Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

Всё ещё 19 июня

— И как мы это сделаем? — спросил Гарри, смотря на бессознательного Питера Петтигрю, на чьей голове красовались несколько ссадин и шишек — следы сковородки Винки.

— Давай сначала вызовем Сириуса, — предложила Гермиона. — Петтигрю предал его, из-за него Сириус попал в Азкабан... думаю, у него есть моральное право решать, что с ним делать.

Гарри посмотрел на свою жену, слегка улыбнулся и кивнул, после чего достал сквозное зеркало:

— Сириус Блэк.

На этот раз Сириус ответил только через минуту. Судя по появившемуся изображению, он был в одной из ванных дома на Гриммо.

— Как вечер, детёныш?

— Да всё по-прежнему, довольно неплохо. Женился тут... ну знаешь, как обычно.

— Женился? — удивлённо переспросил Сириус. — Но я думал...

— Шутка Невилла и Полумны. Теперь, если я случайно проговорюсь и назову Гермиону своей женой, на это не обратят внимания, — пояснил Гарри. — Нас и так полшколы уже называет 'мистер и миссис Поттер'.

— Правда, замаскированная под шутку? — глаза Сириуса блеснули. — Вот это в стиле Мародёров!

— Я же говорю, идея была Полумны и Невилла, — сказал Гарри. — А вообще-то я вызвал тебя по другому поводу. У нас тут Питер, — Гарри опустил зеркало, чтобы крёстный мог увидеть предателя. — У Гермионы появилась отличная идея, но мы хотели спросить твоего мнения.

— Что за идея?

— Как ты знаешь, нам, среди прочего, нужно найти логическую причину искать крестраж в Выручай-комнате, — начал Гарри.

— И мы подумали — мы ведь можем изменить воспоминания Петтигрю, чтобы тот думал, что его послали в Хогвартс именно за диадемой, — продолжила Гермиона. — Это позволит отдать Дамблдору ещё один крестраж и, может, даже побудит его скорее рассказать нам о них.

— Думаете, он захочет?

— Я поругался с ним за ужином в Большом зале, — сказал Гарри. — Он пытался убедить меня позволить Малфою плеваться грязью, как он обычно делает, а я в ответ возразил, что это только позволит расти в замке Пожирательским настроениям. Думаю, он понял, что я больше не собираюсь прогибаться и быть 'послушным мальчиком'.

— Просто будь осторожен, — сказал Сириус. — Чем больше ты с ним споришь, тем сильнее рискуешь сболтнуть лишнего.

— Да, я знаю, — вздохнул Гарри. — Просто... понимаешь, в прошлый раз он манипулировал мной, использовал против меня мои эмоции. Использовал твою смерть, чтобы упрочить свой... свою... даже не знаю, как это назвать. Игру, план? — Гарри сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Целых два года после этого я верил в него, верил тому, что он говорил. А теперь, когда я знаю кое-что о том, что творится в его голове... это выбешивает.

Гермиона обняла своего мужа:

— Дамблдор — человек, который не замечает деревьев, потому что видит только лес. Он так озабочен проблемой Волан-де-Морта, что больше ни о чём и не думает.

— Знаю, — снова вздохнул Гарри.

Слабо улыбнувшись своей жене, он снова посмотрел в зеркало:

— Ну так что, ты согласен с планом сдать его Дамблдору? Или хочешь сам с ним разобраться?

Несколько секунд Сириус молчал, но наконец ответил:

— Просто сделайте мне одолжение: попросите Фаджа и Боунс позаботиться о том, чтобы его отправили в мою старую камеру в Азкабане.

— Конечно, Бродяга, — кивнул Гарри.

Тут он вспомнил о том, что произошло с Петтигрю в прошлой временной линии:

— Только вот возможно, что он не выживет. Его рука может убить его, если он что-то скажет Дамблдору.

— Не буду по нему плакать, — пожал плечами Сириус. — Просто дайте мне потом знать, как всё прошло.

— Обязательно, — кивнул Гарри.

Изображение в зеркале исчезло, и Гарри снова посмотрел на Гермиону:

— Как будем всё обставлять? Я бы мог сказать, что заметил его на Карте Мародёров, но не хочу, чтобы Дамблдор о ней знал.

— Мы можем сказать, что заметили крысу с серебряной лапой, — предложила Гермиона.

— Но он же не в анимагической форме. Как мы это объясним? Или ты знаешь заклинание, превращающее анимага в человека, как делали Сириус и Римус?

Едва Гарри произнёс имя своего крёстного, как ему пришла в голову идея. Он хлопнул себя по лбу и снова полез за зеркалом. Через десять минут они уже знали заклинание обращения анимага на тот случай, если Дамблдор их спросит.

После того, как Гермиона изменила Петтигрю память, Добби и Винки перенесли всех троих к Выручай-комнате. Оглядевшись и убедившись, что их никто не увидел, Гермиона побежала к кабинету МакГонагалл.

— Профессор! — воскликнула она, через пару минут вбежав в кабинет своего декана, даже не постучавшись. — Мы поймали его, — она тяжело дышала. — Поймали...

— Кого вы поймали, мис... миссис Поттер?

— Петтигрю! — взбудораженно выкрикнула Гермиона. — Мы с Гарри... шли в Выручай-комнату и заметили в коридоре что-то блестящее. Это была крыса... то есть лапа крысы. Гарри его оглушил... мы его поймали.

— Питера Петтигрю?

— Да, мэм, — закивала Гермиона. — Вы можете подойти? И, может, ещё позвать профессора Дамблдора?

— Безусловно, — МакГонагалл быстрым шагом подошла к камину и бросила туда щепоть летучего пороха. — Кабинет директора!

Когда пламя позеленело, она сказала:

— Альбус, ко мне в кабинет прибежала м... мисс Грейнджер, которая утверждает, что они с мистером Поттером поймали Питера Петтигрю прямо в замке, — она вопросительно посмотрела на Гермиону.

— На седьмом этаже, мэм. Рядом с Выручай-комнатой.

— Альбус, ты слышал?

— Я немедленно отправляюсь туда, — ответил Дамблдор, и пламя снова стало оранжевым.

— Дамблдор и мы с МакГонагалл идём, — сообщила Гермиона Гарри.

