Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

Всё ещё 20 июня

— Доброе утро, мистер Поттер, мисс Грейнджер, — начал директор подчёркнуто дружелюбным тоном, когда Гарри и Гермиона уселись на стулья перед его столом. — Похоже, последняя пара дней выдалась для всех нас весьма насыщенной.

— Да, сэр, — коротко ответил Гарри, всем своим видом показывая, что пришёл к директору не просто поговорить о разных мелочах.

— Очень хорошо, — Дамблдор откинулся на спинку кресла и помолчал несколько секунд, прежде чем продолжить. — Прошлым вечером вы предложили свою помощь в поисках предмета, который Петтигрю должен был достать из Хогвартса, а прошлым утром сказали, что хотите знать, как именно Волан-де-Морт выжил много лет назад.

— Да, сэр.

— Дело в том, что два этих вопроса, как я считаю, прямо друг с другом связаны, — Дамблдор сделал ещё одну паузу. Его рука рассеянно потянулась к миске с жёлтыми конфетами, он взял одну из них и сунул в рот. — Гарри, как я сказал прошлым утром, я уверен, что пророчество определяет тебя как самого важного человека в этом противоборстве. так что у меня не остаётся выбора. Это не то решение, которое мне было легко принять; я надеюсь, что ты поймёшь необходимость сохранения в тайне того, что вы сегодня узнаете. Полагаю, при необходимости вы сможете рассказать юному мистеру Уизли...

— Нет, сэр. Вчера мы уже сказали вам, что наша дружба с Роном окончена, — отрезал Гарри. — Невилл и Полумна Лавгуд доказали, что являются куда более достойными друзьями.

— Но вы же не позволите простому недопониманию вот так разрушить вашу дружбу? — спросил Дамблдор. — Вы ещё весьма молоды, и...

— Сэр, прошу, — прервал Гарри директора, — просто примите как факт, что в ближайшем будущем я не планирую мириться с Роном.

— Очень хорошо, — ответил Дамблдор, хотя в его голосе слышалось заметное неодобрение. — Однако я не уверен, что могу оказать такое же доверие мистеру Долгопупсу и мисс Лавгуд.

— Я считаю, что они заслуживают доверия куда больше, чем Рон, — сказал Гарри. — И позавчерашней ночью они доказали нам свою дружбу.

— Согласна, — добавила Гермиона. — А ещё никто из них не стал завидовать ни славе Гарри, ни нашим с ним отношениям.

— Давайте вернёмся к этому вопросу позже, — сказал Дамблдор. — Когда вы поймёте важность того, что я вам собираюсь рассказать, вы можете изменить свою точку зрения. С теми сложностями, которые ожидают в будущем, вам понадобится поддержка ваших ближайших друзей.

Директор не хотел упоминать, что желал бы сохранить отношения Гарри с семьёй Уизли. Они, на его взгляд, воплощали собой то хорошее в волшебном мире, за что Гарри мог бы сражаться и, возможно, погибнуть.

Гарри пожал плечами и обменялся взглядом с Гермионой. Оба они знали, что не изменят своё мнение. Затем он перевёл взгляд обратно на Дамблдора и стал ждать.

На несколько секунд повисло молчание. Наконец Дамблдор снова заговорил:

— Жаль, что сейчас я не могу воспользоваться своим Омутом памяти. Это бы позволило мне показать вам несколько важных вещей, которые, как я думаю, очень важны в этой истории.

— Какой истории? — спросила Гермиона. — Я думала, мы узнаем, как именно Волан-де-Морт остался в живых.

— И вы это узнаете, но я бы хотел, чтобы перед этим вы поняли кое-что о Томе Реддле. Это поможет вам лучше осознать, что он сделал, цепляясь за жизнь.

— И что именно мы должны понять и осознать? — спросил Гарри, которого ничуть не прельщала перспектива снова просматривать те воспоминания. — Он — массовый убийца, у которого не хватает приличия остаться мёртвым после того, как его убивают. На кладбище в прошлом году он сказал мне, что дальше всех прошёл по пути, ведущему к бессмертию. Мы просто хотим узнать, что он имел в виду под этими словами. Если я предположительно единственный, кто может его убить, узнать секрет его бессмертия — первый шаг к этому.

— И всё же я расскажу вам кое-что из истории Реддла, прежде чем переходить к его методам, — настоятельно сказал Дамблдор. — Том, как вы знаете, является прямым потомком Салазара Слизерина. Его мать, через которую он и находится в родстве с ним, была женщиной по имени Меропа Мракс, — директор сделал паузу, словно во время лекции ученикам, и через пару секунд продолжил. — Ко времени, когда она родилась, от потомков Салазара Слизерина осталась одна-единственная обнищавшая, необразованная и погрязшая в предрассудках семья. Однако, как вам известно, Реддл был полукровкой.

— Да. И как нищая чистокровная расистка вышла замуж за магла? — спросил Гарри, желая побыстрее услышать остальную часть истории.

— Она не разделяла тех же взглядов, что её отец и брат. Более того, она влюбилась в молодого богатого магла, который довольно часто проезжал мимо их дома.

— И что? Дальше было как в сказке — она очаровала его своей добротой и они вместе сбежали? — спросила Гермиона.

— Нет, дальше всё было совсем не как в сказке. Молодая девушка использовала какой-то магический метод, чтобы приворожить этого мужчину.

— Империус? — предположила Гермиона, зная, что Дамблдор считал иначе.

— Возможно, хотя более вероятным мне представляется использование приворотного зелья, — ответил Дамблдор. — Думаю, в душе она была романтиком, и любовное зелье больше подходило её идеям. Как я уже сказал, мужчина часто проезжал мимо её дома. Думаю, она вполне могла, например, предложить ему стакан холодного чая в жаркий день.

— Допустим, сэр. Я знаю, что его мать умерла вскоре после родов, а отец бросил его ещё до рождения, — сказал Гарри с некоторым нетерпением. — Я узнал это ещё на втором курсе от этого... Реддла из дневника. Я даже знаю, что он рос в приюте, который искренне ненавидел.

Дамблдор вздохнул:

— Да, но всё же позволь мне рассказать всю историю.

— И зачем мне нужно всё это знать?

— Важно понимать, почему Том так ненавидит маглов. Он не знал, что его мать приворожила его отца при помощи магии, и считал, что отец бросил её, узнав, что она была ведьмой. Он винил своего отца за жизнь, которую ему приходилось вести, за жизнь, которую он ненавидел. Должен отметить, что в один момент его отец вместе со своей семьёй были найдены убитыми, причём явно Убивающим проклятием.

