который над ним работал, доложил, что тот, похоже, был непоправимо поврежден во время крушения, и списал его на металлолом.

— Дроид! — заорал Макрен, поднимаясь. — Ты явился сюда, чтобы рассказывать о каком-то дроиде? Где повстанец? Где Сопротивление?

Эйрн отступил назад; на его лице на мгновение отразился страх, но затем он взял себя в руки.

— Я как раз подхожу к этой теме, генерал. Мы скоро арестуем подозреваемого.

— Кто он? — выдохнул Макрен.

— Врач, сэр. За эти две недели после атаки он несколько раз ездил в, эм… район имперской эспланады.

Макрен сел.

— Это элитный район, Эйрн. Я сам там живу. Не так уж необычно, чтобы врач приезжал на дом к состоятельным пациентам.

Эйрн переступил с ноги на ногу, приминая мягкий ковер, что лежал на полу генеральского кабинета.

— Я знаю, сэр. И это единственный район города, который мы не обыскивали…

Макрен, явно недовольный тем, на что намекал Эйрн, замотал головой.

— Этого я не позволю! Не без предъявления доказательств. У слишком многих моих соседей есть связи, злить их — глупо и опрометчиво.

А кроме того, это плохо скажется на его карьере.

Эйрн улыбнулся.

— Я уверен, что доктор предоставит нам доказательства, сэр.

— И почему же?

— Я провел расследование его деятельности, сэр, — заявил Эйрн, очевидно довольный собой. — Недавно он реквизировал несколько позиций из медицинского инструментария и лекарств, но проверка медкарт его пациентов показала, что никому из них они нужны не были.

Тут Макрен заинтересовался:

— Что конкретно?

— Из недавнего — медицинский корсет и костыли. Сразу после атаки: бакта, гипс и более чем недельный запас обезболивающих и противовоспалительных.

Макрен с ухмылкой откинулся на спинку кресла. Он наконец-то чувствовал какие-то подвижки в поисках и надеялся, что скоро повстанец-пилот будет у него.

— Тогда вяжите его, — приказал генерал. — На допрос его передадите Ровану.

— Есть, сэр!

Эйрн отдал честь и развернулся на пятках.

* * *

Люк поплескал в лицо водой, смыл мыльную пену, потянулся за полотенцем, которое пристроил на край умывальника, и вытерся. Взял прислоненные к стене костыли, доковылял до кровати и присел на нее. Он еще слышал, как Талн с доктором разговаривают за дверью. Обсуждение было разгоряченным, но велось шепотом. Люк понимал: никто не хочет, чтобы он услышал, о чем говорят.

Он взял в руки однотонную голубую рубашку, которую принесла Исла, и надел, чтобы скрыть медицинский корсет. Рубашка, черные трусы и темно-синие шорты, влезть в которые ему помог доктор, выглядели дорогими; прекрасная тонкая ткань облегала тело, и Люк чувствовал себя немного неловко. Эта одежда была больше нарядной, чем практичной.

Он взял пачку таблеток, выдавил две на ладонь, положил в рот. Запил принесенной Ислой водой из стакана. Ему все еще было нехорошо. Упражнения, которые заставлял делать доктор, были простыми, но после них оставалась лишь боль и усталость. Спину сводило, мышцы были напряжены. Люк завел руку назад и помассировал поясницу, пытаясь таким образом унять боль, чтобы можно было сесть прямо. Корсет давил, натирал и вызвал зуд.

— У тебя есть обязательства! — взорвался стоящий за дверью Талн. — Дейд…

— Говори тише! — ответил медик, и разговор снова перешел на злой шепот, слишком тихий, чтобы Люк мог что-то разобрать.

Он ощущал неловкость, смущение, собственную инородность и надеялся, что мужчины спорили не из-за него. Он был благодарен этим людям, он был обязан им жизнью и своей безопасностью, однако в то же время отлично понимал, в какую опасность их ставило его присутствие. Пока выздоравливал, Люк пробовал расспросить Тална об этом месте, о Сопротивлении, об имперском присутствии на Эскаале. Однако все его вопросы вежливо отклоняли или же говорили, что владение информацией о чем-то или ком-то могло нести большой риск для них всех. Люк все понимал, но такое сводило на нет все настроение разговаривать и едва ли позволяло построить взаимоотношения с кем-то, помимо Тална, которому поручили оставаться с ним и защищать его.

Но, может, это делалось специально. Талн ставил собственную безопасность и защиту Сопротивления выше, чем защиту Люка.

— Ох, — прошептал он себе под нос, шевеля пальцами ноги в гипсе. — Ох, черт…

Он поскреб гипсом о край кровати, недовольно шипя:

— Черт, черт… Ау!

Лодыжка в ответ зачесалась снова, еще сильнее. Все было бы не так плохо, если бы он мог наклониться и просунуть в гипс палец, но состояние спины не позволяло даже попытаться так сделать!

Люк прислонился к стене, изо всех сил игнорируя зуд и утешая себя мыслью, что, по заверениям Дока, гипс снимут через день или два. Однообразие жизни в подполье начинало утомлять его. Полные неизменной унылости дни подтачивали силы. Он должен был быть со своей эскадрильей, на патрулировании или на заданиях и наслаждаться компанией товарищей. Он должен был вести их в бой, а потом выпивать вместе с ними за победы или поражения. Должен был быть с Ханом и Леей…

Где, черт возьми, они были? Он ожидал, что его импульсивный друг с Кореллии вот-вот распахнет дверь, ухмыльнется ему, бросит какую-нибудь дерзкую фразочку, вытащит его отсюда, и они под шквальным огнем имперцев умчатся на «Тысячелетнем Соколе». А потом он встретится и обнимется с Леей; Чубакка стиснет его в крепких объятиях, и рядом будет суетиться 3РО. Однако действительность обращала мечты в дым, и теперь эти надежды стали совсем смутными. Не будет никакого внезапного спасения. Лишь очень долгое ожидание, пока имперцы не потеряют к нему интерес.

Или не найдут его.

Люк отбросил эту мысль, осознав, что за дверью установилась тишина. Хотелось бы ему сделать вид, что он занимался чем-то, а не пытался подслушивать, но единственное, что еще он мог делать — это спать. Так что когда Талн вернулся, Люк просто-напросто остался сидеть на том же месте. Пусть мужчина думает что хочет.

— Что, — прокомментировал Талн с усмешкой и без того гнева, который Люк слышал в его голосе ранее. Однако Люк заметил, что он, несмотря на легкость, с которой говорил, серьезно озабочен, — на тусовку нарядился?

Люк улыбнулся, опустив взгляд на надетую на нем рубашку.

— Это, эм… не мое, — он чуть оттянул ткань на груди. — Где Исла ее достала?

— Тебе этого знать не надо, — сказано это было совершенно без злого умысла и с улыбкой, как ни в чем ни бывало.

Талн тихонько посмеялся над полученным в ответ вздохом и выражением лица Скайуокера, которое отражало тяжкое смирение с этим фактом, и снова сел возле двери.

— Тебе тяжело. — Озвучивать это даже не было нужно, но Талн понимал, что Люку почти до смерти наскучила вся эта ситуация.

— Вы поняли, да? — отозвался Люк, пытаясь привнести в интонации немного юмора, но позорно терпя неудачу. Он посмотрел на Тална и увидел на его лице точно такую же усталость. — Вам тоже поди нелегко. Нянчиться со мной.

— Ага. Ты, парень, просто заноза в заднице.

— Не вы первый это говорите, — Люк легко засмеялся, вспоминая о Хане. Таблетки наконец начали действовать, приглушая боли в спине и делая их более-менее терпимыми. — Но это не совсем то, что я имел в виду. У вас, наверное, семья есть…

По лицу Тална прошла тень.

— Нет.

Он встал со стула, подошел к умывальнику, включил воду и подставил под нее руки. Люк осознал, что коснулся деликатной темы и что Талн пытается отвести внимание, спрятать свои эмоции за простыми действиями.

— Мою семью тоже убили имперцы, — тихо сказал он. — Вы поэтому присоединились к Сопротивлению?

— А ты поэтому присоединился к Альянсу? — вопросом на вопрос ответил Талн.

Люк кивнул ему в спину:

— Да. Я видел, что они сделали, что оставили после себя, и… Ну, другого выбора у меня все равно не было.

Талн вытер руки и развернулся. Пару секунд он изучал Люка, а потом заговорил:

— Ты выглядишь не особо взрослым, чтобы уже завести свою семью. Это были твои родители?

Люк покачал головой, вспоминая тетю с дядей.

— Нет, родители умерли гораздо раньше. Это были опекуны, растившие меня: тетя и дядя.

— Тетя и дядя, — несколько отвлеченно повторил Талн, захваченный собственными воспоминаниями. — У меня это оказались жена и ребенок. Сын.

И Люк ощутил сожаление и раскаяние от того, что поднял эту тему.

— Мне…

— Жаль? — в голосе Тална была некая горечь, неявная скорбь. Он упал на стул и уставился в потолок. — Ты знаешь, я даже получил извинения от Империи. Стандартное «Его Императорское Величество сожалеет о гибели вашей жены и сына во время восстания». Ну да, конечно, будто бы Император знал моего мальчика, будто он знал Каирна и его мать. Пытался переложить вину на восстание, хотя это его солдаты в них стреляли, написал: они оказались не в то время не в том месте, — голос Тална был полон издевательства, презрения и муки. Он снова поглядел на Люка. — Тебе сколько? Девятнадцать? Двадцать?

— Двадцать, — мягко ответил Люк.

— Совсем молодой еще, — констатировал, качая головой, Талн. — Знаешь, тебе стоило бы не лезть во все это, а ходить на свидания с симпатичными девушками, — он махнул на одежду Люка, — в клубы, на тусовки, напиваться там. А не… это… — он умолк, осознавая, что эмоции берут над ним верх. Затем глубоко вдохнул, пытаясь совладать с чувствами.

— Я и так хожу на свидания. И напиваюсь. Иногда, — сказал ему Люк, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка, стараясь помочь Талну прийти в себя. — Сколько было вашему сыну? — он не знал, почему спросил это.

Нет, не правда. Он спросил, потому что хотел понять причину, по которой Талн старался не сближаться с ним.

— Выживи он, и ему бы сейчас исполнилось семнадцать. Когда он умер, было четырнадцать. — На мгновение они встретились взглядами, но Талн быстро опустил глаза. — Тебе надо снова проделать упражнения, которые показал Док, — Талн махнул рукой, призывая Люка встать и обрывая разговор на предыдущую тему. Он поднялся со стула. — Давай, я помогу.

Люк взялся за руку Тална, позволяя мужчине помочь ему встать и медленно пройтись по комнате под присмотром и руководством.

История Тална тронула его; любопытство частично было удовлетворено, и Люк в некоторой степени понял, что двигало Талном, его боль. Понял, что, как и он сам, Талн хотел отомстить Империи, он своими глазами видел ее прогнившую суть и смерти любимых и хотел дать Империи хоть какой-то отпор.

* * *

Доктор боролся с желанием вдавить педаль газа и поехать побыстрее. Он знал, Талн был прав, однако понимание не могло унять раздражения от того, что его отчитали. Но, по крайней мере, их с Талном разговор состоялся не на глазах у Ислы и не на глазах Люка — что было бы еще хуже. Доктор нажал на тормоза, чуть замедляясь, чтобы перед ним смог втиснуться более крупный транспорт. Да, надо было воспользоваться туннелями под городом и идти пешком, но это заняло бы больше времени, а график у него и так был плотным. Надо было лечить и других пациентов, и, хотя с атаки повстанцев прошло почти две недели, работы еще было полным-полно. Ездить на спидере было быстрее, да и прибегал он к этому варианту только когда время поджимало.

Когда Док доехал до центральных районов города, где располагалась больница, в которой он работал, движение транспорта замедлилось; он достал из кармана удостоверение, зная, что впереди еще один блокпост. Водителю транспорта перед ним махнули, отпуская, и затем, следуя указаниям солдат, Док подъехал ближе.

Он посмотрел на солдата, вставшего рядом с его спидером, и протянул документы.

— Куда направляетесь, доктор Йан? — спросил солдат.

— В имперский медцентр.

— Откуда едете?

— Я уже говорил, когда проезжал здесь ранее; я навещал своих пациентов, — он подбавил в интонации немного раздражения.

Солдат махнул другому, более высокого ранга. Подошел сержант, посмотрел в удостоверение, а затем снова на Дока.

— Доктор Йан, — начал он. — Пожалуйста, выйдите из транспорта.

— Что? — громко возмутился Йан. Его спидер окружило еще больше солдат, и он вдруг напугался. — Что все это значит?

— Выйдите из транспорта, доктор. По приказу майора Эйрна вы арестованы по подозрению в измене.

Йан вылез из спидера.

— Изм… Это какая-то ошибка! — заявил он. — Вы не можете арестовать того, кто занимается своим законным делом! — ему сковали руки и толкнули к уже ожидающему военному транспорту. — Я хочу видеть своего адвоката!

В ответе слышалась издевка с долей веселья:

— У вас, как у подозреваемого в измене, нет никаких прав на юридическую помощь…

* * *

R2-D2 тихо ехал по пустому коридору имперского штаба. Было трудно выжидать и сохранять молчание, когда к нему подключали провода, тыкали в него и отдавали команды, которые приходилось перенаправлять для неповиновения. Но как только ему представился шанс, R2 тихонько активировался. Теперь его главной миссией было обнаружить местонахождение юного хозяина и воссоединиться с ним.

Мимо промаршировал отряд штурмовиков, и R2 принялся деловито изучать пустую металлическую стену. На него не обратили никакого внимания, и он продолжил свое движение в направлении, откуда пришли солдаты, рассчитывая найти порт доступа к центральному компьютеру и надеясь, что юного хозяина не поймали.

* * *

Заснуть Люку не удавалось. Дело было не только в раздражающей ноющей боли в спине и неспособности отыскать комфортную позу. Множество дней, проведенных без каких-либо дел, совершенно нарушили его нормальный режим сна — если те беспорядочные периоды сна, какие у него были в качестве пилота Альянса, можно называть режимом — и в последнее время он просто лежал, уставившись в темноту, оставаясь наедине со своими мыслями, и слушал храп Тална, устроившегося на матрасе, который каждую ночь расстилал на полу. Люк завидовал способности Тална засыпать в ту же минуту, как голова касалась подушки.

Сегодня, однако, все было несколько по-другому, правда, конкретную причину Люк понять не мог. Он лежал как обычно, уставившись в темноту, сон как обычно не шел, но вместо усталости и раздражения Люк чувствовал, что его разум кристально ясен, в голове теснилось множество мыслей, живот тянуло от волнения. Все это напоминало ему те ощущения, когда умерли дядя и тетя; и то, как он чувствовал себя перед тем, как Империя неожиданно напала на их конвой сопровождения около системы Хастааля. Это было тревожное чувство «знания», которому он научился доверять и которое, как он подозревал, было связано с неосвоенными способностями к использованию Силы — не то чтобы он много о них размышлял или как-то развивал их после присоединения к Восстанию.

Люк откинул одеяло и постарался слезть с кровати.

— Т-че делаешь? — пробормотал с пола Талн.

— Не могу заснуть, — озабоченно отозвался Люк. — Что-то не так.

С Тална тут же слетела вся сонливость.

— Что ты имеешь в виду? Болит что-то? Спина?

Люк нахмурился, размышляя, анализируя ощущения. Жалея, что Бен Кеноби не научил его большему.

— Нет, но совсем скоро что-то произойдет.

— Ты меня пугаешь, Люк… — предупредил Талн.

Нервозность, которую ощущал Люк, все нарастала.

— Я не могу это объяснить, Талн. Иногда… я просто знаю… что что-то произойдет, — пояснил он с убежденностью и долей обиды. — И сейчас как раз такой случай.

— Иногда? — приподняв брови, переспросил Талн.

Люк кивнул.

— Ага, и обычно я оказываюсь прав.

— Но ты не знаешь, что именно произойдет?

— Нет, но предчувствие сильное.

И оно становилось сильнее, скручивая в тугой комок нервы, в кровь начинал просачиваться адреналин.

Талн поднялся с пола, потянулся, поморщившись, когда хрустнули суставы. И быстро щелкнул выключателем, зажигая свет. Слова Скайуокера чем-то зацепили, вызвав неприятное предчувствие и у него тоже, и, сворачивая матрас, Талн не сводил взгляда с Люка. Тот был совсем еще молод; несмотря на все битвы, в которых он сражался, несмотря на виденные им ужасы и потери друзей и семьи, его лицо выглядело совсем юным — хоть и несколько бледным. Но теперь в нем было что-то большее: зрелость и уверенность, которой Талн прежде не видел. Юноша встретился с ним взглядом, и Талн вдруг обнаружил, что это он первым отвел глаза, выбитый из колеи. Он стянул сложенный матрас завязками, затолкнул сверток под кровать и посмотрел на Скайуокера.

— И что нам делать с этим твоим предчувствием?

— Готовиться, — серьезно ответил Люк и потянулся за рубашкой.

Главный дознаватель, майор Эрвин Рован, равнодушно наблюдал, как охранники усадили пленника на подготовленный для него стул и отстегнули трос-поводок от наручников, сковывающих запястья доктора. Майор махнул рукой, и дроид, зависший неподалеку, отодвинулся назад. Доктор натужно дышал, постанывал и вздрагивал.

Рован пододвинул еще один стул для себя и сел напротив. Ему не нравилось проводить допросы так быстро. Он предпочитал продвигаться медленно, шаг за шагом обретать власть над пленником — как над телом, так и над разумом. Игнорировать основные техники подготовки и сразу переходить к причинению боли было рискованно. Однако доктор не был солдатом, не проходил никаких тренингов, касающихся поведения на допросе, и потому представлял собой легкую мишень. А выигрыш по времени сейчас был чрезвычайно важен, если они хотели узнать что-то о том, где находится повстанец-пилот, и выдвинуться на позицию.

— Мы знаем, что вы работаете на Сопротивление, доктор Йан, — мягко разъяснил майор. — Знаем, что вы лечили пилота-повстанца. Знаем, что вы посещали эспланаду.

— Час… частный… пациент… — прохрипел Йан сквозь боль.

Рован улыбнулся.

— Конечно, — он поднял взгляд на коллегу, ожидавшего у дверей, и прокомментировал: — А больше похоже, что пациент, запрещенный к приему.

Эйрн рассмеялся.

Рован наклонился к Йану.

— Кто укрывает его?

— Я не… знаю…

Эйрн шагнул к центру комнаты.

— Ну же, доктор. У нас есть доказательства, которые это опровергают.

— Покажите… покажите мне их, — потребовал Йан и тут же вскрикнул, когда его ударил сзади охранник.

— Медицинский корсет, костыли, противовоспалительные, — пояснил Эйрн. — Я мог бы продолжить, но все мы знаем, что повстанец травмирован — это-то было ясно еще по летному комбинезону, оставшемуся в военном транспорте.

— Какие ранения могут быть у того, кто катапультировался из истребителя в атмосфере и неудачно приземлился? — поинтересовался Рован.

Доктор посмотрел на него, пытаясь сфокусировать взгляд; глаза его заплыли настолько, что почти не видели, лицо было избито, по нему стекала кровь.

— Зависит… от специфики вида.

— Человек, — произнес из-за его спины Эйрн. — Мужчина.

Йан растерялся, не понимая такой перемены в ходе допроса. Он был истощен и испытывал боль. В горле пересохло, дыхание срывалось.

— Скорее всего… переломы, повреждения мягких тканей, — он глотнул воздуха. — Ком… прессия… позвоночника… Ах…

— Именно те травмы, для лечения которых требуются приборы и лекарства, которые вы взяли и не применили ни у кого из других своих пациентов, — довольно поведал ему Эйрн. — О, и доктор?

Йан силился обернуться и взглянуть на него.

— У вас нет никаких частных пациентов, проживающих на эспланаде. Мы проверили.

— Где он, доктор? — снова спросил Рован. — Избавьте себя от боли и скажите мне, где он.

Йан медленно помотал головой. Губы Рована в гневе поджались.

— Подвесьте его снова и впустите дроида!

— Нет! Нет, пожалуйста!

— Тогда говорите, где он.

— Район эспланады…

— Где конкретно?

Йан склонил голову, чувствуя себя побежденным, потерянным.

— Вилла генерала Макрена.

Повисла тишина, а затем Рован в восторге расхохотался, его темные глаза сверкали. Взглянул на Эйрна, тот тоже улыбался.

— Надо отдать вам должное, доктор. Я думал, вы сломались, — Рован махнул рукой охранникам. — Наверное, вам требуется еще немного времени на раздумья. Подвесьте его.

Доктор пронзительно закричал и засопротивлялся, охваченный паникой, а Рован повернулся к Эйрну.

— Вернемся, когда он будет более сговорчивым.

Дверь камеры захлопнулась за их спинами и заглушила крики.

— Он пытается выиграть время, — заявил Рован. — Ждет, когда подойдет час намеченного визита к повстанцу и Сопротивление поймет, что его арестовали.

— Или он может говорить правду насчет генеральского дома, — ответил Эйрн.

Рован снова весело хмыкнул.

— Твое чувство юмора настолько же извращенное, как и у этого доброго доктора.

Эйрн рассмеялся вместе с ним, но потом посерьезнел:

— И все-таки мы больше не можем терять время. Мы знаем достаточно, чтобы устроить рейд на эспланаду. Я свяжусь с генералом, получу сначала его разрешение.

— Не уверен, что это мудро, Эйрн. Доктор…

— Это именно то, что нам и нужно сделать в свете полученной информации, — он опустил ладонь на плечо Рована, снова посмеиваясь: — Ты же просто боишься разозлить генерала.

— Где он сейчас? — спросил Рован.

— В такой час? Дома, спит. — Эйрн улыбнулся, пожал плечами и пошутил: — Вместе со своим гостем повстанцем.

Рован хлопнул коллегу по спине, громко рассмеялся, проходя вместе с ним контрольный пункт на входе в тюремный коридор и минуя стоящего там дежурного офицера.

— Ну, тогда зли генерала ты, Эйрн, а я не буду, — заявил он, когда тот шагнул в кабину турболифта. И, как только дверь закрылась, повернулся к офицеру: — Спустите доктора и сопроводите в его камеру.

— Да, сэр.

Из главного холла Рован сделал несколько шагов в сторону, где располагался его личный кабинет. Затем остановился и отдал еще приказ:

— Я не желаю, чтобы меня беспокоили; разве что вдруг найдут этого повстанца-пилота.

— Конечно, сэр.

* * *

Генерала Макрена вырвал из забытья назойливый прерывистый сигнал голо-трансмиттера. Нахмурившись, он поплотнее завернулся в толстое одеяло. Звук все не замолкал; генерал вздохнул и повернулся на спину. Он открыл глаза, и внутри моментально зародился гнев, когда он понял, что еще ночь. Он перекатился, сел на постели и ответил на звонок — над прикроватным столиком высветилась небольшая фигурка майора Эйрна.

— Чего? — рявкнул Макрен.

— Повстанца прячут на эспланаде, сэр, как я… мы и думали, — ликующе доложил Эйрн, но вместе с тем он ужасно нервничал.

Этого известия Макрен и боялся, и почти что ожидал.

— И кто из моих соседей отважился на такое? — хотел знать он.

Эйрну, судя по виду, смутился.

— Эту информацию доктор не раскрыл, сэр. Он… эм, заявил, что повстанец находится в вашем доме. Пытался увести нас от истины, сэр, я уверен.

— И вы побеспокоили меня лишь из-за этого? — Макрен еще больше повысил голос. В его доме, ну конечно! Его сон прервали из-за каких-то бездоказательных бредней врача-предателя.

— Эм, нет, генерал, сэр. Рован считает, что доктор тянет время, чтобы дать Сопротивлению возможность куда-то переправить повстанца. Сэр, необходимо обыскать эспланаду сейчас же, если мы хотим перехватить инициативу, — Эйрн немного помолчал. — Мне нужно ваше разрешение, сэр.

Генерал погрузился в раздумья. Он доверял своему дознавателю. Рован был хорош, и на информацию, выбитую им из пленных, в большинстве случаев можно было полагаться. Но ему по-прежнему не нравилось это все: не нравилось, что обыск неизбежно разозлит влиятельных лиц, не нравилось думать, что могли быть вовлечены его соседи и друзья, что Сопротивление могло дотянуться до таких высот в обществе. С неохотой он решился:

— У вас оно есть, Эйрн. Однако никто не должен пострадать, и никакой порчи имущества, если только меня перед этим не поставят в известность. Понятно?

— Да, сэр. Спасибо, сэр, — Эйрн снова замолчал с выражением неловкости на лице. — А ваш дом, генерал?

— А что с ним?

— Вы, пожалуй, только выиграете, если позволите нам обыскать и его тоже, генерал.

Макрен обдумал предложение. Если он позволит обыскать свой дом, показав, что отношение ко всем одинаковое, это может подуспокоить наиболее возмущенных соседей.

— Хорошо, проводите свой обыск. Оповестите меня сразу же, как повстанец и его защитнички будут у вас.

— Есть, сэр! — Эйрн отдал честь, и его голограмма исчезла.

Макрен откинул в сторону одеяло и потянулся за одеждой, что подготовила для него горничная вчера перед тем, как он отошел ко сну. Придется разбудить сына и оповестить прислугу, чтобы готовились к предстоящей проверке. Он натянул сапоги и вслух рассмеялся. «В его доме»!

А затем замер и медленно опустил ногу на пол — в голову пришла тревожная мысль: в его доме были места, куда он никогда не заходил, места, отведенные для прислуги и хранения вещей. Где лучше прятать преступника, как не у него под носом? Под крышей его же дома. Он встал, застегнул свой пояс с пистолетом, вышел из комнаты. И направился вниз, не разбудив сына и не сообщая ничего прислуге.

* * *

Дейд в сумраке центра содержания под стражей потянулся к карману униформы за комлинком. Опасаясь, что сигналы отслеживают, Сеть с момента спасения пилота Альянса оперировала в режиме радиомолчания. Однако сейчас, только использовав комм, можно было предупредить оперативников о надвигающейся опасности, так что придется пойти на этот риск. Он включил устройство, быстро сказал пару слов и отключился, надеясь, что этого было достаточно.

* * *

Талн вытащил из-под койки рюкзак и, пока Люк, наблюдая, застегивал рубашку, достал два бластера, один он бросил на кровать рядом с юношей. Он раскрыл пакет с одеждой, которую Исла принесла для Люка, сыпанул туда же пузырьки с лекарствами. И взглянул на парня.

— То чувство еще не прошло?

Люк мотнул головой. В животе будто завязался тугой узел страха, внутри билось ощущение необходимости срочно что-то делать.

Талн закрыл пакет, снова посмотрел на Люка, на его гипс, на костыли у кровати. Сам не зная, почему, но он верил интуиции парня. Однако если что-то надвигалось, придется действовать быстро, а гипс будет только тормозить их.

— Вот, — он присел на корточки перед Люком, вытаскивая из пакета пару ботинок. Затем достал из рюкзака вибро-нож и разрезал гипс. — Док все равно говорил, что он начинает отваливаться.

Комлинк Тална ожил. Он уже потянулся за ним к карману, когда вдруг дверь за их спинами отворилась; они с Люком обернулись к ней с бластерами в руках. Исла в испуге отступила назад, и мужчины, немного расслабившись, опустили оружие.

— На эспланаде штурмовики! — сообщила она, запыхавшись.

Талн активировал комлинк, из него раздался резкий голос Дейда:

— Убирайтесь оттуда!

В их действиях прибавилось поспешности. Исла натянула Люку на ноги ботинки. Талн закинул на плечи рюкзак, протянул юноше ладонь, помогая встать, обхватил за талию, и почти таким же образом, как и привели в начале, Люка сопроводили из комнаты. Только теперь он мог передвигаться чуть лучше, больше опирался на собственный вес, и они быстрее шли по коридорам и вниз по лестницам, одновременно прислушиваясь, не раздастся ли наверху гулкая поступь штурмовиков.

Исла открыла проход в подземные туннели, и мужчины поспешили в него. Талн прислонил Люка к стене из грубого камня и повернулся к тви'лечке, юноша тем временем хватал ртом воздух, цепляясь за стену, чтобы не упасть.

— Отдай мне детонатор, — потребовала Исла.

Талн заколебался.

— Исла, я…

— Нет времени, Талн. Дай его сюда. Я с удовольствием сравняю это место с землей.

Люк сделал еще один глубокий вдох, прислушиваясь к разговору своих спасителей с интересом и тревогой. Он очень хорошо понимал, о чем они говорили, и то, что Сеть заминировала и собиралась подорвать здание, не сильно удивляло его. Он видел, как на лице женщины промелькнула смесь различных эмоций: гнева, печали, страха и решимости. Люк крепко сжал свой бластер, ощущение оружия в руке приносило ему немного спокойствия.

Талн выудил из кармана небольшое устройство и передал тви'лечке.

— Удачи, — пожелал он, его голос был тих и полон понимания.

— Тебе тоже, — ответила Исла.

— Спасибо вам, — сказал стоящий в стороне Люк.

Исла улыбнулась.

— Лучше бы оказалось, что ты стоишь всех этих бед, Люк, — сказала она ему. А затем захлопнула дверь, и беглецы сразу погрузились в непроглядную тьму. Вспыхнул свет фонарика, направленный в лицо. Люк моргнул, прикрывая глаза рукой.

— Пора идти, парень, — сообщил Талн, потянув Люка от стены. — Не думаю, что времени у нас много.

Так быстро, как могли, они двинулись по туннелям, вниз по склонам и лестницам, все дальше, поднимаясь вверх и сворачивая за углы, а перед ними плясал свет фонарика.

* * *

Исла крепко закрыла дверь и заблокировала с помощью кода, который знала лишь она. Развернулась, убрала детонатор в карман передника и спокойно пошла через подвалы, стараясь вести себя естественно, стараясь не сорваться на бег. Она прошла мимо комнаты, где последние несколько недель скрывался Люк.

— Эл’лана.

Голос, произнесший ее настоящее имя, был тих, но резок и заставил ее замереть на месте. Обернувшись к комнате, она ощутила, как отливает от лица кровь, как сердце уходит в пятки, как в животе все переворачивается и ее начинает подташнивать от страха.

— Генерал? — постаралась произнести она бодро, как обычно, но голос задрожал, выдавая ее. — Я не услышала ваш вызов? Я…

Генерал сидел на смятой кровати, держа в руках разрезанную гипсовую повязку с бактой.

— Нет. Но, похоже, я разминулся с нашим гостем, — он приподнял гипс и махнул в сторону костылей. — Возможно, у тебя есть, что сказать мне.

Исла шагнула в комнату и огляделась.

— Нет, сэр. Полагаю, улики говорят сами за себя, — когда она заговорила, страх вроде бы ослаб, постепенно растворился, и ее наполнило спокойствие. Понимание.

Лицо Макрена покраснело от ярости. Он встал, отбросил гипс и схватил ее за плечи.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — прошипел он. — Понимаешь, как это все будет выглядеть?! — он отвешивал ей пощечины после каждой фразы. — Я впустил тебя в свой дом. Дал тебе работу! Доверял тебе! — его голос все набирал громкость, пощечины сменились ударами. — А ты привела в мой дом Сопротивление! Повстанца! — прогремел Макрен.

Исла пошатнулась под градом ударов, ее губы были разбиты, на коже проступали синяки. Генерал подхватил ее, силком вытащил из комнаты и крикнул штурмовикам:

— Доставьте эту суку к Ровану!

Штурмовики ухватили ее под руки и потащили за собой. Она запнулась и упала на колени. Пока ее ставили на ноги, Исла запустила руку в карман и улыбнулась, сжав пальцы на детонаторе.

* * *

Туннель сотрясла серия взрывов, сбивая их с ног; по непрочному потолку над их головами побежали жуткие трещины. Сверху обваливались камни, дрожь пола не позволяла разогнуться и встать прямо. По коридору пронеслась воздушная волна, несущая с собой пыль, накрывшую беглецов. Талн, кашляя и отплевываясь, потянул вверх Люка, заставляя встать на ноги и игнорируя его болезненные стоны; они побежали дальше, а туннель, в котором они до этого находились, засыпало лавиной обломков. Грохот стоял ужасный и всеобъемлющий, ревел огонь, стучали падающие камни.

— Давай… соберись немного, парень, — умоляюще попросил Талн, когда Люк снова споткнулся. Он удержал его, помогая ровно встать на ноги, и они, пошатываясь, двинулись вперед через скапливающуюся на полу крошку.

Наконец шум обвала утих, сошел на нет, и они сбавили темп, перейдя на шаг. Люк согнулся, пытаясь отдышаться, избавиться от забравшейся в горло пыли. Талн опустил его на песок, осветил фонариком лицо и сощурился, стараясь разглядеть его, несмотря на витающую в воздухе пыль и то, как слезились глаза. Юноша был весь, с ног до головы, запорошен светлой каменной крошкой. Она набилась в волосы, по покрытым ей щекам стекали теплые слезы из раздраженных глаз. Талн знал, что выглядит не сильно лучше.

Люк сплюнул в грязь, всосал в рот еще слюны и сплюнул снова. На языке ощущался один вкус сухого песка. Он застонал, перевернулся на спину и прикрыл лицо рукой, стараясь перевести дыхание.

— Не… — начал он, но голос пропал, слова не вылетели из пересохшего горла.

Он глухо кашлянул, прижав руку к грудной клетке — ребра, еще не до конца зажившие, отозвались болью.

— Не похоже, что… у вас в рюкзаке… есть вода? — закончил Люк, тяжело дыша.

— Нет, — прохрипел Талн, садясь рядом. Он положил бластер на пол и потер лицо ладонями. Мышцы ног болезненно ныли от напряжения: от бега и того, что приходилось тащить на себе другого человека. — Но есть одно место, куда мы можем пойти, не так далеко.

Люк посмотрел в ту сторону, откуда они пришли, но не разглядел ничего за пределами круга света, очерчиваемого фонариком.

— Кажется мне, вместе с домом снесена и часть ваших тоннелей, — заметил он.

— Дом пришелся в качестве бонуса, — ответил Талн. И затем пояснил: — То, что мы хотели снести — тоннели. Если бы за нами ушла погоня, она бы обнаружила всю сеть. — Затем он засмеялся, хрипло и немного нервно от облегчения, что они спаслись. — Звук был такой, будто мы снесли целый квартал.

Эта новость не просто обеспокоила Люка. Разрушение одного дома означало, что из-за него погибло или пострадало несколько человек. Разрушение целого квартала могло превратить число пострадавших в сотни, и еще его волновала судьба Ислы.

— Талн, — неуверенно начал он. — Это же не просто ради того, чтобы защитить меня?

— Не думай, что ты настолько важная шишка, парень, — спокойно укорил Талн, уловив направление его мыслей. — Мы сделали это, чтобы защитить тоннели, чтобы защитить Сеть, как я и сказал. И чтобы защитить нас обоих. Даже если бы мы сегодня не взорвали дом Макрена, это все равно случилось бы достаточно скоро.

— Макрена?

— Генерала Макрена. Командующего системы Эскааля.

— Командующего системы? — недоверчиво переспросил Люк, пораженный услышанным. — Вы прятали меня…

Талн рассмеялся.

— Ага, прямо у него под носом! — Затем он стал серьезен, слова его окрасила ненависть: — И если нам повезло, то ублюдок помер.

— А Исла? И остальные, жившие в том районе?

— Я надеюсь, она выбралась, — объяснил Талн. На его лице, освещенном светом фонаря, отражалась скорбь и боль, и Люк, уже терявший в бою друзей и товарищей, мог только посочувствовать ему. — А что до остальных, — продолжил Талн, — то на эспланаде жили высшие чины Империи, так что для нас она всегда была оправданной целью.

— Жилой район? — интонация Люка оказалась резче, чем он того хотел.

Лицо Тална покраснело от внезапного прилива злости.

— Ты нас осуждаешь? — без всякой тени юмора засмеялся он. — Именно ты, из всех людей, нас осуждаешь? Сколько гражданских убили вы, лейтенант-коммандер? Сколько пострадало из-за ваших атак? Что насчет гражданского персонала с фабрики оружия, которую вы подорвали? А городские районы рядом с фабрикой, которые сгорели дотла после взрывов в расположенных под ними подземных хранилищах боеприпасов?

Люк уже проклял вылетевшие у него слова. Он не хотел расстраивать Тална, не хотел, чтобы тому показалось, будто Люк осуждает его, Ислу и их действия. В конце концов, сам он сейчас был жив и находился на свободе лишь благодаря им. Однако осознавать тот факт, что ради этой свободы оказалось необходимо пожертвовать чужими жизнями, было — и всегда будет — неприятно.

— Я понимаю, что идет война, Талн. Знаю, что каждый раз, как я спускаю курок, кто-то умирает, — тихо, с сожалением объяснил Люк. — Я не осуждаю вас. Я благодарен тебе и Исле. Просто все это… выглядит спланированным.

По мере того, как Талн раздумывал об этом последнем слове, его недовольство улеглось, он постепенно осознал, что именно было так тяжело принять Люку. Он кивнул.

— Да, это было спланировано. Империя заклеймит это происшествие жестоким актом терроризма. Вот, к чему ты вел, разве нет? В чем разница между подрывом фабрики по разработке оружия и подрывом домов имперских шишек? — он пожал плечами. — Давай я скажу тебе: в глазах Империи разницы нет. Ты, я. Мы оба — террористы. Но в своих глазах мы — только те, кем себя считаем.

Он стер с лица грязь.

— Я же? Боец Сопротивления. Я делаю все необходимое, чтобы вставлять палки в колеса находящимся здесь имперцам. А ты? Ты идеалист.

— Может, когда-то я им был, — согласился Люк, думая о том, когда все это впервые его коснулось, о своей наивности, об очевидном энтузиазме и воодушевлении. Теперь, два года спустя, он был усталым и несколько скисшим. Он видел и принес своими руками слишком много смертей. Он терял близких и горевал. Он бежал и продолжал сражаться, потому что уже зашел слишком далеко, чтобы поворачивать обратно, и потому что лишь Альянс мог назвать домом. Однако в глубине души он до сих пор верил, что поступает правильно, что следует верному пути; в моменты сомнений его подстегивали воспоминания о тете и дяде, Бене Кеноби и Биггсе. — Может, я все еще идеалист и…

— А может, это не место для философских дебатов, — оборвал его Талн, вставая. — Ты слишком много думаешь, Люк. Иногда надо просто делать! — он протянул руку. — Пойдем. Мы достаточно отдохнули, надо добраться до убежища.

Люк схватился за ладонь Тална, и тот потянул его вверх. Люк застонал, ноги чуть не подогнулись, лодыжка болезненно пульсировала, спину свело.

— Кажется, действие лекарств заканчивается, — пожаловался он, шагая вперед вместе с Талном.

— Идти недалеко, — заверил его мужчина, помогая сохранить равновесие.

Они шли по туннелям, звук шагов приглушал слой высохшей грязи на полу. На лбу начали проступать бисеринки пота и скатываться по лицам. Они стерли пот и уже надоевшую пыль. Руки и ноги Люка будто налились свинцом и побаливали от физической нагрузки, он был как в тумане, его тошнило, и к тому времени, как Талн сделал новую остановку, каждый вдох сопровождался тихим страдальческим стоном.

Талн привалил Люка к стене.

— Еще пара минут, Люк, и ты сможешь отдохнуть.

Люк лишь кивнул, неспособный больше ни на что, все силы уходили на то, чтобы оставаться на ногах.

Талн повел фонариком вдоль поверхности стены, просунул пальцы в щель в кладке и вытащил из нее кирпич. За ним оказалась дверная панель, мужчина быстро набрал код, и в стене образовался узкий проем. Талн, нажав плечом, открыл проход. Свет фонарика прошел полукругом, выхватывая из темноты упаковочные коробки, аварийные фонари и тонкий матрас на полу. Талн провел Люка в комнату и усадил на матрас. Затем отошел, включил один из светильников, принес поближе и поставил около Люка, порылся в коробках, достал упаковку с водой.

— Как ты? — спросил Талн, помогая Люку сесть поровнее, опереться спиной о стену. Вручил пилоту одну из бутылок, вторую открыл сам. Они отпили по чуть-чуть, прополоскали рты, а затем стали хлебать большими глотками, наслаждаясь прохладой жидкости, смачивающей пересохшее горло. Остатки воды ушли на то, чтобы умыться и промыть глаза.

— Лучше, — ответил Люк, дышать стало легче.

Талн открыл рюкзак, что захватил с собой, достал лекарства для Люка. Кинул их парню, взял из упаковки еще бутылку воды. Люк сразу же закинул в рот несколько таблеток и запил их.

— И что теперь? — спросил он, оглядывая крошечное подземное помещение и явно не пребывая в восторге от новых условий обитания.

Талн присел на корточки.

— Ну, еды и воды тут хватит на несколько дней. Если будешь экономить, то, вероятно, и на пару недель. У тебя есть одежда, лекарства, вот одеяла и бластер, — он поднял взгляд на низкий потолок. — После сегодняшнего… ситуация станет гораздо хуже… — озабоченно произнес он, умолкая.

Люку не понравилось, как прозвучали слова Тална: тот говорил «у тебя», а не «у нас». Внутри зародилась легкая встревоженность.

— Вы оставите меня здесь одного?

— Мне нужно связаться с Дейдом, — объяснил Талн, заметив вспышку страха в глазах Люка, нежелание оставаться в подобном месте в одиночестве. Талн не мог винить парня, ему бы и самому не понравилось сидеть здесь одному. — До него тяжело добираться, поэтому я должен быть там, где он сам сможет меня найти, и это место определенно не здесь. Учитывая, что сегодня случилось, я уйду на несколько часов или, может, на день-два. Не больше. Хорошо?

— Вы говорили о паре недель, — напомнил ему Люк, угрюмо и подозрительно.

Талн улыбнулся.

— Это в худшем случае, — заверил он юношу.

Он поднялся, стряхнул грязь и песок с одежды.

— Ладно, код для двери — 716. Ты услышишь, если кто-то к ней подойдет. Если это будет кто-то из Сети, то скажет кодовое слово.

— 716, — повторил Люк и затем спросил: — Какое слово?

— Для тебя это «полет».

Люк, смирившись с происходящим, сник.

— Наверное, можно не надеяться, что в этих коробках найдется чего-нибудь почитать? — спросил он, указывая на груду в углу.

Талн пожал плечами и поднял свой фонарик и бластер.

— Можешь проверить, но я в этом сомневаюсь.

Он повернулся к двери, но его остановил тихий голос из-за спины:

— Как, вы думаете, они нас нашли?

— Доктор. Думаю, его взяли, — мрачно сказал он. — Это единственное, что сейчас приходит в голову.

Люк кивнул. После того подслушанного спора между мужчинами он думал так же.

— Разве имперцы не знают о тоннелях? — он спрашивал это и раньше, но Талн просто отмахивался от него. Сейчас, однако, Люк был уверен: Талн ответит на многие его вопросы.

— Про туннели в секциях знают, да. Но они не придали им значения и частично засыпали, прежде чем возводить здания на поверхности. Сопротивление раскопало туннели, прошло дальше и обнаружило комплекс ходов гораздо более обширный, чем найденный имперцами.

Люку хотелось спросить, кто изначально построил туннели и зачем, но на языке вертелся гораздо более важный вопрос:

— А если Док скажет им?

— Давай будем надеяться, что они не спросят, окей? — мужчина подошел ко все еще открытой двери и почти уже шагнул через порог, когда Люк задал еще вопрос.

— Эм, Талн? — в интонациях звучала неловкость, смущение. — А где мне… ну, ты знаешь, нужду справлять?

Талн широко ухмыльнулся, удивленный, что в этом темном месте осталось место юмору.

— Любой тоннель выбирай.

А затем он ушел, дверь за ним закрылась, и Люк остался один в тишине. Он прислонился затылком к кирпичной стене, начиная ощущать действие противовоспалительных. Люк порадовался тому, что боль постепенно отступала, но вот поворот событий приводил его в глухое отчаяние. Он не видел никакого способа вернуться к Альянсу, и, если верить Талну, у него мало шансов выбраться из города, не говоря уже о планете. Казалось, Империя теперь всего на шаг позади; и если доктор сломался на допросе, то все, что нужно — это задать верный вопрос, и имперцы окажутся в туннелях, перед этой самой дверью.

Но что раздражало больше всего — его неспособность помочь самому себе. Он зависел от группы Сопротивления, должен был подчиняться их распоряжениям, усмирить свое нетерпение и позволить себе быть ведомым. Люк поерзал на матрасе, ощущая дискомфорт, медицинский корсет натирал кожу. Он был уверен, что грязь и пыль проникла и под корсет, однако, сняв его, Люк не сможет надеть обратно без посторонней помощи. В животе заурчало, и он поглядел на контейнеры, гадая, какие же припасы могли там оказаться.

Аккуратно передвинувшись вбок и ухватившись за кирпичи, он подтянулся вверх и встал, зашипев от боли. На минуту Люк замер, чтобы неприятные ощущения улеглись, и затем осторожно направился к куче коробок. Медленно опустился на колени, раскрыл одну.

В коробке лежали несколько бутылей воды, запакованные сухпайки и базовые лекарства. Люк взял бутылку с водой и немного еды. Все так же осторожно он вернулся к матрасу и снова уселся на него. Его обескуражило, сколько усилий потребовалось на такие простые действия, сколько энергии пришлось потратить и как сильно ему пришлось сосредотачиваться. Он ненавидел это, ненавидел свою слабость и всю ситуацию в целом.

Но, конечно, лучше это, чем та судьба, что приготовили ему имперцы — упрекнул себя Люк. Тут, по крайней мере, оставался проблеск надежды на то, что он сможет выбраться и вернуться к Восстанию — пусть даже он этого проблеска пока не видел.

— Держись, Люк, — сказал он себе, голос прозвучал странно в тишине. Он распаковал один из пайков, поморщился при виде вяленого мяса, проверил срок годности, откусил немного и прожевал, запивая водой.

К тому времени, как он закончил есть, принятые лекарства возымели эффект, и на Люка навалились утомление и сонливость. Он взял простыню, свернул ее, превращая в подушку, положил бластер на грязный пол рядом с импровизированной кроватью, улегся и попытался заснуть.

Уже второй раз за две недели спасательные команды прочесывали руины взорванных зданий. Мужчины и дроиды выносили мертвых и раненых из огромного котлована, в который обрушились дома. Трупы складывали на земле рядами, все продолжающими расти, раненых же относили к стоящим в ожидании машинам скорой помощи, там их стабилизировали и затем быстро отвозили до ближайших медцентров. Кое-где ярко пылали языки пламени, распространяя пелену черного дыма, вонь горелых строительных материалов, сожженного топлива и плоти.

Майор Эйрн наблюдал за ходом работ из своего спидера, подняв все окна; воздушные фильтры исправно работали, так что дышал он исключительно чистым воздухом. На его худом лице проступало заметное беспокойство. Он нервно провел ладонью в перчатке по волосам.

Где-то с час назад обнаружили труп генеральского сына, подростка, и Эйрн разрывался между надеждой на то, что его начальник тоже мертв, и надеждой, что он наоборот жив, в мыслях проскакивало и понимание, что он будет отвечать за этот беспорядок.

Комлинк в спидере с потрескиванием ожил:

— Сэр, мы нашли генерала.

— Благодарю, — напряженно отозвался Эйрн, во рту вдруг стало сухо. Он вылез из транспорта и широким шагом направился к стоянке скорых, проходя мимо уложенных рядами мертвецов. Он заметил генерала сразу же — тот кричал и спорил с пытающимися ему помочь людьми. Его волосы и борода были покрыты толстым слоем пыли и слиплись от крови, сочившейся из раны на голове. Генерал оттолкнул руку женщины из команды спасателей, когда та попыталась перевязать рану.

— Найдите моего сына! — кричал Макрен, выхватив у нее из пальцев бинт, приложив к виску и уставившись на женщину. — Где мой сын?

— Сэр! — поприветствовал его Эйрн, ощущая смесь трепета и облегчения. Если не считать рану на голове, генерал выглядел почти невредимым.

Макрен взглянул на него, и его губы скривились от ярости и отвращения.

— Майор, вы не сумели выполнить свой долг и обнаружить повстанца — и вот результат. Я должен…

— Изначально вы сами запретили поиски в этом районе, сэр, — бросил в ответ Эйрн, одновременно пораженный своей храбростью, или же глупостью. — Вы не можете винить меня одного.

Вспыхнувшее в глазах генерала удивление от того, что ему возразили, сменилось гневом.

— Эйрн, ты…

— Ваш сын мертв, сэр, — резко сказал ему Эйрн, тут же ощущая облегчение от того, что теперь внимание сместилось с его персоны, и потом сожалея — потому что в один момент возвышающийся перед ним здоровый мужчина как будто съежился от горя.

— Где он? — тихо спросил генерал.

Эйрн шагнул в сторону, чтобы ничего не мешало Макрену рассмотреть тела, лежащие на земле. Тот встал, оттолкнул Эйрна и заспешил вперед; майор с прохладцей наблюдал, как Макрен падает на колени у одной из распростертых фигур. Он медленно подошел к генералу, остановился позади и перевел взгляд на умершего юношу. Ему было восемнадцать; темные волосы, как у отца, гладкая кожа. Затылок был размозжен, и оттуда натекла кровь и мозговое вещество; ночная рубашка была порвана, ее края обгорели.

— Медики говорят, он умер во сне, — произнес Эйрн.

— И от этого мне должно стать легче? — сухо спросил Макрен, спокойно, несмотря на бушующие внутри чувства, сдерживаемые страдания и горе. Он все глядел на своего мертвого сына и кровь на земле вокруг его головы. Затем поднял глаза на майора. — Вы нашли Эл’лану?

— Да, сэр. Ее обнаружили рядом с двумя штурмовиками. Все были мертвы.

— Это была она, Эйрн, — сказал Макрен тихо, поглаживая сына по густым волосам и не обращая внимания на пачкавшую ладонь грязь. — Она привела в мой дом повстанца.

Майор повернул голову к руинам генеральской виллы.

— Тогда он еще может быть здесь, — с надеждой заметил Эйрн.

Макрен покачал головой.

— Нет, он ушел. Перед самым взрывом я нашел комнату в подвалах, где Эл’лана его прятала. Но его там уже не было.

В голове Эйрна завертелась целая куча мыслей. Прямо перед взрывом? Повстанец ушел. В то время штурмовики еще занимали позиции, врывались в дома — генеральский и те, что были вокруг, — перекрывали все выходы. Саму эспланаду оцепили, до завершения операции никому не разрешалось пересекать границу ни в одну, ни в другую сторону. Однако повстанец ускользнул. Перед взрывом. Как он прошел мимо штурмовиков? Подвал означал, что туда была лестница…

Означал нахождение ниже уровня земли, а еще все здания в непосредственной близости ушли в провал. Схваченный доктор сказал правду об укрытии повстанца! Он сказал правду, а они с Рованом смеялись, отмахивались, воспринимая это как упрямство и стратегию потянуть время. Возможно, доктору Йану было известно больше.

— Я хочу, майор, чтобы ты нашел этого ублюдка. И хочу, чтобы он страдал, — мягко сказал ему Макрен, спокойные слова несли в себе яд.

— Он будет страдать, сэр, — согласно заявил Эйрн. — Даю слово.

Макрен пронзил его взглядом.

— Я заберу гораздо больше, чем твое слово, если ты подведешь меня, майор, — предупредил он.

Эйрн вздрогнул от угрозы, но затем отбросил свой страх.

— Я не подведу вас, генерал.

Он уже знал, где именно надо начать поиски. Он отдал честь и развернулся на каблуках, направляясь обратно к спидеру и оставляя Макрена в одиночестве предаваться горю среди руин и мертвецов.

* * *

Талн подтянулся, вылезая из подземного хода, встал на холодный бетонный пол подвальной кладовой. Его окружали разные контейнеры, коробки и бочки. Тихо гудела огромная морозильная камера в дальнем конце комнаты. Талн знал, в такой ранний час кафе еще не работало, и у него будет время отмыться и переодеться, прежде чем занять столик в ожидании Дейда. Встреча в общественном месте несла риск для обоих, но было необходимо увидеться с Дейдом лично и обсудить варианты, которые у них остались. Еще одна приватная встреча почти сразу после того визита в апартаменты Дейда даже не рассматривалась, послать сообщение было невозможно. Их стандартной практикой было периодическое посещение закусочных, принадлежащих товарищам и друзьям, места регулярно сменялись — и на этой неделе была очередь забегаловки Саа-Раа.

Талн, стуча подошвами ботинок, прошел к выходу из комнаты и отскочил, когда дверь неожиданно распахнулась и на пороге появилась огромная фигура.

— Талн! — воскликнул гран, три его глаза часто заморгали. — Ты в порядке! Я заволновался, когда эспланада подлетела на воздух…

Он умолк, вытянул шею и глянул мужчине за спину, на люк в полу.

— Ты… ведь не привел его сюда, правда? — нервно спросил он. — Я разрешил Сети пользоваться моим местечком, но не соглашался укрывать всяких…

— Расслабься, Саа-Раа, — сказал Талн. — Он не здесь. Мне бы не помешало помыться и шмотки сменить, — быстро объяснил он, не желая вступать в дискуссию. — От Дейда ничего слышно не было?

Саа-Раа покачал головой — этот ставший привычным жест он перенял у людей.

— Нет, ничего, — ответил он и махнул вглубь кладовой. — Человеческую одежду найдешь там. Можешь воспользоваться служебными комнатами, чтобы принять душ, но запри дверь. Я скоро буду открываться и подавать завтраки.

— Звучит здорово, — воодушевился Талн; в животе заурчало. — Можешь сварганить что-нибудь и мне, — предложил он, копаясь в контейнерах, на которые указал Саа-Раа. Достал чистую рубашку и штаны и последовал за граном в помещение кафе. После Талн исчез в дверях душевой, а Саа-Раа зажег плиты.

* * *

Дожидавшийся Эйрна Рован пребывал в просто отвратительном настроении. Он уже направлялся домой, когда услышал новости о взрыве на имперской эспланаде, так что ему пришлось развернуться, вызвать лифт обратно на нижний этаж, до охраняемого блока, и теперь он ожидал в своем кабинете доставки очередных пленных. Он почти не бывал дома, в комфорте, с той атаки повстанцев и большую часть времени проводил, допрашивая подозреваемых, возникавших в результате поисков Эйрна. Ни один из них в Сопротивление не входил, большинство были обычными гражданами, которые возмущались при обысках, и большинство Рован приказывал отпустить. Вполне разумно было проявлять в отношении простого народа не только беспощадность, но и снисхождение, так как без этого баланса настоящего уважения к властям существовать не могло. В этом вопросе они с Макреном взглядами не сходились.

Рован откинулся на спинку стула и положил ноги на компьютерный терминал. Он с нетерпением ждал момента, когда окажется дома, снимет строгую униформу, примет горячий душ и нормально отоспится. Пока о поступлении пленных ничего слышно не было, и Рован уже решился уйти, когда получил короткое сообщение от Эйрна о том, что надо еще раз потолковать с доктором. Настроение только сильнее испортилось. Не будет ни душа, ни сна, лишь новые пытки сломленного человека.

Когда раздался сигнал о том, что Эйрн прибыл, он встал и, одернув китель, устало вышел из кабинета.

— Лучше бы это того стоило, — предупредил он, подстраиваясь под шаг майора и направляясь к коридору с камерами.

Эйрн был взбудоражен, в его глазах светились нетерпение и азарт.

— Сопротивление и правда использовало генеральский дом, — развязно болтал он. — Генерал выжил, но его сын убит и…

— Что? — воскликнул Рован, ужаснувшись, не веря до конца в смерть подростка. — Как Макрен это воспринял?

Они остановились у двери в камеру.

— Как любой отец, — лаконично ответил Эйрн. А затем тонко улыбнулся. — Не хотел бы я оказаться на месте этого пилота, когда он попадет в тюрьму.

Рован уже было протянул ладонь к терминалу открытия двери, но заколебался, услышав последнюю фразу, интонацию, с которой она была сказана.

— Когда он попадет в тюрьму, его судьба будет в моих руках, Эйрн. Даже генерал не может оспорить этого. Я пускаю тебя к доктору, так как его информация помогла тебе в поисках. — В словах Рована звучало предупреждение. — Однако в отношении повстанца правила требуют…

Эйрн усмехнулся.

— Не напрягайся так, никто не собирается претендовать на твое драгоценное место, но я подозреваю, что генерал захочет сам выбрать для повстанца финальную меру. Уже когда твоя работа будет окончена, разумеется.

— Ты так уверен, что мы его поймаем?

— Я знаю, где он, — заговорщически прошептал Эйрн. — Мне нужно только, чтобы доктор подтвердил это и рассказал, как туда пройти.

Эйрн, подавшись вперед и склоняясь над плечом Рована, сам открыл дверь и первым ступил в тесную, неприятно пропахшую тюремную камеру.

* * *

Талн поставил уже шестой по счету стакан горячего чая на барную стойку и поерзал на стуле. Посмотрел на экран висящего в углу голо-проигрывателя, ведущий программы новостей отлично заливал, распространяя пропаганду. Талн вздохнул, накрыл стакан ладонью и, когда мимо проходил Саа-Раа с полным кувшином, покачал головой. Еще немного этого неприлично сладкого чая, и его просто стошнит.

Время близилось к вечеру, но народу в кафе все еще оставалось довольно много; и Талн надеялся, что люди приходили и уходили достаточно часто и не обратили внимания на то, что он сидит тут целый день. Скоро надо будет уходить, пройтись немного перед возвращением. Это могло означать, что он разминется с Дейдом, но оставаться слишком долго в одном месте было опасно. Он уже просидел дольше, чем следовало.

Саа-Раа подошел к нему снова, притормозил, прошептал: «Имперская компания нагрянула», — и двинулся дальше.

Входная дверь открылась, и в кафе стало тихо, все разговоры оборвались, когда люди увидели нового посетителя в черной имперской униформе с ненавистными многими нашивками. Талн не повернул головы, когда посетитель опустился на соседний стул. К ним неохотно подошел Саа-Раа.

— Чем могу служить вам, сэр? — в голосе грана слышалось плохо скрываемое отвращение.

Мужчина посмотрел на висящее над стойкой меню.

— Мне горячий спаче, без трав.

— Как пожелаете, сэр, — Саа-Раа немедленно поклонился. Он ненавидел все, что воплощал в себе этот мужчина, но оставался вежлив из нежелания привлекать к своей персоне ненужное внимание. И он отошел выполнять заказ.

Талн чуть отхлебнул из стакана.

— Они заполучили доктора, — тихо заговорил имперец, когда прерванные разговоры возобновились. Он глядел прямо перед собой, за стойку, наблюдая, как работает гран.

— Я так и понял, — ответил Талн, изучая свой напиток. — Как он держится?

— Скоро он будет мертв. Рован собирается поболтать с ним наедине.

— Жаль, что он прождал, пока Док все не вывалил, — суховато заметил Талн. — И что теперь?

Они замолчали, когда Саа-Раа принес и поставил перед мужчиной заказанный напиток, подождали, пока гран отойдет на зов другого клиента.

— Туннели скомпроментированы. Пока мы разговариваем, Эйрн рассылает штурмовиков и поисковых дроидов. Где повстанец?

— Пока что в главном убежище. Но нам придется перевести его, или в скором времени его найдут.

— Нет, Талн. Пришла пора воспользоваться советом Ислы. Оставь тело там, где его смогут найти, — в ровном голосе проскользнула нота сожаления.

Талн похолодел.

— Дейд, я… Я думал…

— Не называй меня так на публике, — напряженно предупредил имперец.

Талн покачал головой.

— Прости. Я просто думал, нам стоит дать парню шанс. Люк… — он замолчал, понимая, что снова ошибся, упомянув имя повстанца.

Дейд повернул голову, поймал взгляд Тална и снова уставился вперед. Сделал глоток из чашки.

— Док рассказал нам, что он зовет себя «Люком», — с грустью прошептал он и заметил: — Ты симпатизируешь ему.

— Да.

Раздался вздох.

— Все это зашло слишком далеко, Талн. Ради Сопротивления и ради его же блага… Это должно закончиться сейчас. Слишком много людей погибло, — интонации Дейда выражали окончательность решения, непоколебимость.

— Тогда зачем убивать еще одного?

— Потому что на этой смерти все закончится. Мы сможем уйти в подполье и восстановиться, как уже бывало раньше. — Талн молча поднес к губам стакан. Дейд чувствовал его нерешительность. — Я могу подыскать кого-нибудь другого на это дело, если ты не можешь. Но пилот должен умереть.

— Нет, — быстро отозвался Талн, пришедший в ужас от мысли о том, как какой-то незнакомец приставляет к виску Люка пистолет, представяляя страх и замешательство юноши. Талн гадал, сможет ли Люк распознать его предательство еще до того, как все произойдет; гадал, не сидит ли Люк сейчас с ощущением, что «что-то» опять случится.

— Я сделаю это.

Он чувствовал, что должен Люку хотя бы это. Талн извлек из кармана горстку монет, бросил на стойку, расплачиваясь за чай. И, не взглянув на своего коммандера, направился в сторону задней двери, к туалетам и служебным комнатам, свернул налево, прошел в кладовую и спустился обратно в тоннели.

* * *

Люк закрутил крышку флакончика с таблетками, принял одну, запив водой. Сунул флакончик в карман штанов и прислонился спиной к сухой стене убежища. С тех пор, как Талн ушел, тишина в этом месте будто нарастала, расползалась, захватывала все большее пространство с каждым проходящим часом. Неприятное было ощущение — сидеть в одиночестве в пустынном лабиринте катакомб, на глубине нескольких метров под земной поверхностью, на которой раскинулся шумный город, и полностью зависеть от одного человека. К этому добавлялось и чувство небезопасности, угрозы обнаружения. Уровень адреналина упал, но не до конца. Впрочем, учитывая, что произошло минувшим днем, было не слишком удивительно, что Люк до сих пор нервничал.

Он постарался отогнать это чувство, очистить разум и сосредоточиться на чем-то другом. Он уже пытался поспать, но в итоге лишь дремал, и то урывками. Пытался делать упражнения, которые показал ему Док, но после бега через тоннели все ныло, и после нескольких минут ему пришлось сдаться: мышцы спины защемило, и у него вырвался вскрик боли. Люк вернулся к матрасу и сполз по стене в сидячее положение. Болели лодыжка и ребра, вернулось и покалывание в ногах. Люк очень надеялся, что не нанес себе какого-то серьезного вреда.

Он отвлеченно почесал бок там, где корсет натирал кожу, гадая, сколько же часов просидел здесь и сколько еще придется просидеть. Ему не нравилось это место, он не хотел тут находиться, и, по правде, его пугало одиночество. Он взял бутыль с водой, поднес к губам и застыл, когда тишину прорезал тихий звук.

Высокий, электронный, повторяющийся, он становился громче, приближался! Сигнал дроида! Ищейки!

Люк потянулся за бластером, который оставил ему Талн, и, крепко сжав оружие, с опаской уставился на дверь в ожидании того, что она откроется, и…

Шаги! Приглушенные голоса! Сердце гулко забилось в груди, когда Люк осознал, что оставил фонарь не выключенным. Он молился, чтобы дверь оказалась герметичной и не было никаких зазоров, сквозь которые мог просочиться свет и выдать его. Он прислушивался и ждал, когда неизвестные пройдут мимо — или ворвутся внутрь — и боролся со страхом, с оцепенением.

Но после звуки смолкли, снова стало тихо, и Люк опустил бластер и начал расслабляться.

— Полет.

Он чуть не заорал от шока, услышав шепот, чуть не вскинул бластер и не выстрелил, но, узнав кодовое слово, успел прийти в себя. Дверь открылась, и зашел Талн, нервный и взволнованный.

— В туннелях кто-то е… — начал Люк, хотя необходимости озвучивать это не было.

— Штурмовики. Ищейки, — быстро, почти рассеянно оборвал его Талн. — Надо уходить отсюда, пока их не наползло больше. Дай мне пока бластер, я помогу подняться.

Люк передал пушку, протянул руку Талну, и тот помог ему встать.

— Куда мы идем? — спросил Люк, когда они вышли в туннели.

— Есть еще одно временное убежище подальше отсюда, — ответ Тална был напряженным и совсем коротким, и Люк не стал интересоваться другими деталями, обеспокоенный дурным настроением своего спасителя. Казалось, контроль над ситуацией постепенно ускользает, переходит в руки ведущих поиски имперцев. Люк не думал, что когда-либо будет всецело полагаться на милость судьбы, чувства бессилия он не любил.

Они шли в тишине и полной темноте, Люк опирался на Тална. Они осторожно пробирались через туннели, укрываясь в нишах или за поворотами, едва только удавалось заслышать звуки, издаваемые дроидами и штурмовиками, или завидеть свет фонарей. Талн помог подняться по лестнице на уровень выше. Потом вдруг остановился на пересечении туннелей.

— Передохнем здесь.

Благодарный за это Люк упал на колени, пытаясь перевести дыхание, перебарывая вспышки боли, прорывавшиеся через барьер выпитых анальгетиков и пробегавшие по позвоночнику и ногам. Талн зашел ему за спину и включил фонарик. Люк оглянулся и нахмурился, осознав, что в спешке они забыли взять вещи.

— Нам… надо вернуться, — выдохнул он, морщась от очередной волны боли. — Мы забыли…

Он замолчал, заметив, что Талн все еще держит его бластер, заметив, что собственное оружие Тална так и лежит в кобуре, заметив, что они стоят у пересечения с главным тоннелем. Люк посмотрел на Тална, и мужчина отвел глаза.

Талн не взял рюкзак с одеждой и лекарствами, потому что Люку они больше не понадобятся.

— Дерьмо… — прошептал Люк. Страх буквально ударил его поддых вместе с внезапным осознанием происходящего. Страх и ярость. — Вот дерьмо! — он завертел головой в поисках чего-нибудь полезного, ища выход и не находя его. — Вы собираетесь убить меня? Вы привели меня сюда, чтобы застрелить, чтобы они нашли мое тело?

Талн беспокойно переступил с ноги на ногу, крепче сжал бластер, злясь на себя за колебания, злясь, что дал Люку достаточно времени, чтобы понять, что сейчас произойдет, и сожалея, что ему все равно придется выполнить приказ Дейда. Он взглянул на стоящего перед ним на коленях юношу и прицелился в голову.

— Мне жаль.