Меньше чем через пять минут все собрались вокруг Петтигрю, лежавшего на полу коридора. Гарри рассказывал Дамблдору придуманную ими историю:

— Я заметил какой-то металлический блеск, пригляделся и понял, что это была крыса, но почему-то с серебряной лапой. Я подумал, что это наверняка Петтигрю, и оглушил её. Потом мы с Гермионой применили на нём заклинание обращения анимага, которое использовал профессор Люпин два года назад. И это вправду оказался Петтигрю.

— Интересно, что ему здесь понадобилось, — задумчиво сказала МакГонагалл. — И почему у него весь лоб в ссадинах?

— Мне и самому интересно, — Дамблдор тоже задумчиво рассматривал пленника. — Хотя ссадинам, полагаю, удивляться не стоит. Вероятно, Волан-де-Морт нашёл ещё один способ пытать своих слуг.

— Нам стоит вызвать мадам Боунс? — спросил Гарри, доставая зеркало. — Я могу попросить Сириуса с ней связаться.

— Лучше обождём с этим, Гарри, — покачал головой директор. — Я бы хотел сначала допросить Питера. Он явно прибыл сюда с приказами от Реддла, и я бы хотел узнать, в чём эти приказы заключались.

— Конечно, профессор, — согласился Гарри. — Но я буду присутствовать при допросе.

— В этом нет необходимости.

— Сэр, этот человек предал моих родителей и весь волшебный мир. Он сбежал на моих глазах два года назад, а год назад помог Волан-де-Морту возродиться. Я не собираюсь позволить чему-то подобному повториться, — отрезал Гарри.

— Ты правда считаешь, что он сможет сбежать от меня? — спросил Дамблдор.

— Вероятно, нет, если вы не будете хотеть его побега, — ответил Гарри, посмотрев директору прямо в глаза. — Но вот в этом я не уверен.

— С чего бы мне хотеть побега Пожирателя смерти?

— Я не уверен, сэр, но вы не очень-то стремились его искать. Мы с Гермионой обсуждали кое-какие моменты, и она заметила, что Снегг шпионил для вас с самого возвращения Волан-де-Морта. И наверняка знал, где Петтигрю скрывается.

Дамблдор нахмурился:

— Даже знай он об этом, он не мог поделиться этой информацией. Тёмный Лорд скрывается, используя самые различные методы.

— Какой интересный не-ответ на вопрос, сэр, — с сарказмом сказала Гермиона. — То есть вы не смогли придумать ни единого способа, которым Снегг мог бы выманить Петтигрю?

— Я бы никогда не подставил Северуса под удар ради одного Пожирателя, — возразил Дамблдор. — Он слишком важен для нашего дела.

— Для его собственного дела, то есть. Только вы в это никогда не поверите, — подумал Гарри, после чего ответил вслух. — Это спорный вопрос. Но так или иначе, я хочу услышать, что Петтигрю скажет. Если он пробрался в Хогвартс, чтобы добраться до меня, я хочу об этом знать. И нет, доверять вам пересказ его слов я не буду.

— Гарри, настоятельно прошу перестать себя так вести, — в голосе Дамблдора послышались строгие нотки. — Я позволил тебе некоторые вольности, но должен настоять, чтобы это прекратилось. Ты должен относиться к персоналу Хогвартса с уважением.

Несколько секунд Гарри молча смотрел на директора, после чего перевёл взгляд на МакГонагалл:

— Мэм, не могли бы вы, пожалуйста, собрать документы для меня и Гермионы? Похоже, на следующий курс мы не вернёмся.

После чего снова посмотрел на Дамблдора:

— Нам уйти прямо сейчас, или подождать и уехать со всеми остальными на поезде?

— Мистер Поттер, неужели это действительно необходимо? — нахмурилась преподавательница трансфигурации. — Директор вполне прав.

— Если бы вы знали всю историю, вы бы так не говорили, — Гарри подпустил в голос холода. — Я уже говорил ему этим утром, что отказываюсь играть в ту игру, которую он разыгрывает с самого моего детства.

— Что вы имеете в виду?

— Профессор? — Гарри посмотрел на Дамблдора.

Дамблдор некоторое время пытался придумать способ возразить, отвоевав более выгодную позицию, но так его и не нашёл. Посмотрев в зелёные глаза Гарри, он увидел там решимость, которая позволила парню пройти через все трудности прошлых лет. Но ещё он заметил там усталость. Он мог только сделать вывод, что Гарри и вправду был на грани того, чтобы навсегда оставить Хогвартс и, возможно, всю Магическую Британию.

— Хорошо, следуйте за мной, мистер Поттер и мисс Грейнджер, — сказал он наконец со вздохом. — Посмотрим, что Петтигрю нам скажет. Минерва, — посмотрел он на свою заместительницу, — я бы хотел оставить этот разговор более конфиденциальным. Спасибо за помощь, я вызову тебя позже.

МакГонагалл перевела взгляд с Гарри на Дамблдора, и затем коротко кивнула:

— Я буду в своём кабинете.

— Я бы хотел вызвать Сириуса. Думаю, он будет рад узнать, что мы схватили Петтигрю, — сказал Гарри, когда Дамблдор заклинанием поднял в воздух Петтигрю и направился к своему кабинету.

— Я бы предпочёл, чтобы ты подождал, пока мы не выслушаем Питера, — ответил Дамблдор. — Хотя, если бы Сириус попытался убить Питера из мести, это могло бы показать министру, что он не подходит на роль опекуна Гарри, и опекунство вернули бы Дурслям... — подумал он, после чего посмотрел на Гарри. — Но, думаю, мы сможем пригласить Сириуса в мой кабинет до того, как вызывать мракоборцев.

— Спасибо, сэр, — автоматически ответил Гарри, но затем бросил взгляд на Гермиону, шедшую рядом и державшую его за руку. — Я разве упоминал, что хочу пригласить Сириуса сюда? Я хотел просто ему рассказать.

— Вероятно, он хочет тебя задобрить, — ответила Гермиона. — Изобразить всё так, что даёт тебе больше того, о чём ты просил.

— Наверное.

Они молча шли по коридорам и проходам, по пути пройдя мимо нескольких учеников, бросавших на них любопытные взгляды. Гарри с Гермионой мысленно повторяли придуманную ими историю, чтобы быть готовыми предоставить любые объяснения. Когда они прошли горгулью и начали подниматься по винтовой лестнице, Гарри усмехнулся, представив себе то, как Сириус наконец увидит Петтигрю, когда тот будет передан ОтМП.

