Шиворот-навыворот (гет)

— Поттер! Поттер! — голос звучал назойливо, словно надоедливый комар, которому никак не решиться сыто присосаться к жертве и заткнуться наконец.

Гарри попробовал отмахнуться, но рука не послушалась. За пальцы при этом кто-то дёргал. Ему только что снился неимоверно приятный сон, в котором то ему виделись родители, то они с Сириусом, смеясь, куда-то летели на мётлах, то он сидел на скамейке снаружи Хогвартса с какой-то девчонкой, лицо которой от него постоянно ускользало — да и цвет волос даже. Контраст между этим замечательным сном и реальностью усугубился незнакомым потолком вверху, по которому ползли тени, рождённые предрассветными сумерками. Это не походило ни на комнату мальчиков в общежитии Гриффиндора, ни на его спальню в доме на Гриммо, ни даже на комнату Рона в Норе, не говоря уж о чуланчике под лестницей у Дурслей. Кровь толчками разогнала сбившиеся в стадо мысли по извилинам, возвращая воспоминания вчерашнего ужасного дня. На мгновение даже блеснула надежда, что всё это было лишь дурным кошмаром вследствие неудачной позы, в которой он уснул в чуланчике для мётел, но перед глазами постепенно светлел незнакомый потолок, недвусмысленно намекая на тяжёлую реальность.

— Да проснись ты уже, тупица! — громко прошипел тот же голос.

— Чего тебе уже, дура? — недовольно буркнул он, поворачивая голову.

Он сам, — а точнее, Паркинсон в его теле, — сидел на краю кровати, в ужасе тыча пальцем себе между ног.

— Это что за боггартово дерьмо? — в ужасе спросила она.

Заинтересовавшись, Гарри невольно приподнял голову и снова её уронил.

— С добрым утром, Паркинсон, — выдохнул он.

— Иди в задницу со своим добрым утром, тупица! — зло выпалила она. — Что это?!!

— Я же тебе говорю, — “с добрым утром”, — пояснил он. — С утра всегда торчит.

— Ч… что? — взвизгнула она, пытаясь отпрыгнуть назад. — Что торчит? Мамочки!

— Утренняя эрекция, — пояснил Гарри. — Если сходить в туалет, то скорее успокоится.

— Что значит — успокоится? — простонала она.

— Ну, сейчас он в возбуждённом состоянии, — пояснил Гарри и злорадно добавил: — Он проснулся, а рядом девчонка, пусть даже и страшная. Вот и перевозбудился!

Паркинсон мгновенно переместилась на предназначенную ей койку — ему даже послышался мягкий хлопок в воздухе, как при трансгрессии.

— И что? — по-прежнему паникуя, спросила она. — Теперь всё? Почему ничего не происходит?

— Освободи уже меня, дура, — попросил он.

Сфокусировавшись на нём, она шепнула “финита”, и Гарри почувствовал, что снова может двигать руками.

— Это никуда не пропало! — упавшим голосом сообщила она. — Даже больше стало!

— Да я пошутил, — пожал он плечами, усаживаясь. — На самом деле, по утрам он просто торчит. Безо всякого повода. Даже если рядом никого нет.

— Что, каждое утро? — в ужасе спросила Паркинсон. — И так будет каждое утро?! А сделать ничего нельзя?

— Можно примотать к ноге, — откликнулся он. Она было обрадовалась, и он поспешил “успокоить”: — Тогда нога тоже будет торчать. Я же тебе сказал, если в туалет сходить, то быстрее пройдёт.

Она вскочила и рванула в ванную, чуть не оторвав по пути дверную ручку вместе с дверью. Улыбаясь, Гарри ждал, и она его не разочаровала.

— Поттер! — взвизгнула она. — Что это?!! — небольшая пауза. — Драко, скотина! — взревела Паркинсон. — Я убью тебя, хорёк недоношенный! Фалло-чёртов-морфус! Ты сам у меня фалломорфируешь, гнида мерзопакостная, чтоб тебе пусто было, урод! А-а-а!!!

Утро уже не было таким уж мрачным, постепенно наполняясь красками и мелкими радостями жизни. Паркинсон в ванной, похоже, всерьёз озаботилась тем, чтобы расколотить-таки лоб о что-нибудь твёрдое, поскольку гулкий стук ему слышался то из одного угла, то из другого. Наконец, она постепенно успокоилась, ругательства прекратились, шумное дыхание стихло, скрипнула дверь, и взъерошенная башка Чудо-Мальчика просунулась в щель.

