Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

Сколько знакомых имён…

Да почти все — знакомые.

С той или иной стороны.

От некоторых имён очень больно.

От некоторых — напротив… там им самое место. Беллатрикс… Нет, не жалко. Жаль её мужа… где он был, кстати? Как же так вышло, что она — погибла, а он… похоже что нет? Не защитил, не закрыл собой? Если жив — вероятно, казнит себя страшно…

Фред Уизли. Как он их ненавидел! Этих двух… две рыжих чумы. А сейчас от мысли, что остался только один — больно. Лучше б погибли оба… второй навсегда останется «недо-». Даже он, проклиная их на своих уроках, никогда подобного им не желал. Даже в мыслях.

Люпин.

Тонкс и Люпин.

Последний…

Надо бы радоваться — да не выходит. Там мальчик остался… совсем маленький. Есть, разумеется, Андромеда… Он вспоминает Лонгботтома — Андромеда не Августа, конечно, но…

Крэбб?!

Вот это по-настоящему больно. Свой… как, откуда? Неужели безумный папаша потащил сына с собой в школу? Ведь их вывели всех…

Имена множатся, множатся…

Наконец, заканчиваются.

Они сидят молча.

Слагхорн. МакГонагалл. Флитвик. Спраут. Помфри.

Малфои. Эйвери. Братья Лестрейнджи. Руквуд. МакНейр.

Они все выжили. Но первые — победили.

А вторых ждёт Азкабан…

— Кто арестован?

Мальсибер снова читает. Шелестят страницы…

Все там. Все — кроме Малфоев… ну, значит, хотя бы эти. Это хорошо… должен же кто-то остаться.

Мальсибер очень серьёзен. Закончив читать, он складывает газеты и сидит молча, глядя в маленькое голубое пламя под маггловской кастрюлей с маггловской курицей. Они оба молчат — в какой-то момент возникает ощущение то ли поминок, то ли ещё чего-то такого же вдохновляющего.

Мальсибер вдруг говорит:

— Я его не убил.

— Кого? — спрашивает Снейп.

— Того мальчишку-аурора. Внушил ему, что он меня поймал, я вырвался, мы подрались — и он меня убил, в бою. А тело упало в озеро. Пришлось взять его палочку и заавадить какую-то рыбу, — он улыбается очень грустно. — Потом отправил его назад… правда, своего имени я пока в некрологах не видел. Но вспомнит же он.

— Должен, — кивает Снейп. — А почему рыбу?

— Да там не было никого больше живого. А рыб было много. Какая разница… Авада есть Авада. Надеюсь, он умеет её выполнять?

— Аурор же. Должен уметь.

— Должен, — соглашается тот.

Они снова молчат.

Вода закипает — Мальсибер принимается методично снимать с неё ложкой пену, точным движением сбрасывая ту в тарелку.

— Как полагаешь, — серьёзно спрашивает он, — какое влияние оказывает выражение наших лиц на сложившуюся ситуацию в целом и нашу с тобой — в частности?

Он оборачивается и смотрит на Снейпа очень серьёзно — а потом не выдерживает и смеётся — правда, аккуратно.

— Шут, — усмехается Снейп, но на душе у него почему-то становится легче.

— Шут — между прочим, весьма высокая должность при королевских дворах когда-то, — назидательно говорит Ойген. — Я бы, пожалуй, пошёл…

— И в конце тебя бы ждала декапитация.

— Декапи... что? — очень удивляется он. — Зачем?

— Чтобы шутить перестал.

— Это что… аллегория?

— Это казнь такая, через отрубание головы, а не аллегория, — досадует Снейп. — Что ты за бестолочь? Как можно такого не знать?

— А как можно не знать… не знаю, — смеётся примирительно Мальсибер. — Но ты точно тоже не знаешь чего-нибудь совершенно элементарного.

— Например?

Ойген только отмахивается.

— Раз ты у нас такой гений — скажи мне лучше, как нам попасть в Новый Свет. Надо же использовать такую светлую голову с пользой.

— Хммм, — задумчиво отзывается Снейп, касаясь рукой подбородка. — У нас несколько вариантов. Но мы в любом случае упираемся в наличие маггловских документов.

— Это не проблема, — отмахивается Мальсибер, — сколько варить оборотку?

— Месяц. И это называется оборотное зелье.

— Месяц? — поражается Мальсибер.

— Это знает любой студент, в том числе гриффиндерец! — возмущается Снейп.

— А я даже не гриффиндорец и, к тому же, бестолочь, — парирует тот. — Имею право не знать. Мы, бестолочи, такие… нет, месяц — это не вариант. Расскажи, какие есть способы.

