Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

Через пару часов Гарри проснулся, услышав голоса вставших Невилла и Симуса. Первые пришедшие ему в голову мысли были о последних нескольких днях. Он уже собирался поздравить Невилла с тем, как храбро тот противостоял Волан-де-Морту и покончил с Нагайной, но слова застряли у него в горле, когда он заметил, что голос Невилла звучит куда моложе. Это был определённо Невилл, но он не звучал как тот мужчина, что прошлой ночью сражался за Хогвартс. Гарри сел в кровати, его мысли начали проясняться, и он вспомнил события последних часов. Просящая о поцелуе Гермиона, Миранда, соулмейты, возвращение во времени, брак.

— Неужели всё это вправду произошло? — подумал Гарри.

— Сбивает с толку, не правда ли? — раздался в его голове голос Гермионы. — Дорогой мой муж, — прибавила она после небольшой паузы.

— Гермиона? Так это всё было взаправду? Миранда, мы — соулмейты, свадьба, возвращение во времени?

Гарри ощутил, как его разум начал собирать фрагменты памяти воедино, и через несколько секунд растерянность сменилась удивительным спокойствием.

— Я люблю тебя, Гермиона Поттер, — подумал он.

— И я люблю тебя, Гарри, — откликнулась Гермиона.

Гарри нашарил очки на столике рядом с кроватью, нацепил их на нос и начал осматриваться, окончательно приходя в себя. Затем он начал размышлять о произошедшем и о том, что им сказала Миранда. Из размышлений его вывел громкий всхрап, и Гарри бросил взгляд на кровать Рона Уизли, ощутив, как его захлестывает волна неприязни и гнева. Гарри пришлось напрячь силу воли, чтобы не выхватить палочку и не забросать рыжего проклятиями.

— У меня с Джинни было то же самое, — сказала Гермиона. — Когда она утром спускалась по лестнице, я чуть не кинула в неё заклятие-подножку. Одно дело, когда тебе говорят об их предательстве и ты это просто знаешь, но когда я её увидела, всё это ощутилось таким... настоящим. К счастью, я сумела успокоиться и ничего необдуманного не сделала.

— А как ты это сделала? Успокоилась, в смысле? — спросил Гарри, всё ещё сверля взглядом храпящего Рона.

— Представив её выражение лица, когда этим утром я тебя поцелую, — ответила Гермиона. — И я не планирую ограничиться лёгким касанием губ. Если уж она хочет ревности, мы её обеспечим и без всяких дурацких зелий. Но вот что до причинения вреда, эта Джинни пока ещё не сделала ничего из того, что планировала. И теперь уже не сделает.

— Верно. Но Рона мне всё равно хочется проклясть. Он тебе навредил.

— Вообще-то ещё нет, и тот Рон, что спит наверху, уже не навредит, — возразила Гермиона. — Однако я размышляла о нём. Я... я знаю, что он долго был нашим другом, но не уверена, что сможет им остаться. Не после того, что мы узнали.

Гарри отвёл взгляд от кровати, в которой лежал обсуждаемый ими человек, и вздохнул:

— Согласен. И потом, как я уже говорил, если тебе станет неуютно, мы можем просто порвать с ними все контакты.

— Хотелось бы, чтобы он увидел наш поцелуй этим утром, но он ещё долго не проснётся после вчерашнего матча. Он же там был ‘героем’! Возможно, стоит попробовать снова свести его с Лавандой. Услышать то, как она снова его зовёт ‘Бон-Бон’, без ревности было бы весьма весело.

Гарри мысленно хохотнул:

— Звучит шикарно. Итак, мне нельзя его проклинать, но и игнорировать его мы пока не можем, ведь такое резкое изменение поведения может выглядеть подозрительным.

— Верно. Но если он и Джинни уже что-то замыслили, того, что мы встречаемся, наверняка будет достаточно, чтобы они выкинули что-нибудь... такое, чтобы мы прекратили с ними общение.

— Весьма вероятно, но нам стоит проявлять осторожность. Их ревность может заставить их сделать и что-то похуже, чем подлить зелье.

— Я бы и так их остерегалась, — ответила Гермиона.

Она бросила через гостиную взгляд на рыжую девушку, которую раньше считала подругой.

— А ты давно проснулась?

— Около часа назад. Лаванда, сам знаешь, далеко не самый тихий человек в замке. И когда я проснулась, я начала размышлять о том, что нам вскоре надо сделать.

— И что ещё надумала? — спросил Гарри.

— Например, Хагрид. Нам нужно предупредить его об Амбридж. Он наверняка уже догадывается, но, может быть, позже мы дадим ему знать, в какую ночь всё произойдёт. Надеюсь, тогда профессор МакГонагалл не попадёт в Мунго.

— А почему бы нам не предложить ему скрыться прямо сейчас?

— Хочешь сам учить Грохха английскому?

— И то верно, — вздохнул Гарри. — И кстати, мы ведь дали обещание, да?

— Два года назад, но да.

— И значит, сегодня нам нужно провести время с Роном и рассказать ему о Гроххе, как и в прошлый раз.

— Пока не заимеем вескую причину перестать с ним дружить, будем вести себя, как обычно. И потом, Хагрид может сам упомянуть Грохха.

— Об этом я не подумал, — признал Гарри.

— О Мерлин, я только что сообразила: он же будет болтать об этом дурацком матче, да? О каждом отбитом мяче.

— Вероятно, — согласился Гарри, услышав в ответ мысленный вздох своей жены.

Рон издал очередной громкий всхрап. Гарри покосился на Невилла и протёр глаза:

— Ты уже в гостиной?

— Да, жду тебя. Но не торопись, у меня с собой книга.

— И твой самый любимый муж, с которым можно поговорить? — хитрым тоном поинтересовался Гарри.

— Самый любимый? Поскольку ты мой единственный, ты заодно и наименее любимый, — мысленно усмехнулась девушка.

— Ну что ж, ты меня уела.

— После завтрака сходим к профессору МакГонагалл?

— Да, конечно.

— И захвати с собой зеркало, — посоветовала Гермиона. — Что-то мне подсказывает, что ты захочешь поговорить с Сириусом.

— Сириус... — подумал Гарри, начиная быстро одеваться. — Ты меня слишком хорошо знаешь, да?

— Лучше любого другого, — ответила Гермиона. И Гарри знал, что она права.

— А где мы будем с ним разговаривать?

— В Выручай-комнате, где же ещё?

Мысли о волшебной комнате, отвечающей нуждам в неё заходящих, заставила Гарри снова посмотреть на Невилла, который уже собирался выходить из спальни. Для Гарри прошло меньше суток с того момента, когда он видел его сражающимся с Пожирателями и дерзящим самому Волан-де-Морту. Он вспомнил о той борьбе, что Невилл вёл в школе, пока Гарри с Гермионой и Роном охотились за крестражами.

— Не в этот раз, друг. Гермиона, занеси в этот свой список ещё и Невилла.

— Он уже там, Гарри. Он же всегда был тебе верен, — ‘в отличие от некоторых’ осталось невысказанным.

— А ещё Полумна, — вспомнил Гарри.

Он услышал мысленный вздох Гермионы:

— Конечно, но я не собираюсь искать этих её морщинистых чего-то там. Но другом она была хорошим. Даже сражалась с Беллатрисой вместе со мной и Джинни.

— Да, я видел. Кстати, ты же не видела её спальню, да? Когда мы были в их доме, перед нападением Пожирателей.

— Нет, а что?

В разуме Гермионы возникло изображение потолка в спальне Полумны. На неё смотрели пять удивительно точно выписанных лиц. У девушки перехватило дыхание, когда она увидела, что эти лица принадлежат ей, Гарри, Рону, Джинни и Невиллу. Портреты соединяли пять тонких золотых цепочек, образующих элегантный узор.

— Посмотри внимательней, — сказал Гарри, и один из участков цепи стал более отчётливым.

Гермиону захлестнула волна нежности, когда она поняла, что цепи состоят из многократно повторённого слова ‘друзья’.

