Однажды двадцать лет спустя (джен)

Пока его не было, Гарри разжёг камин: дом был холодный, иногда они топили даже летом, да и слушать истории приятнее у камина. Придвинул к нему кресла и столик, на котором стояла бутылка огневиски, ведёрко со льдом и пара чистых стаканов — он как раз закончил, когда Малфой вернулся.

— Выстраиваете сцену? — улыбнулся он, подходя и ставя на столик бутылку чего-то тёмно-янтарного и пару крупных пузатых сужающихся кверху бокалов. — Не возражаете?

— Коньяк?

— Не люблю огневиски, — кивнул тот. — Им можете угостить Уолли, он оценит. Полагаю, каждый может выбрать напиток себе по вкусу, — он налил немного в бокал и вопросительно посмотрел на Гарри — тот отказался и плеснул себе из своей бутылки.

Они сели — Малфой сделал глоток и с наслаждением откинулся на спинку кресла.

— Итак, — сказал он, — долг?

Гарри кивнул.

— Хорошо. Думаю, вас эта история… удивит, — он чуть-чуть помолчал. — Мне было тогда лет двадцать, и был я, как я уже говорил, невероятным болваном.

— Про болвана вы говорили раньше. Что были им ещё в школе.

— И в школе тоже, — кивнул Малфой. — Но и потом. Это, к сожалению, дипломом об окончании Хогвартса не исправляется, — он сделал ещё один глоток, подождал, пока жидкость стечёт вниз по горлу, и продолжил. — Мы с парой приятелей напились тогда в хлам — еле на ногах стояли, про владение палочкой, разумеется, и речи не шло — и зачем-то отправились шататься по маггловским кварталам. Ирландским.

Он замолчал, глядя в огонь. Выражение лица его немного смягчилось, и оно сейчас казалось почти красивым.

— Должен сказать вам, что эта история раз и навсегда излечила меня что от пьянства, — он пристально глянул на Гарри, — что от избытка презрения к магглам. Итак, мы гуляли-гуляли… и встретили, — он сделал эффектную паузу, но Гарри молча смотрел на него, и Малфой, наконец, продолжил, — банду.

Гарри всё-таки не сумел спрятать удивлённое выражение, и его собеседник довольно кивнул:

— Да-да, обыкновенную маггловскую банду. Из ИРА, если это вам о чём-нибудь говорит.

Гарри говорило, и он кивнул.

— Казалось бы, какую опасность представляет группка каких-то магглов для трёх о-очень тёмных волшебников, правда?

— Ну, как сказать? — возразил Гарри. — Я себе представляю ИРА. Они же наверняка были вооружены…

— Именно, — кивнул тот. — А мы — считайте, что нет, потому что в том состоянии я бы и вслух "Акцио" не выговорил, не говоря уже о сотворении безмолвного его варианта. Но мы-то тогда про себя этого не понимали… Слово за слово, началась драка… В общем, я думаю, тот ирландский верзила попросту проломил бы мне там голову. Собственно, я в этом совершенно уверен, учитывая то, что случилось потом.

— Вас кто-то спас, и так возник долг? — понял Гарри. — Вас? От какого-то маггла?

— Это было бы уже достаточно скверно, правда? — он загадочно улыбнулся. — Но настоящая беда была в том, кто именно меня спас.

Он опять замолчал, и на сей раз Гарри не выдержал:

— И кто же? Неужели вас спас Волдеморт?

Малфой поглядел на него несколько удивлённо.

— Нет, разумеется… В этом-то как раз не было бы ничего особенно страшного. Даже долга бы не возникло — я тогда уже принял метку, а значит, он был обязан меня защищать. Нам всем досталось бы от него, конечно… но нет, это всё ерунда.

У Гарри фантазии не хватало представить, кто же это мог быть такой, в сравнении с кем Волдеморт был для Малфоя «ерундой».

— Это был маггл, — наконец сказал тот. — Член другой банды, которая явилась на шум.

Малфой улыбнулся и снова замолк, давая Гарри возможность осознать сказанное.

— Хотите сказать, что у магглов это тоже работает?

— Магии всё равно, маггл перед ней или волшебник, — пожал плечами Малфой, — главное, чтобы было сознание. Она и в отношении различных тварей отлично работает.

Гарри решил на сей раз пропустить мимо ушей слово «твари».

