Странная (гет)

Месяц до школы пробежал быстро. Мы весело и с пользой проводили время. Северус развлекал меня новыми подробностями об устройстве и быте школы, которые почерпнул у своей матери. Под влиянием его слов я запаслась чаем, сладостями, выпечкой и много чем еще, благо дорогущая сумка с чарами консервации и расширения пространства это позволяла.

После выматывающей истерики, выплеснув негатив и возмущение, наконец примирилась с мыслью о том, что мне придется обучаться в Хогвартсе, ведь, в принципе, я ничего против самой школы не имела. Просто мне было жаль упущенного времени, возможности попрактиковаться в больнице, индивидуальной программы обучения, походов в зачарованный лес, да и особого комфорта и удобства в «лучшей магической школе Британии», если верить разговорам, тоже ожидать не приходилось.

Сев, в отличие от меня, считал дни до начала учебного года, светился от счастья и в упор не замечал того убожества, что представляла собой магическая часть Англии. Но ему было простительно, он не видел ничего лучше, а мои рассказы о магической Америке воспринимал как что-то нереальное, сказку.

За три дня до школы все же набралась храбрости и решилась еще раз поговорить с Эйлин. И хотя это не в моих привычках — лезть в чужие дела, но просто не могла не предложить ей помощь, тем более, что помочь могла. Я сказала Севу, что мне нужно поговорить с его мамой, чтобы прояснить один спорный вопрос по опекунству, и на следующий день Эйлин назначила встречу.

Пока мы по сложившейся традиции изучали друг друга, убедилась, что в ее состоянии ничего не изменилось.

— Ну, что там тебе непонятно, — вырвал меня из раздумий голос Эйлин, — говори, я не намерена тратить на твои дела все свое время.

— Простите, миссис Снейп, но мне все понятно по вопросу опекунства, — немного неловко ответила я, — просто мне нужно было поговорить с вами, вот и воспользовалась этой отговоркой.

Мама Сева скептически хмыкнула и иронично выгнула изящную бровь, — просто поражаюсь, как сильно она похожа на Северуса, или, вернее, он на нее. Хотя внешне он пошел в отца, унаследовав от матери только пронзительные черные глаза и волосы, но все повадки и жесты в нем точно от Эйлин.

— Это уже интересно, — снизошла она, — говори.

Я поднялась со стула, подошла и положила перед ней бумажный сверток.

— Хочу подарить вам эту вещь, она поможет вам выздороветь, — робея от неловкости сказала я, разворачивая бумагу.

Женщина с любопытством склонилась над свертком и заглянула внутрь.

— Убери это… убери это немедленно, — резко побледнев яростно прошипела она, с силой вцепившись мне в руку и отшатнувшись.

Я невольно вскрикнула от боли и смахнула сверток со стола на ближайший стул, подальше от ее глаз.

— Мама, что случилось, ты побледнела, — взволнованно спросил вошедший с чаем Северус, ставя поднос на стол и бросаясь к матери, — принести воды?

— Ничего, сынок, — мягко ответила женщина, — просто голова закружилась, к перемене погоды, должно быть. Наша гостья, как оказалось, любит заварные пирожные из кондитерской Старфа, — добавила она, приветливо улыбаясь мне, в то время как я, заведя руку за спину, растирала ноющее запястье, — будь добр, сбегай, купи нам несколько к чаю.

Мальчик радостно и многозначительно окинул нас взглядом, кивнул и резво выскочил из комнаты. Наивный, он, видимо подумал, что мы с его матерью наконец нашли общий язык, ведь для него не было секретом, что она меня, мягко говоря, недолюбливала. И то, что она снизошла до того, чтобы мне угодить, очевидно, для него многое значило.

— Сядь, — приказала она, стоило ему выйти, — прости за руку, не хотела тебя поранить. Просто все случилось слишком неожиданно… Ты знаешь, что это? — кивнула она на сверток.