— И всё-таки хотелось бы дать Сириусу шанс поквитаться. После стольких лет в Азкабане он этого заслуживает. Надеюсь, то, что Питера отправят в его старую камеру, его удовлетворит, — подумал Гарри Гермионе. — И всё же я предпочёл бы порвать крысюка на части и скормить акромантулам.

— Нам нужно стараться не думать в таком ключе, — настоятельно подумала Гермиона. — Да, Питер вполне подобного заслуживает, но я опасаюсь, что, если мы позволим жажде мести управлять нашими мыслями, мы начнём делать ошибки. Да, нам нужно будет разобраться с теми, кто в прошлом будущем убивал невинных, и мы наверняка убьём ещё нескольких, но мы не можем убивать просто из жажды мести. И потом, Петтигрю сделал кое-что похуже, чем предательство Сириуса и твоих родителей: он предал всех. Над ним нужно провести публичный суд, чтобы все услышали его признание.

— Ты права, — согласился Гарри, 'помолчав' пару секунд. — Хотя, если Дамблдор пригласит Сириуса, тот сможет хотя бы хорошенько поколотить крысюка, прежде чем появятся мракоборцы.

Гарри улыбнулся, представив себе выражение лица Дамблдора, если Сириус начнёт избивать предателя прямо у него на глазах. Уже преодолев последнюю ступеньку лестницы, он сообразил, что может произойти потом:

— Милая, как думаешь, что сделает Дамблдор, если Сириус нападёт на Питера в его кабинете?

— Остановит его, конечно.

— И...

Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри. Затем её глаза расширились, когда она пришла к тому же выводу:

— Он может сообщить об этом мракоборцам, и это даст ему возможность...

— Вернуть меня к Дурслям.

— По-моему, у нас уже началась паранойя, — мысленно покачала головой Гермиона. — Не опустится же он до такой низости.

— Возможно, — согласился Гарри. — Но нам нужно быть настороже всякий раз, когда Дамблдор рядом. Надеюсь, когда эта чёртова защита крови падёт, он перестанет пытаться меня контролировать.

— Я тоже надеюсь.

— Раз уж вы твёрдо вознамерились присутствовать при допросе, — сказал Дамблдор, как раз усаживавший Петтигрю в кресло и магически его привязывавщий, — вы не должны упоминать Северуса. Именно по этой причине я не стал просить у него Сыворотку правды. В Министерстве наверняка есть шпионы, которые узнают, если Питер расскажет остальным, что профессор Снегг помог мне его допрашивать.

Гарри и Гермиона кивнули. Необходимость не вовлекать Снегга в происходящее была вполне понятна. На четвёртом курсе, когда допрашивали Крауча-младшего, Снегг ещё не вернулся к Волан-де-Морту, и никто не был уверен, что произошло.

Дверь кабинета закрылась с громким щелчком, когда Дамблдор запечатал её.

— Сейчас я его разбужу, — сказал директор. — Энервейт.

Питер Петтигрю медленно зашевелился, и его глаза открылись. Едва увидев длинную седую бороду стоявшего перед ним человека, он мгновенно попытался принять анимагическую форму.

— Здравствуй, Питер, — сказал Дамблдор. — Пока ты привязан к этому креслу, ты не сможешь превратиться, так что советую оставить попытки.

Глаза Петтигрю в панике забегали, и его взгляд упал на стоявших неподалёку Гарри и Гермиону:

— Гарри, ты так похож на своего отца...

— Захлопни пасть, Хвост, — прорычал Гарри. — Да, я похож на моего отца, и уверен, что он бы убил тебя на месте, будь он здесь. Я должен был позволить Сириусу и Римусу убить тебя два года назад. Ты предал своих друзей.

— У... у меня не было выбора... — проскулил Петтигрю.

— А год назад, когда ты возрождал Волан-де-Морта, у тебя тоже не было выбора? — спросил Гарри. — Каждая смерть, которая произошла или произойдёт по вине Волан-де-Морта, на твоей совести. И это ещё не говоря о Седрике Диггори. Ну знаешь, том парне, который год назад оказался со мной на кладбище, и которого ты убил. Ты — предатель, предатель своих друзей и каждого достойного волшебника или ведьмы, которые теперь вынуждены жить в страхе.

Петтигрю задрожал и начал отчаянно извиваться в своих путах.

— Можешь не стараться, Питер, тебе не освободиться. Почему бы тебе не рассказать мне, зачем ты пробрался в мою школу? — спросил Дамблдор. Его голос был мягок, но голубые глаза напоминали две льдинки.

Петтигрю прекратил дёргаться и опустил взгляд на пол. Его губы плотно сжались, и он замотал головой.

— Питер, ты заговоришь так или иначе, — сказал Дамблдор. — Вскоре я передам тебя Министерству, и они допросят тебя с Сывороткой правды.

— Если ты не начнёшь говорить, я лично позабочусь, чтобы твоя душонка оказалась в каком-нибудь дементоре, — добавил Гарри. — Министр сейчас весьма настроен меня слушать.

— Я читаю 'Пророк', Гарри, — фыркнул Петтигрю, к которому вернулось некоторое самообладание. — И знаю, что министр не шибко любит ни тебя, ни его, — он кивнул в сторону Дамблдора.

— Директор, у вас не сохранилась сегодняшняя газета? — спросила Гермиона.

Дамблдор бросил взгляд на неё и кивнул. Взяв газету со стола, он передал её Гермионе. Та открыла страницу, на которой была фотография того, как Фадж пожимал Гарри руку.

— Министр теперь у Гарри в долгу, — сообщила она, показывая Петтигрю фотографию, после чего перелистнула на главную страницу. — И, если ты не в курсе, твой хозяин этим утром проиграл Гарри, — она указала на фотографию, изображавшую дуэль Гарри и Волан-де-Морта. — Все отправленные им в Министерство Пожиратели, за исключением одного, погибли или были схвачены.

Петтигрю посмотрел на фотографию, изображавшую дуэль, и узнал ту же золотую клетку, которая возникла год назад на кладбище. Он посмотрел сначала на Гарри, затем на Дамблдора, и ощутил, как его захлёстывает чувство безнадёжности.