— То есть, у вас возник Долг Жизни…

— Перед магглом, да. — Он кивнул. — Вы можете себе это представить? — он усмехнулся. — Я мало что соображал в тот момент, когда это случилось: я был фактически без сознания. Он меня оттащил с собой — и вот представьте: под утро я прихожу в себя в какой-то непонятной дыре, на чудовищно скрипящей кровати, и на то, что меня накануне до полусмерти избили, накладывается моё первое — и последнее — в жизни похмелье!

Он снова взял драматическую паузу, но Гарри уже было действительно интересно, и он с готовностью подыграл:

— А почему первое? Я понимаю, что вы после этого больше не напивались, но почему…

— Так эльфы же, — пожал он плечами. — Они, разумеется, снимали похмелье у меня ещё до того, как я успевал проснуться, и я ни разу с ним прежде не сталкивался. Это было ужасно, честное слово! — выражение его глаз было грустным и немного мечтательным, и контрастировало с некоторой насмешливостью тона. — И вот я, представьте, просыпаюсь, сажусь — и не понимаю ни где я, ни что со мною случилось… говоря откровенно, в первый момент я тоже о Лорде подумал, и решил, что он так задумал меня проучить — у него всегда была замечательнейшая фантазия. Но у меня даже встать тогда не вышло — я упал на пол, и тот маггл пришёл на шум.

Он замолчал.

— И?

— Он… он принял меня за священника — или за ученика семинарии. Я, когда понял, кто он и что произошло, меня охватил такой ужас — я вам передать не могу. И ещё ужаснее было то, что тогда я о долге жизни почти ничего и не знал, и, в частности, не представлял, что происходит с тобой в первые несколько дней, если твой… так сказать, кредитор где-то поблизости.

— И что… Что вы чувствовали?

— Я-то? — он задумался. — Я тогда поначалу принял это за интерес: я же в первый момент про долг даже не подумал. Он принёс мне какое-то маггловское лекарство — наверное, обезболивающее, я плохо в них разбираюсь, а они ведь на нас действуют намного сильнее… Боль ушла почти сразу, и я ощутил нечто вроде эйфории — так бывает, когда сильная боль исчезает разом, вы замечали?

— Угу, — Гарри хотелось услышать, что было дальше.

— В общем, мы проболтали почти до полудня. Я ловил себя на том, что мне хочется взять его за руку, коснуться ещё как-нибудь… я ужасался, но ничего поделать не мог — знакомо?

— Да…

— Только вы-то хотя бы знаете причину этого, ну, и в целом настроены не так радикально — а представьте, что должен был думать в то время я?

Гарри представил — это было забавно. Он фыркнул:

— Да уж… Мне даже жалко вас стало.

— Это рано пока, — возразил он. — В конце концов, ему нужно было куда-то идти, он подвёз меня в, как он сказал, безопасное место…

— А о чём вы разговаривали? — перебил его Гарри.

— О Библии, в основном.

— О чём?!

— Он же принял меня за священника — я должен был соответствовать. Мантия похожа на сутану, не замечали?

— Я… да, разумеется, замечал, но… вы разве читали Библию?

— Разумеется, — он очень удивился. — И Библию, и Тору, и Коран, и Упанишады, и Веды, и Махабхарату с Рамаяной — но это ещё в детстве — и Книгу мёртвых, и коаны эти безумные…

— Это же маггловские книги! — оборвал его Гарри.

— Это общие книги, — возразил Малфой. — Не все тексты делятся на маггловские и волшебные.

— Вы разве христианин?

— Ох, — он вздохнул и поморщился. — Я был бы признателен вам, если бы мы с вами обошлись без религиозно-философских бесед — я совсем не любитель. Книги те я, конечно, читал, но их все читают — это просто обязательный минимум. Ну и языки, опять же, надо хоть раз освоить…

— Вы хотите сказать, что знаете все эти языки… и древнеегипетский?

— Нет, конечно, — возразил он. — Но я умею понимать их в письменном виде.

— Объясните.

— Как бы вам объяснить? Я умею их понимать. Это нечто вроде перевода, только магического: я не смогу на них ничего сказать или написать, я просто… можно сказать, что я читаю их примерно, как чужие мысли. Именно мысли, а не образы, это не Легилименция.

— Ей вы тоже владеете? — уточнил Гарри.

