Строя воздушные замки на камне (гет)

В дверь кто-то постучал.

Лили замерла — как всегда в эти дни, когда к ней кто-то приходил. Стали бы Пожиратели смерти стучать в дверь? Она не знала, а те, кто мог ответить на этот вопрос — как Марси Блэйн, к примеру, или Аллен Шанпайк, или Уолтер Тремлетт, — были мертвы.

Стук повторился — несильный, но настойчивый. Лили схватила наполовину выкуренную сигарету, которая лежала на краю пепельницы, и затянулась, пытаясь успокоить нервы.

— Кто там? — спросила она.

— Лили, дорогая, это Альбус.

Лили не двинулась с места. Она стала членом Ордена меньше месяца назад, но уже успела заразиться от них недоверчивостью.

— Бывают такие ночи, — сказал Альбус из-за двери, — когда мне хочется стать луной.

Пароли менялись каждую неделю — ночью у члена Ордена появлялся клочок пергамента, зачарованный так, чтобы показывать текст только адресату, а потом сразу же превращаться в пепел. Этот человек назвал правильный пароль.

Не вставая со своего места рядом с окном, Лили махнула палочкой, и дверь распахнулась. Альбус шагнул внутрь, чуть пригнувшись, чтобы не зацепиться за притолоку.

— Какая чудесная квартира. Мне нравятся эти картины — вы их сами нарисовали?

— Нет, купила в Эдинбурге, в магазинчике подержанных вещей.

— Что ж, это объясняет, отчего они не двигаются, — он отодвинул стул от обеденного стола на другом конце комнаты, но потом остановился и потянул носом воздух: — Что-то горит?

— Что? Надеюсь... ой, — Лили перевела взгляд на зажатую между пальцами сигарету. — Нет, это лишь...

— Что это? — Альбус сощурился, глядя на ее руку.

— Маггловская штуковина. Сейчас я ее погашу, — она затушила окурок о пепельницу.

— Хм-м. Дымящаяся бумага — как странно, — Альбус донес свой стул до окна и сел. Затем полез в карман мантии и достал упаковку шоколадных лягушек. — Мне показалось, что немного сладкого вам не помешает, — и с этими словами поставил коробку на стол, рядом с пепельницей. Лили уставилась на нее и сказала:

— Спасибо.

Он даже не потянулся к сладостям, чтобы их открыть.

— Боюсь, что я зашел в гости не просто так. Я бы послал патронус, но подобные вопросы необходимо обсуждать с глазу на глаз.

Он трижды взмахнул волшебной палочкой, и по комнате, как масло, растекся серебристо-голубой свет, затягивая мерцающей пленкой стены и мебель. Лили показалось, что ее квартира покрылась льдом.

— Чтобы нас не подслушали, — пояснил он. Лили кивнула.

С глубоким вздохом Альбус откинулся на спинку стула:

— Лили, вы знаете, почему Волдеморт так опасен?

Она поежилась при одном упоминании этого имени, хоть Джеймс и предупреждал, что Альбус не боится его так, как все остальные.

— Итак? Боюсь, что это был не риторический вопрос.

— Не знаю, — она бросила взгляд на улицу, думая о своих родителях — об их уютном домике в пригороде, и о сестре, которая недавно вышла замуж, и о том мире, в котором Лили прожила одиннадцать лет, но своей в нем так и не стала. — Потому что он спятил?

Альбус рассмеялся:

— Не совсем. Хотя подозреваю, что в этом отношении вы правы, — его лицо сделалось жестким. — Нет, Лили, он опасен своими познаниями в легилименции.

Слово повисло в воздухе, зазвенело, как хрусталь.

— Вы знаете, что это такое? — спросил Альбус.

Лили кивнула. Только бы он не спросил, откуда, только бы не спросил...

— Отлично. Значит, вы понимаете, с чем мы имеем дело, — он снова откинулся на спинку стула. — Поговаривают, что он непревзойденный легилимент — лучший из всех, кто рождался на этом свете. От легилименции можно защититься; это называется...

— Окклюменция, — прошептала Лили. В памяти ее всплыл тот солнечный весенний день, когда они схоронились в зеленых зарослях, и как она притрагивалась палочкой к виску Сева, пытаясь отыскать в его мыслях то число, которое он от нее спрятал.

— Да, окклюменция. В Хогвартсе, конечно, ничему подобному не учат, но само по себе это довольно полезное искусство, а в наши непростые времена так особенно.

Лили нахмурилась.

— Вы хотите сказать, что собираетесь научить меня...

— Дайте мне договорить, юная леди, — в глазах Альбуса заплясали смешинки. Лили открыла было рот, но перечить ему не рискнула. — Вы слышали о человеке по имени Майлер Худ?

Она качнула головой, но потом все-таки припомнила это имя: оно мелькало в газетах и в разговорах членов Ордена — тех, что велись шепотом.

— Он Пожиратель смерти, — сказала она.

— Был Пожирателем, — поправил ее Альбус. — А еще — членом Ордена.

Неожиданно Лили пробрал озноб.

— Он стал одним из них по моему поручению; сумел внедриться в ближний круг сторонников Волдеморта — вы знали, что у него есть ближний круг? Полагаю, что нет.

