Узы Гармонии (гет)

Независимо от своего положения в волшебном мире Альбус Дамблдор всегда верил в правильное рассмотрение людей, с хорошими манерами и уважением к их культуре, именно поэтому его уважали великаны, кентавры, гоблины и даже оборотни.

Он провел немало времени в тесном контакте непосредственно с маглами, несмотря на наличие множества маглорожденных студентов в Хогвартсе. Будучи вынужденным вмешаться в ситуацию с Гарри, он решил отложить этот миг, чтобы получить и прочитать книгу об обычаях и поведении маглов.

Он пока не знал, что думали Грейнджеры о волшебниках, навещающих их дом, но книга заставила его понять, что у маглов принято предупреждать о своем приходе. Таким образом, примерно за час до назначенного времени, он бросил щепотку летучего пороха в камин, и вызвал дом Грейнджеров.

Его голова вращалась так, что он чувствовал себя подобно маленькой вечности и, как раз, когда он думал, что должен будет выйти или рискнуть себе навредить, его голова, наконец приземлилась с другой стороны.

— Профессор Дамблдор! — воскликнула очень удивленная миссис Грейнджер, становясь на колени перед огнем.

— Когда я был моложе, я бы ответил «единственный и неповторимый», но я слишком стар для подобной наглости.

— Я могу вам помочь, профессор? Вы придете? — спросила его миссис Грейнджер.

— Конечно. Я думал, что у маглов принято предупреждать о своем визите.

— В основном это применяется, если есть какая-то проблема, и вы не можете прийти, или чтобы изменить назначенное время. Хотя, я очень ценю ваш жест.

— Я надеюсь, у вас там все в порядке?

— Я бы так не сказала, профессор. Кажется, дети снова не спали прошлой ночью.

— Это плохо, — задумчиво кивая, сказал он. — Я буду у вас через час, тогда и посмотрим, что мы можем с этим поделать.

— Они будут ждать вас в гостиной.

Профессор Дамблдор вытащил голову из огня и, убедившись, что не забыл бороду, стал отряхиваться от пепла.

Весь следующий час он мог потратить, пытаясь найти что-то скрытое и тайное в его коллекции книг о легилименции, или он мог попытаться расслабиться перед встречей и таким образом лучше подготовиться к применению этого искусства.

Он мог даже продолжить пытаться решить восьмилетнюю загадку его старого кубика Рубика, который мог бы помочь ему быть лучше подготовленным, чтобы решить загадку Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер.

Решения, решения.

* * *

Профессор испытывал смешанные чувства к реакции Гарри, когда он прибыл в дом Грейнджеров этим утром. Он был разочарован тем, что Гарри все еще нервничал в его присутствии, но в то же время безмерно рад, что инстинктивной реакцией Гарри было придвинуться поближе к Гермионе сидящей рядом на диване.

Не желая смутить кого-либо из них, он не делал замечаний, но позволил себе небольшую улыбку, прежде чем сказать:

— Хорошо, профессор Флитвик говорил мне, что вы оба делаете большие успехи. В действительности его заинтересовал щит, возникающий,когда вы пытаетесь колдовать друг против друга.

— Но почему, профессор? — спросила Гермиона.

— Во-первых, он заколдовал ваши палочки так, чтобы ни один из вас не мог защитить себя, а только друг друга, чтобы вынудить вас сотрудничать. Все же объединенный щит, кажется, обошел его чары и нашел прямой способ сотрудничать с примененными заклинаниями. Что еще более важно он был намного сильнее, чем отдельные щиты.

— Поэтому мы сильнее вместе?

— Более того. В вашем возрасте и при уровне подготовки, никто не сможет применить щит. Единственная причина, почему вы можете это, состоит в том, что профессор заколдовал ваши палочки, чтобы делать так каждый раз, когда вы попытаетесь колдовать. В действительности, это была его магия, а не ваша, чтобы создать ваши щиты, та же ситуация с Агуаменти, как он показал вам, но этот новый щит был больше, чем способны чары которые он применил, это могла быть только ваша собственная магия.

Гермиона немедленно уловила смысл.

— Так, если все наши предыдущие заклинания были действительно только нашими словами, активизирующими чары, наложенные профессором Флитвиком, но это было не так, то мы действительно только что использовали наши первые заклинания?

Профессор Дамблдор улыбнулся:

— Да, Гермиона, исключая любое прошлое случайное волшебство, будет казаться, что связь позволила вам применить свое первое преднамеренное заклинание, и при этом вполне сильное. Будет интересно посмотреть, можете ли вы использовать магию индивидуально. Могли бы дать мне свои палочки на мгновение, пожалуйста?

