Темные времена (джен)

«Я — твой Мастер».

Лея открыла глаза и сквозь надоевшую глубокую темноту уставилась в потолок, гадая, что же ее так внезапно разбудило. Она лежала без движения, ожидая звона будильника или пиликанья комлинка, чего-нибудь, что бы могло помочь ей стряхнуть сонливость… но эти звуки так и не раздались.

Нельзя сказать, что в ее комнатах стояла тишина. Лея даже на таком расстоянии слышала шум работающих генераторов, обеспечивающих базу теплом и светом. Слышала сквозь закрытую дверь шаги и приглушенные голоса людей, проходящих мимо по коридору. Слышала тихое бульканье в трубах, проходящих над потолком ее комнаты и отдающих некое подобие тепла.

Ничего такого, что можно было бы счесть неуместным, и все же ей было тревожно и неуютно, будто бы что-то было до жути неправильно.

Перевернувшись на кровати и поплотнее закутавшись в одеяло, Лея закрыла глаза, стараясь успокоить разум и вернуться к приятной и безмятежной дреме, в которой пребывала до этого. Таких драгоценных минут сна выпадало не много в последние несколько недель: с тех самых пор, как Альянс в качестве меры предосторожности и реакции на произошедшее на Хораарне эвакуировался с Адралии, отозвал корабли и стал перебираться в это богом забытое место.

Хот.

Унылая, холодная и суровая планета. Покрытая снегом и льдом, с температурами столь низкими, что ночью на воздухе мог замерзнуть даже пар дыхания.

Но в ней была и красота. Захватывающие дух виды снежных гор, снежные наносы и дюны, блестящие днем на солнце, и небо — иногда столь чистое и голубое, что напоминало ей о глазах Люка.

Люк.

Люку бы здесь понравилось.

Люк.

В горле сжалось, и Лея, захваченная эмоциями, тяжело сглотнув, отбросила простыни и села на кровати; воздуха не хватало.

— Ах… а…

Она попыталась задавить скорбь, проглотить свое горе и грозящие вырваться рыдания.

Сидя в темноте на краю постели с опущенной головой и обхватив руками живот, Лея старалась взять под контроль нахлынувшую волну из печали и вины. Она не могла позволить им поглотить себя.

Люк. О, Люк.

Ты оставил меня!

В ее голове это прозвучало криком. В нем были и отрицание, и злость, и вина, смешавшиеся в одно чувство, нарастающее внутри и ищущее выхода.

Я не смогла спасти тебя. С потекшими по щекам слезами она посмотрела в потолок, словно могла видеть сквозь него, словно видела Люка где-то в вышине. Я пыталась, правда пыталась.

— Ты не стал бы бороться, — отчаянно, горячо прошептала она в темноту. — Ты не стал бы бороться! Ну почему ты не стал бороться?

Это было все то же сожаление… те же слова, те же чувства, тот же удар от ужасного осознания, который выбил воздух из легких и из-за которого силы оставили ее.

Люк был мертв.

Нет.

Мертв.

Нет!

Мертв, потерян.

И все же это казалось каким-то не совсем реальным. Не ощущалось реальным. Несмотря на его отсутствие, несмотря на то, как его не хватало, это все еще казалось ложью. До этих самых минут, когда правда стала слишком тяжела и реальность с пониманием ударили в голову.

Люк был мертв.

Невероятно публичная смерть, показанная по голонету в прямом эфире.

Они должны были вернуться. Должны были повернуть «Сокол» обратно, вернуться за Люком и послать хораарнцев к черту. Они должны были попробовать.

Нам стоило больше стараться. Мы не должны были тебя слушать. Хан не должен был тебя слушать.

О чем, черт возьми, ты думал, Люк?

Он думал о тебе! Он сказал Хану вытащить тебя… Сказал, что Вейдер позволит вам уйти, если он не станет бороться.

— О, Люк, — в холодной комнате имя слетело с губ теплым шепотом.

Я скучаю по тебе…

После Эскааля мне стоило проводить с тобой больше времени. Я не должна была позволять Мон занять так много моего времени. Мне стоило…

— Мне стоило быть рядом с тобой и…

…И что? Что бы я могла для тебя сделать? Разве бы это изменило хоть на каплю то, как ты себя чувствовал? Разве бы помогло тебе примириться с пережитым лишь одно мое присутствие?

Конечно, нет…

— …Но я все равно должна была быть рядом.

Лея вытерла глаза, приложила ладонь к находившемуся повыше кровати выключателю, и комнату осветил тусклый свет, отбрасывающий мягкие тени на негостеприимную белизну интерьера. Она вполне могла просто встать: не было смысла остаток ночи вертеться в кровати, пытаясь заснуть. Ее мысли в этом случае просто-напросто будут блуждать по кругу. Она станет проигрывать в голове произошедшее, отыскивая мелкие нюансы, малозаметные оттенки и интонации, которые будут служить издевательским напоминанием об ошибках, которые она совершила.

