Строя воздушные замки на камне (гет)

Лили лежала на кровати Сева, до подбородка закутанная в одеяло, и думала о поцелуе.

Детали проигрывались перед глазами снова и снова: вкус его губ, таких неуверенных и робких; как он провел по ее щеке затянутым в перчатку большим пальцем... Лили вспыхнула от одного воспоминания; как же хорошо, что оно вытесняло из головы тот жуткий приступ отчаяния, который случился с ней до того.

Раздался стук в дверь, и в комнату заглянул Сев.

— Как ты себя чувствуешь?

Он принес кружку с чаем — над ней тонкой струйкой поднимался пар.

— Лучше, — сказала Лили и села на постели, подтянув колени к груди. Северус отдал ей кружку и, не зная, куда себя деть, стоял рядом с кроватью и теребил рукава мантии.

— Можешь присесть, — заметила она. — Если хочешь.

Он кивнул и остался стоять. Лили отодвинулась в сторону и похлопала по матрасу, и только тогда Сев понял намек.

Она пригубила чай — тот оказался горячим и крепким. И успокаивал.

— Так что это было? — спросила Лили.

Сев зарделся.

— Нет, я... я имела в виду, до того. — Она отпила глоток и проговорила, не отрывая взгляда от жидкости в кружке: — Мне понравилось... понравилось с тобой целоваться, тут и без вопросов все ясно...

Лили подняла голову — он смотрел на нее в упор и казался изумленным.

— Я хочу лишь понять, почему я... почему все вдруг стало таким... беспросветным, — описать это по-другому она просто не могла, потому что если бы попыталась углубиться в детали, то сама бы их вспомнила. Чего делать явно не стоило.

— Ну, ты же занималась Темной магией.

— И это весь твой ответ?

Он пожал плечами.

— Господи, как ты меня иногда бесишь... — Лили поставила свой чай на столик, рядом со стопкой старых потрепанных учебников. Ее рука дрожала. — Ты же мне жизнь спас? Выглядело именно так...

Северус ухитрился взять себя в руки — теперь его лицо напоминало застывшую маску.

— Полагаю, что да.

Сердце дрогнуло от нахлынувших чувств.

— Спасибо тебе.

Он взглянул на Лили. В тени его глаза казались черными — сплошные зрачки, никакой радужки.

— Я же сказал, что не дам тебе погибнуть.

Она прижалась к его боку; он даже не шевельнулся, поэтому Лили взяла его за руку и заставила обнять ее за плечи — словно спряталась от всех напастей.

— Это опять была Темная магия? — спросила она. — То, что ты сделал? Мне показалось, что... но я уже совсем запуталась.

За это время она научилась отличать Темные искусства от обычной магии — по чувству, что из комнаты выкачивают энергию. Но там, в лесу, ничего такого не было, только что-то другое, незнакомое, что откликнулось внутри вспышкой желания. Потому-то она Сева и поцеловала... поэтому, и еще потому, что мечтала об этом, сколько себя помнила.

Он неподвижно уставился вперед — словно прятался за завесой волос.

— И все же — что это было? Темная магия или нет? — снова спросила Лили.

— Я не... нет, не она, — он резко поднялся с кровати. — Допивай чай.

— Сев! — Лили откинула одеяло и тоже встала — и едва устояла на подгибающихся ногах. — Ну так что это было-то?

— Не Темные искусства.

И с этими словами Северус смылся из комнаты. Лили раздраженно вскрикнула и поспешила следом, но он уже успел куда-то подеваться.

— Да в чем дело? — рявкнула она в полумрак его дома. — Ты рассказал мне про свою Метку, а тут вдруг молчишь?

Она распахивала настежь двери, поднимала тучи пыли, заглядывая во все закоулки, и в конце концов нашла его в кабинете. Сев сидел за письменным столом, уставившись в раскрытую книгу.

— Не притворяйся — ничего ты не читаешь.

— Я не притворяюсь, — произнес он, не поднимая глаз. — А ты должна лежать в кровати, а не орать, хлопать дверями и громить мой дом как последняя гриффиндорка.

Лили скрестила руки на груди и сердито на него уставилась:

— Отвечай на вопрос.

Он перевернул страницу.

— Боже! Ты просто невозможен! — она захлопнула книгу и отняла ее у Сева. Тот ответил недовольным взглядом. — Ну и?