— Меня... меня послали забрать кое-что для моего хозяина, — сказал он, когда внедрённые Гермионой воспоминания пробудились.

— И что ему нужно из Хогвартса?

— Он... он сказал, что я должен найти особую комнату на седьмом этаже, и...

Тут Петтигрю замолчал и с ужасом уставился на свою руку. Серебряная кисть начала дёргаться, пытаясь поднять его руку к шее, но магические верёвки крепко её удерживали. Через несколько секунд послышался хруст, когда запястье попросту сломалось. Петтигрю вскрикнул от боли, а серебряная кисть продолжала яростно извиваться.

Гарри думал, что удерживающие руку верёвки не дадут ей в этот раз покарать Хвоста, но у магии Волан-де-Морта были другие планы. Гарри и Гермиона с ужасом наблюдали, как серебряная кисть буквально отрывает себя от руки Петтигрю, чтобы завершить своё дело.

— ПОМОГИТЕ! — отчаянно выкрикнул Хвост, полными боли глазами смотря на свою руку. Серебряная кисть начала ползти вверх по руке, вытягивая за собой мускулы и кровеносные сосуды, и из обрубка хлынула кровь. Петтигрю завопил ещё громче... но тут кисть неожиданно отлетела на другой конец комнаты.

Гарри перевёл взгляд с Хвоста на директора и увидел, что тот стоит, держа в руке Бузинную палочку. Дамблдор послал в руку ещё одно заклятие, но промахнулся. Кисть начала ползти обратно к Петтигрю, напоминая гротескное окровавленное насекомое. Гарри с Гермионой выхватили свои палочки и послали в кисть отбрасывающие заклинания. Та снова отлетела в стену, и Дамблдор поразил её желтым лучом какого-то заклинания, от которого кисть растеклась серебряной лужицей.

Затем Дамблдор быстро подошёл к Петтигрю и начал изучать его запястье, из которого продолжала течь кровь.

— Вызовите мадам Помфри через камин, скажите ей, что это срочный случай, — коротко бросил он.

Пока Гарри и Гермиона следовали его совету, директор повернулся обратно к Петтигрю. Он наложил на манжет уменьшающее заклинание, и тот стянулся наподобие жгута, останавливая кровь.

Прошло ещё двадцать минут, прежде чем Помфри покинула кабинет директора. Обрубок Петтигрю был залечен и перевязан, и ему дали кроветворное и обезболивающее зелья. Целительница даже залечила ссадины и шишки у него на голове. Кровь с пола была убрана заклятием исчезновения, и все более-менее успокоились.

— Вот, Питер, какова благодарность твоего хозяина за твои преданность и жертву, — заметил Дамблдор, кивая в сторону серебряной лужицы.

Петтигрю со страхом посмотрел на лужицу, словно ожидая, что та в любой момент превратится обратно в кисть руки и набросится на него. Он тяжело сглотнул:

— Меня... меня послали украсть какую-то... корону. Нет, он говорил 'диадему'. Мой... мой хозяин сказал, что ему было очень важно её получить, и что он оставил её в Хогвартсе ещё годы назад.

Гарри посмотрел на Гермиону и мысленно сказал 'отлично сработано'. Внедрённые воспоминания дали именно тот результат, которого они добивались.

Дамблдор продолжал смотреть на привязанного к креслу предателя, но его разум был занят совсем другим. Он уже давно подозревал, что Волан-де-Морт отыскал реликвии основателей Хогвартса и сделал свои крестражи из них. Он вспомнил воспоминания домовой эльфийки Похлёбы, в которых видел чашу Пуффендуй и тот самый медальон, что попал ему в руки две недели назад. Он сразу понял, что это был за медальон и что, скорее всего, в нём содержалось, хотя уничтожить его ещё только предстояло. Если Реддл отыскал давно утерянную диадему Когтевран, он наверняка сделал из неё крестраж.

— Возможно, я делаю поспешные выводы. Это может быть не та диадема, — подумал он, снова сосредоточив взгляд на Петтигрю. — Опиши подробнее, что он приказал тебе найти.

— Он убьёт меня, если я расскажу, — простонал Питер.

— Он уже попытался тебя убить, — Дамблдор снова кивнул в строну серебряной лужицы.

Петтигрю долго смотрел на неё, но наконец снова заговорил:

— Он сказал, что она спрятана в скрытой комнате, которую находил только он. Я... я должен был пробраться на седьмой этаж и трижды пройтись вдоль одной из стен, думая о месте, чтобы что-то спрятать.

— Он сказал ещё что-то?

— Он... он сказал, что это очень большая комната, и что я должен оставаться там, пока не найду диадему.

Гарри воспользовался моментом, чтобы вставить реплику:

— Сэр, это наверняка Выручай-комната.

— Согласна, — поддакнула Гермиона.

— Чем бы эта диадема ни была, мы с Гермионой с радостью её поищем, — продолжил Гарри. — Даже если это займёт несколько дней, нам всё равно особо нечего делать до конца учебного года.

Дамблдор повернулся к Гарри и хотел было уже возразить, но поймал взгляд изумрудных глаз, так похожих на глаза Лили Поттер. Посмотрев в лицо, так похожее на лицо Джеймса Поттера, он ощутил, как его захлёстывают воспоминания. Воспоминания о ночи, когда он обнаружил Джеймса и Лили мёртвыми. Воспоминания об одиннадцатилетнем мальчике, отчаянно пытавшемуся не дать философскому камню попасть в руки Волан-де-Морта. О том, как этот же мальчик, только на год старше и с мечом в руке, устало ввалился в кабинет МакГонагалл, сопровождаемый пропавшей девочкой, а до этого столкнувшийся с кошмаром, от которого в ужасе убежали бы и многие взрослые волшебники. О том, как Гарри отправился в рискованное путешествие во времени, чтобы спасти своего крёстного. О том, как он появился в финале Турнира Трёх Волшебников, держа мёртвое тело друга, сразившись перед тем с Волан-де-Мортом. И наконец, воспоминание о словах Гарри за этим ужином:

'Они уже достаточно взрослые, чтобы самим стать Пожирателями смерти, и если вы ничего не предпримете, это в итоге произойдёт'.