— Это великолепно, — воскликнула девушка. — Она, наверное, всё лето это рисовала!

— Очень трогательно, правда?

— Да...

Гермиона ощутила лёгкую грусть, вспомнив, как она порой обращалась с Полумной.

— Я думаю, после событий в Министерстве она стала более уверенной в себе, прямо как Невилл, — сказал Гарри. — Не уверен, как достичь того же в этот раз.

— Надеюсь, мы что-нибудь придумаем. Я уверена, что мы можем ей доверять.

— Во всём? — уточнил Гарри.

— Не знаю, — призналась Гермиона. — Не уверена, поверит ли нам кто-то, даже если мы им расскажем. К тому же ‘Пророк’ сейчас называет тебя сумасшедшим. И что произойдёт, если ты заявишь кому-то, что ты из будущего? На самом деле Полумна, возможно, единственная, кто может нам поверить.

— Сириус поверит.

— Уверен? А может, он подумает, что мы его разыгрываем? Или испугается и расскажет Дамблдору? Он может решить, что из-за связи с Волан-де-Мортом ты выпал из реальности.

— Но ведь есть ещё и ты, — возразил Гарри. — Надеюсь, двоим он поверит. Мы должны попробовать.

— Знаю, Гарри. Просто будь осторожнее с тем, что ты говоришь и как ты это говоришь.

— Это можно обсудить и позже. Я оделся и готов спускаться.

— Зубы почистить не забыл?

— Решила вспомнить наставления родителей? Мы ведь ещё не собрались на завтрак.

— Зато тут сидит Джинни, и я подумала, что ты бы не возражал против утреннего поцелуя.

Услышав это, Гарри быстро почистил зубы и отправился вниз по лестнице. Оказавшись в гостиной, он увидел, как его супруга поднимает взгляд от книги и смотрит на него. Он подумал, что её миндально-карие глаза выглядят завораживающе, а от улыбки, что расцвела на её лице, захватывает дух.

— Знаешь, я видел тебя почти каждый день в течение семи лет, но никогда не ВИДЕЛ по-настоящему. А вот теперь... ты вправду прекрасна, Гермиона.

— Мне приятно это слышать.

Гарри осмотрелся и увидел, что в гостиной сейчас как минимум дюжина человек. Некоторые занимались подготовкой к экзаменам, остальные играли, читали или просто болтали. Гарри заметил сидящую в другом кресле Джинни. Она тоже держала в руках книгу, но её взгляд постоянно смещался от страниц в его направлении. Когда Гарри посмотрел на неё, он заметил, что на лице рыжей появилась предвкушающая улыбка. Однако эта улыбка исчезла, когда Гарри подошёл к креслу своего соулмейта. Он поднял Гермиону с кресла и сказал так, чтобы было слышно всем в гостиной:

— Доброе утро, красавица. Как моя девушка сегодня поживает?

Он привлёк Гермиону в объятия, и их губы снова нашли друг друга. В промежутке между словами Гарри и поцелуем все звуки в гостиной быстро стихли. Не было слышно ни разговоров, ни шороха пергамента; казалось, люди в комнате даже перестали дышать. Потом Гарри услышал звук резкого захлопывания книги и удаляющиеся шаги. Он знал, что если посмотрит на кресло, в котором сидела Джинни Уизли, то увидит его пустым.

— Гарри? — услышал он голос Невилла за спиной. — Ты и Гермиона?..

Гарри повернулся, чтобы взглянуть на него:

— Да, Гермиона и я теперь пара.

— А когда это случилось?

— М-м-м... прошлой ночью, после празднования. Гермиона и я... оказались тут одни, и, ну, — Гарри посмотрел в глаза девушки, — поняли, как сильно мы любим друг друга.

— Ага, именно так, — согласилась Гермиона.

— Очень рад за тебя, дружище, — слегка улыбнулся Невилл. — Я же знаю, последние месяцы тебе было трудно.

— Спасибо, Невилл, — откликнулся Гарри. Затем он мысленно спросил Гермиону, — Не против пригласить его заниматься вместе с нами сегодня?

— Лучше всю неделю, начиная с завтрашнего дня. Думаю, сегодня нам понадобится время для решения некоторых вопросов.

— И то верно.

А затем вслух, обращаясь к Невиллу:

— Хей, Невилл, не хочешь присоединиться к нам для подготовки к СОВ на этой неделе?

— Вы уверены? — с надеждой посмотрел на него Невилл. — Мне не хотелось бы быть обузой. Я... у меня вряд ли будет хорошо получаться.

— Мы были бы рады повторять вместе, Невилл, — заверила Гермиона нервного юношу.

— Спасибо, — ответил тот с плохо скрытой радостью.

Немного позже Гарри и Гермиона подходили к кабинету профессора МакГонагалл, держась за руки:

— Как думаешь, есть риск, что Амбридж или Инспекционная дружина о нас прознают? — спросил Гарри.

Гермиона остановилась:

— А я и забыла об этих слизеринских идиотах, — она задумалась на несколько секунд. — Думаю, всё будет нормально, если ты будешь сдерживаться. Не пререкайся с Амбридж, по крайней мере пока, и просто игнорируй Малфоя.

— Я постараюсь, — ответил Гарри, и они продолжили свой путь.

Вскоре они оказались перед дверью кабинета и дважды постучались.

— Заходите, — раздался голос любимого профессора Гермионы.

Гарри посмотрел на девушку:

— Готова?

— Нет, — признала та. — Но мы должны это сделать.

Когда они вошли, профессор МакГонагалл подняла взгляд от домашних работ, лежащих перед ней на столе:

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер. И что же привело вас ко мне до завтрака в воскресенье, особенно после вчерашнего празднества? Вам нужна помощь с домашней работой?

— Нет, профессор, — ответила Гермиона. — У нас просто... возникла проблема.

МакГонагалл перевела взгляд от одного из них к другому:

— И какого же рода эта проблема?

— Прежде чем мы начнём, мне бы хотелось узнать: какого рода конфиденциальность существует между студентом и деканом его факультета? — спросила Гермиона.

— Если только наш генеральный инспектор не выпустила очередной декрет об образовании, — фыркнула шотландка, — у вас будет полная конфиденциальность, если это не вступит в противоречие со школьными правилами.

— То есть если мы расскажем вам кое-что, вы не сообщите об этом профессору Амбридж или профессору Дамблдору, когда тот вернётся? И не сообщите кому-либо ещё, если это не будет против школьных правил?

— Верно.

— Хорошо. Тогда... каковы школьные правила, касающиеся брака между учениками?

Этот вопрос заставил Минерву МакГонагалл нахмуриться и вперить пристальный взгляд в сидящую перед ней пару:

— Это, разумеется, порицается. Браки могут внести разлад в систему факультетов. Однако они всё-таки разрешены. Студентам по их просьбе даже могут предоставить покои для женатых. Но не слишком ли вы молоды, чтобы думать о таких вещах? Если только... — по строгому лицу Минервы пробежала тень печали: она подумала, что её любимая ученица совершила опрометчивый поступок.

— Нет, профессор, дело не в этом, — покраснела Гермиона. — Но прежде чем мы объясним нашу проблему, я хочу уточнить: так школьные правила всё же разрешают брак между учениками?

— Да, мисс Грейнджер, но мне теперь интересно, почему вы об этом спрашиваете.

— Мэм, я думаю, мы с Гарри женаты, — ответила Гермиона, посмотрев на своего мужа.

— Вы думаете? — переспросила профессор. — Как вы можете быть не уверены? Что-то случилось на вечеринке прошлой ночью? Кто-то пронёс туда огневиски?

— Нет, не на вечеринке, — начала объяснять Гермиона. Она тщательно подбирала слова, чтобы сказать МакГонагалл правду. — Когда Гарри и я вчера остались одни, мы поцеловались, после чего заметили, что при этом нас окружило какое-то золотое свечение. Мне доводилось слышать о связях... ну, Миранда нам рассказала, так что я слышала... и как они могут быть эквивалентны связям брака. И я думаю, что это свечение могло сигнализировать об образовании связи между нами.