— Это волосы Хель, — ответила я, успокаиваясь. Она не выглядела агрессивно, скорее устало. — Ими можно снять ваше проклятие, без этого вы не проживете долго.

— Можно подумать, я без тебя не знаю, — с издевкой, но без злости, ответила она. — Где ты взяла это?

— Подарили, — ответила, не уточняя, что это подарок леса.

— У нас не получится разговора, если ты будешь мне врать, Лили, — впервые обратилась она ко мне по имени. — Я из рода зельеваров, и мне известно, что это такое, каким образом можно это получить и где собрать. Правду, — властно приказала она, — и не бойся за свои секреты, у нас контракт. А после твоего совершеннолетия меня уже не будет в живых, я унесу все твои тайны в могилу.

— Я герболог-интуит, — призналась я, — а это подарок Зачарованного леса. Мне сказали, что этим растением можно спасти даже умирающего и снять проклятье любого рода.

— Ребенку магглов не мог открыться Волшебный лес… Такой редкий дар высших… Новая кровь, — задумчиво обронила она.

Какое-то время мы сидели молча, думая каждая о своем.

— Пожалуй, я расскажу тебе правду, — наконец отмерла она, — а то с тебя станется что-нибудь придумать, чтобы меня спасти, как вы это проделали с Тобиасом. Чего смотришь, сын мне все рассказал, — ухмыльнулась она, глядя в мое покрасневшее лицо, — но я не в обиде за твою непрошенную навязчивость. Теперь жить с ним в одном доме стало проще и спокойнее, да и для Северуса хорошо. Ненависть на свою кровь добра не приносит.

— Ты знаешь, чем темные рода отличаются от светлых? — спросила она после продолжительной паузы.

— Нет, мэм, я совсем не разбираюсь в этом вопросе, — ответила я, покачав головой. В Америке нет разделения на темную и светлую магию.

— Ну еще бы, — с горечью ухмыльнулась Эйлин, — для этого нужен источник, родовой алтарь и вереница предков, ревностно служащих роду.

— Сама магия не темная и не светлая, но ее направление определяет покровитель рода. В основе каждого темного рода стоит один из демонов. Как покровитель, он приумножает силу, наделяет дарами и заботится о процветании своего подопечного. Взамен ему приносят жертвы, кровь и совершают ритуалы. И чем ранг демона выше, тем род могущественнее.

— В основе «светлых» тоже стоит демон, но не кровожадный. Он требует в качестве жертвы дары природы, проведение обрядов. Самайн, Йоль и другие праздники из годичного круга, сексуальная магия плодородия. Вот и все отличия. Первые черпают магию через кровь, от покровителя, а вторые — из самой природы. Хотя есть исключения, — такие, как ты, наделенные магией от создателя, но, пожив в магическом мире, обычно и они тоже выбирают одну из сторон. Либо это происходит после вступления в брак с темным или светлым.

— Никогда, — яростно ответила я, покраснев, — лучше выйти замуж за обычного человека.

— Никогда не говори никогда, детка, — философски ответила Эйлин, — жизнь длинная, все может случиться.

— Мой род темный… очень темный, — продолжила она, — и наследие покровителя передается только по мужской линии. По контракту, у каждого рода прописан свой срок, когда покровитель должен воплотиться в теле и прожить жизнь, как обычный маг. Это приветствуется, ведь в магии рода происходит резкий скачок силы. Но проблема в том, что мать не может родить такого ребенка и умирает на алтаре, дав ему жизнь. Моя мать тоже из темной семьи, но семья жениха от нее скрыла, что по условиям контракта пришло время воплощения. Когда она случайно узнала о своей участи, то обратилась к покровителю своего рода и вместо сына родила дочь, а сама, согласно контракту, умерла, как только мне исполнилось шестнадцать. Перед этим она рассказала мне о моей незавидной судьбе и дала совет. Я сбежала из дома, подлила Тобиасу приворотное, забеременела и вышла за него замуж. Я отказалась от рода и от покровителя и не беру магию извне, а ту, что вырабатывает мое тело, отдаю сыну. Когда ему исполнится шестнадцать, канал мать-дитя пресечется, и я умру, а сын станет Новой кровью, как не имеющий рода, проклятий и покровителя.

