Странная (гет)

На Рождественских каникулах многие разъехались по домам. Директор Дамблдор любезно открыл в холле камин для всех желающих. Мы с Севом тоже воспользовались возможностью провести это чудное время с родными. Правда декан сначала не хотела меня пускать, сославшись на своего патрона, но позже недоразумение разрешилось.

Оказалось, разрешение моего опекуна на право покидать замок на каникулах куда-то затерялось, хорошо еще, что у меня был телефон. Я тут же связалась с Эйлин, и уже на завтра магической почтой новое разрешение было доставлено и лежало на директорском столе. Как я и подозревала, бардак и бюрократия — обычное явление не только у простых людей, но и магов, и магия на этот факт ничуть не влияет.

Дома было здорово. Я за каждодневными заботами и учебой даже не догадывалась, как на самом деле соскучилась, а как семья была мне рада, не передать.

Отец свозил меня на Рождественскую службу. Вот где истинное волшебство, когда посторонние друг другу люди, в едином порыве, как одна семья, радуются и ликуют. А мысль о том, что в эту же самую минуту в сотнях храмов по всему миру прихожане Славят и просят Бога о милости для всех людей, независимо от вероисповедания, придавала ощущение нужности и сопричастности.

Все же человек, как существо духовное, нуждается в благой цели, а не в жизни туловища, чтобы только есть, пить и размножаться. И в такие минуты это осознаешь особо остро. Что совсем неважно, — веришь ты в Творца или нет, но Он верит в тебя, и каждую службу люди, с которыми ты даже не знаком, просят за тебя покровительства у Бога.

Потом батюшка нас благословил, прихожане пели Рождественские хоралы на армянском и русском языках и поздравляли друг друга. Домой я вернулась счастливая, а вечером в гости пришли Снейпы.

Это были замечательные каникулы, но две недели очень быстро закончились, и мы с Севом вернулись в школу.

Ближе к весне у меня неожиданно появился новый знакомый.

Я не забыла то классное место, что мне так понравилось вначале, и при первой возможности его нашла. В этом мне помогло видение магии. Все ловушки лестниц, тайные места и проходы, ниши и секретные комнаты для меня тайны не представляли. Правда, не всюду я могла пройти, — видимо, для некоторых нужен был какой-то пароль. Но мне это было и не интересно особо. Ведь во всех этих скрытых комнатах на самом деле из тайного — только одно название, и совсем ничего занимательного.

Северус, правда, моего мнения не разделял, потому пару часов по вечерам я выделяла на то, чтобы показать ему скрытые места и ходы замка. Это помогало ему мастерски ускользать от Мушкетеров, когда он не был настроен на драку. Да и водить эту четверку за нос, оставляя в дураках, доставляло ему истинное удовольствие. Ведь, по сути, агрессивным он не был и никогда не нападал первым, если не мстил, конечно, тогда мог и со спины незаметно заклятьем приложить.

Мне пришлось рассказать ему о моем даре, когда, опаздывая на Трансфигурацию, я провела нас тайным коротким ходом, ну, а потом он от меня не отстал, пока я не раскололась. Он долго восторгался моей способностью и тут же нашел ей применение.

Мистер Филч и его кошка тоже, похоже, перемещались подобным же способом, иначе как объяснить, что до нужного места они оба добирались за считанные минуты, даже если до этого находились в другом конце замка. Поэтому я никогда не пользовалась проходами одна, без Сева, то не хотелось бы столкнуться с завхозом в темном коридоре. Я его опасалась, — уж больно он был странный, как и его любимица. В общем, и этот замок, и его обитатели были полны сюрпризов.

В свое тайное убежище я никого не пускала, и даже Севу его не показывала. Это было только мое место, где я могла изредка просто недолго посидеть в тишине и одиночестве. Ведь даже уединившись в своей комнате, я никогда не оставалась одна. Все время кто-то стучал в дверь с просьбой помочь с домашкой, объяснить непонятную тему по Трансфигурации, да и просто поговорить. А здесь я чувствовала себя свободной.

Однажды, когда я тихо сидела у самой воды, глядя в ее успокаивающие темные воды, мое одиночество было внезапно нарушено.

Вошедший парень был сильно не в себе и даже не заметил, что не один. Он, как сомнамбула, прошел мимо меня, сел у самой воды и, горестно склонив голову, закрыл лицо руками. Он не произнес ни одного звука, но из-под его тонких пальцев на каменные плиты падали редкие капли.

