Шиворот-навыворот (гет)

Чтобы не терять даром времени, Паркинсон приволокла им обоим несколько учебников и сунула один ему в руки, пояснив, что и так уже день обучения убит безвозвратно. Гарри решил, что мятежный дух он сегодня уже в достаточной мере проявил, и остаток дня можно побыть покладистым и даже в чём-то послушным. Не так уж много того дня и осталось. Открыв книгу, он с отвращением понял, что это учебник по истории магии. Жалобно посмотрел на Паркинсон, та сдвинула брови, и вздохнув он принялся читать, всерьёз стараясь. То есть выгоняя из головы мысли об азарте прошедшего боя, о том, как всё-таки было здорово лететь в дождь — даже несмотря на то, что к концу полёта он практически превратился в сосульку — и о том, что, наверное, хорошо, что Дафна сегодня не видела его позора.

Взрослые появились лишь через час, с хлопком аппарировав в холле. Гарри было отлично видно, как они при этом держатся за руки, но он решил, что это у них от пережитого стресса. То есть до завтра наверняка пройдёт, так что и волноваться нечего. Миссис Паркинсон, глянув на то, как они бок о бок изображают на диване прилежных учеников, удовлетворённо кивнула и направилась на кухню, а Сириус, разувшись, постоял несколько минут в дверном проёме, о чём-то размышляя. Когда он подошёл, Гарри поднялся ему навстречу, а Сириус осторожно, соблюдая дистанцию, обнял его, сжав плечи в ладонях, и потрепал по макушке. Потом развернулся и притянул к себе Паркинсон, крепко прижимая.

— Спасибо, — сказал он не отпуская. — Ты молодец, ты… Я в восхищении… Ты храбрая девочка, и я горжусь тобой.

Он поцеловал Паркинсон в щёку и снова прижал. Она через его плечо вытаращила на Гарри глаза, разводя руками, и сделала жест, будто его подгоняя куда-то. Или выгоняя. Чтобы её не смущать, он отправился на кухню.

Миссис Паркинсон хлопотала, крутясь между раковиной, плитой и кухонным столом. Гарри встал в уголке, стараясь казаться незаметным.

— О, Гарри, — улыбнулась она, бросив на него взгляд на пути от стола к раковине. — Хочешь, кое-что покажу?

— Конечно! — кивнул он, от души надеясь, что она не станет показывать ему звёздочки, которые начинают кружиться вокруг головы, если заехать в лоб большим металлическим половником.

— Вот, подойди к раковине, — махнула она рукой, а сама при этом, вернувшись к столу, ловко рассекла надвое большую луковицу, поставила нож вертикально и махнула палочкой.

Нож принялся сам сноровисто шинковать лук тонкими полукольцами, потом резвернулся поперёк и нарезал мельче.

— Вот, видишь посуду в раковине? — сказала миссис Паркинсон. — Обведи вокруг неё палочкой и скажи “Дискилавейт”!

— Диксилавейт! — послушно повторил Гарри.

С кончика палочки сорвалась молния и ударила его в запястье.

— Ай! — воскликнул он. — За что?!

— Не “дикси-”, а “диски-”, — рассмеялась миссис Паркинсон. — Попробуй ещё раз, но будь внимателен!

— Дискилавейт! — повторил он, обведя вокруг посуды.

Там, где он обозначил границу, образовались прозрачно-голубые стенки, поднимающиеся точно до уровня кончика его палочки.

— Теперь сделай глубже — так, чтобы верх покрывал всю посуду, — продолжила она направлять. — Хорошо… Отведи палочку в сторону, чтобы зафиксировать высоту стенок, и наполни до середины водой… Так, молодец. Теперь сделай движение по кругу и скажи “Омнисинсерус”.

Гарри послушался. Используя Агаменти, наполнил прозрачный цилиндр водой до середины, провёл палочкой по кругу и произнёс заклинание. Вода вспенилась и принялась вращаться с приличной скоростью, заполнив созданную ёмкость до краёв, но не проливаясь. Миссис Паркинсон продолжала строгать и относить в кастрюлю на плите, а вода тем временем стала постепенно уходить. По её подсказке Гарри наполнил ёмкость ещё раз, и промытая посуда теперь сверкала чистотой. Когда исчезла последняя капля воды, цилиндр пропал, как и не было.