— Для начала, хоть я обычно и стараюсь не давать оценки таким вещам: я рада, что вы наконец вместе. Я всегда думала, что из вас вышла бы чудесная пара, — сказала МакГонагалл. — Что до связи, я считаю такое маловероятным. Возможно, у одного или обоих из вас при поцелуе случался лёгкий магический выброс. Спонтанное возникновение связей встречается невероятно редко.

— Думаете, я их создаю для всех подряд? Разумеется, они редкие, — хихикнула Миранда, заставив Гарри и Гермиону улыбнуться.

Минерва приняла их улыбки за облегчение. ‘Уверена, они рады, что пока не женаты,’ — подумала она.

— Спасибо, профессор, — поблагодарила Гермиона. — А есть какой-нибудь способ точно прояснить этот вопрос?

— Разумеется, все браки отмечаются в Министерстве, — кивнула профессор МакГонагалл. — Но, учитывая ваш вопрос о конфиденциальности, полагаю, вы не хотите, чтобы кто-либо знал, если вы и вправду оказались женаты?

— Именно так, профессор.

— Учитывая нападки, которым подвергается мистер Поттер, я вас понимаю, — МакГонагалл на несколько секунд задумалась. — К сожалению, пока все наши каналы связи находятся под наблюдением достопочтенной Амбридж, она обязательно узнает о подобном запросе.

Гарри с Гермионой слегка побледнели при мысли о том, что Амбридж может узнать об их браке.

Профессор МакГонагалл посмотрела на двух гриффиндорцев:

— И если вы вдруг всё же женаты, на какую именно помощь от меня вы надеялись? Для выделения покоев для женатых мне понадобится разрешение директора, и поскольку сама школа не считает Амбридж директором, это разрешение должен дать Дамблдор.

— Нет, на самом деле мы хотели бы прямо противоположного, профессор, — объяснила Гермиона. — Мы не хотим, чтобы кто-либо знал о нашем браке, если уж он действительно имеет место быть. Мы лишь надеялись, что если где-то появится моё имя в варианте ‘Гермиона Поттер’, вы могли бы дать нам знать или при возможности его изменить.

— В таком случае это не проблема, — ответила заместительница директора. — Я уверена, тому свечению есть другое объяснение, но если я обнаружу что-то, указывающее на обратное, я постараюсь дать вам знать и помочь вам.

— Спасибо, профессор, — улыбнулась Гермиона.

— Не за что. У вас есть ещё вопросы?

— Эмм... профессор, — начал Гарри. — А мне обязательно сдавать СОВ по прорицаниям? У меня на нём всё равно нет шансов, и я бы очень хотел сосредоточиться на тех предметах, которые я могу и намерен сдать.

Профессор МакГонагалл несколько секунд пристально вглядывалась в молодого человека перед ней, прежде чем ответить:

— Это весьма необычная просьба, мистер Поттер. Связана ли она с чем-нибудь ещё?

— Да нет, мэм. Разве что... моя девушка может принять очень близко к сердцу тот факт, что я завалю экзамен, — Гарри улыбнулся Гермионе, прежде чем снова посмотреть на МакГонагалл. — Можете себе представить её стыд, если её парень, или потенциальный муж, завалит СОВ? Ради неё же, прошу, скажите мне, что я не должен сдавать прорицания.

Гермиона легонько стукнула его по руке:

— Болван!

МакГонагалл почти улыбнулась:

— Вы можете отказаться от одного из СОВ, мистер Поттер. Я подам этот запрос.

— И ещё кое-что касательно следующего курса.

— Да, мистер Поттер?

— Можно ли мне на следующий год как-нибудь взять курс древних рун? — спросил Гарри, покосившись на широко улыбнувшуюся Гермиону.

МакГонагалл посмотрела на своего ученика:

‘Всего день, а она уже так на него влияет. Интересно, что будет через год?’ — подумала она, а затем ответила вслух:

— Вам придётся учиться вместе с третьекурсниками, мистер Поттер, и я не могу гарантировать, что вместе с гриффиндорцами, но если вы вправду этого хотите, мы можем записать вас туда.

— Спасибо, профессор.

— Что-нибудь ещё? Нет? Ну тогда я ещё раз поздравляю вас с тем, что вы стали парой. Я думаю, что вы отлично дополняете друг друга, особенно если мисс Грейнджер сможет помочь вам, мистер Поттер, с вашими вспышками гнева в отношении некоторых генеральных инспекторов. Однако я прошу вас не забывать о соблюдении школьных правил, касающихся подобных вещей. Особенно с учётом того, что вы, мисс Грейнджер — староста.

— Конечно, мэм.

— Тогда хорошего вам дня.

Выйдя из кабинета МакГонагалл, они направились на седьмой этаж.

— Это будет непросто, да? — спросила Гермиона.

— Начало не самое хорошее, но она по крайней мере будет нам помогать.

— И то верно. Кстати, руны? — спросила Гермиона с удивлением, но Гарри ощутил в её голосе нотки любви и гордости.

— Просто в голову пришло. Но ты права, мне стоит заниматься больше, тем более что шестой курс я уже проходил, — ответил Гарри. — И потом, я надеюсь на помощь своей жены.

— Думаю, я могу это обеспечить.

Скоро они оказались в коридоре, напротив гобелена с Варнавой.

— Как думаешь, нам уже стоит забрать тиару? — спросил Гарри.

— Думаю, нам сначала стоит добиться того, чтобы Дамблдор рассказал тебе о крестражах, — возразила Гермиона. — А также узнать, возможно ли убрать осколок души, не уничтожая диадему.

— Это даже немного бесит. Мы столько всего можем сделать, но пока ничего сделать не можем, — вздохнул Гарри. — А ещё нужно добраться до медальона. Но если мы спасём Сириуса, тогда Назёмникус не ограбит его дом, так что навряд ли он окажется у Амбридж. Но мы не знаем, что с медальоном может сделать Кикимер.

— Согласна.

— Давай просто пожелаем место, в котором сможем безопасно поговорить с Сириусом.

Гарри трижды прошёл туда и обратно вдоль стены, думая о таком месте, и в стене появилась дверь. Войдя, они обнаружили себя в комнате, напоминающей маленькую гостиную. Гарри достал зеркало, развернул его и произнёс ‘Сириус Блэк’. И почти сразу же в зеркале появилось лицо его умершего два года назад крёстного.

— Гарри, это ты? — спросил Сириус. — У тебя что-то не так? — обеспокоенно добавил он, увидев навернувшиеся на глаза крестника слёзы.

— Нет, Сириус, — ответил Гарри сдавленным голосом. — Теперь всё намного лучше. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

— Снегг опять тебя доставал? Или Амбридж?

— Нет, Сириус, — ответил Гарри, тихо всхлипнув. — С тобой кто-нибудь есть?

— Только Кикимер. Ох, как же меня достал этот бесполезный эльф, — выплюнул Сириус.

Гарри поморщился от тона крёстного, говорившего об эльфе, но тут заговорила Гермиона:

— Сириус, право же, тебе стоит относиться к Кикимеру получше.

— Там с тобой Гермиона? — спросил Сириус.

— Да, и она — одна из причин, почему я собрался с тобой поговорить. Но нам вправду нужно поговорить лично.

— Но ты ведь не сможешь покинуть Хогвартс ещё две недели. Или следующий выходной будет хогсмидским?

— Нет, и ты сюда прийти не можешь, — согласился Гарри. — Нам нужно отправиться к нему.

— Как?.. А-а-а, ну конечно, — подумала Гермиона, поняв план Гарри. — Визжащая хижина? Но можем ли мы по-прежнему трансгрессировать?

— Это прежде всего мысленное умение. Мы знаем, как это делается, а Министерство не может его отслеживать. И мы столько раз трансгрессировали на Гриммо, что наверняка легко это повторим. Надо лишь выбраться с территории замка, и Невилл показал нам, как это сделать.

