Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

Гермиона вскрикнула и резко села, пробудившись от кошмара. Она в панике начала оглядываться, пока не вспомнила, где находилась. Она была в Выручай-комнате, а не в поместье Малфоев. Она была в безопасности и рядом с Гарри.

— Что случилось? — встревоженно спросил проснувшийся Гарри, заключив её в объятия.

Он уже догадывался, что именно, потому что обрывки сна проникли и в его разум. Это был не первый кошмар и, он был уверен, не последний.

— Кошмар... точнее, воспоминания, — ответила Гермиона дрожащим голосом. — Беллатриса.

Гарри, понявший, что ей приснился их плен в поместье Малфоев, сжал объятия крепче:

— Она мертва. И больше никому не сможет навредить.

Он прекрасно понимал, что чувствует Гермиона. Не только из-за того, что мог слышать её мысли, но из-за собственных кошмаров о Седрике и кладбище в прошлом.

— Знаю, — тихо ответила Гермиона. — Просто... в этом кошмаре... я словно снова чувствую кинжал у горла... — её рука взметнулась к тому месту на шее, которого касался кинжал, и она прерывисто вздохнула. — Я тогда едва осознавала происходящее, не могла двигаться. Я просто... просто знала, что умру.

Она посмотрела на Гарри:

— Но тебе не стоило бросать палочку. Если бы не появился Добби, нас бы убили, или даже хуже... и я сейчас не про исключение из школы.

— Я должен был, — прошептал Гарри. — Я не мог позволить, чтобы тебя убили.

— Я бы предпочла умереть, чем быть отданной Сивому, — хрипло прошептала Гермиона, и из её глаза выкатилась слеза, побежавшая по щеке.

— Нет... — начал Гарри.

— Гарри, я серьёзно, — прервала его Гермиона, чей голос несколько окреп. — Я люблю тебя и знаю, что и ты любишь меня, но если ты когда-нибудь снова встанешь перед подобным выбором, пообещай мне...

Глаза Гарри, казалось, вспыхнули в темноте, прежде чем он перебил её:

— НЕТ! — воскликнул он. — Я не могу и не буду этого обещать. Пока остаётся время, остаётся и надежда.

— А если время выйдет, и меня отдадут Сивому или сделают что-то не менее ужасное?

— Я... посмотрим, но обещания я давать не буду, — твёрдо повторил Гарри.

Он тяжело вздохнул, когда в его голове всплыли те события. Беллатриса, державшая нож у горла Гермионы. Требование Пожирательницы бросить палочки.

— Я должен был... бросить... палочку... — последние слова Гарри произнёс медленнее, потому что в его голове начала созревать идея.

— Я знаю, и...

— Нет, ты не понимаешь... она велела нам бросить палочки, и до этого у нас их отобрали, — сказал Гарри. — Лишили палочек, но не стали обыскивать. У Рона остался делюминатор, а у меня — мешочек.

— И?

— Возможно, нам стоит самим обзавестись ножами? — задумчиво проговорил Гарри. — Небольшими, такими, чтобы поместились в карманы.

— И какой от них будет толк? — спросила Гермиона. — Я не планирую перерезать ничьё горло.

— Нет, но... — Гарри посмотрел в глаза Гермионы, — как думаешь, мы сможем раздобыть ножи гоблинской работы?

— Зачем? — спросила Гермиона, но затем поняла. — Ты думаешь о том, чтобы пропитать их ядом василиска?

— Да, — кивнул Гарри. — Я... я не думаю, что смогу кого-нибудь прямо пырнуть, если только ситуация не станет совсем отчаянной... — он пожал плечами, — но, возможно, будет легче, если достаточно будет лишь порезать противника.

Гермиона несколько секунд смотрела на своего мужа, прежде чем медленно кивнуть:

— Согласна, но в карманах носить такое нельзя. Одной царапины будет достаточно, чтобы нас убить, — она нахмурилась. — Интересно, где Хагрид раздобыл тот мокожаный мешочек, что тебе подарил? Это было бы идеальным вариантом.

— Не знаю, но он говорил, что такие мешочки — редкость, — ответил Гарри, вспомнив свой семнадцатый день рождения, до которого оставалось ещё больше года.

— Надо будет его спросить; возможно, он скажет нам, где такие продаются. Если и нет, я попробую сделать пару мешочков наподобие моей бисерной сумочки.

— Я тут подумал... — начал Гарри, после чего встал с кровати. Через несколько минут он вернулся, неся несколько ножей и кинжалов, что они нашли. — Подумал, что, возможно, какие-то из них сделаны гоблинами, — он начал вынимать из ножен один клинок за другим, но затем засунул их обратно. — Я не знаю, как их отличить.

— И я не знаю, — сказала Гермиона, рассматривая оружие. — Ну, те, что со ржавчиной, явно не гоблинские, но единственное отличие, о котором мы знаем — гоблинские клинки поглощают...

— Мы можем попробовать капнуть на них ядом! — воскликнули они затем в унисон.

— Точно, и если лезвие поглотит яд — оно гоблинское, — закончила Гермиона.

— Сходим в Тайную комнату утром, — сказал Гарри, зевнув. — А пока давай спать дальше.

— Я не смогу, — покачала головой Гермиона; адреналин изгнал из её тела весь сон. Она взяла палочку и наколдовала заклинание времени. — Двадцать минут пятого, солнце всё равно скоро встанет. А я к тому же набрала кучу книг для чте...

Но тут Гарри снова встал с кровати и начал натягивать одежду.

— Одевайся, — сказал он.

— Ты можешь спать дальше, — запротестовала Гермиона. — Я найду, чем заняться.

Гарри покачал головой:

— Нет, я хочу, чтобы мы посмотрели на рассвет, — он кивнул в сторону её одежды, аккуратно сложенной рядом с кроватью. — Мы успеем, если ты поторопишься.

Через десять минут, с помощью Добби и Винки, они оказались на вершине Астрономической башни. Солнце только-только вставало из-за гор на востоке. Его лучи, рассекающие небо, превращали маленькие пушистые облака в многоцветные драгоценные камни на светло-голубом фоне. В прохладном воздухе июньского утра дыхание Гарри и Гермионы вырывалось из их ртов облачками пара. Горячий чай, что принесли им эльфы, позволял им не мёрзнуть. В отдалении они слышали звуки приближающегося Хогвартс-экспресса, который через несколько часов должен был доставить их обратно в Лондон. Они стояли так около получаса, наблюдая за медленно выбирающимся из-за гор солнцем. Когда его свет коснулся леса, цвет деревьев сменился с тёмно-синего на ярко-зелёный.

— Это прекрасно, — сказала Гермиона, ещё крепче прижавшись к Гарри.

— Да... но всё равно не так прекрасно, как ты, — Гарри обвил её руками, прижав к себе.

— Ну и ну, мистер Поттер, и когда вы обзавелись таким красноречием? — изогнула брови Гермиона, взглянув на него. На её губах играла улыбка: она знала, что Гарри говорил искренне.

Гарри ответил не сразу. Он взял чашку чая из её руки и поставил на парапет башни. На секунду задержав взгляд на глазах Гермионы, он наклонился вперёд, прижав свои губы к её. Холод губ скоро растаял в тепле их поцелуя, который длился и длился. И только после того, как они оторвались друг от друга, он прошептал:

— Меня есть чему вдохновлять.

— Тогда позволь вдохновить тебя ещё сильнее, — прошептала в ответ Гермиона, после чего сама начала целовать его.

Ещё не было шести утра, когда они вошли в туалет Плаксы Миртл, неся "Молнию" Гарри. Серебристая девочка-призрак выплыла из своей кабинки и уже собиралась разразиться тирадой, когда увидела их.

— О, привет, Гарри, — сказала она. — Почему ты ни разу не заходил ко мне в этом году?

— Привет, Миртл, — ответил Гарри, пытаясь вспомнить, когда в последний раз видел Миртл. Стычка с Драко Малфоем была только на следующем курсе. — Извини, я просто был занят, — наконец сказал он. — Амбридж и всё такое...

— Понимаю, — привидение посмотрело на него с надеждой. — Есть какая-нибудь возможность того, что ты скоро умрёшь?

