Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

Гарри Поттер резко проснулся. Он не сразу понял, где или даже когда находится. Медленно открыв глаза, он различил нечёткие очертания кровати и комнаты, в которой не спал почти год, но которую весьма хорошо знал. Продолжая бороться со сном, он постепенно вспомнил события последних дней. Банк Гринготтс, в котором они украли чашу Пуффендуй из сейфа Беллатрисы и улетели оттуда на драконе, то, как в Хогсмиде их чуть не схватили, проход в Выручай-комнату, прибытие подкреплений, отчаянный поиск последнего крестража, битва, поход в Запретный лес, бросивший в него убивающее проклятие Волан-де-Морт, разговор с Дамблдором и последнее противостояние с Реддлом. Всё это накатило на него подобно волне. Волан-де-Морт был мёртв. Он наконец был свободен. Но потом он вспомнил множество мёртвых тел, которые видел. Лица Римуса, Тонкс, Фреда, Добби, Букли, Дамблдора и даже маленького Колина Криви всплыли перед его внутренним взором, и он ощутил нахлынувшую вину. Гарри вздохнул:

'И почему я жив, а столь многие мертвы?'

Погружённый в грустные мысли, Гарри не сразу расслышал тихий стук в дверь. Он понял, что этот звук его, скорее всего, и разбудил. Он не был уверен, что хочет сейчас с кем-либо разговаривать, но потом услышал тихий голос:

— Гарри, это я. Ты не спишь?

Голос этот подействовал словно солнце в хмурый день, пронзив мглу на душе Гарри. Мысль об обладательнице голоса, Гермионе Грейнджер, вызвала у него слабую улыбку.

— Не сплю, заходи, — откликнулся Гарри, потянувшись за очками.

Только откинув одеяло, он вспомнил, что прошлой ночью у него не было пижамы, и он не хотел просить о помощи домовых эльфов: они ведь тоже сражались. После душа он отправился спать, не надев ничего. Он быстро натянул одеяло повыше, когда в комнату вошла Гермиона. Та подошла к его кровати и села рядом.

— Привет, Гарри, — проговорила она, смотря на одного из двух своих лучших друзей. — Как ты себя чувствуешь?

— Счастливым, опечаленным, уставшим... даже не знаю, — искренне ответил Гарри. — Наверное, слишком много всего произошло, и слишком быстро.

— Да, понимаю, — кивнула она. — Сама не могу поверить, что всё наконец закончилось.

— Уже побывала внизу?

— Да, недавно, — ответила Гермиона. — Странно это было видеть. Люди хотят праздновать, но после стольких смертей это выглядит как-то неправильно.

— А Уизли ты видела? — спросил Гарри.

Гермиона кивнула:

— Они как раз собирались взять тел... отправиться обратно в 'Нору'.

Напоминание о смерти Фреда Уизли заставило Гарри сглотнуть подступивший к горлу комок. А также напомнило о другом их друге.

— Рон отправится с ними?

Гермиона снова кивнула:

— Как и Джинни. Хотя она собиралась подняться и попрощаться с тобой.

— Я и сам собирался с ней встретиться... просто пока ещё не готов, — проговорил Гарри, вспомнив, как прошёл мимо неё, идя на встречу с Волан-де-Мортом.

— Уверена, она всё поймёт, — ободряюще заметила Гермиона.

Тут Гарри вспомнил ещё кое-что из предыдущего вечера:

— А ты и Рон, значит?..

— Наверное... — неуверенно ответила Гермиона.

Покраснев и отвернувшись, она продолжила:

— Знаешь, этим утром он попросил меня стать его девушкой.

— И? — спросил Гарри. — Я же знаю, что ты ему нравишься.

— Я тоже знаю. Просто... просто... — начала Гермиона, покраснев ещё сильнее. — Мне правда не стоит тебя тревожить, — она встала с кровати. — Увидимся внизу?

Однако Гарри высунул из-под одеяла руку и схватил её за запястье.

— Гермиона, что случилось? Что тебя беспокоит? Ты же знаешь, что можешь говорить со мной о чём угодно, — сказал Гарри, взглянув подруге в глаза. — Мы прошли вместе через слишком многое.

— Не это... не сейчас. Это... личное, и касается... неважно. Давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Гермиона, ну пожалуйста!

Девушка пару секунд колебалась, но потом села обратно на кровать:

— Тогда и ты мне сначала расскажи кое о чём личном. Ты собираешься снова сойтись с Джинни?

Мысли Гарри обратились к младшей Уизли. Он снова вспомнил свой одинокий поход в лес, то, как прошёл мимо неё в темноте, свои мысли о ней перед тем, как его поразило Убивающее проклятие, то, как она сражалась с Беллатрисой вместе с Гермионой и Полумной. Но теперь, утром, что-то ощущалось по-другому.

— Не знаю, — честно ответил он.

— Значит, сейчас она не твоя девушка? — уточнила Гермиона.

— Нет, наверное. Ну, технически говоря, — ответил Гарри, пытаясь понять, куда она клонит.

— Тогда я бы хотела, чтобы ты выполнил одну мою небольшую просьбу.

— Для тебя, Гермиона, я сделаю что угодно.

— С этим у тебя могут быть некоторые проблемы, так что я хочу, чтобы ты сначала пообещал это сделать. А потом я тебе расскажу, что именно.

Гарри знал, что Гермиона за последний год спасла ему жизнь больше раз, чем он мог сосчитать. То, что им удалось сбежать со свадьбы, из дома Батильды Бэгшот и дома Лавгудов, было её заслугой. И за последние семь лет они выстроили немалое доверие между собой. Поглядев на подругу, он кивнул.

— Нет, Гарри, я хочу, чтобы ты именно сказал, — настаивала Гермиона.

— Хорошо, Гермиона. Какова бы ни была твоя просьба, если в моих силах будет её

выполнить — я это сделаю, — согласился Гарри.

Девушка слегка улыбнулась, но выглядела по-прежнему неуверенно. Наконец она продолжила:

— Только пообещай, что не будешь смеяться.

— Ни за что, Гермиона. Я же не... — Гарри хотел сказать 'Рон', но сообразил, что оскорбление её парня может быть не лучшим выбором слов.

— Тогда ладно.

Она сделала глубокий вдох, и наконец продолжила:

— С нашего первого курса мне часто снился один сон. В нём я... понимаешь... кое с кем целуюсь, — на её щеках выступил румянец.

— Ну, Рон целовал тебя прошлой ночью, или даже скорее ты целовала его.

— Ш-ш-ш... дай мне закончить, об этом трудно рассказывать, — Гермиона покраснела ещё сильнее. — И да, я целовала Рона прошлой ночью, и это — часть проблемы.

Она замолчала на секунду, сделав ещё один глубокий вдох:

— Видишь ли, в моём сне этот поцелуй — волшебный. Знаешь, как в сказках: пара самозабвенно целуется, а вокруг них — золотой свет.

— Звучит... интересно, — неуверенно проговорил Гарри. — А я тут при чём?

Гермиона на мгновение перевела взгляд на алые занавески, а потом снова посмотрела Гарри в глаза:

— Когда вчера я целовала Рона, это не было волшебно. Это было никак: ни вспышки чувств, ни магии... ничего. Просто две прижавшиеся друг к другу пары губ, и, по правде говоря, у него изо рта воняло.

— Но опять же, причём тут я? — спросил Гарри; разговор зашёл на довольно неуютную для него тему.

— Мне... прошлой ночью снова приснился этот сон, — объяснила Гермиона. — Раньше я никогда не видела, кто именно меня целует, но в этот раз... я его увидела; увидела, кто это был.

— И?

Гермиона прикусила нижнюю губу, явно пытаясь преодолеть какую-то внутреннюю преграду. Наконец она произнесла:

— Это был ты, Гарри.

Она подняла руку, останавливая его возражения:

— Я знаю, Гарри, это был сон. Но этот сон... он был таким реальным, что я думала... думала, что когда-нибудь это и вправду произойдёт.

— И?

— Я... я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Это и есть моя просьба, всё, о чём я прошу.

— Но...

— Мне это нужно, Гарри. Я не смогу быть с Роном, если этот сон продолжит болтаться в подсознании, — воскликнула Гермиона. — Поцелуй меня, и докажи, что этот сон — просто сон. Поцелуй меня один раз, как целовал Джинни. Обещаю, на нашу дружбу это не повлияет.

Гарри хотел было возразить, но заметил выражение глаз Гермионы. И он всё-таки дал ей обещание.

— Ты точно уверена?

— Пожалуйста, Гарри. Я... я бы не просила, если бы не нуждалась в ответе.

— Когда ты хочешь это сделать?

— Я... я думала, сейчас, — ответила Гермиона.

— Прямо сейчас? — недоверчиво уточнил Гарри.

— Это может быть наш единственный шанс. Когда спустимся, нас наверняка окружат поздравители и репортёры. Вряд ли мы скоро сможем опять побыть наедине. А мне ещё и Рону надо ответить на его предложение.

Некоторое время Гарри просто смотрел на свою подругу. Наконец он кивнул:

— Ладно, только сначала зубы почищу. Если уж я буду тебя целовать, не хочу, чтобы у меня изо рта воняло, — сказал он с лёгкой улыбкой.

— Спасибо, Гарри! — воскликнула Гермиона, заключая его в объятия.

Отстранившись, она снова посмотрела на своего друга:

— Прости, если тебе будет неловко это делать. Я знаю, что и близко не такая симпатичная, как Джинни или Чжоу, но... — она не закончила, потому что Гарри приложил ей палец к губам:

— Гермиона, ты определённо ничуть не менее красивая, чем Джинни. А в некоторых аспектах даже красивей.

Девушка покраснела:

— Спасибо, Гарри, но тебе не обязательно было это говорить. Я же знаю, что внешность у меня так себе.

Гарри улыбнулся:

— Это не просто слова, Гермиона. У меня, кажется, челюсть до сих пор малость разболтана после того, как я увидел тебя на Святочном балу, так сильно она отвисла, — это и вправду было единственным светлым пятнышком в остальном проблемного вечера. — Рону очень повезло, что у него есть ты.

— Спасибо, Гарри. Джинни с тобой тоже повезло, — улыбнулась Гермиона в ответ.

Её взгляд по-прежнему был прикован к его лицу. Тихий шёпот на задворках разума вопрошал: 'Он и вправду считает меня привлекательной?'

— Ну, давай с этим разберёмся. Сейчас сбегаю почищу зубы, а потом сразу вернусь.

— Ладно, Гарри, — отозвалась Гермиона, всё так же не отводя взгляда.

— Эм, Гермиона, у меня, видишь ли, прошлой ночью не было пижамы, и... — запнулся Гарри.

Гермиона всё еще была погружена в мысли о комплименте Гарри, и смысл слов до неё дошёл только через несколько секунд.

— О... так ты... — Гермиона посмотрела на голую грудь парня и сообразила, что под одеялом голое у него не только это.

— Ага, нагишом.

Она смотрела на него ещё несколько секунд. Её щёки стали пунцовыми , но наконец она опомнилась:

— Вот, держи, — она залезла в бисерную сумочку, которую носила с собой весь последний год, и вытащила комплект одежды. — А я на пару минут выйду.

Пятью минутами позже они снова сидели на кровати Гарри, лицом друг к другу.

— Ты точно уверена, что хочешь это сделать? — снова спросил Гарри, нервно вздохнув.

— Да, Гарри. Один поцелуй, и мы сможем вернуться к тому, чтобы быть лучшими друзьями. И спокойно жить дальше.

— Ладно, поехали.

Наклоняясь к Гермионе ближе, Гарри ясно различил её глаза. Он на мгновение заколебался, когда их губы разделял лишь дюйм, но затем решительно сократил расстояние.

Когда их губы соприкоснулись, в воздухе вокруг них родился чистый звук, чем-то напоминающий пение феникса. Глаза их были закрыты, но даже через веки они увидели окутавшее их яркое золотое сияние. Однако вскоре они уже замечали только друг друга. Поцелуй становился глубже, их губы раздвинулись, а языки сплелись. Мысли о последних днях и даже об их жизнях словно бы исчезли, остался лишь поцелуй. Ничто не ощущалось таким же прекрасным, как ощущение прикосновения губ другого.

Наконец поцелуй завершился, и они посмотрели друг другу в глаза. Какое-то время ничего кроме этого они не видели, но скоро осознали, что вокруг и нечего видеть. Они больше не были в башне Гриффиндора, а оказались в какой-то комнате с чистейше белыми стенами.

— Что произошло? — спросила Гермиона, всё ещё чувствуя лёгкий дурман от мощи полученного поцелуя.

Гарри огляделся по сторонам и перевёл взгляд обратно на Гермиону, которая почему-то оказалась совершенно голой.

—Эмм, Гермиона, ты не одета.

Смысл этих слов полностью дошёл до Гермионы, едва она опустила взгляд. Её рука немедленно взлетела, прикрыв груди, а вторая ладонь легла на интимную зону. Посмотрев на Гарри, она увидела то, что он чуть раньше не дал ей увидеть:

— Ты тоже, Гарри.

Гарри немедленно прикрыл руками свой пах, но, к несчастью, он слишком долго любовался Гермионой, и его тело закономерно отреагировало, сделав прикрытие непростым. Скрывая смущение, он отвернулся от Гермионы и начал разглядывать комнату. Она казалась ему смутно знакомой. Через секунду он сообразил:

— Очень похоже на место, где я прошлой ночью встретился с Дамблдором. По крайней мере, ощущается так же.

— Когда ты умер? То есть... — Гермиона запнулась, осознав, что сейчас Гарри должен был ощущать.

— Ага. Ощущения примерно те же.

— Так мы что, умерли? — спросила Гермиона. — Пережили Волан-де-Морта и умерли, поцеловавшись?

— Не знаю. Дамблдор говорил, что есть и другой шаг, путь, по которому ты отправишься, если мёртв...

Обдумывая события прошлой ночи, он вспомнил ещё кое-что. Он быстро подумал о том, что хотел бы оказаться одетым, и облегчённо вздохнул, когда рядом появилась кучка одежды.

— Подумай о том, что ты хочешь одеться, — посоветовал Гарри подруге, быстро натягивая штаны и рубашку.

— Что... оу, — удивилась Гермиона, когда рядом с ней появилась другая кучка одежды.

Когда она закончила одеваться, Гарри повернулся к ней, по прежнему держа руки сложенными на промежности.

— Итак, именно такого поцелуя ты хотела?

— Эмм... ага... это было очень... волшебно... — пробормотала она, вспоминая, как её тело отреагировало на поцелуй. Она всё ещё ощущала лёгкое покалывание в конечностях и нервных центрах. И знала, что этот поцелуй был именно таким, как во сне.

— НАКОНЕЦ-ТО! — неожиданно раздался новый голос, и перед ними появилась невысокая, хрупкая женщина. — Я уже и не надеялась это увидеть.

— Что наконец-то? — спросил Гарри, потянувшись за палочкой, которой с ним не было. — И кто вы? И где мы?

— Наконец-то вы двое поцеловались, закрепив свою связь душ, — ответила женщина. — Я пыталась добиться от вас этого поцелуя почти семь лет, — она устало потёрла виски, словно отгоняя головную боль. — Семь долгих, долгих лет.

— Связь душ? Что это? — спросила Гермиона.

— Начнём с главного. Я Миранда, богиня любви, — представилась женщина.

— Богиня любви? Вы же шутите, да? Богиня любви — это Афродита, или Венера, или хотя бы Хатхор, — удивлённо проговорила Гермиона.

— Пф-ф-ф. Я люблю иногда шутить, но сейчас я совершенно серьёзна. Да, я богиня любви. А что до имени, думаете, я не знаю собственное имя? Я — Миранда. Хотите, чтобы произнесла по буквам? И что я могу поделать, если вашим поэтам оно не нравилось? Ой, мне в рифму к 'Миранда' в голову приходят только 'веранда' и 'гирлянда', так что назову-ка я её Венерой. Чёртовы тупые менестрели.

— А что до того, зачем вы здесь, — она повернулась к Гарри, — Ты был прав, что это место похоже на то, где ты встретил того старого козла, Дамблдора. Этот идиот последней ночью вообще не должен был тут быть. Ты должен был встретиться со своей матерью. Но этот лицемерный манипулятор посверкал глазками в сторону своего ангела-хранителя, и бах — ты встречаешься с ним. Теперь из-за него весь отдел ангелов-хранителей на ушах стоит.

— С моей матерью? — переспросил Гарри.

— Да, с Лили Эванс-Поттер, — ответила Миранда с раздражением в голосе. — А если говорить о том, где вы — это место что-то вроде вестибюля нашего плана реальности. Вы бы могли назвать его раем.

— Так мы всё-таки мертвы? — тихо спросила Гермиона.

— Нет, не мертвы. Но мы, боги, и те, кто умер, не можем вернуться в материальный мир. Взаимодействовать мы можем лишь в местах между двумя мирами, — пояснила Миранда. — Хотя мне, признаться, отчаянно хотелось прибить вас обоих последние лет пять. Вы хоть знаете, сколько раз в процессе наблюдения за вами мне пришлось отращивать волосы, которые я вырвала с корнями?

— Эм... нет, — нервно пробормотал Гарри. — А что мы не так сделали?

— Не поцеловались друг с другом, связав свои души, как должно было быть, ещё за несколько лет до нынешнего момента. Нет, серьёзно, каждый год, год за годом. Это было правда... раздражающе.

— О чём вы? — спросил Гарри. — И что это за связь душ такая?

— Я вновь и вновь подводила вас к этому поцелую. В ваш первый год... одиннадцать и двенадцать лет, конечно, рановато, но именно для связей душ нормально: вы бы росли, сродняясь с ней и друг с другом, — рассуждала Миранда. — Так, о чём это я? Ах да, в твой первый год, Гермиона, ты обняла его, — Миранда развела руки, копируя тот жест. — ВСЁ, что тебе нужно было сделать — произнести слова, что я тебе подсказывала. Помнишь? Дружба, храбрость, И ЛЮБОВЬ. ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ЗАКОНЧИЛА?! Тогда бы Гарри поцеловал тебя.

— Я... ну, подумала, что это его смутит, — пробормотала Гермиона, вспоминая так и не сорвавшееся с языка слово. — Он что, правда бы меня поцеловал?

Миранда что-то пробормотала себе под нос, прежде чем ответить:

— Да. Гарри никогда не говорили слов любви. По крайней мере, в сознательном возрасте. Его мать и отец говорили их довольно часто.

Она покачала головой, прежде чем снова строго взглянуть на Гермиону:

— Если бы ты произнесла это слово — ЛЮБОВЬ, — он бы тебя легонько поцеловал.

— О... я не знала.

Богиня любви закатила глаза:

— Они никогда не знают. Их хоть палкой с выгравированным на ней словом 'любовь' по голове колоти, они всё равно ничего не узнают, — пробормотала она.

Затем она повернулась обратно к Гарри и Гермионе:

— Потом был второй курс...

Гарри открыл рот, собираясь что-то сказать.

— Нет, целовать кого-то, когда он окаменел, не в счёт. Человек должен ЗНАТЬ, что его целуют.

Гермиона удивлённо посмотрела на Гарри:

— Ты поцеловал меня, когда я окаменела?

Гарри, покраснев, кивнул:

— Я... эм... в сказках рассказывалось, что если поцеловать прекрасную девушку, она очнётся от колдовского сна... и я подумал... может быть... — Гарри пожал плечами, покраснев ещё сильнее. — Знаю, это было глупо, но... я не должен был. Извини.

Гермиона улыбнулась:

— Не стоит. Жаль только, что я об этом не знала.

— И так вот, — продолжила Миранда, — месяцем позже, когда с тебя сняли окаменение, ты бросилась обнимать его, и я думала, что наконец увижу ваш поцелуй. Но фиг там!

— Но мы же были рядом с Роном и в Большом зале! — воскликнул Гарри.

— Ох, только не заводите разговор про рыжих. Вот просто не надо, — проговорила Миранда с яростью во взгляде.

— Это вы про Рона и Джинни? — спросил Гарри.

— Да, об этих двоих, но к ним я ещё вернусь через несколько минут. Так, где я остановилась? О, третий год, инцидент с метлой. Если бы этот рыжеволосый идиот не раздул из мухи слона, твоя злость на Гермиону быстро бы прошла. Ты бы понял, что она пошла к МакГонагалл, потому что волновалась за тебя. У меня был чудесный план вашего примирения, с вашим первым поцелуем в финале. Но чёрта с два, всё было порушено этим рыжеволосым ходячим желудком. Позже, когда вы спасали гиппогрифа и Сириуса, у вас было столько шансов. Я даже приготовила бутылку шампанского... но нет.

Она запустила пальцы в волосы, прежде чем продолжить:

— В итоге я выдрала у себя восемь пучков волос и разбила бутылку об пол, — она сурово взглянула на них. — А это было очень хорошее шампанское.

— Почему вы постоянно оскорбляете Рона? — спросил Гарри. — Он был хорошим другом.

— Правда? Хорошим другом? Он практически в одиночку — точнее, он, его сестра и белобородый манипулятор, — не дал тебе соединиться с твоим партнёром по душе и раскрыть свой полный потенциал. Но к ним я ещё вернусь, — сурово произнесла Миранда.

— Далее у нас четвёртый год, Турнир Трёх Волшебников. Я несколько часов пребывала в эйфории, когда этот 'друг', — голос Миранды сочился сарказмом, — тебя бросил. Наконец вы двое были вместе. Сколько часов вы тогда провели наедине? Но в этот раз я виню тебя, Гермиона. Ты слишком часто тащила Гарри в библиотеку. Если бы ты просто больше разговаривала с ним на разные темы, он бы перестал думать о Чжоу и переключился на тебя... АРГХ!

Миранда запустила пальцы в волосы, явно пытаясь успокоиться:

— Потом был Святочный бал. Я это даже комментировать не буду. Но готова поспорить, ты чувствуешь себя глупо из-за того, что не пригласил Гермиону, да, Гарри?

Гарри посмотрел на Гермиону и вспомнил, как прекрасно она выглядела той ночью.

— Да, ­— признал он.

Гермиона вскинула голову и удивлённо посмотрела на своего лучшего друга:

— Правда? Если бы подобный бал случился снова, ты бы меня пригласил?

— Без всяких сомнений, — кивнул Гарри.

— О да, задним умом ты крепок. Только вот при взгляде вперёд резко оказываешься слепым, — хмыкнула Миранда. — Но ещё до Святочного бала был первый тур...

Она снова строго взглянула на Гермиону:

— Вот обязательно было после дракона притаскивать с собой рыжего идиота?

— Вообще-то это мой возможный парень, ­— обиженно заметила Гермиона.

— Серьёзно? Возможный парень? После этого поцелуя? Ты вообще меня не слушала? Ты и Гарри — партнёры по душам.

— Да что это значит? — раздражённо воскликнула Гермиона. — Вы продолжаете употреблять этот термин, но не объясняете его!

— Позже. Мне надо выговориться, — отмахнулась Миранда. — После первого тура, если бы этот рыжий 'друг' не припёрся с тобой, вы бы поцеловались. Но... — богиня всплеснула руками, — вместо этого я выдрала у себя ещё четыре пучка волос. Святочный бал я уже упомянула, но вот второй тур... Да как вообще Рон Уизли за пару месяцев превратился из завистливого идиота в самое для тебя дорогое? — Миранда мрачно посмотрела на Гарри. — Ты хоть понимаешь, что после этого половина студентов на трибунах задумалась, не гей ли ты часом?

— Эмм, нет.

— А они задумались. Не то чтобы это так уж плохо, но не такую любовь я для тебя предназначала.

Миранда вздохнула и покачала головой:

— А ведь был ещё третий тур и то, что после него. Гермиона, помнишь, как ты на станции поцеловала Гарри в щёку? Три дюйма от губ, три чёртовых дюйма в сторону, и было бы идеально. Я изо всех сил подталкивала Гарри повернуть в этот момент голову. Но помешало это его дурацкое благородство.

— Я просто пыталась показать ему, что он мне дорог.

— Но потом твоё мнение явно изменилось, поскольку ты позволила этому болвану-директору диктовать тебе, что ты будешь Гарри рассказывать, — проговорила Миранда с презрительными нотками в голосе. — Именно тогда, когда он больше всего нуждался в своих друзьях, когда своими глазами видел смерть человека, которая к тому же произошла частично из-за того, что он постарался проявить благородство... его друзья его не поддержали. Вы его практически игнорировали.

— Я... я... он, в смысле, директор сказал нам, что мы не должны ничего ему рассказывать.

Миранда покачала головой и повернулась к Гарри:

— Гарри, почему ты никогда как следует не пытался узнать, почему тебе приходилось возвращаться к Дурслям? Не задавался вопросом, с чего это директор школы командует тобой даже на каникулах? Как он мог бросить тебя в одиночестве после того, как ты стал свидетелем смерти Седрика, за гранью моего понимания. Чёртово 'общее благо'.

— Не знаю, — признался Гарри. — Я...я просто думал, что так и должно быть.

— Но ведь это всё ещё тебя злит, верно? — спросила Миранда.— Что тебя оставили в одиночестве и без информации?

— Да, — пробормотал Гарри, вспомнив лето после четвёртого курса.

— Но всё же, на ком логичней было срывать злость? На своих друзьях, или на том идиоте, что запрещал им писать тебе?

— На идио... в смысле, Дамблдоре, — виновато признал Гарри.

Он повернулся к Гермионе:

— Прости, пожалуйста. Мне не стоило тогда на тебя кричать.

— Да уж, не стоило, — пробурчала Миранда. — Всё складывалась так хорошо, и ты поцеловал бы Гермиону в тот же день, что прибыл на Гриммо, но нет, ты решил выплеснуть весь накопившийся гнев. Знаешь, сколько волос я тогда выдрала? Чертовски много.

Богиня любви посмотрела на Гермиону:

— Но ты действительно частично была виновата: ты должна была писать Гарри чаще. Ты могла даже придумать способы рассказать ему кое-что так, чтобы директор не прознал.

— Но... но Дамблдор сказал этого не делать, — слабо возразила Гермиона.

Миранда только вздохнула:

— И с этим мне приходилось разбираться, — пробормотала она. — Пятый год был суматошным, но если бы ты, Гермиона, видела выражение лица Гарри, когда Долохов поразил тебя своим проклятием, ты бы сразу поняла, как он тебя любит.

—Любит? Гарри? — растерянно спросила Гермиона, переводя взгляд на друга. — Но...

— Я забежала вперёд, — прервала её Миранда. — Но, пожалуй, я выговорилась. Время перейти к Уизли, ибо именно они были основной проблемой в остальное время.

— Да что с ними не так? — раздражённо спросил Гарри.

— Ну, скажем так, то, что вы оказались с ними, произошло не по причине любви, — усмехнулась Миранда.

— Что? Но... они же не?.. Вы имеете в виду... они опоили нас любовными зельями? — сбивчиво воскликнула Гермиона.

— О нет, они знали, что ты, Гермиона, сразу учуешь любовное зелье, — ответила богиня. — Но они подсунули вам кое-что похуже, что едва не стоило вам не только вашей связи душ. То, что едва не разрушило вашу дружбу.

— Нашу дружбу? — повторила Гермиона.

— Скажи, зачем ты ревновала к Лаванде Браун?

— Ну... мне нравился Рон. И... и...

— Тебе нравился парень, который всегда спорил с тобой о вещах, лежащих в основе твоих убеждений? Парень с привычкой звать тебя сумасшедшей, когда ты была с ним несогласна?

— Ну да. В смысле, он... по-своему неплох, — пробормотала Гермиона, силясь понять, что же такого нашла в Роне.

— Неплох в том, чтобы принижать дорогое тебе? — спросила Миранда. — В том, чтобы не давать тебе раскрыть свой потенциал, дабы не выглядеть на твоём фоне совсем уж неумело?

— Ну... — еле слышно проговорила Гермиона.

— А суть в том, что тебя опоили зельем ревности, завязанным на рыжего. Ты рассуждала так: у меня же должна быть причина ревновать к мисс Браун, верно? Так что сделала в общем-то логичный вывод, что тебе должен нравиться Рон Уизли. Неплохой план, да. Они использовали зелье некоторое время, а потом перестали, чтобы твой разум отдохнул и ты ничего не заподозрила. Конечно, придумал это не Рональд. Это была, — богиня посмотрела на Гарри, — твоя временная девушка.

— Джинни? Но зачем?

— Потому что она желала заполучить тебя, а вы с Гермионой были слишком уж близки для неё. И ты, конечно, тоже получил дозу зелья, завязанную на неё.

— ЧТО?!

— Помнишь того 'зверя', который будто ворочался у тебя в груди, когда ты видел Джинни с кем-то другим? — спросила Миранда. — Не думал же ты, что это была любовь? Любовь — это когда ты хочешь, чтобы другой человек был счастлив, чего бы это ни стоило тебе самому. Нет, ты чувствовал обычную ревность, ещё и искусственную к тому же.

— А что вы имели в виду, говоря, что это едва не разрушило нашу дружбу? — спросил Гарри.

— Книга, — тихо прошептала Гермиона. — Этот чёртов учебник Принца-полукровки.

— Ты завидовала, не так ли? — спросила Миранда. — Зависть и ревность часто идут рука об руку. Гарри начал показывать отличные результаты в зельеварении, а ты ему завидовала. И как это стыкуется с тем, что пять лет до этого ты побуждала его лучше учиться?

— Но... это ведь была не его заслуга, — неуверенно проговорила Гермиона, вспоминая события шестого курса.

—Теперь-то понимаешь? — усмехнулась Миранда. — Заметки в учебнике, которые лучше объясняют зелье? Неужели это стоит зависти? Их многие делают. Гарри же не покупал зелья в аптеке, выдавая их за свои?

— Я... я... — начала Гермиона, но потом вздохнула и опустила голову. — Вы правы.

— Конечно, твоя зависть была лишь побочным эффектом зелий. Видишь ли, они, а точнее Джинни, сделала большую партию зелья ревности и разделила её на одинаковые дозы. Однако она не учла разницу в весе. Поэтому твои проявления были более резкими и эмоциональными, к тому же они порой накладывались на менструальный цикл, давая ещё более яркий эффект. При одной мысли об этой книге у тебя начинала бурлить кровь.

— Но... я... — растерянно пробормотала Гермиона, силясь понять, почему ничего этого не заметила.

— Эх, столько подводила к этому каламбуру, а никто из вас и смешка не издал. Бурление крови... менструация... — вздохнула Миранда. — А, неважно. Твоя, Гарри, девушка, и твой, Гермиона, будущий парень опоили вас зельем ревности, и когда они порвали с тогдашними партнёрами, вы, естественно, заинтересовались ими. Иначе зачем было ревновать?

— Но... Рон ведь всегда нам помогал, — настаивала Гермиона.

— Да? — ухмыльнулась Миранда. — Расскажешь об этих случаях?

— Несколько месяцев назад он спас мне жизнь, — резко вклинился Гарри. — Не дал мне утонуть в том пруду.

— Точно, — согласилась Миранда. — Ух ты, он прыгнул в пруд с ВОДОЙ и вытащил тебя, — богиня пару раз задумчиво топнула ногой. — Не слишком-то он рисковал своей жизнью. Вода, конечно, была холодной, но что ещё он сделал? Может, сразился с каким-нибудь монстром? Ах да, он срезал у тебя с шеи медальон. И за этот невероятный героизм, — слова Миранды сочились сарказмом, — вы немедленно его простили, хотя он провёл месяцы в тепле и сытости в доме своего брата, пока вы двое страдали от голода и холода.

— А случай с троллем? — спросила Гермиона.

— Для начала, его пришлось практически тащить тебе на помощь, — ответила Миранда. — И потом, будучи в туалете, он отходил от двери дальше чем на пять футов?

— Ну, вроде нет, но...

— Вот именно. Если бы тот тролль сделал хоть шаг в его направлении, он бы сбежал в мгновение ока.

— Когда мы шли за камнем, он пожертвовал собой в игре в шахматы, — припомнила ещё один случай Гермиона.

— Правда? Вспомни ту игру. Разве чёрные фигуры погибали? Их просто стаскивали с доски и складывали вдоль стены. Рон это знал, он всю жизнь играл в волшебные шахматы. Так что было ли это самопожертвование, или просто способ выбыть из вашего похода? Кто-нибудь из вас его проверил?

— Он был без сознания, когда я вернулась, — возразила Гермиона.

— Раны? Кровь? Может, хоть шишка на голове?

— Нет, — признала девушка, поразмыслив. — И мадам Помфри тоже ничего не нашла. Но... у меня ушло некоторое время, чтобы его разбудить.

— Расскажу тебе по секрету ­— он притворялся. Он боялся, что ты вернулась, чтобы убедить его идти за вами. Он 'проснулся' только после того, как ты упомянула, что идёшь за помощью.

— ЧТО?! — вскричала Гермиона. — Это могло стоить Гарри жизни!

— Да, могло. И ты бы лишилась своего партнёра по душе, а мир — Избранного.

Миранда посмотрела на Гарри:

— И раз уж мы говорим о первом курсе: ты помнишь, что Рон увидел в зеркале Еиналеж?

— Себя в роли старосты школы и капитана сборной по квиддичу, — ответил Гарри, припомнив ту ночь, когда они с Роном ходили к зеркалу.

— И многое ли за прошедшие годы он сделал для того, чтобы исполнить свои сокровенные желания? Полагаю, о квиддиче он разглагольствовал достаточно, но открыл ли он хоть одну лишнюю книгу? А став старостой, выполнял ли он свою работу достаточно прилежно, чтобы стать старостой школы?

— Ну, наверное нет.

— Однако он критиковал тех, кто старался стать лучше, ту же Гермиону, верно? Пытался выглядеть лучше, делая вид, что окружающие хуже него. К несчастью, это отразилось и на тебе, Гарри.

Гарри открыл рот, собираясь ответить, но понял, что возразить ему нечего.

— Ты знаешь, что ваша с ним дружба была подстроена? — спросила Миранда.

— О чём вы?

— Помнишь, как ты впервые встретил семью Уизли?

— На станции. Я не знал, как попасть на платформу, и миссис Уизли помогла мне, когда я её спросил.

— Но откуда ты узнал, что можешь её спросить?

— Я услышал, как она упоминает маглов, а Хагрид говорил, что это слово употребляют волшебники. Она говорила, что не помнит номер платформы, и Джинни сказала, что девять и три четверти.

Гермиона прижала ладонь к губам:

— Это и было подстроено, да?

— О чём ты?

— Гарри, тебе следовало хоть раз прочитать 'Историю Хогвартса'. Поезд ВСЕГДА отходит от платформы 9 3/4, на Кингс-Кросс нет других волшебных платформ.

— И?

— И почему же Молли Уизли, уже больше восьми лет отправляющая детей в Хогвартс, забыла номер платформы? Она там бывала минимум четыре раза в году. И сама ходила в Хогвартс семь лет. Разве она могла забыть номер платформы?

— Вряд ли, — признал Гарри. — Выходит, это действительно было подстроено...

— Именно, Гарри, — кивнула Миранда.

— И все эти годы он лишь притворялся другом?

— Нет, но старый манипулятор спланировал то, что вы двое будете друзьями, чтобы на тебя могла влиять та семья, на которую влиял он сам. Я не имею ничего против Молли Уизли, кроме её чрезмерной опеки, но это сейчас неважно. Я планировала, что ты впервые встретишься со своей партнёршей по душе в поезде. Она бы зашла в купе в поисках жабы, увидела тебя в одиночестве, завязала бы разговор, и вы подружились бы ещё до прибытия в Хогвартс. И ты был бы более склонен учиться в темпе Гермионы, а не Рона.

— Ладно, ладно, Рон на Гарри плохо влиял. Можете уже объяснить, что это за партнёров по душе вы постоянно поминаете? — слегка раздражённо спросила Гермиона.

— Конечно, дорогая, — ответила Миранда. — Но сначала вопрос: тебе понравился поцелуй? Было ли это похоже на то, что ты видела в своих снах?

— Вы знаете про мои сны?

— А кто, как ты думаешь, их тебе посылал? — улыбнулась богиня. — Я, разумеется, ещё с первой твоей встречи с Гарри. Каждый раз во сне был он, но твоё подсознание не давало тебе увидеть, кто именно тебя целует.

— Но прошлой ночью...

— Прошлой ночью ты была так сильно измотана испытанными опасностями, что твоё подсознание полностью раскрылось, и ты увидела сон так, как он должен был выглядеть. Так понравился ли тебе поцелуй?

Гермиона бросила взгляд на Гарри и покраснела:

— Ну... да, очень. Всё было так, как в тех снах.

— А почему вы не посылали подобных снов мне? — спросил Гарри.

— Из-за крестража в твоей голове, разумеется, — пояснила Миранда. — Весьма мерзкая магия. А мне только Волан-де-Морта, которому снится поцелуй с Гермионой, и не хватало. Хотя, — прибавила она с кривой улыбкой, — был шанс, что у него от такого голова взорвётся.

Гермиона заметно побледнела, явно представив себе поцелуй с Волан-де-Мортом.

— А теперь о партнёрах по душам, или, как их иногда называют, соулмейтах. Я довольно часто могу видеть будущее, находя те случаи, где любовь может оказать большое влияние на важные события, — начала объяснять Миранда. — И в данном случае в потоке времени я увидела значимость Гарри.

— Пророчество?

— Да, дорогой, пророчество, его можно было отследить в потоке времени ещё за годы до того, как его изрекла Трелони. И так вот, в таких случаях я ищу человека, чья любовь идеально сочеталась бы с тем, кому нужна любовь. И как только я нахожу такого человека, а в данном случае это была ты, Гермиона, хотя тогда ты была ещё только мыслью своих родителей, а Гарри и этим не был, я магически связываю их судьбы настолько, насколько могу. Закрепление связи происходит, когда эти двое впервые целуются. И мне пришлось немало постараться, чтобы свести вас двоих.

— Зачем?

— Как я уже сказала, дело в пророчестве. Тебе нужна была поддержка и любовь.

— Но теперь-то уже поздно. Волан-де-Морт мёртв.

— И какой ценой? — мягко спросила Миранда.

Гарри вспомнил множество тел, что он видел в Большом зале.

— Ценой смерти множества хороших людей.

— Именно, Гарри, — вздохнула Миранда, чей тон в этот момент здорово напоминал одного старого директора.

— И если бы мы... м-м-м... поцеловались и закрепили эту связь душ раньше, это бы многое изменило? — осторожно спросил Гарри.

Богиня любви грустно улыбнулась:

— Да, Гарри, многое было бы по-другому. Как минимум, ты послушал бы Гермиону, когда она говорила тебе, что в Отделе Тайн ждёт ловушка. Ты показал бы ей подарок Сириуса, она бы посоветовала тебе его открыть, ты нашёл бы зеркало и смог с ним связаться.

Гарри перевёл взгляд на одну из белых стен комнаты и почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Перед глазами ярко встали последние секунды жизни крёстного, его страшное, медленное падение за Завесу. Чувство вины, с тех пор поселившееся в его сердце, снова всколыхнулось. Его крёстный оказался в Министерстве из-за него. Глубоко вздохнув, через несколько секунд он отвернулся от стены и встретил обеспокоенный взгляд Гермионы. В прошлом она не раз смотрела на него вот так... а он даже особо над этим не задумывался. Эта мысль заставила его повернуться к Миранде и задать очередной вопрос:

— Но если уж мне и Гермионе предначертано было быть вместе, и наша любовь была так хорошо совместима, почему я всегда видел её как свою сестру?

— Скажи, Гарри, что ты видел, сидя перед зеркалом Еиналеж? — спросила та с мягкой улыбкой.

— Мою семью.

— Потому что ты отчаянно желал иметь семью. Но что в одиннадцать лет для тебя это означало? Ты видел брак Вернона и Петуньи, и их отношения не походили на то, чего бы ты желал. Поэтому, встретив девушку, которую ты любишь, ты не назвал её той, на ком бы хотел жениться. Ты назвал её сестрой, потому что тебе было не с чем сравнивать, и для тебя это было выражение истинной любви.

— То есть соулмейт — истинная любовь человека? — уточнила Гермиона.

— Куда больше, дорогая, — ответила Миранда. — Это любовь столь глубокая, что связывает людей сердцами, разумами и душами. Если бы вы всё-таки женились на других, вы бы всегда ощущали себя, так сказать, незавершёнными.

Гермиона повернулась к Гарри:

— И как мы всё это объясним Рону и Джинни? Уизли и так сейчас в трауре из-за смерти Фреда.

— Да уж, слишком многие умерли, — тихо проговорил Гарри. — Знаешь, Гермиона, я бы мог провести с тобой всю жизнь и быть счастливым, но как я могу им быть, когда столь многие умерли из-за меня?

— Из-за тебя? Глупости! — с жаром воскликнула Гермиона. — Ты спас больше жизней, чем можешь вообразить. Ты был готов умереть, чтобы жили другие!

— И это подводит нас к последнему пункту разговора, — сказала Миранда. — Ты, Гарри, совершил самопожертвование во имя любви к другим, был готов умереть, чтобы они жили. И это даёт мне шанс тебе помочь.

— Что вы имеете в виду? Как вы можете мне помочь? — спросил Гарри, ощутив неожиданную вспышку надежды. — Вы... вы можете вернуть погибших? Фреда, Сириуса, Тонкс... всех прочих?

— В некотором роде — да. Но не так, как ты думаешь, — пояснила Миранда. — Я могу помочь вам вернуться во времени, прожить часть жизни заново. Согласны ли вы на это? Вам снова придётся сразиться с Волан-де-Мортом, но вы уже знаете его секреты. Вы сможете спасти много жизней, и даже вашу дружбу с Уизли.

— Насколько далеко? Мы сможем спасти Седрика и Сириуса? — уточнил Гарри.

— Сириуса, думаю, сможете, но не Седрика. События той ночи слишком растворились в ткани реальности,чтобы их можно было переиграть.

— А крестраж в моей голове?

— Могу или убрать его, или оставить. Но рекомендовала бы оставить.

— Что?! Зачем?! — возмутился Гарри.

— Можешь считать это защитой от Убивающего проклятия. Помни, тебя и Волан-де-Морта связывает твоя кровь. И пока Аваде будет что уничтожать, ты останешься жив. Но мне нужно, чтобы ты держал свои секреты о будущем, ну, в секрете. Так что я дам тебе окклюментивную защиту. Твой шрам не будет болеть, и ты сможешь блокировать попытки Волан-де-Морта прочесть твои мысли или завладеть твоим разумом.

Гарри перевёл взгляд на Гермиону, а потом снова на Миранду:

— Мы можем об этом поговорить?

— Конечно. Это важное решение. Спасая тех, кто тебе дорог, вполне можно потерять кого-то ещё.

Гарри повернулся к Гермионе:

— Что думаешь?

Гермиона посмотрела на него:

— Прежде чем я отвечу, я хочу поговорить о нас, Гарри. Пока мы здесь, и у нас есть время, и мы не приняли резко меняющих жизнь решений... я хочу обсудить кое-что. Правда ли мы любим друг друга? Есть ли у нас шанс на совместное будущее? Я ведь только несколько минут назад пришла к тебе, чтобы развеять свой сон, а потом собиралась пойти к Рону и согласиться на его предложение. Но теперь... полагаю, так уже не выйдет?

— А я собирался поговорить с Джинни... но допустим, что Миранда говорит правду. И если это так, нас вовлекли в эти отношения обманом. У нас есть причина ей не доверять?

— Нет, равно как и нет причины ей верить, — заметила Гермиона.

— Ну, если мы согласимся на её предложение, и она вправду сможет отправить нас в прошлое, это будет доказательством.

— Ну, если она действительно поместит нас в наши же тела в прошлом, особенно с сохранением воспоминаний... Но, Гарри, наш поцелуй был вполне настоящим, а значит и мои сны были непростые. Возможно, ты и вправду мой соулмейт.

— Тебя это расстраивает?

— Быть связанной душой с добрым, любящим других, симпатичным, хоть и упрямым до крайности мужчиной? Думаю, я вполне смогу это пережить. Особенно если ты будешь целовать меня так, как недавно, — улыбнулась Гермиона. — А что думаешь ты? Я ведь не Джинни или Чжоу. Я просто заучка, которая последние семь лет постоянно тебя поучала.

— Ты права, на Джинни или Чжоу ты вовсе не похожа. Я это уже говорил, но с радостью повторю: ты, Гермиона Грейнджер, ничуть не менее красива, чем они, а может даже и более. И ты вовсе не ПРОСТО заучка. Разве просто заучка смогла бы спасти меня от Нагайны? Или от тех Пожирателей у Лавгудов? — криво усмехнулся Гарри. — А что до этой связи душ... думаю, быть связанным с самой умной из знакомых тебе ведьм не так уж плохо. Можешь только выполнить одну мою просьбу?

— Какую? А то я попросила тебя о довольно простой вещи, а теперь все наши жизни перевернулись вверх дном, — слегка улыбнулась Гермиона.

— И то верно. Но моя просьба даже проще. Я хочу с тобой потанцевать.

— Потанцевать? Ты хочешь потанцевать? Мы собираемся принять судьбоносное решение, а ты думаешь о танцах?

— Просто я сейчас вспоминаю тебя на Святочном балу, и... и как бы мне хотелось, чтобы мы были там вместе.

Гермиона взглянула в его изумрудно-зелёные глаза и поняла, что возражать ей не хочется:

— Но... я же сейчас не так одета. Без моего платья всё будет не совсе...

Она резко замолчала, когда её одежда превратилась в то платье, в которое она была одета той ночью. Одежда Гарри тоже изменилась, теперь он был одет в бутылочно-зелёную мантию. Даже без зеркала Гермиона знала, что и её причёска сменилась на ту, что она носила на Святочном балу. Она оглянулась на стоящую чуть поодаль Миранду.

— Мой мир, мои правила. Развлекайтесь.

Богиня взмахнула рукой, и заиграла музыка.

— Леди, позволите ли вы пригласить вас на танец? — спросил Гарри, дурашливо поклонившись.

— И где ты вообще выучил такие слова? — улыбнулась Гермиона.

Затем слегка кивнула:

— Конечно, любезный сэр.

Она почувствовала, как рука Гарри обхватывает её запястье, и удивилась тому, как ей приятно это ощущать. Они двигались не слишком быстро, скорее покачивались в такт музыке. Одна песня закончилась, началась другая, а они продолжали танцевать. В руках Гарри Гермиона ощущала себя поразительно спокойно и защищённо, так, как не чувствовала себя уже давно. Она встретилась с ним глазами, на секунду поразившись их глубине, и их губы снова прильнули друг к другу. Поцелуй становился всё глубже, и Гермиона потеряла всякое чувство времени и пространства. Осталось лишь ощущение совершенства и понимание того, что она без сомнения любит Гарри Поттера.

Гарри в то же время испытывал похожие чувства. Танцуя, он пробовал представить Джинни или Чжоу на месте Гермионы, но эти мысли исчезли так же быстро, как и появились. Он твёрдо знал, что они бы не смогли заменить женщину, с которой он был сейчас. Казалось, какая-то давно потерянная, забытая его часть вернулась на место, и он впервые в жизни ощутил себя целым.

Когда их второй поцелуй закончился, музыка умолкла, и Гарри обнаружил себя смотрящим в миндальные глаза Гермионы. Неловко улыбнувшись, он сжал её ладони:

— Я не знаю, как мы к такому пришли и к чему мы ещё придём, но теперь знаю, что люблю тебя. И хотя, похоже, лично богиня любви благословила наши отношения, я должен спросить: Гермиона Грейнджер, будешь ли ты моей девушкой?

Гермиона ощутила, как её глаза увлажнились от испытываемого счастья. Сначала она только кивнула в ответ, но потом опомнилась.

— Конечно, я буду твоей, — обвила она руками его шею. — Я люблю тебя, Гарри Поттер.

— И я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, — прошептал Гарри, и их губы снова встретились в поцелуе.

Никто из них не заметил ухмылку на лице Миранды.

Оторвавшись от Гермионы, Гарри улыбнулся ей:

— Думаю, это отвечает на твой вопрос о нашем будущем.

— Да, определённо, — согласилась Гермиона, вытирая глаза. — Остаётся только вопрос, вернёмся ли мы в прошлое или к нашим обычным жизням.

— Я бы очень хотел получить шанс спасти Сириуса. Пусть даже для этого надо снова столкнуться с Волан-де-Мортом, — задумчиво проговорил Гарри. — Может, мы сумеем разобраться со всем этим до того, как он ударит по самому Хогвартсу. Сумеем спасти Буклю, Римуса, Тонкс, Добби, может быть, даже Дамблдора, — он сделал небольшую паузу. — Но чего хочешь ты?

— Вернуться и посмотреть, сможем ли мы изменить события, — искренне ответила Гермиона. — Но ты точно уверен, что хочешь снова схватиться с Волан-де-Мортом?

— Хочу? Не особо. Готов ли, чтобы спасти Сириуса, Тонкс и других?.. Да.

— И мы, выходит, вернёмся куда-то во время пятого курса? — глаза Гермионы загорелись. — Значит, я смогу переделать свои СОВ. Это 'выше ожидаемого' по Защите мне всегда покоя не давало.

— Многое меняется, но кое-что остаётся неизменным, — усмехнулся Гарри, легонько погладив Гермиону по щеке. — Да, любимая, СОВ переделать тоже будет можно.

— Как думаешь, Рон и Джинни правда подливали нам зелья? — спросила Гермиона.

— Имеет ли это значение, если на этот раз мы просто не дадим им подобного шанса? — ответил Гарри вопросом на вопрос.

— Наверное, нет. Будем придерживаться принципа 'доверяй, но проверяй'. Но если ты и вправду мой соулмейт, лучше бы Джинни ничего такого с тобой не пробовать.

— И Рону с тобой тоже.

Они синхронно повернулись к богине любви.

— Мы решили, что отправимся в прошлое и сделаем, что сможем, — объявил Гарри.

— Очень рада. Думаю, вы будете счастливее, если как минимум попытаетесь. Но прежде чем я отошлю вас в прошлое, мне надо обсудить с вами Дамблдора, — сказала Миранда.

— А что с ним?

— Я уже говорила: он манипулировал тобой. Практически всю твою жизнь, прошу заметить. Вспомни хоть Дурслей, — хрупкая богиня практически прорычала эту фамилию, — вот уж семейка с недостатком любви. Он отправил тебя к ним перед Хогвартсом, но зачем, по-твоему, продолжал это делать и после?

— Ну, это ведь было для моей защиты, разве нет?

— Тогда почему не оставить тебя в Хогвартсе? Том Реддл пару раз оставался там на лето. Так он сумел подставить Хагрида, помнишь?

— Возможно, он об этом не подумал? — предположил Гарри, пожав плечами.

— Ты правда в это веришь? — усмехнулась Миранда. — Нет, тебя определённо отправляли туда для защиты, но не такой, как ты думаешь.

— О чём вы? — спросил Гарри. — Я и вправду был там защищён, Пожиратели Смерти не смогли напасть, пока мы не покинули дом.

— Да, дом четыре по Тисовой улице был защищён. Так что да, и ты был под защитой... когда тебя держали запертым в спальне, — начала объяснять Миранда, — но более нигде. Если бы защита работала в других местах, как на тебя напали дементоры всего за пару кварталов оттуда? Или как ты постоянно попадал в неприятности в Хогвартсе? И, как ты сам отметил, Пожиратели напали сразу после отбытия, то есть были совсем рядом.

Гарри и Гермиона обменялись взглядами.

— Тогда зачем?

— Прежде чем я расскажу, позволь задать тебе последний вопрос. Зачем было отсылать тебя туда после шестого курса? Почему не прямо к Уизли? И почему практически до твоего дня рождения? И одновременно с отъездом твоих родственников? — Миранда посмотрела прямо на Гарри. — А дело в том, что Альбус в рамках соглашения с Петуньей принёс клятву, что он будет защищать их в обмен на то, что они примут тебя. И год за годом он использовал тебя для её выполнения. Вот почему его портрет придумал этот идиотский план твоего спасения. Ему нужно было, чтобы Дурсли уехали одновременно с тобой. Даже в смерти он выполнял эту клятву.

— ЧТО?! — воскликнул Гарри. — Нет...

— Подумай, Гарри, — продолжила Миранда. — Во время войны Альбус всегда думал о так называемом 'общем благе'. И кто, по-твоему, ценнее для общего блага в битве с Волан-де-Мортом, Грозный Глаз Грюм или Дурсли? А ведь потери могли быть и больше. Джордж чуть не погиб, и Хагрид тоже.

— Я об этом не подумал, — пробормотал Гарри.

— Просто будь осторожен, когда вы вернётесь. Старайся смотреть на него объективно. Ты знаешь, что он питает слабость к силе, так что не давай её ему. Знание о будущем — немалая сила. Не дай ему узнать твои секреты, и, во имя всего святого, слушай свою партнёршу по душе. О, кстати, мне нужно одарить вас окклюменцией и ещё одним даром. Думаю, этот дар вам весьма необходим.

— И что же это за дар? — спросила Гермиона.

— Кое-что, что вам вначале не понравится, но поможет вам лучше друг друга понять.

Миранда взглянула двум соулмейтам прямо в глаза, и они ощутили приступ тошноты, когда их разумы неожиданно наполнило множество воспоминаний. Через несколько секунд, которые показались вечностью, наплыв закончился, и они очнулись.

— Вот так, — проговорила Миранда, в чьём голосе слышались самодовольные нотки. — Теперь у вас есть некоторые воспоминания о детстве друг друга.

— Что?! — воскликнул Гарри. — Как вы смогли это сделать?

Богиня пожала плечами:

— Довольно просто — использовала часть своих божественных сил, и готово. Но, как бы сказала тебе твоя душепартнёрша, тебя должно интересовать скорее то, ЗАЧЕМ я это сделала.

— Ну и зачем же?

— Как я и сказала, чтобы вы лучше понимали друг друга. Теперь ты, Гарри, узнаешь, почему Гермионе так трудно было не уважать авторитетных людей. Как и у тебя, у неё в школе не было друзей, и заботились о ней только учителя и родители. А ты, Гермиона, поймёшь, как плохо обходились с Гарри в детстве, и поймёшь, за что он не любит издевающихся учителей вроде Снегга. В школе он как-то попытался пожаловаться учителям, но те просто сообщили об этом Дурслям, которые его за это побили. Также именно поэтому он считает, что должен сам справляться со всеми проблемами.

Гарри и Гермиона обменялись взглядами и кивнули. Они обсудят это позже.

— А также новые воспоминания помогут вам управлять своей окклюменцией. Итак, готовы? На счёт три я отправлю вас, так что сделайте глубокий вдох! Один, два... Ах да, когда вернётесь, проверьте себя на Карте Мародёров. Результат может вас заинтересовать.

— Заче... — начал было Гарри, но тут:

— Три!

Белая комната исчезла, и следующие несколько минут Гарри и Гермиона испытывали нечто неописуемое. Мимо них, казалось, проносились цвета, звуки и даже запахи, вызывая натуральную перегрузку всех чувств. Неожиданно всё прекратилось, и они обнаружили себя в знакомом месте — сидящими рядом на диване в гостиной Гриффиндора. Всё вокруг свидетельствовало о недавней большой вечеринке: повсюду валялись бутылки из-под сливочного пива и различные праздничные принадлежности.

— Мы... вернулись во времени? — неуверенно спросила Гермиона.

Но посмотрев на Гарри, она поняла, что сомневаться нет причин. Он определённо выглядел на пару лет моложе.

— Думаю, да, — ответил Гарри, отметив то же самое в отношении Гермионы.

— Ну... выходит, она говорила правду... — задумчиво произнесла Гермиона. — Она и вправду божество.

— Похоже, что так, — согласился Гарри.

— Интересно, в каком мы времени?

Гарри скользнул взглядом по комнате и заметил кое-что знакомое. Он кивнул в сторону стола в глубине гостиной, на котором стоял Кубок Школы по квиддичу:

— Похоже, конец пятого курса. А это вот, — он толкнул ногой одну из бутылок, — следы вечеринки, которую тогда закатили.

— Значит, конец мая. Ты тогда не играл, но... точно, мы в тот день познакомились с Гроххом.

— Итак, — посмотрел Гарри на Гермиону, — с чего начнём?

— Ну, для начала нам стоит вспомнить, что мы не можем применять магию вне Хогвартса. Нам обоим снова нет семнадцати.

— Точно,— вздохнул Гарри. — Придётся ждать ещё больше года.

— Мне — только до сентября, — уточнила Гермиона.

— Повезло тебе, — буркнул Гарри.

— Хотелось бы знать, не изменил ли Гарри своё мнение. Вдруг утром он обо всём этом пожалеет?

— Вовсе не изменил, Гермиона, — заверил Гарри свою новую девушку. — И утром я об этом не пожалею.

— Гарри... но я не говорила этого вслух, — пробормотала Гермиона, запинаясь. — Только подумала...

Её глаза расширились, когда она осознала возможное объяснение.

— А это ты слышишь?

— Что? — воскликнул Гарри, ясно услышавший фразу, но видевший, что губы Гермионы не шевельнулись. — Я... да, слышал. Что происходит?

— Попробуй и ты что-нибудь чётко подумать, — нетерпеливо предложила девушка.

— Я люблю тебя, Гермиона.

Гермиона покраснела, но улыбнулась:

— Я тоже тебя люблю, Гарри, — ответила она с нежностью.

— И что эти мысленные разговоры значат? — спросил Гарри.

— Не знаю, но это явно связано с тем, что мы — соулмейты...

— Сердцами, разумами и душами вы связаны, — неожиданно раздался в их головах голос Миранды.

— И это вот — разум? — мысленно спросила Гермиона богиню.

— Да.

— Сердце — наша любовь?

— Да.

— А души?

— Уже проверили свою карту?

— Нет, но при чём тут она?

— Просто проверьте, дорогие мои.

— И что на карте может быть связано с нашими душами? — спросил Гарри.

— Не знаю, но давай всё же посмотрим, — откликнулась Гермиона.

Гарри поднялся по лестнице и тихо вошёл в спальню. Бросив короткий взгляд на кровать Рона, он подошёл к своему сундуку и вытащил из него Карту.

Спустившись обратно в гостиную, он развернул пергамент, коснулся его палочкой и произнёс прекрасно знакомую ему фразу:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

На Карте начали появляться точки, линии, и скоро перед ними оказалось изображение всей школы. Гарри и Гермиона посмотрели на схему гостиной Гриффиндора, где они обнаружили точку с именем 'Гарри Поттер', сидящую рядом с другой точкой, отмеченной как 'Гермиона Поттер'.

— Какого хрена?! — мысленно вскричала Гермиона.

— Следи за языком, любимая, — с мысленной улыбкой подумал Гарри.

— Тебе легко говорить, это ж не ты сидишь тут с фамилией, которая намекает, что я, что мы... женаты!

В их разумах раздался смех Миранды:

— Связаны душами, и да, для магического мира вы теперь женаты. Вы можете рассказывать об этом или нет, но это может быть заверено в отделе магических записей. Вам не нужно теперь бояться ни любовных зелий, ни зелий ревности. Проживите чудесную жизнь, а я пока пойду и открою наконец шампанское.

---

Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга. У каждого в голове крутилась лишь одна мысль: 'Женаты?'

— Гм... Гермиона, — начал Гарри, неуверенно посмотрев на неё. — Я... ну... что ты из-за этого чувствуешь?

— Так я и знала, он на самом деле не хочет быть со мной. Это и вправду было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, — услышал Гарри мысли своей новоиспеченной жены.

Гермиона молча отвернулась, но Гарри схватил её за руку:

— Вовсе нет, я очень хочу быть с тобой... чтобы мы были вместе.

Гермиона снова повернулась к нему, и Гарри увидел, что она пытается сморгнуть навернувшиеся слёзы.

— Я просто не знаю, что это всё значит. В смысле, всё случилось так быстро, — Гарри нервно взъерошил волосы ладонью. — Ты же знаешь, Гермиона, я и слова не особо дружим. Меня просто ошарашила внезапность, и, ну... ощущение, что я тебя обманул. Я хотел, чтобы ты была моей девушкой, ходить с тобой на свидания, и когда-нибудь попросить тебя выйти за меня замуж, дав тебе самой возможность решить, достоин ли я быть твоим мужем. Хотел надеть тебе кольцо на палец, устроить свадьбу, как у Билла и Флёр... — Гарри запнулся, и продолжил мысленно. — Я люблю тебя, милая. И хочу загладить ошибки прошлого, сделать то, чего не сделал, ведь я хочу, чтобы ты была моим будущим... особенно теперь, когда я знаю, что это будущее у меня есть.

Искренность, которой горели глаза Гарри, поразила Гермиону. Одно дело, когда Миранда говорит, что вы — партнёры до душам, и совсем другое — видеть этот вот взгляд Гарри. Взгляд, который для неё значил куда больше, чем даже слова богини.

— Ты правда меня любишь, Гарри? И считаешь, что я симпатичная?

— Не просто симпатичная, Гермиона, я считаю тебя прекрасной. И да, я люблю тебя. Когда я обнимал тебя в... в... в том месте, это ощущалось невероятно правильным. Я просто... ну да, Миранда сказала, что мы соулмейты, и теперь ещё и можем мысленно разговаривать, но я просто не хочу, чтобы ты была привязана ко мне из-за судьбы или чего-то подобного.

Гермиона улыбнулась своему мужу:

— Знаешь, мне такая судьба нравится куда больше, чем то, с чем нам приходилось разбираться. И, похоже, ещё придётся, — она ласково сжала его ладонь. — Гарри, ты более чем достоин быть моим мужем. Я просто не могла поверить, что ты захочешь видеть меня как свою жену, — она приложила палец к его губам, останавливая начавший зарождаться в его разуме протест. — Но я вижу это в твоих глазах, и знаю, что это правда.

Она наклонилась вперёд и легко поцеловала Гарри в губы, прежде чем продолжить:

— И против романтики и свиданий я ничего не имею. Не хотелось бы это признавать, но и против пышной свадьбы тоже. Представляю это: я в белом платье, мой отец ждё...

Она резко осеклась, после чего продолжила несколько громче:

— Гарри, мои родители, они сейчас не в Австралии, и я не ещё не сделала с ними то, что должна была сделать. И всего через несколько недель я их увижу!