— А почему не очищающим заклинанием? — не понял он. — “Эванеско” там какое-нибудь…

— Потому, что оно часто принимает грязную посуду за собственно грязь, — пояснила миссис Паркинсон. — Если не хочешь расстаться со своим любимым фарфоровым сервизом, который в семье мужа пять веков переходил из поколения в поколение, то мыть нужно именно так.

— Понятно, — сказал Гарри.

Она оставалась сосредоточена на приготовлении ужина — ложка в кастрюле неторопливо помешивала сырный суп, жаркое тушилось в духовке.

— Вы… на меня сердитесь? — решился он.

Миссис Паркинсон на секунду замерла, как вкопанная, потом подошла к нему и потрепала по макушке.

— Конечно, сержусь, Гарри, — кивнула она. — Может, ты не поверишь, но я всегда сержусь, когда кто-то делает что-то не так, как хочется мне. Иногда даже убить хочется. И ты тоже сердишься, если что не по тебе. Это нормально, Гарри.

Это звучало, как если бы она не хотела обсуждать этот вопрос.

— И всё же? — продолжал настаивать он.

— Хорошо, я тебе скажу, Гарри, — согласилась миссис Паркинсон, окинула взглядом своё хозяйство, ополоснула руки и вытерла. Замерла, опершись на кухонный стол. — Вот Сириус… Знаешь, Гарри, как Сириус про тебя рассказывает? Восторг, восхищение, гордость — вот что я слышу в каждом его слове. Он твой самый преданный поклонник. Фанат, как теперь говорят. Первые два дня я думала, что свихнусь от того потока восхвалений, что он выливал на мои уши… Оказалось, он вовсе не болтун — просто он подумал, что я непременно должна тоже тебя полюбить, как любит он. Оказывается, так он раскрыл передо мной своё сердце. Я люблю свою дочь, и она для меня самый-самый дорогой человек на свете, но сегодня… Она сегодня сделала что-то… Теперь я тоже могу о ней рассказывать с восторгом, восхищением и гордостью. Не просто с любовью, а даже немного хвастаясь, понимаешь? То, что сделал ты, было глупо, очень глупо. И тем не менее я могу понять, зачем и почему. Одобрить, конечно, не могу. То, что сделала она, когда, не сказав мне ни слова, тайком утащила метлу и рванула вслед за тобой, было ещё глупее. Вы могли погибнуть, могло случиться ещё что-то совсем плохое… Но я восхищаюсь своей дочерью и горжусь ей. Потому что она знала, что может погибнуть и что это приключение — совсем не шутка. Если бы не твоя выходка, Гарри, я бы никогда не узнала, что она такая, понимаешь? Кто она такая. Что я вырастила такую храбрую девочку, способную быть по-настоящему верным другом… — Гарри хотел возмутиться, но она не позволила: — Не делай круглые глаза, милый. Совсем не обязательно быть друзьями, чтобы быть другом.

Это было как-то витиевато и даже запутано, но он понял. Может, даже не нужно знать человека, чтобы броситься ему на помощь. Да, Паркинсон проявила себя хорошим другом, хоть они вовсе и не друзья. И это было что-то, что теперь всегда будет с ним.

— Значит, вы не станете меня наказывать? — спросил он.

Миссис Паркинсон весело рассмеялась.

— Это останется на усмотрение Сириуса, — покачала она головой. — Ты же понимаешь, что именно он решает всё, что касается тебя.

— Я почему-то думаю, что вы абсолютно точно знаете, что именно он решит, — покачал головой Гарри. — Даже если он сам не знает.

— Был бы ты мальчиком — получил бы ремня, несмотря на то, что почти взрослый, — незамедлительно ответила она, нисколько не удивившись подобной проницательности. — А так…

После ужина взрослые разошлись по своим комнатам. По Сириусу было видно, что он еле держится на ногах — настолько много сил отнял у него сегодняшний день. Миссис Паркинсон выглядела не лучше. Паркинсон отправилась обратно на диван, где уселась с книжкой, а Гарри всё никак не мог перестать думать о том, что сказала её мать — и не только о ней, но и о Сириусе.