— Э-э... — Гарри бросил на Гермиону взгляд, молящий о помощи. — Интересно, это невежливо — говорить умершему о том, что я не хочу умирать? — спросил он мысленно. — Пожалуй, нет, — наконец сказал он, когда Гермиона не ответила, будучи слишком занятой попытками не захихикать.

— Ну, если ты всё-таки умрёшь, ты всегда можешь разделить со мной туалет, — улыбнулась покрасневшая Миртл, затем уплывшая обратно в кабинку. Гарри и Гермиона услышали негромкий всплеск, когда она нырнула в воду.

Гарри повернулся к Гермионе и вопросительно наклонил голову.

— Мне что, нужно будет соперничать с привидением за своего мужа? — спросила она с улыбкой.

— Н-нет, — пробормотал Гарри, поспешно переведший взгляд на раковину, скрывавшую проход к Тайной комнате. — Может, ты попробуешь открыть? Прошипи что-нибудь.

У Гермионы ушло несколько попыток, но наконец проход открылся. Сначала они были озадачены, подумав, что ошиблись в своих догадках, но потом Гермиона сообразила, что обычное шипение не должно было работать: кто угодно мог издать похожий звук, и даже вытекающая из крана вода могла шипеть. Дамблдор определённо мог такое предусмотреть. Гермиона попробовала более протяжное шипение с двумя сменами тона, и раковина немедленно начала опускаться в пол, обнажая большую трубу, ведущую вниз.

— Ну конечно, — пробормотала Гермиона. — У Рона тоже не сразу получилось. Я должна была вспомнить.

— Это уже неважно, — ответил Гарри, залезая на свою метлу. — Забирайся.

Почти не заколебавшись, Гермиона села на метлу позади Гарри и обхватила его руками. Гарри оттолкнулся ногой, метла приподнялась и через пару секунд скрылась в трубе. Для Гермионы прошло лишь чуть больше месяца после такого же полёта с Роном в будущем, и она невольно сравнивала свои ощущения. Тогда она большую часть времени держала глаза закрытыми, борясь с тошнотой от резких движений. Влево, вправо, вверх, вниз... Рон управлял метлой в трубе довольно умело, но его метла, очевидно, не могла сравниться с "Молнией" в плавности полёта.

Когда метла вылетела из трубы в тоннель, Гарри прибавил скорости. Гермиона крепче вцепилась в своего мужа, но страха не испытала. Она боялась не полётов, а высоты. Когда они наконец долетели до дверей в Тайную комнату, Гермиона была погружена в воспоминания о полёте на спине Клювокрыла в конце третьего курса, задаваясь вопросом, как бы изменилась жизнь, поцелуйся они с Гарри той ночью.

— Я думал, что ты закричишь, — признался Гарри, когда они слезли с метлы.

— Я не люблю в основном высоту, — объяснила Гермиона. — Против самого полёта я ничего не имею... особенно с тобой, — добавила она, посмотрев ему в глаза.

У них ушло чуть меньше получаса, чтобы войти в Комнату, извлечь из каждого клыка трупа василиска четыре-пять капель остававшегося там яда, собрать эти капли в банку, захваченную Гермионой, и вернуться в туалет наверху.

* * *

Когда они дошли до хижины Хагрида, было ещё довольно рано. Утренний холод заставлял их слегка ёжиться, но поднимающееся всё выше и выше солнце довольно быстро прогревало воздух.

— А, доброго утречка. Давненько вы ко мне не заглядывали, — улыбнулся Хагрид, открыв дверь и увидев, кто стоял на пороге. — Вы ж это, встречаться начали, а я и поздравить вас не успел, мы только на уроках виделись. Всегда думал, что вы будете здоровской парой.

— Спасибо, Хагрид.

— И чего это я слышал о свадьбе? — глаза Хагрида хитро блеснули. — А меня даже не пригласили!

Следующие несколько минут они обсуждали последние события, Грохха и его успехи, и то, как волшебный мир теперь верил Гарри. Наконец, отметив, что им ещё нужно было успеть встретиться с Невиллом и Полумной, Гарри перешёл к интересующей их теме:

— Хагрид, Гермиона недавно прочла о каких-то мокожаных мешочках, и они, судя по описанию, очень удобны. Не знаешь, где можно такие купить?

— Мокожаные мешочки? Из кожи моков-то? Это редкая штука, — поскрёб бороду Хагрид. — В них можно что угодно спрятать... — он осёкся и пристально посмотрел на Гарри. — Что, планируешь по отцовским стопам пойти?

— Да нет, просто... — Гарри вытащил из кармана зеркало, — мне бы хотелось держать в нём вот это и ещё несколько вещей, чтобы не потерять.

— Н-да, это уж точно заставляет кое-чего вспомнить, — Хагрид посмотрел на зеркало в руке Гарри. — Эх, помню, как твой папка с Сириусом... — он нахмурился и поразмыслил несколько секунд. — Погодите маленько.

Он подошёл к шкафу, открыл его дверцы и начал там рыться. На полу оказалась куча различных мелочей, пока он наконец не нашёл то, что искал.

— Так и думал, — довольно хмыкнул Хагрид, поворачиваясь к Гарри с Гермионой. — Один парняга дал мне их несколько лет назад, — он продемонстрировал два мешочка, выглядевших в точности как тот, что он подарил Гарри на семнадцатый день рождения. — Можете взять.

Вид мешочков живо напомнил Гарри о событиях прошлого будущего, и он моргнул, борясь с подступающими слезами.

— Мы можем за них заплатить, — предложил он, запуская руку в карман.

Хагрид небрежно махнул рукой:

— Да не нужно. Я ж всё равно ими не пользуюсь, — он улыбнулся. — Назовём это свадебным подарком, лады?

— Если только ты не подаришь нам ещё один такой же на настоящую свадьбу.

— Ну, такого обещать не могу, — подмигнул Хагрид, протягивая мешочки. — Берите.

— Спасибо, Хагрид, — поблагодарил Гарри и крепко обнял своего первого друга. Гермиона через секунду присоединилась к объятиям.

* * *

— Ты получила свои вещи обратно, Полумна? — спросил Гарри.

Невилл и Полумна ждали их в Выручай-комнате. Вопрос, впрочем, был излишним: Добби чуть ранее уже рассказал им, что они с Винки вернули вещи на место, и перечислил людей, у которых они были.

— Да, — ответила Полумна. — Спасибо. Они даже нашли вещи, которые пропали в прошлом году.

— Да, Добби и Винки просто молодцы, — улыбнулся Гарри.

Затем они с Гермионой рассказали, как добыли яд василиска, и о своих планах испытать его на оружии. Невилл с Полумной охотно согласились помочь. Все они надели перчатки из драконьей кожи и разложили перед собой оружие, которое имело больше всего шансов оказаться гоблинским.

Испытания проходили быстро: они просто помещали одну каплю яда на оружие. Если она не впитывалась в клинок, они позволяли ей скатиться на лезвие другого оружия. Труднее всего было добиваться того, чтобы опасная капля скатывалась в нужном направлении. К половине восьмого утра они нашли маленький топор и клинок вдвое меньше меча, но всё же куда крупнее кинжала, которые оказались гоблинскими.

— Ни то, ни другое нам не подойдёт, — разочарованно сказал Гарри. — Хотя за них, наверное, можно будет что-нибудь выручить.

— Точно, — согласилась Гермиона, вынимая палочку и накладывая на клинки защитные чары, чтобы никто не мог ими порезаться. — Положим их в хранилище вместе с драгоценными камнями.

Затем они начали собирать книги, которые Гермиона хотела изучить летом, и загружать их в шкаф. Разбуженный Сириус начал им помогать, выгружая их с другого конца.

— Вчера были какие-нибудь проблемы со ставками? — спросил у него Гарри.

— Да нет... кстати, ставки на этого парня были тридцать к одному, вы об этом знали?

— Нет.

— Впрочем, ставки на стрикеров были ещё выше, — весело добавил Сириус.

— Стрикеров? — моргнула Гермиона. — Они принимают ставки на...

