Строя воздушные замки на камне (гет)

Ночью ей приснился тот забор, у которого они с Севом познакомились в детстве. Деревья шелестели осенней листвой, и в воздухе сонно жужжали насекомые. Она снова стала маленькой девочкой — но волшебная палочка почему-то осталась при ней, и Лили знала, что Сев вот-вот придет сюда, а потом он отодвинул доску и выглянул из дырки в заборе, и сердце у нее часто забилось...

А потом она взмахнула палочкой и выпустила в него ослепляющее заклятье, и из глаз его хлынула кровь, из его прекрасных темных глаз, потекла по щекам и залила рубашку, и он все кричал, кричал и кри...

Лили села на кровати — в холодном поту и коконе сбившихся простыней. Да, временами у нее бывали кошмары и пострашнее, но еще ни разу — такие яркие. Сон был красочным, как картинка в "Техниколоре", и таким живым, что она до сих пор ощущала в воздухе металлический привкус крови и дымный запах падающих листьев.

Запрокинув голову, она прижалась затылком к стене. Подождала, восстанавливая дыхание. Взглянула на часы — те показывали четверть первого. В ушах все еще звенели крики Сева. Похоже, заснуть сегодня больше не удастся.

Господи, как же она хотела спать.

Поднявшись с постели, Лили босиком прошлепала во вторую комнату. Остановилась перед кухонным уголком, наколдовала себе воды, отпила глоток. Сегодня тут было светлее, чем три ночи назад, из-за полной луны и выпавшего снега.

Она села на стул и уставилась на склянку с зельем — та поблескивала, залитая этой странной белесой полумглой. Как и прядь волос рядом с ней. Лили потянулась через весь стол — волосы Сева оказались мягкими, точно касание ветра; как кисточкой, провела ими вверх по руке, пытаясь представить, что к ней прикасаются его пальцы.

Прекрати. Он же Пожиратель смерти.

Ну да. А ты вроде как должна его соблазнить.

Отложив темную прядь в сторону, Лили пододвинула к себе лист пергамента с другого края стола и в неверном свете прочла:

Окуни в зелье один из моих волосков. Ни в коем случае не свой собственный (эта часть была подчеркнута дважды). Возьми свою палочку и трижды повтори усыпляющее заклятье — да, именно так, трижды. (Дальше почерк изменился — буквы стали жирнее, и появились кляксы). С помощью моего волоска закапай в глаза по одной капле зелья. Ты заснешь очень быстро, так что желательно это делать в кровати.

Лили откинулась на спинку стула. Сердце ее колотилось. Так что же, волосы Сева приносятся в жертву? Ведь Темные искусства, как объяснял Ремус, всегда этого требуют. А если она возьмет свой волосок, то что тогда? Зелье не подействует? Нет, скорее всего, результат будет намного хуже — она заболеет, и кошмары только усилятся.

Сев вылечил ее руку с помощью Темных искусств. Лили никогда не думала, что Темная магия способна исцелять, но потом увидела это собственными глазами, и даже солгала Филемине и Альбусу, написав им, что рука прошла сама по себе — "Должно быть, наконец-то подействовали зелья Горация". Вопрос в том, догадался ли Альбус... Лили даже отчасти хотелось рассказать им правду, но Темной магией занимаются только злые волшебники. А она не из их числа.

Как и Сев.

Но он же Пожиратель смерти! Он ненавидит всех магглорожденных!

Но он меня спас.

Дрожащими руками Лили отделила от пряди один волосок. Окунула его в склянку, трижды повторила усыпляющее заклинание и закапала зелье в глаза.

Дремота сморила ее легко и быстро. Лили даже не потрудилась дойти до кровати — прикорнула тут же, на диванчике, под старым лоскутным одеялом, которое сшила еще ее бабушка. Ей опять приснилось, что они с Севом стали детьми — снова стояли рядом с тем забором, но на этот раз она наколдовала Авис, и в воздух вспорхнула стайка птиц, и Сев засмеялся, и все стало казаться таким бесконечно далеким...

Она проспала до самого утра.