Строя воздушные замки на камне (гет)

Они аппарировали в сосновый лес в северной части Шотландии. Это место было защищено магией — Темной, как знал Северус, но Лили он этого не сказал. Тут их точно никто не потревожит.

С того занятия по щитовым чарам прошла почти неделя. За это время Лили успела освоить несколько простейших темных проклятий; как он понял, в Оппозиции ее учили чему-то в том же духе — разным сглазам и тому подобным штукам.

Сумрачные заклятья. Ему хотелось смеяться уже от одного этого названия.

— Сегодня тренировка будет тут? Почему? — спросила Лили, обхватив себя руками. От ее дыхания поднимались облачка белесого пара; девственно-чистый снег слабо переливался в сероватом свете, который пробивался сквозь сосновые кроны. Казалось, что в мире не осталось ни единого яркого пятна, кроме ее волос.

— Ты будешь учиться на деревьях.

— На деревьях?

Северус кивнул, раздумывая, как лучше сказать ей, что это будет за заклинание. Она, похоже, искренне радовалась его обществу: задерживалась после конца уроков, с каждым вечером все дольше и дольше, хлопотала на кухне, готовя ужин, и уговаривала Северуса станцевать с ней под музыку по радио. Ему не хотелось все это потерять.

— Зачем нам деревья? — она нахмурилась. — Чему ты хочешь меня научить, Сев?

Северус потупился, глядя на снег у себя под ногами.

— Те, с кем ты будешь сражаться, попытаются тебя убить. Тебе нужно ответить им тем же.

Наступила оглушительная тишина.

Он заставил себя поднять взгляд. Лили смотрела на него в упор, по-прежнему обхватив себя руками, и лицо ее ничего не выражало.

— Чему ты хочешь меня научить? — прошептала она.

— Как убивать без боли.

В ответ — ни звука, ни движения.

— То заклинание, которого так боится Оппозиция, — сказал Северус, как можно тщательнее подбирая слова, — отнюдь не худшее, что может случиться с человеком.

Все еще ноль реакции.

— В смысле, не худшая смерть, какая может его ждать. Когда его только изобрели — пару тысяч лет назад, по-моему, — предполагалось, что это акт милосердия.

— Милосердия, — повторила Лили с каким-то странным выражением, и на мгновение Северус почти решился заглянуть в ее мысли — совсем чуть-чуть, лишь для того, чтобы представлять степень ее отвращения, и если она сейчас аппарирует, он будет знать, куда...

Но нет. Так нельзя — это насилие над личностью.

— Да, милосердия. А зачем еще нужна мгновенная и безболезненная смерть? — резко ответил он. — Пожиратели смерти знают заклинания и похуже — и будут их применять, уверяю тебя. Они освежуют тебя живьем или утопят в атмосферной влаге; заставят агонию длиться часами — а действие этих заклятий необратимо.

Она не аппарировала прочь, но лицо ее застыло. Стало таким же холодным, как снег вокруг.

— Я не стану этого делать! Это же Непростительное — одно из трех...

Северус возвел глаза к небу:

— Ему проще всего научиться — когда адепт доходит до этой ступеньки, то начинает осваивать убивающие заклятия именно с него. Потому его и считают непростительным.

Лили молчала.

— Ты же выросла среди магглов. И читала всю ту хрень, что пишут в газетах. Неужели ты и правда думаешь, что смерть от Авады — самая страшная?

Она долго не отвечала. Ветер задул сильнее — сосны шумели, словно перешептывались, и снег кружил между их ветвями и падал на рыжие волосы Лили.

— Но забрать чью-то жизнь...

— Того, кто хочет забрать твою! Лили, послушай — ты не обязана его применять, я просто хочу, чтобы у тебя была такая возможность, если...

Вздрогнув, она отступила на шаг.

— Ты что-то знаешь.

— Что?

— Ты что-то знаешь, — ее голос становился все громче и громче, грозя сорваться на крик. — О Том-Кого-Нельзя-Называть. Он собирается напасть, так ведь? Прослышал об Ордене...

В ее словах звучала паника, эхом отдавалась в тишине. Северус кинулся к ней, схватил за плечи, не давая сбежать. Она не вырывалась.

— Нет. Я же сказал, что не дам тебе погибнуть.

Лили расслабилась. Северус потянулся вперед, дрожащей рукой заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос.

— Если бы Темный Лорд собирался напасть на Орден, — добавил он, — а я бы об этом знал, я бы не учил тебя темным заклятьям. Я бы тебя спрятал. — Она непонимающе хлопнула глазами. — Отправил бы отсюда нахрен... ну, я не знаю — куда-нибудь в Австралию. Туда, где ты будешь в безопасности.