— Ага, — ухмыльнулся Сириус. — Я специально поставил тысячу галлеонов, просто чтобы гоблину пришлось это записать. Видели бы вы выражение его лица, — он рассмеялся и изобразил, как что-то тщательно записывает, — "Немагический человек появляется обнажённым или..."

Гермиона перестала передавать Гарри книги, и её глаза расширились.

— Это произошло, — сказала она. — Мама упоминала, что какая-то женщина сделала это прямо перед финалом. В последующих интервью победитель говорил, что это его мотивировало, а проигравший — что отвлекло.

— Серьёзно? — глаза Сириуса блеснули. — Даже не знаю, стоит ли мне увеличить ставку или купить билеты. Не помнишь, та женщина была симпатичной?

— Сириус! — воскликнула Гермиона.

— Просто спрашиваю, — вскинул руки Сириус, продолжавший улыбаться. — Ставки на это были шестьдесят шесть к одному. Думаю, часть этих денег пойдёт на какой-нибудь отличный подарок к твоему дню рождения, Гарри.

Прежде чем Гарри успел ответить, они услышали, как дверь в Выручай-комнату открывается. Быстро прервав связь и убрав зеркало, все четверо повернулись.

— Вас-то я и ищу, — проговорил голос с шотландским акцентом.

— Мы собирались вскоре к вам зайти, профессор МакГонагалл, — ответил Гарри.

— Я искала вас, чтобы сказать, что директор хочет поговорить с вами этим утром, — сказала МакГонагалл. Она бросила взгляд на Невилла и Полумну, прежде чем снова посмотреть на Гарри и Гермиону. — Также мне нужно поговорить с вами наедине. Позже зайдите ко мне в кабинет.

— Невилл и Полумна уже знают о нашем браке, — сказала Гермиона, верно истолковав намёк своего любимого преподавателя. — Поэтому они и разыграли ту сцену в Большом зале. Мы полностью им доверяем, так что можете говорить перед ними о чём угодно.

— Очень хорошо, если вы в этом уверены.

— Да, профессор, — сказал Гарри, — пока я не забыл вернуть, — он снял со своей мантии значок старосты и протянул его МакГонагалл.

— Об этом, в том числе, я и хотела вам сказать, — посмотрела на него профессор. — Поскольку мистер Малфой покинул школу преждевременно, я попрошу вас остаться старостой на протяжении обратной поездки.

— Хорошо, мэм, — кивнул Гарри, прикрепляя значок обратно.

— И ещё: какими будут ваши намерения на следующем курсе? — спросила МакГонагалл. — Рано или поздно новости о вашем браке станут достоянием общественности, думаю, вы это понимаете. Мне нужно знать, хотите ли вы на следующий год получить покои для женатых.

— Да, мэм. То есть... я понимаю, что вы хотите это знать, — поправилась Гермиона. Она бросила взгляд на Гарри, и после короткого мысленного разговора с ним продолжила. — Хотя технически мы женаты, и я очень рада быть миссис Поттер, мы ещё не готовы к полноценному браку, так что нет, мы не будем просить покои для женатых. Когда мы будем готовы признать факт брака, мы будем честны с остальными и объясним, что это произошло магически... но мы пока ещё слишком молоды для большего.

Глаза МакГонагалл слегка посветлели:

— Рада это слышать. Если бы вы запросили покои для женатых, мне бы на следующий год пришлось передать обязанности старосты кому-нибудь другому, — сказала она Гермионе. — Но поскольку вы этого не хотите, я бы хотела обсудить возможность того, чтобы их сохранили вы, — она посмотрела на Гарри.

— А как же Рон?

— Мисс... миссис Поттер, у вас на этом курсе были какие-то проблемы с мистером Уизли? — спросила МакГонагалл. — Мне, как вы могли заметить, пришлось несколько раз менять патрулирующих с ним на пару старост, потому что я получала жалобы.

— Я... — начала Гермиона, но замолчала.

— Вам стоило довести это до моего сведения ранее, — строгим тоном сказала МакГонагалл. — Я знаю, что он был вашим другом, но теперь мне придётся рассказывать Молли Уизли о её сыне, и я уверена, что итогом этого станет громовещатель либо для него, либо для меня.

— Это не так уж важно, мэм, — попытался возразить Гарри. — Значок можно оставить Рону.

— Не соглашусь, — голос преподавательницы трансфигурации стал ещё строже. — Быть старостой — это не просто символ статуса. Не просто значок и доступ к особой ванной. Староста — представитель профессоров среди учеников, — она внимательно посмотрела на Гарри. — Я слышала, что вы говорили директору, мистер Поттер. Если вы вправду считаете, что уровень ответственности учеников стоит повысить, разве не должно это начинаться на уровне старост? Если мистер Уизли не выполняет работу должным образом, разве не должен он быть заменён?

— Да, мэм, — ответил Гарри. Он понимал, что МакГонагалл была права.

— Вы всё ещё заинтересованы в курсе рун? — сменила тему МакГонагалл.

— Да.

— Тогда, возможно, вам стоит заняться их изучением этим летом, — сказала профессор. — Скорее всего, вам будет доступно два варианта: либо со слизеринцами и пуффендуйцами на третьем курсе, либо с гриффиндорцами и когтевранцами на четвёртом. Перед учебным годом вас проэкзаменуют, и если вы достигнете достаточных успехов, то сможете посещать занятия с четверокурсниками.

— Спасибо, профессор.

— Не за что. Я просто рада, что вы готовы изучать больше предметов. Как говорится, лучше поздно, чем никогда, — МакГонагалл повернулась к двери. — Не забудьте, что профессор Дамблдор желает вас видеть.

— Мы сейчас же к нему пойдём, — сказала Гермиона. — Встретимся позже у карет? — добавила она, бросив взгляд на Невилла с Полумной.

Те кивнули, и Гермиона незаметно вложила Невиллу в руку зеркало, чтобы тот мог завершить то, чем они занимались. Кивнув им, она повернулась, взяла Гарри за руку и последовала за МакГонагалл.

Когда они вышли из комнаты, Гарри вспомнил про квиддич и про то, как в прошлый раз стал капитаном команды.

— Профессор, могу я спросить, кто на следующем курсе станет капитаном квиддичной команды?

— Не думаю, что могу поручить вам и то, и другое, — нахмурилась МакГонагалл, неверно истолковав его вопрос.

— Нет-нет, я не хотел бы этого, — искренне сказал Гарри, вспомнив головные боли после отборов, разборки с МакЛаггеном и всё прочее. Он не желал снова через это проходить... а в особенности не желал вспоминать, как Гермиона сжульничала, чтобы помочь Рону. Он отвесил себе мысленную оплеуху. — Это должно было стать первым звоночком, — сказал он своей жене.

— Что?

— То, как ты сглазила МакЛаггена на отборах... ты не видела ничего плохого в жульничестве, чтобы помочь Рону, но постоянно попрекала меня за использование того учебника. Я должен был понять, что ты не настолько непоследовательна.

— Я тоже должна была понять, — вздохнула Гермиона. — Отдам Джинни должное, зелья ревности были идеальным решением её проблемы. Всё... всё выглядело таким разумным.

— Это оставляет мисс Белл, — закончила тем временем МакГонагалл. — Хотя я опасаюсь, что она слишком мягка для такой должности, и слишком сосредоточена на учёбе.

— А как насчёт Рона? — автоматически спросил Гарри, но быстро понял, что это и вправду была неплохая идея. Из Рона вышел бы куда лучший капитан, чем староста. — Он живёт, ест и дышит квиддичем.

— Рон?

— Он бы мог стать лучшим капитаном, чем я, — ответил Гарри. — А ещё он герой последнего матча этого курса, так что команда будет его уважать, — закончил он вслух.

— Но он будет невыносим, если Гриффиндор победит, — пожаловалась Гермиона.

— Вероятно, но, думаю, мы перед ним в некотором долгу, — ответил Гарри. — Это даст ему отличный шанс. Шанс заняться тем, в чём он вправду хорош.

— Это может успокоить Молли, хотя это я в расчёт принимать не должна... — задумчиво проговорила МакГонагалл. — Я обдумаю этот вариант.