— Поттер, а как же я схожу в туалет, когда эта штука… — робко спросила она.

— Член, — перебил Гарри. — Эта штука называется “член”. Можно “писюн”, но он этого не любит.

— Чёрт! — воскликнула Паркинсон. — Неужто так сложно ответить на простой вопрос? Он же в потолок торчит! Что мне делать?

— На голову встань, — отмахнулся Гарри.

Голова исчезла, а потом из ванной послышалось странное пыхтение. Гарри закрыл лицо рукой и покачал головой. Раздался грохот падения, — к счастью, ничто вроде не разбилось, — а потом Паркинсон высунула наружу ещё более взъерошенную голову.

— Поттер, у меня не получается… — хмуро призналась она. — Ты не мог бы подержать ноги?

Утро определённо удалось! Сдвинув руку вниз, чтобы нижняя половина лица осталась закрытой, он поглядел на Паркинсон, демонстрируя жалость во взгляде.

— Ах, ты… — процедила она сквозь зубы, когда до неё начало доходить. — Ах, ты, тупица!

— Гриффиндорские мозги, — удовлетворённо причмокнул он, показав на неё пальцем. — Кто теперь тупица?

— Убью гада! — прошипела она, снова скрываясь в ванной.

На этот раз она появилась лишь через минут через пять. По прикидкам Гарри, примерно столько времени должно было уйти на то, чтобы избавиться от видимых проявлений “доброго утра”. Для Паркинсон утро, похоже, добрым не было, и выглядела она злой и хмурой. Уселась на кровать, подавленно глядя в пол перед собой, и закрыла голову руками.

— Я девочка, — тихо сказала она. — Я девочка, и я вовсе не рассчитывала, что мне придётся иметь дело со всем этим…

— Фалломорфизмом? — участливо подсказал Гарри.

— Поттер! — вскинулась она, словно только что осознала, что он сидит рядом. — Поттер, тупица! А ты что тут делал?

— Ты про что? — удивился он.

— Ты что тут делал, пока меня не было? — раздражённо спросила Паркинсон.

— Ну… это, — замялся он, делая вид, что разглядывает потолок.

— Что — это?! — закричала она.

— Ну тискал же, — удивлённо пояснил Гарри. — А чем мне здесь ещё заниматься?

— Что тискал?! — зарычала она.

— Ну… это, — откликнулся Гарри, как бы невзначай показывая пальцем. — И… то.

— Ах ты, скотина! — завопила Паркинсон, вскакивая на ноги. — Зачем ты это делал?!!

— Пытался найти, — с честным видом признался он.

— Найти? — воскликнула она, дав петуха. — Что пытался найти? Ах, найти?!! Получай, гад!

Уже не в силах себя контролировать, она схватила подушку и, размахнувшись, изо всех сил засадила Гарри по голове. Он ждал и просто пригнулся, откатываясь в сторону, ухватился за другую и с торжествующим хохотом точнёхонько вмазал Паркинсон сбоку в ухо. Даже не поморщившись, она махнула ещё пару раз, очевидно проигрывая ему в мастерстве, но его точные и мощные удары, в которые он вкладывал все свои силы, были ей как слону дробина. Ухитрившись в него попасть, она сбила с ног, чувствительно приложила сверху — это подушкой-то! — и принялась осыпать градом ударов. Его попытки откатиться или подняться она сразу пресекала, с бешеной скоростью колотя подушкой, словно молотом, и ему всего-то осталось, что свернуться калачиком, прикрывая голову, закрыть глаза и стараться не завыть в голос.

Наконец она остановилась, тяжело дыша.

— Получил, тупица? — злобно поинтересовалась она. — Если что, ещё могу надавать! У меня не заржавеет, так и знай!

Нос уже был полон текущими соплями, и он открыл рот, чтобы дышать. Этот звук её сразу насторожил.

— Поттер? — спросила она. — Ты что, Поттер? — он не ответил, пытаясь лишь не производить шума ртом. — Ты что, обиделся? Тебе больно?

Стараясь не поворачиваться к ней лицом, по которому уже ручьём струились слёзы, он слез с кровати и побежал в ванную.

— Поттер! — крикнула вслед Паркинсон.