В голосе девушки звучала неприкрытая радость, но потом её взгляд погрустнел. Она посмотрела на Гарри:

— Пожалуйста, давай постараемся, чтобы до этого не дошло. Я не смогу снова так поступить.

— Мне и самому этого не хочется, милая. Мы обязательно справимся лучше, — подбодрил её Гарри.

Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, он спросил:

— Как думаешь, стоит им рассказать о нашем браке?

— Ну... наверное, стоит, — слегка неуверенно ответила Гермиона, не отводя взгляда от глаз Гарри.

— Ну, о нашем браке говорит только документ в Министерстве. И ещё одна хихикающая богиня.

— И правда, — хихикнула Миранда. — Кстати, я упоминала, как сильно люблю шампанское?

— Ну так вот, мы можем пока делать вид, что того документа не существует, — продолжил Гарри. — Будем ходить на свидания, привыкать к тому, что мы — пара. Вряд ли я теперь смогу удивить тебя кольцом, но, когда придёт время, я обязательно спрошу позволения у твоего отца. И если он меня не убьёт, мы пойдём выбирать кольца вместе. Проведём такую свадьбу, какую тебе хочется. А что до того, что мы уже женаты... если это станет проблемой, разберёмся позже.

— Ты правда этого хочешь, Гарри?

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — искренне ответил Гарри.

Он усмехнулся, вспомнив кое-что из сказанного Мирандой:

— А она, похоже, была права.

— Кто?

— Миранда, — пояснил Гарри. — Она говорила, что любовь — это когда ты хочешь, чтобы другой был счастлив, даже если тебе самому это чего-то стоит.

— Ну, я же богиня любви, — заметила Миранда. — Разумеется, я права. Хотя эти ваши описания... почти так же плохо, как у некоторых менестрелей, а о них я и думать не хочу!

— Вы теперь всегда будете с нами? — поинтересовалась Гермиона.

— Вряд ли всегда, но после стольких лет работы, чтобы свести вас вместе, я к вам весьма привязалась. Хотя о моих волосах того же сказать нельзя. Но всё же продолжайте свой разговор, он весьма трогателен.

— Рада, что вам нравится, — ответила Гермиона, услышав в ответ мысленный смешок.

Она снова посмотрела на Гарри:

— А чего это стоит тебе, Гарри? Чтобы я была счастлива?

В её разуме вспыхнули образы. Она сама, восемнадцатилетняя, стоящая обнажённой в той белой комнате, и то, чем занимаются женатые пары. Девушка густо покраснела.

— Ты это увидела?! — воскликнул Гарри, который тоже покраснел. — Я... слушай, мне семнадцать лет, ну то есть опять пятнадцать, и всё же... ну... я невольно думаю о... — сбивчиво пытался он извиниться.

Гермиона улыбнулась, посмотрев на ладонь Гарри, всё ещё держащую её собственную:

— Гарри, мне самой восемнадцать, и мне правда очень лестно, что ты считаешь меня такой... желанной. Я и не думала, что кто-то вообще может... ну, так обо мне думать.

Она невольно вспомнила семнадцатилетнего Гарри, то, что он пытался скрыть перед появлением одежды, и как ей это понравилось. Эти мысли заставили обоих покраснеть ещё сильнее.

— Романтика и свидания — неплохая идея, Гарри. Мне было бы приятно почувствовать, что я не просто ходячий источник информации...

Она остановила возражения Гарри, снова приложив тому палец к губам:

— Понимаешь, такой я зачастую видела сама себя. Вечная заучка, зарывшаяся в свои книги, — она улыбнулась. — Вряд ли я смогу от них отказаться, но было бы здорово, если, поднимая взгляд от очередной книги, я видела бы того, кто смотрит на меня с любовью в глазах и сердце. И знала бы, что эта любовь — для меня и только для меня. Знаю, это наверняка глупо звучит.

— Вовсе нет. Но тебе не обязательно поднимать взгляд, чтобы знать, что моя любовь никуда не делась, и предназначена лишь тебе.

— Но всё же не позволяй мне тебя игнорировать, Гарри. Ни одна книга в мире не должна быть важнее, чем ты.

— Даже 'История Хогвартса'?

— Даже 'История Хогвартса', — кивнула Гермиона, продолжая смотреть Гарри в глаза. — Но я серьёзно. Обязательно говори мне, если я не буду уделять тебе достаточного внимания, или если почувствуешь раздражение. Надеюсь, я и сама замечу, если слишком уйду в чтение, но не хотелось бы до этого доводить. Твоё счастье для меня не менее важно, чем моё — для тебя.

Гермиона коротко рассмеялась и продолжила уже вслух:

— Я хочу романтики, и при этом собиралась встречаться с Роном? Где-то здесь определённо таится ирония.

Она опустила взгляд на Карту Мародёров, которая по-прежнему показывала точку с подписью 'Гермиона Поттер', и улыбнулась, поняв, что это уже не заставляет её так сильно нервничать.

— И ведь вроде я совсем недавно постучалась в дверь к Гарри. Как всё могло так быстро измениться? Моё сердце, моя жизнь, моё будущее... и всё из-за одного поцелуя.

— Но это же был волшебный поцелуй, помнишь? — ответил Гарри.

— Точно, — согласилась Гермиона, вспомнив, как её сон буквально воплотился в реальность.

Она улыбнулась мужу и наклонилась к нему, намекая на повторение.

— О Мерлин, я люблю магию, — только и успела она подумать, прежде чем Гарри накрыл её губы своими, исполнив её желание.

— Гермиона, я хочу, чтобы у нас было столько романтики, сколько ты захочешь, но пожалуйста, давай не будем ходить к мадам Паддифут, — попросил Гарри жалобным тоном, когда поцелуй завершился. — Вряд ли я смогу снова туда войти.

Гермиона хихикнула, вспомнив свидание Гарри с Чжоу в день Святого Валентина пару лет назад, ну или несколько месяцев назад.

— Ладно. Но и квиддичные тренировки за свидания не считаются!

— Идёт, — согласился Гарри. — Хотя я бы и не подумал считать их свиданиями.

— А что ты считаешь достойным свиданием, Гарри?

— Я надеялся, что ты мне расскажешь. У меня и опыта в этом практически нет.

— А меня ты на многих свиданиях видел? — улыбнулась девушка.

— Но у тебя есть родители, и ты много читаешь; думаю, мы бы могли вместе сходить в Хогсмид, в те же 'Три метлы', но что миссис Поттер приходит в голову при мысли о романтических свиданиях?

— Ну, в магловском мире — совместный ужин, поход в кино или в театр. Может быть, иногда танцы. Это вовсе не обязательно делать постоянно, но время от времени — это было бы здорово.

— Ну, если сможем безопасно выбираться в обычный мир — сделаю, что смогу, — пообещал Гарри.

— Вот, кстати, и ещё одна проблема. Дополнительная причина преуспеть в том, что нам нужно сделать, — заметила Гермиона. — И значит, мы собираемся до поры до времени скрывать наш брак, но открыто встречаться. И как мы донесём это до Рона?

— А какая разница?

— Не знаю, Гарри. Но ведь всего часами, может, даже минутами раньше он был нашим другом и парнем, который мне, казалось, нравился. Трудно сразу принять сказанное нам Мирандой. То есть, я верю ей, и знаю, что люблю тебя, но в голове сохраняется своего рода... конфликт, — объяснила девушка. — Стоит ли нам отдалиться от него и Джинни, или постараться остаться друзьями, раз уж они не могут нам навредить?

— Понимаю. Я примерно то же думал о Джинни, — согласился Гарри. — Но то, как Рон намеренно тебе навредил, заставив ревновать к Лаванде, и выставляя собственный роман с ней напоказ всему замку, это просто... — голос Гарри прервался, а взгляд зелёных глаз стал на удивление жёстким.

— Ну, Рону вообще утончённость не свойственна, верно?

— Пожалуй, — ответил Гарри. — Думаю, мы просто подождём и посмотрим, как всё сложится завтра. Но, — посмотрел он девушке в глаза, — если тебе станет хоть немного неприятно, мы с ним порвём. Помни, — его глаза снова приобрели искренне-решительное выражение, — теперь ты — моё будущее. Я не просто считаю тебя своей семьёй, ты теперь и есть моя семья, Гермиона Поттер. Мы можем скрывать наш брак, но ты — моя жена, любимая женщина. И я не позволю никому и ничему тебе навредить.

— Просто помни, дорогой мой муж, что я не собираюсь оставаться в стороне, — улыбнулась Гермиона. — Ты ведь теперь тоже моё будущее. И не желаю оставаться в стороне или быть брошенной, как Джинни. Я буду рядом, и буду защищать тебя. Как и было всегда.

В разуме Гарри всплыли крики его партнёрши по душе, которую пытала Беллатриса Лестрейндж. 'Буду рядом, Гарри, что бы ни случилось,' — услышал он голос в голове. Посмотрев на Гермиону, он кивнул, понимая, что, как бы ни хотел оградить её от опасностей, он нуждался в том, чтобы она была рядом. Обвив девушку руками, он привлёк её к себе и крепко обнял.

— Иного бы я и не желал, — искренне сказал он.

Гермиона опустила голову ему на плечо, и некоторое время они просто сидели, наслаждаясь тишиной.

— Сколько ты спала прошлой ночью? — наконец спросил Гарри. — Может, тебе нужно лечь?

— Не так уж много, но... который час?

Гарри инстинктивно потянулся к карману, но вспомнил, что подаренных ему Уизли на семнадцатый день рождения часов там нет.

— Не знаю, но помню, что вечеринка закончилась довольно поздно, потому что Рон меня разбудил, когда наконец отправился спать. Три утра, не раньше.

Посмотрев на Гермиону, он легонько постучал по её запястью, на которое были надеты часы.

— О, точно. Этим утром на мне их не было, я и забыла, — сказала она, опуская взгляд на циферблат. — Действительно, уже почти четыре. Наверное, нам стоит пока посидеть здесь и составить планы.

— Но тебе нужно поспать, — настаивал Гарри

.

— Нет, я в порядке. И потом, последний год неплохо научил нас при необходимости обходиться без сна, — напомнила Гермиона. — Сейчас сбегаю за органайзером, и мы освежим память о нынешних событиях.

Она умчалась вверх по лестнице, однако спустилась намного медленнее, неуверенно разглядывая свой органайзер.

— А как быть с СОВ, Гарри? — тихо спросила она.

— А что с ними? Надеюсь, в этот раз нам не придётся так усердно готовиться, у нас ведь будут другие дела.

— Нет, я про мою фамилию. Помнишь, они вызывали нас для практической части? Что если они назовут меня 'Поттер'?

— Не волнуйся, дорогая. Я поэтому и отправила вас именно в этот момент времени, — снова раздался у них в головах голос Миранды. — Они скопировали списки студентов и материалы тестов прошлой ночью. Согласно СОВ ты останешься Гермионой Грейнджер. Отправь я вас на день раньше, ты бы значилась как Гермиона Поттер. Однако, если хочешь, ты можешь в любое время попросить сменить имя в материалах экзамена или результатах.

— Откуда вы знали, решим мы раскрывать другим наш брак или нет? — спросил Гарри.

— Я не знала, но этот момент был самым ранним, когда вы могли иметь выбор. У вас ещё неделя до начала экзаменов и три — до событий в Отделе тайн.

Гарри ожидал вскрика Гермионы и причитаний на тему того, как мало осталось до экзаменов времени, но та молчала и вообще выглядела на удивление спокойной.

— Всего неделя до СОВ, Гермиона, тебя это не беспокоит?

— Да вроде нет.

— Так что же, в этот раз не будет истерик и избиений меня книгами? — с ухмылкой спросил Гарри. — И всех прочих в башне ты изводить не планируешь?

— Я и вправду была настолько ужасной?

— По ощущениям — да, — пожал Гарри плечами.

— Ну, в этот раз будет не так, — твёрдо сказала Гермиона. — Я ведь уже знаю, что меня ждёт. Мне надо повторить теорию по зельям, и определённо историю магии, но с практикой проблем не будет.

— Тебе легко говорить, — вздохнул Гарри. — Интересно, могу ли я попросить МакГонагалл просто не сдавать историю? У меня всё равно нет шансов её сдать. В прошлый раз я получил 'отвратительно', а с тех пор забыл большую часть того, что знал.

— Ты сможешь её сдать, Гарри, — сказала Гермиона, несколько секунд пожевав губу. — Я... ну, помню вопросы экзамена, могу помочь тебе в повторении нужного, а если тебе вправду понадобится помощь... я смогу помочь, — закончила она мысленно.

— Ты готова жульничать? — удивлённо спросил Гарри.

— Обеспечить тебе 'превосходно' я не обещаю, — фыркнула девушка. — Но я могу помочь своему мужу получить хотя бы 'удовлетворительно'; это если он хотя бы попытается выучить материал. И потом, мы ведь уже жульничаем, верно? Мы уже закончили шестой курс, и во время охоты за крестражами практиковались в чарах и трансфигурации. Уверена, в этот раз по ним ты получишь 'П'.

— Ага, мне уже не терпится увидеть лицо МакГонагалл. Консультация по вопросам карьеры была за несколько недель до экзаменов, и она мне тогда сказала, что оценивает мои навыки лишь на 'удовлетворительно'. Но может, — Гарри снова посмотрел на Гермиону, — хоть от прорицаний отказаться? С ними ты мне помочь не сможешь.

— И то верно. Хотя ты сейчас можешь начать делать весьма точные предсказания, но это привлечёт нежелательное внимание. Жалко, что ты не отказался от них вместе со мной. Мог бы изучать древние руны.

Гермиона на мгновение задумалась, а потом продолжила:

— Вот, кстати, как раз пример негативного влияния Рона. Я не требую от тебя учиться в моём темпе, но и идти по самому лёгкому пути не стоит. Руны — основа многих статичных магических защит. Ты ведь любишь ЗоТИ, а руны, я думаю, хорошо её дополняют. Но да, милый, при желании ты можешь поговорить с профессором МакГонагалл и объяснить, что хочешь сосредоточиться на предметах, в которых у тебя есть шанс. Я же помню, как она относится к прорицаниям.

Гермиона снова на мгновение замолчала, отведя взгляд в сторону, а потом переведя его обратно:

— Как думаешь, стоит рассказать ей о нашем браке? Она занимается школьной бухгалтерией, и сможет помочь, если моя новая фамилия где-то вылезет.

— Только о браке? — уточнил Гарри.

— Думаю, да. Я бы вписала её в список тех, кому мы можем доверять, если бы была уверена, что она не расскажет ничего профессору Дамблдору. Но это пока маловероятно. Однако помощь нам понадобится. Нам нужно придумать способы сообщать людям информацию так, чтобы они не узнали её источник.

— Согласен. Мне бы не хотелось снова вламываться в Гринготтс. Если мы сможем сделать так, чтобы тот крестраж забрал кто-то другой... — задумчиво произнёс Гарри. — Ну, по крайней мере Сириус в безопасности. И я уже не поведу горстку учеников на безрассудную операцию.

— Но что-то с этим всё равно придётся делать, — возразила Гермиона.

— О чём ты?

— В тот вечер Министерство узнало о возвращении Волан-де-Морта. И если мы ничего не сделаем...

— ...то Фадж продолжит держать голову засунутой в песок, Амбридж сохранит свою работу здесь, а профессор Дамблдор не получит никакой поддержки. Пойманные тогда Пожиратели останутся на свободе, а 'Пророк' продолжит поливать меня грязью. Прекрасно, — застонал Гарри. — Легко же нам было сделать всё ещё хуже...

— Думаю, только частично. Если не сделаем чего-то вправду глупого, мы сможем пустить события по правильному пути. Мы ведь уже знаем о крестражах и том, где их найти.

— То есть уничтожаем крестражи, даём Реддлу меня убить, чтобы потом я мог убить его?

— Возможно, хотя та часть, где Реддл тебя убивает, мне не нравится. А обязательно именно ему колдовать Убивающее проклятие? — задумалась Гермиона.

— А, так ты хочешь это сделать сама? — ухмыльнулся Гарри. — Женат меньше часа, а жена уже планирует моё убийство.

— Болван. Ты же знаешь, что я имею в виду.

— Я не... погоди-ка, — сказал Гарри, неожиданно вспомнив просмотр воспоминаний Снегга всего несколько часов назад:

— Значит, мальчик… мальчик должен умереть? — спросил Снегг очень спокойным голосом.

— И убить его должен сам Волан-де-Морт, Северус. Это самое важное.

Гарри вздохнул и опустил голову:

— Одно из тех воспоминаний показало, как Дамблдор говорил Снеггу, что меня должен убить именно Волан-де-Морт.

— Тогда нам стоит хотя бы тщательно это распланировать.

Тут они заметили маленькое существо, бесшумно передвигающееся по гостиной и прибирающееся по пути.

— Добби?

— Гарри Поттер, сэр! Добби старался быть потише, — извинился домовой эльф, на чью голову было надето множество шапочек, на одной ноге красовался горчично-жёлтый носок, а на другой — ярко-розовый.

— Добби! — воскликнул Гарри, подбегая к маленькому эльфу.

Опустившись на корточки, он крепко обнял его. На глаза Гарри навернулись слёзы, когда он вспомнил, как хоронил домовика рядом с коттеджем 'Ракушка' два года тому вперёд.

— Добби, как же я рад тебя видеть, — проговорил Гарри, ощущая нахлынувшее счастье. Смерть маленького эльфа, спасшего их с Роном и Гермионой, причинила Гарри почти такую же боль, как потеря Сириуса.

Гермиона почти сразу после Гарри тоже подбежала и обняла эльфа. Она не испытывала к нему такой привязанности, как Гарри, но помнила, что это он спас её, когда Беллатриса приставила ей нож к горлу, и помог им спастись из особняка Малфоев, заплатив за это своей жизнью.

Добби, не понимая такого пылкого выражения чувств, нервно улыбнулся:

— Добби всегда рад видеть Гарри Поттера и мисс Грейнджи. Хотя другие домовые эльфы мисс Грейнджи не любят.

Гермиона озадаченно посмотрела на него.

— Гермиона, а я тебе не рассказывал, что это Добби забирал ту одежду, которую ты связала? — спросил Гарри, нервно потерев затылок. — Другие эльфы начали отказываться прибираться в башне, потому что сочли разложенные тобой вещи оскорблением. Добби делал всё сам.

— То есть ты знал, что я зря занимаюсь всем этим вязанием, но ничего мне не сказал? — спросила Гермиона с некоторым нажимом в голосе.

— Ну, ты явно не собиралась от этого отказываться, — пожал Гарри плечами. — Я был рад, что на следующий год ты перестала раскладывать эти шапки.

— И когда ты узнал, что эльфам это не нравится?

Гарри напряг память, вспоминая события пятого курса:

— Кажется, тогда же, когда Добби рассказал мне про Выручай-комнату.

Гермиона бросила на Гарри взгляд, в котором ясно читалось 'мы об этом ещё поговорим', и снова повернулась к Добби:

— Я, понимаешь... просто хотела помочь, — начала она объяснять. Она вспомнила толпу домовых эльфов, атакующих Пожирателей кухонными ножами и собственной магией, и потрясла головой, пытаясь отогнать эти мысли. Она видела, как некоторые из эльфов погибали... — Добби, можешь сказать другим эльфам, что я обещаю больше не раскладывать для них одежду? Возможно, какие-то вещи тут ещё лежат, но после уборки новых я класть не буду.

— Хорошо, мисс Грейнджи.

— А ты не мог бы звать меня Гермионой, Добби? Мне бы тоже хотелось быть твоим другом.

— Гер-мона, — повторил эльф.

— Ага, Добби, примерно так, — улыбнулась девушка. — Я могу быть твоим другом? Если тебе что-то понадобится, ты можешь прийти за помощью ко мне, ну или поговорить, как с Гарри.

— Вы хотите быть другом Добби?

Когда эльф увидел кивок Гермионы, его глаза наполнились слезами:

— Добби очень бы этого хотел.

— Я рада. И прости, что невольно заставила тебя столько работать.

— Добби не возражает против лишней работы, Добби она нравится, — ответил эльф.

— Кстати, Добби, Гермиона теперь моя девушка, — сказал Гарри.

— Гер-мона — спутница жизни Гарри Поттера? — огромные глаза Добби, казалось, стали ещё больше.

Гарри посмотрел на Гермиону и улыбнулся:

— Да, но давай пока использовать слово 'девушка', ладно, Добби?

— Конечно, Гарри Поттер, сэр.

— Гарри, Добби. Называй меня просто Гарри.

— Добби, а как поживает Винки? — спросила Гермиона.

— Плохо, Гер-мона. Она пьёт слишком много сливочного пива, — с грустью ответил Добби. — Добби пытается ей помочь, даёт ей кое-что из одежды, что находит здесь, но от этого ей только хуже. Винки по-прежнему тоскует по семье Винки.

— Может, я поговорю с ней? — предложила Гермиона.

Добби выглядел смущённым:

— Это будет плохо. Вы не нравитесь Винки. Вы плохо говорили о её семье.

— Понятно, — вздохнула Гермиона. — Но можем мы для неё хоть что-то сделать?

— Если вы знаете хорошую семью, которая её примет, это может помочь. Добби хотел, чтобы она осталась в Хогвартсе, но быть свободной — плохо для Винки, — домовик с грустью покачал головой.

Гермиона хотела сказать что-то ещё, но услышала в голове голос Гарри:

— Я знаю, ты хочешь, чтобы она была свободной, но не говори этого. Не сейчас, прошу.

Она на секунду обернулась, посмотрев на него, а потом снова взглянула на эльфа:

— Мы поищем, Добби.

— Добби лучше вернуться к работе. Башня должна быть прибрана до того, как люди начнут просыпаться.

— Конечно, Добби, — кивнул Гарри, а потом мысленно добавил, обратившись к Гермионе, — Я куплю этому эльфу все красивые цветные носки, что мне удастся найти.

— Я тебе помогу, любимый. Он ведь и мою жизнь спас. Но не забывай ещё и о Кикимере. Будет хорошо что-то для него сделать, даже без учёта того медальона, что он хранит.

— Давай завтра поговорим с Сириусом, — решил Гарри. — Он единственный, кому я пока готов всё рассказать. Использую зеркало и свяжусь с ним. И напоминай мне делать это ежедневно. Если бы я только открыл тогда его подарок...

— Мы вернулись, и зеркало у тебя, — рассудительно заметила Гермиона. — У тебя теперь есть возможность сделать всё правильно.

— Знаю, но... интересно, сколько часов и дней он сидел с этим зеркалом, ожидая, что я ему позвоню?

— Не знаю, Гарри, наверняка немало. Он ведь был...то есть... сейчас очень одинок. Нам нужно постараться сделать его частью своих жизней; раз уж он твоя семья, то теперь и моя тоже.

— Да, и ещё одно, что нам нужно сделать. Нам нужно найти Питера, — подумал Гарри. — Если мы спасём Сириуса, но он так и не получит свободу, это может быть даже похуже его смерти.

— Ну, когда мы были в особняке Малфоев, Питер как раз был там, — начала рассуждать Гермиона (Гарри и Рон, естественно, рассказали ей о произошедшем в подвале и о гибели Питера). — Поскольку мы теперь знаем, что профессору Снеггу доверять можно, профессор Дамблдор может уговорить его сказать нам, где Петтигрю прячется. И тогда мы сможем заманить его в какую-нибудь ловушку.

— А ведь он наверняка уже знает, где сейчас Хвост, — мысленно воскликнул Гарри. — Почему же Дамблдор сам не попытался его поймать?

Эта мысль заставила его вспомнить один из разговоров с Дамблдором:

'Петтигрю обязан тебе жизнью. Ты послал к Волан-де-Морту того, кто перед тобой в неоплатном долгу. Когда один волшебник спасает жизнь другому, между ними создается связь... или я сильно заблуждаюсь, но вряд ли Волан-де-Морт захочет, чтобы его слуга был в долгу у Гарри Поттера'.

— Как думаешь, мог Дамблдор пожертвовать возможностью свободы Сириуса, чтобы держать Хвоста рядом с Волан-де-Мортом? — спросил Гарри. — Ну знаешь, потому что он был передо мной в долгу?

— Возможно, Гарри, но также возможно, что до него просто не получалось добраться, — ответила Гермиона.

Потом она вспомнила то, что говорила о директоре Миранда.

— Гарри, а что если он просто не хочет, чтобы Сириус был свободен?

— Почему бы ему не хотеть... — тут Гарри тоже вспомнил предупреждение богини. — Он хотел, чтобы я оставался жить у Дурслей. Это бы обеспечило им и мне безопасность. Если бы Сириуса оправдали, я бы отправился жить к нему.

— Но зачем тогда он позволил нам спасти его четыре... то есть два года назад?

Гарри некоторое время помолчал, ожидая, не встрянет ли в их разговор Миранда с новой информацией. Когда этого не случилось, он наконец подумал в ответ:

— Потому что знал, что если мы хотим не попасться никому на глаза, у нас не будет возможности поймать Питера. Без Хвоста Сириусу пришлось пуститься в бега, и Дамблдор получил ещё одного человека, который бы работал на него при необходимости. Крайне благодарного ему человека. Помнишь, как он особо подчеркнул, что нас не должны увидеть?

— Допустим. Но если это вправду так, Дамблдор никогда не спросит профессора Снегга о Питере, верно?

— Сомнительно, но мы можем принять это за своего рода индикатор. Если он поможет нам найти Питера, тогда мы можем ошибаться, но в противном случае...

Гарри задумался, что же он чувствует в отношении директора, но понял, что его мысли слишком спутаны. Тогда он стал размышлять о Снегге, пытаясь определить, каким же он является человеком и как к зельевару относиться.

— Прошлой ночью я видел, как он умирал, — подумал он. — Не могу поверить, что он любил мою...

Однако Гарри не закончил эту мысль. Посмотрев на Гермиону, он подумал о своей любви к ней. И вспомнил, что о любви говорила Миранда.

— Знаешь, ещё засыпая прошлой ночью, я думал, что Снегг любил мою мать, — продолжил Гарри, обращаясь к своей жене. — Но если Миранда права, он ни за что не назвал бы её грязнокровкой, если бы вправду её любил. Он сорвался на неё инстинктивно.

— ЕСЛИ?! — вскричала Миранда в его разуме. — Ладно, юноша, что именно в том, что Я ЯВЛЯЮСЬ богиней любви, тебе не понятно?

— Простите, я не хотел, чтобы это так прозвучало, — извинился Гарри. — Может, вы мне скажете? Снегг действительно любил мою мать?

Гарри и Гермиона услышали вздох богини, прежде чем она ответила:

— Северус Снегг думал, что любил твою мать. Но некоторые люди, скажем так, не могут достаточно раскрыть душу, чтобы по-настоящему полюбить другого. И он, к несчастью, относится именно к таким. Если бы твоя мать была жива, как бы она отнеслась к тому, как Северус с тобой обращался? Была бы она счастлива? Ответь на этот вопрос, и получишь ответ на предыдущий.

— Но она была ему небезразлична, верно? — спросил Гарри.

— На момент приезда в Хогвартс они были лучшими друзьями, — ответила Миранда. — С ней были связаны почти все счастливые воспоминания его детства. Именно такую Лили Эванс он ценил. Ту, которая разговаривала с ним в детстве, с которой они вместе сели в поезд, которая ушла вместе с ним в другое купе, когда твой отец его оскорбил. И хотя они в течение какого-то времени ещё говорили друг другу, что были друзьями, их пути начали расходиться почти сразу после того, как они сняли с головы Распределяющую Шляпу.

Миранда на мгновение замолчала, и потом продолжила:

— Помнишь, о чём он просил тебя перед смертью?

— Он... он хотел, чтобы я посмотрел на него.

— Он хотел увидеть твои глаза, а точнее, глаза Лили. Он не хотел видеть сына, который принёс своей матери счастье, он хотел вспомнить счастье собственное.

— Спасибо. Теперь, кажется, я понимаю, — сказал Гарри.

Неожиданно в его мозгу забрезжило понимание:

— Поэтому у него был такой Патронус, да? Воспоминания о моей матери были для него единственным счастьем, но источником Патронуса является испытываемое, а не данное счастье.

— Гермиона, да он, похоже, обучаем! Есть ещё надежда, — воскликнула Миранда, обращаясь к девушке, которая всё это время только слушала. — Верно, Гарри, его Патронус означает, что источником его счастья являются воспоминания о твоей матери, а не то, что он её любил. Он думал, что любил её. Но, как я уже сказала, он из тех людей, которые просто не могут понять, что такое любовь. Однако теперь прошлое для тебя стало настоящим. Тебе снова придётся с ним взаимодействовать.

Гермиона обняла Гарри, крепко прижав к себе.

— Странно это будет, — размышлял Гарри. — Я недавно видел его смерть, а теперь он снова жив. Когда он начнёт снова сверлить меня взглядом, что я почувствую?

— Что бы ты ни почувствовал, я буду мысленно с тобой, — подбодрила его Гермиона после мысленного смешка. — И думаю, мне тоже достанется порция сверлящих взглядов, когда он увидит нас вместе.

— Прости, милая.

— Не стоит. Это не твоя вина, что он стал таким, каким является.

— Но ты не должна страдать из-за его ненависти ко мне.

— Ради тебя я бы вытерпела куда больше, чем профессора Снегга.

— Так когда у нас первый урок зельеварения? — спросил Гарри, желая перевести тему.

Гермиона открыла органайзер и постучала кончиком пальца по нужной дате:

— А я и забыла, насколько ненавидела понедельники на пятом курсе. Первым уроком история магии, а сразу после — сдвоенное зельеварение.

Она перелистнула страницу:

— А у тебя, Гарри, днём прорицания, а потом у нас сдвоенная Защита.

— У тебя и моё расписание есть?

— Конечно, Гарри. Оно не так уж сильно отличалось от моего. Я даже отмечала, какую домашнюю работу ты сделал.

— Знаешь... прости, пожалуйста. Прости, что никогда не говорил, насколько ты для меня дорога.

— Ну, теперь ты сказал, и раз уж мы женаты, я закрою глаза на прошлые годы, — лукаво улыбнулась Гермиона.

— Итак, первое зельеварение будут утром в понедельник. По крайней мере не придётся мучиться ожиданием.

Взглянув на свою супругу, он невольно улыбнулся:

— Ты знаешь, насколько ты прекрасна?

— Нет, но я знаю, что мой, — Гермиона оглянулась на Добби, который всё ещё был занят уборкой, — спутник жизни весьма симпатичен.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Вы двое просто очаровательны, — голос Миранды дрогнул, и они расслышали что-то похожее на всхлип. — С вами двумя я просто превзошла саму себя.

— Спасибо, о богиня, — ответил Гарри. — Спасибо, что подарили мне такого чудесного партнёра по душе.

— Пожалуйста, Гарри, — откликнулась богиня любви. Всхлипы в её голосе перешли в лёгкое хихиканье. — Заботьтесь друг о друге.

— Обязательно, — в унисон ответили двое Поттеров.

Гарри посмотрел в окно и заметил, что небо уже понемногу светлеет.

— Скоро рассвет. Наверное, нам стоит пойти лечь, чтобы проснуться вместе с остальными через пару часов. Заодно и Добби тут уборку закончит.

Гермиона посмотрела на маленького эльфа:

— Надеюсь, остальные эльфы вернутся и ему помогут. Может быть, мне стоит перед ними извиниться? Мне всё ещё хочется, чтобы они были свободны, но...

— Понимаю, милая, но это можно обсудить и позже. А пока пошли спать.

Обменявшись ещё одним поцелуем, они направились каждый к своей лестнице, поднялись в спальни и залезли в постели. Оба они думали, что не смогут заснуть после столь невероятных событий, но, как только их головы коснулись подушек, приятные мысли о своих соулмейтах погрузили юных супругов в дрёму.

Через пару часов Гарри проснулся, услышав голоса вставших Невилла и Симуса. Первые пришедшие ему в голову мысли были о последних нескольких днях. Он уже собирался поздравить Невилла с тем, как храбро тот противостоял Волан-де-Морту и покончил с Нагайной, но слова застряли у него в горле, когда он заметил, что голос Невилла звучит куда моложе. Это был определённо Невилл, но он не звучал как тот мужчина, что прошлой ночью сражался за Хогвартс. Гарри сел в кровати, его мысли начали проясняться, и он вспомнил события последних часов. Просящая о поцелуе Гермиона, Миранда, соулмейты, возвращение во времени, брак.

— Неужели всё это вправду произошло? — подумал Гарри.

— Сбивает с толку, не правда ли? — раздался в его голове голос Гермионы. — Дорогой мой муж, — прибавила она после небольшой паузы.

— Гермиона? Так это всё было взаправду? Миранда, мы — соулмейты, свадьба, возвращение во времени?

Гарри ощутил, как его разум начал собирать фрагменты памяти воедино, и через несколько секунд растерянность сменилась удивительным спокойствием.

— Я люблю тебя, Гермиона Поттер, — подумал он.

— И я люблю тебя, Гарри, — откликнулась Гермиона.

Гарри нашарил очки на столике рядом с кроватью, нацепил их на нос и начал осматриваться, окончательно приходя в себя. Затем он начал размышлять о произошедшем и о том, что им сказала Миранда. Из размышлений его вывел громкий всхрап, и Гарри бросил взгляд на кровать Рона Уизли, ощутив, как его захлестывает волна неприязни и гнева. Гарри пришлось напрячь силу воли, чтобы не выхватить палочку и не забросать рыжего проклятиями.

— У меня с Джинни было то же самое, — сказала Гермиона. — Когда она утром спускалась по лестнице, я чуть не кинула в неё заклятие-подножку. Одно дело, когда тебе говорят об их предательстве и ты это просто знаешь, но когда я её увидела, всё это ощутилось таким... настоящим. К счастью, я сумела успокоиться и ничего необдуманного не сделала.

— А как ты это сделала? Успокоилась, в смысле? — спросил Гарри, всё ещё сверля взглядом храпящего Рона.

— Представив её выражение лица, когда этим утром я тебя поцелую, — ответила Гермиона. — И я не планирую ограничиться лёгким касанием губ. Если уж она хочет ревности, мы её обеспечим и без всяких дурацких зелий. Но вот что до причинения вреда, эта Джинни пока ещё не сделала ничего из того, что планировала. И теперь уже не сделает.

— Верно. Но Рона мне всё равно хочется проклясть. Он тебе навредил.

— Вообще-то ещё нет, и тот Рон, что спит наверху, уже не навредит, — возразила Гермиона. — Однако я размышляла о нём. Я... я знаю, что он долго был нашим другом, но не уверена, что сможет им остаться. Не после того, что мы узнали.

Гарри отвёл взгляд от кровати, в которой лежал обсуждаемый ими человек, и вздохнул:

— Согласен. И потом, как я уже говорил, если тебе станет неуютно, мы можем просто порвать с ними все контакты.

— Хотелось бы, чтобы он увидел наш поцелуй этим утром, но он ещё долго не проснётся после вчерашнего матча. Он же там был ‘героем’! Возможно, стоит попробовать снова свести его с Лавандой. Услышать то, как она снова его зовёт ‘Бон-Бон’, без ревности было бы весьма весело.

Гарри мысленно хохотнул:

— Звучит шикарно. Итак, мне нельзя его проклинать, но и игнорировать его мы пока не можем, ведь такое резкое изменение поведения может выглядеть подозрительным.

— Верно. Но если он и Джинни уже что-то замыслили, того, что мы встречаемся, наверняка будет достаточно, чтобы они выкинули что-нибудь... такое, чтобы мы прекратили с ними общение.

— Весьма вероятно, но нам стоит проявлять осторожность. Их ревность может заставить их сделать и что-то похуже, чем подлить зелье.

— Я бы и так их остерегалась, — ответила Гермиона.

Она бросила через гостиную взгляд на рыжую девушку, которую раньше считала подругой.

— А ты давно проснулась?

— Около часа назад. Лаванда, сам знаешь, далеко не самый тихий человек в замке. И когда я проснулась, я начала размышлять о том, что нам вскоре надо сделать.

— И что ещё надумала? — спросил Гарри.

— Например, Хагрид. Нам нужно предупредить его об Амбридж. Он наверняка уже догадывается, но, может быть, позже мы дадим ему знать, в какую ночь всё произойдёт. Надеюсь, тогда профессор МакГонагалл не попадёт в Мунго.

— А почему бы нам не предложить ему скрыться прямо сейчас?

— Хочешь сам учить Грохха английскому?

— И то верно, — вздохнул Гарри. — И кстати, мы ведь дали обещание, да?

— Два года назад, но да.

— И значит, сегодня нам нужно провести время с Роном и рассказать ему о Гроххе, как и в прошлый раз.

— Пока не заимеем вескую причину перестать с ним дружить, будем вести себя, как обычно. И потом, Хагрид может сам упомянуть Грохха.

— Об этом я не подумал, — признал Гарри.

— О Мерлин, я только что сообразила: он же будет болтать об этом дурацком матче, да? О каждом отбитом мяче.

— Вероятно, — согласился Гарри, услышав в ответ мысленный вздох своей жены.

Рон издал очередной громкий всхрап. Гарри покосился на Невилла и протёр глаза:

— Ты уже в гостиной?

— Да, жду тебя. Но не торопись, у меня с собой книга.

— И твой самый любимый муж, с которым можно поговорить? — хитрым тоном поинтересовался Гарри.

— Самый любимый? Поскольку ты мой единственный, ты заодно и наименее любимый, — мысленно усмехнулась девушка.

— Ну что ж, ты меня уела.

— После завтрака сходим к профессору МакГонагалл?

— Да, конечно.

— И захвати с собой зеркало, — посоветовала Гермиона. — Что-то мне подсказывает, что ты захочешь поговорить с Сириусом.

— Сириус... — подумал Гарри, начиная быстро одеваться. — Ты меня слишком хорошо знаешь, да?

— Лучше любого другого, — ответила Гермиона. И Гарри знал, что она права.

— А где мы будем с ним разговаривать?

— В Выручай-комнате, где же ещё?

Мысли о волшебной комнате, отвечающей нуждам в неё заходящих, заставила Гарри снова посмотреть на Невилла, который уже собирался выходить из спальни. Для Гарри прошло меньше суток с того момента, когда он видел его сражающимся с Пожирателями и дерзящим самому Волан-де-Морту. Он вспомнил о той борьбе, что Невилл вёл в школе, пока Гарри с Гермионой и Роном охотились за крестражами.

— Не в этот раз, друг. Гермиона, занеси в этот свой список ещё и Невилла.

— Он уже там, Гарри. Он же всегда был тебе верен, — ‘в отличие от некоторых’ осталось невысказанным.

— А ещё Полумна, — вспомнил Гарри.

Он услышал мысленный вздох Гермионы:

— Конечно, но я не собираюсь искать этих её морщинистых чего-то там. Но другом она была хорошим. Даже сражалась с Беллатрисой вместе со мной и Джинни.

— Да, я видел. Кстати, ты же не видела её спальню, да? Когда мы были в их доме, перед нападением Пожирателей.

— Нет, а что?

В разуме Гермионы возникло изображение потолка в спальне Полумны. На неё смотрели пять удивительно точно выписанных лиц. У девушки перехватило дыхание, когда она увидела, что эти лица принадлежат ей, Гарри, Рону, Джинни и Невиллу. Портреты соединяли пять тонких золотых цепочек, образующих элегантный узор.

— Посмотри внимательней, — сказал Гарри, и один из участков цепи стал более отчётливым.

Гермиону захлестнула волна нежности, когда она поняла, что цепи состоят из многократно повторённого слова ‘друзья’.

— Это великолепно, — воскликнула девушка. — Она, наверное, всё лето это рисовала!

— Очень трогательно, правда?

— Да...

Гермиона ощутила лёгкую грусть, вспомнив, как она порой обращалась с Полумной.

— Я думаю, после событий в Министерстве она стала более уверенной в себе, прямо как Невилл, — сказал Гарри. — Не уверен, как достичь того же в этот раз.

— Надеюсь, мы что-нибудь придумаем. Я уверена, что мы можем ей доверять.

— Во всём? — уточнил Гарри.

— Не знаю, — призналась Гермиона. — Не уверена, поверит ли нам кто-то, даже если мы им расскажем. К тому же ‘Пророк’ сейчас называет тебя сумасшедшим. И что произойдёт, если ты заявишь кому-то, что ты из будущего? На самом деле Полумна, возможно, единственная, кто может нам поверить.

— Сириус поверит.

— Уверен? А может, он подумает, что мы его разыгрываем? Или испугается и расскажет Дамблдору? Он может решить, что из-за связи с Волан-де-Мортом ты выпал из реальности.

— Но ведь есть ещё и ты, — возразил Гарри. — Надеюсь, двоим он поверит. Мы должны попробовать.

— Знаю, Гарри. Просто будь осторожнее с тем, что ты говоришь и как ты это говоришь.

— Это можно обсудить и позже. Я оделся и готов спускаться.

— Зубы почистить не забыл?

— Решила вспомнить наставления родителей? Мы ведь ещё не собрались на завтрак.

— Зато тут сидит Джинни, и я подумала, что ты бы не возражал против утреннего поцелуя.

Услышав это, Гарри быстро почистил зубы и отправился вниз по лестнице. Оказавшись в гостиной, он увидел, как его супруга поднимает взгляд от книги и смотрит на него. Он подумал, что её миндально-карие глаза выглядят завораживающе, а от улыбки, что расцвела на её лице, захватывает дух.

— Знаешь, я видел тебя почти каждый день в течение семи лет, но никогда не ВИДЕЛ по-настоящему. А вот теперь... ты вправду прекрасна, Гермиона.

— Мне приятно это слышать.

Гарри осмотрелся и увидел, что в гостиной сейчас как минимум дюжина человек. Некоторые занимались подготовкой к экзаменам, остальные играли, читали или просто болтали. Гарри заметил сидящую в другом кресле Джинни. Она тоже держала в руках книгу, но её взгляд постоянно смещался от страниц в его направлении. Когда Гарри посмотрел на неё, он заметил, что на лице рыжей появилась предвкушающая улыбка. Однако эта улыбка исчезла, когда Гарри подошёл к креслу своего соулмейта. Он поднял Гермиону с кресла и сказал так, чтобы было слышно всем в гостиной:

— Доброе утро, красавица. Как моя девушка сегодня поживает?

Он привлёк Гермиону в объятия, и их губы снова нашли друг друга. В промежутке между словами Гарри и поцелуем все звуки в гостиной быстро стихли. Не было слышно ни разговоров, ни шороха пергамента; казалось, люди в комнате даже перестали дышать. Потом Гарри услышал звук резкого захлопывания книги и удаляющиеся шаги. Он знал, что если посмотрит на кресло, в котором сидела Джинни Уизли, то увидит его пустым.

— Гарри? — услышал он голос Невилла за спиной. — Ты и Гермиона?..

Гарри повернулся, чтобы взглянуть на него:

— Да, Гермиона и я теперь пара.

— А когда это случилось?

— М-м-м... прошлой ночью, после празднования. Гермиона и я... оказались тут одни, и, ну, — Гарри посмотрел в глаза девушки, — поняли, как сильно мы любим друг друга.

— Ага, именно так, — согласилась Гермиона.

— Очень рад за тебя, дружище, — слегка улыбнулся Невилл. — Я же знаю, последние месяцы тебе было трудно.

— Спасибо, Невилл, — откликнулся Гарри. Затем он мысленно спросил Гермиону, — Не против пригласить его заниматься вместе с нами сегодня?

— Лучше всю неделю, начиная с завтрашнего дня. Думаю, сегодня нам понадобится время для решения некоторых вопросов.

— И то верно.

А затем вслух, обращаясь к Невиллу:

— Хей, Невилл, не хочешь присоединиться к нам для подготовки к СОВ на этой неделе?

— Вы уверены? — с надеждой посмотрел на него Невилл. — Мне не хотелось бы быть обузой. Я... у меня вряд ли будет хорошо получаться.

— Мы были бы рады повторять вместе, Невилл, — заверила Гермиона нервного юношу.

— Спасибо, — ответил тот с плохо скрытой радостью.

Немного позже Гарри и Гермиона подходили к кабинету профессора МакГонагалл, держась за руки:

— Как думаешь, есть риск, что Амбридж или Инспекционная дружина о нас прознают? — спросил Гарри.

Гермиона остановилась:

— А я и забыла об этих слизеринских идиотах, — она задумалась на несколько секунд. — Думаю, всё будет нормально, если ты будешь сдерживаться. Не пререкайся с Амбридж, по крайней мере пока, и просто игнорируй Малфоя.

— Я постараюсь, — ответил Гарри, и они продолжили свой путь.

Вскоре они оказались перед дверью кабинета и дважды постучались.

— Заходите, — раздался голос любимого профессора Гермионы.

Гарри посмотрел на девушку:

— Готова?

— Нет, — признала та. — Но мы должны это сделать.

Когда они вошли, профессор МакГонагалл подняла взгляд от домашних работ, лежащих перед ней на столе:

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер. И что же привело вас ко мне до завтрака в воскресенье, особенно после вчерашнего празднества? Вам нужна помощь с домашней работой?

— Нет, профессор, — ответила Гермиона. — У нас просто... возникла проблема.

МакГонагалл перевела взгляд от одного из них к другому:

— И какого же рода эта проблема?

— Прежде чем мы начнём, мне бы хотелось узнать: какого рода конфиденциальность существует между студентом и деканом его факультета? — спросила Гермиона.

— Если только наш генеральный инспектор не выпустила очередной декрет об образовании, — фыркнула шотландка, — у вас будет полная конфиденциальность, если это не вступит в противоречие со школьными правилами.

— То есть если мы расскажем вам кое-что, вы не сообщите об этом профессору Амбридж или профессору Дамблдору, когда тот вернётся? И не сообщите кому-либо ещё, если это не будет против школьных правил?

— Верно.

— Хорошо. Тогда... каковы школьные правила, касающиеся брака между учениками?

Этот вопрос заставил Минерву МакГонагалл нахмуриться и вперить пристальный взгляд в сидящую перед ней пару:

— Это, разумеется, порицается. Браки могут внести разлад в систему факультетов. Однако они всё-таки разрешены. Студентам по их просьбе даже могут предоставить покои для женатых. Но не слишком ли вы молоды, чтобы думать о таких вещах? Если только... — по строгому лицу Минервы пробежала тень печали: она подумала, что её любимая ученица совершила опрометчивый поступок.

— Нет, профессор, дело не в этом, — покраснела Гермиона. — Но прежде чем мы объясним нашу проблему, я хочу уточнить: так школьные правила всё же разрешают брак между учениками?

— Да, мисс Грейнджер, но мне теперь интересно, почему вы об этом спрашиваете.

— Мэм, я думаю, мы с Гарри женаты, — ответила Гермиона, посмотрев на своего мужа.

— Вы думаете? — переспросила профессор. — Как вы можете быть не уверены? Что-то случилось на вечеринке прошлой ночью? Кто-то пронёс туда огневиски?

— Нет, не на вечеринке, — начала объяснять Гермиона. Она тщательно подбирала слова, чтобы сказать МакГонагалл правду. — Когда Гарри и я вчера остались одни, мы поцеловались, после чего заметили, что при этом нас окружило какое-то золотое свечение. Мне доводилось слышать о связях... ну, Миранда нам рассказала, так что я слышала... и как они могут быть эквивалентны связям брака. И я думаю, что это свечение могло сигнализировать об образовании связи между нами.

— Для начала, хоть я обычно и стараюсь не давать оценки таким вещам: я рада, что вы наконец вместе. Я всегда думала, что из вас вышла бы чудесная пара, — сказала МакГонагалл. — Что до связи, я считаю такое маловероятным. Возможно, у одного или обоих из вас при поцелуе случался лёгкий магический выброс. Спонтанное возникновение связей встречается невероятно редко.

— Думаете, я их создаю для всех подряд? Разумеется, они редкие, — хихикнула Миранда, заставив Гарри и Гермиону улыбнуться.

Минерва приняла их улыбки за облегчение. ‘Уверена, они рады, что пока не женаты,’ — подумала она.

— Спасибо, профессор, — поблагодарила Гермиона. — А есть какой-нибудь способ точно прояснить этот вопрос?

— Разумеется, все браки отмечаются в Министерстве, — кивнула профессор МакГонагалл. — Но, учитывая ваш вопрос о конфиденциальности, полагаю, вы не хотите, чтобы кто-либо знал, если вы и вправду оказались женаты?

— Именно так, профессор.

— Учитывая нападки, которым подвергается мистер Поттер, я вас понимаю, — МакГонагалл на несколько секунд задумалась. — К сожалению, пока все наши каналы связи находятся под наблюдением достопочтенной Амбридж, она обязательно узнает о подобном запросе.

Гарри с Гермионой слегка побледнели при мысли о том, что Амбридж может узнать об их браке.

Профессор МакГонагалл посмотрела на двух гриффиндорцев:

— И если вы вдруг всё же женаты, на какую именно помощь от меня вы надеялись? Для выделения покоев для женатых мне понадобится разрешение директора, и поскольку сама школа не считает Амбридж директором, это разрешение должен дать Дамблдор.

— Нет, на самом деле мы хотели бы прямо противоположного, профессор, — объяснила Гермиона. — Мы не хотим, чтобы кто-либо знал о нашем браке, если уж он действительно имеет место быть. Мы лишь надеялись, что если где-то появится моё имя в варианте ‘Гермиона Поттер’, вы могли бы дать нам знать или при возможности его изменить.

— В таком случае это не проблема, — ответила заместительница директора. — Я уверена, тому свечению есть другое объяснение, но если я обнаружу что-то, указывающее на обратное, я постараюсь дать вам знать и помочь вам.

— Спасибо, профессор, — улыбнулась Гермиона.

— Не за что. У вас есть ещё вопросы?

— Эмм... профессор, — начал Гарри. — А мне обязательно сдавать СОВ по прорицаниям? У меня на нём всё равно нет шансов, и я бы очень хотел сосредоточиться на тех предметах, которые я могу и намерен сдать.

Профессор МакГонагалл несколько секунд пристально вглядывалась в молодого человека перед ней, прежде чем ответить:

— Это весьма необычная просьба, мистер Поттер. Связана ли она с чем-нибудь ещё?

— Да нет, мэм. Разве что... моя девушка может принять очень близко к сердцу тот факт, что я завалю экзамен, — Гарри улыбнулся Гермионе, прежде чем снова посмотреть на МакГонагалл. — Можете себе представить её стыд, если её парень, или потенциальный муж, завалит СОВ? Ради неё же, прошу, скажите мне, что я не должен сдавать прорицания.

Гермиона легонько стукнула его по руке:

— Болван!

МакГонагалл почти улыбнулась:

— Вы можете отказаться от одного из СОВ, мистер Поттер. Я подам этот запрос.

— И ещё кое-что касательно следующего курса.

— Да, мистер Поттер?

— Можно ли мне на следующий год как-нибудь взять курс древних рун? — спросил Гарри, покосившись на широко улыбнувшуюся Гермиону.

МакГонагалл посмотрела на своего ученика:

‘Всего день, а она уже так на него влияет. Интересно, что будет через год?’ — подумала она, а затем ответила вслух:

— Вам придётся учиться вместе с третьекурсниками, мистер Поттер, и я не могу гарантировать, что вместе с гриффиндорцами, но если вы вправду этого хотите, мы можем записать вас туда.

— Спасибо, профессор.

— Что-нибудь ещё? Нет? Ну тогда я ещё раз поздравляю вас с тем, что вы стали парой. Я думаю, что вы отлично дополняете друг друга, особенно если мисс Грейнджер сможет помочь вам, мистер Поттер, с вашими вспышками гнева в отношении некоторых генеральных инспекторов. Однако я прошу вас не забывать о соблюдении школьных правил, касающихся подобных вещей. Особенно с учётом того, что вы, мисс Грейнджер — староста.

— Конечно, мэм.

— Тогда хорошего вам дня.

Выйдя из кабинета МакГонагалл, они направились на седьмой этаж.

— Это будет непросто, да? — спросила Гермиона.

— Начало не самое хорошее, но она по крайней мере будет нам помогать.

— И то верно. Кстати, руны? — спросила Гермиона с удивлением, но Гарри ощутил в её голосе нотки любви и гордости.

— Просто в голову пришло. Но ты права, мне стоит заниматься больше, тем более что шестой курс я уже проходил, — ответил Гарри. — И потом, я надеюсь на помощь своей жены.

— Думаю, я могу это обеспечить.

Скоро они оказались в коридоре, напротив гобелена с Варнавой.

— Как думаешь, нам уже стоит забрать тиару? — спросил Гарри.

— Думаю, нам сначала стоит добиться того, чтобы Дамблдор рассказал тебе о крестражах, — возразила Гермиона. — А также узнать, возможно ли убрать осколок души, не уничтожая диадему.

— Это даже немного бесит. Мы столько всего можем сделать, но пока ничего сделать не можем, — вздохнул Гарри. — А ещё нужно добраться до медальона. Но если мы спасём Сириуса, тогда Назёмникус не ограбит его дом, так что навряд ли он окажется у Амбридж. Но мы не знаем, что с медальоном может сделать Кикимер.

— Согласна.

— Давай просто пожелаем место, в котором сможем безопасно поговорить с Сириусом.

Гарри трижды прошёл туда и обратно вдоль стены, думая о таком месте, и в стене появилась дверь. Войдя, они обнаружили себя в комнате, напоминающей маленькую гостиную. Гарри достал зеркало, развернул его и произнёс ‘Сириус Блэк’. И почти сразу же в зеркале появилось лицо его умершего два года назад крёстного.

— Гарри, это ты? — спросил Сириус. — У тебя что-то не так? — обеспокоенно добавил он, увидев навернувшиеся на глаза крестника слёзы.

— Нет, Сириус, — ответил Гарри сдавленным голосом. — Теперь всё намного лучше. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

— Снегг опять тебя доставал? Или Амбридж?

— Нет, Сириус, — ответил Гарри, тихо всхлипнув. — С тобой кто-нибудь есть?

— Только Кикимер. Ох, как же меня достал этот бесполезный эльф, — выплюнул Сириус.

Гарри поморщился от тона крёстного, говорившего об эльфе, но тут заговорила Гермиона:

— Сириус, право же, тебе стоит относиться к Кикимеру получше.

— Там с тобой Гермиона? — спросил Сириус.

— Да, и она — одна из причин, почему я собрался с тобой поговорить. Но нам вправду нужно поговорить лично.

— Но ты ведь не сможешь покинуть Хогвартс ещё две недели. Или следующий выходной будет хогсмидским?

— Нет, и ты сюда прийти не можешь, — согласился Гарри. — Нам нужно отправиться к нему.

— Как?.. А-а-а, ну конечно, — подумала Гермиона, поняв план Гарри. — Визжащая хижина? Но можем ли мы по-прежнему трансгрессировать?

— Это прежде всего мысленное умение. Мы знаем, как это делается, а Министерство не может его отслеживать. И мы столько раз трансгрессировали на Гриммо, что наверняка легко это повторим. Надо лишь выбраться с территории замка, и Невилл показал нам, как это сделать.

Пока Гарри продолжил разговаривать с Сириусом, Гермиона сосредоточилась на комнате вокруг них и пожелала, чтобы она открыла проход в Визжащую хижину. Через несколько секунд в комнате появилась ещё одна дверь.

Гарри заметил появившуюся дверь и, кивнув Гермионе, снова посмотрел в зеркало:

— Сириус, я скоро снова с тобой свяжусь, но если в доме кто-то появится, свяжись со мной по зеркалу.

— Зачем?

— Сириус, пожалуйста, просто сделай это.

— Хорошо, детёныш.

Изображение Сириуса исчезло, и Гарри засунул зеркало в карман.

— Пойдём, — сказал он, направляясь к новой двери.

Идти им пришлось довольно далеко, но в итоге они оказались перед другой дверью. Гарри осторожно приоткрыл её и ощутил, как его захлёстывают воспоминания о прошлой ночи. Они оказались в той же комнате, где Волан-де-Морт убил Снегга. Гарри легко мог представить себе парящую в воздухе сферу с Нагайной внутри, последний крик Снегга, когда та обвила его голову и плечи. Он словно наяву видел, как зельевар корчился на полу, понимая, что пришла его смерть.

— Что-то не так? — спросила Гермиона, но тут же поняла, что именно Гарри себе представил. Она ласково положила руку ему на плечо и стала ждать.

Гарри наконец очнулся от воспоминаний, повернулся к своей жене и кивнул:

— Я в порядке. Пошли.

Когда они зашли в комнату и закрыли за собой дверь, та исчезла.

— Интересно, как Невилл заставлял её оставаться? — задался вопросом Гарри.

— Ну, они говорили, что кто-то должен был оставаться в комнате.

— В том-то и дело: в первый раз, когда Невиллу потребовалась еда, с ним никого не было.

— Действительно, — задумалась Гермиона. — Может, он позвал Аберфорта, а сам не выходил из прохода?

— Вполне вероятно, — согласился Гарри, оглядывая комнату.

Его разум продолжали одолевать воспоминания, но он решительно их отгонял.

— Продолжаем, — сказал он с лёгким вздохом. — Нам сегодня нужно многое сделать.

— Погоди, Гарри, — остановила его Гермиона, когда он уже стал поворачиваться. — Трансгрессировать отсюда довольно далеко. Нам нужно позаботиться, чтобы нас не расщепило. Что может быть хуже того, что нас в таком состоянии обнаружат министерские, а особенно Амбридж? Несовершеннолетние, вне Хогвартса, и пытавшиеся трансгрессировать.

— Тогда давай по одному. Я отправлюсь первым, и если что-то пойдёт не так, — Гарри протянул Гермионе зеркало, — то зови Сириуса на помощь. Если даже меня расщепит, я по крайней мере окажусь у его крыльца. Если же я безопасно перемещусь, я дам тебе знать, а если у тебя возникнут проблемы — ты сообщи мне.

Гарри вышел на середину комнаты. Вспомнив крыльцо дома двенадцать на площади Гриммо, куда он не раз трансгрессировал в прошлом году, и собрав в кулак ‘нацеленность, настойчивость и неспешность’, он крутанулся на месте и исчез.

— Я на месте, целый и невредимый. Буду ждать тебя, — услышала Гермиона в своём разуме.

Улыбнувшись, она повторила процесс и оказалась рядом со своим мужем.

— А так куда удобней попадать в Лондон, чем на фестралах, — заметила она.

— Тут ещё вот какая сложность, — сказал Гарри, доставая палочку. — Не думаю, что постукивание палочкой может активировать Надзор, но...

Дверь дома на Гриммо не имела ни дверного молотка, ни даже ручки. Она открывалась по стуку палочки, дабы ни один магл не мог проникнуть в дом чистокровных.

— Надзор не активируется, это просто магическая идентификация, — успокоила его Гермиона.

Гарри стукнул кончиком палочки в дверь и услышал знакомые металлические щелчки, после чего дверь со скрипом открылась. Переступив через порог, они невольно ожидали срабатывания заклятия косноязычия, наложенного Грозным Глазом, но сообразили, что для этого ещё рано. Они облегчённо выдохнули, когда прошли мимо портрета матери Сириуса, не разбудив её.

Гарри повернулся к Гермионе:

— Дашь мне зеркало?

Когда девушка так и сделала, Гарри произнёс ‘Сириус Блэк’.

— Детёныш, я как раз тебя вызывал. Я заметил, как защитные заклинания раздвинулись, так что кто-то сюда пришёл.

Тот же голос, что раздавался из зеркала, был слышен сверху по лестнице. Гарри с Гермионой подняли взгляд и увидели стоящего пролётом выше Сириуса.

— Ты ведь не против компании за завтраком, а? — улыбнулся Гарри.

Сириус застыл на месте, выглядя довольно комично: в одной руке он держал зеркало, одна нога была поднята в воздух, а на лице было выражение полнейшей растерянности. Его взгляд метался от пары подростков к зеркалу в руке, и обратно. На его губах рождались слова вроде ‘как’ и ‘где’, но ни единого звука не раздавалось.

— Что происходит, Гарри? Что ты здесь делаешь? — спросил он, наконец опомнившись.

— Давай пойдём на кухню и поговорим, но дай нам знать, если придёт кто-то ещё, — сказал Гарри. — Больше никто не должен знать, что мы здесь.

— Полагаю, это довольно важно? Вряд ли ты просто захотел узнать побольше о том воспоминании Снегга касательно твоего отца.

Гарри практически забыл об этом. Инцидент с воспоминанием был так давно, и казался на фоне произошедшего с тех пор таким незначительным... но два года назад он был и вправду важен.

— Нет, дело не в этом.

Когда они уселись за стол на кухне, Гарри спросил:

— Где Кикимер?

— Где-то наверху, — буркнул Сириус.

— А можешь его позвать? — спросил Гарри. — Думаю, с этого лучше всего начать, — мысленно добавил он, посмотрев на Гермиону. — С того, что можно доказать.

— Да зачем тебе сдался этот эльф? — спросил Сириус. — Он только и делает, что шляется вокруг и постоянно бормочет себе под нос.

— Я думаю, ты сочтёшь это крайне важным. Позови его, пожалуйста.

— Кикимер! — крикнул Сириус, и эльф материализовался рядом с ним с негромким хлопком.

— Кикимера звали? — спросил эльф, продолживший затем на редкость громким шёпотом, — Бесполезное отродье моей госпожи, говорит с грязнокровкой. Я думал, что она больше не придёт, но она вернулась и снова оскверняет дом моей хозяйки.

— Сириус, спроси его, посещал ли он в последнее время каких-либо твоих родственников, — тихо сказал Гарри. — Только не угрожай ему, когда он ответит.

— Разумеется, не посещал, он же не может покинуть дом! — возмутился Сириус.

— Пожалуйста, просто спроси... а лучше прикажи ему тебе сказать.

Сириус посмотрел на своего крестника, явно удивлённый такой просьбой, но любопытство пересилило, и он снова посмотрел на домовика:

— Кикимер, я приказываю тебе сказать, посещал ли ты в последнее время каких-либо моих родственников.

Эльф заколебался, его глаза расширились, словно он пытался не дать словам вырваться изо рта, но наконец он ответил:

— Да.

Такой ответ явно испугал Сириуса:

— Кого, Кикимер? С кем ты встречался, жалкий ты эльф?

— Сириус, прошу, поверь нам и не груби ему, — попросила Гермиона.

— С м... мисс Цисси и м... мисс Беллой, — через силу ответил эльф.