— Мэм, — сказала Гермиона, — если вы и вправду будете обдумывать его кандидатуру, наверное, стоит проследить и за сохранением уровня его успеваемости, иначе...

— Миссис Поттер, вы слышали когда-нибудь выражение о яйцах, которые учат курицу?

— Ой... извините, мэм.

— Ничего страшного. Я ценю мнения других людей, но вам стоит понимать, что я прекрасно осведомлена об успеваемости мистера Уизли.

* * *

— Что от вас хотел профессор Дамблдор? — спросил Невилл, когда все они несколько позже устроились в купе поезда. Они прибыли сюда пораньше, чтобы занять самое последнее купе. Любому, кто захотел бы к ним прийти, потребовалось бы пройти множество других пустых купе и людей, так что случайные визиты исключались.

— Хотел выразить своё неудовольствие интервью, которое мы дали Скитер, — ответила Гермиона.

— Похоже, ему и школе постоянно присылают сов с письмами, в которых спрашивают, почему Снегг здесь преподаёт, — усмехнулась Гермиона.

— Хорошо всё-таки, что я не буду на следующем курсе брать зельеварение, — слегка поёжился Невилл.

— Если всё будет так, как и в прошлый раз, Снегг будет преподавать ЗоТИ, — сказала Гермиона. — А зельеварение будет вести Слизнорт. Ну, профессор, устроивший вечеринку, на которую Гарри ходил с Полумной. Он был куда лучше Снегга, так что, если получишь В, обдумай возможность.

— А ещё Дамблдор рассказал мне последние новости о моих дяде и тёте, — сказал Гарри. — Он не нашёл способа защитить их, а добровольно скрыться они отказались. Похоже, они считают, что это какое-то мошенничество, и я пытаюсь отобрать их дом и превратить его в... как уж он сказал?

— В дурдом, — хмыкнула Гермиона, затем продолжившая для Полумны и Невилла. — Однако Гарри сумел предложить план, который их обезопасит, — он посмотрела на Гарри и улыбнулась.

— И что ты предложил? — спросила Полумна.

— На самом деле идея была Гермионы, — признал Гарри, тоже улыбнувшийся своей жене. — Она пришла ей в голову около года тому вперёд, — он замолчал на пару секунд. — Я просто предложил модифицировать их воспоминания так, чтобы они считали, что их зовут Венделл и Моника Уилкинс, и они со своим сыном Чаклзом хотят переехать в Австралию.

— Чаклзом? Ты хотел сказать "Чаком"? — спросила Полумна.

— Нет, именно Чаклзом, — хмыкнул Гарри. — Я подумал, что это забавно звучит.

— И Дамблдор согласился... — начала Полумна.

Но тут дверь в купе скользнула в сторону, и на пороге появилась Джинни Уизли. Войдя, она начала доставать вещи из своей сумки с таким видом, будто её ждали.

Гарри посмотрел на Невилла и Полумну и подмигнул, прежде чем повернуться к младшей Уизли:

— А вот и моя младшая сестрёнка. Я уже начал задаваться вопросом, заглянешь ли ты.

Когда Джинни ответила через пару секунд, в её голосе слышалось напряжение:

— Ну... я не видела тебя за завтраком.

— Нам нужно было сходить к директору, — объяснила Гермиона дружелюбным тоном.

— Зачем? — спросила Джинни, усаживаясь.

Прежде чем Гарри или Гермиона успели ответить, заговорила Полумна.

— Это, наверное, так мило — быть для Гарри сестрой, — сказала она Джинни. — Конечно, будь я сестрой Гарри, Гермиона тоже была бы моей сестрой, она ведь уже всё равно что миссис Поттер.

Джинни ничего не ответила, но нервно сглотнула. Её взгляд метнулся от Гарри к остальным, на несколько секунд задержавшись на Гермионе.

— Ага, — наконец хрипло пробормотала она.

— Извини, Джинни, я совсем забыла сказать тебе, что сожалею о твоём расставании с Майклом Корнером, — сказала Гермиона. — Я слишком сосредоточилась на учёбе и, конечно, Гарри, — она наклонилась и поцеловала Гарри в щёку, прежде чем улыбнуться Джинни. — Если хочешь об этом поговорить...

— Нет... не нужно, — ответила Джинни слегка резковато. — Это было несколько недель назад.

— Уже положила глаз на кого-то другого? — спросил Гарри. — Кого-нибудь, кого мне придётся держать в уме ради благополучия моей сестрёнки?

— Вообще-то да, — сказала Джинни, сообразив, что это был отличный момент для осуществления её плана. — Я выбрала Дина Томаса.

"Я выбрала Дина Томаса". Эти слова эхом отдались в разуме Гарри, и ему вспомнилась прошлая поездка с пятого курса. Те же слова, произнесённые тем же человеком.

— ЧЁРТ! — мысленно воскликнул он, бросив взгляд на Гермиону. — Она сказала то же самое в прошлый раз, помнишь? Рон посоветовал ей выбирать кого-нибудь получше. И, если подумать, это могло быть подстроено, потому что он в этот момент смотрел на меня. Он, наверное, уже знал её планы. Особенно с учётом такой резкой реакции. В любом случае она сказала "Я выбрала Дина Томаса". Не сказала, что встречается с ним или хочет встречаться, а сказала, что ВЫБРАЛА его. Если они хотя бы примеривались к тому, чтобы встречаться, не логичней было бы провести часть времени в поездке вместе? Ведь после неё они бы не виделись два месяца.

— Ты прав, — согласилась Гермиона. — Очень подозрительно. Вероятно, она тогда уже начала осуществлять свои планы.

— Дина? — спросил Гарри, мысленно согласившись с Гермионой. — Ну, он весьма неплохой парень. Возможно, мне стоит поговорить с ним...

— НЕТ! — выпалила Джинни, прежде чем успела успокоиться. — То есть... не хочу, чтобы он подумал, что ты его запугиваешь. Мне и Рона для этого хватает.

— Просто стараюсь быть хорошим старшим братом, — пожал плечами Гарри.

Джинни промолчала и отвела взгляд, что-то пробормотав себе под нос.

— Я ещё забыла спросить по поводу Булстроуд, — сказала Гермиона. — Так понимаю, что-то...

— НЕ НАДО! — резко перебила её Джинни, сорвавшись почти на крик. — Я даже вспоминать об этом не хочу.

— Извини, но в это было банально трудно поверить. Во время СОВ, да ещё и с Роном тогда же подобное случилось, — сказал Гарри. — Интересно, кто подсунул тем слизеринцам любовные зелья?

— Наверное, кто-то, кто хотел им напакостить, — предположила Гермиона. — Если подумать, это произошло тем же вечером, когда они отобрали мои конфеты и твой пирог...

По мере обсуждения тех событий Джинни бледнела всё сильнее и сильнее, пока наконец слабым голосом не спросила:

— Может, поговорим о чём-нибудь другом?

— Конечно, — легко согласилась Гермиона. — Ты, наверное, ждёшь не дождёшься лета?

— Пожалуй, — ответила Джинни, бросив взгляд на Гарри. — Думаю, мы снова будем жить на Гриммо из-за Ордена. И обещаю, Гарри: что бы Дамблдор ни говорил, этим летом я буду тебе писать. Год назад это вправду было крайне несправедливо, — она бросила взгляд на Гермиону, задавшись вопросом, пойдёт ли та против Дамблдора.

— Зачем? — спросил Гарри, изображая непонимание.

— Как это зачем? — моргнула Джинни. — Чтобы тебе было не так одиноко, и...

— Нет, зачем вообще утруждаться письмами? — спросил Гарри невинным тоном. — Если ты будешь на Гриммо, мы будем видеться всё лето. Ведь теперь Сириус мой опекун, и я буду жить у него.

— Но... — глаза Джинни расширились, однако она быстро опомнилась. — Это... это просто здорово, Гарри. Больше тебе не придётся терпеть тех маглов!