Пока Гарри продолжил разговаривать с Сириусом, Гермиона сосредоточилась на комнате вокруг них и пожелала, чтобы она открыла проход в Визжащую хижину. Через несколько секунд в комнате появилась ещё одна дверь.

Гарри заметил появившуюся дверь и, кивнув Гермионе, снова посмотрел в зеркало:

— Сириус, я скоро снова с тобой свяжусь, но если в доме кто-то появится, свяжись со мной по зеркалу.

— Зачем?

— Сириус, пожалуйста, просто сделай это.

— Хорошо, детёныш.

Изображение Сириуса исчезло, и Гарри засунул зеркало в карман.

— Пойдём, — сказал он, направляясь к новой двери.

Идти им пришлось довольно далеко, но в итоге они оказались перед другой дверью. Гарри осторожно приоткрыл её и ощутил, как его захлёстывают воспоминания о прошлой ночи. Они оказались в той же комнате, где Волан-де-Морт убил Снегга. Гарри легко мог представить себе парящую в воздухе сферу с Нагайной внутри, последний крик Снегга, когда та обвила его голову и плечи. Он словно наяву видел, как зельевар корчился на полу, понимая, что пришла его смерть.

— Что-то не так? — спросила Гермиона, но тут же поняла, что именно Гарри себе представил. Она ласково положила руку ему на плечо и стала ждать.

Гарри наконец очнулся от воспоминаний, повернулся к своей жене и кивнул:

— Я в порядке. Пошли.

Когда они зашли в комнату и закрыли за собой дверь, та исчезла.

— Интересно, как Невилл заставлял её оставаться? — задался вопросом Гарри.

— Ну, они говорили, что кто-то должен был оставаться в комнате.

— В том-то и дело: в первый раз, когда Невиллу потребовалась еда, с ним никого не было.

— Действительно, — задумалась Гермиона. — Может, он позвал Аберфорта, а сам не выходил из прохода?

— Вполне вероятно, — согласился Гарри, оглядывая комнату.

Его разум продолжали одолевать воспоминания, но он решительно их отгонял.

— Продолжаем, — сказал он с лёгким вздохом. — Нам сегодня нужно многое сделать.

— Погоди, Гарри, — остановила его Гермиона, когда он уже стал поворачиваться. — Трансгрессировать отсюда довольно далеко. Нам нужно позаботиться, чтобы нас не расщепило. Что может быть хуже того, что нас в таком состоянии обнаружат министерские, а особенно Амбридж? Несовершеннолетние, вне Хогвартса, и пытавшиеся трансгрессировать.

— Тогда давай по одному. Я отправлюсь первым, и если что-то пойдёт не так, — Гарри протянул Гермионе зеркало, — то зови Сириуса на помощь. Если даже меня расщепит, я по крайней мере окажусь у его крыльца. Если же я безопасно перемещусь, я дам тебе знать, а если у тебя возникнут проблемы — ты сообщи мне.

Гарри вышел на середину комнаты. Вспомнив крыльцо дома двенадцать на площади Гриммо, куда он не раз трансгрессировал в прошлом году, и собрав в кулак ‘нацеленность, настойчивость и неспешность’, он крутанулся на месте и исчез.

— Я на месте, целый и невредимый. Буду ждать тебя, — услышала Гермиона в своём разуме.

Улыбнувшись, она повторила процесс и оказалась рядом со своим мужем.

— А так куда удобней попадать в Лондон, чем на фестралах, — заметила она.

— Тут ещё вот какая сложность, — сказал Гарри, доставая палочку. — Не думаю, что постукивание палочкой может активировать Надзор, но...

Дверь дома на Гриммо не имела ни дверного молотка, ни даже ручки. Она открывалась по стуку палочки, дабы ни один магл не мог проникнуть в дом чистокровных.

— Надзор не активируется, это просто магическая идентификация, — успокоила его Гермиона.

Гарри стукнул кончиком палочки в дверь и услышал знакомые металлические щелчки, после чего дверь со скрипом открылась. Переступив через порог, они невольно ожидали срабатывания заклятия косноязычия, наложенного Грозным Глазом, но сообразили, что для этого ещё рано. Они облегчённо выдохнули, когда прошли мимо портрета матери Сириуса, не разбудив её.

Гарри повернулся к Гермионе:

— Дашь мне зеркало?

Когда девушка так и сделала, Гарри произнёс ‘Сириус Блэк’.

— Детёныш, я как раз тебя вызывал. Я заметил, как защитные заклинания раздвинулись, так что кто-то сюда пришёл.

Тот же голос, что раздавался из зеркала, был слышен сверху по лестнице. Гарри с Гермионой подняли взгляд и увидели стоящего пролётом выше Сириуса.

— Ты ведь не против компании за завтраком, а? — улыбнулся Гарри.

Сириус застыл на месте, выглядя довольно комично: в одной руке он держал зеркало, одна нога была поднята в воздух, а на лице было выражение полнейшей растерянности. Его взгляд метался от пары подростков к зеркалу в руке, и обратно. На его губах рождались слова вроде ‘как’ и ‘где’, но ни единого звука не раздавалось.

— Что происходит, Гарри? Что ты здесь делаешь? — спросил он, наконец опомнившись.

— Давай пойдём на кухню и поговорим, но дай нам знать, если придёт кто-то ещё, — сказал Гарри. — Больше никто не должен знать, что мы здесь.

— Полагаю, это довольно важно? Вряд ли ты просто захотел узнать побольше о том воспоминании Снегга касательно твоего отца.

Гарри практически забыл об этом. Инцидент с воспоминанием был так давно, и казался на фоне произошедшего с тех пор таким незначительным... но два года назад он был и вправду важен.

— Нет, дело не в этом.

Когда они уселись за стол на кухне, Гарри спросил:

— Где Кикимер?

— Где-то наверху, — буркнул Сириус.

— А можешь его позвать? — спросил Гарри. — Думаю, с этого лучше всего начать, — мысленно добавил он, посмотрев на Гермиону. — С того, что можно доказать.

— Да зачем тебе сдался этот эльф? — спросил Сириус. — Он только и делает, что шляется вокруг и постоянно бормочет себе под нос.

— Я думаю, ты сочтёшь это крайне важным. Позови его, пожалуйста.

— Кикимер! — крикнул Сириус, и эльф материализовался рядом с ним с негромким хлопком.

— Кикимера звали? — спросил эльф, продолживший затем на редкость громким шёпотом, — Бесполезное отродье моей госпожи, говорит с грязнокровкой. Я думал, что она больше не придёт, но она вернулась и снова оскверняет дом моей хозяйки.

— Сириус, спроси его, посещал ли он в последнее время каких-либо твоих родственников, — тихо сказал Гарри. — Только не угрожай ему, когда он ответит.

— Разумеется, не посещал, он же не может покинуть дом! — возмутился Сириус.

— Пожалуйста, просто спроси... а лучше прикажи ему тебе сказать.

Сириус посмотрел на своего крестника, явно удивлённый такой просьбой, но любопытство пересилило, и он снова посмотрел на домовика:

— Кикимер, я приказываю тебе сказать, посещал ли ты в последнее время каких-либо моих родственников.

Эльф заколебался, его глаза расширились, словно он пытался не дать словам вырваться изо рта, но наконец он ответил:

— Да.

Такой ответ явно испугал Сириуса:

— Кого, Кикимер? С кем ты встречался, жалкий ты эльф?

— Сириус, прошу, поверь нам и не груби ему, — попросила Гермиона.

— С м... мисс Цисси и м... мисс Беллой, — через силу ответил эльф.

— С Нарциссой Малфой и Беллатрисой Лестрейндж?! — взорвался Сириус.

— Да, хозяин, — ответил Кикимер.

— Ах ты мерзкий маленький... — Сириус занёс руку для удара.

— Сириус, НЕТ! — закричал Гарри, заставив того остановиться на полпути. — Не бей его!

Сириус повернулся к подросткам, вставая со стула:

— Слушайте, вы не понимаете, что это значит. Вам нужно уходить, чтобы я смог связаться с Дамблдором. Мы ДОЛЖНЫ точно узнать, где Кикимер был и что им рассказал.

