Фрагменты (гет)

У Риты искусаны губы. У Риты воспаленно-болезненный взгляд и темные круги под глазами. У Риты подрагивают руки, и кофе из невесть какого по счету стаканчика ассиметричной кляксой расплывается по столешнице.

Рита держится, конечно же. А какие у нее варианты?

— Он вернется, — словно мантру повторяет Булатов, непонятно кого пытаясь убедить — ее, себя самого?

Багира только быстро кивает и губы прикусывает до боли.

Ей очень хочется верить.

Верить — это все, что она может сейчас.

— -

Март крадется на мягких кошачьих лапах, оставляя за собой первые проталины и хрустящие ледком лужи. Но зима не сдается: сковывает морозом ветви деревьев с первыми почками, сыплет снежную крупу в прорехи влажных тяжелых туч.

А Рите вспоминается почему-то остывающая зима много лет назад. Лукавые синие глаза и отчаянное желание не-умирать в холодной полутьме катакомб.

Тогда она больше всего боялась не дожить до весны — совсем как сейчас.

— Он вернется, — твердит Батя, руки за спиной стискивая до боли.

Он, кажется, и сам не верит в то, что ей говорит.

— -

На всех каналах наперебой твердят о сходе лавины в горах и гибели не-установлено-скольких человек. Даже невозмутимый Пригов заметно смурнеет, а Батя больше не пытается придумать хоть что-нибудь утешающее, только смотрит на нее стылым морем в свинцово-серых глазах.

А у Риты сил хватает только на то, чтобы сползти на пол, до крови расцарапывая собственную ладонь, и бескровно-сухими губами невесть кого умолять, чтобы все обошлось.

Догорающий февраль пахнет валокордином химически-резко.

Дожить до весны у нее, наверное, уже не получится.

— -

Подснежники пахнут снегом, первой оттепелью и дымом.

Вася долго молчит. Стоит у ее порога — не выспавшийся, бледный, измотанный, в пыльном, выгоревшем на солнце камуфляже, с наспех перевязанной раной.

— Не хотел, чтобы ты волновалась хоть один лишний час.

Морская соль разъедает глаза — наверное, только поэтому так хочется плакать.

У подснежников запах бесконечной весны.