Строя воздушные замки на камне (гет)

Сев сунул нос в холщовые сумки с продуктами и рождественскими украшениями — в Сочельник Лили заявилась к нему не с пустыми руками.

— Что это за фигня? — спросил он, подцепив палочкой длинную электрическую гирлянду.

— Гирлянда — ты что, их ни разу не видел? — Лили присматривалась к проржавевшим переключателям на его духовке. Самому агрегату, чугунному и черному как сажа, можно было дать лет сто, не меньше; до сих пор Лили ограничивалась готовкой на плите, которую хотя бы сделали в этом веке. — Как эта штука вообще включается?

— Что? О... — он направил палочку на духовку, и раскалившийся чугун засветился красным.

Лили вынула ростбиф из белой бумажной упаковки, положила на принесенную с собой сковородку и по маминому рецепту хорошенько натерла чесноком и тимьяном. Потом посолила, поперчила и поставила запекаться на ближайшие несколько часов.

Сев наблюдал за ее действиями из-за стола — с края свисала елочная гирлянда.

— Только дом мне не спали, — предупредил он.

— А что бы ты без меня ел? — она включила воду, чтобы вымыть руки. — Одни просроченные каши да подгорелые тосты?

— Почему ты совсем не пользуешься магией?

— Потому что меня приучили все делать именно так, — взмахом палочки Лили отправила в гостиную пакеты с украшениями. — Так лучше?

Сев взглянул на нее и ничего не сказал. Только поймал за руку, когда она проходила мимо, притянул к себе и поцеловал.

— Тебе нужна елка, — заявила Лили, когда они оторвались друг от друга. Сегодня он помыл голову — волосы под ее пальцами были мягкими и шелковистыми.

— Вот уж нет, — запротестовал Сев.

Лили только улыбнулась. Потом отстранилась от него и прошла в гостиную, как всегда, мрачную и скудно освещенную. Взмахом палочки раздвинула шторы, а затем подвесила к потолку гирлянды и заставила их светиться и помаргивать. Сев наблюдал за этой процедурой, стоя в дверях, и прямо-таки излучал обреченное смирение.

— Хвастаешься боевыми трофеями? Словно семейство духов радуги прикончила, — заметил он.

В отместку Лили запустила в него слабеньким заклятьем из числа тех, что когда-то были популярны в Хогвартсе; Сев ругнулся и ответил тем же, но она вовремя выставила Протего, и на мгновение в комнате вспыхнули охранные чары, а "сигналки" наперебой зазвенели и засвистели. Лили прекратила эту баталию, когда осознала, что все равно не победит, и со смехом выбежала на улицу — в маленький дворик перед домом.

— Лили? — Сев появился на крыльце, явно чем-то встревоженный. Ее смех тут же угас. Неужели он решил, что я просто возьму и уйду?

— Нам нужна елка, — вслух повторила она.

Северус со вздохом завернулся в теплый плащ; Лили накинула пальто, которое призвала к себе с вешалки, и отправилась бродить по двору в поисках чего-нибудь подходящего. При необходимости она могла выйти за периметр антимаггловских чар — в отличие от Сева, на ней была нормальная одежда, — но ей было хорошо здесь, внутри защитного контура, где весь мир словно съеживался до этого дома и занесенного снегом палисадника.

— Если ты рассчитываешь найти в Паучьем тупике широкий ассортимент елок, — заметил Северус, — то, боюсь, будешь сильно разочарована.

Лили дошагала по сугробам до высокого дуба с обледенелыми ветвями — он рос на самом краю участка Сева, и казался нечетким и размытым там, где по нему проходила граница охранных чар. Взмах палочки — и отсеченная ветка упала прямо в руки.

— Пожалуй, сойдет, — решила Лили.

— О Господи, — догадался Сев, — ты собираешься ее трансфигурировать.

— Ты завидуешь, потому что сам так не умеешь, — она проскочила мимо него в дом; потопала на пороге, сбивая с обуви снег.

— Трансфигурация — это шарлатанство, — заявил Сев. — Еще хуже, чем предсказания. Занятие для тех, кому не хватает мозгов для настоящей магии — зельеварения или хотя бы нумерологии.

Лили заметила, что он не назвал Темные искусства.

— Что ж ты не вырастишь елку в котле? И посмотрим, кто справится первым.

Она поставила дубовую ветку на пол, прислонив ее к стене, и начала плести сложную вязь заклинаний. По одному за раз — сначала дала будущей елке временные корни, чтобы держаться за половицы, потом увеличила до нужной высоты и, наконец, приделала к ней ветки и хвою. Затем поработала над иголками — теперь они походили скорее на зеленое бутылочное стекло, чем на настоящие иголки, — и опутала получившееся дерево светящимися гирляндами. Огоньки помаргивали, отражаясь от зеленого стекла, разбрасывая по стенам и потолку тысячи разноцветных бликов.

— Как, опять духи радуги? Да ты им целый геноцид устроила, — заметил Сев.

— Ты со всеми такой добрый или только меня так ненавидишь?

Внезапно Сев очутился рядом, провел ладонью по ее бедру.