— Самолёт и корабль. В любом случае — мы упрёмся в них. Для этого нужны документы.

— Корабль — я понимаю… а что такое самолёт? Нечто, что летает? И да, я бестолочь.

— Летает, — усмехается Снейп. — Самолёт быстрее.

— Насколько?

— Намного. Полагаю часов… восемь, двенадцать. А корабль что через Атлантику, что через Тихий океан — думаю, не меньше недели, возможно двух.

— Какие документы нужны для самолёта?

— Это пока не существенно — говорит Снейп, окидывая собеседника задумчивым взглядом. — Достань карту мира. Я подумаю.

— Где я тебе карту возьму? — возмущается Ойген.

— В магазине... ладно. Я сам всё сделаю. Ты добудешь деньги… и одежду. Нормальную маггловскую одежду.

— А моя тебе чем не нравится? — озадаченно спрашивает он.

Снейп хмыкает, в его глазах плещет ирония.

— Как бы тебе объяснить…

Мальсибер одет ужасно забавно: на нём вполне обыкновенная белая рубашка и такие же нормальные, обычные тёмные брюки — однако поверх рубашки надет просторный и откровенно женский тёмно-зелёный кардиган, который, впрочем, совершенно непостижимым образом ему даже идёт.

— Некоторые детали твоего гардероба, — Снейп ухмыляется самым краешком губ, — однозначно выдают в тебе слабый пол.

— На мне надето что-то женское? — очень удивляется Мальсибер. — Что?

— Вот это… зелёное нечто. Рубашка и брюки нормальные, — милосердно добавляет он.

— Н-да? — Мальсибер, скорее, удивлён, чем расстроен. — Ну, возможно… но я замёрзну в одной рубашке!

— Ну так сними с кого-нибудь куртку, — пожимает плечами Северус.

— Ты предлагаешь мне носить одежду с чужого плеча?! — он даже задыхается от возмущения. — Ты в своём уме?!

— Ну ходи так, — соглашается Снейп. — В целом, магглы довольно… терпимы к странностям. Мало ли. Трансвеститом не стыдно быть.

Ойген задумывается, потом переспрашивает:

— Стыдно не быть трансвеститом?

— Тебе — да, — с откровенной насмешкой кивает Снейп. — Ты и латынь забыл?

— Я не понял, — легко признаётся Мальсибер. — Но если переводить с латыни…

— Не бери в голову, — устало говорит Снейп, закрывая глаза.

Говорить после мазей и зелий он может вполне сносно, но сил у него немного, а тут ещё и эти газеты… Он почти засыпает, когда его будит до отвращение бодрое:

— Кушать подано! Глаза можешь не открывать, если не хочешь. На, пей.

Глаза Снейп, конечно же, открывает, и видит Мальсибера, протягивающего ему… Когда он понимает, что именно, он как ни пытается — а смех удержать не может, и старается только как можно меньше напрягать горло. Он и сам понимает, что его смешливость — следствие зелий, самого отравления, исчезнувшего так внезапно многолетнего тяжелейшего напряжения… и свободы — но сделать с собой ничего не может. Озадаченное лицо Мальсибера ситуацию лишь ухудшает — Снейп машет на него рукой, и тот, как ни странно, понимает его вполне правильно: отворачивается и даже отходит в сторону.

Когда неуместный приступ проходит, Снейп ощупывает повязку и зовёт:

— Ойген!

Мальсибер оборачивается осторожно:

— Ты успокоился?

— Кажется. Ты невозможен.

— Мне почти что обидно, но я на сей раз даже не понимаю, в чём дело, — признаётся он грустно. — Чем я тебя так развеселил?

— Ты знаешь, во что ты налил… что, кстати, ты мне налил?

— Бульон. Во что?

— Это… где ты взял это? — Северус чувствует, как внутри вновь поднимается смех.

— В магазине, — он совершенно не обижается. — Купил. А что?

— Это… в общем, собачья миска. Или кошачья.

— Какая разница? — пожимает плечами Мальсибер. — Зато удобная.

В этом — весь Ойген: он способен прочитать получасовую лекцию о том, почему одной даме следует просто кланяться, другой — целовать руку, третьей — обе, а четвёртую можно поцеловать в щёку. Или не в щёку. Или не поцеловать, а изобразить поцелуй, и чем эти случаи отличаются — но при этом запросто может есть из собачьей миски, если она по какой-то причине показалась ему удобной. И, кстати, это он тоже легко может объяснить и обосновать. Что сейчас и сделает с удовольствием, если спросить.

