Венец принцессы Тьмы (джен)

К тому, что «её все возненавидят», Ланга не просто давно уже привыкла — можно сказать, это была неотъемлемая часть её жизни. В её мире, в Подземной стране, все ненавидели всех. Ссоры, драки, склоки, вооружённые стычки и поединки (в которых, как правило, и не вспоминали о честности) — это же норма Подземного царства. Здесь постоянная игра на выживание, и ты либо охотник, либо добыча. Мирных и дружелюбных тут не держат — и даже не особо ценят, и чем выше твой статус — тем меньше ценят. Здесь куда ценнее другое: у более подлых и наглых — умение наиболее изощрённо и хитро нападать и раздирать противника в клочья, оружием или словом — неважно; ну а у тех, кто хоть каплю совести и порядочности сохранил — умение защититься и выстоять в любом нападении.

Так что Ланга даже посмеялась бы над такой «угрозой» от Корины, которую та ей выставила.

Если бы она тут же не реализовалась — от Элли. Для Ланги это было не то чтобы сильно неожиданно. Опасение, что «компания Изумрудного города» её не примет, осудит, всегда нависало над ней — всё же Ланга далеко не добрая и светлая. Но до сих пор они почему-то её прощали. Однако очевидно, что прощать бесконечно даже Элли не сможет.

— И правильно сделает, — процедила Ланга вслух.

Ведь глупо надеяться на постоянное прощение, когда ты всё равно идёшь прежней дорожкой.

В душе закипал мрак — как густые, вязкие чернила с едкими тёмными пара́ми, поднимающимися клубами и расплывающимися всё дальше. Что ж, Ланга честно пыталась прыгнуть выше головы. Честно пыталась подобреть. Но, видимо, ей не суждено себя перебороть. Её «внутренняя девочка» давно умерла в темнице Подземного дворца. Той девочки нет. Нет той, кого любила мама. Нет той, что смеялась с подружками. Есть принцесса Тьмы, которая легко впадает в ярость и умеет убивать.

— Ну и плевать, — глухо высказалась Ланга. — Принцесса Тьмы — так принцесса Тьмы. Значит, нечего и пытаться. Если кто-то считает, что я способна только на такое — что ж, значит, так и будет! — жертвой очередной секундной вспышки гнева пало кресло. Задымилось и повалилось набок. Ланга магией отшвырнула его в угол и села на пол, обхватив голову руками.

Мысли кружились хороводом, противореча друг другу. То думала — «если Элли считает меня такой, значит, я такой и буду», то понимала — «не в Элли и остальных дело, просто я сама хотела подняться выше, и обидно видеть, что мне это не удалось», то злобно иронизировала — «ну вот и хорошо, что так вышло, значит, и стараться не надо — мне же легче».

Легче — потому что не надо беспокоиться, как бы кому-то не сделать плохо. В том числе и о своей стране и народе можно не особо заботиться. Пакир же справлялся методом арестов и казней — вот и Ланга так будет. Сейчас это особенно актуально. Элли помогать отказалась, Аларм, конечно же, улетит с ней наверх. Дональд, Эльг, Маира… Ничего, потерпят. А если им что-то не понравится, тоже могут убираться — что, Ланга новых помощников себе не найдёт? Это сейчас трудно, потому что требования слишком высоки, но если она будет вести себя как тёмная, как настоящая наследница Пакира — её поймёт куда больше народу. Потому что это проще, а кому-то будет даже приятнее (было же когда-то почётно быть в первых помощниках Пакира).

На мысли о Дональде, правда, кольнуло сердце, но она заставила себя заледенеть. Хватит, в самом деле, играть в добренькую.

Ланге было больно и обидно, и хотелось делать всё назло. Правда, непонятно кому. Самой себе, что ли? Ведь её, в конце концов, насильно никто в «добренькие» не тянул, сама захотела. И с «верхними» подружиться тоже захотела сама… Правда, она всё ещё планировала устроить торговлю с кем-нибудь из них. Например, с Розовой страной. Неизвестно, что на это скажет Стелла. Тоже скажет, что с убийцей ей вообще никак не по пути, или согласится поддерживать официально-деловые отношения? В конце концов, Ланга же не воевать с ними собирается.

