В поисках утраченного (гет)

Они шли по полутемной асфальтированной дорожке, что тянулась от начала улицы и скрывалась во мраке города. То тут, то там попадались фонари, тускло освещавшие дворы и саму дорожку. Машин здесь почти не было, но и сейчас Венар прекрасно слышала шум города, что был либо привычен, либо недоступен обычному уху здешнего жителя.

Венар и Гер шли к дому, взявшись за руки, и молчали. Девушка уже не вертела головой по сторонам, как весь день, а тихо смотрела под ноги, грустно и устало улыбаясь. Они не разговаривали, потому что Венар боялась, что, если откроет рот, то все впечатления этого яркого дня испарятся, все краски, все картинки, что наполняли и, казалось, разрывали ее голову, вдруг исчезнут. А ей хотелось подольше задержать в себе задор нового, только раз изведанного, такого желанного все эти годы жизни на острове мира.

Гер исподволь наблюдал за подругой, усмиряя шаг, чтобы не пришлось тащить за собой Венар. Она не выглядела уставшей или безумно счастливой, скорее — светлая грусть запечатлелась на ее тонком, без изъянов лице. А еще несколько часов назад она от души смеялась (он никогда не видел и не слышал такого хохота) в комнате смеха, прятала лицо у него на плече, когда машинка на американских горках опрокидывалась резко вниз. Она съела три порции мороженого и плакала в кинотеатре, когда в конце монстра все-таки застрелили. За этот день он узнал ее так, как не смог узнать за девять учебных лет, что прошли на острове.

Он был даже рад, что Юс оставил их одних — парень был очень разговорчивым и навряд ли понял бы состояние Венар сейчас. Гер чувствовал, что она пока не хочет говорить, что она переживает что-то в себе.

Так, молча, они дошли до дома. В гостиной горел свет, а Венар издалека услышала звук телевизора и голоса двух девочек. На диване, когда Венар и Гер вошли, сидели Тина и ее школьная подруга Мира. Они укутались в одеяло и хрустели чем-то по запаху напоминающим хлеб.

— Привет. Вы ели?— Гер пропустил Венар вперед и запер дверь.

— Да,— Тина подмигнула подруге, но молодые люди не обратили на это внимания.— Как прошел день?

— Все было здорово,— довольно убедительно ответила Венар и начала подниматься в комнату, которую ей до прогулки показал Гер. Парень пошел за ней.

— Венар, ванная в конце коридора, там есть чистые полотенца. Если что-то надо, позови,— Гер тепло посмотрел на подругу, похлопал ее по плечу и вошел в свою комнату.

Венар взяла чистую одежду и расческу и отправилась в ванную. Когда она вошла, то в первый миг застыла. Ей казалось, что в ее голову уже ничего не может войти и вместиться, но это кафельное королевство снова заставило ее восхититься. В ее жизни была только школьная душевая с чередой кабинок, небольшими зеркалами и несколькими не сильно белыми раковинами. Здесь же блестел голубой, такой нежный кафель, под ногами шуршал мягкий коврик. Все блестело, на полочках стояла череда разных бутылочек и баночек. Четыре зубные щетки торчали из кармашка. У двери висело зеркало во весь рост, которого Венар никогда не видела.

Она почти с благоговением залезла в ванну и встала под струю прохладного душа. Волнение и напряжение этого дня постепенно оставляли ее, но грусть не проходила, а наоборот, заполняла освободившееся пространство ее души.

Девушка встала на коврик и насухо вытерлась, потом замерла перед огромным зеркалом, рассматривая себя. Так она видела себя впервые — полностью, во всей красоте ее юного, крепкого тела. Ее белые волосы почти сливались с кожей, совсем не загорелой. Длинные локоны падали по плечам почти до самого пояса.

Венар повернулась к зеркалу спиной, отвела волосы на грудь и, увидев свое отражение, испугалась. На ее спине, от лопаток до пояса, тянулись две белые, параллельные друг другу, ровные тонкие полосы. Венар коснулась их рукой — они не были шершавыми и вообще никак на ощупь не отделялись от всей остальной кожи. Просто белые полоски, которые не бледнели и не исчезали. Венар не знала, что это и откуда, а главное — когда это появилось, ведь если бы эти полоски были у нее всегда, она бы знала о них — девочки в душевой обязательно бы спросили ее о полосках.

Венар быстро оделась и постучалась к Геру в комнату. Он лежал на кровати и листал спортивный журнал.

— Ты чего? Что-то случилось?— он встал и сделал шаг к вошедшей подруге.

— Посмотри!— Венар повернулась к нему спиной и задрала футболку прежде, чем он смог ее остановить. А потом Гер застыл с открытым ртом, глядя на полосы.— Что это, Гер?

— Я не знаю,— он протянул руку и коснулся кончиками пальцев сначала одной, затем другой отметенки на коже.— Но определенно не шрамы. Да и какой шрам мог так быстро затянуться, ведь еще в мае у тебя ничего подобного не было, когда мы вместе загорали.

— Как ты думаешь, что это?— Венар опустила футболку и встревожено заглянула в лицо друга.— Болезнь?