— И это сделал Волан-де-Морт? — спросил Гарри, уже знавший это из истории Морфина.

— В архивах ты найдёшь сведения о том, что в этом преступлении признался Морфин Мракс, дядя Тома. Было подтверждено, что именно его палочкой были совершены те убийства.

— Но вы в это не верите? — уточнила Гермиона.

— Нет... опять же, удобнее было бы воспользоваться моим Омутом, — вздохнул Дамблдор, бросив взгляд на шкафчик, где обычно хранился Омут памяти. — Незадолго до его смерти мне удалось навестить Морфина и получить его воспоминание о той ночи. Это потребовало немалых усилий, но и дало ценнейшую информацию. Я узнал, что в тот день, когда произошли убийства, к нему пришёл Том Реддл. В результате разговора он узнал, кем был его отец. Затем он, как полагаю, оглушил Морфина, забрал его палочку, убил своего отца и его семью, после чего вернулся в лачугу, где жили Мраксы. Он изменил воспоминания своего дяди и оставил его палочку рядом с ним.

— Но как вы получили его воспоминания, если Том их изменил? — спросил Гарри.

— Искусный легилимент способен распутать модифицированные воспоминания и добраться до истинных, особенно если чары памяти были наложены неумело. Реддл в то время был лишь учеником; талантливым учеником, но и близко недостаточно опытным, чтобы профессионально изменить память, — пояснил Дамблдор, слегка наклонившись вперёд.

— То есть получается, немалое количество людей погибло, потому что необразованная ведьма опоила магла приворотным зельем? — спросила Гермиона.

— Очень краткий способ описать столь сложную проблему, но да.

— Как думаешь, если бы Джинни преуспела, наш с ней ребёнок мог бы стать следующим Тёмным Лордом? — спросил Гарри у своей жены.

Гермиона ощутила, что его вопрос был шутливым только отчасти.

— Возможно, — ответила она. — Особенно если бы ты назвал его Альбус Северус, как мы шутили ранее.

— А ещё можно было бы назвать его Северус Альбус. Тогда были бы у него инициалы САП, как у болезни, — заметил Гарри. Его пробрала лёгкая дрожь, и он постарался выбросить из головы все мысли о подобном будущем. — И какое это имеет отношение к бессмертию Волан-де-Морта? — спросил он директора.

— Чтобы победить кого-либо, ты должен понимать их, Гарри, — объяснил Дамблдор. — Особенно Тома Реддла. Как бы силён он ни был, я уверен, что у него хватает слабостей... но, возможно, ты прав, и сейчас не время обсуждать это.

Он снова откинулся на спинку кресла и несколько секунд пристально изучал двух подростков, сидевших перед ним:

— Как я говорил ранее, то, что я вам сейчас расскажу, не должно выйти за пределы этого кабинета. Если Волан-де-Морт узнает, что я разгадал его тайну, найти их станет куда труднее.

— Кого "их", сэр? — спросил Гарри.

— Его крестражи, — ответил Дамблдор после секундного колебания.

— Крестражи? Что это? — спросил Гарри, стараясь сохранять на лице заинтересованность.

— Темнейшая магия, которую только можно себе представить. Видите ли, волшебник может разделить свою душу и, при наличии достаточной силы, поместить её кусок в... так скажем, сосуд, — объяснил Дамблдор. — Этот сосуд и называется крестражем. Пока часть души человека остаётся заключённой в крестраже, этот человек не может умереть. Его тело может быть уничтожено, но его душа останется, ожидая возможности вернуться.

— В виде призрака, сэр? — задала Гермиона наиболее, как ей казалось, логичный в этой ситуации вопрос.

— Нет. Призрак — это лишь отпечаток души умершего человека, а не часть настоящей души.

— И именно так Волан-де-Морт сделал это? Остался в живых, я имею в виду? И эта штука в Выручай-комнате, о которой говорил Петтигрю... — Гермиона многозначительно замолчала.

— Я полагаю...

— Дневник! — воскликнул Гарри. — Это был его крестраж, да? Он упоминал что-то про то, как сама его душа воздействовала на Джинни... душа Волан-де-Морта!

— Да, Гарри, это был именно крестраж. Когда ты отдал его мне тем вечером около трёх лет назад, я получил доказательство, которое искал. Доказательство того, что Волан-де-Морт действительно расколол свою душу.

— Но... но Гарри же его уничтожил, так почему Волан-де-Морт до сих пор жив? — спросила Гермиона, надеясь подтолкнуть Дамблдора к дальнейшим откровениям. — А если упомянутая Питером диадема — не крестраж, тогда что это?

— Хороший вопрос, — кивнул Дамблдор. — Ты, Гарри, чуть ранее упомянул кое-что очень важное для нашего разговора. Слова Волан-де-Морта о том, что он дальше всех прошёл по пути к бессмертию.

— Так... так он сделал не один крестраж? — Гарри изобразил на лице шок.

— Именно, — просиял Дамблдор. Он был уверен, что его слова помогли подросткам прийти к правильным выводам.

— И сколько он создал? — спросила Гермиона.

Улыбка исчезла с лица Дамблдора, и он вздохнул:

— Над этим вопросом я и сам уже долгое время размышлял. С того самого момента, как вообще узнал о крестражах Реддла.

— Есть ли какой-то предел количеству создаваемых крестражей? Из того, что я вычитала и пережила вместе с Гарри, следует, что Волан-де-Морт всегда считал себя самым могущественным и вообще лучшим во всём, — сказала Гермиона, надеясь навести Дамблдора на правильный ответ. — Он бы не удовлетворился полумерами. Вспомните сами: в прошлом году он использовал для возрождения именно кровь Гарри, хотя врагов у него было предостаточно, и подошла бы кровь любого.

Дамблдор еле заметно поморщился, услышав упоминание возрождения при помощи крови Гарри почти сразу после упоминания крестражей.

— На нумерологии профессор Вектор говорила нам, что самое могущественное магическое число — семь, — продолжала Гермиона. — Мог ли он разделить душу на семь частей? Если такое возможно, я уверена, что именно так он и поступил.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер. Это, конечно, лишь догадка, но вы вполне можете быть правы. Однако, боюсь, нам нужны точные доказательства; основываться лишь на предположении — слишком большой риск, — сказал Дамблдор. — Пока мы не уверимся в том, что все его крестражи уничтожены, мы не сможем убить Реддла.