Люк задвинул за собой панельную дверь и прислонился лбом к холодной плитке душевой кабинки; закрывшись в ней и оказавшись подальше от всех остальных, он испытал облегчение. В голове шумело, в такт сердцебиению она пульсировала от боли, а от тошноты скручивало живот. Он закрыл глаза, наслаждаясь тишиной и покоем, одиночеством, которое предоставляло ему небольшое замкнутое пространство. Оно отделяло его от остальной базы, пусть и ненадолго.

В свою комнату в казармах он вернулся вместе с Леей: она шла, поддерживая его за талию, он — закинув руку ей за плечи. Люк не мог вспомнить, что она ему говорила, помнил только сам факт и то, что она своими тихими словами пыталась успокоить его. Но все, что он тогда видел — взгляды людей, мимо которых они проходили. В этих взглядах, направленных на него, Люк видел скорбь, жалость и злость.

Из-за тебя…

Когда они были у двери комнаты, у Леи запиликал комлинк, он вспомнил мелькнувшее на ее лице раздражение, когда она ответила на вызов. Все, что он уловил из краткого разговора: «Мон Мотма», «совещание» и «минимизация ущерба».

Лея виновато взглянула на него, зная, что он услышал. Люк не хотел знать, что она увидела, когда посмотрела на него…

...убийца…

...не хотел признавать, что произошло, на что она его отправила.

Он подавил эту мысль и отвел взгляд, пряча свою вину и стыд. Думать так было жестоко и нечестно по отношению к принцессе, которая всего лишь хотела поступить как лучше. Ей тоже придется как-то справляться с чувством вины из-за того, что она его отправила, из-за того, что была частью командования, которое изначально санкционировало эту миссию.

— Я в порядке, Лея, — заверил он ее. — Хочу принять душ, а потом поспать.

На самом деле он хотел, чтобы она ушла. Хотел остаться один, хотел…

Чего? Чего я хочу?

«Я хочу стать джедаем, как мой отец».

Он насмешливо хмыкнул, тихий звук нарушил тишину душевой. Разве джедаи лишали жизни невинных? Разве его отец убил тысячи людей?

Ты почувствовал их…

Он переступил с ноги на ногу, повернул голову и прижал ее к прохладной плитке, поморщился от боли в груди — во время битвы ремни безопасности были застегнуты так крепко, что оставили синяки. Подрагивающей рукой он отвернул кран, и из душа по спине ударила горячая струя родниковой воды, подогретой вулканом.

Он стоял неподвижно, позволяя воде стекать по телу от основания шеи, постепенно уносить напряжение, сковывающее мышцы. Головная боль не унималась. Он провел ладонями по волосам, влажным от пота, потер лицо, глаза и повернулся, струи продолжали ударяться о плечи, массируя их, и стекать по спине.

Только открыв глаза и потянувшись за мылом, Люк осознал, что забыл его взять. Он улыбнулся, изо рта вырвалась пара смешков, и наконец он засмеялся в голос над своей оплошностью — таким был, по сути, весь день. Финальная шутка: он не может отмыться от грязи, пота и пыли. Никакое мыло не смоет то, чем он запятнан, от чего ему нужно избавиться. Не было такой силы, которая очистила бы нематериальную грязь.

Когда вспыхнуло пламя, я почувствовал…

Смех застрял в горле. Люк сжал кулаки и зажмурил глаза в попытке приглушить силу боли и ярости. Она жила внутри него, накрывая сознание плотным слоем мрака; опустошающая скорбь, искаженная и порождающая саму себя, разрасталась, концентрировалась с каждым ударом сердца, и в конце концов агония стала невыносимой.

Люк закричал от ярости и ударил по плитке, упиваясь физической болью — это было меньшее из того, чего он заслуживал.

— Люк? — донесся голос.

Он замер, дыхание перехватило, а затем с содроганием выдохнул. Горячая вода обжигала спину. Люк был в ужасе от того, что кто-то мог его слышать, знать, что он потерял контроль. Он разжал пальцы, с разбитых костяшек капала кровь.

— Эй, парень?

Раздался стук, и дверь приоткрылась. Внутрь тут же проник холодный воздух, образовывая пар. Из-за двери показалась рука, держащая мыло.

— Думаю, ты кое-чего забыл.

Принимая тюбик с мылом, Люк вымученно улыбнулся:

— Спасибо, Хан.

Он попытался закрыть дверь, но рука Соло снова просунулась внутрь. На этот раз с открытой бутылкой эблаитского пива.

— Держи вот, холодненькое, — сказал Хан. — И на «Соколе» такого еще куча. Ждет, когда ты приведешь себя в порядок, парень.

* * *

Мужчина открыл крышку в голове маленького серо-синего дроида и осмотрел механизм. Улыбнулся, просунул руку и достал вторичный видеорегистратор, отсоединив его от проводов, ведущих к оптической и аудио системам.

Заменил его новым регистратором и аккуратно вернул крышку на место. Как и раньше, у робота не останется воспоминаний об этом, он будет думать, что деактивировался во время подзарядки.

Мужчина встал, легко похлопал дроида по голове, а потом спрятал видеорегистратор в карман и покинул комнату.

Пришло время посмотреть, что за последние несколько дней записал R2-D2.

* * *

— Ты можешь стать моим напарником и летать вместе со мной, — снова предложил Хан. Чубакка передвинул одну из своих фигур по доске дежарика.

Люк, одетый в униформу и сидевший, ссутулившись, в кресле у инженерного терминала, покачал головой.

— Ты же знаешь, я не могу, Хан, — перевязанной рукой он рассеяно вертел пивную бутылку, внутри плескалась горькая жидкость. — Мне нужно встретиться с Терриманом, помнишь? — он взглянул на Соло, уже зная, что тот предложит дальше. — И нет, я не буду подавать в отставку.

«Сокол» вздрогнул, и бутылка Хана опрокинулась, пиво разлилось по полу.

— Дурацкая гора, — выругался он, наклоняясь за бутылкой. Люк рассмеялся.

Соло поднял бутылку и, увидев, сколько жидкости просочилось между бортовыми панелями и сквозь решетку, чертыхнулся. Он мрачно осмотрел палубу.

— Не будешь убирать это? — спросил Люк, кивком указывая на утекающую лужу. Где-то позади недовольно завыл Чуи.

— Не, — решил Хан, снова усаживаясь в кресло и делая ход против Чуи. — Утром сам можешь все убрать. Хоть будет, чем заняться, Риекан же предоставил тебе кучу свободного времени.

Делая глоток из бутылки, Люк скривился: ему не хотелось вспоминать о приказе Риекана.

— Ты за это заплатишь.

— Неа, — ухмыльнулся Хан, — ты пьешь мое пиво, приятель.

Чуи добродушно фыркнул, когда его игровая фигурка задушила фигуру Хана.

— Ах, Чуи, жулик ты эдакий, — возмутился Хан.

Вуки протестующе завыл.

Хан обратился за поддержкой к Люку.

— Поможешь чуток, парень?

Тот ухмыльнулся.

— Ни за что, играй сам, Хан.

Люк допил все, что было в бутылке, взял новую, открыл и сделал большой глоток.

* * *

Когда под ногами задрожал пол, Мон Мотма выглянула из окна зала для приемов. Началось легкое извержение вулканического пепла, территорию лагеря припорошило серым слоем. Она размяла основание шеи и потянулась, пытаясь немного развеять напряжение, обвернувшееся вокруг нее кольцами дюрастали. Встреча была долгой, полной споров и, в конце концов, бесполезной. Хотя они и подозревали, что катастрофа на Касреане была подстроена Империей, они мало что могли сказать возмущенным этой трагедией жителям галактики. Поэтому было решено не делать никаких заявлений и позволить событиям развиваться своим путем.

Вместе с принцессой Леей она поучаствовала во множестве голо-конференций с системами, ставшими их союзниками после битвы при Явине. Некоторых удалось убедить продолжить оказывать им поддержку, расположение других они потеряли. Многие еще не определились, и ей с другими членами совета предстояло еще много работы по минимизации ущерба, который нанесла их репутации трагедия на Касреане.

Люк Скайуокер, который двумя годами ранее чуть ли не в одиночку спас Альянс повстанцев, теперь так же нес ответственность за его распад.

Мысль была жестокой, и Мон шикнула, одергивая себя. Это она и все командование санкционировали участие Скайуокера в атаке. Если бы Люк не выстрелил, это сделал бы другой пилот, и конечный результат был бы одинаков. Так думать было неблагодарно и нечестно, но, увы, это была правда.

С именем Скайуокера отождествлялось многое, эта фамилия вызывала радость и трепет: сын героя Войны Клонов, рыцаря-джедая. Этот юноша дал надежду тем, кто жаждал ее, и тысячи людей присоединились к делу Восстания. Увы, как и Энакин Скайуокер, он также являлся человеком, а значит, не был совершенен. Еще неизвестно, сможет ли он оправдать возложенные на него ожидания, сможет ли выбраться из тени отца или будет поглощен ею.

Только она и Рован знали, кем стал Энакин Скайуокер, знали, насколько глубокой и темной стала эта тень.

Она вздохнула, в ожидании майора Рована опускаясь на один из потертых диванов. Она знала, Рован не совсем доволен своими новыми обязанностями, и понимала, что ему скучно и он бы предпочел снова заняться опасной оперативной работой. Но он был нужен ей. Ей были необходимы его безжалостность и верность долгу. Только Рован мог стремиться к цели, несмотря ни на что — так она думала.

Запищал интерком.

— Да?

— Миледи, майор Рован прибыл.

— Пригласите его.

Рован выглядел совсем как она: усталым и напряженным. На его волосах и плечах осел вулканический пепел.

Мон, не теряя времени, перешла к делу:

— Майор, я так понимаю, вы не допрашивали Скайуокера, как я просила.

— Нет, мэм, — подтвердил он, стоя в дверях — разрешения входить и садиться ему не давали. Мотма приглашающе махнула рукой, он подождал, пока за ним закроется дверь, и продолжил: — Не думаю, что мое присутствие положительно сказалось бы на состоянии Скайуокера.

Мотма ничего не сказала, и он добавил:

— Его реакция вызвала… некоторую озабоченность.

Она кивнула.

— Да, Риекан докладывал об этом. Он также сообщил мне, что вы считаете, будто Люк опасен.

Рован поморщился. Его слова, похоже, могли оказаться преувеличением. Он был омрачен историей о джедаях на Джабииме, которую тогда узнал, нехваткой знаний о Силе и пониманием, через что пришлось пройти Люку… Чему он его подверг.

А также знанием, что джедай-падаван, предавший Джабиим, стал Дартом Вейдером и отцом Люка.

— Терриман диагностировал у него ПТСР после случившегося на Эскаале, — пояснил Рован, — и то, что произошло на Касреане, наверняка усугубит это состояние. Скайуокер плохо контролирует свою силу, психологически и эмоционально нестабилен. Опасным его делает сочетание этих факторов.

— Опасным для кого, майор?

Он пожал плечами.

— В основном для себя самого.

Мон Мотма обдумала слова Рована.

— Значит, мы совершили ошибку, отправив его на эту миссию?

— Мы установили, что Вейдер хорошо осведомлен о Люке и прилагает усилия, чтобы захватить его живым. Это и было нашей целью — узнать намерения Вейдера относительно сына, разве нет?

— Только мы не собирались при этом погубить мальчика, Рован, — возразила она.

— Нет, мэм, но, вероятно, в конечном итоге это придется сделать. Вы очень ясно дали мне это понять, когда поручали задание.

Она погрузилась в молчание, глядя на Рована, размышляя о задании, которое дала, и юноше, чья судьба и сама жизнь была в их руках.

Рован, переступив с ноги на ногу, продолжил:

— Люк верен Альянсу, миледи, в этом нет никаких сомнений. Системы наблюдения, которые я установил в его дроиде, подтверждают показания, данные Люком на допросе. Он рискнул жизнью, чтобы сбежать от Вейдера, — майор сделал паузу и добавил: — Есть еще кое-что, — он махнул в сторону голо-проигрывателя. — Позволите?

— Конечно…

Рован загрузил запись. Изображение померцало, но потом стабилизировалось, и Мон поняла, что наблюдает за Люком Скайуокером. Тот встал в стойку, с гулом включился световой меч. Люк развернулся и блокировал выстрел из крутящего пульта. Развернулся еще раз, блокировал другой. Вскоре его движения стали более быстрыми, расслабленными и естественными. «Как у джедаев из прошлого», — подумала Мон.

— Он тренируется самостоятельно, — выдохнула она, улыбаясь.

— Пытается, — подтвердил майор.

Она смотрела, как Люк ловко двигается и парирует выстрелы. Когда запись кончилась, улыбка Мон пропала, она молча посмотрела на Рована. Люк пытался тренироваться сам. От усилий, которые прилагал мальчик, у нее одновременно потеплело на сердце и похолодело внутри. Она знала о джедаях, жила и работала вместе с ними большую часть времени, что длилась Война Клонов. Если в их рядах снова будет джедай, у них появится мощная поддержка Силы. Однако тренировки Люка даже в лучшем случае не будут систематическими, он будет продвигаться вперед наугад и топорно пытаться обрести контроль. Присутствие мальчика в Силе будет расти, и это может привлечь лишнее внимание.

— Миледи? — заметив ее колебания, произнес Рован.

— Риекан сообщил, что Люк заявлял, будто может чувствовать Вейдера, когда тот близко, — в ее голосе снова послышалась озабоченность и тревога.

— Да, — подтвердил Рован. Правда, Люк колебался и не хотел разговаривать об этом. Он избегал этого вопроса на слушаниях после Эскаала и Раймара. Причину Рован понимал: мальчик не хотел признавать, что может чувствовать Темного Лорда, не хотел привлекать к себе нездоровое внимание и порождать подозрения. Боялся того, что может означать эта связь.

— Мы полагаем, именно так он узнал, что Раймар в опасности, — закончил Рован.

— Может ли Вейдер чувствовать Люка?

Рован заколебался, тщательно обдумывая ответ. Мон Мотму волновало, что присутствие Люка на базе — любой базе — может выдать их местонахождение Темному Лорду. Будущее Люка в Альянсе могло стоять под вопросом и зависеть от того, что он сейчас скажет. Именно этого Люк и надеялся избежать, замалчивая информацию.

— Мы не можем судить об этом с уверенностью, — медленно начал он, следя за реакцией Мон Мотмы. — Люк считает, что в той битве на его корабль поставили метку, потому что Вейдер знал, что пилот он. Однако это могло быть обычным совпадением.

Он сделал паузу и напомнил ей:

— Миледи, Люк уже провел на Адралии несколько недель. Думаю, если бы Темный Лорд так легко мог его почувствовать, мы бы сейчас не вели этот разговор.

Мон подперла голову рукой, прикрыв ей рот, потом потерла щеки. Ее взгляд обратился к пейзажу за окном, с неба продолжал густо падать пепел, скрывая из вида сборно-разборные строения лагеря. Она закрыла глаза, по лицу проскользнула тень горечи сожаления и тяжести управления людьми. На ней лежало гораздо большее, чем забота о благополучии одного-единственного пилота. Однако именно этот юноша мог держать в руках судьбу их Восстания — то бремя, без которого он мог обойтись.

— Итак, — Мон нарушила тишину, — что мы предпримем теперь?

Рован удивился тому облегчению, которое испытал от того, что Мотму удовлетворил его ответ.

— Риекан отстранил его от службы и назначил дополнительное психиатрическое обследование, — Рован знал, что генерал уже сообщил ей об этом. — Как я сказал ранее, миссия на Касреане не способствовала улучшению его психического состояния. Скайокеру нужно оправиться, и для этого Риекан предоставил неограниченное количество времени.

— А если Вейдер будет искать своего сына и вместе с ним нас?

Рован пожал плечами.

— Миледи, — с ноткой снисходительности произнес он, — Вейдер будет искать нас независимо от того, где будет его сын.

Мон встала и подошла к окну, проигнорировав легкое нарушение субординации — Рован был прав. Пепла стало больше, он падал плотными густыми хлопьями, и она снова задала вопрос, который уже звучал сегодня и на который майор не ответил прямо:

— Так мы ошиблись, послав его?

— Да, миледи.

* * *

Сон, так легко охвативший его, когда он ждал генерала Риекана и майора Андерс, теперь не шел. Люк лежал на койке в жилом отсеке «Сокола», закинув руки за голову и уставившись в темный потолок. Он не мог даже закрыть глаза — боялся закрывать их и до жути боялся снов, которые может увидеть.

Пламя. Когда пламя…

Он глубоко вдохнул, проглатывая шепот, прежде чем тот успел сформироваться до конца. Он не хотел заканчивать эту мысль, не хотел знать ее смысл или то, что она скажет ему.

Он облизнул губы, сглотнул, живот скрутило от количества пива, распитого ранее с Ханом и Чубаккой.

Люк был благодарен им обоим. Они не говорили, как им жаль, что так вышло, не пытались успокаивать всякими банальностями вроде того, что это не его вина, что он следовал приказам, что ответственность лежит на Империи. Когда Люк поднялся на борт «Сокола», Хан просто выдал ему компресс со льдом для сбитых костяшек, чистую одежду и еще одну бутылку пива.

Они разговаривали, но не о Касреане, Эскаале или войне. Нет, они говорили на незначительные темы, о всяких мелочах: последнем ремонте «Сокола», организации тотализатора на то, когда начнется извержение и стекающий с горы поток раскаленной лавы сметет базу. Обсуждали бессмысленность получения выигрыша, если все будут мертвы.

Хан нарассказывал кучу непристойных анекдотов, и Люк от смеха с трудом мог вздохнуть, отфыркиваясь от пива. Почти до рассвета они играли в дежарик, Чубакка, конечно, уделал их обоих.

Сейчас Люк был пьян, но пьян недостаточно сильно. Его разум все еще оставался острым, мысли — последовательными. В ушах не появился теплый гул, алкогольная дымка так и не снизошла на него, и Люк понял, что пьян, только когда попытался встать, а ослабевшие в коленях ноги отказались его слушаться.

Хан тогда засмеялся и придержал его, и они вместе доковыляли до жилого отсека. Хан бесцеремонно бросил его на одну из коек и завалился на другую, почти сразу проваливаясь в сон. И Люк остался лежать в темноте наедине со своими мыслями и раздававшимся изредка храпом Хана.

Он повернулся на бок, попытался сесть, поморщился и подождал, пока перед глазами все не перестанет вращаться. Ему вдруг резко поплохело, и, зажав себе рот, Люк едва успел добежать до туалета, где его стошнило. Коленями он опустился на пол и прислонился лбом к прохладному металлическому краю унитаза, ожидая, когда пройдет тошнота. Потом он встал, снова ощутив позывы рвоты, на лбу выступил холодный пот.

— Вот блин, — прошептал Люк, чувствуя себя жалким и измотанным.

От двери послышалось негромкое подвывание, и в туалетной комнате включился свет.

— Прости, Чуи.

Вуки тихонько заворчал, но Люк покачал головой.

— Я в порядке, — сказал он. Эта фраза уже стала его мантрой, и Люк гадал, сможет ли он наконец поверить в это, если продолжит ее повторять. — Я в порядке. Только знаешь… меня тошнит.

Он сам чуть не засмеялся над этим.

Тошнит…

— Надо было чего-нибудь поесть… — он вытер подбородок тыльной стороной ладони и поднялся, тяжело опираясь на умывальник. Ухватился за стену, ожидая, пока пол перестанет раскачиваться, включил воду и поплескал ей в лицо. Чубакка снова попытался хоть чего-то от него добиться.

Люк схватил полотенце, покачал головой в ответ на вопрос Чуи и тут же пожалел об этом, ощутив волну головокружения. В животе снова появилось какое-то тянущее ощущение, но он подавил его и принялся вытирать лицо.

— Я в порядке, — повторил он. Он прошел мимо Чубакки, благодарно похлопав того по плечу — тревога Чуи о нем была приятна, и шагнул в коридор. — Только подышу свежим воздухом и вернусь…

Обеспокоенный вуки остался стоять, глядя ему в спину; а Люк, шатаясь, добрался до наклонного трапа, ведущего к выходу, ударом открыл шлюзовую дверь и спустился наружу. Он остановился в тени «Сокола», осматривая тускло освещенную площадку; с неба сыпался пепел, ночной воздух наполнял запах гари и тлеющей серы. Люк перевел взгляд на гору, небо у вулканического кратера чуть ли не пылало.

— Нехорошо это, — пробормотал он, роясь в карманах в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыть нос и рот. Не найдя ничего, он пожал плечами и потянул вверх ворот своей куртки, наклонил голову пониже, чтобы защитить лицо и глаза, и вышел из укрытия, которое давал «Сокол».

Он осторожно, насколько мог, пересек опустевшее летное поле, видимость из-за пепла была плохая, и Люк прищурился, пытаясь определить куда идет. Было тихо и немного жутковато, звук его шагов тонул во все возрастающих залежах пепла на земле. И вскоре он, и сам присыпанный летящим с горы пеплом и песком, совершенно потерял чувство направления. Он остановился и огляделся вокруг, теперь он даже не был уверен, что все еще находится на взлетно-посадочном поле. Он ничего не видел и не мог рассмотреть никаких силуэтов, которые хоть как-то подсказали бы, где он.

Громыхнуло, вспышка молнии на мгновение рассекла ночную тьму, только из-за падающего пепла все равно не видно было дороги.

Потерялся…

Люк закрыл глаза, пытаясь призвать Силу, использовать ее, чтобы она указала ему дорогу.

— Используй Силу, Люк, — шепнул он себе и хихикнул. Задушенно, как-то истерично.

Теперь он решил доверять ей? Теперь решил прислушаться к ней? Где же было его доверие, когда он нажал на курок и оборвал жизни двадцати тысяч людей?

Ты почувствовал их. Почувствовал их…

Позади раздался приглушенный звук шагов, и Люк распахнул глаза, забыв о Силе. Когда он обернулся, то был ослеплен лучом фонарика, бившим прямо в лицо.

— Назови себя! — прозвучал резкий женский голос.

Свет был так ярок, Люк прищурился…

Пламя. Когда пламя вспыхнуло, я почувствовал…

…вскинул руку, прикрывая лицо, и пробубнил в ворот куртки:

— Лейтенант-коммандер Скайуокер.

— Вам не следует тут находиться, сэр, — предупредили его. — Это небезопасно.

— Мне надо было подышать свежим воздухом, — объяснил он.

— Ну да, — с сарказмом ответила женщина, — сегодня его так много, сэр.

Ее тон заставил Люка нахмуриться, готовый отчитать ее, он постарался встать прямо; и тут женщина шагнула ближе, глазея на него из-под защитных очков. Люк отшатнулся, пришлось приложить усилие, чтобы не упасть.

— Вы пьяны, сэр?

— Я не при исполнении, офицер, — раздраженно сказал ей Люк.

— Тогда вы не должны находиться на летном поле, сэр! — точно таким же тоном парировала она. — Вам повезло, что я не стала сразу стрелять. Пойдемте, вы не можете оставаться здесь в таком виде, — произнесла она и взяла его за руку. — Я провожу вас обратно.

— Я не знаю, как тут оказался, — заспорил Люк, но позволил ей вести его за собой; свет ее фонарика был почти бесполезен из-за густоты падающего пепла.

— Мне кажется, это знаю я, сэр, — мягко ответила она, и Люк понял, что она имеет в виду не путь от «Сокола», а цепь событий на Касреане, Раймаре и Эскаале.

В горле у него пересохло. Он вдохнул через ткань, пытаясь сдержать наплыв чувств, которые так внезапно всколыхнула эта женщина-солдат своей добротой и пониманием. Он знал ее: это была сержант, которая спасла его от захвата в плен и возвращения в имперские застенки и при этом была ранена световым мечом Вейдера на Раймаре. Текла.

Он молча шел рядом с ней, увязая в толстом слое пепла, становящемся все глубже. К тому времени, как они добрались до закрытых дверей ангара с истребителями, пепел и грязь покрывали их с ног до головы. Глаза Люка щипало и жгло из-за попавших в них инородных частиц, на чумазом лице выделялись чистые дорожки от слез. Текла постучала по стальной двери, и та отъехала в сторону.

— Смотрите, кого я нашла, — провозгласила Текла, обращаясь к выглянувшему солдату со следами машинного масла на лице. В отдалении громыхнуло, сверкнули молнии.

Дверь открылась пошире, и солдат провел их в ангар. Люк моргнул, пытаясь слезящимися глазами осмотреть огромное помещение. Это было тяжелое зрелище: несмотря на оживление, крики, звук ведущихся сварочных работ и стук по металлу, место казалось тихим; там, где было место для нескольких десятков истребителей, сейчас стояло только восемь; два, у которых не было пилотов, и шесть вернувшихся из боя. Принять это было трудно.

— Этот последний из команды? — уточнила у механика Текла. — Потому что, парни, у меня есть дела поважнее, чем подбирать бродяжек.

Люк моргнул, пытаясь вернуть четкость зрения, и зашипел, когда в глаз попала крупица песка.

— Спасибо тебе, Текла, — произнес он, имея в виду не только помощь в данный момент, но и то, что она спасла ему жизнь на Раймаре.

Он скорее почувствовал, чем увидел под защитной тканевой повязкой ее улыбку.

— Пожалуйста, лейтенант-коммандер. И спокойной ночи, сэр.

Она развернулась и ушла, тут же откуда-то сверху раздался громкий голос:

— Скайуокер, мать твою! На кой черт ты в таком виде наружу вышел? Только посмотри, на кого ты похож.

Он застонал. Изабель. Люк собрался было поднять взгляд на истребитель типа «X-Wing», но Изабель уже спрыгнула с него и, приземлившись с гулким стуком подошв об пол, оказалась рядом.

— Кто-нибудь, достаньте аптечку. И дайте чего-нибудь, чтобы промыть ему глаза, пока он не нанес себе еще больше вреда.

Люк обстучал ботинки, прошелся руками по волосам и одежде, отряхивая их и вздымая в воздух облако пепла.

— Ну-ка отойди от моего корабля! — потребовала Изабель. — Ты хоть знаешь, какие проблемы могут возникнуть из-за этой фигни?

Его схватили сильными руками, развернули и потащили в другом направлении.

— Какой хренью Соло тебя напоил? Воняет от тебя хуже, чем от Антиллеса и Хобби вместе взятых.

— Иззи, я…

— Садись, — приказала Изабель.

И после толчка в грудь он упал на мягкий диванчик.

— Подними голову.

— Иззи, я… — попытался он снова.

Она ухватила его за подбородок, заставляя запрокинуть голову, и ему в глаза полилась чистая вода, промывая их от пепла. Люк моргнул, показался размытый силуэт Изабель, а потом все скрыла вода.

— Черт, Скайуокер, еще повезло, что ты не нанес себе непоправимый вред. Но тебе все равно стоит навестить медиков, как только снаружи все успокоится.

Ему в лицо бросили полотенце. Он стянул его с глаз, вытерся и осмотрелся. Он сидел в казармах техников, располагавшихся в стороне от главного зала ангара, на потертой и невзрачной двухместной кушетке, которая выглядела так, будто ее спасли от утилизации. Вдоль стен стояли ряды коек, на тех, которые были поближе, Люк заметил Веджа Антиллеса и Дерека Кливиана; оба были взъерошены, и оба спали.

— Уэс? — спросил Люк, в горле было сухо.

— Тут он, парой коек дальше. Новый паренек тоже, — Иззи присела рядом с ним. — Они все сегодня заявились сюда в таком же состоянии, как и ты. Тяжелый был день, — закончила она.

Люк ничего не ответил, это было преуменьшение, и говорить что-то в подтверждение ее слов не хотелось. Внезапно его захлестнул стыд. Он так волновался за остатки отряда, был шокирован тем, как мало пилотов вернулось домой…

…рассказал им о доме…

…испытал такое облегчение, узнав, что Ведж, Хобби и Янсон выжили; но он не подумал о том, каким ударом стала для них та атака. Все это время он думал только о себе, потому что это он сделал тот выстрел, это он…

…почувствовал их…

…уничтожил объект и забрал жизни двадцати тысяч гражданских.

Однако примерно то же самое чувствовала вся эскадрилья, ведь в миссии участвовал не один человек, не один пилот. В ней участвовали они все.

— Они зашли проверить свои крестокрылы. По крайней мере, так они мне сказали, — произнесла Изабель. Она знала, что правдой это было только отчасти, потому что все они чуть ли не с порога спрашивали ее о пилоте, который сейчас сидел рядом и был неестественно молчалив. — А ты что тут делаешь?

— Я потерялся, — признался ей Люк, и это была правда: он был потерян еще с Эскааля. Ему вдруг больше не захотелось оставаться одному. Одиночество означало, что ему придется прислушаться к себе, означало тишину и погружение в воспоминания, которых лучше было избегать.

— Посидишь со мной?

— Конечно, Люк…

Она молча сидела с ним, прислушиваясь к звукам, доносящимся из главного ангара, где работали остальные техники. Она оставалась с ним до тех пор, пока алкоголь не взял над ним верх, пока его дыхание не стало глубже, и он не заснул. Только тогда она поднялась и уложила его. Она стянула с ближайшей койки простыню и укрыла его, что-то шепчущего во сне. Она гадала, что же ему снится и как с этим связаны слова, что она различила: пламя и удовольствие.

— Подведите его.

Чужие пальцы буквально впились Люку в плечи, солдаты подтащили его вперед, вынуждая шагать за Темным Лордом. Он сопротивлялся, испытывал на прочность наручники, сковывающие его руки за спиной, пытался вырваться из хватки штурмовиков. В итоге отряд сопровождения только увеличился, его окружило еще больше солдат, которые вывели его из ангара и протащили по коридорам корабля до турболифтов.

Дверь одного из них отъехала в сторону, открывшись, и Люка втолкнули в замкнутое пространство к Темному Лорду.

Пока турболифт находился в движении, Люк попытался собраться с мыслями, успокоиться и не поддаваться отчаянию. Сердце громко стучало, во рту пересохло, дыхание было ускоренным. Он чувствовал, что тело подрагивает от страха, внутри все похолодело.

Он не мог выдержать это снова, не мог сидеть в тесной камере и ждать, пока за ним придут. Не мог подвергнуться допросам, влиянию наркотиков, боли и требованиям предать друзей.

Он опустил голову и закашлялся, воздух тяжело вырывался из до боли пересохшего горла. Он вздрогнул, когда дверь открылась, и в ужасе от того, что мог оказаться на тюремном ярусе, попытался сопротивляться. Он потверже встал на ноги и напряг все мускулы, упираясь, когда его потянули за руки. Его ударили под колени и дернули вперед.

Люка охватило полное замешательство, когда он увидел, что находится на мостике. Члены экипажа со своих мест в яме молча следили, как его, окруженного солдатами, тащили через все помещение к смотровому окну. За спиной встал Вейдер.

Почему его доставили сюда?

— Видел ли ты, к чему привели твои действия? — спросил его Вейдер, нарушая повисшую тишину.

Люк сглотнул и промолчал, не отрывая взгляд от пола. Он не понимал, что происходит.

— Что сообщила тебе Сила о цели? — поинтересовался Вейдер.

Люк вздрогнул: вопрос потряс его, пусть даже в разуме уже сформировался ответ.

Невиновность. Я почувствовал невиновность.

— Посмотри, что ты наделал, повстанец.

Люк сопротивлялся искушению поднять голову, перевести взгляд на космическое пространство за стеклом. Он не хотел смотреть, не хотел ничего видеть, не хотел подчиняться своему захватчику.

В плечо больно вцепилась рука Вейдера, тот забрал его у штурмовиков. Вторая рука в перчатке легла на основание шеи, и его подтолкнули вперед. Прямо за спиной Люка встал Темный Лорд, вынуждая держать голову прямо.

— Ты посмотришь, или тебя заставят, — прозвучало предупреждение.

Неохотно Люк поднял глаза, переводя их на вид за окном корабля, зная, что позже ему понадобится вся его стойкость, зная, что если сейчас его ударят, потом будет труднее выдержать новые побои…

В космической невесомости плавали обломки; покореженные куски металла разлетелись во все стороны, создавая искусственное поле астероидов, которое медленно пересекал их огромный крейсер. Погнутые кронштейны из дюрастали, контейнеры для хранения, сорванные панели и переборки, крыло TIE-истребителя, стул и еще что-то дрейфовало в море обломков; другие силуэты, находившиеся среди предметов из металла, разум Люка отказывался идентифицировать, их вид заставил его отвернуться и закрыть глаза.

Рука на его шее сжалась, пальцы Темного Лорда сильно сдавили ее у основания черепа, и от боли Люк не смог сдержать тихий вскрик.

— Ты посмотришь, — снова предупредил Вейдер.

Нет…

— И ты увидишь, что сделал.

Пожалуйста…

Давление на руку и шею усилилось, от боли перехватило дыхание, она же поколебала и решимость сопротивляться. Люк снова открыл глаза.

— Видишь ее? — спросил Темный Лорд, от мягкости в его голосе пробрало до костей.

Фигура ребенка, выхваченная светом прожекторов имперского корабля, привлекала внимание. Девочка. Не старше семи-восьми лет. Она подплывала к смотровому окну; ее длинные темные волосы, рассыпавшиеся веером, накрепко смерзлись, глаза были распахнуты, на лице застыло удивление. На щеке у нее был небольшой ожог, одежда обуглилась.

Ее тело мягко стукнулось о щиты «Экзекутора» и, медленно вертясь, отлетело в открытый космос.

Люк застонал, его колени подогнулись, и если бы Вейдер выпустил его из своей хватки, он рухнул бы на пол.

— Видишь их?

Он видел.

Видел их всех. Тела, части тел, плавающие в холодном космосе. Сотни мужчин, женщин и детей.

Так много детей… Так много…

— Что ты почувствовал, когда выстрелил в станцию?

Люк обмяк в хватке Вейдера. В его вопросе слышалась тяжесть знания и понимания. Люк не мог ответить, не хотел признавать, что он почувствовал…

…их. Я почувствовал их…

Когда пламя вспыхнуло, я почувствовал…

Давление пальцев усилилось, ввергая в агонию — Люку показалось, его шея сейчас сломается. Он рвано вздохнул, пытаясь сопротивляться ситуации, в которой оказался, и той правде, которую навязывал Вейдер…

С задушенным вскриком Люк распахнул глаза. Сердце загнанно стучало в груди, пока глаза постепенно привыкали к темноте комнаты жилого блока. Люк смог разглядеть над собой высокий потолок, из ангара за дверью доносились выкрики и стук инструментов — техники продолжали приводить в порядок крестокрылы. Он лежал на койке одного из механиков, как и остальные члены его отряда, застрявшие здесь еще на ночь из-за извержения пепла.

Люк с облегчением выдохнул, стараясь успокоить сердцебиение и тремор мышц от испытанного страха.

Сон был таким реальным. Его шея ныла в том месте, где ее сжимал Вейдер. У него перед глазами все еще стояли детали мостика и экипаж корабля, следящий за тем, как его заставляют смотреть на то, что осталось от касреанской станции. На останки людей, которых он убил.

Та маленькая девочка.

Он закрыл глаза, чтобы избавиться от этого отголоска сна, но ее образ будто отпечатался на обратной стороне век.

Девочка, ускользающая в пространство космоса.

Девочка, которую он убил.

Ты знал. Ты почувствовал их. Почувствовал ее…

Он повернулся на бок, поморщившись от того, насколько затекла шея. В голове снова начинало пульсировать от похмелья, во рту было сухо, пиво, выпитое прошлой ночью с товарищами по отряду и техниками, теперь оставило несвежий привкус.

— Эй, Люк? — прошептал с нижней койки Антиллес. — Все нормально?

Люк вздрогнул, гадая, сколькое из его кошмара тот слышал.

— Я в порядке, Ведж. Так, приснилось всякое. Спи давай…

— Ты тут начальник, босс, — сонно согласился Ведж. Койка чуть качнулась, пружины скрипнули, когда пилот, устраиваясь, повернулся и снова погрузился в сон.

А Люк лежал, уставившись в темноту, видя перед собой медленно оборачивающееся вокруг своей оси тело девочки, дрейфующее среди обломков.

Когда вспыхнуло пламя…

* * *

Дарт Вейдер отвернулся от Оззеля, жестом приказывая ему молчать, и сконцентрировался. Он почувствовал что-то, какое-то колебание в Силе, ускользающее присутствие его сына возникло на мгновение и угасло, растворилось.

Он жадно устремился за этим эхом и…

Я почувствовал…

Холодок воодушевления охватил Вейдера, когда он уцепился за эти чувства: страдание и ужас. Он потянулся к ним, стараясь ухватить все тлеющие в Люке эмоции, пока их присутствие совсем не истаяло.

Тьма.

В его сыне была тьма, и Вейдер улыбнулся с гордостью и удовлетворением, проследив за мыслью сына до самого ее конца — того окончания, которое Люк отказывался признавать.

Когда вспыхнуло пламя, я почувствовал…

С этими же чувствами он боролся и сам после того, как перебил таскинов, убивших его мать. Он отомстил, и то, как они умирали, приносило ему наслаждение. С каждым взмахом светового меча, с каждым женским криком, когда он вырывал детей из материнских объятий, его все больше поглощали те же эмоции, от которых сейчас отгородился и которые отрицал его сын.

Только позже, когда он успокоился, и появилось время обдумать, что он наделал, его настиг ужас. Он обнаружил, что сидит в гараже Ларса, глядя на свои руки, пытаясь понять, как он мог совершить такое, как мог найти в чудовищном по жестокости акте удовольствие.

Он пытался оправдать убийства перед Падме, пытался убедить себя, что таскины заслуживали смерти за то, что сделали, но различал оттенок гордости в собственном голосе…

«…Не только мужчин, но женщин и детей тоже…»

И решил прикрыть ее яростью и скорбью.

Его ужаснуло не только содеянное, но и чувства, которые оно пробудило в нем: по этой же причине Люк был в шоке от того, что сделал.

Только потом он смирился со случившимся, только потом осознал, что этот инцидент дал ему силу совершить все остальное.

«Мастер Скайуокер, их слишком много…»

Палпатин указал ему истинный путь, показал, что эти чувства нельзя игнорировать, нельзя от них отгораживаться, их нужно взращивать и ценить, ибо они лежат на Темной Стороне. Они — источник силы.

Теперь пришла пора выманить сына из укрытия, показать Люку истинную природу силы, которую он отрицает.

Темный Лорд повернулся к Оззелю.

— Соберите на мостике новостную группу голонета с репортером, предоставьте им доступ к материалам об операции по перемещению беженцев. Назовите им Скайуокера как пилота, ответственного за уничтожение станции. Утройте награду за его голову и особо подчеркните, что он должен быть захвачен живым.

Пусть и очевидно озадаченный, Оззель услужливо поклонился.

— Будет сделано, мой лорд.

* * *

Спустя два дня направление ветра переменилось, и небо над аванпостом Альянса очистилось. Тогда же количество извергающегося пепла, дымных клубов и газов пошло на спад; вулкан задремал, возвращаясь к прежнему состоянию — тихому гулу в недрах и редкому испусканию струек дыма и пепла. На базе закипела жизнь, люди высыпали на территорию лагеря и летное поле, начиная разгребать кучи пепла, грязи и песка, которые погребли здания, транспорт и оставшиеся на открытом пространстве ряды звездолетов.

Еще два дня ушло на очистку площадки аэродрома, чтобы можно было возобновить полеты. Первыми после этого от земли оторвались истребители, патрулирующие систему.

Коммандер Нарра, Ведж и остальные сейчас наверняка одевали летную форму, болтали по пути к своим кораблям после брифинга и подначивали друг друга. А Люк был не с ними. Он застрял в этой комнатушке и глазел из тусклого окна на ход операции по чистке вулканического мусора. Внутри вскипела злость и раздражение от того, что ему приходилось сидеть здесь, в то время как дело Восстания продолжалось без него. Он хотел быть вместе со своим отрядом, хотел забраться обратно в свой корабль и попробовать как-то загладить вину за то, что сделал на Касреане.

— Люк! Очнись! Нас сейчас разнесут на атомы!

— Номер 12, Триани, потеряна.

— Беженцы…

Он похолодел, захотелось закрыть глаза и не видеть вспышки воспоминаний, не слышать отдающееся в разуме эхо голосов, очень реальное, хлесткое.

Это из-за него так много членов отряда потеряли свои жизни. Это из-за него так много людей погибло…

Было убито…

…когда он выстрелил.

И от того, что никто не винил его, не считал ответственным за содеянное, Люк чувствовал себя только хуже. Он хотел, нуждался в том, чтобы кто-то подошел к нему и сказал: «Ты совершил ошибку».

Он грыз неровный край ногтя, наблюдая за еще одним исчезающим вдали погрузчиком, полным мусора — тот ехал к располагавшейся недалеко за пределами лагеря свалке. Люк осмотрел свои руки: под ногтями застряла грязь, в ладони, несмотря на то, что он пытался оттереть их перед назначенным приемом, въелся вулканический пепел.

Он помогал Хану отчистить «Сокол», и после двух дней тяжелой работы они добились отличного результата: корпус «Сокола» показался из-под толстого слоя пепла. Пока они пахали снаружи, Чубакка возился внутри с системами корабля, проверяя, не проникли ли мелкие частицы песка и пыли в двигатели или другие важные системы.

Теперь «Сокол» был почти готов к вылету.

До него донеслось что-то вроде бормотания и тихих слов, и Люку пришлось сконцентрироваться на этом голосе, заставить себя вынырнуть из мыслей и сфокусироваться на реальности и том, что говорил ему Терриман:

— …еще какие-то психопатологические репереживания и сны?

Доктор-мириаланец наклонился вперед, его поза была открытой, располагающей к общению. Он медленно моргнул темными глазами и расслабленно почесал пересекающую желто-зеленого цвета щеку татуировку.

Люк прикрыл глаза, зная, что его реакция на вопрос уже послужила ответом.

— Всё те же?

Люк покачал головой, прочищая горло. Вместо камеры на Эскаале ему снился Вейдер и мертвая девочка. Он потер сзади шею, вспоминая, как вцепился в нее рукой Вейдер.

— О миссии.

— Люк, — Терриман придвинулся ближе, он всегда так делал, когда хотел подчеркнуть свою мысль, — ты должен понимать, случившееся на Касреане не твоя вина.

Люк сглотнул и посмотрел на потолок, он уже устал слышать одно и то же от членов командования, друзей и теперь от психотерапевта. Единственными, кто не произносили эти банальности, были Хан, Лея и Ведж. Кажется, они понимали, знали, что ему нужно — и это не бесконечные повторения, что в случившемся нет его вины. Впрочем, даже они не осуждали его, не говорили, что это была его ошибка.

— Люк? — на пробу позвал Терриман, видя, что внимание юноши сосредоточилось на чем-то другом.

Люк медленно перевел взгляд обратно на психотерапевта.

— Мне жаль.

— Жаль? — переспросил тот. — Из-за чего, Люк?

Люк безучастно глядел на него. Жаль…

…Жаль, что его выстрел убил всех тех людей, жаль, что Лея предложила его кандидатуру на эту миссию, жаль, что пал Раймар, жаль из-за Эскааля и того, что случилось там с ним. Жаль из-за той Звезды Смерти, жаль, что Биггса убили, что убили Бена, тетю и дядю, жаль, что джава привезли этих дроидов…

Он не знал, с чего начать.

— Я, эм… отвлекся и не слушал вас, — увильнул Люк и пояснил: — Я помогал Хану с «Соколом», об этом и задумался. Надо было достать фильтры и прочистить их.

Терриман улыбнулся, понимая, что Люк избежал честного ответа, и подыгрывая ему:

— Очень хорошо, что тебе есть чем заняться, Люк.

— Я бы лучше остался с моим отрядом, сэр, — резковато произнес он.

— Люк, я это знаю, — мягко сказал Терриман, — но ты и так вернулся к ним слишком рано. Лечебный курс остался не завершен, и случившееся на Касреане — это шаг назад. До миссии мы добились существенного прогресса, уверен, с этим мы тоже справимся.

Люк с неверием уставился на психиатра.

— Шаг назад? — ломающимся голосом проговорил он. — Я лишил жизни больше двадцати тысяч невинных людей. Это не шаг назад, это… — он умолк, смотря куда-то в сторону, а не на спокойного психиатра, он знал, Терриман просто нашел способ обойти его нежелание признать, что сделал, вслух и снова сделал миссию центральной темой разговора.

— Что это, Люк?

Люк сглотнул и перевел глаза на суету за окном.

— Убийство, — тихо сказал он. — Это убийство.

* * *

— Докладывай, — Сидиус хрипло обратился к отображаемой голо-проектором невысокой фигуре, опустившейся на колени.

— Мастер, — приветствовал его агент. — Скайуокер был отстранен от выполнения служебных обязанностей и направлен на полное психиатрическое обследование.

Мастер Ситхов рассмеялся. Если бы джедаи поступили так с отцом мальчика, то, вероятно, Энакина было бы не так просто склонить на свою сторону. Его затронула тьма со смертью матери, но именно ужасы Войны Клонов потрясли его до глубины души, и тогда на его травме и страхе новой потери, на которые джедаи не обратили внимания, сыграл Палпатин.

— Значит, утверждение лорда Вейдера, что выстрел сделал Скайуокер, верно.

Это не было вопросом, но его агент все равно ответил:

— Да, Мастер.

— Тогда мы выждем время. Лорд Вейдер дал разрешение на раскрытие имени виновного пилота широким массам. Это сработает нам на руку. Он не сможет скрываться долго.

— Есть еще кое-что, Мастер. Скайуокер пытается обучаться самостоятельно, — голос исказился, когда по голограмме прошла рябь.

Темный Лорд помедлил.

Интересно…

— Поясни, — он призвал агента продолжить.

— Он практиковался во владении световым мечом, используя крутящий пульт. Кажется, его навыки улучшаются, Мастер.

Сидиус поджал губы, обдумывая слова своего слуги. Значит, мальчик устал от того, что редко использует и едва ли понимает силу, которой обладает. Лишившись учителя, он пытался познать ее сам, пытался реализовать свой потенциал. Его присутствие в Силе будет только расти, его свет станет путеводным маяком во тьме, и этот свет будет легко найти и уничтожить — так или иначе.

Темный Лорд закрыл глаза, ища ответы в спокойных тенях, обитающих в Силе.

Вспышка светового меча во тьме.

Ярость; гнев настолько тяжелый, настолько сильный, что волна эмоций ударила даже по его чувствам своей интенсивностью.

И другое присутствие…

Вейдер… Отец, ищущий сына.

Отец, желающий направлять свое заблудшее дитя, преподать необходимые мальчику знания и понимание.

Когда вспыхнуло пламя, я почувствовал…

Нет!

Световой меч деактивировался, мальчик в страдании рухнул на землю, и его отец отступил, дело было сделано.

Сидиус улыбался, капюшон бросал тень на его лицо. Когда видение исчезло, он снова обратил внимание на терпеливо ожидавшего слугу.

— Ты продолжаешь меня радовать, друг мой. А теперь ступай, продолжи свою миссию.

Человек поклонился, и связь оборвалась.

Император повернулся к окну своих личных покоев и устремил взгляд на горизонт и силуэты зданий Имперского Центра. Наступала ночь; тьма сгустилась еще немного.

* * *

— Да чтоб тебя, — выругался Соло, когда пепел, который он только что смел в кучу, подхватило потоками воздуха от заходивших на посадку крестокрылов и закружило вокруг него.

Люк, тоже смахивающий метелкой пепел с корпуса «Сокола», оторвался от работы и засмеялся над тем, как друг-кореллианец пытается снова собрать в кучу вулканический мусор, раскиданный ветром, который подняли вернувшиеся истребители.

— Нет ничего хуже этой дыры, — пробормотал Хан через прихваченный с «Сокола» респиратор. Он предпочел его простому шарфу, которым для защиты носа и рта обмотался Люк. — Не знаю, над чем ты смеешься, парень. Потому что ты большую часть времени спал с открытыми глазами. Только и делал, что гонял свою кучу мусора с одного конца корабля на другой. Надо бы урезать тебе зарплату.

— Ты мне не платишь, — легко напомнил ему Люк, сморгнул капающий на глаза пот и провел рукой по лицу, стирая его с бровей. Все тело ощущалось грязным и липким, и Люк с нетерпением ждал, когда сможет помыться.

— Лучшая новость за неделю, что я слышал, — кисло произнес Хан, наблюдая, как от горы поднимается в воздух клуб дыма.

Запищал комлинк, и Хан выудил его из кармана, стягивая респиратор перед тем, как ответить:

— Соло. Ага, — он кивнул.

Люк замер с метелкой в руках, обернулся и с интересом прислушался.

— Ага, — снова повторил Соло, закатил глаза от реакции Люка и беззвучно прошептал ему: — Риекан.

Хан покачал головой после каких-то слов генерала.

— Не уверен, смогу ли я выкопать «Сокол» из-под всего этого дерь… Ага… О, это будет здорово, но… — Хан замолчал, слушая, потом прищурился, его взгляд скользнул к стоящему в ожидании другу.

Люк отвел глаза, на него резко нахлынуло понимание и досада: Хану предложили еще одну работу на благо Альянса, и тот беспокоился, что придется оставить его. Один короткий взгляд Соло сказал Люку гораздо больше, чем все сеансы терапии с Терриманом со времен Эскааля.

Этот взгляд сказал, что Люк не справляется, что его друзья озабочены этим, и его поведение влияло на них тоже.

— Настолько много, ха? Ну, я подойду обсудить это и…

Люк не смог сдержать улыбки от того, как внезапно Соло изменил тон. Похоже, Риекан предложил ему большую сумму, чем обычно.

— Так она...

Внутри у Люка все перевернулось, он встретился взглядом с Ханом, волнуясь, что они говорят о Лее и что принцесса тоже улетит.

И в этот момент он понял, в чем заключалось предложение Риекана. Операция на Касреане нанесла урон Альянсу, его репутация как людей честных, справедливых и милосердных была подорвана смертями беженцев. Несколько систем грозили отозвать свою поддержку, настойчиво требовали объяснений и были недовольны молчанием глав организации.

Лею посылали на дипломатическую миссию, чтобы как-то исправить то, что он разрушил.

— Эй, парень?

Голос Хана выдернул его из размышлений. Люк попытался улыбнуться, скрыть, насколько сильно его это тяготило, сказав себе, что нельзя быть таким эгоистичным.

— Когда ты улетаешь?

— Завтра, в 4 утра, — без всяких объяснений и извинений ответил Хан. — Скоро прибудут помощники для очистки «Сокола», Риекан послал.

— Лея тоже?

— Думаешь, Ее Высочество поможет нам убираться? — Хан ухмыльнулся. — А знаешь, я бы заплатил, чтоб на это посмотреть.

— Ты понял, о чем я.

Соло кивнул.

— Лея тоже.

Люк стиснул зубы. Потом заставил себя расслабиться, несмотря на испытанное разочарование, и разговаривать как обычно.

— Куда вы летите?

— Это секретная информация, — отозвался Хан. — Я и сам не узнаю курс, пока мы не снимемся с планеты — только тогда Ее Высочество скажет мне.

Хан недолго помолчал, рассматривая Люка, и, собравшись что-то ему предложить, открыл рот.

Люк улыбнулся, вскидывая ладонь в предупредительном жесте.

— Нет, — сказал он, — прежде чем ты попросишь снова, говорю: я не могу улететь с тобой.

* * *

Люк вместе с Ханом прошелся по территории лагеря, а потом надолго закрылся в душе, смывая с себя пыль и грязь после тяжелой работы. Когда он закончил с этим, натянул чистую одежду и повязал пояс с закрепленным на нем оружием, то вышел на улицу и направился в столовую, обретавшуюся на другом конце поля. К этому времени патрульные вернулись, и как только закончится разбор полетов, зал столовой заполонят голодные пилоты — если, конечно, они уже не были там. Люк хотел быть среди них. Пора было вернуться к нормальному положению вещей, оставить случившееся с ним в прошлом, сосредоточиться на будущем и том, как убедить Терримана признать его пригодным для службы.

Он больше не мог позволить себе барахтаться в воспоминаниях, снах и вспышках повторного переживания прошлого. Когда они вернутся, он разберется с ними и не позволит повлиять на его жизнь или его друзей.

Чтобы осознать это, ему понадобился один короткий взгляд Хана.

Люк трусцой пересек поле, лавируя между спидерами, дроидами и людьми, и взлетел по ступеням кафетерия. Как только он открыл дверь, из-за нее вырвался шум и гам. Внезапно раздался взрыв смеха со стороны расположившейся в дальнем углу группы солдат наземного отряда, и Люк поморщился, заколебавшись и надеясь, что его вызвал не он.

— Хей! Люк! — ему возбужденно махал Янсон, подзывая к их с Веджем и Иланек столу. — Возьми себе еды, пока она еще есть.

Люк широко улыбнулся, вставая в очередь на раздачу. Он знал, что товарищи окажутся тут первыми. Люк осмотрел ассортимент горячих блюд. Выбор был не лучшим, но определенно превосходил пайки на случай чрезвычайной ситуации, которыми им приходилось питаться, безвылазно сидя в ангаре и пережидая извержение пепла. Он взял себе рагу с овощами, не смея даже спрашивать, из чего оно, приборы и направился к друзьям.

— Извиняюсь, сэр! — мимо протиснулась женщина-солдат и улыбнулась ему. Люк, тоже улыбнувшись, смотрел вслед Текле — она усаживалась за стол к бойцам из наземных отрядов.

— Отличная попка, да, Люк? — спросил Ведж, заметив направление взгляда Скайуокера.

Люк отвел глаза и ухмыльнулся.

— Я не всегда думаю о сексе, когда смотрю на девушку, — заявил он, ставя тарелку с едой на стол и усаживаясь на свободное место.

— Конечно же, думаешь, — пожал плечами Ведж. — Просто не признаешь это.

Люк проигнорировал его слова, взял вилку, отодвинул ей овощи, наколол кусок мяса и отправил его в рот. Скривившись, прожевал его и, когда проглотил, спросил:

— Как патрулирование?

— Скука, — ответил Янсон.

— Как обычно, — добавил Ведж.

Люк с улыбкой глянул на них, зная, что что-то произошло. Он знал, товарищи беспокоились, вдруг их рассказ заденет его чувства, еще больше расстроит из-за того, что сейчас Люку, в отличие от них, было запрещено летать, и потому молчали. Это только укрепило его в верности своих мыслей. Пора было прекращать думать только о себе и снова открыться миру.

— Так что случилось?

— Ты мог заметить, что кое-кого не хватает, и этому есть причина, — обводя рукой их стол, ответил Ведж.

— Хобби, — подтвердил Люк. — И в чем же дело?

Янсон весело ухмыльнулся.

— Этот идиот потерся крыльями с Наррой.

— Что? — Люк расхохотался.

— Нарра сказал «равнение на меня», так? — Ведж подался вперед, Люк с нетерпением услышать продолжение истории тоже. Он наслаждался беседой, подтруниванием и весельем товарищей. — Ну Хобби это и сделал, только прошел слишком близко и задел S-крыло Нарры своим. Обломки так и посыпались, — Антиллес, изображая это, чуть помахал пальцами.

— И? — поторопил его Люк.

— Радиосвязь просто взорвалась — я и не в курсе был, что Нарра такие слова знает, — все еще удивляясь этому, подхватил Янсон.

— И? — снова спросил Люк, смакуя момент.

— Хобби вызвали на ковер, и, пока мы тут разговариваем, он отдувается. А Иззи пообещала устроить ему еще одну головомойку сразу после того, как с ним закончит Нарра.

— Оуч, — поморщился Люк.

— Оуч, — серьезно подтвердили Ведж с Янсоном, Иланек кивнул.

И, все еще улыбаясь невезению Хобби, они снова обратили внимание на еду.

Кто-то включил голонет, большой экран на дальней стене столовой ожил, транслируя звук и изображение.

— Так чем занимался ты, Люк?

Люк поднял глаза и заметил беспокойство во взгляде Веджа. То же беспокойство, что и у Хана. Он пожал плечами, запихнул в рот еще еды и, не прожевав до конца, стал рассказывать:

— Чистил «Сокола», этот пепел забился вообще везде, где только можно. Мы пробовали смыть его водой, но эта хрень затвердевает как дюракрит от…

Он умолк, заметив, что Ведж с Янсоном совсем его не слушают. Оба отвернулись и пялились в голонет. Люк посмотрел туда же.

— «…сательные операции над Касреаном продолжаются, — закадровый голос ведущего новостей. Изображения скопления обломков в космосе, темной планеты позади, летящих на низкой скорости кораблей, дроидов, подбирающих изломанные и почерневшие тела. — Сегодня Император повторно выразил свое осуждение атаки повстанцев и пообещал, что все причастные к ней будут схвачены и понесут соответствующее наказание…»

Люк закрыл глаза, не желая смотреть. Кадры были слишком похожи на увиденное во сне.

В кошмаре Вейдер показал ему последствия, его собственную подсознательную интерпретацию, теперь голонет показывал ему реальность. Тела на экране были реальными людьми, а не безликими сущностями, созданными его разумом. Почему-то казалось уместным и правильным то, что он наконец должен был посмотреть на то, что сделал.

— «Оказывая содействие в поисках, — продолжил ведущий, — Его Императорское Величество огласил имя пилота Восстания, выстрел которого оказался фатальным».

Люк распахнул глаза, сердце забилось сильнее. На экране было его собственное фото.

— Черт, — донесся до него шепот Веджа, — Люк?

— «Люк Скайуокер. Его имя уже было у всех на слуху после битвы при Явине, в ходе которой он, как известно, уничтожил больше миллиона солдат, верных Империи. Награда за его голову была…»

— Пропаганда это все, Люк, и ничего больше! — снова попробовал достучаться до него Ведж, а голонет опять переключился на сцену разрушения, очевидно снятую с мостика корабля. — Ее для того и сделали, чтобы нам стало не по себе…

— Она работает, — напряженно сообщил ему Люк, уголок его рта дернулся, ладони были сжаты в кулаки. Он не мог отвести взгляд от экрана. — И работает отлично.

— Наверняка это даже не наша цель, — вставил Янсон, но голос его звучал не слишком убедительно. — Наверняка постановка.

— Да ты сам не веришь в это, Уэс. И я тоже! — сорвался на него Люк. Дрожащей рукой он провел по волосам.

— Это была ошибка, Люк, — сказал Ведж. — Все мы чувствуем это, но ты… Тебе приходится гораздо хуже из-за произошедшего на Эскаале и Раймаре. Черт, Люк, чтобы справиться с такими вещами, нужно время.

— Посттравматический стресс, — мрачно процитировал Люк. — Я уже слышал все это, Ведж. И от того, что у моих чувств есть название, легче мне не становится.

— Здорово, парни! — вклинился в разговор подошедший к ним Хобби. Он был подавлен после разноса от Нарры, но пытался подбавить в голос энтузиазма. Хобби поставил на стол свою тарелку и со стоном плюхнулся на свободный стул рядом с Люком. — Язык у Нарры острый как у веллианской гадюки. Не знаю, как… — Хобби замолчал, подняв глаза на друзей и только сейчас замечая мрачную атмосферу. Он нахмурился, остановив взгляд на Люке. — Что с вами такое?

Ведж указал на экран.

— Дерьмо… — выдохнул Кливиан, но тем не менее стал есть.

Люк уронил вилку на тарелку и отодвинул ее подальше, аппетит после выпуска новостей пропал совершенно. Он попробовал оторваться от вида побоища, но тут камера внезапно сфокусировалась на одной из жертв, и он не смог отвести глаз.

У Люка вырвался полузадушенный и полный страдания смешок, он поднялся из-за стола, нетвердо отступил назад, ножки стула заскрипели о пол. На экране было тело девочки, проплывающей у смотрового окна корабля: с длинными волосами, рассыпавшимися веером, застывшим на лице удивлением, ожогом на щеке, обугленной одеждой — прямо как в его сне. Ее тело ударилось о щиты корабля и, перевернувшись, плавно отлетело в пространство космоса — Люк уже знал, что так и будет.

Она реальна!

Девочка была реальна. Она существовала на самом деле.

У него затряслись ноги, все тело содрогнулось от шока. Он не знал, что делать, не знал, куда податься. Его будто парализовало, на глазах от бессилия выступили слезы, он остро ощущал отчаяние и безысходность.

Она была реальна…

И он убил ее.

Люк обвел глазами комнату и всех собравшихся в ней членов Альянса. Большинство еще смотрели на экран, кое-кто поглядывал в сторону их группы, остальные постепенно отворачивались от ужасного зрелища и начинали как-то неестественно переговариваться между собой. С одной из женщин Люк столкнулся взглядом, и они смотрели друг на друга, пока она не отвела глаза.

Девочка была реальна… Как такое могло быть?

— Люк? — позвал Ведж, заметив, что у того с лица сошли все краски.

Хобби, слишком занятый своими мыслями, чтобы обратить внимание на реакцию Люка, пережевал свою еду и, прищурившись, ткнул вилкой в сторону экрана.

— Знаете, что я слышал? Разведданные по Касреану пришли через того мужика… Как там его зовут, Ведж? Мужика, который вывез Люка с Эскааля…

— Рован, — на автомате ответил Ведж. Он все еще не сводил глаз со Скайуокера.

— Точняк, Рован…

Люк повернулся к ним спиной и спокойно вышел из столовой.

— А сейчас-то с ним что такое?

Ведж не ответил. Он молча смотрел, как закрываются за Люком двери. Что-то было не так. Что-то в состоянии Люка, когда он отвернулся от них, насторожило Веджа, и дело было не только в выпуске новостей. Он знал, если бы на Касреане Люк не пришел в себя, не изменил ситуацию и не выстрелил, вина сейчас лежала бы на нем. Ведж понятия не имел, как бы он с этим справился. Было тяжело выносить даже то, что он входил в отряд и принимал участие в этой атаке. Каково же быть тем, кто сделал фатальный выстрел…

Кроме того, Скайуокер пытался справиться с чем-то, произошедшем на Эскаале. Он еще не преодолел последствия того, что там испытал, и еще не разговаривал об этом с товарищами по отряду. Ведж, впрочем, видел его состояние по возвращению, видел травмы, нанесенные во время плена. Он знал, что друга пытали, и знал, что вернувший его мужчина был как-то с этим связан.

Имперский офицер помог Люку сбежать, но на нем тогда была форма дознавателя.

Рован.

Ведж вскочил, внезапно осознав, куда пошел Люк.

— Хобби, приведи Соло.

— Что? Но я только…

— Приведи его. Срочно, — тон Антиллеса не допускал возражений. Ведж обернулся к остальным: — Иланек, Уэс, за мной.

Рован склонился к монитору, читая появляющуюся на экране шифровку. Нахмурился, постучал пальцем по датападу, который держал в руках, и перепроверил детали поступающего сообщения. Выпрямляясь, приложил ладонь к шее и размял затекшие мышцы. У него уже начинала гудеть голова.

Он взглянул на полученные данные. Это был неопределенный обрывок информации, один из тех разрозненных частей, которые кажутся незначительными, но при рассмотрении вместе с другими деталями могут оказаться очень важными. Рован пересек комнату, подошел к другому терминалу и наклонился к работавшей за ним девушке-оператору.

— Лейтенант, есть что-нибудь от ботанов о развитии событий в системе Касреана?

Девушка покачала головой.

— Ничего, сэр, ситуация остается неизменной.

— Что насчет приказов из Имперского Центра?

— Ничего нового, сэр, флот у Касреана все еще исполняет текущие инструкции.

— Тогда почему «Экзекутор» покидает систему? — глядя на датапад, Рован высказал свою мысль вслух.

Он отвернулся от девушки, прошел к большому экрану из нескольких панелей, на котором была развернута звездная карта Галактики, и парой нажатий пальцев увеличил Касреан и окружающие его системы. Рован принялся внимательно изучать область: расстояния между планетами, коридоры гипер-прыжков, какие миры находились под властью Империи. Он снова потыкал пальцем по экрану, расширяя поиск, и стал просматривать маршруты от Касреана до оплотов повстанцев, не зная, что именно ищет.

Почему «Экзекутор» покидал систему и куда он направлялся? Ровану не нравилось, что курс и намерения Вейдера оставались ему неизвестны.

Полностью поглощенный обдумыванием следующего хода Вейдера, Рован почти не обратил внимания на то, что за спиной открылась дверь. Он нажал пальцем на карту, снова увеличивая Касреан, и прищурился, мелькнула какая-то мысль. Было тут что-то…

— Вы знали? — раздался позади неровный голос, дрожащий от сдерживаемого гнева. Рован тут же узнал его. — Вы знали, что было на той станции?

Он обернулся; но времени отступить в сторону уже не было, и кулак Скайуокера врезался ему в подбородок.

Рован пошатнулся от неожиданного удара и инстинктивно замахнулся в ответ, он даже не вспомнил о том, что все еще держит датапад, пока тот не впечатался в лицо Люка. Сила удара свалила Скайуокера на пол.

Рован стер с губ кровь, нагнулся и протянул ему руку:

— Давай тебе помогу, Люк.

Фраза была неверной: она слишком походила на то, что он говорил юноше на Эскаале, когда тот был подвешен перед ним, удерживаемый цепями, избитый и истекающий кровью. Он заметил в глазах Люка вспышку страха, услышал вскрик отрицания, руки Скайуокера взметнулись вверх, и Рован вдруг обнаружил, что отброшен назад мощным толчком. Он врезался спиной в звездную карту, проламывая ее, кувыркнулся через терминал, ударился о дальнюю стену и наконец рухнул на пол.

Он лежал, ошеломленный, задыхающийся; до его слуха долетали крики находящихся в комнате, но он не различал слова из-за звона в ушах. Через пару секунд он сел, схватился за поврежденный терминал и подтянулся на нем, тяжело вставая.

Люка поднимали с пола его подчиненные. Скайуокер сопротивлялся, кричал и отталкивал всех, пока его пытались поставить на ноги.

— Оставьте его! — рявкнул Рован. Взгляд Люка будто остекленел, в его движениях сквозили ужас и отчаяние. И Рован понял, что происходит. Опасаясь, что может случиться, если не остановить все это, он приказал: — Отпустите Скайуокера!

Парня захлестнул мощный флешбек.

Пока подчиненные убирали от него руки, Рован обошел терминал. Люк тяжело дышал, порез на щеке, оставленный датападом, сильно кровоточил. Он стоял, ссутулившись, и казался растерянным, он был словно только что отпущенный после таврения шаак — оглушен болью и шоком.