— С Нарциссой Малфой и Беллатрисой Лестрейндж?! — взорвался Сириус.

— Да, хозяин, — ответил Кикимер.

— Ах ты мерзкий маленький... — Сириус занёс руку для удара.

— Сириус, НЕТ! — закричал Гарри, заставив того остановиться на полпути. — Не бей его!

Сириус повернулся к подросткам, вставая со стула:

— Слушайте, вы не понимаете, что это значит. Вам нужно уходить, чтобы я смог связаться с Дамблдором. Мы ДОЛЖНЫ точно узнать, где Кикимер был и что им рассказал.

— Погоди, Сириус, — поднял Гарри руку. — Прошу, сядь. Нам нужно ещё о многом поговорить. О том, что даже Дамблдор не должен узнать.

— Но я должен, Гарри. Ордену нужно это узнать. У нас есть определенные планы, — настаивал Сириус.

— Я знаю о ваших планах, но также знаю, что моя информация важнее, — парировал Гарри. — Давай ты просто нас выслушаешь, и потом мы всё обсудим?

Сириус внимательно вгляделся в своего крестника и заметил, что в нём что-то переменилось. Парень перед ним больше не был угрюмым подростком, каким был прежде. В его глазах появилась усталость, подобную которой Сириус не раз видел во время последней войны. Взгляд человека, видевшего слишком многое. Посмотрев на сидящую рядом с ним девушку, он заметил, что её взгляд такой же. Наконец он пожал плечами и снова сел на стул:

— Ладно, пара минут ничего не изменит. А ты, — он посмотрел на Кикимера, — стой где сейчас стоишь!

— Да, хозяин, — ответил застывший на месте Кикимер, который до того пытался незаметно выскользнуть из кухни.

— Итак, что это за важная информация? — спросил Сириус.

— Сначала я прошу тебя отдать Кикимеру ещё один приказ, — сказал Гарри. — Прикажи ему рассказать, когда он в последний раз видел твоего брата, и ПОДРОБНО описать то, что он тогда делал. Ему приказали не говорить об этом никому из твоей семьи, но я — не Блэк, так что это может сработать.

Когда Сириус велел маленькому эльфу рассказать Гарри обо всём, тот несколько секунд боролся с собой, прежде чем начать историю, которую они слышали более чем годом позже. Сириус слушал, и его образ младшего брата разлетался вдребезги. Сириус узнал, как Волан-де-Морт использовал Кикимера, чтобы кое-что спрятать; то, что Регулус позже забрал, пойдя наперекор Тёмному Лорду; действие, которое стоило ему жизни. Гарри и Гермиона подсказывали Сириусу вопросы, которые нужно было задать Кикимеру для полной картины произошедшего.

Когда рассказ был окончен, эльф лежал на полу, горько плача. Понадобился прямой приказ Сириуса, отданный по настоянию Гермионы, чтобы Кикимер не поранил себя, рассказывая о своей неудаче в уничтожении медальона.

— Так Регулус пошёл против Волан-де-Морта? — спросил Сириус, глядя на Гарри и Гермиону со слезами на глазах.

— Он любил Кикимера, — объяснила Гермиона, что заставило Сириуса покоситься на эльфа. — И то, что Волан-де-Морт был готов так легко пожертвовать его жизнью, и привело к отступничеству. Как мне кажется.

— Все эти годы я думал, что Регулус был просто тупым мальцом, который получил по башке и запаниковал... — пробормотал Сириус.

Некоторое время он молча сидел, обдумывая услышанное, и затем снова взглянул на подростков:

— Откуда... откуда вы всё это узнали?

— Мы тебе расскажем, но сначала позволь мне кое-что сделать, — сказала Гермиона, вставая со стула и подходя к плачущему эльфу, который при её приближении вздрогнул.

— Кикимер, — мягко начала Гермиона, опускаясь на корточки, — Я знаю, что я не твоя хозяйка, и знаю, что ты обо мне невысокого мнения... но хотел бы ты, чтобы мы помогли тебе уничтожить медальон?

Эльф перестал плакать и забормотал, отвернувшись от девушки:

— Грязнокровка подходит к Кикимеру близко; о, что бы сказала хозяйка? Но она предлагает сделать то, что Кикимер не может. Если Кикимер откажется, тогда оно не будет сделано, а ему приказали сделать. Мне придётся позволить грязнокровке помочь.

Всё так же смотря в сторону, домовик кивнул.

— Кикимер, можешь принести этот медальон? — спросила Гермиона. — Почему нет? — слегка удивилась она, когда тот покачал головой.

— Хозяин велел Кикимеру не сходить с этого места. Кикимер не может, — пояснил эльф.

Гермиона посмотрела на Сириуса, и тот кивнул:

— Кикимер, ты можешь сходить за этим медальоном, а потом возвращайся на это же место.

Кикимер мгновенно исчез. Гермиона повернулась к Сириусу:

— А у тебя осталось что-нибудь из вещей Регулуса, которые могли бы Кикимеру понравиться? Хотя погоди, давай спросим его самого.

Когда домовик вернулся с массивным золотым медальоном, на чьей лицевой стороне красовалась изумрудная буква S, он положил его на стол.

— Грязнокровка сказала, что может его уничтожить, — заметил он, покосившись на Гермиону.

— И мы это сделаем, но нам понадобится время, — ответила Гермиона, пристально разглядывая медальон и размышляя о том, чем он являлся.

Наконец она посмотрела на эльфа:

— Кикимер, ты тогда поступил очень храбро. Сириус, — она взглянула на крёстного своего мужа, — согласился позволить отдать тебе какие-нибудь вещи в этом доме, из того, что тебе по душе. Уверена, ты в своей комнате уже кое-что припрятал. Хотел бы ты всё это оставить, с благословения Сириуса?

— Всё? — переспросил Кикимер, переводя взгляд с Гермионы на Сириуса, который явно не понимал, что происходит.

— Ты можешь оставить припрятанное, Кикимер, — согласился Сириус, — И если ты хочешь ещё что-то из вещей Регулуса, дай мне знать, и, если возможно, ты это получишь.

Домовик снова расплакался.

— Так что делает этот медальон таким важным для Волан-де-Морта? Почему мой брат отдал за него жизнь? — спросил Сириус, потянувшись за украшением.

— Я бы не стала слишком часто его трогать, — предупредила Гермиона.

— Почему? — Сириус отдёрнул руку, словно медальон вдруг раскалился докрасна.

Гарри посмотрел на Гермиону. Они оба знали, что следующие несколько минут будут критически важными. Они должны были убедить Сириуса, и все зависело от следующих слов.

Гарри вздохнул и взял медальон сам. По его телу пробежала дрожь отвращения, когда он вспомнил действие, которое он оказывал на них при ношении.

— Это то, что Дамблдор скрывал от всех, потому что считает, что никто, кроме него, знать не должен, — начал он. — Этот медальон и другие схожие предметы — ключ к победе над Волан-де-Мортом.

— Что? С чего ты это взял?

— Если мы тебе расскажем, ты должен пообещать, что не расскажешь Дамблдору. ДАЖЕ если ты нам не поверишь.

— Но почему? — Сириус явно был растерян. — Дамблдор должен знать всё, что может помочь в победе над Волан-де-Мортом.

— Но не это, и ты поймёшь причины, если пообещаешь нам ему не говорить. Если он узнаёт то, что знаем мы, он наверняка сотрёт нам память, чтобы оставить всю информацию при себе.

Сириус хотел было возразить, но свирепость во взгляде Гарри заставила его остановиться. Он медленно кивнул:

— Ладно. Но мне всё равно придётся рассказать ему о том, что Кикимер был у Малфоев.

Гарри пожал плечами:

— Когда мы закончим свой рассказ, ты можешь изменить своё мнение, но я не буду тебя останавливать. Но тебе нужно будет сказать Кикимеру, чтобы тот не говорил никому, даже членам Ордена, что видел меня и Гермиону здесь сегодня. И не говорил никому ничего из того, что мы сейчас обсуждали и будем обсуждать, если ты не прикажешь иного.

Сириус снова кивнул и отдал эльфу нужные приказы.

— И ещё пара моментов, которые мы хотели бы прояснить перед тем, как начнём основную историю, — добавил Гарри. — Во-первых, мы знаем, что Орден пытается охранять в Отделе тайн. Я знаю всё о пророчестве.

Сириус резко посмотрел Гарри прямо в глаза:

— Как? Кто сказал тебе, что именно они охраняют?

— Скоро узнаешь, — ответил Гарри. — А во-вторых, я знаю, что ты указал меня наследником в своём завещании.

После очередного удивлённого взгляда крёстного он пояснил:

— А знаю я это потому, что завещание было оглашено после твоей смерти, примерно через три недели.

— Дай мне закончить, пожалуйста, — Гарри вскинул руку, останавливая вопросы крёстного. — Я сейчас расскажу тебе то, что будет звучать абсолютно безумно, но прошу, дай нам закончить.

Гарри посмотрел на свою жену, слегка улыбнувшись ей, прежде чем снова взглянуть на Сириуса:

— Мы, то есть я и Гермиона, на самом деле на два года старше. Мы видели много смертей: твою, Римуса, Тонкс, Дамблдора и многие другие. Нам дали шанс вернуться в наши тела в этом времени и попытаться исправить ошибки, вызванные прежде всего одним человеком — Альбусом Дамблдором.

Сириус посмотрел на него со скепсисом, но не успел он что-либо сказать, как Гарри продолжил:

— Прошу, дай мне закончить. Всё это началось после того, как я победил Волан-де-Морта.

— Ты победил Волан-де-Морта? — Сириус уставился на Гарри так, словно у того выросла вторая голова.

— Ты знаешь, что говорится в пророчестве? Том, что охраняет Орден?

— Нет, — признал Сириус. — Дамблдор сказал, что оно касается тебя и Волан-де-Морта, но знать его кому-либо слишком опасно.

— Разумеется, — заметил Гарри. — Даже Снегг не знал пророчество, по крайней мере целиком. В своих воспоминаниях он возмущался, что Дамблдор не рассказал его ему после того, как рассказал мне. И потом, — он посмотрел на Гермиону, — можешь представить себе, например, Назёмникуса, знающего это?

— И как же оно звучит?

— Не давай Дамблдору понять, что ты его знаешь, иначе он сотрёт тебе память, — снова предупредил Гарри.

Он глубоко вдохнул и повторил слова, уже два года крепко сидевшие в его памяти:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...

— ЧТО?! — воскликнул Сириус. — Ты?..

Гарри кивнул:

— Трелони изрекла это пророчество до моего рождения. Снегг услышал первую его часть и рассказал Волан-де-Морту. Вот почему он охотился за моими родителями, и вот почему они мертвы.

— Нюниус? — прорычал Сириус.

— Снегг осознал, что Волан-де-Морт собирается убить мою маму, и поэтому пошёл к Дамблдору.

— Помню, Дамблдор предупреждал Джеймса и Лили. Но мы, разумеется, не знали, откуда он взял информацию, и уж точно не знали, что от Снегга.

— И потом, той ночью, — продолжил Гарри, легонько постучав по своему шраму, — он отметил меня как равного.

— И ты говоришь, что победил его? — спросил Сириус, забыв о своих сомнениях в правдивости слов крестника.

— Да, прошлой ночью, или как-то так, если по нашему времени, — подтвердил Гарри. — Я всё ещё несколько растерян. За короткое время произошло слишком многое, но я могу сказать, что победил лишь благодаря удаче.

— Ты... прошлой ночью победил Волан-де-Морта? — неверяще переспросил Сириус.

— Прошлой ночью через два года, — поправила его Гермиона. — В Хогвартсе была масштабная битва, и её финалом стало как раз это.

— Но мы забегаем вперёд. Позволь мне рассказать тебе, как мы попали из отстоящего на два года будущего в здесь и сейчас, — Гарри накрыл ладонь Гермионы своей, прежде чем продолжить. — Всё началось утром после битвы, когда эта прекрасная дама пришла ко мне в комнату, чтобы попросить меня кое о чём. Мне её просьба показалась простой, но в итоге она перевернула наши жизни.

— Что произошло?

— Ну, оказалось, что я буквально мужчина её мечты, — ухмыльнулся Гарри.

Гермиона закатила глаза, но всё же улыбнулась:

— Не могу с этим поспорить. Но суть в том, что мы... эмм... впервые поцеловались и завершили связь душ между нами.

— Связь душ? Что вы имеете в виду? — спросил Сириус.

Гарри и Гермиона начали рассказывать о том, что произошло после: их встрече с богиней любви, откровениях о предавших их друзьях, и о Дамблдоре. А также о том, как им предложили вернуться назад и исправить то, что было можно

— Даже моя первая встреча с Уизли была подстроена, — закончил Гарри объяснение.

— Значит, эта Миранда — богиня? Вам не кажется, что это слишком уж неправдоподобно? Вы уверены, что просто не увидели совместный сон? Или что кто-то не разыграл вас, используя что-то вроде Оборотного?

— Хочешь, чтобы мы рассказали тебе всё, что выучили на шестом курсе? — спросила Гермиона. — Зельеварение с профессором Слизнортом было куда лучше, чем с профессором Снеггом, но...

— Слизнорт? Откуда вы о нём знаете? Он вёл зелья у меня.

— Я знаю. Он вспоминал мою мать, — сказал Гарри.

— Мы знаем его из прошлой временной линии, — добавила Гермиона. — Снегг стал вести Защиту, и Дамблдор снова нанял Слизнорта, чтобы преподавать зельеварение.

— И как, ты думаешь, мы узнали про Регулуса и Кикимера? — спросил Гарри, слегка повышая голос. — Откуда я узнал о пророчестве? Или то, что ты вписал меня в завещание?

— Ладно, допустим, я вам верю, и, как бы безумно это ни звучало, я и вправду начинаю верить. Но почему мы не можем рассказать Дамблдору?

— Ты ведь знаешь, что у меня есть, была... ну, снова есть связь с Волан-де-Мортом? Благодаря которой я узнал про мистера Уизли?

Когда Сириус кивнул, Гарри продолжил:

— Объяснял ли Дамблдор, что она из себя представляет? Полагаю, что нет, потому что никто не знал об этих вот штуках, — Гарри кивнул в сторону медальона, — когда он умер.

— Дамблдор умер? — недоверчиво переспросил Сириус.

Он вспомнил, что они упомянули это ранее, но тогда он не слишком-то им верил.

— Да, в конце следующего курса, — подтвердил Гарри. — Никто не знал этого, но он и так умирал. Этим летом он попал под мощное проклятие, и ему оставался лишь год жизни. Он подстроил всё так, чтобы его убил Снегг, дабы тот завоевал доверие Волан-де-Морта.

Затем он повернулся к Гермионе:

— Знаешь, это ведь ещё один грех на совести Дамблдора. Все поверили, что Волан-де-Морт сумел его убить, и это деморализовало тех, кто сражался с ним. И если подумать, — глаза Гарри полыхнули гневом, — сколько людей лишились жизней, потому что потеряли волю к сражению?

Гермиона погладила Гарри по руке, успокаивая его.

— В этот раз такого не случится, — сказала она. — Мы, — продолжила она объяснение для Сириуса, — всё ещё осознаём ошибки, которые совершил Дамблдор. Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит позволять лишь ему одному решать, что будет для всех лучше?

— Понимаю, — согласился Сириус. — Гарри, а что ты хотел сказать о той связи? И при чём тут этот медальон?

— Ты знаешь, что такое крестраж? — спросил Гарри крёстного.

Взгляд Сириуса застыл:

— Так Волан-де-Морт сделал крестраж? И это, — он кивнул в сторону медальона, — как раз он?

— Да, это крестраж, но он сделал куда больше, чем один этот медальон; он сделал шесть крестражей, а точнее даже семь, но последний был случайным, и он о нём не узнал, — объяснила Гермиона.

— Семь? — прошептал Сириус.

— Да, семь, и пока что был уничтожен лишь один.

— И седьмой, — Гарри постучал по своему шраму, — вот здесь.

Сириус посмотрел на него с ужасом на лице. Гарри продолжил объяснять:

— Когда Волан-де-Морт попытался убить меня в первый раз, кусок его души оторвался и засел во мне. Это — связь между нами. Как я избавился от него в будущем? Волан-де-Морт снова меня убил. План Дамблдора заключался в том, что я пойду к нему и добровольно получу Убивающее проклятие, не зная, что у меня будет шанс выжить. Я думал, что иду умирать, Сириус...

Из глаз Гарри потекли слезы, когда он вспомнил свой одинокий поход в Запретный лес. Тут же он оказался в кольце рук Гермионы и услышал её шёпот:

— Не в этот раз, Гарри. Теперь ты не оставишь меня, а я не оставлю тебя.

— В общих чертах план Дамблдора был таков: три подростка бродят по стране, выискивая крестражи, не имея понятия, где они могут быть. И если мы находим их все, я подставляюсь под Аваду Волан-де-Морта, — Гарри сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и продолжил, — Озаботился ли он хотя бы рассказать мне об этом? Нет, конечно. Он рассказал это Снеггу. И лишь благодаря удаче Снегг успел отдать мне воспоминания, когда умирал. И даже тогда не показал то, что у меня был шанс выжить. Прошлой ночью... прошлой ночью я пришёл к Волан-де-Морту и позволил ему УБИТЬ МЕНЯ, даже не пробуя защищаться, потому что ДАМБЛДОР сказал, что так было нужно.

Выражение ужаса вернулось на лицо Сириуса.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему Дамблдор не должен узнать обо всём этом? Мы знаем, где находятся все крестражи, и придумаем, как их уничтожить, но сделаем это так, как захотим мы, а не Дамблдор.

— Да, я... я понимаю, — слабым голосом ответил Сириус. — Так... что с медальоном? Как мы его уничтожим?

— Гарри, у меня есть неплохая идея, — сказала Гермиона. — Скажи, Сириус, Дамблдор не собирался в ближайшее время сюда заглянуть?

— Он бывает тут каждые несколько дней. А что?

— Ты можешь рассказать ему, что спросил Кикимера о Регулусе, и пересказать то, что он тебе о нём рассказал. А потом отдай Дамблдору медальон, — объяснила Гермиона. — Посмотрим, скажет ли он тебе, что это такое. Если даже и нет, он его сам уничтожит.

— Не сможет, ведь без меня его не открыть, — возразил Гарри.

— Почему? — удивился Сириус.

— Это медальон Салазара Слизерина, — пояснил Гарри. — Он откроется, только если отдать команду на змеином языке.

— А он поймёт, что это и как он открывается?

— Поймёт. У него есть воспоминание домовой эльфийки, служившей женщине, у которой Реддл его украл. Хез... что-то там Смит.

— Откуда вы все это знаете? — спросил Сириус, но затем вскинул руки. — А, понятно. Очевидно, произошло очень многое. Думаешь, Дамблдор попросит у тебя помощи?

— Он может придумать какую-нибудь хитрость, но поскольку ему позарез нужно уничтожить крестражи, он определённо придёт ко мне.

— И если, а точнее, когда он это сделает, — сказала Гермиона, — будет очень удобно заставить его рассказать тебе о крестражах.

— Верно.

В разуме Сириуса больше не осталось места сомнению, он полностью поверил истории двух подростков. Но тут ему пришло в голову кое-что ещё:

— Гарри, связь с Волан-де-Мортом — причина, по которой Снегг давал тебе уроки окклюменции. Ты всё-таки продолжил с ним заниматься? Или обучился ей в будущем? Дамблдор считал, что это крайне важно.

— Миранда дала нам её как подарок, когда я согласился вернуть крестраж обратно себе в голову, — вздохнул Гарри. — Не знаю, был ли я просто неспособен выучиться у Снегга, или помешала наша обоюдная ненависть, но в итоге после этих уроков я был даже более открыт для манипуляций, чем обычно. И поэтому ты погиб, Сириус, — глаза Гарри встретились с глазами его крёстного. — Это было из-за меня.

— Из-за тебя?

— Волан-де-Морт заставил меня поверить, что тебя поймали и пытают в Отделе тайн, — начал объяснять Гарри. — Теперь я знаю, что он лишь хотел получить пророчество, — мысли Гарри вернулись к той ночи. — Если бы Дамблдор хотя бы сказал мне, что Волан-де-Морт желает что-то заполучить и может попробовать хитростью заставить меня добыть это для него, я был бы настороже. Но он думал, что знает как лучше. И ничего мне не сказал.

— И... что же случилось? — спросил Сириус, не уверенный, что хочет узнать подробности собственной смерти.

— Я отправился в Отдел тайн с группой учеников: Гермионой, Роном, Джинни, Невиллом Долгопупсом и Полумной Лавгуд. И там мы столкнулись с двенадцатью Пожирателями, возглавляемыми Люциусом Малфоем. Некоторое время мы успешно отбивались, но в итоге стали нести потери. К счастью, никто не погиб, хотя Гермиона была на волоске. Ты, Бруствер, Тонкс, Грюм и Римус появились как раз вовремя, чтобы нас спасти, а через несколько минут прибыл Дамблдор. Ты сражался с Беллатрисой и... не слишком серьёзно к этому относился, даже смеялся над ней. Она поразила тебя оглушающим заклинанием, и ты упал через Завесу Смерти.

Слёзы снова навернулись Гарри на глаза, когда он вспомнил, как его крёстный отец падал через изорванный занавес.

— И это была моя вина. Если бы я использовал эти зеркала, — он поднял своё, — я бы узнал, что ты в порядке. Я пытался с тобой связаться. Мы проникли в кабинет Амбридж, и нас в итоге поймали. Но я всё же успел сюда заглянуть через сеть летучего пороха, и... и... Кикимер мне соврал. Он сказал, что тебя здесь нет. Как я узнал позже, ты был здесь, просто сидел с Клювокрылом. Это... это было одной из тех вещей, которые Малфои велели ему сделать: отвлечь тебя этой ночью.

Сириус побледнел, но, услышав последнюю фразу, резко повернулся к Кикимеру.

— Нет, Сириус, — резко сказала Гермиона. — Это была и твоя вина. Ты обращался с ним просто ужасно.

Её голос смягчился:

— Когда Кикимер рассказал нам свою историю, он почти сразу изменился и стал очень хорошим эльфом. Даже вёл домовиков Хогвартса против сторонников Волан-де-Морта.

Кикимер, казалось, даже немного раздулся от гордости, и Гермиона это заметила:

— Кикимер, ты хороший эльф, который служит весьма благородному дому, — она повернулась к Сириусу. — А ты, вместо того чтобы сидеть здесь и ворчать, что вынужден проводить время в месте, которое не любил в детстве, лучше бы начал планировать, как превратить благородный дом Блэков во что-то такое, чем бы ты сам мог гордиться.

Сириус выглядел слегка пристыженным:

— Это не так просто, Гермиона.

— Тогда сделай это простым. Мы вернулись во времени, чтобы спасти твою жизнь, но не для того же, чтобы ты провёл её остаток, погруженный в собственные мрачные мысли! Рано или поздно мы достанем Питера и снимем с тебя обвинения, но пока нам нужна твоя помощь, чтобы спасти всех прочих. Нужна твоя помощь, чтобы донести наши знания до нужных людей. Ты ведь в школе был отличным выдумщиком, верно?

Сириус кивнул.

— Отлично, потому что это нам и нужно. Следующие две недели Гарри и я будем заняты СОВ, так что нам нужен человек, который придумает способ обратить события в Отделе тайн в нашу пользу. В прошлый раз там появился Волан-де-Морт, и Министерство признало, что он вернулся. И нам нужно понять, можно ли составить план, заканчивающийся тем же.

Гарри улыбнулся девушке, слегка запыхавшейся от своей тирады, а затем Сириусу:

— Кстати, мы забыли упомянуть об одном аспекте нашей связи душ. Я бы хотел представить тебе девушку, которая тебя только что распекала. Это Гермиона Поттер, моя жена.

— ЧТО?! — это для Сириуса было уже чересчур.

— Ага, она отреагировала так же, — улыбнулся Гарри, беря свою супругу за руку. — Но теперь уже практически оправилась.

— От... откуда вы узнали? — спросил Сириус.

— Сначала мы узнали, когда Миранда сказала нам посмотреть на Карту Мародёров. Та показала точку с именем ‘Гермиона Поттер’. Также Миранда упомянула, что это может быть заверено в отделе магических записей, но мы ещё не смогли этого сделать.

— Карта не лжёт. Она подсоединена прямо к защитным заклинаниям Хогвартса, — пробормотал Сириус, опустив голову на стол. — Мой крестник, женившийся в пятнадцать. Джеймс меня убьёт.

— Сириус, мне на самом деле почти восемнадцать, и вышло это случайно, — возразил Гарри. Он покачал головой:

— От всей этой мороки со временем у меня начинает голова болеть. Но что до моего отца, который, если я правильно помню, положил глаз на мою мать задолго до пятого курса, вряд ли бы он рассердился. И потом, у меня лучшая жена в мире, и наш брак благословлён богиней любви. Чего мне ещё желать?

— И мой муж тоже не так уж плох, — добавила Гермиона с улыбкой. — Но никому больше мы говорить не будем, по крайней мере пока. Гарри только дополнительной грязи от Министерства не хватало.

— Понимаю. Но прошу, позаботьтесь, чтобы я был рядом, когда вы скажете об этом Дамблдору, — попросил Сириус с лёгкой усмешкой. — Кстати, а как вы сюда добрались?

— Трангрессировали.

— Из Хогвартса?

— Из Визжащей хижины, — уточнил Гарри.

— Довольно далеко, и у вас ведь пока нет лицензии.

— Когда ты целый год бегаешь от Волан-де-Морта и Министерства, и трансгрессия для тебя единственный способ путешествия, ты становишься в ней довольно хорош, — пояснил Гарри.

— Да уж, могу представить.

— Честно говоря, Сириус, не можешь, и я этому рад, — покачал Гарри головой. — Но мы ещё о многом не сказали. Ты должен понять, каким везением было то, что мы победили.

Рассказ о самых важных событиях, включающих смерть Дамблдора, захват Министерства, гонения на маглорождённых, крестражи и последнюю битву, занял ещё добрых полчаса.

— И погибали не только наши друзья, Сириус, — объяснил Гарри. — Маглорождённых преследовали, и многие из них получили Поцелуи.

Он посмотрел на Гермиону:

— Мы не можем позволить Амбридж снова этим заниматься. Мы должны как-то предотвратить подобное.

— Я согласна, но не предлагаешь же ты её убить? — спросила девушка.

— Я и сам не знаю, что предложить, Гермиона, — тихо ответил юноша. — У этих маглорождённых были мужья, жёны, дети. Семьи, которые или никогда больше не увидели своих любимых, или они вернулись из Азкабана лишь тенью себя прежних. Нам необходимо при возможности изменить что-то в правительстве, и начать можно с того, чтобы не дать Амбридж возможности снова творить подобное.

Гермиона хотела было возразить, но поняла, что её муж был прав.

— Наверное, ты прав, Гарри. Но я не уверена, что смогу кого-то хладнокровно убить.

— Я тоже, милая, — вздохнул тот, отворачиваясь.

Несколько минут они просто сидели молча, пока Гермиона не посмотрела на наручные часы:

— Нам надо возвращаться. Пора встретиться с Роном.

— Вы говорили, что Уизли вас предали? — спросил Сириус, вспомнив, что они вскользь это упоминали.

Гарри вздохнул, думая о парне, которого считал своим лучшим другом:

— Да, Рон и Джинни. Я всё ещё пытаюсь выбросить из головы семь лет дружбы, но когда я сегодня утром увидел Рона спящим, одна мысль о том, что он сделал с Гермионой, чуть не заставила меня закидать его проклятиями.

— По крайней мере тут ситуация лучше, чем с Питером. Из-за Рона никто не умер.

— Мы этого точно не знаем, Сириус, — возразил Гарри. — Как знать, что бы изменилось, если бы наш шестой курс не был осложнён всей этой ревностью? И потом, если бы ты мог вернуться во время, когда Питер ещё не предал моих родителей, что бы ты сделал?

— Порвал бы крысу на куски и скормил первому попавшемуся животному, — ответил Сириус со вздохом. — Только прошу, не делайте глупостей, — добавил он, глядя на пару.

Гарри улыбнулся:

— Вот поэтому она, — он посмотрел на Гермиону, — и является моим соулмейтом. Она должна не давать мне делать глупостей. Даже когда два года назад я думал, что тебя схватили, она пыталась меня образумить и говорила, что это ловушка. Она была права в большинстве случаев, и мне думается, я наконец усвоил урок. Но знаешь, — он с нежностью погладил жену по руке, — даже когда она была уверена в моей неправоте, она не оставляла меня.

— И никогда не оставлю, — ласково улыбнулась Гермиона.

Сириус посмотрел на крестника и его жену, и вспомнил, как они спасли его два года назад. Вспомнил, как естественно они смотрелись вместе. И теперь он видел то же самое, только более выраженно.

— Ладно, возвращайтесь в школу, но оставайтесь на связи. Я дам вам знать, что скажет Дамблдор.

Затем Сириус посмотрел на домового эльфа, стоявшего на том же месте, где Сириус велел ему оставаться:

— Гермиона, раз уж мой крестник тебя слушает, возможно, и мне стоит последовать его примеру. Кикимер, хотел бы ты помочь мне превратить этот благородный дом во что-то, чем гордился бы Регулус? В дом, который будет сражаться с Волан-де-Мортом, как и пытался Регулус в конце своей жизни?

— Кикимер очень бы этого хотел, хозяин, — ответил эльф.

— И когда этот медальон будет разрушен, я позабочусь, чтобы ты это увидел, — пообещал Гарри. — И когда Волан-де-Морт будет окончательно уничтожен, я постараюсь починить медальон и подарить тебе, в память о Регулусе.

— Кикимер будет очень рад, — кивнул тот.

— Но у меня есть одна просьба, — добавил Гарри. — С того дня, как медальон будет уничтожен и показан тебе, я прошу тебя больше не звать Гермиону грязнокровкой. Она тоже сражается против Волан-де-Морта, и рисковала жизнью, как храбрый Регулус.

Кикимер заколебался, но всё-таки мельком взглянул на Гермиону.

— С того дня, как медальон будет уничтожен, — согласился он.

— Мы будем на связи, — пообещал Гарри, обняв Сириуса на прощание.

Немного позже двое Поттеров снова оказались в Визжащей хижине. Они вышли через проход под Гремучей Ивой, подождав, пока мимо пройдёт пара людей.

— Мы так и не позавтракали, — проворчал Гарри.

— Да ты никак проникся духом Рона? — подняла Гермиона бровь.

— Эмм... нет, но есть всё равно хочется.

Гермиона посмотрела на часы:

— Мы можем посмотреть, подают ли ещё завтрак. Если нет, можем сходить на кухню.

Когда они вошли в Большой зал, за каждым столом ещё завтракало несколько человек. За столом Гриффиндора они заметили посмотревшего в их сторону Рона. Когда он увидел, кто вошёл в Зал, он направился к ним практически бегом.

— Эй, вы ни за что догадаетесь, какой слух этим утром пошёл, — воскликнул рыжий парень, оказавшись рядом. — Люди говорят, что вы двое теперь пара, и целовались прямо в гостиной. Вот же глупость, правда? — покачал он головой, явно пытаясь не засмеяться. — Если вы ещё не завтракали, еду ещё подают, — он развернулся к столу.

— Рон, — позвал Гарри, и его старый друг обернулся. — Это правда, я и Гермиона теперь пара, — он взял руку девушки в свою.

— Да брось, — хмыкнул Рон. — Я на это не поведусь. Слишком долго я жил со своими братьями, чтобы купиться на подобное.

— Стоит ли нам ему доказать?

— Определённо.

— Есть ли правило, запрещающее поцелуи в Большом зале?

— Не-а.

И Гарри с Гермионой продемонстрировали Рону, что слухи, без сомнения, были правдой.

Закончив целоваться, Гарри и Гермиона повернулись и посмотрели на человека, которого считали свои лучшим другом. Лицо того было искажено растерянностью и недоверием.

— Ну, Рон, теперь ты нам веришь? — спросил Гарри, засовывая руку в карман, где лежала волшебная палочка.

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем на лице младшего из братьев Уизли появилось осмысленное выражение.

— Но... как же так? Я же дал тебе духи... — пробормотал Рон, глядя на Гермиону.

— Что? Духи? — удивлённо спросила Гермиона.

— На Рождество я дал тебе духи, и Джинни сказала, что ты... — Рон резко осёкся, и его глаза испуганно расширились.

Сказать, что Джинни Уизли была рассержена, было примерно как сказать, что в океане есть вода или что её брат похрапывал: серьёзным преуменьшением. Выходной, который должен был стать лучшим в её жизни, обернулся кошмаром. Она выхватила снитч прямо из-под носа этой сучки Чанг, показала Гарри, кто был лучшим игроком в квиддич. Даже этот идиот Корнер идеально выполнил свою роль: начал громко жаловаться, что Джинни украла победу у Когтеврана, и Джинни демонстративно с ним рассталась. Она знала, что Гарри будет поблизости и увидит это. Что ещё лучше, потом Корнер пошёл утешать расстроенную Чанг. Всё складывалось идеально. И вечером всё наконец должно было произойти: Гарри был бы в восхищении от её игры, знал бы, что она ни с кем не встречается, а в гостиной была бы масштабная вечеринка. ВСЁ было идеально. Она уже почти чувствовала прикосновение губ Гарри к своим. Но всю вечеринку Гарри сидел рядом с Гермионой, обсуждая какого-то Грохха. Даже когда она попыталась поговорить с ЕЁ Гарри, тот ни сказал ни слова ни о снитче, ни о Чжоу, ни о расставании с Корнером. А потом и Гарри, и Гермиона попросту отправились спать, оставив Джинни кипеть от негодования.

'А этим утром,' — мысленно возмущалась Джинни, пережёвывая кусок тоста, — 'я использовала специальные духи, и он даже посмотрел на меня, но потом подошёл к НЕЙ, поцеловал ЕЁ и назвал ЕЁ своей девушкой. Что эта заучка сделала с моим Гарри?'

От мыслей, полных ненависти к Гермионе, Джинни отвлёк шум у дверей Большого зала. Подняв взгляд, она увидела ЕЁ Гарри, целующегося с Гермионой, и злость снова всколыхнулась. Однако злость быстро сменилась паникой, когда она услышала, как Рон упомянул духи.

'Вот дерьмо,' — подумала она, практически бегом направляясь к брату, — 'Рон может упомянуть и то, кто дал ему эти духи, чтобы он их ей подарил'.

Гермиона нахмурилась, вспоминая Рождество двухлетней давности. Примерно тогда отца Рона укусила змея.

— Да, он и вправду тогда подарил мне духи. Ужасно пахнущая дешёвка, — сказала она Гарри. — И? Как подаренные тобой духи должны влиять на мои отношения с Гарри? — спросила она уже вслух.

— Джинни сказала...

— Сказала, что это даст тебе знать, что он видит в тебе девушку, — закончила как раз подбежавшая к ним Джинни.

Когда она увидела, как Гермиона вопросительно подняла бровь, она, еле сдерживая злость, добавила:

— Ну помнишь, на Святочном балу Рон наговорил полной ахинеи по этому поводу?

— Но ты же говорила, что... — Рон повернулся к Джинни, но осёкся под её грозным взглядом.

— Надо будет изучить эти духи, — сказала Гермиона своему мужу.

— Кстати о духах: что ты думаешь о моих, Гарри? — спросила Джинни, взмахнув волосами. — В рекламе писали, что если добавить в бутылку волос моей истинной любви, он немедленно в меня влюбится. А я как раз прошлой ночью получила один из волосков Гарри.

Гермиона крепче вцепилась в руку Гарри, но ослабила хватку, когда они оба услышали голос богини любви:

— Пускай принюхается, — сказала она весело, — её всё равно с этими духами обманули. В бутылке не было ничего и близко похожего на любовное зелье. И да, Гермиона, те духи на Рождество были примерно того же рода. Предположительно, они должны были одурманить тебя сущностью Рона, заставив постепенно влюбиться в него. Она нашла рекламу в 'Ведьмовском еженедельнике'; реклама была впечатляющей, но в ней не было ни грамма правды.

— Сущность Рона? — подумала Гермиона. — Неудивительно, что запах был столь ужасным.

И тут она поняла, что больше не испытывает сомнений по поводу Рона. Увидев его рядом со своим мужем (какая же всё-таки приятная мысль!), она поняла, что между нежной любовью к Гарри и терпимостью, которую она испытывала к Рону, была огромная пропасть.

— Дорогая, в этом и заключается основная разница между соулмейтом и, кхм, Роном, — заметила Миранда. — Боюсь, Рон в будущем может стать таким же, как Северус Снегг: он тоже не может ставить чьи-либо интересы выше своих.

Гарри улыбнулся словам Миранды. Джинни решила, что он обрадовался предложению понюхать её духи, и довольно улыбнулась. Гарри наклонился ближе, принюхался... и немедленно об этом пожалел. Он откинулся назад и заморгал, пытаясь не дать слезам потечь из глаз.

— Да, Джинни, запах интересный. Весьма тебе подходит, — сказал он, посмотрев на Джинни. — Пахнет ужасно, — мысленно добавил он, обращаясь к жене.

Джинни хитро улыбнулась, бросила на Гермиону самодовольный взгляд и снова повернулась к Гарри:

— Спасибо, Гарри. Может, сядем вместе за завтраком? Поговорим о моём бывшем парне и о твоей бывшей девушке. Вроде как Майкл и Чжоу теперь встречаются

— Спасибо за приглашение, Джинни, но я, — Гарри взял Гермиону за руку, — буду завтракать со своей девушкой.

Злость Джинни снова всколыхнулась. 'Не сработало,' — с досадой подумала она. — 'Может, стоило надушиться сильнее?'

Рон всё ещё пытался осознать произошедшее. Вчера он был на вершине славы, был героем Гриффиндора. И был уверен, что это наглядно покажет Гермионе, насколько квиддич важнее книг. 'Тем более же Джинни говорила, что духи заставят её в меня влюбиться,' — подумал он.

— Сядем рядом с Полумной, любимая? — спросил Гарри, заметив, что их пепельно-светловолосая подруга сидит за столом Когтеврана в одиночестве.

— Конечно, — ответила Гермиона, прежде чем повернуться к Уизли:

— Рон, я очень рада, что ты теперь видишь меня как девушку. Особенно с учётом того, что я была ей всю жизнь. А теперь прошу прощения, мы хотим позавтракать с Полумной.

— Полоумной? — спросил Рон. — Да зачем вам... — он осёкся, когда Гарри с Гермионой просто молча повернулись и направились к столу Когтеврана.

Рон ощутил вспышку ревности и схватил Гарри за руку:

— Вот обязательно было уводить мою девушку, Гарри?

— Твою девушку? — переспросила обернувшаяся Гермиона, чьи глаза опасно сверкнули. — С каких это пор я стала ТВОЕЙ девушкой?

— Ты же знал, что она мне симпатична, — добавил Рон; его внимание было сосредоточено на Гарри, и на слова Гермионы он не обратил внимания.

Гарри даже не смог ощутить злость на своего друга. Он просто мрачным взглядом смотрел на державшую его руку Рона, пока тот наконец не разжал хватку. Только тогда он взглянул ему в глаза:

— Рон... похоже, что единственный человек, который тебе вправду симпатичен — ты сам.

Отвернувшись и снова взяв Гермиону за руку, он продолжил путь к столу Когтеврана. Они услышали за спиной возмущённое перешёптывание двух младших Уизли, в котором ясно были слышны слова Рона 'ты же говорила' и 'моя'.

— Так всё это началось ещё до лета? — подумал Гарри. — Держи ухо востро, милая.

— Обязательно, — ответила Гермиона. — Мне стоило с подозрением отнестись к тем духам. Но знаешь, у нас в семье дарение дешёвых духов было своеобразной шуткой. Значило, что ты тянул до последнего, и был открыт лишь какой-нибудь дешёвый круглосуточный магазин. И это так походило на Рона, что я и не подумала, что он вообще не ходил в те дни в магазин.

Оглянувшись на Уизли, Гермиона заметила злобный взгляд, которым её сверлила продолжавшая спорить с братом Джинни. 'Была ли она вообще моей подругой или просто хотела подобраться поближе к Гарри?' — задалась она вопросом.

Дойдя наконец до когтевранского стола, Гарри с Гермионой сели напротив Полумны. Те немногие ученики, что ещё не закончили завтрак, бросили на них любопытствующие взгляды. Гарри заметил, что особенно пристально на него смотрит Чжоу Чанг, на чьём лице ясно читалось 'так я и знала'. Чжоу повернулась к сидящему справа от неё парню, в котором Гарри узнал бывшего парня Джинни, крепко поцеловала его и снова перевела взгляд на Гарри. Тот лишь пожал плечами и повернулся к Полумне.

— Привет, Гарри. Привет, Гермиона, — проговорила Полумна безмятежным голосом, выкладывая еду на своей тарелке в некий бессмысленный узор.

— Доброе утро, Полумна, — поздоровался Гарри.

— Вы что-то хотели? — спросила Полумна, диагонально укладывая на тарелке ломтик бекона и пристраивая на обе его конца по ягоде клубники.

— Просто хотели позавтракать с другом, — улыбнулась Гермиона.

— Друзья — это хорошо, но разве вы дружите не с Рональдом? Вам, наверное, приятнее будет завтракать с ним.

— Знаешь, Полумна, сегодня мы предпочли бы твоё общество. Рону нелегко было принять, что я и Гарри теперь вместе, — пояснила Гермиона. — Он считает, что я принадлежу ему.

— А, ну то, что вы двое вместе, было очевидно, иначе зачем бы вам целоваться? — всё так же безмятежно откликнулась Полумна. — Разве что к вам в головы пролезли мозгошмыги? Папа меня научил, как сделать высасывающую их воронку, если вам нужно.

— Нет, я уверена, что мозгошмыгов у нас нет, — ответила Гермиона, вспомнив о своём обещании не подшучивать над привычкой Полумны упоминать воображаемых существ. — Но спасибо за предложение.

— А почему Рональд считает, что ты принадлежишь ему? — спросила Полумна. — Владение людьми не разрешается.

— Он считает, что раз уж я ему симпатична, то и он автоматически должен стать симпатичным мне.

— О, ну это просто глупо, — ответила Полумна. — Похоже, у него завелись мозгошмыги. Возможно, мне стоит предложить воронку ему?

— Он и его сестра должны просто принять, что мы теперь вместе.

— Джинни ты тоже симпатична, Гермиона? — мечтательно спросила Полумна.

— Эмм... нет. Ей нравится Гарри, — ответила Гермиона.

— Да, это более разумно.

— Настоящий друг порадовался бы за нас, — заметил Гарри. — Принял бы наши отношения.

— Друзья принимают тебя такой, какая ты есть, Полумна, — сказала Гермиона, мысленно поморщившись от воспоминаний о том, что по-настоящему их с Полумной сдружила лишь битва в Отделе тайн, и даже тогда она недостаточно ценила эту дружбу. — И не считают, что владеют тобой.

— Наверное, это так, — задумчиво ответила Полумна. — У меня никогда не было друзей.

— У тебя есть друзья, Полумна, уже несколько месяцев, — улыбнулась Гермиона. — И пару лет впридачу.

— Если тебе когда-нибудь понадобится компания или что-то ещё, — добавил Гарри, — мы будем рядом. Мы — твои друзья.

Друзья... Когда Полумна вдумалась в это слово, её словно окатила волна теплоты.

— И знаешь, я тут услышал, — Гарри понизил голос до шёпота, — что некоторые люди крадут и прячут твои вещи. Мы можем тебе как-то с этим помочь?

— Не нужно, всё вернётся на место до конца учебного года, — ответила Полумна. — Так всегда бывает.

— Но это не даёт людям право красть твои вещи, Полумна, — возразила Гермиона.

— Они просто считают меня странной, — пожала та плечами, глядя на Гермиону туманными глазами. — Даже иногда называют Полоумной.

— При нас такого не будет, — твёрдо пообещал Гарри.

— И если тебе понадобится одолжить что-либо из одежды, потому что у тебя что-то пропало, скажи мне, — добавила Гермиона.

— Это самое приятное, что мне когда-либо говорили, — улыбнулась Полумна, и улыбалась в течение всего завтрака, время от времени посматривая на Гарри и Гермиону.

После завтрака Гарри с Гермионой решили провести некоторое время, сидя под своим любимым буком на берегу озера и занимаясь как обычные ученики. Гермиона взяла с собой учебные руководства, которые сделала два года назад или несколькими днями ранее, и начала отмечать, какая информация им понадобится для тестов, а какая нет. Пройдя по программе заметно быстрее, чем в прошлый раз, они потратили следующую пару часов на чтение старых учебников и записей. Гарри время от времени отвлекался, поглядывая на то, как его жена задумчиво покусывает нижнюю губу.

— Ты знаешь, что сводишь меня с ума, когда так делаешь? — спросил Гарри.

— Как делаю?

— Покусываешь губу, когда думаешь.

— Тебе это не нравится? — посмотрела на него Гермиона.

— Напротив, мне от этого хочется затискать тебя до посинения, — ответил Гарри.

— Так что тебя останавливает? — улыбнулась Гермиона, специально начав покусывать губу и смотря ему прямо в глаза.

От такого приглашения Гарри не мог отказаться. Была прекрасная погода, он был в прекрасном месте и с прекрасной девушкой. Следующую пару часов Гарри и Гермиона провели как обычные влюблённые подростки. Они даже вызвали Добби и попросили принести им корзину еды для небольшого пикника-обеда.

Их покой был прерван, когда Гарри ощутил необычное тепло и через несколько секунд понял, что вызвано оно не близостью Гермионы, а нагревом сквозного зеркала.

— Сириус вызывает.

— Дай зеркало мне, — попросила Гермиона, одновременно вынимая палочку и накладывая заглушающее заклинание.

Гарри так и сделал. Гермиона вложила зеркало в раскрытую книгу, так что со стороны могло показаться, что они вместе читают. Опустив взгляд, они увидели в зеркале Сириуса.

— Привет, детёныш. Знаешь, я тут думал о том, что ты и Гермиона просили меня сделать. Для составления какого-нибудь плана мне нужно больше информации о той ночи в Министерстве. Было бы неплохо узнать количество Пожирателей, где они находились при первой встрече с вами, как они отреагировали и так далее. Я планирую привлечь к делу пару членов Ордена.

— Тебе нельзя... — начала Гермиона.

— Конечно, я не собираюсь им ничего рассказывать, — прервал её возражение Сириус, — но я хочу выдвинуть предложение: если уж Орден охраняет пророчество, у нас должен быть план на случай того, если Волан-де-Морт попытается завладеть им силой. Ты говорил, что той ночью нас там было всего полдесятка, и я хочу позаботиться, чтобы было куда больше.

— Идея мне по душе, но как быть с Дамблдором? — спросил Гарри. — Он тоже должен быть там, если Волан-де-Морт снова появится. И не забудь о пути отхода для себя. Волан-де-Морта должны увидеть мракоборцы, но я не хочу, чтобы тебя схватили.

— Я что-нибудь придумаю, — заверил его Сириус.

— Ладно, мы запишем то, что помним, и перешлём тебе, — сказал Гарри.

— И ещё, Гермиона, я хотел поблагодарить тебя, — усмехнулся Сириус. — Мне, похоже, нужен был хороший пинок под зад.

— Тебе просто нужно было ощутить свою нужность, Сириус, — ответила Гермиона. — И поверь мне, ты нам вправду нужен. Гарри нужна семья, а ещё защита от Дамблдора.

— Я думал, миссис Поттер, что теперь вы — его семья, — ухмыльнулся Сириус.

— И как я должна обуздывать его в одиночку? — с улыбкой спросила Гермиона, ощутившая прилив радости от того, как Сириус её назвал.

— И то верно. Он ведь детёныш непослушный, — улыбнулся Сириус в ответ.

Бросив взгляд за плечо, он снова посмотрел в зеркало:

— Не могу поверить, насколько изменился Кикимер. Прибирается без остановки. Ну да ладно, не буду мешать вам заниматься тем, чем вы занимались.

— Мы... мы просто повторяли учебный материал для СОВ, — смущённо сказала Гермиона.

— Судя по виду ваших шевелюр и губ, повторение было крайне... детальным, — ухмыльнулся Сириус.

— Просто признай, что завидуешь, — усмехнулся Гарри в ответ.

— Ну, учитывая то, что в последнее время Клювокрыл мне начал казаться привлекательным, в этом есть доля правды, — ухмылка Сириуса стала ещё шире. — Но я правда рад за вас обоих. А теперь извините, мне пора идти и помочь Кикимеру.

Убрав зеркало на место, Гарри с Гермионой начали записывать то, что помнили из событий в Министерстве.

— Было бы куда проще, если бы у нас был директорский Омут памяти, — пробурчал Гарри.

Гермиона резко подняла голову:

— Ну конечно, и почему я об этом не подумала? Мы можем одолжить его!

— Но он же в кабинете Дамблдора, — возразил Гарри, вспоминая о том, как вчера, два года тому вперёд, просматривал в Омуте воспоминания Снегга. — Туда даже Амбридж попасть не смогла.

— Вообще-то нет, Гарри. Он сейчас у профессора Снегга. Помнишь ваши уроки окклюменции? — напомнила Гермиона. — Хоть он и перестал их тебе давать, Омут в кабинет профессора Дамблдора вернуть он не мог.

— И правда. Значит, нам нужно украсть Омут из его кабинета, — заключил Гарри.

— Нет. Я украду его, пока ты будешь на виду у профессора, — поправила Гермиона. — Ты будешь его главным подозреваемым, и тебе нужно идеальное алиби: сам профессор Снегг.

— Я уже упоминал, насколько меня восхищает твой ум?

— Возможно, пару раз упоминал.

— А то, насколько меня восхищает твоя красота?

— А вот с этим небольшое отставание, с учётом того, как долго мы были соулмейтами, — хитро улыбнулась Гермиона.

— Ну тогда начну догонять, — шепнул Гарри, притягивая девушку в свои объятия.

План заполучения Омута был довольно прост. Во время ужина Гарри постарается оказаться достаточно близко к Малфою, чтобы тот отпустил какой-нибудь уничижительный комментарий по поводу отношений Гарри и Гермионы. Если он этого не сделает, то как минимум Рон наверняка скажет что-то глупое. Так или иначе, Гарри постарается растянуть перепалку на несколько минут. В это время Гермиона выскользнет из Большого зала, наденет мантию-невидимку и проберётся в кабинет Снегга. Спрятать Омут они решили в Выручай-комнате, на тот случай, если на нём были следящие чары.

Гарри почти улыбнулся, когда шёл от стола Гриффиндора к столу Когтеврана, чтобы поболтать с Полумной, и услышал за спиной знакомый протяжный голос:

— Потти. Вот уж не думал, что ты падёшь настолько низко, чтобы встречаться с грязнокровкой. Или она просто даёт тебе возможность 'расслабиться', как и должны делать слуги?

— Вот оно, Гермиона. Хорёк никогда не мог держать рот на замке, — подумал Гарри. — Скоро всё внимание окажется на мне, а Снегг сидит за столом преподавателей.

— Только не распаляйся слишком уж сильно, — ответила Гермиона, которая уже была у лестницы в подземелье. — Помни, что на его стороне Амбридж.

Повысив голос, чтобы люди вокруг могли его слышать, Гарри ответил:

— Полагаю, твой отец знает о прислуживании куда больше меня, — произнёс он абсолютно спокойным голосом. — Кстати, а твоя мать тоже ползает на коленях перед Тёмным Лордом?

— Не впутывай в это мою мать, шрамоголовый!

— То есть как, она не даёт Волан-де-Морту... как уж ты сказал... возможность 'расслабиться'? Неужели этим занимается твой отец, и именно поэтому он постоянно стоит перед Волан-де-Мортом на коленях?

Взгляды всех вокруг обратились к Гарри. Драко вскочил с места, побагровев от злости. Он уже сунул руку в карман за палочкой, но не достал её: он посмотрел за плечо Гарри, и на его лице расползлась злобная усмешка.

Гарри услышал из-за спины голос, который надеялся не услышать больше никогда.

— Кхе-кхе, — раздалось мерзко-приторное покашливание Долорес Амбридж. — Что здесь происходит, мистер Поттер?

— Снегг ещё там? — спросила Гермиона. — Его дверь была заперта, мне пришлось отпирать. И ещё надо проверить, нет ли дополнительных защитных чар.

Гарри бросил взгляд на преподавательский стол. Снегг по-прежнему сидел там, смотря на Гарри с кривой ухмылкой. Гарри заметил, что на него смотрит ещё и профессор МакГонагалл, чей взгляд, казалось, умолял его не делать глупостей.

— Да, он ещё здесь, — ответил Гарри, прежде чем повернуться к Амбридж, взглянув прямо в её маленькие жабьи глаза. — Ничего, профессор.

— Директор Амбридж, мистер Поттер, — пропела та, надуваясь от воображаемой значимости, что сделало её ещё более похожей на жабу. — Я слышала, вы упомянули определённого тёмного волшебника. Вы снова распространяете свою ложь, мистер Поттер?

— Я всего лишь ответил на оскорбление хорьком, то есть Малфоем, моей подруги, — ответил Гарри. — Вы же не думаете, что кто-то из людей его сорта, — добавил Гарри, растягивая слова на манер самого Малфоя, — может поверить моей, как вы говорите, лжи?

— Минус тридцать очков Гриффиндору за оскорбление члена Инспекционной дружины, — мгновенно отреагировала Амбридж. — Я могу лично поручиться за семью молодого Малфоя, как за хороших друзей министра и меня самой. Ни слова больше, мистер Поттер, если не хотите получить отработку.

— Достала, — услышал Гарри мысль Гермионы. — Выхожу из его кабинета.

Усилием воли Гарри сдержал улыбку. Покосившись на преподавательский стол, он увидел, что Снегг по-прежнему сидит на своём месте, а МакГонагалл, кажется, затаила дыхание.

— Хорошо, профессор.

— Ну вот и отлично, — сказала Амбридж с чувством превосходства.

Гарри прошёл мимо Амбридж и сел слева от Полумны, которая снова ела в одиночестве. Посмотрев на преподавательский стол, он заметил, что кубок в руке МакГонагалл слегка наклонился в его сторону. Гарри еле заметно кивнул и повернулся к Полумне.

Через пять минут к ним присоединилась Гермиона, извинившись за долгую отлучку в туалет достаточно громко, чтобы это слышали окружающие. Ни один из них больше не покидал Большой зал, пока из него не вышел Снегг.

Чтобы укрепить своё алиби, сразу после ужина Гарри с Гермионой направились в библиотеку. Гермиона задала мадам Пинс несколько вопросов, не особо подозрительных, но достаточно редких для того, чтобы она запомнила, после чего они оба уселись за стол рядом со столом библиотекарши и продолжили готовиться к СОВ.

— Ты знаешь, как пользоваться Омутом? — спросила Гермиона.

— Снегг и Дамблдор просто помещали туда свои воспоминания, и он работал. Можно использовать и чужие воспоминания, — объяснил Гарри. — Вопрос в том, как извлечь воспоминания из разума. Есть идеи?

— Нет, если честно.

— Может, Сириус знает? — предположил Гарри.

— Возможно, — согласилась Гермиона, обшаривая библиотеку глазами и борясь с желанием сейчас же начать искать книги по работе с памятью. — Лучше пока не искать самим, это может быть подозрительно.

— Ты ведь говорила, что завтра днём у меня прорицания и ЗоТИ?

— Да, — кивнула Гермиона, снова сверившись с органайзером.

— Раз уж я не буду сдавать СОВ по прорицаниям, мне не нужно туда ходить, так что можно прогулять Защиту и сосредоточиться на том, как извлекать воспоминания.

— А как на это отреагирует Амбридж?

— Да какая разница?

История магии следующим утром была скучнее, чем Гарри её помнил. Однако он, не желая расстраивать Гермиону, не давал себе заснуть, тем более что профессор Биннс рассказывал о сдаче СОВ. Что-то из этого он помнил из теста двухгодичной давности, а что-то — из заметок Гермионы, которые они читали вчера, но большую часть, как оказалось, он успел позабыть. Время от времени Гермиона вставляла мысленные комментарии вроде 'этого в тесте не будет' или 'а тут достаточно помнить требования к эссе', позволяя Гарри сосредоточиться на самом важном.

На следующем за историей магии сдвоенном зельеварении Гарри было куда легче бодрствовать. Снегг тоже говорил о сдаче СОВ, но при этом почти не отводил взгляда от Гарри. Сам же Гарри пытался понять, что ощущает в отношении зельевара. Человек, который был другом детства его матери, но ненавидел её происхождение. Тот, кто практически без раздумий пожертвовал сыном женщины, которую вроде как любил. Тот, кто пообещал защищать этого сына, но упорно старался сделать его жизнь хуже. Гарри снова и снова прокручивал в голове воспоминания, полученные от Снегга в будущем. И, как он ни пытался, час воспоминаний не мог затмить шесть лет издевательств, особенно теперь, когда он знал, что Снегг не любил его мать.

— Ты в порядке, Гарри? — обеспокоенно спросила Гермиона, ощутившая раздрай его эмоций.

— Наверное. Просто всё думаю о Снегге. И не могу примириться с тем, как он относился ко мне все эти годы, — пояснил Гарри. — Вижу его и вспоминаю, как он издевался надо мной лишь из-за того, кем был мой отец. Вспоминаю его смерть в Визжащей хижине, вспоминаю воспоминания, которые он мне дал. Да, он шпионил для Дамблдора, но мне тут пришла в голову ещё одна мысль. Шпионил ли он для Дамблдора, чтобы помочь защитить меня, или для того, чтобы почувствовать себя важным?

— О чём ты?

— Снегг думает прежде всего о себе самом, — начал объяснять Гарри ход своих мыслей. — Как Пожиратель смерти он был одним из многих, не таким уж важным. Но как шпион он мог считать себя ценнейшим агентом волшебника, которого боялся сам Волан-де-Морт. Вспомни, что происходило перед его смертью. Он просил позволения найти и привести меня, и не пытался как-либо сбежать от Волан-де-Морта. Он знал, что мне нужна эта информация, но отказывался открыто предавать Волан-де-Морта, продолжал оставаться на обеих сторонах до последнего момента, когда змея вонзила клыки ему в шею. Если бы Волан-де-Морт победил и не убил его, Снегг был бы в безопасности. Если бы победил я, он тоже был бы в безопасности. Он не пожертвовал своей жизнью, он лишился её из-за ошибки Волан-де-Морта касательно Бузинной палочки.

— Но он всё-таки защищал студентов Хогвартса.

— А достаточно ли? Повторю, он играл за обе стороны. Джинни, допустим, он спас от пыток, потому что знал, как она мне нравилась, но как насчёт других учеников, которых наказывали Круциатусом? Нет, думаю, Снегг сделал лишь ровно столько, чтобы быть оправданным в случае моей победы.

Гермиона задумалась, посмотрев на профессора зельеварения.

— Возможно, ты... — мысль оборвалась на середине. — Нет, я думаю, что ты прав, Гарри.

Когда урок закончился, Гарри едва успел убрать учебник и записи в свою сумку, когда услышал елейный голос зельевара:

— Поттер, задержитесь на минуту.

— Хочешь, чтобы я осталась с тобой? — спросила Гермиона.

— Нет, но на всякий случай не уходи далеко.

— Да? — спросил Гарри, поворачиваясь к Снеггу. — Надеюсь, окклюменция сработает, — подумал он, когда Снегг подошёл ближе и посмотрел ему в глаза.

— Верните его, Поттер.

— Что вернуть, сэр? — невинным тоном спросил Гарри.

— Вы сами знаете. Вы забрали директорский Омут памяти. И вы вернёте его обратно до конца дня. Я понятно выразился?

— Сэр, я ничего не забирал. Когда он пропал, сэр?

— Вы и сами прекрасно знаете, что прошлым вечером.

— Прошлым вечером я был на ужине, а затем в библиотеке. Можете спросить у мадам Пинс. И потом, зачем мне мог понадобиться Омут памяти?

Смотря на Снегга, Гарри ощутил лёгкое возмущение в разуме и понял, что это была пассивная атака легилименцией. Он чуть не улыбнулся, когда на лице профессора появилось озадаченное выражение.

— Борись, Гарри, — сказала Миранда. — Ты знаешь как.

— Что?

Но тут Гарри понял, что и вправду знал. Он вызвал воспоминание, которое видел в Омуте два года назад, и толкнул в направлении чужого присутствия тот фрагмент, в котором Снегг назвал его мать грязнокровкой. Выражение гнева и изумления на лице зельевара было бесценно, но всего через долю секунды он выхватил палочку и произнёс 'Легилименс!'.

Гарри ощутил знакомое ощущение вторжения в разум, но в сотню раз более сильное, чем на занятиях. Он отступил на шаг, но сообразил, что воспоминания не начали мелькать у него перед глазами, как это бывало раньше. Гарри начал рыться в собственной памяти, подыскивая ответ на нападение. Он вспомнил свою встречу с василиском и с силой вытолкнул это воспоминание на поверхность разума. За ним последовало воспоминание о знакомстве с Арагогом, и наконец воспоминание о пытке Круциатусом на кладбище. Снегг отшатнулся назад, и на его лице на секунду мелькнуло замешательство, впрочем, быстро сменившееся его обычной ухмылкой.

Гарри мрачно посмотрел на профессора, который явно ждал объяснений:

— Уроки окклюменции куда полезнее, когда я доверяю тому, кто меня учит. Как видите, мне больше не требуется ваша помощь в этом, так что прошу вас впредь воздерживаться от применения ко мне легилименции.

Чёрные глаза Снегга буравили Гарри взглядом. Даже без легилименции было ясно, что он сейчас подумывал о применении чего-то вроде Непростительных.

— Профессор, я скажу вам это только раз: я не мой отец. Как бы вы ни хотели отомстить ему, он мёртв, как и моя мать.

Гарри выделил последнее слово интонацией и заметил, что в глазах Снегга мелькнул отзвук боли.

— Что-то ещё, сэр? — спросил он.

Не дождавшись ответа, Гарри развернулся и направился к двери.

— Спасибо, Миранда, — подумал он. — Это было довольно приятно.

— Я так и думала, — хихикнула богиня. — Только помни, что у него теперь есть вопросы, на которые он желает получить ответы. Будь осторожен.

— Ну, я вроде не ищу неприятностей.

