Ворон (джен)

Чужая квартира под самой крышей. Книги, полки, старинная мебель. Персиковые стены, фотографии на них. В резных рамках, обычные и волшебные. Все вперемешку. Розовый полумрак — он на совести ночника под малиновой сеткой. Лига Полуночников за стеной, на тесной кухне, спорит до хрипа. Слова наконец-то сказаны, обронены камнем в колодец. Лига узнала про мир волшебников, про Лютный переулок, про отношение магов к магглам и магглорожденным. И Лига в смятении. Лига хочет защитить мир людей от новой угрозы. О чем бы они ни спорили, Чумной Доктор уже сказал свое слово. Он давно ходит тенью за гнусью Лютного. И намерен продолжить исполнять свои обязанности.

Мужчина дремал, сложив руки на груди, в тяжелом кожаном кресле; у ног шипел, гремел и плевал клочьями паутины старенький обогреватель-обдуватель. Маска чумного доктора поблескивала кожей и металлом, мужчина лениво поскрипывал кожей, перебирая в полусне пальцами.

Ему снился огромный российский город, утопающий в снегу и полумраке. И пятна фонарного света на сугробах. И седой иней на чёрных ветвях. Пушистое серебро. Спадающая луна щербатым белым щитом застывшая в мглисто-синем небе. Кирпично-рыжие гаражи и заснеженная помойка. Желтый фасад панельного дома, подъезды, случайные машины, проносящиеся по сонной трассе. Припаркованные во дворе легковушки — иномарки и нет. Укрытые сугробами палисадники с этими безобразными размалеванными покрышками. Снежное месиво. Родное. Знакомое.

— Мистер Доктор, — осторожный мальчишеский голос, — мистер Доктор. Здравствуйте. Агрессор говорит, вас долго не было.

Мужчина вздрогнул и со скрипом поднял голову. Взволнованный рыжий мальчишка в медно-черном пиратском костюме. Ученик Алой Девы. Самодельная медно-красная маска-бандана с прорезями для глаз. Настоящая боевая абордажная рапира, зачарованная на облегчение веса — подарок Алой на Хеллоуин. Черная рубашка, подпоясанные черным кушаком красные шаровары.

— Ааа, Медный Корсар. Здравствуй. Интересный костюм, — кивнул Чумной Доктор.

— Я сам шил. Без магии. Как настоящий маггл, — смутился мальчишка и шмыгнул носом, — наставница кроила, а я шил. Ну, ещё мы маме сшили маггловское платье, я его на Рождество подарю. Перси пообещал помочь оживить маггловскую накладную вышивку. Там спящая львица и цветы. Доделаем — и подарим.

— Это похвально, — кивнул Доктор, — как твои тренировки?

— Тяжело, — вздохнул мальчишка, потирая затылок и рассмеялся, — но я много тренируюсь. Зато я участвовал в каком-то большом маггловском турнире. По шахматам. Представляете? Никогда бы не подумал, что у магглов такое бывает. И… я выиграл! Деньги выиграл.

— Молодец, — улыбнулся под маской мужчина и кивнул, — готов поспорить, не всякий чистокровный может таким похвастать.

— А то, — ухмыльнулся мальчишка, — тканей, ниток набрал, ну и… эээ… ещё всякого. Маму попросил научить меня швейным заклятьям. Она так удивлялась потом. Никогда не думал, что выдумывать и шить одежду — это так круто. А вы знаете, что швейными заклятьями можно сражаться?

— Конечно можно, — кивнул Доктор, — я больше скажу, многие бытовые чары когда-то в древности были известны как пыточные. Все дело в том, где их применять. Заклятье, призывающее над домом Черную Метку, в средние века, например, использовали, чтобы отмечать места, где посвирепствовала Чума. И больше некого спасать. Чтобы путники избегали деревень и усадеб, заваленных трупами зараженных.

— Ого. Я и не знал. Скажите, а вы правда прикончили того маньяка, ну, про которого писали в «Пророке»? — выдохнул мальчишка, восторженно блестя глазами.

— Пришлось, — кивнул Чумной Доктор.

— Круто, я видел статью, — заухмылялся мальчишка, — а это я, кстати, продал в «Пророк» ту колдографию, где все Полуночники идут в ряд, там ещё так круто льёт дождь и бьют молнии. Таракан сказал, это была хорошая идея. Кстати, папа сказал, что Лига — герои. И что он рад, что магглы тоже готовы стоять за себя. Представляете, волшебники думают, что мы все магглы.

— Так это же отлично, — фехтовальщица появилась в дверях со стопкой бумаг, — смотри, как вы у нас замаскировались. Док, помоги. Мы думаем, какие заказать амулеты, чтобы распознавать магов и входы в ваш мир. Близняшки хотят пройтись по крышам Лютного. Ещё хорошо бы условиться о системе оповещения. Чтобы знать когда кто-то в опасности…

— Иду, — коротко кивнул мужчина, поднимаясь, — Есть кое-что ещё, что вам необходимо узнать. И как можно быстрее.