А если они пойдут войной на неё? «Дабы искоренить оплот Тьмы и Зла», например. Чтобы не было угрозы, даже слабой, даже потенциальной, для Волшебной страны… Ланга мрачно усмехнулась. Кто их знает. Теоретически — нет, не пойдут, насколько она успела понять Аларма и Элли. Но если кто-нибудь и пойдёт — у неё найдётся, чем ответить. Да, конечно, «верхние» сейчас куда лучше знают Подземную страну и её слабости, чем год назад, при Пакире. Но и Ланга лучше знает их. К тому же она будет только защищаться, а не нападать, а это куда лучше. Главная ошибка Пакира состояла в том, что он полез на чужую территорию.

Закопавшись в своих мрачных думах, Ланга даже не осознала, как автоматически вытащила листы бумаги и карандаш и, всё ещё сидя на полу, начала набрасывать возможные планы с учётом разных вариантов развития событий. Если торговля с Розовой страной, можно сделать так-то и так-то. Если война, можно сделать то-то и то-то. Если холодный нейтралитет, можно сделать это и это. Да ещё и учесть при всём при этом неразбериху в собственной стране, с которой тоже всё ещё надо что-то делать — кажется, даже пик пока не пройден, самое серьёзное только впереди. Маира, осторожно зайдя в комнату, обнаружила Лангу среди вороха бумажек.

— Ваше высочество… — робко проговорила она. — Ужин готов.

Ланга резко вскинула голову.

— Эльга позови, — только и приказала она.

За ужином она очень мрачно рассказывала о планах, которые успела обдумать. Эльг слушал, как ей казалось, с некоторым удивлением.

— Послушайте, принцесса, — наконец сказал он, — а почему вы делаете такие невесёлые выводы и строите такие тяжёлые планы только из-за того, что… э-э… Хранительница слегка выразила вам недовольство одним вашим поступком, совершенно не относящимся к политике?

Ланга сердито стрельнула взглядом в его сторону.

— Ты наш разговор слышал? Не слышал! Вот и не суди!

— Я не сужу, я пытаюсь разобраться, — вежливо возразил Эльг. — Мне кажется, вы порете горячку. Насколько я понял, это была не политическая ссора, а личная. Следовательно, вам нечего опасаться. А вы уже готовитесь к войне.

— «Верхние» больше не будут нам помогать, — с печальной усмешкой пояснила Ланга. — К войне я буду готовиться морально только на всякий случай. Но дружбы с ними у нас уже нет, Элли это сама сказала. Наш мир для них — мир Зла, а я — его олицетворение.

— Ну не такое уж вы и олицетворение, — скромно заметила Маира. — Вы просто строгая. Но справедливая.

— Значит, буду несправедливой! — рявкнула Ланга. Маира от этого окрика даже не вздрогнула. Даже упрямо скрестила руки на груди и посмотрела исподлобья с таким ярким несогласием и неодобрением, что Ланга сама недовольно отвернулась. Вот воспитала служанку на свою голову! Однако на душе почему-то потеплело и посветлело. Чуть-чуть, но всё же.

— На таком уровне, как мы, не бывает личных ссор, — постаралась объяснить Ланга свою точку зрения. — Любая может перерасти в политическую. И мне надо быть готовой к любым неожиданностям. Но чего я уж точно больше не буду — так это ломать голову, как бы поступить подобрее, лишь бы меня не осудили. Они всё равно меня осудят, что бы я ни сделала. Так есть ли смысл?

— Вы преувеличиваете, — едва ли не хором возмутились Маира и Эльг.

— Не передёргивайте, — добавил уже один Эльг. Ланга сурово вскинула руку:

— В любом случае, это неважно. Это не ваше дело, в конце концов! Эльг, всё, что от тебя требуется — исполнять приказы. А ты, Маира, тем более не смей читать мне мораль!

— Да я и не читаю, — обиделась Маира. Слишком смело обиделась. — Кстати, завтра очередное собеседование с кандидатками на роль служанок. Их там уже десять человек собралось, всё ожидают, когда вы соизволите обратить на них внимание. У меня большая просьба к вам с утра быть дома, — поджала губки Маира и, встав, принялась убирать со стола. Ланга опешила от её тона — пока не узнала в интонациях служанки знакомые, свои собственные. Её даже потянуло расхохотаться. Но она сдержалась.