— И вправду, больше похоже на то, что ты дал полностраничное объявление в 'Ежедневный пророк', в котором просишь доставить неприятности тебе на дом, — вздохнула Миранда.

Гермиона ждала его снаружи класса, с палочкой на изготовку:

— Ты в порядке?

— Прекрасно, — ответил Гарри. — Первое, чему я хочу научить наших детей — окклюменция. Ну, может сначала полётам на метле, но окклюменция сразу после.

— Наших детей? Да ты, похоже, кое-что принимаешь как само собой разумеющееся!

Гарри осознал, что именно ляпнул:

— Мои извинения. Миссис Поттер, хотели бы вы когда-нибудь стать матерью моих детей?

— Если ты не будешь ожидать от меня того, что я, как миссис Уизли, буду рожать по ребёнку в неделю и сидеть дома, их воспитывая, мы можем это обсудить.

— Как тебе идея двух или трёх детей? Особенно умной маленькой девочки, выглядящей в точности как мать, — спросил Гарри, посмотрев Гермионе прямо в глаза.

Гермиона улыбнулась, вообразив будущую семью с Гарри и двумя-тремя детьми. Сама она представила себе маленького мальчика с растрёпанными чёрными волосами.

— Отличная идея!

После обеда они пошли в Выручай-комнату, и там Гермиона преподнесла Гарри сюрприз. В комнате, которую она создала для хранения Омута памяти, лежала ещё и книга, которую Гарри сразу узнал. Это был принадлежавший Снеггу учебник зельеварения, тот самый, что вызвал у Гермионы столько зависти на шестом курсе.

— Вот, держи, — протянула она книгу Гарри. — Вряд ли профессор Снегг его хватится, если ты не будешь кидаться заклятиями в Малфоя.

Затем она виновато улыбнулась:

— Я знаю, что та зависть была искусственной, но всё равно: прости, пожалуйста. Этот учебник — кладезь информации. Напечатана она или записана от руки, но знание есть знание. И если на следующий год Слизнорт вернётся и снова будет разыгрывать флакон Феликс Фелицис, я надеюсь, что мой муж опять его выиграет.

— Мы будем оба работать по этому учебнику и будем одинаково хороши, — пообещал Гарри.

Затем они посмотрели на Омут памяти. Оба они видели, как Снегг перед смертью извергал воспоминания, а Гарри рассказал, что в обычных условиях и Дамблдор, и Снегг извлекали воспоминания из головы при помощи палочки.

— Как-то не очень хочется приставлять палочку к голове и надеяться на удачу, — заметила Гермиона. — Давай спросим Сириуса.

Гарри достал зеркало и произнёс 'Сириус Блэк'. На этот раз крёстный ответил только через минуту:

— Извините, но внизу сейчас Грюм. Пришлось сказать, что мне нужно сходить к Клювокрылу. Что случилось, детёныш?

— А Грюм своим глазом увидит, что ты разговариваешь по зеркалу? — спросила Гермиона.

— Да, если решит посмотреть, но услышать он ничего не сможет, — ответил Сириус. — Я наложил на эту комнату заглушающие чары, а то Клювокрыл иногда здорово шумит.

— Помнишь, я рассказывал тебе о воспоминании Снегга о тех событиях после ваших СОВ?

— Да, но ты, думаю, от этого уже оправился?

— Дело не в этом. Мы хотели спросить, не знаешь ли ты, как извлекаются воспоминания для просмотра в Омуте памяти.

— А вам зачем?

— Ну, мы в некотором роде украли у Снегга дамблдоровский Омут, — пояснил Гарри.

— Что вы сделали?! — вскричал Сириус, а затем громко расхохотался. — О Мерлин. И что он будет делать, когда узнает?

— Он уже подозревает меня, — ответил Гарри, — но доказать не может. Этим утром он применил ко мне легилименцию.

— Что?! — прорычал Сириус. — Да я его на куски порву, как только он тут объявится!

— Вообще-то в итоге оказалось, что моя окклюменция работает идеально, — успокоил его Гарри. — Он получил пару весьма красочных моих воспоминаний, среди которых было близкое знакомство с василиском.

— Снегг этого так не оставит, — неожиданно серьёзно проговорил Сириус. — Он обязательно постарается узнать, как тебе это удалось.

— Да, я упомянул, что от уроков окклюменции куда больше пользы, если я доверяю учителю. Надеюсь, он подумает, что меня учила Гермиона, но пока что он нам не угроза, — сказал Гарри. — Напомни мне этим летом рассказать тебе некоторые мысли о нём. Интересно, сочтёшь ли ты их правильными. А пока мы просто хотели узнать, как извлекаются воспоминания. Мы подумали, что могли бы просто отдать тебе наши воспоминания о битве в Отделе тайн, чтобы тебе было с чем работать.

— Отличная идея! — воскликнул Сириус. — Хмм... Дамблдор показывал мне, как это делается, когда просил у меня воспоминания о встрече с Петтигрю и ещё о паре событий. Это не слишком просто, но и не слишком сложно. Вам нужно толкнуть свою магию в воспоминание и одновременно сосредоточиться на палочке рядом с головой. Также нужно держать в уме, собираетесь ли вы извлечь воспоминание или сделать копию.

— Спасибо,— поблагодарил Гарри. — А мы можем таким образом как-то повредить разум или ещё что-то?

— Постарайтесь не думать об опасных заклинаниях, когда держите палочку у головы, — ответил Сириус лишь с долей юмора. — На таком расстоянии даже обезоруживающее заклинание может серьёзно ранить. А если будете экспериментировать, используйте воспоминания, которые для вас ничего не значат, пока не натренируетесь.

— Если нам удастся научиться извлекать воспоминания, можем мы заглянуть к тебе в четверг и показать их? — спросил Гарри.

— Только сначала свяжитесь по зеркалу, чтобы убедиться, что в доме нет никого лишнего, — ответил Сириус. — В среду у нас должно быть собрание Ордена, так что я смогу вам рассказать, что Дамблдор скажет о медальоне.

— Спасибо, Сириус. Думаю, тебе пора вернуться к Грюму, — сказала Гермиона.

— Да, пожалуй. До встречи в четверг, — и изображение Сириуса исчезло.

Прошёл целый час, прежде чем Гермионе удалось извлечь из своей головы хоть какое-то воспоминание, и к тому же оно оказалось неполным. Ещё через час того же удалось достичь и Гарри. Гермиона оставалась на шаг впереди: ей к тому времени удалось извлечь почти полное воспоминание. После столь долгой работы с магией и разумом они здорово устали и решили пока что закончить.

Выйдя из Выручай-комнаты, Гарри и Гермиона снова пошли в библиотеку и занимались там до ужина. Это давало им алиби на случай, если Амбридж начнёт их искать.

За ужином пара села рядом с Невиллом. Тот рассказал им, что профессор Амбридж спрашивала всех в классе о том, где были Гарри и Гермиона, когда те не пришли на урок.

— Она заподозрит, что мы что-то замыслили. Или вызовет нас к себе в кабинет, или велит кому-нибудь из Инспекционной дружины за нами следить, — спрогнозировала Гермиона.

— Будем настороже, — согласился Гарри.

После ужина Гермиона, Гарри и Невилл сели за один из столов в гостиной Гриффиндора и начали заниматься повторением. Гермиона тщательно помогала Невиллу в том, что ему, как она знала, понадобится для тестов.

Невилл явно расстроился, когда ему не удалось обменное заклинание.

— Я просто в этом плох, ребята, — пожаловался он. — Я всё завалю.

— Нет, Невилл, — твёрдо возразил Гарри. — Ты замечательный волшебник. Тебе просто нужна уверенность в себе.

— Верь в свою магию, — добавила Гермиона. — В свою магию и в себя. Мы с Гарри в тебя верим.

— Хотелось бы, — вздохнул Невилл, но всё-таки взял палочку для очередной попытки.

— Эх, хотелось бы ему рассказать, — подумала Гермиона.

— Возможно... Миранда, вы здесь? — спросил Гарри мысленно.

— Конечно. Но, к сожалению, я не могу дать Невиллу окклюменцию, — ответила Миранда. — Партнёры по душам — моя область работы, и с ними у меня больше возможностей для взаимодействия. Это не значит, что вы не можете посвятить Невилла в тайну, просто это будет сопряжено с риском. Кстати, Невилл уже владеет рудиментарной окклюменцией: все те годы, что он не верил в себя, возвели в его разуме стены, отгородившие его от окружающего мира. Он не сможет устоять против полноценной легилименционной атаки, но из достаточно знакомых вам людей на неё способны только двое.

— Снегг и Дамблдор?

— Верно.

— А Полумна? — спросила Гермиона.

Миранда хихикнула:

— У неё уникальный взгляд на мир. Она может не бояться атак на разум.

— Что вы имеете в виду?

— Помнишь, Гарри, как Волан-де-Морт не смог тобой овладеть? Потому что ему стало больно?

— Да, — озадаченно ответил Гарри, не понимающий, причём тут разум Полумны.

— Со Снеггом, когда он применил на Полумне пассивную легилименцию, было примерно то же самое, — пояснила Миранда.

— Почему?

— Чтобы ответить на этот вопрос, я сначала задам свой. Гермиона, каково естественное состояние вселенной?

Гермиона задумалась. На этот вопрос можно было дать несколько ответов, но один преобладал над всеми остальными:

— Хаотичное.

— Верно. И разум в некотором роде устроен так же. И есть два способа преодолеть хаос. Как думаешь, какие?

— Упорядочить его?

— Очень хорошо, а другой способ?

Когда Гермиона так и не нашла второй ответ, Миранда продолжила:

— Другой способ преодоления хаоса — понять хаос. Именно так работает разум Полумны, и для тщательно контролируемого разума Северуса Снегга это болезненно.

— Что вы имеете в виду под тем, что она понимает хаос?

— Подумай о своём разуме, Гермиона. Всё в нём имеет своё место. Транфигурация, чары, наука... всё разложено по полочкам. Разум же Полумны напоминает скорее неразобранный ящик с носками. Всё перемешано, пока ей что-то не понадобится, и тогда она легко извлекает необходимое. Для подобного требуется незаурядный ум, и порой извлечённое имеет смысл только для неё. Подобная структура разума также даёт ей невероятную проницательность: благодаря смешению всего подряд она может видеть связи между вещами, которые не видны больше никому. У её матери был такой же дар, именно это сделало её потрясающе талантливой создательницей заклинаний.

— Значит, Полумне рассказывать безопасно?

— Да, но будьте осторожны.

— О чём вы?

— Вы показали ей, что она вам дорога. Это поставило вас в её глазах по значимости сразу после её отца. Если вы разовьёте эту значимость, посвятив её в тайну и тем показав, как ей доверяете, станете вообще самыми значимыми. И если в будущем вы навредите этой дружбе, это сломает её. Она словно снова потеряет мать.

— Спасибо, Миранда.

— Пожалуйста.

Гарри и Гермиона вернулись к повторению и помощи Невиллу, мысленно обсуждая плюсы и минусы посвящения в тайну Невилла и Полумны. Даже после прощального поцелуя перед отходом ко сну они продолжили этот мысленный разговор. Перед тем, как провалиться в сон, они наконец решили продолжить обсуждение завтра.

* * *

Джинни Уизли лежала в кровати, со злостью вспоминала предыдущий день и яростно чесала шею. Сегодня она использовала втрое больше духов, несколько раз медленно прошла мимо Гарри, но ничего так и не добилась. И к тому же везде, где она нанесла духи, появилась зудящая сыпь.

'Завтра схожу к мадам... уй, как же чешется... Помфри,' — думала она, — 'а потом вырву моего Гарри из когтей этой всезнайки'.

* * *

Рон Уизли лежал в кровати, и его одолевали обидные мысли.

'Вот обязательно Гарри должен получить всё,' — думал он с горечью. — 'Знал же, что Гермиона мне нравится'.

На истории магии Рон, несмотря на мысли о друге, заснул. А на зельеварении Снегг буравил Гарри таким взглядом, что Рон боялся смотреть в его сторону.

'А потом он берёт и пропускает прорицания,' — продолжал Рон мысленно кипеть. Рону на самом деле понравились прорицания. Лаванда Браун постоянно болтала об их победе в квиддиче и смотрела на него взглядом, который он не мог распознать.

'А потом он прогуливает и Защиту. Наверное, тискался где-нибудь с Гермионой, пока мне приходилось разбираться с профессором Амбридж'. 'Разборка с профессором Амбридж' заключалась в том, что ему пришлось ответить 'я не знаю, мэм' все те три раза, когда она спрашивала его о том, где были Гарри и Гермиона.

А ещё Рон заметил, что Гарри с Гермионой занимались повторением вместе с Невиллом. Он вытащил собственные учебники, чтобы показать им, что ему не нужна ничья помощь, но быстро заскучал, и не найдя никого, с кем бы мог поиграть в шахматы, начал играть сам с собой.

Примечания:

Примечание автора:

В главе цитируются (не совсем точно) отрывки из книг 'Гарри Поттер и философский камень' и 'Гарри Поттер и Дары Смерти'.

Примечание переводчика:

На этом этапе перевода я из интереса решил узнать, что означает имя 'Миранда'. Оказалось, что 'достойная восхищения'. То ли автор прекрасно знал, что делал, либо очень удачно угадал.)

---

На следующее утро Гарри снова проснулся с ощущением дезориентации, но сразу же ощутил присутствие Гермионы.

— Доброе утро, милая моя жена, — подумал он.

— И тебе доброе утро, дорогой мой муж, — ответила Гермиона, и Гарри ощутил в её мыслях счастливый смех. — Кто бы ещё несколько дней назад мог подумать, что я буду говорить такое, ну то есть думать.

— Тебе приятно об этом думать?

— Даже не представляешь насколько, Гарри, — ответила Гермиона. — После всего, через что мы прошли, я и не думала, что могу быть такой счастливой. Даже при том, что нам ещё многое предстоит сделать, мысли о том, что ты любишь меня, делают всё намного лучше.

— Хотелось бы, чтобы и в первый раз мы вот так были друг у друга. Вместе мы показали бы себя куда лучше.

— Давай не будем зацикливаться на прошлой временной линии. Её больше нет. Давай в этот раз сделаем всё правильно и, как говорится, будем жить долго и счастливо, — ответила Гермиона. — Что ты надумал по поводу Невилла и Полумны?

— Я хочу им рассказать, — подумал в ответ Гарри. — Думаю, Миранда намекала, что это будет правильным поступком. И потом, нам нужна помощь, а посвящение в тайну ещё и может помочь им обрести уверенность в себе.

Гарри услышал мысленный вздох:

— Согласна. Надеюсь, что это будет правильно, но если мы начнём погрязать в сомнениях, мы так ничего и не сделаем.

— Тогда сегодня вечером? После ужина?

— Да. Нам нужно ещё придумать, как рассказать им так, чтобы они не решили, что мы свихнулись.

— Тоже верно. Ты сейчас в гостиной?

— Ещё нет. Проснувшись, я решила полежать в кровати, поразмышлять о своём прекрасном муже и о том, насколько лучше теперь может сложиться жизнь.

Гермиона замолчала на несколько секунд, а потом продолжила:

— Знаешь, я думала о выражении на твоём лице, когда ты вчера упомянул детей. Не думаю, что когда-нибудь видела тебя настолько счастливым.

— Конечно, я счастлив! У меня появилась идеальная жена, и я теперь знаю, что у меня есть с ней будущее и шансы завести семью.

— Тогда нам надо сделать всё это правильно и разобраться тщательно. Я хотела бы сказать 'разобраться побыстрее', но нам нужно быть осторожными, чтобы допускать как можно меньше ошибок.

— Какие-нибудь дополнительные идеи у тебя появились?

— Нам нужно, чтобы Дамблдор остался в живых. Реддл боится его, он даже на Министерство открыто напал лишь после смерти Дамблдора. А с потерей Министерства всё стало намного хуже. Но и с самим Министерством нужно по возможности что-то делать. Фадж должен уйти, и, если Сириус разработает хороший план, это наверняка произойдёт через пару недель. Но нужен ли нам на посту министра Скримджер?

— Он не предал нас, когда Министерство пало, — напомнил ей Гарри.

— Нет, но и не приложил достаточных усилий, чтобы это предотвратить, — возразила Гермиона. — Думаю, нам нужен кто-то, кого бы ты был готов публично поддержать. С твоей поддержкой, когда в глазах общества ты снова станешь Избранным, хороший министр сможет многое.

Гарри вздохнул. Идея заниматься политикой искренне ему претила, особенно из-за статуса Избранного и Мальчика, Который Выжил. Но он понимал, что Гермиона высказала разумную идею. Слава была инструментом, который они могли и должны были использовать.

— У тебя есть кто-то на примете?

— Помнишь Амелию Боунс?

— Тётю Сьюзен? Она ещё дала мне возможность высказаться на слушании. Но она...

— Умерла. Я знаю. Это случилось вскоре после конца этого учебного года, — сказала Гермиона. — Она была убита, и Орден считал, что это сделал лично Волан-де-Морт. Ты в то время был у Дурслей, но все в Ордене надеялись, что она станет следующим министром. И думали, что Волан-де-Морт испугался этой возможности и того, что она могла на этом посту сделать.

— А что мы можем тут поделать? Волан-де-Морт всё равно наверняка её убьёт.

— Возможно, но мы можем таки попытаться это изменить, — заметила Гермиона.

— Попробовать можно, но нам нужен запасной план. Может, спросить Сириуса, кого бы он порекомендовал, если с мисс Боунс не сложится?

— У нас есть ещё пара недель, чтобы составить этот план.

— Ну вот и отлично. Встретимся в гостиной через несколько минут? — спросил Гарри.

— Планируешь этим утром в очередной раз уязвить Джинни?

— Кто, я? — усмехнулся Гарри. — Знаешь, она вчера этими духами чуть ли не с головы до ног облилась. Всякий раз, когда она подходила близко, я думал, что задохнусь. Не могу поверить, что я был так слеп по поводу неё.

— А как быть с остальными Уизли?

— Фред и Джордж были отличными парнями. Надеюсь, Билл на этот раз не повстречается с Фенриром, и не будет этой идиотской эвакуации из дома Дурслей, которая стоила Джорджу уха. Кстати, это ведь тоже сделал Снегг. И плевать, хотел он этого или нет. Ведь план-то был его и Дамблдора, — мысленно фыркнул Гарри. — И всё из-за Дурслей? Что до миссис Уизли, то она всегда хорошо ко мне относилась, даже если наша первая встреча была подстроена. Но если она расстроится из-за того, что мы перестали общаться с Джинни и Роном — переживу. Ты для меня куда важнее, чем они.

— Как и ты для меня, Гарри. Я люблю тебя, — мысленно улыбнулась Гермиона.

Затем она снова послала ему мысленный смешок:

— Знаешь, несколько лет назад я была с мамой в торговом центре и увидела там в продаже табличку для декора, с надписью 'Счастье — это когда ты в браке со своим лучшим другом'. Не могу поверить, что это настолько верно.

— Если бы ты приняла это ближе к сердцу ещё тогда, когда я подтолкнула тебя зайти в тот магазин, ты бы давно в это поверила, — в который уже раз вмешался в разговор голос их любимой богини. — Но нет, очередной из моих малых планов был запорот одним из вас.

— Вы будете напоминать нам об этом всю жизнь? — спросила Гермиона.

— Нет, конечно нет, но два или три года — вполне возможно, — со смехом откликнулась Миранда.

— А ты не помнишь, где видела эту табличку? — спросил Гарри, когда смех Миранды затих. — Я бы хотел купить её для тебя при случае.

— Может, лучше купим её вместе? — предложила Гермиона. — Она будет идеально смотреться в нашем будущем доме. Я хочу всегда помнить, что ещё до того, как мы осознали любовь друг к другу, мы были лучшими друзьями.

— Осознали они, как же, — снова послышался голос Миранды. — Вы зовёте это просто осознанием? Я бы скорее назвала это 'семь лет крайне непростой работы для меня'.

— Мы уже вас благодарили, — напомнил Гарри богине любви. — Вы хотите, чтобы мы назвали в вашу честь своего первого ребёнка?

— О, это был бы весьма чуткий шаг с вашей стороны, — ответила Миранда. — Но только если это будет девочка. Мне ж покоя не будет, если из-за меня Мирандой назовут мальчика!

Гарри вздохнул и задумался, будет ли когда-нибудь его жизнь простой и понятной. Наконец выбравшись из постели, он начал одеваться для завтрака и встречи со своей женой.

Джинни в гостиной не оказалось, так что они сразу отправились на завтрак в Большой зал, где сели рядом с Невиллом. К их приятному удивлению, скоро к ним подошла Полумна и тоже села рядом.

— Что ты забыла за нашим столом, Полоумная? — спросил Рон, сидевший несколько поодаль, указывая на Полумну вилкой с насаженным блинчиком. — Разве ты не должна сидеть с воронами?

— Её зовут ПОЛУМНА, — резким тоном ответил Гарри своему бывшему лучшему другу. — И она решила позавтракать со своими друзьями. В отличие от некоторых, она, как настоящий друг, порадовалась за меня и Гермиону.

— Настоящие друзья не крадут девушек других друзей, — огрызнулся Рон.

— Рон, я, может, и была тебе другом, а также заодно и девушкой, как ты наконец соизволил заметить. Но твоей девушкой я никогда не была, — ответила Гермиона. — Ну, чуть не стала два года тому вперёд, но теперь это не считается.

Полумна улыбнулась, а затем наклонилась к Гермионе и что-то прошептала ей на ухо.

— Конечно, — кивнула Гермиона.

Посмотрев на Гарри, она заметила его вопросительно приподнятую бровь.

— Ей нужна пара носков. У неё уже несколько дней ни одной нет.

— Могу я сходить разгромить башню Когтеврана? — спросил Гарри. — Я же теперь знаю, как попасть в их гостиную.

— Учитывая Амбридж, лучше не надо. Но если они продолжат задирать Полумну, на следующий год я тебе ещё и помогу.

* * *

Джинни Уизли была в бешенстве. Мадам Помфри дала ей крайне мерзко пахнущую мазь и велела наносить на сыпь каждые шесть часов в течение двух дней. Даже быть одной в комнате было невыносимо, а уж выйти к остальным ученикам и стать всеобщим посмешищем...

'Как я могу вырвать моего Гарри из когтей этой злобной заучки, если от меня пахнет хуже, чем у Рона изо рта?' — размышляла Джинни, уже в третий раз сдерживая себя от желания почесать зудящую руку.

Она достала из чемодана уже порядком потрёпанную книгу 'Как обрести своего волшебника' и начала в очередной раз читать, выискивая идеи. Пока она переворачивала страницы, её мысли вернулись к прошедшему году:

'Я потратила целый год с Корнером, пытаясь показать Гарри, что это я — его настоящая любовь, но он продолжал смотреть на Чанг. Но что пошло не так в субботу? Эта сучка наверняка применила какое-то зелье или заклинание. Это как-то связано с этим их Гроххом? Рон тоже не знал, что это такое. Возможно, она нашла заклинание, чтобы завлечь Гарри, и это — ключевое слово?'

Джинни прекратила читать и погрузилась в мысли о пышноволосой всезнайке:

'Я годами выстраивала с ней дружбу, чтобы выведать тайны Гарри. Сколько часов жизни я потратила, выслушивая её болтовню о прочитанных книгах, поездках во Францию и прочей магловской дребедени...'

Она встряхнула головой, отгоняя ужасные воспоминания об одном из вечеров, когда Гермиона без умолку рассказывала о каком-то путешествующем во времени космическом докторе и о каком-то пироге.

'А мне приходилось делать вид, что я понимаю сказанное. Более того — прикидываться, что мне это нравится! Без понятия, что мой братец в ней нашёл, но она заслуживает его за то, что украла моего Гарри,' — Джинни улыбнулась, представив себе Гермиону, вынужденную каждый день до конца жизни готовить для Рона. — 'Да, это будет идеальное для неё наказание. И ещё хорошо будет, если "Пушки Педдл" начнут наконец побеждать. Тогда уж Рон точно не заткнётся.'

Злобная усмешка исказила её лицо, когда она представила себе будущие рождественские ужины в 'Норе'. Гермиона будет там с Роном, потолстевшая, с шестью детьми, и будет использовать свой всезнающий мозг только для запоминания рецептов и заклинаний уборки, в то время как Джинни со своим мужем Гарри будут рассказывать об очередном путешествии по миру и о том, как они везде были почётными гостями.

'Возможно, мне и стоит укрепить пока их отношения, чтобы потом утешить Гарри, когда она с ним порвёт. Но как, чёрт возьми, мне заставить Гермиону сменить моего Мальчика, Который Выжил, на Рона?'

Джинни снова начала читать книгу, пока наконец не дошла до необходимого ей раздела:

'Один из лучших способов заинтересовать кого-либо собой — подчеркнуть ваши общие черты. Общий интерес — один из доказанных путей к развитию отношений,' — прочла она.

Джинни знала эти строки наизусть. Именно поэтому она столько практиковалась в квиддиче и полётах, поэтому выкладывалась по полной на каждой встрече ОД, поэтому часто ела пирог с патокой, когда Гарри был поблизости. Чтобы Гарри увидел, что ей нравится то же, что и ему.

'И мне нужно объяснить Рону и Гермионе, какие у них есть общие черты...' — Джинни откинулась на спинку кровати и начала размышлять, скоро придя к ужасному выводу. — 'Чёрт их подери, ничего. Нет ничего, что бы их объединяло.'

Её взгляд расфокусировался, когда её накрыла очередная волна ненависти к Гермионе. Снова взглянув на книгу, она зацепилась взглядом за другую строку:

'Одна из сильнейших эмоций, влияющих на отношения — ревность. Это одна из самых частых причин для расставания пар. Избегание ревности в отношениях — залог долгого счастья, но она же может стать оружием для ведьмы, охотящейся за сердцем волшебника. Заставив его приревновать к тому, чего он не имеет ( то есть к вам), вы заставите его возжелать вас'.

'Хмм...' — задумалась Джинни. — 'Могу ли я как-то заставить Гарри и Гермиону приревновать друг к другу? Или хотя бы вызвать зависть? Что в этой всезнайке может вызвать зависть у Гарри? Ничего, конечно, мой Гарри идеален. А Гермиона? Ей повезло, что он вообще с ней дружит, учитывая, как она постоянно требует от него делать домашнее задание. Может, заставить Гермиону приревновать к Рону, и она оставит моего Гарри? Ну уж нет, это точно не выйдет. А может ли Гарри приревновать ко мне? С Корнером должно было получиться, но эта заучка каким-то образом украла моего Гарри'.

'Нужно придумать, как заставить Гарри ревновать,' — пришла Джинни к выводу через какое-то время. — 'Это будет нетрудно, я ведь для него идеальна.'

Она открыла другой раздел книги и начала читать:

'Многие ведьмы использовали любовные зелья, дабы очаровать своего волшебника...'

'Может, любовное зелье сработает?' — спросила себя Джинни. — 'Нет,' — призналась она себе с тяжёлым вздохом, — 'Гермиона быстро поймёт, в чём дело, если я дам Гарри что-то из еды и он наконец признает, что любит меня'.

Она снова начала прокручивать в голове варианты. Она знала, что Гарри был предназначен ей, это было неизбежно.

'Он ведь рисковал жизнью, чтобы меня спасти, а это значит, что он меня любит. Просто он пока этого не понял'.

Хотя Джинни и была уверена, что Гарри принадлежал ей, она знала, что его желали и многие другие ведьмы. Он постоянно слышала разговоры на эту тему от других девушек.

'Вот оно,' — подумала она. — 'Я могу дать Гарри зелье, завязанное на другую ведьму. Если Гермиона сообразит, что к чему, она обвинит эту ведьму. А если нет, то они двое расстанутся, а потом я расскажу Гарри о зелье и дам противоядие. Он будет мне благодарен и поймёт, что ему нужна я. Мне нужно только, чтобы Гермиона не вмешалась, так что Рон должен будет её утешать, когда Гарри её бросит'.

В другом слое реальности Миранда, слушавшая мысли младшей Уизли, лишь покачала головой.

'Право же, мне хочется сделать её соулмейтом Винсента Крэбба'.

Богиня любви расхохоталась, представив себе этих двоих вместе, а также шутки окружающих вроде 'Глядите, у Джинни завёлся крабик!' Однако она твёрдо решила не порочить понятие партнёрства душ этими двумя.

'Рассказать, что ли, Гарри и Гермионе? Нет, они в безопасности. А посмотреть, что они придумают в ответ, будет интересно'.

* * *

После завтрака и короткого возвращения в башню, чтобы взять несколько пар носков для Полумны, Гарри и Гермиона оказались весьма заняты. С утра у них были сдвоенные чары и сдвоенная трансфигурация. Разумеется, оба профессора говорили о сдаче СОВ. И поскольку преподавателей этих предметов они уважали более всех прочих, они пришли и слушали весьма внимательно. Впрочем, они не возражали: проверка практических навыков оказалась приятной, поскольку каждое заклинание далось им без труда. Они улыбнулись друг другу, заметив, что получившиеся у них чайные чашки совпадают до мельчайших деталей. Они даже успели немного помочь Невиллу с его заклинаниями.

Обед они полностью пропустили, вместо этого отправившись в Выручай-комнату и продолжив практиковаться в извлечении воспоминаний. К тому времени, когда им было пора отправляться на травологию и уход за магическими существами (эти два урока пропускать им тоже не хотелось), им обоим удалось извлечь из головы по полному воспоминанию.

* * *

Профессор МакГонагалл только что закончила свой обзорный урок по СОВ для пятого курса и смотрела вслед двум своим любимым ученикам, выходящим из класса рука об руку. Она была положительно поражена преображением Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер. Каждое выполненное Гарри на уроке заклинание далось ему с первого раза и практически без усилий.

'Ему только и было нужно правильное влияние. И нужный человек всегда был рядом. Да и Гарри, если подумать, очень хорошо повлиял на Гермиону,' — подумала профессор трансфигурации.

Она вспомнила девушку, на прошлой неделе вбежавшую в её кабинет почти в слезах и разразившуюся тирадой о том, что она не успевает подготовиться к СОВ, и что в Хогвартсе торгуют амулетами для удачи на экзаменах, так что ей пришлось тратить время на их конфискацию.

'А ведь теперь она выглядит куда спокойнее. Они хорошо подходят друг другу'.

МакГонагалл заметила, как они улыбались друг другу всякий раз, идеально выполняя заклинание. Она до сих пор была удивлена идентичностью двух трансфигурированных ими чашек. 'Я ведь ни единого различия не нашла!'

Она снова улыбнулась, вспомнив, что они даже успели дать пару советов Невиллу Долгопупсу. Судя по услышанным МакГонагалл обрывкам разговора, они теперь каждый вечер помогали ему готовиться к СОВ. И она знала, что это наверняка немало поможет мистеру Долгопупсу.

Это заставило мысли МакГонагалл обратиться к другой чашке. Той, что была трансфигурирована Роном Уизли. 'Хотя можно ли назвать чашкой то, что до сих пор имеет шерсть и хвост?' Во время урока она наблюдала и за ним. И заметила, что Рон явно был в ссоре с Гарри и Гермионой, и постоянно бросал на них завистливые взгляды. Профессор МакГонагалл вздохнула; она знала, что без помощи Гермионы в это критическое для повторения время мистер Уизли вряд ли хорошо проявит себя на СОВ.

* * *

— За нами опять хвост, — мысленно сказал Гарри.

Их последний урок уже закончился, но время ужина ещё не наступило, и они шли по пустому коридору. Несколько раз они замечали, что за ними следуют члены Инспекционной дружины. К счастью для Гарри и Гермионы, большая часть слизеринцев совершенно не заботилась о скрытности. И уж тем более их нынешний хвост в лице Винсента Крэбба.

— Ладно, мантия-невидимка всё ещё у меня, — сказала Гермиона. — Разделяемся на следующей развилке.

— Что у тебя на уме?

— Просто жалящее заклятие. Подобное тому, что я использовала на тебе тогда в палатке, — ответила Гермиона. — Думаю, оно чудесно украсит заднюю часть Крэбба. Отведи его прочь, а потом возвращайся.

Затем она с лёгкой мысленной усмешкой добавила:

— Жаль, что нельзя запихнуть ему в зад маленький Адский огонёк.

Они оба помнили истории о том, как Крэбб пытал других учеников на седьмом курсе, и то, как два года тому вперёд и несколько дней тому назад он пытался убить их в Выручай-комнате, используя Убивающее проклятие и Адское пламя. Пусть даже Крэбб погиб в результате своей тупости, это ничуть не умаляло их неприязни к нему. Гарри вспомнил жуткую боль от заклятия, брошенного в него Гермионой перед тем, как егеря схватили их, и вспомнил, что она применила его невербально. Он ухмыльнулся, представив себе испытывающего эту боль Крэбба. Тем более что мадам Помфри не особо торопилась с поиском лекарств для попавших к ней членов Инспекционной дружины.

На следующей развилке Гарри и Гермиона направились в противоположные стороны. Амбридж прямо приказала Крэббу не спускать глаз с Гарри Поттера, так что тот немедленно забыл про Гермиону и направился за золотым мальчиком Гриффиндора, чей золотой блеск за последний год несколько потускнел. К его удивлению, примерно через тридцать футов Поттер развернулся и направился прямо ему навстречу.

— Привет, Винсент, — с улыбкой поздоровался Гарри, проходя мимо изрядно озадаченного слизеринца.

Крэббу ничего не оставалось, кроме как тоже повернуться и последовать за Гарри обратно по тому же пути. Он, разумеется, не заметил высунувшуюся из-под мантии-невидимки палочку или вылетевший из неё луч белого света, поразивший его прямо в зад. Но он почувствовал взрыв жгучей боли и резко повернулся, высматривая того, кто кинул в него заклинание. Гермиона сразу же отступила в сторону на тот случай, если Крэбб побежит и врежется в неё. Крэбб увидел лишь пустой коридор.

Глаза слизеринца наполнились слезами, и он поспешно направился в больничное крыло, напрочь позабыв о Гарри Поттере. Каждый шаг отдавался жгучей болью, потому что штаны натирали вздувавшиеся волдыри. Мадам Помфри ещё несколько часов усугубляла его проблему, используя самые болезненные методы для диагностики произошедшего. Одно из предложенных ей зелий вызвало сильный понос, и Крэбб провёл мучительный час, сидя на унитазе с покрытым волдырями задом. Наконец Помфри вручила ему банку с жёлтой мазью, велев наносить её на пострадавшее место несколько раз в день. К несчастью для Крэбба, ни один слизеринец не захотел ему в этом помочь.

Когда Крэбб исчез из их поля зрения, Гарри повернулся к Гермионе:

— И что нам делать с этими сволочами? Чем они старше, тем опасней становятся.

— Не знаю, Гарри, — вздохнула Гермиона. — А что мы можем поделать? Они пока ничего по-настоящему плохого не сделали.

* * *

За ужином тем же вечером Гарри и Гермиона попросили Невилла и Полумну встретиться с ними в Выручай-комнате в семь часов, чтобы поделиться с ними тайной. Сами они пришли туда раньше, чтобы извлечь необходимые для показа воспоминания.

За пару минут до семи, убедившись благодаря Карте Мародёров, что за Невиллом и Полумной никто не следит, Гермиона провела их обоих в комнату. Когда они уселись на предоставленные комнатой стулья, Гермиона начала:

— Мы попросили вас прийти, потому что хотим вам кое-что рассказать. Но для начала нам нужно, чтобы вы согласились никому об услышанном не говорить.

— Информация, которую мы вам сообщим, не должна выйти за пределы этой комнаты, — сказал Гарри, пристально посмотрев на Невилла и Полумну. — Даже малейшая утечка недопустима. Если к вам придёт сам Дамблдор и спросит вас об этом, вы не должны ему говорить.

Невилл и Полумна посмотрели на них с лёгким удивлением:

— Почему мы не должны говорить профессору Дамблдору? — спросил Невилл.

— Думаю, вы поймёте, когда мы вам объясним, — Гермиона внимательно посмотрела на обоих. — Гарри и я знаем вас двоих. Возможно, даже лучше, чем вы сами знаете себя. И знаем, что если вы пообещаете нам никому не говорить, то так и будет.

Полумна несколько секунд внимательно смотрела на них, прежде чем ответить:

— Вы мои друзья. Я не скажу ничего, если вы этого не хотите.

— Полумна, осторожней с этими словами, — предупредил Гарри. — Возможно, кое-что из услышанного ты захотела бы рассказать своему отцу, но не сможешь.

— Что именно?

— Мы не можем сказать. Но вам, весьма вероятно, не понравится услышанное, хотя мы и думаем, что вы поймёте, — ответила Гермиона.

— Моя бабушка всегда верила в профессора Дамблдора, Гарри, — нервно заметил Невилл. — Эта информация меня с ней поссорит?

Гарри посмотрел на Гермиону. Та пожала плечами. Тогда Гарри повернулся обратно к Невиллу и, подумав несколько секунд, ответил:

— Думаю, что если ты узнаешь то, что мы планируем рассказать, это здорово поможет ей поверить в тебя так же, как верим в тебя мы.

Невилл задумался. Наконец он проговорил:

— Я дам обещание не рассказывать никому, если только это не заставит меня рассориться с бабушкой.

— Я тоже дам обещание, — сказала Полумна. — Если только это не вовлечёт меня в прямой конфликт с папой, я обещаю ничего не говорить.

Гарри снова взглянул на Гермиону.

— Думаю, когда они узнают, всё будет нормально, — сказала она. — Я бы доверила им свою жизнь.

— И то верно, — согласился Гарри.

Он повернулся к Невиллу и Полумне:

— Кто-то из вас знает, что такое Омут памяти?

Когда оба покачали головой, он продолжил:

— Эта штука, — он кивнул на каменную чашу, — позволит вам просмотреть наши воспоминания. Омут принадлежит профессору Дамблдору, но, поскольку сейчас он ему не нужен, мы его одолжили.

— Вы можете показывать воспоминания? — выпуклые глаза Полумны, кажется, ещё сильнее вылезли из орбит. — Интересно, знает ли о таком папа? Он бы очень хотел посмотреть воспоминания Фаджа о его делах с гоблинами.

— Ну, перед просмотром воспоминания человек, которому воспоминание принадлежит, должен добровольно его отдать, — пояснила Гермиона.

— А-а-а, — протянула Полумна с явным разочарованием. — Тогда это не сработает.

— Извини. Но Омут поможет нам объяснить кое-что такое, что вы иначе наверняка сочли бы выдумкой, — объяснил Гарри. — Мы надеемся, что благодаря нашим воспоминаниям вы поверите.

— Мы хотели бы начать с воспоминаний, которые вы и сами наверняка помните, — сказала Гермиона. — Невилл, помнишь, как ты не хотел выпускать нас из гостиной на первом курсе, когда Гарри, Рон и я пошли за камнем?

— Ага.

— В этой чаше сейчас моё воспоминание о той ночи, — указала на Омут Гермиона. — Я хочу, чтобы ты сначала привык к использованию Омута. Иди с Гарри и взгляни.

Нырнув в Омут, Гарри и Невилл оказались в гостиной Гриффиндора рядом с самими собой, какими они были на первом курсе.

— Что вы задумали? — донеслось из угла комнаты.

Гарри, Рон и Гермиона из воспоминания резко повернули головы, увидев появившегося из-за кресла Невилла-воспоминание, державшего в руках свою жабу.

— Все в порядке, Невилл, ничего особенного, — успокоил его Гарри, поспешно пряча мантию за спину.

Невилл внимательно посмотрел на их виноватые лица.

— Вы снова собираетесь выйти из спальни посреди ночи, — уверенно заявил он.

— Нет-нет-нет! — затараторила Гермиона. — Конечно же нет. Почему бы тебе не пойти спать, Невилл?

Гарри покосился на высокие стоячие часы у двери.

— Вам нельзя отсюда уходить, — упрямо заявил Невилл. — Вас снова поймают. И у нашего факультета будет еще больше проблем.

— Ты не понимаешь, — не выдержал Гарри. — Это очень важно.

Но Невилл был явно настроен очень решительно.

— Я не выпущу вас. — Он встал, загораживая собой выход в коридор. — Я... Я буду с вами драться!

— Невилл! — взорвался Рон. — Отойди от портрета и не будь идиотом...

— Не смей называть меня идиотом! — парировал Невилл. — Я считаю, что вы не должны больше нарушать правила! А ты, Рон, сам учил меня, что надо уметь за себя постоять!

— Да, но ведь мы твои друзья. — Рон развел руками. — Невилл, ты не понимаешь, что ты делаешь.

Он шагнул вперед, и Невилл выпустил из рук своего Тревора, который упал на пол и тут же скрылся в неизвестном направлении.

— Ну тогда попробуй ударить меня! — Невилл поднял кулаки. — Я жду!

Гарри повернулся к Гермионе:

— Сделай что-нибудь, — в отчаянии попросил он.

Гермиона выступила вперед.

— Прости, Невилл, — негромко сказала она. — Мне очень-очень жаль.

И подняла палочку.

— Петрификус Тоталус! — воскликнула она, указывая палочкой на Невилла.

Руки Невилла рванулись к бокам, громко хлопнув по телу. Ноги рывком соединились вместе. Невилл вытянулся и застыл, покачиваясь. А потом упал лицом вниз.

Гарри повернулся к Невиллу:

— Думаю, именно в эту ночь ты начал становиться тем, кто ты есть, Невилл. Воспоминание совпадает с тем, что помнишь ты сам?

Невилл только и смог, что кивнуть.

Когда Гарри и Невилл выбрались из Омута, Гермиона убрала из чаши воспоминание и вылила туда другое из заранее приготовленного флакона.

— Это воспоминание о поездке в Хогвартс в начале этого учебного года, — пояснила она.

Все четверо окунулись в Омут и оказались в купе поезда, где сидели они-воспоминания вместе с Роном и Джинни.

Довольно долго все четверо наблюдали за происходящим. За Невиллом со своей мимбулус мимблетонией, за Полумной, читающей перевёрнутый журнал, за инцидентом со смердящим соком и за всеми прочими событиями, произошедшими тогда.

Когда они снова оказались в Выручай-комнате, Гарри спросил:

— Ну что, вы согласны, что это настоящее воспоминание?

— Да, но это было странно — видеть себя и не быть собой, — задумчиво-мечтательным тоном ответила Полумна.

Невилл снова ограничился кивком. Он не понял смысла показа этих воспоминаний, но и вопросы задавать пока не решился.

Затем Гермиона и Гарри показали пару воспоминаний о встречах ОД и ещё одно, в котором Фред и Джордж покидали замок. Каждый раз Невилл и Полумна подтверждали, что именно так и помнят эти события.

Покончив с этими воспоминаниями, Гермиона достала закупоренный флакон, на котором Гарри заметил этикетку 'Осёдлываем фестралов'.

— Думаю, пора? — спросила она.

Гарри согласно кивнул.

Гермиона в очередной раз убрала из Омута последнее просмотренное воспоминание и вылила туда содержимое флакона. Просматривать воспоминание Гарри об этом было странно. Тем вечером она не видела фестралов, но в воспоминании Гарри они были прекрасно видны. Она задумалась, сможет ли теперь видеть их вживую, ведь она видела несколько смертей в битве за Хогвартс. 'Интересно, 'видеть смерть' — физическое или психологическое требование?' — размышляла она ранее. — 'Это тело никогда не видело смерть, а вот мой разум видел.'

Снова все четверо погрузились в каменную чашу, и в этот раз оказались на поляне в Запретном лесу. Вокруг них оказалось несколько фестралов. Глаза Невилла и Полумны расширились, когда они увидели себя забирающимися на спины этих летающих скелетоподобных лошадей. Потом Полумна увидела, как она же помогает забраться на фестралов Гермионе, Рону, и Джинни. Когда все шестеро оказались верхом, крылатые лошади взмыли в воздух, и воспоминание закончилось.

Вынырнув из Омута, Невилл немедленно запротестовал:

— Этого мы никогда не делали. Я совершенно уверен, что никогда не садился верхом на фестрала.

— Я была бы счастлива прокатиться на фестрале, — сказала Полумна с радостью в голосе. — Может, сейчас сходим и прокатимся? Но Невилл прав, я определённо запомнила бы такое. Но я не помню. Как это может быть воспоминанием?

Гарри набрал в грудь побольше воздуха и начал объяснять:

— Это воспоминание, потому что это произошло. Просто пока ещё не произошло.

— Пока ещё? — переспросил Невилл. — Откуда у тебя воспоминание из будущего? Это пророческое видение?

— Нет, не видение, а как раз наш секрет, о котором мы попросили никому не рассказывать, — объяснила Гермиона. — Я знаю, это звучит совершенно безумно, но мы с Гарри уже прожили следующие два года. И получили в будущем возможность вернуться и исправить то, что пошло не так.

— Ребят, это шутка какая-то? — спросил заметно погрустневший Невилл. — Я думал, вы вправду хотели рассказать нам какую-то тайну. Если вы и вправду из будущего, зачем бы вам рассказывать об этом Полумне и мне, а не профессору Дамблдору и Министерству? Мы ведь просто пара чудиков.

— НЕТ! — с жаром воскликнул Гарри. — Вы двое — не чудики. Вы куда более замечательные люди, чем думаете. Помните, как мы сказали, что можем знать вас лучше, чем вы сами? Сейчас мы покажем вам воспоминание о событиях через два года.

Гарри взял флакон с серебристой жидкостью, подписанный 'Невилл/Нагайна', и вылил его в Омут памяти. И в очередной раз все четверо погрузились в воспоминание.

На этот раз они оказались снаружи замка, в окружении учеников и Пожирателей смерти.

Волан-де-Морт стоял в центре происходящего. Кто-то вырвался из толпы и выстрелил в него заклинанием. Послышался громкий хлопок и стон боли, когда Волан-де-Морт лично обезоружил нападавшего.

— И кто же это? — спросил он своим мягким змеиным голосом. — Кто сам вызвался продемонстрировать, что бывает, когда пытаешься продолжать проигранную битву?

Беллатриса залилась счастливым смехом:

— Это Невилл Долгопупс, повелитель! Мальчишка, который доставлял Кэрроу столько неприятностей! Сын мракоборцев, помните?

— Ах, да, припоминаю, — Волан-де-Морт взглянул сверху вниз на Невилла, безоружного, без всякой защиты, отчаянно пытавшегося подняться на ноги на нейтральной полосе между защитниками замка и Пожирателями смерти. — Но ты ведь чистой крови, мой храбрый мальчик? — обратился он к Невиллу, который стоял теперь к нему лицом, сжав в кулаки пустые руки.

— А если и так — что из этого? — громко ответил Невилл.

— Ты проявил отвагу и мужество, и в твоих жилах течет благородная кровь. Ты будешь отменным Пожирателем смерти. Нам нужны такие как ты, Невилл Долгопупс!

— Скорее в аду станет холодно, чем я к вам перейду! — сказал Невилл. — Отряд Дамблдора! — выкрикнул он, и толпа ответила шумом, которого не могли сдержать даже заглушающие чары Волан-де-Морта.

— Что ж, — сказал Волан-де-Морт ласково, и Гарри почувствовал, что в этом шелковом голосе больше угрозы, чем в самом мощном заклятии. — Раз таков твой выбор, Долгопупс, вернемся к первоначальному плану. На твою голову, — негромко добавил он, — пусть падет.

Волан-де-Морт взмахнул палочкой, и в следующую секунду из разбитого окна замка вылетела Распределяющая Шляпа, приземлившаяся в полумраке ему на ладонь. Он приподнял пахнущий плесенью предмет за острый конец и встряхнул.

— В школе Хогвартс больше не будет распределения, — объявил Волан-де-Морт. — Факультеты отменяются. Эмблема, герб и цвета моего благородного предка, Салазара Слизерина, отныне обязательны для всех, понятно, Невилл Долгопупс?

Он направил палочку на Невилла, и тот застыл, словно окаменев. Волан-де-Морт нахлобучил на него шляпу, так что она закрыла Невиллу глаза. В толпе стоящих перед замком началось движение, и Пожиратели смерти, как один, вскинули палочки, не давая защитникам Хогвартса пошевелиться.

— Невилл сейчас наглядно покажет вам, что будет со всяким, у кого достанет глупости мне сопротивляться, — сказал Волан-де-Морт.

Взмах его палочки — и Распределяющая Шляпа вспыхнула ярким пламенем. Страшный крик разорвал предрассветный полумрак — Невилл горел, прикованный к месту, неспособный шевельнуть ни рукой, ни ногой.

И тут случилось сразу несколько вещей. С отдаленной границы школы послышался шум, как будто сотни людей перебирались через не видные отсюда стены и рвались к замку с громкими воинственными кликами. В ту же минуту из-за угла замка показался запыхавшийся Грохх с воплем: «ХАГГИ!» Воспользовавшись тем, что Пожиратели отвлеклись, Невилл быстрым, едва уловимым движением освободился от Цепенящего заклятия; пылающая шляпа слетела с его головы, и он вытянул из нее что-то серебряное, со сверкающей рубинами рукояткой. Удар серебряного лезвия не был слышен за шумом надвигающейся толпы, ревом дерущихся великанов, стуком копыт бросившихся в схватку кентавров — и всё же все глаза обратились на блеснувший меч. Одним ударом Невилл снес голову огромной змее. Голова подлетела высоко в воздух, сверкнув в лучах света, лившегося из вестибюля. Рот Волан-де-Морта раскрылся в яростном крике, которого никто не услышал, и тело змеи с глухим стуком упало на землю к его ногам.

И затем воспоминание завершилось.

Вынырнув из Омута памяти, Гарри посмотрел на Невилла, который был бледен, как привидение:

— Ты столкнулся лицом к лицу с Волан-де-Мортом, Невилл. Но не спасовал и даже отсёк голову его змее, что дало мне возможность убить его. Даже не говори, что ты не замечательный волшебник, или что в тебе нет храбрости. Когда это по-настоящему важно, в тебе есть всё необходимое.

Все в Выручай-комнате посмотрели на Невилла. Глаза Полумны расширились, словно она увидела совершенно другого человека.

— А этот меч, что ты достал из Шляпы — меч Гриффиндора, — добавил Гарри. — Дамблдор говорил, что только истинный гриффиндорец способен извлечь его в час нужды.

Невилл глубоко задумался, и через несколько секунд взглянул на Гарри:

— Так Волан-де-Морт победил? Поэтому вы вернулись?

— Так теперь ты нам веришь? — спросила Гермиона.

Когда Невилл осторожно кивнул, она продолжила:

— Вот и хорошо. Вскоре мы ответим на множество вопросов, но сначала я бы хотела показать ещё одно воспоминание, на этот раз для Полумны.

Убрав воспоминание о Невилле обратно во флакон, Гермиона вылила в Омут содержимое флакона с этикеткой 'Полумна/последняя битва'.

Это воспоминание принадлежало Гермионе и показывало, как она, Полумна и Джинни сражались с несколькими Пожирателями, прежде чем схватиться с Беллатрисой Лестрейндж. Невменяемая ведьма швырялась в них Убивающими проклятиями, а они уклонялись и поливали её в ответ шквалом своих заклинаний. Воспоминание закончилось смертью безумной Пожирательницы от рук Молли Уизли.

Когда они в очередной раз вынырнули из Омута, Гермиона взглянула на Полумну:

— Это случилось уже после того, что сделал Невилл. Ты сражалась в этой битве вместе со мной, а также помогла нам в другой битве, которая случилась куда раньше, совсем скоро после нынешнего времени. Увиденное тобой воспоминание относится к последней битве в Хогвартсе. И ты делала всё это после того, как Пожиратели смерти поймали тебя и несколько месяцев держали в плену.

Теперь все взгляды обратились к Полумне, которая, кажется, полностью ушла в свои мысли. Затем она вытащила из-за уха свою палочку и взглянула на неё:

— Моя палочка была другой. Почему?

— Пожиратели отобрали твою, когда схватили тебя, — пояснила Гермиона. — Во время плена ты заботилась о мистере Олливандере, которого тоже держали в плену. И после спасения он сделал тебе новую палочку.

— Это очень мило с его стороны. Но зачем Пожиратели взяли меня в плен?

— Твой отец в 'Придире' слишком уж яро поддерживал нежелательное лицо номер один. Так Министерство под контролем Волан-де-Морта прозвало Гарри, — ответила Гермиона. — Твой дом был почти полностью разрушен после нападения Пожирателей.

— Не собираешься говорить ей, что это её отец сдал нас Пожирателям?

— Вряд ли это её обрадует. Она любит своего отца, — ответила Гермиона мужу, а затем продолжила вслух для Невилла и Полумны. — Мы хотим избежать того, что произошло. Погибло множество хороших людей, в том числе учеников... а всё потому, что один человек ни в какую не желал делиться своими секретами.

— Кто именно? — спросил Невилл.

— Дамблдор, — ответил Гарри. — Он знал, как убить Волан-де-Морта, но не сказал никому, пока сам не оказался на пороге смерти.

Заметив выражения лиц Невилла и Полумны, Гарри пояснил:

— Дамблдор умер в конце следующего курса из-за одной глупости, которую совершил в течение ближайших месяцев. Мы, — Гарри посмотрел на Гермиону, — надеемся это предотвратить, но только потому, что Волан-де-Морт его боится. Когда Дамблдора не стало, Волан-де-Морт вскоре захватил Министерство. Но я ещё не рассказал, что он сделал не так. Даже когда он рассказал мне секрет Волан-де-Морта, он посоветовал не делиться им ни с кем, кроме Рона и Гермионы. Когда он умер, мы доверились его словам, считая, что он знал как лучше. Мы отвергали из-за этого всякую помощь. Да, в конце концов мы победили, но лишь благодаря удаче. Мы убили Волан-де-Морта, но ценой смерти множества хороших людей. И вина за их смерти, как по мне, во многом лежит на Дамблдоре.

— Но ведь Волан-де-Морт в итоге погиб, и Беллатриса тоже, — возразил Невилл.

— Как и многие маглорождённые ведьмы и волшебники, а также некоторые из наших друзей, — ответил Гарри с горечью. — Помнишь профессора Люпина?

— Конечно.

— Он всегда был ко мне очень добр, — добавила Полумна.

— Он и его жена погибли, защищая эту школу. Их новорождённый сын остался сиротой, — с грустью проговорил Гарри. — Амбридж вернулась на работу в Министерство, и во время правления Волан-де-Морта возглавляла гонения на маглорождённых. Их обвиняли в том, что они украли свою магию у чистокровных, и многие были отправлены в Азкабан или даже приговорены к Поцелую дементора.

— Это ужасно, — сказал Невилл. — И что вы планируете делать с Амбридж?

— Ну а что мы можем сделать? — ответила Гермиона. — В этой временной линии она пока что ничего такого не совершила.

Невилл посмотрел на них взглядом, который больше бы подошёл Невиллу на два года старше:

— Если она стала причиной чьей-то смерти в будущем, и вы ничего не сделаете, чтобы в корне это предотвратить... сможете ли вы примириться со своей совестью?

Гарри пристально посмотрел на Гермиону:

— Вот так просто? Хотя знаешь, он ведь прав.

— Я... понимаю, — неохотно согласилась Гермиона. — Но это также значит, что мы должны будем через две недели перебить всех тех Пожирателей. Сможем ли мы это сделать?

— Просто помни, что это из-за них тебе пришлось изменить память твоих родителей и отослать их за границу.

— Я знаю, но сможем ли мы убить их и не мучиться потом угрызениями совести? Впрочем, давай обсудим это позднее, а пока закончим разговор с Невиллом и Полумной, — предложила Гермиона, и Гарри согласно кивнул.

Невилл и Полумна целую минуту наблюдали за молча смотрящими друг на друга Поттерами, прежде чем Гарри повернулся к ним:

— Думаю, мы с тобой согласны, Невилл, но это ещё нужно будет обдумать. Итак, готовы ли вы помочь нам сразиться с Волан-де-Мортом здесь и сейчас, покончив со всем этим намного раньше, чем прежде? Мы не можем рассказать о нашей тайне многим, но мы и не собираемся поступать подобно Дамблдору, вообще не прося помощи. Как мы сказали ранее, мы вам доверяем и надеемся, что вы поможете.

— Я готов, Гарри, — ответил Невилл без колебаний.

— Я с радостью вам помогу, — ответила Полумна.

Послав Гарри радостную улыбку, Гермиона повернулась к ним:

— Хорошо. А теперь мы покажем вам ещё одно воспоминание. Вы уже видели, как мы забирались на фестралов. Это произошло через две недели, когда Волан-де-Морт заманил Гарри в ловушку. Те люди, которых вы видели в воспоминании, тем вечером присоединились к нам. И в итоге всем нам пришлось сражаться с Пожирателями смерти.

— А ты, Невилл, увидишь ещё один пример своей храбрости, — добавил Гарри. — Тебе тогда сломали палочку и нос, но ты сражался почти до конца.

— И ещё одно: будьте готовы, что в этом воспоминании вы часто будете слышать имя 'Сириус Блэк', — сказала Гермиона.

— Вы имеете в виду Стабби Бордмана? — восторженно спросила Полумна. — Вы его знаете?

— Причём тут он? — спросил Невилл. — Он был одним из напавших Пожирателей?

— Он тут весьма причём, Невилл. Только он не Пожиратель. Полумна, Сириус Блэк навряд ли знает, кто такой Стабби Бордман, но он им не является, — сказал Гарри. — Слушайте, я знаю, что в газетах писали совсем другое, но правда такова, что Сириус Блэк — не убийца. Он не предавал моих родителей. Более того, он... мой крёстный отец.

Взгляд Гарри стал печальным, и он продолжил:

— Да, крёстный. В прошлый раз Волан-де-Морт хитростью заставил меня поверить, что схватил Сириуса. И я завёл вас всех в ловушку, потому что вы доверились мне. И, как я уже сказал, в итоге нам пришлось сражаться с двенадцатью Пожирателями. Сириус и несколько прочих людей пришли нам на выручку, но в этой битве он погиб. Я... я потерял своего крёстного из-за очередной ошибки, причиной которой стало нежелание Дамблдора что-либо рассказывать; я не послушал других, потому что был уверен в своей правоте. Гермиона говорила мне, что это наверняка ловушка, а я не послушал. В этот раз такого не случится, — закончил он, посмотрев на Гермиону.

— Мы покажем вам воспоминание Гарри, потому что меня в этой битве серьёзно ранили, — пояснила Гермиона, убирая последнее просмотренное воспоминание и наполняя каменную чашу Омута содержимым флакона с этикеткой 'Министерство'.

Когда через какое-то время все четверо вынырнули из Омута памяти, и Невилл, и Полумна выглядели откровенно потрясёнными. Первым оправился Невилл:

— Могу я задать вопрос?

— Разумеется, Невилл, — кивнула Гермиона.

— Что насчёт Рона и Джинни? — спросил он. — В этом воспоминании они выглядят вашими друзьями, но если вы и вправду вернулись в прошлое, почему вы с ними поссорились? Что они натворили в будущем?

— Скажем им? — мысленно спросил Гарри.

— Они каким-то образом всё ещё не задали главный вопрос, — заметила Гермиона. — А это имеет к нему прямое отношение. Стоит ли говорить им, что мы женаты?

— Если мы будем командой, время от времени они будут использовать Карту, и это всё равно всплывёт, — ответил Гарри.

— И правда. Ладно, расскажем им всё.

— Мы узнали, что на следующем курсе они хитростью заставили нас считать их больше, чем друзьями, — начал объяснять Гарри. — Джинни заставила меня поверить, что я хочу быть её парнем, а Рон проделал то же самое с Гермионой. Утром после последней битвы мы уже подумывали начать с ними отношения, но Гермиона попросила меня, — Гарри взглянул на свою партнёршу по душе, — поцеловать её. Это был наш первый поцелуй, и он закрепил нашу, как мы позднее узнали, связь душ. После этого поцелуя мы познакомились ни много ни мало с божественной сущностью. С самой богиней любви.

— С Мирандой? — с восторгом спросила Полумна. — Вы встретили Миранду? Я бы очень хотела когда-нибудь её встретить.

— Как?! — ошеломлённо посмотрела Гермиона на светловолосую когтевранку. — Как ты узнала её настоящее имя?

— А разве не все его знают? — удивилась Полумна.

— Не все, — растерянно покачала головой Гермиона. — Но да, мы встретили Миранду. Она и рассказала нам, что сделали Рон и Джинни. И это она сделала нас соулмейтами, ну или партнёрами до душам, что означало, что я и Гарри были предназначены друг другу ещё до нашего рождения.

— Соулмейты? — мечтательно переспросила Полумна. — Это звучит так здорово. У нас у всех есть соулмейты? А что это значит — быть соулмейтами?

— Не думаю, что соулмейт есть у каждого, хотя прямо я её не спрашивала, — ответила Гермиона. — Это значит, что Гарри и я соединены нашей любовью и нашими душами. И мы также обнаружили, что эта связь в волшебном мире эквивалентна браку. Так что я теперь миссис Гарри Поттер.

— Джинни это не понравится, — сказала Полумна. — Она сама хочет быть миссис Гарри Поттер.

— И мы узнали про это, а также узнали про то, на что она готова ради этого, — кивнула Гермиона. — Гарри — мой соулмейт и мой муж. Она не сможет это изменить, но при необходимости я буду защищать наш брак. И мы просим вас тоже держать это в тайне. Пока мы больше никому не планируем об этом говорить.

— Я никому не скажу, — кивнула Полумна.

— И я тоже не скажу, — добавил Невилл.

— Спасибо, ребята. Но сами понимаете, мы теперь не слишком хотим дружить с Роном и Джинни, — сказал Гарри. — То, что они сделали, ну или собираются сделать, навредило нам.

Гарри посмотрел на Невилла:

— Я помню, ты пригласил Джинни на Святочный бал. Возможно, тебе неприятно слышать о ней такое?

— Она весь вечер болтала о тебе, приятель, — слегка усмехнулся Невилл, — или жаловалась на то, что я наступал ей на ноги.

— Если вы хотите продолжать с ними дружбу, мы поймём, — сказал Гарри.

— Я всегда буду на твоей стороне, Гарри. Даже если мне придётся поссориться с ней или Роном, — ответил Невилл.

— Так я и знал, — благодарно улыбнулся Гарри.