Мон Мотма предлагала ей какое-то время пообщаться с Терриманом, мириаланцем и психиатром, которого после Эскааля и Касреана посещал Люк, однако Лея не могла заставить себя сидеть с ним. Слишком велико будет искушение спросить о Люке, спросить, почему он повел себя так, почему не приложил на Хораарне больше усилий к борьбе.

Ты знаешь почему! Хан сказал тебе! Это было ради тебя. Чтобы спасти тебя. Это все было ради тебя! Ответственность за его смерть лежит на тебе!

— Хватит, Лея, — сказала она себе с упреком. — Хватит… Лучше тебе от этого не становится. Отпусти это все…

Отпусти его…

Она проигнорировала предложение внутреннего голоса и сунула ноги в стоящие у кровати ботинки. Несмотря на панели, которыми люди Альянса обшили комнату, стоять на полу все еще было слишком холодно.

Лед.

Все вокруг было из льда: пол, стены, потолок… Холодный нетающий лед.

И в холоде умер Люк. Он лежал на слежавшемся снегу — на льду, и жизнь покидала его.

Лея, начиная дрожать, протянула руку, схватила одежду, быстро натянула на себя утепленные штаны с подкладкой и куртку, уже немного жалея, что отказалась от предложения Хана ночевать на «Соколе». Но тогда она твердо стояла на своем: если передовая группа военных сил Альянса будет мучиться от холода в этих жилищах, значит, и она тоже.

Лея снова провела рукой по лицу, вытирая глаза рукавом. Перед тем как отойти ко сну, она заплела волосы в косу. А теперь стала приводить их в приличный вид. Руки, пока она бездумно сооружала прическу, двигались исключительно по привычке. После она потянулась к небольшому комоду у кровати, пальцы зашарили по гладкой поверхности в поисках заколки. Она задела что-то тяжелое, и предмет упал на пол.

Вздохнув, Лея схватила заколку, скрепила ей волосы, а затем обратила внимание на упавшую вещь.

И застыла: взгляд остановился на лежащем на льду световом мече.

Хан нашел его в одной из коек в спальном уголке «Сокола» сразу после их побега с Хораарна. После прыжка в гипер он настоял, чтобы Лея передохнула, и отправился в каюту, чтобы расчистить для нее койку. Световой меч спокойно лежал на подушке, а униформа Люка была в беспорядке раскидана по полу.

Выражение лица Хана было мрачным, его потемневший взгляд говорил о скорби и боли. Он поднял световой меч и протянул ей:

— Можешь вернуть парню, когда мы его вытащим.

И Лея взяла его, сохранила и теперь держала в руке, зная, что никогда не сможет вернуть Люку. Потому что Люк был мертв и, наверняка, мертв уже тогда, когда Хан поднял меч с той подушки.

Люк покинул их…

— Мы думаем, это убийство было актом милосердия, — сказала им Мон Мотма, когда они прибыли на Адралии.

В смерти Люка не было ничего милосердного: ни в выстреле в грудь, ни в том, что его оставили умирать скованным и задыхающимся под взглядом нависшего над ним врага — как показывалось вживую по голонету.

Лея закрыла глаза от испытываемой боли. То, что Люку пришлось умереть так — когда последним человеком рядом с ним оказался Вейдер, когда последнее, что запечатлел в конце его взгляд, — вид Темного Лорда ситхов — было невыносимо. Его боль и его страдания мучили ее.

— Я хочу видеть, — потребовала она сразу после того, как им с Ханом рассказали о судьбе Люка.

Риекан тогда лично проводил их всех с «Сокола» до офиса Мон. Они были совершенно измотаны по прибытии, но из-за печали на лице Риекана, когда тот их поприветствовал, испытали новый укол страха. Это сразу же изгнало чувство усталости, оставив одно лишь волнение и нервозность, ведь генерал отказывался рассказать, что еще пошло не так, пока они не окажутся в приватной обстановке. Всю базу окутывали покров тишины и атмосфера подавленности. Лея заметила Изабель Яконти. Стоящая возле остывающих после боя крестокрылов, она открыто плакала, обняв эмоционально разбитого Веджа Антиллеса.

Изабель была настолько явно расстроена, что это потрясло Лею; главный механик всегда казалась ей несгибаемой, невозмутимой. Неважно, каковы были потери, Яконти вставала и бралась за работу, заботилась о своих пилотах и их кораблях. Но не теперь. Теперь эта женщина была в полном раздрае и цеплялась за Антиллеса.