* * *

В Серый Замок Корина вернулась, пошатываясь, но злая, как разъярённый дракон. Голова гудела, спину ломило, во рту был неприятный привкус. Людушка и Мом разохались едва ли не хором. Правда, Людушка при этом ещё и хлопотал, как наседка, в то время как призрак только издавал удивлённо-озадаченные «ого!» и «ух!». Тилана и Мариса чуть не расплакались, пока помогали ей переодеть порванное платье — их удержал только приказ Корины и её суровый взор.

— Едем скорее из этого проклятого места, — приказала Корина замку. Пожалуй, в Сосенки ей и правда лучше не соваться. Пока что. Маловероятно, что Элли и вся её компашка встанут на сторону Корины, если дело дойдёт до серьёзного конфликта между ней и Лангой. Скорее, как сегодня, распихают всех в разные стороны, и только.

На почве пережитого стресса у Корины внезапно разыгрался дикий аппетит, и кастрюлю котлет, которые Людушка наготовил на три дня, она умяла в один присест и даже без хлеба.

— У нас шоколадки нет? — спросила она, пока Людушка озадаченно моргал над опустевшей кастрюлей.

— Есть, — протянул Людушка. — Только ты же вроде сказала, чтоб сладкого не давать.

— Я передумала. Давай. И побольше!

Заев котлеты большущим куском шоколада, Корина двинулась к себе в комнату. Дойти, правда, не успела. В глазах потемнело, и она свалилась мешком прямо под ноги Марисе, открывшей в этот момент дверь.

— А-а-а-а! — завизжала Мариса. Потом рассмотрела свою королеву и завопила ещё громче, писклявее и, кажется, даже принялась рыдать: — Тила-а-а-ана-а-а! Её величество в о-о-обмороке-е-е-е!

Сквозь гул в голове Корина слышала, как две девушки бестолково суетятся вокруг — то пытаются в лицо побрызгать, то по щекам похлопать, то обмахивают чем-то, то под нос что-то суют. Хотя, кажется, всё это делал один Людушка, а девицы просто дружно ревели. Впрочем, их надоевший рёв в итоге и понудил её встать, а не Людушкины старания.

— Прекратите, — устало махнула она рукой на девиц. Они смолкли моментально, хотя всё ещё тёрли лица носовыми платками.

— Вы упали в о-о-обморок, — сообщила, всхлипнув, Мариса, как будто Корина сама не догадывалась.

— Я в курсе, — огрызнулась Корина, опираясь на стену. — Ничего особенного. Видимо, меня просто Ланга чем-то приложила. Пройдёт.

Повинуясь приказу Корины, Серый Замок пошагал прочь от Сосенок, к более обжитым местам, и уже к вечеру был у небольшой весёлой деревеньки. Выход к людям Корина решила отложить на утро. Сейчас она всё ещё чувствовала себя нехорошо. Людушку и девушек, впрочем, отпустила — пусть сходят «в народ», послушают местные сплетни да свои распустят.

Неудивительно, что к утру уже было известно о том, как королева Корина сражалась с подземной колдуньей Лангой — и победила, конечно же. Заслуга в этом была исключительно Людушкина, который не знал всех подробностей, но домыслил в «правильном» направлении. Дальше оно обрастало деталями уже без его участия. Поэтому, когда Корина с утра пораньше вышла на крылечко подышать свежим воздухом, то была приятно удивлена встречающей толпой и старостой с букетом цветов.

— Мы наслышаны о том, что вчера вам пришлось выдержать суровый поединок, в котором вы даже были ранены, — несколько пафосно начал староста после приветствий. — Мы очень рады…

Чему рады местные жители, Корина уже не услышала. Перед глазами снова потемнело, и стало так плохо, что она только усилием воли не согнулась пополам и не упала. Слышала испуганные возгласы и охи-ахи Людушки и Тиланы с Марисой. Потом Людушка прикрикнул на толпу «не видите, вашей королеве плохо!», подхватил Корину на руки и унёс в комнату.

— Неслабо тебя Ланга приложила, — расстроено проворчал он. — Если до сих пор аукается!

Корина только кивнула с досадой. Нехорошо, что она до сих пор не пришла в себя — хотя, вроде бы, вчера и поужинала как следует, и выспалась… Жаль также, что её слабость видел народ. Но с другой стороны, образ королевы, пострадавшей в жестоком поединке за благо и в защиту своего народа, весьма неплох. Она устроилась на подушках поудобнее.