— Люк? — попробовал позвать его Рован, придерживаясь мягких интонаций и делая осторожный шаг вперед. Он обезоружено поднял руку, пытаясь удержать на себе внимание юноши и успокоить его разговором. — Мы можем закончить все это сейчас, если ты…

Движение было таким быстрым, Рован даже не успел осознать, что рука Люка метнулась к оружию, пока внезапно перед ним не оказалось синее лезвие светового меча. Гул энергии стал единственным звуком, нарушавшим тишину комнаты.

Рован остановился, бессильно опустил руки и движением головы показал всем остальным сотрудникам, находившимся в комнате, чтобы они отошли подальше. Что-то делать или говорить сейчас было бы самоубийством. Все, что он мог — ждать; ждать, пока Люк медленно вынырнет из состояния диссоциативной амнезии и придет в себя.

Рован облизнул губы, во рту появился привкус крови, и стал наблюдать за тем, как в голубые глаза постепенно, капля по капле начала возвращаться осознанность; Люк нахмурился и встретился взглядом с Рованом, зрачки расширились в узнавании. Он отступил назад. Световой меч поколебался, Люк взглянул на него и на свои руки, сжимающие рукоять. Голова его отдернулась от шока, от ужаса.

Находящаяся позади дверь в комнату открылась. Быстрое движение, тревожный крик, человек в униформе поднырнул, делая низкий выпад и сбивая Скайуокера с ног.

Световой меч выключился и со стуком упал на пол.

Еще несколько человек ворвалось в комнату, они схватили Скайуокера и выпихнули в коридор, хотя он и пытался отбиваться.

Пилот в куртке цвета хаки нагнулся и поднял валяющийся на полу световой меч. Потом он выпрямился, обернулся и улыбнулся Ровану. Это был Ведж Антиллес.

— Я говорил вам, что еще ничего не закончено… — после паузы Ведж протянул: — сэр.

И вышел из комнаты.

Рован медленно выдохнул с облегчением, когда дверь за ним закрылась, заглушая раздающиеся из коридора крики. Он коснулся ладонью разбитой губы и вытер сочащуюся из нее кровь. Лейтенант сделала шаг к нему, но Рован остановил ее движением руки.

— Просто продолжайте работать, — сказал он, потирая грудную клетку.

Ушиб от того, каким образом его оттолкнул Люк, оказался довольно серьезным. Он нахмурился.

Люк оттолкнул его, даже не дотронувшись и пальцем.

Это напомнило ему, как на Эскаале Люк отшвырнул дроида для допросов. Похоже, парень обращался к Силе инстинктивно, когда чувствовал угрозу. Ровану стало интересно, что же будет, когда Люк овладеет своими способностями и сможет использовать их по желанию.

— Пришлите сюда дроидов, пусть починят и приберут тут все, — приказал он.

— Да, сэр, — офицер принял задание.

Рован развернулся, подошел и подобрал забытый датапад, под ногами хрустели осколки звездной карты. По оборотной стороне устройства была размазана кровь, и Рован осознал, что ударил Люка действительно сильно. Он снова поднял руку и осторожно ощупал подбородок, Скайуокер вообще-то и сам нанес ему очень приличный удар.

«Вы знали, что было на той станции?»

После атаки уже прошло достаточно времени и с того времени, как пилотам рассказали о том, что жертвами стали гражданские — тоже; так почему Скайуокер среагировал сейчас? Что стало катализатором, приведшим мальчика в ярость и в итоге лишившим его хрупкого контроля над собой?

Рован протер кровь с датапада рукавом кителя. Он открыл сообщение, которое получил, и перечитал снова: «Экзекутор» снялся с орбиты и покинул Касреан, курс неизвестен.

— Лейтенант, — он оторвался от датапада и взглянул на ее монитор, желая побыстрее прийти к каким-то результатам, пока болваны из службы безопасности Риекана не явились выяснять, что случилось. — Выведите все данные, пришедшие с Касреана за последние два часа, включая репортажи голонета.

Рован просматривал мелькающую на экране информацию, отмечая, что последние репортажи о трагедии по большей части вышли в эфир всего за несколько минут до того, как Люк устроил разборку с ним. Рован проиграл запись; он слышал, как репортер объявляет виновным Скайуокера, видел, как подробно показали операцию по устранению ущерба, а также снятые крупным планом кадры жертв, обгорелых тел, изломанных конечностей и страшных увечий. Он поставил ролик на паузу и склонился над экраном, выясняя, откуда велась съемка. Это был мостик звездного разрушителя — он бывал на них достаточно часто, чтобы узнать планировку и форму смотровых окон, но эти казались больше, а значит, корабль был крупнее звездолетов II класса.

«Экзекутор»?

Он выпрямился и помассировал ноющий подбородок, погружаясь в размышления. Кажется, Вейдер оставался на Касреане большую часть времени, что велись восстановительные работы, и контролировал их, он же допустил на свой корабль группу новостных репортеров, чтобы Империя могла насладиться трагедией во всех деталях и превратить ее в пропаганду.

Эта пропаганда сейчас достигла Люка, толкая его за грань, обнажая чувства и делая нестабильным. И теперь, когда дело было сделано, Вейдер покидал систему.

* * *

Люк вырывался из чужих рук, которые обхватили его и тянули дальше по коридору. До него доносились голоса, собственные вскрики, кто-то пытался докричаться до него, но смысл слов ускользал от Люка, паника совершенно оглушила и ослепила его. Он не знал, куда его ведут, не знал, окажется ли снова в той камере и…

Дейд… Что-то насчет Дейда…

…не знал, подвесят ли его снова за запястья, крепя к рейке металла, выбивая почву из-под ног, оставляя беспомощным и открытым для всего, что с ним захотят сделать, для любых способов причинения боли и любых наркотиков, которыми его решат накачать.

Открылась дверь, его перетащили через порог. Было темно и прохладно, он уперся ногами, отклонился назад и расслабился, заваливаясь на спину, используя свой вес, чтобы утащить противников за собой к земле. Раздались ругательства, когда его охранники запнулись и упали, выпуская его.

Люк перекатился по песку и пыли…

Песку?

…оттолкнулся ладонями, поднимаясь, но его сразу же поймали и прижали к земле. Потом перевернули, тяжесть опустившейся на грудь ладони удерживала его, другая ладонь прижалась к опухшей щеке. Раздался голос:

— Люк, малыш, это же я!

Хан?

Он вскинул глаза на человека, склонившегося над ним в полумраке. Потом взгляд скользнул в сторону, и Люк увидел звездное небо, почувствовал запах серы в воздухе. Он снова посмотрел на Хана, все еще не веря до конца, что его друг рядом.

— Хан? — прохрипел Люк, пытаясь справиться с замешательством.

— Ага, это я, — с облегчением улыбнулся Соло, следя за тем, как во взгляде Люка постепенно появляется осознанность. Он выпрямился, помог Люку сесть и жестом дал понять остальным пилотам, чтобы они пока держались подальше. Когда Хан увидел, как Янсон с новобранцем вытаскивают Люка из здания, а за ними спешит Ведж, он сразу понял, что случилось.

Он видел раньше людей, травмированных психологически настолько сильно, что даже простое слово или действие могло заставить их переживать события прошлого, вызвать образы и эмоции, которые они отчаянно пытались забыть. Образы могли быть настолько реалистичными, что человек на самом деле верил, что снова вернулся в ужасный момент, ставший причиной травмы, например, оказался посреди битвы или находился на грани столкновения перед взрывом.

Хану очень хотелось наложить руки на того ублюдка, который нанес другу такие глубокие раны.

Люк тронул щеку подрагивающей рукой и зашипел от боли.

— Что произошло? — слабо спросил он, замечая, что вокруг него сгрудились Ведж, Хобби, Янсон и новенький пилот.

— Ты не помнишь? — озабоченно спросил Хан, его взгляд метнулся от Люка к зданию службы безопасности. Он знал, что скоро там узнают о происшествии. Нужно было уводить парня отсюда, пока Риекан не явился арестовать его за нападение на вышестоящего офицера.

Люк покачал головой, пытаясь избавиться от тумана в голове.

— Я… помню только, что смотрел голонет…

Девочка… Та маленькая девочка, которую я убил…

— И я… — он замолк, когда его настигло осознание. Он помнил выпуск по голонету, помнил испытанный ужас от вида жертв, рассеянных по космосу и запечатленных на экране прямо как в реальности. Он помнил, Хобби говорил о Роване, помнил гнев, охвативший его, и решение встретиться с майором лицом к лицу.

Все внутри сжалось, от тревоги и смятения слова застревали в горле.

— Я пошел поговорить с Дейдом… то есть… с Рованом, — Люк взглянул на Хана. — Кажется, я ударил его. После этого… ничего не помню, — он нахмурился, пытаясь воскресить в памяти, что делал после ухода из столовой. — Я ведь ударил его?

Хан уселся на пятки и в поисках ответа посмотрел на Антиллеса. Тот кивнул и протянул ему световой меч Скайуокера. С замирающим сердцем Соло взял его, зная, что это значит: Люк направил на вышестоящего офицера оружие.

— Ага, ты ударил его, парень, — Хан не мог понять этого, не мог понять, почему Люк напал на человека, который спас ему жизнь и помог выбраться с Эскааля. — Но почему ты это сделал?

Люк нахмурился, словно озадаченный тем, что Хан не знает причины.

— Это был он, Хан, — сказал Люк, будто это все легко объясняло. — Это все из-за него.

— Соло, — предупредил Ведж, кивком указывая в сторону здания службы безопасности. Оттуда начали выбегать солдаты.

— Пойдем, Люк, — приглядывая краем глаза за солдатами, Хан подхватил друга под руку и помог подняться на ноги. — Надо увести тебя отсюда.

Он передал Люка Кливиану и Янсону, те сомкнулись по бокам от него. Уэс вытащил из кобуры Люка бластер, и они повели его вверх по склону в сторону летного поля.

Хан потянул за рукав Антиллеса и вернул ему световой меч.

— Отведите парня на «Сокол» и оставайтесь с ним, — он глянул на дверь, откуда команда пилотов вывела Люка. — Я попробую как-то сгладить ситуацию, — поколебавшись, он через плечо бросил взгляд на Люка и спросил Антиллеса: — Ты понял, о чем говорил Люк?

Лицо Веджа потемнело, и он кратко сказал все, что нужно:

— Рован был имперским дознавателем на Эскаале.

* * *

Рован еще раз вытер губу — она все не переставала кровоточить, черт ее побери. Когда дверь в комнату снова открылась, он обернулся. Однако вместо Риекана или его солдат на пороге стоял кореллианец, друг Скайуокера.

Рован шагнул вперед.

— Как Люк?

Удар Соло оказался более точным, выверенным за годы практики, и Рован обнаружил, что лежит на полу, а из носа у него хлещет кровь. Кореллианец подступил ближе. Рован уже собирался подняться, но остановился — прямо над ним возвышался Хан и указывал на пол, предупреждая:

— Лежать!

Соло развернулся и вышел из комнаты, растолкав плечами собравшихся у входа людей Риекана.

* * *

Люк сидел на палубе около доски для дежарика, вытянув на полу ноги и прислонившись спиной к диванчику, на котором лежал, глядя в потолок, Хобби. Ведж развалился в кресле у инженерного терминала, Уэс сидел, подпирая голову руками, его локти стояли на выключенной игровой доске. Иланек первым дежурил в рубке, готовый предупредить остальных, если у корабля покажется кто-то из службы безопасности.

R2-D2 остался рядом с Люком и через оптические рецепторы наблюдал за своим юным хозяином.

Все молчали, ожидая возвращения Хана. Единственные нарушающие тишину звуки раздавались из-под палубы у прохода в пассажирский отсек — Чубакка продолжал работать. Каждый раз, показываясь снизу, чтобы взять новый инструмент, вуки бросал обеспокоенные взгляды на притихших пилотов.

Люк осторожно дотронулся до пораненной щеки, ощупывая начавшую образовываться на порезе кровяную корочку. Он откинул голову на край дивана, взгляд заскользил вдоль труб на потолке «Сокола», но он будто не видел их, да и думал совсем не о них.

Прогулка до «Сокола» помогла ему прочистить голову, но инцидент с Рованом он все еще помнил смутно. Он мог воскресить в памяти показанные по голонету кадры во всех деталях и знал, что разговаривал с Веджем и Хобби. Помнил, как ушел из столовой, помнил, как ударил Рована, пусть и нечетко, но после этого — только какие-то разрозненные образы и чувства. Он помнил свой гнев, помнил, как лежал на полу, а Рован возвышался над ним. Помнил ужас и рукоять светового меча в руках.

Его световой меч. Он достал оружие?

— Черт… — Люк подтянул к себе колени и уронил на них голову. Он напал на полномочного офицера при исполнении в его же кабинете и достал оружие. Его теперь точно отдадут под трибунал. — Черт…

Он почувствовал, как друзья подняли головы и посмотрели на него, но не обратил на них никакого внимания, и в конце концов те снова погрузились в свои мысли.

Он был благодарен товарищам по отряду за то, что они пришли за ним и рисковали своей репутацией и положением в Альянсе ради того, чтобы остановить его. Теперь из-за него всех их ждали соответствующие последствия. Потому что они помогли ему и увели с места происшествия прежде, чем его смогли бы арестовать. Теперь они были соучастниками и должны были получить похожее наказание.

«Посмотри, что ты наделал».

Голос Вейдера из сна эхом отдавался в голове, Люк закрыл глаза, чтобы не видеть хотя бы образов из него. Пытался побороть свое воображение, но не смог.

Та маленькая девочка с ожогом на щеке.

«Ты увидишь».

Люк поднял голову и посмотрел на сидящих с ним друзей. Ведж откинулся на спинку стула и закинул руки за голову, строя безразличный и невозмутимый вид, но Люк видел: его тело было напряжено, брови нахмурены. Хобби нервно постукивал пяткой по диванчику в никому не понятном ритме. Уэс водил пальцами по кнопкам выключенной доски для дежарика, и только Чубакка работал, не отрываясь.

«Ты увидишь».

Тон Темного Лорда из кошмара стал напористее, Люк снова посмотрел на сидящего у инженерного терминала Веджа, и тут ему на глаза попался лежащий на консольной панели световой меч.

Люк сглотнул и облизнул губы, все его внимание сконцентрировалось на оружии.

Темный Лорд был прав. Он видел, но не понимал.

Во сне Вейдер показал ему последствия, показал разрушения, нанесенные одним нажатием гашетки. Голонет только усилил эффект, показав, что девочка из сна реальна. И, тем не менее, он все еще отказывался признавать истинную природу произошедшего на Касреане; правду о самом себе.

«Твои жалкие попытки держаться за счет Силы только продлили твои страдания».

Он использовал Силу на Эскаале: оттолкнул, послав в полет, дроида, использовал ее для укрепления своих сил, когда они почти оставляли его, когда так хотелось рассказать все, что от него хотели, лишь бы боль прекратилась. На Раймаре он с помощью Силы почувствовал намерение Вейдера атаковать. Он пытался обучаться сам, тренироваться со световым мечом, как показывал Оби-Ван, и тогда на краткое время коснулся Силы.

Но над Касреаном он не прислушался к своим чувствам, к тому, что говорила интуиция.

«Ты увидишь».

Вейдер был прав. Ему нужно было заметить, нужно было прислушаться к Силе и ее голосу.

Он поднялся на ноги, и товарищи тут же вскинулись.

— Ты в порядке, Люк?

— Все хорошо, — он повторил свою мантру, желая успокоить Веджа и зная, что тому не понравится то, что он задумал.

Люк вышел из отсека и присел на корточки у снятых палубных решеток, открывающих пространство внизу. Вуки тут же высунул оттуда голову и поворчал, задавая вопрос.

Люк пожал плечами, понимая, что в нем были свои нюансы.

— Все в порядке, я… — он замолк, заметив, что из-за его лжи в глазах друга отразилось беспокойство. Он покачал головой и слабо улыбнулся, — я не в порядке, Чуи… — он посмотрел на палубные пластины и разбросанные по полу инструменты и понизил голос до едва различимого шепота, зная, что даже так Чуи его услышит. — Мне нужно время побыть одному, нужно попробовать кое-что и… ну, — он указал рукой себе за спину, зная, что Антиллес вместе со всеми наблюдает за ним. — Мне нужна твоя помощь, чтобы забрать у Веджа мой световой меч.

Чубакка затряс головой, отказываясь.

— Чуи, пожалуйста, поверь мне, — шепотом попросил Люк. — Я не собираюсь делать глупости.

Он уже их натворил.

— Есть кое-что, что я должен сделать, так говорит мне Сила.

Какое-то время вуки молчал, рассматривая друга голубыми глазами и обдумывая его слова. Он заворчал, кивнул, вылез из отсека под палубой и направился к инженерному пульту. Ведж выпрямился, а когда вуки подошел ближе, в опасении встал; он гадал, какого черта задумал Люк, но знал, что в любом случае ему это не понравится. Чубакка оскалил зубы и низко, утробно заворчал, отчего Ведж дернулся и чуть отступил назад.

— Хей, Чуи, я…

Хобби и Янсон подскочили со своих мест, когда Чубакка взял световой меч и передал его Люку. Тот закрепил меч на поясе и улыбнулся друзьям.

— Еще увидимся, парни.

Ведж шагнул к нему.

— Люк, что бы ты там ни собирался сделать…

— Это не то, о чем тебе стоит волноваться, вы и так получили свою порцию проблем, — Люк улыбнулся еще шире; это так не подходило ситуации, что Верж только сильнее озаботился душевным состоянием Скайуокера.

— Люк, Хан скоро вернется, и он ждет, что ты будешь здесь, — Антиллес снова шагнул к Люку, но тут ему перегородил путь Чубакка. От его недовольного рыка Ведж отпрянул и вскинул руки, показывая, что сдается: — Ну ладно, ладно… — нехотя уступил он.

— Увидимся в застенках, куда меня посадят, Ведж, — заявил Люк. — Пойдем, R2.

Небольшой дроид согласно пиликнул и покатил с корабля вслед за хозяином.

Хобби упал обратно на диван.

— Вот же черт, — ругнулся он. — Да Соло просто взбесится.

* * *

Лея сидела в глубине комнаты, опустив лоб на кисти рук и слушая спор Хана и Риекана. От сильного стресса и недостатка сна у нее жутко болела голова, а кроме того, ее мучила вина. Вот уже несколько дней она не видела Люка. Ее удерживали ведущиеся переговоры с возмущенными союзниками; извержение пепла застало ее в одном из зданий, как и многих других, запирая на время внутри, и еще кучу дней она потратила на разработку плана дипломатической миссии, на которой ее должен был сопровождать Хан.

Она знала, что Люк поймет, что с ним были товарищи, готовые помочь и просто быть рядом; но это не облегчало чувства вины, учитывая, что ее рядом с Люком не было.

А теперь все стало еще хуже. Теперь поведение Люка расценивали не как вызывающее озабоченность, а как по-настоящему опасное, ведь он совершил поступок, за который во время войны даже Альянс мог вынести смертный приговор. Люк напал на Рована, направил оружие на офицера, пусть даже нос ему сломал Хан. Ничего не сумев с собой поделать, Лея улыбнулась: она чувствовала удовлетворение, что кто-то немного сбил спесь с Рована, несмотря на то, что обоих ее друзей теперь ждали серьезные проблемы.

— …подвергнуться расстрелу только за то, что ударил ублюдка! Да он же тот сукин сын, кто пытал Люка! — Хан кричал, наклонившись к Риекану и тыкая пальцем в его сторону, а потом и повернувшись к Мон Мотме, которая сидела за своим столом и внимательно слушала обоих спорщиков. — И все вы это знали!

Потом, подождав, пока его слова дойдут до них, он пристально посмотрел на Лею, немного сбавил обороты и произнес:

— Лея?

Ее на мгновение накрыла волна страха. Она выпрямилась. Конечно же, Хан не думал всерьез, что она…

— Я не знала, — решительно ответила Органа.

— Но выглядишь ты не особо удивленной, — обвинил ее он.

— Я… знала, что Рован был дознавателем, но не знала, что он сделал, — даже ей самой оправдание показалось слабым и неубедительным; она заметила, как лицо Хана потемнело от гнева.

— Не нужно много ума, чтобы сложить два и два, ваше высочество.

Холодный тон заставил Лею вздрогнуть, она знала, что Хан прав. Чувство вины стало только острее под направленным на нее испепеляющим взглядом Соло. Не сумев выдержать его, она отвела глаза.

Хан отвернулся к Риекану.

— Можете арестовать меня, если хотите, но на этот раз оставьте парня в покое, генерал.

— Простите, капитан, — вмешалась Мотма, прежде чем Риекан смог что-то сказать, — я понимаю, что лейтенант-коммандер Скайуокер чувствует себя не очень хорошо, но расследование будет, и на время его проведения свобода перемещения Скайуокера должна быть ограничена. Мы, конечно, не станем требовать смертного приговора; тем не менее, если он будет признан виновным, его будут ждать серьезные последствия. Он ударил…

— Подвергся избиениям… — поправил Хан.

— …офицера при исполнении в его же кабинете, он угрожал офицеру оружием и сбежал с места…

— Я увел его оттуда, — сердито оборвал Мотму Хан.

— Тогда вы и пилоты Красной эскадрильи являетесь соучастниками. Капитан, вы также ударили офицера при…

Хан вскинул руки.

— Так арестуйте меня, назначьте взыскание!

Одна из глав Альянса вдохнула побольше воздуха и встала, ее терпение было на исходе. Она оперлась обеими руками о свой стол.

— Капитан Соло, не могли бы вы немного помолчать и дать мне закончить? — она сделала паузу, Хан с угрюмым выражением лица замолк. — По этому вопросу я согласна с генералом Риеканом, — она подняла ладони, когда Хан с Леей открыли рты с очевидным намерением протестовать.

— Нет, — предупредила их Мотма. — Обсуждение окончено. Дисциплину нужно поддерживать. Скайуокер будет помещен под арест на время расследования и до вынесения приговора военного суда. Весь этот период нести за него ответственность будет доктор Терриман. Члены Красной эскадрильи также будут арестованы и просидят в камерах всю ночь до следующего утреннего патрулирования. Всем будет объявлен выговор и назначено взыскание, запись об этом пойдет в личное досье каждого.

Теперь она обратила все внимание на Хана:

— Вы, капитан Соло, как работающий на Альянс гражданский также находитесь под нашей юрисдикцией, к вам применимы те же законы и предписания. А значит, вы тоже находитесь под арестом, вас продержат в заключении вплоть…

Лея поднялась на ноги.

— Мон, пожалуйста…

— …вплоть до вашего отлета в 4:00.

Хан изумленно смотрел на Мотму.

— И вы еще думаете, что после всего этого я полечу на миссию?

Выражение лица Мон смягчилось, в нем проявилась усталость и печаль.

— Вы человек чести, Соло. Я верю, что вы поступите правильно.

Двери комнаты открылись, внутрь прошли два офицера службы безопасности. Хан угрюмо посмотрел на них и повернулся к Риекану:

— Только обращайтесь с пареньком помягче.

Генерал кивнул, было видно, что просьба ранила его.

— Даю слово, капитан.

Хан в сопровождении солдат вышел из комнаты, намеренно не взглянув на Лею, когда проходил мимо.

* * *

Занятый медитацией Вейдер почувствовал напряжение в Силе, спокойный свет в обволакивающей его тьме, который становился ярче с каждым регулируемым вздохом.

Он удовлетворенно улыбнулся и с предвкушением и осторожностью приблизился к присутствию сына.

* * *

R2-D2 подсвечивал дорогу перед ним — лесную тропинку, которая переваливалась через уходящий вниз склон и вела к природной площадке, окруженной холмами; он нашел это место несколько дней назад. Добраться до него было нелегко: деревья согнулись под тяжестью пепла, дорожка была завалена все тем же пеплом, веточками и бог знает чем еще. По пути и R2, и Скайуокера прилично припорошило, Люк даже чувствовал соответствующий привкус на языке. Последние несколько ярдов R2 непрестанно пиликал, жалуясь на то, что мелкие частицы забились в механизмы; и Люк понял, что теперь вернуть его на базу без чьей-либо помощи будет невозможно.

Он остановился на площадке и осмотрел окрестности, из-за скал и высившихся над ним деревьев проглядывал кусочек вечернего неба. Люк закрыл глаза и вдохнул прохладный воздух, вдруг чувствуя спокойствие после всех драматических поворотов последних дней, мучений и самокопания. Просто оказаться тут — вот, что ему было нужно.

Он открыл глаза и улыбнулся своему компаньону.

— R2, выключи свой прожектор, он мне не понадобится, — маленький дроид послушался, хоть и издал недовольный звук. — Выпусти две автономные цели, запрограммируй их атаковать, когда я достану световой меч.

Еще один покладисто-недовольный звуковой сигнал.

Люк проигнорировал его и плюхнулся на землю, как раз когда вылетели две шарообразные цели-ищейки и в темноте в одно мгновение пропали из виду. Он устроился на груде пепла, скрестив ноги. Снова закрыл глаза и поглубже вдохнул, в ноздри ворвался пропахший серой воздух, заполнил расширившиеся легкие. Стояла тишина, звуки вечерней природы звучали приглушенно, их частично поглощал покрывающий все пепел.

Люк сделал еще один вдох, припоминая сцену из прошлого, пытаясь воскресить в памяти как можно больше деталей и поточнее вспомнить слова разговора.

«Запомни, джедай чувствует, как Сила течет сквозь него».

Он улыбнулся, когда нужное воспоминание появилось, перед внутренним оком замелькали образы.

«То есть, она тобой управляет?»

«Отчасти. Но еще она подчиняется твоим командам».

Он тогда на «Соколе» пристально наблюдал за мишенью, все подстраивался под ее передвижения, а она внезапно нырнула вниз и пальнула ему в бедро. Болело оно чертовски. Хан смеялся над ними с Беном, иронизируя на тему липовой религии и древнего оружия.

«Я советую тебе попробовать снова, Люк. На этот раз не думай ни о чем, следуй инстинктам».

Бен надел ему на голову шлем, закрывающий глаза. Его охватили недоумение и скептицизм.

«Я ничего не вижу с опущенным забралом. Как же мне сражаться?»

«Зрение может обманывать тебя. Не доверяй ему».

Та девочка с ожогом на щеке…

«Посмотри, что ты наделал».

— Вот черт, — выругался Люк. Отголосок слов Вейдера вклинился в воспоминания о его первом уроке, вытесняя их. Люк опустил голову, на секунду поддавшись сомнениям. Может, это не сработает, может, он ищет то, чего нет…

Когда вспыхнуло пламя…

…и может, он вообще не хочет обнаружить эти чувства, не хочет знать, что они ему скажут.

В унынии он выпрямил спину, вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь сфокусироваться на течении Силы.

«Положись на свои чувства».

Он встал и отцепил с пояса световой меч. Закрыл глаза и мысленно потянулся, чтобы прикоснуться к Силе, ощутить, как она окружает его, вибрирующая, полная энергии жизни.

«Джедай чувствует, как Сила течет сквозь него».

Он почувствовал, как прохладный вечерний ветерок обдувает кожу, шевелит пряди волос у затылка. Почувствовал, как перед ним раскрывается Сила во всей ее широте.

Он резко зажег световой меч, цели бросились атаковать. Он отразил два первых выстрела, лезвие ясно сияло в сумерках, заливая все вокруг него бледно-голубым светом. Он развернулся на пятках и парировал еще несколько атак, шары быстро летали туда-сюда, то появляясь, то скрываясь в тенях. Его накрыла волна восторга, когда он позволил Силе направлять его, он отражал один выстрел за другим, его движения были инстинктивными и естественными, и он чувствовал себя идеально. Люк погрузился глубже в объятия Силы, почувствовал, как она оборачивается вокруг.

Он двигался, и сумерки сгустились, собрали свою темноту вокруг него. Его незаметно окружила прохлада, мягко касаясь разгоряченного, покрытого потом тела.

А затем появилось какое-то новое ощущение. Обеспокоенный, Люк почувствовал, будто больше не один. Он чувствовал себя…

…потерянным.

Он нахмурил брови, замедлился и опустил голову в поисках источника этого внезапно возникшего чувства, внезапного осознания.

Он потерялся.

Люк открыл глаза. Все еще был вечер, и, несмотря на сохранившееся в земле под ногами тепло, на округу опускался холод. Он прислонился спиной к куполу фермерского дома и поковырял моторчик, который держал в руке. Нужно было починить его перед тем, как лечь спать. Он потянулся к закрепленным на поясе инструментам.

— Люк?

Он обернулся и улыбнулся тете, когда та подобрала юбку и присела рядом с ним. Он был рад снова вернуться сюда: здесь все находилось на своих местах, он был в безопасности, здесь его жизнь текла предсказуемо и…

— Но это не так, Люк, — мягко напомнила тетя. — Этот вечер, то время, которое мы провели вместе, стал последним.

Он сглотнул образовавшийся в горле комок и сморгнул слезы печали, от ее напоминания он был готов заплакать.

— Тетя Беру, я…

— Тебя не должно быть здесь, Люк, — сказала она, протягивая ладонь и беря его за руку. — Как бы я ни хотела обнять тебя и удержать здесь, я не могу. Тебе нужно смириться с тем, что случилось с тобой, и с тем, что ты сделал.

— Это тяжело, — признался он, отводя взгляд.

— Правда часто тяжела, Люк, — произнесла Беру. — Чтобы принять ее, нужно обладать храбростью.

Голос ее прозвучал как-то отвлеченно, и Люк посмотрел на тетю, гадая, что же было не так. Ее внимание было сосредоточено на чем-то другом, и, поддаваясь любопытству, он проследил за ее взглядом.

Темная фигура стояла у могилы его матери: высокая, вызывающая давящее чувство, складки плаща хлопали на усиливающемся ветру.

— Ты его слабость, Люк, — снова сказала Беру, — а в тебе есть сила, которую он жаждет.

Люк поднялся на ноги и шагнул вперед.

— Тетя Беру, я не понимаю. Кто он?

Тетя встала рядом.

— Иди к нему, Люк. Теперь только он может помочь тебе. Только он может показать тебе то, что ты должен понять, несмотря на то, сколько боли это причинит.

Озадаченный, Люк неуверенно сделал еще шаг и остановился. Беру положила ладонь ему между лопаток и мягко, но настойчиво подтолкнула вперед; точно так же, как когда он пытался набраться храбрости в первый раз попросить дядю отпустить его в Академию.

Ступая по барханам песка, Люк пошел к могиле; сердце вдруг заколотилось, от тревоги в животе завязался узел, когда он приблизился к застывшей неподвижно фигуре. Высокий силуэт мужчины выделялся на фоне темнеющего неба, его голова была склонена к могиле, ветер пустыни раздувал плащ.

Люк облизнул губы и обернулся, желая найти взглядом тетю Беру. Но она пропала, а купол дома лежал в руинах, окруженный холодом ночи. Он остался совсем один, и вдруг его охватил страх, настолько сильный, что перекрыл все остальные чувства, призывая повернуться назад и бежать.

Он ощутил резкое движение, обернулся и вскрикнул, когда ожидающий его мужчина выкинул вперед руку и схватил его за горло. Его подняли над землей, Люк отчаянно пытался разжать руками обхватывающие шею пальцы. Он закашлялся, натужно вдыхая воздух и трепыхаясь в хватке Дарта Вейдера.

— Ты позволил страху поглотить себя, мальчик, — обратился к нему Вейдер, повторяя сказанное на Эскаале. — Ты растерян, не собран, не знаешь, что дальше делать.

Люк, пытавшийся сглотнуть и вдохнуть воздуха, не мог сказать в ответ ни слова. Голова в черной маске склонилась набок, Темный Лорд порассматривал его и чуть разжал пальцы, позволяя Люку сделать болезненный вдох.

— Ты слаб. И отказываешься видеть. Отказываешься принимать то, что у тебя внутри, — произнес с отвращением Вейдер и яростно отбросил его в сторону.

Люк тяжело рухнул на землю, перекатился по песку и остался лежать на спине. Он закашлялся, хватая ртом воздух, который был ему так необходим. Легкие горели после кислородного голодания. Чувства были в беспорядке, Люка накрыл ужас. Почему тетя настаивала, чтобы он отправился к Вейдеру?

Вейдер… Ненависть и злость свернулись внутри, сглаживая страх.

Вейдер. Убийца его отца.

Он вскочил на ноги, сдернул с пояса световой меч и зажег, когда Вейдер двинулся на него. Алое лезвие собственного меча Вейдера рассекло ночную тьму.

Вейдер атаковал, и Люк вскрикнул, когда его отбросили назад. Он пригнулся и рефлекторно вскинул руку вверх, лезвия столкнулись, тяжелый удар Вейдера был перехвачен, прежде чем достиг цели. Вейдер стал давить, пользуясь своим преимуществом и вынуждая Люка согнуться еще ниже. Он извернул кисть, лезвие проскользило по мечу Люка и свободно прошло ниже, выбивая рукоять из пальцев юноши. Световой меч отлетел и приземлился на некотором расстоянии от них, деактивированный и находящийся вне досягаемости.

— В тебе есть храбрость, — признал Вейдер, теперь в его голосе вместо отвращения слышалась гордость. Это смутило Люка. — И все же ты отказываешься видеть.

— Что… — попытался сказать Люк, но пересохшее горло подвело его. Он прокашлялся и начал снова: — Что видеть?

Темный Лорд выключил меч и потянулся к Люку. Его пальцы сомкнулись на предплечье и протащили юношу вперед, ставя перед собой. Рука Вейдера сжалась на шее, заставляя поднять голову к ночному небу.

— Посмотри, что ты наделал.

В пространстве космоса возникла световая вспышка. Настолько яркая, что осветила все небо, затмевая сияние звезд.

Он знал, что это. Это пламя было ему знакомо.

Когда пламя вспыхнуло, я почувствовал…

Взрывная волна огня потухла, и снова небо потемнело, на нем проступили точки звезд. Одно мгновение. Краткая вспышка света, и вот уже оборвалось больше двадцати тысяч жизней.

— Что ты почувствовал? — спросил Вейдер. — Когда выстрелил в станцию, что ты почувствовал?

— Нет, — протестующе простонал Люк, дергаясь в жесткой хватке. — Нет, пожалуйста…

Он не хотел этого, он не хотел знать.

— Ты почувствовал их, — обвиняюще произнес Вейдер. — Ты почувствовал, что они невиновны.

— Пожалуйста… — умолял Люк, зажмурив глаза от воспоминаний и чувств, которые они вызывали.

— Когда вспыхнуло пламя… — холодно подчеркнул Темный Лорд, призывая продолжить.

…Огненный шар, вырывающийся из точки попадания ракет… Триумф, душевный подъем… Облегчение…

И…

— Нет! — закричал Люк, активнее вырываясь из хватки Темного Лорда. Тот вдруг отпустил его, Люк, пошатываясь, сделал несколько шагов и неверяще уставился на Вейдера, когда его словно громом поразило полное признание того, что им двигало. По запачканным песчаной пылью щекам поползли слезы отчаяния, стыда и боли.

— Когда вспыхнуло пламя… — настойчиво подсказал слова ситх, чувствуя, что решимость Люка тает.

Люк упал коленями на песок, Вейдер угрожающей тенью возвышался над ним.

…Палец, нажимающий на гашетку… Взрыв пламени, эмоций, в мгновение ока стертых из существования… Смех…

Его смех.

— Удовольствие, — едва слышно прохрипел он. — Когда вспыхнуло пламя, я почувствовал… удовольствие.

…Острая боль прошила грудь. С яростным криком он резко подался вперед, в размахе опуская меч. Лезвие рассекло цель почти пополам. Люк изогнул корпус, выбрасывая в сторону руку и разрезая вторую цель, как раз когда она поднырнула к нему. Он повернулся на пятках и, собрав последние силы, отшвырнул световой меч.

Он упал на колени в агонии; он убил всех тех людей и наслаждался этим. На тот краткий миг ему стало приятно, и он смеялся, а тысячи людей умирали.

Он смеялся тогда.

Люк сжал ладони в кулаки, набрав в них пепла, тело сотрясали болевые спазмы, и его тошнило, тошнило, тошнило; от печали, вины и отвращения к самому себе из глаз текли слезы.

— Что ж, напомните мне никогда не злить вас.

Его фигуру высветил яркий луч. Оказавшись застигнут врасплох и ужаснувшись тому, что кто-то видел и мог слышать его, Люк отдернулся подальше от света, поднялся на ноги и отступил в укрытие более густых теней; луч фонарика в его поисках заметался по округе. Он вытер ладонью рот и сплюнул на залежи пепла под ногами, чтобы избавиться от кислого привкуса рвоты.

— Чего тебе надо? — он подал голос, от унижения в интонации прорывалась злость.

— Мне нужны вы, лейтенант-коммандер Скайуокер, — свет скользнул по краю области, где он прятался.

Люк отступил подальше, его чувства были в полном беспорядке. В голове пульсировало; он чувствовал себя так, будто оторван от настоящего, будто все это происходит с кем-то другим, а он — просто способный дистанцироваться наблюдатель. Он прикоснулся к вискам и с силой прижал к ним ладони, сдерживая головную боль. Но было кроме нее что-то еще, что-то в Силе: какая-то тьма, недобрые намерения и удовлетворение, окрашенное… беспокойством. Люк нахмурился, ощущения озадачили его.

Уже скоро…

Легкое эхо слов в его разуме, и вот тьма отступила, чтобы затаиться в тенях, наблюдать и выжидать. Это было так похоже на голос… Вейдера.

Люк застыл, волоски затылке поднялись. Он неосознанно потер горло там, где в видении его сжимала рука Темного Лорда.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер? — знакомый голос звучал настороженно и немного испуганно. До него доносился приглушенный звук шагов, луч фонарика перемещался из стороны в сторону в его поисках.

Люка охватила усиливающаяся дрожь, в ногах ощущалась слабость, он смутно осознал, что входит в состояние шока от интенсивности видения и ужаса из-за признанных в конце концов истинных чувств.

Когда вспыхнуло пламя, я почувствовал удовольствие.

Поверженный, побитый, Люк соскользнул спиной вниз по поверхности камня и остался сидеть на откосе горы пепла.

— Я тут, — тихо сказал он.

На него упал свет, резко очерчивая его силуэт на фоне серого камня.

— Вас ищут, сэр.

Скайуокер сильно дрожал и был благодарен, когда ему на плечи опустилась куртка и рядом присел живой человек, от которого исходило тепло. Фонарь был поставлен на землю, его свет отбрасывал от них обоих тени.

— Ну и вот, ты нашла меня, — констатировал очевидное Люк, у него стучали зубы. Раненая щека побаливала. — Снова.

— У меня просто талант подбирать бродяжек, — стараясь говорить спокойно и беззаботно, произнесла Текла. Она была не уверена, что именно видела, не уверена, в каком эмоциональном состоянии Скайуокер сейчас и держала в голове сделанное поисковой группе предупреждение: он вооружен и, вероятно, опасен; бластеры выставить в режим оглушения.

— Кроме того, — добавила она, — я знала, где искать.

Сидящий рядом Скайуокер напрягся.

— Ну, то есть, я уже видела вас тут раньше, — торопливо пояснила она, зная, что сказала то, чего не следовало. — В день той миссии. Вы практиковались.

— Ты все видела? — простонал Люк, ухватившись за края куртки и потуже заворачиваясь в нее. Он вспомнил испытанное тогда чувство, что за ним наблюдают, хруст ветки и стал гадать, что же она успела наболтать своим сослуживцам.

— Я сама прихожу сюда временами, — мягко объяснила Текла. — Здесь спокойно, можно уединиться, тут я привожу мысли в порядок.

В ее интонациях проскользнуло что-то похожее на сожаление, и Люк вдруг ясно вспомнил, на какую жертву пошла ради него эта девушка много недель назад на Раймаре. Сейчас он заявился в ее убежище, принеся с собой жестокость и страх, и был с ней так неприветлив.

— Прости, — сказал Люк. — Я так и не поблагодарил тебя за то, что вы с Хасламом сделали для меня.

Текла пожала плечами, впрочем, от внимания Люка не ускользнуло, как она накрыла ладонью область живота, куда ее ранил световой меч, брошенный Вейдером.

— Когда тебя привезли с Эскааля на шаттле, я одной из первых оказалась внутри, — тихо сказала она. — Я видела, что с тобой сделали. Даже представить не могу, через что ты прошел…

«Возможно, тебе нужно больше времени на раздумья?»

Все еще пытаясь побороть дрожь, Люк подтянул к себе колени, сглотнул и выкинул эхо слов Рована из головы.

— Я просто подумала, что это неправильно — то, что ради меня и Хаслама ты был готов пройти через все это снова.

Не было ничего, что он мог бы сказать на это. Они и сами были не против рисковать попасть в плен или умереть, чтобы спасти его. Он чувствовал, что не заслуживал этого; если бы они оставили его на Раймаре в руках Вейдера, то сейчас двадцать тысяч беженцев были бы живы.

Та девочка была бы жива.

— У Касреана я убил всех тех людей, — вдруг вырвалось у него хриплым шепотом. Ему нужно было сказать это. Сказать вслух, чтобы кто-то услышал, узнать реакцию. Он повернул голову к Текле и задержал на ней взгляд, желая видеть все. — Я выстрелил, хотя чувствовал, что не должен делать этого. Это был осмысленный акт и это… это было приятно.

Какое-то время она молчала, обдумывая его слова и их значение; их глаза встретились. Потом Текла отвернулась, устремляя взгляд своих темных глаз в ночь, и заговорила:

— Я была на Тайферре, на миссии по перехвату поставки бакты для Империи. Все пошло не совсем по плану, но нам удалось захватить большую часть товара и прорвать имперскую блокаду планеты, — в ее голосе слышалась гордость, Люк чувствовал, она считала это значительным достижением, но в интонациях было и кое-что еще: сожаление.

— Я была приманкой, — продолжила она, — отвлекала внимание от главной ударной группы. Завязалась перестрелка, ближний бой, в какой-то момент даже рукопашная. Мы высыпали из комплекса на улицы. В нас стреляли из окружающих сооружений, и оставался единственный способ сбежать — прорваться через эти здания. Нам нужно было избавиться от врагов первыми. Я… — Текла судорожно вздохнула. — Я… В нас стреляли из магазина, так что я бросила туда гранату через окно. Мы ворвались внутрь, вокруг был огонь и тела… Мертвые штурмовики… А за стойкой, где приземлилась граната, были гражданские… люди, которые просто зашли за покупками, не зная о том, что в этот самый день мы пришли за своим товаром.

— Текла, я… — начал Люк.

— Нет, сэр! — резко и как-то зло оборвала она. — Вы тут не при чем. Это не просто история, чтобы подбодрить вас. Когда граната взорвалась, я ощущала себя потрясающе; когда я увидела тела штурмовиков, я поняла, что у меня есть шанс вернуться живой. Я была так рада! Я смогла отплатить, — в голосе ее была жесткость.

— А гражданские? — возразил он.

Текла невесело и как-то тяжеловато засмеялась.

— Вы знаете, что я чувствую насчет этого, сэр. Потому что по поводу Касреана вы испытываете то же самое. Мы люди, мы чувствуем радость и горе. Легче от этого нам не становится. Мне жаль, что они умерли, что я убила их. Но не жалею, что я выжила, — она еще раз вдохнула и провозгласила: — Я выжила.

Люк опустил голову, размышляя над ее словами, вместе с ней переживая мрачный восторг от того, что, пусть многие и погибли от ее рук, она еще жива. Он чувствовал ее вину, ей было неприятно от того, что сделала, она не смирилась с этим, но приняла свои муки совести, научилась жить с ними. Ему придется сделать то же самое.

Взгляд Хана. Действия его друзей. Видение тети, подталкивающей его к Вейдеру, чтобы тот заставил его понять. И вот теперь слова Теклы.

Она снова рассмеялась. На этот раз ее смех был легким, рассеивающим напряжение последних минут. Самоуничижение было смешано с невероятным юмором.

— Послушал бы кто нас, — сказала она. — Ну на кого мы похожи? Мистер Мрак и миссис Рок… Черт, подумали бы, что мы готовые пациенты для психбольницы.

Люк улыбнулся и согласно кивнул:

— Ага…

Она прислонилась к нему плечом, ощущать небольшой вес ее тела было приятно, правильно. Он улыбнулся и приобнял ее, наслаждаясь зарождающимся между ними теплом, от которого дрожь стала сходить на нет.

Они сидели молча и неподвижно, обоим нужна была только связь с кем-то, контакт, прикосновение. Тяжесть последних нескольких недель, вина и боль медленно отступали в тени его разума, изгнанные мыслями о дружбе, товариществе и разделенном понимании. Но он знал, что это только на время, что эти чувства всегда будут где-то там, выжидать удобный момент, чтобы вернуться и с долей злорадства напоминать о его ошибках. Однако он знал, когда этот момент наступит, он будет лучше подготовлен и сможет дать отпор, и будет сильнее с каждой победой.

Томящаяся в Силе тьма насытилась и исчезла; ее дело было сделано, и Люк едва ощущал ее присутствие.

— Надо возвращаться, — слова Теклы разрушили приятную атмосферу нескольких минут драгоценного покоя. Она говорила нехотя, но смирившись с необходимостью. — Вас все еще ищут.

Поначалу Люк растерялся, но потом вспомнил, что Текла уже говорила это, когда он еще прятался от нее. Внезапно он понял, зачем она здесь.

— Ты тут, чтобы арестовать меня.

— Боюсь, что так, сэр.

Он кивнул, улыбнувшись, и посмотрел в темноту ночи, в ту сторону, где тихо стоял R2.

— Моему дроиду понадобится помощь.

— С утра я пришлю кого-нибудь, чтобы забрали его, — заверила Текла.

Он кивнул.

— И где-то там валяется мой световой меч.

— Да, сэр, я видела, — Люк повернулся к ней и увидел, что она добродушно улыбается. — Я помогу вам его найти.

Он с усмешкой пожал плечами и встал, а потом протянул Текле руку, помогая ей подняться на ноги.

— Тогда я сдаюсь, — сказал Люк.

— Хорошо, значит, мне не придется стрелять в вас, — Текла нагнулась, взяла фонарь и, помолчав, окинула его взглядом. — Если вам от этого станет легче, сэр, я бы тоже вмазала тому сукиному сыну.

* * *

Вейдер открыл глаза, перед ними предстал простой интерьер его медитационной камеры. Он нажал переключатель, и на голову опустился шлем-маска, две части с шипением соединились. Скрепляющий створки камеры механизм щелкнул, открываясь, верхняя из них поднялась, кресло Вейдера повернулось к экрану. Тот включился, являя вид на мостик.

Находящийся на нем Оззель повернулся по знаку коммандера.

— Лорд Вейдер, мы подходим к системе и…

— Вскоре со мной свяжется Император, — произнес Вейдер, потому что Палпатин, конечно, почувствовал его контакт со Скайуокером, Сила в ком была велика.

Его сын был сильным и стойким, он сражался с тьмой в самом себе. Люк осознал и признал свои чувства; то извращенное удовольствие от чужих смертей, которое помогло его отцу прикоснуться к темной сущности Силы. Однако Люк все еще сопротивлялся, на него влияло его воспитание и учение Оби-Вана, и потому не понимал, от какого могущества отказывается.

Люк заглянул в свою душу и ужаснулся тому, что увидел, тому, что нашел в ней. Темная сторона Силы жаждала заполучить его сына. Она ждала, что Люк протянет руку и коснется ее, приласкает, окунется в нее. Наивность Люка будет уничтожена падением и, когда этот день придет, он примет свое законное наследие и встанет на сторону отца. Люк примет свою силу и будет подчиняться воле отца так же, как он сам подчинялся Палпатину.

«Сделай то, что должно, лорд Вейдер. Без колебаний. Не щади никого».

Он стал могущественен, как и обещал Палпатин…

«…из-за того, что ты сделал… и еще намерен сделать. Остановись сейчас. Вернись! Я люблю тебя».

…но этого было недостаточно.

Застарелая, пронесенная через десятилетия боль пронзила его. Чувства и воспоминания, которые, как ему казалось, он давно похоронил, возвращались снова и снова, преследовали, терзали, напоминая о его поражении и утрате. О ней.

«Улетим со мной. Помоги мне растить нашего ребенка. Давай оставим все, пока это еще возможно».

О их ребенке. Люке, чье существование наполняло его предвкушением, давало цель и…

Надежду…

…обещало неограниченную силу и власть.

— Оповестите меня, как только получите его вызов, — приказал Вейдер ожидающему офицеру, подавив свои мысли, чтобы их не почувствовал Император. Было еще не время признать Люка своим сыном, не время окончить игру Сидиуса и начать другую.

— Конечно, милорд, — заверил его Оззель. — Однако губернатор…

— Пока не заботит меня, адмирал, — предостерегающе проговорил Вейдер и выключил комм, прежде чем Оззель успел сказать что-то еще.

Вейдер склонился к находящемуся перед ним терминалу, вызывая данные о планете, к которой они подлетали, и сравнивая их с последними донесениями разведки об Альянсе повстанцев. Если информация была верна, то Лея Органа скоро навестит эту самую систему и будет просить не отзывать оказываемую Восстанию поддержку.

Он планировал присутствовать на этих переговорах.

* * *

Рован перехватил конечность дроида 2-1В, когда тот попытался наложить небольшой бакта-пластырь поверх раны у кончика носа. Лицо Рована довольно сильно опухло, под глазом образовался синяк, нос был сломан — Соло задал ему гораздо больше жару, чем Скайуокер.

— Майор Рован, — мягко упрекнул дроид, — ваш нос вправлен, теперь я должен обработать рану, пока не прошло слишком много времени и ткани не…

— Подожди, — попросил майор, через плечо мед-дроида выглядывая в окно. Он подскочил с кушетки и выключил свет в палате — слишком яркий — чтобы получше рассмотреть, что происходит снаружи.

Он сощурился, чтобы получше видеть подбитым глазом, и улыбнулся, заметив Люка Скайуокера, шагающего вместе с девушкой-сержантом к зданию службы безопасности. Испытанное облегчение от того, что Скайуокер найден целым и невредимым, даже удивило Рована.

— Майор?

Он выкрутил свет обратно до прежней яркости и улегся на медицинскую кушетку. 1В наложил прохладную повязку на ноющий от боли нос. Дроид продолжал спокойно работать, а Рована в какой-то момент вдруг с головой накрыло чувство тревоги, будто он что-то забыл.

* * *

Люк молча подчинился требованиям сотрудников службы безопасности. Он сдал свой пояс под оружие, сейчас пустой, улыбнулся Текле, когда она протянула им его световой меч. После Люк успел насладиться душем и сменой униформы. Он позволил медику себя обследовать и подлечить раненую щеку. Какое-то время он провел за беседой с Терриманом — тот должен был оценить, приемлемо ли его состояние для дачи показаний. После Люк помахал доктору рукой и добровольно ответил на все вопросы безопасников.

Сейчас было раннее утро, и к тому времени, как вместе с надзирателем пришел Терриман, чтобы проводить его до импровизированной старомодной камеры, Люк ощущал себя полностью выжатым.

— Если плохо себя чувствуешь, Люк, — суетился Терриман, — то дай знать, и я организую твой перевод в медблок.

— Я знаю, что это не Эскааль, — заверил Люк психотерапевта, они в это время шли мимо запертых лучевой завесой камер, — Я буду в полном порядке, — заявил он с улыбкой, наконец веря в это.

Его внимание привлекло какое-то движение, и, заметив товарищей — это Ведж Антиллес и Дерек Кливиан поднялись с коек общей камеры, Люк улыбнулся еще шире.

— Здорово, Люк, — подал голос Антиллес.

— Поймали вас, да? — с оттенком юмора спросил Скайуокер.

— Всех нас, — Ведж кивком указал на камеру напротив, где спали Уэс Янсон и молоденький Иланек. — Мы тут застряли до заседания суда; на патрулирование, правда, будут выпускать, других пилотов-то нет. Еще на время всех привилегий лишили.

Люк поморщился.

— Оу, прости, — он знал: его ждут гораздо более серьезные последствия.

Антиллес пожал плечами и ухмыльнулся.

— Да мы и в худших ситуациях бывали.

— Сэр, — надзиратель из службы безопасности указал на открытую камеру.

Люк поблагодарил его и Терримана и, переступив порог, обнаружил, что тоже отсиживает срок в компании. На одной из коек лежал, свесившись лицом вниз, Хан и смотрел, как он заходит внутрь.

С приглушенным гудением активировалась лучевая завеса, и надзиратель с Терриманом ушли.

— Что ты сделал? — усаживаясь на свободную койку, спросил он у Хана. Люк вспомнил: Хан разговаривал с ним после того, как он ударил Рована, и это голос Хана выдернул его из флешбека.

Кореллианец поднял голову, он был рад снова видеть друга, и криво улыбнулся.

— Нос сломал одному парню.

Люк стянул ботинки, откинулся на койку и поудобнее устроил голову на тонкой подушке. Он понял, что Хан имеет в виду Рована, и не смог сдержать ухмылку.

— Из-за чего?

Хан немного поразмыслил над ответом, пожал плечами и закинул руки за голову.

— Взбесил он меня.

Люк рассмеялся; в груди зародилось легкое удовлетворение, которого он не смог сдержать, его отчасти радовало, что за всю причиненную ему боль Рован получил хоть какое-то воздаяние. Он недолго порассматривал потолок из рифленой дюрастали и, закрыв глаза, спросил:

— Ты виделся с Леей?

Хан вздохнул и ответил, не сумев скрыть желчные интонации:

— Ага, и она в порядке.

— На нее ты тоже злишься, да?

— Немного, — ответил Хан, но по этому поводу ничего больше не добавил. Он не хотел, чтобы Люк знал о их разговоре, о том, что Лея была в курсе, кем являлся Рован и что он сделал. — Она волновалась за тебя, парень.

— Знаю, — просто сказал Люк.

Хан взглянул на него. Люк лежал на спине, сложив руки на животе и закрыв глаза. Впервые за многие недели он выглядел умиротворенным, и Хан понял, что друг наконец разобрался со своими душевными проблемами, он всегда верил, что со временем тот справится.

С того момента, как парень покинул Татуин, приключения и проблемы так и сыпались на него, никто не мог все время нестись вперед, как Люк, и не испытывать трудностей и не важно, насколько этот кто-то был силен. Не было сомнений, что дальше Скайуокера ждут еще более тяжелые времена, иногда силы будут подводить его, а воспоминания и прошлый опыт прорываться в настоящее; но у Хана было такое чувство, что теперь парень лучше подготовлен к поворотам судьбы.

— Ты еще увидишь Ее Величество утром, — сообщил ему Хан. — Заявится, чтобы умолять меня лететь с ней на эту чертову миссию.

— И ты полетишь? — Люк хотел знать.

— Ага, — с улыбкой произнес Хан, — только ей я этого не скажу. Хочу насладиться спектаклем.

Люк тихонько посмеялся и зарылся головой в подушку, Хана постепенно одолел сон. Люк полежал немного, прислушиваясь к негромкому храпу друга, к приглушенному говору охранников в соседнем помещении, легко вдохнул и медленно выдохнул, соскальзывая в такое желанное забытье.

Беру дотронулась ладонью до щеки, разворачивая его лицо к себе, посмотрела на него и улыбнулась.

— Ты его слабость, Люк, а в тебе есть сила, которую он жаждет.

Требование посла ошеломило Мон Мотму, лишая дара речи. Она взглянула на Лею, чтобы увидеть ее реакцию. Принцесса побледнела, темные круги под ее глазами, в которых застыла усталость, стали еще заметнее на фоне фарфорово-белой кожи лица. Испуганная, Лея помотала головой экс-сенатору и в поисках поддержки оглянулась на стоявшего рядом Риекана, но генерал тоже был поражен тем, что услышал, и буквально онемел.

Мотма отключила звук голо-связи и встала, поворачиваясь спиной к небольшому голографическому изображению представителя Хораарна и обдумывая его слова, новые требования, предъявленные его правительством к дипломатическому визиту принцессы Леи. Она знала, что на принятие решения у нее есть всего несколько минут: если она заставит посла ждать слишком долго, его чувства будут задеты, и это привнесет еще больше напряжения в их и так шаткие отношения.

— Мон? — вставая следом за ней, произнесла Лея. Она умоляла лидера Альянса и генерала прислушаться к ней: — Пожалуйста… Ты не можешь этого сделать, не можешь отправить его туда. Он…

— Он будет не один, а с тобой и капитаном Соло, вы поддержите его, — негромко озвучила ей свои мысли Мон, неотрывно глядя в окно на скрытую темнотой территорию лагеря.

— Но мы с Ханом не компетентны в… — заспорила Лея.

Мотма повернулась к ней, выражение ее лица было мрачным, но решительным.

— Ты слышала условия посла, это не обсуждается. Или лейтенант-коммандер Скайуокер вылетает с тобой и капитаном Соло на Хораарн для дачи объяснений по поводу того, что случилось у Касреана, или они отзывают свою поддержку и прекращают все поставки.

— Мы не можем позволить себе потерять еще одну систему и канал снабжения, — заявил Риекан. — Мы и так находимся в трудной ситуации.

Лея снова покачала головой.

— Даже если Люк полетит, они все еще могут отозвать поддержку, если им не понравится то, что они услышат, — она взмахнула рукой в сторону ожидающего человека на голограмме. — Люк сможет им рассказать не больше, чем я: что мы совершили ошибку, что в переданной нам информации говорилось, будто это военная фабрика и…

— На Хораарне знают это все, Лея, — мягко упрекнула ее Мотма, понимая беспокойство своей молодой подруги о юноше, который вместе с товарищами по эскадрилье находился сейчас под арестом за нападение на майора Рована. Похоже, Скайуокер не смог удержать эмоции, копившиеся после его пленения на Эскаале, под контролем, и теперь стоял вопрос, что делать дальше с сыном Падме.

Он напал на офицера при исполнении в военное время, за это преступление даже в Альянсе была предусмотрена смертная казнь. Мотма быстро отмела этот вариант: убийство молодого человека, находившегося не в здравом уме, было поступком, достойным Империи, а не цивилизованного руководства. Но это и не могло просто так сойти с рук Скайуокеру, пусть даже он был звездой Восстания.

Она посмотрела на его сестру Лею и улыбнулась, вспоминая, какой была ее мать в этом возрасте, где-то перед началом войны клонов. Лея унаследовала от Падме многое, и были времена, когда Мотме до боли хотелось рассказать Лее о ее матери.

— Они хотят услышать это от него, — пояснила она, отвлекаясь от раздумий. — Они хотят узнать, что случилось, из первых рук, от пилота, непосредственно участвовавшего в атаке, а не от политика, который может вывернуть правду как заблагорассудится.

— Мон! — протестующе воскликнула Лея, чувствуя пренебрежение по отношению к себе и отчаяние. Люк был недостаточно силен, чтобы пройти через то, чего от него хотели, и было еще так много всего, с чем ему предстояло столкнуться. Ему необходимо было время, чтобы исцелиться, время, чтобы подготовиться к заседанию военного суда по его делу, и вовсе не нужно было тратить это время на то, чтобы отчитываться перед союзниками, возможно, враждебно настроенными.

Мотма отмахнулась от ее возражений.

— Он должен лететь, Лея. Нам необходимы поставки с Хораарна.

— Это неправильно, Мон, — голос принцессы дрожал от гнева, ее щеки раскраснелись от возмущения, — и ты это знаешь. Люку не хватит сил на то, чтобы иметь дело со следственным комитетом такого рода и…

— Принцесса, — Риекан положил ладонь ей на плечо, пытаясь успокоить, — тут нечего думать. Альянс гораздо важнее, чем один человек, даже если это Люк Скайуокер. Мы стоим на защите систем, которые нас поддер…

— Хораарн поддерживает и Империю. У Империи есть там свой аванпост! — с горечью огрызнулась Лея. — Хораарн прикрывается своим нейтральным статусом и наживается на обеих сторонах.

Правда, еще она знала, что Империя очень сильно переплачивает за свои поставки, и что Хораарн оказывал поддержку и выделял денежные средства Альянсу и Новой Республике, за которую они боролись.

— А также они — ближайшие союзники Касреана, и значит, их претензии обоснованы и заслуживают того, чтобы на них ответить, — сказала ей Мон Мотма, ее голос звенел от утомления и гнева: она ясно осознавала, что время уходило, а посол все ждал их решения.

— Я со своей стороны выделю вам охрану из нескольких солдат, принцесса, — сказал Риекан. — Они удостоверятся, что лейтенант-коммандер Скайуокер…

Лея остановила его жестом.

— Нет, генерал. Это последнее, что нужно сейчас Люку. За ним присмотрим мы с Ханом.

— Ваше высочество, Люк находится под стражей, — напомнил ей Риекан. — Мы не отпустим его без конвоя.

Принцесса кивнула в знак согласия, гнев сошел на нет, сменившись смирением и решительностью. Она неодобрительно взглянула на маленькую голограмму.

— Пожалуйста, передайте представителю Хораарна, что он может ожидать нас с Люком в назначенное время.

Избегая смотреть на Мон, она покинула комнату.

* * *

— ...Нет.

— …я так и знала, что ты…

— Тс-с, не повышай голос.

Быстрый колкий и злой шепот проник в его сон, приближая пробуждение. Люк лежал на своей койке, окутанный теплом, в приятном состоянии между сном и бодрствованием. Он не хотел двигаться, не хотел просыпаться, он хотел лишь погрузиться еще глубже в дрему. Это напомнило ему о Татуине и их ферме, и как он иногда просыпался от тихих споров тети и дяди. По большей части они обсуждали его, как он последний раз поцарапал спидер или свой Т-16, или то, что он поздно вернулся домой, а влагосборники, которые он должен был починить, все еще дышали на ладан, потому что он вместо этого по-тихому сбежал на станцию Тош.

Он так и не починил влагосборники на южной гряде.

— Чем ты вообще думала?

— Это не мое решение!

— …взять и подать им парня на гребаном блюдечке!

Это привлекло его внимание, и он мгновенно проснулся, внутри похолодело от тревоги. Судя по голосу, Хан был разъярен, Лея оправдывалась, но была настолько же зла.

— Все не так! — напряженно прошептала она.

— Нет, все именно так и есть! — рыкнул на нее Соло. — Он только-только начал приходить в себя, а вы берете и кидаете его нексу!

— Это нечестно!

— Это правда!

— Что правда? — тихо спросил Люк, не открывая глаз и не отрывая головы от подушки.

— Вот черт, — он услышал, как ругнулся Соло, и улыбнулся.

— Люк, — осторожно начала Лея, и в душе его передернуло от ее тона; она думала, с ним надо обращаться как с хрустальной вазой, и ему это не нравилось. — Представители Хораарна попросили…

— Потребовали, — поправил Хан.

— …чтобы ты прибыл на планету с делегацией от Альянса и дал показания на слушании о битве при Касреане.

Тут Люк распахнул глаза, он увидел над собой рифленый потолок тюремной камеры, почувствовал, как саднит порез на щеке, и вспомнил, что произошло вчера вечером. Все кончено. Он видел репортаж по голонету о последствиях сражения, кадры того, что он сделал — эти кадры разрушений и мертвых тел.

Его наполнила вина, перемешанная с гневом, и он отправился к тому единственному человеку, которого винил за все. К Ровану.

Теперь же он был под арестом вместе с Ханом, который сломал Ровану нос, и ожидал заседания военного суда по своему делу.

Однако вина лежала не на Роване. А на нем. Все, что случилось после того, как его подбили над Эскаалем, было результатом его собственных решений.

Он решил приземлиться на Эскаале.

Он не подчинился приказу на Раймаре.

Он решил выстрелить у Касреана, хотя чувства говорили ему не делать этого.

Сейчас пришло время взять на себя ответственность и перестать винить за свои действия других людей.

Он сел, спустив ноги с койки, и зевнул, поморщившись от того, как при этом натянулся порез на щеке. Люк протер сонные глаза и поднял взгляд на друзей. Лея стояла снаружи за энергетической завесой, отделяющей их камеру от коридора, и с беспокойством наблюдала за ним; Хан прислонился к стене в паре дюймов от завесы.

— Остальные парни не здесь? — спросил Люк, имея в виду товарищей по эскадрилье, которые влипли так же сильно, как и он.

— Отправились на патрулирование час назад, — сказал Хан, бросая краткий взгляд на Лею.

— Люк, — снова заговорила она. — Ты слышал…

— Слышал, — мягко ответил Люк. — Я должен дать показания на Хораарне. Когда мы вылетаем?

— Сейчас, — внимательно смотря на него, сказал Соло. Совсем недавно парень выглядел спокойным, казалось, будто он примирился со всем, через что прошел с момента пленения на Эскаале, и Хан боялся, что новое развитие событий может отбросить этот прогресс назад, снова погрузить Люка в депрессию и отчаяние, которое он почти что оставил позади.

— Ты с нами? — спросил Люк, припоминая их вчерашний разговор.

— Ага, «Сокол» — консульский корабль ее-лицемерного-высочества, а мы с Чуи — ее…

— Летим только мы, Люк, — быстро сказала Лея, обрывая Соло; она чувствовала, что начинает злиться, но была полна решимости не дать кореллианцу вывести ее из себя. — Ты, я, и Хан с Чубаккой.

— Не забудь про его эскорт, — кисло напомнил ей Соло.

Заинтригованный, Люк снова улыбнулся, от этого порез натянулся.

— У меня будет эскорт?

— С пушками, — подтвердил Хан, широко ухмыляясь.

Лея вздохнула, поясняя:

— Ты все еще под стражей, Люк, и таковы правила.

— Это чтобы ты не сбежал, — саркастично сказал ему Хан.

— А у тебя не будет эскорта? — Люк хотел знать. — Ты ведь тоже под арестом.

— Не, меня выпустили, зная, что я не свалю и не оставлю Ее Высочество прохлаждаться на Хораарне. Потому что если я так сделаю, мне просто не заплатят, — объяснил Хан, хотя по тону было ясно, что эта мысль приходила ему в голову, и у Люка появилось ощущение, что Хан может попытаться убедить его именно так и поступить, несмотря на приставленный эскорт.

Он поднялся и подошел к завесе, гул энергии сменился прерывистым потрескиванием, а потом полностью стих, и выход остался открыт. Люк вышел наружу и остановился, заметив двух солдат наземного отряда Альянса, ожидающих его дальше по коридору.

Он удивленно улыбнулся, узнав Теклу, внутри потеплело от ее присутствия рядом, ее улыбки и приветственного кивка, а потом, когда к нему обернулся второй солдат ростом повыше, хорошее настроение пропало.