Перешагнув порог офиса Мон, они увидели, как та для приветствия поднимается с одного из своих видавших виды диванчиков. Мон выглядела встревоженной, выглядела так, будто не спала много дней напролет…

— Лея… — поздоровалась Мон, беря ее руки в свои. Кивнула Хану, Хасламу и Чубакке: — Капитан Соло, Чубакка, рядовой… Приятно… приятно видеть, что вы все в безопасности, — она взмахнула рукой в сторону диванов и кресел. — Пожалуйста, присядьте.

Сама она тоже присела, не выпуская рук Леи. Мотма сидела рядом с ней, вымотанная и обеспокоенная.

«Это из-за Люка, — вдруг с испугом подумала Лея. — Что-то случилось с Люком».

Пока они все рассаживались, Мон Мотма выдерживала паузу. Риекан остался стоять, его лицо было осунувшимся, выражение — мрачным.

— Вы не смотрели голонет, — произнесла Мон, озвучивая очевидное.

Они были заняты сражением, заняты тем, чтобы убраться подальше от Хораарна. Большую часть перелета к Адралии они потратили на починку корабля, упорно игнорируя тот факт, что их друг был передан имперцам, а их сержант, девушка по имени Текла да Амалан, осталась где-то на Хораарне без возможности вернуться к Альянсу.

— Нелегко говорить это, Лея, — и Мон почти до конца развернулась к принцессе, сильнее сжимая ее руки в своих, — но лейтенант-коммандер Скайуокер мертв.

Воспоминания Леи о том дне, о том моменте сейчас были столь же свежи, как и четыре недели назад — когда это произошло. Ее пальцы сильнее сжались вокруг рукояти светового меча, костяшки побелели.

Тогда, поначалу, она была озадачена. Она поначалу подумала, что Мотма не так интерпретировала вердикт суда, но потом, когда Хан спросил…

— Что произошло?

Мон сглотнула, пристально глядя на Лею.

— Мы изучили все доступные кадры так тщательно, как только возможно, и можем…

— Что произошло? — повторил Хан, тон его был холоден.

Мон вздохнула:

— Они провели его к шаттлу. Как только Люк зашел внутрь, ему выстрелили в грудь, и он упал и прокатился вниз по рампе. Прямо перед тем, как трансляцию обрубили, одной из камер удалось заснять тех, кто был в шаттле. Мы идентифицировали стрелка как сержанта да Амалан. На ней была униформа офицера имперского флота.

Хаслам вскочил на ноги.

— Не может такого быть, не-а. Только не серж, она человек открытый и так же верна Альянсу, как и…

— Сядьте, рядовой! — рявкнул Риекан, используя свой авторитет и чувство уважения, которое испытывал к нему Хаслам, чтобы того успокоить.

Хаслам сел, лицо его было бледным, и с одного взгляда было ясно, что он сильно расстроен.

— Мы не верим в то, что она служит Империи, — сообщила Мон, чтобы приглушить его возмущение. — Мы думаем, ей удалось внедриться в команду шаттла. Мы думаем, это убийство было актом милосердия.

— Я хочу видеть, — требовательно произнесла Лея, с удивлением слыша свой голос. Она чувствовала, что в лице не осталось ни кровинки, чувствовала снизошедшее на нее оцепенение: и разум, и тело старались защитить ее от жуткой правды.

Мон подняла глаза на Риекана и кивнула. Находящийся в офисе голо-экран замерцал, и они в тишине смотрели…

Все произошло быстро. Люка, все еще скованного по рукам и ногам, завели в шаттл. Внезапная алая вспышка, и Люка отбрасывает назад. Он катится по рампе и валится с нее вниз, на плотный снег.

Камера рвется ближе за крупным планом, и они видят, как Теклу — и это без всяких сомнений она — хватают и притискивают к земле. Картинка вдруг заполняется помехами и сменяется другим кадром, снятым с точки подальше — трансляция теперь ведется с другой камеры.

Они видят Вейдера, склоняющегося над Люком…

А затем видео обрывается.

Осторожно, чтобы не задеть кнопку активации светового меча, Лея смахнула налипшие на металл кристаллики льда и положила его обратно на комод. После надо будет найти какое-нибудь более безопасное место для его хранения. Может, Хан оставит его на «Соколе». Люк бы захотел, чтобы меч был в сохранности, чтобы о нем заботились. Ведь этот меч принадлежал когда-то его отцу.

Но пока не время. Она пока не готова передать световой меч Хану.

Вздохнув, Лея направилась в свою личную ванную комнатку, чтобы быстрым движением смыть слезы холодной водой — наверное, сегодня, но как-нибудь позже она сходит на «Сокол» и выпросит у Хана разрешение воспользоваться его душем. Возможно, после нормального, горячего душа она почувствует себя лучше, возможно, он поможет ей избавиться от этого до сих пор не исчезнувшего тревожащего чувства, что где-то и что-то было до жути неправильно.