— Ты и слышать об этом не захочешь.

Лили изумленно вытаращилась на него, а потом расхохоталась. Плюхнулась на задвинутый в угол стул, положила книжку на колени — и все еще продолжала смеяться. Сев явно ничего не понимал.

— Не захочу, вот как? А разве мне хотелось слышать, что руку мне спасла Темная магия? Или что мне надо научиться убивать, чтобы выжить в бою? — Как же она мечтала закурить. Но сигареты остались в сумочке, а сумочка валялась где-то в доме. — До сих пор ты не больно-то колебался, сообщая мне неприятные новости.

— Это... другое, — тихо сказал Сев.

Она смерила его самым грозным взором, на какой только была способна; собственно, она у него же этому взору и научилась, а потом оттачивала его на Джеймсе и Сириусе, когда те вели себя как поросята, и на сестре — практически в каждую их встречу. Лили подозревала, что на Сева это не подействует, но идей получше в голову не приходило.

— Пожалуйста, верни мне книжку.

Лили швырнула ее на пол — та упала, не долетев до письменного стола. Сев даже не стал наклоняться, и несколько мгновений они сверлили друг друга сердитыми взглядами — Лили не собиралась отводить глаза первой.

А потом он спросил:

— Тот поцелуй... тебе тогда и правда понравилось?

Он по-прежнему казался сердитым, но голос прозвучал тихо, пожалуй что даже робко. Контраст настолько обескураживал, что весь ее гнев моментально испарился.

— Ну конечно да, — ответила она.

Сев поднялся из-за стола и подошел к полкам с ингредиентами. Не оборачиваясь, провел рукой по флакончикам, по корешкам стоящих там книг.

— Есть одна теория... О способе нейтрализовать Темные искусства. Я никогда особо не прислушивался — она слишком походила на побасенку, на стариковский треп от нечего делать за бокалом эльфийского вина.

Ужасно хотелось перебить его и вставить что-нибудь ехидное, но Лили прикусила язык и стала слушать дальше.

— Этот способ... такие как ты придают ему большое значение.

— Такие как я? — она прищурилась.

— Дамблдор и остальные. Не-темные волшебники, — он коротко хохотнул. — Светлая сторона? Ну да, прямо-таки светочи ходячие — впору так их и называть...

— Сев.

Вздохнув, он снял с полки склянку с какой-то бледно-зеленой жидкостью; повертел в руках, словно изучая. И по-прежнему стоял к Лили спиной.

— Это любовь, — неохотно проговорил он. — Некоторые считают, что лучшая защита от Темных искусств — это любовь.

Ей показалось, что в комнате не осталось воздуха.

Сев оглянулся через плечо — глаза его блестели.

— Говорил же, ты и слышать об этом не захочешь.

Язык перестал ее слушаться. Еще тогда, в Хогвартсе... особенно на старших курсах, когда Лили стала старостой, и все делали вид, что от нее в восторге, а она так уставала и ни с кем не могла быть собой... ей тогда казалось, хотелось надеяться, что... Но потом он решил стать Пожирателем, и все пошло прахом, поскольку всем известно, что они любить не умеют.

Она поднялась со стула. Подошла ближе, положила руку Севу на плечо — он поставил склянку на место, не сводя взгляда с полки.

— Омерзительно, знаю. Можешь уйти, если хочешь. Не волнуйся, я ничего не скажу Темному Лорду.

— Сев... — ее голос сорвался на шепот. Его тело под мантией было теплым, теплым и слишком худым.

— Мне не нужна твоя жалость.

Она сдвинула ладонь вперед, обхватила его поперек груди и притянула к себе. Свободной рукой обняла за талию — Сев почти не шевелился, только оперся о полку. Щекой прижалась к его спине, вдохнула запах — пыль и пергамент, старая одежда, мыло и кожа... Под ладонью билось его сердце — часто, как у колибри.

— Повернись, — попросила Лили.

Сначала он стоял, не шевелясь. Потом послушался — медленно, шажок за шажком разворачивался в ее руках, пока не оказался к ней лицом.

Она дотронулась до его щеки — мягкая кожа, твердая скула под ней...

— Ты меня любишь? — спросила Лили.

Сев взглянул на нее — его глаза были темными и непроницаемыми.

— Уже очень, очень давно, — безо всякого выражения ответил он.