— Погоди, Сириус, — поднял Гарри руку. — Прошу, сядь. Нам нужно ещё о многом поговорить. О том, что даже Дамблдор не должен узнать.

— Но я должен, Гарри. Ордену нужно это узнать. У нас есть определенные планы, — настаивал Сириус.

— Я знаю о ваших планах, но также знаю, что моя информация важнее, — парировал Гарри. — Давай ты просто нас выслушаешь, и потом мы всё обсудим?

Сириус внимательно вгляделся в своего крестника и заметил, что в нём что-то переменилось. Парень перед ним больше не был угрюмым подростком, каким был прежде. В его глазах появилась усталость, подобную которой Сириус не раз видел во время последней войны. Взгляд человека, видевшего слишком многое. Посмотрев на сидящую рядом с ним девушку, он заметил, что её взгляд такой же. Наконец он пожал плечами и снова сел на стул:

— Ладно, пара минут ничего не изменит. А ты, — он посмотрел на Кикимера, — стой где сейчас стоишь!

— Да, хозяин, — ответил застывший на месте Кикимер, который до того пытался незаметно выскользнуть из кухни.

— Итак, что это за важная информация? — спросил Сириус.

— Сначала я прошу тебя отдать Кикимеру ещё один приказ, — сказал Гарри. — Прикажи ему рассказать, когда он в последний раз видел твоего брата, и ПОДРОБНО описать то, что он тогда делал. Ему приказали не говорить об этом никому из твоей семьи, но я — не Блэк, так что это может сработать.

Когда Сириус велел маленькому эльфу рассказать Гарри обо всём, тот несколько секунд боролся с собой, прежде чем начать историю, которую они слышали более чем годом позже. Сириус слушал, и его образ младшего брата разлетался вдребезги. Сириус узнал, как Волан-де-Морт использовал Кикимера, чтобы кое-что спрятать; то, что Регулус позже забрал, пойдя наперекор Тёмному Лорду; действие, которое стоило ему жизни. Гарри и Гермиона подсказывали Сириусу вопросы, которые нужно было задать Кикимеру для полной картины произошедшего.

Когда рассказ был окончен, эльф лежал на полу, горько плача. Понадобился прямой приказ Сириуса, отданный по настоянию Гермионы, чтобы Кикимер не поранил себя, рассказывая о своей неудаче в уничтожении медальона.

— Так Регулус пошёл против Волан-де-Морта? — спросил Сириус, глядя на Гарри и Гермиону со слезами на глазах.

— Он любил Кикимера, — объяснила Гермиона, что заставило Сириуса покоситься на эльфа. — И то, что Волан-де-Морт был готов так легко пожертвовать его жизнью, и привело к отступничеству. Как мне кажется.

— Все эти годы я думал, что Регулус был просто тупым мальцом, который получил по башке и запаниковал... — пробормотал Сириус.

Некоторое время он молча сидел, обдумывая услышанное, и затем снова взглянул на подростков:

— Откуда... откуда вы всё это узнали?

— Мы тебе расскажем, но сначала позволь мне кое-что сделать, — сказала Гермиона, вставая со стула и подходя к плачущему эльфу, который при её приближении вздрогнул.

— Кикимер, — мягко начала Гермиона, опускаясь на корточки, — Я знаю, что я не твоя хозяйка, и знаю, что ты обо мне невысокого мнения... но хотел бы ты, чтобы мы помогли тебе уничтожить медальон?

Эльф перестал плакать и забормотал, отвернувшись от девушки:

— Грязнокровка подходит к Кикимеру близко; о, что бы сказала хозяйка? Но она предлагает сделать то, что Кикимер не может. Если Кикимер откажется, тогда оно не будет сделано, а ему приказали сделать. Мне придётся позволить грязнокровке помочь.

Всё так же смотря в сторону, домовик кивнул.

— Кикимер, можешь принести этот медальон? — спросила Гермиона. — Почему нет? — слегка удивилась она, когда тот покачал головой.

— Хозяин велел Кикимеру не сходить с этого места. Кикимер не может, — пояснил эльф.

Гермиона посмотрела на Сириуса, и тот кивнул:

— Кикимер, ты можешь сходить за этим медальоном, а потом возвращайся на это же место.

Кикимер мгновенно исчез. Гермиона повернулась к Сириусу:

— А у тебя осталось что-нибудь из вещей Регулуса, которые могли бы Кикимеру понравиться? Хотя погоди, давай спросим его самого.

Когда домовик вернулся с массивным золотым медальоном, на чьей лицевой стороне красовалась изумрудная буква S, он положил его на стол.

— Грязнокровка сказала, что может его уничтожить, — заметил он, покосившись на Гермиону.

— И мы это сделаем, но нам понадобится время, — ответила Гермиона, пристально разглядывая медальон и размышляя о том, чем он являлся.

Наконец она посмотрела на эльфа:

— Кикимер, ты тогда поступил очень храбро. Сириус, — она взглянула на крёстного своего мужа, — согласился позволить отдать тебе какие-нибудь вещи в этом доме, из того, что тебе по душе. Уверена, ты в своей комнате уже кое-что припрятал. Хотел бы ты всё это оставить, с благословения Сириуса?

— Всё? — переспросил Кикимер, переводя взгляд с Гермионы на Сириуса, который явно не понимал, что происходит.

— Ты можешь оставить припрятанное, Кикимер, — согласился Сириус, — И если ты хочешь ещё что-то из вещей Регулуса, дай мне знать, и, если возможно, ты это получишь.

Домовик снова расплакался.

— Так что делает этот медальон таким важным для Волан-де-Морта? Почему мой брат отдал за него жизнь? — спросил Сириус, потянувшись за украшением.

— Я бы не стала слишком часто его трогать, — предупредила Гермиона.

— Почему? — Сириус отдёрнул руку, словно медальон вдруг раскалился докрасна.

Гарри посмотрел на Гермиону. Они оба знали, что следующие несколько минут будут критически важными. Они должны были убедить Сириуса, и все зависело от следующих слов.

Гарри вздохнул и взял медальон сам. По его телу пробежала дрожь отвращения, когда он вспомнил действие, которое он оказывал на них при ношении.

— Это то, что Дамблдор скрывал от всех, потому что считает, что никто, кроме него, знать не должен, — начал он. — Этот медальон и другие схожие предметы — ключ к победе над Волан-де-Мортом.

— Что? С чего ты это взял?

— Если мы тебе расскажем, ты должен пообещать, что не расскажешь Дамблдору. ДАЖЕ если ты нам не поверишь.

— Но почему? — Сириус явно был растерян. — Дамблдор должен знать всё, что может помочь в победе над Волан-де-Мортом.

— Но не это, и ты поймёшь причины, если пообещаешь нам ему не говорить. Если он узнаёт то, что знаем мы, он наверняка сотрёт нам память, чтобы оставить всю информацию при себе.

Сириус хотел было возразить, но свирепость во взгляде Гарри заставила его остановиться. Он медленно кивнул:

— Ладно. Но мне всё равно придётся рассказать ему о том, что Кикимер был у Малфоев.

Гарри пожал плечами:

— Когда мы закончим свой рассказ, ты можешь изменить своё мнение, но я не буду тебя останавливать. Но тебе нужно будет сказать Кикимеру, чтобы тот не говорил никому, даже членам Ордена, что видел меня и Гермиону здесь сегодня. И не говорил никому ничего из того, что мы сейчас обсуждали и будем обсуждать, если ты не прикажешь иного.

Сириус снова кивнул и отдал эльфу нужные приказы.

— И ещё пара моментов, которые мы хотели бы прояснить перед тем, как начнём основную историю, — добавил Гарри. — Во-первых, мы знаем, что Орден пытается охранять в Отделе тайн. Я знаю всё о пророчестве.

Сириус резко посмотрел Гарри прямо в глаза:

— Как? Кто сказал тебе, что именно они охраняют?