В этот самый момент Дамблдор понял, что мог быть неправ в отношении Гарри. Вглядываясь в глаза молодого человека, он задался вопросом, не обозначил ли Гарри этими словами и то, что готов сражаться сам.

— Возможно, пора и в самом деле рассказать ему хотя бы кое-что из того, что он должен знать, — подумал директор, прежде чем наконец ответить. — Очень хорошо, Гарри. Но, думаю, до этого нам нужно будет ещё кое-что обсудить. Однако сейчас уже поздно, а нам ещё нужно передать Питера властям. Могу я попросить вас с мисс Грейнджер прийти сюда завтра утром?

Гарри посмотрел на Гермиону:

— Думаешь, он планирует рассказать нам?

— Можно надеяться, — подумала Гермиона, прежде чем ответить за обоих. — Конечно, сэр. Мы придём, сэр.

— Думаю, ты можешь также рассказать Сириусу, что Петтигрю пойман. Но, возможно, встречу стоит отложить до времени, когда Питер уже будет под стражей Министерства, — добавил Дамблдор, наконец мысленно признав, что ему придётся защищать Дурслей как-то по-другому.

— Да, сэр, — ответил Гарри, одновременно доставая зеркало.

Как только там появилось лицо Сириуса, Гарри быстро заговорил, чтобы тот осознал ситуацию:

— Сириус, мы поймали Петтигрю. Сейчас допрашиваем его в кабинете Дамблдора.

— Хвоста? — уточнил Сириус, тщательно изобразив в голосе удивление. — Вы поймали этого предателя?

— Ага. Похоже, его послали сюда... — Гарри посмотрел на Дамблдора, который слегка покачал головой, — за чем-то. Мы с Гермионой заметили блеск серебряной лапы и сумели его поймать.

— Скоро буду, мне уже не терпится поговорить со своим... старым другом, — ощерился Сириус.

— Профессор Дамблдор советует тебе подождать, пока он не окажется под стражей в Министерстве.

— Но... а впрочем, ладно. Просто проследите, чтобы он не сбежал. Гарри, можешь повернуть зеркало к нему?

— Конечно, — Гарри повернул зеркало так, чтобы Петтигрю увидел лицо Сириуса.

— Привет, Хвост.

— Бро... Бродяга, — проскулил Петтигрю.

— День, когда ты окажешься в моей старой азкабанской камере, будет лучшим днём в моей жизни, — прорычал Сириус. — Вспомни то, что ты творил по указу своего хозяина, то, что ты сделал с Джеймсом и Лили. И представь, что будешь вспоминать это день за днём, до конца жизни.

— А потом всё станет ещё хуже, — раздался в головах Гарри и Гермионы весёлый голос богини любви. — Ещё один Пожиратель, с которым Смерть намерен развлечься. Не думаю, что Петтигрю долго протянет в Азкабане.

— Почему?

— Потому что я недавно видела, как Смерть начал подготавливать отдельную комнату, уставленную мышеловками, — ответила Миранда. — При этом он весело насвистывал.

Гарри невольно представил скелета в плаще с капюшоном, сидевшего на полу комнаты и расставляющего мышеловки, положив свою косу рядом.

— А, скелетный облик он использует, только если хочет напугать людей, — сказала Миранда. — Так-то он весьма симпатичный парень. Я несколько раз пыталась свести его с Трареатой.

— Трареатой? — переспросила Гермиона, но потом мысленно покачала головой. — Хотя, возможно, мне не стоит знать о любовных похождениях богов и богинь.

— А чего бы и нет? — хихикнула Миранда. — Трареата — это богиня ветров.

— Но... но я думала, что за это отвечает БОГ, а не... а, неважно, — Гермиона мысленно поклялась при первой возможности выбросить все книги с мифами, что у неё были.

— А понравилось бы тебе, если бы тебя всё время подкалывали на тему 'пускания ветров'? Бедняжка даже на наши собрания больше не приходит. Поэтому я всегда и думала, что Смерть был бы для неё отличным вариантом. Он бы не дал этим идиотам её задирать. А теперь возвращайтесь к разговору, пока никто ничего не заподозрил.

Гарри и Гермиона сообразили, что слишком долго молчали, а затем услышали, что Сириус продолжал говорить с Петтигрю:

— ...Джеймс и Лили верили тебе, мы были твоими друзьями. Ты предал нас, предал Гарри и предал всех, позволив Волан-де-Морту вернуться.

— Ну, думаю, пора уже передать Питера мракоборцам, — сказал Дамблдор.

— Конечно, Альбус, — ответил Сириус, после чего исчез из зеркала.

Дамблдор повернулся к Гарри и Гермионе, наложил чары приватности, чтобы Петтигрю ничего не услышал, и заговорил:

— Я понимаю, что вы негативно относитесь к тому, что я изменял воспоминания людям, хотя и надеюсь, что вы понимаете причины этого. Сейчас я планирую стереть из памяти Питера этот разговор и причины, по которым он пробрался в замок. Если эта диадема — то, о чём я думаю, эта информация не должна стать достоянием публики. Обещаю, завтра утром я вам всё объясню.

Гарри посмотрел на Гермиону и хотел улыбнуться, но сдержался. После мысленного подтверждения и кивка он снова посмотрел на директора:

— Хорошо, сэр.

Дамблдор с облегчением вздохнул. Он ожидал, что Гарри с Гермионой начнут спорить, и надеялся, что столь быстрое согласие означало, что они хотя бы отчасти ещё доверяют ему. Повернувшись к Питеру и сосредоточившись, директор через несколько секунд нацелил на него палочку:

— Обливиэйт.

Взгляд Петтигрю на несколько секунд расфокусировался, затем он заморгал и начал озираться:

— Гарри Поттер? Дамблдор? Как? Что? — он посмотрел на свою руку. — И что случилось с моей рукой? — испуганно вскрикнул он.

— Добрый вечер, Питер, — сказал Дамблдор. — Мы как раз собирались вызвать Министерство. А что до твоей руки — она попыталась убить тебя, — он кивнул в сторону серебряной лужицы на полу, прежде чем снова перевести взгляд на пленника. — Похоже, вызванная этим травма не прошла бесследно.