Лили уставилась на него; на лице ее застыло несвойственное ей жесткое выражение.

— А если я хочу сражаться? — спросила она.

— Тогда тебе нужно этому научиться. А если ты собираешься сражаться с Пожирателями, это означает, что тебе надо уметь убивать.

— Сириус это умеет, — сказала она.

— Знаю — я сам видел. Наверняка и Поттер тоже; спорю, что и остальные двое — Люпин и этот, как там его... Петтигрю. Все они.

Лили отвела взгляд в сторону. Жесткое выражение исчезло; перед ним снова стояла та Лили, которую он знал.

— И я буду учиться на деревьях? — негромко спросила она. — Не на животных или ком-то... другом?

Он покачал головой:

— Только на них.

Лили огляделась по сторонам, словно впервые увидела этот лес — сосны качались от ветра, и с неба летели снежинки. Затем повернулась к Северусу и кивнула:

— Ладно. Но только на них!

Его затопило облегчение. Она согласилась... согласилась! Возможно, она никогда и не воспользуется этим знанием, но если оно у нее будет... если она станет сражаться с Пожирателями не по правилам Оппозиции, а на равных, без этой сладенькой ерунды, которой их постоянно пичкают, то сумеет выжить в этой войне.

И что потом? Придет Темный Лорд и убьет ее, как и прочих магглорожденных?

Северус задвинул эту мысль в уголок сознания, похоронил за своими щитами.

— Слова ты знаешь. Но просто повторить их мало, так у тебя ничего не выйдет, — он наставил палочку на дерево в нескольких ярдах впереди и произнес: — Авада Кедавра!

Из палочки вырвался зеленый свет — снег брызнул с ветвей во все стороны, но сама сосна осталась цела.

— Почему оно не сработало?

— Потому что я не старался. Для этого нужно сосредоточиться. Помнишь, что было с предыдущими заклятьями? Как приходилось прилагать усилия, чтобы самой не стать питающей их жертвой?

Лили кивнула.

— Тут таких проблем нет. Если только ты по каким-то причинам не хочешь смерти — суицидальное настроение, все дела. Тогда, возможно, проклятье и воспримет тебя как жертву... хотя тут я не уверен, надо кое-что уточнить. Но пока ты хочешь жить, оно ничего с тобой не сделает.

— Это хорошо. Наверное...

— Ну, это лишь означает, что даже в случае неудачи проклятие не возьмет жертву у тебя, оно просто не сработает, и все. — По крайней мере, он на это надеялся. Возможно, ее накроет приступом отчаяния, но до сих пор этого не случалось. Лили оказалась сильнее, чем он думал.

Северус направил палочку на то же самое дерево. Глубоко вздохнул; щиты сами по себе скользнули на место. Когда он пользовался Авадой в последний раз, то целился отнюдь не в дерево...

По лесу растекся зеленый свет. Когда он схлынул, сосна стояла высохшая и серая, и у подножия ствола кольцом лежала опавшая хвоя.

Лили ахнула.

— Твой черед, — сказал Северус.

— Не знаю, получится ли у меня.

— Если и нет, с тобой ничего не случится.

Лили взглянула на него в упор — оставалось надеяться, что она ему поверила... Прицелилась в сосну; ее рука ходила ходуном. Северус сжал пальцы — так, что ногти впились в ладони.

— А-авада Кедавра.

Зеленый свет вспыхнул и погас.

Северус расхохотался.

То дерево, которое она прокляла, вовсе не умерло — наоборот... среди ветвей его красовались цветущие лианы, а у корней проросли побеги молодой травы. Одинокая воздушная паутинка посверкивала на солнце.

— Что случилось? — спросила Лили.

— Ты наполнила его жизнью, — он снова рассмеялся.

— А что, если бы это был человек?

Эта мысль быстро привела его в чувство.

— Не знаю. Наверное, ощутил бы прилив сил, — он нахмурился. — Придется с этим что-то делать.

— Ну классно же вышло. — И после паузы она добавила: — Для дерева, в смысле.

— Ты будешь сражаться не с деревьями. Давай еще раз. Сосредоточься.

Лили повторила все снова: выбрала цель и произнесла нужные слова. На этот раз с ее мишени осыпались иголки. Увязая в снегу, Северус приблизился к сосне, заклинанием рассек одну из веток. Из-под коры проглядывала живая древесина.