* * *

Герман кое-как разулся и рухнул в кресло, стягивая с себя ставший непомерно большим плащ. Кое-как дотащился до стола, марая паркет кровью. И, обморочно цепляясь за столешницу, загремел склянками. Маска чумного доктора вывалилась из ослабевших пальцев и покатилась куда-то под дверь.

— Где ты был? Какого дьявола происходит, Поттер? — Реддл стремительно ворвался в прихожую, сжимая газету как нож, и замер над маской, — Салазаров потрох. Нет. Нет, нет, нет, нет…

— Я все могу объяснить, — устало забормотал Герман, обморочно белея, рассыпая склянки зелий и заваливаясь на стол, — все хорошо. Я только починюсь — и схожу ещё в одно место.

— Нет! — рявкнул Реддл, бесцеремонно хватая окровавленного, безвольно обмякшего Геру поперек туловища и волоча на диван, в гостиную, — Ты будешь жрать зелья и спать. Спать и жрать зелья. Слышишь, щенок?

Герман вымученно улыбнулся, повис на шее Тома и потерял сознание. Просто осел на пол безвольной мягкой куклой, набитой опилками. Реддл зашипел как прохудившийся шланг и кое-как втащил безучастного Германа на диван. За ноги.

— Чертов мальчишка, тебя же едва не прикончили, — от волнения Том перешел на парселтанг и заметался по комнате, гремя склянками и роясь в шкафах, — глупый очкастый недоросль. Нарглов навоз, злокрысья морда. Что ты позволяешь себе, мальчишка? Почему ты никогда меня не слышишь?

Влил что-то синее в Германа, выхватил палочку и забормотал нечто на гэльском, выписывая над ранами Германа сложные узоры. Пытался стащить с Геры затвердевшие от крови штаны. С грохотом налетел на стопку учебников по зельеварению, забытых на полу, шипя ругательства, пинал книги и вновь рылся в шкафу и в комоде. Швырнул на стол потрепанный номер «Ежедневного пророка», отчего газета раскрылась.

С черно-белой колдографии на развороте смотрело существо в плоской шляпе, плаще и маске чумного доктора. Заголовок зловеще истекал чернильными каплями, взывая: «Кто же вы, таинственный Доктор? Очередной магглолюбец-одиночка или спятивший сквиб, мстящий миру, который его не принял?

Читайте специальное расследование Риты Скитер. Опасная правда, пятнающая честь светлейшего мага Британии».

— Я — идиот, Том, — тихо сообщил Герман, распахнув глаза, — я сунулся в Катакомбы. Под Косой Аллеей и Лютным есть катакомбы, ты знал? Там ад, Том. Как эта дрянь ещё только не вышла на улицы? Вход под пивной «Око Инкуба», за бочками. В подвале. В катакомбах темно. И смрадно. Тысячи слепых трупоедов, Том, они качаются в молитвенном экстазе. У них пустые глазницы, Том. Пустые. И знак Даров Смерти. У каждого. На лбу. Как клеймо. Не рисунок. Нет.

Чертов глаз просто вбит в череп, Том. Они чуть не сожрали меня. Но я ушел. И забрал их пленников. Да. Они воруют детей-сквибов, Том. Сотня истощенных малолетних рабов с потухшими глазами.

Реддл дернулся и удивленно приподнял брови:

— Цель?

— Не представляю. Не понимаю. Это бессмысленно, — Гера завозился, отдирая свою тушку от дивана, — акцио маска.

— Чумной Доктор. А как же твоё хваленое всепрощение? — скривился Том, отбирая маску и пристально разглядывая ее со всех сторон, — все эти разговоры о светильнике в пещере и про то, что зло возвращается к сотворившему его?

— Я убиваю тех, с кем невозможен диалог. Кто опасен. Кого иначе не остановить, — устало прикрыл глаза Герман и снял очки, — я слаб, Том. И не могу спасти каждую душу. Я вообще ничерта уже не могу. Я не хотел, чтобы ты узнал об этом так. Мне не всё равно. Не в твоем случае.

Реддл швырнул маску на стол, закрыл лицо руками и устало пробормотал:

— Моргана, какой же ты наивный идиот.

— За тебя очень больно молиться, Том, — хрипло рассмеялся Герман и попытался сесть, но побелел и оставил свои попытки, — Я только попытался. И тотчас всякое дерьмо посыпалось, как из рога изобилия, веришь ли? Тебе от Гермионы привет, кстати.

— К чему тебе было переносить сюда прах Поттеров и Певерелла? — резко оборвал его Том.