Остаток вечера пролетел быстро. Сначала Дамблдор связался с Амелией Боунс в её доме. Та отнеслась к этому с неодобрением (это был второй раз за день, когда её так беспокоили), но, едва узнав о причине вызова, немедленно начала действовать. Она знала, что суд над Петтигрю, человеком, ответственным за возрождение Волан-де-Морта, способен был здорово помочь Министерству. Уже через двадцать минут она, Скримджер и четверо мракоборцев прибыли в кабинет Дамблдора.

— Значит, мистер Поттер и мисс Грейнджер заметили крысу с серебряной лапой и заподозрили, что это был Петтигрю? — уточнила мадам Боунс.

— Да, Амелия, — ответил Дамблдор. — Я хотел задать ему несколько вопросов...

— Вам стоило подождать, Альбус, — заметил Руфус Скримджер. — Этим должны заниматься профессиональные следователи.

— Да, и я прошу прощения, но я хотел узнать, зачем он пробрался в мой замок, чтобы понять, нет ли в Хогвартсе других Пожирателей смерти, о которых нужно беспокоиться, — весьма убедительно соврал Дамблдор.

— И что он вам сказал?

— Он только успел сказать, что пришёл один, прежде чем данная ему Волан-де-Мортом рука попыталась убить его, — Дамблдор снова кивнул в сторону серебряной лужицы, рядом с которой ещё были заметны следы крови. — Мы сумели уничтожить её, но, похоже, что-то заставило Питера лишиться воспоминаний о том, что произошло и почему он оказался в Хогвартсе. Я подозреваю, что Волан-де-Морт применил к нему какие-то чары, дабы скрыть свои намерения. Или, возможно, травма от случившегося помутила его разум.

— Думаете, в замке ещё осталась какая-то опасность? — спросила Амелия. — Я могу приказать мракоборцам обойти Хогвартс.

— Я уверен, что Питер был здесь один, но мы с остальными профессорами прочешем замок, когда вы уйдёте, — сказал Дамблдор. — Я опасаюсь, что присутствие мракоборцев вызовет в учениках ненужные беспокойство и панику.

— Хорошо, — ответила Амелия. — Мы уже уходим.

— Мадам Боунс, помните, что он — анимаг, — сказал Гарри. — Прошу, позаботьтесь, чтобы его держали там, откуда не сможет сбежать крыса.

— Мистер Поттер, даю вам своё слово, что этот человек предстанет перед лицом правосудия, — твёрдо сказала Амелия. — Если он сбежит, сомневаюсь, что на следующий день я или Руфус сохраним свои должности.

— Спасибо, мадам Боунс.

Через некоторое время Гарри с Гермионой уже шли обратно в башню Гриффиндора.

— Не могу поверить, что всё прошло так хорошо, — заметила Гермиона. — Я не подумала о том, что Питер на суде может упомянуть диадему. И даже это успешно разрешилось. Теперь, если кто-то и найдёт следы стирания памяти, Дамблдор подумает, что это его работа. И ещё, похоже, Дамблдор расскажет нам о крестражах.

— Будем надеяться, что он до завтра не передумает, — ответил Гарри. — И ты же понимаешь, в чём нам особенно повезло?

— В чём?

— Директор дал нам разрешение провести в Выручай-комнате всё время до отъезда из Хогвартса, — усмехнулся Гарри. — Учитывая её размеры, думаю, он поймёт, если мы будем там есть и спать.

Гермиона остановилась и посмотрела на своего мужа. Когда она представила себе следующую неделю, по её лицу скользнула улыбка.

— Жаль только, что мы не можем начать прямо сейчас, — сказала она. — Мне нравится спать рядом с тобой.

— Как и мне — рядом с тобой, — улыбнулся Гарри.

Остаток пути до башни они проделали в молчании. Время отбоя уже прошло, и на пути им не встретилось никого, кроме призраков. Уже подходя к башне, они увидели, как навстречу им летит крупный жук. Гарри вздохнул.

— Здравствуйте, Рита, — поприветствовал он.

— Добрый вечер, мистер Поттер и мисс Грейнджер, — ответила репортёрша, приняв человеческий облик. — Насколько я помню, этим утром вы обещали мне интервью. Я весь день работала с мистером Лавгудом, чтобы подготовить для этой истории спецвыпуск 'Придиры'. А он ещё сначала хотел подождать, чтобы узнать что-то о каком-то нелепом животном. Криммель, кажется, или как-то так.

— Попрошу не оскорблять мистера Лавгуда, — строго сказал Гарри. — Иначе мы можем прекратить сотрудничество. Не забывайте, что его дочь — одна из наших лучших друзей и тоже участвовала в этой истории.

Рита прочистила горло и сглотнула:

— Эм... ладно, конечно.

— Так как вы его убедили? Поторопиться со спецвыпуском, то есть.

— По моему совету 'Ежедневный пророк' купил у него права на интервью, которое вы давали ранее в этом году, — пояснила Рита. — Теперь у него хватит денег, чтобы этим летом искать каких угодно животных.

— Полагаю, часть этих денег осела в ваших карманах? — спросила Гермиона.

— Ну, это я написала эту историю, — пожала плечами Рита. — Я взяла только тридцать процентов, что, как по мне, вполне справедливо. А ещё меня взяли обратно на работу в 'Пророк', с солидной прибавкой к жалованию. Так как насчёт интервью?

Гарри обменялся взглядом с Гермионой, и они оба пожали плечами.

— Ладно, займёмся этим, — сказал Гарри, повернувшись обратно к Скитер. — Но я хочу, чтобы присутствовали Невилл и Полумна. Как я уже говорил, мы участвовали в этом вместе.

— Конечно, — согласилась Рита.

— Сейчас схожу за ними, — сказала Гермиона. — Они неподалёку.

Отойдя подальше, она позвала Добби и Винки и попросила их навестить Невилла с Полумной, а затем доставить их к ней. Меньше чем через пять минут Гермиона, Невилл и Полумна уже вернулись к Гарри и Рите. Гарри как раз рассказывал репортёрше о том, как этим вечером они с Гермионой поймали Петтигрю, и глаза Риты восторженно блестели при мысли о том, что она станет первым сообщившим об этом журналистом. Скитер прекрасно понимала, что суд над Петтигрю станет весьма громким делом, и уже планировала свой разговор с редактором.