— Скоро узнаешь, — ответил Гарри. — А во-вторых, я знаю, что ты указал меня наследником в своём завещании.

После очередного удивлённого взгляда крёстного он пояснил:

— А знаю я это потому, что завещание было оглашено после твоей смерти, примерно через три недели.

— Дай мне закончить, пожалуйста, — Гарри вскинул руку, останавливая вопросы крёстного. — Я сейчас расскажу тебе то, что будет звучать абсолютно безумно, но прошу, дай нам закончить.

Гарри посмотрел на свою жену, слегка улыбнувшись ей, прежде чем снова взглянуть на Сириуса:

— Мы, то есть я и Гермиона, на самом деле на два года старше. Мы видели много смертей: твою, Римуса, Тонкс, Дамблдора и многие другие. Нам дали шанс вернуться в наши тела в этом времени и попытаться исправить ошибки, вызванные прежде всего одним человеком — Альбусом Дамблдором.

Сириус посмотрел на него со скепсисом, но не успел он что-либо сказать, как Гарри продолжил:

— Прошу, дай мне закончить. Всё это началось после того, как я победил Волан-де-Морта.

— Ты победил Волан-де-Морта? — Сириус уставился на Гарри так, словно у того выросла вторая голова.

— Ты знаешь, что говорится в пророчестве? Том, что охраняет Орден?

— Нет, — признал Сириус. — Дамблдор сказал, что оно касается тебя и Волан-де-Морта, но знать его кому-либо слишком опасно.

— Разумеется, — заметил Гарри. — Даже Снегг не знал пророчество, по крайней мере целиком. В своих воспоминаниях он возмущался, что Дамблдор не рассказал его ему после того, как рассказал мне. И потом, — он посмотрел на Гермиону, — можешь представить себе, например, Назёмникуса, знающего это?

— И как же оно звучит?

— Не давай Дамблдору понять, что ты его знаешь, иначе он сотрёт тебе память, — снова предупредил Гарри.

Он глубоко вдохнул и повторил слова, уже два года крепко сидевшие в его памяти:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...

— ЧТО?! — воскликнул Сириус. — Ты?..

Гарри кивнул:

— Трелони изрекла это пророчество до моего рождения. Снегг услышал первую его часть и рассказал Волан-де-Морту. Вот почему он охотился за моими родителями, и вот почему они мертвы.

— Нюниус? — прорычал Сириус.

— Снегг осознал, что Волан-де-Морт собирается убить мою маму, и поэтому пошёл к Дамблдору.

— Помню, Дамблдор предупреждал Джеймса и Лили. Но мы, разумеется, не знали, откуда он взял информацию, и уж точно не знали, что от Снегга.

— И потом, той ночью, — продолжил Гарри, легонько постучав по своему шраму, — он отметил меня как равного.

— И ты говоришь, что победил его? — спросил Сириус, забыв о своих сомнениях в правдивости слов крестника.

— Да, прошлой ночью, или как-то так, если по нашему времени, — подтвердил Гарри. — Я всё ещё несколько растерян. За короткое время произошло слишком многое, но я могу сказать, что победил лишь благодаря удаче.

— Ты... прошлой ночью победил Волан-де-Морта? — неверяще переспросил Сириус.

— Прошлой ночью через два года, — поправила его Гермиона. — В Хогвартсе была масштабная битва, и её финалом стало как раз это.

— Но мы забегаем вперёд. Позволь мне рассказать тебе, как мы попали из отстоящего на два года будущего в здесь и сейчас, — Гарри накрыл ладонь Гермионы своей, прежде чем продолжить. — Всё началось утром после битвы, когда эта прекрасная дама пришла ко мне в комнату, чтобы попросить меня кое о чём. Мне её просьба показалась простой, но в итоге она перевернула наши жизни.

— Что произошло?

— Ну, оказалось, что я буквально мужчина её мечты, — ухмыльнулся Гарри.

Гермиона закатила глаза, но всё же улыбнулась:

— Не могу с этим поспорить. Но суть в том, что мы... эмм... впервые поцеловались и завершили связь душ между нами.

— Связь душ? Что вы имеете в виду? — спросил Сириус.

Гарри и Гермиона начали рассказывать о том, что произошло после: их встрече с богиней любви, откровениях о предавших их друзьях, и о Дамблдоре. А также о том, как им предложили вернуться назад и исправить то, что было можно

— Даже моя первая встреча с Уизли была подстроена, — закончил Гарри объяснение.

— Значит, эта Миранда — богиня? Вам не кажется, что это слишком уж неправдоподобно? Вы уверены, что просто не увидели совместный сон? Или что кто-то не разыграл вас, используя что-то вроде Оборотного?

— Хочешь, чтобы мы рассказали тебе всё, что выучили на шестом курсе? — спросила Гермиона. — Зельеварение с профессором Слизнортом было куда лучше, чем с профессором Снеггом, но...

— Слизнорт? Откуда вы о нём знаете? Он вёл зелья у меня.

— Я знаю. Он вспоминал мою мать, — сказал Гарри.

— Мы знаем его из прошлой временной линии, — добавила Гермиона. — Снегг стал вести Защиту, и Дамблдор снова нанял Слизнорта, чтобы преподавать зельеварение.

— И как, ты думаешь, мы узнали про Регулуса и Кикимера? — спросил Гарри, слегка повышая голос. — Откуда я узнал о пророчестве? Или то, что ты вписал меня в завещание?

— Ладно, допустим, я вам верю, и, как бы безумно это ни звучало, я и вправду начинаю верить. Но почему мы не можем рассказать Дамблдору?

— Ты ведь знаешь, что у меня есть, была... ну, снова есть связь с Волан-де-Мортом? Благодаря которой я узнал про мистера Уизли?

Когда Сириус кивнул, Гарри продолжил:

— Объяснял ли Дамблдор, что она из себя представляет? Полагаю, что нет, потому что никто не знал об этих вот штуках, — Гарри кивнул в сторону медальона, — когда он умер.

— Дамблдор умер? — недоверчиво переспросил Сириус.

Он вспомнил, что они упомянули это ранее, но тогда он не слишком-то им верил.

— Да, в конце следующего курса, — подтвердил Гарри. — Никто не знал этого, но он и так умирал. Этим летом он попал под мощное проклятие, и ему оставался лишь год жизни. Он подстроил всё так, чтобы его убил Снегг, дабы тот завоевал доверие Волан-де-Морта.

Затем он повернулся к Гермионе:

— Знаешь, это ведь ещё один грех на совести Дамблдора. Все поверили, что Волан-де-Морт сумел его убить, и это деморализовало тех, кто сражался с ним. И если подумать, — глаза Гарри полыхнули гневом, — сколько людей лишились жизней, потому что потеряли волю к сражению?

Гермиона погладила Гарри по руке, успокаивая его.

— В этот раз такого не случится, — сказала она. — Мы, — продолжила она объяснение для Сириуса, — всё ещё осознаём ошибки, которые совершил Дамблдор. Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит позволять лишь ему одному решать, что будет для всех лучше?

— Понимаю, — согласился Сириус. — Гарри, а что ты хотел сказать о той связи? И при чём тут этот медальон?

— Ты знаешь, что такое крестраж? — спросил Гарри крёстного.

Взгляд Сириуса застыл:

— Так Волан-де-Морт сделал крестраж? И это, — он кивнул в сторону медальона, — как раз он?

— Да, это крестраж, но он сделал куда больше, чем один этот медальон; он сделал шесть крестражей, а точнее даже семь, но последний был случайным, и он о нём не узнал, — объяснила Гермиона.

— Семь? — прошептал Сириус.

— Да, семь, и пока что был уничтожен лишь один.

— И седьмой, — Гарри постучал по своему шраму, — вот здесь.

Сириус посмотрел на него с ужасом на лице. Гарри продолжил объяснять:

— Когда Волан-де-Морт попытался убить меня в первый раз, кусок его души оторвался и засел во мне. Это — связь между нами. Как я избавился от него в будущем? Волан-де-Морт снова меня убил. План Дамблдора заключался в том, что я пойду к нему и добровольно получу Убивающее проклятие, не зная, что у меня будет шанс выжить. Я думал, что иду умирать, Сириус...