— Боюсь, что кто-то осквернит их могилы, — тихо отозвался Герман, — культисты, Том. Мы многих убили. Кто-то может пожелать отмщения. Малый Висельтон скрыт эльфийской магией. А Годрикова Впадина — нет. Если я еще справлюсь с зомби-Поттерами, атаку лича-Певерелла я точно не переживу. Кстати, Гермиона не смогла даже открыть твою Книгу Воды. Я проверял в пабе. Ее смог открыть только бармен Том. Кажется, ее могут читать только маги, тяготеющие к стихии воды.

— Разве ты водный маг? — отозвался Том с любопытством.

— А вот здесь странно, — фыркнул Герман, стаскивая, шипя, одеревеневшие штаны. Точнее, попытался их с себя стащить, — фолиант лесной магии мне тоже доступен. Тогда как тебе он даже и в руки-то не дался.

— Прочь от Поттера, ублюдок! — загремел Аластор Грюм, бесшумно возникнув из голубого сияния за спиной и ткнув палочкой в самый затылок Тома, — и без глупостей, парень.

— Аластор, — вымученно улыбнулся Гарри, — как здоровье вашей совы?

— Исправно строчит статейки в «Пророк», — не меняя положения, Грюм показал кровоточащую ложку и швырнул на стол, — что происходит, парень?

— Под Косой Аллеей и Лютным есть катакомбы. Древнее городище. Глубоко внизу, глубже Гринготтса, — Герман, шипя от боли, принял сидячее положение, — меня там здорово потрепали. Подозреваю, что гоблины о них прекрасно знают. И половина тайных тоннелей банка ведёт в Катакомбы. А то и все.

— Все дороги ведут в Рим, — аврор спрятал палочку, — ложка кровоточит. Я решил было, что эта полудохлая паскуда…

— Вероятно, у тебя какие-то проблемы с памятью? Так Темный Лорд последнее время безмерно милосерден и внимателен к нуждам жалких идиотов. И всегда рад снизойти до объяснений, — ядовито отозвался Реддл, потирая затылок, — Я связан магией. И не могу причинить вред Поттеру. Меня развоплотит первая же попытка, Ласти.

— Рот прикрой! — загремел Грюм, багровея, — какой я тебе, к черту, Ласти, ублюдок?

— Прости, я забыл, — злорадно ухмыльнулся Реддл, — наш барсучонок-первокурсник с самой короткой палочкой в школе — вырос. Постарел…

— Просто признай, я здорово расквасил тебе рожу той веткой, — волшебный глаз аврора насмешливо вперился в лицо Реддла.

— Маггловский мордобой, — презрительно скривился Том и надменно протянул, — он простителен грязным гриффиндорским троллям, но не… Хотя, о чем я? Ты же с Хаффлпаффа.

— Ты был на редкость мерзотным префектом, Реддл, — осклабился аврор, проверяя содержимое склянок с зельями, — готов поспорить, расквасить твою слизеринскую морду не мечтал только ленивый. Откуда зелья, Гарри?

— Из алхимической лавки, — отозвался Герман и, пошатываясь, поплелся куда-то, — я пока занимался только теорией. Травология и основы зельеварения. Я принесу чай. Не уходи.

— Если ты только что-то выкинешь Реддл… — как только Герман вышел, Аластор Грюм угрожающе навис над Томом, излучая едва сдерживаемую ярость, протезный глаз раздраженно совершил сальто в глазнице мага, став белым.

— Зельеваром он не станет. Но кое-какие основы усвоит. Я могу быть неплохим учителем, — пожал плечами Реддл, — тем более, мне больше нечем заняться. Мерлин, быть репетитором у ребенка из Пророчества. Старый маразматик был бы доволен. Это ведь ты дал мальчишке Маску Черного Сквиба? Браво, Ласти. Настолько темный артефакт — и в руках Избранного. Возрастные чары, усиление показателей силы, концентрации, магического запаса. Знаешь ли ты вообще, почему Министерство сожгло все маски старины Адольфстана?

— Опасные артефакты, делающие из магглов сквибов, из сквибов — магов, — отозвался Грюм тише, прикладываясь к фляге, — не смотри на меня так, черт бы тебя побрал! Да! Да, я спас одну. Нашел в гробнице одного типа. Чертова дрянь мощная. Но цена высока. Ты ощущаешь каждое сраное мгновение боль и страх каждого плетущегося мимо типа. На мили окрест. Весь спектр боли, отчаянья и страха. И они выжигают тебя по капле. Баньши меня дери, я был против. Но Поттер меня не слушал. Он теперь всюду таскает эту дрянь с собой.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — глаза Реддла полыхнули алым, — кто бы подумал, что попытка создать нечто, облегчающее труд врачей на фоне Чумы и миллионов смертей, обернется созданием коллекции темнейших артефактов? Казалось бы, благая цель. Маска, помогающая врачу отыскать страждущего пациента среди мертвецов, в выкошенной чумой деревне. Но она транслирует чужую боль отнюдь не избирательно. Чумной Доктор ощущает боль, страх и отчаяние каждого человека. В том числе и весь спектр боли, которую причиняет сам. Странно, что Поттер все еще не спятил.