Он взмахнул своей собственной палочкой над их палочками, произнеся "Фините Инкантатем", и возвратил им палочки.

— Я снял чары профессора Флитвика. Посмотрим, сможете ли вы применить щит.

Гермиона попробовала первой, но ничего не произошло. Она выглядела разочарованной.

Затем попробовал Гарри. Конец его палочки, казалось, засветился на мгновение, но затем погас.

— По крайней мере, ты добился большего успеха, чем я, — вздохнула Гермиона.

Проигнорировав немного ревнивый тон Гермионы, профессор Дамблдор сказал:

— Сам факт, что кто-то из вас смог получить результат вообще, удивителен. Не совсем невообразимо, но довольно удивительно. Может посмотрим из любопытства, что произойдет, если вы попробуете колдовать вместе?

Они оба попытались применить заклинание, но ничего не произошло, хотя конец палочки Гермионы на сей раз немного сиял.

— Вчера мы держались за руки, — напомнил Гарри.

Краснея, она взяла его за руку, и оба выкрикнули: Протего!

Маленький диск, казалось, вытекал из каждой палочки, соединяясь в нескольких шагах от них.

— Этот намного меньше вчерашнего, — сказала Гермиона. Они попытались наколдовать щит больше, но все было безуспешно.

— Вы не возражаете, если я наложу на вас обоих заклинание? Попытайтесь удержать свой щит.

Поскольку Дамблдор бросил свое заклинание, их объединенный щит вырос и стал более ярким на мгновение. Коснувшись щита, его заклинание рассеялось.

— Интересно. Я думаю, что это должно быть, ваши узы. Они чувствуют угрозу и реагируют, чтобы защитить вас.

Он опустил свою палочку, Гарри и Гермиона последовали его примеру.

Гермиона задумалась.

— Мисс Грейнджер. Вас что-то беспокоит? — он усмехнулся себе от осознания того, что он только что обратился к ней не как к ребенку, а как обращался к своим ученикам в Хогвартсе.

— Узы могут делать что-то самостоятельно? — спросила она. — Я думала, что это просто часть нас?

— Узы достаточно редки, никто о них толком не знает. Похоже, когда связь формируется, это происходит независимо от ее участников — яркий пример, когда вы были и в больнице и упали в обморок, или когда были на расстоянии. Ни один из вас не осознавал, что происходит. Я думаю, вы спрашиваете, является ли связь так или иначе независимой, третей стороной, пытающейся объединить вас. Ответ на этот вопрос — нет. Те немногие связанные узами, которые когда-либо говорили об их опыте, не упоминают о таком третьем сознании, только что они — все еще два отдельных человека, но объединенных таким образом, о котором большинство из нас может только завидовать. Некоторые из наших исследователей размышляли, что на ранних стадиях связь составлена из частей того, что магловские психологи назвали бы подсознательным "Я", которое признает потребность и заставляет ее образоваться.

К облегчению преподавателя, в то время как Гарри выглядел немного растерянным, Гермиона выглядела удовлетворенной его ответом.

— Теперь, когда использование заклинаний стало забавой, я нахожусь здесь по более серьезному вопросу. Я слышал, что у вас возникли трудности теперь, когда вы спите вместе. Вы оба выглядите измотанными. Я говорил с мадам Помфри об этом, с просьбой, можете ли вы спать отдельно, но она сказала, что это может быть опасно.

— Так, что нам делать? — спросил Гарри убитым голосом.

— Как я понимаю, проблема заключается в вас обоих. Пожалуйста, пусть вас не смущает то, что я собираюсь сказать, но Гермиона, хотя вы из, любящей и доброй семьи, вы испытываете затруднения, связанные с людьми вашего возраста, верно?

Она кивнула.

— Позвольте мне угадать, если можно. Вы находите их наивными и глупыми, а они считают вас скучной.

— Гермиона не скучная! — воскликнул Гарри.

— Я этого не говорил, Гарри. Я боюсь, что в волшебном обществе так же, как в магловском, тех кто намного умнее и старательнее, чем все окружающие, часто считаются скучными и у них не много друзей.

— Стирательнее? — спросил Гарри.

— Старательнее, — повторил профессор. — Значит, кто-то, кто любит много читать и изучать.

— Это Гермиона. — улыбаясь подтвердил Гарри.

— Я... Когда я услышала, что я — ведьма, я думала, что это могло бы отличить меня. У меня теперь никогда не будет друзей? — грустно проговорила Гермиона.

— У тебя буду я! — воскликнул Гарри.

Профессор Дамблдор печально смотрел на нее, затем улыбнулся.