Из глаз Гарри потекли слезы, когда он вспомнил свой одинокий поход в Запретный лес. Тут же он оказался в кольце рук Гермионы и услышал её шёпот:

— Не в этот раз, Гарри. Теперь ты не оставишь меня, а я не оставлю тебя.

— В общих чертах план Дамблдора был таков: три подростка бродят по стране, выискивая крестражи, не имея понятия, где они могут быть. И если мы находим их все, я подставляюсь под Аваду Волан-де-Морта, — Гарри сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и продолжил, — Озаботился ли он хотя бы рассказать мне об этом? Нет, конечно. Он рассказал это Снеггу. И лишь благодаря удаче Снегг успел отдать мне воспоминания, когда умирал. И даже тогда не показал то, что у меня был шанс выжить. Прошлой ночью... прошлой ночью я пришёл к Волан-де-Морту и позволил ему УБИТЬ МЕНЯ, даже не пробуя защищаться, потому что ДАМБЛДОР сказал, что так было нужно.

Выражение ужаса вернулось на лицо Сириуса.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему Дамблдор не должен узнать обо всём этом? Мы знаем, где находятся все крестражи, и придумаем, как их уничтожить, но сделаем это так, как захотим мы, а не Дамблдор.

— Да, я... я понимаю, — слабым голосом ответил Сириус. — Так... что с медальоном? Как мы его уничтожим?

— Гарри, у меня есть неплохая идея, — сказала Гермиона. — Скажи, Сириус, Дамблдор не собирался в ближайшее время сюда заглянуть?

— Он бывает тут каждые несколько дней. А что?

— Ты можешь рассказать ему, что спросил Кикимера о Регулусе, и пересказать то, что он тебе о нём рассказал. А потом отдай Дамблдору медальон, — объяснила Гермиона. — Посмотрим, скажет ли он тебе, что это такое. Если даже и нет, он его сам уничтожит.

— Не сможет, ведь без меня его не открыть, — возразил Гарри.

— Почему? — удивился Сириус.

— Это медальон Салазара Слизерина, — пояснил Гарри. — Он откроется, только если отдать команду на змеином языке.

— А он поймёт, что это и как он открывается?

— Поймёт. У него есть воспоминание домовой эльфийки, служившей женщине, у которой Реддл его украл. Хез... что-то там Смит.

— Откуда вы все это знаете? — спросил Сириус, но затем вскинул руки. — А, понятно. Очевидно, произошло очень многое. Думаешь, Дамблдор попросит у тебя помощи?

— Он может придумать какую-нибудь хитрость, но поскольку ему позарез нужно уничтожить крестражи, он определённо придёт ко мне.

— И если, а точнее, когда он это сделает, — сказала Гермиона, — будет очень удобно заставить его рассказать тебе о крестражах.

— Верно.

В разуме Сириуса больше не осталось места сомнению, он полностью поверил истории двух подростков. Но тут ему пришло в голову кое-что ещё:

— Гарри, связь с Волан-де-Мортом — причина, по которой Снегг давал тебе уроки окклюменции. Ты всё-таки продолжил с ним заниматься? Или обучился ей в будущем? Дамблдор считал, что это крайне важно.

— Миранда дала нам её как подарок, когда я согласился вернуть крестраж обратно себе в голову, — вздохнул Гарри. — Не знаю, был ли я просто неспособен выучиться у Снегга, или помешала наша обоюдная ненависть, но в итоге после этих уроков я был даже более открыт для манипуляций, чем обычно. И поэтому ты погиб, Сириус, — глаза Гарри встретились с глазами его крёстного. — Это было из-за меня.

— Из-за тебя?

— Волан-де-Морт заставил меня поверить, что тебя поймали и пытают в Отделе тайн, — начал объяснять Гарри. — Теперь я знаю, что он лишь хотел получить пророчество, — мысли Гарри вернулись к той ночи. — Если бы Дамблдор хотя бы сказал мне, что Волан-де-Морт желает что-то заполучить и может попробовать хитростью заставить меня добыть это для него, я был бы настороже. Но он думал, что знает как лучше. И ничего мне не сказал.

— И... что же случилось? — спросил Сириус, не уверенный, что хочет узнать подробности собственной смерти.

— Я отправился в Отдел тайн с группой учеников: Гермионой, Роном, Джинни, Невиллом Долгопупсом и Полумной Лавгуд. И там мы столкнулись с двенадцатью Пожирателями, возглавляемыми Люциусом Малфоем. Некоторое время мы успешно отбивались, но в итоге стали нести потери. К счастью, никто не погиб, хотя Гермиона была на волоске. Ты, Бруствер, Тонкс, Грюм и Римус появились как раз вовремя, чтобы нас спасти, а через несколько минут прибыл Дамблдор. Ты сражался с Беллатрисой и... не слишком серьёзно к этому относился, даже смеялся над ней. Она поразила тебя оглушающим заклинанием, и ты упал через Завесу Смерти.

Слёзы снова навернулись Гарри на глаза, когда он вспомнил, как его крёстный отец падал через изорванный занавес.

— И это была моя вина. Если бы я использовал эти зеркала, — он поднял своё, — я бы узнал, что ты в порядке. Я пытался с тобой связаться. Мы проникли в кабинет Амбридж, и нас в итоге поймали. Но я всё же успел сюда заглянуть через сеть летучего пороха, и... и... Кикимер мне соврал. Он сказал, что тебя здесь нет. Как я узнал позже, ты был здесь, просто сидел с Клювокрылом. Это... это было одной из тех вещей, которые Малфои велели ему сделать: отвлечь тебя этой ночью.

Сириус побледнел, но, услышав последнюю фразу, резко повернулся к Кикимеру.

— Нет, Сириус, — резко сказала Гермиона. — Это была и твоя вина. Ты обращался с ним просто ужасно.

Её голос смягчился:

— Когда Кикимер рассказал нам свою историю, он почти сразу изменился и стал очень хорошим эльфом. Даже вёл домовиков Хогвартса против сторонников Волан-де-Морта.

Кикимер, казалось, даже немного раздулся от гордости, и Гермиона это заметила:

— Кикимер, ты хороший эльф, который служит весьма благородному дому, — она повернулась к Сириусу. — А ты, вместо того чтобы сидеть здесь и ворчать, что вынужден проводить время в месте, которое не любил в детстве, лучше бы начал планировать, как превратить благородный дом Блэков во что-то такое, чем бы ты сам мог гордиться.

Сириус выглядел слегка пристыженным:

— Это не так просто, Гермиона.

— Тогда сделай это простым. Мы вернулись во времени, чтобы спасти твою жизнь, но не для того же, чтобы ты провёл её остаток, погруженный в собственные мрачные мысли! Рано или поздно мы достанем Питера и снимем с тебя обвинения, но пока нам нужна твоя помощь, чтобы спасти всех прочих. Нужна твоя помощь, чтобы донести наши знания до нужных людей. Ты ведь в школе был отличным выдумщиком, верно?

Сириус кивнул.

— Отлично, потому что это нам и нужно. Следующие две недели Гарри и я будем заняты СОВ, так что нам нужен человек, который придумает способ обратить события в Отделе тайн в нашу пользу. В прошлый раз там появился Волан-де-Морт, и Министерство признало, что он вернулся. И нам нужно понять, можно ли составить план, заканчивающийся тем же.

Гарри улыбнулся девушке, слегка запыхавшейся от своей тирады, а затем Сириусу:

— Кстати, мы забыли упомянуть об одном аспекте нашей связи душ. Я бы хотел представить тебе девушку, которая тебя только что распекала. Это Гермиона Поттер, моя жена.

— ЧТО?! — это для Сириуса было уже чересчур.

— Ага, она отреагировала так же, — улыбнулся Гарри, беря свою супругу за руку. — Но теперь уже практически оправилась.

— От... откуда вы узнали? — спросил Сириус.