— Я никогда бы не смог тебя возненавидеть, — его голос был низким и глубоким.

Лили прижалась к нему, обхватила за талию.

— Я знаю.

Они постояли немного в обнимку, глядя на получившееся у Лили дерево.

— Тут чего-то не хватает, — наконец решила она.

— Если оно создавалось для того, чтобы меня ослепить, то да, эта цель еще не вполне достигнута.

— Я не это имела в виду. Акцио подарок Сева!

И влетевшая в комнату книжка легла под елку.

Сев ничего не сказал, только застыл в неподвижности. Лили была ошеломлена — но нет, на Рождество они всегда обменивались подарками. Почему это должно было измениться? Только потому, что они поцеловались и признались друг другу в любви? Ну да, а еще теперь он Пожиратель смерти.

— Подожди тут, — сказал Сев и умчался из гостиной. Лили посмотрела ему вслед, вздохнула и плюхнулась на диван.

Вернулся он с какой-то вещицей цилиндрической формы, завернутой в страницу из "Ежедневного пророка"; на видневшемся куске колдографии то и дело мелькала половинка лица какого-то волшебника.

Сев положил свой подарок под елку рядом со свертком из книжного и сел рядом с Лили. Они молчали — их руки соприкасались, лежа на диванных подушках, и она была счастлива.

В тот день они больше не говорили ни о войне, ни о Том-Кого-Нельзя-Называть; не обсуждали ни Темную магию, ни проклятия с щитовыми чарами, которые Лили выучила неделю назад. На этот вечер домик Сева словно превратился в островок света во мраке.

К ростбифу она приготовила йоркширский пудинг, и они поели, устроившись за колченогим кухонным столом. Сев открыл бутылку эльфийского вина — оно показалось Лили дорогим, хоть в алкоголе она и не разбиралась; но что-то явно намекало на высокую цену — то ли имя производителя, то ли бутылка с золотистым отливом. На вкус вино оказалось изысканно-сладким — как абрикосы, розы и мед, и к концу обеда Лили почувствовала себя невесомой и воздушной, как морская пена.

— Что ж, не так уж и плохо, — заявил Сев, откладывая салфетку на тарелку.

— Вот это да, Северус! — она назвала его полным именем — от выпитого хотелось шутить и дурачиться. — Из твоих уст это настоящий комплимент. Как если бы ты признал, что я играю в квиддич лучше Авалины Дедворт.

Северус слегка улыбнулся, явно сочтя эту идею забавной.

Махнув палочкой, Лили отправила посуду самоочищаться в раковину, затем выскочила из-за стола, схватила Сева за руку и утащила в гостиную с боевым кличем:

— Подарки!

— Чтоб я еще раз напоил тебя эльфийским вином... — вздохнул он.

Прыснув, она потянула его за собой на диван, потом призвала из-под елки свой подарок и протянула Севу. Тот уставился на сверток — лицо его было неподвижным и ничего не выражало, и Лили невольно задумалась, что у него на уме и от каких мыслей он пытается отрешиться. Ее радость почти угасла, но тут он разорвал оберточную бумагу и, едва завидев название книги, расплылся в улыбке — светлой и ясной, как солнечный день.

— Это мне? — спросил он.

— У тебя еще нет такой, так ведь?

— Нет, нету, — он откинул крышку переплета, погладил первую страницу. — Где ты ее откопала? И кого прокляла, чтобы ее заполучить?

— Что? — Лили хлопнула глазами. — Да, она стоила дорого, но не такие уж... безумные деньги. К тому же хозяин магазина сделал мне скидку.

На мгновение Сев уставился на нее — и вдруг разразился хохотом.

— Это был книжный в Косом переулке?

— Нет, в Шипастом. А что?

Он покачал головой:

— Это редкая книга, и к тому же очень дорогая. Должно быть, тот торговец и сам не знал ее настоящей цены. Ничего удивительного, раз это был Шипастый переулок.

Она смущенно теребила рукав свитера.

— Тебе понравилось?

Сев перелистнул пару страниц:

— Я не один год ее искал. Но никак не мог найти.

У Лили встрепенулось сердце.

— А тебе так запросто это удалось — глазам своим не верю. Ты что же, просто пришла туда и случайно ее выбрала?

Лили пожала плечами:

— Тот торговец рассказал мне, о чем эта книжка. Скукотища — челюсть вывихнешь. Значит, тебе точно понравится.

Сев взглянул на нее сквозь упавшие на лицо пряди:

— Я очень тебе благодарен, Лили.

Она улыбнулась, потупив взор.

— Боюсь, мой подарок с твоим не сравнится, — он принес ту продолговатую штуку к дивану. Лили нетерпеливо разорвала обертку и увидела высокую склянку с какой-то тусклой белесой жидкостью.

— Это зелье.

— Сказал же — с твоим подарком не сравнится.

— Ой, заткнись. А для чего оно? — она наклонила флакон — жидкость медленно сползала вниз по стенке, оставляя мерцающий след.

— Выпей и узнаешь.

Лили уставилась на него с деланным подозрением:

— Это такая ловушка?