— Разумеется… на не слишком высоком уровне, правда, тут я не мастер. Окклюмент из меня получше.

— Давайте дальше! — попросил Гарри, не желая отвлекаться от странной истории.

— Дальше… дальше я отправился в Мунго — не мог же я в таком виде явиться домой, что я сказал бы отцу? Вот там-то они меня и обрадовали. Я тогда, помню, в буквальном смысле слова онемел — когда понял, что я наделал.

— Так было противно? — не удержался Гарри.

— Да какое противно? Я был в ужасе, я очень боялся, что об этом узнают отец или Лорд — не знаю, кого я боялся больше… наверное, всё-таки Лорда: я полагал тогда, что он меня просто убьёт за такое — хотя сейчас думаю, что он просто подстроил бы что-нибудь, чтобы я мог тот долг искупить. Но мне такое в тот момент даже в голову не пришло…

— А разве это считается?

— Что?

— Если подстроить?

— Смотря кто и как будет подстраивать. Самому, конечно, нельзя — а если кто-то со стороны это грамотно сделает, а сам ты не будешь знать, то почему нет?

— И вы не думали сделать это для Драко?

— Думал, конечно, — он засмеялся. — Но пока, как видите, не придумал. Рассказывать дальше?

— Конечно, — Гарри сделал себе мысленную заметку, правда, не будучи так уж уверен, что когда-нибудь найдёт удачный момент вернуться к этому вопросу.

— В общем… пару дней я просидел в собственной библиотеке — читал всё, что сумел отыскать про долг жизни — а потом я отправился к тому магглу. Их искать несложно, они же не прячутся, а уж в моём-то случае это было вообще детской забавой… В общем, мы стали общаться.

— Вы что… подружились с магглом?

Это было как-то… неправильно. Выпадало из малфоевского образа напрочь, и вообще никуда не вписывалось.

— Я уже говорил вам: я не понимаю, что такое дружба, и не люблю это слово. Это не было… ничем это называемым не было. Я, разумеется, начал спонсировать их группу...

— Вы что, давали деньги ИРА? Террористам?

— А что вас так удивляет? — пожал он плечами. — Мы сами-то разве так уж от них отличались? У них была очень понятная цель: они отвоёвывали свою страну. Вполне благородно…

— Знаете… вы просто…

— Да. Я такой, — он кивнул. — Я, собственно, рассказываю вам это не для того, чтобы поразить вас богатством своего прошлого. Я хочу рассказать, что бывает, когда твой магический кредитор умирает — мне кажется, вам будет это… полезно.

— У меня был должник, — вдруг сказал Гарри. — Он тоже умер. Я ничего не почувствовал…

— Так то должник, — пожал он плечами. — Конечно, вы не почувствовали, с чего бы? А кто это был, если это не тайна?

— Хвост.

— В каком смысле хвост? Чей?

— Петтигрю, — поправился Гарри. В самом деле, откуда было Малфою знать это прозвище.

— Этот? — изумился Малфой. — Как же вас угораздило-то… я его помню, на редкость мерзкое было создание.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросил Гарри, не желая затрагивать эту тему.

— Да. В общем, я, с одной стороны, ломал голову, как мне избавиться от этого долга — а с другой продолжал время от времени общаться с тем магглом. Деньги я давал, надеясь, что они помогут ему выжить — я же знал, чем он занимается, и насколько это опасно. Укрыл его, как сумел, защитными заклинаниями…

— Вы защищали маггла? Магически?

— А что мне ещё оставалось? Я бы его, говоря откровенно, вообще с удовольствием посадил к себе в подвал и поил под старость какими-нибудь общеукрепляющими зельями, — засмеялся Малфой. — С другой стороны, как ни странно, мне нравилось с ним общаться. Тогда я приписывал это влиянию магии долга, а сейчас уже не уверен… он был по-своему любопытным человеком.

Он помолчал, задумчиво глядя в камин.

— А потом я однажды проснулся под утро от… я не могу найти слов, чтобы это описать. Пожалуй, похоже на то, как если бы вы горели в огне изнутри… Я вскочил, оделся кое-как, и кинулся его искать… и даже нашёл. Там был какой-то мощный взрыв, все погибли на месте, а его отчасти прикрыли мои заклинания — но только отчасти. Он был весь изрешечен осколками… к сожалению, у меня тогда не хватило ума оттащить его в Мунго.