Я сразу его узнала. Староста Слизерина, наследник Люциус Малфой, был известен каждому в замке и пользовался популярностью и уважением как у самих змей, так и у представителей других факультетов. Всегда холодный и гордый аристократ — ледяной принц Слизерина. Он никогда на людях не впадал в гнев и не смеялся от души, — только тонкая ухмылка наглецу и ироничная полуулыбка девушкам. Всегда держал лицо, и даже трудно представить, что могло его так расстроить.

Я тихо сидела и не знала, как поступить. Самым правильным было бы уйти, но стоит мне пошевелиться и он меня обнаружит. И все же решила рискнуть.

— Стой… Кто ты и как попала сюда? — догнал меня вопрос в спину, когда я уже почти дошла до заветной двери.

Разочарованно вздохнула и обернулась. Малфой сидел на том же самом месте, не делая попыток встать и подойти. Глаза его были сухи, но он так и не надел привычную маску аристократа, выглядел расстроенно и устало.

— Меня зовут Лили Эванс, сэр, и прошла я сюда через тайный ход, — честно ответила ему.

— Не думал, что об этом месте кто-то еще знает, — буркнул он, — давно ты здесь?

— Вы прошли мимо меня, сэр, — сказала, опасаясь его реакции на мои слова.

— Видимо, я тебя не заметил, — спокойно, почти равнодушно, ответил он, смотря на воду. — Тоже, значит, любишь одиночество…

— Пожалуй, нет, но иногда хочется побыть одной, — не стала увиливать, прикидывая, как удалиться поделикатней.

— Моя матушка умирает, — внезапно признался Малфой после продолжительной паузы, — последняя надежда рухнула. Семейное проклятие не дает сбоев, — он горестно ухмыльнулся, — и вот, теперь все кончено. Еще пара дней, и ее не станет…

Мне внезапно стало его жаль, словно его боль стала моей болью. Поскольку хорошо знала, каково это — терять. И меня осенило.

— Наследник Малфой, — резко сказала я, от чего он оторвался от созерцания воды и удивленно поднял на меня взгляд. — Вы можете с уверенностью утверждать, что ваша матушка точно хочет жить? Простите мне мою дерзость, но это важно.

— Конечно, она хочет жить, — раздраженно ответил Люциус, намереваясь встать и уйти.

— Тогда, наверно, смогу вам помочь, — торопливо сказала я, — у меня есть волосы Хель. Не знаю точно, как они действуют, но все в один голос твердят, что ими можно спасти того, кто находится даже на пороге смерти и снять любое проклятие.

— Это правда? — вскинулся парень, еще не смея надеяться, но уже без тени отчаяния. Внезапно вскочил с места и сильно схватил меня за руку.

— Если это правда, тогда принеси мне их, и я отдам тебе все, что ты захочешь… Любую цену, я заплачу любую цену, — простонал он.

— Ждите здесь, — решительно приказала я, — и никуда не уходите, — отцепив его холодные пальцы, побежала в спальню.

Дорога по тайным ходам не заняла много времени, и вскоре я была на месте. Малфой уже не сидел, а нервно ходил вдоль воды. Я подошла, развернула сверток и показала ему.

— Да, это они… волосы Хель, — благоговейно промолвил он, не делая попыток прикоснуться. — Ты знаешь, что надо делать?

— Знаю, но только как вы доставите покров домой, чтобы ни с кем не заговорить? — спросила я.

— Я воспользуюсь порт-ключом, а домовик позаботится, чтобы мне никто не встретился.

— Хорошо, — согласилась, доставая деревянный крючок из осины, — тогда выйдете за дверь и призовите вашего домовика, они на меня плохо влияют. А потом возвращайтесь и сохраняйте молчание.

— Я знаю, мисс Эванс, спасибо, — мягко ответил он и решительно вышел.

Достала нити и, помолившись, набрала первую петлю…

Волосы Хель — это никакие не волосы на самом деле, а очень редкое растение. Помните Элизу, что вязала из особой крапивы кольчуги своим братьям — лебедям, чтобы вернуть им человеческий облик? Вот это и есть прообраз волос Хель. Тот, кому они открылись, должен связать покрывало или платок, и проделать это необходимо в полном молчании. Говорят, что ими можно даже оборотня вылечить, но только тогда надо, как и для тех лебедей-оборотней, кольчугу вязать.