Она бросила взгляд на сумку с "подарками", которые планировала дать ему и Гермионе перед расставанием, и мысленно поморщилась, поняв, что теперь не сможет давать Гарри дозу, которую хотела. Вызываемая зельями резкая смена поведения не осталась бы на Гриммо незамеченной. Но потом Джинни подумала о целом лете в одном доме с Гарри и без Гермионы, и по её лицу скользнула улыбка, когда она подумала о "подарке", который всё ещё могла дать надоедливой всезнайке.

Однако её улыбка быстро исчезла, когда Гарри продолжил:

— Гермиона, конечно, будет заглядывать при каждом удобном случае.

После чего наклонился и поцеловал свою жену. Джинни с трудом сдержалась от того, чтобы заскрежетать зубами.

— Здорово, — пробормотала она, снова начав размышлять о возможных вариантах. Она мысленно похвалила себя за то, что не стала выливать зелья, оставшиеся после того, как она пропитала ими лежавшие в сумке еду и сладости.

"Придётся снизить дозу," — подумала она, — "но у меня будет всё лето, чтобы давать их моему Гарри".

— Ну, нам с Гарри пора в вагон для старост, — сказала Гермиона, вставая. — Мы вернёмся как только сможем.

Глаза Джинни на секунду сузились, и она посмотрела на Гарри:

— Старост? Я думала, что тебя назначили старостой только на остаток учебного года.

Она надеялась провести хоть немного времени с Гарри наедине, пока Гермиона занималась своими обязанностями.

— Малфоя нет, так что одного старосты не хватает, — пояснил Гарри, пожав плечами, после чего взял Гермиону за руку и вышел из купе.

Когда дверь закрылась, Невилл сказал:

— Здорово они всё-таки смотрятся вместе, правда?

— Точно, — согласилась Полумна. — А что ты думаешь, Джинни?

Джинни была глубоко погружена в обдумывание своих планов на лето, но, когда она услышала вопрос Полумны, ей в голову пришёл ещё один план. Простой план, который мог побудить друзей Гарри поддерживать её, а не Гермиону.

— А я не уверена, — сказала она.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Невилл.

— Вам не кажется странным, что они так быстро сошлись? — спросила Джинни. — Я волнуюсь за Гарри, особенно с учётом тех событий с любовными зельями...

— Думаешь, Гермиона могла дать Гарри что-то привлекающее нарглов? — спросила Полумна.

— Не берусь ничего утверждать, — вскинула руки Джинни, изобразив на лице невинное выражение. — Но всё возможно, правда? То есть, Гермиона мне нравится, но всё произошло так быстро...

Невиллу стало интересно, что Джинни раскроет, если он подыграет ей. Так что он кивнул:

— Наверное, ты права. Они начали встречаться довольно резко.

Джинни довольно улыбнулась и начала смотреть за окно, не заметив, как Невилл подмигнул Полумне. Через некоторое время Джинни полезла в сумку и достала номер "Придиры"; она знала, что Полумна поверит любому, кому нравился этот журнал. Она начала разгадывать головоломки, время от времени бормоча себе под нос "мысли вслух", достаточно громко, чтобы Невилл и Полумна её услышали. "Мысли" вроде 'Возможно, поэтому они и перестали дружить с Роном, его обеспокоила такая резкая перемена в Гарри' и 'Они часто ели не в Большом зале. Это была бы удобная возможность...'

Через некоторое время Невилл под предлогом того, что ему нужно было в туалет, встал, вышел из купе и пошёл искать Гарри с Гермионой, чтобы рассказать им о последних попытках Джинни.

Идя к голове поезда и вагону старост, Гарри и Гермиона заглядывали в каждое купе. Они искали Дина Томаса. Все члены ОД радостно приветствовали их, кроме Мариэтты Эджкомб, одетой в балаклаву, и Чжоу Чанг. В итоге они нашли Дина в одном купе с Роном, Симусом и Эрни Макмилланом. Рон был занят игрой в шахматы с Симусом, а Дин и Эрни резались во взрывные карты.

— Рон, — сказала Гермиона, — разве ты не должен идти в вагон для старост?

— Пойду, как только закончу с этим, — ответил Рон, кивнув на доску.

— Но поезд скоро отходит, и до этого мы должны быть там!

Рон лишь небрежно махнул рукой и снова сосредоточился на доске.

Прежде чем Гермиона успела выдать какую-нибудь полную возмущения фразу, Гарри мысленно попросил её не ввязываться в этот спор, а затем сказал:

— Дин, есть минутка? Я бы хотел с тобой кое-что обсудить.

— Конечно, Гарри, — ответил тот, вставая.

— Прошу прощения, — сказал Эрни, тоже вставая и аккуратно протискиваясь мимо Гарри. — Увидимся в вагоне для старост, — он направился к голове поезда.

— Ну хоть кто-то понимает, что значит быть старостой, — пробурчала Гермиона достаточно громко, чтобы Рон мог её услышать.

Тот ничего не ответил, продолжая смотреть на шахматную доску. Когда Дин вышел в коридор и закрыл за собой дверь, Гарри начал:

— Тут слух ходит, что вы с Джинни теперь встречаетесь.

— Джинни? Уизли?

— Ага.

Дин пожал плечами и хмыкнул:

— А я об этом и не в курсе. Хотя девчонки и не о таком болтают... эм, извини, Гермиона, — стушевался он. — Она говорила со мной в карете, когда мы ехали на станцию. Сказала, что будет писать, — Дин улыбнулся. — Даже пообещала послать яблочный пирог, с яблоками из их сада. Очень мило с её стороны, она вообще девушка приятная... но нет, мы не встречаемся.

— Ну, думаю, теперь мы знаем, как она планировала его окрутить, — подумал Гарри, бросив взгляд на Гермиону, а затем кивнул Дину. — Просто хотел уточнить. Извини, что побеспокоил.

— Никаких проблем, — ответил Дин.

Уже повернувшись к купе и взявшись за ручку двери, он оглянулся:

— А ты планируешь на следующем курсе продолжать занятия ОД?

— Посмотрим. Надо сначала узнать, кто у нас будет следующим учителем.

— Наверное, но кто угодно будет лучше Амбридж, так ведь?

— А если это будет Снегг? — спросил Гарри.

— Ох, даже не шути о таком! — воскликнул Дин со страдальческим выражением на лице. — Это было бы ужасно.

— Ну, в Хогвартсе надо быть готовым к чему угодно, — хмыкнул Гарри, хлопнув однокурсника по плечу.

— Нам пора, Гарри, — сказала Гермиона.

Когда они отошли на достаточное расстояние, она прошептала:

— Его ещё не опоили зельем, но весьма вероятно, что Джинни использует этот пирог или ещё что-то, чтобы этого добиться.

— Но мы не сможем этого доказать.

— Пожалуй... но можно попробовать с ним переписываться и посмотреть, изменится ли его поведение, — ответила Гермиона. — Хотя я надеюсь, что на Гриммо мы сможем разобраться с Джинни как можно раньше.

Когда через час пришёл Невилл, рассказавший им о намёках Джинни, Гермиона была готова разобраться с проблемой на месте.

— Она довольно худая, Гарри, я бы смогла вышвырнуть её в окно, — шипела она мужу. — В крайнем случае можно увеличить окно.

— Я бы с радостью тебе позволил, — ответил Гарри, — но нет.

Он посмотрел на Невилла, и неожиданно ему пришла в голову идея, когда он вспомнил поездку в начале пятого курса.

— У неё ведь должны где-то храниться эти зелья? Вероятно, в сумке.

— Ну да.

— Нам просто нужна причина туда залезть, — сказал Гарри. — Невилл, у тебя всё ещё с собой эта мимбулс... как её там?

— Моя мимбулус мимблетония? Да, конечно. А тебе зачем?

— Она ещё может выбрасывать смердящий сок?

— Да.

— А можешь попробовать направить её на что-нибудь... на сумку Джинни, например?

Невилл понял его задумку и усмехнулся:

— Думаю, смогу. Я достану её к вашему возвращению.

— Просто не дайте Джинни пойти в туалет до нашего возвращения, — попросил Гарри. — Рано или поздно ей придётся пойти, и это даст нам шанс.

Невилл снова усмехнулся и направился обратно в хвост поезда.