— Ну и что там люди говорят? — спросила с интересом. Людушка воодушевлённо принялся пересказывать: люди все переживают за Корину, на которую напала злая колдунья из Подземного царства. Колдунья хотела напасть на всю Голубую страну, но Корина в одиночку её сдержала до самого прихода Хранительницы Элли и её сестры феи Энни. Элли отправила колдунью обратно в Подземный мир, а королева Корина была жестоко ранена, но выжила и уже готова защищать свою страну дальше.

Корина слушала, благосклонно прикрыв глаза.

— Ну и замечательно, — сказала она. Её всё ещё мучила слабость, но голос уже звучал бодро. — Мне всё нравится, кроме участия этих сестричек-феечек во всей истории. Нельзя ли как-то подкорректировать слухи, чтобы их там не было? Пусть Жевуны знают, что я одна отправила Лангу в Подземный мир.

— Нельзя, — озадачился Людушка. — Я вчера сам рассказал про Элли. Да и зачем тебе это, Коринушка?

— Ну как зачем? — поморщилась Корина. — Я хочу, чтобы эти Жевуны восхваляли только меня. А вовсе не Элли с её чокнутой сестричкой. Так что давай как-нибудь без них. И вообще, не мог сначала со мной посоветоваться, прежде чем слухи распускать? Вот что ты им наболтал? Сам теперь выкручивайся, как хочешь, но чтоб об Элли больше ни звука не было. Понятно?

Людушка пожал плечами.

— Понятно, — уныло подтвердил он. — Странная ты, Коринушка. А мы как, тут остаёмся или едем куда?

— Остаёмся, — усмехнулась Корина. — Я же лечусь от проклятия Ланги. А эти деревенские пусть обо мне позаботятся. Посмотрим, как народ любит свою королеву. Пусть мне красной смородины принесут для начала. А к вечеру объявим праздник прямо здесь. Вообще-то, думаю, стоит тут на недельку задержаться. Пусть слухи бегут впереди нас. Когда будешь дальше болтать, постарайся, чтобы рядом было побольше птиц. Эти сплетницы могут всё-таки иногда пользу принести.

К вечеру Корина выглядела совсем здоровой. Но наутро ей опять стало хуже. Людушка не знал, чем её накормить — вкус и даже запах любого блюда вызывал у Корины тошноту. А к вечеру снова всё прошло, и Корина даже рискнула выйти в деревню, чтобы устроить там в меру скромный праздник (во время которого предпочла сидеть в кресле). А на следующее утро — вновь ужасное самочувствие…

Так продолжалось всю неделю, и наконец Корина решила, что своё болезненное состояние пора скорее скрывать, чем подчёркивать. А то и самой уже неприятно. Раздражает даже. Чем это Ланга её приложила? Что за проклятие такое? Корина пыталась вылечить себя сама — но как лечить неизвестно от чего? Она даже не могла найти и понять причину — всё выглядело так, будто и не было никакого магического воздействия. Нечего нейтрализовывать… Видимо, какое-то очень мощное, эксклюзивное заклятие.

Ей стало страшно. Сколько это продлится и чем закончится? Неужели Ланга действительно захотела её убить — вот таким замедленным, отсроченным способом?

А если это так… Во-первых, надо продолжать свой путь по стране. Пусть Ланга видит, что Корина живёт по-прежнему, что проклятие, какое бы оно ни было, её ничуть не беспокоит — и может быть, вообще не задело. Во-вторых, надо активнее заниматься делами Голубой страны. Строить город, хотя бы. Съездить туда, посмотреть, как дело движется, и снова в деревни. Корина не покажет, что испугалась и поддалась.

По-хорошему, надо бы обратиться к кому-нибудь из более сильных волшебниц — вдруг они снимут это проклятие, которым Ланга её наградила. Должны бы снять, раз уж у Корины самой не получается. Та же Элли могла бы, да и Стелла с Виллиной. Но об этом не могло быть и речи. «Только представлю, как они на меня посмотрят, — думала Корина, — и разумеется, обвинят во всех грехах. Скажут, что сама виновата — будто это я на Лангу напала… Ещё и грозить снова начнут, корону захотят отобрать. Ха. Меня выбрал народ, а не Элли назначила. Так что она не имеет права вмешиваться».

Плохо быть слабой колдуньей. Только и силы, что заклинания Гингемы, заученные в детстве наизусть — и куда меньше, чем Гингема пыталась вложить ей в голову.

Знала бы, что так обернётся — сама бы чем-нибудь Лангу наградила таким, что той бы мало не показалось.