В сердце директора всколыхнулась печаль, когда он подумал о том, что последний крестраж сидит прямо перед ним.

— Но пока не время об этом говорить. Мне нужно, чтобы он доверял мне, чтобы он доверял моим суждениям о том, что необходимо сделать. Я должен найти способ убедить его СДЕЛАТЬ то, что должно быть сделано, — подумал он, прежде чем продолжить. — Думаю, теперь вы понимаете, почему эту информацию нужно держать в секрете. Если Том узнает о том, что я разыскивал его крестражи, он приложит все усилия, чтобы их невозможно стало найти.

— У вас есть представление о том, где они могут быть? — спросила Гермиона.

— Я надеялся найти один из них в Тайной комнате, — признался Дамблдор. — Я тщательно обыскал её, но поиски были безрезультатны. Хотя несколько позже я понял причину этого.

— И какова эта причина, сэр?

— Вспомните, что он сделал первый крестраж, когда ему было лишь шестнадцать, — объяснил Дамблдор. — Я уверен, что он использовал для его создания смерть Миртл.

— Чтобы создать крестраж, нужна чья-то смерть? — уточнил Гарри, прекрасно зная, что для этого требовалось.

— Не просто смерть, а убийство невиновного. Одно из злейших возможных деяний.

— Тогда он использовал не смерть Миртл, если, конечно, крестраж нельзя создать через дни или даже недели после убийства, — заметила Гермиона. — Гарри рассказывал, что Волан-де-Морт из дневника знал о том, что происходило заметно позже смерти Миртл. Например, он знал, что вы наблюдали за ним. Даже вроде бы говорил, что решил создать дневник уже после исключения Хагрида и того, как вы начали слежку.

— Полагаю, во время рассказа Гарри я слышал лишь то, что ожидал услышать, — признал Дамблдор. — Очень хорошо подмечено, мисс Грейнджер. Не думаю, что это играет большую роль в количестве созданных Реддлом крестражей, но мне придётся переосмыслить часть того, что мне известно.

— Спасибо, профессор.

— А теперь перейдём к тому, что должен был найти здесь Питер, — сказал Дамблдор. — Он сказал, что Волан-де-Морт назвал эту вещь диадемой. Я думаю, что это крайне важно.

Гермиона посмотрела на него, изобразив на лице озадаченность:

— Почему? Разве "диадема" — не просто синоним слова "тиара" или "корона"?

— Это определённо так, но, видите ли, я полагаю, что Реддл собирал предметы, которые ассоциировались с основателями Хогвартса. Опять же, будь у меня Омут памяти, я бы смог показать вам одно воспоминание...

— Вы думаете, что он нашёл потерянную диадему Когтевран?! — перебила его Гермиона, подпустившая в голос изумления.

— Вы слышали о ней? — спросил Дамблдор.

— Полумна недавно её упоминала, — ответила Гермиона. — Сказала, что её отец пытался её воссоздать. Но она же была утеряна ещё со времени смерти самой Кандиды Когтевран?

— Да, но если кто-то и мог её найти, то этим человеком был Том Реддл, — ответил Дамблдор. — Конечно, нет гарантии того, что это именно та диадема. Вам нужно будет уведомлять меня обо всём, что может напоминать ювелирный головной убор.

— Конечно, сэр, — кивнула Гермиона.

— Есть ли у кого-то из вас ещё вопросы? — осведомился Дамблдор.

— Есть. Вы не знаете, что из себя представляют другие крестражи? Или их местонахождение? — спросил Гарри.

— Я уверен, что знаю о местонахождении как минимум одного, — ответил Дамблдор. — И даже... на самом деле я бы хотел попросить тебя о помощи в одном деле, Гарри.

Директор снова замолчал на некоторое время, но наконец встал с места, подошёл к одному из шкафчиков и начал выстукивать палочкой сложный узор на его дверце. Когда он закончил, дверцы распахнулись, и Дамблдор достал из шкафчика хорошо знакомый Гарри и Гермионе предмет — золотой медальон Салазара Слизерина. На несколько секунд задержав на нём взгляд, он вернулся к своему креслу, сел и положил медальон на стол.

Гарри и Гермиона посмотрели на медальон, стараясь подавить отвращение. Оба они ощущали тот же эффект, который медальон вызывал все те месяцы, что они носили его с собой.

— Я узнаю эту штуку, сэр, — наконец сказал Гарри. — Этот медальон... я видел его в доме Сириуса, когда мы прошлым летом занимались уборкой. Но я думал, что его выбросили.

— К счастью, он оказался спасён Кикимером, — пояснил Дамблдор. — Это медальон самого Салазара Слизерина. Кикимер рассказал о нём крайне интересную историю. Похоже, Волан-де-Морт приложил немалые усилия, чтобы спрятать этот медальон, но брат Сириуса, Регулус Блэк, достал его, заплатив за это своей жизнью.

— Вы... вы думаете, что это крестраж?

— Почти наверняка, — ответил Дамблдор. — Можно даже сказать, что я в этом уверен. Кикимер описал поистине невероятные меры предосторожности, предпринятые Реддлом, чтобы спрятать этот медальон в одной отдалённой пещере. Но, как вы уже узнали прошлым летом, его не так просто открыть. Я сам ещё не нашёл способа, но думаю, что тебе, Гарри, это под силу.

— Мне? Но прошлым летом я не смог его открыть, — Гарри не хотел сразу озвучивать верный ответ, боясь навлечь на себя подозрения.

— Но теперь, когда ты знаешь, кому принадлежал медальон, — глаза Дамблдора блеснули, — что это тебе говорит?

— Медальон Слизерина? — Гарри изобразил задумчивость на лице. — Вы предлагаете попробовать змеиный язык?

— Блестящий ответ, — на лице Дамблдора снова появилось выражение радости от того, что он, как он думал, сумел навести Гарри на правильный ответ. — Да, я полагаю, что ты единственный человек помимо самого Тома Реддла, кто может открыть этот медальон.

Он снова встал с кресла и подошёл к стене, на которой висел меч Гриффиндора:

— Полагаю, нам нужно подготовиться. Крестраж должен быть разрушен так, чтобы магии было не под силу восстановить его.

— Меч может это сделать? — спросила Гермиона, желая узнать, правильной ли была догадка о яде василиска, которую она высказала чуть больше года тому вперёд.