— Особая сообразительность имеет и свои минусы. Но, вы сможете найти друзей и возможно, там, где их меньше всего ожидаете. Мы должны научиться принимать тех, кто менее смышленый, если мы хотим, чтобы они нас приняли. Но я отвлекся. Каждый раз, когда вы пытались с кем-то подружиться, им быстро становилось скучно с вами, правильно?

Гермиона кивнула со слезами на глазах.

— Я думаю, что вы подняли стену вокруг себя, чтобы отгородиться от других детей. Можно мне заглянуть в ваши воспоминания?

— Как?

— Это не больно, уверяю вас.

Нервно, Гермиона снова кивнула, и профессор с облегчением увидел, что ни она, ни Гарри не увидели, как он взмахнул своей палочкой у двери, чтобы гарантировать, что никто больше не услышит того, что происходит в комнате.

Профессор смотрел в ее глаза, пытаясь просмотреть воспоминания, но неудачно.

— Прекрасная сильная стена. Это хорошо послужит в будущем, я уверен, но прямо сейчас это препятствует возможности делиться воспоминаниями с Гарри. Я бы сказал — что эта стена, препятствующая боли, только мешает вам открыться. Если вы идете на контакт, вам все еще больно, я прав?

— Прекратите. — Гарри пристально смотрел на профессора, тогда как Гермиона открыто плакала.

— Гарри, если я хочу помочь Гермионе, я должен научить ее, как помочь себе.

Гарри все еще выглядел не уверенным, пока Гермиона не сказала:

— Все в порядке, Гарри.

— Теперь, — сказал профессор, поворачиваясь к нему, — могу я заглянуть в ваши воспоминания?

Гарри выглядел испуганным, пока Гермиона не взяла его за руку, тогда он кивнул.

Гермиона наблюдала за Гарри и профессором Дамблдором, поскольку они смотрели друг другу в глаза. Выражение лица профессора быстро изменилось от шока и гнева до печали.

— Я понятия не имел, — прохрипел он.

Нарушая контакт, профессор явно должен был собраться с мыслями, прежде чем ответить.

— Гарри, обычно, когда нас кто-то обижает, наш разум пытается построить защиту, как сделала Гермиона. У вас ее почти нет. Я думаю, что вам так долго говорили, что вы ничего не стоите, и причиняли боль, что ваш разум... сдался. Поэтому Гермионе так легко удается видеть ваши сны, ваш разум просто переполнен плохими воспоминаниями, где нет нормальной защиты, как у других.

Видя стыд у Гарри на лице, профессор взглянул еще раз ему в глаза.

— Гарри, все, что они говорили тебе долгие годы — ужасная ложь. Ты стоишь десяти таких, как любой из Дурслей.

— Двадцати, — сказала Гермиона.

— Я верил бы ей на вашем месте, Гарри. — Профессор улыбнулся впервые с тех пор, как проник в голову Гарри. — Если я способен предсказывать, она наверняка станет самой умной ведьмой своего возраста и иметь раздражающую склонность быть правой.

Гарри удалось улыбнуться.

— Гарри, я ничего не могу сделать, чтобы помочь тебе. Ты должен начать верить в собственную ценность. Я думаю, что Гермиона и ее родители могут помочь, это гораздо больше, чем могу я. Но мы с тобой можем помочь Гермионе.

— Как, сэр? — удивленно спросил Гарри.

— Гермиона, я хочу, чтобы ты подумала о той высокой кирпичной стене, в своем сознании. Ты можешь её увидеть?

— Кажется, да.

— Теперь я хочу, чтобы ты представилав ней дверь. Можешь описать её нам?

Она описала большую красную дверь, подобную парадной двери в их доме.

— Хорошо, теперь я хочу, чтобы ты сконцентрировалась на открытии двери, не полностью, только немного. Теперь, Гарри, возьми руку Гермионы и смотри ей в глаза. В своем сознании постарайся заглянуть за эту дверь. Не удивляйся, если не найдешь ее сразу, это может занять несколько дней. Когда у тебя получится это сделать, помоги Гермионе открыть эту дверь.

Через несколько минут профессор твердо сказал:

— На сегодня достаточно, это очень утомительно. Это только первое занятие.

— Я ничего не увидел, — нахмурившись, сказал Гарри.

— Я был бы очень удивлен, если бы у тебя получилось, Гарри, — сказал профессор. — Теперь поменяйтесь ролями. Гермиона, загляни в глаза Гарри. Не намеренно, стараясь увидеть, что там, представь, как будто строишь стену, в его сознании, кирпич за кирпичом. Гарри, постарайся помочь ей.