— У нас есть и другие воспоминания, которые мы хотели бы вам показать, но уже поздно, — сказала Гермиона, посмотрев на свои наручные часы. — Время отбоя уже прошло, а нам ещё нужно заняться повторением для СОВ. Но мы обязательно покажем вам другие события, которых мы хотели бы избежать. И надеемся, что вы поможете нам решить, что делать дальше.

— Время отбоя прошло? — испуганно спросил Невилл. — А если нас поймает Амбридж?

Гарри посмотрел на Карту Мародёров. Недалеко от двери в Выручай-комнату находилась точка, подписанная как 'Драко Малфой'.

— Не в этот раз, Невилл, — усмехнулся Гарри, хлопнув того по плечу. — В будущем ты превратил эту комнату в опорный пункт для нападений на Пожирателей, которые здесь преподавали. И узнал о том, что она способна весьма на многое. Например...

Гарри повернулся и сосредоточился на стене:

— Я хочу, чтобы возник проход, выводящий прямо к гостиной Когтеврана.

Через несколько секунд на стене появилась дверь.

— Вот, Полумна. Думаю, эта дверь приведёт тебя почти прямо ко входу в твою гостиную, — сказал Гарри, снова проверяя Карту и убеждаясь, что в той области замка никого нет.

Полумна подошла к двери, открыла её, а затем с улыбкой обернулась:

— Спасибо вам, Гарри и Гермиона. Увидимся за завтраком?

— Конечно, Полумна. Доброй тебе ночи! — ответила Гермиона.

Полумна улыбнулась ещё шире и закрыла за собой дверь. Гарри, продолжавший смотреть на Карту, увидел, как через несколько секунд рядом со входом в гостиную Когтеврана появилась точка 'Полумна Лавгуд'.

— Эта комната невероятна, — покачал головой Невилл.

— И именно ты узнал о таких её возможностях. Ну а сейчас нам нужно попасть в гостиную Гриффиндора. Может, ты попробуешь, Невилл? — спросил Гарри. — Отведи нас!

Невилл неуверенно огляделся, но вспомнив себя, противостоящего Волан-де-Морту, опустил взгляд на Карту, выискивая место, в котором не было людей:

— Я хочу, чтобы появился проход, ведущий в мужскую спальню пятикурсников в башне Гриффиндора! — произнёс он почти таким же голосом, каким говорил два года тому вперёд.

Почти сразу же в стене появилась другая дверь.

— Отлично, Невилл, — похвалил Гарри. — А теперь пойдёмте, пока там кто-нибудь не появился.

— Ты видела выражение их глаз? — спросил Гарри Гермиону, когда они шли по коридору вслед за Невиллом.

— Выражение уверенности? Да. Я рада, что мы рассказали им. Завтра нужно продолжить, возможно, рассказом о пророчестве. Стоит рассказывать им о крестражах?

— Не будем прямо их называть, но саму идею описать можно, — ответил Гарри. — Если кто-то и влезет им в голову, о крестражах они думать не будут. Но всё равно стоит попросить их летом при возможности заняться окклюменцией.

— Знаешь кого-нибудь, кто мог бы их учить?

— Не думаю, что Снегг согласится, — мысленно усмехнулся Гарри.

— Но кстати, они могут и так знать о ней больше, чем мы. Они же из чистокровных семей, — заметила Гермиона. — Возможно, им достаточно будет спросить.

Примечания:

Примечание переводчика:

Тем, кто удивился отсутствию названия части — в оригинале его тоже нет. Чем руководствовался автор, оставляя некоторые части без названия, мне неизвестно.

---

— Оставайся здесь и следи, чтобы они не сбежали, — велел Драко Малфой Грегори Гойлу.

Следуя за Поттером, они видели, что он направился в сторону Выручай-комнаты, но сами остановились одним лестничным пролётом ниже, чтобы посмотреть, не появятся ли другие члены группы Поттера. Директриса Амбридж была уверена, что Поттер замыслил что-то под конец учебного года, и вознамерилась его поймать. Увидев, что чуть позднее по лестнице на восьмой этаж поднялись Долгопупс и Лавгуд, Драко уже было решил, что сможет порадовать Амбридж новостями, но больше никто мимо них не прошёл. Малфоя подмывало сразу пойти к директрисе и рассказать об увиденном, но он был уверен, что сможет поймать Поттера с дружками на чём-то более значительном.

Когда приблизилось время отбоя, а Поттер с грязнокровкой так и не появились, Малфой внутренне возликовал. Он поднялся на восьмой этаж и стал ждать с палочкой наготове. Проходили минуты, прошёл целый час, но Поттер так и не появился. Наконец Драко понял, что ему пора сообщить Амбридж. Вызвав Гойла из укрытия, он объяснил ему, что именно рассказать директрисе. Гойл вернулся через десять минут, вместе с Амбридж.

— Ну? — спросила Амбридж, взглянув на стену коридора и не увидев двери. — Где они?

— Дверь... она просто исчезла, — пробормотал Гойл, указывая на стену. — Была, а потом раз — и нет!

— Вы дали им сбежать?! — взвизгнула Амбридж.

— Нет, я... всё время был здесь, — сказал Гойл. — Она... просто исчезла.

— Глупости. Прекратите придумывать оправдания. Вы наверняка просто заснули, и они прокрались мимо вас. Но далеко они не уйдут, — сказала Амбридж. — Вам повезло, что я велела нескольким дружинникам сторожить башню Гриффиндора. А теперь идите и скажите Филчу, чтобы прочесал каждый дюйм замка, пока не найдёт этого пронырливого мальчишку.

— Да, мэм, — кивнул Гойл, а затем поспешно ретировался.

— А вы, — Амбридж повернулась к Драко, — пойдёте со мной. Мы оповестим МакГонагалл о том, что её ученики находятся в ненадлежащем месте, и тогда она не сможет оспорить их наказание.

Амбридж расплылась в предвкушающей улыбке. После нескольких часов её отработок Поттеру будет весьма нелегко на письменных экзаменах!

* * *

Когда Гарри, Гермиона и Невилл закончили путь по туннелю и вышли из него в спальню мальчиков, дверь за ними исчезла. Невилл повернулся к Гарри:

— Я что же, вправду всё это сделал?

— Да, Невилл, — ответил Гарри, хлопнув своего друга по спине. — Я покажу тебе все воспоминания, в которых говорится о том, что ты делал на седьмом курсе. Пока мы искали способ убить Волан-де-Морта, ты возглавлял Отряд Дамблдора, противостоял Пожирателям, которых поставили тут преподавать, и спасал тех, кого пытали. Можешь мне поверить: после моей жены ты первый человек, с которым мне хочется идти в бой.

— Но я всегда был не очень хорош в магии.

— Мы думаем, что дело в твоей палочке, Невилл, — сказала Гермиона. — Когда она сломалась в Министерстве, твоя новая оказалась куда более подходящей. Это ещё одно из того, что мы узнали в будущем: очень важно, чтобы палочка подходила волшебнику.

— Моя палочка в прошлом году сломалась, — добавил Гарри. — Мне пришлось использовать другую, и она у меня работала гораздо хуже.

— Мы надеемся, что в этот раз палочку твоего отца получится сохранить, но тебе всё равно нужно поскорее получить новую, — сказала Гермиона. — Олливандер... — тут девушка на мгновение замолчала, а потом посмотрела на Гарри, — ...вот кого нам надо как-то предупредить. Если он не расскажет Волан-де-Морту о связи твоей и его палочек, это создаст Реддлу ещё одну помеху. Помнишь, как он доискивался ответа?

— Но как? — спросил Гарри. — Придём к нему и скажем 'Мистер Олливандер, Волан-де-Морт скоро вас похитит, так что лучше вам пуститься в бега'?

— Нет, но... — взгляд Гермионы на мгновение расфокусировался. — Невилл, ты не против в четверг сходить в Косой переулок?

— Что?.. Мы же не можем покинуть школу. Если попытаемся, Амбридж нас до конца года загонит в отработки.

— А она об этом не узнает. Мы тебя проведём. В воскресенье мы уже были в Лондоне.

— Как?

— Мы тебе покажем. Полагаю, ты слышал о трансгрессии?

— Ну да, но вы же ещё слишком...

— Мы уже были достаточно взрослыми, Невилл, — прервала Гермиона. — Нам приходилось трансгрессировать по всей стране, скрываясь от Министерства и Волан-де-Морта.

— Что ты задумала? — с любопытством посмотрел на неё Гарри.

— Знает ли мистер Олливандер о том, что случилось тогда на кладбище между твоей палочкой и палочкой Реддла?

— Вроде нет. Полагаю, ему рассказал об этом Волан-де-Морт уже после похищения.

— Ну значит, когда вы с Невиллом пойдёте в магазин Олливандера за палочкой для Невилла, ты сможешь ему рассказать.

— Но это всё равно... — тут Гарри осенило. — Ну конечно, я могу вскользь сказать что-то вроде 'Как хорошо, что Волан-де-Морт всё ещё не понял, что произошло'.

— Именно, Гарри. Олливандер всё равно об этом узнает, не от тебя, так от Реддла. И если у него есть хоть крупица разума, он сам решит уйти в бега.

— А вы уверены, что он сможет скрыться от Волан-де-Морта? — спросил Невилл.

— Мы на это надеемся.

Тут дверь отворилась, и на пороге появился Рон. Увидев, кто находится в спальне, он остановился:

— Сначала Полоумная, а теперь сквиб? Готовишься с ним к экзаменам, помогаешь в классе... Теперь он — твой лучший друг? А дальше что, начнёшь зависать с Плаксой Миртл? Решил стать настоящим лузером, Гарри?

Потом Рон посмотрел на Невилла:

— А тебе бы быть поосторожнее. Надеюсь, у тебя нет девушки, иначе Гарри вмиг её уведёт. Его ведь хлебом не корми, дай только отнять у других то, чего они хотят.

Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Затем ответил негромким, но твёрдым голосом:

— Достаточно, Рон. Ведь тебе всего-то и надо было поздравить меня и Гермиону с тем, что мы стали парой. Но тебе это оказалось не под силу. Ты с чего-то твёрдо решил, что Гермиона увидит в тебе не просто друга, и даже когда она ясно сказала, что этого не будет, ты пропустил это мимо ушей. Скажи, Рон, почему ты утверждаешь, что она тебе нравится? Что у тебя с ней общего? Разве ты не видишь, что она счастлива? Почему ты не можешь просто за неё порадоваться?

Рон перевёл взгляд на Гермиону, а потом обратно на Гарри, но ничего не ответил. И тут на Гарри снизошло озарение. Он вспомнил, что той зимней ночью в лесу сказал Реддл из медальона:

'Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери… И девушку не сумел удержать, она предпочла твоего друга… Вечно на вторых ролях, вечно в тени…'

— И как я мог этого не понять? — отвесил Гарри себе мысленную оплеуху.

— Чего не понять? — спросила Гермиона.

— Слов медальона, когда он открылся и обратился к Рону. Я теперь уже понял, что он не любил тебя, но считал, что ты ему хотя бы просто нравилась, и поэтому он прибег к зельям. Потом объясню, — ответил Гарри, прежде чем снова обратиться к Рону. — Она ведь тебе на самом деле не нравится, да? Ты просто хотел доказать, что можешь быть в чём-то лучше меня. И куда больше тебя заботило то, кем для меня была Гермиона. Ты видел человека, который всегда был готов мне помочь, человека, который был куда лучшим другом, чем ты, — взгляд Гарри стал ледяным. — Ты знал, что она предпочитала меня, и решил, что если сумеешь её заполучить, это докажет твоё превосходство.

Рон продолжал сверлить Гарри сердитым взглядом. Его уши налились краской, но ни единого возражения так и не последовало.

— Всё кончено, — сказал Гарри после короткого молчания. — Наша дружба официально окончена, Рон. Ни извинения, ни возможные приглашения в 'Нору' — ничто не сможет сделать всё как было.

Гарри посмотрел на Гермиону и ощутил, что та тоже едва сдерживает гнев. Затем он снова взглянул на Рона:

— А продолжишь оскорблять моих друзей — пожалеешь. Я уверен — в отличие от тебя, Невилл и Полумна меня или Гермиону в беде не бросят. Да и зависти они никогда не выказывали. А если уж говорить о Миртл... она не стала глупо обижаться, когда замаскированный Пожиратель смерти бросил моё имя в Кубок Огня на четв... в прошлом году, а также помогла мне с золотым яйцом и вторым испытанием. Так что, пожалуй, даже она была более достойным другом, — заметил Гарри полным яда голосом, вспомнив девочку-призрака, подсказавшую ему открыть яйцо под водой и указавшую правильное направление в Чёрном озере.

Теперь краска залила не только уши Рона, но и всё его лицо, и он потянулся за палочкой. Но не успел он вытащить её из кармана, как ему под подбородок уперлись три другие палочки. Он застыл, когда увидел направленные на него три взгляда. В глазах Гарри читалась яростная решительность, которая, как знал Рон, была лишь прелюдией к вспышке гнева; взгляд Невилла выдавал поразительные сосредоточенность и уверенность, но по-настоящему его заставил испугаться взгляд Гермионы. В её глазах светилось что-то такое, от чего слово 'жуткий' начинало казаться безобидным. Рон понял, что если бы взгляды могли убивать, то он бы сию же секунду упал замертво.

— Вытащишь палочку, Рон, и пожалеешь, что вообще на свет родился, — прорычала Гермиона. — Попытаешься навредить Гарри, и я уничтожу то, что он от тебя оставит. Тебе ясно?

Лицо Рона посерело, и он коротко кивнул.

— Можешь не переживать, милая, — сказал Гарри. — Я бы оставил тебе достаточно. Но если он попытается навредить тебе, ничего обещать не могу.

Затем все трое опустили палочки и, обогнув по пути Рона, направились в гостиную. Выходя из двери, Гермиона оглянулась на парня, которого её обманно заставили считать большим, чем просто другом:

— Если тебе это поможет, я слышала, что Лаванда Браун о тебе неплохого мнения.

— Лаванда? Издеваешься, что ли?

— Нет, Рон. Хотя мне всё равно, поверишь ты или нет, — ответила Гермиона, уже начавшая спускаться по лестнице вслед за Гарри и Невиллом.

Рон размышлял над этим разговором остаток вечера. Постепенно обида на Гарри и Гермиону угасла, и он начал думать о Лаванде и о том, как она смотрела на него на последнем уроке прорицаний.

'Выглядит она посимпатичней Гермионы,' — думал он. — 'Уж буфера точно покрупнее'.

— Выходит, Рону я даже не нравилась? — спросила Гермиона, когда они с Гарри и Невиллом уселись вокруг столика в гостиной и приступили к повторению.

— Я тебе рассказывал, что медальон говорил Рону при открытии?

— Нет.

Гарри вызвал воспоминание и толкнул его по направлению к Гермионе. Она увидела, как медальон открывается...

'Я видел твое сердце, и оно — мое!'

'Я видел твои сны, Рональд Уизли, я видел твои страхи. То, о чем ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже…'

'Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери… И девушку не сумел удержать, она предпочла твоего друга… Вечно на вторых ролях, вечно в тени…'

Гермиона увидела, как из медальона возникли образы Гарри и её самой.

— Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливы, мы радовались, что ты ушел… Мы смеялись над твоей глупостью, над твоей трусостью, над твоим самомнением… — говорил Реддл-Гарри.

— Самомнением! — подхватила Реддл-Гермиона.

— Кому ты нужен, когда рядом Гарри Поттер? Что ты сделал в своей жизни, чтобы, сравниться с Избранным? Кто ты такой против Мальчика, Который Выжил?

Гермиона нервно сглотнула:

— То есть его желание заключалось не в том, чтобы быть со мной, а в том, чтобы не быть в твоей тени?

Гарри кивнул:

— Я понял это ещё в спальне. Просто озарение снизошло. Перед тем, как разбить медальон, Рон спас меня из ледяного озера, так что я думал о нём несколько иначе, и слова медальона тоже интерпретировал по-другому. Но теперь я понимаю, что он прежде всего хотел обладать человеком, который значил для меня больше всего. Тогда он смог бы считать себя равным мне или даже лучше, — объяснил Гарри. — Я...

— Не говори, что жалеешь его, Гарри. Это не ты стал причиной его проблем с самооценкой; ты всегда относился к нему с уважением и как к равному, — сказала Гермиона.

Встав с кресла и сев Гарри на колени, она ласково поцеловала его:

— А вот как человек ты определённо лучше. И доказывал это снова и снова.

После нескольких минут нежных поцелуев, молчаливо заверяющих то, что Гарри и сам это знал, она вернулась в своё кресло и обратилась к Невиллу:

— Я уверена, что на СОВ будут чары смены цвета. Так что постарайся...

После нескольких минут спокойных занятий открылась портретная дверь, и в гостиную вошли Амбридж и Малфой, за которыми следовала МакГонагалл.

— Ну же, Минерва, — говорила Амбридж профессору трансфигурации, — когда вы увидите, что Поттер и Грейнджер не в гостиной после отбоя, вам придётся признать, что они должны быть...

Она осеклась, заметив Гарри, Гермиону и Невилла, которые сидели за столом и спокойно занимались. Гарри и Гермиона заметили, как на лице МакГонагалл мелькнуло облегчение.

— Что-то случилось, профессор МакГонагалл? — спросила Гермиона.

— Нет, мисс Грейнджер, — ответила та. — Просто наш генеральный инспектор с чего-то решила, что вы ходите по школе после отбоя. Более того, она велела мистеру Филчу и миссис Норрис прочесать весь замок, чтобы вас найти.

— Ну, как видите, мы тут занимаемся. Экзамены на носу, гулять после отбоя было бы неразумно, — заметила Гермиона.

Амбридж гневно смотрела на Драко и шипела что-то явно нелестное в его адрес. Блондинистый слизеринец побагровел, развернулся и практически выбежал из гостиной. Жабоподобная женщина бросила на троицу ещё один взгляд и, не сказав больше ни слова, последовала за членом своей Инспекционной дружины.

МакГонагалл взглянула на своих любимых учеников, и те заметили, что её обычно поджатые губы почти изогнулись в улыбке:

— Доброй вам ночи, мисс Грейнджер, мистер Поттер, мистер Долгопупс.

Уже развернувшись и выходя из гостиной, она обернулась:

— И десять очков каждому за усердие в учёбе.

Когда МакГонагалл ушла, троица обменялась усмешками. Позанимавшись ещё пару часов, они наконец отправились спать. Войдя в спальню, Гарри и Невилл увидели Рона, задремавшего на своей кровати, уткнувшись лицом в учебник истории магии. Из приоткрытого рта на страницы капала слюна.

— Ну, по крайней мере он тоже пытался повторять, — усмехнулся Гарри, взглянув на Невилла.

* * *

Гарри не слишком много размышлял о воспоминаниях детства Гермионы, что ему передала Миранда, но, проснувшись следующим утром, решил в них покопаться. Он увидел задир, которые отбирали у него/неё книги, попутно бросая издевательские фразочки. Они даже вырвали некоторые страницы и бросили их в грязь. Гарри ощутил боль Гермионы, собиравшей испачканные страницы её любимой книги, что ей купила мать. Гарри захлестнула волна гнева, когда он увидел другие воспоминания и ощутил ещё больше боли; слышал, как другие обзывали его/её бобрихой и заучкой. А утешением Гермионе служили учителя и родители. В самые плохие дни родители водили её в любимое кафе-мороженое (она всегда брала шоколадно-мятное) или в книжный магазин. Также, как обнаружил Гарри, Миранда дала ему часть воспоминаний Гермионы о первой паре месяцев в Хогвартсе. Он ощущал её восторг от новости, что она оказалась ведьмой, надежду на то, что её примут хоть где-то. А потом ощутил тоску, испытанную его партнёршей по душе, когда она поняла, что и в Хогвартсе осталась одинокой. Это было даже хуже, чем прежде, ведь теперь рядом не было ни мороженого, ни книжного магазина, ни родителей. Гарри почувствовал, как его захлёстывает вина за то, что он не подружился с ней раньше, и понял, почему она всегда искала помощи у учителей. Ведь именно они защищали её все эти годы. Помогали справиться с болью в душе...

— И в самом деле, мне стоило завязать с ней дружбу ещё в поезде, — думал Гарри. — У Рона были братья, а у неё никого.

— Но спас-то меня всё равно ты, — мягко сказала Гермиона, которая пару минут назад проснулась и поняла, чем занят Гарри. — Миранда дала тебе моё воспоминание о тролле?

— Нет.

— Тогда давай я тебе расскажу. Ты же видел, какими тоскливыми были мои первые два месяца в Хогвартсе? То, что Рон меня оскорбил, стало последней каплей. Я была готова написать родителям о том, что идти в Хогвартс было ошибкой, — начала объяснять Гермиона. — Я несколько часов сидела в туалете и ревела в три ручья. Из-за Рона, из-за всего прочего, — Гарри ощутил, как его захлёстывают пережитые ей тогда эмоции. — Никто не любил меня, всякий раз, когда я пыталась кому-то помочь, они оскорбляли меня или просто игнорировали. Я пыталась понять причину этого, Гарри, но тогда просто не смогла. Когда в туалет заявился тролль, я была в ужасе, понимала, что сейчас умру, но... но после этих двух месяцев это казалось не худшим исходом. Не то чтобы я прямо хотела умереть, но я помню свои мысли о том, что всем, кроме моих родителей, будет просто плевать. А ты и Рон спасли меня. Когда я увидела, как ты прыгнул на того тролля, я почувствовала... даже сейчас не могу это выразить словами. Я не могла поверить, что кто-то помимо моих родителей проявил обо мне заботу. Да что там заботу — рискнул жизнью ради меня! Но ты сделал это, Гарри. Ты оказался рядом в нужный момент, и с тех пор всегда был рядом.

— К сожалению, не настолько уж всегда. В отличие от тебя. Но обещаю, что теперь буду.

— Как и я, — мысленно улыбнулась Гермиона. — Дорогой мой муж, — добавила она после паузы.

— Хочешь, устроим сегодня вечером романтический ужин в Выручай-комнате? — спросил Гарри. — Ещё немного потанцуем, и... и шоколадно-мятное мороженое на десерт.

— Было бы здорово, милый, но не выйдет. Сегодня ночью у нас астрономия.

— Может, прогуляем?

— Нельзя, это последний урок перед экзаменами. Профессор будет рассказывать о СОВ.

— Ну ладно, — с лёгким разочарованием ответил Гарри.

— Но раз уж ты придумал такую отличную идею — завтрашний вечер у нас совершенно свободен.

— Ну тогда позвольте спросить вас, леди: составите ли вы мне завтрашним вечером компанию, чтобы насладиться в Выручай-комнате ужином на двоих?

— С удовольствием, сэр, — ответила Гермиона с мысленной улыбкой. — Только помни, что завтра до свидания нам нужно ещё встретиться с Сириусом.

— Сегодня вечером собрание Ордена, так? — спросил Гарри.

— Да, так что у нас будет шанс наконец понять, что на уме у Дамблдора, — ответила Гермиона.

— Ты же знаешь, что он ничего никому не скажет, — заметил Гарри.

— Но мы можем надеяться, что какие-нибудь из внесённых нами изменений заставят его перемениться. Однако ты прав, пока что он вряд ли что-то расскажет. Нам нужно заняться другими делами.

— Амбридж?

— Для начала.

— Мы вправду будем всерьёз обдумывать планы убийства? — спросил Гарри.

— На прошлой неделе мы сражались с теми же Пожирателями, что и в Министерстве. То, что их отправили в Азкабан, ни к чему не привело, — ответила Гермиона. — К примеру, ты предпочтёшь, чтобы умер Яксли, или же Люпин? Тонкс или Беллатриса? Хочешь, чтобы родителей лишился Тедди, или же кто-то вроде Драко?

Гарри вздохнул, но он знал, что логика Гермионы была непоколебима:

— Согласен. Но можем мы хотя бы добиться этого без путешествия в Азкабан? Я не возражаю против медового месяца на острове, но предпочёл бы, чтобы он не находился в Северном море и не был населён дементорами. Что-то заставляет меня подозревать, что они испортят нам настроение.

Гермиона издала мысленный смешок:

— Уже строишь планы на наш медовый месяц?

— Ну а что, разве нельзя между планами на Волан-де-Морта, крестражи и Пожирателей спланировать что-нибудь приятное?

— Неплохая идея, — согласилась Гермиона. — Куда думаешь отправиться?

— Не знаю, — вздохнул Гарри. — Я ведь нигде и не бывал. Дядя, помнится, один раз упомянул Майорку. Как думаешь, хорошее место?

— Возможно, но лучше летом про неё почитать. Ты уже планируешь объясниться с моим отцом? — спросила Гермиона.

— Только после того, как Том будет мёртв. Мне достаточно и одного человека, пытающегося меня убить.

— Мой отец не станет тебя убивать, — заверила Гермиона. — Максимум устроит крайне подробный стоматологический осмотр.

Услышав возникшие после этих слов мысли своего соулмейта, она хихикнула:

— Шучу, милый. Мои родители о тебе знают, причём довольно многое. Поэтому мне и пришлось отослать их, помнишь? Конечно, тот факт, что мы любим друг друга и каким-то образом оказались женаты, может их шокировать, но они всегда поддерживали меня.

Ещё некоторое время Гарри и Гермиона обсуждали возможные места для будущего медового месяца. В одном они согласились точно — варианты с жильём в палатке отбрасываются сразу.

На этот раз первым в гостиную спустился Гарри. Он уселся в кресло и погрузился в свои мысли, но через пару минут поднял голову, когда учуял какой-то мерзко-тухловатый запах. Он увидел пытавшуюся незаметно выбраться из гостиной Джинни, чья кожа в нескольких местах была покрыта белой мазью, и увидел, что она заметила его взгляд. Издав что-то похожее на раздосадованный стон, младшая Уизли вылетела через портретный проём.

— Через гостиную только-что прошла Джинни, и пахло от неё ужасно, — мысленно сказал Гарри, обращаясь к Гермионе. — Не знаешь, почему?

— Ходят слухи, что ей пришлось намазаться какой-то жутко пахнущей мазью, чтобы вылечить выступившую сыпь, — ответила Гермиона. — Поэтому её в последнее время и не видно, она пряталась в спальне.

— Ну что ж, нам это только на руку, — хмыкнул Гарри.

Дальнейший день оказался слишком занятым для возможных планов. За завтраком к ним снова подсели Невилл и Полумна. Рон, похоже, отнёсся к предостережению серьёзно и уселся от них как можно дальше. Гермиона заметила, что время от времени он отвлекался от еды и поглядывал в сторону Лаванды.

— Уже предвкушаю услышать это её 'Бон-Бон', — подумала она своему мужу.

— Это, я бы сказал, даже в чём-то жестоко, — заметил Гарри.

— Вот именно, — весело ответила Гермиона.

— Значит, осталась только Джинни.

— Выкинет что-нибудь, и я её на куски порву, — в мысленном голосе Гермионы послышался лёд. — Интересно, в этот раз она опять использует зелье ревности, или же придумает что-то ещё?

— Нам нужно просто быть осторожными и ждать её хода. Миранда говорила, что зелья на нас не подействуют, но я опасаюсь, что Джинни может и банально напасть на тебя.

— Тогда она об этом пожалеет, — ответила Гермиона. — Пусть мне и не так уж хочется ей вредить, при необходимости я это сделаю без раздумий.

— Знаю, — согласился Гарри. — Мне просто хотелось бы, чтобы она не была так на мне зациклена. Не хочется быть причиной её неблаговидных поступков.

— Ты и не являешься причиной, — возразила Гермиона. — Ты ведь никак не намекал ей на то, что хочешь с ней отношений.

— Спасибо. Я люблю тебя, миссис Поттер.

— И я тебя люблю.

После завтрака Гермиона отправилась на нумерологию, а Гарри занялся извлечением ещё нескольких воспоминаний, которые они хотели показать Невиллу. Потом все трое отправились на последний в учебном году урок трансфигурации. МакГонагалл похвалила Гарри и Гермиону за идеальную работу и заверила, что проблем на СОВ у них быть не должно. А вот Рона она задержала после урока, и позднее Гарри услышал от Симуса, что Рону придётся следующие пару дней ходить к МакГонагалл на дополнительные занятия.

Днём у них была сдвоенная травология и уход за магическими существами, так что времени на что-либо, кроме занятий, опять же не осталось.

К ужину Гарри и Гермионе начало казаться, что время движется со скоростью улитки. Они знали, что скоро начнётся встреча Ордена, и гадали, как пройдёт разговор между Дамблдором и Сириусом. На астрономии Гарри лишь с немалым трудом улавливал то, что профессор рассказывала о СОВ, потому что постоянно держал руку на сквозном зеркале. Только когда урок уже закончился и ученики направились обратно в башню, Гарри ощутил, что зеркало нагрелось. Затащив Гермиону в ближайший чулан для мётел, он быстро наложил на дверь запирающие и заглушающие чары.

Затем Гарри вытащил зеркало и увидел в нём лицо своего крёстного. Первые же его слова задали тон всего разговора.

— Вот же старый козёл, — прорычал Сириус.

— Что, такое приятное собрание было? — спросил Гарри с еле заметной усмешкой.

— Собрание было традиционно скучным, но потом, когда я пересказал Дамблдору историю Регулуса и показал ему медальон, он и глазом не моргнул. Сказал, что беспокоиться тут, скорее всего, не о чем, но медальон забрал. 'Проверить на всякий случай', по его словам.

— Как мы и ожидали, — подытожила Гермиона.

— Теперь будем ждать, обратится ли он ко мне, — сказал Гарри. — Завтра днём мы принесём тебе Омут памяти и воспоминания об Отделе Тайн. Утром у нас последний урок в семестре. И это, разумеется, зельеварение. А потом нам нужно будет заглянуть в Косой переулок.

— В Косой переулок? Зачем? — удивился Сириус.

— Нашему другу нужна новая палочка, а ещё мы хотим предупредить Олливандера.

— И что вы ему расскажете?

— Лишь то, что побудит его скрыться, — ответил Гарри.

— Осторожней тогда. Не попадитесь.

— И ещё, Сириус, — добавила Гермиона, — мы рассказали о будущем ещё двум ученикам, Невиллу Долгопупсу и Полумне Лавгуд, и они готовы помочь нам в Министерстве. Они и в прошлый раз там с нами были.

— Поговорим об этом завтра, когда я просмотрю эти ваши воспоминания.

— Тогда до завтра, — кивнул Гарри, отключая зеркало.

Последним уроком в учебном году было зельеварение, и Драко Малфой на нём по-прежнему кипел от того, как Поттер и Грейнджер прошлой ночью выставили его дураком. Он видел, что грязнокровка разговаривает с Поттером, и решил малость её припугнуть. Наклонившись к Крэббу и Гойлу и поглядывая в сторону Гермионы, он громко заговорил:

— Разумеется, важно не то, сколько вы знаете, важно, кого вы знаете. Отец уже много лет на короткой ноге со старухой Гризельдой Марчбэнкс, председательницей Волшебной экзаменационной комиссии, — она и на званых ужинах у нас бывала, и вообще...

— В прошлый раз он говорил то же самое, — пробурчала Гермиона, вспомнив охватившую её при этих словах два года назад панику. — Казалось бы, после того, как мы его щёлкнули по носу, он должен был хоть немного измениться... Впрочем, ограниченным умам часто недостаёт воображения.

Гарри покосился на слизеринского хорька и перевёл взгляд обратно на свою жену. Он чувствовал её злость, направленную на Малфоя. Гермиона едва сдерживалась, чтобы не ответить слизеринцу какой-нибудь едкой фразой.

— Как же я ненавижу этого хорька, — мысленно прорычала она.

Невилл положил руку ей на плечо, ободряюще улыбнувшись. Гермиона улыбнулась в ответ. Одной из тем их разговора во вторник, после ухода Амбридж и Малфоя из гриффиндорской гостиной, было то, насколько здорово было бы Невиллу обойти Малфоя на СОВ.

— Может, мне поспорить с ним, что ты, маглорождённая, лучше сдашь экзамены, чем он? — спросил Гарри.

Гермиона уже хотела согласиться, но сообразила, что это может быть не слишком хорошо:

— Нет, лучше не надо. Его отец может дать кому-нибудь взятку, чтобы изменить твои или мои оценки, если уж честь его сына окажется на кону.

— Вряд ли Люциус так поступит, — возразил Гарри.

— Зачем рисковать ради такой мелочи? — упрекнула его Гермиона. — И потом, ко времени получения результатов экзаменов он наверняка уже примет Метку, и ни до чего больше ему дела не будет.

— Попытаемся его спасти? — спросил Гарри. — Не дать ему на этот раз получить Метку?

— Если у тебя есть наготове гениальный план, как это сделать, я выслушаю, но пока что Малфой в моём списке приоритетов не слишком высоко, — фыркнула Гермиона, бросив ещё один сердитый взгляд на белобрысого идиота. — Слишком многие пострадали от его действий или действий его отца, и эти люди волнуют меня куда больше. Мне куда приятней будет увидеть его под тем же проклятием, которое на мне применяла его тётушка.

Гарри ощутил, как её гнев всколыхнулся и снова приугас.

— Слушать то, как он поливает нас грязью после всего того, что мы сделали... просто заставляет припомнить все его грязные делишки. Взять хотя бы Билла. Помнишь, как ему разодрали лицо? Лишь потому, что хорёк счёл свою семью важнее всего волшебного мира. Он — трус, и я не желаю тратить усилия на спасение его жопы.

— Ух, Гермиона, следи за языком! Его мать всё-таки спасла меня в лесу.

— Только чтобы спасти своего сына. Что доказывает лишь то, что его мать любит его, каким бы дерьмом он ни был, — парировала Гермиона. — Помнишь, как твоя тётя любит твоего кузена? Но это не значит, что она — хороший человек. Если бы твоя тётя спасла тебе жизнь с единственной целью — защитить своего кузена, простил бы ты её махом за все предыдущие годы?

— Я... — Гарри замолчал, обдумывая аналогию, и вскоре понял её справедливость. — Ты права, но давай хотя бы посмотрим, как будут разворачиваться события. Если мы сможем спасти Драко от Метки, не затрачивая особых усилий, то попробуем это сделать.

— Разумно. Давай просто досидим этот урок и займёмся запланированными делами. Ты и Невилл отправитесь к Олливандеру, а потом ты и я навестим Сириуса.

— А потом — романтический ужин?

— И не забудь про танцы.

— Ни за что не забуду. Я рад любому поводу прижать тебя к себе.

Мысль о том, чтобы снова оказаться в руках Гарри, заставила Гермиону улыбнуться:

— Тебе не нужен для этого повод, Гарри.

Улыбка, весь урок зельеварения блуждавшая на лице Гарри, приводила Снегга в ярость. Точно так же улыбался Джеймс Поттер на седьмом курсе, когда начал встречаться с Лили. Мысль о том, что Поттер теперь встречается с умной девушкой-маглорождённой, бередила болезненные воспоминания ещё сильнее.

'Хорошо хоть, что Поттеру ни за что не светит получить П по зельеварению, так что это последний год, когда мне придётся иметь с ним дело,' — подумал зельевар, после чего повернулся к черноволосому подростку:

— Минус двадцать очков Гриффиндору, мистер Поттер, за постоянные взгляды на мисс Грейнджер. К несчастью для вас, на СОВ она вам помочь не сможет. А без её помощи, боюсь, на дне вашего котла вас будет ждать Т.

Вся слизеринская половина класса расхохоталась.

— Конечно, сэр, — ответил Гарри, всё так же улыбаясь. — Сэр, я тут думал о том, чтобы подарить ей цветы... как думаете, ей бы понравились лилии?

Он посмотрел прямо в глаза зельевара, словно приглашая того снова попробовать легилименцию.

— Гарри, что ты творишь? — мысленно воскликнула Гермиона. — Мне не нужны цветы! И тебе не следует задирать Снегга, по крайней мере слишком сильно.

— Да, дорогая.

— Ваша личная жизнь меня не волнует, мистер Поттер, — глумливо усмехнулся Снегг. — Просто не занимайтесь ей в моём классе.

— Правда не волнует, сэр? — спросил Гарри растерянным тоном. — А я думал, что моя личная жизнь — как раз часть вашего предмета. Вы же в прошлом году читали вслух ту статью из 'Ведьмовского еженедельника'. Я думал, что вы за меня порадуетесь. Я встречаюсь с крайне умной девушкой-маглорождённой... некоторые люди даже говорили, что она похожа на мою мать.

То, как резко переменилось лицо Снегга, заставило весь класс умолкнуть. Казалось, даже воздух заледенел, когда зельевар медленно подошёл к столу Гарри, словно распространяя вокруг себя гнев.

— Минус тридцать очков за насмешки, Поттер, — тихо проговорил он со сдерживаемой злостью. — Я бы назначил вам отработку, но не желаю лишний раз вас видеть, — прибавил он, почти сорвавшись на рык.

Гарри в ответ лишь улыбнулся. Наконец Снегг отвернулся и, взмахнув мантией, направился обратно в переднюю часть класса. Весь остаток урока Гарри продолжал так же ему улыбаться.

— А улыбаться Снеггу куда веселее, чем сверлить его сердитым взглядом. Жаль, что я раньше этого не понял.

— Похоже, это и вправду действует ему на нервы, — согласилась Гермиона, тоже улыбнувшись.

В отличие от предыдущего урока, теперь Снегг на Гарри не смотрел. Каждый раз, когда его взгляд останавливался на нём, зельевар сжимал зубы и быстро отводил взгляд.

После урока Гарри, Гермиона и Невилл оставили сумки в башне Гриффиндора и направились в Выручай-комнату, прихватив Карту Мародёров и мантию-невидимку.

Гермиона осталась в Выручай-комнате, чтобы проход в Визжащую хижину оставался открытым, пока Невилл и Гарри путешествуют в Косой переулок. С двумя остановками, чтобы сократить расстояние трансгрессии, Гарри доставил Невилла на то же место на Чаринг-Кросс роуд, куда Гарри, Гермиона и остальные переместились в тот день (на прошлой неделе?), когда они вломились в Гринготтс. Решив, что на Невилла никто не обратит особого внимания, Гарри надел мантию-невидимку, после чего они прошли через 'Дырявый котёл' и вышли в Косой переулок. Недалеко от магазинчика в конце переулка, где в витрине на фиолетовой подушке лежала одинокая палочка, они скользнули в одно из ответвлений переулка, и Гарри снял мантию-невидимку. После этого они быстро направились в магазин.

Мистер Олливандер оторвал взгляд от изучаемой палочки, чтобы посмотреть, кто вошёл в дверь.

— Мистер Поттер? — спросил он с явным удивлением. — Разве вы не должны быть в Хогвартсе?

— Да, сэр, но Невиллу, — Гарри кивнул в сторону того, — нужна палочка.

— Невилл? Невилл Долгопупс?

— Да, сэр.

— Я ожидал увидеть вас ещё несколько лет назад, — сказал Олливандер. — Чьей палочкой вы пользовались?

— Палочкой отца, сэр, — ответил Невилл, вынимая палочку и протягивая ту Олливандеру.

— Ага, ясень, десять дюймов, сердечная жила дракона, — кивнул тот, беря палочку в руки. — Я помню, как продал её вашему отцу. Как же печально, что с ним и Алисой такое произошло...

Затем он поднял взгляд на Невилла:

— Я не ошибусь, если предположу, что эта палочка вам не очень подходит?

— Нет, сэр. Но как вы это поняли?

— Неудивительно. Я подбирал палочки волшебникам много лет, и, за исключением нескольких случаев, — Олливандер бросил быстрый взгляд на Гарри, — обычно могу определить общий тип подходящей палочки. Если уж вы использовали палочку одного из ваших родителей, мистер Долгопупс, я бы предложил использовать палочку вашей матери, но раз уж вы пришли ко мне, давайте найдём вам идеально подходящую палочку.

Олливандер отвернулся и стал изучать ряды коробок с палочками, которыми были уставлены полки, пока та же рулетка, которую Гарри помнил со своего посещения магазина семь лет назад, начала измерять Невилла. Когда Олливандер потянулся к одной из коробок, лежавших на верхней полке, Гарри заговорил:

— Сэр, могу я спросить вас кое о чём, что прошлым летом случилось с моей палочкой?

— Разумеется, — откликнулся Олливандер, который тем временем открывал коробку и рассматривал лежащую внутри палочку, после чего нахмурился и вернул коробку на полку.

— Вы верите в то, что прошлым летом я встретился с Вол... Тем-Кого-Нельзя-Называть? — спросил Гарри.

— Я не исключаю такой вероятности, мистер Поттер. Хотя доказательств этого у меня и нет, — ответил Олливандер, доставая другую палочку. — Я читал статьи как в 'Ежедневном пророке', так и в 'Придире'. И счёл статью Скитер довольно интересной.

Изготовитель палочек обернулся и несколько секунд внимательно разглядывал Гарри, прежде чем продолжить:

— Я не считаю, что вы лжёте, но порой истина — не то, во что кто-то верит.

— Конечно, сэр, спасибо вам. Но видите ли, когда я сражался с Вол... Тем-Кого-Нельзя-Называть, — начал объяснять Гарри, — наши палочки соединил луч золотого света, и вокруг возникла какого-то рода световая клетка.

Олливандер выронил коробки, которые нёс, и палочки раскатились по полу. Он, впрочем, этого не заметил, потому что уставился на Гарри округлившимися глазами.

— Приори Инкантатем, — прошептал он.

— И когда это произошло, на соединяющем луче появились жемчужины из света. Они двигались то в одну, то в другую сторону, пока я усилием воли не заставил их влиться в палочку Вол... Сами-Знаете-Кого.

— Вы заставили его палочку подчиниться? — Олливандер нетвёрдым шагом подошёл к табурету и осел на него.

— Наверное. И после этого появились образы или призраки моих матери и отца... — Гарри замолчал, давая Олливандеру возможность додумать остальное.

— Да, я догадываюсь, что появилось из его палочки, — тихо сказал Олливандер.

Несколько секунд изготовитель палочек сидел молча. Затем он продолжил:

— Ничто из вами сказанного не могло бы убедить меня сильнее в возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть. Подробно узнать о таком вы могли, только пережив это, и только его палочка могла это сделать.

Затем Олливандер объяснил Гарри то же, о чём говорил Дамблдор три года назад: неспособность палочек-сестёр сражаться друг с другом.

— Значит, он и я не могли сражаться нашими палочками из-за перьев Фокса?

— А, Дамблдор познакомил вас со своим фениксом? И рассказал, кому принадлежит перо в вашей палочке?

— Примерно так, — кивнул Гарри, вспоминая все те случаи, когда он видел феникса. В конце концов, Фокс спас ему жизнь в Тайной комнате.

— Если снова его увидите, может, скажете, что весьма неплохо было бы получить третье перо? А что до вашего вопроса — нет, ваши палочки не позволят вам вступить в дуэль.

Гарри взглянул на пожилого волшебника так, словно только что разрешил некую загадку:

— Спасибо вам за объяснение, что произошло с моей палочкой с этим При... — он запнулся, позабыв название явления.

— Приори Инкантатем, — подсказал Олливандер.

— Да, спасибо. И знаете, Тот-Кого-Нельзя-Называть был, кажется, растерян не меньше меня. Уверен, он и сам не понял, что произошло. Хорошо хоть, что он не может просто заявиться в Косой переулок и сам вас спросить, ведь ему наверняка не терпится понять произошедшее.

Гарри мысленно улыбнулся, заметив, что Олливандер после этих слов побледнел, а его глаза приобрели сосредоточенное и слегка испуганное выражение.

— Да... конечно... это очень хорошо, и я... да, хорошо, что он этого не может. Не то чтобы я... то есть... — Олливандер бросил взгляд на входную дверь и повернулся обратно к Невиллу. — Итак, мистер Долгопупс, давайте поскорее подберём вам палочку. Я вспомнил, что у меня есть неотложные дела.

Бросив ещё один быстрый взгляд на дверь, Олливандер наконец начал собирать упавшие палочки, в процессе снова уронив несколько из них. Затем он наконец начал давать их Невиллу, предлагая ими взмахнуть. Скоро одна из палочек выстрелила фонтаном искр.

— Тринадцать дюймов, вишня и волос из хвоста единорога, — сказал Олливандер. — Полагаю, заворачивать не обязательно? — спросил он несколько быстрее, чем обычно разговаривал.

— Нет, сэр.

— Тогда с вас девять галлеонов.

Невилл заплатил за палочку, и они с Гарри вышли из магазина. Затем они снова нырнули в ответвление улицы, и Гарри надел мантию-невидимку. Снова выйдя в Косой переулок минутой позже, они взглянули в сторону магазина Олливандера и увидели на двери табличку 'Закрыто'.

— Кажется, он понял, — тихо сказал Гарри из-под мантии.

— Похоже на то.

— Гермиона, ты здесь?

— Конечно, Гарри. Значит, он понял предостережение?

— Его магазин уже закрыт. Думаю, вечером его тут уже не будет.

— Вот и хорошо. Будем надеяться, что он сумеет скрыться.

— Давай возвращаться в Хогвартс, — сказал Гарри Невиллу.

Направившись обратно к 'Дырявому котлу', они прошли мимо большого магазина, который Гарри не заметил на пути к Олливандеру. Небольшая табличка на двери дома девяносто три возвещала, что здесь располагается магазин 'Всевозможные волшебные вредилки'.

— Давай зайдём, — сказал Гарри, легонько подталкивая Невилла к двери.

По магазину бродила пара человек. Также Гарри сходу заметил рыжие макушки близнецов Уизли. Когда они с Невиллом вошли, один из близнецов оглянулся и посмотрел на них с удивлением:

— Невилл? Что ты тут делаешь?

— Он со мной, — тихо сказал Гарри из-под мантии. — Мы можем где-нибудь поговорить наедине?

— Гарри? Это ты? — прошептал Джордж.

— Да.

— Поднимитесь по этой лестнице, у нас там небольшая квартира. Я и Фред скоро подойдём. Только скажем Верити, что отлучимся на несколько минут.

Через пару минут Гарри и Невилл услышали, как близнецы поспешно поднимаются по лестнице.

— ГАРРИ?! — воскликнул Фред. — Какого чёрта ты тут делаешь? Амбридж всё-таки тебя выгнала?

— Эм... нет. Мы просто нашли способ незаметно покинуть замок.

— Ого! Ещё один тайный проход?

— Даже лучше, но об этом потом, — сказал Гарри. — Пока что прошу не говорить остальным, что вы нас видели. Мы просто покупали Невиллу новую палочку.

— Конечно, — кивнул Джордж. — А что думаешь о нашем магазине?

— Неплохо, хотя на пути к Олливандеру мы его не заметили.

— Ну, у нас есть планы на оформление витрины. Такие, чтобы её обязательно замечали, — сказал Джордж.

— Гарантированно привлечёт внимание, — поддакнул Фред.

— Любой прохожий прослезится!

— Но мы продаём очки, предотвращающие эту неприятность!

— Правда, пока что мы в основном заняты заполнением почтовых заказов и каталогизацией.

— Дел у нас по горло.

— Здорово, парни. Так над чем вы сейчас работаете? — спросил Гарри.

— Спускайся, мы тебе покажем.

— Я бы предпочёл, чтобы меня не видели, — возразил Гарри.

— Не проблема, — ответил Фред. — Самое интересное хранится в комнате у подножия другой лестницы. Наши последние изобретения.

— Туда никому больше нельзя заходить, — добавил Джордж.

Гарри и Невилл спустились вместе с близнецами по другой лестнице и оказались в комнате, которую Фред и Джордж явно использовали для экспериментов. Гарри узнал некоторые из вещей, потому что помнил их с лета перед шестым курсом.

— Вот, казалось бы, обычная шляпа, — сказал Фред, беря в руки шляпу. — Но на неё наложены чары щита. Она может отразить пару слабых или средних заклинаний. Непростительные, конечно, не остановит.

— Мы подумали, что это может быть отличным розыгрышем. Ну знаете, заставить друга кинуть в вас заклинанием и любоваться его выражением лица, когда это заклинание отскочит.

— Идею эту, конечно, мы почерпнули из занятий ОД. Так что мы снова в долгу перед тобой, Гарри.

— Однако пару недель назад в магазин зашёл важный тип из Министерства со своим младшим сыном и увидел эти шляпы.

— Он купил одну из них, чтобы показать своему начальнику. Возможно, скоро мы получим на них крупный заказ из Министерства.

— И если мы получим этот заказ, то, вероятно, начнём делать и другие похожие штуки. Вроде щитовых плащей и перчаток.

Гарри посмотрел на шляпу и вспомнил о грядущей битве в Министерстве:

— Можно купить у вас несколько штук?

— Для тебя, Гарри, — бесплатно.

— Если точнее, мне нужно четыре таких шляпы. Одна для Гермионы...

— А остальные для Рона и Джинни? — спросил Фред.

— Вообще-то нет, — покачал головой Гарри. — Мы с ними поссорились.

— Да? — удивился Джордж. — И что они такого натворили?

— Рону не понравилось то, что я и Гермиона начали встречаться.

— Ты и Гермиона? — спросил Фред. — Отличный выбор, приятель! Она чудесная девушка.

— Хотя сейчас, когда на носу СОВ, от неё наверняка житья нет.

— К счастью, не всё так плохо. Она немного успокоилась.

— Ты сумел успокоить Гермиону перед её СОВ? — удивлённо переспросил Джордж. — Не иначе как это настоящая любовь, — прибавил он с ухмылкой.

— Надеюсь что так, парни. Но две шляпы мне нужны для Невилла и Полумны Лавгуд. Помните её по ОД?

— Её ещё Рон постоянно называл Полоумной? — уточнил Фред.

— Ага. Её иногда задирают, и что-то вроде такой шляпы может быть полезным.

— Конечно, Гарри. Будет тебе четыре шляпы. А пока позволь показать тебе ещё кое-что, — Джордж указал на кучку предметов, походящих на изогнутые рога на ножках. — Мы зовём их шумовыми обманками. Брось одну, и она убежит в укромное место и начнёт там издавать громкий звук.

— А вот это чары дневных грёз, — Джордж поднял небольшую коробку. — С их помощью можно испытать получасовую грёзу высочайшего качества, чтобы скоротать время в классе. Представь: вместо того, чтобы слушать профессора Биннса, твой разум покажет тебе нескольких скудно одетых женщин, охотно готовых тебя соблазнить.

— Даже не думай об этом, Гарри! — эхом раздался в разуме Гарри голос Гермионы.

— Конечно, у нас есть и другие грёзы.

— Так вы можете сделать грёзы о чём угодно?

— В основном, — ответил Фред. — С вейловскими у нас возникли некоторые проблемы, но думаю, что через несколько дней...

В течение следующего получаса близнецы показали Гарри и Невиллу ещё несколько товаров. Затем Гарри покинул магазин, приобретя четыре щитовые шляпы, несколько шумовых обманок, небольшой запас порошка мгновенной тьмы, портативное болото и уменьшенную коробку, которую близнецы попросили передать Ли Джордану. Уходя, Гарри ещё раз напомнил близнецам не рассказывать никому, что они тут были.

Через несколько дверей от магазина близнецов они прошли мимо небольшого ювелирного магазина. Табличка в витрине возвещала о небывалой распродаже. Ещё одна табличка, под выставленными бриллиантовыми серьгами, ожерельями и кольцами гласила 'Зачем преподносить подарок, когда можно преподнести вечность?'. Третья табличка, под жемчужными украшениями, сообщала, что жемчуг — камень родившихся в июне.

— Знаешь, — сказал Гарри, оглядевшись и сняв мантию-невидимку, — я хочу сюда зайти.

Молодая симпатичная ведьма подняла взгляд от журнала, который читала:

— Добро пожаловать в 'Отличные самоцветы Матильды'. Чем могу помочь?

— Эмм... пока что я просто смотрю, — ответил Гарри.

— В этом месяце у нас отличная скидка на жемчуг и бриллианты. Вы ищете что-то для своей матери? Или, возможно, для симпатичной вам юной ведьмы?

Гарри ничего не ответил, вместо этого начав осматриваться.

— Также у нас есть неплохой выбор часов, если вас интересует именно это, — бойко продолжила ведьма.

Гарри, впрочем, её уже не слушал: его внимание привлекла витрина с кольцами. Табличка под ними гласила 'Обещание, выраженное в бриллианте — обещание всей жизни'.

— Идеально, — подумал он.

— Гарри, что ты делаешь? — спросила Гермиона.

— Решил, что моей жене стоит иметь кольцо, которое покажет, что в будущем она станет моей женой более официально.

— Мне ничего такого не нужно.

— Я не говорил, что тебе это нужно. Но я думаю, что тебе стоит такое иметь.

— Мне... мне было бы это приятно.

— Я люблю тебя, Гермиона.

— И я тебя люблю, Гарри.

— Хочешь помочь мне выбрать?

— Нет... удиви меня.

Гарри начал осматривать различные кольца, но тут к нему подошла продавщица:

— Вас интересуют кольца обещания? — спросила она. — Значит, вы покупаете для симпатичной вам ведьмы?

— Ну уж не для него, — Гарри кивнул в сторону Невилла. — Извини, Невилл, но ты — не Гермиона.

Невилл покраснел, когда продавщица взглянула на него, но сумел пробормотать в ответ:

— Ну вот, Гарри, а я-то надеялся...

Гарри улыбнулся, подумав, что пару дней назад Невилл не смог бы вымолвить в ответ ни слова.

Когда Невилл назвал его по имени, глаза ведьмы-продавщицы остановились на лбу Гарри, и её глаза округлились:

— Вы... вы Гарри Поттер.

— Да неужели? — Гарри закатил глаза. — Ни за что бы сам ни догадался!

— Я читала вашу историю в 'Придире', — продолжила ведьма, чьи глаза всё ещё были широко распахнуты.

— Я... я предпочёл бы это не обсуждать, — ответил Гарри.

— Конечно, конечно. Вот узнает мама, что я обслуживала самого Гарри Поттера... — мечтательно пробормотала ведьма.

— Слушайте, я был бы очень признателен, если бы вы никому не говорили о том, что я здесь был.

— Эм... хорошо... ладно, — ответила продавщица, всё ещё глазея на него.

Гарри стал разглядывать кольца. Все они выглядели похоже и были весьма симпатичными.

— Миранда, может, вы мне поможете? — подумал Гарри. — Я хочу, чтобы кольцо идеально подошло Гермионе, но я не уверен...

— Просто прислушайся к своему сердцу, Гарри, — ответила богиня любви. — Твоё и её сердца связаны; позволь своей любви направить тебя, и ты не ошибёшься.

Гарри не совсем понял, что богиня имела в виду, но постарался сосредоточиться на любви к своей супруге и мечте об их будущем. Снова взглянув на кольца, он заметил, что одно из них словно притягивало его внимание. Это было простое серебряное кольцо с двумя соприкасающимися сердцами. В центре каждого сердца был маленький камень, а в середину между двумя был вставлен бриллиант. Кольцо выглядело идеальным, но в то же время Гарри ощущал некую неправильность.

— Извините, могу я посмотреть это кольцо? — обратился Гарри к ведьме-продавщице, которая продолжала на него глазеть.

— Конечно, — кивнула она, быстро открывая витрину и вынимая кольцо, которое заинтересовало Гарри. — Покупатели часто меняют эти камни на камни тех месяцев, в которые родились молодые люди, — пояснила она, указывая на два камня, вставленных в сердца. — Но, разумеется, они могут быть какими угодно.

— Какие камни соответствуют июлю и сентябрю? — спросил Гарри.

— Рубин для июля и сапфир для сентября. По крайней мере, в нынешние дни, — ответила продавщица, указывая на отдельную витрину с камнями. — Но многие покупатели предпочитают камни по более древним традициям, — она указала на другую витрину. — В них июлю соответствовал оникс, а сентябрю — хризолит.

Гарри начал рассматривать камни, и его внимание привлёк ещё один — соответствующий маю изумруд. Он вспомнил, как Гермиона сравнивала его глаза с этим камнем, и его осенило. Он просмотрел все остальные камни на витринах, но ни один из них не походил цветом на глаза Гермионы.

— А у вас есть светло-коричневый камень? У моей девушки такие глаза.

Потребовалось двадцать минут, но в итоге был найден хризоберилл точно такого оттенка. Гарри положил его рядом с изумрудом, который, по словам продавщицы, соответствовал цветом его глазам, и ему понравилось увиденное. Продавщица унесла кольцо в подсобку, где ювелир вставил в него камни, магически изменив их размер, и наложил на кольцо чары подгонки размера.

— Вам нравится, сэр? — спросила ведьма, вернувшись и протянув Гарри законченное кольцо.

Гарри посмотрел на него и понял, что оно идеально подойдёт Гермионе.

— Замечательно, — кивнул он.

Быстро расплатившись, он вместе с Невиллом покинул магазин.

— Ей обязательно понравится, Гарри — сказал Невилл.

— Надеюсь.

Несколькими минутами позже они снова оказались в Визжащей хижине и с облегчением увидели, что дверь в замок всё ещё была на месте. Было время обеда, когда они вернулись в Выручай-комнату и увидели Гермиону, читающую учебник по истории магии.

— Хочешь получить его прямо сейчас? — спросил Гарри, обменявшись с ней приветственным поцелуем, при виде которого Невилл покраснел.

— Я могу подождать, если хочешь, но... — Гермиона потупила глаза и покраснела.

— Мне хочется, чтобы оно было у тебя. Чтобы ты носила его, и чтобы каждый знал, как много ты для меня значишь.

Гарри достал коробочку и открыл её, продемонстрировав кольцо Гермионе. Выражение её лица сразу же дало ему понять, что он сделал отличный выбор.

— Позволь мне, — попросил Гарри.

Он вынул кольцо из коробочки, взял левую ладонь Гермионы в свою и добавил, глядя ей в глаза:

— Я знаю, что в волшебном мире мы женаты, но это — моё обещание, что когда-нибудь ты будешь моей женой во всех смыслах. Моё обещание, что ты — моё будущее.

С этими словами он надел кольцо на безымянный палец её левой руки.

Гермиона поднесла руку ближе к глазам, рассматривая кольцо. Чуть ранее она специально начала повторять историю магии, чтобы не подсмотреть вид кольца в разуме Гарри, но теперь поняла, насколько оно было идеальным. Изумруд напоминал его глаза, когда он смотрел на неё. Другой камень был цвета её глаз, а маленький бриллиант в середине был безупречен. Девушка ощутила, как ей на глаза навернулись слёзы. Она поняла, сколько усилий Гарри вложил в выбор идеального для неё кольца, и невольно подумала о том, что её жизнь почти была испорчена двумя Уизли. Она мысленно рассмеялась при мысли о том, что Рон потратил бы хоть сколько-нибудь усилий на выбор чего-то подобного.

— Что, так плохо? — спросил Гарри, ждущий её ответа.

— Ты прекрасно знаешь, что это слёзы счастья, — фыркнула Гермиона, легонько толкнув его в плечо.

А затем она притянула его поближе и продемонстрировала, насколько была счастлива.

* * *

Для Джинни Уизли этот день оказался лучше предыдущих. Сыпь наконец-то прошла, и ей больше не нужно было мазаться вонючей мазью, так что настроение у неё было приподнятым. Она сидела в Большом зале и пыталась составить идеальный план по освобождению её Гарри из когтей заучки.

'Я могу просто подождать,' — размышляла она, жуя салат. — 'Весьма вероятно, что Гарри скоро поймёт, насколько она некрасивая и скучная. А если нет, я просто объясню маме, что больше с ней не дружу, и попрошу не приглашать её в гости летом. А Рону посоветую попросить маму пригласить Гарри, и чем скорее, тем лучше'.

Джинни улыбнулась при мысли о куче времени с Гарри, подальше от всезнайки. Она засунула в рот ещё одну ложку салата. 'Да, пусть поразвлекаются. Не сделает же он ей за это время предложение, в самом деле'.

Её мысли были прерваны, когда Колин Криви уселся рядом со своим братом, задев её локоть:

— Деннис, а ты видел то кольцо, которое Гарри подарил Гермионе?

Джинни не услышала ответ, потому что мгновенно перевела взгляд на ту часть стола, где Гермиона сидела рядом с её Гарри, демонстрируя Полумне и ещё нескольким людям кольцо на своей левой руке. Вилка выпала из пальцев Джинни, с лязгом упав на тарелку. Этот звук заставил Гермиону обернуться в её направлении, и улыбка, которую она послала младшей Уизли, заставила кровь той закипеть.

'Эта... эта подлая, укравшая моего парня сволочь!' — мысленно завопила она. Бросив злобный взгляд на свою соперницу, она вскочила и выбежала из Большого зала. Гнев в ней кипел с такой силой, что окружающие могли поклясться, что видели идущий из её ушей пар.

'Если она считает, что может украсть моего парня без боя, пускай подумает ещё раз! Это кольцо будет моим'.

Несколькими минутами позже Джинни оказалась в библиотеке и начала снимать с полок различные книги о зельях. 'Что там говорила моя книга? Любовные зелья и зелья ревности. Я подсуну ей оба, и она готова будет поклясться хоть в том, что мой брат — лично Мерлин'.

Перед внутренним взглядом Джинни снова пронеслись образы потолстевшей Гермионы с шестью детьми, стоящей у плиты, и это придало ей некоторое спокойствие.

'А тебе, любимый мой Гарри, пора уже понять, как ты меня любишь. Для мамы это сработало, для меня тоже должно сработать,' — Джинни слегка заколебалась. — 'Гермиона наверняка распознает любовное зелье и предупредит Гарри... А, плевать! Я ей подолью столько зелья ревности, что она и думать забудет о моём Гарри'.

* * *

'Я ничего не забыла?' — задумалась Гермиона, заглядывая в свою сумку. Омут памяти лежал там, окружённый смягчающими чарами. Также она взяла с собой несколько вещиц из магазина близнецов.

— Мне нужно снова сделать бисерную сумочку, какая у нас была раньше, — пробурчала Гермиона, обращаясь к Гарри. — Впрочем, не срочно, займусь ей летом. Мы готовы выдвигаться.

Они опять находились в Выручай-комнате и готовились к встрече с Сириусом. Гарри достал зеркало:

— Сириус?

— Детёныш? — вскоре прозвучал ответ, и в зеркале появилось лицо Сириуса. — Готов к встрече?

— С тобой кто-нибудь есть?

— Больше нет. Час назад тут была Молли, но она вернулась в 'Нору'.