— Изначально не мог, но, думаю, теперь ему это под силу, — ответил Дамблдор. — Видите ли, оружие гоблинской работы поглощает всё, что способно закалить его. И этот меч имел дело с такой субстанцией; субстанцией, способной уничтожать крестражи, и уже сделавшей это однажды, три года назад.

— Но я ведь уничтожил дневник клыком василиска, — Гарри опять решил не сразу перескакивать к правильному ответу.

— Это сделал не сам клык, Гарри, — объяснил Дамблдор. — Дело было в яде, который содержался в этом клыке. Меч поглотил часть этого яда, когда ты убил василиска, и теперь тоже должен быть способен на уничтожение крестражей.

— Знаешь, он мог бы и упомянуть это в прошлый раз, — мысленно сказал Гарри Гермионе. — Что, если бы мы получили меч по его завещанию, и один из нас случайно им порезался? Без Фокса мы бы умерли. Я знаю, что ты подумала об этом, но что, если бы не подумала?

Гермиона послала ему мысленное согласие. Гарри кивнул директору, который снял меч со стены, вернулся к столу и остановился рядом со своим креслом.

— После того, что тебе пришлось испытать в прошлый раз, я бы не хотел неоправданно рисковать. Как только ты откроешь его, вы с Гермионой должны будете быстро отойти назад, — сказал Дамблдор, доставая свою палочку и кладя её на стол на некотором расстоянии от себя. — Я не думаю, что этот крестраж будет так силён, как дневник, но нет причин для лишнего риска.

Гарри мысленно порадовался, что не будет находиться рядом с медальоном. Он опасался того, что тот мог сказать о нём или Гермионе, и какие секреты мог выдать. Набрав в грудь воздуха, он взглянул на Дамблдора:

— Я готов, сэр.

Рука директора сильнее сжалась на рукояти меча, и он кивнул. Гарри опустил взгляд на лежащий на столе медальон, представил себе, что изумрудная буква S на крышке была маленькой змейкой, и прошипел:

— Откройся.

Едва увидев, что створки медальона начали открываться, он отскочил назад, оказавшись поближе к Гермионе. Оба они достали палочки и стали ждать.

Створки окончательно раскрылись, и Гарри знал, что в них были видны глаза. Глаза, которые походили на глаза Тома Реддла много лет назад. На долю секунды он ожидал увидеть появившиеся из медальона образы его и Гермионы, которые он видел в будущем, холодной ночью рядом с маленьким озером в лесу. Но раздавшийся из медальона голос, хоть и был тем же самым, заговорил другими словами:

— Твоё сердце открыто мне, Альбус Дамблдор.

Дамблдор вопросительно посмотрел на медальон, но тем не менее занёс меч, готовясь обрушить его на крестраж. Однако его рука застыла, когда из медальона возник образ светловолосой девочки.

Гарри с трудом подавил возглас, когда увидел появившийся образ. Он узнал его по портрету, который висел в пабе "Кабанья голова". Ну конечно, медальон использовал для атаки самую большую слабость директора — Ариану Дамблдор.

— Профессор, уничтожьте его... уничтожьте, сэр! — закричал Гарри.

— Снова убьёшь меня? — спросила Реддл-Ариана, поднимая взгляд на своего брата. — Аберфорт был прав: это ты в ответе за мою смерть.

Глаза Дамблдора наполнились слезами. Рука, державшая меч, задрожала.

— Ты, которому сестра была лишь обузой, который мечтал о...

— ПРОФЕССОР! — крикнул Гарри.

Он видел, что меч завис над самым медальоном, но взгляд Дамблдора был прикован к образу его сестры. В три огромных шага оказавшись рядом с директором, Гарри схватил меч за эфес и дёрнул его вниз в тот самый момент, когда Реддл-Ариана начала говорить "Любовь Геллерта...". Раздался пронзительный вопль, знаменующий собой смерть крестража, и наступила тишина.

Дамблдор медленно поднял взгляд, осознавая произошедшее.

— Спасибо, Гарри, — тихо сказал он. — Это было... крайне тяжело.

Директор тяжело уселся в своё кресло. Меч выпал из его руки, упав на стол с гулким звуком. Следующие две минуты Дамблдор неподвижно сидел в кресле, не говоря ни слова. Наконец он потянулся к разбитому медальону и взял его в руку. В его голове до сих пор эхом отдавались обвинения его сестры. Ещё некоторое время он сидел неподвижно, словно не замечая Гарри с Гермионой; в его разуме снова и снова проносились болезненные воспоминания далёкого детства.

— Всё... всё кончено? Он больше не опасен? — спросила Гермиона, стараясь звучать опасливо.

Директор ничего не ответил.

— Профессор, — наконец сказал Гарри, когда Дамблдор уже которую минуту продолжал молча смотреть на медальон, — о чём говорила эта девочка?

Ещё несколько секунд посмотрев на медальон, Дамблдор наконец поднял взгляд. В его глазах всё ещё блестели слёзы, заставляя их казаться более бледными.

— Прости, Гарри, но некоторые вещи лучше... оставить в прошлом, — тихо сказал он.

— Конечно, сэр, — сказал Гарри. — Так... это и вправду был крестраж?

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем Дамблдор ответил еле слышным голосом:

— Да... это совершенно точно был крестраж.

Наконец взяв себя в руки, директор положил медальон на стол и тяжело вздохнул.

— Будьте крайне осторожны, когда будете искать диадему, — сказал он. — Не пытайтесь призвать её к себе. Возможно, что её защищают чары, которые отреагируют на магию. Если отыщете её, сообщите мне, прежде чем её касаться.

— Конечно, — кивнул Гарри. — Вы в порядке, сэр? — с беспокойством добавил он, заметив, что в глазах директора до сих пор плескалась боль.

— Буду в порядке, — искренне ответил Дамблдор.

Гарри кивнул, взял Гермиону за руку и повернулся к двери. Уже подходя к ней, Гермиона вспомнила про чашу Пуффендуй, после чего повернулась обратно к директору:

— Профессор Дамблдор, мне пришла в голову одна мысль.

— Я слушаю, мисс Грейнджер.

— Волан-де-Морт отдал один из крестражей Люциусу Малфою, так?

— Да, но я уверен, что Люциус не знал о его истинной натуре.

— Да, сэр, но что, если он отдал ещё один какому-нибудь другому Пожирателю?

— Такая возможность вполне вероятна, — согласился Дамблдор.

— Тогда вы, наверное, уже запланировали обыск домов и банковских хранилищ тех Пожирателей, что умерли в Министерстве? — спросила Гермиона. — В конце концов, для подобных случаев и существует Закон о разумной конфискации.