Идя обратно, они снова прошли мимо купе с Чжоу Чанг и Мариэттой Эджкомб, и Гермиона спросила:

— Мариэтта вроде тоже была среди тех задир, которых перечислил Добби?

— Да.

— У меня есть идея, — сказала Гермиона, открыв дверь купе и засовывая голову внутрь. — Мариэтта, можно тебя на минутку?

Девушка в балаклаве повернула голову и посмотрела на неё со смесью страха и злости:

— Чего тебе нужно, Грейнджер?

— Просто поговорить, — ответила Гермиона.

Помедлив несколько секунд, Эджкомб встала и направилась к двери. Чжоу попыталась было последовать за ней, но Гарри остановил её взмахом руки:

— Мы не навредим ей, Чжоу. Мы просто хотим сделать ей предложение.

Закрыв дверь купе за собой, Мариэтта повернулась к ним.

— Какое предложение? — в её голосе звучали рычащие нотки, но в глазах плескался страх.

— Насчёт... — Гермиона выразительно кивнула в сторону лица Эджкомб.

Мариэтта отшатнулась от Гермионы, но всё же попыталась огрызнуться:

— Какое ты имела право накладывать на тот пергамент сглаз и не сказать нам?

— А какое ты имела право становиться доносчицей? — прорычала Гермиона, стараясь не повышать голос. — Из-за тебя Гарри чуть не исключили, а случись это, его палочку бы сломали. И кто бы в таком случае, по-твоему, дрался с Волан-де-Мортом?

При упоминании Тёмного Лорда Мариэтта отшатнулась ещё сильнее. Её плечи дрогнули:

— Я просто делала то, что мне говорила мать.

— А она поддерживала Амбридж, которую теперь судят за убийства, покушения на убийства и пытки. Твоя мать тоже теперь под следствием?

Мариэтта явно пыталась выглядеть стойкой, но её пробила мелкая дрожь:

— Я... я не знаю. Может быть. Она говорила, что случилось что-то плохое... так что, наверное.

Гермиона вздохнула:

— Ладно, я пришла не спорить с тобой. Я вообще-то хочу тебе помочь... возможно.

В глазах за маской вспыхнула искра надежды, но ответа Эджкомб не последовало.

— Видишь ли, мы знаем, что ты и ещё несколько человек задирали Полумну Лавгуд.

Глаза Мариэтты расширились, и в них снова появился страх. Она замотала головой:

— Я... нет...

— Мы знаем об этом, и не отпирайся. Среди твоих пожитков были некоторые вещи, украденные у Полумны, — сказала Гермиона. — И вот что я тебе предлагаю: я создам новый контракт, согласно которому ты не будешь задирать Полумну. А если увидишь, как это делают другие, приложишь все усилия, чтобы это пресечь, — он сделала секундную паузу, прежде чем закончить. — Когда ты его подпишешь, твоя текущая проблема исчезнет.

Руки Мариэтты взметнулись к маске, скрывающей её лицо.

— Но, — продолжила Гермиона, — предупреждаю тебя: если ты подпишешь контракт и ОПЯТЬ решишь его нарушить... скажем так, слово "Ябеда" тебе покажется безобидным пустяком.

— А если я его не подпишу?

— Тогда на следующем курсе, после первого же раза, когда над Полумной кто-то начнёт издеваться, Гарри и Невилл отправятся в гостиную Когтеврана и закидают сглазами и проклятиями всех, кто хотя бы помышлял о том, чтобы задирать нашу подругу, — ответила Гермиона. — Хотя они всё равно могут это сделать... но, если ты подпишешь контракт и на тебе не будет следов его нарушения, тебя не побеспокоят.

— И... и это всё? — спросила Мариэтта. — Не задирать Полоум... — она осеклась, заметив гневные взгляды Гермионы и Гарри, — то есть Полумну.

— В контракте будет и пункт, запрещающий использование этого прозвища, — сказала Гермиона. — Да, это всё. И потом, помни, что Полумна столкнулась с Беллатрисой Лестрейндж, и Лестрейндж теперь мертва. Ты точно хочешь оказаться под прицелом палочки Полумны, если она окончательно устанет от твоих издевательств? Ты же когтевранка; используй свой мозг и, когда я позже вернусь с контрактом, поступи по-умному.

— Я об этом подумаю.

— Ну, решать тебе, — пожала плечами Гермиона.

— И помни, — добавил Гарри, — с контрактом или без контракта, если ты снова начнёшь издеваться над Полумной, ты об этом пожалеешь. Передай это своим друзьям. Скажи им, что мы знаем, кто они, и что мы будем следить. Я защищаю своих друзей, а Полумна именно что мой друг.

Выражение лица Гарри заставило Мариэтту сглотнуть и нервно кивнуть. Гарри взял Гермиону за руку и направился дальше к их купе, оставив растерянную и испуганную Эджкомб позади.

Вскоре после их возвращения в своё купе Джинни вышла в туалет. Едва дверь купе за ней закрылась, Гермиона схватила сумку Джинни и взяла несколько образцов еды и конфет, не забыв даже про жидкость в бутылках со сливочным пивом. Когда она закончила, с растением Невилла произошёл "инцидент". Благодаря двум слоям защитных чар, ни капли сока не попало ни на кого из четверых. Когда смердящий сок был отчищен отовсюду, кроме сумки Джинни, Гарри послал в неё слабое ударяющее заклятие.

Когда Джинни вернулась, Невилл быстро перевёл на неё взгляд и начал испуганно бормотать:

— Я... мне ужасно жаль, Джинни, я просто... — он кивнул на своё растение, — и это снова произошло. Я пытался отчистить твою сумку, но... — он кивнул на полку, — заклинание, оно... — он с отчаянием покачал головой. — Я заплачу за всё, что повредил!

Джинни схватила свою сумку с полки, на которой та лежала, и увидела, что та была заляпана смердящим соком. Заглянув внутрь сумки, она обнаружила, что несколько коробочек, в которых лежали её "подарки", были основательно раздавлены. От двух бутылок остались только осколки стекла. Взгляд, которым она смерила Невилла, был откровенно пугающим:

— Как... ты знаешь... то есть...

Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Наконец она сжала губы, достала палочку и послала в сумку чистящее заклятие. Видимый смердящий сок исчез, но запах намекал, что часть его перемешалась с едой и конфетами внутри.

— Я помогу ему оплатить, — сказал Гарри, запуская руку в свой кошелёк. — Вот пять галлеонов, этого хватит?

Не обратив никакого внимания на деньги, Джинни резко села и уставилась за окно.

— Право же, Джинни, это был просто несчастный случай, — сказал Гарри. — Я не могу видеть, как моя сестрёнка расстраивается. Хочешь, я куплю тебе новую сумку?

Не в силах больше выносить происходящее, Джинни вскочила и выбежала из купе, схватив по пути свою сумку.

Гарри повёл плечами и посмотрел на Невилла:

— Отлично сработано. Думаю, мы достаточно саботировали её планы. По крайней мере, пока она не сможет дать никому ничего с зельями.

— А если это было не всё? — спросила Гермиона. — Что-то может лежать у неё в сундуке.

— С этим разберёмся на Гриммо. Главное, что сейчас нам необязательно за ней следить.

Убедившись, что весь смердящий сок был убран, и наложив заклинание очищения воздуха, Гермиона начала составлять контракт для Мариэтты Эджкомб, перед этим рассказав об этой идее Полумне. Узнав, что другим вариантом был более прямой подход в исполнении Невилла и Гарри, та, поколебавшись, согласилась. Когда поезд уже подъезжал к Лондону, Гермиона закончила контракт, и они с Гарри снова пошли к Мариэтте.

— Вот, — сказала Гермиона, протягивая пергамент Эджкомб.

Мариэтта взяла его и внимательно прочитала. Затем прочитала ещё раз. Затем посмотрела на Гермиону:

— А что случится, если... если я...

Ей не было нужды заканчивать вопрос.

— В первый раз ты обзаведёшься предупреждающим прыщом на кончике носа, — ответила Гермиона. — Если других нарушений не будет, он исчезнет через шестьдесят дней. Во второй раз прыщ будет куда крупнее, и между глаз. Он останется на год. Третьего раза ты точно не захочешь, потому что, гарантирую, эффект скрыть будет невозможно.