Я молча, в шоке, уставилась на нее.

— Я жертвую собой ради жизни и свободы сына, и это единственное, что могу для него сделать, — печально, но и в тоже время торжественно произнесла она, а ее одухотворенное лицо потеряло свою худобу и угловатость и потому казалось необыкновенно красивым.

— Не жалей меня, это моя судьба, — мягко сказала она, видимо, заметив непрошенные слезинки у меня в глазах, — я сама ее выбрала и довольна. Надеюсь, тебя не надо предупреждать о том, чтобы ты не посвящала в мою тайну сына?

— Конечно, миссис Снейп, — с готовностью откликнулась я, — обещаю сохранить ваш секрет.

— О, зови меня Эйлин, дорогая… Лили, — вкрадчиво сказала она, — мой сын к тебе относится по-особенному, доверяет тебе и прислушивается к твоему мнению. И я бы хотела тебя попросить… пригляди за ним и не дай принять род Принц. А будет еще лучше, если ты уговоришь его уехать в Америку.

— Вы переоцениваете силу моего убеждения и мое влияние, — опешила я, — я не могу советовать ему в таких вопросах.

— Мой отец еще жив. Сейчас он зол на меня за мой поступок, но если узнает об успехах внука, а, зная сына, я в этом не сомневаюсь, то сыграет на его гордыне и тщеславии, уговорит его и примет в род. Ты же не хочешь, чтобы в твоего близкого друга вселилось нечто темное, тем более ты видишь, как мой сын привязан к тебе, и эта привязанность никуда не денется, даже если в теле будет совсем не он.

Пока я обалдело хлопала глазами в ужасе от предполагаемых перспектив, она подлила мне чаю.

— Лили, ты прости меня за этот разговор, но я откровенная с тобой лишь потому, что всерьез полагаю, что ты меня поймешь, — сказала она. — Я считала тебя пустой куклой, вертихвосткой и, видя, как сын все больше увязает в тебе, не могла относиться к тебе справедливо, опасаясь, что ты погубишь его, когда вы повзрослеете, если выберешь себе в качестве пары кого-то другого. Сейчас он в тебя, конечно, не влюблен, но ты значишь для него все, и просто так он от тебя не откажется.

Я просто похолодела от ее слов. Одно дело догадываться самой, а другое — услышать подтверждение этого со стороны, да еще от самого близкого и знающего человека.

— Но это не моя вина, — попыталась возразить, — я ничего не делала, чтобы спровоцировать его так ко мне относиться.

— Мерлин с тобой, детка, — ответила она, — разве я тебя упрекаю. Просто теперь, когда ты знаешь о его истинном отношении к тебе, о его судьбе, то можешь захотеть посмотреть на него по-новому. Например, как на одного из будущих кандидатов для брака… Новая кровь это намного лучше, чем простой маггл. Подумай, дорогая.

— Эйлин, я ценю вашу откровенность, но мне только одиннадцать, какие партнеры, какой брак? — возмутилась я, опешив от ее напора.

— Милая Лили, я видела в памяти сына, какие слова ты нашла в защиту его отца, — парировала она, — даже я была впечатлена твоей недетской речью и приведенными аргументами. Так по-взрослому, доходчиво все объяснить, чтобы понял даже ребенок… Я не встречала ни разу Новую кровь, но, видимо, такие, как ты, не по годам сообразительны и более зрелы, — снизошла до объяснений она, — потому и согласилась на этот разговор и доверилась тебе. Что плохого в том, чтобы присмотреться к достоинствам моего сына? Я же не заставляю тебя выходить за него замуж прямо сейчас. И даже если ты выберешь другого, и он не станет твоим мужем, то уберечь от беды близкого друга сказанным вовремя словом разве позорно.