— Черт, — выдохнул Люк.

Это был Хаслам, солдат, который хотел бросить его на Раймаре, который совершенно не доверял ему и не выказывал никаких чувств, кроме презрения.

Лея ухватила его под локоть, объясняя:

— Риекан подумал, тебе будет полегче, если в охране будет кто-то знакомый.

— Надо будет поблагодарить генерала за это, — сухо пробормотал Люк, когда Хаслам сощурился, глядя на него с неприкрытым презрением. Хаслам поверил ему, когда он сказал, что сдал базу на Раймаре Империи, и, кажется, несмотря на все произошедшее после, убежденность в этом никуда не делась.

Хан наклонился и прошептал ему на ухо:

— Если здоровяк доставит тебе проблем, я натравлю на него Чуи.

Двое солдат пристроились позади, шагая за ним, Леей и Ханом; а Люк улыбнулся, наслаждаясь воображаемой картинкой Чубакки, подмявшего этого крупного парня из пехоты и усевшегося прямо на него, и с нетерпением ожидая полета на «Соколе», несмотря на трудности, с которыми он столкнется в конечном пункте, и то, что дать ответы на поставленные перед ним вопросы будет тяжело.

* * *

Майор Эрвин Рован медленно просыпался, борясь с вызывающим сонливость воздействием анальгетика, который его уговорил принять мед-дроид. Он перевернулся на кровати и зарылся лицом в подушку, но от боли, ожегшей нос и лоб, тут же вскинул голову. Он осторожно провел ладонями по лицу и заставил себя поднять опухшие веки, фингал под глазом еще не сошел; из окна лился солнечный свет, по земле пробежала едва заметная дрожь, вызванная активностью вулкана.

С улицы до него доносились звуки проезжающего транспорта и проходящих мимо людей, день был в разгаре. Он взглянул на наручные часы и резко сел. Время уже близилось к раннему вечеру, и несмотря на то, что его освободили от службы на пару дней, пока он не подлечит сломанный нос, Рован был намерен проверить все данные, с которыми работал вчера.

Вейдер. Вейдер направлялся куда-то.

И Касреан. Что-то насчет Касреана.

Откинув простыню, Рован спустил ноги с койки, встал, потянулся за штанами, надел их и направился в ванную комнату. Он поплескал в лицо водой, избегая смотреть в зеркало, потому что знал: все, что он увидит — так это синяки и отеки около бакты, наложенной дроидом вчера вечером.

Он аккуратно вытер лицо полотенцем и бросил его обратно на горизонтальную вешалку рядом с раковиной. Внимание привлекла лежащая на полке над ней пачка обезболивающего. Он глядел на эту пачку пару минут, раздумывая, принять таблетки или нет. Они притупят его чувства и затуманят разум.

В итоге он спрятал их в карман. По крайней мере, они будут под рукой, если боль станет совсем невыносимой…

Он закончил одеваться, натянул сапоги и вышел из палаты, направившись прямиком в командный центр, в свой кабинет в отделении разведки.

Пока Скайуокер не ударил его, и в штабе разведывательных операций не начался сущий ад, он разглядывал звездные карты, пытаясь вычислить, куда отправился Вейдер. Ему пришло что-то в голову, какая-то мысль о следующем ходе Темного Лорда. Но в свете последующих событий он упустил ее, слабая взаимосвязь, возникшая в памяти, разорвалась: в нападении Скайоукера присутствовала пара совсем уж рискованных моментов.

Это было что-то насчет Вейдера…

Рован игнорировал любопытные взгляды, пересекая территорию базы, но это не значило, что он не ощущал их на себе и не знал, что истории о вчерашнем происшествии уже разлетелись по всему лагерю. Он улыбнулся, поморщился и коснулся кончика носа. Рован также не сомневался: хотя это он стал жертвой, в этих историях именно он был злодеем.

Не то чтобы его это заботило.

По голонету крутили видео, показывающее последствия атаки на станцию Касреана, Скайуокера назвали виновником и увеличили награду за его голову. В репортаже показали число жертв и изломанные и почерневшие тела убитых из-за нападения повстанцев. Все это было снято с мостика звездного разрушителя… Нет, не просто какого-то звездного разрушителя. А «Экзекутора», корабля Вейдера.

А потом Ровану сообщили, что он покинул систему и курс его неизвестен.

Рован потер подбородок. Со стороны горы послышался рев двигателей, он перевел на нее взгляд и стал наблюдать, как из-за низких облаков показываются все оставшиеся у них крестокрылы и начинают снижаться. Как только они приземлятся и закончится разбор полетов, пилотов сопроводят обратно в камеры; таким было наказание за помощь Скайуокеру…

Скайуокер…

Он надеялся, что командование разберется с пареньком быстро. Последнее, что нужно было Люку — это длительное заключение в камере и долгое, выматывающее слушание. Люку и так будет тяжело выдержать заседание военного суда, кроме того, ему придется пройти через это без поддержки ближайших друзей, ведь принцесса Органа и капитан Соло уже будут на пути на Хораарн и…

Хораарн…

— Дерьмо!

Он ворвался в двери штаба и побежал по коридорам, распихивая персонал, так спешил в комнату комм-связи. Взбираясь на вышку по лестнице, Рован перепрыгивал через несколько ступенек и отталкивался от перил для большего ускорения. Он почти что ввалился в комнату и рявкнул на ближайшего диспетчера, изучавшего на мониторе трафик в системе:

— Вызывайте Соло, сейчас же! Возвращайте корабль!

— Сэр, я… — мужчина растерялся.

— Сейчас же, черт побери!

— Сэр, «Сокол» вылетел несколько часов назад. Ни одно сообщение, которое мы пошлем сейчас, не достигнет их, пока…

— Используйте подпространственные коммы, — приказал Рован, он был раздражен и злился на себя из-за того, что проспал так долго, что позволил вчерашнему инциденту повлиять на свою память и суждения. Его обучали быть выше этого.

— Мне жаль, сэр, — ответил связной-диспетчер, — но это дозволено только высшему командованию и…

— Блядь! — гневно выдохнул Рован, развернулся и вылетел из комнаты. Он понесся обратно вниз по ступенькам и затем по коридорам, но теперь в противоположном направлении, к кабинету Мон Мотмы. Он не обратил ни малейшего внимания ни на сотрудников, сидящих за столами приемной, ни на их громкие крики: «Сэр, вам туда нельзя!» — и ворвался в офис Мотмы.

Все, кто были там, повернули головы на звук открывшейся двери, разговор оборвался. Мон Мотма встала из-за стола.

— Майор Рован?

— Вы должны отозвать «Сокол»! — заявил Рован, игнорируя Риекана, Андерс и С'адаана. — Хораарн скомпрометирован.

— И откуда вы это знаете? — жестковатым от обеспокоенности тоном спросила Мотма, снова садясь. Она взглянула на непосредственного начальника Рована в отделе разведки, Элен Андерс покачала головой, показывая свое замешательство и то, что она не была осведомлена об этом.

— Вчера я пытался отследить «Экзекутор», — в спешке пояснил Рован. — Он внезапно покинул орбиту Касреана, его курс неизвестен. Обратившись к звездным картам и гипер-пространственным маршрутам, я выделил несколько систем, куда мог бы направиться «Экзекутор», и наиболее вероятной из всех был Хораарн. Но прежде, чем я смог обдумать это до конца, меня… прервали.

Понимая, что под этим подразумевал майор, Андерс подавила улыбку. Побит майор был серьезно, и Андерс почти жалела, что вчера оказалась не ее смена и она не видела, как Скайуокер с Соло врезали Ровану.

— Значит, сегодня вы закончили анализ? — Мотма желала это знать.

Рован нервно — что было на него совсем не похоже — облизнул губы.

— Нет, мэм. Я находился в госпитале по состоянию здоровья.

— Тогда откуда вы знаете, что Хораарн скомпрометирован? — снова спросила Мотма.

— Я не знаю, — честно ответил Рован. — Однако то, что пункт назначения «Экзекутора» — именно эта планета, кажется наиболее правдоподобным, учитывая, как близко связаны Хораарн и Касреан. Возможно, Империя хочет заверить людей Хораарна в том, что уже разыскивает виновных в трагедии.

Мон в страхе прикрыла глаза, когда ей в душу медленно стал закрадываться холодок понимания.

— Пожалуйста, выйдите все из комнаты, — мягко приказала она. — Майор Рован, вы останетесь.

— Миледи! — запротестовал Риекан. — Если миссия принцессы…

— Генерал, выйдите немедленно! — повысила на него голос Мотма, не оставляя места для споров.

Пока остальные неохотно покидали комнату, Мотма с Рованом молча ждали. Андерс бросила на него взгляд, но Рован проигнорировал ее. Если она действительно была так хороша, как думала Мотма, то сможет сама сложить все кусочки информации и удостовериться в верности его предположения, когда вернется в штаб разведки.

— Я послала с ней Скайуокера, — тихо сказала Мотма, когда они остались наедине.

Рован похолодел.

— Что? — прохрипел он, резкая вспышка гнева толкнула его к Мотме, заставляя сделать шаг вперед, но он вовремя взял себя в руки, подавляя эмоции. — Со всем уважением, миледи, — прохладно произнес он, — но почему вы не проинформировали меня об этом? Скайуокер — под моей ответственностью, со мной должны были посоветоваться.

Мотма посмотрела на него и потерла глаза, ощущая скопившуюся за последние дни усталость и напряжение. Она почти не спала, ей приходилось вести переговоры с разозленными и потрясенными членами правительства систем, многие из которых были ее друзьями и коллегами, когда еще существовал Сенат.

— У нас было мало времени, — объяснила она. — Посол Хораарна связался со мной всего за час до вылета Леи. Они… — Мон с трудом подобрала слово, — попросили… чтобы мы отправили вместе с принцессой Скайуокера для рассказа о его роли в атаке. Они угрожали, что отзовут свою поддержку, если мы не пойдем на это.

Рован тут же все понял. С момента уничтожения Альдераана, вместе с которым исчезло и огромное состояние семьи Органа, больше всего денежных средств Альянсу поступало с Хораарна. Также Хораарн поставлял и большую часть продовольствия. Потеря их поддержки имела бы колоссальные последствия.

Он навис над столом Мотмы.

— Вам приходила мысль, что они могли пригласить и представителей Империи?

— Конечно, да! — защищаясь, произнесла Мон, ее щеки покраснели от возмущения. Как он смел вот так вот подвергать сомнению ее мыслительные способности? — Я не глупа, майор!

Она снова встала и выпрямила спину — это не позволит Ровану возвышаться над ней.

— Представители Хораарна заверили нас, что лишь желают получить возможность самим просмотреть наши данные и поговорить с пилотом, ответственным за уничтожение станции. Они хотят понять, почему мы приняли решение пойти в атаку. Имперцы там присутствовать не будут.

— А как же находящийся там аванпост Империи?

Мотма вздохнула.

— Это заправочная станция с системой связи, количество персонала минимально. Хораарн — нейтральная система.

— Едва ли она может называться нейтральной, если поддерживает нас, — вставил замечание Рован. — Как думаете, сколько времени займет у Империи захват системы, если они узнают, что Скайуокер там?

— Я не думаю, что Империя решит потратить кучу времени и сил на вторжение в систему ради одного человека, — фыркнула Мон, хотя в животе все скрутилось от внезапно возникшего беспокойства.

— Они уже потратили время и силы, чтобы перевернуть вверх дном весь Эскааль в его поисках! Они проследовали за нами до Раймара и потратили еще больше сил, чтобы сравнять с землей ту базу! А еще они потратили время и силы, чтобы подготовить ловушку на Касреане. Так вы правда думаете, будто они не знают, что Хораарн поддерживает Альянс?

— Уверена, им это известно еще с начала Восстания, майор, — произнесла Мон, — но у них нет никаких причин…

Она замолкла, осознав, что именно сказала.

Мон рухнула обратно на стул, Рован же наблюдал, как для нее все встает на свои места. Ловушка на Касреане была подготовлена не только для того, чтобы дискредитировать Альянс и замарать его имя, выставив их бездушными террористами, которые нападают на беззащитных; дело было не только в том, чтобы обернуть союзников против них и лишить их поддержки и спонсирования…

Все дело было в сыне Энакина Скайуокера.

— Вейдер отправился на Хораарн, — сказал ей Рован. — Я в этом уверен.

Мотма открыла свой комм.

— Пошлите подпространственное сообщение «Тысячелетнему Соколу». Авторизационный код: лет-уск-1-6-3-аурек. Они должны бросить задание и вернуться немедленно.

Потеря Хораарна тяжело ударит по Альянсу. Она скажется на закупках оружия и ремонте звездолетов… В разы сократятся поставки еды и одежды. Но лучше уж это, чем позволить Дарту Вейдеру встретиться с юношей, который, как он знал, был его сыном, и рисковать, что Вейдер узнает о родстве Люка и Леи…

— Миледи, — ответил комм-оператор, — они уже в секторе Хораарна и…

— Отправляйте, — резко приказала она.

— Есть, миледи.

Они ждали в тишине, проходящие минуты казались вечностью. Рован выдвинул стул и сел, его взгляд останавливался то на Мотме, то на ее комме. Он облизнул губы, поморщился от неприятного ощущения, охватившего кожу лица, засунул руку в карман и дотронулся до упаковки анальгетика, как будто прикосновение к ней могло отогнать зарождающуюся головную боль. Ему сейчас совсем не помешала бы чашка кафа.

Когда комм ожил, и Рован, и Мон замерли. Оператор доложил:

— Мы не смогли связаться с «Тысячелетним Соколом», миледи.

Рован поднялся и одернул китель.

— Пошлите туда меня.

Мотма покачала головой, обдумывая этот вариант.

— Исключено, майор. Представители Хораарна возражали даже против эскорта, когда мы запросили разрешение на его отправку со Скайуокером.

— Это уже не проблема с Хораарном, миледи, — возразил Рован. — Это минимизация ущерба. Если Скайуокера и принцессу схватят, вы можете потерять гораздо больше, чем их и эту базу. Вы рискуете проиграть войну.

Мон застыла в молчании.

— Леди Мотма, вы должны послать туда меня.

Она посмотрела на Рована так, будто увидела в первый раз, будто только сейчас узнала стоящего перед ней человека. Ее взгляд скользнул по его ладоням, и ее накрыло ледяным ужасом от осознания, что было совершено в прошлом этим руками, этим человеком и что он был вполне способен сделать снова.

Она сглотнула.

— Вперед, — сказала Мотма. — Сделайте то, что должно.

«Тысячелетний Сокол» выскочил из гиперпространства на границе малой солнечной системы. Люк с восторгом следил, как Хан с Чуи огибают ее, взяв курс мимо внешних планет и плавающих в космическом пространстве тусклых астероидов — они находились слишком далеко от солнца системы, и то было неспособно поддерживать на них жизнь, но Люк заметил, что поверхность нескольких более крупных из них покрывают кружочки шахтерских био-куполов.

Когда они облетели особо крупное планетарное тело и из-за него показалась зелено-голубая сфера Хораарна, Люк почувствовал знакомую волну воодушевления при мысли о том, что его нога ступит в еще один новый мир. Несмотря на то, что с тех пор, как он покинул Татуин и странствовал по Галактике, прошло уже больше двух лет, Люк не растерял энтузиазма первооткрывателя, этот трепет и предвкушение того, как ощутит под ногами почву чужой планеты, и надеялся, что не растеряет никогда, не пресытится накопленным опытом и впечатлениями.

Его чувства, однако, охладил вид знакомого клиновидного силуэта имперского звездного разрушителя, закрепившегося у огромной космической станции на планетарной орбите. И ему, и Лее было известно, что это просто имперская заправочная станция, а Хораарн считается нейтральной системой, но они все равно напряглись.

«Сокол» подошел ближе, и Люк смог разглядеть несколько СИДов, патрулирующих пространство, включились инстинкты пилота, и ему захотелось запрыгнуть в кабину собственного истребителя.

— Вызываю управление Хораарна, — проговорил в комм Хан. — На связи консульский корабль «Тысячелетний Сокол». Снижаемся, запрашиваем указания и разрешение на посадку.

Люк посмотрел на сидящую позади Чубакки Лею и улыбнулся тому, какая сосредоточенность была на ее лице. Она уже была переодета в официальное платье: удобное, но состоящее из множества частей сложного кроя и с тонкой отделкой, гораздо больше соответствующее как ее положению представителя Альянса, так и статусу принцессы. Глубокий зеленый цвет очень ей шел, оттеняя ее каштановые волосы, уложенные в красивую прическу, и подчеркивая темные глаза. Когда она показалась из пассажирского отсека, Люк не упустил реакции Хана. У кореллианца буквально отвисла челюсть, и даже недовольный всем Хаслам отметил красоту принцессы. Лея проигнорировала не отлипающие от нее взгляды мужчин, только благосклонно улыбнулась Люку, когда тот попытался отвести глаза, и, указав подбородком в сторону каюты, заявила:

— Твоя очередь, Люк.

Люк переоделся в свой парадный костюм: темно-серый, почти черный мундир, который состоял из узких брюк и длинного тесного пиджака из плотной накрахмаленной ткани, на талии он был перехвачен золотисто-красным поясом. Высокий воротник раздражающе плотно обхватывал шею и натирал; кроме его крыльев, знаков различия и ленточки, символизирующей присуждаемую Альянсом медаль за храбрость — его награды за уничтожение Звезды Смерти — никаких украшений на униформе не было.

Наверное, это был первый и последний раз, когда он одевает этот наряд. Мундир ждал его на борту «Сокола». У Альянса не было ни нужды, ни ресурсов, чтобы шить красивую униформу для своих членов, и Люк понятия не имел, для каких обстоятельств мундир шили изначально и кому он раньше принадлежал.

Люк вышел из каюты, и Хан кинул ему:

— Неплохо ты приоделся, малыш.

А Лея встретила мягким поцелуем в пораненную щеку и сказала:

— Выглядишь очень мужественно.

Он одернул пиджак, несколько раз пооттягивал воротник и пожал плечами, замечая, что Текла на него и не смотрит, а вот Хаслам уставился с нескрываемым отвращением.

Кое-что оставалось неизменным.

— Все отлично смотрится, Люк, — заверила его Лея, в то время как он теребил рукава.

— Я просто… — он коснулся повязки на лице, напоминающей о стычке с Рованом и об эмоциональном состоянии, в котором он недавно пребывал. — Ну то есть… надеюсь, я нигде не облажаюсь.

Глаза Леи потемнели, на миг ее кольнуло беспокойство, которое скрыли оттачиваемая годами выдержка члена королевской семьи и мастерство политика.

— Все будет в порядке, Люк, — уверенно произнесла она. — Тебе всего лишь нужно будет рассказать комитету, что произошло. А объяснения о данных разведки оставь мне.

Хаслам и Текла тоже привели себя в порядок и сменили униформу на более свежую. Хан же — упрямый, как всегда — переодеваться отказался.

— Вот еще, встретят меня и так, — сказал он Лее.

Теперь, глядя, как Хораарн постепенно приближается и его вид заполняет лобовое окно корабля, Люк уже был не так уверен в своей способности давать объяснения. У него не было никакого желания сидеть в какой-то комнате и рассказывать о битве у Касреана целой делегации незнакомцев. Он не хотел снова переживать эти мгновения — калейдоскоп из ужаса и нерешительности — и объяснять, почему он выстрелил в космическую станцию и убил больше двадцати тысяч гражданских.

Но представители Хораарна хотели встретиться с ним, составить свое впечатление о нем и узнать его взгляд на события. Альянс рассчитывал на него и на Лею, рассчитывал, что они смогут сгладить острые углы в отношениях с хораарнцами и убедят их продолжить сотрудничество и поставку жизненно важных для Восстания товаров.

Люк поймал взгляд Леи и нервно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, но очень мимолетно, сказывалось все возрастающее напряжение. Люк знал, она беспокоится о нем, беспокоится, что Хораарн перестанет поддерживать Альянс и им нужно будет искать помощи у кого-то еще, налаживать связи с какой-то другой планетой Галактики, жители которой после битвы у Касреана несколько охладели к Альянсу.

И это была его вина. Это его действия загнали их в эту ситуацию.

Корабельный комм ожил:

— «Тысячелетний Сокол», добро пожаловать на Хораарн. Двигайтесь по стандартному подлетному маршруту к Рхаину, вектор 9-дельта. Посадочная платформа 5-9-8. Предупреждаем о снегопаде прямо по курсу и порывах ветра на финальном отрезке, которые могут вызвать потерю скорости. Первый министр Тератен и посол Фюрет ожидают вас.

— Принято, — ответил Хан, направляя «Сокол» вниз. Корабль вошел в атмосферу планеты и затрясся, попав в зону турбулентности. Чубакка быстро внес компенсирующие корректировки. — Вектор 9-дельта, платформа 5-9-8. Снег и порывы ветра.

Люк заулыбался, когда «Сокол» скользнул над плотными темными облаками, а потом ринулся прямо в них, оказываясь в эпицентре снежной бури.

— Вау, — выдохнул он и отметил очевидное: — Снег!

Хан косо взглянул на него и сконцентрировался на том, чтобы безопасно посадить «Сокол», но не забывал бормотать что-то об облаках пепла, снежных бурях и том, что же в таком случае будет дальше:

— Торнадо? Землетрясение? Говорю тебе, малыш, ты их просто притягиваешь.

— Просто довези нас в целости, Хан, — сказала Лея, похлопав его по плечу, и махнула рукой Скайуокеру. — Пойдем, Люк, разберемся со всем этим.

Он прошел за Леей к выходу, по пути активируя С-3PO и R2-D2.

— Божечки, мы уже прибыли? — спросил золотистый дроид, а R2 что-то прогудел и покатился за Люком.

— Собирайся, 3РО, — бросил через плечо Люк.

Когда «Сокол» приземлился на посадочную платформу, их немного тряхнуло. Тяжелая дверная створка с шумом открылась, рампа опустилась на землю. Люк услышал, как Лея вдохнула прохладный воздух, ворвавшийся внутрь вместе со снежинками. Она расправила плечи, посмотрела на него и улыбнулась, а потом ступила на рампу и пошла навстречу встречающим их высокопоставленным лицам.

Люк последовал за ней, живот у него завязался в узел, на пятки наступал не отходящий от него эскорт и два дроида.

Их ожидали двое мужчин. Они стояли под не останавливающимся ни на минуту снегопадом, ветер трепал полы их тяжелых темных плащей и вздымал на посадочной платформе небольшие вихри снежинок.

Позади мужчин стоял отряд вооруженных солдат Хораарна.

Люк, внезапно встревожившись еще сильней, содрогнулся от холода.

— Лея… — предупредительно произнес он. Большего говорить было и не нужно.

— Я вижу их, — ответила Органа, стоящие позади Текла и Хаслам напряглись. — Не доставайте оружие, — предостерегла она.

Мужчина повыше выступил вперед.

— Ваше королевское высочество, — произнес он радостно и достаточно громко, чтобы голос перекрыл звуки ветра, и склонил перед ней голову, — какая честь встретить вас снова!

— Первый министр Тератен, — Лея протянула ему руку. Первый министр взял ее и легонько коснулся губами кончиков пальцев. — Надеюсь, у вас все хорошо.

— Как всегда, принцесса, — Тератен выпрямился. Выглядел он спокойным. — У меня нет слов, чтобы выразить свою скорбь о потере Альдераана.

От неожиданного упоминания ее родной утраченной планеты Лея напряглась.

— Я… благодарю вас, первый министр, однако…

— Почему он не в наручниках? — резкие, колкие слова тут же захватили внимание всех, а Люк пришел в ужас, обнаружив, что второй мужчина очень пристально смотрит на него.

Лея глянула на Люка и затем на того, кто заговорил.

— Посол, — в ее тоне слышался вызов, — лейтенант-коммандер Скайуокер…

— Неуравновешенный преступник, арестованный и конвоируемый вашими же людьми. Законы Хораарна требуют, чтобы он был…

Люк побледнел и переступил с ноги на ногу, заскрипел снег. Он еще даже рта не открыл, а уже вызвал проблемы, совсем не способствующие успеху их миссии.

— Люк — не преступник, — разозленная, Лея выпрямила спину и посмотрела прямо в лицо послу. — Он не осужден ни за какие преступления и…

— Он обвиняется в…

— Пожалуйста! — Лея повысила голос, к ее интонациям примешивался гнев. — Дайте мне закончить, посол Фюрет!

Первый министр шагнул вперед, вклиниваясь между ними.

— Сейчас не время и не место для всего этого, — успокаивающе произнес он. — Мы стоим тут и мерзнем, когда уже должны были бы пройти в здание!

Он строго посмотрел на посла, который прожег Люка еще одним злобным взглядом и с поклоном отступил, подчиняясь вышестоящему лицу. Тератен повернулся к Лее. Он выглядел несколько виноватым и смущенным.

— Я извиняюсь, ваше высочество. Со смерти наших братьев, жителей Касреана, чувства зашкаливают, и нас заверили, что к лейтенанту-коммандеру будут применены надлежащие ограничительные меры.

Лея вздохнула, содрогнувшись от холода.

— Я сомневаюсь, что леди Мотма имела в виду, что он будет связан. Его сопровождает конвой, и Люк вполне может…

— Что происходит?

Люк застонал, когда позади раздался голос Соло, и, судя по тону, ему вообще-то было кристально ясно, что происходит. Теперь, когда показался Хан, ситуация легко могла выйти из-под контроля.

Лея хорошо скрыла свое отчаяние:

— Первый министр, посол, представляю вам капитана Хана Соло.

Хораарнцы в качестве приветствия кивнули. Соло проигнорировал их; он, не сводя глаз с группы вооруженных солдат, подошел к Лее, встал рядом и повысил голос, чтобы, учитывая усиливающийся ветер, его было слышно:

— Так… почему мы еще ждем на морозе?

Люк заметил, что кобура Хана расстегнута, а бластер снят с предохранителя.

— Хан, — начала Лея с предупреждением в голосе, — ситуация такова…

Особо не отдавая отчета в том, что делает, Люк поддался порыву и выступил вперед, обращаясь к первому министру:

— Сэр, — заговорил он; в горле было сухо, он не так уж хорошо знал, что делает и какие последствия его могут ждать за нарушение протокола, понимал только, что обязан что-то сделать, чтобы развеять растущее напряжение, — я гость на Хораарне и не слишком хорошо знаю ваши законы. Если эти законы требуют, чтобы я… — он припомнил оборот, использованный послом, — эм, был в наручниках, то я добровольно подчинюсь властям.

— Черта с два ты согласишься на это, — произнес Хан.

— Это не твое дело, Хан, — Люк ожег взглядом кореллианца, желая, чтобы он помолчал.

Лея вышла вперед, вставая между Ханом и хораарнцами, и кивком дала Текле понять, чтобы та подошла ближе. Люк вытянул перед собой руки, готовый к тому, что на них защелкнутся наручники, которые Текла уже сняла с пояса.

— Нет, — возразил посол, снова шагнув вперед, — Скайуокер ясно сказал, что сдается властям Хораарна, и с ним как с… — он чуть замялся, вроде как обдумывая окончание фразы, и продолжил, следующее его слово так и сочилось сарказмом: — с подозреваемым в преступлении должны обращаться в соответствии с нашими законами, — он махнул рукой, подзывая ожидающих солдат.

Люк сглотнул, внезапно занервничав и испугавшись, когда солдаты стали приближаться. Он осознал, что, похоже, только что совершил серьезную ошибку.

Соло вытащил бластер, Текла и Хаслам тоже вскинули оружие.

— Ох, божечки! — отшатываясь, воскликнул 3РО. R2 что-то свистнул.

Солдаты Хораарна остановились и подняли оружие.

— Чуи! — заорал Хан.

Сзади раздался протяжный рев, из корпуса «Сокола» выдвинулись скрытые до поры пушки и развернулись в их направлении.

— Черт… — выдохнул Люк, сожалея о том, что вообще открыл рот.

— Хан! — подала голос Лея в попытке спасти положение и вернуть хоть какое-то подобие контроля над своей делегацией. Последнее, что нужно было Альянсу — так это скандал планетарного масштаба, который мог привести к тому, что их отошлют обратно, разрывая отношения, или застрелят на этой заметенной снегом площадке. — Спокойно! Мы на дипломатической миссии и…

— Так не должна ли паренька защищать дипломатическая неприкосновенность? — резонно отметил Хан и взмахнул свободной рукой, указывая на Люка.

Лея покачала головой и крикнула ему сквозь завывания ветра:

— Хан, все аргументы про дипломатический статус, которые мы могли привести, потеряли смысл, как только Люк вверил себя законам Хораарна. Мы должны уважать его выбор и судебную систему этой планеты!

— Да черта с два! — отозвался Хан. — Парень не знал, что делает!

— А вот и знал! — вспылил Люк. Вмешательство Хана с благими намерениями и понимание, почему Хан заступается за него, истончило его терпение. Он знал, что делает Соло и почему, как сам, должно быть, выглядел со стороны всего день назад: испытавший помрачение ума, без оглядки следующий своим порывам и чувствам, потерявшийся в воспоминаниях о нахождении в плену на Эскаале, о провале у Касреана и придавленный виной за свои действия.

— Хан, я должен сделать это… Альянс…

Уголки губ Хана опустились, показывая его недовольство.

— Будь проклят этот Альянс. Люк, я не позволю тебе это сделать, не позволю им снова запереть тебя.

Люк тоже не хотел сидеть за решеткой, не хотел сидеть в темной камере и гадать, что же с ним будет. Но он сделал свой выбор, к тому же, хораарнцы — союзники, а не члены Империи. Единственные вопросы, на которые ему придется отвечать, будут исходить от комитета, а единственной причиненной болью станет разлука с друзьями.

Люк выдавил улыбку и хмыкнул, пытаясь унять возмущение Хана.

— Но они — не Империя, и кроме того, как ты собираешься остановить меня? Перестреляешь их и спровоцируешь дипломатический скандал?

Хан знал, что парень делает. Он знал, что стоит на кону, чего Альянс — Лея — мог лишиться, если завяжется перестрелка. Он знал, что с этого выиграет Империя. Только это не значило, что ему должно все это нравиться и что он радостно со всем согласится.

Хан также знал, чего Люку стоило добровольно отправиться в хораарнскую тюрьму. Он неохотно выставил предохранитель и сунул бластер в кобуру.

— Нет, я пальну в тебя, — предупредил он Люка, Текла и Хаслам тоже опустили оружие, выдвинутые пушки «Сокола» снова скрылись.

Первый министр Хораарна кивнул своим солдатам, и те быстро окружили Люка, схватили его под руки и отвели в сторону от Хана и Леи. Его развернули, на талию надели тяжелый металлический пояс, руки заломили за спину, на запястьях защелкнулись наручники, соединяющиеся с поясом. Потом кто-то присел, и на лодыжках Скайуокера тоже оказались ограничители.

Люк боролся с непроизвольным приступом паники, с нахлынувшим на него оцепенением и наполнившим голову белым шумом, который не позволял мыслить ясно. Ему нужно было бороться с этим, нужно было постараться, чтобы холод оков, снова сомкнувшихся на руках и ногах, не вывел его из равновесия. Приходилось мысленно повторять, что он не на Эскаале, окружающие его люди — не Рован, что его мучитель остался на базе Альянса на Адралии.

Все время, пока солдаты проверяли надежность замков на наручниках, до него доносились протесты Леи и Хана, возмущенных «чрезмерным применением ограничителей», и пронзительное пищание R2.

Люка снова развернули, и лидер группы солдат подтолкнул его вперед, к выходу с посадочной платформы и стоящим в той стороне спидерам, на горизонтальных поверхностях которых оседал, скапливаясь, снег.

— Мастер Люк! — беспомощно воскликнул 3РО.

— Подождите! — крикнула Лея, оттягивая отсылку Люка. Повернувшись к первому министру, она спросила: — Куда его уводят?

— Лейтенанта-коммандера заберут на охраняемый объект, — объяснил Тератен. — Его продержат там до начала заседания комитета и разбора происшествия на Касреане, — кажется, он заметил волнение и тревогу Леи и поспешил подбодрить ее: — Даю вам слово, с ним будут хорошо обращаться и снова отпустят, как только разбирательство завершится.

— Я хочу, чтобы мне было позволено видеться с ним, — потребовала принцесса.

Тератен кивнул.

— Конечно… хотя мне не кажется, что изолятор — подходящее место для вашего высочества. Лучше мы утром до начала заседания комитета доставим лейтенанта-коммандера к вашим апартаментам. Это вас устроит?

Лея неохотно кивнула, понимая, что это единственная уступка, которую она может выбить в данный момент. Глубоко встревоженная и расстроенная тем, как все повернулось, она посмотрела на друга. Кажется, губы Люка шевелились, и у Леи внутри что-то оборвалось, когда она подошла достаточно близко, чтобы расслышать:

— Все хорошо, — шептал он. — Все хорошо, все хорошо…

Люк почувствовал, как по синякам и порезу на лице прошлась чужая рука, и только тогда понял, что зажмурил глаза. Он открыл их и посмотрел на Лею, та приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку.

— Ты и правда идиот, Люк, — тихо произнесла она.

Он пожал плечами и попытался улыбнуться, но моргнул, когда на ресницы упала снежинка.

— Я буду в порядке.

Это всего на пару дней, всего пара дней, и они покинут это место.

— Увидимся завтра на слушании, — уверила его Лея. — А потом мы улетим отсюда, обещаю.

Его подхватили под руки обступившие со всех сторон солдаты и то ли повели, то ли потащили через заснеженную посадочную платформу.

— Я пойду с ним, — заявил Хан и зашагал вперед, в его голосе все еще сквозило напряжение от бешенства.

— Мне жаль, капитан, — остановил его Тератен, — но вы останетесь на корабле вместе с конвоем от Альянса, приставленным к Скайуокеру.

Невероятный гнев исказил лицо Хана. Он обернулся к Лее за поддержкой, но она покачала головой, взглядом упрашивая его не заводить все это слишком далеко, не обострять ситуацию.

— Мое место рядом с Люком или рядом с принцессой, — возразил он, пытаясь сдержать свой гнев и не позволить интуиции, кричащей, что от всего этого дела пованивает как от логова гундарка, взять верх над разумом. Происходило что-то большее, чем простое собрание комитета, и задержание Люка было лишь малой частью.

Хан знал, что если будет слишком давить на хораарнцев, то какую бы ловушку они ни устроили, он сможет ее нащупать. Это вынудит хораарнцев действовать прежде, чем он будет готов, и это может оказаться фатальным для Леи, Люка и всех них.

Тут вмешался посол, и сколько же в его тоне было пренебрежения...

— Учитывая ваше поведение пару минут назад, капитан, вам невероятно повезло, что вас вслед за вашим юным другом не отправляют в тюрьму. Еще одно вмешательство с вашей стороны, и вас, принцессу и Скайуокера просто выгонят с Хораарна, а поддержка Альянса прекратится.

Хан ясно различил ложь в словах посла и понимал, что их выдворение с планеты не рассматривалось. Он не знал, что планируют хораарнцы, но у него было чувство, что Империя как-то причастна к этому.

— Ну же, Фюрет, — стал увещевать посла первый министр, — в этом нет нужды. Принцесса и ее друзья — наши гости. Давай забудем этот неприятный инцидент, — он протянул Лее руку. — Ваше высочество, позвольте, я спасу вас от этой бури и провожу в ваши апартаменты. И могу ли я пригласить вас сегодня на ужин?

Лея в последний раз предупредительно посмотрела на Хана, поймала его взгляд, покачала головой и, стоя спиной к хораарнцам, очертила одними губами слова: «Я знаю». Она повернулась и с улыбкой ухватилась за руку первого министра.

— Я буду рада поужинать с вами, министр Тератен, — она глянула на замерших в ожидании дроидов: — 3РО, R2, за мной.

Наблюдая, как они уходят, Хан подтянул повыше воротник куртки, по телу пробежала мелкая дрожь. За спиной фыркнули.

— Прошло все ну просто замечательно, — сухо прокомментировала Текла.

Соло кисло глянул на нее и зашагал по рампе, возвращаясь на «Сокол». Чубакка поджидал его прямо у входа. Хан вскинул указательный палец, предупредил: «Ни слова!» — и зашагал к кабине пилота.

Он обрушился на сиденье и уставился в окно, наблюдая за падающим снегом и тем, как он укрывает белизной посадочную платформу и скрывает из виду окружающие здания города.

Он слышал, как за ним в кабину вошли Чубакка и Текла с Хасламом, услышал, как Чуи мягко рыкнул, выражая озабоченность. Текла спросила:

— Что будем делать, сэр?

Хороший вопрос. Что им теперь делать?

Его разделили с Люком и принцессой, но у него было чувство, что это все равно бы случилось, даже не достань он оружие. Хан знал, что ими играют, как и принцесса. Черт возьми, да даже Люк не мог быть настолько наивен.

И Люк сейчас был один.

Они могли бы попробовать свернуть переговоры, признать Хораарн потерянным для них и вернуться к Альянсу. Но интуиция подсказывала Хану, что улететь отсюда им не позволят, и он знал, что Лея тоже это почувствовала. У него было ощущение, что на «Сокол», на них направлены турбо-пушки, закрепленные на окружающих зданиях и невидимые из-за снежной бури.

Все это казалось спланированным, казалось, происходит что-то большее, чем какие-то переговоры.

И тут определенно чувствовалось влияние Империи.

— Чуи, — позвал он, определившись с планом, — убедись, что «Сокол» готов ко всему, думаю я, что придется прорываться отсюда с боем…

Вуки позабавлено подвыл. Хан ухмыльнулся:

— Ага, как на Татуине, только пожарче.

— А мы, капитан?

Он окинул Теклу взглядом.

— Сержант, вы со своей даджит-змеё… — он замолчал, по звуку различив, что здоровяк шагнул к нему, а Текла перегородила тому дорогу. Хан, не оборачиваясь, ухмыльнулся, — подключитесь к системам коммуникации Хораарна, посмотрим, найдется ли что-то интересное в их передачах.

— Что-нибудь еще?

— Держите оружие под рукой и заряженным на максимум. Будем ждать.

— Чего?

— Пока Лея не свяжется с нами и не скажет, что дальше, или пока хораарнцы не сделают следующий ход.

Хаслам фыркнул, отчего Хан чуть не скрипнул зубами.

— За всеми нашими сообщениями будут следить, — указал он на слабое место.

— Ага, — согласился Соло, кивнув, — но у Леи есть кое-что, чего нет у хораарнцев.

— И что это? — спросила сержант.

— R2-D2, — с улыбкой ответил Хан, глядя на разгулявшийся снаружи шторм.

* * *

Люк откинул голову на спинку кресла спидера и медленно, спокойно вдохнул, глядя, как сидящий перед ним пилот огибает завалы снега и выворачивает на транспортные полосы хораарнской столицы. Из окна Люк почти ничего не мог разглядеть и не мог отслеживать дорогу. Он очень мало знал об этой планете, ее жителях и их обычаях и понятия не имел, куда его везут.

Он поерзал, пытаясь устроиться так, чтобы наручники поменьше мешали, и чувствуя на себе при этом настороженные взгляды двух сидящих по бокам солдат.

Город за окном сменился окраинами, а затем открытым полем, и все же спидер продолжал ехать вперед, рассекая снег. Люк сглотнул, ощущая, как с каждым километром, который они проезжали, его все сильнее охватывает тревога. Она свернулась в животе, от нее ускорилось дыхание. Его могли везти куда угодно. Его могли везти куда-то для передачи в руки Империи…

«Мы с тобой еще успеем наговориться, юноша».

…или для того, чтобы в уединенном месте приставить бластер ко лбу.

«Стойте! Не так, не когда я на коленях. Пожалуйста».

Люк закрыл глаза, желая, чтобы внезапно явившиеся воспоминания о Вейдере и Талне — один склонился к нему с предупреждением, другой направил бластер в лицо, когда он просил сохранить ему жизнь, — пропали.

Он прочистил горло, собрался с духом и спросил:

— Куда вы меня везете?

Один из солдат пару секунд глядел на него, и Люк даже стал гадать, какое же производил впечатление в мундире лучшего качества и с побитым и заклеенным пластырями лицом.

К его удивлению, солдат ответил:

— В исправительную колонию Рхаина. До начала заседания комитета тебя продержат там.

Ответ совершенно не принес облегчения. Хотя на каждой планете тюрьмы называли по-разному, а одинаковые термины иногда могли иметь другое значение, Люк знал, что по большей части «исправительными колониями» называли заведения для содержания уже осужденных преступников, тех, что отсиживали значительный срок за преступления с особой жестокостью. И там обычно не держали заключенных предварительно, или подозреваемых во время проведения расследования, или гостей, прибывших на дипломатические переговоры.

Он снова поерзал на сидении, пытаясь облегчить неприятные ощущения в скованных руках, и выглянул наружу, наблюдая, как мимо проносятся поля и падающие гуще хлопья снега, и желая, чтобы его тревоги рассеялись так же быстро.

Во всей ситуации было что-то до жути неправильное.

* * *

Маленькая голограмма сильно рябила, то появляясь, то исчезая, и чуть было не пропала совсем, но системы подавления помех подключились вовремя.

— Ми… орд… Вей…

Эти сбои бесили, и Дарт Вейдер сжал кулаки. Он позволил системе жизнеобеспечения сделать за него медленный вдох и выдох — это дало время, чтобы смирить раздражение и сдержать желание просто-напросто обрушиться на Хораарн и забрать сына силой.

Но в прошлом такой подход не работал: каждый раз, как он пытался схватить Люка, тот ускользал.

Тут нужен был план похитрее, такой, которому Люк ничего не сможет противопоставить, который почти не оставлял бы шанса сбежать и который требовал бы помещения Люка в имперскую тюрьму. Такой, который покажет всей Галактике, на что способен его сын, который еще больше опустит Восстание в глазах жителей Империи, оставит Альянс прозябать почти без поддержки и оставит сына в руках отца.

И это будет сделано в полном соответствии с буквой закона, а не прикрыто эвфемизмами или выдуманными основаниями для перехода к захвату и разрушениям. Крови прольется мало, или не прольется совсем.

И вот он был тут, ждал в тени огромного планетарного тела, скрывшись за массивным куском породы, когда сын пролетел мимо на «Тысячелетнем Соколе». Все коммуникации с планетой под ним перехватывались и глушились, принять передачи могли только системы «Экзекутора».

Альянс отправил своим посланникам срочное сообщение, приказывая бросить миссию и возвращаться; это означало, что повстанцы каким-то образом почуяли неладное, как-то поняли, что приглашение от лица Хораарна было не совсем тем, чем казалось поначалу.

Вейдер улыбнулся под маской: сообщение не достигло «Тысячелетнего Сокола». Корабль пролетел мимо точки пространства, где он прятал свой звездный разрушитель, скрывая присутствие в Силе, чтобы Люк не смог его почувствовать.

Он был уверен, что Альянс не хотел провоцировать кровопролитие на нейтральной планете и потому послал небольшой отряд, но все равно привел свои войска в состояние боеготовности на случай, если повстанцы предпримут нелепую попытку прийти на помощь Скайуокеру и Органе.

— Докладывайте, — рявкнул Вейдер, как только сигнал стал более устойчивым.

— Все исполнено, милорд, — ответил человек с голограммы. — Скайуокер и его спутники отреагировали так, как вы и предполагали. Сейчас Скайуокер заключен в нашей исправительной колонии, принцесса Лея Органа находится в одиночестве в апартаментах для дипломатов, прочие члены Альянса изолированы на своем корабле. Конечно же, они находятся под наблюдением, посадочная платформа надежно охраняется.

Вейдер улыбнулся под маской, подавляя порыв сейчас же спуститься к поверхности планеты и забрать Люка.

— Вы хорошо справились. Убедитесь, что со всеми будут обращаться как следует и не причинят вреда — особенно Скайуокеру.

Первый министр Тератен поклонился.

— Как пожелаете, милорд.

Голограмма замерцала и исчезла, ее свечение потухло, оставляя в его комнатах лишь тишину и тьму.

* * *

Звезды стремительно размылись в длинные полосы и замелькали перед лобовым стеклом, стоило кораблю типа А4 «Y-Wing», выделенному ему Альянсом для полета на Хораарн, войти в гиперпространство. Старший техник провела ему ликбез по недостаткам конкретно этого истребителя, и у Рована возникло ясное ощущение, что не будь это спасательная миссия, она бы, наверное, даже не позаботилась предупредить, что для поддержания мощности щитов нужна постоянная осцилляция. И не сказала бы ни о хреновом ускорении, ни об отсутствии одной лазерной пушки, что в случае нападения оставляло уязвимым левый борт корабля.

— …Но, знаете ли, — она пожала плечами и заправила за ухо прядку волос, — до места вы на нем доберетесь.

Между строк Рован прочел следующее: может, он и долетит до Хораана, но не факт, что вернется обратно.

Похоже, Скайуокер и его друг Антиллес успели растрепать всей эскадрилье и команде техников о том, кто он такой и кем был раньше.

Не то чтобы это его слишком заботило.

Он был самим собой и всегда делал то, что необходимо, невзирая на цену, которую за это заплатят другие или он сам.

Он зевнул, чуть вздрогнул от того, как это сказалось на постепенно заживающем носу, попробовал расслабиться в кресле пилота и закрыл глаза. Сейчас стоило попытаться поспать, отдохнуть столько, сколько возможно, поскольку он понятия не имел, когда такой шанс выпадет в следующий раз.

Но мозг не хотел отключаться, в нем одна за другой мелькали мысли о вероятных сценариях развития событий, о действиях, которые планировал предпринять Вейдер. Было ли это все простой приманкой, будут ли принцесса, Скайуокер и их сопровождающие просто арестованы сразу по приземлении?

Он помотал головой. Нет, это было бы слишком явно.

Империя уже вложила много сил в создание ложного образа того, что оказывает помощь Касреану, заботится о беженцах с этой планеты, занимается поиском тел погибших у разрушенной космической станции и их возвратом убитым горем родственникам. И значит, маловероятно, что Империя пошлет на Хораарн армию и захватит планету, так тесно связанную с целью, на которую была направлена атака Альянса.

Так почему Вейдер был там? Его тоже пригласили на переговоры? Если да, то с какой целью?

Это были переговоры между Альянсом и Хораарном, встреча для сохранения дружеских отношений. С чего бы на нее пригласили Империю, когда их торговые договоренности были в силе, а отношения оставались хорошими?

Рован вздохнул, борясь с тем, как от этого заболело лицо.

Вейдер прибыл туда ради Люка. В этом он не сомневался. Вейдер собирался забрать своего сына.

Но как?

Как он собирался достичь этого, не обращаясь к насилию и не завоевывая Хораарн, не присоединяя к Империи? Потому что поступи он таким образом, это разрушит образ, над которым Империя так усиленно работала на Касреане в попытке очернить Альянс.

У Империи не было законной власти над Хораарном, так чем Темный Лорд мог оправдать вмешательство в переговоры и арест Скайуокера? У него не было оснований — если только Хораарн не согласился присоединиться к Империи после инцидента на Касреане.

Внутри все похолодело от охватившего его беспокойства.

Не важно, как все повернется, ему нужно найти способ добраться до Скайуокера. Добраться до него и вытащить с Хораарна.

Или, если это не удастся, нейтрализовать.

Лея поднесла к губам изящный бокал из тонкого хрусталя и сделала глоток насыщенного красного вина. Алкогольный напиток быстро скользнул вниз по горлу; а она прошлая — вспомнилось Лее — какое-то время наслаждалась бы оттенками вкуса, закрыв глаза. Вино было изумительным. Прошло так много — слишком много — времени с тех пор, как она пробовала что-то настолько изысканное. Так много времени с тех пор, как она была окружена богатством и роскошью: ела с красивых и хрупких тарелок из лучшего фарфора серебряными приборами, сидела на удобном стуле за большим столом с витиеватым орнаментом, накрытым белоснежной льняной скатертью, а слуги подавали блюда и наполняли ее бокал.

Сейчас все это раздражало и вызывало отвращение. Здесь, на этой планете, и в других уголках Галактики было столько людей, которые голодали и у которых даже не было крыши над головой.

В юности она смотрела на вещи чрезвычайно поверхностно: в распоряжении у нее было множество людей, и в стенах отцовского дворца каждое ее пожелание исполнялось. Этот мир был всем, что она знала до тех пор, пока вслед за отцом не заинтересовалась политикой, не оказалась в Сенате, и Бейл не вырвал ее из роскоши… взяв с собой в те места, где люди жили в нищете и страхе. Отец показал ей иную сторону, находящуюся в тени ослепительного сияния великой Империи. Империи, где ценность жизни была втоптана в кровавую пыль и грязь под железной пятой Палпатина.

Тогда-то она и увидела, что в Империи Палпатина «мир и безопасность», о которых тот говорил, когда принял титул Императора, — не главное. Все было гораздо проще. И вращалось вокруг силы и могущества.

Ее сердце наполнила печаль и возмущение, стремления отца стали ее собственными, и она продолжала работать ради их воплощения.

— Это ведь «Карн Мор»? — спросила Лея, покачивая бокал; первый министр Тератен разрезал лежащий на тарелке нежный кусок мяса. — Мой отец когда-то импортировал его для своих нужд.

Тератен прожевал отрезанный кусочек перед тем, как ответить:

— Из провинции Эррло, Эскааль, да… — он поднял свой бокал, кратко отсалютовав Лее, и сделал небольшой глоток.

От того, что эта планета была упомянута так, мимоходом, Лея вздрогнула. Эскааль… Именно там Люка подбили, захватили в плен, подвергли допросам и пыткам. Лея поставила бокал на стол, ей стало неуютно от этого напоминания и знания, что сейчас Люк снова находится в тюремной камере, а она в это время наслаждается дорогим вином и настолько же дорогими блюдами.

Взяв салфетку, она промокнула губы и затем положила ее на тарелку, этим знаком показывая, что для нее ужин закончен.

Тератен оторвался от еды.

— Вы не голодны, ваше высочество? — полюбопытствовал он, глядя на почти нетронутые ей блюда.

— Прошу простить меня, первый министр. Путешествие было долгим, а мне еще нужно на всякий случай проверить свои данные для завтрашнего заседания комитета, — объяснилась Лея.

— Ах, да… насчет этого… — сказал Тератен, откладывая столовые приборы, и жестом приказал ожидающим наготове слугам убрать все со стола. Пауза растянулась, и Лея ждала, теряясь в догадках, пока все слуги не ушли и Тератен на заговорил снова.

Он отодвинулся от стола с бокалом в руках, глубоко вздохнул, сделал большой глоток и обратился к Лее:

— Ваше высочество, — начал он, испытывая, кажется, какое-то неудобство и беспокойство, — после падения Республики крупные прослойки населения Хораарна обратились ко многим нашим более… древним традициям и культурным спецификам. Тем, которые мы когда-то отбросили, войдя в состав великой Республики. Теперь же мы — независимая система, и, соответственно, изменились наши законы.

Лея чуть поерзала на стуле, внезапно ей стало неуютно и тревожно.

— Первый министр, я не уверена, что понимаю, о чем вы.

— Многие республиканские принципы и ценности мы более не рассматриваем в качестве собственных. Вы были свидетельницей, когда посол потребовал надеть на вашего друга наручники, ибо наши древние законы говорят: совершившие преступления должны быть ограничены в передвижениях, содержаться в тюрьме, и им должно быть запрещено общение с обычными людьми. У нас нет системы освобождения под залог, и потому все преступники находятся в тюремных камерах.

Лея проигнорировала подтекст: таким преступником был Люк — и покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, может, ей преподавали что-нибудь из истории древнего Хораарна или его законов… Но ничего не вышло.

— Я не совсем понимаю, как это все связано с завтрашним собранием комитета, — медленно проговорила она; беспокойство насчет Люка и всей ситуации в целом внезапно достигло новых высот.

Тератену, слава богу, хватило такта принять смущенный вид.

— Принцесса, у нас на Хораарне доказывают не вину человека, а наоборот — невиновность. Арест сам по себе — это обвинение. На судебном заседании бремя доказывания возлагается на преступника и… — он нервно облизнул губы и продолжил: — как преступнику, Скайуокеру не позволят встретиться с вами в ваших апартаментах.

Лея поднялась из-за стола, основательно разгневанная, но все-таки держащая эмоции под контролем.

— Вы дали слово, что Люка приведут ко мне перед слушанием!

— Парламент лишил его подобных свобод. Они не потерпят того, что преступник…

Лее пришлось приложить серьезные усилия, чтобы ее голос прозвучал спокойно, чтобы в интонации не прорвалось раздражение, когда она оборвала Тератена:

— Первый министр, со всем уважением, но Люк — не преступник. Его арестовали не на Хораарне.

— Нет, — согласился Тератен. — Однако леди Мотма проинформировала меня, что он находится под арестом и под надзором конвоя. Разве это не так?

Лея уставилась на белую скатерть стола и стоящий перед ней бокал. Ей захотелось схватить его и выплеснуть вино в лицо Тератену. Вместо этого она умерила гнев, стараясь держать себя в рамках.

— Так, но Альянс следует презумпции невиновности. Люка арестовал Альянс, а не правоохранительные органы Хораарна. Ваши аргументы недействительны, Тератен.

Люк должен быть сейчас вместе с ней, должен быть подготовлен к вопросам, которые перед ним поставят. Одна оговорка, одно колебание, которые усилят и так имеющиеся у хораарнцев сомнения в том, что они говорят правду об атаке на ту станцию, и Альянс потеряет поддержку этой системы и ее поставки.

Этого нельзя было допустить. Они и так уже потеряли слишком многое, и со времен битвы у Явина постоянно находились в бегах, скрываясь от Империи. После той победы и уничтожения имперской Звезды Смерти на них обратилась вся военная мощь Палпатина, и из-за этого также страдала Галактика.

Миры вроде Касреана опустошали ради ресурсов для производства оружия. Людей принудительно отправляли в армию и на звездный флот. Если кто-то оказывал сопротивление, их просто расстреливали.

Из-за Восстания был уничтожен Альдераан.

Ее захлестнула волна отчаяния и скорби, но Лея приложила усилия, чтобы держать ладони расслабленно, отказываясь показывать Тератену даже намек на слабость. К горлу подкатила тошнота, ужин, который она разделила с первым министром, тяжестью осел в желудке.

Она обвела взглядом комнату: позолота в декоре, мебель с мягкой обивкой и огромные окна с видом на заметенный снегом город.

Все вокруг ощущалось неправильным.

Все будто выбивалось из общей картины, порождало диссонанс.

Даже ее сомнения…

Она редко сомневалась, редко позволяла подвергать вопросам свои убеждения или как-то омрачать их. Уничтожение Альдераана только укрепило ее веру в Восстание. Ее вела вперед скорбь, она давала ей страсть, чтобы продолжить дело отца, строить тот мир, что он желал создать.

Так почему в душе обосновалась тревога, подтачивая изнутри, заставляя сомневаться буквально во всем?

Лея сделала вдох, желая успокоиться, а Тератен заговорил снова. Лицо его было безрадостным.

— Ваше высочество, я прошу прощения. Но Скайуокер согласился… Как же он выразился?

Он притворился, что припоминает слова Люка, и сердце у Леи сжалось. Она знала, что сейчас скажет Тератен.

— Ах, да… «Я добровольно подчинюсь вашим властям», — вид у Тератена был очень серьезный. — Такой храбрый и вежливый молодой человек. Разве что немного глуповат.

В этот момент Лея была готова полностью согласиться с ним.

— Первый министр… Наверняка Хораарн не собирается судить его и выносить приговор? Люка лишь подозревают в том, что…

— Он ударил офицера при исполнении обязанностей в военное время, — перебил Тератен, сам заканчивая фразу. — Если не ошибаюсь, даже во времена Старой Республики за это полагалось высшее наказание.

Лея застыла. Эту информацию ему могла сообщить только Мон Мотма.

Что же тут происходило? Это должен был быть спокойный ужин перед завтрашним заседанием комитета: слушанием по установлению достоверных фактов об атаке станции Касреана и последующими переговорами — на них Лея должна была сохранить поддержку правительства Хораарна и нынешнее снабжение Альянса, происходящее с их подачи. Внезапно и необъяснимо это превратилось во что-то иное.

Главной целью стало доказательство невиновности Люка, и Лея никак не могла понять причину.

— Лейтенант-коммандер еще не предстал перед военным судом! Его вина не доказана, и вынесение смертного приговора не рассматривается! — ее голос звучал отрывисто, слова были резкими. — Первый министр, Люк уже достаточно настрадался…

— Ах, да… Также его арестовывала Империя, на Эскаале, по обвинениям в измене и совершении убийства, разве нет? Как я и сказал, ваше высочество, по законам Хораарна он считается виновным.

На этот раз Лея уже не смогла совладать с гневом, со своим паническим страхом за друга.

— Меня, первый министр, Империя тоже считает преступницей, — резко выдала она. — Меня тоже задерживали, я тоже была заключенной. Так что, вы арестуете и меня?

Внезапно Тератен рассмеялся, наслаждаясь ее вспышкой злости.

— Вы и правда дочь своего отца, принцесса! Боже, все эти годы я так скучал по словесным баталиям с ним.

Он подлил себе еще вина и предложил добавки Лее. Она покачала головой, неуверенная, обманул ли ее первый министр, просто чтобы развлечься, или же за этим всем скрывалось нечто более зловещее.

— Простите меня, Лея, — сказал он, обращаясь по имени и этим превращая беседу за формальным ужином в более личную. — Я не смог противиться искушению проверить, есть ли в вас отцовская страсть, и вы меня не разочаровали. Пожалуйста, будьте уверены, у нас нет никаких недобрых намерений в отношении Скайуокера, мы лишь хотим услышать его выступление завтра на собрании комитета. Однако, как я уже объяснил, по нашим законам его не могут привести к вашим апартаментам для встречи.

Лея молчала. Ее еще обжигал гнев, он кипел, подходя к самой черте. Она взяла в руки бокал и стала медленно вращать вино круговыми движениями, погрузившись в размышления, но все еще не избавившись от искушения выплеснуть его в хозяина банкета.

— Если Люка не привезут к моим апартаментам, может, его смогут пораньше доставить в зал собрания, чтобы мы посовещались перед слушанием?

Тератен не спешил отвечать, и у Леи появилось чувство, что он хочет сказать ей что-то еще.

— Я попробую организовать это, ваше высочество, но находиться в правительственных зданиях преступникам также не разрешают, и поэтому собрание пройдет не в зале ассамблеи, как планировалось изначально. Его перенесли в здание Верховного суда…

— Суда… — повторила за ним Лея, испуг и смятение теперь зашкаливали так, что ей стало тошно.

Первый министр улыбнулся.

— Да, суд располагает потрясающими залами. Не знаю, почему мы не рассмотрели этот вариант с самого начала. Скайуокера отвезут туда в 07:30. Я прослежу, чтобы за вами заехали сразу после, так у вас будет время обсудить все, что нужно, до начала слушания. Это вас устроит?

Она кивнула. Похоже, это лучшее, до чего она могла договориться.

Тератен посмотрел на нее, и его лицо смягчилось, когда он заметил ее беспокойство. Он склонился через стол и взял ее ладонь в свои. Лее захотелось отпрянуть, выдернуть у министра свою руку. Прикосновение было мерзким, и она не могла поверить, что ее отец когда-то дружил с этим человеком.

— Не волнуйтесь так, Лея, — Тератен мягко улыбнулся, будто желая успокоить ее. В глазах его, однако, совсем не было теплоты: никакой заботы о ней или Люке. Вместо этого в черных зрачках сияло что-то иное, что Лея даже не могла описать. — Уверен, завтра все пройдет отлично.

Только когда офицеры из охраны первого министра сопроводили ее обратно до апартаментов, она поняла, что это было. Первый министр Тератен был напуган.

Из того, что могло бы вызвать у первого министра такой страх, Лее приходило в голову только одно: Империя.

Это объясняло все.

Если Империя угрожала независимости Хораарна, тогда они с Люком, вероятно, были разменными монетами? Если их обоих сдадут Империи, Хораарну обещали оставить свободу?

Только вот она ни разу не видела, чтобы Империя со своей стороны следовала условиям сделки.

Если ее подозрения были верны, если ее предчувствия подтверждались, и тут происходило нечто большее, чем решение вопроса поставок, то данное Люку обещание было пустым звуком. Они не улетят после слушания.

Дверь в ее апартаменты распахнулась.

— Ваше высочество!

Двойные двери спальни были открыты, и оттуда показался радующийся ее возвращению С-3РО.

— R2 удалось внедриться в системы безопасности? — спросила Лея, как только они оказались наедине. Она сняла верхние одежды и отдала их дроиду, зная, что спальная сорочка для нее уже подготовлена.

— Ах, да, ваше высочество… — 3РО развернулся и прошел за ней в комнату, — он взломал все камеры слежения за вашими комнатами, еще сообщает, что смог преодолеть несколько файерволов и получить доступ…

— Удалось установить местонахождение Люка? — Лея скинула туфли и, ступая по полу босыми ногами, прошла в ванную и начала вынимать шпильки и распускать свою хитро закрученную прическу.

R2, пристроившийся у находящегося в стене порта городского мейнфрейма⁽¹⁾, что-то возбужденно просвистел.

— Да, ваше высочество, — подтвердил 3РО, а R2 все продолжал болтать на бинарном. — Он говорит, о мастере Люке хорошо заботятся и сейчас он отошел ко сну. Его поездка до Верховного суда назначена на 07:30.

Хорошо. Хоть это не поменялось.

— Меня подберут примерно в это же время, и нужно…

R2 просвистел какое-то ругательство.

— Что такое?

Вид у 3РО стал неуверенный.

— Прошу прощения, ваше высочество, но первый министр Тератен переназначил отправление вашего спидера на 08:45.

Лея бросилась в спальню.

— Этот с-сукин с… R2, можешь связаться с Ханом?

Ответ — короткое приглушенное пиликанье, и перевод 3РО Лее тут был не нужен. Все же контакт с «Соколом» пока не установлен.

Лея присела на кровать, чувствуя, что оказалась в ловушке и в одиночестве. Ее разделили с Люком, разделили с Ханом и остальными. Их просто отлично изолировали друг от друга, и сейчас для Империи представлялся отличный момент для неожиданного вмешательства и их захвата. Но если за запросом, чтобы в числе делегатов от Альянса был пилот, уничтоживший станцию Касреана, крылось это, почему бы тогда не повязать их сразу, на посадочной платформе?

Зачем нужен обман и такие ухищрения?

Если это, конечно, был обман…

Может, многое она просто надумала. Может, у нее паранойя. Хораарн всегда был верным сторонником отца и бесперебойно поставлял Альянсу продовольствие и медикаменты. В этом и была цель ее миссии: сохранить эти отношения. Лея была уверена, что достигнет этого, как только комитет ознакомится с данными, которыми она обладала.

Так зачем держать Люка отдельно от нее?

Она не могла вернуться к Тератену и потребовать рассказать, почему расписание ее транспорта изменили. Им станет известно, что R2 контролирует системы безопасности, а дроид был нужен ей.

Нужно было поговорить с Ханом. Поделиться с ним мыслями: своими сомнениями, опасениями и противоречивыми предположениями о том, что здесь происходит.

— Не бросай попыток связаться с капитаном Соло, R2.

Маленький дроид пиликнул в ответ и, что-то тихонько себе гудя, продолжил работать.

— Принести вам что-нибудь, ваше высочество? — с печалью в голосе спросил 3РО. — В этих апартаментах отличный выбор напитков и…

— Нет, спасибо, 3РО. Просто передай планшет с документами. Мне нужно просмотреть еще раз все данные по атаке перед завтрашним слушанием.

Ей нужно было понимать, что она будет говорить. Заучить данные и разбираться во всех, даже мелких деталях. Нельзя было ошибиться в показаниях, необходимо было предугадать, какие вопросы ей зададут и какие ответы потребуются, чтобы должным образом объяснить смерти больше двадцати тысяч гражданских от руки Альянса.

От руки Люка.

3РО тем временем скованно поклонился и негромко ответил:

— Да, ваше высочество.

Лея поднялась с кровати и подошла к огромному окну. Она стояла неподвижно, наблюдая за снежным штормом, бушевавшем снаружи, за снежинками, захваченными порывами ветра и кружащимися в исходящем из апартаментов свете. Картина за окном была яркой и прекрасной, но ее очарование не могло одурачить Лею. Она знала, насколько опасен такой шторм для попавшего в него человека.

* * *

— Ну как, есть что-то новое? — обратившись к Текле, Хан упал на диванчик и потер рукой лицо, ладонь прошлась по появившейся щетине. Это был риторический вопрос, но ему хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы нарушить довлеющую над кораблем тишину. Он знал, если бы Лея связалась с ними по каналу, установленному R2-D2, сержант бы сразу же сообщила.

Текла покачала головой и глянула на него из-за инженерного терминала, за которым сидела, отслеживая сигналы коммов.

— Ничего, сэр… По общественным каналам крутят только записи битвы да показывают время, оставшееся до заседания комитета, и обещают, что Люк Скайуокер лично даст объяснения своим действиям.

Хан поморщился. То, что слушание будут транслировать, оказалось неприятным сюрпризом, и он волновался, справится ли Люк со своей ролью под прицелом камер. Чем скорее R2 взломает городские системы коммуникаций и установит связь, тем лучше.

— Он не подведет нас, — рассеянно сказал Хан. — Этот маленький засранец очень упорный.

Текла растерялась.

— Ух, сэр… Мы ведь сейчас говорим о Скайуокере, в смысле, лейтенанте-коммандере?

Хан расхохотался.

— Я вообще-то имел в виду дроида, но да, Люк тоже маленький упертый засранец. Он просто не знает, когда надо сдаться… — Хан помолчал, подумал немного и закончил: — наверное, как раз поэтому все мы сейчас здесь.

Он увидел, как Текла улыбнулась и отвернулась к коммам. Хан ухмыльнулся, сел и облокотился о стол. Итак, значит, он верно истолковал все взгляды, которые она кидала на паренька, и реакцию на его появление в красивых шмотках.

— Он тебе нравится, — уверенно заявил Соло, — так ведь?

Текла напряглась; Хан не упустил и то, что ее щеки, когда она от него отвернулась, покрыл легкий румянец.

— Ага! Так и знал, между вами что-то есть!

— Не понимаю, что вы имеете в виду, сэр, — прохладно ответила Текла, хмурясь и концентрируясь на своих обязанностях. — Между мной и лейтенантом-коммандером ничего нет.

Хан понял: она попалась.

