Фрагменты (гет)

Майская ночь удушливо пахнет черемухой, сырым асфальтом и едким табачным дымом от выкуренных Бизоном крепких сигарет.

Ума выходит замуж.

Ее избранник — по всем законам жанра бравый офицер. Переживший невесть сколько ранений, старше Умки лет на пятнадцать и отчаянно голубоглазый. Совсем как… Впрочем, не стоит о грустном.

— Ну вот, Васька, осталось только тебя женить, и все будут пристроены.

И я останусь совсем одна, — без труда считывает Кот истинное, но не сказанное.

На кухне пахнет горячими пирогами, душистым чаем и чем-то неуловимо-уютным; холодная струя из открученного на полную мощность крана бьет по стопке тарелок в раковине бушующей Ниагарой.

Рита стоит спиной, тщательно вытирает кухонным полотенцем чистую посуду и кажется нарочито-веселой — но сквозь искреннюю радость за своих сквозит отчаянная заброшенность.

Булатов женился полгода назад — просто совершенно случайно, конечно же, встретил какую-то свою старую любовь. Которая, как известно, не ржавеет. Затем вдруг бурный роман вспыхнул у Тигра и Даны — бог весть, что там у них нашлось общего, кроме бесконечных заданий и безумной жизни в ритме перманентного стресса. Потом скоропалительно Бизон расписался со своей Катей, а Ума вдруг ни с того ни с сего закрутила роман с безмерно обаятельным офицером из смежного подразделения — Бизон долго хмурился, ворчал и смотрел на будущего жениха волком, пока не удостоверился наконец, что отдает свою Умку в надежные руки.

И вот теперь, когда разошлись взбудораженные радостной новостью гости, Рита остается почти одна. Во всех смыслах слова.

— Избавиться от меня хочешь? Не выйдет, — смеется Кот. Подходит бесшумно и мягко обнимает ее со спины.

Багира такая маленькая, такая хрупкая — уже не обманет мешковатый камуфляж или строгая форма, высокие каблуки. Даже стальная сила мышц не обманет, когда под руками — тонкие птичьи косточки. И особенно остро вспоминается булатовское отечески-трогательное «маленькая» — но теперь для неуставных нежностей у него есть молодая жена. А Риту теперь Кот успокаивающе гладит по волосам в тяжелые и больные минуты; запрещает пить по ночам кофе, отбирает сигареты и выкидывает всяческую лекарственную гадость из ящика стола в ее кабинете. Они особенно остро близки — словно стянутые невидимой стальной нитью, что крепче любой родственной связи или любви навек. Сильнее всего, что вообще может быть — потому что только ради него она остается с группой, когда становится так тошно, что хочется сбежать на край света; потому что только ради нее он возвращается снова и снова — даже оттуда, откуда, кажется, невозможно вернуться.

Ради нее. Ради теплого моря, тревожно штормящего в бесконечно родных глазах.

Стальная нить опутывает паутиной.