— И чего она хотела?

— Снова временно тут поселиться, конечно, — ответил Сириус. — Как и в прошлом году, Дамблдор желает, чтобы тебя оберегал полный дом людей, когда ты сюда прибудешь.

— Хочет держать меня под колпаком, делая вид, что проявляет доброту и позволяет мне провести время с друзьями?

— Наверное, — кивнул Сириус. — Жду вас, мне уже не терпится посмотреть эти воспоминания.

— Будем через несколько минут. Чтобы выбраться из замка, нужно время.

— Когда всё это закончится, обязательно покажи мне эту комнату. Если бы твой отец и я о ней знали... — на лице Сириуса появилась мечтательная усмешка.

— Понимаю, — усмехнулся в ответ Гарри. — До скорой встречи.

Чуть позже Гарри и Гермиона снова сидели за кухонным столом дома двенадцать на площади Гриммо.

— Прежде чем мы начнём, хотела тебя предупредить, — сказала Гермиона. — Тебе нужно быть осторожным с портретом Финеаса Блэка в спальне наверху. Когда Дамблдор снова окажется в своём кабинете, он расскажет всё услышанное ему.

— Я об этом и не задумывался, — сказал Сириус, поднимая взгляд в направлении комнаты, в которой висел портрет. — Откуда вы знаете?

— Скрываясь от Волан-де-Морта, мы много времени провели с этим портретом, — объяснил Гарри. — От него Снегг узнал, где может передать нам меч.

Сириус посмотрел на сидящих напротив него двух подростков, вздохнул и покачал головой:

— Я знаю, что ты говоришь правду, но знаешь, Гарри, всё это до сих пор кажется мне невозможным. Я имею в виду ваши рассказы о будущем. Пару недель назад твоя голова появилась в камине, потому что из-за воспоминания Снегга ты захотел побольше узнать о своём отце, а теперь... теперь ты выглядишь так же, но уже не ребёнок.

— Для нас это тоже странно, Сириус. В частности, видеть тебя живым. И я до сих пор не знаю, как поведу себя при встрече с Дамблдором.

— Давайте поговорим позже, сейчас нам нужно взглянуть на воспоминания, — сказала Гермиона. — Вы двое будете смотреть, а я останусь здесь на тот случай, если кто-то придёт.

Через час откровенно потрясённый Сириус пил виски из стакана, пытаясь успокоиться.

— Ничто так не шокирует, как зрелище собственной смерти, — тихо сказал он двум взрослым подросткам перед ним. — Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря, что я несерьёзно отнёсся к битве, — Сириус слабо усмехнулся. — Всегда хотел умереть со смехом, но не так же...

Никто не издал даже слабого смешка. Все трое опустили взгляды и стали сосредоточенно рассматривать столешницу. В повисшей тишине единственным слышным звуком было тиканье часов.

Гарри взял ладонь Гермионы в свою; ему тоже было тяжело заново переживать те события. То, как его крёстный упал через Завесу, до сих болью отзывалось в его душе, пусть тот больше и не был мёртв.

Сириус проследил взглядом за рукой Гарри и заметил кольцо на пальце Гермионы:

— Симпатичное кольцо, Гермиона. В прошлый раз его не было, верно?

Гермиона рассеянно потёрла кольцо большим пальцем и улыбнулась:

— Да, очень симпатичное. Гарри мне его сегодня подарил.

— Не забудьте, что я хочу увидеть момент, когда Альбус узнает о вашем браке. Или ещё лучше — когда узнают Рон и Джинни.

— Обещать не будем, Сириус, но постараемся.

— Вот и ладно, — сказал Сириус, опуская взгляд на свой опустевший стакан. — Мне надо ещё раз изучить воспоминание. Чтобы рассмотреть всё произошедшее в деталях.

Вынырнув из Омута во второй раз, он выглядел более спокойным, но всё-таки налил себе ещё один стакан виски:

— Я вижу, что помочь в данном случае может многое. Вы теперь знаете, как работают двери Отдела тайн, так что переходить из комнаты в комнату будет проще.

— Да, нужно было просто назвать нужную комнату, — пробормотал Гарри. — Знай я это два года назад, мы бы смогли сбежать.

— И, возможно, встретиться в атриуме с Волан-де-Мортом, только без Дамблдора. Не совсем ясно, когда он там появился. Возможно, он всё это время провёл там под дезиллюминационными чарами, и вы просто прошли мимо него на пути в Отдел тайн.

— Не думаю. Мой шрам не болел. Обычно, когда я оказывался с ним рядом, он начинал дико болеть.

— Хороший аргумент. Значит, он появился после. Прибыл ли он в атриум, потому что туда вернулся один из Пожирателей, потому что прошло определённое время или по какой-то другой причине? — рассуждал Сириус. — Готов поспорить, что первый вариант. Хмм, значит, нам надо дать одному из них сбежать и вернуться в атриум. Ещё какие-то важные моменты?

— Что думаешь о Маховиках времени, Сириус? — спросила Гермиона. — Я бы могла разжиться одним из них, сумей мы снова заманить хотя бы одного Пожирателя в комнату времени.

— Это определённо дало бы нам преимущество, но мне нужно подумать. Вы оба знаете, что со временем играть не стоит. Не то чтобы я жалуюсь на предыдущие случаи, когда вы с ним играли, — Сириус откинулся на спинку стула и усмехнулся. — Вы ведь понимаете, что уже второй раз вернулись во времени, чтобы меня спасти?

— Ну так постарайся больше не попадать в такие ситуации, когда тебя могут убить, — усмехнулся Гарри в ответ.

— Конечно, детёныш. Разберитесь с Волан-де-Мортом и добейтесь признания меня невиновным, и тогда довольно долгое время самым большим риском для меня будет получить солнечный ожог на каком-нибудь пляже, — ответил Сириус с улыбкой.

Потом он посерьёзнел:

— Теперь у меня достаточно информации. чтобы начать разрабатывать план. Однако у меня могут возникнуть вопросы о событиях до и после Министерства.

— Есть идеи о том, как тебе оттуда выбраться? — спросил Гарри.

— Я подумывал о том, чтобы направить мракоборцев по ложному пути, но пока не уверен.

— Думаю, у меня есть идея получше, — сказал Гарри. — Спроси Кикимера, может ли он трансгрессировать вместе с тобой в Отдел тайн и из него.

— Примерно как Добби спас вас от Малфоев?

— Именно.

— О таком варианте я не подумал. Кикимер, — позвал Сириус, не повышая голоса.

Домовой эльф немедленно появился перед ним. Он был одет в белоснежное полотенце, выглядел заметно чище обычного и даже улыбался:

— Чем Кикимер может помочь хозяину?

— Сможешь ли ты трансгрессировать в здание Министерства? А точнее, в Отдел тайн?

— Если хозяину потребуется, чтобы я смог это сделать, я это сделаю, — ответил эльф без колебаний.

— А сможешь ли ты вернуться сюда, прихватив меня с собой? — спросил Сириус.

— Кикимер должен делать то, что от него хочет хозяин. Если хозяину нужно, чтобы Кикимер перенёс его оттуда сюда, Кикимер это сделает.

Гермиона ощутила, что эльф чего-то недоговаривает, и спросила:

— Кикимер, а если твоему хоз... Сириусу понадобится, чтобы ты перенёс его сюда из Министерства магии, тебе это не навредит?

Маленький эльф посмотрел на Гермиону. Было заметно, что он борется с застарелым отвращением к ней:

— Кикимер — немолодой эльф. Кикимер не знает, на что ещё способна его магия, но если хозяину понадобится, чтобы он это сделал, он это сделает.

— Кажется, он имеет в виду, что сделает это, но при этом может пострадать или даже умереть, — сказала Гермиона.

— Тогда нам нужно придумать что-то другое, — заметил Гарри. — И нет, тебе не обязательно целовать меня, по крайней мере за это.

— К твоему сведению, мне не нужен повод тебя целовать. А если бы и был нужен, кольцо дало множество этих поводов.

— А как насчёт меньшего расстояния? — спросила Гермиона после обмена мысленными репликами с Гарри. — Сможешь ли ты просто перенести его из Министерства, чтобы остальной путь он проделал сам?

— Кикимер?

— Более короткое расстояние дастся Кикимеру легче, хозяин, — ответил домовик. — Но Кикимер сделает всё что может, чтобы помочь древнему и благородному дому Блэков.

— Значит, такой вариант всё ещё возможен, — заключил Сириус. — Но у нас есть ещё две недели на проработку деталей. Я обкатаю эту идею и составлю план. А вас, значит, в этот раз будет четверо, а не шестеро?

— Да, не думаю, что Рон пойдёт с нами. Джинни могла бы и согласиться, но я сам этого не хочу, — ответил Гарри. — Не хочется мне быть у неё в долгу.

Гарри услышал, как Гермиона пробормотала себе под нос что-то подозрительно похожее на 'пушечное мясо', но потом она тоже согласилась, что двое Уизли в этот раз с ними не пойдут.

— Но если ты считаешь, что в твоём плане нужно шесть человек, я практически уверен, что смогу уговорить близнецов присоединиться. Кстати, если уж речь зашла о них, — добавил Гарри, — мы с Невиллом сегодня заходили в их магазин, — он залез в сумку и начал вынимать оттуда сегодняшние приобретения. — Вот порошок мгновенной тьмы, он создаёт облако непроглядного мрака, позволяя тебе сбежать. Вот шумовая обманка, она отбегает в сторону от тебя и издаёт там громкий звук, отвлекая внимание... а вот щитовая шляпа. Фред и Джордж сказали, что она отразит несколько слабых или средних заклинаний.

Сириус взял шляпу в руки и негромко присвистнул:

— Отражает заклинания? Готов поспорить, Министерство с радостью закупит партию таких.

— Они говорили, что ждут заказ со дня на день, — ответил Гарри, засовывая руку в сумку и вынимая последний предмет. — А это портативное болото. Оно создаёт большую заболоченную область. В Хогвартсе сейчас есть одно такое, в коридоре восточного крыла, на пятом этаже. Филчу приходится перевозить учеников через него на плоту.

— Это определённо будет полезно. Особенно для защиты дверей, — Сириус взглянул на свои часы. — Наверное, вам уже пора обратно в Хогвартс.

— Прежде чем мы уйдём, мы хотели обсудить с тобой кое-что ещё, — сказала Гермиона. — Если через пару недель Волан-де-Морт будет обнаружен, Фаджа, скорее всего, сместят с должности, как и в прошлый раз. И мы хотели бы повлиять на процесс выбора преемника.

— Полагаю, у вас уже есть кто-то на примете?

— Боунс, — сразу же ответил Гарри. — Амелия Боунс. Она справедливо отнеслась ко мне на слушании, но... но в прошлый раз её убили через пару недель после битвы в Министерстве. Все думали, что она станет следующим министром, и подозревали, что её убил лично Волан-де-Морт.

— Вы говорили, что следующим министром стал Скримджер? — уточнил Сириус.

— Ага. Всё время пытался уговорить меня поддержать его, но продолжал ловить невиновных, — ответил Гарри.

— Могу понять, почему вы не хотите его поддерживать, — слегка усмехнулся Сириус. — Но думаю, что если ОтМП лишится и Амелии, и Руфуса, им станет куда труднее эффективно сражаться с Пожирателями.

Сириус откинулся на спинку стула, и его лицо приняло задумчивое выражение:

— Пожалуй, если Амелия станет министром после конца войны, я буду только рад. Она справедлива, и будет поступать правильно. Но во время войны ей лучше продолжать возглавлять ОтМП. Смена начальника может плохо повлиять на его боеготовность. И по той же причине Скримджер должен остаться главой мракоборцев. И потом, нам нельзя допустить того, чтобы одну из этих должностей занял Пожиратель смерти.

— И кто же, на твой взгляд, должен стать министром?

На лице Сириуса появилась улыбка:

— Я бы проголосовал за Фаджа. Пусть он останется министром.

— ЧТО?! — в унисон воскликнули Гарри и Гермиона. — Ты что, серьёзно? — спросила Гермиона.

— Вообще-то да и да*, — криво усмехнулся Сириус. — Дайте мне объяснить. ЕСЛИ Волан-де-Морт вернётся, ты сможешь спасти политическую задницу Фаджа, состряпав какую-нибудь историйку о том, как втайне сотрудничал с министром, чтобы заманить Волан-де-Морта в ловушку. Фадж из кожи вон вылезет, чтобы тебя задобрить. Ты сможешь вертеть им как угодно, особенно если его дружка Люциуса поймают на месте преступления. Министерство будет на твоей стороне, а не против тебя. Да, тебе придётся влезть в политику, но это будет стоить того.

— Понимаешь, я опасаюсь того, что это сделает меня не лучше Малфоя или Дамблдора.

— Ты хочешь заниматься политикой для личной выгоды? Если нет, то ты точно не так плох, как Малфой. И, как ты уже замечал, главный недостаток Дамблдора — его неспособность делиться информацией и доверять людям. А твоя основная цель — дать людям информацию, и чем скорее, тем лучше. Я сомневаюсь, что после окончания войны ты продолжишь манипулировать людьми.

— Ладно, ты прав, — согласился Гарри.

Тут его осенило:

— А если мы поддержим Фаджа, сможем ли мы обеспечить тебе нормальный суд?

— Гарри, да ты наверняка сможешь заставить его просто подмахнуть приказ о полном помиловании, если это позволит ему удержать кресло министра! Я бы предпочёл нормальный суд, но не откажусь от любой возможности обрести полную свободу.

— Мы, кстати, думали о тебе и твоей свободе. Скажи, Дамблдор хотя бы пытался отыскать Питера? — спросила Гермиона. — У него есть шпион в стане Волан-де-Морта. Почему Снегг не может просто рассказать, где сейчас Питер, чтобы его можно было схватить?

— Чтобы Нюниус что-то ради меня сделал? Издеваешься? — фыркнул Сириус. — Ты же видел, как он здесь себя ведёт, особенно со мной. Будто он единственный человек, занятый чем-то важным.

— Ну, ты всё-таки пытался скормить его Римусу, — заметила Гермиона. — Трудно осуждать его за то, что он затаил на тебя злость. Но Дамблдор, по идее, должен был бы попытаться тебя оправдать. Ты бы был куда полезнее для него, если бы не был вынужден денно и нощно сидеть здесь.

— Он никогда об этом не говорил. Наверное, решил, что никак не может мне помочь.

— Мы задавались вопросом, не специально ли Дамблдор не ищет Питера, — объяснила Гермиона. — Питер обязан Гарри жизнью, и мы подозреваем, что Дамблдор хочет, чтобы тот оставался рядом с Волан-де-Мортом на тот случай, если Гарри понадобится помощь.

— Дамблдор бы так не поступил! — с жаром воскликнул Сириус. — Или поступил? — добавил он куда тише.

— Как мы уже говорили тебе, Дамблдор считает, что должен единолично решать все проблемы. Он легко может бросаться чужими жизнями, если это нужно для того, что, как он считает, должно быть сделано. Он позволил Драко оставаться в замке, даже зная, что тот был опасен. Для того, чтобы спасти его 'душу'. Это чуть не стоило двум невинным людям жизни. И это я ещё не говорю о тех, кто мог бы погибнуть в ночь смерти Дамблдора, не дай им Гарри 'Феликс Фелицис'! Пожиратели смерти пробрались в замок из-за Драко, с молчаливого позволения Дамблдора, который решил, что знает как лучше! — Гермиона слегка порозовела, закончив свою тираду.

— Она весь день на взводе из-за Драко, — объяснил Гарри. — Он этим утром опять строил из себя наглого мудака, вот Гермиона и разозлилась.

Гарри посмотрел на часы Гермионы:

— Ладно, Сириус, нам и вправду пора обратно в Хогвартс. Надо, чтобы кто-нибудь увидел нас перед нашим вечерним свиданием.

— Свиданием?

— Да, с ужином и танцами.

— А где... а, в той комнате?

— Ну да. Она потрясающая, Сириус, может сделать что угодно.

Взгляд Сириуса стал мечтательным; он, очевидно, думал о тех женщинах, которых мог бы очаровать, знай он об этой комнате. Но вскоре он очнулся, пожелал им приятного вечера, и Гарри с Гермионой отбыли.

Вскоре они уже снова оказались в Выручай-комнате, где их ждали Невилл и Полумна.

— Спасибо, что придержали для нас проход, — поблагодарила Гермиона друзей.

— Смотрите, — с восторгом сказал Невилл, взмахом палочки и заклинанием меняя цвет небольшого куска дерева перед ним с зелёного на красный. — Она работает куда лучше.

— Я же говорил тебе, Невилл — дело не в тебе, а в неподходящей палочке, — улыбнулся Гарри. — Никогда не сомневайся в себе.

Невилл кивнул и радостно улыбнулся, ещё одним заклинанием сменив цвет куска дерева на синий.

— Я думаю, что Невилл справляется замечательно, — сказала Полумна мечтательным голосом, поднимая взгляд от своей книги. — Большую часть чар, которые, по вашим словам, будут на СОВ, он выполняет без проблем.

— Замечательно, Невилл, — похвалила Гермиона. — Завтра мы займёмся трансфигурацией. Тебе нужно лучше понимать теорию, стоящую за заклинаниями, но практическая часть тебе явно дастся куда легче.

— Всё благодаря вам двоим, — воскликнул Невилл.

— Мы просто знали, на что ты способен, — сказал Гарри. — Ведь успехов достиг ты сам. А теперь нам надо выйти отсюда, чтобы нас увидели другие. — Гарри повернулся к Гермионе. — Может, пойдём в гостиную? Ты, Полумна, можешь тоже пойти в свою.

— Мы с Полумной после вашего возвращения собирались пойти в библиотеку, — сказал Невилл, взглянув на светловолосую когтевранку. — Она хотела позаниматься вместе со мной.

Гермиона взглянула на Гарри, вздёрнув бровь:

— Интересно, они планируют только совместные занятия?

— Скорее всего. Но если мы не будем им мешать, Невилл может набраться храбрости для чего-то большего.

— Пара из них вышла бы неплохая, но сводничеством мы заниматься не будем, — мысленно сказала Гермиона. — Звучит неплохо. Гарри, проверь Карту на случай, если снаружи кто-то ждёт.

Снаружи Выручай-комнаты обнаружилась ходящая туда-сюда точка со знакомым именем под ней.

— Там Джинни, — сказал Гарри. — Хорошо, что после той истории с Драко и Амбридж я попросил комнату убирать входную дверь, когда мы здесь находимся.

— Мы можем выйти через другую дверь, как в прошлый раз, — предложила Гермиона.

— Погоди, — сказал Гарри. — Мне хочется узнать, чего она хочет от комнаты.

Взглянув на карту ещё раз, он нашёл пустой коридор неподалёку. Он быстро попросил у комнаты дверь в это место.Когда она появилась, он набросил мантию-невидимку и быстрым шагом направился в неё. Вернувшись к Выручай-комнате, он увидел Джинни, со злостью смотревшую на голую стену. В каждой руке у рыжей ведьмы было по котлу. Затем она снова начала ходить вдоль стены, бормоча себе под нос 'Мне нужна комната для варки зелий, мне нужна комната для варки зелий'.

— Любимая, Джинни нужна комната, чтобы варить зелья. Похоже, она планирует уже сейчас применить зелье ревности.

— Позволим ей это, — прорычала Гермиона. — У меня есть пара идей, как с этим разобраться. Но лучше бы ей освободить комнату до нашего свидания. А то я крайне разозлюсь, если не смогу провести этот вечер с тобой.

Гермиона, Невилл и Полумна вышли из Выручай-комнаты через ту же дверь, что и Гарри, оставшись незамеченными Джинни. Как только перед Джинни наконец появилась дверь, она скрылась в ней, после чего Гарри и Гермиона направились в башню Гриффиндора, а Невилл и Полумна — в библиотеку.

Незадолго до ужина портрет на входе в гостиную отодвинулся, и в неё зашла Джинни Уизли. Её волосы были спутаны, а лицо раскраснелось от жара открытого огня. Гарри легонько толкнул Гермиону в бок, и оба они почувствовали себя неуютно, когда Джинни улыбнулась им и прошла мимо них к лестнице, ведущей в спальни девочек.

— Напомни мне купить пару безоаров, когда мы в следующий раз отправимся в Косой переулок. Кто знает, может, она вообще тебя отравить решила, — сказал Гарри своей жене.

— Хорошее предложение.

* * *

Позже этим вечером Гарри и Гермиона отдыхали, сидя на диване в Выручай-комнате. Свидание прошло просто замечательно. Добби принёс им особые тарелки, позволявшие эльфам удалённо принимать заказы на еду; такие же использовались на Святочном балу. Понадобилось несколько минут, чтобы убедить Гермиону в том, что лишней работы это эльфам не добавит, потому что эта еда всё равно ими готовилась. Сама Выручай-комната проявила себя замечательно. Гарри попросил её предоставить им что-то для романтического ужина и танцев, и в возникшей комнате обнаружился небольшой столик рядом с окном, из которого открывался отличный вид на территорию замка. На другой стороне комнаты было пустое пространство, явно предназначенное для танцев. Откуда-то доносилась тихая, приятная музыка.

Гермиона заказала себе жареного на сковороде морского окуня, гарниром к которому служили рис и овощи на пару, а Гарри — свиные отбивные с жареной картошкой и стручковой фасолью. Когда они закончили есть, музыка стала громче, и весь следующий час они танцевали. Гермиона, правда, в основном расслабилась и позволяла Гарри вести её за собой, но всё равно для неё это стало идеальным окончанием дня, начавшегося с идиотских высказываний Малфоя.

Наконец устав от танцев, они сели отдохнуть на диван.

— Нам лучше вернуться в башню, — тихо сказал Гарри, поглаживая Гермиону по волосам. Никто из них не хотел, чтобы этот вечер кончался.

— Останься со мной этой ночью, Гарри, — так же тихо попросила Гермиона.

— Что?

— Я хочу провести с тобой эту ночь. Нет, пока ничего такого, — добавила она. — Мне просто хочется заснуть в твоих объятиях.

— Ты уверена?

— Ты мой муж, мой парень, мой лучший друг и мой соулмейт. Конечно, я уверена, — мягко улыбнулась Гермиона.

Их глаза встретились, и они продолжили молчаливый разговор, в котором словами служили эмоции. Закончился он нежным поцелуем.

Чуть позже они вернулись в башню Гриффиндора, где Гарри попросил Невилла прикрыть их на случай, если кто-то будет их искать. Он задёрнул полог над своей кроватью и положил в свою сумку сменную одежду и пижаму. Затем он встретился в гостиной с Гермионой, где они обменялись несколькими фразами о необходимости быстро сбегать в библиотеку, дабы отвести подозрения, после чего вернулись в Выручай-комнату.

Комната, которая возникла по просьбе Гермионы, представляла из себя небольшую спальню с фальшивым окном, из которого лился лунный свет. В ней была большая кровать с пуховым одеялом, пара прикроватных столиков, на которых стояли зажжённые свечи, и дверь в ванную комнату с душем и унитазом. Приняв душ друг за другом, Гарри и Гермиона залезли в кровать. Гарри ничуть не удивился, когда Гермиона достала книгу, чтобы почитать перед сном. Он с улыбкой наблюдал за её профилем в свете луны и свечей, размышляя о том, как же она красива. Гермиона тоже время от времени посматривала на него и видела, с какой любовью в глазах он её разглядывает.

Через некоторое время она закрыла книгу и повернулась к Гарри:

— Ты собираешься каждый раз так на меня смотреть, когда я читаю перед сном?

— При возможности — да, — искренне ответил он. — Я люблю тебя, а с книгой в руках ты проводила большую часть того времени, что я тебя знал.

Он протянул руку и ласково коснулся пальцами её щеки. Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями.

— А сейчас ты ещё прекраснее, чем обычно... моя Гермиона, — добавил Гарри.

Последней мыслью перед тем, как Гермиона провалилась в сон, было то, как же приятно ей быть 'его Гермионой', и то, что и он был 'её Гарри'.

* — в оригинале используется старая шутка про созвучие имени Sirius и слова serious (серьёзный)

---

Примечания:

Примечание переводчика:

В оригинале в конце части был ещё один небольшой эпизодик, но он, опасаюсь, может нарушать одно из правил сайта. К счастью, сюжет он особо не двигает.

— Джинни, но Гермиона меня больше не интересует! — обиженно сказал Рон.

— Не глупи, Рон, — ответила Джинни с раздражением, постукивая пальцами по боковине дивана, на котором сидела рядом с Роном. Сейчас в гостиной не было никого, кроме них.

— Ты не видела, как она на меня смотрела. Она хотела меня убить.

— Большинство тех, кто тебя видят, испытывают такое же желание, — подумала Джинни, испуская глубокий вздох:

— Уверена, что ты преувеличиваешь. Можешь представить себе, чтобы человек, желающий освободить домовиков, решился на убийство? Тем более убийство друга?

— Ну, пожалуй... — заколебался Рон. — Но Лаванда, она... глазела на меня.

— То есть ты готов снова оказаться на втором плане? Позволить Гарри просто увести твою девушку? — спросила Джинни с нажимом в голосе. Она прекрасно знала, на какие точки давить в разговоре с братом. — Снова дать ему победить? Ну подумай: последние несколько недель ты прилагал столько усилий, чтобы завоевать Кубок Школы по квиддичу, а Гарри тем временем охмурял твою девушку! И ты так спокойно к этому относишься?

Она улыбнулась, заметив, как изменилось выражение лица Рона. И решила слегка подсластить пилюлю:

— Можно ещё вот как: ты попробуешь начать встречаться с Лавандой, а Гермиону мы заставим в то же время ревновать и влюбиться в тебя. Получишь удовлетворение от того, что она ревнует к тебе и Лаванде. И ты не только заполучишь девушку, которую хочет Гарри, но и сможешь заявить, что ты для неё слишком хорош. А если ты в итоге решишь, что Лаванда тебе не подходит, ты сможешь либо сойтись с Гермионой, либо просто малость потискаться с ней, пока будешь искать девушку получше.

Взгляд Рона остекленел: он представил себя в объятиях девушки и одновременно предметом воздыхания ещё одной.

— И не просто ещё одной, а той, которую хочет Гарри, — подумал он. — Ладно... что мне надо делать? — спросил он, усаживаясь поудобнее.

— Да практически ничего... хотя нет. Тебе, наверное, надо будет как-то извиниться. Зависит от того, как скоро мне удастся подсунуть зелья этой бобрихе, — в одном из их разговоров Гермиона упоминала, что это школьное прозвище она ненавидела сильнее всего. — Зелья у меня уже готовы, — продолжила Джинни. — Пришлось сварить довольно простые, потому что набор ингредиентов у меня был небогатый, но нам понадобится всего пара дней. Для верности я удвою дозу. Так что тебе будет достаточно начать оказывать Лаванде знаки внимания, и Гермиона сразу начнёт ревновать.

— Ага, я могу, например, предложить Лаванде сыграть в шахматы, — воскликнул Рон.

— Не лучший подход, Рон. Начни с более простого, — сказала Джинни, мысленно подумав, что Гермиона всё-таки была права, сравнивая эмоциональный диапазон Рона с таковым у чайной ложки. — Просто спроси, можешь ли писать ей этим летом. Если она согласится, заведи с ней разговор на какие-нибудь простые темы. Спроси, чем она любит заниматься летом... что-то подобное.

— Думаешь, это сработает?

— Это будет хорошим началом.

Джинни посмотрела в сторону лестницы в спальни мальчиков:

— Гарри ещё спал?

— Вроде да, полог кровати был задёрнут.

В этот момент портрет на входе в гостиную отъехал в сторону, и через проём вошли крайне довольно выглядящие Гарри и Гермиона, каждый со своей сумкой через плечо. Увидев двоих Уизли, сидящих в гостиной в одиночестве, они резко насторожились; выражение испуга на лицах рыжеволосых настороженность только усилило. Впрочем, они быстро взяли эмоции под контроль, после чего Гарри повернулся к Гермионе и сказал:

— Милая, эта ранняя учёба вызывает зверский аппетит. Может, оставим сумки здесь и сходим на завтрак? Они что-то замыслили, видишь их взгляды?

— Определённо.

— Отвлеки их на несколько секунд после того, как я поднимусь по лестнице, ладно?

— Конечно, Гарри, ЛЮБИМЫЙ, — ответила Гермиона, выделив интонацией последнее слово. — Но неужели ты оставишь меня, не поцеловав на прощание? — она обиженно надулась, хотя её мысли были окрашены весельем.

— Прости, дорогая, — сказал Гарри. — Сам не понимаю, что на меня нашло.

Он заключил жену в объятия и с чувством поцеловал её в губы:

— Надеюсь, тебе хватит этого до моего возвращения?

— Наверное.

— Только не переусердствуй, — мысленно посоветовал Гарри, поворачиваясь и направляясь к лестнице.

Гермиона подождала, пока Гарри не скрылся из виду, после чего повернулась к Джинни:

— Джинни, а ты видела моё новое кольцо? — Гермиона вытянула руку вперёд, в то же время крепко держа палочку в кармане другой рукой. — Шикарное, правда?

— Да, выглядит мило, — пробормотала Джинни, изо всех сил пытаясь не сорвать кольцо с пальца Гермионы и запихать ей в какое-нибудь место, где оно причинит сильную боль.

— Гарри такой чуткий! Посмотри на изумруд. Выглядит в точности как его глаза, — сказала Гермиона. Она знала, что Гарри уже спускается по лестнице, надев мантию-невидимку.

От улыбки, с которой Джинни посмотрела на кольцо, скисло бы самое свежее молоко:

— Да, в точности как его глаза.

— Ну, пойду оставлю сумку. Гарри уже скоро спустится, — улыбнулась Гермиона, невольно бросив взгляд на то место за диваном, где остановился невидимый Гарри.

Как только Гермиона поднялась по лестнице и скрылась из виду, Джинни повернулась к Рону:

— Эта... это... слушай, Рон, можешь начать общаться с Лавандой, но план я осуществлю в воскресенье. Я вырву моего Гарри из когтей этой заучки... может, зелья даже отвлекут её от СОВ.

— Её Гарри? — подумал Гарри. — Гермиона, она строит планы на воскресенье.

— Мы ещё подождём, чтобы попробовать понять, как именно она хочет подсунуть нам зелья. Но ты знаешь, что я хочу сделать.

— Шляпа случайно не предлагала тебе Слизерин? — спросил Гарри, вспомнив, как Гермиона предложила разобраться с зельями. На удивление эффективный метод, устраняющий сразу две проблемы.

— Нет, но тогда-то у меня никто не пытался увести парня.

— И то верно. Но она ведь не сможет меня увести.

— Однако сам факт того, что она пытается...

* * *

— Гарри, сосредоточься! — воскликнула Гермиона. Уже не в первый раз за сегодня она заметила, как её парень её разглядывает. — Я знаю, что история магии тебе неинтересна, но ты слишком отвлекаешься.

Гарри встряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли, и расстроенно взглянул на свою супругу. Он знал, что она знала, что именно его отвлекает, или, по крайней мере, на что он смотрит.

— Я крайне польщена тем, как ты восхищаешься моим телом, — с мягкой улыбкой сказала Гермиона. — И я обещаю, что если ты как следует сосредоточишься, это будет не последний раз... — щёки девушки порозовели. — Мне вправду это понравилось, но у нас на носу СОВ, а ты ещё не объяснил, как гоблинское восстание 1612 года повлияло на Хогсмид и земли вокруг него. От тебя будут ждать объяснений того, почему это восстание стало причиной превращения Хогсмида в деревню, населённую только волшебниками.

— Потому что гоблины взяли не умеющих колдовать жителей в заложники, и в ходе ответного удара волшебников погибли все из них, кроме двоих?

— Очень хорошо, Гарри, и не забудь указать, что штаб-квартира волшебников в той битве находилась в 'Трёх мётлах'. Именно такие детали разделяют оценки 'удовлетворительно' и 'выше ожидаемого'.

— Хорошо, дорогая.

В субботу Гермиона в чём-то стала прежней собой, решив посвятить весь день учёбе. Она написала для Гарри и Невилла список экзаменационных вопросов, как их помнила, и дала им ограниченное время на ответы. Потом она велела им выполнить те же заклинания, которые в прошлый раз требовались на СОВ. Новая палочка Невилла слушалась его на порядок лучше, и он выполнил практически всё требуемое без ошибок, явно преисполнившись уверенности в своих силах. После обеда Гермиона поступила так же, как ранее Джинни: попросила Выручай-комнату превратиться в класс зельеварения. Следующие пять часов Гарри и Невилл практиковались в варке трёх зелий, которые нужно будет сварить на СОВ. К вечеру Невилл успешно сварил каждое из них дважды, причём образцы разных попыток лишь слегка отличались цветом.

Утром воскресенья Гарри и Гермиона повторяли заклинания детекции, которым научились у профессора Слизнорта для идентификации ингредиентов зелий. Также они сунули в карман по паре флаконов с красителем, чтобы добавлять в напитки: так они могли сразу заметить, если кто-то наложит на их чашки обменное заклинание. Незадолго до обеда рядом с ними появился Добби и спросил, не могут ли они прийти на кухню.

Когда они туда прибыли, Добби отвёл их в сторону и негромко заговорил:

— Гарри Поттер просил Добби, чтобы тот следил, не придёт ли мисс Визи на кухни за чем бы то ни было. Мисс Визи недавно тут была и попросила у Миппи, — Добби указал на другого эльфа, кивнувшего им, — пирог с патокой.

— Спасибо, Добби, — кивнул Гарри, а затем повернулся к своей жене. — Кажется, теперь мы знаем, как она хочет подсунуть мне зелье. Но как она собирается дать его тебе?

— Она просила ещё чего-то? — спросила Гермиона Добби.

— Нет, Гер-мина, но Миппи говорил, что пока мисс Визи ждала пирог, она бормотала себе под нос, что ей надо обеспечить и то, и другое, — Добби потупился, — как она сказала, 'этой наглой всезнайке', — закончил эльф, пристыженно отводя взгляд.

— Всё нормально, Добби, — успокоила его Гермиона. — Ты ведь просто повторял то, что говорила Джинни. Значит, и то, и другое? — повернулась она к Гарри. — Интересно, она имела в виду два разных зелья или два способа подлить мне одно зелье? И почему в этот раз она решила действовать более агрессивно?

— Думаю, это из-за того, что мы сошлись вместе, ну и ещё из-за подаренного кольца. Вот она и решила действовать напролом. Как думаешь, что у неё всё-таки на уме?

— Ну, если она воспользуется одним зельем дважды, может возникнуть передозировка, и я могу пойти к мадам Помфри, которая обнаружит отравление зельем, — начала рассуждать Гермиона. — Скорее всего, она использует два зелья. Два разных зелья ревности, или же зелье ревности и любовное зелье? Или вообще другая комбинация. Учитывая, какой упрямой бывает Джинни при желании что-то заполучить, трудно сказать, что она задумала.

— У неё было два котла, так что, скорее всего, и вправду два зелья. Но получается, что нам остаётся лишь ждать, — заключил Гарри. — Придерживаемся твоего плана?

Гермиона кивнула:

— Если она это сделает, то она заслуживает того, что случится.

— Согласен.

Затем Гарри повернулся к Добби:

— Добби, я бы хотел попросить тебя сделать кое-что для меня за ужином, — он вкратце объяснил, чего хочет.

— Добби может это сделать, Гарри Поттер.

— Добби, — сказала Гермиона, оглядываясь по сторонам, — а где Винки?

— Винки очень плохо, миссус, — ответил сильно погрустневший Добби. — Она даже не может больше усидеть на табурете. Нам пришлось перенести её в чулан, чтобы не спотыкаться об неё, — эльф указал на одну из дверей в кухне. — Она теперь выпивает восемь бутылок сливочного пива в день. Добби думает, что Винки долго не протянет.

Тремя огромными шагами, больше похожими на прыжки, Гермиона пересекла кухню и распахнула дверь чулана. От увиденного у неё защемило сердце. На полу чулана лежала Винки, одетая в изодранное полотенце, покрытое пятнами от сливочного пива. Она была без сознания, но всё равно крепко сжимала в руке пустую бутылку от сливочного пива. Когда Гарри подошёл к двери, встав рядом с Гермионой, он сразу же подумал, как похож этот чулан на тот, в котором он жил на Тисовой улице. Он повернулся к Добби:

— Добби, что ей нужно? Как я могу ей помочь?

— Винки нужна семья, Гарри Поттер, сэр, — ответил эльф, с грустью смотря на другого свободного эльфа. — Винки предпочтёт умереть, но не быть свободной.

— Но... это же... — Гермиона хотела сказать 'глупо', но осеклась. — Почему? — спросила она.

— Это трудно объяснить, миссус. Вы думаете как ведьмы и волшебники, не как домовой эльф, — ответил Добби.

— Добби, но тебе ведь нравится быть свободным, — мягко сказала Гермиона. — Может, поэтому я не могу понять, почему она не хочет свободы.

Добби поднял взгляд на Гермиону, которая присела рядом с ним на корточки:

— Добби нравится быть свободным от прежнего хозяина, Гер-мина. Он заставлял Добби делать ужасные вещи.

— Име... — восклицание Гермионы умерло у неё на губах, когда она поняла, что Добби имел в виду.

Выходит, он радовался не просто свободе, а свободе от Малфоев... Однако некоторые вопросы у неё оставались:

— Но Добби, тебе ведь нравится получать зарплату? Ты говорил Гарри, что тебе приятно покупать на неё разные штуки.

— Мисс Грейнджи не поймёт, — покачал головой Добби и отвернулся.

Гермиона посмотрела на бессознательную эльфийку, лежащую на полу. Винки выглядела крайне истощённой.

— Она хотя бы ест? — спросила она.

— Только когда мне удаётся её убедить, а это нечасто, — признал Добби. — Винки нужна семья, иначе она не доживёт до рождественского пира.

— Ты не советовался с профессором Дамблдором?

— Винки нужна семья, не замок, — пояснил Добби. — Но поскольку Винки изгнали, ни одна семья её не примет.

Гарри посмотрел на Гермиону:

— Ты не знаешь, что случилось с ней в прошлый раз?

— Нет, — с некоторым стыдом признала Гермиона.

Она знала, как эльфийка страдала от того, что мистер Крауч прогнал её, и от новости о том, что он был убит собственным сыном, о котором Винки знала. Но Гермиона поняла, что никогда не навещала именно Винки. Она весь пятый курс безуспешно пыталась освободить эльфов, но никогда не пыталась проявить заботу по отношению к единственной эльфийке, о бедах которой знала точно. Теперь она знала, что её усилия привели лишь к тому, что эльфы обиделись, а Добби пришлось выполнять больше работы.

Посмотрев на Гарри, она услышала его мысль о том, что он хотел сделать.

— Нет, Гарри, мы не будем её порабощать. Я не собираюсь отнимать у разумного существа его свободную волю.

— А разве не этим ты сейчас занимаешься? — спросил Гарри. — Она хочет иметь связь с семьёй. Это проявление её свободной воли.

Гермиона открыла рот... и беззвучно закрыла. В этот момент она здорово напоминала выброшенную на берег рыбу. Целую минуту она пыталась отыскать логичное возражение; она была уверена, что такое есть. Наконец в её голове возникла мысль:

— Ей просто промыли мозги, Гарри. Заставили в это верить.

— Я думаю, что дело далеко не только в этом, Гермиона. Как ты только что заметила, эльфы — существа разумные. И если бы причина была только в том, о чём ты сказала, разве не было бы больше эльфов, подобных Добби? Если бы дело было только в убеждениях, некоторые из эльфов как минимум соглашались бы рассмотреть подобную идею. Думаю, Добби — исключительный случай. Помнишь, ты предлагала Хагриду значок, а он заметил, что Добби — странный эльф?

— Но... — начала было Гермиона, но тут вспомнила слова Добби 'Вы думаете как ведьмы и волшебники, не как домовой эльф'. Девушка начала обдумывать то, что знала о маленьком эльфе. — Он просто хотел освободиться от Малфоев, но почему не связать себя с другой семьёй, если он на самом деле не хотел быть свободным? Вроде он говорил, что хотел бы получать плату. Похоже на то, что он хотел быть свободным, но что он делал с деньгами? Купил Гарри подарок на Рождество. Если Добби на самом деле не хочет быть свободным, но не хочет иметь связь с семьёй или замком... что это значит? Чего он хочет? — спрашивала она себя.

Разрешить эту загадку её пока не удавалось, так что она снова перевела взгляд на Винки.

— Но что, если она потом не захочет быть в рабстве? Или не захочет делать то, о чём мы её попросим?

Гарри улыбнулся своей жене:

— А это просто. Странно, что ты сама не додумалась.

Когда он закончил объяснять, Гермиона снова стала напоминать выброшенную на берег рыбу. Гарри повернулся к Добби:

— Добби, когда Винки проснётся, скажи ей, чтобы она протрезвела — я имею в виду по крайней мере два дня без сливочного пива — и пришла поговорить со мной и Гермионой. Возможно, мы знаем семью, которая её примет. А пока что не мог бы ты отнести её в Комнату Так-и-Сяк и уложить в постель? Мне просто больно видеть, как она лежит в этом чулане.

— Добби это сделает, Гарри Поттер, сэр, — тихо ответил эльф, в чьём взгляде появилось восхищение. — Добби вам очень благодарен.

Оставшееся время до ужина Гарри с Гермионой коротали, прогуливаясь вокруг озера, держась за руки. Оба они с тревогой гадали, что же замыслила Джинни. Хотя Миранда и говорила им, что зелья на них не подействуют, и к тому же у них был план, им всё равно было неуютно знать, что кто-то, кого они считали другом, планировал одурманить их.

Всё время своей прогулки они обсуждали, что могут сделать и что будут делать. Гарри сначала хотел напрямую заявить Джинни, что знает о её планах, но потом понял, что та просто будет всё отрицать и итоге станет даже более опасной. К тому же эта размолвка могла поссорить их с другими Уизли, которые им нравились.

— Ну, пора, — сказала Гермиона, бросая взгляд на наручные часы.

Её взгляд встретился с взглядом Гарри, и оба они подумали об одном и том же. Они знали, что после этого вечера не будет никакой возможности восстановить дружбу, которая, как они думали, была между ними и младшими Уизли последние семь лет. С внутренним трепетом они повернулись и пошли к замку.

— Мы могли бы просто пропустить ужин, — заметил Гарри уже в третий раз, когда они подошли к дверям.

— Наши СОВ начинаются завтра, а быть всю неделю настороже мы не сможем, — напомнила Гермиона, тоже в третий раз.

— Может, попробовать сыграть на том, что у неё передо мной долг жизни? — спросил Гарри. — Заставить её оставить нас в покое.

— Не уверена, что в данном случае это сработает. Мы ведь не знаем точно, к чему долг обязывает, — ответила Гермиона. — Можешь ли ты требовать у неё чего угодно всю жизнь, или одна услуга закроет долг? И если ты велишь ей оставить нас в покое... это будет на всю жизнь или только для этого случая? Как сформулировать это требование? Представь себе: мы захотим в будущем провести с Уизли какой-нибудь праздник, и тут Джинни падает мёртвая или лишается магии, потому что оказалась к нам слишком близко. А если мы велим ей не использовать на нас зелья, вдруг она подсунет мне обыкновенный яд? Слишком много неясного. Не хочу, чтобы Джинни умерла из-за плохо сформулированного требования, равно как и не хочу, чтобы мы ощущали себя в безопасности, когда это будет не так.

Гарри вздохнул и согласно кивнул.

Придя в Большой зал, Гарри и Гермиона уселись с самого края гриффиндорского стола, чтобы обезопасить себя с одной стороны. Они подумывали попросить Невилла и Полумну сесть рядом, но решили, что лучше позволят Джинни и/или Рону сесть поближе, чтобы следить за ними.

— Вы, голубки, ведь не против, если я тут сяду? — весёлым тоном осведомилась Джинни, садясь напротив них.

Гарри покосился на Гермиону, слегка приподняв бровь, и кивнул Джинни.

— Как продвигается учёба? — спросила Джинни, накладывая себе еду на тарелку.

— Нормально, — ответила Гермиона, незаметно выуживая из кармана флакон с красителем. Когда Гарри отвлёк Джинни, попросив передать миску с печёной картошкой, Гермиона быстро капнула из флакончика в каждый из их кубков.

— У меня даже не выдалось нормальной возможности поговорить с тобой после последнего квиддичного матча, — сказала Джинни, обращаясь к Гарри. — Команда не станет прежней, пока ты снова не начнёшь летать на своей метле, — она посмотрела на Гермиону. — Какая жалость, что тебе, Гермиона, не так уж нравятся квиддич и полёты... по крайней мере, не так, как мне или Гарри, — Джинни бросила на Гарри быстрый взгляд, прежде чем начать есть.

Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза.

Ужин проходил мучительно медленно. Джинни продолжала болтать, подчёркивая интонацией свои сходства с Гарри. Она даже упомянула ОД, сказав Гарри, как сильно ей нравилось учиться Защите, особенно у него. Гермиона постоянно поглядывала на кубки и еду, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось. Наконец еда исчезла с тарелок, и через пару секунд появились десерты.

— Гарри, не передашь мне пирог с патокой? — спросила Джинни. — Это мой любимый десерт. Я даже хочу попросить маму, чтобы этим летом она научила меня его печь. Никогда не знаешь, когда захочешь приготовить что-то подобное для кого-то особенного. Может, я даже попробую испечь его для тебя, когда ты приедешь погостить.

— Я и близко не подойду к ЛЮБОЙ еде, которую она приготовит, — мысленно сказал Гарри своей жене, прежде чем взять кусок пирога себе и передать Джинни тарелку.

Покосившись на свою жену, он заметил, что Гермиона неотрывно смотрит на тарелку Джинни. Они оба догадывались, к чему идёт дело, и только поэтому заметили, что Джинни взяла два куска пирога, а на тарелке у неё оказалось три.

Гермионе снова пришлось сдерживаться, чтобы не закатить глаза, когда Джинни ела первые два куска, преувеличенно их смакуя.

— Ох, — наконец сказала Джинни, опуская взгляд на оставшийся кусок. — Кажется, я пожадничала, этот кусок мне не съесть.

Она посмотрела на Гарри:

— Гарри, я знаю, как ты любишь пирог с патокой, так что можешь взять этот кусок себе.

— Начинается, — подумал Гарри, в то же время улыбнувшись Джинни. — Я и сам наелся до отвала, но, впрочем, я могу взять этот кусок и съесть его перед сном.

— Я знаю, что тебе он понравится, Гарри, — с воодушевлением сказала Джинни, протягивая Гарри тарелку.

— Интересно, Добби согласится завернуть его для меня, чтобы он остался свежим? — задумчиво проговорил Гарри, разглядывая десерт и пытаясь скрыть отвращение. — Добби? — позвал он.

— Добби здесь, Гарри Поттер, сэр, — ответил маленький эльф, появившись рядом.

— Не мог бы ты завернуть этот кусок пирога, чтобы я смог отнести его к себе и перекусить перед сном? — спросил Гарри, одновременно подавая эльфу условленный незаметный сигнал рукой.

— Да, Гарри Поттер, сэр. Добби охотно это сделает, сэр, — ответил эльф, беря тарелку и секундой позже исчезая.

Оказавшись на кухне под Большим залом, Добби приступил к работе. Сначала он отломил небольшой кусок десерта и положил его в мешочек, чтобы потом отдать Гермионе. Затем он положил остаток куска на тарелку, находившуюся прямо под столом Слизерина. Щёлкнув пальцами, он поменял местами тарелки на столах сверху и снизу. Взяв один из кусков пирога с патокой на оказавшейся перед ним тарелке, он аккуратно его завернул.

Затем Добби трансгрессировал обратно в Большой зал, чтобы проследить за оказавшейся на столе Слизерина тарелкой. Гарри и Гермиона хотели узнать, кто съест пирог с зельем. Всего через несколько секунд рука одного из учеников протянулась и схватила пирог, и Добби телепортировался обратно к Гарри.

— Добби сделал, как вы и просили, Гарри Поттер, сэр! — объявил эльф, протягивая завёрнутый кусок пирога Гарри.

— Спасибо, Добби.

— Добби всегда рад помочь Гарри Поттеру! — ответил эльф, после чего снова исчез.

— Ну, я пойду обратно в спальню, — сказала Джинни с улыбкой, бросив быстрый взгляд на кусок пирога в руках Гарри. Выйдя из Большого зала, она начала улыбаться ещё шире.

'Завтра он будет моим,'— думала Джинни, поднимаясь по лестнице. — 'А эта сволочь окажется в своём личном аду'

Она вспомнила кольцо, которое Гермиона сейчас носила, и представила, как та с отвращением его срывает, начиная думать только о Роне. Джинни посмотрела на свою левую руку и представила это кольцо там:

'Тут ему и место, и я уверена, что мой Гарри вскоре заменит его обручальным кольцом. Особенно если я намекну, как мне этого хочется'.

Джинни хохотнула, представив себе, какое кольцо её брат подарит Гермионе, если они таки сойдутся:

'Наверняка с фальшивым бриллиантом. Кто в здравом уме станет тратить на неё галлеоны?'

Мысли об обручальных кольцах привели Джинни к следующему логичному шагу — свадьбе:

'Гарри, конечно, будет в изумрудно-зелёной мантии с чёрной отделкой. Всё будет проходить в саду поздней весной, когда цветы ещё не распустились'.

Джинни глубоко вдохнула, практически ощущая запах яблоневого сада в тот день, когда она выйдет за её Гарри. Она представляла себе любовь в глазах Гарри, отца, идущего к ней... Подойдя к портрету Полной Дамы, она уже мысленно проговаривала брачные клятвы.

Гарри и Гермиона, проследив взглядами за уходящей Джинни, испытали одновременно облегчение и тревогу. Они радовались, что сумели отследить действия Джинни, как и планировали, но обеспокоились, что пропустили её попытку опоить зельем Гермиону. Впрочем, волновались они недолго: на выходе из Большого зала к ним подошёл Рон.

— Я... — неуверенно начал он, — хотел бы подарить тебе вот это. И попросить прощения, — он протянул Гермионе небольшую коробку конфет из 'Сладкого королевства'.

— Когда мы на пятом курсе последний раз ходили в Хогсмид? — мысленно спросил Гарри.

Он не мог представить себе Рона, столь долго приберегавшего что-то съестное. Он вспомнил, как тот съел шоколадные котелки, которые Ромильда Уэйн подарила Гарри в следующем году или в прошлом, потому что решил, что лежащая на полу коробка сладостей НАВЕРНЯКА принадлежала ему.

— Надо бы нам придумать, как обозначать года, в которые происходило то или иное событие. А то я постоянно путаюсь.

— Очень просто, Гарри: упоминание шестого курса, седьмого года или охоты за крестражами будут значит, что ты говоришь о прошлых двух годах. Надеюсь, что к началу шестого курса нам уже и не надо будет думать о прошлой временной линии, но если что, мы будем говорить 'прошлый шестой курс'.

— Это будет звучать так, словно нас оставили на второй год.

Тут они заметили, что Рон всё ещё протягивал Гермионе коробку конфет, при этом продолжая говорить:

— ... я понял, что вёл себя как законченный осёл, и должен был вас поздравить, — закончил он.

— Ну, мне надо постараться состроить хорошую мину, — подумала Гермиона, принимая конфеты. — Начало неплохое, Рон, но ты всё-таки оскорбил наших друзей. Подумай о том, что значит быть настоящим другом, и на следующем курсе мы поговорим.

— Но Джин... а, понял. Хорошо, я так и сделаю, — сказал Рон. — А пока пойду найду Лаванду. Она теперь моя девушка, — подчеркнул Рон последнее слово интонацией, внимательно посмотрев на Гермиону.

Гермионе пришлось закашляться, чтобы скрыть разбирающий её смех.

— Здорово, Рон, — сказала она, прочистив горло. — Желаю вам всего наилучшего.

— Ага, да... спасибо... — растерянно ответил Рон, явно не зная, что ему делать.

Наконец он развернулся и пошёл прочь.

— Давай найдём укромное место и изучим эти конфеты там, — сказала Гермиона, максимально осторожно держа коробку конфет.

Убедившись, что никто за ними не следует, они зашли в пустой класс. Гарри достал палочку и наложил на дверь запирающее заклинание, а Гермиона начала накладывать чары приватности. Закончив защищать комнату, они позвали Добби.

— Ты видел, кто съел пирог? — спросили они в унисон, когда эльф появился перед ними.

— Добби видел.

— И кто это был? Гойл?

— Нет, сэр, это была Булстроуд, сэр.

— Миллисента Булстроуд? — удивилась Гермиона. — А разве ты не положил пирог на тарелку рядом с Гойлом?

И Гарри, и Гермиона думали, что пирог съест именно Гойл, потому что тот поедал всё, что было перед ним на столе.

— Добби так и сделал, миссус. Но Булстроуд взяла пирог первой.

— Оу, — сказала Гермиона. — Надо поскорее узнать, что за зелье Джинни пыталась подсунуть Гарри. Ты сохранил кусочек пирога?

Добби кивнул, протягивая Гермионе мешочек с отломленным куском.

— Спасибо, Добби, — сказала Гермиона, выкладывая кусок на парту.

Взмахнув палочкой, она наложила на десерт выявляющее заклятие Скарпина, которому научилась у Слизнорта в следующем году.

— Так, в зелье входят яйца огневицы, — сказала Гермиона, изучая результат. — Значит, не Амортенция. Впрочем, это и так ясно, Амортенция готовится куда дольше.

Ещё несколько минут она произносила заклинания детекции, и наконец заключила:

— Похоже, это простейшее любовное зелье. Оно перестанет действовать дня через два или около того.

— А любовные зелья работают на человеке того же пола? — спросил Гарри.

— Я... не знаю, — призналась Гермиона после безуспешной попытки вспомнить упоминание этой возможности в учебниках. — Значит, узнаем опытным путём.

— Выходит, следующие пару дней Булстроуд вполне может?..

— Если Джинни будет прятаться от Миллисенты, она хотя бы не будет нам докучать во время экзаменов.

— Но у Миллисенты тоже СОВ.

Гермиона пожала плечами:

— Все, кто состоит в Инспекционной дружине, жалости от меня не дождутся. Многие ученики из-за их действий получат более плохие оценки, так что это будет справедливо. И потом, у меня с Булстроуд свои счёты. И я не буду расстраиваться, если пару экзаменов она сдаст хуже.

— Справедливо, — согласился Гарри. — А как быть с конфетами? — указал он на коробку, которую Гермиона всё ещё держала в руке. — Придерживаемся того же плана?

— После того, что ты сказал о людях того же пола, у меня появилась идея получше, — с хитрой улыбкой ответила Гермиона. — Но сначала гляну, что в них.

Достав из коробки шесть крупных конфет, она снова начала накладывать заклинания детекции.

— Ого. Похоже, в каждой из них двойная доза того же любовного зелья, да ещё и доза зелья ревности.

— Похоже, она вправду не выносит то, что ты теперь — моя девушка, — заметил Гарри. — И моя жена.

— Похоже на то, — согласилась Гермиона. — Если бы я съела хоть одну конфету без защиты от зелий, я бы, наверное, начала так же сходить с ума по Рону, как Джинни — по тебе. Хорошо хоть, что зелья похоти здесь нет.

Она поёжилась, представив себя и Рона вместе, и быстро вызвала воспоминание о том, как они с Гарри спали в одной кровати. То, что перед ней лежало прямое доказательство предательства Рона и Джинни, дрожь только усилило.

— Итак, как поступим?

— Я немного опасаюсь, что зелья в конфетах слишком много... а впрочем... — Гермиона повернулась к Добби. — Добби, не мог бы ты принести мне из хранилища ингредиентов для зелий слизь жала веретенницы и безоар?

— Конечно, Гер-мина, — ответил эльф и исчез, менее чем через минуту вернувшись с ингредиентами.

— Мы только вчера это повторяли, так что ты наверняка помнишь — начала разъяснять Гарри Гермиона, — что слизь жала веретенницы имеет лечебные свойства. Если добавить в конфеты микроскопическую её дозу, эффект зелий ослабнет до более приемлемого уровня.

Гарри улыбнулся:

— Но слишком много добавлять не стоит: это приведёт к чувству эйфории, что вызовет подозрение, — добавил он, вспомнив побочные эффекты ингредиента.

— Молодец, — похвалила Гермиона. — Итак, я займусь конфетами, а ты пока сделай копию коробки.

— Зачем?

— Я подумала, что если зелья и вправду подействуют на тот же пол, не стоит ограничиваться Паркинсон. Думаю, часть конфет мы отдадим Малфою. Можешь представить себе, как Драко влюбится в Рона и начнёт его ревновать?

Лицо Гарри посерело: представив себе эту картину, он чуть не расстался с недавно съеденным ужином.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил он, делая глубокие вдохи, чтобы подавить тошноту.

— Гарри, эти конфеты дал мне именно Рон. Даже если он не знал, что в них подмешала Джинни, он всё равно решил последовать её плану.

— Ты права. Так и поступим, — согласился Гарри. — Но, возможно, тебе потом придётся стирать из моей памяти увиденное.

— Или помочь тебе думать кое о чём более приятном, — хитро улыбнулась Гермиона.

Гарри мечтательно улыбнулся и начал накладывать на коробку заклятие Умножения. Скоро перед ним оказалось две идентичных коробки.

Гермиона тем временем отмерила нужную дозу слизи и парой заклинаний впрыснула её в конфеты. Уменьшив затем каждую коробку вдвое, она положила в каждую по три конфеты, а потом посмотрела на Добби:

— Ты ведь слышал, кому мы хотим отдать эти конфеты? Положи эти коробки на тумбочки у их кроватей, пока они не видят.

— Да, Гер-мина. Одну — сыну моего бывшего хозяина, вторую — мисс Паркинсон.

— Молодец, Добби, — улыбнулась Гермиона. — Как там Винки, кстати?

— Винки ещё спала, когда Добби уходил.

— Спасибо, Добби.

Взяв в каждую руку по коробке, эльф исчез с негромким хлопком.

Гарри взглянул на Гермиону:

— Интересно, к чему это всё приведёт?

— Не уверена, но будет интересно, — ответила Гермиона, на чьём лице неожиданно появилась задумчивость. — Раз уж речь зашла о Малфое... может, уничтожим Исчезательный шкаф? Тогда Драко на шестом курсе не сможет так просто провести в Хогвартс Пожирателей.

— А почему бы не использовать его самим? — спросил Гарри. — Если уж Малфой смог его починить, тебе это наверняка удастся, причём намного легче.

— А ведь и правда. Мы могли бы попросить Сириуса поставить второй шкаф в доме на площади Гриммо, чтобы туда было проще наведываться, — задумалась Гермиона.

— Я думал о том, чтобы поставить второй шкаф у твоих родителей. Так ты бы смогла следующие два года навещать их в любое время.

Услышав такое предложение, Гермиона немедленно заключила своего мужа в крепкие объятия.

— Думаю, мистер Поттер, ты только что заслужил ещё одну ночь в Выручай-комнате, — шепнула она.

— Рад слышать, миссис Поттер, но сейчас там спит Винки, — напомнил ей Гарри.

— И правда. Может, завтра получится.

Потом Гермиона отстранилась и внимательно посмотрела на Гарри:

— А ты серьёзно хочешь, чтобы мы приняли Винки к себе?

— Я не хочу, чтобы она умерла, — ответил Гарри. — И если таким способом мы её спасём, то да. Понимаешь, мне невыносимо было смотреть, как она лежала в том чулане, — вздохнул он. — Это сразу напомнило мне... ну ты понимаешь. Я знаю, каково это — чувствовать себя никому не нужным.

Гарри наклонился к Гермионе и ласково поцеловал её:

— Но если ты вправду против этого, тогда я не стану привязывать её к нам. Ты для меня важнее всех прочих.

— Я... понимаешь, я два года пыталась помочь эльфам, а теперь, чтобы помочь одной из них, мы собираемся её поработить.

— Гермиона, если она вправду захочет стать нашим эльфом, мы вряд ли сможем отпустить её против её воли. Боюсь, она этого просто не вынесет. Так что тебе стоит хорошо подумать.

— Понимаю. Я подумаю до завтра, но, скорее всего, с тобой соглашусь, — Гермиона прикрыла глаза и тихо фыркнула. — Поверить не могу, что готова стать владелицей домового эльфа.

— Даже если она станет нашим эльфом, это не будет значит, что она не сможет быть нашим другом. И потом, уж ты-то наверняка будешь с ней обращаться настолько хорошо, что любой другой эльф позавидует.

— Конечно.

— Но ты же понимаешь, что тебе придётся позволять ей работать? — спросил Гарри, представив себе Винки, сидящую за столом и попивающую чай, в то время как Гермиона мыла посуду.

Гермиона, увидев представленную Гарри картину, невольно рассмеялась:

— Болван!

— Пошли, нам пора вернуться в гостиную, — сказал Гарри.

Сообразив, что кусок пирога с патокой всё ещё был при нём, он быстро отправил его в ближайшую корзину для мусора.

Джинни сидела на диване, с которого было лучше всего видно портретный проём гостиной. Она держала в руках книгу, прикидываясь, что читает, но ни на минуту не отводила взгляда от входа. Ей пришлось ждать довольно долго, пока в гостиную не вошли Гарри и Гермиона. Глаза Джинни зажглись, когда она заметила, что Гарри уже не держал в руке завёрнутый десерт.

— Наверное, он его уже съел, — подумала она. — Тебе понравился пирог, Гарри? — спросила она с улыбкой. — Может, он даже поцелует меня на ночь!

— Эм, нет, — ответил Гарри, постаравшись изобразить на лице отвращение. — Нас... остановили Малфой и ещё несколько слизеринцев из Инспекционной дружины. Они отобрали пирог и даже коробку конфет, которую Рон подарил Гермионе, заявив, что носить еду по коридорам запрещено.

Лицо Джинни стало белым, словно свежевыпавший снег. Контраст с рыжими волосами сделал её похожей на упыря. Тяжело сглотнув, она всё-таки решилась спросить:

— Ой... и... кто отобрал твой пирог?

— Булстроуд, — буркнул Гарри. — Мало того, что отобрала, так ещё и съела его прямо на моих глазах!

— Она... его съела? — прошептала Джинни, на чьём лице отразился чистый ужас. — О нет...