— Но ты бы хотела, чтобы было, разве нет?

Текла вздохнула и повернулась обратно, потирая уставшие глаза. Она часами пыталась отследить сигнал комма и передачи с него, а дело так никуда и не сдвинулось.

— Сэр…

— Хан, — сказал он ей.

— Капитан Соло, сэр, я…

— Хан, — повторил он, забавляясь.

Еще один вздох.

— Лейтенант-коммандер…

— Люк, — с ухмылкой подсказал Хан.

Не сдержавшись, Текла улыбнулась.

— …полномочный офицер. Я — простой сержант. Он пилот, я из пехоты. Мы даже по-дружески не общаемся.

Хан не сдавался:

— Но ты бы хотела, разве нет?

Текла выдерживала его пристальный взгляд сколько могла, а потом все-таки широко улыбнулась и рассмеялась.

— Я была бы не против заценить его маневровые двигатели, если вы имеете в виду это, сэр.

Хан громко расхохотался: она сумела впечатлить его. Эта невысокая девушка-солдат была довольно дерзкой, и Люку сильно повезет, когда они наконец познакомятся поближе. Парню бы не помешало расслабиться и переспать с ней — это наверняка стало бы для него лучшим лекарством. Даже короткий пятиминутный трах в каком-нибудь укромном уголке исцелял мужскую душу гораздо лучше, чем многочасовые разговоры с мозгоправом. Но не то чтобы Хан собирался отговаривать Люка от посещения сеансов — все-таки парню нужна была любая помощь, которую ему могли предоставить.

— Только не говорите об этом Хасламу. Он не поймет, — попросила Текла, возвращаясь к работе.

Хан провел пальцами по губам, наглядно показывая, что его рот на замке.

— Кстати, а где он? — внезапно до Соло дошло, что он давно не видел ни здоровяка-солдата, ни своего второго пилота, и вообще на корабле ужасно тихо.

— Снаружи, — сказала Текла, снова запустила проверку каналов комм связи и нахмурилась. — Хаслам хотел разведать, как охраняется посадочная платформа, и проверить, нельзя ли отсюда как-нибудь выбраться. Вуки взял с собой набор инструментов, и я подумала, что ремонт — их прикрытие.

— Набор инструментов, говоришь? — забеспокоившись, переспросил Хан. Он надеялся, Чуи не забыл о том, что им, вероятно, придется быстро валить отсюда, и не занялся модификацией корабля, чтобы убить время. — Я, ух… пойду гляну, хорошо ли они ладят.

Хан сполз с дивана, подхватил свою куртку и по пути к выходу натянул на себя. Он стукнул по кнопке открытия внешнего люка и приведения рампы в действие и, когда она коснулась земли, спустился на платформу. В лицо тут же ударил порыв ветра, внутрь «Сокола» занесло хлопья снега. Повыше подтянув воротник, Хан нырнул под прикрытие корабля. Было темно, снег лежал на земле тяжелым покрывалом, заглушая все звуки.

Для космического порта тут было ужасно тихо. Хан гадал: рейсы отменили из-за снегопада или же перенаправили в другой порт из-за того, что тут находился «Сокол». Он подозревал, что верно было последнее. Также он подозревал, что на их позицию с различных точек наблюдения направлены турбо-пушки, что выход с посадочной платформы усиленно охраняется и что снег отлично рассеивал свет кучи прожекторов, которые направили на них хораарнцы.

Он также знал, что все нацеленные на них системы звукового мониторинга Хораарна успешно нейтрализовались системами генерации помех «Сокола». Все, что говорилось внутри корабля и в радиусе двадцати метров от него, превращалось в статический шум. Он надеялся, что его системы продержатся.

Пока что снег ослеплял всех. Это могло сослужить неплохую службу, если отсюда придется рвать когти. Нужно было только найти способ сбить радары и передающие показания инфракрасные камеры Хораарна — и для этого у них был R2.

— Чуи? Ты тут?

В ответ раздался приглушенный рев, и Хан в своих поисках направился дальше под корабль. Асфальт тут был относительно свободен от снега, и Соло обнаружил своего напарника и Хаслама низко склонившимися к земле.

— Что тут у вас?

Хаслам поднял взгляд и показал на квадратную канализационную решетку в асфальте.

— Канализация. Не защищенная. Мы подумали, что нашли способ свалить с платформы, но лаз слишком маленький, никто из нас в него не протиснется.

Хан подошел к ним и присел рядом. Канализационная система просто обязана была иметь выход где-то в городе. Будет просто превосходно, если кто-то из них получит свободу передвижения и возможность проверить, как там Люк и принцесса. Однако для них троих ход был слишком маленьким, а пролегающие в глубине трубы могли оказаться еще уже.

Соло огляделся, но других канализационных решеток под кораблем не заметил. Может, на платформе какие-то еще и были, но — заметенные снегом и находящиеся на открытом пространстве, где все просматривалось.

Идея-то была хорошая, но…

— Капитан? — крикнула из корабля Текла. — Сигнал появился!

Ну наконец-то!

Хан бросился обратно в нетерпении поговорить с Леей.

— Сержант, — позвал он. — Ты ведь довольно худая, да?

* * *

— Они все продолжают что-то менять… — разговаривая с Ханом по защищенному каналу связи, который создал для них R2, Лея расхаживала из стороны в сторону. — Сначала я должна была лететь на Хораарн одна, потом с Люком. Утром Люка должны были привезти ко мне, чтобы мы вместе добирались до зала ассамблеи, потом сказали: он встретит меня уже там. А теперь мой спидер не приедет вовремя, и мы не успеем увидеться перед слушанием. Хан…

Разворачиваясь, она сделала паузу и зашагала обратно.

— …они изменили место проведения. Теперь слушание пройдет в здании Верховного суда Хораарна.

— Верховного суда? — переспросил Хан. Его голос звучал не совсем естественно, искажаясь маленьким коммом, который сжимала Лея. — Что за черт, почему?

Как-то поникнув, Лея присела на кровать: утомление и тревога подточили ее силы.

— Преступников не пускают в правительственные здания… что-то типа того.

— Учитывая, что вина Люка не доказана, это как-то чересчур… — проворчал Хан.

— На Хораарне противоположная система, — сообщила ему Лея. — Он виновен, пока не доказано обратное. Теперь я даже не могу встретиться и поговорить с ним.

На минуту Хан замолчал.

— Лея, они сказали тебе, что все это транслируется по голонету?

Принцесса похолодела и уставилась на лежащий в ладони комлинк так, будто он был чем-то странным и инородным. Она потерла лоб, чувствуя, как повышается давление.

— Нет, — хрипло произнесла она, внезапно еще больше пугаясь, внезапно осознавая, как много им врали, как долго ими манипулировали. — Нет, не сказали.

— Это все бантово дерьмо, Лея, — кратко и прямо произнес Соло, как обычно не утруждаясь в подборе слов. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

Лея задумалась.

Что я хочу сделать?

Я хочу сбежать. Хочу вернуть Люка и сбежать. Хочу сказать хораарнцам, что сотрудничество окончено, что у нас нет желания и дальше участвовать в этом фарсе, что мы больше не будем унижаться ради их поддержки — потому что они или верят Альянсу или нет.

Но последствия…

Они потеряли так много и были напуганы…

А поставки…

Поставки уже потеряны…

Она прикрыла глаза — глубоко внутри она знала правду. Для того, чтобы это знать, ей не надо было быть джедаем. Не надо было обладать ясновидением, чтобы понять, что Альянс заманили сюда под фальшивым предлогом и на самом деле Хораарн преследует иную цель.

Зачем транслировать слушание? Что от этого получит Хораарн? Чего лишится Альянс?

Нет, они не могли сбежать. Не могли все отменить.

У нее было чувство, что им просто не позволят.

Они были загнаны в угол и должны были найти выход. Не важно, что задумали хораарнцы, не важно, какие у них были планы в отношении Альянса, в отношении Люка.

И Империи…

Но это не значило, что они не могли подготовиться.

— Такое чувство, что у вас уже есть идея, — она улыбнулась. Хан просто фонтанировал идеями; они не всегда были хорошими, не всегда оканчивались успехом, но они всегда были.

— Ага, парочка есть, — чуть неловко ответил Соло, неуверенный в успешности придуманного плана. — Надо, чтобы R2 хакнул городской мейнфрейм. Хочу, чтобы он отключил радары и тепловизоры. Системы отслеживания звуков тоже. И, Лея…

Она видела, как он пробежался рукой по непослушным волосам.

— …передай этой малявке, чтобы был поосторожнее.

Лея улыбнулась, зная, что Хан сейчас пытался улизнуть с посадочной платформы.

— Я скажу, чтобы он послал тебе чертежи городских структур.

— Как раз то, что нужно, милая, — по голосу было ясно, что Хан тоже улыбался.

— Спасибо, Хан.

— За этим я и здесь: чтобы держать вас с малышом подальше от проблем.

— Пока что это тебе не очень хорошо удается, — сказала ему Лея с хитрой улыбкой. Настроение у нее поднялось, ощущение одиночества пропало: в конце концов, у нее была поддержка.

— М-да? — с ноткой юмора хмыкнул Хан. — Что скажешь насчет побега со Звезды Смерти?

Она засмеялась:

— Повезло, только и всего.

— Повезло? — выдохнул он уязвленно. Но Лея знала: Хан просто притворяется.

— А кроме того, — сказала она, — мое спасение было идеей Люка.

Поговорив с Ханом, она почувствовала себя лучше, почувствовала, что во всем этом деле она не одна. Она понятия не имела, что он планировал или как собирался воплощать план. Она только надеялась, что это сработает и что, когда ловушка защелкнется по-настоящему, у них будет подготовлен путь побега.

* * *

Прицельной стрельбой она разнесла панель управления дверью, тем самым надежно запирая ее, и взглянула на него. Он видел нерешительность и страх в ее глазах — это был первый раз, когда она вообще проявила слабость, выдала, что, будучи опытным солдатом, тоже испытывает эти эмоции.

— Что теперь?

Послышался глухой удар в дверь — в нее врезалось что-то тяжелое. Зазвенела сирена: громкий и надоедливый электронный сигнал тревоги.

— Что теперь? — крикнула она, чтобы в этом шуме он расслышал ее голос.

В дверь ударили снова, в центре металл прогнулся…

Люк схватил ее за руку и потянул к большим обрамленным орнаментами окнам. Он открыл створки и вышел на балкон, под густую завесу снегопада. Под его ногами скрипел толстый слой скопившегося на площадке снега.

Он выглянул за перила и посмотрел вниз, на подмерзшую реку, которая, как он знал, была там.

— У нас не получится! — закричала она, когда в дверь снова ударили.

— У нас нет выбора! — крикнул он в ответ, взбираясь на каменные перила и протягивая ей руку.

Она заколебалась и оглянулась обратно на теплое помещение.

Дверь с грохотом распахнулась, в комнату ворвались солдаты в белой броне.

— Сейчас! — закричал он.

Она схватила его руку, забралась рядом на перила. Только раздался крик: «Стоять на месте!» — как они прыгнули — в воздух, в летящий снег — и с плеском упали в воду.

Резкое погружение в холод вышибло воздух из легких, его хватка ослабла, когда их подхватил мощный водяной поток и утянул за собой, кидая из стороны в сторону. Ладонь Теклы вырвало из его руки. Люк, опускаясь в глубину и отчаянно загребая руками, пытался отыскать ее в темных водах. Но его легкие горели от нехватки кислорода, и он заработал ногами, всплывая, все мускулы напряглись в борьбе против течения. Он с шумом вынырнул и оказался на поверхности, хватая ртом морозный воздух и лихорадочно вертя головой в поисках девушки, что была с ним.

— Текла!

На него упала тень, и он, находясь в воде, обернулся…

С тихим вскриком Люк проснулся, сердце гулко стучало в груди, а в ушах отдавался непрекращающийся сигнал тревоги.

Ему понадобилось время, чтобы понять: это тот же сигнал, что и во сне, но только он не убегает от гонящихся за ним штурмовиков и не плещется в ледяной воде. Он лежит в теплой постели под толстым одеялом.

А сигнализацию включили, чтобы его разбудить.

Люк застонал от облегчения и отчасти от желания свернуться под одеялом и снова заснуть, но сирена не замолкала. Сонливость отступила, и он наконец осознал, где находится и что сегодня за день.

— Дерьмо… — выдохнул он, откинул одеяло и сел, протирая глаза.

Среагировав на движение, звенящий звуковой сигнал затих. Щелкнул и ожил интерком:

— Сэр? У вас есть час до отправления на спидере к зданию Верховного суда. Ваша одежда…

Послышался негромкий скрежет, и находящаяся в стене камеры панель отъехала в сторону; в углублении за ней виднелся его мундир, очень аккуратно сложенный.

— …была постирана, завтрак доставят, как только вы оденетесь.

Люк не смог сдержать улыбки, он свесил ноги с кровати и уселся на краешке матраса, босыми стопами ощущая исходящее от покрытия пола тепло.

Если так на этой планете обращались с преступниками, то он точно должен нарушить тут парочку законов. В большей роскоши он еще не жил.

Снаружи исправительное учреждение выглядело так же неприступно, как он и ожидал. Виднеющиеся сквозь снежный шторм толстые серые стены возвышались перед спидером. Массивные ворота приподнялись совсем немного, не более, чем было необходимо, чтобы спидер мог проехать в ярко освещенный туннель, который изгибался вниз и уходил под главное здание тюрьмы.

К тому времени, как спидер остановился в небольшом гараже и дверь за ним с гулким лязгом опустилась, волнение зашкаливало. Открылась небольшая боковая дверь, и Люк увидел, что его ожидает отряд вооруженных тюремных охранников.

Вот тут-то и началось удивительное.

— Добро пожаловать, лейтенант-коммандер, — без тени сарказма произнес старший офицер и протянул руку, чтобы помочь вылезти из спидера. А когда Люк споткнулся из-за одетых на лодыжки ограничителей, ему сказали: — Не волнуйтесь, сэр, всего через пару минут мы их снимем, и вам будет гораздо удобнее.

Его провели в отлично оснащенный медкабинет, сняли наручники, позволили одному помыться в душе и провели медосмотр. Травму спины, которая еще не до конца восстановилась, и синяки на лице взяли на заметку и предложили обезболивающее. Потом его попросили переодеться в тюремную форму: подходящие ему по размеру свободные черные штаны и такую же свободную тунику с нашитой на рукав оранжевой повязкой.

— Сэр, мы отнесли вас к категории лиц, содержащихся в предварительном заключении, — сказал ему офицер, прикасаясь пальцем к повязке. — Вашу одежду постирают и вернут завтра перед заседанием комитета.

Оттуда его сопроводили в коридор, затем — в турболифт, который направился вверх и, проехав несколько этажей, остановился. Его провели по еще одному коридору — в этом уже располагались тюремные камеры определенно имперского образца, и от их вида по спине пробежал холодок страха. Наконец они дошли до нужного места и остановились перед дверью. Когда та открылась, Люк ожидал увидеть за ней интерьер камеры, или такой, как на тюремном уровне Звезды Смерти — темный и безвкусный, или крошечной, размером не больше кладовки, в какой его держали на Эскаале.

Перед глазами предстало нечто совсем иное: это была комната. Очень светлая комната.

Более того, комната с отличным видом… За транспаристиловым окном бушевал зимний ураган. Тут была хорошая кровать, застеленная белыми простынями, с толстым одеялом. Маленький столик, заставленный тарелками с разной едой. Тут было и устройство для просмотра голонета, а в углу, разделенная стеной с основным помещением, располагалась туалетная комната с умывальником и душем.

— Надеюсь, вам будет комфортно, сэр, — сказали ему. А потом дверь закрылась.

Весь вечер он провел, смотря голонет: знакомясь с пропущенными новостями и текущим положением дел — завтрашнее заседание комитета, однако, не упоминалось — и жуя закуски. Когда голо-плеер отключили и свет мигнул, Люк улегся на кровать и натянул на себя одеяло, взбил подушку и повернулся лицом к окну. Он наблюдал за танцем падающих в темноте ночи снежинок, пока наконец не провалился в сон.

Сейчас Люк встал и потянулся, размял плечи, пытаясь избавиться от напряжения, возрастающего от мыслей о том, что придется сидеть перед незнакомцами и отчитываться о своих действиях у Касреана. Он снова посмотрел в окно.

Снегопад прекратился. Массивные стены присыпало, а за ними простирались поля, залитые ярким светом, свежий снег сверкал в лучах встающего солнца.

Зрелище было таким красивым, впечатляющим, оно будто бы предвещало что-то, и Люка пробрало от дурного предчувствия. Что-то здесь было не так, было не тем, чем казалось, чувства его были неспокойны. Живот скручивало непонятное ожидание.

Все было как на Эскаале, как раз перед тем, как штурмовики обнаружили его укрытие: это знание, что скоро что-то произойдет — просто он еще не знает, что именно.

Как на Раймаре перед тем, как Вейдер начал атаку…

Вейдер…

Люк помотал головой.

Нет. Это не мог быть Вейдер… Он не чувствовал его.

Отпусти себя, откройся чувствам…

Он отвернулся от окна.

Нет, он не мог так поступить. Не мог рисковать: Вейдер вполне мог почувствовать его и обрушить мощь Империи на его друзей, на Лею, уничтожить всю надежду на сохранение отношений между Хораарном и Альянсом.

Люк еще раз обвел взглядом комнату. Он подозревал, что комфортабельная камера и хорошее обращение были трюком, призванным обмануть его, заставить расслабиться и внушить ложное чувство безопасности перед тем, как его бросят в настоящую тюрьму, из которой не будет выхода.

Тревожась о том, что преподнесет предстоящий день, Люк повернулся спиной к окну, взял свой мундир и начал одеваться.

* * *

Вейдер улыбнулся под маской.

Его сын находился в замешательстве, был неспокоен, его присутствие в Силе застыло в ожидании и излучало нервозность.

Люк сопротивлялся желанию открыть разум, инстинкту коснуться Силы. Он был так не уверен в своих силах, способностях и талантах, боялся использовать их.

Однажды, сын мой, ты избавишься от этого страха, этих сомнений. Ты станешь охватившим Галактику штормом, сметающим всех, кто встанет на пути.

Не то чтобы Люк почувствовал отца, даже если бы обратился к Силе, ибо Вейдер окутал свое присутствие плотной пеленой Темной стороны. Он был сокрыт от Люка, он был неясной тенью, не более, и покажется, лишь когда придет время.

Тогда же он возьмет Люка под стражу.

Перед лицом всей галактики Люк Скайуокер будет отдан в его руки. У Люка не останется иного выбора — лишь сдаться, подчиниться власти закона.

Вейдер сам пилотировал шаттл, выводя его из личного дока и присоединяясь к ожидающим его транспортникам со штурмовиками и десантному судну, которое должно было сопровождать его до поверхности планеты.

---

1) Мейнфрейм — высокопроизводительный компьютер, используемый в качестве центрального и предназначенный для выполнения интенсивных вычислительных работ.

Вернуться к тексту

В тот же момент, как «Y-Wing» вывалился из гиперпространства, Рован понял, что опоздал. Над планетой тенью нависал суперзвездный разрушитель, у его массивного корпуса сновали СИД-истребители, словно кружащие вокруг мертвого тела падальщики. Рован проверил показания радаров, отрегулировал масштаб и различил небольшую группу кораблей, направляющуюся к поверхности Хораарна.

Он нахмурился. Их было слишком мало для вторжения. И слишком много для эскорта. Что же тут происходило?

Вейдер собирается вернуть своего сына.

Он проигнорировал данный внутренним голосом саркастичный ответ.

Как Вейдер собирался вернуть сына? Вторгнувшись на Хораарн? А если вторжения не планировалось, если он не собирался захватывать планету так же безжалостно, как остальные, зачем тут транспортники? С чего бы Вейдеру не отправиться с меньшим эскортом?

Другое объяснение было. И именно этого Рован боялся с самого начала: Вейдер заключил какую-то сделку, чтобы заполучить Скайуокера.

Что он со своей стороны мог предложить? Деньги? Хораарн был богатой планетой с крепкой экономикой.

Влияние? У хораарнцев не было желания наращивать его еще больше. Они были независимы как от Империи, так и от Альянса. Сами были себе хозяевами и не собирались преклоняться перед Палпатином.

Может, в этом и было дело. Если Скайуокера передадут Вейдеру, вторжения на планету не будет, и Хораарн не войдет в растущее число имперских миров, которыми заправляют жестокие моффы.

Такое предположение напрашивалось, но было простоватым.

Однако… существовала и другая вероятность. Касреан и Хораарн имели общее происхождение и, более того, были близкими союзниками, их отношения скрепляли надежные договоры, заключенные еще во времена, когда не было ни Империи, ни Республики. Если кто-то атаковал одну планету, то, считай, атаковал обе. Это не единожды приводило к войне с окружающими системами.

Касреан охотно присоединился к Империи; милитаристская демонстрация силы, строгие правила и контроль масс пришлись по душе правительству планеты. Палпатин, знавший, как ценны природные ресурсы Касреана, принял их в состав Империи с радостью. Металлическая руда и минералы — идеальное сырье для производства военной техники. Добыча велась два десятилетия вплоть до сегодняшнего дня, пока планета не оказалась на последнем издыхании и народ не стал покидать ее, нуждаясь в новом доме.

Хораарн после падения Республики остался независим и прикладывал много усилий для подержания этого статуса, ведя дела и с Империей, и с Альянсом. Однако политические настроения его правительства, казалось, склонялись в сторону Альянса, к демократии.

Хотя политические взгляды лидеров этих двух планет были диаметрально противоположны, на Хораарне охотно принимали поток бездомных с Касреана, правительство усердно работало над интеграцией миллионов беженцев в свое общество, культуру и экономику.

Рован прижал кончики пальцев ко лбу. В ушах гулко отдавалось биение пульса, нос так и оставался припухшим и побаливал от удара Соло, под глазом темнел синяк. Он устал и замотался.

Надо было сработать быстро, пройти мимо суперзвездного разрушителя и приземлиться на планету. Надо было выяснить, как именно Вейдер собирался все разыграть.

Хораарн был союзником Касреана.

Касреан был частью Империи.

Они были союзниками, у них были общие соглашения и… Паззл сложился, от внезапного понимания по спине побежал холодок. Он сообразил, что планировал сделать Вейдер.

— Дерьмо!

Дроид серии R2, расположенный сзади, защебетал что-то в ответ. Рован пропустил это мимо ушей: он сближался с имперским судном, в крови разливался адреналин, голова раскалывалась. А затем… Внезапно перед носом его корабля просвистел предупредительный выстрел лазерной пушки, зашумел комм:

— Повстанческий истребитель, отключите двигатели и приготовьтесь к захвату тяговым лучом для доставки на борт. Будете сопротивляться — последует огонь на поражение.

Рован не мог позволить, чтобы его остановили. Не мог позволить себе этой задержки, хотя знал, что разобраться с ситуацией придется. Он нажал кнопку комм-связи.

— «Экзекутор», говорит майор Эрвин Рован, личный номер 3356999092. Я выполняю секретную миссию, меня не следует задерживать или перехватывать. Повторяю… — проговаривая все заново, он видел, как из ангаров вылетают СИД-истребители и, формируя строй эскадрильи, направляются в его сторону.

Несколько секунд в эфире стояла тишина — его данные проверяли. Ответ был ожидаемым:

— Майор Рован, в настоящее время действует ордер на ваш арест. Вам приказано отключить двигатели и приготовиться к доставке на борт. Повторяю, открытие огня на поражение санкционировано.

— Лорд Вейдер не посвящен в детали моей миссии. Авторизационный код: аурек-аурек-3-3-4-0-дорн.

Проходили секунды, код тоже проверялся, и когда уже Рован подумал, что это не сработает, то увидел, как приближавшиеся СИДы разворачиваются и устремляются обратно к звездному разрушителю. Испытываемое нервное напряжение было столь концентрированным, что его почти что можно было трогать руками. Комм щелкнул, ожив снова:

— Приносим извинения, майор Рован. Следует ли сообщить лорду Вейдеру, чтобы он ожидал вас?

Его бы арестовали на месте, если бы Вейдер узнал, что он идет на посадку.

— Не нужно. Как я уже сказал, лорд Вейдер не посвящен в детали моей миссии. Наш с вами разговор и присутствие моего судна не должны быть отражены в записях. Данного разговора никогда не было, и меня здесь — тоже. Вам ясно?

— Предельно ясно, майор.

— С кем я разговариваю?

— Я Пиетт, сэр. Капитан Пиетт.

— Благодарю за содействие, капитан. Будьте так добры, свяжитесь от моего лица с центром управления полетами Хораарна и запросите спидер к моему прибытию.

— Конечно, сэр, — на время исполнения его приказа повисла долгая пауза. — Майор, курс подхода: креш-1-аурек. Посадочная платформа 3-3-5, ожидайте встречные порывы ветра и густой снегопад.

— Спасибо.

Он отключил комм и ввел сообщенный ему вектор в систему автопилота. «Y-Wing» нырнул вниз, рассекая атмосферу, дрожа в зонах турбулентности, воздух вокруг кабины плавился. А потом он оказался в темных клубящихся облаках среди хлопьев снега настолько плотного, что не было видно ничего вокруг. Лишь показания датчиков говорили о том, что «Y-Wing» заходит на территорию столицы Хораарна.

Рован, чтобы приземление было выполнено безопасно, стиснув зубы, передал все управление дроиду-астромеху: в этом деле он не доверял ни собственным навыкам пилотирования, ни потрепанному истребителю повстанцев.

Посадка оказалась мягче, чем он ожидал. Рован открыл кабину и вылез под снегопад. Он спрыгнул вниз, откинул люк в фюзеляже, открывая углубление для хранения вещей, и вытащил оттуда рюкзак. Быстро стянул с себя летный комбинезон, запихал в открытую камеру. Одернул китель, разгладил униформу, что была на нем под одежкой повстанцев, надел фуражку и обернулся на звук подъезжающей машины.

Рован был не слишком удивлен, обнаружив, что его ожидает имперский военный транспорт и что из него высыпает отряд штурмовиков и направляется прямо к нему. Он считал возможным такой исход.

— Майор Рован, сэр, вы пройдете с нами, — тон лидера штурмовиков и тяжелая пушка в его руках не оставляли места для споров.

На нос Ровану опустилась снежинка, его дыхание на холодном воздухе превращалось в облачка пара.

— Я на миссии. Не следует мне препятствовать, сержант.

Штурмовик видел его темную униформу, нашивки знаков различия и занимаемого им ранга.

— Простите, сэр, но лорду Вейдеру требуются ваши услуги.

— Где сейчас лорд Вейдер?

— Направляется к зданию суда, сэр.

— А Скайуокер?

— Уже там.

— Превосходно. Стоит отдать должное лорду Вейдеру, он умеет достигать результата.

Рован шагнул вперед в круг солдат и залез в транспорт. Опустившись на сиденье, он понял — настолько же ясно, как понимали это окружающие его штурмовики — что, несмотря на отсутствие наручников и предупреждения в устной форме, определенно находится под арестом.

Люди Вейдера были исключительно верными. Надо бы как-нибудь перекинуться парой слов с тем капитаном.

* * *

— Ну как оно там?

Текла попробовала развернуться в тесноте водосточной трубы, по которой слезала вниз. Она подняла голову и посмотрела на торчащий сверху обвязанный веревкой дюрасталевый клин, за него она зацепилась. Она была в шахте на глубине нескольких метров, висела веревке, тянущейся из брюха «Тысячелетнего Сокола».

— Темно, холодно и сыро!

Текла чувствовала, как через старый летный комбинезон Скайуокера, натянутый поверх штатских вещей, в которые она переоделась, просачивается холод. Идея была в том, чтобы располагать хоть каким-то слоем защиты от находящихся в канализации отходов и грязи, чтобы от нее не слишком сильно несло, когда она вылезет обратно на поверхность, но у Теклы было такое чувство, что не особо-то это поможет. Плюс, оранжевый цвет комбинезона буквально кричал любому, кто мог ее увидеть, что она — из повстанцев.

Хан ухмыльнулся: да уж, Текла точно была дерзкой! Люку она понравится, а может, уже нравилась, но для того, чтобы предпринять какие-то шаги, он или слишком робел, или на данный момент чересчур запутался в себе.

— А кроме этого?

— Тесно, — Текла сжала зубы, изогнулась и сползла вниз еще на несколько сантиметров. Наверное, веревка была и не нужна, она могла справиться без нее — просто медленно сползла бы и все. Но веревка предназначалась не для спуска, а чтобы поднять потом Теклу наверх, если понадобится. Однако если их план увенчается успехом, ей надо будет найти другой путь к посадочной платформе, чтобы побег удался. Потому что Люк Скайуокер точно не уместится в эту дыру.

Она проскользила вниз еще на десяток сантиметров и почувствовала, что ноги стали болтаться в пустоте.

— Я на месте! — оборонила Текла, ее тело свободно повисло, покачиваясь. Темно было, хоть глаз выколи, но она ощущала кожей дуновение воздуха, слышала звук журчащей воды.

— Окей, — крикнул Хан, взглянул на Хаслама, и тот передал ему фонарик и спрятанный в кобуру пистолет Теклы. — Лови!

Текла следила за очертаниями падающего на нее фонарика и с легкостью его поймала. Вслед полетели бластер с кобурой. Она включила фонарик, обвела им помещение и ухмыльнулась.

— Все как и передавал дроид! Вижу ответвляющиеся туннели.

— Ладно, — крикнул Хан, — помнишь план?

Текла мрачновато улыбнулась. Едва ли она могла его забыть. Он был чрезвычайно прост. После того, как она получила все запрошенные данные и ее заверили, что дроид лейтенанта-коммандера сделает наблюдение за платформой неэффективным — он вырубил энергию в четверти города под видом сбоя на электростанции из-за шторма — Текла пролезла через трубу ливневого стока и пробралась в туннель канализации, следуя по выделенному R2 маршруту. Тот должен был вывести ее прямо под здание суда. Дальше на пути был защищенный лучевым щитом переход к заброшенной подземке, которую когда-то использовали для доставки пленников в тюрьмы и из них. Оттуда она должна была попасть в само здание. А потом…

— …Ну, знаешь, — сказал кореллианец, — этот: ориентируйся по ходу дела.

Все, что у нее было при себе — надетая одежда, фонарик, бластер и комлинк. Так что это будет несложно.

— Удачи, серж, — крикнул сверху Хаслам. Текла знала, беспокоится он лишь о ее благополучном возвращении. На Скайуокера ему было совершенно насрать.

— Ага, — добавил Соло, — доброй охоты.

* * *

…Не должен быть здесь!

Люк втянул слюну в полость рта и провел языком по пересохшим губам, пытаясь как-то смочить их. Он отрывисто сглотнул и постарался сдержать тошноту из-за подкатившего к горлу кома. Волнение наполняло, приносило беспокойство, вызывало желание куда-то идти, все чувства буквально кричали ему…

Не должен быть здесь!

…что-то делать.

Чтобы избежать того, что грядет.

Но он не мог двинуться, ему не дозволялось сходить с этого места. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расшатанные нервы, Люк позволил взгляду блуждать по залу.

Тот был круглым и просторным. В задней части к потолку вздымалась трехъярусная зрительская галерея с сотнями мест. Внизу их было еще больше. Позади него самого была отгороженная секция, как предположил Люк, для присяжных, адвокатов и других членов судебной системы. Перед ним возвышался помост с семью крупными черными креслами с высокими спинками, стоящими за столом для судей, отделанным мраморными панелями грифельно-серого цвета. На срединной секции были выгравированы ауребешские символы «Дорн», «Вев» и «Джент», и Люк ненадолго задался вопросом, что означали эти буквы у народа Хораарна.

На стене за помостом висел флаг Хораарна: тяжелая ярко-зеленая ткань с теми же символами, вышитыми золотом. Сводчатый транспаристиловый потолок вздымался в вышине. В летние месяцы проникающий в него естественный свет заливал зал, сейчас же окно покрывал толстый слой нападавшего снега, и зал суда освещался искусственно с помощью люстр, свисающих с витых тонких дюрасталевых цепей, переплетающихся и пересекающих обширное пространство.

Люк стоял в центре, на маленькой квадратной платформе, руки были надежно скованы наручниками и зафиксированы за спиной, на лодыжки надеты ограничители, на талию — толстый пояс, к которому все крепилось. Прямо над ним висела лампа, ярко освещающая его, исходящее от нее тепло уже прогрело воздух вокруг, Люк знал, с течением времени жар станет неприятным, невыносимым, в этом-то и был смысл.

Он сглотнул снова, внутри бурлила тревога и страх. Не только из-за нахождения в этом месте и волнения в преддверии слушания. Из-за чего-то иного, чего-то, что он не мог точно распознать.

Не должен быть здесь…

Он переступил с ноги на ногу и поморщился: по мышцам нижней части спины прошел спазм. В ожидании, пока зал суда заполнится и начнется процесс, он простоял уже почти целый час. Одетые в черное люди из службы безопасности Хораарна привезли его первым и вежливо подвели к этому месту, где он, как ему сказали, должен будет находиться все время, пока идет слушание.

Как только он оказался где нужно, солдаты или полицейские — он не знал точно — заняли позиции у него за спиной; и так вот они стояли и ждали в тишине. Люк вдохнул и посмотрел в потолок, просто желая, чтобы этот день уже скорее кончился и остался позади. Если все пройдет хорошо, они с Леей смогут вернуться к остальным на «Сокол» и в конце концов отправиться обратно на базу.

Обратно на…

Трибунал.

Закрыв глаза, Люк опустил голову и снова переступил с ноги на ногу, пытаясь найти позу, в которой было бы легче стоять, но сковывающие лодыжки ограничители не позволяли расставить ноги пошире, и он был вынужден стоять так, как от него и хотели. Опять же, Люк был уверен, что это сделано намеренно.

Трибунал.

Он знал, наказание будет не самым суровым; Лея уже рассказала, что в случае, если его признают виновным, Альянс не станет устраивать расстрел.

Это было… хорошо.

По пути к Хораарну она объяснила, что все смягчающие обстоятельства будут приняты во внимание и суд будет еще более снисходителен, если Люк признает вину. Это возмутило Хана, и, пока шел спор, Люк сполз по спинке диванчика; где-то на фоне Лея с Ханом что-то кричали друг другу, но он не вслушивался в слова.

Он был виновен.

Он ударил Рована. Достал оружие. И не сожалел. Он вообще не чувствовал вины из-за этого.

Он открыл глаза, прекращая думать о Роване и той камере на Эскаале, пока они совсем уж не заполонили голову воспоминаниями и образами, которые лучше было оставить в забвении.

«Мы с тобой еще успеем наговориться, юноша».

Он помотал головой, раздраженный тем, что слова Вейдера все-таки всплыли в голове. Раздраженный тем, что позволял своим мыслям возвращаться к событиям прошлого. Он должен был сконцентрироваться на сегодняшнем дне, на том, что скажет, как объяснит свои действия.

Как вы объясните, почему убили больше двадцати тысяч человек? Как объясните, что там была маленькая девочка с обожженной кожей и в обугленной одежде, плавающая в пространстве космоса из-за того, что он подчинился приказу, хотя знал: цель совершенно не представляла угрозы?

Дверь сбоку распахнулась, заставляя его вздрогнуть и вырывая из размышлений. Люк сделал вдох, пытаясь успокоиться, но в животе все переворачивалось от волнения, вспыхнувшего с новой силой, когда в зал начали проходить люди. Сперва члены службы безопасности — солдаты в шлемах с тяжелыми бластерами, занявшие позиции у каждого входа в зал, потом начали заполняться зрительские галереи, и по помещению побежал шум голосов, становящийся громче с каждой минутой.

По мере того, как зал наполнялся, как горела лампа над ним, температура поднималась. Люк начал потеть, он чувствовал, как на лбу выступили мелкие капельки пота, как высокий воротник одолженного ему мундира сдавливал горло. Дыхание участилось, когда вошли и заняли свои места судебные служащие в мантиях. Он огляделся, выискивая Лею, отчаянно желая увидеть хоть одного друга в огромной толпе незнакомцев, которые смотрели на него со смесью неприязни и любопытства, но не увидел, не смог найти ее.

Убирайся отсюда!

— Черт, — он тихо выругался, сражаясь с инстинктом сбежать, он знал, что в наручниках и со скованными лодыжками далеко не уйдет.

— Сэр, — на плечо легла рука, к нему склонился один из охранников, — ругательства в суде не приветствуются.

— Простите… — пробормотал Люк, испытавший странную благодарность и облегчение даже от краткого общения с кем-то после столь долгого стояния в тишине.

— И говорите только когда к вам обращаются, — посоветовали ему.

Люк обернулся и кивнул.

— Да, конечно, спасибо.

Звуки становились громче, разговоры продолжались, все больше людей влилось в здание суда. Вокруг были слышны приветствия друзей, коллег, знакомых, и монотонный шум толпы возрастал. Казалось, он, Люк — единственный, кому не с кем поговорить и кто стоял один в изоляции от растущей толпы.

Не должен быть здесь…

Он снова переступил с ноги на ногу, чувство дискомфорта усиливалось, от длительного нахождения в стоячем положении сводило спину, заживающий порез на щеке жгло от невозможности его почесать. За прошедшие недели состояние спины значительно улучшилось, настолько, что он смог летать и практиковаться со световым мечом, но у Люка было такое чувство, что поддерживать весь день одно положение — это слишком.

Боковым зрением он уловил какую-то вспышку и яркое поблескивание и развернулся посмотреть, что это. Сердце, как и горло, сжалось, когда он увидел летающую вокруг и ловящую его в объектив голо-камеру. Он огляделся и увидел еще несколько плавающих по залу камер. Все это снималось…

Убирайся! Сейчас же!

Он уронил голову, борясь с противоречивыми чувствами, стараясь взять себя в руки, оставаться спокойным, пережить этот день. Сердце стучало в груди, стесняя дыхание, из-за паники все мысли обратились в белый шум. Люк сглотнул и сделал глубокий вдох. В голове ощущалась какая-то легкость, и он боялся, что вот-вот упадет в обморок.

— Мне нужно поговорить с лейтенантом-коммандером Скайуокером!

Знакомый возмущенный голос прорвался сквозь дымку растущего смятения и страха, угрожающего поглотить его, и Люк обернулся, обрадованный приходу Леи. От одного лишь знания, что она здесь, паника стала утихать.

— Лея!

Принцесса стояла позади, совсем близко, отделенная от него барьером и рядом охранников. Она повернула голову, поймала его взгляд, коротко, но ободряюще улыбнулась, беззвучно произнесла: «Не волнуйся», — и вернулась к спору с судебным чиновником.

— Первый министр заверил меня, что я смогу поговорить с Люком перед слушанием, — заявила она низенькому мужчине, ее рука бессознательно потянулась вверх и коснулась массивной резной заколки, удерживающей ее сложную прическу.

— Простите, ваше высочество, но сейчас это невозможно, — мужчина выпрямился, даже так оказываясь на целый дюйм ниже Леи. Люк усмехнулся, он впервые видел, чтобы принцесса пыталась воспользоваться преимуществом в росте. — Слушание начнется через пару минут, коллегия судей… то есть, почетные члены комитета уже здесь и…

Лея крутила головой, оглядывая зал.

— Где первый министр? Он не будет присутствовать?

— Нет, ваше высочество, у первого министра есть другие дела, которые требуют его…

— Всем встать!

Прогремел усиленный акустической системой голос, и толпа, словно единый организм, поднялась на ноги, голо-камеры прекратили носиться туда-сюда и обратились к помосту в передней части зала; вошли семь человек в длинных темных одеяниях, друг за другом прошли к семи креслам и сели.

— Я с вами еще не закончила, — зашипела на чиновника Лея перед тем, как вернуться на свое место.

— Садитесь.

Все как один подчинились, тишину нарушал лишь шорох одежд и редкие покашливания, пока люди занимали свои места.

Люк единственный остался стоять.

Мужчина в центральном кресле прочистил горло, кратко глянул на Люка и заговорил; его голос разносился по залу, голо-камеры, парящие в стратегически важных точках помещения, покрывали все ракурсы и улавливали каждый звук.

— Позвольте представиться: я председатель Гра-вел. Рядом со мной министр торговли и промышленности Хартен и делегаты: Эва-ан, Фир, Ньюккан, Слеран и Тренья. Это слушание правительственного комитета по вопросу расследования инцидента у Касреана, в котором лишились жизни 20452 гражданских лица. Произошло это во время атаки, проведенной организацией, известной как «Альянс восстановления республиканского строя». Несмотря на то, что слушание проходит в здании суда, это не судебный процесс. Мы собрались здесь не для того, чтобы выносить приговор или доказывать отсутствие вины. Мы здесь для установления фактов об атаке. Что привело к ней? Какую роль в атаке играли отдельные лица и можно ли было сделать что-то, чтобы предотвратить ее? Мы намерены рассмотреть эти вопросы. Членам правления поручено решить, должны ли мы отозвать свою поддержку и поставки вышеназванной организации.

— Отозвать! — закричал кто-то со зрительской галереи, а потом и другие принялись озлобленно повторять это требование.

Люк опустил голову и закрыл глаза, одиночный выкрик подхватило множество голосов, и они слились в хор:

— Отозвать!

Все это — его вина.

Не должен быть здесь!

Председатель поднялся и вскинул руку, чтобы утихомирить толпу. Он оставался безмолвен, один за другим выкрики наконец затихли. Гра-вел сел обратно, и только тогда установилась полная тишина.

— Представители Альянса, которые будут давать показания: принцесса Лея Органа, — заговорил он с того места, на котором был вынужден прерваться, — и лейтенант-коммандер Люк Скайуокер.

— Осудить его!

— Смерть!

— Смерть ему!

Новый хор голосов; голосов, требующих его казни.

— Смерть.

Люк поднял голову, хотелось обернуться к Лее, но он не стал. Он устремил взгляд вперед, уставившись на флаг Хораарна, сжал челюсти, не обращая внимания на парящие неподалеку голо-камеры, что записывали каждое его движение, каждый жест и транслировали на всю планету, солнечную систему, на целую галактику.

Гра-вел снова встал, призывая всех к тишине:

— Уважаемые сограждане…

Он попробовал снова.

— Уважаемые сограждане… — шум начал стихать, и он продолжил: — Уважаемые сограждане, я прошу вас проявить к этому слушанию должное уважение. В ином случае у меня не останется другого выхода, кроме как очистить галереи для публики. Мы стремимся к тому, чтобы все аспекты слушания были открыты для общественности и ничто не осталось в тайне. Альянс согласился на эти условия, заверив нас, что им нечего скрывать.

Он посмотрел на Люка с возвышения.

— Лейтенант-коммандер отказался от дипломатического статуса и согласился вверить себя нашим властям. Он не находится под арестом по закону Хораарна, и, таким образом, он здесь лишь для того, чтобы дать показания в отношении совершенной Альянсом атаки. Не для того, чтобы заявлять о какой-либо вине или доказывать свою невиновность. А мы здесь не для того, чтобы выносить приговор. Я не судья.

Люк застыл от удивления, мышцы спины напряглись, от слов председателя его омыла волна страха. Что? Заявлять о вине? Доказывать невиновность?

Что это значило? Выходит, они думали, что он виновен в атаке?

Ты виновен…

— Лейтенант-коммандер стоит здесь, на трибуне для осужденных, только из уважения к нашим законам, ничего более.

Осужденных?

Что? Что это значило?

По толпе пробежала волна шепота, Люк не понял, хорошо это было или плохо, но напряжение в зале суда, кажется, спало, и он вздохнул с облегчением. Он обернулся к Лее и заметил, как она сдвинула брови и прищурилась после слов председателя. Их глаза встретились, и она кивнула, выговаривая одними губами: «Все нормально».

— Кто выступает делегатом от Касреана? — взгляд председателя Гра-вела был направлен в сторону пустующей части зала суда, ни одно из ряда стоящих за столом кресел не было занято.

Снова Люк увидел, как принцесса нахмурилась, но очень мимолетно, и вот уже на ее лице опять спокойное и незаинтересованное выражение. Однако он знал, что Лея — превосходный политик и легко может скрыть истинные чувства. Упоминаний о том, что прибудет делегация от Касреана, не было, но Люк считал логичным, что они приглашены для того, чтобы представить свою точку зрения на произошедшее.

Он лишь надеялся, что таким приглашением не располагала Империя.

Не должен быть здесь!

Повисла тишина, а потом один из делегатов склонился ближе и что-то зашептал Гра-велу, тот кивнул и снова обратил внимание на собравшихся в зале суда.

— Делегация от Касреана прибудет для предоставления своих показаний чуть позже, — провозгласил он.

Повисла небольшая пауза, когда председатель взял датапад, сверяясь с информацией, что была на экране.

— Хорошо, вызываем первого свидетеля. Прошу принцессу Лею Органу пройти вперед и занять свидетельскую трибуну.

Люк услышал, как Лея встала, прислушался к ее шагам, когда она проходила мимо, и наблюдал, как она всходит на находящуюся на возвышении платформу справа от него. Он был рад, что сейчас может ее видеть, и чувствовал себя спокойнее в ее присутствии, а она подобрала сзади подол платья и присела на приготовленный для нее стул. На маленький столик рядом поставили стакан воды.

Нужно уходить.

Люк сглотнул, нервно облизал губы и чуть поменял позу. А Лея уже обращалась к членам коллегии комитета:

— Почтенные члены собрания, — ее голос звучал твердо, уверенно и не оставлял места для сомнений в том, что она невиновна, — мы с лейтенантом-коммандером хотели бы поблагодарить вас за гостеприимство и за возможность дать показания перед комитетом и людьми Хораарна, Касреана и остальной Галактики. — Несколько членов комитета, сидящих на возвышении, кивнули в знак признательности. — Однако есть некоторые… аспекты слушания, по поводу которых я бы хотела вынести официальный протест. Я надеялась, что мы сможем разобраться с этим прежде, чем перейдем к дальнейшим вопросам.

Председатель стал совещаться с остальными членами комитета, до Люка донесся разгоряченный шепот, правда, разобрать какие-то слова он не смог. Затем — несколько кивков, и соглашение было достигнуто.

Гра-вел кивнул Лее.

— Продолжайте, ваше высочество… но, пожалуйста, постарайтесь быть краткой, у нас впереди долгий день.

— Благодарю, господин председатель, — Лея сделала паузу и посмотрела на Люка. — Первая претензия касается того, каким образом обращаются с лейтенантом-коммандером. Он не был осужден ни за одно преступление, и все же на него надели наручники и заставляют простоять весь день. При всем уважении я прошу, чтобы ограничители были сняты и ему позволили сесть рядом со мной за столом для делегатов.

Люк подавил готовые показаться на лице улыбку и облегчение от того, что Лея сражается, отстаивая его права.

Еще одно совещание комитета, быстрые злые шепотки, кивки некоторых членов, кто-то наоборот категорично замотал головой.

— Разрешаю снятие наручников, — уступил Гра-вел. — Но он останется там, где стоит, как сказал сам, из уважения к нашим законам.

Стража Люка приблизилась, расстегнула пояс и сняла ограничители с лодыжек и запястий. Даже такой небольшой шаг навстречу со стороны Хораарна был приятен, а Лея попыталась снова:

— Я благодарю комитет, однако несколько недель назад лейтенант-коммандер получил травму спины, и маловероятно, что он физически сможет простоять до конца слушания. Я уверена, члены коллегии не пожелают видеть, как гость падает с ног во время дачи показаний.

Еще уступки со стороны хораарнцев:

— Хорошо, пусть ему принесут стул. Однако Скайуокер останется на трибуне для осужденных.

Осужденных? Почему он продолжал повторять это?

— Благодарю, председатель, вы очень добры, — с кивком признала Лея.

Люк бросил на нее полный благодарности взгляд, потирая покрасневшую кожу на запястьях, и сел на поставленный позади него стул. Он был рад оказаться в сидячем положении, и от того, что хораарнцы уступили Альянсу по этим пунктам, стало легче. Но…

Надо шевелиться… Надо уходить… сейчас!

…все это не заглушило стремления оказаться где угодно, только не здесь, схватить Лею за руку и уйти.

Бежать.

Просто уйти, вернуться к Хану и убраться из этого места до того, как…

…До чего?

До того, как что-нибудь случится, до того, как это чувство еще больше окрепнет; до того, как случится что-то, что должно произойти.

Люк потер глаза и заметил, что руки дрожат. Он упер ладони в колени, надеясь, что никто не заметил, как сильно он взволнован и нервничает.

Лея дождалась, пока Люк сядет, и заговорила снова:

— Вторая претензия касается открытой трансляции…

* * *

— …этого слушания. Я здесь для того, чтобы предоставить данные об атаке Альянса на имперскую космическую станцию, в этих данных может содержаться информация с грифом секретности, которая не должна стать достоянием общественности, так как это может подвергнуть угрозе членов Альянса и его военные операции. Меня не спрашивали о допустимости трансляции, кроме того, я не получала от должностных лиц Хораарна извещения о ее проведении.

Хан, смотрящий на голограмму Леи, слова которой передавались по голонету, наклонился поближе, поставив локти на колени и пристроив голову в ладонях.

— Покажи им, милая.

Он ненавидел все это. Ненавидел, что застрял на своем корабле и сидел сложа руки, пока из Леи и Люка буквально выжимали все соки. В те несколько раз, когда камера фокусировалась на Люке, он, казалось, был взволнован и нервничал...

Ну, а кто бы не нервничал в такой ситуации? Ничего удивительного, Соло.

…менял позу каждые пару минут, смотрел то на потолок, то в пол, выглядел точно как тримир, попавший в свет фар. Парень определенно был не в своей тарелке. Это слушание было миром Леи и совсем не местом для паренька, которого не так давно вытащили с фермы и который за последние пару месяцев пережил достаточно травмирующих событий — и с их последствиями ему приходилось справляться.

— Люди Хораарна ценят гласность и честность, ваше высочество, — ввернул председатель.

— Как и Альянс, председатель Гра-вел, — согласилась Лея. — Однако мы находимся в состоянии войны, а на войне никто не будет без необходимости делиться информацией с врагом. Ни я, ни Люк не станем отвечать на вопросы, которые могут поставить под угрозу наши операции.

Хан заметил, как она посмотрела на Люка, уверенно и пристально, отдавая парню приказ перед всей Галактикой. Он увидел, как Люк кивнул, подтверждая, что понял. Впрочем, подумал Хан, приказ был бессмысленным: малыш ни за что не скажет ничего из того, что подвергнет Альянс опасности.

Комитет снова посовещался, и затем:

— Я согласен с этим, ваше высочество, мы постараемся не спрашивать ничего подобного. И, возможно, десятиминутная задержка в вещании даст время вырезать что-то, что мы упустим?

Лея кивнула.

— Вы очень добры, председатель Гра-вел.

— Что происходит? — заходя в пассажирский отсек к Хану, спросил Хаслам и плюхнулся на диванчик за доской для дежарика. Он точно так же изнемогал от скуки и напряжения, как и Соло, и волновался за своего сержанта.

— Слушание только началось, — сказал Хан. — Есть какие-то новости от Теклы?

— Жаловалась на вонь и холод, но она продвигается к цели. Правда, пока она доберется, может пройти еще несколько часов.

Хан кивнул, слушая ответ солдата вполуха, частично он продолжал прислушиваться к голонет-трансляции, протесты Леи кончились, и начался допрос.

— А Чуи? — спросил Соло.

— На корме, — Хаслам ткнул за спину большим пальцем. — Кажется, хотел проверить тыловые щиты на случай, если нам надо будет быстро сваливать.

Хан обернулся, здоровяк-солдат предстал перед ним в новом свете.

— Ты понимаешь шириивук?

Хаслам кивнул.

— Ага, немного. Мои родичи в доимперские времена торговали с вуки. Я подрастерял навыки, но большую часть того, что он говорит, понимаю.

Голограмма слушания начала подергиваться, звук пропадал и возвращался, создавая эффект заикания, а потом трансляция остановилась; мужчины подняли глаза на замершую картинку. Лея на изображении застыла с открытым ртом посреди фразы. Чей-то голос, наложенный поверх, объявил:

— Пожалуйста, ожидайте возобновления трансляции.

— А вот и подаренная Лее отсрочка из десяти минут, — пояснил солдату Хан. — Чтобы можно было вырезать какую-нибудь критически важную информацию.

Хаслам кивнул.

— Так-так, зовешь принцессу по имени, значит? — губы солдата расползлись в ухмылке.

— Только когда ее нет рядом, — быстро отозвался Хан, скармливая ложь Хасламу.

— Говорят, они со Скайуокером близки.

Хан почувствовал укол ревности, но спокойно подумал: парень был близок с принцессой… но не настолько. Что он там говорил всего пару дней назад, проверяя Лею и выясняя, какие чувства она испытывает к общему другу…

— Мне Люк тоже как брат.

Лея тогда ничего не ответила, только улыбнулась. На самом деле с битвы при Явине не было ни намека на то, что между ними есть что-то большее, чем дружба. Тогда еще малыш был очевидно увлечен Леей, и Хан из кожи вон лез, лишь бы подразнить его по этому поводу, подбивая на какие-нибудь соответствующие действия.

Но малыш так ничего и не предпринял… по крайней мере, в отношении Леи.

— Они близки, — сказал он солдату, желая закончить этот разговор. — Но не в том смысле, в каком ты думаешь, — Соло тяжко поднялся с дивана. — Пойду проверю, как Чуи. Позови, когда трансляция снова начнется.

* * *

Ровану вместе с группой штурмовиков пришлось выйти из транспортника; он оказался во внутреннем дворике, запорошенном снегом и окруженном с трех сторон высокими стенами здания. В другой стороне располагались огромные ворота, через которые они сюда въехали. Он узнал тюрьму в одно мгновение. Вокруг него тут же сомкнулся отряд солдат, не давая другого выбора, кроме как следовать куда его хотели направить.

Это тут они держали Скайуокера?

— Сержант, — обратился он к лидеру штурмовиков, — зачем я здесь?

Он знал ответ еще до того, как сержант озвучил его:

— Лорд Вейдер приказал привезти вас сюда, майор.

Так значит, для них он все еще был «майором», на нем еще не было наручников, но это почему-то не приносило облегчения. Рован помассировал переносицу и поморщился, почувствовав укол боли из-за того, что потревожил рану.

— Зачем? — произнес он требовательно.

Если кто-то похитил сына прямо у тебя из-под носа, как ты отреагируешь?

— Простите, сэр, лорд Вейдер не всегда объясняет свои приказы. Я их выполняю и все.

К нему все еще обращались «сэр». Штурмовики никогда бы не посмели разговаривать с офицером более высокого ранга с сарказмом, но это были люди Вейдера из 501-ого, и они были горячо преданны Темному Лорду.

Сомнений не было, данное ему Мон Мотмой задание провалено. Он второпях покинул базу Альянса с единственной мыслью в голове — удержать Скайуокера подальше от отца; он не продумал как следует свой план действий и не рассматривал серьезно тот вариант, что его авторизационный код просто откажутся считать действительным.

Это не имело никакого отношения к его позиции в Альянсе или в Империи.

Это было личное.

Дверь открылась, когда они подошли к зданию, и Рован обнаружил себя следующим по длинному ярко освещенному коридору к турболифтам. Тюремные охранники Хораарна со смесью опасения и любопытства наблюдали за ними со своих постов. Его не оформляли как остальных пленников, его не встречали, не отправили в душ и на медицинский осмотр. Все эти шаги были пропущены — так поступил бы и он сам; в конце концов, его благосостояние не было для них первоочередной заботой.

Они ступили в первый турболифт, и тот на скорости рванул вниз, замедлившись только у нужного этажа. Рован вышел и оказался в до боли знакомой обстановке. Центр с панелью управления системами мониторинга, три берущих начало из атриума и похожих на туннели коридора со стенами, расположенными под углами в форме шестигранника, одетая в черное тюремная стража, стоящая или сидящая на своих постах.

Люди Империи, не Хораарна.

Всего второй раз в жизни Рован замешкался перед входом в тюрьму с наивысшим уровнем охраны.

— Майор Рован, — вперед выступил охранник в шлеме, лейтенант, судя по знакам различия. — Будьте добры, следуйте за мной, сэр.

Рован сделал вдох, задавил желание нервно сглотнуть и кивнул.

— Ведите, лейтенант.

Штурмовики остались позади, их места заняли охранники и проводили Рована по одному из коридоров. Они остановились у двери камеры, совсем ненадолго — молодой лейтенант без заминки снял блокировку, и дверь поднялась, открывшись.

— После вас, сэр, — он отступил в сторону, пропуская Рована вперед.

Первым, что Рован увидел в камере для допросов, был один-единственный стул с жесткой спинкой, находящийся в центре. На нем стояла бутылка воды. Этот вид отбросил его на многие недели в прошлое, в те долгие дни, когда Скайуокера ввели через такую же дверь в точно такую же комнату, где его уже ждал Рован.

Он предположил, что, должно быть, в этом и был смысл.

Дверь за его спиной резко скользнула вниз, закрывшись, запирая его в комнате вместе с двумя охранниками. Он оторвал взгляд от стула и перевел на стоящего за его спинкой мужчину.

— Майор Рован, — радостно поздоровался незнакомец. — Для меня честь встретиться с вами.

— Капитан, — приветствовал его Рован, заметив нашивку, говорящую о ранге мужчины, и не сумев сдержать просочившуюся в интонации подозрительность. — Не представляясь, вы ставите меня в неловкое положение.

Тонкие губы мужчины сложились в улыбку.

— Да, так и есть, — его голос сочился лукавством, и он напомнил Ровану майора Эрина с Эскааля, худого мужчину, слизняка, который, казалось, наслаждался чужой болью. — Я капитан Велаптор, специалист по допросам, как и вы.

— Я заметил, — сухо ответил Рован, желая, чтобы тот уже перешел к делу.

Велаптор усмехнулся:

— Ну конечно заметили, — он взял бутылку с водой, оставленную на стуле, обошел вокруг и сел, изучая человека, стоящего перед ним. После пары минут молчания он сказал: — Вы не в лучшем состоянии, майор.

Ладонь Рована прошлась по подбородку, куда пришелся удар Скайуокера, и носу, саднящему от удара Соло. Он заставил себя улыбнуться, не обращая внимания на то, как от этого стало больно.

— Я нахожу, что наш род занятий не всегда правильно понимают.

Капитан засмеялся.

— И правда!

Еще минута неловкой тишины — мужчины оценивали друг друга.

— Я обстоятельно изучал ваши методы, майор, — сказал ему Велаптор, его слова наполняло искреннее восхищение. — Как известно, вы весьма… жестоки.

— Только при необходимости, — отметил Рован, надеясь, что предупреждение, которое он хотел этим выразить, было понято.

Еще одна улыбка в ответ; предупреждение распознали, но не вняли ему.

— Я не мог не заметить, что некоторые из заключенных особой важности, находящихся под вашей ответственностью, умирали на допросах довольно рано.

— Такое случается, — отмахнулся Рован.

— Да. Да, верно, — Велаптор кивнул, соглашаясь. — Но для вас это стало частым явлением. На Эскаале, на Касреане и на Хастаале… а, Хастааль. Там-то это и началось, не так ли?

— Что началось?

— Намеренное убийство заключенных, конечно же, — бросил Велаптор. — Я уже объяснил, я читал о ваших методах, но также я изучал вас, майор. И мне пришло в голову: может, того, первого, вам пришлось убить, чтобы защитить информацию о ваших операциях сопротивления, которой он обладал?

Во рту у Рована внезапно пересохло, с опозданием он осознал, что происходит и как глупо позволил себя провести. Допрос уже начался.

— Десять лет назад, наверняка вы помните?

Рован подавил рвущийся ответ, отказываясь вестись на эту уловку, отказываясь осознавать, что говорил капитан. Он оставил все это позади, с головой погрузился в работу и организацию сетей сопротивления, которую помогал наладить в этих мирах. С растущим страхом он сглотнул, понимая, что здесь и сейчас не мог контролировать почти ничего.

Признавать это было неприятно, а ведь он знал: у тех, кого приводили к нему, наверняка тоже наступал момент истины, понимания, что их благополучие и сама жизнь находится исключительно в руках другого человека и они ничего не могут с этим поделать.

— Юный повстанец, — продолжил Велаптор, — боец сопротивления был схвачен на Хастаале, и привели его к вам. Я читал, он довольно яростно сопротивлялся. Также я читал, что вам позволили не участвовать в его допросе, и все же вы попросили разрешения остаться. Полагаю, командующий офицер был очень впечатлен вашей верностью долгу и Империи. Он написал, что вы отбросили личные чувства и с энтузиазмом исполнили свои обязанности перед Императором.

— Я — преданный слуга Императора, — подтвердил Рован, зная, что ничего хорошего это ему не принесет.

— Хм-м, — протянул допрашивающий. — Интересно, разделял ли эти чувства твой брат, когда ты избивал его, когда использовал пыточного дроида, когда вырывал крики из его горла.

Жилка на шее Рована забилась. Это было единственным видимым признаком борьбы, происходящей у него внутри.

Сэм знал, во что ввязывается, знал, какими будут последствия, если его поймают, и все равно согласился провезти контрабандой оружие через контрольно-пропускной пункт. Он также попросил…

Нет, Сэм потребовал…

…что в случае, если его арестуют, Эрвин будет там ради него, будет рядом с ним. И если сможет, сделает все сам, ведь только тогда Сэм будет достаточно силен, чтобы переносить боль и процедуру допроса.

Он склонился к пленнику, схватил за темные волосы и дернул голову вверх. Он едва узнал Сэма: все лицо было разбито, покрытая гематомами плоть опухла и кровоточила, кровь стекала у него изо рта и из носа и капала на пол, оставляя темные пятна.

— Я говорил тебе, брат, — он произнес последнее слово с усмешкой, вкладывая столько ненависти и яда, сколько мог. Он слишком остро ощущал направленные на них камеры, знал, что находится под пристальным наблюдением. — Я предупреждал, что не буду сдерживаться.

Сэм сплюнул кровь.

— Я… нико… гда и не… думал… — он тяжело дышал, с шумом втягивая воздух, и плюнул снова, на этот раз в Рована. Смешанная с кровью слюна оказалась на лице его старшего брата.

Рован сделал шаг назад, вытер лицо и широко размахнулся, тяжелый удар пришелся Сэму в лицо. Он без промедления снова схватил Сэма за волосы, склонился к уху брата и отчаянно зашептал:

— Сэм… не надо. Не заставляй меня делать это… Дай мне что-нибудь, что-нибудь незначительное… Контроль ущерба.

— Просто… сделай это… Эрвин.

— Твоему брату было всего… — Велаптор сделал вид, будто припоминает, — девятнадцать лет, разве нет?

Рован промолчал, отказываясь вестись на провокацию.

— Мне интересно, майор… — капитан расслабился и откинулся на спинку стула, внимательно наблюдая за ним. — Скайуокер напомнил тебе брата?

Нет. Скайуокер и близко не был похож на Сэма. Воспоминания о брате никогда не преследовали его, даже когда допрашиваемые были одного возраста с Сэмом или младше. Однако в этом Рован уступил капитану, позволил тому думать, что попал в точку. Это поможет внушить ему ложное чувство уверенности и безопасности и даст Ровану то, на чем можно сфокусироваться, пока его самого будут допрашивать.

Он лишь молился, чтобы мог быть таким же сильным, как Сэм, таким же храбрым. Он не был уверен, были ли глубокие знания того, с чем ему предстоит столкнуться, благословением или проклятием.

Не получив ответа, Велаптор снова ухмыльнулся, понимая, что Рован наконец осознал, что происходит. Он кивнул страже, и с потолка упала дюрасталевая цепь, в задней стене плавно открылась панель, из своего хранилища выплыл круглый черный маленький дроид. Сзади послышался звон наручников, когда охранники придвинулись ближе.

— Майор Рован, — приятным голосом произнес Велаптор. — Думаю, мы оба знаем процедуру и знаем, что я должен сделать.

Рован вдохнул, выпрямил спину и привнес в голос гнев.

— Я на особой миссии. Авторизационный код аурек-аурек-3-3-4-0-дорн. Меня не должны задерживать или арестовывать. Проверьте.

Велаптор вздохнул и покачал головой, изображая опечаленность.

— Боюсь, лорд Вейдер отменил ваши приказы. Его собственные инструкции были весьма точны, так что простите, майор, но сейчас я последую его распоряжениям.

— Вы пожалеете об этом, — глухо предупредил Рован.

Велаптор расслабленно вытянул ноги, перекрестив на уровне лодыжек, его руки покоились у бедер.

— Нет, майор Рован, не пожалею. Вообще-то я думаю, что даже получу от этого удовольствие.

Рован скользнул взглядом по цепи, по ожидающему дроиду, почувствовал нетерпение стоящих за спиной охранников. Он знал, что будет дальше.

— Пожалуйста, майор, снимите униформу.

* * *

Не должен еще быть здесь.

Чувства Люка кричали, что надо вставать, уходить, бежать. С каждой проходящей минутой ощущение возрастало, усиливалось.

Он должен вставать и убираться.

В груди билась паника, она же сдавливала горло. Голова кружилась, Люк чувствовал себя больным.

Но он сидел на месте, слушая, как комитет накидывается на Лею, как ей задают вопрос за вопросом, и она отвечает с высоко поднятой головой, твердым и сильным голосом. Она оспаривала какие-то моменты, разъясняла данные Альянса и то, откуда они взялись, в упор отказалась раскрывать местоположения своих источников, обсуждала детали.

— Нет-нет, — Лея с мрачным выражением качала головой, тон ее был вежливым, но возмущенным, — если вы снова обратитесь к параграфу 103 отчета нашей разведки, — она сделала паузу, давая время членам комитета пролистать текст в датападах, и снова потрогала свою заколку, — вы заметите, что информация, полученная их агентурной сетью, ясно демонстрирует очевидную угрозу безопасности и благополучию миллионов обитателей Галактики. Более того, это подтверждалось…

Одна голо-камера подплыла ближе, Люк вздрогнул от издаваемого репульсором звука и чуть не вскрикнул, когда по лицу прошелся исходящий из камеры мерцающий луч света. В разуме всплыли воспоминания о дроиде с Эскааля; Люку даже стало интересно, как же он выглядит на экранах голонета по всей галактике со своим побитым лицом и нервными дерганьями.

На плече снова оказалась рука одного из охранников и послышался его шепот:

— Сэр, вы в порядке?

Он хотел сказать «нет», хотел сказать, что ему нужно уходить, выбираться из этого зала, из всей этой ситуации.