Снова только спустя несколько минут, профессор Дамблдор настоял, что на сегодня достаточно.

— Но я не смогла положить ни одного кирпичика, — запротестовала Гермиона.

— То, чем мы занимались, называется Легилименция — это очень сложное и чрезвычайно утомительное искусство. Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что вы не будете упражняться более нескольких минут за один раз.

Дети торжественно кивнули.

— Но пока вы не изучаете теорию, просто занимайтесь по несколько минут, когда свободны, чтобы вместе скоротать время. Не ждите особого успеха сразу, это сложная наука, чтобы освоить ее — необходимо долгое время.

Профессор Дамблдор встал. — Прежде чем я уйду, Гермиона, пожалуйста, я хотел бы поговорить с вашими родителями.

— Сейчас я их позову.

Когда она вернулась с родителями, они выглядели рассерженными.

— Вы сердитесь на меня, очевидно из-за того, что Гермиона и Гарри кричали, — заявил профессор Дамблдор.

Они ничего не ответили, только смотрели на него с негодованием.

— У вас есть много причин, чтобы по праву сердиться на меня, но это не является одной из них. Воспоминания, которыми они делятся в кошмарах — опасны, не только потому, что некоторые из них откровенно заставляют меня задаться вопросом, как Гарри остался нормальным, не только из-за опасностей присущих постоянным нарушением сна, но и из-за неустойчивости.

— Вы можете объяснить это? — спросил мистер Грейнджер.

— Да. В Связи существует ментальное разделение между двумя партнерами. Это двусторонний обмен информацией, важный не только для здоровья отношений в целом, но и для формирования уз. В тот момент, когда они спят, мозг Гарри делится с вашей дочерью его худшими воспоминаниями, включая убийство матери и Волдеморта, пытающегося убить его. Мало того, что Гермиона просто мысленно неподготовлена к такому давлению, его односторонняя природа, в конечном счете, разорвет узы, — Он не упомянул последствия, о которых, как он знал, Грейнджеры были уже осведомлены.

Он быстро повернулся к Гарри, который выглядел растерянным.

— Гарри, я должен попросить тебя сделать кое-что.

— Да? — отчаянно спросил Гарри.

— Ты должен перестать винить себя. Это не твой выбор. Ты не выбирал жизнь у дяди с тетей, не хотел вызвать воспоминания, которые влияют на Гермиону, и ты наверняка не хотел, чтобы твою мать убили у тебя на глазах. У тебя нет причин чувствовать себя виноватым. Ради Гермионы ты должен постараться вытеснить эти мысли из головы. — Он был рад видеть, что Гермиона взяла Гарри за руку и легонько сжала ее.

Он повернулся к родителям Гермионы.

— Прежде, чем вы спросите, я проконсультировался с мадам Помфри, чтобы узнать, можем ли мы сделать что-нибудь, чтобы предотвратить это, как-то разделяя их на ночь, но она говорит, что это столь же опасно. Узы должны формироваться в своем собственном темпе.

— Разве мы ничего не можем сделать? — растеряно спросила миссис Грейнджер.

— Я показал им некоторые упражнения, которые помогут им преодолеть дисбаланс, и, надеюсь, кошмары. Они не легки. И еще они не приятны, по крайней мере, первое время. Но как вы видели, это необходимо.

— Папа, — сказала Гермиона, прежде чем ее родители сказали что-нибудь. — Мы должны сделать это. Я больше не могу выносить эти сны.

— Мы знаем. — Кивнул, обернувшись к дочери, мистер Грейнджер.

— Но есть нечто, что вы можете сделать, чтобы помочь им.

— Что это? — сразу спросила Джейн.

— Как я уже сказал, я показал им несколько упражнений, чтобы помочь им, но они утомительны, и фактически изматывающие. Они обещали мне, что не будут заниматься ими больше, чем по нескольких минут, но, если я прав насчет вашей дочери, она не сможет остановиться, пока не добьется результатов.

Родители Гермионы слегка улыбнулись.

— Очень важно, чтобы вы не позволяли ей делать это. По крайней мере, до тех пор, пока она не получит необходимых навыков, слишком долгие занятия полностью ее измотают, оставив ее беззащитной перед худшими воспоминаниями Гарри, когда они уснут.

Видя, что Гарри явно намерен начать извиняться, профессор сурово сказал:

— Гарри, ты не несешь ответственности за те воспоминания, которые у тебя есть. Ты можешь винить Волдеморта, Дурслей, учителей в школе, которые должны были защитить от хулиганов и меня, за то, что отправил тебя туда и ни разу не проверил как ты. Ни одно из этих воспоминаний не по твоей вине.