Глаза директора слегка расширились, что не осталось незамеченным ни Гарри, ни Гермионой.

— Чуть позднее этим утром у меня назначена встреча с министром, — сказал он. — Я уверен, что этот вопрос будет на ней затронут. Однако нужно будет подходить к нему осторожно, чтобы удостовериться, что больше никто не узнает о крестражах.

— Конечно, сэр, — кивнула Гермиона.

— Удачи вам в ваших поисках. И напоминаю ещё раз: не прикасайтесь к диадеме, если найдёте её.

— Мы будем осторожны, сэр. Возможно, будет лучше как-нибудь закрыть доступ к коридору, в который выходит Выручай-комната? Чтобы туда могли попасть только мы и наши друзья?

— Ваши друзья? Вы планируете попросить мистера Долгопупса и мисс Лавгуд присоединиться к вам?

— Да, сэр. Если комната настолько велика, как её описал Питер, нам понадобится вся возможная помощь.

Дамблдор посмотрел на них поверх своих очков-половинок:

— Я должен настоять, чтобы вы не упоминали о том, что мы здесь обсуждали.

— Мы понимаем, сэр. Мы можем сказать им, что просто ищем одну вещь, которую Волан-де-Морт проклял.

— Очень хорошо, — согласился Дамблдор, которого захлестнуло немалое облегчение. То, что подростки выслушали его и согласились не обсуждать крестражи с друзьями, давало надежду восстановить хотя бы часть их доверия к нему. — Я приму меры, чтобы ограничить доступ учеников в этот коридор, но мне не хотелось бы привлекать внимание к тому, что вы что-то разыскиваете.

— Конечно, сэр. Мы будем молчать об этом, сэр.

Дамблдор улыбнулся, ощутив, что одержал ещё одну маленькую победу. И он знал, как завоевать ещё немного их доверия:

— Мисс Грейнджер, вы уже послали сову своим родителям? Чем скорее я смогу установить на их дом магическую защиту, тем лучше.

— Я собиралась послать её сегодня.

— Прошу, сделайте это как можно скорее, чтобы я смог установить защиту до вашего возвращения домой.

— Большое вам спасибо, сэр, — кивнула Гермиона. — Я ценю вашу заботу.

Провожая взглядом выходящих из его кабинета подростков, Альбус Дамблдор ощутил, что хотя бы отчасти вернул себе контроль над ситуацией.

* * *

— И еще один успех, — мысленно сказал Гарри, поворачиваясь к своей жене. — Идея использовать Питера была шикарна.

— Не более шикарна, чем то, как ты вчера спорил с Дамблдором. Я почти поверила, что на следующий курс мы отправимся в Шармбатон.

— Мы пойдём в Выручай-комнату прямо сейчас?

— Давай я сначала отошлю родителям сову. А ещё я хотела посмотреть на зелья Джинни.

Двадцатью минутами позже они оказались в совятне. Написать письмо родителям оказалось для Гермионы непростой задачей. Она вспомнила, что не могла часто им писать на пятом курсе из-за ограничений Амбридж, но не могла вспомнить, о чём в точности им писала. Также ей приходилось следить за тем, чтобы не упомянуть ничего из того, что родители ей ещё не рассказывали. В итоге она написала длинное письмо, которое содержало больше воды, чем информации, но подчёркивало, что всё было в порядке. В самом конце она упомянула, что директор скоро придёт к ним, чтобы установить на их дом магическую защиту.

Пока Гермиона возилась с письмом, Гарри сидел на куче соломы и разговаривал с Буклей. Смерть совы в будущем стала для него тяжёлым ударом, а это был первый раз, когда он пришёл к ней после возвращения во времени. Взглянув на свою давнюю пернатую подругу, Гарри ощутил, как у него на глаза наворачиваются слёзы.

— Букля, — тихо сказал он, — обещаю, больше тебе не придётся быть запертой в клетке. Ты сможешь вместо этого лететь в дом Сириуса или родителей Гермионы, — сова, услышав это, потёрлась головой о его щёку. — А Гермиона теперь — моя жена, так что ты теперь и её сова тоже. Слушайся её так же, как меня.

Букля вопросительно посмотрела на Гарри, а затем слетела с его плеча и аккуратно уселась на плечо Гермионы, словно показывая, что поняла. Негромко ухнув, она посмотрела на свою новую хозяйку большими жёлтыми глазами.

Гермиона посмотрела в ответ и улыбнулась:

— Ну что, ты разделишь Гарри со мной?

Сова снова ухнула.

Гермиона посмотрела на Гарри:

— Я скажу Косолапу о том же, но не жди многого. Он даже меня не всегда слушается... он же кот, в конце концов.

Гарри усмехнулся, наслаждаясь видом Букли на плече Гермионы. А потом вспомнил чучела белых сов в клетках, которые были у его двойников в ночь побега с Тисовой улицы, и покачал головой, вспомнив, к чему это всё привело.

— И почему я тогда просто не выпустил тебя? — тихо сказал он Букле. Затем он перевёл взгляд на Гермиону, которая посмотрела на него, ощутив его печаль. — Зачем вам были те клетки с чучелами? Я сейчас сообразил, что это было только помехой. Я мог бы отослать Буклю намного раньше или даже отправить её с Дурслями, чтобы те её потом выпустили.

— Не помню, кто это предложил, — покачала головой Гермиона. — Я волновалась прежде всего о том, чтобы ты выбрался оттуда живым.

— И тебе понравилось быть мной? — спросил Гарри с усмешкой.

— Скажем так, в твоём облике лететь на фестрале было несколько болезненнее, чем в моём, — ответила Гермиона. — Хотя мне и в голову не пришло изучать...

Она осеклась, когда мысли о Гарри на два года старше заставили её покраснеть. Прошла пара минут, прежде чем она вернулась к написанию письма.

Гарри тем временем сидел, продолжая вспоминать день побега с Тисовой улицы и время от времени поглядывая на Гермиону. Когда его жена погладила всё ещё сидевшую на её плече Буклю, Гарри увидел проблеск золотой цепочки на её шее.

— Маховик времени, — вспомнил он. Неожиданно ему пришла в голову отличная идея. — Я знаю, как это сделать!

— Что сделать? — подняла взгляд Гермиона.

— Заставить Дамблдора считать, что ты убила Волан-де-Морта.

Гермиона вопросительно посмотрела на него.