— Да не расстраивайся, Джинни. Я и за ужином наелся, — сказал Гарри. — Хотя мне было приятно, что ты решила отдать мне кусочек.

— А... да, конечно, — пробормотала Джинни, бросая рассеянный взгляд на портретный проём. Она боялась, что в любую секунду в гостиную может ворваться Миллисента Булстроуд и возвестить о своей пылкой любви. Тут она вспомнила про конфеты:

— Я... уверена, что... мой брат очень расстроится, что ты... не смогла насладиться конфетами, Гермиона. Кто их отобрал?

— Малфой и Паркинсон, — ворчливо ответила Гермиона. — А конфеты-то были из 'Сладкого королевства'! К тому же они ещё и поиздеваться решили: открыли коробку и начали есть конфеты на моих глазах, прямо как Булстроуд!

— Он... они... оу... оба... — Джинни не закончила фразу, потому что развернулась и кинулась к лестнице в спальни мальчиков.

Гарри и Гермиона обменялись улыбками. Они знали, что следующие два дня в Хогвартсе будут весьма интересными.

— Теперь нам надо что-то сделать с Амбридж, — сказал Гарри.

— Есть идеи?

— Помимо 'скормить её акромантулам'? — мысленно усмехнулся Гарри.

— Как вариант, но может, нам стоит сначала заняться чем-то другим? Амбридж всё-таки не Пожирательница смерти.

— Нет, но она пыталась убить меня с помощью дементоров, и к тому же весь год надо мной издевалась, — заметил Гарри.

— Если Волан-де-Морт снова вытащит всех из Азкабана... думаешь, она к нему присоединится?

— В прошлый раз она поддерживала его политику. Помнишь миссис Кроткотт?

— Конечно, помню. Как и два других случая, которые мне пришлось протоколировать, пока ты не пришёл, — поёжилась Гермиона. — Мне от этого стало откровенно дурно.

— Так какое же, на твой взгляд, правильное наказание для человека, пытавшегося убить несовершеннолетнего, издевавшегося над несовершеннолетними, отправлявшего маглорождённых в Азкабан или вообще к дементорам, если те сопротивлялись?

— Похоже, она и вправду заслужила поцелуй с дементором, — нехотя признала Гермиона. — Хотя вряд ли мы успеем это обеспечить до того, как они присоединятся к Волан-де-Морту.

— Действительно. Фадж наверняка будет её защищать, и я не уверен, что смогу в этом случае его поддержать.

— Значит, к акромантулам? — спросила Гермиона. — Гарри... не рискуем ли мы расколоть свои души, убивая людей?

Гарри на некоторое время задумался, а потом вспомнил последнюю битву:

— Стала ли ты хуже относиться к миссис Уизли, когда та прикончила Беллатрису? — спросил он

— Я... нет, я думала... — мысли Гермионы оборвались.

— Вот именно. Я думаю, что Невилл прав. Наши души будут в большей опасности, если невинный человек погибнет из-за того, что мы не смогли сделать необходимое. И потом, в прошлый раз ты завела её к кентаврам, они тоже могли её убить.

— Ты прав. Мы сделаем это. Только нам нужно, чтобы нас не заподозрили.

— Поэтому нам и нужен план.

* * *

Сидевшая в гостиной Слизерина Миллисента пыталась повторять материал для СОВ по чарам, который должен был проходить на следующий день. Но, как она ни старалась сосредоточиться на учебнике, в её голове постоянно возникал образ рыжей гриффиндорки, игравшей в квиддич.

'В полёте она выглядела такой прекрасной. Развевающиеся на верту рыжие волосы... Да о чём я вообще думаю?' — мысленно возмутилась Миллисента. Вся её сила воли уходила на то, чтобы сию же секунду не побежать в башню Гриффиндора, просто чтобы увидеть Джинни и признаться ей в любви. Миллисента огляделась по сторонам, надеясь, что никто не замечает её отвлечённого вида.

Драко и Панси, готовясь ложиться спать, заметили на тумбочках у кровати по маленькой коробке конфет. Драко решил, что это подарок от Панси, а Панси — что конфеты подарил ей Драко. Каждый съел перед сном по одной конфете. Оба этой ночью увидели во сне долговязого рыжего парня, а в их головах раздавалась песня 'Уизли — наш король', которая почему-то пелась куда более по-доброму, чем они пели её раньше.

Наблюдая за своими любимыми в данный момент соулмейтами, Миранда коротко рассмеялась и налила себе ещё один бокал любимого напитка.

— Хорошо, что я не стала останавливать младшую Уизли. Теперь-то начнётся веселье, — подумала она. — Пора взять попкорн, сесть и наслаждаться зрелищем.

Богиня послала Гарри и Гермионе ещё одну мысль:

— Хорошо сработано! — произнесла она. — Только вот ещё что: постарайтесь защитить Лаванду Браун. Она в произошедшем никак не виновата, а раз уж к Рону приревнуют двое людей, которым нет дела до других... они могут ей навредить.

— Конечно, Миранда. Мы приложим все усилия, — ответила Гермиона. — Хотя Рон и Джинни должны знать, что их ожидает. Так что, надеюсь, в ближайшую пару дней Джинни высовываться не будет, а Рон появится только на сдаче СОВ.

В спальне мальчиков между Джинни и Роном шёл другой разговор:

— Что ты натворила, Джинни? — с обидой вопрошал Рон. — Как такое могло произойти? Ты уверена, что конфеты съели Малфой и Паркинсон?

— Так сказали Гарри и Гермиона, — нервно ответила Джинни. — А Булстроуд съела пирог, который должен был быть съеден Гарри. Чёртовы слизеринцы!

Джинни со злостью подумала, что план идеальной мести заучке обернулся полной катастрофой. Она мысленно содрогнулась, представив себе Миллисенту Булстроуд, признающуюся ей в любви. Представив себе ещё некоторые возможные сцены с ней (ранее казавшиеся совершенно невозможными), ей пришлось сдерживать рвотные позывы.

— Может, дать им противоядие? — спросил Рон. — Только вот как?

— Я не приготовила противоядие, — призналась Джинни. — Не видела смысла. Эффект длится пару дней, а зелья были для Гарри и Гермионы. Как я должна была предвидеть, что оно случайно достанется змеям?

— Не... приготовила противоядие? — уставился Рон на свою сестру. — Как ты могла быть такой дурой?

— ДУРОЙ?! — возмущённо вскричала Джинни, после чего продолжила куда тише. — Кого ты зовёшь дурой? Ты бы сам эти зелья и приготовить не смог! — Джинни сделала несколько вдохов, пытаясь успокоиться. — Нам банально не повезло. Нужно просто избегать этих слизеринцев ближайшую пару дней. Сидеть в башне, пока всё не уляжется.

— Я не могу, Джинни, у меня завтра СОВ, — со злостью бросил Рон. — В том же помещении, что у Малфоя и Паркинсон. Я просто НЕ СМОГУ их избежать.

На следующее утро Гарри резко проснулся, услышав рядом со своей кроватью какое-то шуршание. Быстро надев очки и схватив палочку, он увидел своего бывшего лучшего друга, пытавшегося открыть сундук Гарри. В следующую секунду под подбородок Рону Уизли снова упёрлась палочка.

— И что это ты замыслил? — холодно поинтересовался Гарри.

— Эмм... Гарри, я хотел узнать, не могу ли одолжить твою мантию? Ну, ту, что тебе от отца досталась.

— И ты решил, что попытаться просто так вытащить её из моего чемодана — это такой вариант просьбы?

— Ты ещё спал, и... эмм... я думал, что ты не будешь возражать. Я же извинился и всё такое, — нервно ответил Рон, всё ещё чувствующий острие палочки под подбородком. — Я... проголодался, и мне нужно на завтрак.

— Гарри, что там у тебя происходит? — сонно спросила Гермиона.

— Просто кое-кто пытается спереть мою мантию-невидимку, чтобы поесть, не попавшись Малфою и Паркинсон.

— Рон не сможет есть? — мысленно хмыкнула Гермиона. — Это становится всё веселее и веселее.

В ту пару секунд, что он разговаривал с Гермионой, Гарри не отводил глаз от Рона.

— Зачем тебе моя мантия, чтобы идти на завтрак? — спросил он невинным тоном, отводя палочку, но продолжая крепко держать её в руке.

Рот Рона раскрылся, но ответа не последовало. Если бы он признался, что хотел избежать Малфоя и Паркинсон, Гарри бы спросил, зачем ему это.

— Эмм... у меня появилась поклонница, и она... эмм... постоянно глазеет на меня, — наконец придумал Рон ответ.

— Так это же здорово! Кто она?

— Ну... кое-кто, кто мне неинтересен.

— А, так на тебя постоянно кто-то глазеет, а тебе это не нравится? Я знаю это ощущение, — сказал Гарри. — Просто думай об этом как о вкусе славы, которой ты всегда хотел, и получай удовольствие.

Рон понял, что мантию не получит, и побрёл к своей кровати.

Гарри нацелил палочку на свой сундук и прошептал 'Коллопортус'. Раздавшиеся глухие щелчки показали, что тот теперь крепко запечатан.

— Милая, я сейчас приму душ и спущусь.

Через пятнадцать минут Гарри вышел из спальни, оставляя позади недовольного Рона, и начал спускаться в гостиную.

— А Джинни как? — спросил он по пути.

— Кажется, просто не вылезает из кровати, — с мысленной усмешкой ответила Гермиона.

Люди в коридорах между гостиной и Большим залом озадаченно смотрели вслед Гарри и Гермионе, которые шли на завтрак, над чем-то смеясь.

Как они узнали чуть позже, одна из гриффиндорок-первокурсниц провела Миллисенту Булстроуд в гриффиндорскую башню и рассказала, где найти Джинни. Только после того, как крупная слизеринка прижала младшую Уизли к стене, крепко поцеловала в губы и призналась в своей вечной любви к ней, Джинни удалось вырваться и сбежать.

Когда их курс вызвали в Большой зал для письменной части СОВ по чарам, Гарри и Гермиона отметили, что Рона по-прежнему нигде не видно. Только когда все уже расселись, он вбежал в зал и прошмыгнул к одному из мест на заднем ряду.

— Уизли, — раздался голос профессора МакГонагалл, стоявшей в передней части зала, — почему вы опоздали?

Случилось то, чего Рон в данный момент хотел меньше всего на свете: глаза всех в зале обратились к нему.

— Понимаете, я... — начал Рон.

Он резко замолчал, когда двое из учеников неожиданно вскочили на ноги. Драко и Панси быстро начали идти к заднему ряду. Обменявшись друг с другом сердитыми взглядами, они прибавили шаг.

МакГонагалл растерянно наблюдала за тем, как двое слизеринцев практически бегом пересекли зал и уселись за парты по бокам от Рона Уизли, чьё лицо стало откровенно серым, а взгляд заметался из стороны в сторону.

— Что... — начала было она, но потом решила, что не желает знать, если происходящее не будет мешать экзамену.

Пожав плечами, она повернулась к большим песочным часам, которые должны были отмерять время экзамена. Уже взявшись за них, она неожиданно услышала скрип сдвигаемых парт. Обернувшись, она начала осматривать зал, и наконец заметила, что столы Малфоя и Паркинсон теперь были заметно ближе к столу Уизли.

— Что происходит? — строго спросила она.

Тут Малфой наклонился к Рону и прошептал ему что-то такое, от чего тот густо покраснел. МакГонагалл направилась к задним рядам, намереваясь выговорить слизеринцу за, как она думала, оскорбление. Рон резко отодвинул свою парту от малфоевской, вроде бы подтверждая её подозрения. Но произошедшее далее заставило МакГонагалл застыть на месте.

Когда Рон отодвинулся от Малфоя, его парта оказалась почти вплотную к парте Паркинсон. Пока Рон с отвращением на лице следил за Драко, Панси протянула руку и ласково провела по щеке Рона пальцем. Рон резко повернулся и оказался лицом к лицу с мопсолицей слизеринкой. Та наклонилась вперёд и крепко поцеловала его в губы:

— Рон, мой король... ты женишься на мне?

— А-А-А-А-А-А! — завопил Рон, вскакивая из-за парты и бросаясь к выходу из Большого зала.

Малфой и Паркинсон тоже вскочили, намереваясь последовать за ним, но в итоге сцепились друг с другом за право первому выбежать из дверей.

— МЕРЛИНОВА БОРОДА, ДА ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ! — рявкнула МакГонагалл. — Малфой, Паркинсон, минус тридцать очков каждому и неделя отработок!

Но одурманенные зельем слизеринцы не обратили на её слова никакого внимания; они наконец выбежали из зала.

— Всем оставаться на местах и не болтать! — резко сказала МакГонагалл остальным ученикам, после чего сама направилась к дверям.

Прошло целых двадцать минут, прежде чем она наконец вернулась, что-то бормоча себе под нос. Ещё пара минут ушла у неё на то, чтобы собраться и начать экзамен.

Гарри и Гермиона закончили письменную часть первыми. Следуя мысленному соглашению, Гермиона отложила перо раньше, чем Гарри. Оставшееся время они просто сидели, терпеливо ожидая, пока закончат остальные. Гермиона мысленно пихнула Гарри, посоветовав взглянуть на Невилла. Гарри был приятно удивлён, увидев, что тот тоже положил перо и теперь проверял ответы, хотя до конца экзамена было ещё десять минут. За это время Невилл только дважды брал перо, внося какие-то мелкие исправления.

Позднее тем же летом, когда экзаменаторы проверяли написанное учениками на этом экзамене, они сочли ответы Миллисенты Булстроуд довольно любопытными. Например, на вопрос 'Опишите словесную формулу и движение палочки для заклинания смены цвета волос на голове' она написала 'Единственный по-настоящему прекрасный цвет волос — рыжий! Такого цвета волосы моей истинной любви'. И вообще большая часть её ответов так или иначе упоминала Джинни Уизли. Проверяющий её ответы экзаменатор долго смеялся, но в итоге всё же поставил 'О'.

— Как справился, Невилл? — спросил Гарри, когда они выходили из Большого зала.

— Да... да вроде нормально, — нервно улыбнулся Невилл. — Похоже, что теперь, когда чары мне даются лучше, я лучше запоминаю и движения палочки, и всё прочее.

— Здорово, — широко улыбнулась Гермиона.

— Всё благодаря вам двоим, — смутился Невилл.

— Мы всегда рады помочь, Невилл, — сказал Гарри. — Пойдём узнаем, что случилось с Роном, Драко и Панси.

— Я вам расскажу, — раздался за их спинами голос.

Обернувшись, они увидели незаметно подошедшую Полумну.

— Они все в больничном крыле, — сообщила светловолосая когтевранка.

— ЧТО?! Почему? — воскликнула Гермиона.

— Как я слышала, Рональд бежал вверх по лестнице, пытаясь оторваться от двух преследующих его людей. Он забыл о ступеньке на третьем этаже, которую нужно перепрыгивать. И поскольку бежал он быстро, он повредил себе ногу, застрявшую в этой ступеньке. Кто-то, кто помог ему выбраться, предполагал, что он сломал щиколотку.

Гарри и Гермиона обменялись взглядами.

— Лучше уж так, чем травиться зельями и влюбляться в Уизли, — наконец сказал Гарри.

— Согласна, — ответила Гермиона. — И потом, мадам Помфри его вмиг вылечит.

Затем она взглянула на Полумну:

— А Малфой и Паркинсон? Они-то как в больничное крыло попали?

— Кажется, они начали драться друг с другом за право вытащить Рональда из ступеньки. Паркинсон оглушила Драко, и тот упал с лестницы, а потом упала и она сама, когда Рон начал отбиваться. Панси начала помогать ему выбраться и одновременно с этим поцеловала.

— Надеюсь, теперь они на пару дней оставят нас в покое, — усмехнулся Гарри.

После обеда Невилл, Гарри и Гермиона сидели в небольшой комнате рядом с Большим залом, ожидая, пока их вызовут на практический экзамен. Гермиона была как на иголках; не из-за экзамена, но из-за возможности того, что её вызовут как 'Поттер'. Она испытала одновременно облегчение и лёгкую грусть, когда сразу после 'Гойла, Грегори' была вызвана 'Грейнджер, Гермиона'.

Буквально через минуту был вызван и Невилл. Вставая, он оглянулся на Гарри, который ободряюще улыбнулся:

— Ты со всем справишься, Невилл. Удачи.

Невилл улыбнулся в ответ, расправил плечи и решительно отправился в Большой зал, сжимая рукоять своей новой палочки.

Ещё через несколько минут сразу после сестёр Патил был вызван 'Поттер, Гарри'. Гарри подумал, что в это же время должна была быть вызвана и Панси, но её нигде не было видно.

Когда Гарри вошёл в Большой зал, его направили к Гризельде Марчбэнкс.

— Мистер Поттер, верно? — спросила она крайне громким голосом. — Гарри Поттер?

Гарри смущённо кивнул, ощущая себя неуютно под пристальным взглядом хрупкой древней ведьмы.

— Я помню, как ещё ваш отец так же стоял передо мной, — она на секунду посмотрела Гарри прямо в глаза. — Ладно, давайте начинать, — она указала на подставку для яйца, стоявшую на столе. — Не будете ли вы так любезны заставить её несколько раз перекувыркнуться?

Гарри заставил подставку сделать несколько кувырков и приземлиться в лежавшую на столе ложку. Затем ложка тоже пришла в движение, заставив подставку перевернуться в другую сторону ещё три раза, после чего Гарри аккуратно опустил оба предмета на стол.

— Ваш отец тоже не мог удержаться от подобных трюков, мистер Поттер. Они, конечно, могут быть расценены как забавные, но я всё-таки попрошу вас оставаться в рамках задания.

— Хорошо, мэм, — ответил Гарри, приняв пристыженный вид.

— Однако должна заметить, что приземление предметов вы выполнили очень хорошо, даже впечатляюще, — добавила Марчбэнкс, еле заметно улыбнувшись. — Раз уж вам нравится левитация, заставьте-ка эту бутылку опорожнить её содержимое в этот стакан, держа оба предмета в воздухе.

Гарри выполнил это, а затем и ещё несколько заклинаний. Каждое давалось ему с лёгкостью.

— И последнее, — сказала профессор Марчбэнкс, — попробуйте окрасить эту крысу, — она кивнула в сторону стоящей на столе клетки с крысой, — в любой цвет по вашему желанию.

Гарри задумался, какой цвет ему выбрать, и ему вспомнилось то 'заклинание', которое Рон много лет назад пробовал применить в поезде. Он взмахнул палочкой, произнёс нужное заклинание, и крыса стала ярко-жёлтой. Ещё одно заклинание, и нос крысы стал красным.

— Очень верный штрих, мистер Поттер, — заметила Марчбэнкс.

Одобрительно взглянув на Гарри, она продолжила:

— На этом ваш практический экзамен по чарам закончен. Результаты вы получите летом. Хотя, думаю, уже сейчас можно с уверенностью сказать, что волноваться о них вам не стоит.

* * *

За ужином Невилл рассказывал о том, как проходил его экзамен:

— Я только в начале слегка растерялся и в итоге попал подставкой в экзаменатора. Слишком уж я волновался, — пояснил он. — Но потом успокоился и всё остальное проделал нормально.

— Молодец, Невилл! — воскликнул Гарри.

Полумна тоже улыбнулась и чмокнула Невилла в щёку. Тот зарделся.

Некоторое время они просто молча ели, но потом их прервал самый мерзкий звук в мире:

— Кхе-кхе.

Гарри слегка закатил глаза и повернулся к остановившейся за его спиной Амбридж.

— Мистер Поттер, идите со мной, — велела генеральный инспектор. — Вы находитесь под подозрением в отравлении других учеников нелегальными зельями.

— Не имею понятия, о чём вы говорите, — соврал Гарри. Гермиона тем временем начала усиленно размышлять.

— У меня есть план, — мысленно сказала она Гарри, а потом повернулась к Амбридж. — Кто выдвинул обвинение? — спросила она.

— Я, разумеется, — выплюнула Амбридж. — И вообще это не ваше дело, мисс Грейнджер.

Она схватила Гарри за руку и попыталась стащить с места.

— И какое же он по вашему мнению применил зелье, профессор? — настоятельно спросила Гермиона.

— Опять же, вас это не должно волновать. Однако школьная целительница обнаружила, что жертвы были под сильным воздействием любовного зелья и зелья ревности.

К этому моменту вокруг собралось уже немало заинтересовавшихся происходящим людей, включая нескольких профессоров.

— Поттер сварил действующее зелье? — насмешливо протянул Снегг. — Вряд ли бы ему это удалось без помощи мисс Грейнджер.

Амбридж немедленно вперила взгляд в пышноволосую ведьму:

— Вы знаете, как варить любовные зелья, не так ли? В прошлом году о вас писали в 'Ведьмовском еженедельнике', — глаза Амбридж угрожающе сверкнули. — Снова взялись за старое?

Гарри уже хотел возразить, когда Гермиона мысленно одёрнула его:

— Гарри, я хочу, чтобы она меня обвинила. Дай мне с этим разобраться.

— Вы выдвигаете против меня обвинение? — спросила она Амбридж.

— Разумеется, и я позабочусь о том, чтобы к концу дня вы были отчислены, а ваша палочка — сломана!

— Вообще-то вы не можете сломать мою палочку, — спокойно возразила Гермиона. — Я уже сдала свой первый экзамен СОВ, и лишить меня палочки можно только по решению полного состава Визенгамота.

— Дорогуша, я — главный заместитель министра магии, — голос Амбридж был до боли в зубах сладким. — Мне не требуется, чтобы маглорождённая девочка указывала, что я могу делать, а что не могу.

— Вообще-то она совершенно права, — раздался громкий голос профессора Марчбэнкс. — Как только ученик...

— И уж тем более не требуется, чтобы какая-то старая... — начала побагровевшая Амбридж, но осеклась, вспомнив, с кем имеет дело. — То есть да, вы правы.

— Однако, — быстро продолжила Гермиона, — я согласна на более простую процедуру. Я готова пройти полный допрос под Сывороткой правды, если мне предоставят адвоката, который позаботится о конфиденциальности, и если обвиняющая сторона согласится на то же самое.

— Ты уверена? — спросил Гарри свою жену. — У нас много информации, которую надо защищать.

— Поэтому я и упомянула адвоката, — пояснила Гермиона. — Его задача — проследить, чтобы задавались только те вопросы, на которые я соглашусь отвечать. И потом, я уверена, что теперь она отзовёт обвинения. Она знает, что предъявить ей нечего, а возможность того, что её могут допросить с Сывороткой, её испугает.

Амбридж обвела взглядом Большой зал и увидела, что на неё смотрят все, включая экзаменаторов СОВ. Наконец она повернулась обратно к Гермионе:

— Глупости, дорогуша. В этом нет необходимости. Однако за ваше неуважение я снимаю пятьдесят очков с Гриффиндора и назначаю два вечера отработок.

— Я не намеревалась проявлять неуважение, мэм, — ответила Гермиона. — Я просто указала на допущенную вами ошибку. Однако если вы считаете, что отработки необходимы, я, конечно, приду.

Те, кому Амбридж прежде назначали отработки, испустили сдавленный вздох. Однако Гермиона ещё не закончила:

— Профессор, — она повернулась к Гризельде Марчбэнкс, — генеральный инспектор Хогвартса, конечно, имеет полное право назначить мне отработку, но могу я попросить хотя бы одного из ваших экзаменаторов наблюдать за этой отработкой?

— Зачем это? — спросила Марчбэнкс.

— Профессор Амбридж демонстрировала склонность наказывать учеников таким образом, который помешает им закончить письменную часть экзаменов за отведённое время.

— Глупости, — немедленно сказала Амбридж. — Происходящее на моих отработках никого не касается.

— И снова я вынуждена указать вам на ошибку, — возразила Гермиона. — Экзаменаторы имеют полное право пресекать любые действия, могущие помешать сдаче экзаменов.

Она снова взглянула на Марчбэнкс:

— Как вы считаете, может ли помешать успешному написанию письменных экзаменов требование использовать кровавое перо в течение продолжительного времени?

— Кровавое перо?! — воскликнули несколько экзаменаторов, некоторые из которых сразу достали пергаменты и начали делать заметки.

— А что именно она требует делать с кровавым пером? — спросил другой экзаменатор, пожилой лысеющий джентльмен.

— Хватит! — практически взвизгнула Амбридж. — Всем разойтись!

Она повернулась к Гермионе:

— Думаю, нет нужды назначать вам отработку.

Однако злобный блеск в её глазах дал Гермионе понять, что этот разговор ещё далеко не окончен. Натянуто-сладко улыбнувшись окружающим, Амбридж поспешно покинула Большой зал.

— Так что там с кровавым пером? — повторил экзаменатор свой вопрос, когда Амбридж скрылась из виду.

— Гарри? — Гермиона взглянула на своего мужа.

Гарри вытянул руку, продемонстрировав шрамы в виде слов 'Я не должен лгать' на тыльной стороне ладони.

— Но чтобы оставить шрам, перо должно было использоваться...

— ...несколько часов в день, пару недель подряд, — закончил Гарри фразу. — Мне это известно куда лучше, чем хотелось бы.

* * *

На следующее утро на школьных досках объявлений появились листы следующего содержания:

ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА

Ученикам запрещается разговаривать или иными способами взаимодействовать с любым экзаменатором СОВ, за исключением тех случаев, когда дело касается экзаменов. Всем экзаменаторам предписывается оставаться в выделенных им покоях, когда они не заняты непосредственно проведением экзаменов.

Основанием вышеизложенного приказа является Декрет об образовании номер двадцать девять.

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор

Одобрено: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии

— Пора с ней кончать, — сказала Гермиона. — Я просто хотела предварительно её дискредитировать.

Гермиона не знала, что скоро её желание сбудется, но не так, как она планировала.

Во время завтрака Гермиона не раз ловила на себе взгляды Амбридж. Она знала, что вскоре генеральный инспектор попытается продолжить начатое вчера. Она как раз размышляла о том, как бы использовать отработку, чтобы заманить жабоподобную женщину в Запретный лес, когда двери Большого зала резко распахнулись, и в него решительным шагом вошла пожилая женщина с моноклем в глазу, сопровождаемая четырьмя людьми в мантиях мракоборцев.

— Долорес Джейн Амбридж, — пронёсся под сводами зала зычный голос женщины.

Все в зале повернулись к вошедшей, в которой Гарри сразу узнал Амелию Боунс.

— Амелия, — нахмурилась Амбридж. — По какому праву вы сюда врываетесь?

— Будучи главой Отдела магического правопорядка, я обязана лично расследовать обвинения в преступлениях, выдвигаемые против высокопоставленных работников Министерства, — ответила Боунс. — И именно подобного рода обвинение, касающееся возможных пыток учеников Хогвартса, было выдвинуто против вас.

— Глупости, Амелия, — ответила Амбридж. — Вы либо ошибаетесь, либо были введены в заблуждение одним из моих политических противников.

— И тем не менее я должна провести расследование, — Амелия посмотрела в сторону стола Гриффиндора. — Как я понимаю, Гарри Поттер может предоставить...

Тут в Большой зал практически вбежал дородный мужчина в котелке лаймового цвета. За ним по пятам следовал рыжеволосый молодой человек.

— Мадам Боунс, что вы тут делаете? — спросил слегка запыхавшийся новоприбывший.

— Свою работу, министр Фадж, — коротко ответила та. — Я получила жалобу на главного заместителя министра, и расследую её, как вам и было сообщено в сегодняшнем докладе.

— Могу вас заверить, что Долорес ни в чём не виновна.

— В таком случае ей нечего бояться при этом расследовании, — лаконично парировала мадам Боунс. — Гарри Поттер, не могли бы вы подойти сюда? — спросила она, снова поворачиваясь к залу.

— Поттер? — практически прорычал Фадж. — Как... то есть... это он подал жалобу?

— Нет, не он, — ответила Боунс. — Но некоторые надёжные источники сообщили мне, что он может предоставить важные улики для этого расследования.

— Ничему из того, что он скажет, нельзя верить, — с жаром заявил Фадж. — Он просто самовлюблённый, падкий до славы тип.

— В данный момент я и не собираюсь брать у него показания.

Когда Гарри подошёл к мадам Боунс, та взглянула на него:

— Мистер Поттер, полученная мной жалоба утверждала, что Долорес Амбридж на назначенных ей отработках заставляла вас пользоваться кровавым пером, причём так часто, что это было эквивалентно пытке. Также в жалобе говорилось, что доказательство этому можно увидеть на тыльной стороне вашей ладони. Могу я осмотреть вашу ладонь?

Гарри покосился на Фаджа и с трудом сумел спрятать усмешку. Он поднял ладонь и покрутил ей так, чтобы вырезанные на коже слова стали хорошо видны.

Мадам Боунс осмотрела ладонь с нескольких углов и снова посмотрела на Гарри:

— Это результат использования кровавого пера, мистер Поттер?

— Если вы имеете в виду особое перо, которое заставляет тебя писать своей же кровью, то да, мэм.

— Это было наказание от профессора Амбридж?

— Да, мэм, — повторил Гарри.

— Как часты были эти наказания?

Гарри напряг память, вспоминая события двухлетней давности:

— Как минимум пятьдесят-шестьдесят вечеров в течение учебного года, три-четыре часа каждый вечер. Обычно неделю или две подряд. Могло бы быть и хуже, но Гер... мой друг готовил мне настойку растопырника.

Мадам Боунс и двое из мракоборцев слегка побледнели.

— Готовы ли вы подтвердить свои слова под Сывороткой правды, мистер Поттер? — спросила Боунс.

— Помни, только с адвокатом и списком заранее приготовленных вопросов, — напомнила Гермиона.

— Да, мэм. Я готов, если мне будет позволено выбрать себе адвоката, а также составить список вопросов, которые будут заданы, — ответил Гарри. — Я бы не хотел давать некоторым людям шанс навредить мне, воспользовавшись случаем, — добавил он, бросив короткий взгляд на министра.

— Это... разумно, — согласилась мадам Боунс. — У вас есть возможность приступить немедленно?

— Экзамен по трансфигурации начнётся через час. Допрос не займёт столько времени? — уточнил Гарри.

— Заверяю вас, что нет. Кого бы вы хотели видеть в качестве своего адвоката?

— Амелия, это зашло слишком далеко! — воскликнул Фадж. — Возможно, мне стоит напомнить вам, что я могу лишить вас должности? Долорес Амбридж — мой самый доверенный заместитель, и я не желаю смотреть на то, как её обвиняет какой-то жадный до славы сопляк!

Глаза Амелии сузились так, что края монокля впились в кожу. Резко развернувшись, она в упор посмотрела на Фаджа:

— А возможно, мне стоит напомнить вам, 'министр', — её голос был полон отвращения, — что в ходе расследования дела, касающегося работника Министерства магии, меня может уволить только Визенгамот. И даже тогда требуется, чтобы за увольнение проголосовало семьдесят процентов состава. Можете спросить своего молодого помощника, — она кивнула в сторону стоявшего рядом с Фаджем Перси Уизли. — Корнелиус, если обвинения окажутся справедливыми, а вы продолжите поддерживать свою заместительницу, последствия для вас будут крайне неприятными. Лучшее, что вы сейчас можете сделать — оказать расследованию полную поддержку и не пытаться досрочно его прекратить.

Фадж взглянул на Перси, который лишь коротко кивнул. Затем министр посмотрел в сторону своей заместительницы, обдумывая возможные варианты. Он знал, что Амелия была права, и что он не контролировал семьдесят процентов Визенгамота.

Бросив злобный взгляд на Гарри Поттера, он повернулся к мадам Боунс.

— Хорошо, — прорычал министр. — Но я жду каждодневного отчёта о ходе расследования.

— Это невозможно, Корнелиус, — ответила Амелия. — Поскольку речь идёт о члене вашего кабинета, я должна проводить расследование без возможности вам на него влиять.

— Ладно, — буркнул Фадж, поворачиваясь к дверям. — Пойдёмте, Уизли, — сказал он, выходя из зала.

Долорес Амбридж была потрясена. Когда министр появился в Большом зале, она преисполнилась уверенности, что он быстро избавит её от этих нелепых обвинений. Но теперь министр ушёл, а глава Отдела магического правопорядка осталась.

— Итак, — мадам Боунс повернулась к Гарри, — кого бы вы хотели выбрать своим адвокатом?

Гарри сначала подумал о профессоре МакГонагалл, но потом сообразил, что если Амбридж будет смещена с должности, будет весьма неплохо, если МакГонагалл станет директором. А если её заподозрят в его поддержке, этому могут воспрепятствовать. Он начал мысленно перебирать всех взрослых в Хогвартсе. Мадам Помфри, профессор Стебль, профессор Флитвик... и тут он понял, как надо поступить.

— Если это возможно, мадам Боунс, я хотел бы выбрать двоих, — сказал он. — Профессора Флитвика и... — он сделал паузу, дабы обратить на свои слова внимание окружающих, — ...профессора Снегга, — закончил он.

Когда он произнёс фамилию зельевара, вокруг поднялся гомон. Ученики, находившиеся к нему ближе всего, начали оживлённо переговариваться.

— Снегга? — удивлённо спросила Гермиона. — Что ты замыслил?

— Не хочу, чтобы МакГонагалл в этом участвовала. Так у неё будет больше шансов стать директрисой после Амбридж, — объяснил Гарри. — Все считают, что я и Снегг друг друга ненавидим. Так и есть, но я знаю, что в данном случае он меня не предаст. Министерство ему любить не за что. И если он подтвердит правоту моих слов, никто не сможет углядеть здесь пристрастность.

— Ты прав, — согласилась Гермиона. — Хотя... если Амбридж сейчас отстранят, мы не сможем познакомить её с Арагогом.

— Но она будет дискредитирована, и я окажусь нужным Фаджу для ещё одного дела.

— Ты будешь помогать Амбридж?

— С ума сошла? — мысленно фыркнул Гарри. — Нет, конечно. Я имею в виду его политическую карьеру. Если его главная заместительница окажется низвержена, то через пару недель, когда Волан объявится, Фадж согласится со мной сотрудничать куда охотнее.

— Ладно, — согласилась Гермиона. — А меня возьмёшь посмотреть?

— Северуса Снегга? — неверяще уточнила мадам Боунс.

— Да, мэм, — ответил Гарри, переводя взгляд на зельевара. — У нас с ним не лучшие отношения, и это заверит всех, что в отношении меня не будет проявлен фаворитизм.

Когда их глаза встретились, Снегг снова попытался прочесть мысли Гарри. Он жаждал узнать, что замыслил сын его покойного врага, но натолкнулся на непробиваемую стену окклюменции. Мысль о том, что сын Джеймса Поттера за месяц освоил навык, который сам Снегг оттачивал годами, приводила зельевара в ярость. От мрачных раздумий его заставил оторваться только голос главы ОтМП, в третий раз спросившей, согласен ли он быть адвокатом Гарри.

— Да, мадам Боунс, я согласен, — наконец ответил Снегг.

— Прекрасно, — кивнула Боунс. — Кстати, нет ли у вас под рукой Сыворотки правды?

— К несчастью, нет, — ответил зельевар. — Директор Амбридж забрала мой последний флакон, чтобы допросить мистера Поттера.

Мадам Боунс так резко повернула голову по направлению к Долорес Амбридж, что у неё из глаза выпал монокль. Тот был, очевидно, зачарован, так как почти сразу взлетел на место.

— Как вам без сомнения известно, мадам заместитель, Сыворотка правды — зелье третьего уровня контроля, и его использование разрешено только в строго определённых условиях. Особенно в том случае, когда оно применяется к несовершеннолетнему.

— Амелия, я — главный заместитель министра, — высокомерно ответила Амбридж. — И не обязана следовать этим правилам.

— Да, в некоторых ситуациях министр магии может разрешить более свободное применение Сыворотки, — согласилась Амелия. — Могу я увидеть написанное им разрешение?

— Он... он не оформил его в письменном виде, — пробормотала Амбридж, в чьём голосе послышались нотки испуга. — Но он намекал, что я могу...

— Тогда, возможно, мне стоит спросить министра, дал ли он вам точные указания о необходимости проведения допроса?

Лицо Амбридж побагровело, но ответа не последовало.

— Мистер Поттер, — мадам Боунс повернулась к Гарри, — были ли вы извещены о том, что вам давали Сыворотку правды? Был ли вам предоставлен адвокат?

— Я... я не знал, но подозревал, так что я... не стал пить предложенное, — запинаясь, ответил Гарри. — Кажется, это было через день после исчезновения профессора Дамблдора. Профессор Амбридж вызвала меня в свой кабинет и предложила мне напиток. Я видел, как использовали Сыворотку правды в прошлом году, когда допрашивали Барти Крауча-младшего, и заподозрил, что она может быть в напитке. Когда я сделал вид, что отпил из чашки, профессор Амбридж начала спрашивать меня о Дамблдоре и всём прочем.

Двое из мракоборцев усердно записывали новую информацию. Амелия взглянула на одного из двух прочих:

— Эдвард, не могли бы вы связаться по камину с Министерством и попросить кого-нибудь доставить флакон Сыворотки?

— Конечно, мэм.

— Возможно, вам понадобится пароль или что-то подобное, — предупредил Гарри. — Профессор Амбридж поручила кому-то в отделе регулирования каминной сети следить за всеми каминами Хогвартса.

— Спасибо, — кивнула Боунс. — На это я повлиять не могу, но у мракоборца Кэмпбелла не должно возникнуть проблем.

Когда мракоборец отправился на поиск ближайшего камина, Амелия повела Гарри в комнату неподалёку от Большого зала. По пути Гарри спросил:

— А может моя девушка тоже к нам присоединиться? Гермиона П... Грейнджер.

— Поскольку это лишь предварительный допрос — пожалуйста.

Гарри мысленно сообщил Гермионе об этом, одновременно помахав ей рукой.

Вскоре Амелия, Гарри, Гермиона и двое профессоров оказались в той комнате, которая была выбрана для проведения допроса. Пока Сыворотку правды не доставили, они начали составлять список вопросов. Ещё один мракоборец куда-то ушёл и вскоре вернулся с небольшой коробочкой, которую обнаружил в столе Амбридж. В ней лежало искомое кровавое перо. Через некоторое время вернулся и мракоборец, через которого передали запрос на Сыворотку; он получил флакон с зельем от курьера у ворот Хогвартса.

Гермиона тем временем отвела Гарри в сторону и мысленно объяснила последнее, что хотела сделать. Быстро написав на пергаменте пару строчек, она попросила Гарри его подписать.

Затем Гарри принял Сыворотку, и Амелия начала допрос:

— Ваше имя — Гарри Поттер?

— Да.

— Вам доводилось отбывать наказания у Долорес Амбридж?

— Да.

Допрос продолжался ещё несколько минут, и Гарри подробно ответил на вопросы о пытке кровавым пером. В списке заданных также были вопросы 'Варили ли вы когда-либо любовные зелья?' и 'Давали ли вы кому-либо любовные зелья?', на которые Гарри ответил отрицательно; в конце концов, зелья слизеринцам подсунул Добби.

— Допрос окончен, — наконец сказала Амелия. — Сейчас я дам вам противоядие.

— Погодите, — сказала Гермиона, протягивая мадам Боунс подписанный Гарри лист пергамента. — Он одобрил ещё и эти вопросы.

Брови Амелии взлетели вверх, когда она прочла вопросы:

— Он знает?

— Узнал через какое-то время после слушания.

— Это будет интересно, — сказала Амелия, снова поворачиваясь к Гарри. — Мистер Поттер, вы действительно одобрили два дополнительных вопроса, которые передала мне ваша девушка?

— Да.

— Хорошо, — Амелия перевела взгляд на лист пергамента в руках. — Знаете ли вы, кто ответственен за нападение дементоров, приведшее к вашему слушанию прошлым летом?

— Да.

— И кто это был? — задала Амелия второй вопрос, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Долорес Джейн Амбридж.

В комнате поднялся гвалт, когда все находившиеся в ней заговорили одновременно. Профессор Флитвик, вспомнив свои обязанности адвоката, окружил стул с сидящим на нём Гарри заглушающим заклятием (некоторые из возгласов людей в комнате были довольно похожи на вопросы), после чего повернулся к главе ОтМП:

— Мадам Боунс, думаю, вам стоит сейчас же предоставить противоядие, пока не прозвучали вопросы, на которые мистер Поттер не соглашался отвечать.

— Да, конечно, — кивнула Амелия.

Дав Гарри противоядие и подождав, пока зелье правды не прекратит действовать, она повернулась к мракоборцу, доставившему Сыворотку:

— Мистер Кэмпбелл, немедленно арестуйте Долорес Амбридж. На основе только что полученных показаний, засвидетельствование которых, — она обвела взглядом всех в комнате, — вам может понадобиться подтвердить, она должна быть допрошена на заседании Визенгамота. То, в чём её обвинили, уже было ужасно, но теперь речь идёт о попытке убийства.

Мракоборец быстрым шагом вышел из комнаты, держа палочку наготове.

— Мэм, — тихо сказала Гермиона, — я думаю, что она пыталась убить Гарри из-за разногласий между ним и министром. Может, были какие-то другие политические соперники Фаджа, которые исчезли или погибли от несчастных случаев, пока Амбридж была членом его кабинета?

— Корриган? — воскликнул один из оставшихся в комнате мракоборцев.

Заметив вопросительный взгляд Гермионы, Амелия пояснила:

— Мэтью Корриган был главой ОтМП до меня. Он планировал бороться с Корнелиусом на выборах министра после отставки Бэгнольд. Он был крайне популярен и почти наверняка бы победил. Но в июле того года, расследуя возможное применение магии на лондонской фондовой бирже, он погиб при взрыве. Маглы обвинили в этом взрыве ИРА, которая с радостью взяла на себя ответственность, но нам удалось проследить в нём следы магии. Остатки жидкости рога взрывопотама, если говорить точнее. Мы, конечно, провели расследование, но никаких серьёзных улик не нашли.

— И вы считаете, что она могла... — начала Гермиона.

— Строить догадки я не собираюсь, — строго оборвала её Амелия. — На допросе ей будет задан вопрос об этом происшествии, но пока она не даст ответ, определённого мнения я не составлю.

— Думаю, нам пора идти на СОВ по трансфигурации, — сказал Гарри, уже окончательно оправившийся от действия Сыворотки.

Начало экзамена, впрочем, было отложено: все собрались посмотреть на то, как самого ненавистного преподавателя в истории Хогвартса арестовывают и уводят прочь. Пивз, по-прежнему выполняя последнюю просьбу близнецов Уизли, закидал Амбридж воздушными шариками с краской, отчего та к моменту выхода из замка больше напоминала клоуна, чем жабу. Ли Джордан для празднования пустил в дело всю коробку 'припасов', которую ему передали Фред и Джордж. Остальные профессора позволили празднованию продолжаться до конца дня, следя только за тем, чтобы фейерверки не мешали экзаменам. Флитвик убрал болото, занявшее восточное крыло пятого этажа, всего за несколько секунд, но как дань уважения близнецам Уизли оставил небольшой кусок под окном. Многие из учеников в тот день намеренно наступали ногой в остаток болота, чтобы как следует позлить Филча. Благодаря чистящим заклинаниям завхоз так и не узнал имён виновников.

Экзамен по трансфигурации прошёл для Гарри и Гермионы просто замечательно. Оба они снова закончили до истечения отведённого времени. Невилл не успел ответить на пару вопросов, но после окончания экзамена сказал, что, по его ощущениям, проявил себя неплохо. Практические экзамены дались всем троим без особого труда.

МакГонагалл, будучи заместительницей директора, стала новым директором Хогвартса. К сожалению, без официального одобрения Министерства она пока не могла отменить Декреты об образовании. Когда она захотела войти в директорский кабинет, горгулья легко её пустила, что не стало ни для кого сюрпризом.

Проснувшись следующим утром, Гермиона увидела в нескольких дюймах от своего лица два смотрящих на неё огромных глаза. Мгновенно сработали инстинкты, приобретённые за год в бегах: она скатилась с кровати и выхватила из-под подушки палочку. Едва упав на пол, она вскинула палочку, готовая бросить заклинание.

— Винки очень извиняется, мисс Грейнджи, — поспешно сказала домовая эльфийка. — Винки не хотела вас напугать.

— Миона, что случилось? — встревоженно спросил Гарри через связь. Гермиона чувствовала, что он уже начал спускаться по лестнице из своей спальни.

— Ничего, Гарри, — постаралась она его успокоить. — Ко мне пришла Винки и немного напугала меня, когда я проснулась.

Почувствовав, что сердце перестало бешено колотиться в груди, Гермиона встала с пола и села на кровать.

— Ничего, Винки, всё нормально, — сказала она.

— Добби сказал... сказал, что вы можете знать семью, которая примет опозоренного эльфа, — объяснила Винки. — Винки два дня не пила сливочное пиво, мисс Грейнджи. Винки хочет семью.

Гермиона мысленно вздохнула, окидывая эльфийку взглядом. Она помнила, какой жалкой та выглядела в чулане... но теперь, после появления всего лишь возможности связи с семьёй (или рабства?) она снова выглядела бойкой и полной жизни.

— Ты вовсе не опозоренный эльф, Винки, — мягко сказала она. — Я видела, как твой прежний хозяин освободил тебя, и знаю историю его сына. Знаю, как ты следовала данным тебе приказам, даже если тебе приходилось делать что-то для тебя неприятное; например, сидеть на высокой трибуне, хотя ты боишься высоты.

— Хороший домовик всегда делает то, что ему сказали, миссус, — ответила Винки. — И Винки всегда старалась быть хорошим домовиком.

— Погоди, я оденусь, а потом мы встретимся с Гарри, — негромко сказала Гермиона. — И мы расскажем тебе о семье, которая могла бы тебя принять.

Винки была так возбуждена, что Гермиона, едва достав из сундука одежду, по мановению руки эльфийки оказалась одета.

— Миссус одета, можно идти, — сказала она, беря Гермиону за руку и начиная тащить к двери.

— Да уж, по утрам это будет экономить кучу времени, — подумала Гермиона. — Гарри, пора ввести Винки в нашу семью, если, конечно, она захочет. Можешь сейчас подойти к Выручай-комнате?

— Конечно, любимая, — ответил Гарри. — А ты быстро собралась.

— Мне немного помогли, — Гермиона послала по связи впечатление и услышала мысленный смешок Гарри. Затем она повернулась к Винки:

— Давай отправимся в Комнату Так-и-Сяк и обсудим это там.

— Комната Так-и-Сяк, миссус, — кивнула Винки, крепче сжав руку Гермионы.

Через секунду они оказались у стены, за которой находилась Выручай-комната.

— Я хотела сказать... а, неважно.

— Винки сделала что-то не то, миссус?

— Нет, конечно. Я просто не ожидала, что мы трансгрессируем.

— Винки извиняется, миссус.

— Не стоит, Винки. Я просто удивилась.

Гермиона начала ходить перед стеной, представляя себе небольшую комнату для разговора, и вскоре в стене появилась дверь. Войдя, они с Винки увидели три стула, образовывавших маленький круг.

— Садись, Винки, — Гермиона указала на один из стульев, усаживаясь на другой.

— Но Винки не должна сидеть, — сказала маленькая эльфийка. — Винки нужно отправиться в её новую семью и начать работать.

Гермиона вздохнула, поняв, что разговор будет непростым.

— Винки, — наконец сказала она, — твоя новая семья хотела бы, чтобы ты стала им не только слугой, но и другом. Они бы хотели, чтобы ты сидела рядом с ними. Например, за ужином...

Она замолчала, когда заметила, что Винки уставилась на неё с испугом. К счастью, в этот момент в дверь вошёл Гарри, за которым по пятам следовал Добби.

— А Добби зачем здесь? — спросила Гермиона.

— Он стоял у двери, так что я пригласил его зайти, — пояснил Гарри.

— Добби ждал Винки, — нервно объяснил эльф. — Добби волновался о Винки и хотел узнать, с какой семьёй она будет связана, и надеялся, что Добби сможет... что Винки позволит Добби её навещать.

— Только если новая семья Винки это разрешит, — серьёзно ответила Винки. — Но Винки у них спросит.

— Не думаю, что это будет проблемой, — сказала Гермиона и улыбнулась, когда Добби заметно повеселел:

— Тогда Добби сейчас уйдёт.

— Тебе необязательно уходить, — сказал Гарри.

— Так миссус скажет, кто будет моей новой семьёй? — нетерпеливо спросила Винки. — Винки сделала всё как сказала миссус.

— Да, Винки, ты выглядишь куда лучше, — согласилась Гермиона.

Заколебавшись на секунду, она продолжила:

— Винки, хотела бы ты служить молодой замужней паре, у которой пока нет своего дома?

— Нет дома? — повторила Винки. — Но что Винки будет делать без дома, в котором нужно работать?

— То, что мы сейчас вам расскажем — важная тайна, — вмешался Гарри, окинув взглядом Винки и Добби. — Винки, даже если ты решишь не служить той семье, о которой речь, ты не должна никому рассказывать об услышанном. Можешь это сделать?

— Добби обязательно сохранит тайну Гарри Поттера его подруги жизни, — Добби закивал так энергично, что его уши затрепетали.

— Винки просто хочет узнать, какая семья готова её принять, — сказала Винки. — Винки сохранит секрет.

Гарри подошёл ближе к Гермионе и взял её за руку:

— Добби, Винки, тайна заключается в том, что Гермиона на самом деле моя жена. Это мы хотим принять тебя к себе, Винки. Мы готовы сделать тебя частью нашей семьи.

Гермиона заметила, что на лице Добби на мгновение появилось выражение грусти, прежде чем оно снова стало энергично-живым. И в этот момент она поняла, что эльф имел в виду тогда на кухне.

— Добби хотел быть ТВОИМ домовиком, Гарри, — мысленно сказала она. — Он только что на секунду погрустнел, когда ты сказал, что хочешь принять Винки.

— Но... ему же нравится быть свободным, — сказал Гарри. — Он...

— Закончи с Винки, и потом мы поговорим с Добби.

— Вы женаты? — переспросила Винки. Она заметно погрустнела, уши безвольно повисли. — Но вы слишком молодые, чтобы жениться. Лучше бы Винки осталась в чулане.

— Домовые эльфы знают о связях душ, — раздался в разумах Гарри и Гермионы голос их любимой богини. — И понимают их лучше, чем большинство ведьм и волшебников.

— Винки, ты знаешь, кто такие соулмейты? — спросила Гермиона.

— Ну конечно, Винки знает... — начала эльфийка, но резко замолкла. В её глазах загорелось понимание. — Так вы соулмейты? Вы связаны?

Гермиона улыбнулась:

— Да, между мной и Гарри связь душ. Мы узнали об этом совсем недавно. Как и о том, что теперь считаемся супругами.

Теперь глаза Винки горели радостью:

— Винки будет рада стать вашим эльфом. Это большая честь для домовых эльфов, если они связаны с соулмейтами.

Но тут огонь в её глазах угас, и она повесила голову:

— Но вы не захотите себе опозоренного эльфа. Винки опозорена. Винки не заслуживает.

Гермиона мысленно покачала головой. Какая ирония: ей придётся уговаривать домового эльфа на неё работать!

— Винки, ты вполне этого заслуживаешь. И сейчас я объясню тебе одну из причин. У нас с Гарри есть некоторые тайны, о которых никто не должен узнать. А мы знаем, что ты умеешь хранить тайны.

Винки посмотрела на Гермиону с надеждой:

— Винки хранит тайны своей семьи. Винки никому не расскажет.

— Так ты станешь нашим эльфом? — спросил Гарри.

— Если господин и госпожа захотят, Винки станет.

— Мы хотим, — кивнула Гермиона. — Но пока у нас нет собственного дома, мы бы хотели, чтобы ты продолжала работать в Хогвартсе. Когда мы примем тебя, ты поймёшь, почему это важно.

Заметив, что уши Добби после этих слов окончательно поникли, Гермиона мысленно толкнула Гарри.

— Предлагаешь взять двух эльфов, дорогая моя жена?

Гермиона коротко пересказала мужу разговор с Добби в прошлое воскресенье.

— Добби отдал за нас свою жизнь, Гарри. Конечно, я позволю ему быть нашим эльфом, если он захочет.

— Добби, — осторожно начал Гарри. — Можешь ответить на один мой вопрос?

— Добби постарается, Гарри Поттер, сэр.

— Ты свободный эльф, но я бы хотел сделать тебе предложение, — продолжил Гарри. Уши эльфа с надеждой приподнялись. — Я бы хотел или нанять тебя, или взять в качестве своего эльфа, чтобы ты тоже стал частью нашей семьи.

— Гарри Поттер хочет... хочет принять Добби?

— Если ты предпочтёшь остаться свободным эльфом, мы можем просто тебе платить.

— Добби хочет быть эльфом великого Гарри Поттера, сэра, — выпалил эльф так быстро, что это показалось Гарри одним длинным словом. — Добби всегда этого хотел.

— Ты хочешь именно связи? Не предпочтёшь остаться свободным? — уточнил Гарри.

— Добби не хочет платы от Гарри Поттера. Он хочет быть эльфом Гарри Поттера, — с жаром ответил маленький эльф.

Гарри несколько секунд внимательно смотрел на Добби. Перед его внутренним взором пронеслись образы эльфа, умирающего у него на руках. И он понял, что сделает всё возможное, чтобы Добби был счастлив. Он был перед этим эльфом в немалом долгу.

— Тогда ты будешь нашим с Гермионой эльфом.

Уши Добби радостно приподнялись, а глаза засверкали счастьем:

— Добби не подведёт Гарри Поттера! Добби станет для Гарри Поттера лучшим эльфом в мире!

Гарри посмотрел на Гермиону и ощутил разворачивающуюся внутри неё борьбу. Она была рада счастью эльфов, но всё ещё чувствовала себя неуютно от идеи владеть ими.

— Не переживай, милая. Ты же знаешь, какие приказы мы отдадим им первым делом.

Гермиона взглянула на Гарри и улыбнулась. Она знала, что он был прав. Она видела, что теперь оба эльфа выглядели куда счастливее, чем ещё несколько минут назад. Она могла не до конца это понимать, но надеялась, что когда-нибудь поймёт благодаря более близкому общению с Добби и Винки. И это понимание подарит ей окончательный внутренний покой.

А пока она просто постарается сделать этих эльфов счастливыми. Гермиона кивнула, мысленно соглашаясь с мужем.

— Только вот... мы с Гермионой не знаем, как правильно принимать эльфа, — признался Гарри двум внимательно смотрящим на них эльфам.

К лёгкому отвращению Гарри и Гермионы, Добби и Винки рассказали, что привязка была основанным на крови магическим ритуалом. Волшебник и ведьма должны были вылить немного своей крови в отдельные сосуды и наложить на неё два заклинания, которым эльфы довольно быстро Гарри и Гермиону обучили. А затем эльф должен был выпить зачарованную кровь.

— Если это так сложно, как ты, Добби, оказался привязан к семье Малфоев? — спросил Гарри, выжидая требуемые минуты перед наложением на кровь второго заклинания.

— Эльфов обычно привязывают, пока они ещё малыши, — объяснила Винки. — Для эльфов большая честь, когда их ребёнка принимает их семья.

— Так твои родители работали на Малфоев? — уточнил Гарри у Добби.

Добби с грустью кивнул:

— Родители прежнего хозяина Добби не были плохими людьми. Роди... — эльф снял одну из своих шапок и вытер наворачивающиеся слёзы, — родители Добби были хорошими эльфами и верно им служили. Когда старшие Малфои умерли, они стали служить прежнему хозяину Добби. Но потом... потом их убил Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Их убил Волан-де-Морт? — удивился Гарри.

Добби и Винки зажали уши руками:

— Не произносите его имени, Гарри Поттер, сэр! — взмолился Добби.

— Извините, но если уж вы собрались стать нашими эльфами, вам придётся к этому привыкнуть, — сказал Гарри. — Я отказываюсь бояться имени.

— Добби всегда знал, что Гарри Поттер храбр. Он должен был быть храбр, чтобы одолеть Тёмного лорда, — благоговейно произнёс Добби. — Добби постарается произносить это имя.

Наконец второе заклинание было наложено. После этого Добби выпил кровь Гарри, а Винки — Гермионы. Связь брака позволила установить обоим эльфам связь с каждым из них.

— Хозяйка, — с радостью обратилась Винки к Гермионе, когда ощутила возникшую связь, — что Винки может для вас сделать?

— У нас есть несколько приказов, которые останутся в силе до тех пор, пока вы будете нам служить, — начала Гермиона, вперившись взглядом в обоих эльфов. — Во-первых, вы ДОЛЖНЫ будете сразу сказать мне или Гарри, если захотите получить свободу. Это ясно?

Когда Добби и Винки нервно кивнули, Гермиона продолжила:

— Мы с Гарри вправду хотим, чтобы вы двое были членами нашей семьи, нашими друзьями, не просто слугами. Как вы знаете, мы оба росли в магловском мире, и идея одного разумного существа, владеющего другим, для нас не очень приятна. Этот приказ должен обеспечить выполнение определённых моральных норм. Если вы захотите свободы, мы освободим вас, но только если вы сами захотите.

Услышав это объяснение, эльфы слегка успокоились. Гермиона продолжила:

— Второй приказ очень прост: вы никогда не будете себя наказывать без прямого приказа Гарри или меня. Если вы сочтёте, что сделали что-то заслуживающее наказания, вы скажете об этом Гарри или мне, и мы решим, является ли это проблемой и какое будет наказание. Этот приказ тоже ясен?

Оба эльфа кивнули.

— В-третьих, если мы попросим вас сделать что-то такое, чего вы делать не хотите, вы скажете нам об этом. Возможно, нам всё-таки понадобится, чтобы вы это в итоге сделали, но, возможно, мы найдём возможность обойтись без этого, — закончила Гермиона.

— Добби сделает всё что угодно для Гарри Поттера и хозяйки! — с жаром воскликнул Добби.

Гарри улыбнулся:

— Я знаю, Добби. Но, возможно, третий приказ проще сформулировать так: дайте нам знать, если мы попросим вас сделать что-то вам неприятное, — Гарри посмотрел на Винки. — Винки, мы знаем, что ты боишься залезать высоко. И вот, если мы попросим тебя сделать что-то подобное, скажи нам.

— Хороший домовик всегда делает то, что ему сказали, — повторила Винки то, что сказала Гермионе ранее. — А Винки — хороший домовик.

— Если тебе вправду захочется это сделать, мы тебе позволим. Верно, Гермиона? — Гарри улыбнулся своей жене. — Но в следующий раз уже будем знать, что не стоит их об этом просить.

— Конечно, — кивнула Гермиона, мысленно согласившись с мужем.

— И последний приказ, который связан с хранением тайн, — сказала Гермиона. — Мы не собираемся пока никому раскрывать наш брак и хотели бы сохранить в тайне связь с вами двумя.

Заметив резко появившееся выражение испуга на лицах эльфов, она поспешно пояснила:

— Мы, разумеется, очень рады такой связи, но если о ней станет известно до нашего выпуска из Хогвартса, возникнет слишком много вопросов. И поэтому вы должны будете называть нас так, как звали до этого. Вы оба теперь знаете, что я на самом деле Гермиона Поттер, но должны будете по-прежнему называть меня 'Грейнджер', пока мы не сделаем наш брак достоянием общественности. Вам ясно?

Эльфы кивнули.

— И никто не должен узнать, что вы с нами связаны, — сказал Гарри. — Даже Дамблдор. Однако вам придётся продолжать работать в Хогвартсе, чтобы он ничего не заподозрил.

Оба эльфа снова кивнули, соглашаясь. Гермиона продолжила:

— Как мы уже сказали, сохранить эти тайны весьма важно. О том, что мы сейчас вам расскажем, знают только трое. Полумна Лавгуд, Невилл Долгопупс и Сириус Блэк.

Услышав последнее имя, Винки испуганно вскрикнула:

— Мой прежний хозяин говорил, что Сириус Блэк — плохой человек!

— Нет, Винки, это не так, — вздохнул Гарри. — Не хочу говорить плохо о твоём прежнем хозяине, но, полагаю, именно он частично в ответе за случившееся с Сириусом.

Гарри замолчал на несколько секунд, а затем продолжил:

— Сириус Блэк — мой крёстный отец. И он не совершал преступлений, в которых его обвинили, хотя выглядело всё иначе. Его отправили в Азкабан даже без нормального суда. Не уверен, кто конкретно это сделал, но твой прежний хозяин тогда вёл суды.

— Он был невиновен?

— Да, — кивнул Гарри. — Скоро вы оба с ним познакомитесь.

— Не так скоро, Гарри, — вмешалась Гермиона. — Он ведь в доме под заклятием Доверия. Мы не сможем их туда провести, и вряд ли можем попросить Дамблдора поделиться адресом.

— Об этом я не подумал, — признал Гарри. — Ну ладно, надеюсь, Сириус сможет этим летом выбраться на прогулку.

— Если всё пройдёт по плану, — кивнула Гермиона.

Затем она повернулась к эльфам:

— А теперь — наша главная тайна...

Гермиона начала рассказывать о том, как они с Гарри уже прожили два следующих года, и обо всём, что за это время случилось.

— Добби, — сказал Гарри в соответствующей части истории, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы, — ты отдал свою жизнь, чтобы нас спасти. Тебя убила Беллатриса Лестрейндж... если бы я только трансгрессировал на несколько секунд раньше... я... мне пришлось тебя хоронить... — его голос дрожал. — Я не знал, что ты хотел быть моим эльфом. Я думал, что ты всегда хотел быть свободным.

— Добби хотел быть свободным, пока Гарри Поттер не обзавёлся бы семьёй, чтобы Добби мог стать эльфом Гарри Поттера, — объяснил эльф. — Добби рад, что погиб, спасая жизнь своего хозяина.

— Я не был твоим хозяином, я был твоим другом, — тихо проговорил Гарри. — И я бы очень хотел остаться им и сейчас.

К счастью, Винки не стала спрашивать, что в будущем случилось с ней, так что история вскоре закончилась рассказом о встрече с богиней любви.

— Мы теперь знаем, как одолеть Волан-де-Морта, прежде чем он убьёт всех этих людей, — сказал Гарри. — И надеемся, что вы двое нам поможете. Но помните о данном вам приказе: обязательно скажите нам, если мы попросим вас сделать что-то для вас неприятное.