Ее слова были не лишены смысла, и немного позже, как следует подумав, я оценила их по достоинству. Тот факт, что она пытается пристроить сына, меня не возмутил. Здесь действительно решаю я, и если, когда мы повзрослеем, Северус будет испытывать ко мне романтические чувства и понравится мне не просто как друг, я дам ему шанс, хотя сейчас думать об этом бесполезно. Но доверие Эйлин и ее признание меня как взрослой и равной себе, мне польстило.

Первого сентября вся моя семья и мама Сева торжественно выстроились у камина в холле нашего дома, — он был самый большой из всех. Северус, как джентльмен, зашел в него первым, и, пристроив рядом с собой наши небольшие чемоданы и корзинку с едой, подрагивающими от волнения пальцами взял из протянутой Эйлин чаши летучий порошок. Дождавшись нашего ободряющего кивка, он решительно кинул его к ногам и произнес: «Платформа девять и три четверти, общественный камин».

Его охватило зеленое пламя, и Северус исчез…

— Милая, — громко сглотнул папа, — может, ну его. Время еще есть, давай, я тебя отвезу. И к нему дружно присоединились сестра с мамой, в чьих глазах плескалась паника.

— Ну уж нет, — храбро ответила я, заходя в освободившийся камин, — местные маги всегда перемещаются таким образом. Я позвоню вам из поезда, чтобы вы не волновались.

Решительно кинула порошок и четко назвала адрес. Меня дернуло и закрутило, а потом выбросило из камина, и если бы Сев меня не подхватил, то я бы точно упала. Сам друг, судя по пыльным и грязным ладоням и коленкам, все же брякнулся на четвереньки.

«Все же английские маги — мазохисты», — ворчала я, неся корзину с провизией и лавируя меж толпы провожающих и отбывающих к одному из вагонов, в то время как Сев, следуя за мной, нес наши чемоданы.

Мы расположились в одном из свободных купе в конце состава. После чего я почистила Сева чарами, под его досадливым, но выражающим покорность судьбе взглядом, и мы, наконец рассевшись у окна, принялись разглядывать неразбериху и толчею за окном.

— Я никогда не видел столько волшебников разом, — признался друг. — Ты представляешь Лили, мы едем в Хогвартс! — с восторгом сказал он. — И я рад, что еду туда с тобой, — смело и решительно добавил он, взяв меня за руку, после чего слегка покраснел.

— Конечно, Сев, — улыбнулась я, пожимая его ладонь в ответ и невольно прокручивая в голове разговор с Эйлин о его отношении ко мне, — я тоже рада, что еду туда не одна, а с тобой.

Он радостно расплылся в улыбке и какое-то время развлекал меня комментариями про магов, суетившихся за окном. Этот, по сути, ребенок необычайно хорошо разбирался в людях. Его четкие и верно подмеченные оценки били в самую точку, а облеченные в несколько саркастичные фразы, были необычайно смешны.

— Лили, ты точно не хочешь идти на Слизерин? — в который раз спросил он, словно надеясь, что я передумаю.

— Я уже сто раз тебе отвечала, что нет, — немного раздраженно ответила ему. — Учиться там только потому, что там когда-то училась твоя мама — это глупо… Мне она очень нравится, Северус, но у нее своя жизнь, а у меня своя. Да и потом, какая из меня змея, как и из тебя, впрочем. Мы с тобой вороны, вон, у нас даже фамильяры соответствующие… Да и ты так хочешь понаблюдать, как все эти чистокровные снобы будут об меня ноги вытирать и обзывать грязнокровкой?

— Не будут, Лили, я смогу тебя защитить, — пылко и по-детски самонадеянно отозвался он.