"Он блокирует меня", — подумала Лили. Его окклюменция...

— Но ты же Пожиратель смерти.

— Это ничего не меняет.

Лили пальцем провела по его губе. Потупила взгляд.

— И я... и я тебя тоже.

Молчание. Она подняла голову. Его лицо больше не было непроницаемым — оно было ошеломленным.

— Что?!

— Я тебя тоже люблю.

— Это какая-то уловка?

— Не порть мне этот момент, Сев, — вздохнула она.

Он мрачно насупился.

— Ну хочешь — сам посмотри! — Лили коснулась пальцем виска. — Загляни в мою голову.

Сев свел вместе брови:

— Ты имеешь в виду легилименцию?

— Раз по-другому ты мне не веришь. О Господи...

Он дотронулся до ее волос — нежно, почти невесомо.

— Ты же понимаешь, почему.

— Не совсем.

— Это могут быть происки Оппозиции, — пояснил он. — Дамблдор и его...

— Черт возьми! Я же сама тебе об этом рассказала!

Но Сев продолжал, будто ничего не слышал:

— С чего тебе влюбляться в меня, когда у тебя было столько поклонников — вроде Джеймса Поттера, скажем? И он тоже состоит в Оппозиции, было бы понятно, если...

— Ой, прекрати. У Поттера у самого уже ребенок, а он все еще ведет себя, как будто ему двенадцать! — Лили запустила руку ему под мантию — он так и замер, но она слишком сильно разозлилась, чтобы смущаться из-за каких-то прикосновений, — и выпутала из складок его палочку.

— Ну давай же, вперед. Не так я себе все это представляла... глупо, конечно, могла бы и догадаться, — впрочем, эта мысль ее скорее позабавила. Если бы я хотела в сказку, то влюбилась бы в Джеймса Поттера.

Сев устало посмотрел на свою палочку, но все-таки ее взял:

— Вообще-то я и без нее обойдусь.

— Тогда какого хрена медлишь?

Он поднял глаза на Лили — та встретила его взгляд, собираясь с духом... в детстве Сев уже читал ее мысли, но теперь все изменилось. В тот раз он не забирался глубоко, просто скользнул по поверхности, да и мысли у нее тогда были другие — беспечные, несерьезные... Как у любого ребенка.

Сев проник внутрь.

В его присутствии не было ничего неприятного — просто легкий холодок, и все. Лили придвинулась вплотную, прижимаясь к нему всем телом; он обнял ее за талию... какое интимное ощущение — как-то так она всегда представляла секс.

Сев покраснел до корней волос.

— Извини, — прошептала она.

Он не ответил, и холодок двинулся глубже, в воспоминания. Лили могла видеть, к каким сценам прошлого он обращается, а он — чувствовать, что она тогда переживала. Как она расстроилась, когда Шляпа распределила его на Слизерин — я думала, что потеряла тебя, как и в тот день, когда ты пошел в Пожиратели... Он крепче притянул ее к себе; Лили положила ладонь ему на грудь, слушая, как стучит его сердце — будто рассказывает свою историю... Затем Северус нашел воспоминания о тех днях, когда они вдвоем убегали в лес, и как счастлива она была на той полянке, и как выматывалась потом, когда выросла и стала популярной. Ею восхищались, считали совершенством, а она не могла, просто не могла их разочаровать, и из кожи вон лезла, чтобы соответствовать их ожиданиям — со всеми, кроме Сева. Он ничего от нее не требовал; другие даже не подозревали, как много у них общего, и именно тогда Лили осознала, что любит его. А какая это была боль, когда он сказал, что стал Пожирателем... о Господи, и угораздило же его выбрать именно это воспоминание... И все, что было потом — тоска и уныние, одна сигарета за другой, негромкая музыка и круглое окошко на улицу...

Задыхаясь, Сев вынырнул из ее мыслей.

— Лили, я не...

— Теперь-то ты мне веришь?

Он прижал ее к себе, зарылся лицом в ее волосы — она уткнулась носом ему в шею.

— Да... — пробормотал он. — Я не знал... не думал...

— Какой же ты все-таки параноик, — Лили собиралась сказать это в шутку, но голос предательски дрогнул, и захотелось плакать — от счастья, она не была так счастлива со школьных времен...

Он поцеловал ее, и она позабыла и о войне, и об Ордене — обо всем, кроме Сева.