Гермиона посмотрела на наручные часы:

— Ну что ж, добро пожаловать в нашу семью. А сейчас нам пора на завтрак, чтобы мы успели подготовиться к сегодняшнему экзамену по травологии.

Эльфы настояли, чтобы Гарри и Гермиона позволили им сегодня приготовить завтрак самим. Оба они выбежали из Выручай-комнаты и трансгрессировали на кухню. Через две минуты Винки вернулась, неся зачарованные тарелки, и сказала, что Добби уже готовит завтрак. Едва она закончила говорить, на тарелках появилась исходящая паром еда. Едва они начали есть, рядом появился Добби, готовый прислуживать за столом своим новым хозяину и хозяйке.

Заканчивая завтрак, Гарри вспомнил кое о чём важном и повернулся к сияющим эльфам, которые наслаждались тем, как они наслаждались едой:

— Добби, Винки, мы бы ещё хотели попросить вас присматривать за Роном и Джинни Уизли, но так, чтобы они про это не знали. Если они упомянут, что замыслили что-то против меня или Гермионы, скажите нам. Особенно если это будет касаться зелий или еды.

— Мы сделаем это, хоз... Гарри Поттер, сэр, — с азартом ответила Винки.

Выйдя из Выручай-комнаты, Гарри с Гермионой направились на поиски Невилла и Полумны. Те были приятно поражены произошедшим и поздравили пару со связью с эльфами.

Выходя из шестой теплицы после практического экзамена, Гарри искренне поблагодарил Невилла за помощь. Они с Гермионой помнили, что было на экзамене, но Невилл продемонстрировал им лучшие способы выполнить все задания. Даже Гермиона узнала о паре новых подходов. Гарри вспомнил, что в прошлый раз его укусила клыкастая герань, но в этот раз он знал, что до пересадки растения каждую из пастей надо оглушить отдельно.

Вечерний вызов в кабинет директора сюрпризом для них не стал. Войдя, они увидели сидящую за директорским столом МакГонагалл.

— Здравствуйте, профессор, — поздоровалась Гермиона.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер и мистер Поттер. Садитесь, пожалуйста.

— Зачем вы хотели нас видеть? — спросил Гарри.

Они с Гермионой планировали ещё один вечер в Выручай-комнате, и мысленно он уже был там.

— Для начала, мистер Поттер, я хотела бы вернуть вам вот это, — МакГонагалл протянула Гарри его 'Молнию'. — Я также сняла запрет на игру в квиддич. Надеюсь, на будущий год вы вернётесь в команду.

Гарри взял метлу, и его захлестнули воспоминания. Он вспомнил, как летел на мотоцикле с Хагридом. Повсюду летали Убивающие проклятия... метла выскользнула из его хватки и улетела к земле. Встряхнув головой, Гарри перевёл взгляд на пустую стену за спиной МакГонагалл, где почти ожидал увидеть портрет Дамблдора.

В ту ночь многое было потеряно по вине директора. Букля, его метла, Грозный Глаз, ухо Джорджа. Он ещё некоторое время мысленно кипел, пока мысленный тычок от Гермионы не вырвал его из раздумий. Посмотрев на преподавательницу трансфигурации, он улыбнулся:

— Спасибо, профессор. С нетерпением жду следующего курса.

— А ещё я хотела бы извиниться, — сказала МакГонагалл. — Я должна была сама доложить об Амбридж, но Альбус велел мне этого не делать. Хотя он мог быть и прав: весьма вероятно, что обвинение от столь близкого к Альбусу человека было бы проигнорировано. А вот совместное письмо профессора Марчбэнкс и профессора Тоффи заставило Амелию живо начать расследование.

— И что теперь будет с Амбридж? — спросила Гермиона.

— Сейчас она в министерской камере предварительного заключения. Завтра вечером её будут допрашивать перед Визенгамотом.

— Что это значит? Завтра будет суд над ней?

— Иногда я забываю, как мало в Хогвартсе рассказывают о магическом праве, — пробормотала МакГонагалл. — Именно суда пока не будет, потому что она высокопоставленный государственный служащий. Так что ей дадут зелье правды и заставят ответить на вопросы перед Визенгамотом. Когда допрос будет закончен, Визенгамот проголосует, отстранить её от должности или нет. Когда её отстранят, её можно будет официально осудить, используя результаты допроса под Сывороткой как улику. Обычно, если человек оказывается достаточно виновным, чтобы быть отстранённым, он признаёт вину в каком-то из меньших преступлений и получает наказание. Ещё стоит упомянуть, что перед допросом она имеет право осведомиться о причинах допроса и оспорить улики.

Гарри с Гермионой были ошарашены:

— Получается, она может так и не получить наказания за преступления?

— Всё возможно, — пожала плечами МакГонагалл. — Министр может попробовать предотвратить её допрос, но сомневаюсь, что ему это удастся. Если допрос будет проведён, и она признается в том, что прошлым летом натравила тех дементоров, вряд ли она останется на свободе. Будем надеяться, что в чем большем количестве преступлений Амбридж признается, тем суровей будет наказание.

Затем она посмотрела на Гарри:

— Альбусу очень интересно узнать, откуда вы узнали о том, кто в ответе за то нападение.

— В таком случае, пожалуйста, передайте профессору Дамблдору, что все мы предпочитаем хранить свои секреты, — ровным тоном ответил Гарри.

— Это сообщение должно что-то значить?

— Оно будет нести тот смысл, который он в нём увидит, профессор, — пожал плечами Гарри. — После целого года игнорирования я понял, что единственный человек. которому я могу по-настоящему доверять, сидит рядом со мной. Ну и ещё есть Полумна с Невиллом, — мысленно прибавил он, обращаясь к Гермионе.

— Жаль слышать, что мне вы доверять не можете.

— Мэм, не то чтобы я вам не доверяю, но я не уверен, что доверяю тем, кому доверяете вы, — ответил Гарри, вставая со стула. — Если это всё, нам нужно идти готовиться к завтрашнему экзамену по Защите.

— Ещё кое-что, — остановила его директриса. — Как вы наверняка догадались, Инспекционная дружина распущена. И я не хочу позволять любому из слизеринцев обладать полномочиями старосты за пределами слизеринских жилых помещений. До конца года мне нужны двое учеников, которые могли бы патрулировать коридоры и исполнять обязанности старост.

Она протянула Гарри значок старосты:

— Я бы хотела, чтобы этим занялись вы. Изначально я хотела назначить старостой вас, но Альбус счёл, что у вас и так хватает поводов для волнений, — пояснила она, внимательно смотря Гарри в глаза.

— И ещё одна вещь, о которой он даже не позаботился узнать моё мнение, прежде чем принимать за меня решение, — с горечью пробормотал Гарри, принимая значок.

— Я немного изменила расписание, чтобы вы патрулировали вместе с Гермионой, — добавила МакГонагалл. — Только прошу, не заставляйте меня об этом пожалеть, — она слегка улыбнулась. — Помните, что вам нужно следить за тем, чтобы никто не скрывался в чуланах для мётел, а не искать пустой чулан для себя.

— Конечно, мэм, — покраснела Гермиона.

Она тоже встала, и они вместе с Гарри вышли из кабинета.

Оставшись в одиночестве, Минерва МакГонагалл уселась поудобнее и задумчиво посмотрела за окно, начав размышлять о прошедшем разговоре. Она определённо почувствовала враждебность Гарри к Дамблдору.

Взяв перо и пергамент, она начала писать письмо Альбусу, которое должно было пересказать этот разговор, но остановилась, едва выведя первое предложение. Ей вспомнились слова Гарри:

— Не то чтобы я вам не доверяю, но я не уверен, что доверяю тем, кому доверяете вы.

Минерва отложила перо и задумалась. Она вспомнила маленького ребёнка, оставленного на пороге у 'худших маглов, что она видела'. Вспомнила взбешённую Молли Уизли, кричащую на Альбуса, потому что её сыновьям пришлось спасать Гарри из запертой комнаты, на окне которой были решётки. Вспомнила Хагрида, упоминавшего, как он посылал Гарри летом еду, потому что его родственники практически его не кормили.

Затем она начала размышлять о событиях в Хогвартсе за последние пять лет. Она вспомнила философский камень (Минерве до сих пор было стыдно, что она тогда не прислушалась к детям), василиска, Турнир, издевательства Амбридж. Казалось, бедный парень был пойман в ловушку какой-то безумной истории, которой не было видно конца.

— Ох, Альбус, что же ты наделал... — прошептала она.

Тут Минерва вспомнила кое-что ещё, не имеющее к Дамблдору отношения. Одним взмахом палочки стерев с пергамента написанное, она начала писать заново.

Позже этим вечером Гарри, Гермиона, Полумна и Невилл ужинали в Выручай-комнате. Добби и Винки старались изо всех сил, чтобы услужить своим новым хозяевам. Во время еды Гермиона начала рассказывать Невиллу и Полумне о вместилищах души Волан-де-Морта.

— Мы знаем, что они из себя представляют и где находятся, — говорила она. — Мы уже позаботились о том, чтобы медальон оказался у Дамблдора. Гарри на втором курсе уничтожил дневник. Диадема Кандиды...

— Диадема Когтевран? — с восторгом уточнила Полумна. — Вы знаете, где она? Папа уже давно ей интересуется.

— Знаем, — улыбнулась Гермиона. — Он уже начал пытаться сделать свою модель?

— Откуда... — начала Полумна, но замолчала и улыбнулась. — Он начал? Папа давно хотел попробовать.

— Ну, он кое-где ошибся, — ответил Гарри. — Но попытка была неплохая.

— А настоящая? — спросила Полумна.

— Мы не знаем, как уничтожить осколок души в ней, не уничтожая сам предмет, — объяснила Гермиона. — Мы знаем лишь, что вместилища можно уничтожить мечом Гриффиндора, ядом василиска или заклинанием Адского пламени. Но все эти способы уничтожат и саму диадему. Если кто-то из вас придумает другой возможный способ уничтожить осколок души, мы с радостью выслушаем.

— А сколько этих штук он сделал? — спросил Невилл.

— Семь, хотя одна была случайной, — ответила Гермиона. — Дневник, медальон и диадему мы уже упомянули. Есть ещё кольцо, золотая чаша, змея Волан-де-Морта и... Гарри.

— Что значит 'Гарри'? — глаза Полумны вылезли из орбит даже сильнее обычного.

— Когда Волан-де-Морт попытался убить Гарри во младенчестве, кусок его души откололся и засел у Гарри в шраме, — тихо объяснила Гермиона.

— Невилл, помнишь, я проснулся и начал кричать, что на отца Рона напала змея? — спросил Гарри.

— Ещё бы не помнить, — кивнул Невилл.

— Я узнал это, потому что кусок души во мне срезонировал с куском в Нагайне или что-то вроде того. Я ощущал, будто я и был напавшей змеёй.

— Но как ты... ты ведь говорил, что победил Волан-де-Морта? — спросила Полумна.

— Часть великолепного плана Дамблдора. Он знал, что во мне засел кусок души этого подонка, но не озаботился мне сказать. Даже перед своей смертью не сказал. Он сказал об этом только Снеггу и велел передать информацию мне, только когда Волан-де-Морт начнёт защищать змею, — Гарри посмотрел на Гермиону. — А знаешь, это ведь было крайне тупо. Вдруг мы убили бы Нагайну в Годриковой впадине? Каким образом Дамблдор мог знать, что Нагайна будет последним кре... вместилищем, которое мы не уничтожили? Снегг бы мог ничего мне и не сказать?

— Нам повезло, — согласилась Гермиона.

— Крайне, — кивнул Гарри, прежде чем снова повернуться к Полумне и Невиллу. — Как мы уже сказали, нам повезло. Волан-де-Морт убил Снегга...

Тут Гарри снова замолчал и посмотрел на Гермиону:

— И это тоже было везением. Волан-де-Морт обычно убивает всех Убивающим проклятием, но именно в этот раз решил поступить иначе? Умри Снегг моментально, мы бы не получили воспоминаний.

— Может, он предположил, что раз уж Снегг, по его мнению, был хозяином Бузинной палочки, она против него не сработает?

— Возможно, — пожал плечами Гарри. — Ну так вот, уже при смерти Снегг отдал нам нужные воспоминания. И там по сути говорилось, что во мне фрагмент души, и я должен просто пойти и позволить Волан-де-Морту меня убить.

При воспоминании о том вечере в Гарри снова начал разгораться гнев:

— Он не сказал Снеггу, что я могу выжить, потому что Волан-де-Морт использовал мою кровь для возрождения. Я шёл в лес, готовый умереть. Я позволил змеемордому убить меня и даже не пытался защититься, потому что ДАМБЛДОР ТАК СКАЗАЛ! — Гарри сорвался на крик.

Сделав глубокий вдох и слегка успокоившись, он продолжил:

— Когда Авада попала в меня, я умер... но не совсем. Я оказался в чём-то вроде предбанника загробного мира. Там был Дамблдор, он всё и объяснил. И я ему поверил. Но теперь, после некоторого обдумывания и возвращения во времени, я понимаю, насколько глупые ошибки он совершил.

— Например, какие?

— Помните воспоминание о битве в министерстве, что мы вам показали? Если Дамблдор был так непоколебимо уверен, что я выживу, почему он тогда не дал Аваде в меня попасть? Сначала я подумал, что дело в Бузинной палочке, но потом понял, что изначальный план не мог быть таким. Он хотел, чтобы сила этой палочки умерла вместе с ним, и не мог предполагать, что я стану её владельцем, и она во время последней битвы будет в руках Волан-де-Морта. Нет, меня спасло только то, что Волан-де-Морт взял мою кровь. Так что в Министерстве я бы выжил.

— Но почему тогда он так поступил? — спросил Невилл.

— Мы не знаем, — честно ответила Гермиона. — Хотя у нас есть пара предположений. Переживи Гарри ещё одну Аваду, Дамблдору пришлось бы объяснять, как это произошло. И объяснение про защиту крови больше бы не прокатило. Он даже про вместилища этих осколков душ рассказал Гарри только после того, как понял, что скоро умрёт. Другая возможность — он подозревал, что если Гарри снова выживет, это привлечёт слишком много внимания и прольёт свет на некоторые события, происходившие с ним в прошлом. Ещё один вариант — он надеялся использовать связь между Гарри и Волан-де-Мортом для получения дополнительной информации. Навроде того, как Гарри узнал о нападении Нагайны на мистера Уизли. Но точно мы не знаем.

Некоторое время Полумна и Невилл молча сидели, переваривая услышанное. Авторитет директора в их глазах стремительно падал. Тут Невиллу пришла в голову мысль:

— Убивающее проклятие уничтожило осколок души в тебе, да, Гарри?

— Ну да.

— И не навредило телу?

— Нет, конечно.

Гермиона поняла, к чему клонит Невилл, и её улыбка озарила комнату:

— Ну конечно! Если мы используем Аваду Кедавру на диадеме, есть шанс, что она убьёт осколок души, не повредив диадему! Отличная идея, Невилл!

— Спасибо, — покраснел тот; ещё сильнее его щёки запунцовели, когда Полумна поцеловала его в щёку.

— Проблема только в том, что мы не умеем колдовать Убивающее проклятие, — сказал Гарри. — А если бы и умели, рисковали бы оказаться в Азкабане.

— Нам и не обязательно его колдовать, Гарри, мы знаем людей, которые на него способны, — заметила Гермиона. — Если в своё время мы отдадим диадему Дамблдору и предложим такой вариант уничтожения, он сможет попросить Снегга. Мы оба знаем, что Снегг способен применять это заклинание.

В разуме Гарри пронесся образ зелёного луча, вылетающего из палочки Снегга и поражающего Дамблдора в грудь.

— Точно, — тихо согласился он.

— Единственный фрагмент, с которым будут проблемы — чаша, — сказала Гермиона Невиллу и Полумне. — Она сейчас в сейфе Беллатрисы Лестрейндж.

— А как вы попали туда раньше? — спросила Полумна.

— Использовали Оборотное зелье. Гермиона замаскировалась под Беллатрису, — ответил Гарри. — Правда, прошло всё не слишком гладко, и уходить нам пришлось нестандартным способом.

— Нестандартным?

— Мы улетели из банка на драконе, Невилл. Разнеся по пути пол-Гринготтса, — пояснила Гермиона. — Вот уж чего я повторять не желаю.

— Определённо, — согласился Гарри.

После ужина они начали повторять материал к СОВ по Защите. Благодаря ОД и своей новой палочке Невилл справлялся весьма хорошо. Через пару часов Невилл пошёл провожать Полумну в башню Когтеврана, а Гарри и Гермиона направились на обход, чего требовали от них обязанности старост.

— Как строго ты относишься к проверке чуланов для мётел, Гермиона? — полюбопытствовал Гарри, когда они шли по коридору, держась за руки.

— В прошлый раз я была весьма строга, но теперь, — она остановилась и чмокнула Гарри в губы, — я представляю, чему могу помешать.

— Будешь принимать во внимание, кто там окажется?

— Не должна бы. Но буду. Было бы здорово поймать в одном из этих чуланов Рона.

— С Панси? — усмехнулся Гарри.

— О боже, — хихикнула Гермиона. — Да я от такого буду смеяться до конца завтрашнего СОВ.

— Так давай возьмём Карту и посмотрим.

Быстро сбегав в башню, Гарри достал из сундука Карту Мародёров и снова запер сундук. Мантия-невидимка у него и так была с собой.

Затем Гарри с Гермионой продолжили обход, и Гарри активировал Карту. Проходя мимо чулана, который оказывался занят, они стучали в дверь и затем быстро скрывались под мантией-невидимкой, чтобы проследить, что влюблённая парочка ушла.

— Симус и Парвати? — шёпотом удивился Гарри.

— Ты что, не обращал внимания, кто уходил с собраний ОД вместе? — спросила Гермиона.

— Да не особо.

Наконец они увидели пару имён, с которыми не хотели иметь дело, но знали, что должны. Завернув за угол, они нос к носу столкнулись с Драко и Панси. Оба слизеринца были кое-где замотаны бинтами.

На лице Малфоя мгновенно появилась злобная ухмылка.

— Кажется, Поттер забыл про время отбоя, — протянул он.

— Вообще-то забыли о нём как раз вы двое, — сказал Гарри, не давая Паркинсон шанса что-либо сказать. — Я — временный староста, — он указал на прицепленный к своей мантии значок с буквой С. — А вот вам не разрешается покидать жилые помещения Слизерина после отбоя.

— Мы оба старосты, — зашипела Панси.

Гарри указал на их значки, на которых букв С не было:

— Профессор МакГонагалл сообщила, что не позволяет слизеринцам исполнять обязанности старост за пределами их жилых помещений. Как видите, букв на ваших значках нет.

— Хочешь отыграться, Поттер? — мрачно спросил Малфой.

— Не выходи из себя, милый, — мягко посоветовала Гермиона. — Он пытается разозлить тебя и заставить сделать какую-нибудь глупость. Думай об этом как об улыбке на уроке Снегга.

— Поскольку вы не старосты и ходите по школе после отбоя, я с радостью сниму с вас баллы, — ровным тоном ответил Гарри. — Кабинет профессора Флитвика совсем недалеко, в случае необходимости я могу его позвать. Ну а если будете дальше упрямиться, могу сходить спросить Рона Уизли, не желает ли он присоединиться. Из вас выйдет чудесная семейка.

Драко едва успел вытащить палочку из кармана мантии, как в него попало парализующее заклятие, а палочка Гермионы уперлась Панси под нос. Гарри опустился рядом с упавшим Малфоем на корточки и тихо заговорил:

— Сейчас я дам тебе один совет, и на твоём месте я бы слушал крайне внимательно, — Гарри слегка передвинулся, чтобы смотреть Малфою прямо в глаза. — Мы оба знаем, что Волан-де-Морт вернулся. Мы оба знаем, что твой отец — один из его Пожирателей. И в ближайшем будущем тебе придётся принимать решение о своём будущем. Прежде чем его принимать, разузнай побольше об ученике-полукровке по имени Том Марволо Реддл, который ходил в Хогвартс пятьдесят лет назад. Можешь даже спросить у отца, как его зовут теперь.

Гарри снял с Малфоя заклинание, прежде чем продолжить:

— Когда вернёшься в спальню, куда ты сейчас направишься, возьми пергамент и запиши это имя — Том Марволо Реддл. Потом вычеркни одну из букв 'м', замени её на 'н', а затем запиши рядом фразу 'Лорд Волан-де-Морт'. Тебе наверняка будет крайне любопытно узнать, что эти имена — анаграммы друг друга.

Драко встал с пола, с лёгким страхом смотря на Гарри, но за палочкой тянуться не стал. Затем они с Панси развернулись и направились к подземельям, о чём-то перешёптываясь. Гарри не опускал палочку, пока слизеринцы не скрылись из виду.

— Ну, мой долг перед его матерью уплачен, — вздохнул Гарри, когда они с Гермионой продолжили обход. — Долг, о котором она даже не подозревает. Если он всё равно примет Метку, жалеть его я не стану. Он будет для меня лишь очередным Пожирателем.

Гарри вспомнил Адское пламя, пожирающее Выручай-комнату, и то, как он тогда спас слизеринского хорька. Поморщившись, он взглянул на Гермиону:

— Знаешь, если бы нам не пришлось драться с этими балбесами, когда мы пошли за диадемой, мы смогли бы помочь остальным быстрее, и Фред бы не стоял там, где стоял. Ещё одна возможная смерть на совести Малфоя.

— Не буду спорить, Гарри, — сказала Гермиона. — Я... я хочу, чтобы и ты, и наши друзья были живы. Жизни людей на другой стороне кажутся куда менее значимыми, когда увидел своих друзей мёртвыми.

Закончив обход, они вернулись в Выручай-комнату. В этот раз, забираясь в знакомую кровать, смущения они не испытывали. Рубашек они на этот раз надевать не стали, и могли наслаждаться теплом кожи друг друга.

— Спокойной ночи, миссис Поттер, — шепнул Гарри своей жене на ухо, обвивая её рукой.

— Спокойной ночи, милый, — сонно прошептала она, обнимая его в ответ и крепче прижимая к себе.

Джинни Уизли в очередной раз содрогнулась и натянула одеяло на голову, пытаясь спрятаться от собственных воспоминаний. Она вспомнила, как, встав с кровати, увидела в дверном проёме Миллисенту Булстроуд. Вспомнила, как та прижала её к стене, призналась в любви и крепко поцеловала.

'Могла бы хоть зубы перед этим почистить...' — Джинни снова содрогнулась и подумала, как же ей повезло: во время поцелуя Миллисента ослабила хватку, и Джинни удалось вывернуться и сбежать.

Но скоро эти воспоминания затмил гнев, вызываемый другими мыслями:

'Теперь Гарри с Гермионой вообще вместе ходят в обходы!' — кипела Джинни. Рон показывал ей новое расписание, жалуясь, что теперь ему придётся патрулировать с Энтони Голдстейном. Джинни, конечно, знала причину жалоб: теперь Рону придётся вправду что-то делать, а не ждать, пока всё сделает Гермиона.

С каждой секундой перед внутренним взором Джинни всё ярче вставал образ Гарри и Гермионы, вместе идущих по коридорам, держась за руки.

'Я должна что-то сделать, но что? Я не могу снова использовать зелья, со всеми этими слухами и подозрениями'.

Джинни вспомнила охватившее её ликование, когда Амбридж обвинила Гермиону и начала угрожать ей исключением. 'Но даже это обернулось против меня, и Гарри теперь староста,' — с досадой подумала она.

'Нет, в школе зелья использовать теперь нельзя, но...' — тут рыжую девушку осенило. — 'Я могу дать ему зелья, когда он поедет обратно к родственникам!' — она вспомнила, как Дамблдор не позволял никому в прошлом году общаться с Гарри. — 'Никто не сможет понять, что Гарри под эффектом зелий, и через пару недель...' — она мечтательно улыбнулась, — 'я напишу ему, и он будет благодарен, и с учётом зелий... да, это сработает. И с Гермионой можно проделать что-то похожее. Она будет в магловском мире, никто не распознает эффект, Рон ей напишет...'

'Однако мне понадобится более сильное любовное зелье. Действующее в течение нескольких недель,' — она наконец опомнилась, перестав мысленно злобно хихикать. — 'Возможно, зелье ревности тоже... но тогда мне понадобится новый парень, чтобы написать о нём Гарри и заставить его приревновать'.

Она начала размышлять, кого должна захомутать в этот раз:

'Это должно продолжиться и на следующем курсе, лучше всего кого-то из однокурсников Гарри. Кого-то, кого он видит каждый день'.

Её брат, понятное дело, отпадал. Затем она подумала о Невилле и о девушке, которая его в настоящий момент явно интересовала.

'Стать девушкой парня, который приглянулся только Полоумной Лавгуд, навредит моей популярности,' — подумала она. — 'И потом, не хочу снова быть забрызганной этой его... мимблетонией'.

Оставались только Симус и Дин. Джинни знала, что Симус сейчас встречается с Парвати Патил, и не хотела наживать себе лишнего врага. 'Значит, Дин,' — решила она.

Составив окончательный план, она перевернулась на другой бок и снова провалилась в сон. Ей приснилось, как её Гарри обнимает и целует её. Однако сон быстро обернулся кошмаром, когда прямо во время поцелуя Гарри превратился в Миллисенту Булстроуд. Джинни проснулась вся покрытая потом и с бешено колотящимся сердцем. После этого она уже боялась засыпать, опасаясь, что кошмар вернётся.

На следующее утро Джинни начала претворять задуманное в жизнь. Для начала она сходила к Хагриду и без особого труда убедила его выписать ей пропуск в Запретную секцию, сославшись на необходимость готовиться к экзаменам. Вспомнив упомянутую Гермионой книгу, в которой та нашла рецепт Оборотного зелья, Джинни решила начать с неё.

Усевшись за дальний столик в библиотеке и листая 'Снадобья действия сильнейшего', она вскоре обнаружила несколько потенциально подходящих зелий. Эликсир обожания, Настой желаний, Эликсир зависти и ревности, Глоток отвращения... Последнее зелье заставило Джинни особенно заинтересоваться, потому что вызывало у человека отвращение к другому человеку.

'Поможет рассорить этих двоих,' — подумала она. — 'Не знаю, что эта всезнайка сделала с моим Гарри, но я покажу, что предназначена ему, чего бы это не стоило'.

Записав довольно сложные рецепты всех четырёх зелий, дважды проверив правильность каждого шага, Джинни убрала книгу на место. Она не хотела, чтобы кто-либо знал о том, что она читала эту книгу. Затем она изучила список требуемых ингредиентов и почувствовала, что снова начинает отчаиваться:

'Мне не добыть эти ингредиенты, по крайней мере в Хогвартсе'.

Она была уже на полпути в свою спальню, надеясь придумать другой способ, когда ей пришёл в голову отличный план, как получить нужные ингредиенты:

'Сама я их не добуду, но у меня большая семья. Если я не буду просить всё у одного человека...'

Снова повеселев, она быстрым шагом дошла до спальни, где начала строчить письма:

Привет, мама.

Я работаю над своим проектом по зельям, но, как назло, потеряла стебли дескурайнии Софии, которые мне для него выдали. Я не хотела бы говорить профессору Снеггу, потому что он может снизить мне оценку. Можешь прислать мне несколько стеблей?

Привет, Фред и Джордж.

Я делаю свой годовой проект по зельям, но ошиблась на этапе варки крыльев тесьмокрылок. Я в отчаянии, Снегг завалит меня, если я не сделаю это правильно. Можете посмотреть, нет ли в аптеке в Косом переулке уже сваренных крыльев, и прислать их мне?

Привет, Перси.

Я работаю над дополнительным проектом по зельям, чтобы получить дополнительные баллы, примерно как делал ты. Наверное, ты на меня хорошо повлиял. К несчастью, я не сразу поняла, что взялась за слишком сложный проект. Для выбранного мной зелья нужен толчёный рог дромарога, а я не сразу обратила на это внимание. Если я не добавлю его в зелье в течение двух дней, оно будет испорчено. Можешь прислать мне этот ингредиент?

Привет, Билл.

Надеюсь, у тебя всё хорошо? Я помогаю подруге с её годовым проектом по зельям, и она обнаружила, что для этого проекта ей не хватает листьев алихоции. Можешь прислать?

Закончив писать, Джинни бегом направилась в совятню и разослала письма. Следя за тем, как совы улетают по назначению, она улыбнулась, снова начав мечтать о том, как её план исполнится.

* * *

Следующим утром, когда Гарри с Гермионой вместе с Невиллом в последний раз повторяли материал к СОВ по Защите, рядом появилась Винки.

— Хозяин, хозяйка, — сказала она, оглядевшись и удостоверившись, что поблизости никого не было.

— Ты можешь звать нас просто Гарри и Гермиона, — сказала Гермиона.

Винки не вняла этому предложению, но продолжила:

— Вы хотели знать, если мисс Уизи будет что-то делать с зельями?

Это сразу заставило Гарри с Гермионой насторожиться.

— И что она делала? — спросил Гарри.

— Винки видела только то, как она читала книгу по зельям, — смущённо призналась эльфийка. — Хозяин и хозяйка хотели узнать, что именно она читала?

— Это был школьный учебник? — уточнила Гермиона.

— Нет, госпожа, мисс Уизи была в другой части библиотеки, куда учеников обычно не пускают.

— Запретная секция? — спросила Гермиона, но сразу поняла, что другого ответа ждать и не следовало. — Какую книгу она читала?

— Вот эту, — Винки щёлкнула пальцами, и у неё в руках появились 'Снадобья действия сильнейшего'.

Глаза Гермионы округлились. Книгу она узнала сразу, но удивилась она не поэтому:

— Ты... можешь брать книги из Запретной секции? Как... то есть... это...

Она ошарашенно смотрела на книгу, не зная, что ещё сказать.

— Миссус спросила, что за книга, — ответила Винки. — Винки сделала то, о чём её спросили.

— Гермиона, — сказал Невилл, — ты и вправду это спросила, а она решила, что проще всего будет доставить книгу тебе. Остановить домового эльфа, выполняющего приказ хозяина, крайне непросто.

Гермиона продолжала рассматривать книгу. Перед ней словно открылся целый мир новых возможностей. Получается, теперь Запретная секция была для неё всегда открыта, но в то же время это шло против правил, в которые она искренне верила.

Гарри ощутил её смятение и постарался вырвать из раздумий:

— Просто помни, что нам нужно пользоваться всеми доступными нам ресурсами, и мы только что открыли ещё один. Нам не понадобится ходить к профессорам всякий раз, когда мы захотим получить книгу из Запретной секции. У нас сейчас другая проблема: мы знаем, зелья какого уровня в этой книге описываются, и если Джинни её читала... у нас есть повод для беспокойства.

— Точно, — опомнилась Гермиона, снова переводя взгляд на Винки. — Винки, ты видела, что именно она искала в этой книге?

— Нет, миссус, — погрустнела эльфийка. — Винки плохо выполнила свою работу.

— Винки, ты сработала отлично, — мягко сказала Гермиона. — И потом, мы с Гарри защищены от зелий любви и ревности. Просто продолжай приглядывать за Джинни, и если она начнёт что-то варить, пока мы ещё будем в школе, дай нам знать.

— Винки это сделает, — ответила Винки. — На этот раз Винки вас не подведёт.

Затем эльфийка исчезла с негромким хлопком. Гермиона посмотрела на Гарри, но тот, опередив её, сказал:

— Да, нам ещё предстоит привыкнуть к владению домовиками. И понять, как лучше с ними разговаривать.

— Но теперь она думает, что плохо выполнила поручение, а ведь...

— Время, Гермиона, это займёт некоторое время, — прервал её Гарри. — Попробуй в следующий раз похвалить её в начале разговора.

* * *

Письменная часть СОВ по Защите прошла довольно быстро. По этому предмету Гарри в прошлый раз получил 'П' и до сих пор хорошо помнил ответы на вопросы. Когда Гарри с Гермионой вышли из Большого зала, они обнаружили недалеко от дверей ждущую их мадам Боунс.

— Доброе утро, мистер Поттер, — отрывисто поздоровалась она.

— Мадам Боунс, — Гарри склонил голову.

— Через четыре часа заместительница Амбридж будет допрошена перед Визенгамотом, — сразу перешла к делу Амелия. — Но я подозреваю, что Фадж постарается изменить время допроса так, чтобы оно совпало с временем проведения ваших практических экзаменов. Хотя ваше присутствие для дачи дальнейших показаний и необязательно, я опасаюсь, что Фадж может попытаться дискредитировать ваше свидетельство, чтобы не дать допросить Амбридж. И я бы хотела зарубить эту возможность на корню.

— Но разве у вас недостаточно свидетелей? — спросил Гарри. — Те же Флитвик, Снегг...

— Если министр попытается сдвинуть время заседания, а я подозреваю, что так и будет, Северус и Филиус будут в это время вести уроки, — пояснила Амелия. — И если даже мне удастся не дать перенести заседание на ранний срок, это даст Фаджу время найти другой способ отвести внимание от своей заместительницы.

— Но если я буду в это время сдавать СОВ... — начал Гарри.

Амелия кивнула в сторону кого-то слева от себя, и Гарри сообразил, что неподалёку стояла профессор Марчбэнкс.

— Гризельда примет у вас практический экзамен прямо сейчас, если вы готовы.

Гарри с облегчением кивнул, а затем спросил:

— А можно Гермиона тоже сейчас сдаст экзамен? Я бы хотел, чтобы она меня сопровождала.

Амелия посмотрела на профессора Марчбэнкс. Та кивнула:

— Конечно. Только приведу ещё одного профессора.

Вскоре она вернулась с профессором Тоффи.

И Гарри, и Гермиона выполнили практическую часть безупречно. Защитные заклинания и контрсглазы после года охоты за крестражами стали для них практически второй натурой. Когда они закончили, стоявшая в стороне и наблюдавшая за всем мадам Боунс сказала:

— Весьма впечатляет, мистер Поттер. Я помню, как прошлым летом вы утверждали, что умеете вызывать Патронуса. Можете продемонстрировать?

Гарри улыбнулся. В прошлый раз, вызывая на СОВ Патронуса, он представил себе, как Амбридж увольняют. А теперь у него было воспоминание о том, как это случилось на самом деле.

Сосредоточившись на этом и на любви, которую он испытывал к Гермионе, он воскликнул:

— Экспекто Патронум!

Серебристый олень вырвался из его палочки и пустился галопом по залу. Через секунду к нему присоединилась серебристая же выдра. Когда оба Патронуса рассеялись, Гарри посмотрел на свою жену и подмигнул.

— Мисс Грейнджер тоже? Замечательно, — слегка улыбнулась Амелия Боунс. — Помнится, Сьюзен рассказывала мне о каком-то собрании под названием ОД...

Не успел Гарри ответить, как заговорила Гермиона:

— Извините, но мы не можем это обсуждать. Насколько я знаю, Декреты об образовании всё ещё в силе.

Амелия Боунс кивнула и улыбнулась шире:

— Понимаю. Ну что, вы готовы?

Когда Гарри с Гермионой кивнули, она повела их в сторону директорского кабинета. Войдя, они увидели МакГонагалл, внимательно просматривающую какие-то бумаги.

— Мадам Боунс, мистер Поттер и... — она на мгновение замешкалась, — мисс Грейнджер.

— Нам просто нужен ваш камин, чтобы попасть в Министерство, — пояснила Амелия.

— Конечно, — ответила МакГонагалл.

Затем она посмотрела на двух своих учеников:

— Когда вы вернётесь, нам нужно будет кое-что обсудить.

— Конечно, мэм, — ответила Гермиона.

Через час, когда они сидели в со вкусом обставленном кабинете главы отдела магического правопорядка, в дверь влетел бумажный почтовый самолётик. Амелия развернула его, пробежала глазами текст и усмехнулась.

— Через двадцать минут... — она посмотрела на двух учеников перед ней, а потом перевела взгляд на часы. — Ну точно, как раз сейчас у Северуса и Филиуса начинались бы уроки.

Она вызвала свою помощницу и начала отдавать распоряжения:

— Позаботьтесь, чтобы были извещены следующие люди, — она назвала несколько имён. — Также позаботьтесь, чтобы зал суда номер десять был свободен. Сейчас он использует третий зал, но полный состав Визенгамота там не поместится.

— Есть, мэм, — ответила помощница и быстрым шагом вышла из комнаты.

Амелия повернулась к Гарри и Гермионе:

— Просто небольшая политическая игра. Во многом похоже на ваше слушание, мистер Поттер. Однако в данном случае у него будут только его сторонники, как раз достаточно, чтобы образовать кворум.

Затем она быстрым шагом подошла к камину и бросила в него щепотку летучего пороха:

— Кабинет директора Хогвартса.

— Да, Амелия? — послышался из пламени голос МакГонагалл.

— Через пятнадцать минут в зале суда номер три. Северус или Филиус успеют?

— Филиус уже здесь, он перенёс свой урок на другое время. Урок Северуса закончится через двадцать минут, я передам ему, чтобы потом он сразу направился сюда.

— Прекрасно.

Когда через десять минут они вошли в третий зал, Амелия сразу обратила внимание на Корнелиуса Фаджа, сидящего в кресле Верховного чародея. То, что рядом с ним сидела Амбридж, о чём-то разговаривавшая с министром, делу тоже не помогало.

— Министр, — проговорила она, и шум в зале немедленно стих. — Боюсь, вы должны отказаться от участия в этом суде. Также я должна настаивать, чтобы Долорес заняла кресло обвиняемого.

— Прошу прощения, Амелия, но если я откажусь, у нас не хватит людей для кворума. Как видите, их собралось довольно мало.

Амелия Боунс улыбнулась:

— К счастью, вы дали мне достаточно времени, чтобы это не стало проблемой.

Как только она произнесла эти слова, в зал стали заходить члены Визенгамота, которых она предупредила об изменении времени суда.

— Я... видите ли, моё расписание довольно плотное, и... мне пришлось внести определённые изменения, чтобы разобраться с этим нелепым обвинением, — сказал Фадж. — Мадам Амбридж — достойнейший член моего кабинета, и то, что ей приходится участвовать в столь нелепом судилище, абсурдно.

— Как скажете, министр, — ответила Амелия. — Но Долорес Амбридж остаётся обвиняемой, и мы должны её допросить.

— Обвиняемой Гарри Поттером, мальчишкой, который выдумывает дикие истории о вернувшихся к жизни мертвецах? — прорычал Фадж.

— Прошу прощения, министр, но тут стало довольно людно. Может, переместимся в зал номер десять? — спросила Амелия, проигнорировав слова Фаджа. — Я позаботилась о том, чтобы он был свободен.

Корнелиус Фадж огляделся и увидел, что в комнате находится практически весь состав Визенгамота. И многим из собравшихся не хватало места.

— Да... да, нам стоит переместиться, — процедил он сквозь зубы.

Эта отсрочка позволила прибыть Северусу Снеггу. Едва войдя в третий зал, ему пришлось развернуться и направиться в зал номер десять. Чтобы доставить весь Визенгамот на девятый уровень, понадобился каждый лифт.

Выходя из лифта, Гарри и Гермиона бросили взгляд на чёрную дверь в конце длинного коридора, ведущую в Отдел тайн.

— Через неделю мы сюда вернёмся, — подумал Гарри.

— Знаю, — ответила Гермиона, и Гарри ощутил её внутренний трепет.

Немного не дойдя до чёрной двери, они повернули налево и начали спускаться по лестнице на десятый уровень.

Пока места Визенгамота заполнялись, Фадж с раздражением оглядывался. Когда он увидел севших рядом с Боунс Гарри, Флитвика и Снегга, его плечи бессильно поникли. Он встал и объявил:

— Поскольку обвинение предъявлено члену кабинета министра, я вынужден отказаться от участия в процессе суда. Предоставляю ведение суда главе отдела магического правопорядка, Амелии Боунс.

Выражение лица Амбридж, услышавшей это, было бесценным для Гарри. Она выглядела как жаба, проглотившая крайне мерзкую на вкус муху.

Когда Амелия заняла освобождённое министром место, первым делом она потребовала, чтобы Амбридж пересела в кресло обвиняемого. Гарри прекрасно помнил, как сам сидел в этом кресле.

— Долорес Амбридж, — начала Боунс. — Вы обвиняетесь в нескольких нарушениях закона. Сегодня вы предстали перед Визенгамотом...

— ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ЭТОГО СДЕЛАТЬ! Я ЗАМЕСТИТЕЛЬ...

— ТИХО! — прервала её Боунс. В её голосе прозвучало столько власти, что Амбридж съёжилась в кресле. — Вы предстали перед Визенгамотом, чтобы мы могли, используя Сыворотку правды, определить, имеются ли основания лишить вас должности. Вы обвиняетесь в попытке убийства несовер...

— Я НЕ СОВЕРШАЛА НИКАКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ! — снова завопила Амбридж.

Боунс взмахнула палочкой и послала в Амбридж заклятие немоты:

— У вас будет шанс высказаться, но я не могу позволить вам прерывать процесс суда. Как я говорила, вы обвиняетесь в попытке убийства несовершеннолетнего, а конкретно Гарри Джеймса Поттера, в августе прошлого года, с использованием дементоров.

Гарри заметил, как глаза Амбридж расширились от страха.

— Также вы обвиняетесь в продолжительном издевательстве над несовершеннолетним, равнозначным пытке. Этот несовершеннолетний — опять же Гарри Джеймс Поттер, — она снова взмахнула палочкой, снимая заклятие немоты. — Что вы скажете в своё оправдание, прежде чем мы дадим вам Сыворотку?

— Это ложь, — ответила Амбридж своим обычным сладким голоском. — Обычная ложь от самолюбивого мальчишки. Все присутствующие здесь слышали о его безумных заявлениях о Том-Кого-Нельзя-Называть. Это просто очередная попытка привлечь к себе внимание.

Она улыбнулась, заметив, что многие члены Визенгамота после этих слов начали негромко друг с другом переговариваться. В зале поднялся лёгкий шум. Однако он быстро утих, когда Амелия снова заговорила:

— Я лично присутствовала на допросе мистера Поттера под Сывороткой правды. Также на нём присутствовали профессор Флитвик, профессор Снегг и несколько моих мракоборцев.

— Дамблдор наверняка снабдил его антидотом! — крикнул кто-то из толпы.

— Признаю, мы не проверяли мистера Поттера на действие средства против Сыворотки. У нас не было причин подозревать его в употреблении такового, — сказала Боунс.

В зале снова поднялся шум. Но тут с места встал Гарри:

— Мэм, — начал он, — я готов быть проверенным на действие антидотов к Сыворотке правды, и при необходимости снова дать показания.

Гермиона тоже встала:

— Мэм, я присутствовала при том, как мы узнали о вменяемых подсудимой преступлениях, и тоже готова быть допрошенной.

Северус Снегг вздохнул. Он не мог поверить, что собирается помочь Гарри Поттеру, но знал, что должен это сделать. Если он хотел оставаться полезным и Дамблдору, и Волан-де-Морту, Амбридж должна была быть убрана из Хогвартса. Он тоже встал.

— Уважаемые члены Визенгамота, — начал он, стараясь видеть глаза как можно большего числа людей, — я — преподаватель зельеварения в Хогвартсе. Многим из вас известны мои навыки. Я могу заявить и заявляю, что когда Сыворотка правды даётся человеку под действием контр-сыворотки, проявляются определённые признаки, заметные тренированным глазом. Я могу заверить, что мистер Поттер этих признаков не выказал. Его ответы на вопросы были правдивыми.

Амелия тоже окинула взглядом Визенгамот:

— Члены Визенгамота, согласны ли вы, что имеющихся улик достаточно, дабы подвергнуть Долорес Амбридж допросу с Сывороткой правды, или вам нужны дальнейшие доказательства? Прошу поднять палочки тех, кто согласен с необходимостью допроса.

Гарри испустил вздох облегчения и почувствовал, что Гермиона сделала то же: большинство членов Визенгамота подняли вверх зажжённые палочки. Он снова посмотрел на Амбридж, которая теперь напоминала жабу, которую вот-вот раздавит гиппогриф. Её паникующий взгляд был устремлён на Фаджа который старался смотреть куда угодно, лишь бы не на свою заместительницу. Паника сменилась чистым ужасом, когда Боунс приказала применить Сыворотку.

— НЕТ! — завопила Амбридж, вскакивая и пытаясь убежать, когда к ней направился мракоборец с флаконом Сыворотки. Однако заклятие склеивания ног остановило её, заставив бухнуться лицом в каменный пол.

Мракоборец водворил сопротивляющуюся 'жабу' обратно в кресло и силой влил ей в рот три капли прозрачной жидкости. Амбридж пыталась вывернуться ещё несколько секунд, но потом выражение ужаса на её лице исчезло, сменившись отстранённостью.

— Ваше имя — Долорес Джейн Амбридж? — начала Амелия допрос.

— Да.

— Ваша должность — первая заместительница министра магии?

— Да.

— Это вы послали дементоров в магловский район Литтл-Уингинга, что в Суррее, второго августа прошлого года?

— Да, — последовал ответ.

В зале поднялся дикий гомон, потому что практически все присутствующие начали говорить одновременно.

— ТИХО! — рявкнула мадам Боунс, и в зале воцарилась тишина. — Зачем вы послали туда дементоров? — продолжила она допрос.

— Нужно было избавиться от Гарри Поттера, — ответила Амбридж. — Его ложь бросала тень на репутацию Министерства.

— Вы рассчитывали на то, что дементоры убьют Гарри Поттера?

— Конечно.

— В том инциденте чуть не погиб и другой человек, — сказала Боунс. — Вы намеревались убить и его тоже?

— Магл? Да кого волнуют маглы? Пусть хоть все помрут, мне дела до них не будет.

В зале снова поднялся гомон, и Гарри заметил панику на лице министра. Вспомнив идею Сириуса, он понял, что должен действовать, иначе последствия для Фаджа станут слишком плохими. Гарри встал и обратился к Амелии:

— Мэм, когда я узнал о том, что сделала подсудимая, я также узнал, что министру не было об этом известно. Вы можете облечь это в вопрос?

Повернувшись, он увидел, что Фадж смотрит на него вопросительным взглядом.

— Конечно, мистер Поттер, — ответила Боунс. — Долорес Амбридж, знал ли министр магии Корнелиус Фадж о данном покушении на жизнь мистера Поттера?

— Нет. Он был занят тем, что искал другие способы его дискредитировать.

Покосившись на министра, Гарри увидел, что тот испустил вздох облегчения. 'Ну, теперь Фадж у нас в долгу,' — мысленно сказал он своей жене.

— Доводилось ли вам убивать или пытаться убивать кого-либо ещё? — спросила мадам Боунс у Амбридж.

— Да, — последовал ответ.

В течение следующего получаса Долорес Амбридж призналась в убийстве двоих людей, одним из которых был Мэтью Корриган, а также в попытке убийства ещё троих, которые так или иначе отказывались поддерживать Фаджа. Также она заявила, что министр об этом ничего не знал. Далее она призналась в издевательствах над учениками Хогвартса. Дальнейшие вопросы дали имена четырёх сотрудников Министерства, которые помогали ей совершать преступления. Одним из четверых оказался член Визенгамота, который был в третьем зале, но в десятый не пришёл.

Когда допрос завершился, Амелия Боунс обвела взглядом ошарашенные лица членов Визенгамота:

— Голосование за то, следует ли снять первую заместительницу Амбридж с её должности, объявляется открытым. Прошу поднять палочки тех, кто голосует за отстранение.

Палочки подняли практически все.

Амелия повернулась к похожей на жабу женщине:

— Первая заместительница Амбридж, вы снимаетесь с должности и помещаетесь под арест за совершённые вами преступления.

Затем она посмотрела на Фаджа:

— Министр, вы хотите что-то добавить?

Фадж огляделся и нервно сглотнул:

— Только то, что мой кабинет поддерживает отстранение первой заместительницы, и то, что... я ничего не знал о... её преступных действиях.

— Благодарю, министр, — ответила Боунс, а затем снова обратилась к Визенгамоту. — С учётом полученных показаний, я бы хотела немедленно поместить Освальда Бэддока под стражу. Поскольку он является членом Визенгамота, мне нужно, чтобы явное большинство остальных членов было с этим согласно. Прошу поднять палочки тех, кто выступает за арест.

Снова были подняты почти все палочки.

— Благодарю вас, — кивнула Боунс.

Она сделала знак мракоборцам рядом с Амбридж. Те подняли её с кресла, конфисковали палочку и повели прочь.

* * *

Когда Гарри и Гермиона вышли из камина в директорском кабинете, они были крайне счастливы. После того, как Флитвик и Снегг вышли из кабинета, профессор МакГонагалл предложила паре сесть.

— Судя по счастью на ваших лицах, у вас хорошие новости? — спросила она.

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что в ближайшее время она сюда не вернётся, — ответила Гермиона.

— Она призналась в трёх убийствах, — сказал Гарри.

— Двух, — поправила его Гермиона. — И в трёх попытках убийства... точнее, четырёх, учитывая случай с Гарри в прошлом году.

— Также она указала на члена Визенгамота и пару других министерских служащих, которые ей помогали.

— Так что, полагаю, следующие несколько дней мадам Боунс будет крайне занята.

— Через неделю дел у неё станет ещё больше, — подумал Гарри.

— Надеюсь, в этот раз она не погибнет, — ответила Гермиона.

— Может, если Фадж останется министром, Волан-де-Морт попытается убить его?

МакГонагалл начала рыться в кипе пергаментов на столе:

— Я взяла на себя смелость послать в Министерство запрос обновлённого списка маглорождённых учеников, посещающих Хогвартс, — сказала она, вытаскивая один из пергаментов и протягивая его Гермионе. — Пожалуй, вам будет интересно его изучить, мисс... Гермиона.

Гермиона удивлённо посмотрела на директрису и начала читать имена в списке. Скоро её лицо озарилось пониманием.

— Если список не ошибается, я поздравляю вас, мистер и миссис Поттер, — улыбнулась МакГонагалл. — Похоже, на позапрошлой неделе я ошибалась.

— С... спасибо, — пробормотала Гермиона.

Она снова посмотрела на официальный список из Министерства. Не увидев в нём имени 'Гермиона Грейнджер', она на мгновение испугалась, подумав, что Амбридж таки успела её исключить, но потом увидела своё имя ниже в списке, под буквой П. Гермиона Поттер. Она передала лист Гарри и указала на эту строчку.

— Я подумала, что безопасней будет запросить полный список, где имя просто затеряется, — объяснила МакГонагалл. — Конечно, вы всегда можете затребовать в Министерстве свидетельство о браке, и оно будет вам выдано. Хотя в таком случае ваш брак навряд ли долго останется тайной, — она посмотрела на пару поверх очков. — Полагаю, вы всё ещё хотите сохранить его в секрете?

— Да, профессор. Мы... мы просто пока не готовы, — ответила Гермиона.

— И потом, я не хочу, чтобы её отец меня прибил, — добавил Гарри.

— Может, стоит рассказать хотя бы Дамблдору?

— Нет... мы не хотим, чтобы он знал.

МакГонагалл несколько секунд пристально смотрела на двух учеников перед собой, прежде чем снова заговорить:

— Могу я узнать причины вашей враждебности по отношению к директору? Так или иначе, когда он вернётся в школу, я буду его подчинённой.

Гарри и Гермиона обменялись взглядами. Несколько секунд велось мысленное обсуждение, и наконец Гарри спросил:

— Профессор, что вы знаете о моём детстве? Моих родственниках?

— Что я знаю или что могу понять, исходя из известного? — спросила в ответ МакГонагалл. Несколько секунд она молчала, переведя взгляд за окно, и потом повернулась обратно к своим ученикам. — Я была там в ночь, когда Альбус оставил вас у ваших родственников, — она подняла руку, останавливая вопросы Гарри, чтобы закончить свои мысли. — Я провела там целый день после смерти ваших родителей. Когда поздним вечером Альбус появился, я сказала ему, что они были худшими людьми, которых я могла вообразить.

Затем она рассказала о письме Дамблдора, прибытии Хагрида и том, как Гарри был оставлен на пороге дома. Гермиона слушала, и на её лице всё явственнее проступала растерянность.

— Профессор, это какая-то бессмыслица, — наконец сказала она.

— О чём вы? — посмотрела на неё МакГонагалл. — Я была там и знаю, что делала.

— Но... ЗАЧЕМ вы там были? — спросила Гермиона. — Если вы не знали, что Поттеры погибли, а вы сами сказали, что слышали на тот момент только слухи, и удивились, что Дурсли были единственными оставшимися у Гарри родственниками. Так ЗАЧЕМ вы сидели там целый день, наблюдая за ними?

МакГонагалл растерялась. Снова и снова она прокручивала в голове те события, пытаясь понять, что заставило её прийти на Тисовую улицу.

— И потом, как я поняла, Гарри там был в безопасности из-за окружающей дом защиты, основанной на крови его тёти? — уточнила Гермиона.

— Да, — кивнула МакГонагалл. — Альбус объяснил мне это позднее, когда я начала спрашивать о безопасности Гарри.

— Так когда Дамблдор установил эту защиту? — спросила Гермиона. — По вашей истории выходит, что он появился, оставил Гарри на пороге и сразу ушёл. Я полагаю, логичнее было бы возвести защиту заранее, чтобы Гарри сразу был в безопасности.

МакГонагалл растерянно уставилась на юную ведьму перед собой, но возражений не нашла.

— И потом, Поттеры ведь жили в Годриковой впадине? — спросила Гермиона. Они с Гарри, конечно, знали ответ, потому что чуть не погибли там в прошлое Рождество, но это было два года тому вперёд.

— Да.

— Но вы сказали, что Хагрид забрал Гарри из дома Поттеров до того, как там появились маглы. Если уж там произошло событие, разрушившее дом, они бы появились весьма быстро. Так почему у Хагрида ушёл целый день, чтобы преодолеть на летающем мотоцикле сравнительно небольшое расстояние?

Гермиона также помнила, что Хагрид и Гарри на том же мотоцикле долетели от Суррея до дома Тонксов, который находился ещё дальше, в ходе 'спасательной операции', и это заняло у них меньшее время.

— Я... я не знаю, — искренне ответила МакГонагалл.

Гарри никогда в точности не знал, что произошло в ту ночь, когда его оставили у Дурслей. А теперь оказалось, что и другой участник тех событий не знает!

— Профессор, произошло слишком многое, что не имеет смысла, — сказал он. — Гермиона обдумывала кое-что из того, что я описывал, и тоже находила логические нестыковки. И все нити, похоже, тянутся к директору.

— Альбус... но... — МакГонагалл снова пыталась понять, что же тогда произошло. — Но я помню тот день вполне ясно!

— Я... — начала было Гермиона, но затем резко замолчала, вперив взгляд в профессора трансфигурации. — Ясно... словно это было совсем недавно?

— Да... именно так.

Перед внутренним взором Гермионы всплыл параграф из книги. Книги, которую она читала, прежде чем изменить родителям память.

— Профессор... одно из первых правил заклинаний модификации памяти гласит, что новое внедрённое воспоминание должно быть более отчётливым, потому что...

— ...оно должно заглушать все возможные отголоски заглушённого воспоминания, — закончила МакГонагалл. — Альбус изменил мои воспоминания о том дне? Но зачем? — пробормотала она, обращаясь в основном к самой себе.

— Не знаю, зачем директор всё это делает, но многое просто не сходится, — сказал Гарри. — Пока он не даст мне ответы, которые будут достаточно разумными, я не буду ему доверять.

Заметив растерянность на лице директрисы, он добавил:

— Вы сказали, что вам не понравились мои родственники. Задавались ли вы вопросом, какой была моя жизнь в их доме?

— Задавалась не раз, — признала МакГонагалл. — Видите ли, я весьма хорошо помню вашего отца. Он... как бы это сказать...

— Профессор, я знаю, что мой отец большую часть учёбы в Хогвартсе был тем ещё задирой.

— Это, возможно, слишком резкое определение, но некоторые случаи определённо были. Особенно в отношении нескольких учеников... в особенности одного.

— Снегга, — пробормотал Гарри.

МакГонагалл приподняла бровь:

— Вы весьма хорошо осведомлены.

— Просто случайно узнал, а Сириус подтвердил, — пожал плечами Гарри.

МакГонагалл кивнула:

— Ну так вот, ваш отец, так скажем, любил выделываться, но он всегда был отлично одет.

— А я одет не так хорошо?

— Я бы сказала, это преуменьшение. Откуда вы берёте одежду?

— Донашиваю за кузеном, — ответил Гарри. — Дурсли никогда не покупали мне одежду.

Гарри снова посмотрел на свою жену, и через пару секунд она кивнула. Тогда он встал со стула, задрал мантию, а затем и рубашку, показывая несколько шрамов на теле.

— Вот какова была моя жизнь у Дурслей, — сказал он, снова опуская рубашку и мантию. — Как видите, причин доверять директору у меня крайне мало. На следующей неделе он опять будет настаивать, чтобы я отправился к родственникам. Они, правда, не осмеливались трогать меня после того, как я рассказал им о своём крёстном, которого они считают массовым убийцей, но их ненависть никуда не делась.

— Это отвечает на ваш вопрос, почему мы не доверяем директору? — спросила Гермиона.

— Да. Пожалуй, отвечает, — вздохнула МакГонагалл.

Когда Гарри и Гермиона встали с кресел, собираясь уходить, они обратили внимание на то, что заставило их кровь застыть. Портреты... они все бодрствовали и внимательно смотрели на них.

— Вот дерьмо! — мысленно воскликнул Гарри.

— Профессор, — Гермиона повернулась к МакГонагалл, — а портреты могут рассказать Дамблдору то, о чём мы сейчас говорили?

МакГонагалл посмотрела на портреты и сообразила, что совсем про них забыла:

— Портреты, я, как официальный временный директор школы, приказываю вам не обсуждать ничего из сказанного в этом кабинете в последние двадцать минут с кем бы то ни было, включая Альбуса Дамблдора и меня. Это также относится к тем, кто будет говорить с вашими другими рамами.

— Это сработает? — спросила Гермиона.

— Надеюсь.

* * *

Несколько позже Гарри и Гермиона встретились с Невиллом и Полумной в Выручай-комнате и вкратце обрисовали произошедшее за последние несколько часов.

— Как прошла практическая часть Защиты, Невилл? — спросила Гермиона.

— Да... да вроде нормально, — ответил тот. — Была пара проблем с контрсглазами, но, думаю, проходной балл я получил.

— Отлично, — кивнул Гарри, после чего повернулся к Гермионе. — Давай расскажем Сириусу о том, что сегодня произошло, и узнаем, как продвигается составление плана.

Он достал зеркало, назвал имя крёстного, и через несколько секунд тот появился в зеркале.

— Как жизнь, детёныш? — спросил Сириус.

— Я бы сказал, что весьма неплохо.

Гарри рассказал, что сегодня происходило в Министерстве.

— Так что Амбридж получит весьма серьёзные обвинения, — закончил он рассказ.

— Похоже на то. А МакГонагалл, значит, теперь главная?

— Ага. А ещё она узнала, что мы женаты, но Дамблдору рассказывать не собирается.

— Всё ещё мечтаю увидеть, как Альбус об этом узнает. И Джинни, и Рон... чёрт, про Молли совсем забыл.

— Кстати, я ещё хотел спросить: что произошло в ту ночь, когда погибли мои родители? — спросил Гарри.

— А зачем тебе?

Гарри и Гермиона рассказали о том, что помнила МакГонагалл.

— Хагрид и я оказались в доме твоих родителей вскоре после... произошедшего, — начал объяснять Сириус. — Вскоре он улетел на моём мотоцикле, а я отправился искать Питера. МакГонагалл говорит, что Хагрид добрался до дома Дурслей только через сутки?

— Так она помнит.

— ...Непонятно, — признал Сириус. — Этот путь должен был занять пару часов от силы.

— Возможно, Дамблдор в это время накладывал защиту и договаривался с Дурслями? — предположила Гермиона. — А потом зачем-то изменил память МакГонагалл.

— Погоди, — сказал Гарри, припомнив кое-что из разговора с Дамблдором в конце прошлого пятого курса. — Он говорил, что наложил на меня заклинание, а Петунья закрепила его, приняв меня.

— Но профессор МакГонагалл не помнит, чтобы он накладывал на тебя заклинание, — заметила Гермиона. — Как она помнит, Хагрид привёз тебя прямо на Тисовую, а затем тебя оставили на крыльце, и всё.

— Очередная ложь Дамблдора? — спросил Гарри.

— Похоже на то.

— Если он переживет эту войну, я его прибью, — прорычал Сириус. — Ложь, изменение воспоминаний... этот старый пердун заигрался.

— Мы точно знаем, что он заключил с Дурслями договор, об этом упоминала Миранда, — сказал Гарри. — Выходит, он не хотел, чтобы кто-то помнил этот договор или другие события того дня...

Гарри ощутил, как в его груди снова поднимается злость на директора. Он вспомнил, как Дамблдор играл на его гневе и чувстве потери после смерти Сириуса, чтобы убедить Гарри слепо следовать директорским указаниям.

— Давай обдумаем это позже, Гарри, — сказал Сириус. — Я придумал, как нам прикончить всех Пожирателей на следующей неделе. И думаю, что план получился до гениального простой.

Он начал рассказывать о придуманном плане, подробно описывая детали.

— Ну, что думаете? — спросил он наконец.

— Великолепно, Сириус, — признала Гермиона. — Просто великолепно.

— А как быть с Дамблдором? — спросил Гарри. — Хотелось бы обойтись без него, но с учётом Волан-де-Морта....

— Обойтись можно, — сказала Гермиона. — Если... да, это сработает.

Сириус и Гарри бросили на девушку вопросительные взгляды.

— Помнишь, что ты сказал Олливандеру? Волан-де-Морт до сих пор не знает, что произошло между вашими палочками, — объяснила Гермиона. — У него нет причины считать, что такое произойдёт снова. Постарайся снова устроить Приори Инкантатем и держать связь ваших палочек, пока не прибудет министр и как можно больше министерских работников. Если ты одолеешь Волан-де-Морта в дуэли на их глазах, мнение министерских о тебе заметно вырастет. А эго змеемордого, напротив, пострадает: он же проиграет не Дамблдору, а тебе, ещё и перед толпой зрителей!

— Гермиона, ты гений! — улыбнулся Гарри. — А если Волану и повезёт, и он попадёт в меня Авадой, я смогу снова её пережить.

— Похоже, теперь у нас есть план.