— Вы разве могли? — тихо спросил Гарри.

— Мог, конечно… мало ли. Почистили бы потом ему память — и всё… Делают же так магглорождённые со своими родными. Тем более, у меня была весьма уважительная причина. Но мне это просто в голову тогда не пришло. Я сидел тогда на полу, посреди всего этого бардака, держал его на руках и… умирал. Вместе с ним. Как если бы у меня было два тела, и одно из них сейчас умирало, а второму предстояло остаться жить вдвоём с этим трупом…

Он опять замолчал, глядя в огонь и вертя в руках опустевший коньячный бокал.

— Самое скверное, — тихо сказал он, — что подобные вещи не то, что не забываются… они никогда не остаются в прошедшем времени. Это всегда рядом со мной, и всегда происходит прямо сейчас. Объяснить это сложно, но можно, если хотите, показать. Вы же владеете Легилименцией?

— Я, — севшим голосом проговорил Гарри, — да, но… вы уверены?

— Да, вполне. Омут Памяти в данном случае не подходит: он передаст картинку, а не ощущения. А дело именно в них. Я дорасскажу вам историю, а потом покажу, хорошо?

— Почему?

Малфой взглянул на него вопросительно.

— Почему вы делаете это? Зачем со мной делитесь?

— Не знаю… почему нет? — он слегка улыбнулся. — Видите ли, мистер Поттер… Вы ведь не просто волшебник и даже не просто аврор. Вы герой… и вы чудовищно, просто катастрофически необразованны. В конце концов, это просто опасно.

— Герой? — в устах Малфоя это вовсе не прозвучало пафосно или комплиментарно, и Гарри вспомнил, что точно так же в похожем контексте его назвал и Макнейр.

— Это отдельная тема, — кивнул он, — я с удовольствием с вами её обсужу, но в другой раз. Давайте покончим с этим. Итак, — он опять помолчал, то ли вспоминая, то ли подбирая слова, — я извлёк из него все осколки, но этого было мало, а сращивать ткани достаточно тонко я тогда не умел. Ему было очень больно. Я наложил обезболивающие заклятья, но они не могли его вылечить… Я держал его на руках, а он истекал кровью, и говорил что-то… я его почти не понимал и даже не слышал. Я рыдал, и если бы мог тогда умереть за него — умер бы совершенно счастливым. Это всё не так уж и долго продолжалось — минут, может быть, двадцать, не больше. А когда он умер… это было… я так кричал, что совершенно сорвал себе голос. Я валялся в копоти и пыли, и я… я чувствовал, как начинает разрушаться его тело, но не мог заставить себя его отпустить. Конечно, всё это была просто магия долга… но знаете… легче от этого не было совершенно.

Он снова умолк ненадолго. Гарри тоже молчал. Ему очень хотелось задать вопрос, почему же после такого Малфой не оставил Волдеморта, почему продолжал… делать всё то, что делал, но он промолчал.

— Аппарировать я не смог. Пришлось добираться до Диагон-элле, а оттуда — камином. Я заперся дома, и… Вот тогда я бы и наложил на себя руки, наверное, если бы мне не помешали.

— Почему? — почти шёпотом спросил Гарри.

— Почему… Потому что я постоянно продолжал это чувствовать, а закрыться или отвлечься… мне просто не приходило в голову. Звучит странно, но я заранее про это не знал, а, будучи внутри, выбраться оттуда у меня не выходило. Я просто расхотел жить… а для волшебника это смертельно. Магия утекает… и когда я понял, что это со мной происходит, я решил, что уж лучше сейчас…

— А Волдеморт?

— А что Лорд? — вскинул брови Малфой. — Какое ему было дело?

— Вы разве не были его правой рукой?

— Ну, какой правой рукой? — усмехнулся он. — Я был двадцатилетним мальчишкой, богатым, одарённым — согласен, но у него таких было вокруг три десятка… К тому же, в тот момент я ослаб, а подобные его никогда не интересовали… да и в Англии его тогда, кажется, не было. В общем, он не имеет к этому отношения.

— Тогда кто же вас спас? — осторожно спросил Гарри. — Не говорите, конечно, если это…

— Да нет, — он повёл плечом, — в этом нет никакой тайны… Руди Лестранж.