Поскольку с крёстным они общались мало, он не имел шанса подметить, как тот к нему относится. То есть Гарри был уверен, что Сириус его любит, но вовсе не замечал того, о чём говорила миссис Паркинсон. С другой стороны, с кем бы стал Сириус делиться своими восторгами? Кому он бы захотел “раскрыть своё сердце”, как выразилась миссис Паркинсон? С Артуром и Молли он сохранял некую вполне объяснимую дистанцию, не говоря уж о вполне официальном общении с Дамблдором или тем более Муди. Со Снейпом вообще понятно — разве что начать восхвалять Гарри, чтобы довести Снейпа до белого каления. Римус или Нимфадора не рассказали бы Гарри о подобных откровениях, даже если бы они имели место. На самом деле, и миссис Паркинсон не стала бы делиться тем, что перед ней раскрыл Сириус. Просто… Просто ей самой захотелось раскрыть своё сердце. Рассказать про свой восторг и восхищение.. Про гордость.

— Чего тебе? — не отрываясь от книги, спросила “гордость” после того, как он её сверлил взглядом уже целых пять минут.

— Я, наверное, понимаю тебя, — откликнулся он.

— Понимаешь? — рассеянно поинтересовалась Паркинсон, перелистывая страницу. — Последнего утверждавшего, что он понимает женщин, пожизненно упекли в Мунго.

— Я не в том смысле, — помотал он головой. — Я понимаю, что ты мне сказала про то, как твоя мама объяснила, что тебя любит.

— Я слушаю, — пропела она под нос, всем видом давая понять, что не слушает совсем.

— Сириус, понимаешь… — замялся он. — Он тоже меня никогда ругать не станет. Даже если я выпущу Аваду в Дамблдора — и то не станет…

— Короче, Поттер, — буркнула она.

— Я наверное понимаю, что такое ответственность, — выдохнул он. — Я хотел сказать…

— Что в следующий раз подумаешь о тех, кого ты ставишь под удар своими идиотскими выходками? — прищурившись, наконец посмотрела она на него. — Что маму сегодня могли убить?

— И что тебя сегодня могли убить, — кивнул он.

— Глупости, — фыркнула она, снова утыкаясь в книгу. Подумала немного и добавила сквозь зубы: — Тупица!

Гарри развернулся, откидываясь рядом на спинку.

— Тебе удобно, Поттер? — поинтересовалась она.

— Вполне, — согласился он.

— А мне — нет, — с угрозой в голосе произнесла она. — Тебе нечем заняться?

— Мне тоже не очень удобно, что ты ночуешь в одной постели со мной, — пожал он плечами. — Но я же терплю этот насилие над личностью!

— Тупица, — кивнула она.

— Скажи мне, Паркинсон… — начал он.

— Некоторые тут пытаются учиться, — тактично намекнула она, глазами показав на учебник на коленках.

— Что ты делаешь, когда гуляешь в тумане? — спросил он.

— Мочусь против ветра, — раздражённо ответила она. — Почему, ты думаешь, я каждый раз мокрая возвращаюсь?

— Фу-у! — протянул он, демонстративно отодвигаясь. — Какая гадость!

Она снова посмотрела на него — с вопросом.

— Мы не друзья, Паркинсон, — замотал он головой, поняв, что ей нужно. — Ты не подумай только. И даже не заодно.

Она отложила книгу, опустила колени и сделала такое движение… словно юбку разглаживая.

— Я здесь последний раз была, когда папа был ещё жив, — нехотя призналась она. — Чуть подальше есть небольшой пруд, где мы с ним ловили карпов… Моя любимая качелька… Кусты, где мы играли в прятки… Сейчас, конечно, ничего не разглядеть из-за дождя и тумана, но я прячусь в кустах, и мне кажется, что стоит подождать ещё немного, и он… он меня найдёт… Что он просто спрятался в тумане. Понимаешь, что если я достаточно долго там просижу, то папа вернётся. Глупо, правда?

— Дура, — согласился он.

Она вскинулась, бросив на него взгляд, быстрым движением достала из кармана платок и склонилась к нему, вытирая слёзы и сопли.

— Какой же ты всё-таки тупица, Поттер, — с осуждением покачала она головой.