Мариэтта на секунду прикрыла глаза, очевидно, пытаясь представить себе подобное. Наконец, сглотнув, она посмотрела на Гермиону:

— И это заставит то, что ты сделала раньше...

— Что ТЫ сделала раньше, хочешь сказать? — перебила Гермиона. — Я ведь тогда ясно сказала, что подписавшиеся соглашаются на то, чтобы не рассказывать Амбридж или ещё кому-то. Ты подписала и поплатилась за нарушение своего слова.

Мариэтта пробормотала себе под нос что-то очень похожее на "Чёртовы гриффиндорцы и их слова".

— Никто не говорит, что ты должна это подписывать, — сказал Гарри. — Ты теперь прекрасно знаешь, какой будет цена ещё одного нарушения.

— Просто дайте мне перо, — буркнула Мариэтта.

Взяв протянутое перо, она быстро подписалась под контрактом. Закончив, она посмотрела на Гермиону:

— И когда исчезнут эти прыщи?

Гермиона достала карманное зеркальце и протянула ей:

— Взгляни.

Медленно сняв балаклаву, Эджкомб посмотрела в зеркало. Кислое выражение её лица сменилось на изумлённое, когда она не увидела на своём лице ни одного прыща. Она не сказала ничего, лишь посмотрела на Гарри и Гермиону, и Гермиона кивнула.

Заметив, что за окном уже были видны пригороды Лондона, Гарри взглянул на Гермиону:

— Ну, пойдём обратно.

Обменявшись последним взглядом с Мариэттой, они пошли к своему купе. Эджкомб, на чьём свободном от балаклавы лице читалось непередаваемое облегчение, вернулась в своё.

Когда поезд замедлил ход и остановился у платформы девять и три четверти, Гермиона неподвижно сидела на сиденье, смотря в окно.

— Родители? — спросил Гарри, пододвигаясь ближе к ней.

Гермиона посмотрела на него и улыбнулась, но её глаза и мысли выдавали затаённую печаль.

— Да, — кивнула она. — Я знаю, что для них этого никогда не случалось, но я всё равно это сделала. Лишила их памяти и услала прочь...

— Ты сделала это, чтобы их защитить, — мягко напомнил Гарри. — Если кого-то и винить, так это меня. Ты сделала это из-за меня.

Из глаза Гермиона выкатилась одинокая слезинка. Она поспешно стёрла её рукавом, но, прежде чем она успела возразить, сказав Гарри, что это не была его вина, тот заключил её в объятия.

— Думай об этом как о сне, о кошмаре, что тебе недавно приснился, — посоветовал он. — Те два человека, что ждут тебя на вокзале, любят тебя, и в этот раз всё будет по-другому. Я снова обрёл Сириуса, а ты обрела своих родителей. Мы оба обрели свои семьи.

Он встал, взял её за руку, проведя большим пальцем по кольцу на её левом безымянном пальце, и помог ей подняться, тепло улыбнувшись:

— Пойдёмте, миссис Поттер. Пора вам как следует представить меня родителям моей очаровательной супруги.

Они взяли свои сундуки и оказались в числе последних, сошедших с поезда. Пройдя через барьер, они обнаружили на другой стороне ждущих их Сириуса, Римуса и Тонкс. За ними стояли Молли и Артур, как раз приветствовавшие Джинни и Рона. Гермиона огляделась и увидела двух людей, которых жаждала увидеть больше всего. Её невольно пробила лёгкая дрожь.

— МАМ... ПАП! — воскликнула она, бросившись им навстречу.

Гарри сделал знак Сириусу и остальным, показывая, что скоро вернётся, и последовал за своей женой.

— Это было неожиданно, — сказал мистер Грейнджер, отвечая на сокрушительные объятия своей дочери. Завидев парня, следовавшего за ней, он вопросительно приподнял брови.

Когда Гермиона закончила обнимать ещё и свою мать, она отступила на шаг и встала рядом с Гарри:

— Мам, пап, вы уже встречали его несколько лет назад, и я вам много о нём писала, но... но я всё равно хочу представить вам моего парня, Гарри Поттера.

— Парня, говоришь? — спросил Ричард Грейнджер, смеряя взглядом молодого человека рядом со своей дочерью.

Он не считал себя подверженным социальным предрассудкам, но стоявший перед ним парень выглядел не особо презентабельно. Его одежда была слишком большой по размеру, кроссовки выглядели так, словно их стоило выкинуть, а волосы торчали в большем числе направлений, чем улицы Лондона. Он вежливо протянул руку, но уже начал обдумывать то, как бы отговорить свою дочь от встреч с таким парнем... пока не посмотрел Гарри в глаза. В ярко-зелёных глазах, смотревших из-за очков, смешались нервозность и уверенность, а пожатие руки парня было не слишком сильным, могущим сойти за угрозу, но и не слабым. Казалось, это рукопожатие, как и глаза, излучает нервную уверенность.

— Приятно познакомиться, сэр, — сказал Гарри.

— Взаимно, — ответил Ричард, всё ещё пытавшийся понять странный контраст в парне своей дочери. — Ричард, Ричард Грейнджер.

— Гарри, — ответил Гарри.

— Значит, ты — тот самый парень, что сражался с драконами и троллями?

Гарри нервно огляделся, но Гермиона пришла ему на выручку:

— Да, это он, но лучше обсудим это позже, дома.

— Конечно.

Гарри посмотрел на миссис Грейнджер:

— Мэм.

— Джин, — представилась миссис Грейнджер, тоже протягивая руку.

— Так это в честь вас Гермиона носит такое среднее имя, — слегка улыбнулся Гарри, аккуратно взяв протянутую ладонь в свою и слегка пожав. — Приятно познакомиться, мэм.

Джин увидела, как рука Гарри опустилась вдоль его тела, а затем соединилась с рукой Гермионы. Их пальцы сплелись, и она увидела серебряный отблеск. Отблеск от кольца на безымянном пальце её дочери.

— Гермиона, это у тебя на пальце кольцо?

— Да, мама, — ответила Гермиона, поднимая руку и показывая кольцо. — Гарри мне его подарил.

Джин Грейнджер внимательно посмотрела на кольцо, отметив вправленные в него бриллиант, изумруд и светло-коричневый камень, который не смогла опознать:

— Очень красивое. Ты знаешь, что у ношения кольца на этом пальце есть определённый смысл?

— Конечно, — ответила Гермиона, взглянув своей матери прямо в глаза. — Поэтому оно и на нём.

Словно специально подгадав момент, неподалёку прошли братья Криви, хором крикнувшие "Счастливого лета, мистер и миссис Поттер!", после чего они звонко расхохотались и поспешили за своими родителями.

— Мистер и миссис Поттер? — повторил Ричард Грейнджер.

— Ну... понимаете, наши друзья некоторое время назад прикинулись, что женят нас, — объяснил Гарри.

— И в насколько серьёзных вы отношениях? — спросила Джин Грейнджер.

— Мам, можем мы поговорить об этом позже? — попросила Гермиона. — Гарри нужно встретиться со своим крёстным.

— Конечно, — ответила миссис Грейнджер таким тоном, который не оставлял сомнений в том, что позже они ОБЯЗАТЕЛЬНО поговорят.

— Мистер Поттер, — услышали они голос. Гарри обернулся и увидел Амелию Боунс вместе со своей племянницей Сьюзен. — Можно вас на пару слов? И м... мисс Грейнджер тоже.

— Сэр, мэм, — повернулся Гарри к Грейнджерам, — мне было очень приятно познакомиться с вами, и я надеюсь, что этим летом мы ещё увидимся.

Снова взяв Гермиону за руку, он направился вместе с ней к главе ОтМП:

— Мэм?

— Сьюзен, можешь оставить нас на минутку? — спросила мадам Боунс свою племянницу. Когда та кивнула и направилась прочь, она снова посмотрела на Гарри и Гермиону. — Я бы хотела, чтобы вы завтра посетили Министерство, дабы ответить на кое-какие вопросы. Если завтра вы не можете, то в ближайшее удобное время.