— Оно еще живо, — заметил он. Лили подошла к нему и встала рядом.

— Я не могу, — сказала она.

"Должна смочь, — подумал Северус. — Если Дамблдор пошлет ее в самое пекло..."

— Давай еще раз, — произнес он вслух.

Она послушалась. Пробовала снова, снова и снова; Северус потерял счет времени и настолько закоченел, что перестал ощущать холод. У Лили раскраснелись щеки и нос; солнечный свет стал ярче, вызолачивал все вокруг, но зимой смеркалось рано.

Ей так и не удалось убить ни одно дерево.

У нее почти получалось. Заставить сбросить все иголки — легко. Уничтожить старые ветки — чаще да, чем нет; они ломались, стоило за них потянуть, и рассыпались трухой. Но она никогда не забирала жизнь до конца.

— Думаешь, мне это необходимо? — спросила Лили ближе к середине занятия. Она жалась к Северусу — это из-за мороза, напомнил себе он, — и рассеянно швырялась заклятиями в снег, взбивая его в причудливые фигуры. — Иначе я не смогу сражаться с Пожирателями?

— Сможешь, но не так эффективно.

Так что она попыталась снова, а потом снова, а когда рядом не осталось целых деревьев — улеглась на спину, прямо в сугроб.

— Ты что вытворяешь? — Северус стоял над ней, скрестив на груди руки.

— В снегу валяюсь.

— Это я и сам вижу.

— Хочу передохнуть. Полежишь со мной?

— Не имею привычки барахтаться в замерзшей лесной грязи.

Лили рассмеялась — ее голос колокольчиком прозвенел среди молчаливых трепещущих сосен.

— Тебе тренироваться надо, — сказал Северус.

— Ты слишком на меня давишь, — с этими словами Лили поставила свою палочку вертикально на живот и, раскинув в стороны руки и ноги, подвигала ими в снегу взад-вперед. — Смотри, это маггловская магия.

— Вставай уже, — он счел бы это зрелище завораживающим, если б не беспокоился так из-за того, что у нее ни фига не выходит. За деревьями уже виднелась розоватая полоска заката... возвращаться сюда нельзя — это будет слишком опасно, а другого такого места для тренировок просто не существовало. Разве что удастся ее уговорить попробовать на пауках или мухах... но зная Лили — вряд ли.

Отлевитировав себя из сугроба, она приземлилась на ноги рядом с Северусом.

— Смотри, — одной рукой она пыталась отряхнуть со спины снег, — я трансфигурировала ангела.

Северус взглянул на оставленный ее телом отпечаток. Потом взмахнул палочкой, заставляя исчезнуть налипший на ее одежду снег.

— Зануда, — она выпятила губы.

— Нам надо уйти отсюда до темноты, а ты так и не справилась ни с одним деревом.

Лили взглянула на него неожиданно серьезно:

— Хорошо. Я убью для тебя эту чертову сосну — и тогда мы на пять минут сделаем вид, что никакой войны нет. Что скажешь?

— Об этой войне забывать опасно, Лили.

Она моргнула — а потом отвернулась и зашагала прочь, по снегу и опавшим иголкам, в ту сторону, где виднелись живые деревья. Северус пошел за ней. Она остановилась, выставив палочку вперед, и лицо ее исказилось от напряжения.

"Пожалуйста, — подумал он. — Пожалуйста, мне так нужно знать, что у тебя есть хоть какие-то шансы себя защитить..."

— Авада Кедавра! — воскликнула Лили.

Зеленый луч света вонзился в сосновый ствол; темным облаком взметнулись иголки. Но когда она подошла проверить дерево, оно было еще живо.

Во взоре, которым Лили одарила Северуса, читалась мрачная решимость.

— Хватит, это бессмысленно, — сказала она.

Он почувствовал, что закипает, и отвернулся, опасаясь ляпнуть что-нибудь не то. Северус злился даже не столько на нее, сколько на всю магическую Британию в целом, на всех тех, кто развязал эту сраную войну и подставил Лили под удар. Убить дерево — вот все, о чем он ее просил; но если она не может справиться даже с сосной, то точно никогда не справится с Пожирателем.

О Господи, он так надеялся, что это ей не потребуется. Что ей никогда не придется убивать Пожирателей, что она никогда не окажется в такой опасности снова...

Зачем, ну зачем она полезла в эту Оппозицию? Почему не могла просто держаться в стороне, как все другие люди? В жопу эту гриффиндорскую смелость; пусть лучше будет живой, чем смелой...

Он осознал, что не слышит ее шагов за спиной.