— Пожалуйста, не надо звать его по имени, — она потянулась к сигаретам, но так и не закурила.

— Боюсь, что надо, моя дорогая. У Волдеморта есть последователи, которых он выделяет среди всех остальных. Я не рискнул бы назвать их друзьями, но он им доверяет, посвящает в свои планы и прочее в этом духе. Майлер очень нам помогал — я даже не могу передать словами, насколько.

— А теперь он мертв, — сказала Лили.

— Да, — Альбус потеребил кончик своей бороды. — Он был лучшим окклюментом, какого я смог найти, и сдерживал легилименцию Волдеморта так долго, как только мог... — со вздохом он уставился в окно, и Лили вслед за ним. На улице пошел снег с дождем, и по стеклу застучали капли. — Он умер предателем и героем.

— Так оно обычно и бывает, — заметила она. — Разве нет?

Альбус взглянул на нее:

— Только если видишь всю историю целиком.

Лили не ответила. Он шевельнулся на стуле.

— Конечно, Ордену нужно кем-то его заменить. Как я уже сказал, Майлер был лучшим из тех, кого я смог найти, но не лучшим из известных мне окклюментов. Но тот молодой человек, к сожалению, уже определился со своими политическими пристрастиями.

Лили вытряхнула из пачки сигарету и прикурила от кончика палочки.

— Напоминаю вам, Лили, — продолжал Альбус, — что вы обещали, что вы поклялись во всем меня слушаться, пока мы не победим в этой войне.

— Знаю. — Дым клубами поднимался к потолку.

— Не будь это так важно, я бы не стал ни о чем вас просить...

— Вы меня пока ни о чем и не просили.

— Я знаю, что в школьные годы вы с Северусом тесно общались. Да, вы выбрали разные пути, но даже расходящиеся дороги порой могут свернуть и пересечься снова. И если вам придется опять встретиться с Северусом...

— Северус Снейп мертв, — отрезала Лили.

Альбус долго и пристально глядел на нее.

— Нет, — сказал он. — Это не так.

Глаза защипало от подступивших слез; она затянулась сигаретой, глубоко вдохнула дым — в котором не было ни капли магии, поэтому никакой разницы она не почувствовала.

— В моей просьбе нет ничего сложного. По вечерам он часто заходит в паб под названием "Собака и утка" — в одиночестве. От вас требуется только привлечь к себе внимание — для этого вам придется снова превратиться в ту блистательную юную барышню, которую так любил весь Хогвартс, но я уверен, что вы справитесь. Выпейте с ним по кружечке и скажите, что вступили в Орден.

— А что, если он попытается прочитать мои мысли?

Альбус улыбнулся:

— Тогда вы ему позволите. И все, что он увидит — что Альбус Дамблдор попросил вас встретиться с ним и рассказать, что вы стали членом Ордена. Потому что это и есть то, о чем я вас прошу.

Лили докурила сигарету до фильтра и выбросила окурок в пепельницу.

— Разве это не покажется ему подозрительным?

— Это его заинтригует.

— Вы хотите, чтобы он на вас шпионил.

— Да. И надеюсь, что это его тоже заинтригует.

В квартире стало тихо — только стучал в окно этот полуснег, полудождь.

— Я не стану этого делать, — произнесла Лили. — Слишком опасно.

Альбус склонил голову к плечу:

— Вы его боитесь? Того, с кем дружили семь лет?

— Девять, — сказала она. — И да, боюсь.

— Как прискорбно.

Не смей говорить мне о скорби.

— Найдите кого-нибудь другого.

— Никто другой не подойдет, — Альбус склонился вперед, оперся ладонью на стоящий между ними стол. — Этот план может сработать только с вами, Лили. Вы ключ к успеху.

— А Сев — замок?

— Без осведомителя эта война все равно что проиграна.

От этих слов Лили словно примерзла к месту. Она уставилась на Альбуса — смотрела прямо ему в глаза, такие же голубые и холодные, как те чары, что пленкой затянули ее комнату; такие же, как лед, что сковывал неживые растения за окном.

— Орден слышит от вас другое, — сказала она. — Все они — и Джеймс, и Ремус, и Алиса, и остальные...

— Потому что Ордену нужно слышать другое. Но то, что я вам сказал, — правда.

— Так что же, Орден не должен слышать правду?

— Не всегда, — на мгновение он замолчал. — Вы поклялись, Лили.

Война все равно что проиграна. Ей вспомнился сын Джеймса и Джоани... что станется с детьми в мире, где властвует такая тьма? От этой мысли Лили захотелось съежиться внутри собственной кожи; захотелось исчезнуть — обратиться в дым, в огонь, в пепел.

— Я знаю, что вы боитесь не опасности.

Лили отвернулась от него — повернулась к окну, и снежной крупе за ним, и серому-серому миру по ту сторону стекла. В окне отражался кусок ее лица: левый глаз, нижняя губа, медно-рыжие блестящие волосы.

— Значит, заказать ему выпивку и рассказать, что я теперь член Ордена? И все, больше от меня ничего не требуется?

Ей не хотелось исчезать — на самом деле не хотелось. До этого еще не дошло.

— Да, это все, — сказал Альбус. — Я позабочусь об остальном.