Там Гарри отвернул краны с водой до упора, усевшись на край ванны, и позволил себе зареветь в голос, давясь соплями и шумно сморкаясь. Что же это такое! Никогда в жизни с ним такого не было, чтобы рыдать по поводу и без повода! Эта дрянь опять его довела! И как теперь жить? Особенно бесило бессилие, которое он ощущал каждый раз, когда доходило до физического противостояния — щуплый пятнадцатилетний подросток был элементарно сильнее — причём намного сильнее, преимущество было просто подавляющим, — своей одноклассницы, которая лишь немного уступала ему в росте. Да как же девчонки так живут? Впрочем, у них-то есть своё оружие — те же слёзы, которые повергают абсолютно всех представителей мужского пола в состояние тихой паники. Слёзы, слёзы, слёзы! Гарри казалось, что за один лишь день в теле Паркинсон он уже покрыл годовую норму Плаксы Миртл и даже переплюнул недельный рекорд Чо…

Раздался стук в дверь.

— Поттер! — позвала Паркинсон. В её голосе слышались виноватые нотки. — Поттер, можно мне войти?

Ну вот, теперь она его ещё и жалеть будет! Это уж точно через край! Это она плакса, а не он, Гарри! Это она рыдает по поводу и без повода! Тоже цаца нашлась! Это её нужно жалеть!

Дверь она всё-таки открыла сама, осторожно просочилась внутрь и присела рядом на краешек ванны. С минуту она сидела молча, виновато втянув голову в плечи и наблюдая, как он пытается остановить непрекращающийся поток солёной влаги. Положила руку ему на плечо, но он сразу её сбросил.

— Поттер, — мягко сказал она. — Прости меня, Поттер. Я не со зла, правда. Я вообще-то хорошая.

— Не надо пороть чушь, — прогундосил он и ещё раз высморкался. — Хорошая она!

— Дай-ка я тебя умою, — чуть ли не ласково предложила она, встала рядом и собрала его волосы сзади на шее.

Гарри нагнулся, когда она мягко надавила на затылок, а Паркинсон, набрав в ладошку воды, принялась промывать ему глаза и ополаскивать щёки.

— Давай, сморкайся, — попросила она, подставляя руку.

Гарри послушался, она смыла и повторила ещё несколько раз. Эта немудрёная процедура отчего-то подействовала. Он как будто очистился от каких-то переживаний, а заодно и умылся.

— Ты хоть поплакать можешь, — вздохнула она, понуро усаживаясь. — Знаешь, как я тебе сейчас завидую? Так хочется упасть на кровать, укрыть голову подушкой и зареветь…

— И заревела бы, — буркнул он.

— Не могу, — пожала она плечами. — Не получается. Ты какой-то урод, Поттер. Ты совсем не умеешь плакать, что ли?

— Думаю, что умею, — помотал он головой. — Просто ничего такого ещё не случалось… А зачем тебе реветь?

— Я же тебе сказала, Поттер, — упрекнула она. — Я девочка. Девочка, которую заперли в этом, — повела она плечами, — и которая к этому совсем не готова. Особенно к твоему “доброму утру”. Это гадко, гадко, гадко, гадко!

— Прекрати истерику, Паркинсон, — вздохнул он. — Кому сейчас легко?

— К тому же ещё и этот идиот, — нахмурилась она. — О чём он думал?

— Ты о ком? — не понял Гарри.

— О Драко! — раздражённо пояснила она. — Теперь я начинаю понимать, за что ты его ненавидишь!

— Ненавижу? — усмехнулся он. — Я о нём вообще вспоминаю, лишь когда он что-нибудь отчебучит. Пустое место твой Малфой.

— Он не мой! — миролюбиво возразила Паркинсон. — Зато я теперь знаю, какое заклинание испытаю на его метле, когда вернусь в Хогвартс…

— Лучше испытай на его вилке, когда он засунет её в рот, — посоветовал Гарри.

— За… зачем? — вытаращилась она и начала медленно краснеть. — Дурак ты всё-таки, Поттер. И тупица.

— Вот и поговорили, — согласился он.

— Прости меня, а? — попросила она. — Ну пожалуйста!

Это было неожиданно — с чего бы этой дуре просить прощения? Можно подумать, это первая её подобная выходка. Хотя… раньше он не был в теле девчонки.

— Ладно, Паркинсон, проехали, — кивнул он.