— Я… питьевая вода оказалась бы кстати, — сказал он, заметив, что Лея быстро глянула на него, ее глаза потемнели от беспокойства. Видела ли она, как он себя чувствовал, могла ли понять, насколько сильно он хотел…

Нуждался в том, чтобы…

…убраться отсюда.

Сколько они уже пробыли здесь? Сколько часов прошло с тех пор, как Лея взошла на помост? Будет ли перерыв, прежде чем вызовут его? Он не знал, сможет ли подняться туда, сможет ли отвечать на новые вопросы. За последние недели их задавали так много…

«К какой эскадрилье ты приписан?»

«Почему не катапультировался?»

«Лейтенант-коммандер, есть ли у вас какие-то основания для обращения к столь неотложной мере, которая дорого нам обойдется?»

«Что вы сказали им, когда тема допроса сменилась и вместо вопросов о Сети стали задавать вопросы об Альянсе?»

«Когда ты узнал о присутствии Вейдера?»

Почему? Где? Что? Кто? Когда?

Вопросы, требующие ответов. Какие-то ответы он знал, какие-то нет. А некоторые вообще не хотел произносить вслух.

— Сэр, — снова раздался тот же голос, и ему в руки вложили прохладный стакан с водой.

Он слабо кивнул, поблагодарил, приложил стакан к губам — для этого пришлось использовать обе руки, чтобы сдержать дрожь и ничего не разлить, — и сделал глоток.

Вода оказалась прохладной, свежей и…

«Пей. Это вода с глюкозой. Тебе она нужна».

…встала поперек горла. Он поперхнулся, закашлялся и наконец сглотнул.

Люк поднял глаза и заметил, что Лея молча смотрит на него, ощутил он на себе и множество других взглядов: зрителей с галереи, членов комитета, судебных чиновников и прицел голокамер. Сердце загрохотало в груди. Что он пропустил? Что случилось?

Председатель наклонился вперед и впервые обратился к нему:

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, вам нехорошо?

Люк сглотнул и прочистил горло.

— Нет, сэр, — солгал он, сам удивившись тому, как твердо прозвучал его голос. — Прошу прощения, — правда, он точно не знал, за что извиняется.

Убежденным Гра-вел не выглядел, но повернулся к Лее.

— Ваше высочество, мы благодарим вас за данные показания и просим остаться за столом для делегатов на случай, если возникнет необходимость в прояснении каких-либо деталей или получении ответов на дополнительные вопросы.

Лея встала и уважительно склонила голову перед членами комитета.

— Благодарю, председатель.

Она спустилась и вернулась на свое место позади Люка.

Гра-вел еще раз сверился с датападом и посмотрел на Люка.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, пожалуйста, пройдите на свидетельскую трибуну.

Люк не мог пошевелиться, тело будто примерзло к одному месту. Он ощутил: все взгляды направлены на него, ощутил ожидание всего зала суда, когда же он начнет двигаться.

Он был скован холодом. Застыл.

Не должен быть здесь!

Белый шум, высоко-тональное ноющее шипение в ухо.

Вставай!

Он перевел дыхание, сглотнул, адамово яблоко дернулось, и заставил себя встать и переставлять ноги, одну за другой. Он шел к свидетельской трибуне, за ним следовала постоянная охрана. Когда Люк сел, перед ним поставили еще один стакан с водой, но он не смел к нему притронуться, не желая, чтобы кто-то увидел, как сильно у него трясутся руки. Это все ужасало больше, чем участие в воздушных боях.

— Лейтенант-коммандер, — начал Гра-вел, как только он присел, — сколько времени вы являетесь членом Альянса?

— Чу… — горло сжалось, слова оборвались, он негромко откашлялся, — чуть больше двух лет, сэр.

— Да, да… — председатель сверился с датападом. — Битва при Явине стала вашим первым боевым вылетом, так?

Люк взглянул на Лею, та помотала головой.

— Я, ах… простите, сэр. Я не могу ответить на этот вопрос.

Он знал, почему Лея покачала головой. Так он в прямом эфире по голонету признает свое участие в битве, давая Империи еще больше поводов охотиться на него. Хотя в глазах Империи и одного членства в Альянсе хватало для обвинения; он был повстанцем, предателем.

— Вас объявили пилотом, уничтожившим имперскую космическую станцию, когда та проходила через систему Явина. Это верно?

Он снова взглянул на Лею, она снова помотала головой.

— Так сообщали, сэр, — подтвердил он.

Услышав расплывчатый ответ Люка, Гра-вел улыбнулся.

— Так это не правда?

На этот раз ему не нужно было смотреть на Лею.

— Простите, сэр. Я не могу ответить на этот вопрос.

Голо-камера приблизила его лицо, от ее вспышек зарябило в глазах. Он вздрогнул и попытался сосредоточиться на членах комитета, на вопросах, которые они собирались задать.

Убирайся!

— Если вы не можете ответить на наши вопросы, мы далеко не уйдем, лейтенант-коммандер.

Люк закусил губу, сдерживая резкую реплику, которая первой возникла в голове: Гра-велу просто надо было задавать те вопросы, на которые он может ответить.

— Мои извинения, председатель, я не намеревался препятствовать процессу.

Еще один член комитета подался вперед, его имя ускользнуло из памяти Люка. Как и все их имена. Они были незнакомцами, желающими знать о нем все.

— К какой эскадрилье вы приписаны?

Люк похолодел, кровь в жилах застыла. Его уже спрашивали об этом раньше.

Свисая на цепи, он пытался подтянуться на скованных наручниками руках, пытался как-то расслабить растянутые мышцы. Он чувствовал, как по венам расползается наркотик, чувствовал реакцию органов восприятия на его хитрое действие по оказанию помощи, изощренное влияние на тело. Люк был в сознании и мыслил четко, как они и хотели, но вместе с тем его силы иссякли, он страдал от голода и обезвоживания и был совершенно измотан болью и бесконечными вопросами. Он опустил голову и уставился на пол, на разводы накапавшей крови и пота. Он осознавал, что постанывает, тихо похрипывает при вздохах, но ничего не мог с этим поделать.

— Люк? — раздался голос Рована.

Потом мужчина отвернулся и посмотрел на другого имперца, находящегося в комнате.

— Возможно, — Рован решил внести предложение, и тот другой ухмыльнулся, — раз он не хочет рассказывать нам о Сопротивлении, то с большей готовностью обсудит этот его повстанческий Альянс?

Сквозь шум в ушах до него, находящегося в состоянии паники и испытывающего боль, донеслись смешки. Для них это была шутка.

Они веселились!

— К какой эскадрилье ты приписан? — продолжил Рован.

— Я… ох, я… — он облизнул губы, посмотрел на стоящий рядом стакан воды, а потом вниз, на свои руки. Он сцепил их вместе на коленях, ногти впились в кожу, костяшки побелели.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер?

В оцепенении Люк поднял взгляд на мужчину, члена комитета, задавшего вопрос.

— Вы в порядке?

В тоне члена комитета слышалось искреннее беспокойство, и Люк был благодарен за это. Оно вырвало его из воспоминаний, из той камеры, от резкого света, неподатливых наручников на запястьях и дроида за спиной, ожидающего от офицера, что был одним из его начальников, команды, когда нужно будет пропустить разряд.

Люк снова прочистил горло.

— В порядке, сэр. Я… ух, не привык выступать на публике и немного нервничаю.

По аудитории побежали шепотки и бормотание, и Люк различил тень сочувствия и симпатии. Внутри потеплело, его успокоило, что остальные могут понять…

Не должен быть здесь!

— Я бы сказал, больше, чем немного, лейтенант-коммандер, — в голосе хораарнца слышалась улыбка.

— Ух, да, сэр, — признал Люк, умудряясь и сам выдавить улыбку.

— Можете ответить на мой вопрос?

Люк покачал головой.

— Простите, сэр. Я не могу.

Люк буквально почувствовал раздражение комитета, когда они засовещались друг с другом. Он рискнул бросить взгляд на Лею, и она кивнула ему и ободряюще улыбнулась.

— Ну хорошо, — теперь снова заговорил председатель. — Давайте сконцентрируемся на самом происшествии. — Он устремил на Люка предупреждающий взгляд. — Я ожидаю вашего полного содействия, лейтенант-коммандер.

Люк кивнул.

— Я готов его оказать, сэр.

И они приступили.

— Начнем с брифинга. Что лично вам сказали об объекте и задачах миссии…

* * *

Стены туннеля были влажными, скользкими от капель и растущих на них водорослей и обжигающе холодными. Шаги Теклы, ступающей по проходу сбоку от канала сточных вод, отдавались эхом, когда она осторожно пробиралась по лабиринту, направляемая по комлинку дроидами. Она давным-давно подтянула вверх воротник старого летного комбинезона и зарылась носом в ткань, чтобы не так остро ощущать вонь этого места — не было никакого удовольствия в том, что ее может вывернуть снова. Во рту уже горело от привкуса желчи, и с каждой минутой горло пересыхало все больше.

Она подходила к повороту и шагала вперед, направив луч фонарика в землю, когда какой-то звук заставил ее остановиться. Она отключила фонарик, замерла и прислушалась. Где-то впереди слышался шелест голосов и тихое эхо шагов.

Текла, уже прятавшаяся пару раз от работников коммунальных служб, огляделась в темноте в поисках какого-нибудь алькова или другого туннеля, в который она могла бы нырнуть, чтобы избежать встречи с приближающимися хораарнцами.

— 3РО, — прошептала она, — там еще работники…

— Ох, боже!

Текла вздрогнула, чопорный голос дроида в тоннелях прозвучал очень громко.

— Ну-ка тише, — зашипела она. — Что говорит R2?

Приглушенное пиликанье.

— Есть небольшой проход на другой стороне главного туннеля, примерно в двадцати метрах за вами.

Текла оглянулась, но ничего не разглядела в темноте и опустила взгляд, совершенно не горя желанием лезть в пролегающий внизу сточный канал.

— А на этой стороне ничего нет?

— Похоже, что нет, сержант.

— Дерьмо! — ругнулась она и скривилась; как раз в этом, похоже, скоро придется поплавать.

Она слышала, как шаги приближаются, голоса становятся громче. Засунув комлинк в наплечный карман, взяв фонарик в зубы и пытаясь не дышать носом, Текла села на пол, спустила ноги с края платформы и медленно сползла в поток грязи. Воняло непередаваемо, прохладная жидкость омывала ноги, ее уровень постепенно поднимался до бедер, и Теклу тошнило от этих ощущений. Она перешла канал вброд так быстро и тихо, как только могла, и, подтянувшись, выбралась на платформу на другой стороне. С нее капало. Трусцой она преодолела двадцать метров и нырнула в ответвляющийся туннель, как раз когда из-за поворота стал разливаться свет.

Она продвинулась глубже во тьму, шаги становились громче, а голоса более отчетливыми. Они были знакомо искаженными, в звучании слышался металл, и от них по спине побежали мурашки еще до того, как мимо укрытия медленно прошли пять человек в белой броне.

Текла задержала дыхание, рука метнулась к кобуре и выдернула бластер, шаги замедлились и пропали — группа остановилась.

— Не понимаю, зачем нужна эта вся скрытность, почему просто не начать вторжение?

— Не нам ставить приказы под сомнение, рядовой.

— Но почему именно это место?

— Чтобы никто не смог подобраться к зданию суда ни с поверхности, ни отсюда и… Подожди. Это Т-АR-4-9-8, закончили прочесывание секции 4-7. Здесь внизу ничего нет, сэр.

Потрескивание, статический шум помех.

— …Оставайтесь на позициях.

— Вас понял, сэр.

— Ну здорово, — пожаловался солдат, подавший голос первым. — Мы тут застряли.

Текле их было не жаль совершенно. Она целые часы провела здесь, а в итоге обнаружила, что путь дальше ей перекрыт. Она оглядела свою ветку туннеля и медленно и тихо пошла вперед, еще больше углубляясь в нее, чтобы оказаться подальше от патруля штурмовиков. Как только она дошла до широкого изгибающегося дугой поворота и более-менее почувствовала себя в безопасности, то достала комлинк, ввела код и зашептала:

— Тот вариант не пойдет, в коллекторах канализации штурмовики. Повторяю, обнаружено имперское присутствие.

— Дерьмо.

Сердце все еще заполошно билось, от того, что она чуть не встретилась со штурмовиками, кровь наполнял адреналин, но, услышав ругательство Хаслама, Текла не сдержала широкой улыбки: этим у нее и были вымазаны ноги.

— Что там у тебя? — раздался по комму голос Соло.

— Штурмовики, и, кажется, на пути отсюда до здания суда будут еще. Я мимо них ни за что не пройду.

На момент установилась тишина, за которой последовал вопрос:

— Хочешь, дам отбой миссии?

Хотела ли она этого? Хотела ли вернуться? Переждать в безопасности…

Ну, всего чуточку большей безопасности, если учитывать имперское присутствие в системе…

… на корабле, в то время как Люк…

Люк?

…лейтенант-коммандер и принцесса оставались одни на территории, как теперь оказалось, врага и были уязвимы. Текла ухватилась за первую пришедшую ей идею.

— Отказываюсь, капитан. Попробую пройти к апартаментам принцессы, вдруг получится встретиться там с ней и дроидами после слушания.

— Понял тебя, сержант. Удачи.

— Спасибо, сэр. Она мне понадобится, — Текла оборвала соединение с «Соколом», ввела в комм другую команду и связалась с дроидами. — Меняем планы, 3РО, — быстро проговорила она. — Мне нужен маршрут из туннеля до апартаментов принцессы, такой, который даже близко рядом с судом не проходит. Мы тут внизу вместе с имперцами ползаем.

— Ох, боже, — воскликнул 3РО в разы более взволнованно, чем ощущала себя Текла. Она задалась вопросом, почему Скайуокер вообще терпит такого нервного дроида. — Сержант, R2 сказал, нужно продолжать двигаться по тому туннелю, где вы находитесь, до т-образного перекрестка — это примерно два километра. Потом повернуть налево и пройти еще три километра, так вы окажетесь поближе к апартаментам для гостей. Однако хода из канализации в здание нет. Вам придется подняться на улицы.

— Какая там охрана?

— Боюсь, довольно серьезная. Это все-таки апартаменты для дипломатов.

Текла вздрогнула.

— Имперские штурмовики?

— Нет, сержант, сотрудники службы безопасности Хораарна.

— Окей, пусть R2 поглядит, может ли он как-то помочь мне пробраться внутрь и обойти охранные системы.

Отключив комлинк, Текла двинулась во тьму, не включая фонарик, чтобы его свет не заметили из других туннелей патрульные группы штурмовиков. Дело будет даже сложнее, чем она предполагала.

* * *

— …из гиперпространства выскочили уже горячими.

— Горячими? — переспросил пожилой мужчина из комитета, сидящий с краю.

— Ух, да, сэр. Это значит, подача мощности переведена на орудия, все они заряжены, и мы готовы к боевым действиям.

— Спасибо, — мужчина махнул ему. — Продолжайте…

Люк наклонился вперед и взял стакан, сейчас, когда он уже провел какое-то время сидя и отвечая на вопросы, дрожь в руках была не так заметна. Он глотнул воды, смачивая горло. Поставил стакан обратно и продолжил, удивляясь тому, как легко оказалось дистанцироваться от действий, о которых он рассказывал, насколько легко было заглушить свои чувства и думать о станции Касреана исключительно как об исследовательском центре по разработке биологического оружия — так им сказали о ней на брифинге.

— Мы на высокой скорости подошли к Касреану, разбились на заранее обговоренные ударные группы и направились к назначенным нам целям. Мы…

Председатель посмотрел в датапад.

— Вашей целью было ядро реактора?

— Верно, сэр, как я и сказал ранее.

— Продолжайте.

— Мы заметили командное судно, суперзвездный разрушитель, но в то время были вне зоны досягаемости его атак. Мы воспользовались этой возможностью, выпустили торпеды и…

— Станция открыла по вам огонь?

Люк задавил раздражение от того, что его постоянно прерывали; он больше злился из-за воспоминаний, которые после всплывали в памяти, чем из-за людей, задающих вопросы. Если бы они просто позволили ему говорить самому, рассказать историю, то ему не надо было бы подробно останавливаться на деталях.

— Нет, сэр.

— Вы не подумали, что это странно?

Люк покачал головой.

— Нет, сэр, мы же застали их врасплох.

Да, в тот момент это совсем не было странным.

— Ясно… Продолжайте.

— Ну, — сказал он, припоминая, но пытаясь не делать этого, — мы выпустили торпеды, они попали в станцию и нанесли урон. С этого момента в бой вступила Империя. Ударное крыло СИД-истребителей и истребителей-перехватчиков атаковало и…

— Защищалось.

Люк вскинул взгляд, гадая, кто это сказал.

— Что?

Говорил председатель.

— Вы не находите, что Империя предприняла действия по защите станции?

Люк улыбнулся и пожал плечами.

— Это зависит от того, на чьей вы стороне, сэр.

— А гражданские на той станции, молодой человек? На чьей стороне, думаете, были они?

Суровое напоминание было словно пощечина…

Не должен быть здесь!

…и, потрясенный, Люк не смог подобрать ответ. Понимая, насколько плохо справился с вопросом, он глянул на Лею, ему нужна была ее поддержка, ее руководство, но выражение ее лица было мрачным.

— За трибуной стоит не принцесса Лея. Лейтенант-коммандер, пожалуйста, направьте свое внимание на членов комитета, — голос председателя был низким, предупреждающим.

— Я… Простите, сэр. Я… Да, конечно, Империя защищала станцию, — поспешно сказал он, пытаясь исправить положение, которое сделал только хуже. Он выглядел черствым и невнимательным, он намеренно проигнорировал тот факт, что многие люди потеряли свои жизни, чтобы не приходилось чувствовать их вес.

Убирайся!

Все его чувства взвыли, внезапно тело омыла волна, вызывавшая головокружение, и он приложил ладони ко лбу.

— Я…

Что-то было не так. Что-то было очень, очень неправильно.

Он сделал глубокий вдох, изо всех сил постарался сфокусироваться на членах комитета, ожидающих его слов, где-то там открылись двери зала суда.

— Мы… Вы должны понять, сэр, что мы не знали о беженцах. И мы никак не могли узнать, что станция — не угроза.

— Ложь!

* * *

Волнуясь из-за присутствия на планете имперцев, Соло вернулся на свое место на диванчике и устроился для дальнейшего просмотра трансляции слушания. У него было плохое предчувствие из-за всей этой подставы, сейчас-то не было сомнений по этому поводу. Весь спектакль с заседанием комитета именно этим и был — постановкой, разыгрываемой для того, чтобы кого-то поразвлечь.

Империя явилась сюда за ними. За Леей и Люком.

Хан поморщился и издал стон из-за допущенной Люком промашки, он наблюдал, как парень изо всех сил старается исправить свою ошибку, но знал, что ущерб уже нанесен. Люк совершенно упустил из виду беженцев. Хан знал, это было ненамеренно, знал, что мысленно Люк только-только подходил к этому моменту истории, что он хотел в верном порядке рассказать свою версию произошедшего от начала и до конца.

Люк просто был не готов признать, во что вылились его действия, сколько невинных людей он невольно убил.

— Ложь!

Громкое объявление исходило от кого-то за кадром, и камера быстро развернулась.

В одно мгновение Соло оказался на ногах, его затопил леденящий ужас. Рука на автомате коснулась пистолета, хотя изнутри корабля он ничем не мог помочь друзьям.

— Вызови Теклу! — приказал он Хасламу, который в шоке пялился в голонет-трансляцию. — Хаслам, вызови по комму Теклу! Сейчас же!

Солдат выкрикнул: «Да, сэр!» — и немедленно защелкал кнопками комлинка.

— Чуи! — взревел Хан, зовя второго пилота. — У нас крупные проблемы.

* * *

Люк даже не отследил, когда успел вскочить на ноги, его стул со стуком завалился на пол. Руки шарили по поясу в бесполезных поисках отсутствующего светового меча, пока Дарт Вейдер через огромный зал вышагивал к помосту и сидящим членам комитета. На плечи Скайуокера легли жесткие ладони, стул поставили как был, и Люка силой заставили опуститься на сиденье, предупредив:

— Сядьте и оставайтесь на месте!

Лея тоже была на ногах, она, наклонившись вперед, опиралась на стол в качестве поддержки и что-то громко говорила, но ее голос был вытеснен из сознания Люка хриплым дыханием Вейдера.

Это был звук, который привел его в чувство в той камере на Эскаале, звук, навстречу которому он добровольно шел на Раймаре, звук, который преследовал его во снах и видениях.

Как он мог не почувствовать Вейдера? Как мог не заметить его присутствия, когда тот был так близко?

Сила…

Люк склонил голову. Сила пыталась предупредить его, его чувства были напряжены, звенели в ожидании, а он проигнорировал это, отмел в сторону; знал, что не мог поступить как-то иначе.

Толпа оживилась; гул удивления и шокированные вскрики наполнили зал, когда Вейдер подошел к свободному столу, подготовленному для делегации Касреана. Вейдер в одиночестве стоял напротив Леи и молча ждал. Председатель Гра-вел поднялся и вскинул руки, снова призывая всех к молчанию и спокойствию, и постепенно шум сошел на нет, в зале суда установилась тишина, которую заполняло механическое дыхание Вейдера.

Гра-вел сел.

— Добро пожаловать на Хораарн, лорд Вейдер. Надеюсь, ваше путешествие прошло гладко?

Хотя Вейдер обращался к хораарнцу, смотрел он на Люка.

— Прошу прощения за позднее прибытие, я был…

— Я должна выразить протест, председатель Гра-вел, — голос Леи дрожал от гнева, от страха. — Нам гарантировали, что на этом слушании не будет присутствовать Империя.

Повернулся и ответил ей Вейдер.

— Я здесь не как представитель Империи. Я назначен делегатом от Касреана, его Совет просил меня присутствовать здесь от лица перемещенного населения.

— Перемещенного Империей, — с отвращением прошипела Лея.

— Я полагаю, мы тут не для того, чтобы вести дебаты об имперской политике, ваше высочество. Мы собрались, чтобы обсудить сознательное убийство беженцев.

Убийство.

Это заставило Люка вскинуть голову и в смятении уставиться на врага.

— Это просто нелепо! — негодующе отреагировала Лея. — Альянс не располагал никакой информацией, намекающей на то, что на станции беженцы. Наша разведка ясно заявляла, что…

— Я говорю не об Альянсе, — оборвал ее Вейдер, снова обращая свое внимание на Люка. — Я говорю о Скайуокере.

У Люка перехватило дыхание, он не мог сделать вдох, легкие будто что-то сжало. Он знал, каким-то образом Вейдер знал!

— Люк располагал той же информацией, что и все мы, лорд Вейдер, — принцесса обратилась по имени, но выделила его презрительным тоном. — Он не мог этого знать.

Она взглянула на Люка. Он видел, как Лея изучает его лицо, выискивая признаки того, что он невиновен, и как, когда он ничего не ответил, не стал ничего отрицать, нарастает ее тревога.

— Он знал, что опасности не было, знал, что на борту станции только невинные, — безжалостно поведал ей Вейдер. — И все же он выстрелил.

Повисла пауза, минутная вспышка тишины, а затем с возвышения заговорил председатель:

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, это правда? Вы еще до выстрела знали, что станция не представляет угрозы?

Вся кровь отхлынула от лица Люка, он впал в болезненное состояние, почувствовал холод и слабость, будто на грани потери сознания. Он не мог говорить, не мог оторвать взгляд от Вейдера…

«Мы с тобой еще успеем наговориться, юноша».

…не мог перевести внимание куда-то еще, он бессознательно поднес ладонь к порезу на щеке — следу ответной реакции Рована — на той же щеке, куда на Эскаале пришелся удар кулака Вейдера после того, как Люк плюнул в него.

— Лейтенант-коммандер Скайуокер, пожалуйста, ответьте на вопрос.

Отрывистый приказ пробился к разуму, и Люк медленно перевел взгляд с Вейдера на Лею. Голос ломался, когда он заговорил, отбирая у нее надежду:

— Да, — сказал он. Поднялся гомон, зал суда вдруг взволновался, в крике множества голосов утонули слова: — Я знал.

* * *

— Черт, парень… — выдохнул Хан со внезапным пониманием, что именно происходило с Люком после атаки на станцию. Дело было не только в захвате в плен и пытках, перенесенных на Эскаале, Люка снедало не просто обнаружение того, что на станции были беженцы. А тот факт, что каким-то образом…

…из-за той липовой хрени, Силы?

…он уже это знал. Знал до того, как выпустил торпеды.

— Черт…

Почему он выстрелил? Если он знал, то почему?

Хан закрыл глаза, припоминая брифинг Люка на Адралии после эвакуации, его выговор за неподчинение приказу, припоминая съемки битвы из новостей по голонету, идущие вокруг станции яростные, жестокие бои и количество убитых пилотов Альянса. Люк сделал это ради друзей, чтобы спасти их. Люк сделал это, чтобы избежать еще одного неподчинения приказу.

Соло взглянул на Чубакку, который застыл в пассажирском отсеке у самого входа, наблюдая за набирающей обороты потасовкой, показываемой по голонету. Толпа бесновалась, поднялась и перла вперед, крича и жаждая крови, люди падали, сбитые с ног в давке. Сотни солдат Хораарна заполонили зал, став между Люком с делегатами и своими же гражданами, председатель призывал успокоиться и очистить зал суда.

Завязалась драка, раздались выстрелы, и наконец толпа отступила назад — больше от страха за собственные жизни, чем от согласия очистить пространство.

— Надо вытаскивать их оттуда.

* * *

Наконец опустилась тишина. Пока из зон для публики выгоняли остававшихся людей и выносили раненых, кордон солдат оставался на позициях, охраняя делегатов.

Гра-вел и члены комитета выглядели потрясенными. Лея сидела с осунувшимся лицом, но оставалась мужественной. Вейдер все это время простоял, словно скала, его рука покоилась на рукояти светового меча, и это он нарушил затянувшуюся липкую тишину.

— Председатель Гра-вел, — заговорил он громко, его голос разносился по просторному пустому залу и отдавался эхом. Его окружили оставшиеся на месте голо-камеры. — От лица людей Касреана здесь и сейчас я требую, чтобы работа этого комитета была приостановлена, и чтобы правительство Хораарна с должным вниманием рассмотрело петицию Касреана об экстрадиции лейтенанта-коммандера Скайуокера в пользу Империи, чтобы его можно было возвратить на Касреан и он мог ответить на обвинения в вопиющем в своей бессмысленности убийстве, совершенном со злым умыслом.

Дарт Вейдер видел: слова возымели желаемый эффект. Сын резко вскинул голову, глаза его были расширены от тревоги, инстинктивно приподнялся снова со стула, но охранники лишь твердо надавили Люку на плечи, заставляя сесть. Он встретился взглядом с Леей, призывая тем самым молчащую принцессу сделать что-нибудь, и та опустила голову, разрывая контакт и не смотря в умоляющие глаза Люка.

Скоро Люк поймет, что друзья, как все люди, могут быть переменчивы, и обнаружит: в ту самую минуту, когда нуждаешься в них больше всего, они оставят тебя и предадут.

Председатель наклонился вперед, взглянув на парящую неподалеку голо-камеру.

— Отключите трансляцию, — приказал он, — ничего больше не выйдет наружу. Составьте для общественности сообщение, что теперь слушание стало судебным процессом и, таким образом, должно проходить за закрытыми дверьми. Позже комитет сделает публичное заявление о сегодняшних событиях и том, какие решения мы приняли.

Гра-вел повернулся к Люку.

— Я спрошу снова, лейтенант-коммандер Скайуокер. Вам было известно, что те, кто находились на космической станции Касреана, не представляют угрозы для вас и вашей боевой группы?

Люк сглотнул и, опустив глаза вниз, кивнул.

— Да, сэр.

— Вы признаете, что совершили выстрел, ясно осознавая, что на борту лишь невинные люди, не военные, и они все погибнут?

— Да, сэр.

Что еще он мог сказать? Последствия собственных действий никогда раньше так не давили на него.

Гра-вел был бледен, и, когда он повернулся к Вейдеру, выражение его лица было мрачным.

— Лорд Вейдер, не считая признания лейтенанта-коммандера, располагаете ли вы какими-либо доказательствами в поддержку вашего заявления?

— Да, председатель, я располагаю ими, — пророкотал Вейдер, взгляд его все еще был прикован к потрясенному сыну. Находиться со своим ребенком в одной комнате было опьяняюще, и ему приходилось бороться с искушением вызвать штурмовиков и забрать Люка силой прямо сейчас. Надо было оставаться терпеливым, отказаться от спешки и довести судебный процесс до конца. Тогда мальчик будет у него в руках. Люк не сможет сопротивляться. Не сможет этого избежать.

— Однако, — продолжил Вейдер, — представление этих доказательств здесь и сейчас будет преждевременным в отношении любого судебного заседания, на котором станет рассматриваться дело лейтенанта-коммандера, и потому пагубно отразится на нем.

— С каких пор тебя заботит закон, Вейдер? — раздался у него из-за спины голос Леи Органы, в нем звучал вызов. — С каких пор для тебя имеет значение надлежащее ведение процесса?

Он обернулся к принцессе, скалой возвышаясь над ней, вспоминая тот момент, как притянул ее к себе, когда Таркин обратил Звезду Смерти на Альдераан.

— В Империи я являюсь представителем закона, ваше высочество, и вам хорошо это известно.

Принцесса побледнела, очевидно потрясенная, и он отчетливо осознал, что с того момента на Звезде Смерти они впервые находятся в одной комнате.

— Вы чудовище, — прошипела Лея.

— Мы собрались здесь не для обсуждений моей персоны, принцесса, — он отвернулся от Органы, выкидывая ее из головы, и обратился к наблюдающим за ними членам комитета: — Повторюсь, председатель. Я требую приостановить это слушание, дабы правительство Хораарна могло с должным вниманием рассмотреть петицию Касреана об экстрадиции лейтенанта-коммандера Скайуокера и помещении под стражу в имперском пенитенциарном учреждении для ответа по обвинению в убийстве. Обвинению, вину по которому он уже признал дважды.

Ведь что еще он мог сказать, кроме правды?

Обсуждение заняло у семи членов комитета несколько минут. Вейдер наблюдал за выражениями их лиц, ощущал их противоречивые эмоции. Однако неважно, что они чувствовали, ему уже был известен исход, уже было известно решение правительства Хораарна. Все это — ради шоу для народа Галактики, все — ради того, чтобы дискредитировать Альянс.

Все, лишь бы заполучить своего сына.

— Хорошо, лорд Вейдер, — Гра-вел глянул на Лею и склонил голову. — Ваше высочество, комитет вынес решение удовлетворить просьбу лорда Вейдера и приостановить дознание и расследование происшествия на основании того, что это может отрицательно сказаться на будущем правовом статусе лейтенанта-коммандера. Запрос… эм, на экстрадицию может быть направлен в Верховный суд Хораарна, который рассмотрит его со всем вниманием. А пока… — Гра-вел выдержал паузу, его взгляд скользнул по Люку и остановился на охранниках позади. — Офицеры, будьте добры.

Вейдер следил, как охранники вздернули Люка на ноги и развернули. Его руки завели за спину и защелкнули на них наручники, на лодыжки надели ограничители и прикрепили тянущиеся к ним цепи к жесткому поясу на талии. Пока Люка сковывали, один из офицеров зачитывал предупреждение:

— Люк Скайуокер, вы арестованы и в порядке упрощенного судопроизводства признаны виновным в убийстве. Точное число ваших преступлений будет определено на слушании по вынесению приговора, которое состоится в течение 52-х часов. На слушании вам предоставят возможность заявить о невиновности. Сим вы лишены всех прав, которыми обладали согласно конституции Хораарна, и до появления в суде будете находиться под стражей.

Вейдер улыбнулся под маской. Чувства Люка были запутаны и представляли смесь искреннего ужаса, неувядающей храбрости и некоторого замешательства. Он был напуган, так напуган, и все же его гнев пел во тьме. Это была чистая, неподдельная ярость. Люк знал, что его загнали в угол, знал, что его заманили сюда под фальшивым предлогом. Знал, что все это было прикрытием, игрой с целью поставить его в такое положение, в котором ему не осталось бы иного выбора — только капитуляция.

В течение этих пятидесяти двух часов Вейдер покинет Хораарн вместе с сыном.

Когда Люка подтолкнули к выходу, Вейдер отвернулся, намереваясь удалиться из зала через те же двери, через какие вошел.

— Подождите! — опять подала голос принцесса.

Темный Лорд повернулся обратно, глядя, как Органа обращается к эскорту Скайуокера.

— Пожалуйста! Могу я быстро переговорить с лейтенантом-коммандером? — она стояла у самого края своей секции, наклонившись вперед, упираясь руками в перегородку и прося: — Пусть Люк не имеет такого права, но, возможно, оно есть у меня?

Охранники заколебались и взглянули на членов комитета, уже вставших с мест и собравшихся оставить зал суда. Гра-вел пристально присмотрелся к принцессе, нервно приглаживающей прическу и теребящей скрепляющую ее заколку. Он кивнул.

— Хорошо. У вас пять минут, ваше высочество.

— Мы можем поговорить наедине?

Вейдер шагнул было вперед, чтобы резко возразить, но остановился, потому что принцессе уже сказали:

— Нет, ваше высочество, это противоречит правилам. Никто не может разговаривать с заключенными без надзора.

И вот, он на шаг отступил, когда принцесса вышла из отгороженной зоны и обняла его сына.

* * *

— Ох, Люк, — выдохнула Лея, обхватив его руками и понимая, что он не может обнять ее в ответ.

Люк склонился ближе и положил голову ей на плечо.

— Все могло пройти и лучше, — пошутил он, стараясь сохранять приподнятое настроение, оставаться сильным ради нее, но Лея чувствовала дрожь тела, различала страх в голосе и заволновалась, сможет ли он справиться с возвращением в камеру и одновременно с передачей Вейдеру. Она слышала раздававшееся позади них дыхание Вейдера, ощущала на себе с Люком его взгляд и была уверена, что Люк также остро осознает его присутствие.

— Немного получше, может, — признала она, пытаясь оставаться сильной ради него. Она нервно провела рукой по волосам, потянула за искусно сделанную заколку и ощутила, как отделилась и легла в ладонь маленькая деталь из металла.

Люк отстранился, поймал ее взгляд и озвучил то, что приводило его в растерянность:

— Я осужден?

— Уголовное право Хораарна основывается на презумпции вины. Тебе нужно будет доказывать невиновность, — Лея опустила руку, держа ее ближе к телу.

Люк на секунду прикрыл глаза, на него тяжестью опустилось ужасное осознание.

— А я только что признался во всем в прямом эфире по голонету, — его голос был жестким, хриплым от эмоций.

«Все будет хорошо», — хотела заверить его Лея, но пока совершенно не представляла, как им обойти решение комитета, как преодолеть эту ситуацию.

— Я найду адвоката. Мы обжалуем приговор, будем оспаривать экстрадицию.

— На каком основании? — Люк хотел знать; он не верил ей, понимая, что ступил прямо в подготовленную для него ловушку. — Лея, я знал, что делал. Ты же слышала, что было сказано и что сказал я.

— Ты знал, что это были беженцы?

Он покачал головой.

— Нет, конечно нет.

— Видишь? Ты не знал!

— Детали — нет. Но я знал, что на борту люди, я почувствовал их. Я не ощутил опасности, только то… — взволнованный и полный раскаяния, он сглотнул, — что они невиновны, и я все равно выстрелил в них.

— Ты предупредил Нарру? — спросила она, заправляя обратно выбившуюся прядку и проверяя, держится ли заколка.

— Я попытался, но… — он умолк, вспоминая реакцию коммандера: последовавшее напоминание, что это приказ. Вспоминая смерти пилотов вокруг, вспоминая, как Нарра приказывает Веджу вынести станцию. Если бы он уступил, если бы позволил Веджу выстрелить, то здесь стоял бы Антиллес; Люк не мог поступить так с другим человеком, не мог позволить Веджу жить со знанием, что это он убил тех людей.

Это уничтожило бы друга, как сейчас медленно уничтожало его.

— Тогда используем как аргумент Эскааль, будем настаивать на ограниченной вменяемости из-за посттравматического стресса…

— Нет! — его голос был резок, полон ужаса. — Нет, не используем. Я не хочу возвращаться к этому.

— Ты хочешь отправиться с Вейдером? — тон оказался более язвительным, чем Лея того хотела, Люк в ужасе взглянул на этого человека, стоявшего всего в паре метров от них.

— Нет, конечно нет, — он повысил голос; в интонациях начали проявляться испытываемые раздражение и стресс. — Лея, я…

— Достаточно! Время вышло.

Люк оглянулся через плечо на ожидающих хораарнцев, покорно кивнул и снова посмотрел на Лею.

— Скажи Хану, я…

Лея еще раз быстро обняла его, обхватывая руками за талию, и втиснула в ладонь какой-то маленький металлический предмет.

— Возьми! — торопливо зашептала она на ухо, Люк сжал ее пальцы и то, что она ему передала. — Мы тебя вытащим. Запомни: 5944238. Текла выбралась, и «Сокол» стоит наготове.

Люк сглотнул и нервно облизнул губы, зажав в руке прохладный металл, он знал, что за ним с Леей следили, и надеялся, что их манипуляции не заметили. Слова Леи ободрили его, но он приглушил свой оптимизм, надежду, что вспыхнула при мысли о побеге.

— План Хана? — спросил он. Это должна была быть шутка, но голос вдруг охрип от волнения.

— План Хана, — подтвердила Лея с улыбкой.

— Это объясняет отсутствие деталей, — с легкой ухмылкой отшутился Люк, прекрасно сознающий, что к нему приближаются потерявшие терпение охранники… А потом его схватили под руки и оттащили от Леи, из-за оков на ногах он споткнулся.

Пока его тянули вперед, он снова взглянул на Вейдера и побледнел, его глаза распахнулись шире, будто он в эту секунду что-то осознал.

— Лея! — отчаянно выкрикнул он, упираясь, чтобы задержать хораарнцев, начиная сопротивляться. — Лея! Скажи Хану… ах… — он вывернулся у них из рук, пытаясь вернуться к ней, и Лея ясно отметила, как Вейдер сдвинулся с места и зашагал вперед.

Люк запнулся об ограничители и упал, его подхватили и грубо повели обратно к двери, пока он сопротивлялся. Стараясь, чтобы его слова можно было разобрать на фоне голосов охранников, отдающих приказы успокоиться, пройти с ними и этим облегчить себе жизнь, Люк выкрикнул:

— Передай Хану: щиты вверх и жми на полную!

И затем его увели, дверь закрылась, а за спиной у нее остался Вейдер.

Минуту Лея стояла, собираясь с мыслями, сражаясь с тревогой, которую разбудило в ней предупреждение Люка, сражаясь с ощущением близости Темного Лорда и отвращением, что чувствовала к нему.

Она понимала, Гра-вел с членами комитета удалились из зала, и теперь в этих просторных комнатах они с Вейдером остались наедине. Высоко подняв голову, отказываясь доставить ему удовольствие в чем-либо, она развернулась на каблуках и без единого слова, без единого взгляда прошла мимо.

* * *

В ходе борьбы Люк оказался на полу коридора, побежденный; пока его усмиряли, подбежало еще больше охранников, ему в спину уперлось чье-то колено, прижимая к земле. Несколько солдат на разные голоса предупреждали, что оказывать сопротивление бессмысленно, что нужно сдаться и отказаться от самой идеи, пока еще ему не причинили вред.

— Я не сопротивляюсь, — Люк сплюнул на пол, лежа спокойно и не пытаясь ничего сделать. — Мне просто надо было поговорить с Леей, — он с шумом втянул воздух. Ему все еще нужно было переговорить с Леей: сказать, что за ощущение, исходящее от Вейдера, он уловил; сказать, со сколькими неприятностями они с Ханом столкнутся, когда попытаются покинуть Хораарн.

Он почувствовал это. Почувствовал намерения Вейдера.

— Что тут происходит? — раздался резкий голос, находящиеся в поле зрения ноги в сапогах пришли в движение, и его подняли с пола.

— Осужденный сопротивлялся, сэр, — доложил один из солдат своему начальнику — крупному и мощному, как бык, мужчине — когда тот приблизился. Люк ощутил разочарование и уныние: голос принадлежал тому охраннику, который беспокоился о нем во время слушания, тому, кто подал воды и так по-доброму разговаривал. Было ясно, что теперь его статус изменился.

— Я не сопротивлялся, — твердо стоял на своем Люк.

Глаза амбала сузились, когда он взглянул на Люка сверху вниз. Послышалось предупреждение:

— Осужденные не разговаривают, пока к ним не обращаются!

Люк сжал в кулаке маленький предмет, который дала ему Лея, чувствуя себя униженным и оскорбленным. Он больше не был Люком Скайуокером, не был лейтенантом-коммандером, он был «осужденным», кем-то незначительным по сравнению с этими хораарнцами.

Возвышающийся над ним мужчина наклонился ближе.

— От сопротивления будет только хуже, осужденный.

Люк не смог ничего с собой поделать, не смог удержаться от ответа:

— Вы еще не видели, как я сопротивляюсь.

Он заметил резкое размытое движение руки, времени приготовиться к удару едва хватало, а потом его вместе с охранниками что-то оттолкнуло, и хораарнец, кулак которого чуть его не задел, на полной скорости пронесся мимо и рухнул чуть дальше по коридору.

Опираясь спиной о стену, Люк поначалу решил, что это он неосознанно использовал Силу, как тогда на Эскаале, но медленное механически регулируемое дыхание Дарта Вейдера вместе с последующим объявлением вынудили его оставить эту мысль.

— Скайуокер не должен пострадать.

Того мужчину остановил Вейдер.

Оттолкнувшись от стены и отбросив от себя руки охранников, Люк выпрямился и посмотрел в лицо врагу. По крайней мере, на этот раз он не свисал беспомощно на дюрасталевой цепи, избитый до полусмерти. На этот раз он мог твердо стоять на ногах.

— Как думаешь, долго ли ты выдержишь, когда снова окажешься в моем распоряжении? — поинтересовался Вейдер, как показалось Люку, с ноткой юмора.

Люк заколебался, припоминая, что на Эскаале Вейдер мог заглянуть в его мысли, и проявив некоторую нерешительность из-за скрытой в словах Темного Лорда угрозы, но вскинул вверх подбородок и задавил страх.

— Дольше, чем ты думаешь, Вейдер.

Вейдер улыбнулся под маской. Его сын находился в безнадежной ситуации и знал, что его судьба предрешена, но все равно не сдавался. Это были те же стойкость и невероятное упорство, что не давали ему сломаться на Эскаале.

— Тогда я с нетерпением жду нашей беседы, — ответил Вейдер и увидел, как юноша побледнел от напоминания о словах, произнесенных им на Эскаале.

«Я сломлю его сам».

«Мы с тобой еще успеем наговориться, юноша».

Люк сглотнул, собрав весь свой гнев и отвращение.

— Мне нечего тебе сказать.

— Ты значительно поправился со времен Эскааля, — заметил Вейдер, проигнорировав слова Люка, но не упуская, насколько тот тверд в своей убежденности. — Когда ты окажешься у меня под стражей, лишь от тебя будет зависеть, вернешься ты к тому состоянию снова или нет.

Люк похолодел от этой угрозы, ноги чуть не подвели его, когда он инстинктивно отпрянул от Вейдера. Он не мог вернуться к этому, не мог опять оказаться в еще одной камере с дюрасталевой цепью, с еще одним дроидом, с потоком вопросов. Он скорее умрет, чем превратится в ничтожество, которое будет умолять убийцу отца не причинять ему боль, чем предаст Альянс.

Люк знал, что это возможно. Знал, что, если снова окажется в той ситуации, той темной камере, наедине с той болью, под давлением, он сломается. Даст Вейдеру то, чего тот хочет.

Но он не хотел, чтобы об этом знал Вейдер.

— Я не собираюсь оказываться у тебя под стражей.

Вейдер улыбнулся такой дерзости, неспособности Люка осознать, сколь безнадежным было его положение.

— Это неизбежно.

— Ты не запугаешь меня, — возразил ему Люк голосом, напряженным от гнева и презрения, не сумев придумать другого ответа.

И Вейдер знал, что это правда. Мальчик боялся не его, а того, что он может с ним сделать.

Нет, Люк его не боялся. Он его ненавидел.

По коридору дальше от них происходило какое-то движение, разворачивалась некая бурная деятельность, и кто-то вдруг позвал:

— Ло… Лорд Вейдер!

Подавляя свое нетерпение и с трудом отрывая внимание от сына, Вейдер повернулся на зов. Первый министр Тератен быстро шел к ним по коридору, чуть притормозив, чтобы обойти упавшего мужчину, которому помогали подняться его коллеги. Первый министр бросил мимолетный враждебный взгляд на Люка, а потом обратил все внимание на Темного Лорда.

— Милорд, — с взволнованным видом произнес он, нервничая, — на улице у апартаментов принцессы Леи Органы начались беспорядки, и около этого здания также собралась огромная толпа. Мои советники по безопасности говорят, что будет неблагоразумно выводить осужденного отсюда в такое время.

Вейдер обдумал это, на мгновение повернул к Люку голову в маске, окидывая его взглядом; юноша переступил с ноги на ногу и отвел глаза в сторону. Было что-то такое в языке его тела, что-то, не совсем вяжущееся с моментом. Что-то подозрительное, было что-то такое в произнесенных совсем недавно словах…

— Милорд? — снова попробовал добиться от него ответа Тератен.

— Я передам под ваше командование отряд своих штурмовиков, дабы они помогли вам, первый министр, восстановить порядок на улицах, — предложил Вейдер, замечая, что Люка заинтересовало это его заявление, ощущая исходящую от юноши краткую вспышку беспокойства. С чего вообще Люка должны заботить штурмовики на улицах города?

Когда Вейдер повернулся, Люк опустил голову, смотря в пол. Если он правильно понял слова Леи, то Текла была где-то в городе; из-за появления на улицах патрулей из штурмовиков она могла оказаться в опасности, и это могло положить конец любым попыткам побега даже прежде, чем он успеет предпринять что-то в таком роде.

Вейдеру нужно было удостовериться, что его сын под защитой; Люк оказался уязвим из-за смутных настроений и вспышки жестокости, которые вызвало на Хораарне его признание.

— Очистите площадь перед зданием, для безопасной перевозки Скайуокера я использую свой шаттл.

Услышав это, Люк вскинул голову, глаза его были распахнуты от смятения и страха. На побег с шаттла не было ни единого шанса.

— Замечательная идея, милорд, — поклонился Тератен. — Мы благодарим вас за великодушный жест помощи.

— Вы также можете поместить Скайуокера в наше учреждение, — заявил Вейдер, отворачиваясь от первого министра и завершая разговор эффектным взмахом руки.

Однако отослать Тератена было не так-то легко.

— Ах, лорд Вейдер, — стал настаивать он на своем, его голос звучал мягко, но непоколебимо; Тератен был истинным политиком. — Как бы сильно я ни ценил то, что вы для нас делаете, мне необходимо напомнить, что осужденный еще не находится в вашем распоряжении. На данный момент передавать его Империи нецелесообразно. М-м… общественности это не понравится. Люди должны видеть, как исполняется правосудие. Видеть следование протоколам.

Вейдер обернулся, в груди всколыхнулся гнев. Ему, непривыкшему, чтобы что-то шло не так, как он скажет, хотелось придушить этого человека. Однако надо было действовать аккуратно и не давать причин пересмотреть договор и отозвать согласие на экстрадицию Скайуокера. На Хораарне обязательным приговором за убийство была смерть, и осуществлялась казнь болезненным и варварским способом, таким, какой посчитали бы отталкивающим даже в Империи. У него не было желания обрушивать на планету мощь своей армии, проводя полномасштабное вторжение, так как это могло оставить у жителей Галактики неверное впечатление и тут же снова вернуть сторонников под знамена Восстания.

Нет, включение Хораарна в Империю пройдет спокойнее, отдельными регионами и по запросу от их правительства. Однако если они посмеют как-то навредить его сыну, он без колебаний приступит к оккупации и силой подчинит этих людей.

— Хорошо, я отзываю свое предложение. Надеюсь, со Скайуокером будут хорошо обращаться.

У Тератена хватило такта принять оскорбленный вид.

— Конечно, милорд, — он легко поклонился Темному Лорду и жестом приказал охранникам увести Люка. — Пока что поместите осужденного в изолятор. Вас оповестят, когда прибудет шаттл.

Люк крепче сжал кулаки за спиной, вцепившись в лежащее в ладони маленькое устройство, когда охранники снова схватили его под руки. Он планировал воспользоваться им в спидере: незаметно избавиться от наручников с помощью отмычки, которую дала Лея, и застать всех врасплох. Он знал, что это будет совсем отчаянной попыткой сбежать и раствориться в городе, и это будет сложно. Сейчас он уже не был уверен, что же будет делать и когда вообще представится шанс.

Бросив последний взгляд на Вейдера, он позволил хораарнцам развернуть его и увести.

— Стойте, — негромко произнес Вейдер.

Сердце Люка гулко забилось, в животе похолодело ужаса.

— Вы обыскали его?

Один из охранников ответил:

— Осужденный не покидал нашего поля зрения, лорд Вейдер.

Выражение на лице Люка сказало Вейдеру все, что нужно было знать, острота неверия и оцепенение лишь подтвердили:

— Я считаю, принцесса Лея могла что-то передать ему.

Черт!

Люка развернули снова, поставили к стене и охлопали все тело, обыскали карманы и подшитые кромки одежды.

— Его руки, — произнес из-за спины Вейдер.

— Раскрой ладони, — сказали Люку.

Закрыв глаза и тихо вздохнув, побежденный, Люк повиновался и позволил отмычке скатиться и выпасть из ладони; она звякнула, ударившись о пол.

Это в план не входило.

— Уведите его, — приказал Тератен, голос его был напряжен, в интонации просачивалась злость. — Я еще поговорю об этом с принцессой.

Люк почувствовал удовлетворение Темного Лорда, когда его оттащили от стены и толкнули дальше по коридору к площадке с турболифтами.

Вейдер наблюдал, как удаляется его сын, из-за надетых на ноги ограничителей шаги мальчика были неловкими, ступни шаркали по полу. А затем взглянул на лежащее перед ним на полу устройство для вскрытия замков. Он вытянул руку, и то влетело в его затянутую перчаткой ладонь. Он покрутил в пальцах отмычку, и тут ему в голову пришла мысль.

Как Люк, оказавшись на свободе, собирался связаться с принцессой и контрабандистом? Как бы он встретился с ними и спасся? Как, учитывая отслеживание передач по всей планете, Люк собирался отправить им сообщение и не попасться?

— Первый министр, с повстанцами были дроиды?

Тератен был удивлен.

— Да, лорд Вейдер, двое. Протокольный дроид и…

— …Астромех.

— О да, так и есть.

R2! Конечно же, через R2-D2.

— Первый министр, я полагаю, в вашей системе безопасности есть брешь, и вы обнаружите ее в апартаментах Леи Органы.

* * *

Боль прострелила позвоночник, разошлась по нервным окончаниям, взорвалась в голове. Мышцы сократились, когда электрический разряд выбил воздух из легких, забирая из тела кислород.

Рован кричал, как и все они.

К нему приводили много таких, считавших себя храбрыми, думавших, что они смогут выдержать агонию, которую приносили пытки дроида, веривших, что они смогут сдержаться и не закричать от боли. Велаптор решил, что Рован будет как раз одним из таких, и втайне был впечатлен тем, что майор не проявлял подобной бравады.

Но опять же, этот человек был экспертом в вырывании криков у других и, значит, должен был понимать, что не существовало подобной силы воли. Испытывая боль, живые существа кричали инстинктивно.

Капитан обошел вокруг временно лишенного полномочий мужчины, замечая рубец на его спине и зашитую старую рану на бедре. Первый — от бластерного заряда, попавшего Ровану между лопаток во время мятежа на Джабииме, вторая — от самодельного взрывного устройства, это уже случилось на Хастаале вскоре после смерти его брата.

Почему сейчас Рован решил объединиться с повстанцами, точно такими же, что нанесли ему эти раны, было выше понимания Велаптора. Ему самому не приходилось переносить подобную боль, он мало что испытал за время войны, и он ненавидел повстанцев и то, за что они выступали. Ненавидел, что они чинили хаос в Империи, предлагавшей лишь безопасность, порядок и четкую организационную структуру.

Видя, как Рован хватал ртом воздух, содрогался, вися на цепи, и стонал, Велаптор улыбнулся.

— Скажите, майор, — мягко заговорил он с прослеживаемым в интонациях легким оттенком веселья. — Что привлекло вас в ряды повстанцев? Что побудило вас отбросить верность Императору и стать его врагом?

Последовавшее молчание заставило Велаптора улыбнулся. Рован был упрям: он мог кричать, однако не отвечал ни на единый вопрос.

Но да не важно. Рано или поздно он заговорит. Все они начинали говорить, и Рован тоже это знал.

* * *

Текла схватилась за последнюю лестничную перекладину и высунула голову из канализационного люка, крышку которого для нее открыл R2. Уже опустилась ночь, снег все еще шел, но видимость в переулке была хорошей. Сержант подтянулась, вытягивая тело вверх, убираясь из канализации и надеясь, что ей не придется возвращаться туда снова по пути обратно на корабль. Она быстро скинула с себя летный комбинезон, спрятала в снежном заносе и накидала поверх еще снега, чтобы скрыть ярко-оранжевый цвет.

— Окей, R2, я вылезла. Прикрытие из снегопада хорошее, но я вымазана в дерьме, а холод пробирает будь здоров… Еще я вся мокрая и воняю. Куда мне двигаться дальше?

Послышался приглушенный свист, 3РО перевел:

— R2 говорит, надо пройти вверх по проулку, там повернуть налево и перейти перекресток напротив…

— Погоди-погоди, — Текла поглядела налево, потом направо, пытаясь сообразить, какую сторону дроиды посчитали этим «вверх по проулку». — «Вверх» это куда?

Еще один свист, и Текла не сдержала улыбки от того, насколько раздраженно прозвучал ответ маленького дроида.

— Сержант, R2 утверждает, что в том направлении закреплена большая неоновая вывеска, рекламирующая местное питейное заведение.

— Ты имеешь в виду бар, 3РО? — рассмеялась Текла, она была поражена: оказалось, этот дроид использовал так много слов, когда хватило бы и одного-двух.

— Кажется, именно это я и сказал, — озадаченно ответил 3РО, R2 что-то прощебетал на фоне.

Текла взглянула вверх, сощурившись, чтобы летящие с неба снежные хлопья не так мешали ей видеть, и за завесой снегопада заметила рассеянный свет. Ее удивило, что бар был открыт для посетителей в такую-то метель.

— Ага, 3РО, вижу вывеску.

Она зашагала вперед, наклонив корпус пониже, чтобы проще было идти навстречу ветру, направляясь туда, откуда исходил свет, и гадая, стоит ли рискнуть и зайти внутрь, чтобы отогреться и обсохнуть, хотя знала, что наверняка не пройдет фейс-контроль, который могли устроить на входе и тем самым отсеивать неугодных личностей. Она же была вся в грязи, и воняло от нее, как из-под хвоста у банты.

Комлинк в руках внезапно зазвонил, и она переключила каналы.

— Соло?

— Все изменилось, серж, — голос Хана звучал как-то скованно, напряженно. — Вейдер здесь.

В животе будто образовалась пустота, Текле вспомнилось, как кроваво-красный световой меч, вращаясь, летит прямо в нее, стоящую на размытой дождем дороге Раймара, пока они с Хасламом помогают Скайуокеру залезть в свой истребитель. Она накрыла рукой нижнюю часть живота, прижав ладонь к шраму, который остался, даже несмотря на использование в лечении бакты.

— Он здесь? — словно эхом повторила она, встревоженная.

— Появился в суде, — ответил Соло, спереди издалека донеслись крики и обозленные голоса. Текла подняла глаза и в кружащемся снеге увидела бегущих людей. Их было множество, и все они направлялись туда, куда нужно было и ей. — Неприятностей мы отхватили по полной, — добавил Соло. — Парень признался, что был в курсе того, что станция не представляла угрозы.

— Что? — прошипела в комм Текла, припоминая признание Люка на Адралии, когда она обнаружила его тренирующимся со световым мечом в лощине, полной темного пепла. Казалось, он приветствовал чувство вины, ему трудно было принять содеянное, и Люк изо всех сил боролся с этим. И тогда она рассказала свою историю о гранате и тех находившихся в магазине гражданских, которых она убила. Они со Скайуокером разделяли одинаковые чувства, общую вину, и когда они вместе возвращались к лагерю, он казался более спокойным и разобравшимся в себе.

С чего бы ему вдруг понадобилось сознаться на слушании комитета?

— Зачем он это сделал?

— Вейдер — делегат от Касреана, он вынудил Люка признать то, что произошло, и потребовал его экстрадиции. Люка арестовали и осудили.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Текла обнаружила, что спрашивает, уже после, как слова отзвучали; ее разум был сосредоточен на том факте, что Темный Лорд ситхов заявился, чтобы еще больше усложнить дело.

— Я еще не получал сообщения от Леи, но она планировала передать Люку отмычку для наручников, — пояснил Хан. — И сказать номер канала связи, который используют наши дроиды. Надеемся, у малыша будет шанс этим воспользоваться.

С улицы раздались еще крики.

— Я не проберусь к принцессе через всю эту толпу и охрану, от меня несет как из канализации. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Найди какое-нибудь теплое местечко и не высовывайся, — посоветовал Хан. — Если малыш выберется, мы дадим знать. Ты должна будешь встретить его и провести на «Сокол».

Текла улыбнулась, задрожав от холода.

— Послушаешь вот тебя и подумаешь, что это просто!

— Легче легкого!

Текла замерла на секунду и забралась поглубже в проулок — в пелене снегопада двигались еще несколько силуэтов.

— Соло… На улицах города штурмовики.

* * *

— …Был арестован и осужден за убийство. Судейская коллегия сегодня объявила, что огласит решение по петиции лорда Вейдера об экстрадиции Скайуокера на слушании по вынесению приговора, которое будет проведено в рамках следующих 52-х часов. Хотя обычно судебные разбирательства конфиденциальны, на недавнем голосовании в парламенте был принят мандат, допускающий размещение в зале суда голо-камер, чтобы люди, несмотря на остановку работы следственного комитета, узнали правду о Касреане.

— Тем временем лорд Вейдер проявил великодушие и приказал находящимся в его распоряжении штурмовикам оказать помощь силам безопасности Хораарна в поддержании порядка на улицах. Тысячи протестующих, многие из них — переселенцы с Касреана, сейчас двигаются к апартаментам принцессы Органы и зданию суда. Волнения начались в…

Риекан протянул руку и выключил голо-плеер, в офисе Мон Мотмы повисла тишина. Выражение лица Элен Андерс было мрачным. Капитан С’адаан откинулся в кресле, отсутствующим взглядом своих широких темных глаз уставившись в потолок. Сквозь стены сборного дома с улицы доносились выкрики и звуки беготни — по базе уже разнеслись новости о том, что случилось сегодня на Хораарне.

Мотма сжала переносицу, стараясь отогнать начинающуюся мигрень.

— Это катастрофа, — пробормотала она, ни к кому особо не обращаясь.

— После этого поддержку Хораарна можно списывать со счетов, — мрачно заключил С’адаан.

Мотма уставилась на суллустана, находясь на грани от того, чтобы не выдать: потеря поддержки Хораарна была самой меньшей из их проблем теперь, когда Энакин Скайуокер заявил права на своего сына. Но придержала язык. Никто не должен был знать, а она могла лишь надеяться на успех миссии Рована, однако учитывая блокировку всех коммуникаций с системой Хораарна, единственным источником, откуда она могла получить хоть какие-то новости, были подконтрольные правительству средства массовой информации, голонет.

Только когда объявят о побеге Люка или его смерти, она будет знать, что задание Рована успешно выполнено.

Но еще там была и Лея. С окончания слушания принцессу упоминали мало. Она отлично подготовилась и выступила, выдержав град вопросов, и Мон испытала чувство гордости. Бейл бы гордился ею. Как и Падме. Лея переняла многое от приемных родителей и родной матери.

Вероятно, даже Вейдер гордился бы, если бы знал, что Лея его дочь.

Подумав так, Мон фыркнула. Этот мужчина не питал ни к кому никаких чувств, он знал лишь как убивать, завоевывать и заставлять подчиняться, как устраивать резню и наносить увечья.

И все же он разобрал по кусочкам целую галактику в поисках сына.

Это была не забота. А одержимость. Жажда заполучить что-то свое и исказить, подстроив под свои нужды и нужды его Мастера. Что там Бейл говорил в том сообщении, переданном ей через дроида?

— «…защитите их. Джедаи особо подчеркивали: если Вейдер когда-нибудь узнает о том, что у него есть дети, если заполучит их, то доставит к своему господину. Вместе они обратят их на Темную сторону и используют их способности, чтобы упрочить положение Империи. Мон… Их понятие о морали будет извращено, Люк с Леей станут воплощением зла, и Галактика, вероятно, уже никогда не оправится от этих темных времен».

— «Они наша надежда, Мон. Обученные искусству джедаев, они обретут силу взять верх над Палпатином и Вейдером. Обещайте мне. Обещайте, что будете защищать их, пока джедаи не смогут научить их тому, что они должны знать».

Она защитила их как смогла. Она сохранила их секрет, поместила в среду, где их таланты могли расцвести, и больше двух лет довольствовалась наблюдением издалека, она наблюдала, как Вейдер разыскивает пилота, уничтожившего Звезду Смерти, держалась на шаг или два впереди Темного Лорда и держала мальчика вне досягаемости отца.

Так было до событий на Эскаале, пока Вейдер наконец не настиг сына, и все не поменялось.

Этот опыт изменил Люка, пошатнул его, оставил уязвимым, и он оступался, принимая одно неверное решение за другим вплоть до этого самого момента, когда его должны были подать отцу на блюдечке, а Мон знала, что вина за это полностью лежит на ней самой.

Это она согласилась послать Люка на миссию у Касреана, и он только что сознался, что выстрелил в станцию, хотя знал: те, кто на ней находился, не представляли опасности.

Была ли это Темная сторона Силы? Было ли это проявлением зла? Или просто действием эмоционально нестабильного юноши, который боялся последствий неподчинения еще одному прямому приказу?

Затем она неохотно согласилась с послом Хораарна и отправила Люка вместе с Леей, понадеялась, что этот визит — исключительно то, чем кажется: дипломатическое решение нарастающего кризиса, отправила, несмотря на тот факт, что Люк напал на майора Рована и достал оружие в комнате, полной народа.

Сколь же неправильными ее решения казались сейчас… Она лишь надеялась, что Бейл простил бы ее.

А Лея? Что насчет Леи? Была ли она в безопасности? Или ей угрожало то же, что и ее брату?

Конечно, да; Вейдер никогда бы не позволил принцессе Лее Органе ускользнуть от него. Она являлась неформальным лидером и важным фактором, объединяющим Восстание. Принцесса потерянной планеты, всегда громко провозглашавшая правду об Альдераане.

Благие боги, неужели она послала их обоих прямо в руки отца?

— Леди Мотма?

Она подняла голову и взглянула на сидевшего напротив Риекана.

— Простите, генерал, я вас не слушала.

— Я спросил, какой будет наша реакция?

— Мы отречемся от Скайуокера, — решительно заявил С’адаан. — За последние несколько недель он нанес Альянсу больше ущерба, чем это когда-либо удавалось Империи. Мы оборвем с ним все связи и предоставим его судьбе.

Андерс отреагировала первой:

— Это просто смешно! Мы не можем так поступить. Люк в точности исполнял приказ. Если бы информация нашей разведки была верной, мы бы сейчас чествовали его как героя! И он слишком много знает о наших операциях. Нам надо будет эвакуировать как эту базу, так и все остальные, о которых известно Скайуокеру, переместить каждый пост перехвата, каждый склад горючего и оружия, сменить каждый код доступа, каждый гиперпространственный алгоритм…

Суллустан оборвал ее:

— Небольшая цена, если смотреть шире. Он, джедай, непредсказуем и больше склонен действовать по велению чувств, чем слушаться приказов. Он импульсивен и безрассуден.

Риекан и Андерс переглянулись; очень похожее обсуждение имело место всего несколько дней назад, после допроса Скайуокера, после того, как они осознали, что сделал Люк, осознали, что он выстрелил, несмотря на предупреждение Силы, говорящее не делать этого.

— Аргумент не принимается, — сообщила капитану Андерс. — Если бы Люк последовал чувствам, если бы его группа прислушалась к тому, что он говорит, то ни он, ни мы не оказались бы сейчас в таком положении. Это мы забыли о том, как прислушиваться к джедаям.

С’адаан не сдавался.

— Тем не менее, он признался в убийстве более двадцати тысяч беженцев. Как мы будем оправдывать это? Как организация, можем ли мы все так же показывать, что поддерживаем его? Поддержку скольких еще систем мы потеряем, если пойдем на это? — С’адаан сделал паузу и посмотрел по очереди на каждого. — Он — всего лишь один человек. Ни один человек не может быть важнее всего Альянса.

— Нужды многих… — мягко произнесла Мотма, понимая, что приведенный С’адааном аргумент имел смысл. Как и аргумент Андерс.

— Именно! — с жаром подтвердил С’адаан, веря, что выиграл спор.

— Леди Мотма, — встревоженно начал Риекан. — Не можете же вы всерьез думать о том, чтобы бросить Скайуокера?

Мотма встала и наклонилась вперед, опираясь на свой стол. Она уже сделала слишком много ошибок в делах, что касались Люка.

— Нет, — ясно объявила она, — не могу. Мы не отвернемся от Люка, Леи и любого из наших людей из состава отправленной на Хораарн делегации. Я уже послала к ним майора Рована в качестве поддержки и…

— Миледи, — начала Андерс, удивленная и ощутившая дискомфорт оттого, что один из подчиненных был отправлен на задание без ее ведома. — Было ли это мудро, учитывая неприязнь Скайуокера к Ровану?

— Специфический набор навыков майора — именно то, что нам нужно в этой ситуации, — сказала ей Мотма. — Он знает тактические приемы Империи в разы лучше любого из нас и…

— Потому что сам разработал многие из них, — с отвращением пробормотал Риекан.

— …и без колебаний сделает все необходимое для защиты Альянса.

Андерс похолодела.