— Северус, как у тебя обстоят дела с математикой? — скептически скривилась я. — Если учесть, что каждый год на факультет поступает десять человек, то умножь десять на семь курсов, можешь даже откинуть человек двадцать, включая нас. Ты серьезно думаешь, что сможешь меня защитить? Извини меня, конечно, но ты пока не Мерлин, да и мама твоя не обрадуется тому, что вместо того, чтобы стать великим ученым и прославиться, ты будешь гонять по школе моих обидчиков. Говорю последний раз. Я пойду на Когтевран, и точка. А ты иди туда, куда пожелаешь, я тебя не неволю. Ты будущий мужчина, и должен сам принимать решения и их последствия. Но лично я хочу учиться и стать сильной волшебницей, а не писать за всех эссе и домашку, прислуживать и быть на побегушках.

Северус хотел было что-то возразить, как дверь в наше купе отъехала, и к нам завалилась галдящая пара мальчишек.

«Чемоданов у них с собой нет, значит, они просто ходят по купе, ища приключений и знакомясь, — подумала я. — Они точно принадлежат к аристократам и даже чем-то похожи — может, братья?»

— О, смотри, Сириус, — азартно и весело сказал мальчишка пониже ростом, — я нашел пустое купе. Здесь никого нет, кроме очаровательной леди.

— Советую тебе купить очки, — вскинулся раздраженный нашим недавним разговором Северус, — это наше купе, пошли вон отсюда, оба.

— О, прости, Сириус, — невозмутимо и нагло добавил мальчишка, — я ошибся, здесь никого нет, кроме очаровательной леди и ее беспородного пса.

— Я ничего не имею против общества очаровательной леди, Джеймс, — самодовольно ответил второй пацан с невозможно синими глазами, уверенно плюхаясь на сиденье рядом со мной, в то время как побледневший Северус вскочил с места и сжал кулаки. — А на собаку можно просто накинуть намордник.

— Прошу прощения джентльмены, — холодно и спокойно сказала я, — но леди не желает иметь дело с невеждами, которые не могут отличить дракона от собаки, так что окажите любезность и выйдите вон.

Пацаны переглянулись, звонко и довольно засмеялись, а потом, видимо, хотели ответить что-то остроумное. Дурачась, того, который Джеймс, угораздило толкнуть синеглазого, и тот, в свою очередь, не сильно толкнул меня плечом.

— Ой, извини, я не хотел, — нормально и уже без шуток сказал он, обернувшись ко мне, но принять его извинения мне не дал Северус.

Пока пацаны обменивались оскорблениями, Сев еще держался в надежде, что они уйдут сами, но когда меня задели, он не сдержался и с придушенным рыком кинулся в бой. Завязалась драка, причем досталось всем, и Северус им совсем не уступал, хотя их было двое на одного, что не удивительно, — трудно остаться пай-мальчиком, живя на окраине рабочего квартала и учась в местной школе, где по три хулигана на квадратный метр.

Когда махание кулаками затянулось, пришедшие стали теснить Сева, видимо, тот стал уставать. И тогда он просто направленно выпустил в обидчиков магию, и незваных гостей вынесло в коридор прямо под ноги продавщице сладостей.

Я просто сидела у окна и ни во что не вмешивалась, — они пацаны, это в их природе — выяснять отношения, но поведение Северуса настораживало. Драка, а ведь мы еще даже до школы не доехали. Но читать ему нотации я не стала, уж больно довольно и гордо он выглядел… Дракон, блин. Потому я просто запечатала дверь магией, залечила его видимые раны и синяки и привела в порядок одежду. Больше нас никто не беспокоил, и отошедший от азарта битвы Сев стал самим собой, и мы весело провели время за разговорами и перекусами.

Ближе к вечеру паровоз стал замедлять ход, и мы накинули мантии. Я распечатала дверь, и мы с волнением стали ждать, когда поезд остановится.