— Оборотное зелье и Маховик времени, — сказал Гарри. — Думаю, лучшее время для нападения на Волан-де-Морта — после того, как он попытается меня убить. В прошлый раз это причинило ему серьёзную боль, он упал на землю и вроде бы даже потерял сознание. Если с ним больше никого не будет, в этот момент он будет уязвим.

— Но ты ведь в прошлый раз тоже потерял сознание, — возразила Гермиона, но потом поняла, что Гарри имел в виду, упоминая Маховик. — А, точно: сначала мы можем твёрдо решить, что отправимся назад во времени. Оборотное?

Гарри кивнул:

— Тебе доводилось бывать мной, так что будет справедливо, если и я побуду тобой.

— А ты уверен, что не будешь заглядывать себе под рубашку или что-нибудь ощупывать вместо того, чтобы сражаться с Волан-де-Мортом? — усмехнулась Гермиона. Её усмешка исчезла, когда она начала обдумывать возможность. — Но если ты серьёзно такое задумал, мне вскоре надо начинать варить зелье. Тебе понадобится пару раз принять мой облик, прежде чем выходить на битву.

— Зачем?

— Я не шутила, когда говорила, что некоторые части меня, а точнее тебя, побаливали при полёте на фестрале, — ответила Гермиона. — Но ещё была проблема с балансом.

Заметив непонимание на лице Гарри, она пояснила:

— Ты, конечно, находишь мою грудь восхитительной, но также она — часть моей массы тела и должна балансироваться. Я это делаю инстинктивно, но когда я была тобой, я ощущала себя не совсем сбалансированно. Если планируешь драться с Волан-де-Мортом в моём облике, лучше тебе будет привыкнуть к нему. Заодно поймём, может ли вообще такое получиться. Я не собираюсь терять тебя лишь ради того, чтобы щёлкнуть Дамблдора по носу.

— А я смогу смотреть себе под рубашку, когда НЕ сражаюсь? — хитрым тоном спросил Гарри.

Гермиона закатила глаза:

— Мне уже хочется, чтобы ты стал мной в определённое время месяца... посмотрела бы я тогда на тебя.

Неожиданно Гарри посетила мысль, что идея становиться Гермионой может быть не так уж хороша.

— Готово, — чуть позже объявила Гермиона, запечатывая письмо и привязывая его к ноге Букли. — Отнеси его в мой дом, Букля, и отдай моей матери, хорошо?

Провожая взглядом сову, улетавшую на юг, в сторону дома Грейнджеров, Гермиона вспомнила это же время два года назад. Тогда она лежала в больничном крыле после проклятия Долохова. Её рука дёрнулась к её груди, и она словно снова ощутила боль от попавшего в неё проклятия, равно как и боль от Круциатуса Беллатрисы Лестрейндж. То, что оба Пожирателя теперь были мертвы, невольно заставило её слегка повеселеть.

Гарри заметил её движение и заключил Гермиону в крепкие объятия.

— В этот раз никто тебе не навредит, — мягко сказал он.

— Ты не можешь этого знать, Гарри, — покачала она головой. — Пока всё это не закончится, мы будем в опасности, — она повернулась, взглянув ему в глаза. — Но мы уже спасли Сириуса и, возможно, Дамблдора.

— Ты придумала способ спасти его от проклятия кольца?

— Я надеюсь, что сегодняшнее утро это сделает, — сказала Гермиона. — Когда медальон заворожил его, тебе пришлось ему помогать. И я надеюсь, что теперь он, отправляясь за кольцом, возьмёт с собой кого-нибудь ещё. И если так и будет, мы — единственные, к кому он может обратиться.

— Можно надеяться, — согласился Гарри. — Но... это же Дамблдор.

Они обратили взгляды к горизонту, наслаждаясь теплом раннего лета. Несколько секунд они стояли молча, пока Гарри снова не заговорил:

— Пошли, найдём Полумну с Невиллом, пообедаем, и потом уже — в Выручай-комнату.

— Давай сначала посмотрим на зелья Джинни, — ответила Гермиона. — Хочу понять, когда они будут готовы, — она вздохнула. — Я и вправду не знаю, что с ней делать.

— Я всё ещё надеюсь, что мы можем подождать до отъезда, — сказал Гарри. — Если Джинни окажется под угрозой ареста или исключения, это бросит тень на всех Уизли, а этого бы мне не хотелось. Пусть лучше с ней разберутся Артур или Молли.

— Ты прав, — согласилась Гермиона. — Пойдём узнаем, с чем нам придётся иметь дело.

Винки и Добби показали им небольшое ответвление пещеры, где швартовались лодки. Увидев четыре котла, неспешно кипящих над негасимым огнём, Гермиона невольно впечатлилась.

— Я бы никогда не подумала об этом месте, — признала она. — Но оно просто идеально. Никто сюда не приходит, и используется оно только два раза в году.

Подойдя к каждому котлу, она внимательно изучила варящееся в нём зелье. Дойдя до последнего, она нахмурилась:

— Этого в списке не было...

Сотворив небольшой черпак, Гермиона зачерпнула зелья из котла. Несколько минут она накладывала на жидкость различные заклинания, но наконец взглянула на Гарри с беспокойством:

— Она решила добавить зелье похоти.

— Получается, она хочет изнасиловать меня?

— Похоже на то, — ответила Гермиона, одновременно заклинанием заставляя черпак исчезнуть. — Интересно, она планировала заманить тебя перспективой секса, или же...

— Или чего?

— В обычных условиях пятнадцатилетний парень с радостью воспользовался бы предоставившейся подобной возможностью, особенно под влиянием такого зелья, — Гермиона кивнула в сторону котла. — Но... она должна знать, что это продлилось бы недолго, если только она не планировала поить тебя зельем постоянно.

— И?

— Что, если она планировала попытаться забеременеть? Она же знает, что ты поступил бы благородно, — тихо сказала Гермиона. — То есть без колебаний бросил бы меня и женился на ней.

Гарри посмотрел на булькающую жидкость и тяжело сглотнул, размышляя, действительно ли Джинни хотела подобного. Наконец он перевёл взгляд на Гермиону:

— Наверное, мне стоит радоваться, что с Чжоу у меня так и не срослось. Если бы я относился к отношениям с ней так же серьёзно, как к нашим, тогда это, — он кивнул в сторону котлов, — могло бы случиться, а я бы ничего и не узнал.