Интервью прошло довольно быстро. Гарри и Гермиона обменивались мысленными репликами, чтобы убедиться, что рассказывают то же, о чём рассказывали министру и главе ОтМП. Невилл и Полумна в основном отвечали на вопросы.

Когда они уже собирались закругляться, Гарри пришла в голову идея:

— Как насчёт того, чтобы немного осложнить жизнь Снеггу?

— Каким образом?

Гарри быстро поделился своей идеей, и Гермиона охотно согласилась. Он повернулся обратно к Рите:

— Единственное, чего я не понимаю — как Волан-де-Морт узнал о том, что мы придём. Полагаю, у него есть свои способы...

Он сделал короткую паузу:

— Наверное, мне стоит порадоваться, что Северус Снегг дал знать о нашем походе дамблдоровскому Ордену. Он — единственный, кто знал о моём плане. Конечно, хотелось бы, чтобы он сказал им раньше. Думаю, он уведомил их только через четыре-пять часов.

— Северус Снегг? Ваш преподаватель зельеварения?

— Да.

— Он был ЕДИНСТВЕННЫМ, кто знал?

— Да, он случайно услышал то, как мы с Гермионой это обсуждали, — пояснил Гарри.

— Хмм... а вам известно, что Снегг был Пожирателем смерти?

— Профессор Снегг был Пожирателем смерти? — Гермиона изобразила на лице смешанное с ужасом изумление.

— Да, но, насколько я помню, профессор Дамблдор поручился за него после... — Рита осеклась, вспомнив, с кем говорит, — после ночи, в которую был повержен Сами-Знаете-Кто.

— Уверен, у него были на то причины, — сказал Гарри.

— Да, наверное, — согласилась Рита, но в её глазах появилось задумчивое выражение.

Когда Гарри уже собирался уходить, ему в голову пришла ещё одна идея:

— Мисс Скитер, а вы планируете написать ещё что-нибудь о Сириусе Блэке?

— Конечно, — ответила Рита. — Он ведь ваш крёстный, верно? Причина того, почему вы отправились в Министерство? Невиновный, но заключённый в тюрьму? Здесь огромный потенциал для историй.

— Хотели бы вы получить его фотографию? — спросил Гарри. — У меня есть одна, где он изображён на свадьбе моих родителей.

— Серьёзно? — глаза Риты загорелись. — С радостью!

Гарри быстро сбегал в свою спальню и достал альбом с фотографиями, который подарил ему Хагрид. Вытащив нужную фотографию, он вернулся к Рите.

— Она очень для меня важна, — сказал он, слегка переведя дыхание. — Смотрите не потеряйте.

* * *

Немногим позже, когда Гермиона вернулась в свою спальню и легла спать, с соседней кровати послышался шёпот:

— Гермиона?

Гермиона мгновенно схватилась за палочку, но потом поняла, кому принадлежал голос.

— Что, Лаванда? — шёпотом ответила она. — Я думала, вы все уже спите.

— Я не могла уснуть, всё размышляла. Я знаю, что мы не близкие подруги или что-то подобное, но... могу я задать тебе вопрос?

— Помимо того, что ты только что задала? — подумала Гермиона, после чего ответила. — Конечно.

— Что произошло между тобой, Гарри и Роном? Вы ведь несколько лет были лучшими друзьями.

Гермиона вздохнула и некоторое время молча лежала, обдумывая то, что могла сказать, и то, как она могла это сказать. И как бы она ни хотела снова услышать, как Рона называют 'Бон-Бон', было бы несправедливо утаить от Лаванды кое-что из того, что она знала.

— Ну, ты знаешь, что я и Гарри теперь встречаемся.

Лаванда фыркнула:

— Трудно было этого не заметить. Я слышала, что вы этим вечером аж свадьбу устроили. Жаль, что я тогда уже ушла с ужина... хотя мы не удивились.

— Мы?

— Мы, девочки. Ты же знаешь, мы иногда любим сплетничать, и мы часто обсуждали, когда вы сойдётесь. Вы всегда так естественно смотрелись вместе; иногда казалось, что вы читаете мысли друг друга.

Гермиона улыбнулась в темноте.

— Если бы она только знала, что мы и вправду это умеем, — подумала она, послав мысленное пожелание спокойной ночи своему мужу и получив в ответ 'Я люблю тебя'. — Похоже, Рон думал иначе, — ответила она затем. — Он... он хотел заполучить меня. Хотя, думаю, на самом деле он хотел заполучить девушку, которую, как он думал, хотел себе Гарри.

— Но это... впрочем, продолжай, — сказала Лаванда, в голосе которой послышались лёгкие растерянность и гнев.

— Что ты хотела сказать?

— Ну... Рон говорил, что сам отказал тебе после того, как ты начала подкатывать к нему после выигрыша Кубка по квиддичу. Говорил, что сказал тебе, что его не интересуют люди, которые встречаются только со звёздами квиддича. Припомнил то, как ты встречалась с Крамом, и заявил... — Лаванда на пару секунд замолчала, — что после этого ты начала встречаться с Гарри, чтобы заставить его ревновать.

Гермиона еле сдержалась, чтобы не расхохотаться от иронии услышанного. Она не могла даже злиться на Рона за его ложь; она лишь покачала головой, прежде чем ответить:

— И ты ему поверила?

— Ну, вы с Гарри сошлись так быстро... Серьёзно, прямо после матча, казалось, ничего такого не было, а на следующее утро вы уже без ума друг от друга. Было нетрудно поверить, — объяснила Лаванда. — По крайней мере, тогда я хотела в это верить.

Представив себя на месте Лаванды, Гермиона поняла, что подобная выдумка и вправду выглядела правдоподобно:

— Думаю, я тебя понимаю, но, поверь, дело обстоит не так. Мы с Гарри просто поняли, что являемся больше, чем просто друзьями. И поняли, что по-настоящему любим друг друга.

— Любовь? Настоящая любовь?

Для Гермионы казалось довольно странным вот так болтать с Лавандой, особенно о парнях и любви. Но потом она вспомнила девушку, которая в битве за Хогвартс упала с балкона и была покалечена Фенриром Сивым. Лаванда сражалась за замок, сражалась за то, во что верила. И была одной из тех людей, кого они с Гарри спасали.

— Да, это настоящая любовь, — наконец сказала Гермиона.