— Чего канителишься — я же сказал, домой нужно успеть до темноты, — бросил Северус, поворачиваясь к ней...

...и застыл на месте.

Лили стояла на коленях, белая, как этот лес. Палочки в ее руках не было — похоже, выронила куда-то в снег. По щекам ее катились слезы; блестящие и беззвучные, капали с подбородка...

Во всем его мире разверзлась дыра.

— Лили! — Северус бросился к ней, внутри все перемешалось — потрясение, страх, он был сам себе противен, потому что заставлял ее повторять это проклятие раз за разом, хотя что-то явно шло не так... ее накрыло отчаяние — она же брала эту жертву из себя, отдавала по чуть-чуть с каждой Авадой, вот что с ней случилось, другого объяснения просто нет — он слишком многого от нее потребовал, да какого ж хрена, чем он вообще думал — они в лесу, ни зелий, ни книг под рукой...

— Лили!

Северус только и мог, что повторять ее имя — оно прозвенело между деревьями, разнеслось, как взрыв заклинания, и он упал рядом с ней на колени в снег, схватил за плечи и встряхнул. По лицу ее бесконечной рекой струились слезы; Лили молча глядела на него, сквозь него, и взгляд ее был отрешенным и обреченным. Как далеко зашло ее отчаяние? Успело ли проникнуть в ее разум, отравляя воспоминание за воспоминанием, превращая ее в развалину, пустую скорлупу, мертвую оболочку?

Твою же мать твою же мать...

Он изучал Темные искусства с двенадцати лет, но сейчас все его знания словно улетучились из головы — все заклятья и контрзаклятья, все сглазы, и зелья, и древние тайны; внутри лихорадкой расползалась безысходность — ментальные щиты таяли, сквозь прорехи сочились эмоции, нежеланные воспоминания, невольные мысли... И все они уносили его прочь от Лили, которая плакала тут, в снегу, шаг за шагом уходя в небытие.

Где-то на задворках сознания что-то щелкнуло — словно какая-то деталь встала на место.

— Посмотри на меня, — Северус коснулся ее лица, заставил поднять на него глаза. Утер слезы — они впитались в грубый материал перчатки. — Выслушай меня. Ты должна меня слушать. Слушай.

Она покачнулась, не поднимаясь с колен; слезы лились по-прежнему, но он поймал ее взгляд — и будто увидел ее затухающий свет...

— Тот день, когда мы познакомились... Там, у реки. Это был самый счастливый день в моей жизни, — его голос дрогнул. — Ты заговорила со мной, и я... и я понял, что больше не один в этом мире, — в груди ощущалась какая-то странная тяжесть. — И другие счастливые дни... Как тот, когда ты села в поезде со мной. А не с Поттером и... остальными. И когда мы пробрались в Запретный лес и нашли ту полянку — помнишь? Мы туда убегали, если хотели, чтобы нас не нашли. — Лили все еще плакала. Северус не мог дышать; веки защипало, и он отстраненно подумал, не слезы ли это. — Лили, ты должна меня слушать, понимаешь? У меня не очень-то много счастливых воспоминаний — по-настоящему счастливых. Но все, какие есть... они все о тебе.

И что-то изменилось.

Из ее взгляда ушла пустота. Лили перестала плакать; потом взяла его лицо в ладони и долго, очень долго не сводила с него глаз. Губы ее приоткрылись — он боялся ее позвать, боялся спросить, правда ли она пришла в себя...

А потом она его поцеловала.

Однажды они уже целовались — невинный детский поцелуй, невесомое прикосновение губ в летних городских сумерках. Но на этот раз все было иначе.

Она обвила его шею руками; не вставая с колен, потянулась к нему и прижалась всем телом — Северус замер, ошеломленный, но потом тепло от поцелуя растеклось по венам, и он дотронулся до ее щеки и ответил на него. Этот поцелуй был неспешным и нежным и совершенно не походил на то, что Северус себе когда-то представлял — потому, что был гораздо лучше; потому, что случился на самом деле.

Наконец Лили отстранилась. Глаза ее высохли, но все еще оставались красными, скулы пылали, волосы были влажными от растаявшего снега. Она пристально смотрела на Северуса — он провел рукой вниз, коснулся ее шеи, сквозь перчатку чувствуя бьющийся пульс.

— Я больше не хочу тренироваться, — голос Лили был слабым и тонким. — Извини.

Он кивнул, погладил ее по голове.

— Не извиняйся.

А потом призвал ее палочку, схватил Лили в охапку и аппарировал прочь.