— Если мне потребуется подлить кому-нибудь опасного зелья, надеюсь, я придумаю что-нибудь поумнее, чем рождественский подарок. И уж точно не скажу: "Выпей и узнаешь".

— Ты же знаешь, на самом деле я ничего такого не думаю, — она вытащила пробку и проглотила зелье; на вкус оно оказалось как сахарная вата. — Не чувствую, чтобы что-то изменилось.

— Коснись палочкой сердца и наколдуй Люмос.

Лили послушалась — и никакого огонька не зажглось, но зато она ощутила такой прилив радости, что по сравнению с ним ее рождественское настроение казалось черной меланхолией.

— Это защита от отчаяния, — пояснил Сев. — На случай, если повторится что-то похожее на случай в лесу. Когда захочешь ее отключить, просто скажи: "Нокс".

Она так и сделала — и наколдованная радость померкла, а ее место заняла настоящая. Но Лили совершенно об этом не жалела.

— Ох, — ей вспомнился лес, а потом нахлынувшая безысходность, которая едва ее не поглотила. — Я могу выключать и включать эту штуку в любой момент? А сколько ею можно пользоваться?

— Сколько угодно, — Северус пожал плечами. — Но можно принять антидот — я сделал для тебя немного, если захочешь...

— Не хочу, — она коснулась палочкой груди и снова наколдовала Люмос. Внутри полыхнула радость — яркая, придающая сил. Сев улыбнулся.

— Посмотрись в зеркало. А то я кое-что... э-э... добавил — точнее, усилил один эффект, думал, тебе будет приятно...

— О Боже. Я очень страшно выгляжу, да?

— Ты? Ты никогда не будешь страшной.

Улыбнувшись, она опустила палочку; радость внутри всколыхнулась и словно блеснула искорками. Взгляд глаза в глаза — и Лили подалась к нему и коснулась его губ легким поцелуем.

— Сходи взгляни на себя в зеркало, — повторил он и провел ладонью по ее волосам. — Оно в ванной.

Лили послушалась — и обнаружила, что ее тело излучает свет.

Как-то раз они с матерью зашли в магазин и увидели там лампу в виде глобуса — материки и океаны сияли, мягко подсвеченные изнутри. От этого зелья она выглядела примерно так же: кожа лица казалась прозрачной, а под ней словно бы ничего не было — одни только переливающиеся искорки, из которых теперь состояло ее тело.

Лили уставилась на свое отражение. Помахала рукой — в воздухе повис сверкающий след.

А потом осознала, что Северус тоже тут — стоит позади, в дверном проеме, — и развернулась к нему, снова оставив за собой светящийся шлейф.

— Неужели ты и правда это сделал... В смысле, твое зелье — если повторится то, что случилось в лесу, оно и правда поможет?

Он кивнул. Лили наколдовала Нокс — исходившее от нее сияние в глаза особо не бросалось, но без него в ванной стало темнее, мрачнее, по углам расползлись зыбкие тени.

— Сейчас мне оно не нужно, — прошептала она.

На его губах снова промелькнула та легкая улыбка, а в глазах блеснула радость.

Выронив палочку, она бросилась ему на шею. Они поцеловались прямо в дверях, а потом он утянул ее в коридор, и Лили осознала, что они шаг за шагом приближаются к спальне.

Она не стала его останавливать. Потому что сама хотела этого. Хотела его.

Он увлек ее за собой на кровать — не прекращая целовать, и их тела соприкасались, и Лили ощутила, как внутри разлилось тепло, не от эльфийского вина и не от дарующего радость зелья... Поцелуй длился долго — а потом Сев запустил руку ей под свитер, и от этого кожу словно прошило магической вспышкой.

— Мне остановиться? — хрипло спросил он. Она помотала головой.

Его ладонь двинулась выше — задела грудь, пробралась под лифчик; он смотрел прямо на Лили — у нее перехватило дыхание, и все внутри переворачивалось, хоть она и лежала совершенно неподвижно.

Вытащив руку из-под свитера, он дотронулся до ее лица, отвел со лба волосы. Лили потянулась к краю его мантии.

— Лили, — ее имя прозвучало как молитва. — Если ты не хочешь...

— Но я хочу, — взглянув на него, она ладонью провела по его нижнему белью. — Как и ты.

— Да, — он коснулся губами ее шеи, затем подбородка.

— Ты уже делал это раньше?

Он замер, и она осознала, что да, делал.

— Мне все равно. Это неважно, — сказала Лили, но не могла не думать о том, кто она была. Должно быть, кто-нибудь из тех, кто появился в его жизни за те полтора года, что Лили с ним не общалась... В любом случае, это не имело значения. Совсем никакого.

— А ты? — спросил Сев.

Лили заколебалась, хоть и знала, что солгать ему не сможет. Потом покачала головой.

Он откликнулся не сразу — молча глядел на нее, и глаза его были как ночное небо. И наконец произнес:

— Я всегда хотел только тебя.

Лили затрепетала — дыхание перехватило, она высвободила руку из-под его мантии и медленно, дрожащими пальцами принялась стягивать с него одежду.