— Мэм?

— Я обнаружила некоторые любопытные детали и желала бы услышать их объяснение, — проговорила Амелия, понизив голос. — Например, почему я веду этот разговор с мистером и миссис Поттер? — она подняла ладонь, едва Гарри и Гермиона начали открывать рты. — Вы, очевидно, не спешите широко распространять эту информацию, и я тоже не планирую ей ни с кем делиться... пока что.

— Мы придём, — сказал Гарри, бросив взгляд на Гермиону.

— Благодарю, — слегка кивнула Амелия.

Затем Гарри с Гермионой направились к Сириусу, к которому уже успели присоединиться Уизли.

— Даже странно не видеть здесь Дурслей, — заметил Гарри, оглядываясь.

— Если хочешь, могу тебя к ним подбросить, — ухмыльнулся Сириус.

— Нет уж, спасибо, — фыркнул Гарри, прежде чем повернуться к мужчине с седеющими волосами. — Как ты, Лунатик?

— Отлично, Гарри. А ты как, держишься в тонусе? — улыбнулся оборотень.

Гарри невольно бросил взгляд на Тонкс и заметил, как та время от времени стреляла глазами в сторону Люпина. Он тоже улыбнулся и пожал Римусу руку:

— Стараюсь.

После обмена ещё парой приветствий для Гермионы настало время возвращаться к своим родителям, а для Гарри — идти с Сириусом.

— Как только сможешь, позови Добби и Винки и попроси их доставить тебе шкаф, — шепнул Гарри, когда они с Гермионой обнялись на прощание. — Не подумай, что я хочу лишать тебя времени с родителями, но я уже скучаю, хотя мы даже ещё не расстались.

— Знаю, — ответила Гермиона. — Но мы никогда не расстанемся по-настоящему, верно?

— Но я не смогу делать вот это, когда мы не вместе, — ответил Гарри, накрыв её губы своими.

Только завершив поцелуй, он вспомнил, что они были на виду у нескольких человек. Оглядевшись, он увидел, что родители Гермионы застыли на месте; на их лицах было написано удивление. Джинни и Рон побагровели и отвернулись, Сириус широко ухмылялся, а Тонкс снова поглядывала на Римуса.

— Ну, — быстро сказала миссис Уизли, — думаю, нам пора.

— До скорого, миссис Поттер, — подумал Гарри, обменявшись с Гермионой ещё одним быстрым поцелуем.

— Я люблю тебя... мой дорогой муж, — ответила Гермиона.

* * *

Драко Малфой сидел в своей комнате в одиночестве и смотрел за окно. Изгороди и лужайки поместья медленно темнели под угасающим светом закатного солнца. Он вздохнул. Он знал, что это был день, в который он обычно возвращался домой на Хогвартс-экспрессе; день, когда его мать и отец ждали его при выходе из поезда. Но ещё он знал, что эти дни теперь остались лишь в воспоминаниях.

Последняя неделя прошла для него как в тумане. Он просыпался много позже того, как его мать уходила, и поэтому почти всё время проводил в одиночестве. Он почти не выходил из своей комнаты, потому что каждая комната особняка вызывала у него воспоминания об отце. Об отце, который, судя по словам целителей, больше никогда не сможет даже встать с кровати, в которой сейчас лежал. Днём ранее Драко проходил мимо кабинета своего отца и почти слышал скрип пера по пергаменту. Звук, который был совершенно обычным все предыдущие годы. Он тогда вошёл в кабинет, чего прежде никогда не сделал бы без разрешения... но он знал, что отец больше не сможет дать ему такое разрешение. Знал, что больше никогда не сможет сидеть в кресле рядом с письменным столом своего отца, пока тот говорил о магическом мире, который однажды будет избавлен от грязи магловской крови, или жаловался на потомство других чистокровных семей, загрязнивших кровь браками с маглами или маглорождёнными. Драко знал, что никогда больше не получит ни одного урока о его родословной и о правильной истории магического мира. Истории, которая отвергалась нечистокровными, которая показывала, почему чистокровные маги во всех отношениях превосходили других.

Когда свет из-за окна стал ещё слабее, свечи на столе автоматически загорелись, повинуясь наложенным на них чарам. Это заставило взгляд Драко обратиться в том направлении. На столе лежали его учебники и номера "Ежедневного пророка". Это заставило боль, которую Малфой-младший испытывал, стать только сильнее. Пока его отец лежал в Святом Мунго, Гарри Поттер был на передней странице "Пророка" почти каждый день. Также на столе, ещё с первого дня возвращения Драко домой, лежал пергамент, который теперь был скомкан и нечитаем. Неделю назад он был заполнен двумя именами и множеством слов. Когда его гнев на мать схлынул, Драко вспомнил "подсказку" Поттера. Записав имена и поняв, что они были анаграммами, он сначала поверил в слова Поттера и попытался понять, зачем тот рассказал ему об этом, в чём была его выгода. Но, продолжая размышлять, он осознал правду, и поэтому в итоге и скомкал пергамент. Поттер явно пытался обмануть его, настроить против его отца. Он выдумал имя, переставив буквы имени и титула Тёмного Лорда, чтобы сбить своего давнего врага с пути! Это заставило гнев и раздражение младшего Малфоя разгореться ещё сильнее. За прошедшую неделю они только нарастали и, не имея выхода, начали грызть его изнутри.

Погрузившись в размышления, Драко не расслышал звона колокольчика у входа, но вскоре услышал голоса внизу. Сначала он не обратил на них внимания, но потом сообразил, что голос, отвечавший его матери, был незнакомым. Любопытство взяло над ним верх, и он встал с кресла, направившись к выходу из комнаты.

Когда он спустился по лестнице и подошёл к гостиной своей матери, голоса стали громче. Взглянув в приоткрытую дверь, он застыл, увидев, с кем говорила Нарцисса.

"Но... она мертва," — была его первая мысль, когда он увидел темноволосую женщину, сидевшую напротив матери. Его движение привлекло внимание Нарциссы, и та повернулась к двери:

— Заходи, Драко. Это моя сестра, Андромеда.

"Не Беллатриса," — подумал он, но потом вспомнил, кем была Андромеда и что его отце думал о ней. То, что о ней думала даже собственная мать.

— Ты пригласила в наш дом предательницу крови?! — прорычал Драко, когда гнев, копившийся в нём последнюю неделю, яростно вскинул голову. Предательница крови, приглашённая в дом его отца, пока тот лежал в Мунго без шансов на выздоровление... Драко не мог воспринимать это иначе как подлейшее предательство.

— Драко, это моя сестра, — резко сказала Нарцисса. — И ты не будешь говорить о ней так.

— ОНА — ПРЕДАТЕЛЬНИЦА КРОВИ! — выкрикнул Драко. — ОТЕЦ БЫ НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛИЛ ТАКИМ, КАК ОНА, ОСКВЕРНИТЬ НАШ ДОМ!

— Наверное, мне стоит уйти, — осторожно сказала Андромеда, поставив свою чашку чая на столик и встав с кресла.

Нарцисса подняла руку, молчаливо попросив сестру остаться, и снова посмотрела на своего сына:

— Драко, я твоя мать, и ты не...

Она не закончила, потому что Драко резко развернулся и выбежал из комнаты.

— Извини, Цисси, — сказала Андромеда. — Мне правда не стоило приходить.

— Не переживай, — ответила Нарцисса, продолжая смотреть на дверь, за которой исчез её сын, и задаваясь вопросом, что произошло. — Он успокоится, и я поговорю с ним завтра. Он просто не понимает.

Но она не поговорила с ним на следующий день. Утром она вернулась в больницу Святого Мунго и провела день рядом со своим мужем. Андромеда снова пришла к ней вечером. Когда она вернулась домой, было уже поздно, и она не удивилась, что её сын не вышел ей навстречу. На следующий день она пошла поговорить с ним, но не нашла его в комнате. Она снова не удивилась, решив, что он был где-то на землях поместья. Только когда стало уже совсем поздно, она осознала, что он так и не вернулся. К следующему утру она окончательно уверилась, что её сына в поместье не было.