Покров я вязала два часа. Особо не старалась, просто большие ячейки, чтобы только на покрывало похоже было, как раз и длина подходящая получилась, и даже немного ниток осталось. Я их решила потом Севу подарить, когда постарше будет, для исследований.

Завернув ткань в бумагу, я молча протянула ее Люциусу и, улыбнувшись, вышла. Незаметно вернулась в спальню и легла спать. Под утро прилетел Малфоевский филин с короткой запиской — «Получилось», и я вздохнула свободно.

За завтраком Малфой выглядел как обычно, а к вечеру, какой-то мальчишка-слизеринец принес мне от него записку, и после ужина я ускользнула в свое тайное место.

— Моя матушка полностью здорова, благодаря тебе, Лили, — торжественно и ласково сказал он, когда мы сели. — Я благодарю тебя от лица своей семьи и хочу узнать твою цену.

— Цену? — удивилась я, — я сделала это по зову сердца, а не в надежде на награду. Разве жизнь можно оценить?

— Лили, — терпеливо ответил он, — ты выросла у магглов и многого не понимаешь в нашем мире. У магов принято платить по счетам сразу, пока магия не засчитала магический долг. Ты отдала мне то, что могло спасти тебя саму, и я должен тебя наградить за это.

— Наследник Малфой, — подумав, сказала я, — если бы я жила по законам волшебников, то у вашей мамы не было бы шанса на спасение. Я не хочу и не буду жить по таким законам. Мы не знаем времени нашей смерти. Нет гарантии, что сейчас, сделав вдох, сделаешь выдох. И заснув вечером, проснешься утром. Эти волосы мне бы могли никогда не пригодиться, и мысль о том, что они спасли чью-то жизнь, делает меня счастливой. Это лучшая награда для меня. Если вас так заботит оплата, то помогите кому-нибудь, в свою очередь. Не пройдите мимо нуждающегося. Пусть это будет та цена, которую я прошу, а мне самой от вас ничего не нужно.

Малфой в изумлении замолчал, а когда отмер, задал пару уточнений — какая именно помощь зачтется в уплату долга. Похоже, он так до конца и не понял, что я имела в виду.

С тех пор мы иногда общались, вот только мое место перестало быть только моим, ведь нельзя расслабиться, когда знаешь, что в любую минуту туда могут зайти.

Первый год в Хогвартсе уже подходил к концу. Уже было решила, что зря боялась сюда ехать, когда случилось такое, по сравнению с чем мой самый страшный кошмар — сон о бабушке Ульяне — показался мне просто детской страшилкой.

В начале мая схлопотала отработку у Филча. Меня поймали после отбоя, когда я задержалась в своем тайном месте и забыла о времени.

Это была не первая моя отработка у завхоза, и, надо сказать, он меня никогда не мучил, как других, чисткой кубков без магии или натиранием пола и перил в холле. Обычно выделял мне участок коридора и оставлял одну, а помахать с полчаса палочкой совсем нетрудно, да и старику отдых. Мне было его жаль. Старый, ворчливый, одинокий и никому, кроме своей кошки, не нужный брюзга. Филч даже не ел со всеми в Большом зале. Все студенты его ненавидели, да и миссис Норрис тоже доставалось. Но лично я не могу сказать про него ничего плохого, кроме того, что он странный. Но трудно читать в душе человека, если тот себе на уме. Вот и сегодня все прошло по прежней схеме, только завхоз никуда не ушел и наблюдал, как я навожу порядок.

— Ладно, — внезапно проскрипел он, — хватит на сегодня. Убирай — не убирай, все без толку. Иди за мной.

Он привел меня в маленькую комнату не больше кладовки и, махнув рукой на стул, прошаркал к плитке и поставил на нее пузатый старинный чайник. Под чайником занялось голубое пламя, и вскоре чай был заварен, как раз хватило времени расставить на столе пару щербатых чашек.

— Ты хорошо потрудилась, — сказал Филч, — а теперь не откажи старику, раздели ради Господа со мной трапезу. И не бойся, я сам себе готовлю.

В немом удивлении уставилась на мужчину. Вот уж не думала, что услышу здесь о Боге, и тем более от Филча. После его слов отказаться было бы невежливо. Я по просьбе хозяина произнесла молитву и, судя по тому, что чай из чашки никуда не делся, готовил старик действительно сам.

— Да, давно это проклятое место не слышало сказанного вслух Божьего слова, — сказал он, в то время как я отпила из чашки пару глотков.