— В целом, ты прав, — кивает Снейп. — А у меня истерика.

— Да мы с тобой ещё долго истерить будем по поводу и без, — соглашается тот. — Вот, держи. Ложку дать, или просто пить будешь?

— Давай…

Ложка оказывается вполне обычной — а бульон неожиданно вкусным. Мальсибер тоже садится есть — у него практически такая же миска, только зелёная, а вот бульон у него дополнен собственно курицей и ещё хлебом. Всё это пахнет так, что четырёхдневный голод обрушивается на Снейпа со всей своей силой — он задумывается и решает попробовать — почему, собственно, ему можно есть только жидкую пищу? Пищевод-то не повреждён…

— Поделиться в голову не приходит? — интересуется он.

Мальсибер смотрит недоумённо, потом переспрашивает:

— В каком смысле? Ты ещё хочешь?

— Простая мысль предложить мне тоже мяса и хлеба в твою светлую голову, я смотрю, так и не добралась?

— Тебе же нельзя, — полувопросительно говорит Ойген.

— Я бы проверил, — слегка улыбается Снейп.

— Да пожалуйста… экспериментатор, — он отбирает у него миску и очень ловко срезает в неё с курицы мясо и рубит очень мелкими кусочками, практически разделив на волокна, потом отрывает от круглого белого каравая кусок мякиша и протягивает всё это Снейпу. — Ешь осторожнее, — просит он.

— Сколько заботы, — хмыкает тот. — Так сильно хочешь отсюда выбраться?

— Не поверишь, насколько, — улыбается Ойген — и нет-нет, да поглядывает тревожно, пока Снейп не доедает и не возвращает ему миску.

— Одно из двух, — говорит он: — Или я был очень голоден, или это было вкусно. Впрочем, варёную курицу сложно испортить.

— Ну ещё бы, — кивает Мальсибер, — четверо суток не есть… так что, ты говоришь, тебе нужно? Карта мира?

— И нормальная маггловская одежда.

— Я никогда не покупал мужскую одежду на глаз, — признаётся Мальсибер. — Имей в виду — могу промахнуться с размером.

— Тогда купи свитер. А лучше возьми с собой что-нибудь из моих вещей.

— И ты будешь тут голый лежать? — смеётся Ойген.

Снейп тоже улыбается.

— Неудачная мысль, — соглашается он. — Брюки и ботинки у меня есть — нужны рубашка и свитер или куртка. Свитер лучше — с высоким горлом. И какой-нибудь шарф.

— Какой свитер? Май на дворе!

— Я уже говорил: магглы довольно терпимы ко всяким странностям — и ты уже мог бы это заметить, — он слегка улыбается.

— Значит, одежда и карта… давай-ка я провожу тебя обратно — лучше две запертые двери, чем одна.

— И бритву.

— Что? — очень удивляется Ойген.

— Бритву. И помазок или пену для бриться.

— Что за пена?

— Ты же не знаешь, — ему почему-то становится очень смешно. — Пойдёшь в любой маггловский магазин, где продают… всё. Большой. Называется супермаркет. Подойдёшь к продавцу, попросишь тебе помочь и показать пену для бриться и бритвы. Скорее всего, она даст тебе самые дорогие — возьмёшь и принесёшь мне. Это тебе лёгкая небритость идёт… а я не привык. И ещё ножницы, — вдруг говорит он, странно улыбнувшись. — И зеркало. И шампунь.

— А больше ничего? — Мальсибер смотрит на него… изумлённо.

— Я думаю, понадобится ещё таз и какой-нибудь ковшик. Электричество здесь есть, как я понял?

— Есть — в той комнате. Хотя это и ангар, а не комната, — улыбается он.

— Тогда ещё одна лампа — та слишком тусклая — бумага, карандаши или ручки. Спросишь в том же супермаркете — но нужен действительно большой.

— И где я тебе его отыщу?

— А ты у магглов спроси. Под Империо, — он улыбается самыми краешками губ. — Советую поймать кого-нибудь, кто водит машину — он тебя заодно и отвезёт.

— Как я удачно-то на тебя наткнулся, — говорит Мальсибер почти восхищённо. — Ну, идём назад, что ли… и я пошёл на охоту.

— Палочка где моя?

— Вот, — тот вытаскивает откуда-то из-за спины палочку и протягивает её Снейпу как положено — рукоятью к нему. — Только не колдуй тут, пожалуйста, — просит он очень серьёзно.

— Не стоит так сильно оскорблять мой интеллект, — усмехается Снейп, удобно укладывая в ладонь палочку. Мальсибер смеётся и наклоняется, подставляя ему своё плечо.