— Вы отдали ему приказ устранить Скайуокера, — это было утверждением, не вопросом.

— В качестве крайней меры, — напряженно отозвалась Мотма. — Скайуокер — джедай, и Вейдер хотел захватить его живым с того самого времени, как выяснилось, что он — пилот, уничтоживший Звезду Смерти. Подумайте об этом, Элен. Если Скайуокер сменит сторону, если станет ситхом, наше положение станет в разы хуже.

— Я верю, что Скайуокер не такой человек, — заявила Андерс. Но откуда же она могла знать, каков он на самом деле? Она едва знала юношу, они виделись всего пару раз, и оба из них он был охвачен внутренними противоречиями и настроен враждебно. Она помнила Войны клонов, помнила Дуку и ведомые им войска сепаратистов. И знала: Мотма тоже это помнила.

Мон кивнула.

— Как и я. Но меры предосторожности принять стоит. Испытанное на Эскаале и Касреане изменило Люка. Он больше не мальчик. Он — мужчина, чьи руки запачканы кровью невинных, и, как мне кажется, он слишком хрупок, чтобы оставлять его Вейдеру, — Мон сделала паузу, переводя дыхание. — Именно поэтому я хочу вызволить его, всех их.

Она расправила плечи, принимая решение:

— Генерал, верните Красную эскадрилью из патруля. Я хочу поговорить с коммандером Наррой. Майор Андерс, мне срочно нужна свежая информация с Хораарна, вся, какую вы только сможете добыть. Публичных заявлений не делаем, — она смотрела на С’адаана. — Никаких, пока не будет развязки, как бы все ни обернулось. Только потом уже выступим с сообщением.

Мон замолчала, ожидая вопросов или споров, но их не было.

— Как хораарнский час соотносится со стандартным? — уточнила Андерс.

Ответил ей Риекан:

— Пятьдесят два часа на Хораарне равняются сорока восьми стандартным галактическим.

Мотма кивнула, понимая, почему Андерс задала такой вопрос; времени было в обрез.

— Значит, у нас меньше двух дней на то, чтобы вытащить своих людей.

* * *

Воздушному спидеру, везущему Лею, оставалось вынужденно приземляться на крыше здания, где находились ее апартаменты. Она знала, улицы внизу были заполнены людьми, она слушала репортажи на обратном пути. Под ней толпы столкнулись под падающим снегом, под опускающимся покровом ночи. Лея в оцепенении смотрела, как ее спидер идет на снижение к посадочной площадке, и она, и водитель слушали комментарии по транспортному комму.

— …Около тридцати пяти тысяч горожан вышло на улицы, первый министр Тератен настоятельно призывает людей вернуться в свои дома…

Сидя, она склонилась вперед и потерла виски, пытаясь как-то облегчить начинающуюся головную боль. Сегодняшний день был катастрофой, и Лея очень хотела вернуться обратно в свои комнаты для дипломатов, оказаться в уединении и связаться с Ханом. Все, из-за чего она волновалась и в чем сомневалось, оказалось реальностью. В деле была замешана Империя, переговоры о продолжении поддержки и поставок проводить и не собирались, Хораарн для Альянса был потерян, и Люк очень плохо справился с ситуацией.

Люк…

Люк, который, казалось, со времен Эскааля тяжко переживал один кризис за другим, который боролся с последствиями периода, проведенного в имперской тюрьме и которого изначально вообще не должны были отправлять на эту миссию.

«Его не должны были отправлять и на миссию у Касреана», — прошептало ей подсознание, придавленное виной за предложение включить Люка в атаку. Она должна была оставить его в покое, позволить исцелиться и вообще не упоминать его имени, когда Нарра пожаловался на нехватку пилотов. Лея покачала головой. Пусть ее собственные решения были неверными, но она задавалась вопросом: о чем вообще думала Мон Мотма, когда согласилась послать Люка на Хораарн? Впрочем, был ли у нее в действительности выбор, когда существовал слабый лучик надежды, что Хораарн продолжит поддерживать их, если удовлетворить их требование прислать Люка?

Мог ли кто-нибудь это предвидеть?

Она вздохнула и потерла глаза, в то время как спидер спускался все ниже.

— …Толпа собралась у здания суда, где пилот Альянса…

По крайней мере нас продолжают называть Альянсом, а не Восстанием… пока что.

— …сегодня чуть ранее был осужден в массовом убийстве в ходе атаки на беженцев Касреана, в которой погибло более двадцати тысяч мужчин, женщин и детей. Пока сотрудники сил безопасности не имеют возможности вывести его из здания из-за серьезных беспорядков. Также мы получили подтверждение, что первый министр Тератен принял предложение лорда Вейдера, и штурмовики помогут вернуть мир на наши улицы. Из кабинета первого министра поступили заверения в том, что Люку Скайуокеру будет вынесен соответствующий приговор, и он ощутит на себе последствия своего чудовищного поступка…

«Он уже ощущает их», — горько подумала Лея.

— …также первый министр призывает добрых граждан Хораарна вернуться в свои дома и довериться системе правосудия.

— Идиот, — в голос пробормотала Лея. Разве этот человек не понимал, что буквально на блюдечке подает Хораарн Империи? Одалживания штурмовиков для восстановления порядка случались и раньше, и это всегда вело к тому, что принявшие их миры запрашивали у Империи дальнейшей поддержки, и в конечном счете и мир, и его население поглощались, присоединяясь к постоянно расширяющейся территории под властью Палпатина.

Воздушный спидер приземлился на присыпанную снегом площадку, но только когда купол кабины открыли снаружи, Лея осознала, что ее ожидают вооруженные офицеры службы безопасности. В животе все перевернулось от возросшей в один миг нервозности. Благие боги, неужели они нашли отмычку, которую она дала Люку?

Или они нашли дроидов? Обнаружили, что R2 взломал их системы?

Ей протянули руку, и, накинув капюшон на голову, прикрывая прическу, Лея вежливо приняла ее и с изяществом вылезла из спидера.

— Ваше высочество, — старший офицер поклонился.

Лея выпрямилась в полный рост и заговорила сухим королевским тоном:

— Что все это значит? — она взмахнула рукой в сторону остальных людей в униформе.

— Первый министр доверил нам заботу о вашем благополучии. Учитывая, как неспокойно на улицах, он подумал, что будет разумно приставить к вам группу телохранителей на время вашего пребывания здесь.

Это имело смысл, и, пожалуй, если бы она была на месте Тератена, то отдала бы такой же приказ, но пока…

— Передайте первому министру мою благодарность, — ответила ему Лея, направляясь к ожидающему турболифту. — Однако я прошу, чтобы мои апартаменты для дипломатов оставались таковыми и впредь, и чтобы на нарушение моего личного пространства больше не посягали.

— Ваше высочество, это прямые инструкции первого министра, — заверил ее офицер.

Лея отрывисто кивнула и отвернулась от него, проходя к открытой двери и находящейся за ней кабине турболифта. Хораарнцы шагали позади, следуя за ней всю дорогу до ее апартаментов. Лея открыла ключом замок и зашла внутрь. Пока дверь закрывалась, она успела заметить, что офицеры собрались в холле, прямо у входа. Пусть они и утверждали, что находятся здесь ради ее защиты, но Лея знала: также они были ее надзирателями.

Она скинула капюшон и прислонилась спиной к двери.

— Черт! — выругалась она, игнорируя возникшее на задворках сознания эхо отцовского голоса, отчитывающего ее за бранные обороты в речи.

Лея повесила голову, на краткий момент позволяя отчаянию и тревоге поглотить ее. Ситуация с каждой минутой становилась все хуже.

Мы потеряем Люка.

Это была не просто случайная вспышка страха, а уверенность, убежденность. Они потеряют Люка.

Делая глубокий вдох, Лея твердо отмела эти мысли, задвинула их в глубины разума, раздраженная, что позволила себе поддаться пессимизму. С ней же были Люк и Хан: в те времена, когда ситуация оборачивалась самым катастрофичным образом, они всегда находили выход. Как раз когда их загоняли в угол, им в голову и приходили самые безумные идеи. И как-то, каким-то невероятным образом им всегда удавалось претворить их в жизнь. Они всегда выкарабкивались и встречали новый день. Не надо было забывать и то, что где-то тут в городе была Текла. «Сокол» Хана был готов к отлету в любой момент. И у Люка была отмычка для замков.

А на ней сейчас лежала задача по розыску адвоката, который поможет доказать невиновность Люка на будущем слушании; на всякий случай, если вдруг Люку не удастся сбежать до того, как оно состоится.

Лея оттолкнулась от двери и прошла в дальние комнаты.

— Ваше высочество! — приветствовал ее 3РО.

— Есть новости, 3РО? — спросила она, проходя мимо и заставляя дроида отпрянуть в сторону, после чего тот повернулся и поспешил за ней.

— Ох, боже! Да, ваше высочество. Сержант да Амалан сейчас отрезана от здания суда и этих апартаментов из-за ввода в город имперских войск. Кажется, она подыскивает безопасное место, чтобы укрыться, переждать бурю и дождаться, пока мастер Люк не свяжется с нами.

Лея остановилась у огромного окна, глядя на балкон снаружи и на слежавшийся снег, верхний слой которого носил туда-сюда по площадке ветер.

— Что с Люком?

R2, все еще подключенный к городским системам, выдал несколько продолжительных трелей.

— R2 говорит, мастер Люк еще в здании суда. У местных властей возникли сложности с разгоном протестующих, произошло много арестов. Как только площадь перед зданием очистят, его перевезут в тюрьму на шаттле лорда Вейдера.

Лея прикрыла глаза. Снова Вейдер…

«Передай Хану: щиты вверх и жми на полную!»

— R2, свяжись с Ханом! — нужно было поговорить с ним о предупреждении Люка, но, если честно, еще ей просто необходимо было услышать его голос. — Также мне нужны имена и контакты хораарнских адвокатов.

R2 согласно прогудел и принялся за работу.

Лея же упала в кресло у окна и несколько секунд просто наблюдала, как падает снег.

* * *

Люк сидел на скамье в камере предварительного заключения на подвальном этаже здания суда и через лучевую завесу смотрел, как снаружи прохаживаются охранники и негромко переговариваются между собой. Так он провел какое-то время. Уже стало ощущаться, как наручники на запястьях впиваются в кожу; оттого, что руки надежно зафиксированы за спиной, плечи горели, пятая точка затекла от долгого сидения на одном месте. Люк устал, был совершенно выжат и, несмотря на все случившееся, очень ждал возвращения обратно в ту светлую камеру, ждал, когда получит какую-то еду и отдых.

Пока он сидел тут, до него доносились обрывки разговора. Он слышал, как охранники обсуждают его, слышал, что они хотели бы посмотреть, что с ним будет. Они делали ставки: выдадут ли его Империи или казнят тут, на Хораарне. Большинство вроде склонялось к экстрадиции, и Люк не был уверен, что сам чувствует по этому поводу… А вообще, имело ли это какое-то значение? Он в любом случае обречен.

Он также узнал о беспорядках и снежной буре, которая не остановила волнения и протесты. Услышал, что на улицы города было направлено еще больше штурмовиков. Услышал о смертях.

Люк закрыл глаза и низко опустил голову, чувствуя, что устал от этого. Он желал, чтобы можно было изменить ход времени, ускорить его и оказаться в будущем, просто чтобы это все уже кончилось.

Снаружи донеслись шаги и поскрипывание сапог, он открыл глаза и увидел, как еще один охранник подошел к двери. Люк тяжко застонал, узнавая крупного охранника, который поднял на него руку, охранника, которого Вейдер отправил в полет по коридору. Мужчина, на скуле которого красовались царапина и синяк, остановился снаружи и уставился на него темными глазами.

Люк снова опустил глаза в пол, отказываясь показывать хораарнцу какую-либо реакцию, осведомленный, однако, о его враждебности и прожигающем взгляде.

— Поднимайся, осужденный, — грубо сказали ему. — Пора идти.

Люк про себя выругался и, когда погасла лучевая завеса, встал и побрел на выход. Его подхватили за руки здоровяк и еще один подступивший охранник и повели к лифтам. Кажется, после нахождения припрятанной у него отмычки они больше не рисковали.

Лея расстроится и забеспокоится еще больше, когда он так и не свяжется с ней, и Люку было жаль, что он подвел ее. От камер его проведут к лифтам, от лифтов — в холл и оттуда сопроводят в шаттл Вейдера, на котором доставят в тюрьму. Сегодня шанса сбежать не будет.

Дверь турболифта распахнулась, конвой завел его внутрь. Он встал посередине и развернулся лицом к двери, охранники остановились позади, все еще крепко держа его за руки.

Это случилось быстро, без всякого предупреждения, без колебания в Силе.

Лифт на скорости устремился вверх, но вдруг дернулся, резко останавливаясь, отчего Люк покачнулся вперед в сторону двери и рухнул на колени. Кто-то схватил его сзади. Он поднял глаза; увидев проблеск металла, извернулся в попытке уклониться и вскрикнул, когда в плечо вонзился вибро-нож. Лезвие выдернули, замахнулись им снова… но тут чужие пальцы перехватили руку нападавшего, и внезапно Люк оказался свободен и сполз на пол, пока офицеры боролись друг с другом.

Раздался крик, какое-то бульканье и глухой стук упавшего на пол тела. Люка схватили снова и развернули. Он поднял взгляд и оказался лицом к лицу с нападавшем, чью щеку пачкали брызги крови.

— Это за Касреан!

Мелькнуло лезвие ножа, в одно мгновение устремляясь прямо к нему. Люк протестующе вскрикнул, совершенно беспомощный, без всякой возможности защищаться.

Кабину осветили вспышки, прогремели бластерные выстрелы, нападавший дернулся и завалился вперед, рухнув на него.

Послышался тихий вздох, и спасший Люка охранник, широкоплечий хораарнец, прислонился к стене и закрыл глаза, бластер выпал из его разжавшихся пальцев. Из его рассеченного горла хлестала кровь, струйки стекали по телу и скапливались в луже на полу.

Вдруг стало очень тихо.

Почувствовав выброс адреналина, Люк, ведя борьбу с мешающими ограничителями, активно стал выбираться из-под навалившегося на него всем весом мертвого тела. Когда он все-таки вывернулся, то немного полежал на животе, восстанавливая дыхание, ошеломленный всем, что произошло в последнюю минуту или около того.

Оба охранника были мертвы, турболифт остановлен.

Вот оно!

Люк оттолкнулся от тела хораарнца и привстал; преодолевая жуткое неудобство, потянулся скованными руками к поясу мертвеца, чтобы вернуть себе отмычку. Зацепив пальцами, вытащил устройство и стиснул в ладони. Изворачивая запястья, ругаясь себе под нос из-за чувства боли в плече и неприятного ощущения на теле липкой крови, своей и чужой, он дотянулся до защелки на наручниках, и те спали. Люк отбросил их в сторону и избавился от оков на ногах.

Нужно было действовать быстро, освободиться и убираться из турболифта, пока тот не возобновил движение. Этот шанс на побег был единственным, больше такого не представится. Он глянул на потолок, на люк, ведущий наружу. Если он сложит тела охранников друг на друга, то сможет дотянуться до него, сможет вылезти через шахту, найти выход из здания и…

«Запомни: 5944238. Текла выбралась, и «Сокол» стоит наготове».

…ему будет нужен комлинк, чтобы связаться с Теклой.

Люк ногой перевернул на бок тело нападавшего, поднял бластер из натекшей на пол лужи крови, вытер о штанину, убрал оружие в карман, присел рядом с другим трупом и стал рыться у него в карманах в поисках комлинка.

На запястье сомкнулись окровавленные пальцы, и, вздрогнув, Люк взглянул в темные глаза хораарнца, удивленный, что тот до сих пор цеплялся за жизнь.

— Не… убегай… — прошептал мужчина.

Люк потянул руку, стараясь вырваться из хватки, испытывая отчаяние и чувствуя себя проклятым. Ему нужно было выбираться отсюда, уходить, а иначе он рисковал оказаться переданным в руки Вейдеру. Он не мог допустить этого снова, не мог пройти через те же пытки, что и на Эскаале. Он должен был найти комлинк.

— Прошу…

От этой просьбы Люк прервался и сел на пятки, чувствуя, как из раны на плече сочится теплая кровь, медленно стекает по коже и пропитывает униформу. Он уставился на умирающего, на бегущую из глубокой раны на шее кровь, чувствуя, как его разрывают противоречия.

Не убегай… А что еще ему делать? Это был его единственный шанс. Как иначе ему выпутаться из этой ситуации? Люк знал: если останется, он все равно что мертв, его экстрадируют, он покинет Хораарн под стражей у Вейдера, и он знал, что после этого долго не протянет.

Ему необходимо было бежать, убираться отсюда.

Где-то неподалеку была Текла. Его ждали Лея и Хан, они рассчитывали на него. Ему нужно было идти…

— Не… убе… гай, — кровь запузырилась у мужчины в горле, выплеснулась изо рта, потекла по подбородку.

Не убегай… Он слышал крики снаружи, слышал, что люди отреагировали на внезапную остановку лифта. Нужно было вставать, идти, нужно было…

…Она схватила его руку, забралась рядом на перила. Только раздался крик: «Стоять на месте!» — как они прыгнули — в воздух, в летящий снег — и с плеском упали в воду.

Резкое погружение в холод вышибло воздух из легких, его хватка ослабла, когда их подхватил мощный водяной поток и утянул за собой, кидая из стороны в сторону. Ладонь Теклы вырвало из его руки. Люк, опускаясь в глубину и отчаянно загребая руками, пытался отыскать ее в темных водах. Но его легкие горели от нехватки кислорода, и он заработал ногами, всплывая, все мускулы напряглись в борьбе против течения. Он с шумом вынырнул и оказался на поверхности, хватая ртом морозный воздух и лихорадочно вертя головой в поисках девушки, что была с ним.

— Текла!

На него упала тень, и он, находясь в воде, обернулся…

…Весь боевой дух оставил его, все мысли о побеге испарились, когда он увидел выстроившихся вдоль берега реки штурмовиков и среди них — Вейдера.

«Бежать бессмысленно, Скайуокер».

Пальцы на его запястье сжались сильнее.

— Не… убегай.

Очнувшись от видения, Люк накрыл ладонью пальцы умирающего. Это было повторение того сна, что он видел прошлой ночью, и Люк был не совсем уверен, что все это означало; однако, если это было послание Силы, если он верил увиденному, то Текла умрет, а он все равно останется пленником.

Побег не принесет ничего, кроме смерти Теклы.

Приняв решение и ощущая странное спокойствие, Люк сжал руку находящегося на грани смерти хораарнца, желая успокоить его, и заверил:

— Я не собираюсь бежать.

Охранник кивнул и слабо улыбнулся кончиками губ, на миг дыхание прервалось. Он медленно прислонил голову к стене, и все было кончено.

Лифт дернулся. Люка откинуло назад, он попытался удержаться от падения, и тогда-то его рука наткнулась на забытый на полу нож. Ладонь проехалась по острому лезвию, которое рассекло кожу, оставляя тонкий порез. Люк зашипел от боли и поднял нож, а лифт тем временем возобновил движение вверх. Потом сработал тормозной механизм, кабина замедлилась и остановилась. Двери открылись, и сидящий на месте кровавого преступления Люк выглянул наружу, на ожидающих его в холле людей.

Первоначальной реакцией на представшую картину смерти и лежащих в лифте изувеченных тел было оцепенение и шок. Шок, однако, быстро сменился ужасом, гневом и страшным выводом. На Люка направили дула бластеров.

— Вставай!

Люк поднялся на ноги, поморщившись — движение побеспокоило рану на плече. Он потянулся рукой к ране и…

— Брось оружие!

— Что?

Озадаченный неожиданным выкриком, Люк опустил взгляд и увидел у себя в руке нож. И тут же понял, что именно они подумали. Придя в ужас, Люк отшатнулся назад к стене, выставив вперед руку с лезвием, протягивая им его.

— Нет! Это не я… я не…

Его оборвал парализующий выстрел.

* * *

Имперский шаттл, замедляясь, поднял крылья и изящно приземлился под падающим снегом. Опустилась рампа, и по ней строем вышел отряд штурмовиков, протаптывая в снегу дорожку от шаттла до входа в здание суда.

Было бы так легко, снова сказал себе Вейдер, так легко просто забрать Люка сейчас: провести его в шаттл и сразу же покинуть планету. Он был Темным Лордом ситхов, он не должен был считаться с мнением этих людей. Не должен торговаться и вести переговоры для того, чтобы сына передали ему под стражу.

Люк был его по праву.

Это было бы так легко, и он был так близко.

Вейдер позволил аппарату искусственного дыхания сделать за него вдох, используя это время, чтобы снова заглушить свое нетерпение. Все шло по плану, и он скрепя сердце дождется конца и покинет Хораарн вместе с сыном и с весомой политической победой Империи.

Его Мастеру стоило бы гордиться.

Его Мастер… Палпатин, что необычно, сохранял молчание, последний раз они связывались много дней назад, когда Вейдер только прибыл на Хораарн. Он рассказал Мастеру о своих планах, объяснил: он считает, что сможет выманить чувствительного к Силе пилота повстанцев и захватить живым, используя возникшее в политических кругах недовольство по отношению к Восстанию. Империя получит и юношу, и моральную победу.

Император впал в задумчивость, похвалил его за дальновидность и терпение и снова отдал распоряжение о том, что юноша должен предстать перед ним и ликом правосудия.

И все же ни один из них не признал открыто, что Люк был его сыном.

Внутри зародилось беспокойство и скрутилось в груди, ему оставалось только гадать, что Мастер планировал делать с сыном.

Нет!

Прокатившаяся по Силе вспышка страха резко нарушила ход мыслей Вейдера.

Люк!

Он развернулся — плащ взметнулся, подхваченный порывом ветра, — и широким шагом направился через вестибюль в здание суда, в этот же момент громко зазвенел сигнал тревоги. Громкие голоса перекрывал чей-то крик:

— Медика! Медика сюда!

Из дверей неподалеку выбежал первый министр Тератен — и вслед за ним несколько подчиненных — и направился к турболифтам.

— Что случилось? — требовательно спросил Вейдер, зная, что дело касалось Люка, зная, что-то пошло не так.

Тератен побледнел, буквально побелел от ярости в интонациях Темного Лорда и следом за ним повернул за угол, как раз в тот момент, чтобы успеть увидеть, как из лифта вытаскивают за ноги обмякшее тело повстанца-пилота. Тот был в крови.

Сердце Вейдера забилось быстрее, и он размашисто зашагал ближе. Он знал, Люк жив, чувствовал присутствие юноши в Силе, устойчивое и яркое, однако Люк был ранен.

Хораарнцы небрежно кинули в сторону бессознательного юношу и, забыв о нем, стали вытаскивать из кабины лифта другие тела — эти двое были мертвы.

— Что случилось? — повысив голос, Вейдер снова потребовал ответа, теперь уже повелительным тоном.

Офицер Хораарна выступил вперед, взглянув на Вейдера, но обратившись к первому министру:

— Похоже, осужденный предпринял попытку сбежать, — произнес он на одном дыхании, едва сдерживая гнев. — Убил двоих моих людей. У него был нож, пришлось оглушить его.

Послышался тихий стон, лежащий на полу Люк шевельнулся, и тут же все внимание обратилось на него, его перевернули на живот и снова надели на него ограничители. Один солдат вскрикнул, когда у Люка в кармане нашли бластер.

Вейдер прошел к лифту и обвел внимательным взглядом кабину, всмотрелся в брызги и лужу крови. Потом изучил тела, рассеченное горло, огнестрельное ранение.

Он оттолкнул стоящих на пути хораарнцев и присел рядом с сыном, перевернул его на спину и разорвал пропитанную кровью повстанческую униформу, обнажая глубокую колотую рану на левом плече, из которой все еще текла кровь.

— Это был не Скайуокер, — вставая, объявил Вейдер. Он был уверен, Сила ясно говорила об этом.

— Лорд Вейдер, — попытался успокоить его Тератен, — улики четко указывают на то, что он виновен, и…

— Не в этот раз, — пророкотал Вейдер. — Предлагаю вам проверить записи системы безопасности. Юноша был жертвой и нуждается в помощи медика.

Он видел, Тератен хотел с ним заспорить, но вместо этого первый министр кивнул офицеру службы безопасности:

— Идите, проверьте это.

— А медик? — спросил Вейдер.

Еще один кивок Тератена, и медики отошли от мертвых тел и присели на колени около Люка. Вейдер стал наблюдать за их работой. Они проверили жизненные показатели, осмотрели колотую рану, но расслабились, когда поняли, что вибро-нож лишь прошел через грудную мышцу и, не повредив основных кровеносных сосудов, скользнул по ключице, которая остановила его. Они сделали перевязку, стали проверять, нет ли других ранений, и обнаружили порез на ладони.

Люк снова шевельнулся во время обработки пореза, его веки затрепетали, когда он с усилием попытался прийти в сознание.

— Первый министр!

И Тератен, и Вейдер вместе обернулись на зов. Офицер службы безопасности трусцой подбежал к ним, по пути метнув взгляд на лежащего на полу оглушенного пилота.

— Лорд Вейдер прав, — доложил офицер таким тоном, будто сам не мог до конца в это поверить. — Жертвой был Скайуокер. Офицер Шени — переселенец с Касреана. Он атаковал осужденного, тяжело ранил ножом старшего офицера Л’хаэрна, затем попытался прикончить осужденного и тогда уже был застрелен Л’хаэрном, — офицер бросил еще один взгляд на распростертого у ног юношу с ясно читающимся на лице замешательством, с подчеркнутым недоумением в голосе. — Затем Скайуокер избавился от наручников, забрал бластер и уже занимался обыском карманов Л’хаэрна, когда тот его остановил. Сказал не убегать, а Скайуокер ответил, что не собирается. И после все время просидел рядом с Л’хаэрном, пока тот не умер.

Вейдер отвернулся и уставился вниз на сына. Люк все еще пытался прийти в себя, его голова двинулась на полу, он опять застонал.

Люк отказался от единственного шанса сбежать из-за сострадания к умирающему? И тут Вейдеру вспомнился Раймар: Люк под дождем хромал навстречу, веря, что сдавшись сможет спасти друзей. Юноша обладал храбростью. Хотя она и происходила из заблуждения, тем не менее, это была именно храбрость.

Неужели мальчик совсем не понимал тяжести положения, в котором оказался? Не до конца осознавал, что сулит ему будущее? Или он, как отец, был слишком опьянен юностью и полон мечтаний, чтобы сообразить, что его ждет, как только он станет пленником Империи и окажется перед Императором?

«Найди его, приведи ко мне, и мы покажем ему, что значит противостоять Императору».

Неужели Люку никогда не приходило в голову, что он настолько важен, что сам Палпатин хотел с ним разобраться?

Но сначала Вейдеру нужно было доставить его к Палпатину — живым, и это покушение на жизнь сына предоставило возможность, которую он искал. Ему нужно было время поговорить с Люком перед слушанием по вынесению приговора. Нужно было, чтобы мальчик понял: сопротивление ему сейчас ничего не даст.

— Первый министр, — ровно произнес он, — совершенно ясно, что безопасность Скайуокера не обеспечивается. Его благополучие нельзя доверить вашим людям. Я требую, чтобы он был немедленно помещен под мою охрану и, как предлагалось ранее, содержался в имперском учреждении.

Тератен нервно облизал губы.

— Милорд, осужденный не может перейти в ваше распоряжение, пока не будут проведены надлежащие процедуры и не дадут разрешение на экстрадицию.

— Если ему нанесут еще какой-либо вред, Император будет весьма этим недоволен, как и люди Касреана, которые ждут от вас справедливости, — предупредил его Вейдер голосом, напряженным от ярости.

Тератен вздрогнул, но проявил твердость:

— Простите, милорд, он должен остаться в тюрьме Хораарна.

С пола раздался еще один стон.

— Хорошо, — согласился Вейдер и добавил: — Он останется под вашим надзором, но в нашем учреждении…

— Милорд…

— …которое располагается под вашей же тюрьмой, — договорил Вейдер, продолжая переговоры. — Я разрешу солдатам Хораарна сопровождать его и остаться поблизости на то время, что мы будем его содержать. У нас он будет в большей безопасности, и справедливость восторжествует.

Тератен побежденно вздохнул и кивнул, соглашаясь с Темным Лордом. Людей необходимо было успокоить, дав им желаемое. Если же Скайуокера убьют в обход закона, то его граждане не увидят справедливости в действии, и это повредит отношениям между народом Хораарна и Касреана. Если одно покушение уже было, есть вероятность, что будут и другие, а пока преступники просто ждут удобного шанса.

— Я согласен на ваши условия, лорд Вейдер, можете расположить осужденного у себя, — неохотно согласился Тератен и обратился к стоящему рядом офицеру: — Капитан, возьмите с собой троих человек, исключительно хораарнцев.

— Да, сэр!

Самодовольная улыбка, скрытая маской, затронула губы Вейдера, когда он отвернулся от Тератена, наблюдая, как Люка, частично пришедшего в сознание, подняли с пола. Юноша захрипел от боли; голова Люка поникла, ноги подгибались, пока его вытаскивали на улицу.

Вейдер последовал за ним, шагая прямо по пятам, открываясь Силе и концентрируясь как на людях вокруг него, так и тех, кто был снаружи на площади и в близлежащих зданиях, в поисках угрозы, недоброго намерения. Он не расслаблялся до тех пор, пока рампа шаттла не поднялась, а сына не бросили без всяких церемоний на настил палубы.

* * *

В комнате воняло: потом, кровью, прижженной плотью.

Терзающие его электрические разряды внезапно пропали, и Рован с облегчением перевел дух, хватая ртом воздух, от перенапряжения его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Плечи сводили судороги, мышцы были напряжены, натянуты как струна под весом подвешенного за руки тела. Свежая кровь текла из сломанного носа и губы, куда его в раздражении ударил Велаптор.

— Ну же, майор, — утешающе произнес Велаптор, проводя затянутыми в перчатку пальцами по обнаженному животу Рована, по гематомам, испещряющим торс, — мы оба знаем, что этому не будет конца, пока вы не ответите на мои вопросы.

От этого прикосновения Рован резко втянул воздух сквозь зубы — не из-за боли, но от отвращения. Такая реакция вызвала у Велаптора ухмылку, и он повторил действие снова.

— Прошло уже достаточно времени, уверен, вы устали и нуждаетесь в воде и отдыхе. Я мог бы спустить вас оттуда, отвести в камеру и…

Рован рассмеялся и сплюнул кровь.

— Нашли в этом что-то смешное, майор?

Так и было, но он не собирался открывать Велаптору всю соль шутки. Он сам из раза в раз говорил эту фразу субъектам допроса, почти слово в слово, и только сейчас осознал, сколь жалкой была эта ложь, сколь неправдоподобно она звучала. Неудивительно, что она редко срабатывала на закаленных, прошедших тренировки бойцах и оперативниках сопротивления.

Нужно будет запомнить это и никогда не использовать эти слова снова.

— Майор? — Велаптор протянул руку и схватил мужчину за подбородок, пальцы буквально впились в кожу. Он повторил: — Вы нашли в этом что-то смешное?

Рован опустил веки, сделал вдох, а затем открыл глаза и сверху вниз уставился на Велаптора.

— Я лишь вообразил… звук, с которым переломится ваша шея под моими руками.

Внезапно промелькнувший в глазах капитана страх доставил Ровану наслаждение, даже несмотря на пришедшее осознание, что, заговорив, он совершил ошибку. А все-таки, разве они все в итоге не совершали эту же самую ошибку?

Лицо Велаптора исказилось от ярости, он резким жестом подозвал охранников и отступил, наблюдая, как они избивают пленника, как кулаки врезаются в его тело, как на спину опускаются дубинки. Глаза Велаптора закрылись, и он обратился в слух, улыбаясь при звуке стонов и болезненных вскриков. Он считал про себя, отмерял минуты, а затем мягко произнес:

— Довольно.

Грудная клетка Рована, казалось, сжималась, выталкивая воздух из легких, сделать следующий вдох он мог с большим трудом. Он кашлял и хрипел, с задержкой вбирая в тело кислород.

— Какую миссию поручил вам Альянс? — потребовал ответа Велаптор. — Зачем вы на Хораарне?

Ему потребовалось несколько секунд для того, чтобы найти силы заговорить.

— Зачем вы на Хораарне? — парировал он.

— Какую миссию поручил вам Альянс? Зачем вы на Хораарне? — повторяясь, рявкнул Велаптор.

Рован обдумал вопрос, выкинул его из головы и, задыхаясь, проговорил:

— Я на… особой миссии… код аурек-аурек-тр… 3-3-4… 0-дорн. Меня… не должны задерживать или… перехватывать.

Велаптор вздохнул.

— Да, да, вы уже это говорили. Меня не интересует, что вам там казалось, вы делали для Империи. Вы предатель и…

Тут распахнулась дверь, и Рован услышал торопливые шаги и взбудораженный досаждающий своим звучанием голос:

— Капитан! Прибыл лорд Вейдер со Скайуокером. Он приказывает вам освободить комнату.

Рована прошил ужас. Скайуокер уже у Вейдера. Он провалил порученную Мон Мотмой миссию.

Он расслабился в цепях и свесил голову, чувства были противоречивыми: облегчение от того, что пытка закончилась, и тревога от того, что Темный Лорд ситхов уже заполучил сына. Рован обнаружил, что гадает, что будет с ним теперь… а затем эгоистичные мысли постепенно сменились озабоченностью: беспокойством за юношу, которого он в прошлом пытался сломать в камере, слишком похожей на эту.

Скайуокер не продержится долго, если его заставят ощутить на себе жестокость Велаптора.

Его собственную жестокость…

Цепи, поддерживающие Рована, вдруг ослабли и спали, и он обрушился на пол.

Велаптор постоял над ним, кратко оглядывая, и затем развернулся к охранникам.

— Отведите майора в камеру. Отмойте его, подлечите, оденьте и покормите. Лорд Вейдер желает видеть его целым.

Смятение почти потрясло Рована, он ожидал большего, ожидал выстрела в голову, не этого послабления. Пленников никогда не одевали в новую одежду, никогда не кормили, никогда не допускали оказания мед. помощи, кроме случаев, когда тот оказывался в состоянии, угрожающем жизни, и после минимально необходимого лечения допрос сразу возобновлялся.

Так чего хотел Вейдер?

На потной коже Рована сомкнулись пальцы, его подхватили под руки и потащили из камеры для допросов.

* * *

Хан был почти рад тому, что не находился с Леей в одной комнате, и, когда принцессе удалось связаться с ним, не завидовал первому министру Хораарна. Лея жаждала крови.

Он и сам испытывал такие же чувства: был раздражен и кипел от гнева, ненавидя то, что застрял на посадочной платформе, когда жизнь его друга висела на волоске. Хан слышал, какое наказание полагалось на Хораарне за убийство, знал, какой использовался метод, и знал, многочисленность погибших на Касреане означает, что смерть парня будет медленной и мучительной.

Нет уж, не бывать этому…

Он уставился на падающий за окном капитанской рубки снег.

Если бы мог, он бы не сидел на этой платформе. Если бы мог, он бы прошагал прямо к выходу и огнем проложил себе путь к друзьям. Он знал, это было бесполезно, знал, что никогда не пройдет мимо такого количества офицеров службы безопасности и имперских штурмовиков, собравшихся снаружи. Он знал, что должен поддерживать «Сокол» в полной готовности, знал, что все должно быть в рабочем состоянии, чтобы, когда Текла вернется с Люком и Леей, побег удался, знал, что они с Хасламом должны открыть заградительный огонь, обеспечивая прикрытие, и разбить строй кордона солдат, стоящего на пути между ними и «Соколом», пока Чуи будет запускать двигатели и заряжать основные орудия. Он знал, что будет нужен в качестве пилота, который увезет их всех с этого камешка и пройдет любую блокаду, какую бы там ни организовали в системе. Так что помирать, попытавшись вырваться с платформы, было просто глупо.

— …И потом, пока его еще не успели утащить, он крикнул, чтобы я передала тебе: «щиты вверх и жми на полную», — закончила Лея, и Хан осознал, что ее голос смягчился, исполнился печали.

Он кивнул, еще раз прокручивая в голове рассказ, пытаясь запомнить все детали.

— Ага, я так и понял, что нужно будет сматываться отсюда на всех парах, пока в нас будут палить, — он вздохнул, разворошил рукой волосы и закончил: — Все-таки Вейдер охотится не только на парня.

На минуту принцесса замолчала; Хан понимал: она наверняка размышляет, что бы для нее значило оказаться в плену, вспоминает, что плен уже значил для нее.

— Я знаю, — мягко произнесла она.

— Он не получит нас, Лея, — пообещал Хан, пытаясь ее обнадежить. — Ни одного из нас. Люк поймет, когда надо будет рискнуть, он…

— Принцесса Лея. Ваше высочество, ох, боже мой!

Внезапный экспрессивный вскрик 3РО, переданный, но приглушенный коммом, заставил Хана тут же вскочить на ноги, он вдруг испугался, что что-то случилось с Леей, что Вейдер отбросил всю дипломатию и просто явился арестовать ее.

— Лея? — позвал он и вздрогнул от того, что услышал в своем голосе страх.

До него доносился тихий разговор дроида и принцессы, он даже уловил несколько слов: «мастер Люк», «убиты», «охранники», «побег» — и в душе у него зародилась надежда, пришедшая на смену страху. Хан расплылся в улыбке и посмеялся над собой за слишком бурную реакцию на выкрик 3РО.

Я так и знал, что парень справится!

Ухмыляясь, он снова упал в кресло, а принцесса вернулась к комму.

— Хан?

Улыбка пропала, ее осторожный тон заставил его нахмуриться.

— Я слушаю, — сказал он, внезапно понимая, что, похоже, неверно все истолковал, и страшась, что услышанные слова могли иметь другое значение.

— R2 только что перехватил сообщение. Люк ранен, — сперва Хан испытал облегчение: все же убит оказался не он. — На его жизнь было совершено покушение. Два охранника убиты, Люк пострадал. Поначалу он собирался бежать, но… остался.

— Остался, — невольно повторил Хан, пытаясь понять, что Лея имела в виду. — Он остался?

«Остался» звучало, как будто Люк сделал выбор, принял сознательное решение.

— И тяжело его ранили? — наверняка дело было в этом: парень не мог сбежать из-за полученных ран. Он не решил бы остаться.

— В плечо пришелся удар ножом.

В плечо. Но ведь имело значение куда именно, так? Если были рассечены мышцы, это замедлило бы передвижение и…

…Ты видел его, Соло. Видел его состояние после Эскааля и после Касреана… ты видел, как сильно он хотел винить в всем того майора, и все же взвалил вину исключительно на себя.

Черт побери.

…И ты видел, потом парень стал мыслить более рационально, начал примиряться со случившимся. Когда вы все вместе вылетели с Адралии, Люк по большей части снова стал самим собой…

…Ты видел его по голонету. Видел, как он поник под градом вопросов. Видел, как он смотрел на Вейдера, как он признался, что выстрелил в станцию, зная, что она не представляет угрозы.

— Они знают, почему Люк остался? — Хан должен был спросить, должен был узнать, почему Люк отказался от единственного шанса сбежать.

Лея вздохнула.

— Это-то и озадачило их, — сказала она. — Он просидел с одним из охранников, пока тот умирал.

Это не озадачивало ни Лею, ни Хана.

Черт бы побрал этого дурака и его честность! Черт бы побрал его врожденную доброту! Черт бы побрал его порыв остаться с умирающим.

— Хан, Люка перевозят обратно в тюрьму. Его поместят в камеру с наивысшим уровнем охраны в имперском блоке, что находится под главным зданием.

— Почему это у имперцев есть тюрьма на Хораарне?

Это независимая система, она не имела с Империей ничего общего, кроме орбитальной заправочной станции, и за такое удовольствие Империя платила Хораарну кучу кредитов. Может, существование тюрьмы было связано с этим — как часть сделки.

— Не знаю, — голос Леи прозвучал устало, совершенно утомленно и измученно. Хану хотелось сейчас быть рядом с ней, обнять и крепко прижать к себе.

Ему хотелось обладать правом сделать это уже довольно давно.

— Они нашли отмычку для наручников? — спросил он, боясь, что уже знает ответ.

Им послужил один только вздох Леи.

— Да, и у меня такое предчувствие, что мне скоро нанесет визит первый министр. Я нарушила дипломатические правила.

Хан еще раз взъерошил волосы.

— И самое худшее, что они могут сделать?

— Они могут отстранить меня.

Хан почти слышал, о чем она думает. Они могли отстранить ее, и тогда рядом с Люком не будет никого. Он останется один.

Хан склонился вперед, поставив локти на приборную панель.

— Они этого не сделают, — заверил он Лею, пытаясь не унывать и найти какие-то плюсы в ситуации, в которой все с самого начала пошло наперекосяк. Он ломал голову, все стараясь придумать уловку или ход, который приблизит их к Люку, в то же время зная: Люк хотел, чтобы он остался рядом с Леей и доставил ее домой в целости и сохранности.

«Щиты вверх и жми на полную».

Их обыграли; ими манипулировали еще до того, как они успели вылететь с Адралии, и Хан понимал: вообще-то говоря, очень повезет, если им самим удастся избежать поимки.

— У нас все еще есть Текла, — напомнил он Лее.

Какой-то момент стояла тишина.

— Где она?

— Была недалеко от твоих апартаментов, но не смогла пробраться к тебе из-за беспорядков на улицах. Я сказал ей найти убежище и переждать.

— Я поручу R2 выяснить, на какое время назначат вынесение приговора Люку, какой подготовят транспорт, его расписание и маршрут; посмотрим, сможет ли Текла его где-то перехватить.

— Я свяжусь с ней, дам знать, что происходит.

— Мы просим от нее очень многого, Хан, — предупреждающе произнесла принцесса. Ее тон давал понять, что не надо возлагать больших надежд на удачный исход. Хан знал, Лея не списывала Люка со счетов и не собиралась этого делать; если кто-то и верил в парня, так это Лея, но он осознавал: принцесса просто хотела спустить с небес на землю и его, и себя.

— Есть у меня такое чувство, что на меньшее сержант бы не согласилась, — ответил Хан, думая о румянце, который выдал ему чувства Теклы к Люку.

Он различил улыбку в голосе Леи:

— Ты думаешь, тут что-то есть?

— О, определенно, — ухмыльнулся Хан. — Люку просто нужно предпринять какие-нибудь действия по этому поводу.

Они завершили сеанс связи, Лея собиралась просмотреть список юридических представителей, который составил для нее R2. Люку необходим был хороший адвокат, и Хан полагал, что, учитывая нынешнее положение дел, ей предстояло много работы. Он же, в свою очередь, собирался удостовериться, что щиты и пушки «Сокола» заряжены на все сто.

«Щиты вверх и жми на полную».

Иногда парню не помешало бы прислушаться к своему же совету.

* * *

Люка, крепко сдерживаемого за предплечья солдатами Хораарна, окруженного штурмовиками и с шагающим за спиной Вейдером, по сугробам сопроводили из шаттла в тюрьму. Он был истощен, страдал от боли и был близок к тому, чтобы просто свалиться с ног, разум желал отключиться, отрицая реальность.

Не могу сделать это…

На площадке перед турболифтами он запнулся об оковы, но его подхватили и поставили прямо. Плечо жгло от боли, порез на ладони покалывало, после оглушающего заряда из бластера тело ныло, но Люк знал, что очень скоро все это будет наименьшей из его забот. Он стиснул челюсти, борясь с растущей паникой и звенящим шумом в голове, когда дверь лифта отъехала в сторону, и его толкнули вперед в ограниченное пространство, где он проведет какое-то время вместе с хораарнцами и Вейдером. Присутствие Темного Лорда было подавляющим, его близость невыносима, она тяжелым грузом ложилась на плечи и будто отнимала у него кислород. Люк надеялся, что никто из них не осознавал, насколько же он напуган, и надеялся, что нестабильность его дыхания спишут на ранение.

Нет выбора…

Лифт устремился вниз, и одновременно в животе все ухнуло. Люк опустил голову, борясь с наплывом тошноты и головокружения, зрение неожиданно затуманилось… еще один пост-эффект от оглушения, от ранения. Он не мог потерять сознание! Ему уже было достаточно плохо, когда он полностью пришел в себя, лежа на палубе шаттла Вейдера; это было слишком похоже на Эскааль, на приход в сознание в другом шаттле, после чего его вздернули на ноги и толкнули по рампе на выход… Это было слишком…

Люк глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и говоря себе, что это не Эскааль. Он все еще под стражей Хораарна. Слушание по вынесению приговора и процесс экстрадиции еще не начались. Он не принадлежал Империи. Вейдер не мог причинить ему вреда.

Пока…

Двери лифта открылись, и Люк замер. В животе все сжалось, скрутилось от внезапно нахлынувшего ужаса. Ему захотелось закричать, оказать сопротивление и бороться, захотелось упереться ногами в пол и отказаться двигаться с места.

Рука в перчатке легла на раненое плечо, и он отшатнулся, громко вскрикнув в агонии. Пальцы Вейдера сжались прямо на ключице. Колени Люка подогнулись, хораарнцы поймали его и поставили на ноги. На лбу выступил холодный пот, Люк боролся с болью и головокружением, грозящим тем, что он в итоге свалится на пол.

— Вперед! — тон Вейдера не допускал сопротивления.

Дыхание оборвалось. Тело было словно налито свинцом, в ногах ощущалась тяжесть, и в таком состоянии Люк ступил в оформленный в темных тонах атриум. Перед глазами развернулся знакомый вид: панель управления, системы мониторинга, охранники в черной имперской форме, все до единого заинтересовавшиеся им, уходящий вглубь гексагональный коридор.

Как на Звезде Смерти. Как на Эскаале.

Двое имперцев выступили вперед и забрали его у солдат Хораарна. Они развернули его и повели в другой проход, не туда, где был коридор с тюремными камерами. Когда открылась дверь, он услышал раздавшиеся за спиной протесты хораарнцев, как тех успокаивают и объясняют, что они могут остаться в фойе у панели управления, но дальше пропустить их не могут по соображениям безопасности.

Он услышал, как им сказали, что Скайуокеру не причинят вред. Почему-то ему не стало от этого легче. Это не успокоило его, не ослабило панику.

Сделай это. Ты должен это сделать. Просто подчиняйся.

Вейдер прошел за ним в комнату, и дверь закрылась. Лучи света падали на медицинскую кушетку, снабженную ограничителями, подле нее в ожидании тихо стоял дроид модели 2-1В. Люк сглотнул. Это могло быть тем, чем казалось — обычным медпунктом для заключенных, или же еще одной комнатой пыток.

Или одновременно и тем, и другим.

Он не противился охранникам, когда они стали снимать с него оковы, возвращая свободу рукам и ногам. Чужие пальцы схватили отвороты его окровавленной униформы и стянули с ее с плеч, и он собрал всю свою силу духа, чтобы перенести острую боль, вспыхнувшую, когда его раздевали. Его развернули и толкнули на кушетку.

— Пожалуйста, прилягте, сэр, — приятным мелодичным голосом произнес дроид.

Сглотнув, Люк подчинился, понимая, что сопротивление бесполезно, понимая, что этим лишь добьется гнева Вейдера.

Уж для этого ему в будущем представится куча времени.

Он закрыл глаза, и на запястьях застегнули ремни, штаны спустили и вместе с ботинками сняли. Прохладный металл сомкнулся на лодыжках. Униженный и смущенный, Люк открыл глаза и уставился в потолок, пытаясь дистанцироваться от происходящего, пытаясь не думать о том, что он лежит обнаженный и беспомощный прямо перед убийцей отца, пытаясь не думать, что с ним могут сделать, но не способный остановить проносящиеся в голове, будто дразнящие его, воображаемые картины.

— Приведите его в порядок, залечите раны, проведите полное медицинское обследование и перешлите результаты на мой корабль.

Пораженный, Люк не сдержался и глянул на Темного Лорда. Его лечили? С чего бы им это делать?

Его вид в зале суда.

Наверняка в этом дело. Они не могли допустить, чтобы он появился на публике, находясь не в полном порядке. Необходимо было поддерживать видимость приличий, чтобы представить Империю безукоризненной. Впрочем, Люк не мог не задаться вопросом, для чего же Вейдеру результаты его медосмотра, но потом отругал себя за глупую мысль. Если Вейдеру и его дознавателям будут известны его физические пределы, то они смогут более эффективно применять свои техники допроса, будут знать его слабые точки, когда он в конце концов окажется в их полном распоряжении.

— Как прикажете, милорд, — мягкий тон дроида казался неуместным в мрачной обстановке.

Сейчас, уверенный, что ему, как в том заверили хораарнцев, не причинят вреда, Люк сделал еще один глубокий вдох, заставляя себя лежать спокойно и переносить это унижение. Он молча глядел в потолок, пока с него смывали собственную кровь и кровь того охранника-хораарнца. Он лежал, не двигаясь, пока дроид удалял с плеча бинты; а затем тот стал проводить зондирование раны, вот тогда Люк закрыл глаза и стиснул зубы, от раны разошлась острая боль, и он дернул рукой и сжал ее в кулак, дроид продолжал работу.

— Пожалуйста, постарайтесь расслабиться, — сказала машина, вкалывая сильное анестезирующее средство местного действия, поддерживая его в состоянии бодрствования, состоянии, в котором он мог связно мыслить и сознавать ситуацию.

Расслабиться? Тут? Когда над душой стоял Вейдер?

Люк чуть не рассмеялся, изо рта чуть не вылетели истерические смешки, напряжение было невыносимым и искало выход. Он проглотил подступающий смех, частично подавил и замаскировал хриплым кашлем.

Вейдер склонил набок голову в маске, и Люк осознал, что его захватчик в точности знал, что он сейчас чувствует, знал, какой бардак творится у него в голове. Он снова закрыл глаза, не желая смотреть на Вейдера, не желая ничего видеть и борясь с растущим смятением, с противоречивыми эмоциями.

Как только плечо полностью потеряло чувствительность, рану тщательно зашили и наложили на нее повязку с бактой. Порезанную ладонь обработали так же. Заново осмотрели синяки и царапину на лице, замерили артериальное давление и сатурацию, взяли на анализ образцы крови. Все это время Темный Лорд простоял рядом, молча наблюдая.

Наконец дроид откатился назад, ремни, фиксирующие конечности на месте, отстегнули.

— Поднимайся, — сказал один из охранников.

Его сдернули с кушетки и насильно одели в простые серые штаны и футболку с коротким рукавом. Развернули, руки снова сковали за спиной. Взяли за предплечья и вывели обратно в атриум, провели мимо панели управления, мимо наблюдающих солдат Хораарна и имперцев и повели в коридор, где располагались тюремные камеры. Люк сглотнул, сердце гулко застучало в груди, когда они остановились перед простой черной дюрасталевой дверью. Он говорил себе, что это просто обычная камера, просто комната, где его до слушания оставят в покое. Это не допросная.

Дверь открылась. Люк увидел один-единственный стул, на котором стояла бутылка воды. Увидел свисающую с потолка цепь. Увидел парящего неподалеку дроида и мужчину, облаченного в имперскую униформу дознавателя.

Рован?

Люк пришел в дикий ужас, адреналин резко подскочил.

— Нет!

* * *

Текла отключила комм, прислонила голову к стене подвала и закрыла глаза, позволяя беспокойству и усталости захватить ее.

Скайуокер не сбежал и потерял отмычку. Соло, Хаслам и вуки застряли на посадочной платформе, оцепленной лишь Силе известно каким количеством солдат Хораарна и Империи. Принцесса сейчас находилась в своих апартаментах, также окруженная членами службы безопасности Хораарна. А она сама застряла в темном подвале находящегося в переулке бара, в то время как еще большее число солдат пыталось принести мир на улицы города.

Бар не работал и был надежно заперт, и пока в нем стояла тишина. Текла нашла небольшое окно служебного помещения, находящееся на уровне земли и почти неразличимое за снежными заносами. С легкостью взломанное, оно открылось, и Текла втиснулась внутрь и спрыгнула на дюракритный пол. Она воспользовалась небольшой душевой для персонала, чтобы отстирать — по большей части — с одежды грязь канализации, и теперь сушила белье на горячих трубах, питающих отопительную систему бара.

Она только-только повесила штаны и завернулась в штормовку, когда ее вызвал по комму Соло.

Теперь у нее было два варианта: снова проникнуть в канализацию, избегая штурмовиков, вернуться на корабль и бросить Скайуокера; или продержаться и попробовать совершить бросок за Люком до или сразу после слушания по вынесению приговора, тогда, когда его будут перевозить. Что означало: попытаться подобраться к зданию суда либо по улицам, либо подземным путем.

Какую бы дорогу она ни выбрала, шансы на успех были невелики.

Люка будут надежно охранять, защищать. Приблизиться к нему будет почти невозможно, и совершенно невозможно будет взять и вытащить его.

Она вздохнула, в темноте вечерних сумерек открыла глаза и обвела взглядом бочки с выпивкой и полки, заставленные разными контейнерами, упаковками с закусками и бутылками с винами, пивом и крепким спиртным, гадая, найдется ли во всем этом разнообразии кореллианский эль. Текла покачала головой, сейчас было не время выпивать. Не время терять голову в алкогольном тумане, и не важно, насколько привлекательной казалась эта мысль.

Они просили ее выполнить безнадежное задание.

Если только не обратиться к третьему варианту.

Третий вариант был не менее опасен для нее, однако это был тот вариант, какой Люк вполне мог предпочесть нахождению в имперской тюрьме, тот вариант, какой спасет Люка от Вейдера, спасет от ожидающей его судьбы, той, с которой он уже сталкивался и отголоски которой до сих пор преследовали его.

Третий вариант, который будет противоречить отданным ей приказам, который поставит ее в положение прямого конфликта с миссией и долгом.

Она видела Люка в том шаттле, когда Рован возвратился вместе с ним, видела отметины на теле, говорящие о непрекращающихся допросах имперцами. Позже она видела, как на Раймаре Люк, зная, что столкнется все с той же пыткой, решительно шагает к Вейдеру, лишь ради того, чтобы спасти ее и Хаслама. После миссии на Касреане она находила его под падающим с неба Адралии пеплом блуждающим по округе, пьяным, потерянным и одиноким. Она видела его внутренний конфликт, его боль, когда пришла в лесную лощину, чтобы арестовать после того, как он напал на майора Рована.

«Он тебе нравится, — поддразнил ее Соло. — Разве нет?»

Текла опустила голову. Это было неожиданное осложнение, потому что, Сила помоги, он ей действительно нравился. То, что она сказала Соло, не было ложью, и она знала, что не может бросить Люка, так же, как не могла бросить его на Раймаре. Однако еще она знала, что спасение — тоже не вариант, не с таким количеством охраны, брони, которой окружит его Вейдер.

Ей оставался один-единственный вариант, и с ним ее собственная судьба будет предопределена.

* * *

Ужас юноши сверкнул в Силе.

Люк инстинктивно отпрянул, отшатнулся назад, только для того, чтобы натолкнуться спиной на грудной доспех Вейдера — Темный Лорд сдвинулся, блокируя выход, оставляя ему лишь один путь — вперед в камеру для допроса.

— Нет!

Люк рвано вскрикнул, и Вейдер ощущал его неверие, крушение его духа, когда перед ним предстала сцена Эскааля, то, от чего он в прошлом был освобожден.

Люк засопротивлялся изо всех сил, выброс адреналина стер чувство боли. Он уперся ногами в пол, попытался вырвать руки из хватки охранников, но те пнули его под колени и затащили по ступеням внутрь.

Велаптор взял бутылку с водой, и Люка бросили на стул.

Дверь с грохотом закрылась, отрезая их от протестных криков хораарнцев, отреагировавших на панику Люка. Вейдер разберется с ними позже.

— Отпустите меня! — Люк кричал, из глаз текли слезы, он ругался, дергая ограничители, вся видимость его контроля над собой пропала.

Вейдер закрыл глаза, потянулся, ныряя в Силу, и коснулся эмоций сына…

Они были необузданными, мучительными, сменяющими друг друга, в то время как Люк пытался разобраться, что происходит. Он потерялся в состоянии диссоциативной амнезии и тумане вспыхивающих воспоминаний, сломленный из-за того, что его поместили в ту же обстановку, из которой спасли недели назад… потерялся в воспоминаниях о травме, об эвакуации на Раймаре, о битве над Касреаном и смертях людей, чья кровь была на его руках.

Внутри у него была злость: такая ярость, что пламя гнева лишало его всех рациональных мыслей. Злость соседствовала с паникой, ужасом, боязнью боли, которая, как верил Люк, скоро придет…

Нет… Не боли…

Люк боялся боли, но не настолько, чтобы это вызвало такую реакцию.

Вейдер улыбнулся под маской. Его сын боялся того, что сломается, что предаст друзей, принцессу и его любимый Альянс.

Юноша вдруг дернулся всем корпусом вперед, вскакивая со стула, но Вейдер был рядом, чтобы шагнуть навстречу и еще раз преградить ему путь. Охранники схватили Люка и бросили обратно на сиденье; дернув ограничители, освободили одну из рук, только чтобы потом завести обе за спинку стула, собираясь снова сковать их вместе.

Закричав от отчаяния и досады, Люк вывернулся, пальцы охранников соскользнули с влажной от пота кожи. Он с воплем вскинул перед собой руки, высвобождая взрывную волну Силы. Охранников раскидало в стороны, Велаптора отбросило назад, Вейдер же устоял под мощным давлением, окружив себя невидимым щитом, чтобы отразить энергетическую атаку сына.

Он улыбнулся. Люк был силен. Юноша использовал лишь толику своего потенциала, и все же был силен. Вейдер не мог позволить этому продолжаться, иначе Люк навредит сам себе. Юноша должен был научиться контролю, а не реагировать чисто инстинктивно. Темный Лорд позволил гневу поднять голову, почувствовал, как нарастает жар ярости.

Люк нетвердо сделал шаг, и Вейдер поймал его ладонью за горло, удерживая. Сын тяжело трепыхался в хватке, цеплялся за его затянутые в перчатки руки, пытаясь разжать их и вырваться.

— Довольно! — скомандовал Вейдер, Силой придавая словам вес. Он сжал пальцы и приподнял Люка, отрывая от пола. По большей части, это было посланием, предупреждением. У Вейдера не было намерения вредить Люку, но тот должен был знать свое место.

Голос Вейдера и опасное давление его руки прорвались сквозь туман, охвативший разум Люка. Прорвались сквозь вихрь эмоций, и тело задрожало от напряжения. Мальчик поднял на него широко распахнутые потемневшие голубые глаза. Он судорожно вдохнул.

— Пожалуйста…

И Вейдер был не уверен, молит ли Люк о жизни или о смерти.

— Садись, — повысил голос Вейдер, толкая Люка обратно на стул. Повязку на его плече пропитала свежая кровь. Как только Люк успокоится, рану необходимо будет осмотреть еще раз.

Люк упал на стул и сполз по спинке, неспособный продолжать сражение; силы покинули его.

Велаптор и охранники поднялись на ноги, руки Люка снова схватили, завели за спинку и защелкнули на них наручники, которые зафиксировали у сиденья. Охранники пристегнули лодыжки Люка к ножкам стула, выпрямились и отступили назад, ожидая дальнейших приказов.

— Оставьте нас, — сказал им Вейдер, пристально наблюдая за Люком, вслушиваясь в его прерывистое дыхание, в то время как тот с трудом пытался взять эмоции под контроль.

Охранники поклонились и вышли.

— Капитан, — пророкотал Вейдер, чьи глаза не покидали его ведущего борьбу дитя. — Вы тоже.

— Мой… мой лорд, — Велаптор запнулся, озадаченный. — Я полагал, что я…

— Ваша работа выполнена, — сказал ему Вейдер. — Заканчивайте свои дела на Хораарне и отправляйтесь на мой корабль. Мне пригодятся ваши знания и опыт, когда мы схватим всех, кто был в делегации Альянса.

— Лея, — в отчаянии прошептал Люк.

Велаптор улыбнулся, но Вейдер даже не глядел на него.

— Благодарю, милорд, я рад услужить, — Велаптор бросил краткий взгляд на Скайуокера, когда тот встряхнул головой — с влажных прядей волос упали на лицо капли пота. — Что насчет другого нашего гостя, милорд?

Это уже привлекло внимание Вейдера.

— Я полагал, что ясно выразил свою позицию, и вы ее поняли.

— Так и есть, милорд, — заверил его капитан. — Однако майор упрям, и я не уверен, все ли он понял.

— Заберите его на «Экзекутор», я поговорю с ним сам, — закончил разговор Вейдер, снова поворачиваясь к Люку.

Скайуокер низко свесил голову, грудь его приподнялась на вдохе, и он загнанно прошептал:

— Лея…

Велаптор небрежно поклонился и покинул камеру. Дверь плавно закрылась, и Вейдер наконец оказался наедине с сыном.

Майор Элен Андерс наблюдала, как пилоты молча подтягиваются в зал для инструктажа. Выражения на их лицах были мрачными, суровыми, и она поняла: предположения, о чем их попросят, у них уже были.

Элен смотрела, как пилоты рассаживаются, пристраивают у ног свое снаряжение, и принялась по очереди изучать каждого из них.

Ведж Антиллес, темноволосый и темноглазый, ближайший — следом за командой «Тысячелетнего Сокола» — друг Скайуокера. Антиллес был тем, кто наиболее яро оправдывал действия Скайуокера у Касреана, и тем, кому труднее всего было признать, что на той миссии Люк поначалу выпал из реальности.

Дерек Кливиан, замкнутый и пессимистичный, он воспринял смерти беженцев почти так же плохо, как Скайуокер. Он был возмущен некомпетентностью разведки Альянса и язвительно отзывался о том, как командование обращалось с Люком после его возвращения с Касреана. Оглядываясь сейчас назад, Элен не могла винить его в этом.

Уэс Янсон, любитель повеселиться, главный шутник компании. В последнее время он притих, был очень сдержан и с неохотой говорил что-либо, что могло быть использовано против замкомандующего его эскадрильи. Каждый раз, как она видела его на территории лагеря, Янсон, казалось, был чем-то занят, а его привычная яркая улыбка отсутствовала.

Торрен Иланек, самый младший из них, ему едва исполнилось семнадцать, но всего после трех боевых вылетов он уже заработал репутацию талантливого пилота. Кое-кто сравнивал его навыки с навыками Антиллеса и Скайуокера, и он прямо на глазах становился полноправным членом команды. Этот ребенок тоже выглядел подавленным из-за событий последних недель.

Все четверо получили выговор и были наказаны за то, что увели и прятали Скайуокера после того, как тот врезал майору Ровану…

Не то чтобы Рован этого не заслужил, конечно.

…И теперь их полномочия были ограничены. Однако же они находились здесь и собирались снова поставить на кон свои жизни ради того дела, в которое искренне верили. Или, поразмыслила Элен, может, это больше было связано с горящим в них желанием на этот раз спасти товарища из застенков еще одной имперской тюрьмы.

В конце концов, Люк для них сделал бы не меньше.

Она взглянула на их коммандера. Арул Нарра. Стойкий приверженец идей Восстания, пример для подражания и надсмотрщик для своего молодого отряда. Он был их лидером и наставником. Куда последует он — туда и они, и на передовой обычно именно это и было правильно. Хороший тактик и умелый пилот, которого часто приводило в отчаяние то, как юны его подчиненные, и который постоянно говорил, что никогда не встречал настолько талантливых людей, собранных в одном отряде. Пусть даже они были кучкой тех еще шалопаев, но Нарра всегда говорил это с улыбкой.

После того, как они понесли тяжелые потери у Касреана, в эскадрилье осталось всего пять человек. Подкрепления еще не достигли Адралии, а Элен собиралась перейти к изложению задач миссии, которая, вполне возможно, могла кончиться гибелью для них всех. Как и каждая другая миссия, каждый другой боевой вылет, на который они отправлялись.

Элен поднялась на ноги и включила голо-проектор, нормальное освещение сменилось приглушенным, и перед ними развернулась карта системы Хораарна.

— Джентльмены, — начала она, кидая короткий взгляд на Риекана; тот кивнул ей, призывая продолжать. — Итак, система Хораарна. Я уверена, вам уже известно, что там случилось в последние часы и что люди из нашей делегации оказались в смертельной опасности. К несчастью, система находится под блокадой, передача сообщений с планеты или на нее невозможна. Все прибывающие корабли или держат в окружающей Хораарн зоне отчуждения, или разворачивают. По большей части, информация, которой мы располагаем, получена из голонета, — она перевела дыхание, отмечая, что выражения на лицах пилотов совершенно не изменились. Она не сказала им ничего нового.

— Мы узнали, однако, что корабли эскадрильи Вейдера перегруппировались в системе Гарниба. Мы пытаемся выяснить причину и связано ли это с событиями на Хораарне, — она ненадолго замолчала и посмотрела на вращающееся голо-изображение Хораарна. — Впрочем, я полагаю, что наверняка связано. И в таком случае это может значительно усложнить вашу миссию.

— Позвольте прервать, майор? — Ведж Антиллес сидел, поставив локти на колени и подавшись вперед, и пристально глядел на нее. — Мы здесь, чтобы вытащить Люка и принцессу. Просто скажите, что нужно для этого сделать.

Риекан поднялся с места, выражение его лица было мрачным.

— Майор Рован…

Побежал ропот, раздались проклятия пилотов, и коммандеру Нарре пришлось отдать приказ: «Отставить», — чтобы успокоить их и Риекан мог продолжить.

— …Уже был послан туда. Его задание — обеспечить безопасность лейтенанта-коммандера Скайуокера. Делегацию принцессы составляют капитан Соло, Чубакка, сержант да Амалан и рядовой Хаслам, и каждый из них проявил изобретательность и находчивость, — Риекан вздохнул. — Мы уверены и в том, что у них будут планы, как всем вместе выбраться с Хораарна, и в том, что возникнут непредвиденные ситуации. Ваша задача — защитить их и послужить эскортом, когда они сделают свой ход.

Пока пилоты все это обдумывали, висела тишина. Кливиан фыркнул:

— Значит, ударного отряда пехоты не будет?

Вперед выступила Андерс.

— Любой транспорт, который попытается зайти в зону отчуждения, собьют. Даже если команда доберется до поверхности планеты, у нее не будет численного и огневого превосходства. Запомните, у хораарнцев сильно чувство справедливости. Они будут сражаться, чтобы удостовериться, что справедливость непременно наступит, а теперь у них есть и поддержка вейдеровского 501-го легиона. Мы не знаем ни того, где держат лейтенанта-коммандера Скайуокера, ни того, где сейчас Лея, ни даже где приземлился «Сокол». Все, что нам известно — это то, что они в столице, в Рхаине. Неизвестных факторов слишком много, мы просто не можем посылать команду вслепую.