— Ну, как чаек… нравится? — внезапно спросил Филч, а я поперхнулась. Мне на секунду показалось, что он меня отравил.

— Да, спасибо, сэр, — откашлявшись, ответила я, — очень вкусно.

— Травы, собранные на благословенных полях Франции, и вода из источника святого Фрэнсиса никогда не лгут, — кивнул он на мою чашку. — Я узнал тебя, — сверкая глазами, сказал старик, — пришло время исполниться воле Господа.

— Простите, сэр, но я, пожалуй, пойду, — немного испугано сказала я, продвигаясь к выходу. — Спасибо за чай.

— Не бойся меня, сестра, — ответил он, преграждая мне путь, — я не причиню тебе вреда.

Когда он неожиданно подскочил ко мне, отпрянула и плюхнулась обратно на стул. Филч был явно не в себе, а пройти мимо него не могла, — мало ли что ему в голову взбредет, хотя не чувствовала в нем угрозы, да и ничего плохого он не делал. Я приняла решение его выслушать, а там старик успокоится и выпустит меня.

Мужчина тем временем раскинул руки, словно хотел взлететь, и откинул голову, а потом выпрямился и провел правой ладонью над левой, и на тыльной стороне кисти проявилась какая-то серебряная пластина в виде многоугольника. Филч зацепил ее край и с тихим рыком потянул, после чего она с тошнотворным звуком стала отделяться от тела. Когда пластина полностью вышла, и он положил ее на стол, я увидела, что она похожа на паука с восемью длинными лапами, которые, видимо, глубоко проникали в тело.

С Филчем тем временем происходило что-то странное. Он так и остался высоким, но его нездоровая худоба преобразилась в жилистость. Да, а сам он стал молодым мужчиной, слишком бледным и белым, словно альбинос. Что вкупе с его выцветшими глазами — единственным, что у него осталось от прежнего Филча — делало его особенно бесцветным. Одежда на нем сменилась на белую рясу, поверх которой был накинут черный, как бы двойной фартук с капюшоном, подпоясанный толстой веревкой. Я видела подобное одеяние по телевизору у монахов, только не помню у каких.

Мужчина взглянул на меня, и я мысленно ахнула. В нем чувствовалась сила, не магическая, другая. Не злая и не добрая, а еще спокойная уверенность в своих силах. Это был воин с фанатично горящими глазами.

— Не бойся меня, — спокойно сказал он, садясь напротив. — Меня зовут брат Аргус, и я Карающий Меч Господень. Я здесь для того, чтобы исполнить волю Божью. Как и ты, Невинная.

— Почему вы меня так называете? — растерялась я.

— Потому, что имя твое переводится с латыни, как «чистая», «невинная», а с еврейского — «цель мироздания — Шошана. Твое предназначение — стать жертвенным агнцем, во славу Господа, и я буду твоим щитом, пока не придет время.

Я очень напугалась. Этот человек — фанатик, и куда меня опять хотят втянуть, непонятно. По крайней мере, он обещал не причинять вреда, и это радовало. Решила притвориться, что верю ему, дабы понять, что он имеет в виду.

— Брат Аргус, не совсем вас поняла, — как можно спокойней спросила я, чтобы его не раздражать, — кто вы? Католик?

— Я принадлежу Ордену «Черного Всадника», — охотно пояснил он. — Когда-то наше братство относилось к Бенедиктинцам, но после братья избрали путь молитвы и миссионерства, забыв наше истинное предназначение. Мы, Фельянтинцы — Божья длань. Карающий Меч. — Наша задача наблюдать, покуда не придет время.

— Время для чего? — спросила я.

— Время конца времен и событий, что явились в откровении брату нашему Августу семьсот лет назад. Господь избрал нас, семерых братьев ордена, чтобы исполнить волю Его. С помощью чудного средства, что Бог передал брату Николасу, я вот уже сотни лет под разными личинами являюсь хранителем и наблюдателем этого места.

— Но причем тут я, может, вы ошибаетесь? — спросила с надеждой в голосе.

— Это невозможно. Видения, посланные Господом брату Августу, никогда не лгут.

— «Породит адская бездна трех драконов…»

Примечания:

Все события, описанные мной, и совпадения, случайны. История полностью выдумана автором, и не имеет отношения к реальным религиозным конфессиям, пророчествам и тому подобному. Авторский вымысел.