— А откуда ты знаешь? Ну, что такое настоящая любовь? — тихо спросила Лаванда.

— Когда ты по-настоящему любишь, ты сделаешь всё что угодно, чтобы осчастливить любимого человека, — ответила Гермиона. — То есть, он станет для тебя важнее всего прочего, даже твоей жизни. Ты даже не будешь мешать его любви к другому, если это вправду делает его счастливым. Наверное, это более поэтично, чем ты хотела услышать, но, надеюсь, ты понимаешь.

— На... наверное, — пробормотала Лаванда.

Через несколько секунд молчания она спросила:

— Так что у вас стряслось с Роном?

— Как я уже говорила, Рону не понравилось, что мы с Гарри начали встречаться. Он даже обвинил Гарри в том, что он украл его девушку, — ответила Гермиона. — Даже не знаю, что ещё добавить. Мы, к нашему удивлению, не так уж по нему скучаем. А почему ты спрашиваешь? Ты ведь теперь вроде его девушка?

— Меня начали одолевать сомнения, — честно ответила Лаванда. — Он был героем квиддичного матча, и сделал так многое с тобой и Гарри, что я подумала...

— ...что он лучший вариант после самого Гарри?

— Наверное, — признала Лаванда. — Нет, я думаю, что он по-своему милый, но после ужина я хотела поговорить с ним и спросить, зачем он так, ну... приукрасил события. Не чтобы отругать, я же знаю, что он порой любит хвастаться. Но он меня просто проигнорировал.

— Я расскажу тебе то, что о нём думаю, — сказала Гермиона. — Рон на данный момент довольно инфантилен. Он хочет достичь многого, но не прилагает к этому серьёзных усилий. У него, как ты знаешь, весьма властная мать, пятеро братьев и сестра. Он легко выходит из себя, зачастую ляпает что-то невпопад и поедает всё, что находится перед ним или кем-то другим. Он — такой человек, которому в другом месте всегда трава зеленее. Не уверена, что он сможет в ближайшей перспективе думать о ком-то больше, чем о себе. Если хочешь встречаться с ним, я без шуток желаю тебе всего наилучшего. Возможно, толчок от правильной девушки позволит ему взглянуть на жизнь иначе, — Гермиона замолчала, переводя дыхание. — Но также должна предупредить, что, если ты будешь с ним встречаться, в ближайшее время у тебя будет больше слёз, чем улыбок. Откровенно говоря, я думаю, что ты могла бы найти себе кого-то получше. Не недооценивай себя, ты очень красивая и храбрая девушка.

— Ты... ты правда так считаешь? — спросила Лаванда.

— Если уж совсем откровенно, я думаю, ты немного перебарщиваешь со сплетничаньем и обсуждением всякой одежды и бижутерии, но это, вероятно, потому, что меня подобное никогда особо не интересовало. Но да, я думаю, что тебя ждёт немалое будущее.

— Спасибо. Я и не думала услышать от тебя что-то подобное.

— Скажем так, в последнее время я взглянула на некоторые вещи иначе, — ответила Гермиона. — Если снова захочешь поговорить, я к твоим услугам, но сейчас мне надо поспать. Завтра с утра нам с Гарри нужно к директору.

* * *

20 июня

Следующим утром Гарри и Гермиона завтракали, сидя рядом с Невиллом и Полумной, когда услышали чуть поодаль выкрик Лаванды:

— ГЕРМИОНА БЫЛА ПРАВА! Я МОГУ НАЙТИ ПАРНЯ НАМНОГО ЛУЧШЕ!

Все взгляды повернулись к Лаванде, которая как раз вскочила со своего места рядом с Роном и выбежала из Большого зала. Затем все взгляды устремились к быстро краснеющему Рону Уизли. Тот закончил жевать, тоже встал и подошёл к Гарри с Гермионой.

— Просто не можешь вынести, когда у меня есть хоть что-то, да? — спросил он у Гарри со смесью горечи и злости. — Сказал своей девушке, чтобы та выставила меня перед Лавандой дураком?

Гарри поднял взгляд и посмотрел на человека, который много лет был его другом:

— Рон, полагаю, ты сделал это сам. Вырасти уже наконец.

Рука Рона дёрнулась к палочке, но он увидел, что Гарри, Гермиона, Невилл и Полумна уже взялись за свои. Несколько секунд он молча смотрел на Гарри; его лицо покраснело ещё сильнее, но наконец он развернулся и направился прочь.

Когда Рон ушёл, Гарри посмотрел на Гермиону:

— Ты что-то сказала Лаванде?

— Прошлой ночью мы с ней говорили о Роне, — призналась Гермиона. — И я рассказала ей то, что о нём думаю. Помни, она была здесь в последней битве, и её укусил Сивый. У меня не хватило духу ей соврать, — мысленно закончила она.

— Я помню, и ты права, — ответил Гарри. — Очевидно, это его вина, — добавил он вслух.

— Не знаю точно, что этим утром их рассорило, но... — Гермиона повела плечами.

— Как насчёт того, чтобы свести его и Ромильду? — предложил Гарри с кривой ухмылкой. — Помнишь, как он в прошлый раз по ней сох?

— Хмм... пара может выйти интересная. Но если уж говорить о любовных зельях, то нам надо скорее что-то делать с Джинни, — подумала Гермиона, и оба они повернулись, бросив взгляд на младшую Уизли. — Надо попросить Винки показать, где она варит свои зелья, чтобы понять, когда они будут готовы. И знаешь, я волнуюсь за тебя. Это лето тебе придётся провести на Гриммо с ней и Роном.

— Точно, раз уж Сириус жив, нет нужды переносить штаб-квартиру Ордена... — Гарри представил себе целое лето с двумя младшими Уизли и поморщился. — Знаешь, возможно, Дурсли будут не таким уж плохим вариантом.

— Я не смогу навещать тебя у Дурслей. По крайней мере, без того, чтобы закидать их парой десятков сглазов и проклятий.

— Я пошутил, — улыбнулся Гарри. — Думаю, ты, я Сириус и Кикимер сможем за ними проследить. А если поймаем её на горячем перед Молли или Артуром, они с ней разберутся.

Он взял её за руку:

— Ну, пошли к Дамблдору. Посмотрим, готов ли он рассказать нам о крестражах.