— Странная болезнь, я о такой не слышал. Может, это просто генетическая аномалия какая-нибудь? Ну, бывают же люди с шестью пальцами, родимыми пятнами в виде герба…

— Может быть,— пожала плечами Венар. На нее снова напала какая-то грусть.— Ладно, покажусь потом Исидоре, может, она знает что-то.

— Ладно,— Гер проводил взглядом девушку и лег обратно на кровать. Он минут десять спокойно читал, а потом услышал странные звуки сверху. Ему не составило труда понять, кто их издавал и почему. Он накинул свитер, выскочил в коридор, поднялся на чердак и увидел ящик, стоявший под распахнутым окном, что вело на крышу дома. Гер улыбнулся и забрался туда.

Венар сидела, обняв колени и глядя на звездное небо. Она часто это делала в Школе, особенно по ночам, с тех пор, как узнала о такой возможности от Лота и Лайка. Гер составлял ей иногда компанию, но не часто, поскольку он не мог вытерпеть холод, что царил на острове ночами, когда дули морские ветра или падал снег.

Венар бросила взгляд в его сторону, но ничего не сказала. Он сел рядом, наблюдая за тем, как ее длинные волосы колеблются от ветра. Венар была самым необыкновенным человеком из всех, кого парень когда-либо знал в своей недолгой еще жизни. Он иногда сомневался, человек ли она?

Венар никогда не уставала, даже в самые нелегкие дни, даже на играх и тренировках. Она не мерзла, ее не беспокоили морозы и жара, она никогда, насколько помнил Гер, не болела. Она обладала совершенными слухом, зрением и обонянием, мгновенной реакцией, что позволяло ей быть лучшим вратарем Школы, который за все годы игры в футбол пропустил всего пять мячей. Для нее было достаточно четырех часов сна в день, она превосходно лазала по деревьям и крышам, обладала совершенной координацией. Иногда Гер даже ей завидовал.

— Знаешь,— вдруг тихо заговорила девушка, но Гер все равно вздрогнул,— иногда, когда я смотрю на звезды, мне кажется, что в этот момент кто-то так же, как и я, глядит на них и думает обо мне. Кто-то очень мне близкий. У тебя такое бывает?

— Нет, потому что я не смотрю на них так часто,— усмехнулся Гер.— Но это вполне возможно, ведь звезды одни на всех.

— Я смотрю, и в последнее время в такие моменты в моей голове возникают какие-то странные слова… Может, даже не слова, а бессмысленный набор звуков, который ничего не значит. А еще голос — наверное, голос моей мамы — который поет, но я не знаю, о чем она поет, вообще не помню слов.

— Возможно, в твоей голове всплывают слова из твоего родного языка…

— Какого родного?— Венар впервые посмотрела на Гера.

— Ну, того, на котором ты говорила, когда пришла в Школу.

— Погоди. Ты хочешь сказать, что я говорила на другом языке?— изумилась девушка.

— Ну, да,— кивнул Гер.— Ты что, не помнишь?

— Нет,— покачала она головой.— Я вообще почти ничего не помню из того дня… На каком языке я говорила?

— Понятия не имею. Только его никто не знал, кроме Ид. Ты лепетала так… странно,— Гер пытался вспомнить, как говорила тогда Венар, но не смог.— Но ты ведь быстро научилась нашему языку, это я точно помню.

— А как я вообще появилась в Школе? Я однажды спрашивала у мадам Федры, но она только отмахнулась и просила не задавать глупых вопросов.

— Если честно, я тоже не знаю. Просто однажды утром, где-то на четвертой неделе после начала учебного года, ты появилась во дворе, и по школьной почте передавали, что ты новенькая.

— Понятно,— тяжело вздохнула Венар.— Знаешь, что меня пугает?

— Что?

— Когда я ехала сюда с острова, я теплила надежду, что смогу хоть что-то вспомнить из своего детства: дом, улицу, машину. Хоть что-то! Аттракционы, наконец! Но ничего — вообще ничего. Такое ощущение, что в моей жизни не было ничего, кроме Школы,— обреченно произнесла Венар.

— Ты совсем ничего не помнишь?— Гер никогда не заводил с подругой разговоров о ее прошлом и семье, потому что знал, как болезненно она воспринимает эту тему.

— Я не знаю. Во снах я часто вижу белый город, но он больше сказочный, чем реальный, хотя с каждым годом я вижу его все чаще и подробнее. Возможно, я просто придумываю себе Родину, фантазирую. А еще мне постоянно снится дерево, одно и то же, с самого детства…

Гер видел, как мучительно Венар пытается вскрыть свою память, хоть что-то сейчас вспомнить, понять, но от этого она только сильнее бледнела и расстраивалась.

— Венарка, успокойся. Мне кажется, со временем ты все вспомнишь. Если сейчас у тебя в голове все чаще всплывают слова твоего языка, значит, скоро там появятся и картины из прошлого…

— Спасибо, Гер,— Венар улыбнулась другу, но улыбка эта была не обычная, не веселая. Парень потрепал подругу по плечу и решил оставить ее одну за любимым делом — созерцанием звезд. Уже спускаясь на чердак, он услышал, как она вдруг запела — он никогда не слышал, как она поет. Он застыл, слушая звенящий, приятный голос Венар, внутри защемило, и он поспешил уйти от этой песни и слышимой в ней тоски.