— Сначала мы узнали, когда Миранда сказала нам посмотреть на Карту Мародёров. Та показала точку с именем ‘Гермиона Поттер’. Также Миранда упомянула, что это может быть заверено в отделе магических записей, но мы ещё не смогли этого сделать.

— Карта не лжёт. Она подсоединена прямо к защитным заклинаниям Хогвартса, — пробормотал Сириус, опустив голову на стол. — Мой крестник, женившийся в пятнадцать. Джеймс меня убьёт.

— Сириус, мне на самом деле почти восемнадцать, и вышло это случайно, — возразил Гарри. Он покачал головой:

— От всей этой мороки со временем у меня начинает голова болеть. Но что до моего отца, который, если я правильно помню, положил глаз на мою мать задолго до пятого курса, вряд ли бы он рассердился. И потом, у меня лучшая жена в мире, и наш брак благословлён богиней любви. Чего мне ещё желать?

— И мой муж тоже не так уж плох, — добавила Гермиона с улыбкой. — Но никому больше мы говорить не будем, по крайней мере пока. Гарри только дополнительной грязи от Министерства не хватало.

— Понимаю. Но прошу, позаботьтесь, чтобы я был рядом, когда вы скажете об этом Дамблдору, — попросил Сириус с лёгкой усмешкой. — Кстати, а как вы сюда добрались?

— Трангрессировали.

— Из Хогвартса?

— Из Визжащей хижины, — уточнил Гарри.

— Довольно далеко, и у вас ведь пока нет лицензии.

— Когда ты целый год бегаешь от Волан-де-Морта и Министерства, и трансгрессия для тебя единственный способ путешествия, ты становишься в ней довольно хорош, — пояснил Гарри.

— Да уж, могу представить.

— Честно говоря, Сириус, не можешь, и я этому рад, — покачал Гарри головой. — Но мы ещё о многом не сказали. Ты должен понять, каким везением было то, что мы победили.

Рассказ о самых важных событиях, включающих смерть Дамблдора, захват Министерства, гонения на маглорождённых, крестражи и последнюю битву, занял ещё добрых полчаса.

— И погибали не только наши друзья, Сириус, — объяснил Гарри. — Маглорождённых преследовали, и многие из них получили Поцелуи.

Он посмотрел на Гермиону:

— Мы не можем позволить Амбридж снова этим заниматься. Мы должны как-то предотвратить подобное.

— Я согласна, но не предлагаешь же ты её убить? — спросила девушка.

— Я и сам не знаю, что предложить, Гермиона, — тихо ответил юноша. — У этих маглорождённых были мужья, жёны, дети. Семьи, которые или никогда больше не увидели своих любимых, или они вернулись из Азкабана лишь тенью себя прежних. Нам необходимо при возможности изменить что-то в правительстве, и начать можно с того, чтобы не дать Амбридж возможности снова творить подобное.

Гермиона хотела было возразить, но поняла, что её муж был прав.

— Наверное, ты прав, Гарри. Но я не уверена, что смогу кого-то хладнокровно убить.

— Я тоже, милая, — вздохнул тот, отворачиваясь.

Несколько минут они просто сидели молча, пока Гермиона не посмотрела на наручные часы:

— Нам надо возвращаться. Пора встретиться с Роном.

— Вы говорили, что Уизли вас предали? — спросил Сириус, вспомнив, что они вскользь это упоминали.

Гарри вздохнул, думая о парне, которого считал своим лучшим другом:

— Да, Рон и Джинни. Я всё ещё пытаюсь выбросить из головы семь лет дружбы, но когда я сегодня утром увидел Рона спящим, одна мысль о том, что он сделал с Гермионой, чуть не заставила меня закидать его проклятиями.

— По крайней мере тут ситуация лучше, чем с Питером. Из-за Рона никто не умер.

— Мы этого точно не знаем, Сириус, — возразил Гарри. — Как знать, что бы изменилось, если бы наш шестой курс не был осложнён всей этой ревностью? И потом, если бы ты мог вернуться во время, когда Питер ещё не предал моих родителей, что бы ты сделал?

— Порвал бы крысу на куски и скормил первому попавшемуся животному, — ответил Сириус со вздохом. — Только прошу, не делайте глупостей, — добавил он, глядя на пару.

Гарри улыбнулся:

— Вот поэтому она, — он посмотрел на Гермиону, — и является моим соулмейтом. Она должна не давать мне делать глупостей. Даже когда два года назад я думал, что тебя схватили, она пыталась меня образумить и говорила, что это ловушка. Она была права в большинстве случаев, и мне думается, я наконец усвоил урок. Но знаешь, — он с нежностью погладил жену по руке, — даже когда она была уверена в моей неправоте, она не оставляла меня.

— И никогда не оставлю, — ласково улыбнулась Гермиона.

Сириус посмотрел на крестника и его жену, и вспомнил, как они спасли его два года назад. Вспомнил, как естественно они смотрелись вместе. И теперь он видел то же самое, только более выраженно.

— Ладно, возвращайтесь в школу, но оставайтесь на связи. Я дам вам знать, что скажет Дамблдор.

Затем Сириус посмотрел на домового эльфа, стоявшего на том же месте, где Сириус велел ему оставаться:

— Гермиона, раз уж мой крестник тебя слушает, возможно, и мне стоит последовать его примеру. Кикимер, хотел бы ты помочь мне превратить этот благородный дом во что-то, чем гордился бы Регулус? В дом, который будет сражаться с Волан-де-Мортом, как и пытался Регулус в конце своей жизни?

— Кикимер очень бы этого хотел, хозяин, — ответил эльф.

— И когда этот медальон будет разрушен, я позабочусь, чтобы ты это увидел, — пообещал Гарри. — И когда Волан-де-Морт будет окончательно уничтожен, я постараюсь починить медальон и подарить тебе, в память о Регулусе.

— Кикимер будет очень рад, — кивнул тот.

— Но у меня есть одна просьба, — добавил Гарри. — С того дня, как медальон будет уничтожен и показан тебе, я прошу тебя больше не звать Гермиону грязнокровкой. Она тоже сражается против Волан-де-Морта, и рисковала жизнью, как храбрый Регулус.

Кикимер заколебался, но всё-таки мельком взглянул на Гермиону.

— С того дня, как медальон будет уничтожен, — согласился он.

— Мы будем на связи, — пообещал Гарри, обняв Сириуса на прощание.

Немного позже двое Поттеров снова оказались в Визжащей хижине. Они вышли через проход под Гремучей Ивой, подождав, пока мимо пройдёт пара людей.

— Мы так и не позавтракали, — проворчал Гарри.

— Да ты никак проникся духом Рона? — подняла Гермиона бровь.

— Эмм... нет, но есть всё равно хочется.

Гермиона посмотрела на часы:

— Мы можем посмотреть, подают ли ещё завтрак. Если нет, можем сходить на кухню.

Когда они вошли в Большой зал, за каждым столом ещё завтракало несколько человек. За столом Гриффиндора они заметили посмотревшего в их сторону Рона. Когда он увидел, кто вошёл в Зал, он направился к ним практически бегом.

— Эй, вы ни за что догадаетесь, какой слух этим утром пошёл, — воскликнул рыжий парень, оказавшись рядом. — Люди говорят, что вы двое теперь пара, и целовались прямо в гостиной. Вот же глупость, правда? — покачал он головой, явно пытаясь не засмеяться. — Если вы ещё не завтракали, еду ещё подают, — он развернулся к столу.

— Рон, — позвал Гарри, и его старый друг обернулся. — Это правда, я и Гермиона теперь пара, — он взял руку девушки в свою.

— Да брось, — хмыкнул Рон. — Я на это не поведусь. Слишком долго я жил со своими братьями, чтобы купиться на подобное.

— Стоит ли нам ему доказать?

— Определённо.

— Есть ли правило, запрещающее поцелуи в Большом зале?

— Не-а.

И Гарри с Гермионой продемонстрировали Рону, что слухи, без сомнения, были правдой.