Слово снова взял Риекан.

— В данный момент на орбите Адралии находится фрахтовщик «Полет Виктории». Вы встретитесь с ним и загоните свои истребители в его доки. Он под видом торгового судна доставит вас к Хораарну и займет позицию у самой границы зоны отчуждения. Вашей задачей будет отслеживание всего, что освещается по голонету, и затем встреча и защита «Тысячелетнего Сокола», когда тот взлетит с Хораарна. После вы помчитесь обратно на базу.

— Значит, никаких гарантий, что Люк выберется, нет, — это был не вопрос; тон Антиллеса был мрачен, взгляд потемнел.

— Нет гарантий, что вообще кто-то выберется, — сказала ему Андерс.

Янсон без всякой тени юмора усмехнулся и подхватил свой шлем.

— Когда вылетать?

— Сейчас же, — ответил Риекан. — Время и так поджимает.

* * *

Лея в отчаянии рухнула на стул, сердито уставившись на проецирующуюся над столом перед ней маленькую голограмму, которая замерцала и погасла. Принцесса испустила раздраженный стон и ударила кулаком по столу, не обращая внимания на отозвавшуюся в ладони боль.

Все было бесполезно! Эти корыстные, пекущиеся о своей шкуре, надменные...

— Э чу та кунг! — выплюнула она на хаттском, не помня точно, от кого узнала такую жуткую нецензурщину — от Люка или от Хана. Она вздохнула, пытаясь успокоиться и унять пыл гнева, страх и причиняющую муки тревогу.

Они потеряют Люка.

Ни один из адвокатов, с которыми она связалась, не станет представлять интересы Люка. Ни один не захотел выслушать ее; ее просьбы о помощи и обещания гонорара пролетали мимо ушей, разбиваясь о дюракритную стену отказов.

«Простите, ваше высочство, я не могу взять это дело. Если стану представлять Скайуокера, то потеряю остальных своих клиентов».

«Мне кажется, это не то дело, с каким могла бы справиться моя контора».

Вишенкой на торте было последнее.

«Вы с ума сошли?»

Лея провела ладонями по лицу, потерла уставшие глаза. Ее измотали споры и упрашивания, пережитое днем эмоциональное потрясение и то, что час был поздний. Она больше не знала, что предпринять, к кому обратиться, где получить юридическую помощь для друга. Она попросила R2 выяснить все, что можно, о судебной системе и тех правах, какими обладал Люк в отношении юридического представительства, только чтобы узнать потом: никакими — и что адвоката, который возьмет на себя процедуру заявления о невиновности, должны искать сами осужденные или их семьи.

На Хораарне не было права на адвоката по умолчанию. Люк был сам по себе.

— Нет, — громко сказала она вслух. Нет, он был не один. У него была она. Был Хан и остальные.

Сколько часов уже прошло? Сколько часов у них осталось, чтобы выстроить линию защиты и продумать формулировки заявления о невиновности?

«Да, я знал».

Голос Люка, отягощенный чувством вины.

Как заявлять о невиновности, когда признание в преступлении уже прозвучало?

Отодвинув стул, Лея взяла один датапад из наваленной на столе кучи и пролистала содержащуюся на нем информацию. Это была ее свидетельская речь со слушания комитета, которую она знала почти дословно, но все равно прочла еще раз, пытаясь отыскать что-нибудь, что можно было бы использовать для выстраивания защиты Люка.

Была еще информация, собранная сетью шпионов, подтверждение статуса орбитальной станции в качестве военной исследовательской биолаборатории, предупреждение о том, что фелуцианский некроз планировалось использовать в военных целях. Детали миссии, показания остальных пилотов и заявления, что Люк предупреждал их о том, что станция не представляет опасности.

Если бы только она могла вызвать самих пилотов эскадрильи… Настоящий свидетель вместо слов на экране датапада мог многое изменить.

— Ваше высочество, — к ней приблизился С-3РО, — вам что-нибудь нужно? Уже очень поздно и…

— Нет, 3РО, спасибо, — Лея постаралась, чтобы голос звучал не слишком уж резко. Дроид все же был не виноват в том, что она чувствовала себя совсем измотанной; и он, и R2…

R2! Какой же она была дурой, что ей не пришло это в голову раньше! Самый лучший свидетель произошедшего находился прямо тут, рядом с ней.

— R2! — позвала она, вставая, и пересекла пространство жилых комнат, подходя к месту, где стоял маленький дроид, все еще подключенный к городскому центральному компьютеру. — R2, у тебя еще остались записи о битве у Касреана?

R2 чирикнул; судя по звучанию, положительно, но Лея все равно обернулась к 3РО за переводом.

— Да, ваше высочество, — ответил ей протокольный дроид.

— Можешь их воспроизвести?

Короткий свист; Лея почувствовала нежелание R2. 3РО помялся на ногах.

— R2 говорит, эти воспоминания засекречены, и генерал Риекан приказал, чтобы…

— Я — член военного кабинета Альянса, и у меня наивысшее право доступа, — сообщила Лея, присаживаясь на корточки рядом с R2. Она смягчила голос, будто разговаривая с ребенком, понимая, что R2 мог пойти на многое ради защиты Люка. — Мне нужна только аудиозапись из кабины, пожалуйста, R2. Это может помочь Люку.

Послышался приглушенный гудок, выражающий покорность, и Лея выпрямилась. Раздался громкий шум помех, а затем…

— R2, три минуты до выхода из подпространства, — зазвучал голос Люка, сильный, уверенный. Потом он ругнулся: — Черт!

Лея подошла к диванчику, что был поближе, и села, обратившись в слух и приготовившись отлавливать любые детали, которые могли бы дать ей какую-нибудь базу для заявления о невиновности Люка и оспаривания запроса Вейдера на экстрадицию.

Послышался какой-то вопрос от R2, на который Люк ответил:

— Все в порядке, R2. Просто неприятные воспоминания.

И вот уже у нее что-то было. Неприятные воспоминания.

Может ли быть, что он имел в виду Эскааль? Был ли он сосредоточен на миссии или на своей травме? Могла ли она использовать это?

В зале суда он ясно сказал ей, что не хочет возвращаться к этому, не желает как-либо вообще ссылаться на произошедшее на Эскаале. Его голос звучал рассерженно, его возмутило ее предложение, но почему? Потому что он стыдился того, что не особо хорошо справляется с пережитым, или из-за того, что чувствовал, будто заслужил наказание?

Лея боялась, что верно было последнее. Может, Люк и не хотел, чтобы она так поступала, но Лея чувствовала, что у нее нет выбора, нет альтернативы на случай, если Текле не удастся спасти друга.

Лея услышала, как Люк на аудиозаписи глубоко вдохнул. Она узнала эту привычку, замечала подобное раньше — так он делал, когда старался успокоиться.

— R2, активируй орудия и подготовь торпеды, — его голос зазвучал спокойнее, судя по нему, Люк уже получше контролировал себя, голос звучал так, как у опытного пилота. — Одна минута, приятель… Все показатели в норме. Тридцать секунд. Окей, R2, выходим из прыжка!

Лея слушала, как каждый из эскадрильи по сбросу скорости света оглашает позывной.

— Построиться, зафиксировать S-крылья в положении для атаки! — голос Нарры. Звучный, властный. — Красная эскадрилья, заходим на цель "горячими" и так же отходим. Ускорение до полной боевой, соблюдать радиомолчание, пока не достигнем цели. И да пребудет с нами Сила!

Следующие несколько минут на аудиозаписи все было тихо, если не считать стоящих в кабине шумов: приглушенного гула двигателей и дыхания Люка, постепенно становящегося быстрее, тяжелее, — Лея могла предположить, что в его крови начинает разливаться адреналин, сердцебиение ускоряется в преддверии сражения.

Затем вдруг голос Нарры раздался снова:

— Вперед, вперед, вперед! Эскадрилья, стреляем по цели всем, что есть, и отходим!

Лея почувствовала, как, когда она услышала это, участилось сердцебиение, ее застигло врасплох то, как же скоро после начала миссии это происходило.

— Пара выстрелов, и она полностью в твоем распоряжении, Люк, — это, похоже, сказал Антиллес.

Ответом была тишина, и в ней — лишь ускоренное дыхание Люка.

— Люк? Ты с нами? — снова голос Антиллеса, обеспокоенный, напряженный.

— Нет! — вскрик Люка прозвучал шокированно, отчаянно. — Коммандер, это ошибка. Тут что-то не так!

Лея, внезапно занервничав, тут же выпрямилась, сосредоточенно вслушиваясь.

— Что? Это еще что за хрень, Скайуокер? — отозвался Нарра.

— Станция не опасна! — голос Люка звучал так уверенно, но еще и отрывисто, лихорадочно.

Вот оно; вот, когда Люк осознал, что уничтожение цели недопустимо, что на борту только невинные. Так почему же он все равно выстрелил?

И тогда Лея услышала улюлюканье и радостные вскрики остальных пилотов, каждый из которых, насколько она понимала, вынес врага.

— Давай, получи свое, гад!

— Это за Раймар!

Люк вскрикнул, будто испытывая физическую боль.

— Скайуокер! Какого дья… — снова голос Нарры. Гневный выкрик.

Лея встала и широким шагом подошла к маленькому дроиду.

— Что тогда случилось, R2?

3РО перевел длинное щебетание астромеха:

— Ох, боже, мастер Люк свернул вверх и в сторону… уходя с маршрута атаки.

Он не выстрелил в станцию. Во время первого захода на цель он отклонился выше, отказываясь стрелять. Лея улыбнулась, она могла это использовать. Могла сделать частью апелляции и обратиться к сделанной дроидом записи, чтобы продемонстрировать суду: у Люка не было намерения атаковать.

— СИДы! — предупреждающий выкрик вернул ее внимание к битве.

— К нам гости, заходят на пять часов, двенадцать штук. Вроде как перехватчики, — это, похоже, сообщал Антиллес, спокойный и собранный в пылу предстоящей битвы.

— Черт! Черт! — голос молодой девушки. Ее Лея не узнала. — На два часа тоже прорываются! Целая куча!

— Ударная группа! Это была ловушка! — голос Люка звучал на полтона выше под влиянием адреналина.

— Мы тут пока не закончили. Красный-5, еще заход на реактор; два, четыре, прикройте его! — приказы коммандера были ясны. А потом его, похоже, задели, потому что комм затрещал и Нарра выругался, теперь его слова описывали положение, в котором они оказались. — Дрянь! Щиты просели на 10%!

— Сэр! — вклинился Люк, заспорив. — Станция — не угроза…

— Это, мать его, приказ, Скайуокер!

Приказ. Значит, вот оно? В этот момент Люк отбросил всю предосторожность и проигнорировал свои ощущения, свое знание?

Иногда они все забывали, как мало Люк знал о Силе. Забывали о том, что генерал Кеноби занимался его обучением всего несколько часов. Люк носил на поясе световой меч, мог проделать парочку занятных трюков, которым научился сам: например, заставить стилус парить в воздухе, когда ему становилось скучно на собраниях; отражать слабые лазерные лучи выстрелов из автономной мишени; или понимать, когда что-то идет не совсем так, и тогда они все слышали его неизменное предостережение: «У меня нехорошее предчувствие».

Он использовал эту фразу в самых разных ситуациях: от взявшегося откуда-то с неба осознания, что что-то не так, при скачке в какую-нибудь планетарную систему до предупреждения Хана, когда тот играл в сабакк, о слабом наборе карт. Лея улыбнулась, самого-то Люка отстранили от партий в сабакк с боевыми товарищами.

По записи было очевидно: Люк подчинялся приказу. У него не было особого выбора, кроме как исполнить его. Она могла объяснить это суду, рассказать о прошлом нарушении Люка, о занесении в его личное дело выговора за неподчинение прямому приказу.

— Люк! Очнись! — Ведж кричал, и внимание Леи моментально вернулось к аудиозаписи. — Нас сейчас разнесут на атомы!

Лея закрыла глаза, с легкостью представляя битву: она как-то бывала в кабине истребителя, и образы хлынули в разум. Она продолжала слушать, в то время как сражение становилось все более напряженным. Раздавались восклики, тщетные просьбы о помощи, вскрики умирающих пилотов, громкие приказы и возвещения имен тех, кто погиб.

На аудиозаписи R2 издал высокий протяжный писк, послышался грохот и отчетливый звук тряски, и по учащенному дыханию Люка и произнесенным шепотом проклятиям Лея поняла, что ему только что чудом удалось избежать смерти. Он открыл огонь.

Пронзительный человеческий вопль по комму, и новые крики, новые мольбы…

— Меня окружили!

После — предупреждение от Веджа:

— Люк, у тебя на хвосте перехватчик!

Даже зная, что Люк вернулся на базу целым и невредимым, Лея слушала, затаив дыхание, как он пытается отделаться от преследующего его имперского истребителя. Одностороннее стаккато диалогов, периодически обрываемое звуками сбитого дыхания.

— Дерьмо! Он взял меня на прицел! Ведж, я… R2, контрмеры! Черт! Держись крепче, R2! Я сбит, я сбит… Это еще что за фигня? R2, отчет о повреждениях.

— Люк, ты в порядке? — Ведж хотел это знать.

— Все окей, я… должно быть, холостой, — в голосе Люка слышались облегчение, недоумение и озабоченность. — Где он? Куда он делся? Ведж, Янсон, вы видите Вейдера?

Вейдер? Люк считал, его преследовал Вейдер? Почему он так подумал? Откуда он это знал?

Благодаря Силе? Он мог чувствовать этого исполняющего волю Императора головореза, когда тот был рядом? Мог ли Вейдер тоже чувствовать Люка? От этой мысли становилось не по себе… Вейдеру больше не нужен был прицепленный к кораблю маячок, чтобы отыскать их. У него был Люк.

У него был Люк…

Эта мысль отрезвила Лею. Было ужасно несправедливо так думать о Люке.

— Вейдера? — комм чуть зашумел, когда заговорил Антиллес, очевидно озадаченный, как и Лея, и стал спрашивать Люка: — С чего ты взял…

Времени отвечать Веджу у Скайуокера не было, Нарра предупредил о новой волне вражеских истребителей, Люк чертыхнулся; и тогда Лея встала и принялась ходить из стороны в сторону, продолжая слушать.

— Антиллес, реактор на тебе! — жестко приказал Нарра. — Скайуокер, выходи из боя и возвращайся на базу.

Какой-то момент Люк молчал, на фоне раздавались выстрелы орудий его корабля, а потом…

— В этом нет необходимости, коммандер. Я в порядке и могу это сделать.

Лея прекратила расхаживать по комнате и остановилась у стола. Вот оно, именно в этот момент Люк принял решение. Но почему? Почему он изменил линию поведения с отказа стрелять и предупреждений Нарры на неожиданное следование приказам? Что заставило его передумать? На аудиозаписи не было ничего, что могло бы подсказать ей причину, кроме приказа Нарры, отданного Антиллесу, и еще одного приказа Люку: возвращаться на базу.

Была ли это последняя капля в череде травмирующих событий? Эскааль, эвакуация Раймара, разбирательство и выговор, а теперь битва, в которой находившихся вокруг друзей уничтожали из-за его колебаний, из-за его ощущения, будто что-то не так.

Или же что-то другое? Приказ возвращаться на базу, унижение от собственного вопиющего провала, в то время как миссию вместо него выполнит Антиллес, унижение от получения в будущем нового взыскания за неподчинение?

Или это было все вместе, наложившееся одно на другое в единую минуту, в это крещендо из тишины в центре шторма, которым стал Люк Скайуокер?

— Ведж, Хобби, построились. Давайте взорвем эту штуку и полетим домой.

Голос Люка звучал спокойно и собранно, гораздо более уверенно, чем это бывало с тех пор, как она воссоединилась с ним на Адралии. Его голос звучал как у опытного пилота, как у того Люка, которого она хорошо узнала за последние годы, превратившие его из наивного паренька с фермы в ветерана, закаленного сражениями… и все же она ощущала беспокойство, какой-то неуют, ощущала, будто в тот момент в Люке было что-то до ужаса неправильное.

Звук выпуска торпед заполнил пространство комнаты, Лея закрыла глаза, склонив голову, зная, что она слышит, как умирают двадцать тысяч живых существ.

— Йе-е-е! — заорал Ведж. — Прямое попадание, Люк! Добро пожаловать обратно в строй!

А затем Лея похолодела, от вылетавших изо рта Люка звуков по коже прошел мороз.

Он смеялся.

* * *

Он долго ждал этого момента. Ждал больше двух лет; с того самого времени, как впервые осознал, что юноша, закричавший «нет», когда он сразил Кеноби на Звезде Смерти, и пилот, уничтоживший эту космическую станцию, — один и тот же человек. Те несколько коротких минут, которые он провел в обществе сына на Эскаале, не считались. Люк тогда едва держался в сознании, был накачан наркотиками, избит и подвергнут безжалостным ежедневным пыткам. В комнате находилось слишком много чужих людей, чтобы он мог как следует рассмотреть сына, оценить его сильные и слабые стороны.

Его сын.

Сколь многое он хотел сказать; сколь многое желал, чтобы сын узнал и понял. Целая галактика ждала лишь того, чтобы Люк протянул руку и занял свое законное место подле отца и…

Вейдер обуздал свое нетерпение, он должен был соблюдать осторожность и не мог позволить импульсивности затуманить рассудок. Скайуокер был повстанческим офицером, предателем Империи, радикально настроенным, фанатичным и страстно отдающимся своему делу. Он был пилотом, уничтожившим Звезду Смерти, помогавшим Альянсу сеять в галактике хаос; пилотом, уничтожившим станцию Касреана, и тем, кого Палпатин публично поклялся предать правосудию.

Но также Люк был надломлен. Его эмоционально истощил опыт следовавших одна за другой недель: та камера на Эскаале, признание того, что каждая жизнь, которую он забрал на Касреане, была жизнью невинного. Вейдер не желал видеть, как Люк ломается еще больше, не желал разрушать то, что еще осталось от личности сына. Однако, несмотря на свои желания, он понимал, что, вполне возможно, именно это ждало Люка в будущем. Вероятно, это был единственный способ избавиться от той власти, которую джедаи и Альянс имели над его сыном.

Итак, он привел сына в эту комнату и продемонстрировал ту же сцену, что и на Эскаале. Люк должен понять, что с ним будет, если он не сдастся и не оставит Восстание.

Вейдер заставил себя дождаться, пока Люк успокоится, пока его тяжелое дыхание выровняется. Юношу потряхивало, по его телу пробегала неконтролируемая дрожь, вызванная шоком и страхом. Его голова все еще была склонена к полу. Волосы, отросшие и влажные от пота, скрывали лицо. Кровь сочилась из раны на плече, по белой повязке расползалось темно-алое пятно, капли стали просачиваться наружу и стекали по руке и груди, пачкая надетую тюремную рубашку.

Темный Лорд обошел вокруг пленника. Продолжая молчать, нагнетая повисшее в комнате напряжение. Он заметил, что запястья Люка, скованные наручниками за спиной и пристегнутые к стулу, серьезно повреждены, кожа была стерта, и они кровоточили, но юноша все равно дергал ими, еще больше обдирая кожу о несгибаемые оковы. Люку придется научиться не сопротивляться, не противостоять ему.

Так же, как в конце концов научился его отец?

Вейдер отбросил по ошибке очутившуюся в голове мысль и, завершая свой обход вокруг пленника и становясь перед ним, вытянул руку по направлению к свисающей с потолка дюрасталевой цепи.

Знакомое тихое позвякивание привлекло внимание Люка, вырывая его из путаницы мыслей, роящихся, гудящих в голове, и чувств. Он закаменел — не сумев, однако, сдержать слабый стон, сорвавшийся с губ, — в ожидании, когда Вейдер пристегнет его запястья к цепи, когда его поднимут до такого уровня, чтобы ноги не касались пола, и оставят висеть, уязвимого и открытого пыткам. Люк закрыл глаза и изо всех сил постарался взять эмоции под контроль, позабыть о безнадежности ситуации, в которой он снова себя обнаружил, сражаясь с воспоминаниями о боли и муках, что несли допросы имперцев.

Не могу сделать этого…

«Тогда помоги мне, Люк. Окажи помощь Сети! Кто такой Ведж? Расскажи мне!»

Люк не был уверен, звучал ли этот голос лишь у него в голове или же Дейд…

Нет, он ошибся, не Дейд. Рован…

…находился с ним в одной комнате. Разве он не видел Рована, разве не узнал эту униформу?

Где же он находился?

«Ты рассказал нам, Люк».

Не открывая глаз, он лишь сильнее зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания, пытаясь избавиться от ощущения присутствия мужчины в комнате вместе с ним, тщетно стараясь не думать о мучениях, что ждали его.

— Нет… Не сказал… — было ли это только в его голове или он произнес это вслух?

«Ты сдал нам базу, Люк».

Дом… Я сдал им дом… Я…

Он улыбнулся, движение потревожило заживающий шрам на щеке.

— Татуин… — прошептал Люк. Он обманул их, выдержал все, что с ним делали, не рассказал им ничего.

Эта улыбка и шепот заставили Вейдера озабоченно нахмуриться. Боясь, что чувство реальности сына снова ускользает, он потянулся в Силе, осторожно пробегаясь по мыслям Люка. Их было трудно уловить, фразы и имена мешались с образами, которые перескакивали с одного на другой, прежде чем какой-то из них мог сформироваться окончательно, однако Вейдер понимал, какие чувства транслировал Люк: ужас от того, что представляли собой эта комната, цепь, ожидающий дроид в форме сферы. Впрочем, таких планов на Люка Вейдер не имел… пока. Боль могла быть необходима для сошествия Люка во Тьму, так же, как она была необходима ему. Сейчас, однако, требовался иной подход.

— Люк, — позвал он сына с легким нажимом Силы. Глубокое звучание его голоса вклинилось в мысли юноши, заставило того открыть глаза и посмотреть вверх, в линзы маски. Впервые он называл сына по имени, и такое обращение, такая фамильярность озадачила Люка.

Висящая перед Скайуокером цепь поднялась, исчезая в потолке.

Люк не почувствовал облегчения, не смог перевести дух, когда витая дюрасталевая цепь исчезла: он знал, она может в любой момент появиться снова. И также он знал, что Вейдеру для допроса пленников не нужны подобные инструменты.

Глядя сверху вниз, Вейдер спросил:

— Тебе больно?

Люк уронил голову, вопрос был неожиданным. Он отвел глаза от Темного Лорда и посмотрел вниз, заметил засохшие капли крови на решетке в полу. С чего бы Вейдера заботила его боль? С чего…

«Ты испытываешь такую сильную боль».

Рован… Дейд… говорил что-то похожее. Притворялся, будто беспокоится о его благополучии, предлагал лекарства от боли в спине. Это была уловка для того, чтобы заставить его ответить, заговорить. Теперь-то он на подобное не купится.

Изначальное замешательство сына от этого вопроса ясно отдавалось в Силе. Затем Вейдер ощутил настигшее Люка понимание, почувствовал его осознание ситуации и решимость не попасться на обман. На этот раз Люк пришел к неверному выводу, но Вейдер не мог винить сына за такие мысли и его заблуждение. Однако это еще раз подчеркивало, в какой области Люку понадобится руководство. Люк был слишком открыт, его было слишком легко читать — со временем ему придется научить сына прятать мысли, скрывать и контролировать эмоции.

Иначе Палпатин использует их, чтобы контролировать его.

— Тебе больно? — повторил Вейдер.

Скайуокер отвернул голову, борясь с порывом поднять взгляд, не собираясь отвечать, играя роль схваченного повстанца и отмалчиваясь тогда, когда это было не нужно. Вейдер стоял перед ним, глядя сверху вниз на сгорбившуюся на стуле фигуру.

— Это простой вопрос, — разъяснил он, не скрывая раздражения от того, что его игнорировали, позволяя этой эмоции напитать и выделить его слова, интонацией предостерегая Скайуокера. — С простым ответом.

Люк предпринял попытку сглотнуть, поперхнулся и закашлялся — горло пересохло. Ему было больно. Эффект местного анестезирующего средства почти пропал, плечо пылало, он ощущал, как теплая кровь стекает по коже. Запястья болезненно ныли, кожу натирал металл наручников. Горло было стеснено, пересохло и болело; и он не мог сказать точно: от криков или от давления пальцев Вейдера после того, как тот схватил его за шею.

Люк уставился на высохшие капли крови на полу под тем местом, откуда свисала цепь. Его крови? Или чужой? Тут был кто-то до него? Кто-то, страдавший так же, как и он? Эта мысль опечалила и разозлила его, служа еще одним суровым напоминанием о предназначении этой комнаты.

Люк снова закрыл глаза и замотал головой, отказываясь отвечать Вейдеру. Он сделал еще один судорожный вдох, потянувшись к Силе в отчаянном желании поскорее покончить со всем этим, найти способ справиться с тем, что его бросили в темной камере наедине с убийцей отца.

От этой мысли внутри вспыхнул гнев. Снова он оказался во власти того, кто лишил отца жизни. Во власти человека, который предал отца…

«Не я предал твоего отца».

…и после отрицал это. Он не доставит Вейдеру удовлетворения своим ответом на вопрос.

Затянувшееся молчание, небольшое покачивание головой. Вейдер чувствовал, как с каждой проходящей минутой укрепляются протестные чувства сына, импульсивно потянувшегося к Силе, старавшегося отыскать якорь, за который можно держаться, и силу, которая поможет преодолеть это суровое испытание. В нем была тихая злость, небольшой огонек ненависти. Вейдер улыбнулся под маской и отступил назад, несколько увеличивая пространство между собой и Люком.

Люк ответит ему. Вейдер произнес одно слово:

— Дроид…

Парящий в воздухе допросный дроид повернулся к пленнику; в тот момент, как он стал приближаться, сервомотор застрекотал, периодически выдавая глухую пульсацию. От отвращения, что вызывал этот звук, Люка выворачивало наизнанку, желудок непроизвольно сжимался от испытываемого ужаса. Он импульсивно и беспомощно забился, скованный по рукам и ногам.

— Нет… — рвано прошептал он, уставившись в пол, слово сорвалось с языка прежде, чем он смог остановиться, и Люк ненавидел себя, ненавидел свою слабость, однако же не был способен сдержать мольбу. — Прошу… не надо.

— …Вернись на место, — с улыбкой закончил Вейдер.

Дроид направился обратно и исчез в своем уголке в стене, за ним задвинулась, закрываясь, панель из дюрастали.

И снова это не принесло облегчения. Люк почти мог ощутить, как позабавлен Темный Лорд и удовлетворен тем, что он попался на эту уловку. Он знал, его разыграли, знал, что Вейдер использовал прошлые переживания против него. Он знал, что должен быть сильнее, знал, что не мог допустить, чтобы случившееся на Эскаале управляло происходящим с ним в данный момент, даже если ему самому хотелось свернуться в клубок, забиться куда-нибудь и притвориться мертвым — как в детстве, когда Фиксер задирал его, еще на Татуине.

— Тебе больно? — снова спросил Вейдер.

Люк закусил изнутри щеку, прикусил язык, все так же не желая раскрывать рта. Снова сглотнул и почувствовал привкус крови. Он отказывался смотреть на возвышавшегося перед ним человека, припоминая свои же слова, прозвучавшие несколько часов ранее, когда он дерзко заявил Темному Лорду: ему нечего сказать. Заговорить сейчас, признать, что это не так, было унизительно, и Люк знал, что именно этого хотел Вейдер. Это был тот разговор, который Вейдер обещал ему многие недели назад на Эскаале; и это было место, где все начнется снова.

Понимая, что выбор невелик и что сейчас ему придется ответить врагу, если он хочет сохранить силы на то, что будет после, Люк неохотно и вымученно произнес:

— Да… — голос был сиплым, тихим, — болят… запястья… и плечо.

Вейдер кивнул, довольный полученным ответом.

— Я прикажу, чтобы тебя осмотрел медик.

Люк не собирался благодарить Темного Лорда, приведенный в замешательство этим предложением и слишком боящийся того, какие вопросы могут последовать дальше. Он знал: того дроида можно вызвать в любое время.

По камере расползлась тишина. Ее разрывали лишь размеренные регулируемые вдохи и выдохи Вейдера, и Люк обнаружил, что и сам дышит в этом едином постоянном ритме. Он кашлянул, пытаясь поменять темп, избавиться от этой синхронности.

Нарушил молчание Вейдер:

— Тебе будет проще, если станешь сотрудничать.

— Я никогда не стану… сотрудничать с тобой, — Люк выдал мгновенное возражение, вызванное гневом.

— Исхода слушания не избежать; ты покинешь Хораарн вместе со мной.

— Тебе не выиграть, — возразил Люк, в его словах жили уверенность и надежда. Хан, Лея и остальные все еще были тут и, он знал это, пойдут на все, чтобы вытащить его из беды. Он знал, Текла еще где-то в городе. Они не оставят его.

Словно прочитав его мысли, Вейдер добавил:

— Твои друзья не смогут тебе помочь. На этот раз нет никого, кто сумел бы сделать это.

Люк понял подтекст. Рован вытащил его с Эскааля, Текла с Хасламом пришли на помощь на Раймаре, а R2 сбросил с его крестокрыла маячок на Касреане — и вовремя, или он не смог бы уйти. Люк улыбнулся и чуть не рассмеялся, кое-что осознав: каждый раз, как он уходил от Вейдера, рядом с ним так или иначе был R2-D2. Этот маленький дроид — лучший талисман на удачу, какой вообще мог существовать… и он был тут, на Хораарне. Так может, надежда еще оставалась?

Вейдер нахмурился под маской, ощутив повеявшее от сына веселье. Это было… неожиданно, и он почувствовал, как в то же время к сыну возвращается немного сил и воли к сопротивлению. Вейдер снова испытал гордость, которую уже чувствовал много недель назад, когда Люк выдержал его пытки и причиняемую боль, когда погрузился в Силу, заглянул в себя и нашел мужество для продолжения борьбы.

— Деваться некуда, Скайуокер, — прибавил он, давя неуместные чувства, которые вызывал у него сын. Люк был повстанцем, предателем и — пока что — отношение к нему было соответствующее. — Будет проще, если ты примешь свою судьбу.

Люк покачал головой.

— Я не стану облегчать тебе задачу.

Он мог заявить о своей невиновности, мог оспорить экстрадицию. Лея поможет ему. Они могут затянуть процедуры настолько, насколько возможно. Это даст Хану и остальным время, чтобы разработать план по его спасению. Альянс не оставит его тут, не бросит его…

Не бросит же?

Вейдер ощутил завладевшее Люком отчаяние, ощутил, какое направление приняли его мысли.

— Значит, ты делаешь хуже лишь самому себе, — холодно, со скрытой угрозой ответил Вейдер. Он протянул руку и взял Люка за подбородок. Мальчишка отвернулся, пытаясь отстраниться, но он с силой сжал пальцы, сдавливая ими щеки и челюсть, и заставил Люка поднять голову.

Люк быстро отвел взгляд, отказываясь смотреть на маску Темного Лорда. Он не хотел видеть свое отражение в черных линзах, не хотел видеть, до какого состояния они его низведут. Его голову повернули вбок, и Люк понял, что Темный Лорд изучает порез на щеке и синяки, оставшиеся от стычки с Рованом.

— Мне сообщали, тебя ждет трибунал за нападение на вышестоящего офицера… — Вейдер провел по порезу большим пальцем в кожаной перчатке, и Скайуокер зашипел от дискомфорта, когда под нажимом часть корочки содралась, из раны выступили капельки крови и почти невесомо потекли по лицу. — Кажется, этот твой Альянс не совсем уверен, что с тобой делать.

Люк не ответил, не мог ответить, пока рука Вейдера жестко удерживала его подбородок в одном положении. Он с усилием сглотнул, тяжело дыша через нос. Вейдер, должно быть, получил эту информацию от хораарнцев; те знали, что он взят Альянсом под арест, знали, что с ним был конвой.

— Твои действия на Касреане нанесли урон Альянсу, и все же леди Мотма, похоже, колеблется, не желая отречься от тебя… — Вейдер замолчал, давая время, чтобы его слова уложились в голове, чтобы Люк осознал их значение. Он ощутил затопившее сына облегчение от новости, что друзья все еще не покинули его. — Девять систем отказались поддерживать вас, и еще большее их число ожидает, пока Альянс сделает свое заявление о той битве, и желает посмотреть, как во время него поведешь себя ты. Твои друзья все это время сидели тихо, не осуждая тебя, но и не вставая на твою сторону. Количество поставок и верных вашему делу людей уменьшается с каждым часом. Под вопросом оказалось само будущее Восстания.

Слова Вейдера выбили Люка из колеи. Хотя ему было известно, что на все те дни после атаки Лея и Мон Мотма увязли в переговорах с оказывающими поддержку системами, его привело в ужас, сколь многое Альянс мог потерять из-за него, из-за его поступков. Почему-то оттого, что он слышал это от Вейдера, от своего врага, все последствия казались гораздо более реальными.

Могло ли это быть правдой? Могло ли все быть так плохо, как говорил Вейдер? Неужели он нанес Восстанию непоправимый вред своими действиями, своим признанием? Он не особо задумывался об этом раньше, не уделял внимания тому, что вся крупная организация может пострадать от поступков одного ее члена. Мог ли он оказаться настолько слеп, что не замечал этого?

Он был эгоистичен, слишком замкнут на собственных страданиях, чтобы думать о чем-то еще, слишком одержим воспоминаниями, чтобы в полной мере осознать все последствия своих действий. Что он наделал?

Не только жизни невинных, оборвавшиеся у Касреана. Но и Восстание; сама борьба с Империей могла быть проиграна… из-за него.

— И все же они так цепляются за своего джедая…

Люк резко дернул шеей, выворачивая голову из хватки Вейдера. Темный Лорд отпустил его и отступил назад.

— Я не джедай… — выдавил Люк, раздраженно сжимая и разжимая челюсти, чтобы избавиться от оставшегося на коже фантомного ощущения пальцев Вейдера.

— Нет, не джедай, — согласился Темный Лорд. — Если бы ты им был, ты бы не выстрелил в беженцев, ты бы не позволил ненависти ко мне направлять твою руку, не позволил высокомерию…

— Нет! — громко запротестовал Люк, впервые за все время выпрямляя спину и морщась от боли в плече. Вейдер извернул случившееся как ему удобно, это не имело с высокомерием ничего общего. — Все было не так…

Не было же?

— Тогда как все было? Почему ты уничтожил станцию Касреана? — требовательно спросил Вейдер.

Люк облизнул губы, во рту было сухо, сердце оглушительно стучало, голова гудела. Он знал, что не должен отвечать, знал, надо сидеть тихо, нельзя давать Темному Лорду того, чего он хочет. Он выдавил самый простой ответ:

— Она… была нашей целью.

— Ты уничтожил ее не поэтому, — возразил Вейдер; в его тоне слышалось предупреждение, намек на то, что с уклончивыми ответами он мириться не станет.

— Я исполнял приказ, — Люк, попробовав снова, с враждебностью процедил слова сквозь зубы.

— И опять же, ты уничтожил ее не поэтому, — настоял на своем Вейдер, еще раз обходя вокруг сына, оказывая на него давление словами, движениями, понимая, что Люк избегает правды.

Когда вспыхнуло пламя, я ощутил удовольствие…

Они оба ощутили его.

Во время той битвы Темная сторона почти вплотную приблизилась к Люку, с восторгом наблюдая его внутренний конфликт и раздувая его злость и отчаяние. Она затуманила его разум и извращала рациональность мышления до того самого момента, пока Люку в голову не ударили горькие сожаления.

Джедаи пренебрегали Люком. Его тренировки были просто жалкими, постижение Силы и ее возможностей — ничтожным, и Вейдеру было известно, что знания сына о Темной стороне крайне обрывочны. Юноша даже не понимал, в какой опасности оказался, как коварна была Темная сторона и что во время битвы, когда Люк отдался гневу и ненависти, это она управляла его действиями.

Когда вспыхнуло пламя, я ощутил удовольствие…

Люка тошнило от осознания, что ему были приятны уничтожение станции и смерти, которые он принес, однако ему только предстояло понять конкретную причину этих чувств.

Вейдер знал. Он понимал: это было влияние силы и власти, влияние Темной стороны.

— Почему ты уничтожил станцию с беженцами?

Выдохнув, пытаясь унять кипящие внутри эмоции и слушая, как Вейдер снова вышагивает за спиной, Люк поднял голову и уставился на простую безвкусную дверь камеры, образы и отзвуки битвы опять проигрывались у него в голове. Он слышал предсмертные крики товарищей… когда те умирали из-за его колебаний.

Красный-12. Триани. Миниатюрная девушка с каштановыми волосами, юная и милая. Он все еще слышал ее крик в момент смерти.

— Товарищи из моего отряда, — попробовал он снова, вина из-за их гибели тяжело давила на него. — Они умирали, и я…

— Это фактор, — раздраженно оборвал Вейдер, наблюдая, как напряглась фигура сидящего на стуле сына, его запястья, окольцованные темными синяками, дернулись в сдерживающих наручниках. — Но не причина, по которой ты нажал на курок. Почему ты уничтожил станцию?

— Из-за тебя, — бросил ему Люк, от одного и того же повторяющегося вопроса в нем поднялась волна раздражения, голос его был резок, пронизан неприязнью. — Потому что ты был там…

— И снова фактор, — рявкнул Вейдер, наклоняясь ближе, его шлем-маска возникла в поле зрения сбоку у лица, совсем рядом. Люк вздрогнул и отдернулся, когда Вейдер прошипел ему на ухо: — Почему ты уничтожил станцию?

Люк опустил голову, отводя взгляд к углу комнаты, в сторону от Темного Лорда. Это было невозможно, невыносимо. Он не хотел переживать это заново. Не хотел видеть эти образы, эти вспышки воспоминаний. Спиной он чувствовал Темного Лорда, его присутствие было подавляющим, и тот требовал ответов, которые Люк не мог дать.

«Антиллес, реактор на тебе…»

Приказ Нарры. Коммандер был в ярости, был разочарован своим заместителем и передал его цель Веджу.

— Если бы я не выстрелил, Ведж бы… — Люк оборвал себя слишком поздно. И снова он упомянул Антиллеса.

Вейдер выпрямился, вставая в полный рост, возвышаясь над скованным ограничителями юношей.

— Почему ты уничтожил станцию?

Почему он уничтожил станцию? Почему пошел против того, что кричала ему интуиция: орбитальная космическая станция — не угроза, опасности нет, на ней — лишь невинные живые существа?

— Почему ты уничтожил станцию?

Вспышки образов, переживаний. Группу пилотов вокруг него уничтожают одного за другим. Нарра приказывает ему возвращаться на базу. Жгучий стыд. Знание, что Вейдер где-то рядом, нужда унизить Темного Лорда. Нужда снова вернуться в эскадрилью, нужда снова стать цельной личностью.

И было лишь одно, что он мог сделать. Лишь одно доказало бы, что он готов. Лишь одно стояло между ним и…

Нет! Люк в отчаянии отбросил эту мысль. Все было не так, это было не…

— Почему ты уничтожил станцию? — громко, властно вопросил Вейдер, давя на него, подталкивая к ответу, не давая ни малейшей передышки, ни шанса уйти от вопроса. — На борту были тысячи живых существ, семей, эвакуированных с погибающей планеты.

Сидящий с опущенной головой Люк зажмурил глаза, попытался поменять позу.

— Пожалуйста…

— Ты почувствовал их! Невинных созданий, разорванных взрывом на части. Детей, которых раскидало по холодному пространству космоса. Почему ты уничтожил станцию?

…Замерзшее в космосе тело маленькой девочки, мягко стукнувшееся о щиты корабля и, вращаясь, отплывшее назад…

— Нет… — простонал он, сжимая веки.

— Почему, Люк? — пророкотал Вейдер, его ладони резко опустились на плечи сына. Люк вскрикнул от боли, забился в оковах в попытке отстраниться, но Темный Лорд крепко держал его. Вейдер наклонился, и их глаза оказались на одном уровне, их лица разделяло всего несколько сантиметров. — Почему ты уничтожил станцию?

И Люк заорал, выплескивая свой гнев, свою боль и свое неприкрытое страдание, в маску Вейдера:

— Она стояла у меня на пути!

* * *

Это могло быть из-за пыла битвы, предположила Лея. Могло быть от облегчения, ведь он исполнил то, ради чего они туда прибыли, и теперь можно было прекратить сражение и отправиться домой.

Лее был знаком смех Люка; она знала, как по-разному он звучал, знала интонации, когда Люк находил что-либо смешным, когда был чем-то доволен и когда его что-то забавляло. Знала его хихиканье, когда он бывал пьян, радостное посмеивание после удавшегося розыгрыша, оглушительный хохот, который вызывали грязные шуточки Хана, такой, что ему, без остановки ржущему, запрокинув голову и схватившись за живот, становилось трудно дышать.

Этот же звук был чем-то, что она раньше не слышала, этот смех звучал так, будто не принадлежал Люку, звучал недобро, так, что волосы на затылке Леи поднялись дыбом.

Он звучал неправильно.

Люк знал: космическая станция не опасна. Он знал, что угрозы не было, что на борту лишь невинные люди, но он все равно выстрелил и уничтожил их всех, и потом он… смеялся. Он радовался ее взрыву, он…

Нет!

Принцесса вскочила на ноги. Она слишком много себе надумала, она ошиблась. Люк был подавлен случившимся, тем, что он сделал. Он стоял один в том зале суда, опустошенный, задавленный виной. В нем не было ни капли черствости. Люк был одним из самых добрых и заботливых людей, что она встречала. Он просто не был способен на такой бездушный поступок.

Так что же она слышала?

Лея поглядела на маленького дроида; голоса оставшихся в живых членов эскадрильи затихали, те покидали Люка одного, чтобы он избавился от маячка и преследующих его имперцев.

— R2… останови аудиозапись.

Опустилась тишина.

Она не могла это использовать; не могла допустить, чтобы это услышали хораарнцы или кто-то из Империи. Люк и так был в достаточно серьезной беде, а это окончательно предрешит его судьбу. Если уж она могла не так понять случившееся, если ее привел в ужас звук, вылетавший изо рта Люка, то в случае, если это услышит суд, услышат незнакомцы, которые совсем не знают Люка… он, без сомнений, будет обречен.

Они потеряют Люка.

— Черт возьми! — она резко развернулась и смахнула с рабочего стола датапады; те со стуком рассыпались по полу, на фоне что-то просвистел R2.

— Ох, что это с вами, ваше высочество? — воскликнул 3РО.

Восстановив самообладание, принцесса заверила:

— Я в порядке, 3РО.

А вот Люк не был…

И мог никогда не прийти в порядок. По прошествии нескольких часов может оказаться так, что Люк будет ожидать казни на Хораарне или, если запрос на экстрадицию одобрят, будет сидеть в еще одной камере, но на этот раз на корабле Вейдера. Лея ничего не могла поделать с ощущением собственной ответственности за все: это она послушала рассказы друга о его недовольстве жестким запретом летать после Эскааля, и это она перешла к действиям и выдвинула кандидатуру Люка для участия в миссии у Касреана.

Он казался таким счастливым перед тем, как покинул базу и вылетел к Касреану, он снова казался самим собой, когда ярко улыбался ей и говорил, что Соло скоро вернется.

А потом… Потом, когда она, полуобняв его, вела под руку до комнаты, он был опустошен, лишен того, что делало его Люком. Он был молчалив, покорен, мрачен и зол. После Лея нечасто видела его, их отделили друг от друга извержение вулканического пепла и ее переговоры с входящими в Альянс системами, но до нее то тут, то там долетали тревожные слухи о том, что он выпивает с Ханом и со своим отрядом, о снящихся ему кошмарах, о том, сколь замкнутым он стал, и в итоге о его нападении на майора Рована.

Когда она снова увидела его на Адралии, спящего в камере с Ханом, увидела с побитым лицом, но умиротворенного, у нее потеплело на сердце, это успокоило ее. Он на удивление хорошо держал себя по пути на Хораарн: казался спокойным, участвовал в шутливых разговорчиках с Ханом и солдатами, мыслил здраво и был в хорошем настроении, будто начал справляться с внутренними демонами.

А теперь это… теперь эти демоны были извлечены на свет и продемонстрированы Люку самим дьяволом.

— О нет, ваше высочество, — встревоженно ответил ей 3РО. — R2 перехватил сообщение. Первый министр направляется сюда с группой членов службы безопасности.

Лея не думала, что ее сердце могло сжаться от страха еще сильнее, однако так и было. Группа из службы безопасности могла означать лишь одно. Ее вышлют с Хораарна, и значит, Люк в своем противостоянии судьбе останется один.

— Сколько у меня времени до того, как он будет здесь?

Щебет R2, и после 3РО сказал:

— Он сейчас в турболифте, ваше высочество.

Лея тихонько чертыхнулась и схватила комлинк.

— Свяжись с Ханом, быстро!

R2 соединил их немедленно. Она не стала тратить время, не стала ждать, пока Хан ответит. Она торопливо проговорила:

— Мы обрубаем связь, — и отключилась. Это же она сообщила Текле, которая все еще пряталась где-то в городе.

— R2, отключайся от сети… и отойди от терминала, — приказала Лея.

Маленький дроид разразился потоком неистовой трескотни.

— Ох, боже! Ваше высочество, он говорит, что на перекрытие всех подсоединений к городским структурам так, чтобы не осталось следов, уйдет несколько минут, и…

Новый поток электронных звуков, и маленький дроид начал раскачиваться на ножках.

— Что? — воскликнула Лея, понимая, что времени почти нет и первый министр Тератен может появиться в дверях в любой момент.

— О нет! — для дроида 3РО был чрезвычайно хорош в передаче эмоций. И сейчас он выражал ужас. — Принцесса, он сказал, что в процессе обрыва всех каналов связи обнаружил в своих банках памяти след того, что была скачана копия данных…

Теперь ужас пробрал Лею. R2 никогда не стирали память; по крайней мере, она после того, как передала ему на хранение планы Звезды Смерти, об этом не слышала. Этот маленький дроид знал слишком много секретов Альянса и хранил информацию о многом, связанным с восстанием, в том числе о всех миссиях Люка.

— Какие это были данные? — однако Лея знала, хорошо знала, что именно получили из памяти R2, в конце концов, это было единственным, что искала она сама.

— Запись из кабины истребителя мастера Люка, — 3РО подтвердил ее опасения. — R2 говорит, поначалу он этого не заметил, так как в каналах передачи данных скрывался авторизационный код.

— Авторизационный код? — переспросила Лея. У кого мог быть доступ к кодам R2?

— Да, ваше высочество, старый код, тот, что принадлежит его прежнему хозяину, и…

Прежний хозяин?

— Что? Кто…

Раздался звонок в дверь; панели обшивки завибрировали, когда с внешней стороны в нее стукнули кулаком. И загадочный прежний хозяин R2, и то, что он хотел узнать из записи из кабины Люка, были на время забыты: надо было разобраться с гораздо более срочными проблемами.

— R2, сейчас же обрывай все каналы связи и отходи от терминала.

Сейчас это не имело значения, R2 не нужно было заметать следы. Похоже, хораарнцам уже какое-то время было известно, чем они занимаются, и вот, этим преимуществом воспользовались.

* * *

— Мы обрубаем связь!

После из комма потекло одно шипение; Хан перегнулся через консоль и отключил его. А потом снова откинулся на спинку кресла и уставился на покрывающий посадочную платформу слой снега, на плотные хлопья, продолжавшие тихо опускаться на землю.

Он был бессилен что-либо изменить и просто-напросто бесполезен, застряв на «Соколе» в ожидании, пока Лея, Текла или Люк не сделают свой ход, и вот теперь они лишились единственного средства связи.

Это раздражало до невозможности.

— Теперь что?

Хан резковато вскинул голову, обернулся и взглянул снизу-вверх на стоявшего позади солдата. На лице Хаслама читалась решительность, челюсти были крепко сжаты. Тоска и волнение врезались в его черты, и Хан вдруг осознал глубину чувств этого здоровяка к Текле. Похоже, у Люка был соперник в борьбе за расположение сержанта да Амалан. Теперь Хан понял причину враждебности Хаслама по отношению к Люку, ведь тот выигрывал, не приложив никаких усилий и даже не сознавая этого.

Однако рядовой задал хороший вопрос. Что делать дальше? Хораарн и Империя крепко приперли их к стенке. Перехитрили и разделили, удерживая членов делегации в разных местах, а Вейдер тем временем окружил Люка своими фигурами.

Что в парне было такого важного?

Он, конечно, уничтожил Звезду Смерти, но он сделал это не в одиночку, у него была помощь. Была еще всякая чушь о Силе, которой парню забил голову тот старик, и всем было известно, что Вейдер тоже верит в это.

Хан поморщился. Дело ведь не могло быть в этом?

Торопливое предупреждение Леи сказало ему, что их раскрыли. С той минуты, как у Люка была найдена отмычка, то, что хораарнцы примутся за Лею и выдворят ее, стало неизбежно. И это еще наилучший сценарий развития событий, на который они могли надеяться. Если удача изменит им, — а Хану приходилось признать, что она и так не способствовала им на Хораарне, — то Лея может оказаться в соседней камере с Люком.

Нет… Он тут же отмел эту мысль. Если он что-то и извлек из этой катастрофы, так это то, что хораарнцы уважают законы, не важно, насколько исковерканными они казались на этой планете. Они будут соблюдать дипломатическую неприкосновенность Леи, в этом он не сомневался, однако также это наверняка означало, что ее депортируют, а Люк в одиночестве столкнется со всей тяжестью уголовного процесса на Хораарне. И за считанные часы может встретить мучительную смерть или снова оказаться в руках имперцев.

— Чуи уже запустил диагностику пушек? — спросил он у Хаслама просто ради того, чтобы что-то сказать, чтобы как-то отвлечься от размышлений о судьбе Люка и собственной беспомощности, неспособности хоть что-то сделать — лишь ждать, пока что-нибудь не произойдет, пока не представится какой-нибудь шанс.

— Да, сэр, — отозвался солдат. — Все в рабочем режиме и полностью заряжены.

— Хорошо, а то есть у меня чувство, что они нам понадобятся! — Хан откинулся назад и забросил ноги на приборную доску. — Разбуди меня, когда сюда доберется принцесса.

Хаслам все стоял в ожидании, но Соло закинул руки за голову и закрыл глаза.

— Вот оно что? — хрипло бросил Хаслам. — Мы ждем принцессу и потом, что… улетаем? А как насчет сержанта? И Скайуокера?

— Они сами по себе, рядовой, — сказал Хан, приоткрыв один глаз. — Мы ничего не можем для них сделать. Когда Лея вернется…

— Я не оставлю сержанта на…

В повышенном, резком тоне Хан различил пустое бахвальство, уловил тот же бессильный гнев, который чувствовал и сам.

— Можешь делать что хочешь, солдат, не буду тебя останавливать… — позади них раздался негромкий рык. — Но Чуи вполне может.

Хан снова сел прямо и глянул на своего напарника — Чубакка, протолкнувшись мимо молодого солдата, занял свое кресло пилота.

— Слушай, Хаслам, нам это все нравится ничуть не больше, чем тебе. Где-то там остается и мой друг тоже, но надо быть реалистом. Люк сидит в камере в непонятно какой тюрьме с ревностно охраняющим его Вейдером. Текла засела где-то в центре этого снежного шторма и окружена солдатами Хораарна и штурмовиками. Мы же потеряли контакт со всеми, а Лею вместе с тем, что осталось от нашей группы, скоро вышвырнут с этой планеты. Мы — внутри заграждения из пушек, штурмовиков и систем наблюдения, которые наверняка снова заработали; если мы только дернемся в сторону выхода с этой платформы, хоть на «Соколе», хоть пешком, нас расстреляют. И тогда мы уже ничем не поможем Люку, принцессе или Текле. А теперь, что конкретно нам, по-твоему, стоит в такой ситуации делать?

— Да что угодно, только не сидеть сложа руки и ждать, — угрюмо возразил Хаслам.

Слова ударили куда надо. Именно это он сказал Люку на Звезде Смерти после того, как старик оставил их в диспетчерской. Возможно ли, что с этого момента прошло всего два года? Он чувствовал себя словно другим человеком.

— Поверь мне, — сказал Хан, сопереживая Хасламу, понимая, что в душе чувствует то же самое, что и он, — Люк парень сообразительный. Да и Текла, кажется, знает, что делает, так вот, если кто-то и найдет решение — это они.

Хаслам взглянул на ожидающего вуки и оказался достаточно умен, чтобы промолчать, но Хан видел в его глазах неверие и презрение. Повстанец развернулся и вышел из рубки.

Когда дверь закрылась, Хан посмотрел на друга.

— Нет у тебя какой-нибудь светлой мысли?

Чубакка наклонился к Хану, положил массивную лапу ему на плечо и издал мягкое ворчание. Этот простой жест говорил о многом.

— Да, знаю… я тоже, Чуи.

* * *

Тишину, установившуюся в камере, нарушало лишь цикличное шипение респиратора Вейдера и едва слышный повторяющийся шепот Люка: «Нет, нет», — его отрицание собственных слов. Как только он прокричал свое признание, как только оно слетело с губ, глаза Люка расширились от ужаса, от понимания, что он только что сказал, какую правду раскрыл и что это значило для него: и с точки зрения того, как он будет выглядеть на предстоящем суде, и того, каким человеком он становился.

Станция Касреана была помехой на его пути, и он ощутил радость, когда она исчезла, ощутил резонанс Темной стороны, как ощущал его сейчас.

Ужас Люка и испытываемое им чувство опустошенности словно омыли Силу своей мощью, темные волны катились на рассыпающиеся щиты, которые он инстинктивно пытался возвести вокруг себя, и разбивались о них. Голова Люка безвольно склонилась, он, казалось, хотел вжаться в стул, к которому был пристегнут, на колени падали крупные капли слез, оставляя на штанах пятна. Сопли текли из носа.

Вейдер выпрямился в полный рост и несколько минут стоял молча, наблюдя, как плачет его сын, как Люка раздирает чувство вины и скорби, как вздрагивает его тело. Он тоже когда-то пережил подобный момент истины. Он с отрядом клонов широким шагом вошел в храм джедаев и убил на своем пути всех, независимо от возраста, пола, расы. Он отправился на Мустафар и, безжалостно расправившись с лидерами сепаратистов, закончил войну. После он стоял в переходе установки, оглядывая вулканический ландшафт, и тогда на него обрушилось осознание всей чудовищности того, что он сотворил.

Он тоже плакал; скорбел по тем, кого убил, скорбел по самому себе, ибо знал, что пути назад нет, что он становится чем-то иным — не Энакином Скайуокером.

Сочувствуешь, милорд?

Вейдер похолодел, внутренний голос звучал так похоже на голос его Мастера. Он чуть поколебался, потянулся в Силе и обнаружил, что внимание Сидиуса обращено не на него, а на что-то другое. Он задержался мыслями на присутствии Мастера, озадаченный молчанием Императора и все еще настороженный из-за того, что тот мог задумать.

А затем вернулся к реальности и сфокусировался на сыне. Он с Люком еще не закончил.

— Со стороны Оби-Вана было очень глупо не тренировать тебя, — произнес наконец Темный Лорд, его слова окрашивала ненависть к мастеру-джедаю и насмешка над ним. Он знал, что это вызовет у Люка реакцию.

И он не был разочарован.

Слова Вейдера прорвались сквозь плотную пелену жалости к себе и стыда, и Люк ощутил острый укол злости, воспоминания о случившемся в посадочном доке Звезды Смерти затопили его. Запах горючего для истребителей, аромат человеческих тел, едкая вонь, так и не выветрившаяся из одежд после купания в мусоре в компрессорном отсеке. Вид Оби-Вана, стоящего, выпрямив спину, взглянувшего в его сторону и поднявшего световой меч в жесте капитуляции, и Вейдера, жестоко оборвавшего его жизнь одним взмахом меча.

— У него… не было возможности тренировать меня… — голос охрип от эмоций. Люк резко дернулся вперед, но оковы удержали его, — потому что ты убил его!

Окончание фразы — почти вой; слезы все оставляют дорожки на его лице, все текут из глаз.

— Его смерть должна была прийти много раньше, — бессердечно произнес Вейдер, ни в чем не уступая, не предоставляя ни передышки, ни поддержки в тяжелую минуту. — Кеноби должен был умереть, когда предал твоего отца.

Люк замотал головой, капли пота сорвались с растрепавшихся прядей волос.

— Ты лжешь… Это ты предал моего отца, ты убил его!

Заскрипела кожа: это Вейдер сжал руку в кулак, и Люк напрягся, приготовившись к удару в лицо, как на Эскаале.

Вейдер шагнул вперед, видя, что сын замер в ожидании наказания за свою дерзость. Он был так близко. Это был его шанс сказать все сейчас, просто произнести несколько слов и раскрыть Люку родственную связь между ними. Было бы так легко просто сказать…

Я твой отец…

…Он поднял взгляд на камеры видеонаблюдения, посмотрел вниз на свое дитя и понял, что нужный момент не пришел. Люк ни за что не примет это; ментальное и эмоциональное состояние юноши было слишком хрупким, слишком нестабильным. Он все еще должен был явиться на заседание суда, перенести полет в Имперский Центр, и кто-то мог наблюдать за ними.

Если сейчас назвать Люка своим сыном, это может уничтожить его. Если раскрыть их родство, то, пожалуй, на Люка станут охотиться гораздо активнее, чем сейчас. Это может подорвать все, чего он пытался тут достичь, представит его запрос об экстрадиции как раз тем, чем он на самом деле и являлся: попыткой отца получить сына, — и понятие хораарнцев о справедливости не допустит этого.

Ты все еще можешь забрать его, можешь уничтожить это место и потом просто забрать его.

Нет… Этот вариант не рассматривался. Это будет расходиться с планами Мастера: нанести урон Восстанию и подорвать его дух. Если он силой заберет Люка с собой, вторгнется на Хораарн, это лишь усилит Альянс, к ним вернется та поддержка, которую они потеряли.

— Оби-Вану всегда нравилась его точка зрения, — заявил Вейдер, отказываясь от искушения. Впервые с момента душераздирающего признания Люк поднял голову и посмотрел ему в глаза, ничего не понимая, не улавливая смысла этого полутона сожаления в голосе Вейдера.

Вейдер и сам не понимал этого; он ни о чем не сожалел.

Лжец…

Он отбросил неизвестно как оказавшуюся в голове мысль.

— Не я оставил твоего отца гореть заживо, — сказал Вейдер, в нем снова всплыла ярость и ненависть к Оби-Вану и вызвала эти злые слова.

— Гореть… — словно эхом отозвался Люк, в груди его зародился ужас. Его отец сгорел, и снова Вейдер намекал, что виновен в этом был Оби-Ван.

«Он предал и убил твоего отца».

— Ты лжешь… — прохрипел Люк, не веря в это, отрицая гнусный намек. — Бен сказал… Оби-Ван сказал…

— Довольно разговоров об Оби-Ване! — взревел Вейдер, терпение кончилось, и его вспыльчивость дала о себе знать. Его раздражало, что Люк все продолжал отрицать правду, что верность сына принадлежала его мертвому мастеру-джедаю. Он инстинктивно замахнулся для мощного, жестокого удара.

Люк пригнул голову, прижав подбородок к груди, и напрягся.

Удара так и не последовало. Вместо этого Темный Лорд сделал шаг назад, рука его опустилась, кулак со скрипением кожи разжался.

И снова камеру окутала тишина; и снова нарушил ее Вейдер:

— Ты играешь в дежарик?

Вопрос, настолько неуместный в этой ситуации и обстановке, совершенно выбил Люка из колеи. Он, не сумев ничего с собой поделать, посмотрел прямо на высившегося рядом Темного Лорда и с неверием, которого не сумел скрыть, спросил:

— Что?

Он точно расслышал правильно? Имперский главнокомандующий только что задал ему вопрос о настольной игре? Что вообще происходит?

— Дежарик. Или шахматы, — ответил с, как показалось Люку, оттенком юмора Вейдер. — Ты знаком с этими играми?

Озадаченный, Люк смог выдать лишь:

— Да, я играл в них.

— Тогда тебе знакомо такое понятие как абсолютная связка?

Мысли Люка бросились вскачь, его обескуражила быстрая перемена настроения Темного Лорда. Всего пару минут назад тот был в ярости, а теперь… это? Поспевать за такими изменениями было сложно, понять, что происходит, тоже.

Люк покачал головой, по телу побежали мурашки. Он шмыгнул, желая, чтобы можно было вытереть лицо, желая стереть подсыхающие слезы и сопли, желая смыть все видимые следы своей слабости.

Какое вообще отношение ко всему этому имел дежарик? Абсолютная связка?

Абсолютная связка — это когда ключевую фигуру, обычно короля или королеву, заслоняли от угрозы другой. Связанная фигура не могла никуда двинуться, так как это поставило бы королевскую фигуру под удар и…

Королевскую… В сердце закрался холодок.

Лея!

Так все-таки дело было не в нем! Как он мог все эти недели быть столь заносчив? Он думал, Вейдеру нужен он и только он. Думал, Вейдер прибыл на Эскааль лишь за ним, из-за него сровнял с землей базу на Раймаре, но Вейдер гонялся за ним, только чтобы получить Лею! Как он мог не заметить этого раньше?

Все это было из-за Леи, лидера Восстания, ключевой фигуры в командовании, той, кто уже ускользала из рук Темного Лорда. Ранее он почувствовал намерения Темного Лорда в отношении нее, в отношении Хана и остальных. Попытался предупредить ее в зале суда.

Вейдер все подстроил: то, что его упрятали в камеру, а Хана оставили на посадочной платформе с Теклой и Хасламом, чтобы Лея оказалась в одиночестве и стала уязвима. Их собирались устранить по очереди, одного за другим. Внутри разрослась паника — не из-за своего положения, а из-за положения, в каком оказалась принцесса.

— Лея, — сказал он, одним ее именем озвучивая все свои страхи. Неважно, что теперь произойдет с ним, если можно будет спасти Лею. — Все дело в Лее?

Пока Люк размышлял над вопросом, Вейдер наблюдал. Он видел озадаченность юноши сменой темы, видел и чувствовал, как замешательство уступает место ясному осознанию и стыду, как внимание Люка переключается с опасений за свою судьбу на страх за принцессу — все как Вейдер и предполагал.

Его сын был слишком предсказуем.

— Нет, — безжалостно сказал Вейдер. — Дело в тебе. Твои друзья важны для Империи, но в сравнении с тобой они не значат ничего.

Люка затошнило, чувство дурноты усилилось, когда он понял: Вейдер намеревался использовать друзей против него. Хотя даже отдаленно предположить не мог, в чем была причина.

Ты — пилот, уничтоживший Звезду Смерти, поэтому…

— Почему? — спросил он. Ему нужно было услышать это от самого Вейдера. Он раз и навсегда должен был узнать, что в нем такого важного, почему Вейдер приложил так много усилий, чтобы поймать его. — Из-за Звезды Смерти?

— Нет, — ответили ему. — Потому что ты сын Энакина Скайуокера.

И Люка отбросило в воспоминания о дознании: вот ему, сидящему на стуле, задают вопросы про Эскааль и Раймар представители Альянса, за спиной у него стоит Рован.

«Я — тот пилот, который уничтожил Звезду Смерти. Я сын Энакина Скайуокера. Вейдер был там из-за меня».

Он был прав!

Его друзья были в опасности, им угрожали из-за него, из-за того, кем был его отец. Он не мог позволить этому случиться, не мог допустить, чтобы Лея снова страдала, не мог отправить ее обратно в имперскую камеру, не мог обречь на это Хана или Чуи, не мог видеть, как кто-то страдает из-за него. Лучше пострадает он один…

Прежде чем он успел что-либо сказать, Вейдер повернулся к двери. Та открылась, и Вейдер шагнул в коридор, где его встретили двое тюремных охранников.

— Отведите пленника в камеру, еще раз обработайте его раны и проследите, чтобы он получил питание.

Вейдер оглянулся на провонявшую допросную в то время, как Скайуокер снова дернулся, натягивая оковы.

— Стой! — отчаянно позвал Люк, когда в комнату ступила стража.

Темный Лорд сделал шаг вглубь коридора, чтобы уйти. Люк подался вперед, напрягая силы и обдирая запястья о врезавшиеся в них металлические наручники, но не обращая внимания на боль, которую причинял себе.

— Ох… стой! Я сделаю то, что ты хочешь! Я не стану бороться… Я… — Вейдер остановился, развернулся, чтобы сверху взглянуть на отчаявшегося сына. — Я не буду оспаривать экстрадицию. Можешь забрать меня! Только… оставь Лею в покое…

— Ты готов добровольно сдаться мне, чтобы спасти своих друзей? — Вейдер, подавляя разлившееся внутри упоение, желал это знать.

Не добровольно, нет, этому никогда не бывать… Но ради Леи… что угодно.

Теплая свежая кровь из ножевой раны медленно стекала по руке. Отвечая, Люк не отрывал взгляда от Темного Лорда. Он был полон решимости. И готов столкнуться со всем, что бы ни сулило ему будущее.

Ради Леи, ради Хана.

— Да.

Вейдер кивнул, его переполняло ликование. Дверь между ними захлопнулась.

Он заполучил сына.

* * *

Текла закрыла комлинк, какое-то время посидела, пустым взглядом уставившись на маленькое устройство в ладони. Несмотря на то, как тепло было в подвале, и то, что она наелась разных закусок к пиву, Текла ощущала внутри холод и пустоту. Связь с Соло и принцессой была ее единственной ниточкой, а они сами — ее компанией и поддержкой.

Она все еще сидела на полу, закутавшись в штормовку, в ожидании, когда досохнет ее одежда. Сладковатая вонь канализации до сих пор пропитывала волокна ткани, и Текле не особо хотелось надевать свои вещи снова. Она сжала комлинк в пальцах и положила подбородок на ладони.

Оставался лишь один вариант.

Один.

— Мне жаль, Люк, — мягко прошептала она в тишине комнаты. — У нас все могло сложиться так хорошо.

Решение было принято; она быстро ввела в комлинк другую частоту и стала ждать, когда ее звонок примут.

— Да? — гаркнули в ответ.

Текла засомневалась, облизала губы, но потом решилась:

— Мне нужно пройти.