— Очень надеюсь, ты рад, что у тебя теперь есть твоя партнёрша по душе, — Гермиона посмотрела на него с возмущением, которое, впрочем, скоро сменилось улыбкой. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты — единственная, кого я бы хотел видеть беременной от себя, — Гарри густо покраснел, когда осознал, что именно сказал. — Эм... то есть... ну, через несколько лет... ты ведь говорила...

Гермиона рассмеялась, взяла его за руку и посмотрела в глаза:

— Когда мы будем готовы стать родителями, я буду этому только рада. Но мы ещё не скоро сможем принять такую ответственность. Нам стоит подождать по крайней мере три года после окончания школы.

— Почему? — спросил Гарри. — То есть, я не хочу никуда торопиться, но почему именно три года?

— Переход от школы к взрослой жизни довольно труден, — объяснила Гермиона. — Человек больше работает, осваивая свою профессию и просто учась делать то, что должен делать. Нам нужно удостовериться, что у нас будет время быть родителями нашим детям, прежде чем их заводить.

Гарри закрыл глаза и вспомнил дом своих родителей в Годриковой впадине. Он представил похожий дом, с белым заборчиком вокруг него; представил маленькую девочку трёх-четырёх лет, игравшую с собакой на заднем дворе, и представил себе беременную Гермиону, стоявшую рядом с ним и с улыбкой на лице наблюдавшую за девочкой. Открыв глаза, по выражению лица Гермионы он понял, что она тоже увидела всё это в его разуме. Но момент был несколько испорчен, когда кто-то начал дёргать их за рукава.

— Хозяин, хозяйка, — торопливо зашептала Винки, когда Гарри с Гермионой опустили на неё взгляд. — Мисс Уизи идёт сюда. Добби её задерживает, но у него не получится долго.

— Тогда вытащи нас отсюда, — сказал Гарри, протягивая ей руку.

— Секунду, — Гермиона вытащила палочку и взмахнула ей, заставив исчезнуть оставленные ими следы. Быстро оглядевшись и убедившись, что ничто больше не выдавало их посещения, она тоже взяла эльфийку за руку. С негромким хлопком Винки трансгрессировала их прочь.

Джинни Уизли услышала какой-то шум, когда наконец смогла открыть почему-то заклинившую дверь, ведущую к ступенькам в пещеру. Она огляделась, но не увидела ничего необычного. Войдя в ответвление пещеры и подойдя к своим котлам, она внимательно изучила содержимое каждого, убедившись, что зелья находятся на той стадии, что и должны. Она улыбнулась, заметив своё отражение в изумрудной жидкости в одном из котлов. "Совсем как глаза моего Гарри..." — подумала она.

— И что мы будем делать? — негромко спросил Гарри, когда они с Гермионой направились по коридору, в который их перенесла Винки. — Я знаю, что эти зелья нам не опасны, но я не хочу опасаться всего, что буду есть или пить. Или, — поёжился он, — бояться, что она может тебя отравить.

— Пока волноваться не стоит, — ответила Гермиона. — Джинни пока что сосредоточена на этом плане, а последнее из этих зелий будет готово за день до нашего отъезда.

— А как быть с Дином? — спросил Гарри. — Думаешь, она снова начнёт с ним встречаться, чтобы заставить меня ревновать?

— Возможно... — Гермиона прикусила губу, глубоко задумавшись. — Придумала, — наконец сказала она. — Я сварю противоядие к любовному зелью, что она варит, и мы подсунем его Дину в поезде.

— Поезд, ну конечно! — глаза Гарри расширились. — Именно там она собирается это провернуть!

— С чего ты взял? — нахмурилась Гермиона. — Она может попытаться за ужином перед отъездом.

— Нет, понимаешь, она ещё не знает, что я сразу отправлюсь на Гриммо. Она думает, что я опять поеду к Дурслям, — объяснил Гарри. — Почти без контактов с волшебным миром... в это время зелья и будут делать своё дело.

— Хм, а ведь это и для меня подошло бы, — согласилась Гермиона. — Скажем ей, что ты будешь жить у Сириуса? Возможно, тогда она откажется от плана.

— Нет. Пусть пока думает, что ничего не изменилось. Иначе она может сменить планы до нашего отъезда, — сказал Гарри. — А так нам будет удобнее раскрыть её Артуру или Молли.

— Разумно, — кивнула Гермиона.

— Однако повеселиться мы всё равно сможем, — по лицу Гарри скользнула усмешка. — Нам просто понадобится некоторая помощь Невилла и Полумны в поезде. Пошли, найдём их, пообедаем и начнём поиски в Выручай-комнате.

Часом позже они вошли в Выручай-комнату. Невилл восхищённо присвистнул, увидев огромную, похожую на внутреннее пространство собора комнату. Гарри уже показывал им её в Омуте памяти, демонстрируя воспоминания об учебнике Принца-полукровки и о схватке с Малфоем, Крээбом и Гойлом, но вживую она впечатляла даже больше.

Полумна подошла к одной из куч мусора и выудила какую-то скорлупу.

— Как думаете, здесь есть что-нибудь живое? — спросила она — Я думаю, что это скорлупа от яйца темнобрюхого жалящего гребнелара! Не хочется, чтобы один из них забрался на меня, — она начала встревоженно оглядываться.

Гермиона подумала, что скорлупа скорее похожа на скорлупу драконьего яйца, но потом вспомнила, как Полумна оказалась права в отношении имени богини любви. Достав палочку, она взмахнула ей в сторону яйца:

— Анемум Ревелио.

Убедившись, что в том направлении не было животных, она произнесла заклинание ещё несколько раз, поворачиваясь в разные стороны. Наконец она повернулась к Полумне:

— Никаких животных тут нет.

— Темнобрюхий жалящий гребнелар — крупное насекомое, а не животное, — ответила светловолосая когтевранка.

— А-а, — сказала Гермиона. Сначала она хотела возразить, что насекомые тоже относились к животным, но потом вспомнила, что использованное ей заклинание не обнаруживало насекомых; в конце концов, они встречались так часто, что заклинание в противном случае было бы почти бесполезным. — Ну, мы с Гарри ничего такого здесь не видели, и ты в воспоминаниях тоже не видела. Но мы на всякий случай будем осторожны, — наконец заверила она Полумну.

Убедившись, что диадема лежала там, где и должна была лежать, четверо подростков начали обыскивать огромную комнату, надеясь найти ещё что-то интересное. Через несколько минут ходьбы по проходам между кучами различных вещей Гарри пришла в голову неожиданная мысль.