— Извините, профессор, — спросила миссис Грейнджер, — но сколько должны длиться упражнения, чтобы не навредить им?

Профессор задумался.

— Думаю, не больше пяти минут, для каждого, и перерыв, по крайней мере три часа, прежде чем они приступят снова. — Затем он повернулся к мальчику. — Ну вот, Гарри, я прошу тебя быть сильным. Не допускай, чтобы Гермиона переусердствовала, это для ее же блага.

— Я больше не буду, сэр.

Профессор улыбнулся.

— Ты выглядишь, как твой отец, и у тебя такой же голос, как и у него. Он бы гордился тобой. И, теперь, я должен буду оставить вас. Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, если позволите, оставшуюся часть дня они должны отдыхать.

— Вы уверены, что не останетесь на чашечку чая или чего-нибудь? — спросила миссис Грейнджер.

Профессор замялся.

— Ну, это может быть очень приятно. Хотя я уверен, что эльфы Хогвартса будут рады принести мне чай всякий раз, когда я хочу этого, но я не люблю беспокоить их слишком часто.

— Можете ли вы рассказать нам о родителях Гарри? — поинтересовалась Джейн Грейнджер, когда подала чай.

Профессор улыбнулся.

— Они были самой маловероятной парой, которую вы могли себе представить. Джеймс, казалось, полюбил Лили с самого первого раза, когда увидел ее на первом курсе в Хогвартсе. Он был неистов и беззаботен с некоторым пренебрежением правилами, тогда как она была строга и дотошна. Он старался относиться к ней, как и многие мальчишки, стараются относиться к девочкам, которые им нравятся...

— Дергал ее за косички? — улыбаясь, предположила миссис Грейнджер.

— Я боюсь, в буквальном смысле слова, — сказал профессор, по-видимому, не замечая, как миссис Грейнджер слегка толкнула мужа локтем в живот. — Не прошло и недели, как между ними уже развились прекрасные отношения любви и ненависти. Шли годы, он был неравнодушен к ней, но она считала его высокомерным идиотом, и могу добавить, часто говорила ему об этом.

— Должен признать, что он был несколько высокомерен, но он, конечно, не был идиотом. У него было высокомерие, к которому склонны многие чистокровные. Лили, была маглорожденной, как Гермиона. Она была образцовой студенткой и самой разумной вещью, которую сделал Джеймс, принял решение заполучить ее внимание. На шестом году обучения он понял, что, чтобы добиться ее, ему придется измениться, так он и сделал, почти в одночасье. Настолько, что он стал старостой школы на последнем курсе, хотя он и не был старостой факультета.

— Они влюбились на последнем курсе. Должен признать, то что, они оба были старостами, помогло Лили тратить достаточно времени на то, чтобы увидеть, кем он был на самом деле, и почему я сделал его старостой.

— Гермиона, к сожалению, некоторые в волшебном мире думают, что маглорожденые уступают чистокровным. Это не правда, отнюдь нет, и Лили была тому примером. Я уверен, что и вы будете похожи на нее.

— Когда Джеймс и Лили узнали, что она была беременна, менее чем через год после того, как они поженились, они были счастливы, как я могу помнить. Они тебя очень любили, Гарри. Никогда не сомневайся относительно этого. Никогда не сомневайся относительно этого даже на мгновение.

Гарри кивнул.

— А теперь я действительно должен идти. Все вы, пожалуйста, не стесняйтесь вызвать меня, если будет необходимость. В противном случае, я наведаюсь к вам в ближайшие выходные, чтобы проверить ваши успехи.

Вместо того чтобы использовать летучий порох, профессор просто аппарировал.

После обеда Гермиона хотела приступить к заданиям профессора Дамблдора, но родители были непреклонны. Когда она утверждала, что это быстро, мама сказала, что в следующий раз, чтобы избежать споров, они могли бы использовать таймер.

Даже при том, что им больше не позволили продолжить упражнения, они были уставшими и решили лечь, чтобы немного отдохнуть. Вскоре они оба уснули и проспали большую часть дня, к счастью, спокойно.

Миссис Грейнджер разбудила их к ужину.

— Если я позволю вам спать еще, то вы не уснете вечером, — объяснила она. — И еще, ужин готов.

Во время ужина они втроем пытались заставить юного волшебника выбрать, как они проведут следующий день. Гермиона шептала что-то своей матери, и она кивнула. В то время как он помогал мистеру Грейнджеру с мытьем посуды, Гарри не заметил, как Гермиона улизнула с помощью Летучего пороха.