— Знаете, я кое-чего не понимаю, — сказал он, когда все четверо остановились. — Волан-де-Морт думал, что только он один нашёл эту комнату, но оглянитесь... как он мог так думать? Некоторые из этих вещей тут явно лежали столетиями, — он поднял старую оловянную тарелку, стоявшую на столе рядом с миской с разноцветными драгоценными камнями.

— Пытаться угадать, что творится в голове у Волан-де-Морта, бесполезно, — ответила Гермиона. — Если кто-то на такое и способен, то это Дамблдор. Они ведь в чём-то похожи. Почти как в шахматах: Волан-де-Морт играет за чёрных, Дамблдор — за белых. Одному никогда не было дела до его фигур, а второй забывает, что за ними стоят живые люди, потому что слишком сосредоточился на победе над Волан-де-Мортом.

Она взяла из миски несколько самоцветов и позволила им высыпаться из руки обратно в миску.

— В этой комнате спрятано небольшое состояние, — пробормотала она, затем потянувшись за давно забытой кем-то книгой. Заметив, что на ней был штамп библиотеки Хогвартса, она фыркнула. — Как кто-то мог просто оставить здесь библиотечную книгу? Они нужны другим ученикам.

— Сосредоточься, Гермиона, — сказал Гарри, забирая у неё книгу. — Мы можем собрать их и потом при возможности вернуть в библиотеку.

Ближе к вечеру дверь комнаты открылась, и магически усиленный голос позвал:

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, мистер Долгопупс, мисс Лавгуд?

Когда четверо подростков добрались до выхода, они обнаружили там Дамблдора.

— Я решил проверить, не преуспели ли вы в своих поисках, — пояснил директор, с интересом оглядывая комнату.

— Ещё нет, сэр, — соврал Гарри. — Но мы продолжаем искать. Мы расчистили небольшое пространство, — он кивнул в сторону расчищенной области, где стояли стол и несколько стульев, — и нашли стол со стульями, чтобы иметь возможность здесь есть. Мы найдём её, сэр. Мы знаем, насколько это важно.

— Я не сомневаюсь, — ответил Дамблдор. — Что же, не буду вам мешать. Я наложил на коридор снаружи некоторые чары, чтобы только вы четверо и преподаватели могли в него войти.

— Спасибо, сэр.

Дамблдор бросил на Гарри долгий, но дружелюбный взгляд. Не ощутив попыток прощупать его разум, Гарри кивнул директору. Наконец тот развернулся и вышел из комнаты.

— Ну, теперь у нас есть несколько дней. Чем займёмся? — спросил Гарри.

— Мне нужно посмотреть на Исчезательный шкаф, — сказала Гермиона. — Интересно, Кикимер сумел купить второй?

— Я совсем забыл спросить Сириуса, — нахмурился Гарри, доставая зеркало.

Вскоре Сириус уже сообщил, что Кикимер успешно купил шкаф, но доставлен он будет только на следующий день.

— А как его вообще доставят? — спросила Гермиона. — Твой дом ведь нельзя увидеть.

— Это же "Борджин и Бёркс", — хмыкнул Сириус. — Думаешь, у них нет покупателей, которым нужна доставка в неизвестные остальным места? Я передал им, что их встретят на улице неподалёку, и чтобы они тщательно упаковали шкаф. Кингсли я сказал, что купил кое-что из мебели, и что Римус поможет мне занести её в дом, — он улыбнулся. — Я объяснил, что раз уж ты теперь будешь жить здесь всё лето, тебе понадобится собственная спальня, которую ты не будешь делить с Роном. Ещё я заказал кровать, которую доставят в то же время, — он подмигнул Гарри. — Если хочешь что-то спрятать — прячь на самом виду.

— И никто ничего не заподозрит, когда мы будем доставлять шкаф к Грейнджерам?

— А что будет подозрительного в том, что подростку не понравилась мебель, которую выбрал его крёстный? — усмехнулся Сириус. — Мы скажем всем, что вернём шкаф в магазин, а Кикимер с помощью твоих эльфов доставит его Грейнджерам.

— Шикарный план, — искренне сказал Гарри.

— Спасибо, — Сириус откровенно просиял.

Гарри и Гермиона обменялись взглядами, одновременно подумав, как сильно изменился Сириус, почувствовав свою нужность и сумев применить свои таланты на деле.

Следующие несколько дней прошли быстро. Гермиона и Полумна изучали шкаф, а Невилл и Гарри при помощи эльфов разбирали часть скопившихся в комнате вещей. Когда Дамблдор зашёл на следующий день, они объяснили, что так им будет проще искать диадему. К следующему дню они уже собрали двадцать восемь выглядевших рабочими мётел, шесть дюжин целых стульев, несколько мечей и некоторое количество другого оружия, включая инкрустированный драгоценными камнями боевой топор и сочетающийся с ним кинжал, а также восемь сундуков всяких мелочей, которые могли оказаться полезными.

Получив болезненный укус от клыкастого фрисби, которым они с Невиллом перебрасывались, Гарри наконец решил сделать перерыв и зайти к мадам Трюк, чтобы спросить, не нужны ли ей найденные ими мётлы.

— Что вам, мистер Поттер, мистер Долгопупс? — спросила лётный инструктор, когда они зашли в её кабинет, таща кучу мётел.

— Понимаете, мадам Трюк, мы разбирали старые вещи в одной комнате, — начал Гарри, придерживаясь придуманной ими истории, — и нашли там вот эти мётлы. Мы решили спросить, не нужны ли они вам, прежде чем выбрасывать.

Мадам Трюк начала просматривать мётлы. Большинство оказались с тем или иным дефектом, но несколько она отложила в сторону. Как она объяснила, они могли быть использованы для обучения полётам.

Когда осталось только три метлы, инструктор взяла одну из них и ахнула:

— Это же... "Дубрава-79"! Почти в идеальном состоянии!

Когда Гарри и Невилл посмотрели на неё с непониманием, она пояснила:

— Эта метла — коллекционная редкость, практически бесценная. На такой был совершён первый перелёт через Атлантику, — она завороженно провела ладонью по рукояти. — Где вы её нашли?

— В комнате со старым мусором, — пожал плечами Гарри. — Наверное, теперь она принадлежит школе.

— Да, наверное... я позабочусь об этом, — сказала мадам Трюк, по-прежнему разглядывая метлу с неприкрытым восторгом.

— Конечно, мэм.

Инструктор по полётам даже не обратила внимания, когда Гарри и Невилл вышли из её кабинета.